Уединение с очаровательной девицей в её уютном домике обещало Бобу разлиться океаном наслаждения. Волны страсти укачивали, захлестывали и топили в объятиях новой знакомой. Нежно и легко, но, вместе с тем, настойчиво, Боб избавлял молодое упругое тело дамы от ажурных тряпочек - предмета творческой гордости молодых самоутверждающихся модельеров. Присутствие этих творческих находок между страстными партнёрами было смешным и неуместным. Процесс освобождения от пут рвущегося к восторгу женского начала, завершался вполне эффективно без лишней суеты. Боб уже чувствовал себя на седьмом небе и не сомневался, что поднимется на восьмое, девятое...
--
Откуда она взялась? Где мы познакомились? Как её зовут? - пытался вспомнить Боб.
Ответов нет. Эмоции закрыли доступ к интеллекту.
--
Да, какая, собственно, разница? - только успел подумать он, как внезапно, с диким треском вылетела дверь, охранявшая их идиллию от внешнего мира. В дверном проеме показались жуткие рожи, словно сбежавшиеся на "шабаш" персонажи из ужастиков.
Вопрошающий взгляд Боба жадно впился в зрачки вновь испечённой приятельницы.
--
О, Боже! Что это с моей красоткой? - воскликнул Боб.
На его глазах нежные ручки и ножки превращались в страшные волосатые щупальца с острыми когтями. Вместо смазливенького личика перед Бобом оказалось злобное бесовское рыло. Под визг недовольного ложа, он вскочил и, схватив свою одежонку, бросился через окно на террасу. Подпрыгивая на бегу, он, наконец, занял достойное место в своих шортах и, перескочив через перильца террасы, с завидной прытью ударился в бега. Рассекая лес телом, совершенно игнорируя бьющие по лицу ветви и путающиеся под ногами кустики, он мчался вперёд, пытаясь отыскать спасение в светлом будущем, оптимистично угадываемом где-то там впереди. Топот погони делал поиски весьма азартными.
--
Что им от меня нужно? - вертелось в голове у Боба.
Не оглядываясь, он стремительно мчался по единственной тропинке. Лес начал редеть. Показалась опушка. Всё. Удирать дальше некуда. Впереди широченная река, кишащая пьяными от предвкушения кровавого пира пираньями. Сзади кровожадные улюлюкающие амазонки с дротиками, слюнявые злобные мутанты с дубинами и какие-то жуткие монстры. Шум. Гам. Сейчас разорвут Боба на куски, как Тузик грелку. Беда.
--
Господи, за что?.. - истошно завопил пленник роковых обстоятельств и проснулся в холодном поту.
--
Какой кайф! Всего лишь сон, - облегчённо выдохнул Боб.
Однако облегчение после пережитого кошмара долго ему не докучало.
--
Где я? Что со мной? Кто меня связал?
Память не ответила. Мозги дымились от напряжения. Извилины покрывались мозолями. Эффект - ноль. Правда, одну крупицу воспоминаний выковырнуть удалось. Громко сказано: крупицу воспоминаний. Это был какой-то странный, повторяющийся, навязчивый, как стук дятла: "Тук, тук, тук...", один и тот же фрагмент, в котором искры, вспыхивавшие разноцветным фейерверком в глазах Боба, поглощала холодная, неприветливая мгла...
Он тщетно пытался воскресить хоть частицу прошлого. Борьба за собственные воспоминания не сулила быстрой победы. Но он упрямо продолжал карабкаться к сердцу памяти через тупую головную боль. Не долго. Очень скоро надежда окончательно отвернулась от него и удалилась. Видимо - разочаровал. Ну, да, ладно. Ей тоже когда-то нужно решать свои проблемы.
Огляделся. В это место Боба еще не заносило. Незнакомая комнатушка. Видимость - четверть зги, благодаря лучику света из замочной скважины. Мебель - нары. На них - циновка, насквозь пропахшая пылью и одиночеством. И еще чем-то более пахучим. На циновке - он сам. Прохлада и мрак выстраивали в его воспаленном воображении образ склепа, поросшего травой забвения. Тем не менее, Боб не без симпатии отметил, что в век всепожирающей и оболванивающей людей электроники достаточно часто находятся люди, не склонные опираться на все эти современные кибернетические прибамбасы. В данном случае это проявилось в отказе от электронных и магнитных замков, которые всегда обходились без замочных скважин. Боб сам, во многом благодаря засилью современных прибамбасов, придерживался жизненных стандартов "ретро".
Что толкнуло его на новый круг воспоминаний? Трудно сказать. Скорее всего, оскорбленное самолюбие, которое дразнило Боба, показывало ему свой розовый язык и надменно приговаривало: "Цейтнот".
Отсутствие комфорта не мешало Бобу сосредоточиться. Желание опохмелиться - другое дело. Перерастая в настырное требование, оно становилось ощутимым препятствием для шевеления натруженных извилин...
Первая победа - узнал себя. Тут же вернулась очарованная надежда. Мало же ей надо.
Память, потягиваясь проснувшимся котом, нехотя обратила своё внимание на Боба. После непродолжительной торговли о праве пользования её закромами, любезнейшая уступила ему с барского плеча кое-какую информацию. За точку отсчета поврежденный похмельным синдромом архив, почему-то, выбрал момент, когда Боба отстранили от руководства программой и уволили из весьма уважаемого государственного учреждения. А случилось это весьма банально.
Ваш знакомец Боб Гудрайт, не щадя живота своего, служил в весьма почтенном государственном научно-исследовательском учреждении и считался вполне преуспевающим творцом проектов по поддержанию стабильности на планете. Наше время, как, впрочем, и любое другое, без конфликтов чувствует себя не в своей тарелке. Вот Боб и его коллеги, дабы угодить родной планете вместе с её населением, и разрабатывали рекомендации для примирения интересов вечно конфликтующих "сторон", которыми могли оказаться и различные государства со своими государственными органами, и всевозможные негосударственные организации, и частные лица, и мутанты и даже киберы с прочей синтетической братией. Разношерстным стал народец на нашей планете сегодня.
Работа не просто радовала Боба, она его увлекала. Казалось - чего еще нужно? Так - нет же. Общество интересной работы и достатка казалось ему скучноватым. Задавленный невостребованностью своих лучших качеств, Боб морочил голову себе и окружающим "разоблачениями" негуманности действий федеральных структур. Рисовался. А как без этого? Бывал высокомерен. Кому это понравится? Возникали конфликты с руководством. Приходилось быстро и нестандартно реагировать на недовольство начальников, чтоб сохранить свое место в "стае". Все-таки статус незлобивого, но назойливого правдоискателя - не ковровая дорожка к быстрой карьере, да и, вообще, на жизненном пути. Окружающие, порой, очень ревниво и сдержанно относятся к тем, кто рассеивает туман их надуманных условностей. Можно диву даваться, глядя на изобретательность коллег, чинящих мелкие козни. Держитесь, белые вороны! У черных в ассортименте и неостроумные прозвища ("баламут", например), и подставки, и даже бойкоты, впрочем, последнее самодостаточным людям "по барабану". Что же касается эстетики общения - взгляните на большинство шефов-патронов-боссов. Можно подумать, что они в масках. А на самом деле вовсе нет. Просто так искажаются их головы в тех местах, где у простых смертных приветливые лица.
