Салов Юрий Борисович
Стражи золота

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Курс на берег. Последний рейс, и снова пустота впереди. Но для матроса Никиты возвращение оборачивается неожиданным наследством - старый дом в крымских горах и архив его дяди-археолога, погибшего при загадочных обстоятельствах. Среди пыльных фолиантов и древних артефактов скрыта карта, ведущая к легендарному генуэзскому кладу. За ней охотятся все: циничные торговцы древностями, бывшие спецназовцы и таинственные коллекционеры. Никита, чуждый этому миру, вынужден стать участником опасной игры, где ставка - не только сокровища, но и его собственная жизнь. Погрузившись в тайны прошлого, он понимает: наследие его дяди - это не просто золото, а знание, способное перевернуть всё.
  ЮРИЙ САЛОВ
  
  СТРАЖИ ЗОЛОТА
  
  Все события, описанные в романе, вымышлены. Автор не несет никакой ответственности за возможные случайные совпадения имен, портретов, названий учреждений и населенных пунктов, а также какие-либо иные случаи непредсказуемого проникновения чистого вымысла в реальность.
  
  Глава 1
  
  Соленый ветер рвал с губ прохладную свежесть, смешанную с запахом мазута, ржавого металла и далекой, невидимой земли. Никита стоял на носу грузового судна "Прогресс", уперевшись ладонями в прохладный, облупленный поручень. Под ногами медленно, с ленивым могуществом, вздымалась и опадала серая от морской пены вода. Впереди, из утреннего тумана, как мираж, проступали очертания знакомого порта Новороссийска. Очередной рейс подходил к концу.
  
  Три года жизни Никиты были измерены не днями и месяцами, а портами: Сингапур, Роттердам, Александрия, снова Новороссийск. Бесконечная череда вахт, скрип металла, оглушительный грохот механизмов и завораживающая тишина в открытом море, когда небо утопало в миллиардах звезд, таких ярких и близких, что, казалось, можно протянуть руку и коснуться их. Он был хорошим матросом - сильным, выносливым, с цепкими руками, привыкшими к канатам, и спокойным взглядом, умеющим часами следить за линией горизонта. Но в этой монотонности была и своя ловушка. Он сменил армейскую дисциплину на морскую, и порой ему казалось, что он бежит, но не понимал - от чего или к чему. Домом ему была каюта размером с собачью будку, а всем имуществом - два чемодана, набитых рабочей одеждой и парой книг.
  
  Ему было двадцать три, но в глазах, обветренных солеными бризами, порой мелькала усталость не по годам. Короткие темные волосы, всегда чуть влажные от морской влаги, лицо с резковатыми скулами и загорелой кожей, на которой белесые полоски шрамов - память о сорвавшихся тросах и неосторожных движениях в шторм. Он был замкнут, не любил пустых разговоров в курилке, предпочитая им одиночество на палубе или нахождение в механической рубке, где он мог часами слушать ровный гул двигателя - биение сердца этого стального зверя.
  
  "Сколько раз уже возвращался? - лениво размышлял он, глядя на приближающиеся портовые краны. - И что впереди? Семь дней увольнения. Обшарпанная гостиница у вокзала, дешевое пиво в баре с такими же, как я, вечными странниками, пара дней на то, чтобы заставить себя смотреть на людей, спешащих по своим делам, имеющих цели". Мысль о том, чтобы слезть на берег насовсем, казалась одновременно пугающей и притягательной. Но что он может предложить миру, кроме своих рук и знания морских узлов?
  
  Внезапно его размышления прервал звонок судового телефона. Резкий, пронзительный звук прорезал шум ветра и волн.
  - Никита, на мостик! - донесся голос старпома. - К тебе передача!
  
  Никита нахмурился. Передачи? Ему никто никогда не звонил. Он был одинок, как маяк в открытом море. Родителей не стало давно, друзей, не считая сослуживцев, не было. С неохотой он развернулся и направился к рубке.
  
  Внутри пахло кофе, старым пластиком и озоном от радаров. Старпом, грузный мужчина с лицом, обветренным до состояния старой кожи, протянул ему лист бумаги из факс-аппарата.
  - На, читай. Из портовой администрации. Телефонограмма.
  
  Никита взял листок. Бумага была шершавой, текст расплывчатым, отпечатанным с помехами.
  
  "Гражданину Орлову Никите Андреевичу, члену экипажа судна "Прогресс". Вам надлежит в десятидневный срок явиться в нотариальную контору по адресу: г. Судак, ул. Ленина, 15, для оформления наследственных прав после смерти Орлова Константина Игоревича".
  
  Он перечитал текст дважды. Слова были простыми, но их сочетание не складывалось в осмысленную картину. Константин Игоревич. Дядя Костя. Брат его отца. Человек-загадка, фигура почти мифическая из его детства. Вспомнились редкие приезды дяди в их городскую квартиру. Он всегда появлялся неожиданно, пахнувший солнцем, пылью дорог и каким-то особым, горьковатым запахом старых книг. Он был высоким, худощавым, с седыми вьющимися волосами и пронзительными, живыми глазами, которые, казалось, видели не тебя, а что-то сквозь тебя. Он был историком, археологом, вечно пропадал в экспедициях в Крыму. Он привозил Никите странные подарки: отполированный морем кусок стекла, похожий на изумруд, окаменелую ракушку с резным узором, старую, истончившуюся до прозрачности монету с неразличимым профилем.
  
  Они сидели с ним на кухне, и дядя рассказывал небылицы о древних городах, похороненных под землей, о генуэзских крепостях, о скифских курганах, полных золота, и о тайнах крымских пещер. Для десятилетнего Никиты это был мир, более реальный и яркий, чем серая действительность панельных домов за окном. Потом родители умерли, Никита ушел в армию, а оттуда - на флот. С дядей связь оборвалась. Последняя открытка с видом Судакской крепости пришла лет пять назад. И вот теперь - извещение о смерти.
  
  Смерть. Он не чувствовал горя. Скорее, странную пустоту. Дядя Костя был для него больше воспоминанием, чем реальным человеком. Но слово "наследство" резануло слух. Что он мог оставить? Пару потрепанных книг и ящик с древними черепками?
  
  - Ну что, наследник? - усмехнулся старпом, прерывая его раздумья. - Миллионы тебе оставили?
  - Да черепки там всякие, - отмахнулся Никита, складывая бумагу и засовывая ее в карман рабочей куртки. - Дядя археологом был.
  - А, чудак! - старпом махнул рукой. - Ну, раз надо, сходи. Судак, говоришь? Красивое место. Тебе хоть развлечение на увольнении.
  
  Развлечение. Да, пожалуй, так оно и было. Как минимум, это была цель. Не гостиница у вокзала, а поездка в Крым. В Судак. Он не был там с детства.
  
  ***
  
  Высадка на берег всегда была странным ощущением. Земля под ногами сначала казалась неестественно твердой, неподвижной. Его покачивало, и он инстинктивно искал рукой опору, которой не было. Он сдал свои документы, получил расчет и, не задерживаясь в Новороссийске, купил билет на автобус до Судака.
  
  Дорога заняла весь день. Пейзаж за окном медленно менялся. Степь сменялась предгорьями, а затем, уже после переправы через Керченский пролив, начался тот самый Крым, пахнущий полынью, можжевельником и морем. Воздух здесь был другим - густым, сладковатым, обволакивающим. Автобус вился по серпантину, то взмывая вверх, откуда открывались головокружительные виды на бирюзовую гладь моря, то ныряя в долины, заросшие соснами.
  
  Судак встретил его вечерней прохладой. Городок был небольшим, уютным. Над ним, на высокой горе-коралле, гордо высились стены и башни генуэзской крепости, розовые в лучах заходящего солнца. Никита нашел недорогой гестхауз на окраине, сбросил рюкзак и сразу лег спать, под мерный шум прибоя, доносившийся с где-то снизу.
  
  На следующее утро, выспавшийся и с новым, непонятным чувством легкого ожидания, он отправился по адресу, указанному в телефонограмме.
  
  Нотариальная контора располагалась в старом, одноэтажном здании с толстыми стенами, выкрашенном в бело-голубой цвет. Это было царство старого дерева, пыли и официальных бланков. За столом сидела женщина лет пятидесяти с строгой прической и в очках в тонкой металлической оправе. Никита назвал свое имя.
  
  - А, Орлов! - женщина оживилась, достала из картотеки толстую папку. - Мы вас ждали. Примите наши соболезнования. Константин Игоревич был... незаурядным человеком.
  
  Она говорила стандартные фразы, но в ее глазах читалось неподдельное уважение.
  - Что... как он погиб? - спросил Никита, садясь на жесткий стул перед столом.
  - Несчастный случай. В горах. Упал с обрыва. Нашли его только через три дня. - Нотариус вздохнула. - Он часто ходил в одиночные походы. Все его предупреждали... Очень жаль.
  
  Никита кивнул. Картина была трагичной, но отстраненной, как чужая фотография.
  
  - Теперь по поводу наследства, - женщина надела очки и открыла папку. - Константин Игоревич завещал вам все свое имущество. А именно: земельный участок и жилой дом в поселке Веселое, это в двадцати километрах отсюда, в сторону гор.
  
  Никита молча слушал. Дача. У него будет свой дом. Пусть и где-то в глуши. Мысль была ошеломляющей.
  
  - А также, - нотариус продолжила, просматривая бумаги, - все движимое имущество, находящееся в доме и на участке. Мебель, библиотеку, личные вещи, коллекцию археологических находок.
  
  Вот оно. "Черепки". Уголки губ Никиты дрогнули в легкой улыбке.
  
  - Эти находки, - уточнила нотариус, снимая очки и глядя на него поверх стола, - являются культурной ценностью. Их нельзя продавать или вывозить за пределы Российской Федерации без специального разрешения. Это важно. Константин Игоревич очень трепетно к этому относился.
  
  - Понимаю, - кивнул Никита. Ему и в голову не приходило что-то продавать.
  
  - Вот документы на право собственности, - женщина протянула ему несколько официальных бланков с печатями. - И ключи. Дом старый, требует ремонта. Константин Игоревич был человеком не от мира сего, жил очень скромно. Не ждите дворца.
  
  - Я не жду, - честно сказал Никита, беря ключи. Тяжелая, холодная связка с двумя ржавыми ключами и брелком в виде маленького бронзового топорика лежала на его ладони, как нечто вещественное, осязаемое, символ перелома. Он сжимал ее в кармане, пока шел по улице обратно в гестхауз.
  
  Дача. В Крыму. Участок земли. Дом. Библиотека. Эти слова крутились в его голове, складываясь в причудливую мозаику. Он представлял себе небольшой, покосившийся домик, заросший бурьяном участок где-нибудь в глубине долины. Место, где можно было бы останавливаться между рейсами. Свой угол. Своя земля под ногами. Это было больше, чем он мог себе позволить мечтать.
  
  Он зашел в местный магазин, купил бутылку холодного кваса и простую карту района. Поселок Веселое был отмечен маленьким кружочком в предгорьях, недалеко от моря. Дорога к нему вилась вдоль виноградников и старой узкоколейки.
  
  Вечером он сидел на балконе гестхауза, пил квас и смотрел на карту. Звезды здесь были такими же яркими, как в открытом море, но светили они на неподвижную землю. На его землю. Чувство было новым и тревожным. Он не знал, что найдет в этом доме. Возможно, лишь пыль и воспоминания. Но впервые за долгие годы у него появилась точка на карте, к которой он мог держать курс. И этот курс вел не в море, а вглубь таинственных крымских гор, в наследство, оставленное ему человеком-загадкой. Приключение, о котором он и не подозревал, уже начиналось.
  
  Глава 2
  
  Автобус, пробивавшийся по серпантину в сторону поселка Веселое, был стареньким, пахшим бензином, пылью и сладковатым ароматом спелых персиков, которые везла в корзинке женщина на соседнем сиденье. Никита смотрел в окно, и его охватывало странное чувство. Он был не просто туристом, заглянувшим в эти края на пару дней. Он ехал к себе. К своему дому. Слова все еще звучали непривычно и немного выбивали из колеи.
  
  Пейзажи за окном менялись от прибрежных, с кипарисами и аккуратными рядами виноградников, к более диким, предгорным. Дорога сузилась до одной полосы, петляя между невысоких холмов, поросших колючим кустарником и низкорослыми дубами. Ветер, врывавшийся в приоткрытое окно, был уже не морским, а сухопутным, нагретым горячими камнями.
  
  Поселок Веселое оказался крошечным, состоявшим из одной центральной улицы, застроенной преимущественно старыми, еще советскими двухэтажками, и несколькими десятками частных домов, разбросанных по склонам холмов в живописном беспорядке. Никита вышел на остановке, указанной водителем, и замер на мгновение, оглядываясь. Тишина была почти осязаемой, нарушаемая лишь стрекотом цикад и отдаленным лаем собаки. Было жарко и душно.
  
  Согласно схеме, которую ему нарисовала нотариус, ему нужно было подняться вверх по грунтовой дороге, ведущей от остановки, и свернуть на первую тропинку направо, к подножию лесистого холма. Он взвалил на плечо свой потертый армейский рюкзак и зашагал, поднимая облачко рыжей пыли.
  
  Дом, вернее, дача Константина Игоревича, предстала перед ним неожиданно, за поворотом тропы, скрытая зарослями дикого шиповника и старой, разлапистой шелковицей. Он был... совсем не таким, каким Никита представлял его себе. Не покосившейся избушкой, а скорее старым, основательным, но давно не знавшим заботы жилищем. Одноэтажный, каменный, с толстыми стенами, побелевшими от времени и непогоды, и с темно-коричневыми, облупившимися ставнями. Черепичная крыша кое-где просела, а деревянное крыльцо скривилось набок, но в целом дом выглядел крепким, приземистым, вросшим в землю, как скала.
  
  Калитка висела на одной петле. Никита отодвинул ее с усилием, и железный скрежет нарушил дремотную тишину участка. Сам участок был большим и запущенным до состояния маленького дикого леса. Бурьян по пояс, заросли малины, смородины и непонятных колючих кустов. Среди зелени виднелись остовы каких-то самодельных парников и сложенная из камней пирамидка - возможно, когда-то бывшая альпийской горкой.
  
  Сердце его забилось чуть чаще. Он достал из кармана связку ключей. Бронзовый топорик-брелок был теплым от его руки. Большой, ржавый ключ без труда вошел в замочную скважину тяжелой деревянной двери, но повернуть его потребовало усилий. С треском и скрипом дверь поддалась, распахнувшись внутрь, и Никиту окутало волной спертого, теплого воздуха, где коктейль из пыли и запаха старой древесины вернул ему картины его детства, часов, проведенных в обществе дяди Кости.
  
  Он переступил порог и замер, давая глазам привыкнуть к полумраку. Прямо перед ним была просторная комната, служившая, судя по всему, и гостиной, и кабинетом, и библиотекой одновременно. Лучи послеполуденного солнца, пробиваясь сквозь щели в ставнях, стояли в воздухе золотистыми столбами, в которых медленно танцевали мириады пылинок.
  
  Здесь было много книг. Точнее, они были везде. На забитых до упора стеллажах, сложенные на антресолях, на большом деревянном столе, заваленном бумагами. Не только книги - папки с пожелтевшими листами, тетради, коробки с негативами. На полках, между фолиантами, располагались артефакты, которые Никита смутно помнил по рассказам дяди: чернолощеная керамика, наконечники стрел, каменные скребки, несколько окаменелостей. Словно дядя Костя не жил здесь, а работал в круглосуточном музее, который был только его.
  
  Никита медленно прошел вглубь, его ботинки мягко шлепали по потертому деревянному полу. Он провел пальцами по корешку толстенного тома в кожаном переплете - "История Крыма с древнейших времен". Пыль легла серым налетом на его кожу. Он чувствовал себя археологом, впервые входящим в гробницу фараона. Здесь, в этой пыли, хранилась целая жизнь. Жизнь, посвященная поиску чего-то, что было скрыто веками.
  
  Он заглянул в смежную комнату - спальню. Просто широкая деревянная кровать с тонким матрасом, тумбочка и шкаф для одежды. Ничего лишнего. На тумбочке стояла фотография в простой деревянной рамке. Никита подошел ближе. На снимке он сам, лет десяти, с глупой стрижкой под горшок, сидел на плечах у улыбающегося дяди Кости. Они были на фоне все той же генуэзской крепости. В горле у Никиты встал ком. Он смахнул пыль со стекла рамки. В тот момент он перестал быть просто наследником, получившим недвижимость. Он стал хранителем памяти.
  
  Вернувшись в главную комнату, он попытался привести в порядок стол. Среди бумаг он нашел блокноты с полевыми записями, зарисовки черепков, схемы пещер. Все это было исписано быстрым, энергичным почерком дяди. Никита взял один из блокнотов и сел в старый кожаный диван, с которого с гулом поднялось облако пыли. Он начал читать. Описания раскопок, легенды о спрятанных кладах, теории о миграциях древних народов. Это был захватывающий мир, и он понемногу начал затягивать его.
  
  Его погружение прервал стук в дверь. Громкий, уверенный. Никита вздрогнул. Кто это мог быть? Он не знал здесь ни души. Насторожившись, по-морскому, оценив обстановку (один выход, ставни закрыты), он подошел и открыл дверь.
  
  На пороге стоял крупный мужчина лет шестидесяти, с лицом, обветренным до цвета старого дуба, и густыми седыми усами. Он был в простой рабочей рубахе и штанах, держа в руке пластиковую бутылку с мутноватой жидкостью, от которой пахло самогоном и травами.
  - Ну, здравствуй, наследник! - громко произнес мужчина хриплым, пропитым голосом. - Я Володя, сосед! Вижу, дверь открыта, значит, Костянин племянник прибыл! Неужто один?
  
  - Один, - подтвердил Никита, все еще находясь в легком ступоре.
  - Ну, ясно дело. Пущай гостя. Негоже поминать одному.
  
  Володя без лишних приглашений вошел в дом, окинул комнату привычным взглядом и тяжело опустился на диван, отчего тот жалобно заскрипел. Он поставил бутылку на стол, сдвинув стопку бумаг.
  - Жаль Костю. Жаль. Мужик был золотой. Не то что все эти нынешние, - он махнул рукой, словно отмахиваясь от целого сонма недостойных людей. - Умный был. Настоящий. Я его лет тридцать знал. Он сюда, когда только построился, я ему еще с фундаментом помогал.
  
  Никита достал из буфета два стеклянных стакана, сдул с них пыль и, поставив их на стол, молча сел в кресло напротив. Он чувствовал себя не в своей тарелке, но отказываться от поминок было невежливо.
  Володя открутил крышку и налил сомнительного вида жидкость в стаканы.
  - За упокой души раба божьего Константина! - торжественно произнес он и залпом выпил.
  
  Никита, морщась от резкого запаха, сделал небольшой глоток. Огонь распространился по горлу и разлился теплом по животу.
  - Спасибо, - хрипло сказал он.
  - Да не за что. Мы с Костей дружили. Он мне - про царей и ханов, я ему - про жизнь, - Володя усмехнулся, обнажив желтые зубы. - Бывало, сидим тут, он карты свои древние разложит, рассказывает, где какой город стоял, где клады прятали. Я ему: "Костя, да кого это сейчас ебет?" А он: "Володя, историю надо помнить. Кто не помнит, у того нет будущего". Чудак, а прав был, наверное.
  
  Он налил еще. Разговор потек медленно и тягуче. Володя вспоминал эпизоды: как они ходили в горы за диким медом, как Костя однажды нашел старинную серебряную монету прямо на тропе и был счастлив, как ребенок, как спорил до хрипоты с какими-то приезжими учеными о датировке какого-то городища.
  
  - А как он... погиб-то? - осторожно спросил Никита, когда пауза затянулась.
  Володя нахмурился, его веселое настроение вдруг куда-то испарилось. Он потянулся за бутылкой, но не стал наливать, а просто крутил ее в руках.
  - В горах. Нашли его в ущелье, под скалой Орла. Говорят, сорвался. Он там часто бывал, место такое... своеобразное. Легенды всякие. Костя говорил, там следы святилища какого-то есть.
  
  Он замолчал, глядя на золотистую жидкость в банке.
  - Но знаешь, племянник... - он понизил голос почти до шепота. - Странно это все. Костя ходил по горам, как горный козел. Ноги у него были железные. И место то он знал как свои пять пальцев. Сорваться... не верю я. Да и... - он осекся и махнул рукой. - Да и ладно. Кто их разберет, эти ваши дела ученые. Пей давай.
  
  Намек был брошен, как камень в воду. Круги пошли, но дно так и не показалось. Никита почувствовал легкий дискомфорт. Несчастный случай? А если нет? Но Володя уже снова говорил о чем-то отвлеченном, его речь становилась все более бессвязной от выпитого.
  
  Вскоре Никите захотелось в туалет, который, как выяснилось, находился на улице, в глубине участка. Он извинился и вышел. Воздух на улице был свежим и прохладным после спертой атмосферы дома. Он постоял немного, глядя на темнеющие холмы, слушая, как где-то далеко кричит сова. Мысли путались: дядя Костя, его смерть, этот дом, полный тайн.
  
  Когда он вернулся, то сразу почувствовал неладное. Дверь в дом была приоткрыта, как он и оставлял, но внутри было тихо. Слишком тихо.
  - Дядя Володя? - позвал он.
  
  Ответа не последовало. Он вошел. Диван был пуст. Бутылка с самогоном исчезла, но стаканы стояли на месте. И тут его взгляд задержался на столе. Он был не таким, как прежде. Стопка бумаг, которую Никита аккуратно сдвинул в угол, была теперь слегка разворошена, будто кто-то быстро их перебирал. Один из блокнотов лежал не на своем месте, а на краю стола. На диване, где сидел Володя, лежала раскрытая папка с картами - Никита был уверен, что она была закрыта.
  
  Он подошел к столу. Ничего не было украдено, ценностей здесь вроде бы и не было. Но ощущение было такое, будто кто-то провел здесь быстрый, поверхностный, но очень целенаправленный обыск. Искали что-то конкретное.
  
  Никита подошел к двери и выглянул наружу. Улица была пустынна и темна - на юге темнеет быстро. Ни огонька, ни звука шагов. Только бесконечный стрекот цикад и черный силуэт лесистого холма на фоне звездного неба.
  
  Он медленно закрыл дверь, повернул ключ в замке и прислонился к ней спиной. Его взгляд скользнул по грудам книг, по артефактам на полках, по картам на столе. Этот дом был не просто наследством. Он был сейфом с секретом. И кто-то только что попытался его вскрыть. И кроме того: притворялся ли пьяным дядя Володя? И что же он искал?
  
  Глава 3
  
  Утро после визита дяди Володи началось для Никиты с тягучего, неприятного ощущения в желудке, которое не было похоже на похмелье. Это было чувство нарушения границ, щемящее подозрение, что за ним наблюдали. Он тщательно осмотрел дом, проверяя каждую щель, каждый угол. Ничего. Ни следов, ни забытых предметов. Однако мысли о сдвинутой тетради и приоткрытом ящике не давали покоя. Кто он был, этот пьяный и навязчивый сосед? Просто любопытный старик, или нечто большее?
  
