- Я боюсь,- однажды сказал он мне в один из наших общих, дождливых вечеров.
Как и всегда - мы сидели на подоконнике, забравшись на него с ногами и глядя в окно. За окном шел дождь. Почему-то за окном всегда идет дождь, а небо затянуто тучами и небо никогда не будет таким же прекрасным, как раньше. Мы - нелюбимые дети Бога, мы - заключенные прекрасной Лживой Страны Чудес, продолжали верить. Во что? Кому?
Никто не придет. К нам никто никогда не приходит.
Он подправил свою шляпу, и лицо его показалось мне бледнее обычного.
- Я боюсь, что все уйдет и не будет как раньше,- подумав, произнес он и попытался улыбнуться, переводя все свое волнение в глупое недоразумение. Не вышло. Лишь дождь забарабанил сильнее.- А вдруг ты уйдешь? Как все ушли...
Прячет взгляд. Как всегда. Это, наверное, не уйдет и тысячи веков спустя.
- Безумцы всегда одиноки?- спрашивает он, не дождавшись моего ответа.
- Тебе одиноко?- я протягиваю руку и касаюсь его плеча. Простым прикосновением порою можно высказать куда больше, чем словами. Это прикосновение означало лишь одно - ты не один, ты чувствуешь мою руку, все в порядке, не просыпайся. Пожалуйста, не просыпайся, потому что я тоже боюсь.
- Немного,- честно признает он.- Но я рад, что ты рядом.
- Я тоже.
Потом мы молчим, предаемся теплым воспоминаниям о том, что было. Честно - не люблю, когда он вспоминает. Потому что ему больно - потому, что он хочет вернуться.
Тогда он вскакивает с подоконника, бежит в середину темной комнаты, там, где стоит стол, и руки его дрожат, и глаза влажно блестят.
- Давай... Алиса, моя Алиса, давай как раньше? Мы созовем всех и все будут у нас, и все будут рады, и мы все будем пить чай, наш любимый чай и запивать его конфетками, которые обычно приносила ты, и все будет совсем как...
"Нет, как раньше уже не будет"- хочу сказать я. Я всегда так говорю. И он всегда молчит в ответ. Потом он скажет - ах, прости, Алиса. Мне не стоило так говорить. Я дурак. Я наивен. Я хочу обратно.
Я хочу проснуться.
Потом он уйдет. Уйдет в дождь, уйдет так, как уходит всегда.
Потом я проснусь.
Потом опять придется... начинать с начала.
Он сходит с ума - я схожу с ума вместе с ним. Мне даже это нравится - отчасти потому, что я просто боюсь одиночества. И он боится одиночества, но еще больше он боится безразличия. А безразличие уже наступило - и оттого небо за окном затянуто тучами, и оттого больше никто не придет к нам домой, и никто не выпьет чай, и в чашках уже плесень, а Шляпник продолжает ждать.
Никто не придет. К нам никто никогда не приходит.
И никто никогда не приходил.
Я протягиваю Шляпнику стакан с водой. В другой руке зажата таблетка - он знает, что время пришло.
Пьет.
Тик-так.
Время пошло назад.
Тик-так.
Потом по телу Шляпника проходит дрожь - он вздрагивает, идет к креслу и падает в него. Спит долгим, беспокойным сном. Ищет Страну Чудес, которой никогда не было.
Никто не придет. К нам никто никогда не приходит.
- Алиса,- шепчет он во сне.- Моя дорогая Алиса... Я хочу, чтобы было как раньше...
Но небо затянуто тучами. Тик-так.
- Давай... все будет... как раньше...
Но стол пуст, а в чашках плесень.
Я склоняюсь над ним, целуя его...
...осторожно прикасаясь губами к поверхности холодного маленького зеркала, зажатого в моей руке. Разваливаюсь в кресле и улыбаюсь своему отражению, стягивая шляпу со светлых волос.
Никто не придет. Потому что все уже здесь.