Аннотация: Сделан для конкурса мистического рассказа.
В темноте теней нет.
Силой всесильного, вечностью странной, манящей в зыбкое, неузнаваемое, но горячо и беззаветно желаемое... Заклинаю. Прошу. Умоляю... ползаю перед тобой в пыли... .
Слышишь? Это я скребу по амальгаме с той стороны зеркала, в которое ты так обожаешь смотреться...
С испугом закусываю наглые свои пальцы, но звук уже родился, мечется, стукается слепо о стены, стёкла... о тебя.
Ну-у хотя бы так до тебя дотронуться!..
Я ведь твой, твой, твой, твой!
Я истомлён, иссушен, измождён, страдаю, мучаюсь.
Я же твоё... нет, нет, никаких определений!! Прости, прости... .
Ты меня приковала, прибила здесь, убила мой мир. Теперь мой мир - ты.
Я бьюсь головой здесь, со своей стороны!! Меня выгибает дугой в припадке желания обладать!!
Нет, эти цепи сильнее моих бешеных судорог, корчей беспамятства.
Бессилен. Жалок.
Угрюмо уткнувшись лбом в стекло, только глазами слежу за тобой. Моя.
Буду страдать вечно.
Но лучше - страдать, чем не знать. Не видеть. Не слышать. Не сознавать. Не чувствовать. Не умирать каждую минуту. Не мучаться сладко, безысходно, вязать себя узлами, не успокаиваться, питаясь мечтой о тебе!
Моё болезненное счастье.
Моя недостижимость.
Образ, который я не могу сравнить ни с чем существующим!
...мои сухие рыдания похожи на смех.
Я хотел бы петь. Я хотел рождать звуки, что плыли бы вокруг тебя дивно и завораживающе, вознося, как на крыльях и даря тебе бескрайнее ощущение полёта вне пределов всего!
Чтобы этот звук зажигал тебе сердце, пронзал тонкой искрой неземного, пламенил счастьем невысказанного!
Свяжи меня крепче, заткни мне рот, чтобы я не наделал глупостей в порыве моём изобрести тебе подарок, что мог бы выразить меня всего, как я есть!
Суровая моя. Ты распяла меня здесь, но я всегда нахожусь с тобой рядом. Таскаюсь сзади, как проклятая тень. И тебе надо заходить в полную темноту, чтобы избавиться от меня... .
...в темноте теней нет.
Я хочу просочиться сквозь твои пальцы, как песок... .
Хочу греться в твоём невесомом дыхании, когда ты видишь сон о мотыльках... .
Я поднимаюсь на цыпочки, меня выгибает мучительно со стоном зависти, когда я вижу, что крошечный котёнок трётся о твои тонкие, изящные щиколотки. Мои губы мечтают о них!
Меня трясёт сдавленно... .
Ты жестока со мной.
Лучше бы избивала, кромсала, протыкала, чем - так, равнодушно скользя по мне взглядом... .
Единственная моя.
* * *
- Ежени, Ежени, подожди меня!
Две лёгкие, как кошечки, девушки бежали по длинным светлым корридорам большого господского дома. Хохоча, бросаясь друг в друга бутонами цветов и лентами из праздничных букетов.
Прислуга сторонилась, кланяясь юным госпожам.
Обе взлетели по витой лестнице, подхватив пышные длинные юбки, ворвались в южные покои и закружились, веселясь, среди кресел, ваз и зеркал. Одна из девушек распахнула створку огромного окна, впустив в комнату аромат жасмина.
- Ах, Ежени, как у тебя хорошо! Как мило всё!
- ПапА меня балует, - девушка открыла резной комод. - Смотри, новые платья из Парижа.
Подруга только выдохнула беззвучно: "о!", в полном восторге.
- А вот утром прислали к ним шляпки, - крышки с круглых картонок покатились по коврам, прыгая. - Могу тебе одолжить одну, когда ты пойдёшь на рандеву с Валенти.
- О, Ежени, ты такая добрая! - ярко-голубая прелесть с изогнутыми полями взлетела на кончиках пальцев из коробки.
- О, прелесть! - тут же и оценили шляпку.
Подружка бросилась к трёхстворчатому зеркалу, примерять найденную эфемерность в незабудках на свои пшеничные кудряшки.
- Ах, Валенти обязательно сочинит стихи! Смотри, как подходит к цвету моих глаз... .
- Чудесно! А я одену эту - розовую - на сегодняшний променад. И пусть усохнет от зависти Мариэтта!
- Да, да! И Жюль дю Талион будет сражён!
- Полностью и безоговорочно, - девушка гордо вскинула подбородок, топнув ножкой.
Подружки радостно запрыгали, довольные своими планами.
- Я надену ша-аль и тот прекрасный браслет из граната, - описывала Ежени, продумывая готовящийся вечер.
Кружившаяся по комнате подружка, останавливалась перед каждым зеркалом, чтобы покрасоваться в новой шляпке.
- Перчатки с бантиками и ту милую китайскую сумочку... - продолжала перечислять Ежени, как вдруг услышала испуганный всхлип подруги.
Та стояла перед высоким овальным зеркалом в тяжёлой оправе.
Отражения не было.
Ежени досадливо возвела глаза к потолку с ангелочками и объяснила:
- О, это не зеркало...
- Но, Ежени, я вижу там всё и тебя... - большими, совсем синими от удивления глазами посмотрела девушка на подругу. - Как такое может быть?..
- Тш-ш, - хитро улыбнувшись, приложила пальчик к губам Ежени. - Я говорю всем, что это такая игрушка из Мадрида, папА привёз. Но мы ведь с тобой лучшие подруги, да?
Девушка усиленно закивала, чувствуя, что сейчас узнает нечто крайне интересное и очень тайное.
- Поклянись, что ты никому не скажешь! - сощурив глаза, Ежени сделала необычайно серьёзное лицо.
- Так вот, - зловещим тоном начала Ежени. - Ты помнишь Райчарда Оли? Тот ужасный, нищий сын бакалейщика, что постоянно выставлял меня на посмешище со своей дурацкой любовью... .
- Он был такой... странный, - захлопала ресницами подруга. - Неуклюжий, но милый. Он потом переменился и уехал, да?
- Ну да. И хорошо, что уехал, - Ежени фыркнула. - Я это сделала. Он же мне проходу не давал, дурак! Так я наняла старую цыганку... .
Понизив голос до шёпота, девушка склонилась к самому уху подруги:
- И та ведьма украла у Райчарда его любовь... .
Удивлённый "ах" и шёпот в ответ:
- Ежени, ты такая смелая!..
- Да. И потом я спрятала эту глупость в то зеркало.
Она очень гордилась собой, маленькая, воздушная Ежени.
- Может, лучше спрятать и это зеркало? - боязливо спросила подруга.