  Он решил не поддаваться паранойе. Может, Володе просто стало плохо от выпитого, он оперся на стол и нечаянно все сдвинул? Звучало натянуто, но эта версия позволяла хоть как-то успокоить нервы.
  
  Первым делом ему потребовались нормальные продукты и вода. Запив водой из-под крана высохший бутерброд, купленный еще в городе, он отправился в поселок. Дорога, уже знакомая, на этот раз показалась ему менее утомительной. Он разглядывал домики с черепичными крышами, утопающие в зелени садов, слышал крики петухов и лай собак. Местный магазин оказался небольшим, но вместительным. Он купил хлеб, консервы, крупы, пачку чая и кофе, несколько бутылок минералки.
  
  Вернувшись и позавтракав, Никита с головой ушел в работу. Физический труд всегда был его спасением - на судне, в армии, в жизни. Он нашел в сарае ржавую, но еще годную косу и принялся выкашивать бурьян вокруг дома. Ритмичные взмахи, хруст срезаемых стеблей, густой запах свежескошенной травы, смешанный с горьковатым ароматом полыни - все это действовало медитативно. Солнце припекало спину, пот ручьями стекал по лицу и груди. С каждым взмахом он отвоевывал у хаоса еще клочок порядка. Это было понятно и просто.
  
  К полудню он расчистил приличную площадку перед крыльцом. Открылся вид на старую, полуразрушенную беседку, увитую диким виноградом. Теперь дом выглядел уже не заброшенным, а скорее спящим, ожидающим своего часа.
  
  Он как раз собирался занести косу в сарай, когда его слух, отточенный годами в море, где нужно было улавливать малейшие изменения в гуле машин, уловил посторонний звук. Не скрип калитки, а ровный, низкий гул двигателя, приближающийся по грунтовой дороге. Звук был слишком чистым и мощным для раскисшего местного трактора или стареньких "Жигулей".
  
  Никита замер, прислонив косу к стене сарая. Из-за поворота, медленно, словно хищник, выслеживающий добычу, выкатился темно-серый внедорожник. Он был новым, дорогим, с идеально чистыми стеклами и агрессивным протектором шин. Пыль, поднятая колесами, оседала на лаковой поверхности, как на крыле стервятника.
  
  Машина беззвучно остановилась у калитки. Никита почувствовал, как у него напряглись все мышцы. Моряцкая интуиция шептала: опасность. Две передние двери открылись одновременно, синхронно, как в голливудском боевике. Из них вышли двое.
  
  Они были полной противоположностью коренастому, бесхитростному дяде Володе. Оба - высокие, подтянутые, в дорогих, но практичных темных спортивных костюмах, сидевших на них как влитые. Не военные, не полицейские - что-то другое. Первый, вышедший из водительской двери, был блондином с короткой стрижкой и холодными, голубыми, как лед, глазами. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Второй, темноволосый, с легкой щетиной, казался чуть более оживленным, в его карих глазах читалась насмешка и любопытство.
  
  Они двинулись к калитке. Шли не спеша, уверенно, оглядывая участок оценивающим взглядом. Их походка была мягкой, кошачьей, тренированной.
  
  - Никита Андреевич? - голос блондина был ровным, без эмоций, как у диктора, объявляющего погоду.
  
  Никита, все еще стоя у сарая, лишь кивнул, скрестив руки на груди. Поза была защитной, но он старался этого не показывать.
  
  Мужчины без приглашения вошли на участок, прикрыв за собой калитку. Темноволосый окинул взглядом расчищенный участок.
  - Работяга, я смотрю. Не то, что твой дядя-книжный червь, - произнес он. Голос у него был хрипловатым, с легкой ухмылкой.
  
  "Книжный червь". Фраза резанула. Они знали дядю. И говорили о нем с пренебрежением.
  
  - Чем могу? - сухо спросил Никита, не двигаясь с места.
  
  Блондин подошел ближе. Он пах дорогим одеколоном и мятной жевательной резинкой.
  - Мы по делу. От лица людей, которые заинтересованы в наследии твоего дяди. Константин Игоревич был... увлеченным коллекционером. Иногда находил вещи, которые не должны были лежать в земле. Или в его пыльном доме.
  
  - Здесь много пыльных вещей, - парировал Никита. - Книги, в основном.
  
  - Не книги интересуют наших работодателей, - темноволосый подошел к крыльцу и заглянул в открытую дверь дома. Его взгляд скользнул по грудам фолиантов без тени интереса. - Бумаги. Карты. Чертежи. Можешь называть их "старыми бумагами". Твой дядя делал заметки, зарисовки. Наши люди готовы хорошо заплатить за такие находки.
  
  Слово "заплатить" прозвучало как-то уж слишком громко в этом контексте. Это была не предложение, а тест.
  
  - Я еще не все разобрал, - честно сказал Никита. - Как узнаю, что именно вам нужно - посмотрю.
  
  Блондин медленно достал из внутреннего кармана куртки узкий кожаный бумажник. Достал оттуда не визитку в привычном понимании, а простой прямоугольник из толстого, матового черного картона. На нем не было ни имен, ни логотипов. Только рельефно выдавленный, почти нечитаемый в солнечном свете десятизначный номер телефона.
  
  Он протянул карточку Никите. Тот, помедлив, взял. Картон был прохладным и шершавым на ощупь.
  
  - Этот номер всегда доступен, - сказал блондин. Его ледяной взгляд уперся в Никиту. - Не пытайся быть умным. Не пытайся играть в археолога. Ты моряк. Твоя стихия - море. Разбери завалы, найди бумаги, позвони. Получишь деньги. И все будут довольны.
  
  В его тоне не было прямой угрозы. Была констатация факта. Факта, что неповиновение - плохая идея.
  
  - А если я ничего не найду? - спросил Никита, сжимая в пальцах черную карточку.
  
  Темноволосый усмехнулся, обнажив ровные белые зубы.
  - Ты обязательно найдешь. Константин Игоревич не был бы собой, если бы не оставил ключи от своих тайников. Просто не затягивай. Наши работодатели - люди нетерпеливые.
  
  Они обменялись короткими кивками, развернулись и тем же уверенным, неспешным шагом направились к своему внедорожнику. Двери закрылись с глухим, герметичным щелчком. Машина плавно тронулась, развернулась и исчезла за поворотом, оставив после себя лишь медленно оседающее облако пыли и гулкий звон в ушах.
  
  Никита стоял как вкопанный, сжимая в руке черную визитку. Солнце, еще недавно такое теплое и живительное, теперь казалось ослепляющим и враждебным. Тишина, которую он только начал ценить, стала неприятной. Каждый шорох в траве, каждый крик птицы отдавался в нем раздражением.
  
  Он посмотрел на карточку. Просто цифры. Ни имени, ни названия компании. Призрак. Тень, нависшая над его новым домом. "Ключи от тайников". Значит, дядя Костя что-то спрятал. Что-то, что искали очень серьезные люди. Люди, которые не стучатся в дверь, а въезжают на территорию на дорогом внедорожнике.
  
  Он медленно поднялся на крыльцо и зашел в дом. Прохладный полумрак встретил его как старого друга. Он прошел к столу, отодвинул стопку книг и положил черную визитку на чистый угол столешницы. Она лежала там, как клякса, как черная дыра, всасывающая в себя покой этого места.
  
  Мысли путались. Звонить? Выбросить? Отнести в полицию? И что сказать? "Ко мне приехали двое вежливых мужчин и предложили продать старые бумаги"? Это звучало нелепо.
  
  Он подошел к полке с фотографией дяди. Молодой, улыбающийся Константин Игоревич смотрел на него с вызовом.
  "Что ты нашел, дядя? - мысленно спросил его Никита. - И что со мной теперь со всем этим делать?"
  
  Он был матросом. Он привык к штормам, к непогоде, к капризам океана. Но эта угроза была другого рода. Неявной, скрытой, ползучей. Она приходила не с ревом ветра, а с вежливыми улыбками и черными визитками.
  
  Он вздохнул, взял со стола ту самую, сдвинутую тетрадь в клеенчатой обложке. Если это то, что они ищут... то почему? Что в ней такого? Он сел на стул у окна, отодвинув черную карточку подальше, и начал медленно, страницу за страницей, вглядываться в записи своего дяди. Это было уже не просто любопытство. Это была необходимость. Ему нужна была карта, чтобы маневрировать в этих новых, опасных водах. И эта карта, он чувствовал, была где-то здесь, в этом доме, зашифрованная в многочисленных заметках чудака-археолога.
  
  Приключение, которое началось с пыльного наследства, внезапно обрело четкие, жесткие очертания. И первый ход в этой игре только что был сделан. Теперь очередь была за ним.
  
  Глава 4
  
  Следующие два дня Никита провел, как в подводном мире, погруженный в океан бумаг, оставленных дядей. Он уже не просто перекладывал книги, а пытался систематизировать, понять логику этого хаоса. Стопки стали аккуратнее: отдельно исторические труды, отдельно полевые дневники, отдельно папки с непонятными чертежами и вычислениями. Он нашел коробку с артефактами - в основном, осколки керамики с ребристой поверхностью, обломки бронзовых украшений, грубо обработанные кремни. Он трогал их пальцами, пытаясь представить руки, которые держали эти вещи столетия назад. Это было гипнотизирующее занятие, отвлекающее от мыслей о визите бандитов и подозрительном соседе.
  
  Утро третьего дня было пасмурным, с моря наползала плотная пелена тумана, скрывая горы и наполняя воздух влажной, соленой свежестью. Никита как раз вскрывал очередную картонную папку, набитую выцветшими фотографиями раскопок, когда услышал скрип калитки.
  
  Он насторожился, бесшумно подошел к окну и отодвинул занавеску на сантиметр. Во дворе, оглядываясь с нескрываемым интересом, стояла девушка. Она была совсем юной, на вид лет двадцати-двадцати двух, и выглядела на этом фоне как существо из другого мира. Хрупкая, с фигурой подростка, в практичных походных штанах цвета хаки и темно-синей курточке, с огромным, не по росту, рюкзаком за спиной. Ее волосы, цвета спелой пшеницы, обрамляли лицо с детскими, мягкими чертами - большими карими глазами, прямым носиком и упрямым подбородком. В руках она держала дорогой зеркальный фотоаппарат.
  
  Никита, все еще находящийся в состоянии повышенной бдительности, мгновенно проанализировал ситуацию. Не бандиты. Не местная - слишком городская, слишком... аккуратная. Слишком молодая, чтобы быть опасной. Любопытство перевесило осторожность. Он вышел на крыльцо.
  
  Девушка вздрогнула, услышав скрип двери, и обернулась. Ее лицо озарила робкая, но очень открытая улыбка.
  - Здравствуйте! Простите за беспокойство. Меня зовут Маргарита. Я искала Константина Игоревича Орлова. Мне сказали, он здесь жил...
  
  - Он умер, - немного резковато ответил Никита, останавливаясь в паре метров от нее. Он все еще не решался расслабиться.
  - Ой... - ее лицо вытянулось, в глазах мелькнуло искреннее огорчение. - Я не знала. Очень жаль. Это большая потеря.
  
  Она помолчала, глядя куда-то мимо него, на фасад дома, словно прощаясь с кем-то, а затем снова сосредоточилась на Никите.
  - А вы... родственник?
  - Племянник. Никита. Унаследовал дом.
  - Понятно, - Маргарита кивнула, и ее взгляд снова стал живым, заинтересованным. - Видите ли, я этнограф. Вернее, пока еще студентка, пишу диплом по материальной культуре позднеримского периода в Крыму. Константин Игоревич был... ну, легендой в определенных кругах. Непрофессионалом, но его эрудиции могли позавидовать и маститые ученые. Мы переписывались, и он согласился помочь мне с материалами, показать свою коллекцию. Я договаривалась приехать как раз в этом месяце.
  
  Она говорила быстро, чуть тараторя, ее слова лились легко и убедительно. Энтузиазм был заразительным. Никита почувствовал, что его защитные барьеры понемногу рушатся под напором этой искренности.
  
  - Коллекция вся здесь, - он махнул рукой в сторону дома. - Но это больше похоже на склад макулатуры и хлама. Вряд ли вам будет интересно.
  - О, вы не представляете, как может быть интересно! - воскликнула Маргарита, и ее глаза буквально загорелись. - Любая запись, любой черепок может быть частью пазла. Можно... можно хоть одним глазком взглянуть? Я буду совсем недолго!
  
  Никита колебался секунду. Внутри все еще звучал голос осторожности, но перспектива провести еще один день в полном одиночестве, зарывшись в бумаги, вдруг показалась унылой. К тому же, она могла знать что-то о работе дяди, о чем он сам не догадывался.
  
  - Ладно, - наконец сказал он. - Заходите. Только снимайте обувь, тут и так пыли хватает.
  
  Маргарита с готовностью сбросила свои прочные треккинговые ботинки, осталась в носках, и последовала за ним в дом.
  
  Ее реакция была поразительной. Она не просто осмотрелась - она вдохнула эту атмосферу, как целебный воздух. Ее взгляд скользил по корешкам книг, по стопкам бумаг, с профессиональной оценкой отмечая возраст и ценность.
  - Боже, "Отчет археологической комиссии за тысяча восемьсот девяносто второй год"! - прошептала она, проводя пальцем по потрескавшемуся кожаному переплету. - Я его только в оцифрованном виде видела в РГБ! А это... это же его полевые дневники?
  
  Она, не дожидаясь ответа, осторожно взяла с края стола одну из тетрадей в клеенчатой обложке, ту самую, что перекладывал дядя Володя. Никита внимательно следил за ее выражением лица. Оно выражало лишь благоговейный интерес ученого.
  
  - Константин Игоревич, можно? - она уже достала из кармана штанов диктофон, маленький и профессиональный. Получив кивок Никиты, она включила его и начала надиктовывать, листая страницы: "Дневник Орлова К.И., предположительно две тысячи восемнадцатый-две тысячи девятнадцатый годы. Описание раскопок в урочище Таш-Джарган. Упоминание о находке фрагментов краснолаковой керамики с клеймами... О, интересно! Он предполагает, что здесь могла быть не просто усадьба, а небольшой форпост..."
  
  Потом она взяла фотоаппарат и начала методично, с разных ракурсов, фотографировать страницы дневника, некоторые особенно выразительные артефакты из коробки, общие планы комнаты с заваленными столами. Ее движения были выверенными, экономичными. Это был не дилетантский восторг, а системный подход исследователя.
  
  Никита наблюдал за ней, завороженный. Он предложил ей чаю, она с благодарностью согласилась, но, получив кружку, продолжала перемещаться по комнате, как пчела по цветущему лугу, находя все новые и новые "цветки" для своего исследования.
  
  - А это что? - вдруг спросила она, указывая на груду бумаг в углу, под книжной полкой. Сверху лежал какой-то продолговатый предмет, завернутый в промасленную тряпку.
  Никита нахмурился. Он не помнил, чтобы разбирал эту кучу.
  - Не знаю. Не трогал.
  
  Он подошел и развернул тряпку. Внутри лежал массивный бронзовый цилиндр, длиной с его ладонь. Он был тяжелым, холодным, покрытым темно-зеленой патиной. Но самое интересное было на его стенках - они были сплошь покрыты тончайшей гравировкой: странные спирали, переплетающиеся линии, символы, отдаленно напоминающие руны, но не совсем.
  
  Маргарита ахнула. Она отставила чай и фотоаппарат, осторожно взяв цилиндр в руки.
  - Никита, вы понимаете, что это? - прошептала она, ее голос дрожал от возбуждения. - Я такие вещи только в учебниках видела! Это не римское, и не греческое... Это похоже на работу местных мастеров, возможно, эпохи Великого переселения народов. Готы, аланы... Смотрите, этот орнамент... он очень напоминает находки из некрополя в Джуфт-Кале, но более сложный.
  
  Она поднесла цилиндр к свету, и Никита увидел, что внутри он полый.
  - Это мог быть пенал для свитка, или... или своего рода капсула для хранения чего-то ценного. Ключ, может быть. - Она повертела его в руках. - Константин Игоревич ничего не писал о нем?
  - Пока не встречал, - честно ответил Никита. Его собственный интерес, доселе довольно абстрактный, наконец-то получил конкретный объект для изучения. Этот цилиндр был вещью. Реальной, интересной и, судя по реакции Маргариты, важной.
  
  Она снова взяла фотоаппарат и сделала десяток снимков цилиндра, снимая каждый сантиметр его поверхности крупным планом.
  - Его нужно показать специалистам, - бормотала она, больше сама для себя. - Нужно сделать точные прорисовки этих символов... Это может быть... Ой, простите, я вас загрузила своими профессиональными восторгами.
  
  Она вдруг смутилась, словно вынырнув из своего научного транса, и покраснела.
  - Ничего, - Никита улыбнулся. Это была его первая искренняя улыбка за последние дни. - Очень интересно. Я тут один плаваю в этом море бумаг, как слепой котенок. Любая помощь кстати.
  
  Они просидели еще несколько часов. Маргарита, пользуясь своим знанием, помогала ему сортировать книги, объясняла, что стоит почитать в первую очередь, чтобы понять круг интересов его дяди. Она оказалась блестящим рассказчиком, оживляя сухие археологические термины яркими историями о древних народах, населявших эти горы.
  
  Когда она, наконец, собралась уходить, уже ближе к вечеру, туман начал рассеиваться, открывая синеющие вершины гор.
  - Никита, я могу... я могу приехать еще? - спросила она, с надеждой глядя на него. - Я помогу с разбором архива. Бесплатно, конечно! Для меня это бесценный материал.
  - Да, конечно, - ответил он, и понял, что говорит совершенно искренне. - Только предупредите.
  
  Он проводил ее до калитки и еще долго стоял, глядя на пустующую дорогу. Дом уже не казался таким безмолвным и пустым. В нем появилось эхо ее голоса, ее смеха, ее увлеченности. И лежавший на столе бронзовый цилиндр был теперь не просто странной безделушкой, а возможно первой ниточкой, ведущей в глубину тайны. И он был не один в своих поисках. Появился попутчик, чьи знания могли оказаться куда ценнее любой карты. Правда, он все еще не был до конца уверен, кому именно этот попутчик служит - науке или чему-то еще. Но ему хотелось новой встречи.
  
  Глава 5
  
  Прошло пару дней с визита Маргариты. Никита провел их в интенсивных, но теперь уже более осмысленных поисках. Бронзовый цилиндр, тщательно сфотографированный и убранный в ящик стола, не давал ему покоя. Он перечитывал дневники дяди, пытаясь найти хоть какое-то упоминание о подобном предмете. В основном, это были сухие отчеты: "идет расчистка квадрата No3", "найден фрагмент лепной керамики", "погода ясная, ветер северо-западный". Ни намека на неординарные находки или упоминания готов. Чувство легкого ступора и беспомощности начало подкрадываться к нему снова. Архив был слишком огромен.
  
  Решив сменить обстановку и запастись провизией, он в очередной раз отправился в Судак. На этот раз он поехал на попутке, поймав пыльный грузовичок, везший ящики с вином. Было жарко, по раскаленному асфальту, кружились пыльные смерчики. Он чувствовал себя немного оторванным от реальности, все еще погруженным в мир увесистых монографий и многочисленных записей.
  
  Город был полон жизни. Туристы пестрыми ручьями текли по набережной, торгаши зазывали купить чебуреки или сушеную кефаль. Никита, купив все необходимое в магазине, решил прогуляться по одной из узких улочек, поднимающихся в гору, в стороне от главного потока. Он шел, рассеянно глядя на старые домики с резными балкончиками, утопающие в зелени винограда и глициний.
  
  И вот именно там, в тенистом переулке, где пахло жасмином и старой штукатуркой, его взгляд зацепился за знакомую фигуру. У небольшого сувенирного ларька, заваленного дешевыми браслетами и магнитиками с видом крепости, стояла Маргарита. Она что-то оживленно обсуждала с продавцом, вероятно, пытаясь выяснить происхождение какого-то подозрительного "древнего" амулета.
  
  Никита уже собрался окликнуть ее, но его остановила сцена, разворачивающаяся в нескольких метрах от нее. Трое парней, явно местных, с нарочито развязными и агрессивными манерами, окружили ее, отрезав от выхода из тупичка, куда вел переулок. Они были одеты в дешевые спортивные костюмы, один из них, самый крупный, с бычьей шеей и коротко стриженным черепом, стоял вплотную к ней.
  
  - Чего, красотка, одна? - сиплым голосом просипел он. - Магнитик хочешь купить? Мы тебе лучше экскурсию проведем.
  
  Маргарита отступила на шаг, прижавшись спиной к стене. Ее лицо побледнело, но во взгляде читалась не столько паника, сколько холодная ярость.
  - Отстаньте, - сказала она четко, но ее голос дрогнул.
  - А мы и не отстаем, - вступил второй, тощий, с хищным лицом. - Мы знакомимся. Девушка одна, скучно ей. Денег, кстати, нет ли? На пивко.
  
  Никита замер на мгновение, оценивая ситуацию. Трое на одного. Не самая лучшая раскладка. Но отступать он не собирался. Он сбросил тяжелые сумки с продуктами на землю и уже сделал шаг вперед, как вдруг произошло нечто.
  
  Со стороны, откуда Никита не ждал, резко дернулась дверь неприметной темной "Тойоты", припаркованной чуть поодаль. Из нее, словно пружина, выскочил мужчина. Он был невысокого роста, но очень широкий в плечах, одетый в простую темную футболку и штаны. Его движения были стремительными и экономичными. Но самое главное - его лицо. Короткие, щетинкой стриженные волосы, квадратный, решительный подбородок, и шрам, тонкая белая линия, пересекавшая левую бровь. Это лицо врезалось в память.
  
  "Петр?" - мелькнуло в голове у Никиты. Петр Леонов. С ним вместе служили в учебке, под Астраханью. Упрямый, как баран, но надежный, как швейцарские часы. Они тогда вместе с одним задиристым сержантом разобрались... Но это было давно.
  
  Петр, не теряя ни секунды, подошел к группе хулиганов.
  - Мужики, - его голос был низким, без единой нотки страха. - Девушку оставьте. Идите своей дорогой.
  
  Тот, что покрупнее, обернулся к нему с издевательской усмешкой.
  - А ты кто такой, клоун? Какая тебя жаба укусила?
  - Я сказал, отойдите, - Петр не повышал голос, но в его позе, в его взгляде было нечто, что заставило двух поменьше отступить на шаг. Но лидер был глуп и самоуверен.
  
  - А я говорю, что не отойду, - он толкнул Петра в плечо.
  
  Все произошло за секунды. Петр парировал толчок, отвел руку в сторону и нанес короткий, хлесткий удар ребром ладони по шее нападавшего. Тот захрипел и отшатнулся. Второй, тощий, попытался ударить сбоку, но Петр, пригнувшись, ушел от удара и всадил ему кулак в солнечное сплетение. Тот сложился пополам с булькающим звуком.
  
