Жили-были старик со старухой в типовой рабочей общаге на берегу Обводного канала.
Старуха, не разгибая спины, вкалывала мойщицей галош на фабрике "Красный треугольник", а старик, - тот и вовсе какой-то придурковатый был, поскольку только и делал, что дырявым бреднем пустые бутылки из Обводного канала вылавливал. Вылавливал, и сдавал в пункт приёма стеклотары, что до сих пор торчит в стене возле Балтийского вокзала. Вылавливал и сдавал. Так они и жили...
Пошёл однажды старик на Обводный. Хотя, конечно, особо и идти-то не надо было, проезжую часть перешёл, и ты уже на набережной.
Закинул старик невод в первый раз и вытащил груду консервных банок. Закинул невод вторично - и выудил целую кучу дерьма. Бредень только лишний раз испачкал. Сел, закурил. Непруха...
Делать нечего, закинул он невод в третий раз. Тянет, тянет...во как! блеснуло нечто золотисто-рыжее, и главное дело, тяжёлое. Вот только зацепилось это нечто за корягу и ни туда, ни сюда. Если бы оно, это "нечто", было лёгкое и блестящее - старик бы и не удивился: время сейчас такое, что без рыночных отношений никак нельзя.
Вот "Красный треугольник" вместо галош, то импортных презервативов наделает всех цветов радуги, то силиконовых грудей под названием "хозяйка медной горы". К тому же, недавно стали выпускать каучуковые фалоимитаторы, а это, согласитесь, совсем уже другой уровень. Каким образом эти новейшие резиновые изделия попадают в Обводный канал, - для старика загадка с множеством неизвестных. Видимо, тем же самым путём, что в советские времена, - ворованные галоши: по канализационным трубам и до большой воды. Хотя, естественно, масштаб сейчас всё же не тот...
А ведь когда-то красотища была! Если, к примеру, ранним утром с крыши "Красного треугольника" глянуть вниз, то можно было увидеть, как со стороны бывших измайловских казарм в сторону фабрики двигаются гигантские толпы работниц, и все в красных платочках, повязанных на голове треугольником. Отсюда, кстати, и название: "Красный треугольник". Любую из этих красавиц под мышки хватай - и в клуб на танцы! А теперь, в доме культуры имени Цурюпы, какой-то гей-клуб...тьфу!
Но, однако же, тяжесть имеется в бредне килограммов...на три! Да ещё и хвостом от отчаянья бьёт. Вытащил старик бредень на набережную и от неожиданности охрип:
- Во, бля! - а рыбина отвечает ему человеческим голосом.
- Никакая я тебе не вобля! За такие слова, знаешь, можно и по моральному ущербу взыскать...вобля - она в бассейне реки Оккервиль потаскушничает, а я - рыба благовоспитанная, ценная...
- Можно сказать и так: скумбала североатлантическая, юнтоловская, редких чешуйчато-склизких пород! Неужели не слыхал?
Старик пожал плечами, потёр за ухом, почесал в промежности. Вздохнул...
- Где уж нам, каликам-недоумкам, сиротам алкоголезависимым, слыхивать?
- А коли так, то отпустил бы ты меня, пожилой человек? - жалобно попросила скумбала североатлантическая, юнтоловская, чешуйчато-склизкая.
- Вот ещё номера?! - пришёл в себя старик, - Да нам со старухой такой закуски на целый месяц хватит!
- И тут же ноги свои протянете от пищевого отравления! - возразила скумбала, - Потому что токсических веществ во мне, что на твоём вонючем бушлате пятен! А, если отпустишь, я любое твоё желание выполню...
Задумался старик. Дел интимных с бабами не имел уже лет двадцать. Со старухой, разве что в позапрошлом годе...так это и развратом не назовёшь, а так, умора одна. Вроде она и секс делает, а всё одно со своим воспитанием норовит: не туда, дескать, стручок лезешь, и не так, понимаешь, надо, а эдак...
- А водки с пивом и закуской, чтобы как в ресторации, можешь?! - робко спросил старик у диковинной рыбы.
