" ...- Чтобы у писателя да не было бы ручки? Ты меня смешишь...
- Да кто тебя знает? Может ты коготком...в чернила макаешь.
- Тогда уж - кровью, батенька, кровью..."
Губы поджал, хмурится, размышляет:
- И что с этого всего? Какая мне будет награда?
Тихий старческий смех:
- Дурачо-ок. Сам себе будешь наградой.
- Бросьте вашу заумь! Не терплю, - огрызнулся, играя мечом.
Мимо прошла гибкой походкой, уронила лукаво:
- Да обманите Вы его. Посулите что-нибудь. Предел желаний всех мальчишек - неисполненные мечты их отцов.
- Молчи, женщина. Не тебе судить о моём отце!
- Здесь никто не судит. Утихомирься, - спокойный жест сухой ладони. - Не хочу начинать с обмана. Иначе получится обычная сказка.
- Так, - нетерпеливо напирая. - Мне сказали, что здесь получают желаемое. Самого себя я не желаю. Я у себя есть. Что: золото, королевство, невыразимые удовольствия?
- Повторяю: вот две двери. Нужен твой выбор. Пока - всё.
- Заладили, - обиделся, подумал. - Я желаю власти, славы. Значит, эта дверь.
Указал уверенно на белую, сверкающую. Подошёл, пнул ногой, распахивая и окунулся в жемчужный свет, исчез... .
Тонкие веки полуопустились неспешно:
- Будут тебе и золото осознания, и королевство иллюзий, и невыразимые удовольствия разочарований и обретений... .
- - -
Белая дверь приоткрылась. На древние каменные плиты шагнул мужчина. Помедлил, пытаясь пальцами разгладить горькую складку между бровей. Бесполезно. Огляделся в тишине зала Перекрёстков.
Женская фигура у колонны дрогнула, проявилась чётче.
Сжав губы по старой, укоренившейся привычке, мужчина подошёл к женщине, чьи насмешливые слова он слышал так давно.
- Я вернулся, - сказал он отстранённо. - Можно мне выбрать другую дверь?
Отвёл взгляд. Стала понятна его скованность: боялся отказа. Но получил молчание. Непростое, женское.
Она мягкой ладонью огладила его хмурый лоб.
В косом луче света промелькнула фигура сидящего в медитации старика. Ясный голос попросил:
- Да скажи ты ему правду. Всё как есть, не темни.
Молчание. Она глазами спрашивала тоже, но о другом.
Тяжело качнув головой, мужчина ответил:
- Не надо ясности. Я устал от яркого света, пёстрого круговорота. Я потерялся во всём этом! Я хочу самого себя! Остановить бег суеты, погрузиться в глубины, увидеть... . Разреши, прошу.
Женщина кивнула, веря.
Скрипнула чёрная дверь, закрываясь за мужчиной.
Вздох прошелестел в пространстве зала и потекла молитва. Молитва о ниспослании смирения и сил идущему в страдании.
- - -
Скользнул из темноты настороженным зверем, обернулся вокруг себя, втягивая воздух ноздрями. Опасности не было. Старый зал Перекрёстков встретил его звонкой тишиной. И пустотой.
Обыскав все углы, он сел, недоверчиво сжав губы и принялся ждать. Спал, свернувшись клубком на камне пола. Снова ждал.
В сметении ходил взад и вперёд по древним плитам. Одиночество тускло бродило следом.
Через несколько дней его прорвало. Тихий, накативший мелкой волной смех, перешёл в хохот, корчи неудержные, припадок, что закончился ступором и беззвучным плачем. Слёзы текли сами по неподвижному лицу, стылые, злые. Он шептал:
- Почему мне, дураку несчастному, понадобилось так много времени и усилий, чтобы дошло простейшее... .
Он кричал:
- А мне здесь надо было всего лишь желать знать - чего я желаю! Чего я желаю, а?!! По-настоящему?! Что внутри спрятано, сокровенное, что спокойно жить не даёт, мучает, горит, издевается снами и мечтами, которые невозможно понять?!!
И снова шептал:
- Я на пределе ужаса. Что-то кошмарное, унылое меня опутывает, поглотит скоро, уничтожит полностью. Просто дохну от страха, который не могу объяснить... бегу, бегу, прячусь.
Усмехнулся напряжённо:
- Но не убежать же, да? Вечные правила. Если сказал "алеф", то, будь добр, читай алфавит дальше. Боже, Боже, Господь мой, почему всё так больно в Твоём мире?
Сел там же, скрестив ноги. Закрыл глаза. И время зависло порванной паутиной, залипло в углу зала Перекрёстков.
Нечто умерло, воскресло. А может, просто родилось ещё раз.
Он встал, щурясь на яркий солнечный свет, льющийся из окна. Со странной улыбкой обернулся и увидел что искал.