  Никита, видя, что Петр справляется, уже было расслабился, но тут его взгляд упал на первого, того, что с бычьей шеей. Тот, откашлявшись, с искаженным злобой лицом, полез в карман куртки. И извлек оттуда небольшой, черный, грубый предмет. Пистолет. По виду травматический, но не было уверенности.
  
  - Всем стоять! - прохрипел он, направляя ствол на Петра. - Щас всем пиздец!
  
  Ледяная волна прокатилась по спине Никиты. Все замедлилось. Он видел широкие глаза Маргариты, сжатые кулаки Петра, который понимал, что против пули его навыки бесполезны, и торжествующую рожу бандита с оружием.
  
  Годы, проведенные в море, научили Никиты одному: в критической ситуации нельзя думать, нужно действовать на инстинктах, доверять мускульной памяти. А его память хранила три года занятий боксом в юности, до армии. Он не был чемпионом, но основы - работа ног, джеб, нокаутирующий правый - сидели в нем глубоко.
  
  Он не кричал, не предупреждал. Он просто рванул с места. Два быстрых шага, и он оказался сбоку от держащего пистолет. Тот, ослепленный яростью на Петра, заметил его слишком поздно. Никита, не размахиваясь, нанес короткий, как удар молота, прямой правой в висок бандита.
  
  Тот был крупным, но удар, пришедшийся точно в цель, ошеломил его. Он мотнул головой, пистолет дрогнул в его руке. Этой доли секунды хватило Петру. Он бросился вперед, схватил вооруженную руку и с силой ударил локтем по лицу противника. Раздался неприятный хруст. Пистолет выпал на брусчатку. Никита, не останавливаясь, довершил начатое - мощный хук в печень заставил громилу окончательно сложиться и рухнуть на землю с тихим стоном.
  
  Третий, тот, что получил в солнечное сплетение, уже пришел в себя и, видя, что его товарищи повержены, бросился наутек. Все закончилось так же быстро, как и началось. На брусчатке лежали двое, тихо постанывая. Немая сцена, приправленная адреналином и страхом.
  
  Петр, тяжело дыша, поднял пистолет и сунул его в карман.
  - Никита? Черт возьми, Никитос? - он уставился на него, и на его суровом лице появилось что-то похожее на улыбку.
  - Привет, Петр, - выдохнул Никита, чувствуя, как дрожь отступает, сменяясь странным спокойствием. - Не ожидал встретить.
  
  - Обнимемся потом! - Петр резко оборвал его. Он схватил за руку Маргариту, которая стояла, прижав ладони ко рту, и толкнул ее в сторону "Тойоты". - Садитесь в машину! Быстро! Сейчас менты нагрянут, а с этим, - он кивнул на пистолет в кармане, - разборки будут долгие.
  
  Никита, не раздумывая, подхватил свои сумки и прыгнул на заднее сиденье старенького автомобиля. Петр втиснулся за руль, резко завел двигатель и, с визгом шин, вырулил из переулка на главную улицу, растворяясь в потоке машин.
  
  - Спасибо, - тихо сказала Маргарита, обернувшись к Никите. Ее лицо постепенно возвращало цвет. - Если бы не вы...
  - Да ладно, - отмахнулся Никита. - Твой... друг справился бы и без меня. - Он кивнул на Петра.
  - Петр работает на моего отца, - пояснила Маргарита. - Водитель, охранник.
  
  Петр, лавируя между машинами, бросил через плечо:
  - Старину Никиту я знаю. Служили. Не думал, что встречу здесь, да в такой обстановке. Молодец, кстати, не растерялся. Удар у тебя что надо.
  
  Они проехали так несколько минут, петляя по улочкам, пока не оказались на окраине города, где дома становились все реже, а на смену им приходили виноградники.
  - Куда мы едем? - спросил Никита.
  - В надежное место, - коротко ответил Петр. - Надо переждать, обсудить все. И тебя, девочка, надо до дому довезти.
  
  Он свернул на грунтовую дорогу, ведущую в холмы, и через пару сотен метров остановился у одинокого телефонного столба. Рядом, на обочине, стоял мужчина. Он был одет в дорогой, но не кричащий светло-бежевый костюм, без пиджака, в рубашке с расстегнутым воротником. Лет пятидесяти, с густыми, проседью тронутыми черными волосами, гладко зачесанными назад, и умными, пронзительными карими глазами на смуглом, холеном лице. Он выглядел как преуспевающий южный бизнесмен - владелец ресторана или винодельни.
  
  Петр остановил машину, и мужчина, не спеша, открыл заднюю дверь и сел рядом с Никитой.
  - Папа! - воскликнула Маргарита с облегчением.
  - Все в порядке, Риточка? - его голос был бархатным, спокойным, с легким кавказским акцентом. Он обнял дочь за плечи, но его взгляд был прикован к Никите.
  - Благодаря этим двоим, все в порядке, - она кивнула на Никиту и Петра.
  
  Мужчина протянул руку Никите. Его рукопожатие было сухим, крепким и уверенным.
  - Артур. Артур Давидович. Отец этой непоседы, - он улыбнулся, и его лицо сразу стало менее строгим, более теплым. - Вы, я так понимаю, и есть тот самый Никита, новый хозяин архива Константина Игоревича? Маргарита мне позавчера рассказала. А теперь, выходит, вы и ее спаситель. Признателен вам. Очень.
  
  Никита пожал протянутую руку, чувствуя легкое замешательство.
  - Никита. И не стоит благодарности. Просто оказался рядом.
  
  - Случайности не случайны, - загадочно заметил Артур, откидываясь на спинку сиденья. - Петр, поехали, пожалуйста, на дачу. Там и поговорим.
  
  Петр кивнул и нажал на газ. "Тойота" понесла их по проселочной дороге, оставляя позади и Судак, и инцидент с хулиганами, увозя вглубь крымских холмов, к новым, еще не раскрытым тайнам. Никита смотрел в окно на проплывающие виноградники, понимая, что его одиночное плавание по дядиному наследию только что закончилось. Теперь у него появилась команда. Пусть и очень, очень странная.
  
  Глава 6
  
  "Тойота" Петра плавно катила по ухоженной асфальтированной дороге, петлявшей среди виноградников, поднимаясь все выше в предгорья. Беспорядок и пыль дядиной дачи оставались где-то внизу, в другом мире. Здесь царил иной порядок - рукотворный, богатый и спокойный. Через несколько минут они свернули за массивный каменный забор, увитый плющом, и въехали на территорию.
  
  Дача Артура была не старым каменным домиком, а современным двухэтажным строением в средиземноморском стиле, с белыми стенами, терракотовой черепицей и просторными террасами. Вокруг зеленел ухоженный газон, цвели розы и лаванда, а в центре двора бил небольшой фонтан, окруженный декоративными керамическими амфорами.
  
  Машина остановилась. Артур вышел первым, легко и уверенно, как хозяин на своем корабле.
  - Прошу, - он широким жестом указал на входную дверь из темного дерева. - Добро пожаловать в мой скромный приют.
  
  Внутри было прохладно и просторно. Высокие потолки, светлые стены, на которых висели современные картины с морскими пейзажами и старые, потертые карты Крыма в деревянных рамах. Мебель - массивная, деревянная, кожаная. Ничего лишнего, но каждая деталь дышала деньгами и вкусом.
  
  Маргарита, словно скинув с себя напряжение переулка, бросила рюкзак на огромный диван и повернулась к отцу:
  - Пап, это Никита. Тот самый, о ком я тебе говорила. Он владеет архивом Константина Игоревича.
  - Мы уже познакомились, дочка, - улыбнулся Артур. - И, как выяснилось, не зря ты им восторгалась. Человек дела. Петр, распорядись насчет обеда, пожалуйста. И принеси нам того цимлянского, что в погребе.
  
  Петр кивнул и удалился вглубь дома. Его фигура, такая грозная в драке, здесь выглядела органичной частью этого хорошо отлаженного хозяйства.
  
  Артур провел Никиту и Маргариту на просторную веранду, выходившую в сад. Отсюда открывался захватывающий вид на долину, уходившую к морю, и на силуэт Судакской крепости на далекой горе. Солнце уже палило не так нещадно, окрашивая небо в золотые тона.
  
  - Садитесь, - Артур указал на плетеные кресла вокруг стола из темного дерева. - Никита, вы не против, если мы совместим приятное с полезным? Поедим и обсудим сегодняшний инцидент. Меня он, признаться, настораживает.
  
  Вскоре Петр и молчаливая женщина в белом фартуке внесли несколько блюд: салат из свежих овощей с овечьим сыром, жареную на углях рыбу, пахнущую лимоном и розмарином, и плоскую тарелку с горячей лепешкой. Петр разлил по бокалам густое, почти черное вино. Только Артур отказался от спиртного, предпочтя "Боржоми".
  
  - За ваше здоровье, - поднял бокал с минералкой Артур. - И за удачное стечение обстоятельств.
  
  Еда была великолепна. После консервов и сухомятки Никита чувствовал, как каждый кусок возвращает ему силы. Вино было терпким, с глубоким бархатистым вкусом.
  
  - Итак, - Артур отпил "Боржоми" и поставил бокал, его лицо стало серьезным. - Давайте по порядку. Риточка, ты говорила, эти хулиганы требовали деньги?
  - Да, но... как-то неуверенно, - задумалась Маргарита. - Сначала один сказал про "познакомиться", потом второй сразу перевел на "деньги на пиво". Было ощущение, что они ищут повод, чтобы подойти, затеять ссору.
  - И чтобы в суматохе вытащить у тебя из кармана или из сумки телефон, - заключил Артур.
  
  Никита перестал есть, внимательно глядя на него.
  - Вы думаете, это была целенаправленная акция?
  - Я в этом почти уверен, - кивнул Артур. - За Риточкой, точнее, за ее исследованиями, следят уже некоторое время. А после того, как она посетила ваш дом, интерес к ней, и, соответственно, к вам, резко возрос.
  
  - Но кто? И зачем? - Никита отодвинул тарелку. Его скептицизм, притупленный едой и вином, снова проснулся. - Какой смысл воровать телефон студентки-этнографа?
  - Студентки-этнографа, которая интересуется архивом одного из самых известных искателей крымских древностей последнего времени, - мягко поправил его Артур. - Архивом, который, как я понимаю, до сих пор не разобран. И в котором, возможно, есть указания на артефакты, представляющие огромный коммерческий интерес.
  
  Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание.
  - Вы слышали о "черных" археологах, Никита?
  - В общих чертах, - кивнул тот. - Те, кто раскапывают памятники ради наживы, а не ради науки.
  - Именно. И это не романтики с лопатками, как многие думают. Это часто хорошо организованные, оснащенные группы. Со своими картографами, реставраторами, каналами сбыта. И самое главное - с информаторами. Они отслеживают все новые находки, все научные публикации, все передвижения таких людей, как покойный Константин Игоревич. И таких, как моя дочь.
  
  Артур обвел взглядом их лица.
  - Представьте. Маргарита, с ее знаниями, получает доступ к неразобранному архиву. Она фотографирует страницы дневников, чертежи, описания мест. В ее телефоне может оказаться фотография карты с крестиком, которая для знающего человека стоит десятки, если не сотни тысяч долларов. Проще и быстрее нанять местных оболтусов, чтобы они "случайно" в темном переулке отобрали у нее сумку или телефон, чем пытаться вскрыть ваш дом, который, я уверен, уже тоже под наблюдением.
  
  Логика была железной. Слишком железной. И в этом у Никиты зародилось сомнение.
  - Это... очень сложно, - осторожно сказал он. - Слишком много ходов, как в шпионском романе. Могли быть и обычные хулиганы. Случайность.
  - Случайность, которая привела к появлению огнестрельного оружия? - тихо спросил Петр, впервые вступив в разговор. Он сидел чуть поодаль, но слышал все. - Никита, я видел этих "обычных хулиганов". Тот, что с пистолетом... у него взгляд не уличного забияки. Взгляд человека, который видел всякое. И пистолет у него был не игрушечный.
  
  - Петр прав, - поддержал Артур. - Я не утверждаю, что это стопроцентно "черные" копатели. Но эта версия - самая вероятная. Они обладают ресурсами, мотивацией и, простите за цинизм, не стесняются в методах. Смерть Константина Игоревича, при всех официальных выводах, тоже оставляет вопросы.
  
  Никита замолчал, вновь глядя на долину, тонущую в сумерках. В голове у него все смешалось: вежливые бандиты в костюмах, подозрительный дядя Володя, пьяный и вороватый, и теперь вот эта теория. Она объясняла многое, но не объясняла главного - что именно все они ищут? Какие такие ценности? И почему его дядя, тихий ученый, оказался в центре этой бури?
  
  - Допустим, вы правы, - наконец сказал он. - Что делать? Идти в полицию?
  - С чем? - Артур развел руками. - С рассказом о пьяной драке, которую мы покинули, прихватив с собой незарегистрированное оружие? Нет, Никита. Полиция будет действовать по формальным признакам. А наши противники - нет. Лучшая тактика сейчас - не показывать вида, что мы что-то поняли. Но быть начеку.
  
  Он допил воду и посмотрел прямо на Никиту.
  - Вы сейчас, сам того не желая, оказались на передовой. Ваш архив - это ключевая точка. Вам может прийтись нелегко.
  
  Никита покачал головой.
  - Да уж.
  
  ***
  
  После обеда Никита заторопился домой.
   - Позвольте мне вас отвезти. - Артур заметил суетливость гостя. - И возьмите это. - Он достал из кармана пиджака визитку. Она была из толстого пергаментного картона, на ней тиснением был нанесен только номер телефона. - Мой личный номер. Набирайте в любое время, по любому поводу. Если увидите что-то подозрительное, если просто понадобится помощь или совет.
  
  Никита взял визитку. Она была такой же лаконичной и дорогой, как и у тех бандитов, но это все-таки было предложение союза.
  
  Обед подошел к концу. Вечерело, и в долине зажглись редкие огни. Петр остался в доме, а Артур сам сел за руль своего внедорожника - дорогого, но не кричащего немецкого кроссовера - чтобы отвезти Никиту.
  
  Поездка обратно прошла почти в полном молчании. Артур включил тихую инструментальную музыку и сосредоточенно вел машину. Никита смотрел в окно на проплывающие в темноте огни, обдумывая все услышанное. Версия Артура была логичной, но его предпринимательская хватка чувствовалась слишком явно. Не был ли он сам заинтересован в дядином наследии? Не он ли стоял за всем этим?
  
  Машина остановилась у его калитки. Дом стоял темный и безмолвный, как гигантский каменный страж.
  - Спасибо за ужин и... за информацию, - сказал Никита, выходя.
  - Будьте осторожны, Никита, - Артур высунулся в окно. Его лицо было серьезным в свете приборной панели. - Помните, вы не один. Позвоните, если что.
  
  Внедорожник развернулся и скрылся в сумерках. Никита стоял у калитки, сжимая в кармане визитку Артура и связку ключей от дома. Он чувствовал себя так, будто его маленькая, частная бухта внезапно оказалась на перекрестке мощных течений. И ему, бывалому моряку, предстояло научиться плавать в этих новых, незнакомых и полных скрытых рифов водах. Он зашел в дом, щелкнул замком, включил свет и неспешно растянулся на диване в гостиной. Никита заснул, размышляя, что архив его дяди стал полем битвы.
  
  Глава 7
  
  Мысль о том, что дядя Володя мог рыться в его вещах, а его байки о "несчастном случае" были ложью, не давала Никите покоя всю ночь. Он не мог просто сидеть и ждать следующего хода от бандитов в костюмах или от "черных" археологов. Ему нужны были факты. А единственный человек, который, как ему казалось, знал больше, чем говорил, был этот любитель самодельной выпивки.
  
  На следующее утро Никита действовал с холодной, методичной точностью, выработанной годами на судне. Он не стал идти к Володе напрямую. Вместо этого, на рассвете, пока туман еще цеплялся за склоны холмов, он занял позицию на краю своего участка, откуда был виден дом соседа - тот самый, с синим забором, через два участка. Он устроился в зарослях дикой ежевики, откуда открывался четкий вид на калитку Володи. На нем был темно-зеленый свитер, сливавшийся с листвой, и он заставил себя замереть, как охотник за подводными акулами, наблюдающий за их движением.
  
  Он провел так несколько часов. Из трубы дома Володи пошел дымок - топилась печь. Потом сам сосед вышел во двор, потянулся, зевнул и начал возиться с дровами. Он выглядел как обычный сельский житель, беззаботный и немного ленивый. Но Никита помнил его быстрые, шаркающие шаги в темноте его дома.
  
  Около полудня Володя куда-то собрался. Он вышел за калитку и, оглядевшись, неспешно пошел не в сторону поселка, а в противоположную сторону, по тропинке, ведущей в лес, в сторону невысоких, поросших сосной скал. Это было странно. Никита, используя складки местности и редкие деревья, двинулся за ним, соблюдая дистанцию.
  
  Он шел бесшумно, как его учили на флоте при швартовке в ночное время. Ноги сами находили твердые участки земли, минуя сухие ветки. Володя, не подозревая ни о чем, брел впереди, временами останавливаясь, чтобы сплюнуть или закурить. Он вел себя не как человек, идущий по грибы или по ягоды - его движения были бесцельными. Он просто шел. Может, на встречу? Или проверял, не следят ли за ним?
  
  В конце концов, он вышел на небольшую поляну, окруженную скальными выступами. Здесь было тихо и уединенно. Володя сел на большой, плоский камень, достал из кармана фляжку, отпил и замер, уставившись в землю. Казалось, он пришел сюда просто подумать.
  
  Это был момент. Никита вышел из-за ствола старого дуба и медленно, беззвучно ступая по мягкому ковру из прошлогодней хвои, приблизился к нему сзади.
  
  - Обдумываешь, что украсть в следующий раз? - тихо, но четко спросил Никита.
  
  Володя вздрогнул так сильно, что чуть не уронил фляжку. Он резко обернулся, и его лицо, обычно раскрасневшееся от алкоголя, стало серым, землистым. В глазах мелькнул чистый, животный страх.
  - Ты... ты чего пугаешь, парень? - он попытался встать, но Никита был уже рядом.
  - Я не пугаю. Я спрашиваю. Ты был у меня в доме. Ты рылся в моих вещах. И ты врал мне про смерть дяди. Теперь будешь говорить правду.
  
  Володя попытался оттолкнуть его и рвануться прочь, но Никита был моложе, сильнее и быстрее. Он не был жестоким человеком, но три года в море среди грубых матросов и служба в армии научили его одному - если уж ввязываешься в драку, делай это первым и наверняка. Он не хотел калечить старика, но ему нужно было выбить из него всю ложь.
  
  Он схватил Володю за грудки куртки и, применил простой, но болезненный прием - резко ткнул согнутыми пальцами в нервный узел под ключицей. Володя вскрикнул от боли и неожиданности, его тело на мгновение обмякло. Никита, не давая ему опомниться, развернул его и прижал лицом к шершавой коре дуба, держа одной рукой, а другой уперев в спину.
  
  - Говори, - его голос был низким и не оставляющим пространства для спора. - Что случилось с моим дядей? И зачем ты обыскивал мой дом?
  
  - Отстань! Я ничего не знаю! Сорвался, я же говорил! - захрипел Володя, пытаясь вырваться.
  - Врешь.
  
  Никита нанес короткий, точный удар ребром ладони по почке. Не чтобы покалечить, а чтобы причинить острую, пронзительную боль. Володя застонал, и его ноги подкосились.
  
  - Следующий удар будет сильнее. Я моряк, Володя. Я знаю, как причинить боль, не оставляя следов. Говори.
  
  Давление и боль сделали свое дело. Страх перед тем, что этот молчаливый, сильный парень может сделать с ним в глухом лесу, пересилил страх Владимира перед кем-то другим.
  - Ладно... ладно, черт возьми... отпусти...
  
  Никита ослабил хватку, но не отпустил полностью. Володя, тяжело дыша, обернулся к нему. Его глаза были полы слез от боли и унижения.
  - Твой дядя... его не просто убили. Его пытали, понял? Пы-та-ли.
  
  Слова повисли в воздухе, холодные и тяжелые, как свинец.
  - Как пытали? - голос Никиты стал тише, но в нем зазвучала сталь.
  - Я... я видел его тело. Перед тем, как его забрали. Меня вызвали опознать... официально. - Володя сглотнул. - Он был весь в ссадинах, одно или два ребра сломаны. Но самое жуткое... Самое жуткое была его ступня. Левая. Она была... она была вся обугленная, почерневшая. Мясо... Мясо треснуло, как шкурка запеченной картошки. Понимаешь... это было жженое мясо и волосы. Ее ему, понимаешь, на костре поджаривали.
  
  Никиту бросило в жар, а потом в холод. Он представил это. Тихий, увлеченный ученый, его дядя, привязанный где-то в горах, с ногой, засунутой в огонь. Ради чего? Чтобы что-то сказать? Чтобы отдать что-то?
  - Кто? - прошептал он, и его собственная ярость напугала его.
  - А хрен его знает! - Володя вытер лицо рукавом. - Но самое паскудное - это то, что было потом. Никакого расследования. Никакого. Словно кто-то сверху дал команду. Приехали ребята в штатском, не местные. Всех быстренько "успокоили". Врач, который принимал тело, через два дня в отпуск уехал, а потом и вовсе куда-то перевелся.
  
  Он снова отпил из фляжки, но на этот раз его рука дрожала.
  - А в медицинском заключении... в заключении написали, что он упал с высоты, ударился головой о камень, потерял сознание, а нога его, мол, случайно попала в его же собственный, заранее разведенный костер. И все. Случайность. - Володя горько усмехнулся. - А через три дня тело кремировали. Быстренько, без лишних вопросов. Теперь никакой повторной экспертизы не сделаешь. Ничего не докажешь.
  
  Никита отступил на шаг, отпуская его. Он чувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Он думал, что имеет дело с банальным грабежом, с охотой за артефактами. А тут - пытки, сокрытие, кремация. Это был не криминал, это была какая-то тень, система, которая могла бесследно стирать людей.
  
  - Почему ты мне сразу не сказал? - спросил он, и в его голосе уже не было злости, лишь усталое недоумение.
  - А на хрена мне было подставляться? - Володя с вызовом посмотрел на него. - Я один живу. Меня тоже могут "случайно" найти в лесу. Я тебе намекнул, а ты не понял. А потом... потом я подумал, может, у тебя есть то, что они ищут. И если я найду это первым, может, они от меня отстанут. Или заплатят. Я испугался, понял? Просто испугался.
  
  Он сказал это с такой откровенной, животной трусостью, что на него уже невозможно было злиться. Он был просто человеком, запутавшимся в чем-то, что было намного больше его.
  
  - И что они ищут? - последняя попытка выудить информацию.
  - Не знаю, клянусь! Костя что-то бормотал про какой-то "текст", про "ключ"... Но это было давно. Он никому не доверял в последнее время. Даже мне.
  
  Никита молча смотрел на него. Пьяный, жалкий, запуганный старик. Он был не враг. Он был такой же жертвой, просто сломленной.
  - Убирайся, - тихо сказал Никита. - И чтобы я тебя больше возле своего дома не видел. Никогда.
  