Вспомните: удавалось ли вам обвести вокруг пальца своего шефа? Вы ответите: всегда, и будете правы. А себя? Если и да, то с большой натяжкой. Не правда ли? С собой не поиграешь в игру "веришь - не веришь". Какую бы проблему не обмозговывал, всегда обрастаешь сомнениями и компромиссами, и чем обстоятельнее продумываешь линию поведения, тем сильнее колеблешь свою уверенность в правильности собственных действий. Интеллект и решительность не всегда в гармонии. Всегда ли удается их примирить? К сожалению, ни в детском саду, ни в школе, ни в университетах, оставшихся за плечами, нас не знакомят с алгоритмами поиска жизненного пути. Все мы тычемся "лицом в грязь", как слепые кутята, называя этот процесс жизнью. Так и Боб, следуя печальной традиции похожих на него горемык, вошел в философский клинч с собой, из которого не смог своевременно выкарабкаться. Амбициозность и тщеславие Боба постепенно стали угасать. Какой смысл нарываться на конфликты, если сам не знаешь - чего хочешь?
И всё-таки он настойчиво искал эту пресловутую ясность, сдвигая мозги набекрень. Поиск становился самоцелью. Контакты с окружающими стали походить на азартную игру. Общался со всеми подряд без разбора. С людьми разными по убеждениям и наклонностям, потенциалу и полу. На службе, в кабаках, в постели...
Он пересмотрел устоявшиеся представления о своей жизненной миссии. Образ существования тоже. Кабинетная работа с немыми собеседниками-документами ему окончательно обрыдла. Тянуло в публичные места. Уютные заведения вроде бара. Разве не кайф? Хлопнул пивка или рюмочку, потолковал с приятелями, прихватил какую-нибудь эффектную барышню, не задающую лишних вопросов.
Однако новая жизненная философия Боба не пришлась по душе его знакомым и близким. Боба начали доставать. Все сразу. Начальнички, друзья, его помощница Ин и собственники квартиры, в которой он жил, а точнее имел обыкновение присутствовать по ночам. Все эти физические лица бесцеремонно пытались ущемить его свободы и права как человека и гражданина, упоминая пресловутую наклонную плоскость, по которой якобы катится Боб. В этом процессе самым последовательным, как всегда, оказался шеф. И последняя капля в чашу его терпения, как ни странно, упала с языка кибера Киба, подвизавшегося в квартире Боба поваром-хозяйкой. Хвастливый синтетический недоумок, образца одной из самых первых серий, разболтал по секрету своему искусственному собрату - дворецкому шефа Кобу некоторые весьма интимные подробности развлечений своего хозяина с секретаршей шефа Жанет. Коб, видимо, болтанул об этом еще кому-то. Тот дальше. И пошло - поехало. Итог печален. Слухи дошли до шефа, и Боб был отстранен от программы. Ему заплатили приличную компенсацию и вышибли вон из уважаемого федерального учреждения. Ему было обидно. Своей конторе он отдал лучшие годы и самые яркие таланты. Вообще-то, до этих событий, шеф казался Бобу мировым парнем. Излишне консервативным, правда, но с кем не бывает в его-то возрасте? Боб ни как не ожидал от него такой прыти.
--
Подумать только - козел старый, а туда же.
С годами Бобу, безусловно, предстояло узнать о стабильности мужских наклонностей. А пока, он, ошарашенный такой неожиданностью, расхаживал по коридорам своего учреждения и бормотал себе под нос всяческие оправдания, озвучивая недостатки своей конторы, чтобы слегка подсластить пилюлю судьбы.
--
Ни шиша вы, умники, программу без меня не одолеете. Не найдете аналитика способного рассчитать условия запуска палочки-выручалочки, - вслух самоутверждался Боб, забирая свои скромные пожитки из кабинета Гордона Брейка - заместителя шефа. - Чего молчишь, Подшефный?
--
Мой милый, заботливый дружок. Пожалей меня. Я не люблю утренней головной боли. У меня много важных и полезных дел, - исторгла лысая башка Гордона, едва видная из-за огромного стола.
Боб бросил сочувственный взгляд на коротышку Брейка. Впрочем, этот взгляд не надолго задержался на "богатырском" телосложении последнего.
--
Благодарю тебя за искреннюю поддержку, - с элементами ехидства продолжал наш "гигант". - Отправляйся топтать ножками пространство в поисках работы. Взаимность любви к развлечениям покупается деньгами. Отваливай. Не приставай ко мне.
--
Спасибо. Сколько я должен за совет?
--
Для тебя бесплатно.
--
А как же Крёз? Он от зависти лопнет, узнав о твоей щедрости.
--
Это его проблемы. Кстати, руководителем Программы назначен твой дружок Пит. С палочкой он справится и без тебя.
--
Бывший дружок, - пробурчал Боб в усы, выходя последний раз из кабинета этого чудака.
Он невольно задумался о Пите. Щемящее чувство вины всякий раз заставляло убегать от этих мыслей. И он удирал, очертя голову и придумывая на ходу более важные объекты для осмысления. Вот и сейчас фортуна протянула ему свои заботливые руки, переключая на другую волну.
Устремив, было, свой взор в даль, простирающуюся за открытой дверью кабинета Гордона Брейка, Боб резко осадил его. Не поступи он так, выбил бы взглядом из секретарского кресла растерянную Жанет. В её глазках, томных от нежных воспоминаний, отразились злость на шефа и сверхчеловеческая похотливость. Не переставая щелкать клавишами компьютера, она принялась пожирать и раздевать Боба своими огромными ненасытными глазищами. Эта девчонка всегда и везде норовила заняться только одним - любовью. Во всяком месте и во всякое время. Не хочу сказать - с первым встречным. Но уж во всяком случае, с любым, кто ей нравился. Грациозной кошечке это легко удавалось. Казалось, ее безграничная сексопильность способна создать ауру ненавязчивого, но вполне ощутимого секса даже в среде коматозных. Что уж говорить о самостоятельно перемещающихся мужиках? Завидев Жанет с расстояния, менее двадцати шагов, каждый второй мужчина неизбежно ловил себя на одной мысли: "Берите все, только позвольте немедленно превратиться хотя бы в ее нижнее бельё, что бы постоянно касаться этого упругого, манящего тела". Остальная, более консервативная часть сильного пола, возможно, готова была несколько секунд для приличия подождать с таким перевоплощением. Нашу хищницу не смущали ни приёмная, ни находящиеся в ней ходоки. Один только ее взгляд мог претендовать на эталон бесстыдства.
--
Увы, при всей моей сексуальной озабоченности, приходится держаться в рамках приличий. Девчонок много - я один. Надо беречь себя и для других желающих, - подумал Боб и, многообещающе подмигнув развратнице, вышел из конторы в слегка ошеломлённом состоянии.
Город, встретивший Боба в новом качестве, иронично улыбался. Но его ухмылки не смогли изгадить настроение Бобу.