- Да я всё могу...- томно ответила скумбала, и собралась уже, было, нырнуть обратно в Обводный канал, как вдруг, слышит у старика за спиной:
- А раз всё можешь, тогда гони лекарств нам бесплатных! - это, оказывается, старуха незаметно подкралась, - И не какого-нибудь там отечественного зелья, а импортного!
- Да всё, что хочешь! - воскликнула скумбала, - Только назови!
- А и назову! - отвечала старуха, - коэнзиму ку десять для сосудов, цитофлавину для мозгов, виагры для старого пердуна - это раз; бесплатное протезирование челюстей - это два; путёвки в Анапу - это три!
- Да не фиг делать!
- Да! Чуть не забыла: полужёсткий корсет, памперсы и стельки ортопедические!
- А бутылку?! - заплакал старик.
- Ладно: старому дурню - бутылку "кедровой", и "Шёпот монаха" - для меня.
- И слова не услышишь, - ответила скумбала и нырнула в Обводный канал. Только её и видели.
Ну, что же, на следующий день сходили они в аптеку и получили лекарства. Затем в стоматологической поликлинике им повыдирали все зубы.
Однако вскоре их снова пригласили к протезисту, где поставили новые съёмные челюсти и посоветовали пользоваться кремом "корега", чтобы, понимаешь, твёрдое яблоко, как та повзрослевшая крепостная актриса в рекламе, в два счёта разгрызть.
Через месяц, между прочим, укатили они в Анапу, где пробыли три недели за государственный счёт.
- А стельки ортопедические так ни хрена и не выдали! - ругалась потом в собесе старуха, когда ей в торжественной обстановке вручали ордер на памперсы.
А старику в Анапе понравилось. Лежи себе на пляже целый день и за событьями наблюдай. А девки в Анапе все голосистые, а тётки - ляжкожопистые. В смысле водки, конечно, не очень, зато красное совсем дешёвое и продаётся на каждом углу. Пальмы да мальёрки вокруг. Одна такая трепетная, но разведённая мальёрка из города Задние Вятки всё клеилась к старику. Особенно тогда, когда старуха уходила на процедуры.
- Вы такой видный мужчина! - с придыханием говорила мальёрка, - Давайте с вами обменяемся адресами...
- Ну, мало ли выйдет оказия, побывать у нас в Задних Вятках?! - мальёрка округляла глаза, - Знали бы вы, какой у нас краеведческий музэй! А какая в Задних Вятках окружающая среда? Просто-напросто чистейший озон в кислородном экстазе!
- Разве что по делам бизнеса...- важничал старик.
- А какой, извиняюсь, у вас бизнес? - не отставала мальёрка.
- Так...разное всякое. Забираем из недр многое такое...
- Не иначе, как из Газпрома! - шептала мальёрка своей подруге.
- Ой, или сдурела ты?! - недоумевала подруга, - Где же ты видела газпромовского деятеля в Анапе? Они всё больше летом на Лазурном берегу, а зимой, так вообще - на Мальдивах. Это там, за кавказским хребтом...
- У богатых свои причуды и маленькие слабости, - не сдавалась трепетная мальёрка.
Когда старик со старухой вернулись домой, окрестности Обводного канала после Анапы показались им какими-то, уж очень, сирыми и убогими. На улице Шкапина кино про Берлин 45 года снимают. Дожили...
Короче говоря, пошёл опять старик на набережную, вероятно по мальёрке затосковал. А на Обводном канале ветер и волны. Настоящая мёртвая зыбь, хоть на доске под парусом гоняй среди презервативов. Закинул он бредень в первый раз - одни консервные банки; закинул во второй - окурки, дерьмо и полиэтиленовые авоськи; закинул в третий раз - есть, мелькнуло нечто, золотисто-рыжее. Не иначе - скумбала.
- Что тебе надобно, старый ты мудозвон? - томно спросила скумбала и в её словах отозвались тональности Задних Вяток.
- Хреновато мне, - ответил старик, - Настроение - хуже некуда, а на выпивку денег нет. Да и колбасит что-то со вчерашнего дня...
- Тебя, дурака, с пятидесятого года колбасит! - над самым ухом у старика, словно ворона, гаркнула старуха, - А надобно нам зубные протезы новые. И не какую-то там пластмассовую дребедень, а металлокерамику! Полужёсткий корсет - это ты себе, знаешь куда засунь? Есть корсеты из шерсти собачьей, с лампасами! И ещё - путёвки на Канары, в пятизвёздочный отель!