  Володя, не говоря ни слова, кивнул, поправил куртку и, пошатываясь, почти побежал прочь по тропинке, оглядываясь через плечо.
  
  Никита остался один на поляне. Солнце светило по-прежнему ярко, птицы пели, но это был для него чувствительный удар. Его дядю не просто убили. Его пытали. Жгли заживо. И кто-то настолько влиятельный, что мог замять все это дело и заставить всех молчать, был за этим.
  
  Он медленно опустился на тот самый камень, где сидел Володя. Камень был прохладным, даже сквозь ткань джинсов. Солнце уже перевалило за зенит, и длинные тени от сосен начали растягиваться, окрашивая поляну в сизые, холодные тона. Жара спала, и подул легкий ветерок, шелестя верхушками деревьев.
  
  Он сидел так, может, десять минут, может, полчаса, пытаясь собрать мысли в кучу. Пытки. Значит, дядя Костя что-то знал. Что-то очень важное. Что-то, за что готовы были жечь человека заживо. И это "что-то", по словам Володи, все еще было в доме. Карта. "Ключ".
  
  Никита поднял голову. Ему нужно было еще поговорить с Володей. Не для расправы, а для того, чтобы выжать из него все до последней капли. Он не мог уйти с этими обрывками. Вставая, он заметил на земле, рядом с камнем, темный прямоугольник. Это была та самая фляжка Володи. Старик в панике забыл ее.
  
  Никита поднял ее. Холодный алюминий блестел на солнце. Он сунул фляжку в карман и быстрым шагом направился по тропе, ведущей к дому старика.
  
  Он подошел к дому с синим забором как раз в тот момент, когда Володя, запихивая в старенький "Москвич" узел с вещами, пытался захлопнуть дверь багажника. Увидев Никиту, он вздрогнул и замер, его глаза снова расширились от страха.
  
  - Я все сказал! Клянусь! - запищал он, поднимая руки, как будто защищаясь.
  - Нет, не все, - голос Никиты был усталым, но твердым. Он подошел ближе и протянул фляжку. - Ты забыл.
  
  Володя осторожно, не сводя с него глаз, взял ее.
  - Ты сказал про "карту" и "ключ". Дядя боялся, что карта попадет в чужие руки. Какая карта? И что за ключ? Говори. Все. Или я не уйду.
  
  Володя облокотился на ржавое крыло машины, его плечи ссутулились. Он выглядел окончательно сломленным. Он открутил крышку фляжки, сделал долгий глоток и, поморщившись, выдохнул.
  - Ладно... Черт с тобой. Ты все равно наступишь на те же грабли, что и твой дядя. - Он посмотрел на Никиту с странной смесью страха и жалости. - Твой дядя... он был не просто археологом. Он был... искателем. Но не золота, нет. Он искал истину. А истина, парень, бывает страшнее любой сказки.
  
  Он снова глотнул, и его голос стал тише, приобретя оттенок таинственности, словно он боялся, что его подслушают сами скалы.
  - Он составил карту. Не простую. На ней... на ней изображен вход. Вход в иной мир. Параллельный, что ли. Или соседний. Я не силен в этих ваших умностях.
  
  Никита скептически хмыкнул, но жестом велел ему продолжать.
  - Не веришь? - Володя усмехнулся. - А зря. История эта старая, ей лет пятьсот, не меньше. Когда османы штурмовали Кафу, группа богатейших генуэзских купцов не захотела сдаваться в рабство или бежать с тем, что унесла. Они хотели сохранить все. Все свои богатства, свои семьи, свою... цивилизацию. И им помогли.
  
  - Кто? - не удержался Никита.
  - Местные. Но не рыбаки и не виноградари. Генуэзские оккультисты. Колдуны, если хочешь. Говорили, они заключили сделку с демонами гор. И те... открыли им путь. Не в пещеру, не в потайную гавань. А сквозь саму ткань мира. Они ушли. Со всеми своими сундуками, слитками, реликвиями. И дверь за ними закрылась.
  
  - И дядя нашел эту дверь? - в голосе Никиты звучало откровенное неверие. Это была сказка. Миф для туристов.
  - Он нашел следы. Нашел упоминания в хрониках, которые все считали бредом сумасшедших монахов. Нашел артефакты, которые не вписывались ни в одну известную культуру. Он годами собирал детали. И, в конце концов, он составил карту. Но карта - это лишь полдела. Нужен был ключ.
  
  Володя вытер пот со лба.
  - Ключ... это текст. Набор магических фраз. Заклинание, если хочешь. Оно... оно не только открывает проход. Оно должно... подчинить хозяев.
  - Каких хозяев? - спросил Никита, чувствуя, как его скепсис понемногу сменяется леденящим любопытством.
  - Тех, кто стережет сокровища! - прошипел Володя. - Демонов, духов, призраков... хрен их знает! Костя говорил, что богатства - это не просто золото. Это знания. Сила. И те, кто ушел, они не просто так их оставили. Они поставили стражу. И без ключа любой, кто пройдет через врата, будет...уничтожен. Или станет рабом. Или сойдет с ума. Костя боялся этого. Он боялся, что карта и ключ попадут не в те руки. Что кто-то откроет дверь и выпустит на свет... что-то, что нельзя выпускать.
  
  Он посмотрел прямо на Никиту, и в его глазах горела странная искра фанатизма, неожиданная для этого пьяницы.
  - Я... я хотел ее найти и уничтожить. Сжечь. Чтобы эта зараза не погубила еще кого-то. Чтобы никто больше не повторил судьбу Кости. Он мне как брат был... а я ничего не мог сделать... - его голос сорвался, и он отвернулся, делая вид, что поправляет трос на багажнике.
  
  Никита молчал, переваривая услышанное. Параллельные миры. Демоны. Заклинания. Это было абсурдно. Но... пытки были реальны. Смерть дяди - реальна. Охотники за этой картой - реальны. Может, это была не буквальная правда, а метафора? Может, дядя нашел не портал куда-то там, а нечто столь же ценное и опасное, что люди были готовы верить в демонов, чтобы это заполучить? Место захоронения сокровищ? Какие-то тайные знания давно исчезнувшей культуры?
  
  - И где эта карта и ключ? - спросил он наконец, отбросив на время свои сомнения.
  - Не знаю, - честно ответил Володя. - Костя прятал их. Говорил, что оставил все в самом надежном месте. Я думал, в доме. Но я обыскал все, что мог. Ничего. Может, он закопал где-то. Может, оставил у кого-то. Не мне тебе рассказывать, какой он был мастер по тайникам.
  
  Никита кивнул. Это была правда. Дом был полон потайных уголков.
  - Ладно, - сказал он. - Спасибо, что рассказал.
  
  Он повернулся, чтобы уйти, но затем обернулся.
  - Володя.
  - Что?
  - Уезжай. Сейчас же. На неделю, на две. Куда угодно. К родственникам, к друзьям. Только не оставайся здесь.
  
  Старик смотрел на него с недоумением.
  - А что? Ты же... ты же не будешь меня больше трогать?
  - Это не меня ты должен бояться, - тихо сказал Никита. - Те, кто пытали дядю, знают, что ты был с ним близок. Они могли следить за тобой. Они могут подумать, что ты мне сообщил что-то очень важное. Ты стал для них слабым звеном. Узлом, который нужно развязать. Понимаешь?
  
  Лицо Володи вытянулось. Он понял. Понял сразу и безоговорочно. Его собственная трусость, которую он так яростно демонстрировал, теперь стала его приговором.
  - О, господи... - прошептал он. - Я... я сейчас, я соберусь и уеду. Сразу.
  
  - И никому ни слова, - добавил Никита. - Никому. Просто исчезни.
  
  Он не стал ждать ответа. Он развернулся и пошел прочь, к своему дому, оставив Володю в панике доделывать его сборы.
  
  Дорога назад казалась ему бесконечной. Он шел, и в голове у него сталкивались две реальности. Одна - рациональная, где были "черные" археологи, бандиты и какая-то очень ценная карта настоящих сокровищ. Другая - иррациональная, с тенями из иных миров, демонами и заклинаниями. Но обе эти реальности сходились в одной точке - в его доме. В том самом доме, где лежала разгадка.
  
  Он зашел внутрь, щелкнул замком и прислонился к двери. Прохладная полутьма, пахнувшая пылью и старой бумагой, обволакивала его. Он оглядел заваленную книгами комнату. Это был не просто дом. Это был лабиринт. Лабиринт, в центре которого скрывалась либо грандиозная археологическая находка, либо портал в нечто невообразимое.
  
  И теперь ему предстояло найти путь к его центру. В одиночку. Или нет? Он достал из кармана визитку Артура. Мог ли он доверять этому человеку? Стоило ли втягивать в это Маргариту? Петра?
  
  Он подошел к столу и взял в руки бронзовый цилиндр. Холодный металл отдавал в пальцы вековым холодом. Спирали и символы на нем казались теперь не просто орнаментом. Они выглядели как схема. Как карта. Возможно, самая настоящая.
  
  Приключение, которое начиналось как детективная история, только что превратилось в нечто гораздо большее. И Никита должен был решить, готов ли он шагнуть в эту бездну.
  
  Глава 8
  
  Наступило утро, неожиданно серое и прохладное. Морской туман, густой как вата, заполнил долину, скрыв холмы и превратив знакомый пейзаж в призрачный, размытый мир. Никита провел беспокойную ночь, размышляя, что предпринять дальше. Две реальности - рациональная и мистическая - продолжали войну в его сознании, но одна мысль оставалась ясной и неоспоримой: оставаться здесь, ничего не предпринимая, было небезопасно.
  
  Он принял решение. Оно было простым и логичным, как аварийный протокол на судне. Уйти. Вернуться в море. Пусть эта история с картами, кладами и параллельными мирами останется здесь, в тумане. Он достал свой старый, потрепанный телефон и нашел номер судоходной компании. Палец уже завис над кнопкой вызова, когда его взгляд упал на визитку Артура, лежавшую на столе рядом с бронзовым цилиндром. Что-то зацепило его. Чувство долга? Любопытство? Или смутная уверенность, что бегство не решение, а лишь отсрочка?
  
  С проклятием он отложил телефон, взял визитку и набрал номер.
  
  Ответили почти сразу, после первого гудка.
  - Алло? - Голос Артура был спокоен и деловит.
  - Артур Давидович? Это Никита.
  - Никита! Рад слышать. Как ваши дела? Надеюсь, последние события не омрачили ваш покой? - В его тоне не было ни капли панибратства, лишь вежливая, немного отстраненная участливость.
  - Спасибо, все нормально. Я звоню, чтобы сказать, что, пожалуй, последу вашему совету и... уйду в рейс. Очередной.
  
  На другом конце провода воцарилась короткая пауза. Никита слышал ровное, спокойное дыхание.
  - Понимаю, - наконец сказал Артур. - Осторожность - мать мудрости. Но, знаете, может, не стоит торопиться? Убегать от проблемы - не значит ее решить. К тому же, у меня к вам есть деловое предложение.
  
  - Какое? - насторожился Никита.
  - Не по телефону. Вечером я буду на своем катере в бухте Капсель. Приходите. Скажем, в семь. Там и поговорим в спокойной обстановке. Детали вам сообщит Петр.
  
  Петр? Никита хотел уточнить, но Артур уже попрощался, мягко, но не оставляя пространства для возражений.
  
  Весь день Никита провел в нервном ожидании. Он пытался заниматься домом, подметал пол, раскладывал книги, но его мысли были далеко. "Деловое предложение". Что это могло значить? Он снова перебрал в уме все версии, но ни одна не казалась убедительной.
  
  Ровно в семь, как и договаривались, он стоял на причале в бухте Капсель. Место было диковатым и малолюдным. Вместо гламурных яхт у пирсов стояли в основном рабочие катера и несколько скромных прогулочных суденышек. Туман к вечеру рассеялся, и заходящее солнце окрасило воду и небо в густые, бархатные тона - от пурпурного до глубокого индиго.
  
  Петра нигде не было видно. Вместо него к Никите подошел невысокий, коренастый мужчина в темной водолазке, молча кивнул и проводил его по пирсу к одному из судов. Это была не роскошная яхта, как ожидал Никита, а добротный, но неброский морской катер типа "прогресс", метров двенадцать в длину. Судно выглядело надежным, "рабочей лошадкой", подготовленной для серьезных переходов, а не для показухи. Его название "Скиф" было выведено на борту скромными, почти стершимися буквами.
  
  Никиту провели на борт. В носовой каюте-салоне, отделанной темным деревом и практичным кожзаменителем, его ждал Артур. Он был одет не в костюм, а в темные брюки и просторную белую рубашку с расстегнутым воротником. В руке он держал бокал с темным вином.
  
  - Никита, проходите, присаживайтесь, - он указал на кожаный диван. - Извините за скромную обстановку. Этот "Скиф" - мое рабочее место для неофициальных встреч и коротких вылазок в море. Здесь нас никто не потревожит.
  
  В салоне пахло дорогим деревом, лаком и слабым, едва уловимым ароматом морской соли и хорошего табака. Катер слегка покачивался на зыби, и этот привычный ритм успокаивающе подействовал на Никиту.
  
  - А где Петр? - спросил он, садясь.
  - Петр уехал. Срочные дела моей фирмы в Краснодаре. Вернется через несколько дней, - Артур отпил вина и поставил бокал. - Собственно, это и есть причина моего предложения. Пока его нет, мне некому поручить кое-что очень важное.
  
  Он посмотрел прямо на Никиту, его карие глаза в полумраке каюты казались почти черными.
  - Я хочу, чтобы вы на время отсутствия Петра побыли рядом с Маргаритой. Фактически, ее телохранителем.
  
  Никита откинулся на спинку дивана, пораженный. Это было последнее, чего он ожидал.
  - Телохранителем? - переспросил он. - Артур Давидович, вы можете нанять десяток профессионалов. Охранных агентств полно. Я... я просто матрос.
  - Профессионалы не поймут контекста, - мягко парировал Артур. - Они не будут знать, от чего именно ее охранять. Они не поймут намеков, не разберутся в старых бумагах, не узнают ценный артефакт в груде хлама. А вы - да. Вы уже в курсе дела. И, что важнее, Маргарита вам доверяет. А я доверяю Петру. А Петр, - Артур сделал смысловую паузу, - отзывался о вас в самых лестных выражениях. Говорил, что в сложной ситуации вы - скала. И сегодняшний ваш звонок лишь подтверждает это. Вы не убежали, вы сначала позвонили. Это многое говорит о человеке.
  
  Никита молчал, обдумывая. Логика Артура была, как всегда, безупречной и в то же время удушающе навязчивой.
  - Мне безопаснее было бы в рейсе, - честно сказал он. - Для меня. Я становлюсь мишенью, оставаясь здесь.
  - Бегство редко обеспечивает безопасность, - возразил Артур. - Оно лишь откладывает развязку. А кроме того... - Он достал из ящика стола плотный белый конверт и положил его на стол между ними. - Я понимаю, что лишаю вас заработка. Это - компенсация. Аванс. За неделю. Если Петр задержится, обсудим дальнейшие условия.
  
  Он слегка подтолкнул конверт к Никите. Тот, движимый любопытством, приоткрыл край. Внутри лежала пачка новых, хрустящих пятитысячных купюр. Толстая пачка. Сумма, которую он зарабатывал бы за два, если не три, рейса.
  
  У Никиты перехватило дыхание. Деньги были серьезные. Они решали множество его проблем. Они давали ему время. Но они же и приковывали его к этому месту, к этой истории.
  - Я... не уверен, - пробормотал он, отодвигая конверт, словно он был раскаленным. - Это не моя работа. Я не знаю, как это делается.
  - Вам не нужно никого убивать или водить бронированный автомобиль, - улыбнулся Артур. - Просто будьте рядом. Живите в доме. Помогайте Маргарите с архивом. Сопровождайте ее, если ей нужно куда-то поехать. Своим присутствием вы усложните жизнь тем, кто за ней следит. Ваша задача - быть глазами и ушами, и, в крайнем случае, тем самым кулаком, который Петр так высоко оценил. Все остальное - моя забота.
  
  Он снова подтолкнул конверт.
  - Подумайте о Маргарите, Никита. Она напугана. Она говорит, что чувствует слежку. И я ей верю. После тех событий... Я не могу оставить ее одну. А вы, я вижу, человек слова. Если дадите согласие, я буду спокоен.
  
  Это был низкий удар, и Артур знал это. Никита снова увидел перед собой хрупкую фигуру Маргариты в переулке, ее большие испуганные глаза. Он вспомнил ее увлеченность, ее ум, ее беззащитность перед лицом совсем иного, жестокого мира. Оставить ее одну сейчас, зная все, что он знал, было бы подлостью.
  
  Он посмотрел на конверт. Деньги давали свободу, но накладывали оковы. Он посмотрел в сторону иллюминатора, на темнеющее море. Бегство сулило безопасность, но оставляло горький привкус трусости.
  
  - Хорошо, - тихо сказал он, и это слово далось ему с огромным трудом. - Я согласен. На неделю.
  
  Артур широко улыбнулся, и на этот раз его улыбка показалась искренней.
  - Отлично. Я очень благодарен вам, Никита. - Он поднял свой бокал. - За сотрудничество.
  
  Никита машинально кивнул, но не стал пить. Он взял конверт и сунул его во внутренний карман куртки. Его обуревали сомнения.
  
  Когда он уже шел по темной дороге обратно к своему дому, конверт с деньгами лежал во внутреннем кармане куртки, тяжелый и неудобный, как походный камень. Он только что продал свою временную безопасность. Но купил он не просто деньги. Он купил время для поисков ответов. И, как он с удивлением понял, возможность защитить того, кто начал ему быть небезразличен.
  
  Глава 9
  
  Первые сутки в новой роли "телохранителя" прошли для Никиты довольно буднично. Утро он начал с методичного, почти армейского обхода территории. Проверил калитку, забор, заглянул в старый сарай, заваленный хламом. Все было тихо. Ничего подозрительного.
  
  Позавтракав, он вспомнил, что в кухне, в углу, половица всегда слегка поскрипывала и прогибалась немного сильнее, чем другие. Решил проверить, не сгнила ли балка.
  
  Отодвинув тяжелый деревянный стол, он встал на колени. Доска и впрямь была более темной, как от сырости. Он поддел ее монтировкой, найденной в сарае. С глухим скрипом половица поддалась. Но под ней оказался не грунт и не балки, а аккуратный, сложенный из камня квадратный лаз, уходивший вниз. Внутри пахло сырой землей и плесенью.
  
  Сердце Никиты забилось чаще. Он схватил фонарик и направил луч внутрь. Это был не просто подпол. Это был узкий, но довольно высокий коридор, выложенный камнем, уходивший в темноту. Спустившись по грубо сколоченным деревянным ступеням, он оказался в тоннеле, высотой примерно в его рост. Воздух был спертым, но дышать можно было. Стены были влажными на ощупь, кое-где висели цепкие паутины с жирными, неподвижными пауками.
  
  Он двинулся вперед, пригнув голову. Тоннель был прямым и вел, судя по направлению, к задней части участка. Идти пришлось недолго, несколько минут. В конце пути его рука уперлась в тупик - каменную стену, но в ней была узкая щель, затянутая сплетением корней и сухих веток. Он раздвинул их руками, и внутрь хлынул слепящий солнечный свет и свежий воздух.
  
  Никита осторожно высунулся. Он находился за забором своего участка, в густых зарослях дикого шиповника и ежевики. Выход был мастерски замаскирован и снаружи выглядел как небольшой холмик, поросший кустарником. Отсюда открывался вид на дорогу, ведущую к его калитке, и на окрестные холмы. Идеальная точка для наблюдения - или для бегства.
  
  "Дядя Костя, да ты был гением", - с уважением подумал Никита. Этот ход мог служить и укрытием, и путем для скрытного перемещения. Он осмотрел внешнюю маскировку, убедился, что ее не нарушить извне, и вернулся в дом, тщательно закрыв за собой лаз. Теперь у него был козырь. Тайный путь для возможного бегства.
  
  Он как раз заваривал себе кофе, размышляя о найденном лазе, когда услышал звук подъезжающей машины. Подойдя к окну, он увидел, как к его калитке подъезжает не броский внедорожник Артура, а скромная, немного пыльная "Тойота Королла" серого цвета. За рулем сидел сам Артур.
  
  Никита вышел ему навстречу. Артур был одет не по-дачному: светлые брюки, темное поло, легкие кожаные мокасины. Он выглядел как преуспевающий отдыхающий.
  - Никита, здравствуйте! Не помешал? - он улыбнулся, но в глазах была деловая собранность.
  - Нет, все в порядке.
  - Отлично. Привез вам кое-что, - Артур достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги. - Это доверенность. На эту машину, - он похлопал ладонью по крыше "Тойоты". - На время отсутствия Петра вам нужна мобильность. Чтобы вы могли и за продуктами съездить, и, если что, быстро среагировать.
  
  Никита взял доверенность. Документ был составлен юридически грамотно, все печати и подписи на месте.
  - Спасибо, - сказал он, чувствуя себя все более втянутым в паутину Артура. Машина была не просто средством передвижения, все-таки это был еще один инструмент контроля и вовлечения.
  - Не за что. Это в наших общих интересах. А теперь, если вы не против, я бы воспользовался вашим гостеприимством. Нужно обсудить одно небольшое поручение.
  
  Они прошли в дом. Артур, в отличие от Маргариты, не выразил никакого восторга по поводу хаоса архивов. Его взгляд скользнул по стопкам книг с профессиональной оценкой антиквара, но без тени любопытства. Они уселись на кухне. Никита налил ему кофе в одну из немытых, но относительно чистых кружек.
  
  - В чем поручение? - спросил Никита, отпивая свой горький, без сахара, напиток.
  - Необходимо встретить одного человека. Он приезжает на междугороднем автобусе из Симферополя. Будет сегодня, в половине третьего, у здания автовокзала. Мужчина, лет тридцати, длинные светлые волосы, в летнем костюме, с темно-коричневым дипломатом. Вы его подвезете до центра, до здания банка на Ленина. Все просто.
  
  - Почему я? - спросил Никита. - У вас же, наверное, есть другие водители.
  - У меня есть сотрудники, да, - кивнул Артур. - Но это дело... деликатное. Человек этот - Илларион - специалист по старинным текстам на латыни и древнегреческом. Может помочь с расшифровкой некоторых материалов из коллекции вашего дяди. Маргарита его знает. Я бы не хотел привлекать к нему излишнего внимания. А вы... вы пока не примелькались. Вы - новый владелец дачи, который просто подвозит знакомого. Все естественно.
  
  Логика снова была безупречной. И снова в ней сквозило легкое, почти неуловимое лукавство.
  - Хорошо, - согласился Никита. Отказываться после взятого аванса было уже нелепо.
  - Прекрасно. Тогда высадите меня у городского рынка, а сами поезжайте на автовокзал. Когда решите все вопросы с Илларионом, спокойно езжайте домой.
  
  Поездка в город прошла в молчании. Артур отвечал на вопросы односложно, погруженный в свои мысли. Он посмотрел на часы, когда Никита высадил его у рынка.
  - Удачи. Звоните, если что-то пойдет не так.
  