Разглаживал руками свою тень на стене, будто заранее просил прощения... . Смертельная бледность заливала его лицо маской страха. Когда его пальцы просочились в плоскую темноту, тень шагнула ему навстречу. А он шагнул в тень... .
- - -
Это Егорыч прозвал меня - Тщиша. Что за хрень такая? Моя фамилия Шершов, а теперь даже командир бригады моё имя забыл. Тщиша и всё... . Но я на Егорыча не обижаюсь...не-ет, с чего мне? Он тут вроде как жизнь мне один раз спас... . Это я понимаю.
Я как того крысолопа увидел - нос к носу! Дёрнула меня нелёгкая сквозь кусты ломиться, хрень такая... . Я кроме зубов крысолопа...ну с мою ладонь длиной, не вру... кроме этих зубов ничего уже не видел. Представил себе как он сейчас этими зубами меня хрупать начнёт, так и вообще всё начисто отшибло! Хрень такая...
Стою, дурак-дураком, у меня на поясе кобура, а только пальцы не слушаются, даже сумку с оборудованием упустил, кричать не могу...вообще. А тут Егорыч. Как-то он так всунулся, не знаю, прямо между мной и крысолопом! И мне почудилось, что они оба в гляделки играть стали. Я уже кроме седого затылка Егорыча ничего не видел, конечно, а крысолопище вдруг развернулся, как танк и ушёл. Тихо так, по своим делам, хрень такая. Я только пот утёр.
Егорыч ничего не сказал. А я молчать не буду! Да мне это только повод с гада Федотова стружку снять, хрень такая! Зверюга по участку разгуливает, почитай у самого блиндажа ошивается, а этот горе-биолог лишний раз не может свой зад оторвать, "пугалки" проверить по-периметру. Как, скажите, нормальным людям в такой обстановке работать, когда условия вовсе не нормальные?! Геолого-разведочный, называется! Хрень такая. Тут плюнуть не успеешь, как из-за этого паразита Федотова какая-нибудь дрянь тебе голову оттяпает за милую душу и поминай как звали! Не для этого сюда нанимался.
Как только в блиндаж тогда пришли, я взял ружьё помощнее и к утру притащил зубатую башку того крысолопа Федотову. Пусть себе на стенку прибъёт, чтоб помнил о своих обязанностях, хрень такая!
Вот где-то с того времени Егорыч меня Тщишей и прозвал.
Я его спрашиваю:
- Почему - Тщиша-то?
А он:
- Просто на язык попало, да и прилипло. А объяснять...- посмотрел мне в глаза, мне аж сморгнулось. - Тщетно. Махай мечом, махай.
Я Егорыча не понимаю иногда, ей-богу. Вроде, мужик он свойский. Не подставлят, как язва Федотов, не дёргает, как наш студент-геолог. Спирт глушит так, что продукт на него переводить жаль становится. И работать с Егорычем спокойно, не напряжно.
А после того случая с крысолопом к Егорычу наш студент-геолог липнуть стал с разговорами всякими. Придёт к нам в коптёру, проставится, хавы городской принесёт. Хорошо. Только я ни хрена в их разговорах не смыслю! А последнее время затеяли они в нарды играть. Заумно как-то... . Ну их! Хрень такая. Не-е, я не обижаюсь...просто не по-товарищески...совсем я по-боку получаюсь.
Послушал я их тут. Типа, студент в монастырь намылился сдаваться. Я чуть со смеху тогда не помер, помню. А Егорыч, мужик правильный, говорит малому, что типа от всего этого мира уходить неможно, аукнется с вывертом. Это он верно сказал. А потом добавил, что гораздо веселее, если находишься посреди жизни, а сам остаёшься свободным от неё, пустым, как монах. Непривязанным. И студент сидит, с открытым ртом слушает про это. Вот тут я встрял.
- Да зачем, - говорю. - Такая пустыня внутри? Я наоборот покрепче к этой жизни привязаться хочу. Стану командиром, денег заработаю и женюсь, хрень такая. Это по-человечески, по мне.
Студент меня белым листом обозвал и смеётся сидит. Я обиделся.
- Нда, писать на нём ещё и писать, - согласился Егорыч. - Говоришь, - зачем такая пустыня внутри? Хороший вопрос.
Они ещё круг в нарды сыграли, пока я спирт допивал. Не терплю заумь. Егорыч обернулся ко мне.
- Пустыня ты наша неоп... - кашлянул, хмыкнув. - ...писанная. Не обижайся, Тщиша. Не со зла ведь. Давай я лучше тебе адресок дам, где ты плучишь всё, что желаешь.
- Да не обижался я, больно надо, - ну их, опять издеваются; знаю я этот тон - таким тоном со мной командир бригады разговаривает, когда наряд вне очереди даёт. - Студенту лучше свой адресок дайте. Ему нужнее будет.
- Не. Ему не поможет. Он - товар порченный. А тебе - в самый раз.