--
Успокойся. Шеф мне сменил качество, а не ориентацию, - оптимистично успокаивал Боб любимый город и себя любимого. Он испытывал необычную лёгкость. Так часто бывает, когда жизнь делает крутой поворот. Бобу почему-то пришло на память название одной книги на украинском языке, которую он прочитал в детстве: "На круто зламы"...
Кстати, о самом городе. Описываемые события застали нас в городе-спутнике огромного мегаполиса. О мегаполисе мы тоже возможно поговорим, но в другой раз. Итак, город-спутник. Его название - Гринус. Наверное, от слова зеленый. Город и в самом деле утопает в зелени. Он был основан всего несколько десятилетий назад. Здесь собрался цвет технической интеллигенции планеты и ученых-прикладников. Задача, поставленная перед ними, сводилась к тому, чтоб, думая денно и ношно, совершенствовать наукоемкие технологии. А по простому - разрабатывать и производить сложнейшую, современную технику от электронных игрушек и персональных компьютеров до... Впрочем, сейчас уже ни для кого не секрет - военной.
Десятки научно-исследовательских институтов и заводов, помимо своего основного начала созидающего материальные ценности, явились прекрасной экспериментальной базой для студентов, обучающихся в электронном университете Гринуса. Молодежь превращалась в грамотных и толковых специалистов. Среди прочих юных искателей славы, вышел за ворота Альма Матер и Боб.
Не стану провоцировать зевоту достопримечательностями Гринуса. В следующий раз и небольшими порциями. А пока - наш Боб брел, выбирая для себя приемлемые комбинации дальнейшего бытия.
--
В поисках денежек говоришь? - бормотал он себе под нос, вспоминая напутствие Гордона. - Это ты, лысая башка, за них готов вылизывать задницы начальничков до зеркального блеска. Ну, а мы не такие. Мы на рубль дороже.
Призадумавшись, Боб ушел в себя. Что в активе? Средств для вполне сносной жизни хватит надолго. Приличные оклады и непритязательность Боба в быту укрепили финансовую прочность его банковского счета. Да и отчий дом, подаривший Бобу его жизненные заботы, не оставил в свое время без копейки, как, впрочем, и воспитания.
--
Нет, дружок, не денег, - продолжал он полемизировать с образом отсутствующего Гордона. - Мне общение необходимо. Как воздух. А тебе - один совет. Если хочешь преуспеть в роли оценщика богатства, обратись за помощью к Экзюпери. "Истинное богатство человека - богатство человеческого общения". Разве не красиво? Люби классиков, учись у них...
Побежали его денёчки. Новая жизнь радовала динамизмом. Некоторое время Боба мотало по разным весям. Он поменял немало профессий и вынес из своих бесшабашных скитаний много полезных правил и наблюдений. В двух из них Боб убеждался не раз. Первое - он клад для хозяев, которым приспичило срочно подыскать подходящего работника. И второе - он головная боль хозяев, не избавившихся от него своевременно. Поскольку Бобу было интересно заниматься всем новым, он с радостью соглашался на любые условия. Сбитый с толку его легким согласием хозяин думал, что продешевил, и начинал демонстрировать свои эксплуататорские замашки. Как только демонстрация становилась не в меру докучливой, к Бобу на помощь спешил его верный друг - защитный рефлекс. Неиссякаемый на пакостные проделки этот природный курьез прокладывал Бобу дорогу по всему, что ему противостояло. Оставляя за собой проклятья, слезы и вздохи облегчения, он выносил Боба на своих заботливых руках к матушке Свободе.
Трудно сказать, чем только Бобу не довелось заниматься. Вспоминая с гордостью яркую палитру своих похождений, он всё же отмечал, что более всего увлекался конфиденциальными расследованиями и подготовкой репортажей для мелких местных газетенок. Вы, конечно, понимаете, что на таком поприще человека окружают не только положительные дяди и тети. Приходилось общаться и с теми, кого без натяжки можно назвать одним словом: воры, мошенники, убийцы, наркоманы, проститутки... Для Боба мотивы деяний этих жизнелюбивых и бесшабашных индивидов представляли огромный интерес. Они такие разные, не смотря на то, что все под сенью криминала. Одним из них Боб помогал, другие ему были как-то "параллельно", а третьих приходилось буквально сносить со своего пути...
Все эти воспоминания за мгновение с топотом пронеслись по возбужденной коре головного мозга Боба. Но при этом, верёвки, стягивающие его запястья, как ни странно, не исчезли.
--
А дальше? Что же было дальше? Где я был? Что делал?
Смутные образы расплывались, не успевая проявиться.
--
Судя по состоянию души, ответ на последний вопрос - квасил.
Но этот ответ ничуть не облегчал дальнейших поисков.
--
Для меня - "квасил" такая же зацепка для поисков, как для кота - "спал", - с сожалением констатировал Боб.
Мозги не слушались Боба так вызывающе, что он решил прервать свои сложные изыскания во внутреннем пространстве и переключиться на изучение внешнего. Внешнее оказалось ничуть не милее, чем с первого взгляда.
В сплошном мраке едва угадывались стены, пол и потолок. Стены без окон. В середине одной из них угадывалось очертание двери с приветливой замочной скважиной. Без нее информация о внешнем мире была бы никакой. Больше и сказать-то нечего - темно.
Попадая в подобную ситуацию не впервой, Боб научился определять время суток почти безошибочно. Так было и сейчас. Дело шло к утру. Правда, его утренняя бодрость куда-то запропастилась. Веревки, которыми Боб был связан, оказались добротными. Однако с первой попытки удалось провести руки под копчиком из-за спины вперед. Оставалось достать из башмака лезвие, и желанная свобода от пут в кармане.
--
Похоже, наш голубок зашевелился, - донесся до Боба насмешливо-покровительственный голос.
--
Намекаешь, что я его мало прихлопнул?
--
Да, что ты. Шеф же велел не трогать. Он не просто живой шефу нужен, он ему нужен для большой интеллектуальной работы...
--
Не скалься. Не люблю, Прыщ, когда твоя рожа улыбается. Да и про сохранность твою у нас с шефом разговора не было, - этот второй голос наверняка принадлежал паровому молоту, а не человеку, - тащи свою задницу к Технику и скажи, что парня можно начинать приводить в чувства.
--
Бегу, Плешивый. Если бы ты за завтраком выпивал маленький бокальчик чувства юмора, то стоил бы на порядок дороже.
Злобное кряхтенье, адресованное собеседнику. Быстро удаляющие шаги. Тишина.
Временное затишье не вселило покоя в мысли Боба. Он начал судорожно разрабатывать кисти. Извлек спасительное лезвие. И только тут ощутил, что все усилия тщетны. Эти шутники намотали на него плетеную стальную оплетку.
--
Вот тебе и раз.
Боб видел такое, читал, но самому прильнуть к этому прочному материалу не довелось.
--
Ну и утрецо. Обо что не обопрусь - разваливается. Все попытки приходится оставлять на полпути.
Последнее, на что он оказался способен - собирание себя из отдельных кусков в одну большую кучу.
--
Этот Паровой Молот - изрядный лицемер, - подумал Боб, обнаружив во рту, на лице и на теле полный комплект шишек и кровоподтеков. - Ты, Плешивый, поработал явно не во благо собственному здоровью.