  Никита поехал к автовокзалу. Он припарковался на противоположной стороне улицы, откуда был хорошо виден вход. В 14:25 к зданию начали подъезжать автобусы. Из одного из них, действительно междугороднего из Симферополя, вышел человек, полностью соответствующий описанию. Высокий, стройный, в кремовом льняном костюме, с длинными, почти белокурыми волосами, небрежно развевавшимися на ветру. В руке он держал аккуратный коричневый дипломат из плотной кожи. Он огляделся, и его взгляд сразу зацепился за серую "Тойоту", словно он ждал именно ее.
  
  Никита вышел из машины и кивнул ему. Мужчина легко подошел, его движения были плавными, почти женственными.
  - Никита? - спросил он. Голос был приятным, бархатным, с легкой картавинкой.
  - Да. Проходите.
  
  Они сели в машину. Илларион положил дипломат на колени, придерживая его длинными, тонкими пальцами с ухоженными ногтями.
  - Спасибо, что встретили. Артур сказал, вы отвезете меня в банк?
  - Да, на Ленина.
  
  Никита тронулся с места. Он старался вести машину спокойно, но все же был слегка настороже. Он чувствовал исходившую от пассажира странную энергию - спокойную, но интенсивную, как ток высокого напряжения.
  - Вы надолго в Судак? - из вежливости спросил Никита.
  - На несколько дней. У меня здесь... работа, - Илларион улыбнулся, глядя в окно. Его профиль был тонким, с гордым носом и высоким лбом. Он выглядел как артист или музыкант. - Артур говорит, вы унаследовали интересный архив. Коллекцию Орлова.
  - Вы знали моего дядю? - оживился Никита.
  - К сожалению, нет. Но я знаком с его работами. Он был очень... оригинальным мыслителем. Его гипотезы о дохристианских культах в Крыму многими считаются маргинальными, но, я уверен, в них есть зерно истины.
  
  Они подъехали к зданию банка - массивному, советской постройки, с колоннами у входа.
  - Спасибо за подвоз, - Илларион кивнул Никите и вышел из машины, все так же бережно неся свой дипломат.
  
  Никита, выполняя поручение, тронулся с места, чтобы ехать домой. Проехав метров двести, он на всякий случай бросил взгляд в зеркало заднего вида. И немало удивился.
  
  Илларион не пошел к банку. Он стоял на том же месте, на тротуаре, и смотрел всему удаляющейся "Тойоте". Его поза была расслабленной, но взгляд... взгляд был пристальным и оценивающим. Затем, убедившись, что машина скрылась за поворотом, он медленно, не спеша, повернулся и пошел не к банку, а в противоположную сторону, вдоль по тротуару, растворяясь в толпе людей. Дипломат по-прежнему был при нем.
  
  Глава 10
  
  Следующая декада слилась для Никиты в один долгий, изматывающий маршрут. Его жизнь превратилась в бесконечную дорогу, где серый интерьер "Тойоты" стал его новым домом, а пейзажи за окном сменялись, как кадры в немом кино. Чувство опасности и тайны сменилось на первых порах будничной рутиной, которая, впрочем, выматывала ничуть не меньше.
  
  Все началось с Ялты. Последовал ранний звонок Маргариты, ее взволнованный голос:
  - Никита, мне срочно нужно в университет! Сегодня последний день подачи документов для заочников!
  Он застал его за продолжением разбора библиотеки и записей дяди, когда Никита решил привести весь этот архив в порядок, чтобы хоть как-то разобраться в последнем периоде жизни дяди. Однако пришлось бросать все.
  
  Поездка в Ялту была долгой и утомительной. Маргарита, сидя на пассажирском сиденье, была необычно молчалива. Она перебирала папку с документами, что-то проверяя и перепроверяя.
  - Ты учишься в Крымском федеральном? - уточнил Никита, чтобы разрядить молчание.
  - Да, на историческом. Заочно. Осталась последняя сессия, диплом, - она вздохнула. - Отец настаивает, чтобы у меня было "нормальное" образование. Хотя все, что мне интересно, находится не в учебниках, а в земле и в таких архивах, как у вашего дяди.
  
  Университет им. Вернадского встретил их прохладной сенью платанов и суетливыми толпами студентов. Пока Маргарита решала свои вопросы в деканате, Никита остался в машине, наблюдая за жизнью, в которой сам никогда не участвовал. Он чувствовал себя посторонним, солдатом, заброшенным на чужую, мирную территорию. Через пару часов Маргарита вернулась, уставшая, но довольная.
  - Все, сдала. Спасибо, что привез. Без машины это был бы кошмар.
  
  На следующий день - Алушта.
  - Мне нужно к моим знакомым, они тоже археологи, - объявила Маргарита утром. - У них есть находки из ранневизантийского некрополя, которые могут перекликаться с некоторыми артефактами из коллекции дяди Кости.
  
  Дорога вдоль побережья была живописной, но Никита не мог ею насладиться. Он постоянно проверял зеркала, ища признаки слежки. Его обуревало определенное беспокойство. В Алуште они заехали в старый дом с зеленой черепичной крышей, где их встретили супруги Лопатенко, такие же увлеченные и немного рассеянные, как и его дядя. Они пили чай с душистым горным медом на просторной веранде, среди ксерокопий и записей, а Маргарита с горящими глазами обсуждала типологию пряжек и орнаментов. Никита слушал, и постепенно какофония непонятных терминов начала складываться в какую-то систему. Он узнал, что "лепная керамика" - это не просто глина, а признак определенной эпохи и культуры, а "краснолаковая" - импортная, дорогая посуда.
  
  Потом была поездка на раскопки в окрестностях Алушты. Они оставили машину у дороги и поднялись по крутой тропе на плато. Ветер гулял по открытому пространству, срывая с них кепки. Внизу расстилалось бескрайнее синее море. Сами раскопки выглядели как несколько аккуратных прямоугольных ям, окруженных отвалами земли. Студенты-практиканты, загорелые и пыльные, скребли землю кисточками и ножами. Маргарита, надев перчатки, с легкостью присоединилась к ним, что-то объясняя и показывая. Никита стоял в стороне, чувствуя себя громадным и неуклюжим. Ему поручили отнести несколько тяжелых находок - каменных жерновов - к полевой лаборатории. Физический труд был ему привычен, и он с странным удовольствием погрузился в него, ощущая вес истории в своих руках.
  
  Самая странная поездка была в Керчь. Они выехали затемно. Маргарита на этот раз была скрытна и взволнованна.
  - Мне нужно в порт. Встретиться с одним человеком. Это важно.
  
  Он не стал расспрашивать. Доверие между ними было хрупким, и он чувствовал, что любое давление может его разрушить. Дорога заняла несколько часов. Керчь встретила их резким ветром с пролива и запахом рыбы, соли и мазута. Порт был гигантским, промышленным, полным кранов и грузовых судов. После уютной крымской глуши его масштабы давили. Маргарита вышла из машины у ворот и куда-то исчезла на полчаса, оставив Никиту нервно курить в машине и наблюдать за грузчиками и водителями фур. Она вернулась с маленьким, плотно набитым бумажный пакетом, который бережно положила в свой рюкзак. На все его немые вопросы она только покачала головой:
  - Позже. Не сейчас.
  
  И так день за днем. То встреча с какими-то людьми в Симферополе, то какой-то частный музей в Феодосии. Никита вымотался. Его мир сузился до лобового стекла, панели приборов и спины Маргариты на пассажирском сиденье. По ночам он валился с ног, но продолжал проявлять бдительность. Он постоянно прислушивался к ночным звукам, проверял, заперта ли дверь. Деньги Артура лежали в тайнике и жгли совесть. Он чувствовал себя не телохранителем, а таксистом и носильщиком.
  
  Однажды вечером, возвращаясь из очередной поездки под проливным дождем, который хлестал по стеклам "Тойоты", превращая дорогу в размытое полотно, он не выдержал.
  - Маргарита, а где вообще Петр? - спросил он, ломая долгое молчание. - Он что, на материке навсегда остался?
  
  Маргарита, дремавшая перед этим, вздрогнула и посмотрела на него. В свете приборной панели ее лицо казалось бледным и усталым.
  - Петр? Нет, он... у отца дела. В Краснодаре. Вернется через неделю, наверное. - Она помолчала, глядя на потоки воды за окном. - А знаешь, Никита, возможно, нам скоро и самим придется махнуть на материк.
  
  Он перевел на нее взгляд.
  - Куда?
  - В Петербург. По делам фирмы отца. Там нужно встретиться с одним коллекционером и... кое-что забрать. Документы, связанные с исследованиями Константина Игоревича. Отец думает, что без тебя мне не справиться.
  
  Она сказала это так просто, как будто речь шла о поездке в соседний поселок. Но для Никиты это прозвучало как гром среди ясного неба. Петербург. Большой город. Другая жизнь.
  
  Он не ответил. Он просто сжал баранку и уставился в хлещущую тьму перед собой. Эта неделя казалась ему вечностью, полной бессмысленной беготни. Но теперь он понимал, что это был лишь разминка. Разминка перед чем-то гораздо более масштабным и непредсказуемым. Его жизнь, которую он так старательно пытался оставить в прошлом, в море и портах, настигала его, но в совершенно новом, извращенном виде. Теперь он был не матросом, а капитаном маленького суденышка, затянутого в мощное течение, несущее его все дальше от знакомых берегов. И следующим портом захода мог стать туманный и незнакомый Петербург.
  
  ***
  
  Возвращение из Ялты выдалось на редкость утомительным. Десятый день этого бесконечного путешествия, казалось, вобрал в себя всю накопившуюся усталость. Солнце, уже низкое, слепило через запыленное лобовое стекло, выжигая последние силы. Никита вел машину почти на автомате, его тело помнило каждую ямку на этом шоссе, каждый поворот. Маргарита, сидевшая рядом, дремала, прислонившись головой к стеклу, ее светлые волосы растрепались от ветра, проникавшего через приоткрытое окно.
  
  Они уже почти подъезжали к Судаку, когда ее телефон завибрировал. Она вздрогнула, проснулась, и сонное выражение на ее лице сменилось собранным. Она посмотрела на экран и нахмурилась.
  - Никита, остановись, пожалуйста, тут на обочине. Мне нужно позвонить.
  
  Он кивнул, свернул на грунтовую площадку, с которой открывался вид на долину, уже погружавшуюся в вечерние сумерки. Машина остановилась, и тишину нарушил лишь шелест шин проезжавших мимо машин и стрекот кузнечиков в траве.
  - Я ненадолго, - сказала Маргарита, выходя и прижимая телефон к уху. Она отошла на несколько метров, спиной к машине, и начала оживленно говорить, ее голос был приглушенным, но деловитым.
  
  Никита закрыл глаза, наслаждаясь моментом покоя. Он потянулся, кости похрустывали от долгого сидения. В салоне пахло нагретым пластиком, пылью и сладковатым ароматом Маргаритиного парфюма - что-то легкое, с нотками жасмина. Он взглянул в зеркало заднего вида и заметил на заднем сиденье тот самый дипломат, с которым Маргарита не расставалась всю поездку. Он был темно-коричневого цвета, из прочной кожи, с массивными, но изящными металлическими защелками.
  
  Внезапно положенный на самый край сиденья дипломат съехал вниз и с глухим стуком упал на пол. Одна из защелок, видимо, плохо защелкнутая, отлетела, и клапан дипломата отскочил.
  
  "Вот черт", - мелькнуло у Никиты. Он обернулся, чтобы поднять его. Перегнувшись через спинку сиденья, он протянул руку, и в этот момент его взгляд упал на содержимое.
  
  Его мозг, заторможенный усталостью, на секунду отказался обрабатывать информацию. Дипломат был набит деньгами. Плотно. Аккуратные пачки, перетянутые банковскими лентами. Но это были не привычные ему разноцветные российские купюры. Верхний слой состоял из пачек стодолларовых банкнот. Зеленые, иконографические портреты Франклина смотрели на него сотнями холодных глаз. Под ними он мельком увидел полоски евро - синие, фиолетовые, зеленые. И еще глубже - все те же доллары, но уже более крупного достоинства. Деньги лежали ровными кирпичами, заполняя весь объем дипломата. Это была не сумма для повседневных расходов студентки или даже для финансирования археологических изысканий. Это был капитал.
  
  Никита замер, его рука все еще была вытянута. Он слышал, как за дверью машины голос Маргариты стал громче, взволнованнее. Она о чем-то спорила с кем-то по телефону.
  
  Мысли пронеслись вихрем. "Откуда? Зачем ей столько наличности? Поездка в Питер? Взятка? Оплата за что-то? Или...". Вспомнился тот самый человек с дипломатом, Илларион. Та же таинственность, те же поручения от Артура.
  
  Он не стал раздумывать дольше. Его морская выучка взяла верх - увидел проблему, решил ее максимально быстро и без лишнего шума. Он не стал пересчитывать или трогать деньги. Осторожно, стараясь не изменить их положение, он поднял дипломат, прикрыл клапан и плотно защелкнул обе защелки. Раздался твердый, металлический щелчок. Он положил дипломат обратно на сиденье, в то же самое положение, и вернулся на свое место за руль.
  
  Сердце Никиты билось ровно, но в голове был ураган. Он сделал глубокий вдох и посмотрел в зеркало заднего вида. Маргарита все еще разговаривала по телефону, жестикулируя свободной рукой. Она ничего не заметила.
  
  Через пару минут она закончила разговор, ее плечи опустились, словно с них сняли тяжесть. Она вернулась в машину, хлопнув дверцей.
  - Извини, что задержала, - сказала она, и в ее голосе слышалась усталость, смешанная с облегчением.
  - Ничего страшного, - ответил Никита, заводя двигатель. Его собственный голос прозвучал на удивление спокойно. - Все в порядке?
  - Да, так, дела... - она машинально потянулась за дипломатом, проверила защелки и, убедившись, что все на месте, прижала его к себе. Небольшой, но тяжелый кейс с целым состоянием.
  
  Оставшийся путь до дачи Артура они проделали в молчании. Но теперь это молчание было наполнено для Никиты новым смыслом. Он украдкой наблюдал за Маргаритой. Она смотрела в окно, но ее взгляд был отсутствующим, она явно обдумывала тот самый телефонный разговор. Ее детское, почти наивное лицо казалось теперь маской, за которой скрывалось нечто гораздо более сложное и взрослое.
  
  Он подъехал к знакомому каменному забору. Маргарита собралась выходить.
  - Спасибо, Никита. За все. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. До завтра?
  - До завтра, - кивнул он.
  
  Она вышла и, не оглядываясь, скрылась за воротами. Дипломат с сокровищем был при ней.
  
  Никита развернулся и поехал к себе. Вечер окончательно вступил в свои права, и на небе зажглись первые, самые яркие звезды. Дорога к его дому теперь казалась ему туннелем, в конце которого его ждали лишь вопросы без ответов.
  
  Он запер за собой калитку, зашел в дом, щелкнул замком и прислонился к двери. Прохлада и тишина старого дома обволакивали его, но покоя не несли. Он включил свет, прошел на кухню, налил себе воды из пластиковой бутылки и сел за стол, глядя в темное окно, в котором отражалось его собственное уставшее лицо.
  
  "Откуда деньги?" - этот вопрос стучал в висках. Эти деньги могли быть оплатой за молчание, за услуги, за информацию. Или же это были средства для финансирования собственных, не менее темных дел.
  
  А может, это были деньги на предстоящую поездку в Петербург? На взятку какому-либо чиновнику? Или на оплату чего-то незаконного? Дипломат Иллариона... был ли он тоже набит валютой?
  
  Никита чувствовал, как почва уходит из-под ног. Он согласился на эту роль, движимый смесью долга перед дядей и зарождавшейся симпатии к Маргарите. Но теперь он понимал, что ввязался в игру, ставки в которой были очень большими, а правил он не знал. Он был пешкой, которой двигали по доске, и даже не подозревал, кто его настоящий противник.
  
  Он подошел к ящику стола, где лежал бронзовый цилиндр. Он взял его в руки. Холодный металл, покрытый загадочными письменами, пока ничем не мог ему помочь.
  
  Он положил цилиндр обратно. Завтра ему снова предстояло видеть Маргариту. Общаться с ней. И делать вид, что он ничего не знает. Что он всего лишь наемный водитель и телохранитель. Эта игра в неведение требовала от него не меньше сил, чем любая физическая схватка. Но теперь у него было преимущество. Он видел кусочек пазла. И его охватывал азарт увидеть всю картину.
  
  Глава 11
  
  Прошло несколько дней с момента "инцидента с дипломатом". Отношения между Никитой и Маргаритой внешне не изменились, но между ними возникла невидимая стена. Никита стал более молчаливым и наблюдательным, а Маргарита - более нервной и замкнутой. Она избегала прямых взглядов, а ее улыбки стали натянутыми, как будто она постоянно играла роль.
  
  В тот день они снова колесили по Судаку. Задача была та же - "небольшие поручения". Маргарита давала указания односложно: "Поверните здесь", "Остановитесь у этого дома". Они заехали в старый район, где узкие улочки лепились друг к другу, как соты. Остановились у ничем не примечательной двери, окрашенной в выцветший голубой цвет. Маргарита, не говоря ни слова, вышла и скрылась в подъезде.
  
  Никита остался в машине, включил аварийку и начал следить за зеркалами. Привычка, выработанная за недели постоянной настороженности, не подвела его и на этот раз. В ста метрах позади, за припаркованным грузовичком, стояла серая "Лада-Приора". Не новая, невзрачная, идеальная для слежки. Она появилась еще на выезде из поселка, и с тех пор, как ни петлял Никита, она возникала в поле зрения с упорством кровососущего насекомого.
  
  "Наши друзья", - беззвучно констатировал он про себя. Он уже не сомневался, что за ними следят. Вопрос был - кто? Бандиты в костюмах? Люди Артура? Или кто-то третий? Он запомнил номер "Лады" - повторял его про себя, как заклинание.
  
  Через десять минут Маргарита вышла из подъезда. В руках она сжимала небольшой, туго свернутый сверток, обернутый в коричневую бумагу и перевязанный бечевкой. Она быстро села в машину, ее лицо было бледным, а на лбу выступили капельки пота, несмотря на прохладную погоду.
  
  - Поехали, - бросила она, положив сверток на колени.
  - Куда? - спросил Никита, трогаясь с места и снова бросая взгляд на "Ладу". Та тоже тронулась.
  - В центр. К кинотеатру "Спартак".
  
  Он поехал, выбирая самые загруженные улицы, пытаясь проверить свои подозрения. "Лада" не отставала, искусно маскируясь в потоке. Она не приближалась, но и не теряла их из виду. Профессионально.
  
  Подъехав к старому кинотеатру с облупившимся фасадом, Никита припарковался на небольшой площадке перед ним.
  - Подожди меня здесь, я быстро, - сказала Маргарита. Она схватила тот самый сверток, на мгновение задержав на нем взгляд, словно прощаясь, а затем быстро, почти выронив, сунула его в свою небольшую кожаную сумочку через плечо. - Я... мне нужно в туалет. В кинотеатре.
  
  И прежде чем Никита что-либо успел сказать, она распахнула дверь, выпрыгнула из машины и быстрыми, семенящими шажками почти побежала не к главному входу в кинотеатр, а в узкий, темный переулок слева от здания.
  
  Никита сидел, ошеломленный. Это было не похоже на нее. Она всегда была собранной, даже когда нервничала. А сейчас в ее движениях была паника. Настоящая, животная паника. Он смотрел, как ее светлая куртка мелькнула в темноте переулка и исчезла.
  
  "Что за черт?" - мысленно выругался он. Его взгляд упал на пассажирское сиденье. Там, где она сидела, на темном пластике коврика, что-то блеснуло. Яркий, желтый, неестественный в этом тусклом интерьере блеск.
  
  Он наклонился, протянул руку и поднял предмет. Холодный, тяжелый, размером с двухрублевую монету, но толще. Золотая монета. Не современная, а старинная. На одной стороне был вычеканен профиль мужчины в лавровом венке, на другой - какое-то мифологическое существо, возможно, грифон. Она была потрясающе красивой и выглядела чрезвычайно старой. Она должна была выпасть из ее сумки, когда она впопыхах в нее укладывала сверток.
  
  Никита перевернул монету в пальцах. Вес и холодок настоящего, высокопробного золота были несомненны. Это была не бутафория. Это была настоящая древность. И она, судя по всему, была частью содержимого того свертка.
  
  В этот момент его отвлеченные размышления были грубо прерваны. Серая "Лада", которую он на мгновение упустил из виду, резко пристроилась прямо позади его "Тойоты", уперевшись бампером в его бампер, блокируя выезд. Задним ходом он уже не сдаст.
  
  Из "Лады" вышли трое. Те же самые, что приставали к Маргарите в переулке? Нет, другие. Но того же типажа. Спортивные костюмы, короткие стрижки, бычьи шеи. Но на этот раз в их движениях не было хулиганской развязности. Была холодная, деловая целеустремленность. Они шли к его машине, и их намерения были совершенно очевидны.
  
  Трое мужиков из "Лады" резво вышли и подошли к "Тойоте". На их лицах быстро распространилась смесь злости и удивления.
  - А где девчонка? - сразу рявкнул тот, что был ближе, с бычьей шеей и коротко стриженным черепом. Его глаза были маленькими и злыми, как у кабана.
  - А тебе какое дело? - холодно парировал Никита, останавливаясь в паре метров от них. Он держал руки на виду, но все его тело было напряжено, как пружина.
  - И груза здесь нет, - процедил второй, тощий, с хищным лицом, заглядывая в салон "Тойоты". - Машина пустая.
  
  Первый, "Кабан", шагнул вперед, сократив дистанцию.
  - Спрашиваю в последний раз, черт тебя дери. Где блондинка?
  - Уехала, - коротко бросил Никита. - И советую вам не лезть ко мне. У меня встреча, я спешу.
  
  Он сделал вид, что собирается обойти их и сесть в машину, но "Кабан" грубо схватил его за плечо.
  - Ты что, не понял? Мы не отпустим тебя, пока не...
  
  Никита резко дернулся, высвобождаясь из захвата, но в этот момент третий, до сих пор молчавший, невысокий коренастый мужчина с каменным лицом, быстрым, отработанным движением достал из-за пояса пистолет. Это была "Беретта", с глушителем. Он не направил его прямо на Никиту, но держал на уровне живота, так, чтобы это было видно только ему.
  
  - Не надо лишних движений, - его голос был ровным и безэмоциональным, и от этого было еще страшнее. - Куда ты ехал? Где твой следующий пункт?
  
  Воздух сгустился. Время замедлилось. Никита видел каждую деталь: капли пота на виске "Кабана", нервный тик у тощего, холодные, пустые глаза того, что с пистолетом. Мысли пронеслись со скоростью света. Врать о случайном адресе? Сказать правду? Правда могла их напугать или, наоборот, спровоцировать. Но она давала ему шанс.
  
