Агония патриархальной эры в истории человечества, наступившая к 20-му столетию, дала два таких известнейших имени, как Вейнингер и Фрейд.

Оба они писали о давно мучившем человечество вопросе: о человеческой неполноценности женщины; Вейнингер написал об этом целую знаменитую книгу, в которой, сам того, видимо, не желая, собрал чуть ли не все представления патриархальной цивилизации о женщинах (тем его книга и ценна исторически); Фрейд писал о многом, но и об этом тоже. Если суждения Вейнингера - откровения дилетанта с философским складом ума, то Фрейд выступал как медик-профессионал. И выяснил, что всё дело в... анатомии.

Оказывается, сравнив своё тело с мужским, женщина сразу осознаёт свою объективную ущербность! В половой алгебре фаллос - единица, а вагина - нуль; поэтому женщина-нуль может стать числом только слившись с единицей. Другими словами, женщина получается из мужчины вычитанием. В общем, когда Ева впервые посмотрелась в зеркало рядом с Адамом, она с грустью поняла, что выше домохозяйки ей не подняться.

Собственно ничего нового Фрейд здесь не открыл: его построения покорно следуют в русле многовековой патриархальной традиции (до сих пор господствующей, скажем, в уголовном мире). Но если донаучная мудрость могла апеллировать лишь к разнице полов в физической силе (как выяснилось в наши дни, несколько преувеличенной) или к разнице в интеллекте (которую ещё надо доказать) - наконец к церковным прописям типа "сначала создан Адам, а потом Ева", то Фрейд поставил дело, что называется, на научную почву. А с наукой, как известно, не поспоришь.

Увы, история пошла своим путём. Вейнингер, высказав миру "всю правду о женщинах", в отчаянии наложил на себя руки. Фрейд поступил остроумнее: он прожил долго и стал свидетелем бурных событий Новейшей эпохи, которая не только предпочла развиваться не по его лекалам, но и отправила накопленные за столетия фолианты серии "Великие о женщинах" в макулатуру; "лучшие умы человечества" дружно сели в лужу в женском вопросе. Одним из результатов этой эпохи стал кардинально иной статус женщины, утвердившийся всего за несколько десятилетий и окончательно обозначивший конец патриархальной эры. Женщина-оболочка, господствовавшая ещё во времена молодости Фрейда, имевшая к цивилизации только биологическое отношение, могла принимать или отвергать "научные доказательства" отца психоанализа о своей неполноценности - в любом случае то был вопрос веры; современная женщина, на плечах которой в значительной степени и держится эта самая цивилизация, имеет право просто усмехнуться на всю фрейдистскую премудрость. "Решила почитать Фрейда. Выяснилось: бабы завидуют пенису. Глупый дед перестал для меня существовать", - вот лаконичная оценка фрейдовских откровений одной нашей современницей.

Учение Фрейда (и в гендерном аспекте это особенно явно) глубоко ретроградно; можно сказать, что оно своим вульгарным физиологизмом затормозило развитие науки на доброе столетие (а то всё: Лысенко, Лысенко) - например, тем, что стало препятствием для осознания такого важнейшего понятия, как гендерная идеология, социального конструкта, являющегося матрицей для воспроизведения отношения полов в обществе. "Гендерный расизм" Фрейда можно сравнить с концепцией какого-нибудь флогистона. Только этот "флогистон" был не закономерным этапом развития, а оказался выдвинут как раз тогда, когда весь ход истории побуждал от него окончательно отказаться. И дело не только в том, что Фрейд был заправским фантазёром (занятно, что в этом он смыкался с презираемым им типом "неполноценной женщины", вызывающей после утомительного путешествия по магазинам в будуаре эротические фантазии); его фиаско в гендерных исследованиях показывает, что в нём не было интуиции настоящего учёного, умения предугадать направление хода научной мысли. (Вообще же способность венского психиатра выправлять голову под форму шляпы хорошо иллюстрирует, например, глубокомысленное суждение о том, что либидо, половое влечение, "имеет всегда характер мужского, даже если оно испытывается женщиной"!)

Понять место и значение Фрейда мешает традиционно серьёзное отношение к нему и психоанализу - как с положительным, так и отрицательным знаком. Одни его почитают, другие с возмущением отвергают. На деле же Фрейд - фигура больше курьёзная и комическая. В момент, когда человечество начало мощное движение из патриархальной клетки с жёсткой гендерной сегрегацией в сторону свободного определения гендерных ролей ("суббота для человека, а не человек для субботы"), австрийский врач с воплем кинулся в противоположном направлении - в дремучее прошлое. Здесь основатель психоанализа стал в длинный ряд деятелей, прославившихся идиотскими прогнозами, несостоятельность которых оказалась видна очень скоро - таких в науке было немало.