Это не мстительность, если Вы так подумали. Это, скорее, ностальгия по справедливости, без формализованного до предела и продажного суда. Надеюсь, Вы меня понимаете. Мы всегда стремимся к пониманию. Ученые для этого выдумали формулы, спортсмены и дипломаты - правила игры, иные социальные группы - иные условности. Мы навыдумывали для себя самих столько правил и инструкций, что, боюсь, скоро начнём мучительно вспоминать, как обращаться к самому себе на "Вы" или на "ты"? Человека скоро раздавит свод порожденных им законов. Явно грядет изменение нашего отношения к законотворческой базе. Боб, в силу своего представления о бытии, решил внести лепту в этот созидательный процесс. Как известно из древней и седой науки логики: в познании мироздания нужно двигаться от простого к сложному. Если говорить о людях, то - от одного индивида к сообществу в целом. Вот почему первым делом Боб определил свои отношения именно с отдельными индивидами. Первое правило Боба гласит: отдельный индивид, угрожающий причинением вреда будущему человечества должен быть нейтрализован. Это же в равной степени относится к индивидам, причиняющим вред здоровью Боба, а так же ущемляющим его иные человеческие и гражданские права. Разве это кровожадность? Отнюдь. Вы и сами убедитесь.
Впрочем, Боб пытался собраться с мыслями, чтобы приготовиться к сердечному радушию комитета по встрече. Он чувствовал себя уверенно и не ощущал близости собственной кончины, хотя похожие обстоятельства иногда навевают и такие мысли. Чтобы не раздражать новоявленных рабовладельцев неуважением и проявлением свободолюбия, он перевел связанные руки обратно за спину. Расположившись поудобнее, Боб прислушался к окружающему его пространству. Мертвая тишина. Крепнущая убежденность в безопасности толкнула его в восстановительную дрему. Вдруг он уловил какие-то отдаленные звуки, медленно, но упрямо рвущиеся к его ушам сквозь пучину безмолвия. Звуки принимали очертания диалога.
Говорившие шли в сторону Боба, их было двое. По голосу одного из них Боб узнал Прыща. Он все время что-то шутливо болтал словно кибер. А может быть он и есть кибер? Голос второго оставил у Боба первое приятное впечатление за все утро. Хозяин кибера, видимо, был уверенным в себе профессионалом и довольно воспитанным человеком. Это следовало из его манеры говорить. Такой тип людей Бобу был симпатичен. Правда, с его представителями Боб предпочитал быть в дружеских или нейтральных отношениях, нежели в сопернических. Поскольку отношения с такими людьми, выходящие за рамки простого соперничества, - большие неприятности. Эти парни имеют бульдожью хватку в своем стремлении доводить все до конца. Причем до такого, который нравится им самим. Приходится быть предельно осторожным, а это утомляет. Конечно, действия всякого фаната можно вычислить. Но, согласитесь, подобные вычисления это не самое эффективное использование личного времени.
Слабый источник света погасили вставленным в замочную скважину ключом. Через мгновенье, измеряемое двумя щелчками врезного замка, дверь отворилась. В сиянии, заполнившем дверной проем, проявились силуэты встречающих. С адаптацией к яркому свету, возрастало беспокойство Боба по поводу увиденного. Дело в том, что первым, кто оказался в поле зрения, был лысый гигант с безобразно скроенным телом.
--
Мутант, - промелькнула мысль у Боба.
Если выражение топорно рубленого лица мутанта можно классифицировать как улыбку, то этот парень вряд ли когда-нибудь будет ведущим в юмористических телешоу. Его волосатые ручонки, казалось, могли бы стиснуть как горло пташки далеко не гимнастическую талию Боба. В глазах обычное для большинства мутантов состязание угрюмой тупости с извращенной хитростью.
--
Я тебя уже видел в каком-то ужастике, - подумал Боб.
Чтоб не портить себе настроение окончательно, Боб перевел взгляд на того, которого сегодняшние опекуны называли Техником. Заочное впечатление не обмануло. Перед Бобом стоял прилично одетый человек примерно его возраста. Он спокойно глядел в глаза, как будто был давно знаком с Бобом. Ростом на пару сантиметров ниже его. Комплекции менее чем средней. Его кажущаяся тщедушность была обманчива. Оговорюсь. Тщедушными Боб считал тех, кто не вышел по комплекции в него. А его вес колебался в пределах восьмидесяти - восьмидесяти двух килограммов, при росте сто восемьдесят сантиметров.
Третьим парнем, по-видимому, был Прыщ. Габариты такие же, как и у Техника. Что-то едва уловимое заставляло думать о нем, как о кибере. Есть способы идентификации киберов. Правда, не всегда гарантирующие достоверность. Но кто в этом мире не ошибается? Была у Боба одна история. Кибериха Сью до сих пор подкалывает его, вспоминая случай, когда ей удалось обмануть его тесты. Он действительно принял ее за барышню. Принялся оказывать соответствующие знаки внимания. После этого злополучного флирта его друзья повеселились от души, то и дело, вспоминая этот прокол. Но, если честно. Разве сохранишь бдительность при появлении такой сексапильной киски как Сью?
Игривое прошлое лишь на мгновение затмило реальность для Боба. Оценив ситуацию как далеко не безнадежную, он вновь уставился на Плешивого. Мутанты не выдерживают, когда их долго рассматривают. Их можно понять. В такие моменты по лицу изучающего пробегает весь спектр выражений, которые в народе называют нелицеприятными. Конечно, мутанты, как правило, ужасны. Ну и что? В любом случае на мутанта нужно смотреть без страха и отвращения, как смотришь на обычного человека. Сталкиваясь с такой доброжелательностью, мутант часто отвечает искренней преданностью, на которую едва ли способны люди и киберы. У Боба отвращения к мутантам никогда не было, а это мутанты всегда тонко чувствуют. В конце концов, все мы ответственны за экологический бардак на планете - папашу мутантов.
Взаимное изучение заняло считанные секунды.
--
Развяжи, - кивнул головой в сторону Боба Техник.
Слова не были адресованы конкретному исполнителю, но по тому, как принялся выполнять поручение Прыщ, Боб понял, что роли не только распределены, но и замечательно отрепетированы. Вся работа заняла не более минуты. Когда путы остались в прошлом, Боба охватило благодарное чувство к тюремщикам. До сих пор они только брали у него в долг. С этого момента начинали возвращать. Разминая затекшие конечности, Боб демонстрировал полнейший упадок сил, желая скрыть свое истинное состояние. Трудно судить о впечатлении, которое было произведено на парней его кривляниями. Во всяком случае, его суфлер - защитный рефлекс остался доволен.
--
Жизнь даже в нашем возрасте частенько удивляет нас. Не правда ли? - как гром разорвались в голове Боба слова Техника...
Глава 2
Фраза, сказанная Техником, как ассоциативный якорь, вытянула всю цепь вчерашних событий. Вот, оказывается, какого стимула дожидалась дремотная память Боба. Именно эту фразу произнесли вчера уста Техника. Конечно. Как же он мог забыть вчерашний вечерок? Видимо это огромное тупое дерьмо Хилл не раз приложилось своими кувалдами к впечатлительной головке Боба. Память восстановилась с быстротой молнии...