  - К Артуру, - четко сказал Никита, глядя в глаза вооруженному. - Я работаю на Артура Давидовича. Он ждет меня. Если я задержусь, у вас будут очень большие проблемы.
  
  Имя подействовало. В глазах "Кабана" мелькнуло неуверенное колебание. Тощий переглянулся с вооруженным. Последний не моргнул и глазом.
  - Отлично, - сказал он. - Тогда мы составим тебе компанию. Я поеду с тобой. А ребята - позади. Попробуй только свернуть не туда.
  
  Это был худший из вариантов. Никита кивнул, делая вид, что смирился. Он медленно, чтобы не спровоцировать, потянулся к ручке водительской двери "Тойоты".
  - Садись, - сказал он, приоткрывая дверь.
  
  Вооруженный мужчина, все так же держа пистолет наготове, сделал шаг к открытой двери, чтобы сесть на пассажирское сиденье. И это был его роковой просчет. Он на мгновение опустил взгляд, выбирая, куда поставить ногу.
  
  Этот миг - все, что было нужно Никите. Его морская выучка и армейский опыт кричали об одном: инициатива - это все. Он не размахивался. Вся сила его плеч и торса, накопленная за годы работы с тросами и якорями, вложилась в один короткий, сокрушительный рывок.
  
  Он не просто толкнул дверь. Он вложил в это движение весь свой вес, резко и точно, как таран. Стальная кромка двери с оглушительным, костоломным хрустом пришлась по вооруженной руке мужчины, прижатой к его телу.
  
  Раздался не крик, а скорее короткий, захлебывающийся стон. Пальцы рефлекторно разжались, и пистолет, описав дугу, звякнул о брусчатку. Лицо мужчины исказилось гримасой невыносимой боли, он инстинктивно схватился за поврежденное предплечье, которое теперь висело под неестественным углом.
  
  Никита не стал ждать. Он был уже в движении. "Кабан", ошеломленный скоростью происходящего, только начал реагировать. Никита, развернувшись на пятке, нанес ему тот самый коронный прямой правый, отработанный когда-то в боксерском зале. Удар пришелся точно в челюсть. Голова "Кабана" отлетела назад, он рухнул на капот "Лады" и замер.
  
  Тощий, с хищным лицом, с ревом бросился на Никиту, пытаясь обхватить его сзади. Никита, чувствуя движение, резко опустил центр тяжести и ударил локтем назад, в солнечное сплетение. Воздух с свистом вырвался из легких нападавшего. Никита, не останавливаясь, схватил его за руку и голову и с силой ударил его лицом о стойку двери своей же "Тойоты". Тот осел на землю без сознания.
  
  Все заняло не больше десяти секунд. Тишину нарушало лишь тяжелое, прерывистое дыхание Никиты и тихий стон человека со сломанной рукой, который сидел на земле, прислонившись к колесу, и смотрел на него стеклянными от шока глазами.
  
  Никита подошел, поднял с асфальта пистолет. Оружие было тяжелым и холодным. Он быстрым движением отщелкнул магазин, отправил его в один карман куртки, пистолет - в другой. Затем, наклонившись над сидящим мужчиной, он вытащил из его кармана ключи от "Лады" и, размахнувшись, швырнул их через дорогу, в густые заросли кустов.
  
  - Вызывайте скорую своему товарищу, - бросил он им, уже садясь в "Тойоту". - И передайте тому, кто вас послал - следующая встреча будет для них последней.
  
  Он завел двигатель, резко дал газ и, проехав по обочине, объехал стоявшую "Ладу". В зеркале заднего вида он видел, как двое начинают шевелиться, а третий все так же сидит, сжимая свою сломанную руку.
  
  Он выехал на набережную, слился с потоком машин и только тогда позволил себе выдохнуть. Руки дрожали на руле от выброса адреналина. Он ехал наугад, его единственной целью сейчас было уехать подальше. Ему нужно было думать. Соображать.
  
  Он свернул в первую же попавшуюся тихую улочку, заглушил двигатель и достал телефон. Палец сам потянулся к номеру Артура. Ему нужно было немедленно связаться с ним, рассказать все, потребовать объяснений. Кто эти люди? Почему на него напали? Где Маргарита?
  
  Он приложил телефон к уху. Длинные гудки. Один, второй, третий... Десятый. Никто не отвечал. Он сбросил и набрал снова. Результат тот же. Молчание. Глухое, зловещее молчание.
  
  Никита опустил телефон на колени. Он сидел в тишине салона, и только его собственное сердцебиение отдавалось в ушах. Артур не брал трубку. В самый критический момент его работодатель, человек, который втянул его в эту историю, пропал.
  
  Он посмотрел на пистолет и магазин, лежащие на пассажирском сиденье. Холодный металл блестел в тусклом свете. Он посмотрел в зеркало заднего вида на свое собственное лицо - бледное, с каплями пота на лбу, с небольшим синяком, проступавшим на скуле, который он, видимо, получил в драке, даже не заметив.
  
  Он был один, с тремя нейтрализованными бандитами за спиной и с девушкой, которая исчезла, использовав его как щит. И без единого союзника, который мог бы ему ответить.
  
  Никита поехал домой. Ему хотелось начать задавать правильные вопросы, вооружившись не только кулаками, но и пистолетом. Приключение перешло на новый, куда более опасный виток.
  
  Глава 12
  
  Дорога домой казалась Никите бесконечной. Он постоянно смотрел в зеркала, ожидая увидеть серую "Ладу" или любой другой автомобиль, который покажется ему подозрительным. Его еще немного колотило от отголосков адреналиновой бури. Наконец, он свернул на знакомую грунтовку, ведущую к его дому. Подъехав к калитке, он несколько минут просидел в машине, изучая окрестности. Все было тихо.
  
  Он быстро завел машину за дом, чтобы она не была видна с дороги, и вошел внутрь. Первым делом он щелкнул замком и прислонился к двери, прислушиваясь. Тишина. Только привычный скрип старых балок.
  
  Пистолет. Его нужно было спрятать. Он не хотел держать при себе неизвестный ствол. Он прошел в спальню, отодвинул тяжелый, пыльный комод у стены и приподнял одну из половиц - тот самый тайник, который он обнаружил на днях. Туда же, рядом с пачками денег от Артура, он положил пистолет и обойму. Золотую монету он на мгновение задержал в руке, ощущая ее вес и прохладу. Она была слишком ценным ключом, чтобы прятать ее. Он положил ее в карман своих походных штанов, висевших на стуле. Затем вернул все на место.
  
  Телефон. Он снова достал его и набрал номер Артура. Снова гудки. Он ходил по комнате, как тигр в клетке, его нервы были натянуты до предела. Он представлял, где сейчас Маргарита. В безопасности? Или тоже в бегах? Мысль о том, что с ней могло что-то случиться, заставляла его сжимать кулаки.
  
  Он уже собирался сбросить вызов, когда на другом конце наконец-то послышались щелчки, а затем голос.
  - Никита? - Голос Артура был спокоен, но в нем чувствовалась натянутость.
  - Где вы? - сразу выпалил Никита, не в силах сдержать напряжение. - На меня напали! Трое человек, с оружием! Маргарита сбежала, я не знаю, где она!
  - Никита, успокойтесь, - Артур говорил медленно, обдумывая каждое слово. - Маргарита в безопасности. Она связалась со мной. Это не телефонный разговор. Где вы сейчас?
  - Дома.
  - Хорошо. Слушайте меня внимательно. Сейчас же поезжайте в бухту Капсель. На причал, где мы встречались в прошлый раз. Я буду ждать вас на "Скифе". И, Никита... будьте осторожны. Убедитесь, что за вами нет хвоста.
  
  Связь прервалась. Никита опустил телефон. Маргарита в безопасности. Это было главное. Но облегчение сменилось новой волной гнева. "Это не телефонный разговор". Конечно. Значит, уровень проблем был реальным.
  
  Он снова вышел к машине, тщательно проверив, не следит ли кто. Дорога до бухты Капсель показалась ему короче, чем обычно. Его мозг напряженно работал, перебирая версии. Кто эти люди? Конкуренты? Покупатели, которые решили не платить? Или, вдруг, правоохранители?
  
  "Скиф" стоял на том же месте, уединенно и молчаливо. На палубе никого не было видно. Никита припарковался, еще раз огляделся, и быстрым шагом направился по причалу. Когда он подошел к трапу, из каюты вышел Артур. Он был один. Его лицо было спокойным.
  
  - Быстро поднимайтесь, - сказал он, пропуская Никиту внутрь.
  
  В салоне катера пахло кофе и дорогим коньяком. И в кресле у стола сидел еще один гость - Илларион. Длинноволосый блондин в дорогом, но небрежном тонком свитере и льняных брюках. Он держал в руках бокал с коньяком и смотрел на Никиту с холодным, изучающим интересом.
  
  - Знакомьтесь, это Илларион, - произнес Артур, закрывая за собой дверь в каюту. Звук щелкнувшего замка прозвучал особенно громко. - Наш эксперт по древнегреческому, латыни и... сбыту.
  
  Никита остановился посреди каюты, его поза выражала открытую враждебность.
  - Отлично. А теперь объясните, что происходит. Кто эти люди? Почему на меня напали с оружием? И что за чертовщину вы тянете?
  
  Артур вздохнул и жестом предложил Никите сесть. Тот проигнорировал приглашение.
  - Никита, я понимаю ваш гнев. Ситуация вышла из-под контроля. Но вы должны понять контекст. То, чем мы занимаемся... это не просто хобби.
  - Да? А что это? - язвительно спросил Никита.
  - Бизнес, - мягко вступил Илларион. Его бархатный голос был спокоен. - Очень специфический и очень деликатный бизнес.
  
  Артур кивнул, подошел к бару, налил в чистый бокал коньяку и протянул его Никите. Тот снова проигнорировал.
  - Хорошо, - сказал Артур, ставя бокал на стол. - Говорить будем начистоту. Вы уже достаточно в теме, чтобы понимать. Да, мы продаем редкие, раритетные находки. Артефакты. Частным коллекционерам.
  
  Признание, наконец прозвучавшее вслух, повисло в воздухе. Оно было одновременно и ожидаемым, и шокирующим.
  - "Черные" археологи, - с презрением выдавил Никита.
  - Не упрощайте, - парировал Илларион, делая небольшой глоток коньяка. - Мы не раскапываем памятники ночами с лопатами. Мы... находим. Аутентифицируем. И находим для шедевров достойных ценителей. Тех, кто сможет их сохранить и оценить по достоинству. Музеи... - он пренебрежительно махнул рукой, - бюрократия, пыльные запасники. А здесь вещи обретают вторую жизнь.
  - И вы пользуетесь исследованиями моего дяди, чтобы находить эти "шедевры", - сказал Никита, и его голос зазвучал опасно тихо.
  - Константин Игоревич был большим спецом, но идеалистом, - сказал Артур. - Он копал для науки, для истории. И что в итоге? Его труды пылятся на полках, а уникальные находки, которые он делал, могли бы украсить лучшие коллекции мира. Мы просто... доводим его дело до логического завершения.
  - Логического завершения, которое включает в себя наем бандитов с пистолетами? - взорвался Никита.
  - Это были не наши люди! - резко сказал Артур, и в его глазах впервые мелькнуло раздражение. - Это были... конкуренты. Очень настойчивые и очень опасные. Видимо, они тоже получили доступ к какой-то части информации из архива вашего дяди. Или вышли на нас через другие каналы. Сегодняшний инцидент - это их работа. Они пытались перехватить груз.
  
  - Какой груз? - уставился на него Никита. - Что было в том свертке?
  Артур и Илларион переглянулись.
  - Небольшая партия, - уклончиво сказал Илларион. - Несколько монет, подобных той, что вы нашли. - Он посмотрел прямо на Никиту, и стало ясно, что Маргарита уже все им рассказала. - Венецианские дукаты. Очень редкие. Мы должны были передать ее покупателю. Маргарита действовала правильно, уходя. Она спасла и себя, и груз.
  
  - А меня она подставила, - холодно констатировал Никита.
  - Она отвлекла внимание, - поправил Артур. - И она знала, что вы справитесь. Петр говорил о ваших способностях, и сегодня вы их блестяще подтвердили.
  
  Лесть не подействовала. Никита смотрел на них обоих, и кусок складывался в отвратительную картину. Они использовали его. Использовали его дом, его происхождение, его физическую силу. И теперь предлагали ему стать часть их грязного бизнеса.
  
  - И что теперь? - спросил он. - Вы хотите, чтобы я и дальше был вашим телохранителем и водителем, пока вы зарабатываете с помощью наследия моего дяди?
  - Мы хотим, чтобы вы были нашим партнером, - сказал Артур. - Вы владеете прибыльным активом - архивом. И вы доказали, что вам можно доверять в сложных ситуациях. Доля с продаж будет и вашей. И это, поверьте, - он многозначительно посмотрел на Никиту, - суммы, которые сделают вас независимым на всю оставшуюся жизнь.
  
  Никита молчал. Он смотрел в иллюминатор на темнеющую воду бухты. Он ненавидел их в этот момент. Ненавидел их спокойствие, их цинизм, их уверенность, что все можно купить. Но он также понимал, что выпрыгнуть из этой лодки сейчас - значит оказаться один на один с теми самыми "конкурентами".
  
  Он был в ловушке. Но теперь он знал правила игры.
  - Хорошо, - сказал он, поворачиваясь к ним. Он старался казаться невозмутимым. - Я пока остаюсь. Но с одним условием. Я хочу знать все. Кто эти конкуренты? Каковы следующие шаги? И я хочу видеть все, что вы найдете в архиве моего дяди. Я имею на это право.
  
  Артур улыбнулся, но его улыбка не достигла глаз.
  - Разумно. Добро пожаловать в команду, Никита.
  
  Илларион молча поднял свой бокал в немом тосте.
  
  Никита выпил не чокаясь. Он просто стоял, чувствуя, как тяжесть золотой монеты в кармане становится все невыносимее. Артур затягивал все-таки его в свои дела.
  
  ***
  
  Признание Артура о том, что они торгуют артефактами, было, конечно, неожиданностью, но в целом, просто сложило уже имевшиеся кусочки мозаики в голове Никиты. Но теперь предстояло узнать, кто именно пытается этот "бизнес" у них перехватить.
  
  Артур медленно прошелся к барной стойке, налил себе в бокал минеральной воды с газом. Лед звонко застучал о хрусталь. Он казался спокойным, но Никита, наблюдавший за ним внимательно, заметил, как напряжены его плечи, как медленны и обдуманы его движения. Это был не тот расслабленный хозяин положения, что был прежде.
  
  - Хорошо, - начал Артур, делая небольшой глоток. - Поскольку вы теперь, по сути, часть команды, вы должны знать, с кем имеете дело. Те люди, что напали на вас сегодня... это не просто бандиты. Это наемники. Они работают на человека по имени Анатолий Крутов.
  
  Он произнес это имя с оттенком холодного презрения, как будто пробуя на вкус что-то неприятное.
  - В определенных кругах он известен под кличкой Гамаил.
  
  - Гамаил? - переспросил Никита. - Что, библейский ангел?
  - Скорее, падший, - с легкой усмешкой вступил в разговор Илларион. Он все так же небрежно развалился в кресле, но его глаза, холодные и проницательные, внимательно следили за реакцией Никиты. - Крутов - бывший офицер ГРУ. Служил в том числе и здесь, в Крыму. Знает регион, как свои пять пальцев. И, что важнее, знает, как здесь работать. После ухода на "гражданку" он не растерял связей и навыков. Собрал вокруг себя группировку - человек десять, может, больше. Пара-тройка профессионалов, остальные боевики.
  
  Артур кивнул, он немного помрачнел.
  - Именно. И они не просто сидят и ждут у моря погоды. На Крутова на полуострове работает ряд "черных" археологов. Не таких, как мы, - он сделал уточняющий жест, словно отделяя себя от них, - а настоящих варваров с кирками и экскаваторами. Они прочесывают все подряд, от скифских курганов до генуэзских укреплений. Грабят национальное достояние, калечат памятники. И все, что находят, стекается к Крутову.
  
  - А Крутов, в свою очередь, имеет свои каналы сбыта, - продолжил Илларион. Его бархатный голос звучал почти лекционно. - Но он не утруждает себя аутентификацией и поиском ценителей. Он портит рынок, сбивает цены. Я уже не говорю о том, что его безответственные методы ведения дел вот-вот привлекут внимание ФСБ и тогда нам всем придется залечь на дно на неопределенный срок. Но самое главное - он крайне агрессивен. Он не гнушается силовыми методами, чтобы убрать с дороги конкурентов или перехватить лакомый кусок.
  
  - То, что произошло сегодня, - это его почерк, - заключил Артур. - Он, видимо, вышел на след того груза, который везла Маргарита. Или на саму Маргариту. Он знает, что мы работаем с архивом вашего дяди, и считает, что у нас есть карта, ведущая к действительно крупному кладу.
  
  Никита слушал, и в голове у него выстраивалась сложная картина. Бывший офицер ГРУ. Боевики. Сеть "черных" копателей. Это объясняло сегодняшние события. Это также объясняло, почему дядя Костя был так осторожен и почему его смерть была так быстро "замята". Если Крутов имел такие связи, он мог оказывать давление на местные власти.
  
  - А этот... Гамаил, - произнес Никита, пробуя кличку на язык. Она звучала как-то грубо и зловеще. - Он знает о моем существовании?
  - Безусловно, - сказал Артур. - Вы - новый владелец архива. Вы - ключевая фигура. До сегодняшнего дня он, возможно, просто наблюдал. Но после того, как вы устроили его ребятам такую встречу... - Артур многозначительно хмыкнул, - теперь вы попали в его поле зрения по-настоящему. Теперь он знает, что вы член моей команды.
  
  Илларион поставил свой бокал на стол.
  - Люди Крутова, - сказал он, складывая пальцы домиком, - интересуются не просто древностями. Их интересуют артефакты, связанные с определенными... эзотерическими культами. С оккультными знаниями. Ходят слухи, что сам Крутов помешан на этом. Ищет не просто золото, а источники силы. Ваш дядя, со своими исследованиями, вполне мог выйти на что-то, что чрезвычайно заинтересовало Гамаила.
  
  - И что вы предлагаете? - спросил Никита, глядя на Артура. - Сидеть и ждать, когда он снова пришлет своих головорезов?
  - Нет, - Артур покачал головой. - Мы действуем на опережение. Во-первых, мы усиливаем безопасность. Маргарита останется на моей даче, под охраной. В дальнейшем ее будете возить вы или мои люди. Петр должен скоро вернуться. Во-вторых, мы ускоряем работу с архивом. Меня тоже интересует вопрос, что именно ищет Крутов. Илларион и Маргарита помогут нам с поисками.
  
  Никита смотрел на них обоих. Они были двумя сторонами одной медали. Артур - прагматичный бизнесмен, видевший в древностях товар. Илларион - холодный интеллектуал, обладавший большими знаниями. Оба они были циничны и опасны по-своему. Но сейчас они были его союзниками против грубых и жестоких конкурентов.
  
  - Хорошо, - снова сказал Никита, и на этот раз в его голосе было не просто формальное согласие, а решимость. - Я понял. Значит, план такой: мы ищем в архиве то, что нужно Крутову и смотрим по сторонам.
  
  - Именно так, - кивнул Артур, и на его лице впервые за весь вечер появилось что-то похожее на одобрение. - И помните, Никита, с сегодняшнего дня вы в игре по-крупному. Крутов зачем-то хотел встретиться со мной или с Маргаритой. Не знаю его мотивов, но его люди сегодня убедились, что вы не простачок. В следующий раз, возможно, они прибегнут к более жестким мерам.
  
  - Я тоже буду готов, - тихо, но четко ответил Никита.
  
  Он посмотрел в иллюминатор. Вечер окончательно вступил в свои права. Темная вода бухты была неподвижна и казалась бездонной. Он чувствовал странное спокойствие. Страх если и был, то куда-то спрятался, может затаился где-то глубоко внутри. Но его затмили злость и рассудительность. Его втянули в эту игру, заставили стать на одну из сторон. Но теперь он знал имя своего противника.
  
  - Ладно, - сказал Артур, нарушая молчание. - На сегодня достаточно. Никита, отправляйтесь домой. Но, конечно, будьте начеку. Завтра около библиотеки заберете Иллариона, надо будет кое-куда съездить.
  
  Никита кивнул.
  - Хорошо, - сказал он безразлично.
  
  Он вышел на палубу. Ночной воздух был прохладен и свеж после душной каюты. Он сделал глубокий вдох, ощущая соленую влагу на губах. Звезды над головой были яркими и безучастными.
  
  Он шел по причалу к своей машине, не спеша, под его ногами шелестел песок. Он не оглядывался, но чувствовал на себе взгляды Артура и Иллариона, наблюдавших за ним с катера. Он был их новым оружием в войне с тенью по имени Гамаил.
  
  Дорога домой была быстрой и без происшествий. Хотя теперь каждый темный участок дороги, каждый одинокий огонек вдалеке казался потенциальной засадой.
  
  Вернувшись домой, он снова заперся, проверил все окна и двери. Он подошел к тайнику, достал пистолет. Теперь он смотрел на него иначе. Это был не просто опасный предмет, который нужно спрятать. Это был помощник. Он вставил обойму и положил пистолет за решетку вытяжки на кухне. Затем Никита не спеша поужинал и уставился в темное окно. В отражении он видел свое лицо - уставшее, но довольное, человека, готового к любым поворотам.
  
  Глава 13
  
  Утро после откровений на катере было неестественно тихим и ясным. Солнце поднималось над холмами, разгоняя ночную прохладу, и настроение повышалось само собой.
  
  Никита как раз заваривал себе крепкий кофе, пытаясь прогнать остатки сна, когда зазвонил телефон. На экране горело имя "Шеф".
  - Никита, доброе утро. Выспались? - голос Артура был бодрым и деловым, будто вчерашний разговор был о погоде.
  - Сносно, - буркнул Никита.
  - Отлично. Нужна небольшая помощь. Подъедете в город, к центральной библиотеке. Илларион будет ждать у входа через сорок минут. Затем отвезете его по одному адресу. Он все объяснит.
  
  Через сорок минут Никита уже подъезжал к массивному зданию библиотеки из желтого известняка. Илларион ждал его на ступенях, опираясь на изящный кожаный портфель. Он был одет с небрежной элегантностью: светлые льняные брюки, темно-синяя рубашка с расстегнутым воротником, легкий летний пиджак. На его лице играла легкая, самодовольная улыбка. Он выглядел как преуспевающий архитектор или галерист, но никак не участник подпольных сделок с артефактами.
  
  - Никита, вы пунктуальны как швейцарские часы, - произнес он, садясь на пассажирское сиденье. В салон вплыл его фирменный аромат - дорогой парфюм с нотками сандала и чего-то горького, вроде полыни. - Поедем, пожалуйста, на улицу Кирова, дом пятнадцать. Управление по охране культурного наследия.
  
  Никита кивнул и тронулся. Он не стал задавать вопросов. Он понял, что в этой новой реальности лучше наблюдать и делать выводы.
  