- Я от вас офигиваю...- тихо произнесла скумбала юнтоловская, чешуйчато-склизкая.
А старуха продолжала:
- Пердуну старому, в сердечные сосуды распорку специальную, чтобы не задыхался, когда на чужих баб заглядывается.
- Стентирование, что ли? - уточнила скумбала.
- Во-во, тестирование. Наращивание мужского достоинства - это мы ему потом сделаем, а сейчас, пускай хотя бы этим, какое имеется, научится управлять, как положено. А мне: подтяжку морды лица, живота и задницы. Да, и стельки ортопедические!
- А выпить?! - заплакал старик.
- Хрен с ним. Этому... будущему половому гиганту - "русский стандарт", а мне - мартини и грильтфрукт!
Время - деньги, года - богатство...
Сделали старику операцию. Как и велела старуха, поставили распорки в сердечные сосуды, а заодно удалили геморроидальные узлы и пахово-мошоночные грыжи. Показали старика урологу, зубные протезы поменяли - это уж само собой, морщины пригладили, и стал он выглядеть очень даже и вполне мужественным, загорело-обветренным, словно атлантический рыбак Ив Луи Катманду. Даже дежурные тётки в красных шапках со станции "Технологический институт", что обычно сидят перед эскалатором за стеклом, храпят и пузыри пускают, стали на него поглядывать.
Старухе удалили все бородавки, даже на языке, и подтянули её так, что естественные отверстия тела у неё теперь не закрываются, как у резиновой бабы. Даже уши. А недавно её вообще по телевизору показали в специальной передаче про сельское хозяйство: "Из навоза - трюфель".
А старику на Канарах понравилось. И даже совсем не хуже, чем в Анапе. Правда, с водкой у них совсем там беда, - один бесплатный коньяк и какую-то текилу, - что-то вроде грузинской чачи, - на ужин с лимончиком подают. Зато красное - чуть ли не из водопроводного крана течёт. Недаром же говорят, что всё у них там включено. Даже, не поверите, женские бои в грязи, и те два раза показывали в натуральную величину. Старик от удовольствия прямо зажмуривался, представляя, как его старуха бьётся в глине с кладовщицей Райкой Утехиной из цеха готовых резиновых сапог...
Старуха, кстати, завела на Канарах себе инструктора, испанца по имени Орест Аристархович. У него ещё татуировка на тыльной стороне правой ладони была: "Привет родителям". А как же, чтобы всё как у людей. Они и на парашюте, и на водных лыжах, и с водной горки.
У старика же появилась очередная мальёрка под пальмой, правда теперь из районного центра Нижние Тайцы, Амалия Сидоровна, в совершенстве владевшая языком эсперанто. Кстати, она-то как раз старика в Пенаты свои не звала, и не приглашала, да и в общагу на Шкапина не напрашивалась, даже намёка на это не было. Сам хорош, плёл ей чего-то по пьянке про европейский уровень ямочного ремонта на Тележной улице и о том, что воду из Обводного скоро можно будет пить не разбавляя, как в Швеции.
Зато Амалия Сидоровна играла на баяне, носила широкополую шляпу с перьями, постоянно обмахивалась веером, даже ночью, и читала ему стихи её знакомой поэтессы Анны Ахматовны. И это каждый раз после того, как они ходили вдвоём слушать в пальмы соловья...Правда, впоследствии выяснилось, что под маской соловья скрывалась канарейка: это на языке эсперанто объяснил местный наряд полиции, шуганувший их однажды из кустов в момент слишком уж пылкого декламирования ямбов серебряного века...Так и сказали открытым текстом: "Могли бы и у себя в номере трахаться, а не нарушать раз и навсегда установленную тишину наших достопримечательностей!"
Казалось бы, живи и радуйся, наслаждайся тем, что нащупал. Как бы не так...
Едва приехали домой, снова наступила "треугольная" проза жизни, а поэзия Нижних Тайцев перешла в другое измерение. У старухи блёстки в глазах сразу куда-то пропали, остался лишь один открытый рот и раздутые синтетические губы, а у старика заломило суставы и начались проблемы с мочеиспусканием.