Ещё вчера Боб прохлаждался в своем любимом баре "Бриз". Нависая над озером в компании с открытой верандой, столиком и бокалом пива, он меланхолично общался с бликами отраженных солнечных лучей. Блики играли и на поверхности волн и на портсигаре и на гранях пивного бокала. Содержимое последнего растворялось в Бобе внутренним комфортом и спокойствием. В голову лезли мысли о прежней работе над Программой.
Накануне, его прежние коллеги по Программе планировали проведение запуска этой суперсистемы. Боб окрестил ее палочкой-выручалочкой, и это название к ней прилипло. Время запуска простым налогоплательщикам не афишировалось. Для Боба же это не было секретом лишь потому, что он по различным косвенным приметам мог извлекать информацию о том, как же преуспевают его бывшие коллеги. Просеивая информацию из нужных источников, пристально наблюдая за всеми изменениями, которые происходят вокруг его детища, Боб практически не сомневался, что полностью в курсе хода работ по осуществлению Программы.
Идея суперсистемы принадлежала Бобу, и многие считали его ее отцом. Возможные последствия от ее создания прогнозировать пытались все. Мнения о полезности сильно расходились. На все лады мусолились соображения об этичности и гуманности создания этого монстра. Наиболее воинствующая часть оппонентов Боба считала, что, создавая палочку-выручалочку, человечество варварски попирает свободу и права личности. Порой приходилось жалеть о выпущенном из бутылки джине. А выпустил его Боб. Ничего не оставалось, как согласиться на руководство Программой реализации собственной идеи. Тогда он еще наивно верил, что, будучи техническим руководителем, сможет хотя бы попытаться управлять ситуацией, стремительно выходящей из-под контроля. Не собираюсь спорить с теми, кто утверждает, что затея Программы опасна. Судите сами.
В общих чертах дело было так. Боб доказал, что технологическая база планеты позволяет создать компьютерный процессор принципиально нового типа. Новизна заключалась в следующем. Обычные процессоры управляют компьютером, используя традиционную цифровую двоичную систему исчисления. Боб предложил расширить возможности процессора, наделив его дополнительными функциями. К примеру, способностью с помощью цифроаналогового преобразователя и системы спутниковой связи работать с биотоками человеческого мозга. Проще - формировать сигналами, посылаемые человеческому мозгу и обрабатывать сигналы, принимаемые обратно от мозга. Вопрос мозгу - ответ от мозга. Глобальный компьютер, у которого вместе с традиционной полупроводниковой памятью - память населения планеты. Представляете? Для сравнения. Элемент (ячейка) обычной полупроводниковой памяти хранит в себе либо ноль, либо единицу. Как подкинутая монета, приземляясь, демонстрирует орла или решку. В выручалочке память совсем иная. Элемент ее - мозг человека. Правда, пока человек бодрствует, его мозг трудно использовать как элемент памяти. С момента пробуждения органы чувств, реагируя на воздействия динамичного окружения, наполняют голову "шумами". Да и сам мозг то и дело норовит удрать от "забот" и убраться в себя. Он не может удержаться от соблазна: поплавать в иллюзорном океане грез своего владельца. Все это препятствует гармоничному покою - уникальной базе для его объединения с мозгами сограждан по планете посредством процессора. А без этого невозможно таинство коллективного осмысления всего сущего.
Но, вот наступает ночь. Что делать? Спать. Восстанавливать мозг, готовить его к бодрствованию, следующему за предстоящим пробуждением. И в этом состоянии на планете постоянно пребывает треть жителей. В состоянии сна у каждого из них наступают довольно продолжительные периоды, когда их мозг отдыхает и "серое" вещество не задавлено "шумом" помех. Оно-то, спокойное и свободное от внутренних возмущений, и призвано выполнять функцию постоянной памяти суперкомпьютера. И не просто постоянной памяти, хотя даже само понятие постоянство для человеческой памяти весьма условно, а постоянной памяти, способной наделять компьютер новыми функциями. К примеру, такая память может не только хранить информацию, но и эффективно оптимизировать алгоритмы решения задач. С другой стороны, у компьютера появляются человеческие органы восприятия и, вместе с их появлением, создаётся банк ощущений. А поскольку все эти глаза, уши, носы и прочие сенсоры разбросаны по всей планете, то у компьютера нет проблем с мониторингом практически по любому вопросу экологии и не только. С технической точки зрения - масштабно. Однако тут-то и возникает ряд этических вопросов, являющихся следствием того, что при функционировании нашего суперкомпьютера человеческая личность сама по себе, как замкнутая автономная система перестаёт существовать. А как можно сохранить своё сокровенное, если в любую тёмную ночку всю информацию из твоей башки могут вытряхнуть наружу?
Мог ли Боб думать тогда о последствиях? Вы скажете: "Должен был". Но ответьте мне искренно. Разве Вы сами в молодые годы задумывались о том, как используют люди сотворенное Вами? Ведь нет же. Вы и сами были открыты и свято верили во все самое лучшее. Во всяком случае, к Бобу эти сентенции имеют прямое отношение. Ликование от успехов делало его техническим павлином, расфуфыренным от распиравших идей. Где уж было думать о личностных и духовных проблемах, которые могут возникнуть очень-очень нескоро...
Итак, бывшие коллеги накануне планировали произвести пробный запуск. Его результаты должны были появиться в прессе. Однако ни гу-гу. Ни по радио, ни по телевидению. Даже газеты как будто воды в рот набрали. Боба это почему-то не радовало, а угнетало. Каким-то шестым чувством он предугадывал неладное. Как там Пит? Этот вопрос не давал покоя. Много раз принимался Боб за анализ их разрыва, но всегда оказывался в тупике. Виной этому та давняя фальшь, прокравшаяся в их отношения после одного памятного отпуска.
Они дружили с тех пор, как себя помнили. Всегда были рядом. Делились друг с другом всем на свете, кроме зубных щёток и девочек. Жизнь таскала их обоих по своим замысловатым лабиринтам, но каждый из них всегда ощущал твердое плечо друга. Обычно они проводили отпуск вместе, а в тот раз что-то их расцепило. Все произошло по инициативе Боба, за что он клял себя до сих пор.
--
Ну что? Куда на этот раз двинем? - небрежно бросил Боб Питу, получая отпускные.
--
Похоже, Бобби, мои морали тебя не совсем доконали? - в его голосе Бобу послышались нотки снисходительности.
--
Да, как сказать? Можно и без них, - с напускным равнодушием принял он мнимый вызов.
--
Мое нравоучительствование тоже не будет возражать, если останется на отпуск безработным.
--
Может быть, махнем по маленькой за новые формы досуга?
--
Ты знаешь, что-то нет настроения.
--
Так и разбежимся? Ты к своим моралям, я к своим кралям?
--
А, что?
--
Да, нет, ничего. Вперед и с песнями.
--
Тогда, Бобби - на старт - внимание - марш, - протягивая руку, скомандовал Пит и как бы игриво потрусил от Боба на выход.