  Здание Управления оказалось невзрачной трехэтажкой советской постройки, с облупившейся штукатуркой и заляпанными мухами окнами. Илларион, поправив галстук, вышел из машины.
  - Я ненадолго. Ждите здесь, - он бросил взгляд на окружающие машины, словно проверяя, не припарковался ли кто-то подозрительный рядом, и скрылся за стеклянной дверью.
  
  Никита остался в машине. Он приоткрыл окно, закурил и стал наблюдать. Прошло около двадцати минут. Мимо сновали чиновники и посетители с озабоченными лицами. Ничего примечательного. И вдруг он увидел Иллариона. Он выходил из здания не один. С ним был полный, лысеющий мужчина лет пятидесяти, в недорогом костюме и с потрепанным кейсом. Они о чем-то оживленно беседовали, и на лице чиновника сияла самая что ни на есть благосклонная улыбка. Они постояли еще минутку у входа, затем Илларион практически незаметным движением что-то протянул ему - небольшой, плотный белый конверт. Мужчина, не глядя, с профессиональной легкостью сунул его во внутренний карман пиджака, кивнул еще раз и поспешил прочь. Илларион же, все с той же безмятежной улыбкой, направился к машине.
  
  Он сел на свое место, положил портфель на колени и с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку сиденья.
  - Итак, - произнес он, - еще один винтик в механизме провернут. Поехали, Никита. Теперь на вокзал.
  
  Никита завел двигатель и выехал на улицу.
  - И что это был за винтик? - не удержался он, наконец.
  - О, это был весьма важный винтик, - Илларион с наслаждением растянул слова. - Заместитель начальника отдела экспертизы и учета. Человек, от которого зависит, будет ли артефакт признан национальным достоянием или... нет.
  
  Он расстегнул свой портфель и достал оттуда несколько официальных бланков с печатями.
  - Смотрите, - он протянул один из них Никите. Тот, не отрываясь от дороги, мельком глянул. В графе "Наименование объекта" было написано: "Партия монет, полевые находки, предположительно XIX-XX вв.". Далее шло заключение: "...не представляет историко-культурной ценности... не подлежит занесению в государственный реестр... разрешается к свободной реализации..."
  - Девятнадцатый-двадцатый века? - скептически хмыкнул Никита. - А на самом деле?
  - А на самом деле, - Илларион бережно убрал документы обратно в портфель, - это не что иное как серебряные драхмы периода Боспорского царства. Примерно первый век нашей эры. Безумно редкие. Но теперь, благодаря этому клочку бумаги, они - легальный товар. Просто старые монетки, которые можно продать любому желающему. Никаких вопросов у таможни или полиции возникнуть не должно.
  
  - И этот винтик... он много таких бумажек выписывает? - спросил Никита, представляя, сколько еще сокровищ уплыло таким образом за границу.
  - Он - человек разумный, - улыбнулся Илларион. - Он понимает, что культура - это прекрасно, но кушать хочется всегда. И его аппетиты, надо сказать, вполне умеренны. Десять процентов от оценочной стоимости партии. Сегодняшний конвертик - это просто аванс. Знак доброй воли.
  
  Никита молча вел машину. Его тошнило от этой легкости, с которой Илларион говорил о коррупции и разграблении наследия. Это было куда отвратительнее, чем простая драка с бандитами. Это была система, гнилая и циничная.
  
  - А вчера... - начал Никита, меняя тему. - Ты сказал, что люди Гамаила хотели "побеседовать" с Артуром. О чем?
  Тень обеспокоенности скользнула по утонченному лицу Иллариона, но тут же исчезла.
  - О, это... - он сделал легкий, разочарованный жест рукой. - Обычные деловые предложения. Вернее, попытка их сделать. Гамаил, при всей своей... грубости, не лишен определенного прагматизма. Он не так давно предлагал объединить усилия. Сочетать нашу информацию и его... оперативные возможности.
  
  - И что Артур?
  - Артур, разумеется, вежливо отказал, - Илларион усмехнулся. - Мы не нуждаемся в таких партнерах. Наш бизнес построен не на грубой силе. Хотя, - он посмотрел на Никиту с легкой насмешкой, - последнее, как выяснилось, тоже бывает полезно. В любом случае, после отказа Крутов, видимо, решил перейти к более настойчивым методам убеждения.
  
  Они подъехали к вокзалу. Илларион собрал свои вещи.
  - Благодарю за подвоз, Никита. Вы оказались весьма полезным приобретением для нашего дела. До скорого.
  
  Он вышел из машины и растворился в толпе, его светлая голова мелькала среди обычных людей, пока не исчезла в здании вокзала.
  
  Никита сидел за рулем, глядя в пустоту. Он был не только телохранителем и водителем. Он был соучастником. Но за все это ему платили деньги, которые сейчас лежали в его тайнике. Хорошие деньги.
  
  Ухмыльнувшись, он завел машину и поехал домой. Дорога казалась ему длиннее обычной. Он подумал о дяде Костe. Что бы он сказал, узнав, что его племянник участвует в грязных схемах Артура и Иллариона? Он вспомнил рассказ Володи о пытках. Может, дядя Костя был убит не просто за карту, а потому что отказался участвовать в чем-то подобном? Кто его знает.
  
  ***
  
  Никита ехал на автопилоте, размышляя над новой информацией, однако осторожность после вчерашней "встречи" взяла верх и вместо того чтобы ехать привычной, прямой дорогой, он намеренно сделал крюк, свернув на старую, почти забытую грунтовку, что вилась по краю виноградников и выходила к его дому с тыльной стороны. Это был неосознанный маневр, продиктованный новым, обострившимся чутьем. Он снизил скорость, когда до дома оставалось около пятисот метров. И вовремя.
  
  Прямо у его калитки, частично перекрывая проезд, стоял автомобиль. Не серая "Лада" с прошлого раза, а темно-синий внедорожник "Ниссан-Патрол" с тонированными стеклами и грязными номерами, которые было не разобрать с такого расстояния. Он стоял неестественно прямо, как хищник, застывший в засаде.
  
  Никита встрепенулся. Все его предчувствия материализовались в этом стальном ящике на колесах. Он сразу же заглушил двигатель, откатившись за выступ холма, скрывавший его машину от глаз любого, кто мог находиться в доме или рядом с ним.
  
  Сердце забилось чаще, но не от страха, а от адреналина, который резко и ясно прочищал сознание. Он был как моряк, заметивший на горизонте грозовой фронт. Паника была роскошью, которую он не мог себе позволить. Время было действовать.
  
  Он быстро оценил обстановку. Подъехать прямо - самоубийство. Они явно ждали его возвращения. Обычный вход был отрезан. Конечно, можно было уехать. Но, возможно, эти люди имели отношение к смерти его дяди. Тем более что у него был козырь. Тот самый потайной ход.
  
  Вытащив из бардачка тяжелый тактический фонарь, подаренный Артуром, он вышел из машины, пригнувшись. Фонарь был массивным, с ребристым алюминиевым корпусом. В умелых руках он мог стать грозным оружием. Он бесшумно, используя каждую складку местности, каждую кочку и куст, начал продвижение по дуге, чтобы выйти к зарослям шиповника за забором, где был скрыт выход из тоннеля.
  
  Стресс, конечно, делал свое дело: каждый его шаг по сухой траве отдавался в ушах громоподобным хрустом, хотя на деле он передвигался почти бесшумно, как тень. Он чувствовал, как пот стекает по вискам, но руки были сухими и твердыми.
  
  Через десять минут он был на месте. Заросли были такими же, как он оставил. Никто их не тревожил. Осторожно раздвинув колючие ветки, Никита нырнул в прохладную, земляную темноту лаза. Запах сырой земли, плесени и камня был теперь знакомым и почти успокаивающим. Это был его мир. Его территория.
  
  Он не стал включать фонарь, двигаясь на ощупь по знакомому коридору. Его пальцы скользили по шершавым, влажным камням стен. Впереди, в конце тоннеля, виднелся слабый прямоугольник света - щель, ведущая в подпол под кухней. По мере приближения он начал различать голоса. Приглушенные, но вполне отчетливые. В доме были люди.
  
  Он замедлил шаг, превратившись в слух. Он подошел к самому выходу из тоннеля, который упирался в деревянный люк, умело замаскированный под часть пола на кухне. Он слышал все, что происходило на кухне и в смежной комнате.
  
  Никита присел на корточки, затаив дыхание. Прямо над его головой раздавались шаги. Тяжелые, грубые. Это не был один человек.
  - ...и где этот козел? Уже час с лишним прошло, - раздался хриплый, с акцентом голос.
  - Успокойся, Вован. Он приедет. Куда он денется? - ответил другой, более спокойный.
  - А вдруг он нас увидел и свалил?
  - Вряд ли.
  
  Никита замер. "Вован". Знакомое имя. Один из тех, кто напал на него в городе? Не исключено.
  
  - Гамаил говорил, тут пахнет жареным, - сказал третий голос, более молодой и наглый. - Старик Орлов не просто так в пещерах копался. У него были карты. Настоящие.
  - Карты, карты... - проворчал Вован. - Я тебе скажу, что тут пахнет. Золотом. Генуэзским. Я тебе еще когда по долгу службы тут был, в этих пещерах лазил... Там такие ходы, мать его... Чуть ли не целые подземные города. И не все нанесены на карты.
  
  Никита насторожился. "По долгу службы". Значит, один из них был военным. Скорее всего бывшим украинским, судя по ярко выраженному акценту.
  
  - Ноутбук его мы тогда взяли, а толку? - продолжал молодой. - Много файлов запаролено. Хакеру отдали, тот говорит, хорошо защищены, на уровне какого - нибудь Пентагона. Старик был не лыком шит.
  - Да найдет наш человек щели, - уверенно сказал спокойный голос. - Все найдет. Главное - ноутбук у нас. И, кстати, монеты те самые... ты уверен, что это они?
  
  Раздался звук, будто кто-то пересыпает что-то металлическое.
  - Смотри, - сказал Вован. - Вес. Патина. Это не те подделки, что туристам впаривают. Это из тех самых подземелий. Я тебе говорю, клад существует. И он где-то здесь, в этих горах. И этот пацан, племянник, он что-то знает. Иначе зачем ему тут сидеть?
  
  - Может, просто дачу получил? - усомнился молодой.
  - Дачу? - Вован фыркнул. - И сразу стал тереться около Артура? Нет, он в теме. Ждем.
  
  Никита сидел в темноте, как в кинозале, слушая пьесу, в которой он был главным героем. Они говорили о ноутбуке дяди! Значит, это они были теми, кто обыскивал дом после его смерти. Они забрали ноутбук. И теперь они ждали его, чтобы выбить информацию. Информацию, которой у него не было.
  
  Он медленно, стараясь не производить ни малейшего шума, достал телефон. Экран он прикрыл ладонью, чтобы свет не пробивался сквозь щели. Слава богу, здесь, в подполе, был сигнал. Он нашел номер Артура и набрал его, приложив телефон к уху и пригнув голову, чтобы его шепот не разнесся по дому.
  
  - Алло? - ответил Артур почти сразу.
  - Это Никита, - прошептал он, едва шевеля губами. - У меня в доме трое. Как минимум. Ждут меня. Говорят о кладах, о пещерах. Упоминают ноутбук моего дяди. Один из них - бывший военный, какой-то Вован. Говорит, что служил здесь и знает пещеры. Они наверняка вооружены. Я в подполе, под кухней. Они меня не видят.
  
  На той стороне провода наступила короткая, напряженная пауза.
  - Хорошо... - проговорил Артур. - Никита, слушай внимательно. Не выходи. Ни в коем случае. Держись там. Я высылаю группу. Они будут через двадцать минут. Твоя задача - оставаться необнаруженным. Понял?
  
  - Понял, - тихо ответил Никита.
  - И, Никита... если что-то пойдет не так, если они вдруг найдут тебя... тяни время. Мы не сможем приехать быстрее.
  
  Связь прервалась. Никита опустил телефон. Он сжал рукоятку фонаря. Двадцать минут. Целая вечность.
  
  Он снова прильнул к щели. Гости продолжали разговор.
  - ...и что, этот хакер действительно что-то найдет? - снова завел молодой.
  - Деньги не пахнут, - философски заметил спокойный голос. - Заплатили - работает. Если в ноутбуке есть что-то, он найдет. Наверняка там есть чего-нибудь стоящее.
  - Пальцами по клавиатуре стучит, - проворчал Вован. - Крутит, вертит, все в экран вглядывается. А наш метод проще. Нашли лоха - надавили. Не говорит - прижали. Всегда работало.
  - Этот "лох" твоим ребятам в прошлый раз лица не разбил? - язвительно спросил молодой.
  - Молчи, падла! - рявкнул Вован. - То была случайность. Сейчас он у меня попляшет.
  
  Никита сидел в темноте, и время текло мучительно медленно. Он слышал, как они ходят по дому, как передвигают стулья, как один из них открыл холодильник и, не найдя ничего интересного, хлопнул дверцей. Каждая секунда была наполнена напряженным ожиданием. Он мысленно представлял, где находится каждый из них. Один, судя по шагам, в гостиной. Двое других на кухне или рядом.
  
  Он думал о том, что они сказали про пещеры. Бывший военный, который в них лазил. Это была новая информация. Возможно, это был тот самый ключ, который соединял бредовые теории о параллельных мирах с реальной географией Крыма.
  
  Внезапно его размышления прервал звук автомобильного двигателя снаружи. Не один, а несколько. Раздались резкие, короткие гудки.
  
  - Наконец-то! - произнес молодой голос. - Это наши?
  - Не наши, - мгновенно среагировал спокойный голос. - Машин много. Вован, к окну!
  
  Над головой у Никиты засуетились. Тяжелые шаги пронеслись в сторону окон.
  - Бля! - выругался Вован. - Это не наши! Две машины, люди выходят... В руках стволы! Быстро на выход!
  
  Послышалась суматоха, ругань, звук отодвигаемой мебели. Они не стали дожидаться развития событий. Профессионалы. Услышав превосходящие силы, они отступали.
  
  Никита прильнул к щели. Он видел мелькающие тени их ног. Затем задняя дверь дома с силой распахнулась, и трое мужчин, пригнувшись, высыпали во двор и бросились к своему "Патролу". Двери захлопнулись, двигатель взревел, и внедорожник, подняв облако пыли, рванул с места, исчезнув за поворотом.
  
  Через минуту во двор въехали два темных внедорожника. Из них вышли несколько человек в простой, но практичной одежде. Через несколько минут у Никиты зазвонил мобильный.
  - Мои люди сообщают, что все в порядке, - раздался бодрый голос Артура. - можешь выходить.
  
  Никита отодвинул люк и медленно поднялся из подпола. Он стоял на кухне, среди разгрома, который оставили незваные гости. В кухню вошли двое и среди них Никита узнал Петра. Он вернулся. Петр, увидев его, кивнул, его каменное лицо не выражало никаких эмоций.
  
  - Все в порядке? - спросил Петр.
  - Да, - ответил Никита, все еще чувствуя некоторую дрожь в коленях от напряжения. - Спасибо, что успели.
  
  - Артур передал, - коротко сказал Петр. - Это были люди Крутова. Нагло себя ведут, конечно.
  
  Никита кивнул. Он понял. Он все понял прекрасно. Война была объявлена открыто. Но он также получил ценную информацию, что ноутбук дяди был украден и находится у врагов.
  - Наш человек подежурит эту ночь около твоей дачи, - бросил Петр, - на всякий случай.
  
  Глава 14
  
  Никита успел выпить кофе и размяться, когда примерно в восемь утра к калитке подкатил знакомый внедорожник Артура. Никита, выглянув в окно, увидел, как тот в сопровождении охранника выходит из машины. Он отпер дверь и впустил его. Охранник остался во дворе.
  
  Артур был одет в неброскую темную куртку и штаны, он тепло поздоровался с Никитой. Он молча осмотрел беспорядок в главной комнате, его взгляд скользнул по выброшенным из шкафа вещам, перевернутым стопкам бумаг.
  - Я понимаю, что слова сейчас - слабое утешение, но все же - соболезную, Никита, - сказал он тихо. - Чувствовать себя небезопасно в собственном доме... это тяжело.
  
  - Ничего, справлюсь, - коротко бросил Никита, разваливаясь на диване. - К тому же что я кое-что узнал.
  
  - Да, Петр передал. "Вован". И про ноутбук. Это очень интересная информация. - Артур прошелся по комнате, его пальцы провели по корешкам сброшенной на пол стопки книг. - Этот Вован... его настоящее имя Владимир Шевченко. Бывший старший прапорщик, служил в инженерно-саперном подразделении. А после - да, он был среди тех, кого Крутов завербовал первыми. Но это не самое интересное.
  
  Он остановился и посмотрел на Никиту.
  - Наша информация позволяет предполагать, что в группировке Гамаила есть не только бывшие военные. Там есть несколько человек, которые раньше работали в СБУ. И не на простых должностях. Они входили в спецподразделение, отвечавшее за охрану и обследование стратегических подземных объектов. В основном в Киеве и Днепропетровске. Бункеры, тоннели, метро... они знают подземку как свои пять пальцев.
  
  Никита медленно выдохнул. Это объясняло их уверенность в разговоре о пещерах. Это были не просто любители с металлоискателями. Это были профессионалы, обладавшие специфическими знаниями и опытом.
  - Значит, они не просто ищут клад. Они знают, как и где искать. Им нужны были карты дяди, чтобы сузить область поиска.
  - Именно, - кивнул Артур. - И теперь они знают, что у нас есть ты и архив. Они вполне могут вернуться еще раз. Дом теперь в зоне повышенного риска. Думаю, наш человек будет дежурить во дворе какое-то время.
  
  В этот момент снаружи послышался звук еще одной машины. Подъехал Петр на своем внедорожнике. Из него вышли Илларион и Маргарита.
  
  Маргарита выглядела взволнованной. Увидев Никиту, она стремительно подбежала к нему.
  - Никита! С тобой все в порядке? Я так переживала! - она, казалось, хотела его обнять, но сдержалась, холодными пальцами сжав его руку.
  - Все нормально, - он искренне улыбнулся ей. - Просто незваные гости заглянули.
  
  Илларион, как всегда, выглядел безупречно и отстраненно. Он был в светлом плаще, несмотря на жару, и с тем же кожаным портфелем.
  - Я рад, что инцидент не имел фатальных последствий, - произнес он, осматривая комнату с видом искусствоведа на разграбленной выставке. - Но, как вижу, работа для нас найдется. Нужно навести порядок в этом хаосе и найти то, что так интересует наших конкурентов.
  
  Артур посмотрел на них троих.
  - Я не могу оставаться. У меня срочные дела в городе, нужно решать вопросы с вчерашним... визитом в администрацию. Петр со мной. - Он повернулся к Никите. - Вы трое - начинайте работу. Илларион возглавит анализ документов. Маргарита - его глаза и руки. Никита, вы обеспечиваете безопасность и помогаете, как сможете. Любая мелочь, любая запись о пещерах, тоннелях, кладах - может быть тем, что нам надо.
  
  Он и Петр уехали, оставив их в наполненном утренним светом доме. Все трое стояли в немом ожидании.
  
  Первым нарушил молчание Илларион. Он снял плащ, аккуратно повесил его на спинку стула и потер руки.
  - Что ж, приступим. Никита, будьте добры, наведите хотя бы минимальный порядок. Сгруппируйте книги по тематике, если можете. Бумаги - в стопки. Маргарита, вы начните с полевых дневников. Ищем любые упоминания пещер, подземных ходов, скальных образований. Особое внимание - любым схемам, даже самым схематичным.
  
  Работа закипела. Никита, привыкший к физическому труду, с странным облегчением погрузился в расчистку завалов. Он собирал книги, сметал пыль, пытался восстановить подобие системы в этом хаосе. Маргарита, устроившись за столом с грудой дядиных тетрадей, погрузилась в чтение, ее лицо стало сосредоточенным, профессиональным. Она делала пометки в своем блокноте, изредка переспрашивая Иллариона по какому-нибудь термину.
  
  Илларион же был подобен шелку, скользящему между стопками. Он брал то одну папку, то другую, его длинные пальцы листали страницы с невероятной скоростью. Он не просто читал - он сканировал, выхватывая ключевые слова.
  - Интересно, - произнес он через час работы, - ваш дядя проявлял особый интерес к карстовым полостям в районе горы Сокол. Смотрите, - он протянул Маргарите листок с схематичным разрезом. - Это не природная пещера. Здесь видны следы обработки. Клиновидные штреки... очень похоже на раннесредневековую каменоломню. Но зачем ему это?
  
  Никита, прислушиваясь, подошел ближе. На пожелтевшей бумаге был изображен странный чертеж, напоминавший пчелиные соты или лабиринт.
  - Может, там не только камень добывали? - предположил он.
  - Возможно, - Илларион с интересом посмотрел на него. - Вы мыслите в правильном направлении. Каменоломни часто использовались как готовые убежища, склады... или тайники.
  
  Маргарита в какой-то момент подошла к ним.
  - Илларион! Никита! Смотрите! - Она держала в руках потрепанную тетрадь без обложки. - Это же... это же описание какой-то церемонии! Слушайте: "...и введя быка в круг, возжгли огонь на третичном алтаре... и дым ушел в расселину, что зовется Утробой Хозяйки Гор..." Это же чистой воды неоплатонический ритуал! Но откуда он здесь, в Крыму?
  
  Илларион взял тетрадь, он оживился.
  - Интересно. Ваш дядя, Никита, не просто копал. Он реконструировал мифологию. Константин Игоревич искал не только клады. Он еще искал места силы. Места, где проводились обряды.
  
  Они работали несколько часов, делая небольшие открытия. Нашли упоминание "зала с колоннами" в одной из пещер, описание "ключа, что поворачивается в камне", странные астрономические вычисления, привязанные к определенным датам.
  
  Никита, не обладая их знаниями, тем не менее, чувствовал, как тайна начинает проступать сквозь толщу бумаг и лет. Его дядя был не сумасшедшим. Он был исследователем, шедшим по следам древнего, забытого культа, связанного с подземным миром. И этот культ, возможно, был связан с теми самыми генуэзскими купцами и их сокровищами.
  
  К полудню они сделали перерыв. Маргарита сварила кофе на печке. Они сидели за столом, среди гор книг, и чувствовали странную связь - трое очень разных людей, объединенных одной тайной.
  - Он был исследователем, - сказала Маргарита, глядя на портрет дяди Кости на полке.
  - Конечно, - подтвердил Никита. - успешно работавшим в разных сферах.
  
  Илларион молча пил кофе. Потом поднял голову.
  - Я думаю так. То, что ищет Крутов, и то, что искал ваш дядя - скорее всего одно и то же. Крутов ищет золото. Генуэзское золото. И, тот, кто его найдет, обеспечит себе безбедное существование до конца дней.
  
  Никита кивнул. Его первоначальная цель - просто обустроить дачу - казалась теперь смехотворной. Он был вовлечен в охоту. Охоту за призраком несметных богатств, оставленных древними народами, населявшими когда-то полуостров.
  