Будь Фрейд почутче, он, всматриваясь в процессы, ощутил бы грядущий закат своей теории. Но "глупый дед" был нечувствителен к реалиям и самовлюблён. Правда, жил он ещё в мире, где царствовала пустенькая очаровашка Мерилин Монро (а в Европе - ещё более пустая Бардо), как бы доказывавшая, что Фрейд не так уж и неправ. (Кстати, хорошая иллюстрация закона концентрации эпохи в агонии, с которой я и начал эссе. Всего через пару-тройку десятилетий секс-символом Америки станет суровая, бритая наголо Дэми Мур, она же Солдат Джейн - ну, Паша Ангелина по-американски, если кто не понял. Эпоха психоанализа кончится. Что, в частности, найдёт отражение в изменении статуса психоаналитика в кинематографе: от Шерлока Холмса современности в ленте Хичкока 50-х до заурядного преступника в триллере "Ножницы" 90-х. А пока все мужские мечты доброй старой Америки воплощались в куколке Мерилин, в каждом движении которой было гениально выражено желание найти мужчину и слиться с ним, чтобы приобщиться к личностности. Одним словом, Мерилин Монро - это женщина, которую придумал Фрейд. И наоборот, культ Монро процветал в эпоху беспрецедентного помешательства американцев на психоанализе.)

И всё же это ложный путь. Антисемитизм (как и любой "-изм") ослепляет. Без чего-то другого психоанализ остался бы местечковой гипотезой. На деле же он приобрёл гигантское количество поклонников (среди которых была, к примеру, такая колоритная личность, как Иван Ильин).

Вопрос о популярности психоанализа - наверное, единственно интересный с точки зрения науки (точнее, метанауки) из всего фрейдовского наследия. И думается, что здесь проявилось господство англо-саксонского мышления, панически боящегося чего-то сложного, обладающего своей внутренней логикой, не говоря уж о воле. Примером англо-саксонского мышления является, скажем, дарвинизм - нелепейшее учение о происхождении видов путем их бесконечного тупого встряхивания через "естественный отбор" (не путать с эволюционным учением вообще, куда относится, например, ламаркизм), несмотря на очевидную несостоятельность, до сих пор остающееся научным мэйнстримом. Как Лаплас в своё время заявил, что он не нуждается в гипотезе о боге, так и англо-саксонское мышление (доминирующее в науке вообще) не нуждается в гипотезе о разумности и воле. Оно готово допустить хаос, но бежит от диалектики. Атомы, находящиеся в хаотическом движении и управляемые жёсткими законами, - вот, наверное, общая формула такой науки.

Понятно, что фрейдовский подход, в котором причудливо смешивались хаос сновидений с жёстким (пусть и идиотским) толкованием их по типу старинных сонников, как нельзя лучше соответствовал такому мышлению. Одной из его особенностей является изгнание диалектики в пользу статики - как в известном стихотворении Мартынова общество, готовое принять любую диковинную картину мира, было возмущено вихреобразной моделью Кювье как неприлично диалектичной. Скажем, учёный англо-саксонского типа наверняка постарается увидеть причины колониального величия Британии не в ловкой политике метрополии вкупе с технологическим первенством (которые можно и утерять), а в самой белокожести колонизатора, рядом с которым азиат ощутит свою желтизну, а негр - так и вовсе черноту. Со всеми вытекающими последствиями для их самооценки. "Гендерный расизм" Фрейда и здесь вполне удовлетворял примитивному редукционизму господствовавшего научного мышления, англо-саксонского в основе.

Фрейдизм как раз является ярким примером такого научного шарлатанства, занявшего господствующее место, - типа своего рода теории "впуклой психологии". Но процвёл он не при каких-нибудь тоталитарных режимах, а в самых что ни на есть западных демократиях. Почему и далеко не всеми воспринимается как того заслуживает.

Остаётся только спросить в заключение: что тогда можно сказать про пресловутую академическую Комиссию по лженауке, не дающую покоя астрологам и хиромантам, но не смеющую даже бросить взгляд на до сих пор легально существующий в учёном мире фрейдизм (по сути - шаманизм)? Ответить можно, наверное, словами незабвенного Райкина: мягко выражаясь, и сказать нечего, а грубо говоря, нет слов!