Он всегда подыгрывал Бобу, как и тот ему. И оба они это отлично знали. Вот так все и произошло.
Вы спросите: "Ну и что?" Да то, что за время отпуска, Пита словно подменили. Особенно памятна первая встреча после отпуска. Увидев Пита в коридоре, Боб его окликнул. До сих пор Боб не мог забыть его реакции. Во взгляде Пита как будто промелькнуло "А кто это?". Затем он как-то странно смутился. А это не его качество. И, наконец, сославшись на какую-то несусветную чушь, отделался от Боба и смылся.
--
Да пошел, ты, - выразил мысли вслух Боб.
Бардак в их отношениях продолжался еще некоторое время. Затем они приобрели какую-то новую фазу, которую только слепой мог бы назвать дружбой. Как ни старался Боб избавиться от этих горьких воспоминаний, они и в Бризе его частенько доставали. Погруженный в свои мрачные думы, Боб совершенно отрешился от происходящего. Да и что новенького можно увидеть в баре, где тебя считают завсегдатаем?
Солнце село. Блики с водной глади перекочевали ближе к горизонту, превратившись в малюсенькие светящиеся точки. В таких светлячков большое расстояние обычно превращает фонарные столбы и светящиеся окна. Блики на бокале превратились в отражения огоньков подсветки веранды. Боб лениво скользнул по ней глазами. Все как всегда. Его взгляд на мгновенье застрял на столике поодаль. За ним удобно расположились четверо молодых людей. Правда, и себя Боб считал молодым в свои неполные сорок. Что-то в поведении четверки слегка смутило тертую систему наблюдения Боба. Ну конечно! Сидеть в баре без женщин, пить Колу, не курить, не ругаться, не веселиться, не..., не... Ему первый раз довелось видеть здесь таких умников. Что ж, каждый сам себе сам.
--
Что-то не так, Боб? - охотно поддержал беседу Густав, наливая пиво. - Кто та Сирена, ответственная за твой мрачный взгляд?
--
Ситуация. Слышал о такой?
--
Даже тискал. Но не каждую. У меня их - море.
--
Да, уж.
--
Прости за навязчивость, если достал.
--
Не бери в голову. Глупости всё это. Просто куда-то канул целый раздел из сегодняшнего сценария. Ладно, не впервой. Скажи-ка лучше, как в твое заведение попадают такие пай-мальчики цвета морской волны?
--
Кто их знает? Впервые занесло. А вот голубыми я бы их не назвал.
--
Черт с ними. Как говаривал мой бывший коллега Эльмар: "У каждого уважающего себя человека должен быть хотя бы один упитанный порок".
Густав отошел и занялся своими посетителями, а Боб продолжал вытеснять пивом остатки своего ещё частично присутствующего рассудка. В его полуведерном аквариуме-желудке уже бултыхалось более сотни креветок, когда он угрюмо перекочевал за стойку и сделал знак бармену. В отличие от официанта Густава бармен Барри не был улыбчивым парнем, но, вопреки своему колючему, пронизывающему взгляду, казался Бобу более душевным.
--
Сдается мне груз, который ты сегодня принял на грудь, уже сейчас способен тебя уронить. Мой совет: на посошок и гуд баиньки.
--
Зануда ты, Барри. А впрочем, я такой же. Давай-ка, лучше продолжим по существу.
--
Держи, - пожав плечами, протянул он пятьдесят грамм водки в хрустальной рюмке, которую держал специально для Боба.
--
Твое здоровье, мой печальный наставник!
Выкуривая после каждой рюмки папиросочку, Боб лениво озирался по сторонам. Стороны изрядно подрагивали и время от времени увеличивались числом. Ему начинало надоедать находиться в данном месте в данный момент. Мысленно он уже несколько раз переносился в завтрашнее утро, которое обещало показать Бобу в зеркале опухший и небритый фейс. Непонравившиеся ему мальцы, похоже, кого-то "пасли".
Рядом с Бобом было пусто. Он и сам бы не сел рядом с такой пьянью как он сам. Кому нужны неприятности? Так что ближайшие присутствующие находились отнюдь не близко. Не опасаясь быть подслушанным, внутренне благодарный происходящей перемене, Боб взял трубку в левую руку, вынимая правой изо рта папиросу.
--
Привет. Чем могу? - выдавил он из себя, еще не зная, кто топчется на другом конце провода.
--
Извините за беспокойство, Боб, - узнал он слегка взволнованный голос прежнего шефа, - Я хотел бы как можно скорее встретиться с Вами и переговорить по весьма важному и неотложному делу.
--
Жанет отказывается становиться матерью, если я не выполню роль повивальной бабки? - ядовито осклабился Боб.
--
Я не обижаюсь на Вас, Боб. Вы, по-своему, правы, что обращаетесь со мной в таком тоне, но поверьте, есть обстоятельства, которых я не могу Вам открыть по телефону. Когда Вы узнаете о них, Вы извинитесь передо мной. Но дело не в этом. Это сейчас не имеет ни малейшего значения, хотя и может каким-то таинственным образом быть связано с тем, ради чего я хочу переговорить с Вами.
--
Расслабьтесь, шеф. Я не держу зла ни на кого. И на Вас в том числе. Обижаться на людей все равно, что обижаться на погоду или на похмелье. Все это пустое. Говорите, чего у Вас стряслось?
--
Приезжайте ко мне, как только освободитесь, - в голосе шефа я уловил несвойственные ему нотки неуверенности. - Сейчас я дома. Дом и служба у меня не поменялись. Да и находятся они на прежних местах.
--
Я тоже, как видите, нахожусь на прежнем месте. Иначе Вам меня вряд ли удалось бы отыскать.
--
Вы будете у меня, Боб? Да или нет? - голос шефа слегка дрогнул, или мне только показалось.
--
Буду, буду. Только закончу одно любопытное наблюдение и отправлюсь к Вам, - заверил он шефа.
Как раз в этот момент, по отражению в зеркале Боб заметил шевеление одного из четверых удививших его мальчиков. Малец поднялся и направился через вестибюль в мужскую комнату. Момент настал.
--
Извините, шеф, дело видимо подходит к развязке. Заканчиваю и бегу к Вам. Пока, - скороговоркой протараторил Боб в трубку и передал ее Барри,- Спасибо, дружище. Пока.
Боб поднялся и, как бы непринужденно, отправился по стопам малого, скрывшегося за дверью клозета. По дороге его пару раз качнуло, но в целом кое-что от координации еще сохранилось. Закрыв за собой дверь на задвижку, Боб направился в сторону мальца, склонившегося над рукомойником.
--
Привет. Меня в этом заведении все зовут Бобом. А Вас? - приблизившись к нему, спросил он, всем своим видом с красноречивой ненавязчивостью намекая, что ответы на свои вопросы получать умеет. Когда тот обернулся, Боб начал сомневаться, что это тот самый малец. Перед ним оказался вполне жилистый ровесник.
--
Привет. Друзья называют меня Джоном. А в этой забегаловке я впервые, - его циничный взгляд выражал все, что угодно, кроме замешательства.