Прошло пару недель. Как-то ненастным утром, в субботу, ворчит старуха на старика.
- Ступай на Обводный. Попроси у этой долбанной скумбалы улучшения жилплощади.
- И бутылку "кедровой"? - робко добавил старик.
- Ступай...
Припёрся старик на Обводный. А там такие волны, что мама не горюй! Через парапет набережной перекатывают, и мутные брызги во все стороны. Коряги, пластиковые бутылки, презервативы и жестяные банки вместе с волнами о серый камень так и бьют, так и бьют. И ветер свищет. С ног сшибает и в Обводный канал окунуть норовит. Старик два раза падал, но поднимался. Какая-нибудь шальная птица, ворона, голубь, или воробей, едва ли и долетели бы до середины Обводного канал. Такое сильное было в тот день штормовое предупреждение!
Закинул старик невод. Только потянул на себя, как тут же окатило его нечистотами с ног до головы, а на седых волосах обрывок газеты "Из рук в руки" застрял. Вытянул он бредень, а там скумбала, но какая-то квёлая, похоже, волною о парапет набережной двинутая. Однако в сознании, и говорит тихим голосом:
- Ну, и достали же вы меня, придурки...
Не успел старик высказаться о своих предпочтениях, как опередила его старуха.
Торопится, перетянутым ртом открытым окает:
- Желаю этого, улучшения жилплощади! Ведь что же получается? Все люди, как люди, а я, словно адмиралтейская елда на блюде? Желаю иметь постоянные апартаменты в "Белых ночах" и квартиру на Крестовском острове! Да, и ещё недвижимость на Канарах и в Греции. Чтобы, понимаешь, глава местной администрации была у меня там личной маникюршей, а сам Чубайс свет у меня в спальне выключал!
- А ху-ху не хо-хо? - вяло спросила скумбала.
- Желаю, чтобы сиськи у меня стали как у певицы Наташки Королёвой, а старый мудель превратился бы в Тарзана и бегал вокруг меня в белом исподнем, как инструктор-испанец Орест Аристархович! И надпись: "Привет родителям", чтобы у него на причинном месте была! И чтобы из крана текло шампанское "клико", а я всё время лежала бы на оттоманке, играла на баяне, обмахивалась веером и декламировала наизусть поэтессу Анну Ахматовну!
Ничего не сказала золотистая скумбала юнтоловская, чешуйчато-склизкая, североатлантическая. Покрутила только плавником у жабры, прыгнула в бушующие волны Обводного канала, да и с концами...
И вдруг началось такое цунами, что из канализационных люков выбило крышки и вырвавшиеся фекалии затопили все красноармейские улицы, на фабрике "Красный треугольник" возник пожар и сгорели все презервативы, силиконовые груди и фалоимитаторы. Не пострадали только галоши и готовые резиновые сапоги вместе с кладовщицей Райкой Утехиной. На улице Шкапина рухнул дом, а следом за ним, рухнула типовая рабочая общага на Обводном.
Вот тебе и апартаменты...
Живут теперь старик со старухой на Пряжке, в сумасшедшем доме.
А старику на Пряжке понравилось. Питание трёхразовое: на завтрак творожная запеканка или рисовая каша, на ужин - отварной хек, два раза в неделю мясные котлеты, и хлеба - сколько хочешь.
Старуха всё рвётся на процедуры, требует массаж и высококвалифицированного индивидуального инструктора физкультуры. Желательно из Испании. Но процедуры в сумасшедшем доме одни - трудотерапия: утром клеят конверты, после обеда - коробочки.
А ведь и то сказать, воздух на Пряжке неплохой, обогащённый трубами Адмиралтейских верфей. Водица - не такая как в Швеции, но, несомненно, почище будет, чем в Обводном канале, поэтому уклейка в ней водится, окушки, ерши и подъёршики.
Один раз попалась старику какая-то непонятная рыба: один бок у неё серебристый, а другой - золотистый и чешуйчато-склизкий. Как старик не матерился, человеческим голосом она так ничего и не сказала, круглые свои глазки только всё строила, а знающие люди из соседней палаты объяснили, что это - оккервильская вобля, рыба достаточно редкая, но кошки её не едят...