--
Скажи-ка, Джон, не моя ли персона явилась причиной твоего отказа от насиженных мест?
--
Почему Вы задаете мне такой смешной вопрос?
--
Я наблюдаю за Вашей артелью с того момента, как запеленговал. И все, что увидел, говорит за то, что вы у меня "на хвосте".
--
"На хвосте" - не мы, а те парни, которые сидят за столиком. Что касается нас, то мы и не собираемся скрывать свою заинтересованность в контакте с Вами. Не хотим только лишних свидетелей наших отношений, поэтому и выманили сюда. Уж очень Вы засиделись.
--
Выманили? Изумительно. А я полагал, что иду надрать задницу любопытному мальчишке. И ещё узнать, какого лешего желает от меня стайка господ? - не смутился Боб таким оборотом событий.
--
Не знаю пока, чего желает стайка, а лично я хочу, чтоб Вы вышли из кабака и отправились со мной в одно, более уютное местечко, где мы смогли бы потолковать о наших взаимных интересах.
--
Вы уверены, что наши интересы претендует на взаимность?
--
Мое отношение к происходящему мало влияет на его ход, поэтому я предлагаю не насиловать время пустыми разговорами и отправиться с нами тихо, спокойно и мирно, - жестко и сухо заключил Джон.
--
Существует ли у меня альтернатива, мой нежный, ненавязчивый партнер? - с показным самопринижением ехидно спросил Боб.
--
Если и существует, то мне о ней ничего не известно. Хватит трепаться, пошли.
--
Не люблю пошлить.
--
Шутник, - ухмыльнулся Джон.
Во время диалога Боб старался выбирать позицию, пригодную для перехода к жёсткому телесному контакту во вполне физическом смысле. В этом он видел для себя альтернативу странному предлагаемому сотрудничеству. Желанный миг настал, когда Джон сделал шаг вперед с явным намерением взять Боба за локоть, чтобы подтолкнуть к выходу. Боб обрушился на него с серией молниеносных, как ему казалось, ударов. Работая всеми конечностями, он представил как Джон, забившись в бессильной злобе, тихо оседает на пол, чтоб покоиться, по меньшей мере, минут двадцать. Однако по окончании своего неистового выпада, Боб был ужасно разочарован. Ни одного попадания в цель, которая к тому же исчезла из поля его зрения. Боб резко присел, отскочил в сторону и развернулся с серией быстрых и надежных блоков. То, что предстало перед ним, сначала показалось кошмарным сном. Джон стоял без малейших признаков беспокойства, опершись о дверной косяк. Он, вопреки ожиданию Боба, был не один. Рядом с ним возвышалась огромная, в полтора человеческих роста, скала. Она причмокивала губами, злобно выворачивая белки своих глаз.
--
Мутант, - пронеслось в голове Боба, - да какой здоровенный. "Хорошенькое дельце молоденькое тельце", итти его в душу.
--
Жизнь даже в нашем возрасте частенько удивляет нас. Не правда ли? - посетовал за Боба Джон и сделал какой-то неуловимый знак мутанту.
Бульдозер зашевелился и с неестественной для своей комплекции живостью направился к Бобу. Мозги Боба бешено пульсировали в поисках выхода из создавшегося тупика...
Лишь теперь он смог восстановить картину произошедшего полностью. Финал очевиден: сознательная деятельность Боба была грубо прервана тяжелой мутантовой конечностью, быстро полетевшей в его голову.
Глава 3
Проводы амнезии были теплыми, но не пышными и надолго не затянулись. Восстановив в памяти вчерашний милый вечерок, Боб констатировал, что о существе предложенного сотрудничества Техник не обмолвился ни словом.
--
Похоже, это и есть твое более уютное местечко, Джон? Здесь мы будем говорить о наших взаимных интересах? - выдавил Боб с нарочитым трудом первую фразу.
--
В следующий раз, Боб, веди себя прилично, и никто не причинит тебе ни малейшего беспокойства.
--
А когда он будет?
--
Кто?
--
Следующий раз.
--
Как покатит.
--
Понятно.
--
Что касается дела, говорить будешь не со мной, а с моим боссом.
--
Договорились. Что, у него это лучше получается?
--
Конечно. Он же шеф.
--
Похвальное почтение.
--
Сейчас ты почистишь перышки, - продолжал, не обращая внимания на слова Боба, Техник, - и мы проводим тебя в его апартаменты. И, пожалуйста, не ерепенься. О'кей?
--
Попробую. От вас ведь смыться, наверное, не просто?
--
Не просто.
--
Ведите. Только одна малюсенькая просьбочка: не хватайтесь за мою одежду. О'кей?
--
О'кей.
Они вышли в довольно светлый и ухоженный коридор. Впереди почти бесшумной, пружинистой походкой отмерял шаги Техник-Джон. За ним, еле переставляя ноги, тащился Боб. Замыкали шествие мерный шаг Прыща и сопение Плешивого. Эхо его шагов сотрясало все пространство. В конце коридора показались две ниши. В левой - находился лифт, а в правой - дверь. Техник открыл её и пропустил Боба вперед.
За дверью находилось служебное помещение для отдыха персонала. Окон, как и в коридоре, не было. Похоже, они находились в подвальном помещении. В служебке было все, что нужно старине Бобу.
Первым делом Боб открыл стеклянную дверцу бара и без церемоний принялся перелистывать взглядом бутылки в поисках водки. Этот благородный процесс всегда успокаивал его нервную систему. Особенно по утрам. Чем больше бутылок приходилось перелистывать, тем глубже проникало спокойствие в его вечно натруженные нервы. К своему удивлению, кроме Смирновской он ничего не обнаружил. Его взгляд на Техника явно нес на себе печать недоумения.
--
А как насчет Русской? - вырвалось наружу удивление Боба.
--
Может быть, тебе еще cарапульского розлива?
--
Не надо смеяться над больными людьми. Об этом и Президент не мечтает. Любая сгодится.
--
Да и любой нет, - пожал тот плечами.
--
Не богато, - посетовал Боб и повернулся к холодильнику.
Одна из приютившихся в нем бутылочек берегла для Боба пол литра пива Хольстен. Оно немедленно было отправлено по назначению. Внутри Боба это прелестное пивко тут же превратилось в пар.
--
Мне у вас начинает нравиться.
После пива, он налил бокальчик Смирновской. Один глоток восстановил Бобу полжизни. Эта половина позволила бросить в рот подвернувшийся маленький чипс.
--
Отлично.
Закончив утренний ритуал, Боб вновь обратил внимание на своих тюремщиков. В их взглядах отчетливо читалось понимание. Без лишних извинений он стащил с себя мятую одежду и бросил ее Прыщу.
--
Будь любезен, приведи ее в порядок, дружок. Не скучай, я скоро.
Прыщ хотел возразить, но острый взгляд Техника мгновенно ампутировал это желание. Пожав плечами, Прыщ занялся делом. Боб же отправился в душевую.
Не заставляйте меня описывать словами блаженство, которое испытал Боб, обливаясь прозрачными струями горячей и холодной воды. Он любил отдаваться блаженству без остатка. Контрастный душ заставляет забывать окружающие обстоятельства. Одарив себя секундочками настоящего кайфа, он принялся изучать помещение, в которое его занесла судьба. Хотелось найти намек на свое местонахождение. Вокруг все было безупречно чисто. Ничего лишнего. Как о чем-то далеком и родном Боб подумал об инвентарных номерках на имуществе с указанием фирмы. Но эти мысли не увеличили количества предметов, способных говорить на своем языке.
--
Не далеко ты, братец, продвинулся к свободе, - сказал он себе после тщетных попыток найти неодушевленных собеседников.
--
Интересно, когда меня отсюда выгонят? - подумал он, снова перемещаясь под струи.
--
О, струи... Будет время - я посвящу вам поэму, - восхищённо пропел Боб.
Выключив воду, Боб специальным способом укутался в огромное, величиной с простыню, махровое полотенце.
--
Кто следующий? - спросил он, выходя из душевой.
Техник убрал в карман трубку радиотелефона.
--
Жалко. За жизнетворным журчанием не слышал его телефонного разговора, - подумал Боб.
Его ожидали два сюрприза. Одежда была приведена в порядок, включая чистку и ремонт. Отутюженная она висела на плечиках без каких-либо следов вчерашнего с ней обращения. Сюрприз номер два - сервированный на одну персону стол, на котором в ведерке со льдом появилась его любимая Русская сарапульского розлива. По этому штриху Боб догадался, что роскошный завтрак предназначен ему.
--
Вы, ребята, времени зря не теряли, - восторженно сказал Боб, списав с них еще частицу долгов.
Глядя на это посланное изобилие, Боб взял на себя грех упомянуть всуе имя Господа. Правда, при этом он не медлил с облачением в свою одежду.
--
Кто желает разделить со мной сию скромную трапезу?
--
Это все только Вам, - предупредительно откликнулся Прыщ.
Техник с Плешивым посмотрели в его сторону. По их взгляду Боб понял, что не ему одному доводится вкушать от неисчерпаемых щедрот Прыща.
--
Спасибо. Мы уже позавтракали, - сказал Джон.
--
Ну, а я, с вашего позволения, хотя бы посеводнячаю.
--
Приятного аппетита, - вставил Прыщ.
--
Спасибо, - усаживаясь, Боб первым делом распечатал желанную и наполнил свой бокал. - Ваше здоровье, господа киднепперы! - Нарочито беспечно произнес он краткий тост и опрокинул содержимое туда, куда оно торопилось.
Никто из них не сказал ни слова. Техник, снисходительным взглядом раздражал зрительную систему Боба, к тому же тот громко вздохнул и посмотрел на часы.
--
Что там видно? - спросил Боб, уплетая цыпленка. - Или эта информация табу?
--
Восемь тридцать одна, - ответил Техник, не меняя выражения лица.
Обычно с такого жуткого похмелья Боб есть не хотел. Но на этот раз каждое блюда было приготовлено так великолепно, что он без особенных усилий переместил в себя почти все содержимое стола.
--
У Вас превосходная кухня.
--
Это не единственное, чем мы гордимся, - отозвался Джон.
Хлопнув еще бокальчик водки, Боб налил кофе и потянулся в карман за папиросами. Портсигар оказался на месте, зажигалка тоже. Отхлебнув пару глоточков ароматного кофе, он сделал глубокую затяжку и выпустил кольцо дыма. Прыщ нахмуренно посмотрел ему вслед. Какой взгляд. Боб перекинул еще несколько костяшек на счетах в пользу того, что Прыщ кибер. При этом, отметив про себя, что хмурятся только самые ушлые киберы. Обычные киберы не владеют мимикой. Тех же киберов, которые овладели этим искусством, от людей практически не отличишь.
--
Кофейку не желаете? - обратился Боб ко всем сразу, надеясь, что отыщется в этой дыре хоть один приличный человек, готовый разделить с ним блаженство, и поймал себя на мысли, что среди присутствующих людей было только двое: он и Техник.
--
Послушай, мне не показалось, что ты от природы молчун, - обратился Боб к Джону. - Может быть, без молчанки быстрее столкуемся и объясним друг другу свое мировоззрение. Я пойму причину, по которой являюсь для вас лакомством, ты - какие принципы во мне сидят прочно, а какие не очень. Идет?
--
Пока ты наш гость, мы можем быть предельно откровенны, - ответил без тени недоброжелательности Джон. Он тоже налил себе чашечку кофе. - От тебя у нас нет секретов. Интерес связан с твоей прежней работой в федеральном департаменте. Просто мы с боссом в разных интеллектуальных категориях. Мне не хочется, даже непреднамеренно, исказить ситуацию, в которой мы оказались. Он объяснит тебе все полнее и достовернее.
--
Что касается секретов, Джон, то, по-моему, ты хватил. Извини, я опираюсь на события вчерашнего вечера.
--
Сегодняшнего утра, - поправил Джон. - Мы запеленали тебя уже в начале первого.
--
И вечера тоже. Я весь вечер посматривал на вашу компанию, ожидая любого подвоха.
--
Во-первых, это была не наша компания. А, во-вторых, тебя никто бы и не тронул, если бы все было в рамках предложенного. Нет, захотел размяться. Рванул очертя голову. Куда рванул? За чем? Что тебя так вскипятило?
--
Джон, скажи на милость, к чему вся эта спешка? Мы могли обо всех делах спокойно договориться сегодня, завтра, послезавтра. - Лицемерно прикинулся Боб непонимающим. Хотя сам догадался о существовании некоторой загадочной связи между звонком шефа и последующим стремительным бегом событий. - А ты - ...насиловать время, ...хватит трепаться. Обидное обращение. Согласись. Сам на моем месте наверняка не спустил бы?
--
Но ведь ты, Боб, спустил, - беззлобно улыбаясь, подколол Техник.
--
Исключительно из-за чувства изумления. Впервые наблюдал, как гора идет к Магомету. Не предполагал, что за каждой поговоркой стоят реальные исторические факты. А у тебя и в водительском удостоверении записано: Плешивый? - адресовал Боб последнюю фразу мутанту.
Они обожают, когда к ним обращаются с вопросами. Люди их обычно не жалуют вниманием. В этом Боб был приятным для мутантов исключением.
--
Хилл Маунт, - мелодичнее обычного пророкотал Плешивый. - Только не в водительском, а в паспорте. Нам - мутантам положено всегда иметь при себе паспорт. В нем кроме прочего описаны вероятные причины возникших отклонений. Вы наверняка об этом знаете, - опомнившись, что разговаривает не с инопланетянином, оборвал свое занудливое повествование Плешивый.
--
Меня с детства тошнит от формалистики, создающей барьеры между людьми, мутантами и киберами, - признался Боб, удивившись Плешивой словоохотливости и отсутствию реакции Техника.
--
Ну и компашка. Куда я попал? - подумал Боб.
--
А где мы, собственно, находимся? - обратился он к Технику уже вслух. - В каком прекрасном изумрудном городе?
--
В том самом Гринусе, который приютил и нашу контору, и твой "Бриз", и озеро. Кстати, в озере клев не хуже, чем в твоем баре, Боб. Ты не рыбачишь?