  ***
  
  Пока Никита, Маргарита и Илларион погружались в архивные дебри, в другом месте, в сорока километрах от Судака, на старой, заброшенной метеостанции на одном из безлесных плато вдали от посторонних глаз царила совсем иная атмосфера.
  
  Просторное помещение освещалось люминесцентными лампами, бросавшими холодный белый свет на столы, заваленные техникой и разными картами. На одной из стен висела огромная, подробная карта Крымского полуострова, испещренная цветными магнитами и пометками.
  
  В центре комнаты, за массивным деревянным столом, сидел Анатолий Крутов, известный как Гамаил. Он был мужчиной лет пятидесяти, с мощной фигурой, которая даже в сидячем положении излучала грубую силу. Его лицо, с тонким, когда-то сломанным носом и глубоко посаженными, холодными глазами цвета мокрого асфальта, было бледным в свете ламп. Коротко стриженные волосы тронула седина. Он был одет в простую темную толстовку и камуфляжные штаны, и хотя он не делал резких движений, в его позе чувствовалась готовность к мгновенному действию, как у старого волкодава.
  
  Против него, на стуле, нервно елозил тот самый хакер - тощий паренек в очках с толстыми линзами, в мятой футболке с каким-то аниме-принтом. Его звали Димка. Перед ним на столе стоял открытый ноутбук, а рядом лежал тот самый, изъятый из дома Никиты, потрепанный лэптоп Константина Орлова.
  
  - Ну что, гений, есть прогресс? - голос Крутова был низким и хриплым, будто горло ему процарапали наждачной бумагой. В нем не было ни нетерпения, ни злости - лишь холодная констатация факта.
  
  Димка вздрогнул и просиял.
  - Есть результаты, есть! Пробил защиту! Этот Орлов, конечно, чудил с шифрованием, но он использовал старый добрый AES-256 с кастомной реализацией. Я подобрал ключ через уязвимость в... - он увидел, что Крутов смотрит на него без тени интереса, и замолчал, сглотнув. - Короче, я вошел. Вот.
  
  Он развернул ноутбук. На экране был открыт файл с расширением .txt. Текст был написан на странной смеси из русского языка, но с вкраплением слов и предложений на латыни и греческом, с обилием диакритических знаков и непонятных символов.
  
  - И что это? - Крутов склонился над экраном, его глаза сузились.
  - Это... я не совсем уверен, - заерзал Димка. - Похоже на какой-то ритуал. Или описание. Тут есть повторяющиеся фразы, типа "per ostium quod in oriente patet" - "через врата, что открываются на востоке". И еще "sub terrae sinu" - "под лоном земли". И много отсылок к каким-то "стражникам" и "хранителям молчания". Труднопонимаемый текст. В файле есть ссылки на другие документы, но я их не нашел. Здесь нужен доступ к остальному архиву. Бумажному.
  
  В этот момент в подвал вошли двое. Тот самый Вован, с забинтованной левой рукой и мрачным, как туча, выражением лица, и еще один мужчина, стройный, подтянутый, с внимательными, спокойными глазами и короткой стрижкой. Его звали Семен, и он был одним из тех самых бывших сотрудников СБУ, о которых говорил Артур.
  
  - Ну что, хакер, накопал? - хрипло спросил Вован, бросая на Димку злой взгляд. Его собственная неудача с Никитой все еще жгла его изнутри.
  - Он говорит, что файл трудно понять, - без эмоций перевел Крутов, - не хватает информации. Нужны бумаги из дома этого матроса.
  
  Семен молча подошел к экрану, изучая текст.
  - Это логично, - сказал он наконец. Его голос был ровным и методичным. - Орлов был старой закалки. Он бы не доверил все цифре. Ключевые вещи он наверняка хранил в бумаге. Возможно, это карты-схемы, или дополнительная информация.
  
  - Значит, без нового визита к нашему другу Никите не обойтись, - заключил Крутов. Он откинулся на спинку стула, сложив руки на животе. Его взгляд стал отсутствующим, он смотрел куда-то в пространство, обдумывая варианты.
  
  - Я всегда готов вернуться, - тут же вызвался Вован. - На этот раз он не отвертится... - он не договорил, но смысл его слов был ясен.
  - Нет, - резко оборвал его Крутов. - Твоя личная обида нам не помощник. Ты уже один раз облажался. Второй раз я тебе не доверю.
  
  Вован покраснел, но промолчал, сжимая кулак здоровой руки.
  
  - Штурмовать дом - крайняя мера, - продолжил Крутов. - Там наверняка теперь какая-нибудь охрана. Артур не будет сидеть сложа руки. Открытое столкновение - лишний шум. И потом, если мы все там перелопатим и ничего не найдем? Мы останемся с носом. Нет. Нужен другой подход.
  
  Он помолчал, его пальцы медленно барабанили по столу.
  - Нужно поговорить с ним. По-хорошему.
  - С этим упрямым бараном? - не удержался Вован. - Он же с нами даже разговаривать не станет!
  - Со всеми можно договориться, - холодно парировал Крутов. - У каждого есть своя цена. У этого парня - простая цена. Он матрос. Без семьи, без корней. У него ничего нет, кроме этой развалюхи. Он чувствует себя одиноким и никому не нужным. Мы дадим ему то, чего ему не хватает. Чувство значимости. Причастность к чему-то великому. И, конечно, долю.
  
  В подвале воцарилась тишина. Даже Димка перестал стучать по клавиатуре.
  - Вы предлагаете взять его в долю? - с недоверием спросил Семен.
  - Я предлагаю сделать ему предложение, от которого он не сможет отказаться, - поправил Крутов. - Мы встретимся с ним. Допустим, я лично. Объясню, что Артур использует его. Что он торгует наследием его дяди за копейки. А мы предлагаем ему настоящее партнерство. Мы найдем золото - он получит свою часть. Он - законный наследник, его присутствие легализует многие наши действия. Он будет нашим "лицом".
  
  - А потом? - спросил Вован, и в его голосе прозвучало злорадное предвкушение.
  - А потом, - Крутов медленно обвел взглядом присутствующих, и в его глазах на мгновение вспыхнул холодный огонь, - когда необходимость в нем отпадет, мы решим вопрос. Окончательно. Он станет несчастным случаем.
  
  План был прост, циничен и эффективен. Семен кивнул, одобряя логику. Вован довольно хмыкнул. Димка сглотнул, чувствуя себя не в своей тарелке.
  
  - Когда? - спросил Семен.
  - В ближайшие дни. Нужно выбрать момент, когда он будет один. Без своей свиты. Я позвоню ему. Договорюсь о встрече. Нейтральная территория. - Крутов встал, его тень громадной глыбой легла на стену с картой. - А вы пока займитесь подготовкой. Семен, ты как следует проанализируй файл. Выдели все географические привязки. Вован, займись наблюдением. Мне нужно знать все его перемещения. И чтобы никто не спугнул его до поры до времени. Понятно?
  
  Все кивнули. Маховик был запущен. Тень Гамаила, до этого действовавшая из-за спины, теперь готовилась выйти на свет, чтобы предложить Никите сделку, решая свои, весьма конкретные задачи.
  
  Глава 15
  
  Несколько дней, последовавших за визитом незваных гостей, прошли для Никиты в странном, выматывающем ритме. Днем он, Маргарита и Илларион продолжали штурмовать архив, по крупицам выуживая информацию. Ночью он ложился спать с пистолетом под подушкой, прислушиваясь к каждому шороху. Артур, понимая его состояние, освободил его от любых поручений, связанных с поездками по городу.
  - Отдохните, Никита, сосредоточьтесь на архиве. Петр вас прекрасно подменит, - сказал он, и в его словах сквозила неподдельная забота, которая, впрочем, не могла до конца развеять подозрения Никиты.
  
  Именно эта смесь благодарности и недоверия заставила Никиту действовать. Он не мог сидеть сложа руки, пока другие решали его судьбу. Его дядя погиб, и он чувствовал моральный долг выяснить, почему. Архив давал одни ответы, но рождал десятки новых вопросов. И один из них - что еще знали о его дяде посторонние люди?
  
  В одной из записных книжек он нашел пометку: "Лекция, истфак, Симферополь, 16.00". Рядом была нарисована стрелка и слово "гонорар". Значит, дядя подрабатывал, читал лекции на историческом факультете. Это была ниточка.
  
  На следующее утро, не сказав никому ни слова, Никита сел в свою "Тойоту" и отправился в Симферополь. Дорога заняла больше часа. Город встретил его шумом, суетой и непривычным после практически деревенской тишины гомоном. Он с трудом нашел место для парковки недалеко от университета и направился к старому, солидному зданию исторического факультета.
  
  Переведя дух и распахнув дверь, он постоял в холле, чувствуя себя чужим и неуместным в этом храме науки. Поймав взгляд пожилой женщины за столом администратора, он подошел.
  - Здравствуйте, я ищу информацию о Константине Игоревиче Орлове. Он читал здесь лекции. Он мой дядя, недавно погиб.
  - Орлов? - женщина нахмурилась, покопавшись в бумагах. - Так, посмотрим. Да, был такой. Приглашенный лектор. По спецкурсу "Культура позднеантичного Причерноморья". Но он же... его же нет уже с нами. Что вас интересует?
  - Может, кто-то из преподавателей с ним общался? Может, остались какие-то материалы?
  - Попробуйте зайти к Сергею Петровичу, кафедра археологии, третий этаж. Он с ним сотрудничал.
  
  Сергей Петрович оказался полным, лысеющим мужчиной в очках, с добрыми, усталыми глазами. Он с радостью вспомнил дядю Костю.
  - Уникальный человек! Эрудиция! И какой энтузиазм! - он качал головой. - Жаль, очень жаль, что так трагически оборвалась жизнь. Мы как раз обсуждали возможность новой лекции о генуэзских кладах... мифах и реальности. Он был уверен, что нашел новые свидетельства.
  
  Они поговорили еще минут десять, но ничего нового Никита не узнал. Сергей Петрович подтвердил, что дядя был увлечен своей темой, но о каких-то конкретных находках или врагах не знал. Поблагодарив его, Никита вышел из кабинета и направился к лестнице, чувствуя легкое разочарование. Ниточка оказалась слишком тонкой.
  
  Именно в этот момент, когда он спускался по широкой мраморной лестнице, к нему подошел незнакомец. Мужчина лет тридцати пяти, одетый аккуратно, но без претензии: темные джинсы, рубашка в мелкую клетку, легкая куртка. Волосы темные, коротко стриженные, лицо с правильными, но неброскими чертами, взгляд спокойный и внимательный.
  - Простите за беспокойство, - сказал он вежливо. - Я Павел. Я случайно услышал ваш разговор с Сергеем Петровичем. Вы родственник Константина Игоревича Орлова?
  
  Никита насторожился. Он привык уже, что любое неожиданное внимание таит в себе угрозу.
  - Племянник, - коротко ответил он, не останавливаясь.
  - Очень приятно. Я большой поклонник работ вашего дяди, - Павел зашагал рядом с ним. - Слушал несколько его публичных лекций. У меня к вам есть деловое предложение. Я коллекционер, и у меня есть на руках одна редкая вещь - монография начала двадцатого века по нумизматике готского периода в Крыму. Штучный экземпляр. Константин Игоревич как-то упоминал, что очень хотел бы ее приобрести. Может, вы заинтересуетесь? Как наследник?
  
  Мысль Никиты заработала на максимальных оборотах. Все-таки это было слишком большое совпадение. Только он заговорил о дяде, как сразу находится коллекционер с редкой книгой. Павел выглядел доброжелательным, но в его настойчивости чувствовался какой-то подвох.
  - Спасибо, но вряд ли, - ответил Никита, выходя из здания на улицу. - Дела дяди меня мало интересуют, я просто разбираю его архив. И им уже занимаются профессиональные историки, его знакомые.
  
  - Я понимаю, - Павел не сдавался. - Но эта книга могла бы дополнить его коллекцию. Может, просто взглянете? Выпьем кофе, обсудим? Рядом есть неплохое место.
  
  Предложение было настойчивым, даже немного подозрительным. Но в нем была и доля правды - Никите отчаянно не хватало любых крупиц информации о дяде, особенно от тех, кто видел его живым, увлеченным. К тому же, Павел не был похож на бандита или фээсбэшника. Он выглядел... нормальным.
  - Хорошо, - согласился Никита. - Но ненадолго.
  Они вышли из университета и зашли в небольшую, уютную кофейню неподалеку. Павел заказал два капучино и развязал свой потрепанный рюкзак. Он достал оттуда книгу в темно-синем, потускневшем от времени переплете. Золотое тиснение на корешке почти стерлось.
  - "Нумизматические памятники Боспора Киммерийского и варварского окружения", - прочитал Никита вслух. - Берлин, тысяча девятьсот двенадцатый год.
  - Именно, - кивнул Павел. - Тираж был крошечный. Большая часть погибла во время войн. Константин Игоревич искал ее годами.
  Никита взял книгу. Она была тяжелой, пахла старым клеем и пылью. Он осторожно перелистал страницы. Бумага была плотной, желтоватой. Иллюстрации - гравюры монет - были поразительно четкими. Он не был специалистом, но даже ему бросились в глаза необычные символы на некоторых из них - те самые спирали и лабиринты, что были на бронзовом цилиндре. Сердце его екнуло. Возможно, эта книга и вправду была ключом.
  - Она и впрямь интересная, - признал он, возвращая книгу. - Но, как я сказал, лично я не коллекционер. И делами дяди сейчас занимаются другие люди.
  Павел внимательно посмотрел на него, словно что-то взвешивая.
  - Понимаю. Жаль. - Он спрятал книгу в рюкзак. - Если передумаете - я оставлю вам свой номер. - Он достал из кармана простую белую визитку с именем "Павел" и номером телефона.
  Они расплатились и вышли на улицу. Расстались довольно прохладно. Никита чувствовал легкий укол совести - возможно, он зря проявил недоверие? Но его внутренний голос, отточенный морскими штормами и недавними событиями, подсказывал, что осторожность никогда не бывает лишней.
  
  
  Он повернулся и пошел по направлению к автостоянке, чувствуя на спине пристальный взгляд Павла. Тот не последовал за ним, но Никита был почти уверен, что эта встреча не случайна.
  
  Чтобы проверить, не следит ли кто, он свернул с главной улицы в лабиринт узких переулков, окружавших университетский квартал. Здесь было тише, почти безлюдно. Старые дома с замшелыми стенами, заборы, за которыми слышался лай собак. Он шел быстрым шагом, его инстинкты кричали об опасности.
  
  И они не подвели. Из-за угла следующего переулка вышли трое. Молодые, спортивного телосложения, в капюшонах, надвинутых на лица. Они шли прямо на него, целенаправленно.
  - Мужик, есть поговорить, - бросил один из них, самый крупный.
  
  Никита попытался обойти их, но они окружили его.
  - Отстаньте, - сказал он, сжимая ключи в кармане. Но на этот раз его не спасла ни скорость, ни фактор неожиданности.
  
  Один из нападавших, не говоря ни слова, резко бросился вперед и нанес ему подсечку. Никита, не ожидавший такой стремительной атаки, потерял равновесие и тяжело рухнул на асфальт, ударившись локтем и головой. Миг на мгновение поплыл перед глазами. Прежде чем он смог прийти в себя, на него обрушились удары ногами. Он инстинктивно свернулся калачиком, прикрывая голову руками. Удары сыпались по ребрам, по спине, по ногам. Боль, острая и жгучая, пронзала тело.
  
  - Карманы! Проверь карманы! - услышал он сквозь звон в ушах.
  Один из громил присел рядом, начал обыскивать его. Руки шарили по куртке, по брюкам.
  - Где монеты, падла? Золотые! Где они? - он рывком вытащил из кармана Никиты кошелек, порылся в нем и, не найдя ничего ценного, швырнул в сторону.
  - Да их нет у него! - прорычал другой.
  - Ищи лучше!
  
  В этот момент, когда отчаяние и ярость начали застилать разум, из конца переулка донесся спокойный, но властный голос:
  - Эй! Что тут происходит?
  
  Нападавшие замерли. Никита, через затуманенную болью пелену, увидел приближающуюся фигуру. Это был Павел. Он шел не спеша, его руки были опущены вдоль тела.
  
  - А ты кто такой? Пошел отсюда! - крикнул тот, что обыскивал Никиту, поднимаясь.
  - Я сказал, что происходит? - Павел остановился в двух метрах от них. Его поза была расслабленной, но в ней чувствовалась скрытая пружина.
  
  Вместо ответа самый крупный из нападавших рванулся к нему с размаху, пытаясь схватить за горло. Павел даже не сдвинулся с места. Он сделал короткое, едва заметное движение рукой, и атакующий с громким стоном сложился пополам, схватившись за живот. Второй попытался ударить сбоку, но Павел, легко увернувшись, поймал его руку, провернул ее за спину и резко толкнул вперед. Тот влетел головой в стену и затих. Третий, видя, как за секунды расправились с его товарищами, замер в нерешительности, а затем, бросив на Павла испуганный взгляд, развернулся и бросился наутек.
  
  Все заняло не больше пяти секунд. Павел даже не вспотел. Он подошел к Никите и протянул ему руку.
  - Вставайте. Живы?
  
  Никита, с трудом превозмогая боль, позволил помочь себе подняться. Все тело ныло.
  - Жив... - прохрипел он. - Спасибо. Вы... откуда?
  - Шел той же дорогой, - пожал плечами Павел. - там, направо, остановка автобуса. Увидел, что за вами увязалась эта шпана, и решил подстраховать. Повезло, что успел. Вам к врачу нужно?
  - Нет, - Никита покачал головой, опираясь на стену. Он чувствовал себя униженным и злым. - Обойдусь. Просто ушибы.
  
  Он посмотрел на двух лежавших без сознания бандитов и на сбежавшего третьего. Эти были не профессионалами уровня людей Крутова. Это были обычные уличные громилы, нанятые для грабежа. Но они искали именно золотые монеты. Значит, кто-то знал о находке Маргариты и послал их.
  
  Павел наблюдал за ним внимательно.
  - Вам точно не стоит здесь оставаться. Может, все-таки позволите проводить вас до машины?
  - Да... пожалуйста.
  
  Они молча дошли до стоянки. Никита шел, прихрамывая, чувствуя, как с каждым шагом отдает в ребра.
  - Спасибо еще раз, - сказал он, останавливаясь у своей "Тойоты". - Я вам обязан.
  - Пустяки, - Павел улыбнулся. - Жаль, конечно, что наша сделка не состоялась. Но, возможно, вы передумаете. - Он достал из кармана визитку и протянул Никите. На простом белом картоне был напечатан только номер телефона. - Если что-то понадобится. Любая помощь. Или если решитесь посмотреть на ту книгу.
  
  Никита взял визитку. Она была такой же лаконичной, как и у Артура, и у бандитов в костюмах. Казалось, все в этой истории предпочитали анонимность.
  - Спасибо, - повторил он. - Я позвоню.
  
  Он сел в машину, завел двигатель и посмотрел в зеркало заднего вида. Павел стоял на тротуаре и смотрел ему вслед, его лицо было невозмутимым. Затем он развернулся и пошел прочь.
  
  Никита выехал на трассу. Боль в теле была ничтожной по сравнению с хаосом в голове. Кто эти нападавшие? Люди Крутова? Но они искали конкретно золотые монеты. Значит, знали о той, что он нашел у Маргариты? Или это были какие-то мелкие бандиты, которым кто-то нашептал? Кто такой Павел? Случайный добрый самаритянин? Или еще один игрок, который решил втереться в доверие, спасая его от мелких бандитов? Слишком уж вовремя появился. Слишком умело дрался. Простой любитель истории на такое не способен.
  
  Но какова бы ни была его цель, он спас его от серьезных неприятностей. И он дал ему номер. Еще одна ниточка в клубке, который становился все более запутанным. Теперь рядом с Никитой было три силы со своими интересами: Артур с его деловой хваткой, Крутов с его грубой силой и загадочный Павел, чьи мотивы были совершенно непонятны.
  
  Он ехал домой. Он надеялся, что визитка в его кармане сможет оказаться тем самым ключом, который откроет одну из многих запертых дверей. Приключение продолжалось, и ставки в нем росли с каждым днем.
  
  Глава 16
  
  Утро следующего дня застало Никиту в состоянии глубокой физической и ментальной разбитости. Каждый мускул ныл и протестовал против движения. Большой фиолетовый синяк расцветал на его спине, а голова гудела от сотрясения и бессонной ночи, проведенной за анализом вчерашних событий. Он сидел за кухонным столом, сжимая в руках кружку с обжигающим чаем, и смотрел в окно на привычный пейзаж.
  
  Вскоре прибыли Илларион и Маргарита. Увидев его лицо, Маргарита ахнула:
  - Никита! Что с вами? Вы как будто ночь провели в драке!
  - Почти так и есть, - мрачно усмехнулся он, поправившись на стуле и скрыв легкую гримасу боли.
  
  Илларион, не говоря ни слова, оценивающе и пристально осмотрел его.
  - Вам нужен врач?
  - Обойдусь, - отмахнулся Никита. - Но нам нужно поговорить. Вчера кое-что произошло.
  
  Он подробно, не упуская деталей, рассказал им о своей поездке в Симферополь, о встрече с Павлом, о книге и о нападении в переулке. Он описал Павла: его открытое лицо, спокойные манеры, а затем - его невероятную скорость и эффективность в драке. Рассказал и о том, что нападавшие искали именно золотые монеты.
  
  Маргарита слушала, широко раскрыв глаза, и о чем-то усиленно размышляла.
  - Обалдеть... Это же наверняка люди Крутова! Они везде!
  - Не факт, - возразил Илларион, задумчиво потирая подбородок. - Описание не соответствует ни Крутову, ни кому-то из его известных подручных. Крутов - мужчина старше, грубее. Его люди... они не станут работать таким образом. Напасть в городе, средь бела дня? Это слишком грязно и привлекает внимание. Они предпочитают более точечные методы.
  
  - Тогда кто? - спросил Никита.
  - Возможно, это были просто уличные громилы, которым кто-то заплатил. Или... - Илларион сделал многозначительную паузу, - это была инсценировка.
  
  Никита встрепенулся.
  - Инсценировка?
  - Очень удобно, не правда ли? Появляется незнакомец, предлагает редкую книгу, которую так жаждал ваш дядя. Затем вас спасают в драке, демонстрируя при этом впечатляющие навыки. Вы чувствуете благодарность, доверие... и вот у вас в кармане визитка потенциального союзника. Классическая операция по вербовке.
  
  Никита молчал, переваривая эту мысль. Она была неожиданной, но... логичной. Слишком уж все совпадало.
  - Но зачем? Если это Крутов, зачем такие сложности?
  - Чтобы зайти с другой стороны, - объяснил Илларион. - После провала с обыском и нападением на дом, им нужен новый подход. Прямой штурм не сработал. Значит, нужна хитрость. Они пытаются сыграть на вашем одиночестве, на вашем желании докопаться до правды о дяде. Этот Павел может предложить вам то, чего не предлагаем мы - ощущение равного партнерства, дружбу.
  
  - Так что вы советуете? Выбросить визитку?
  - Ни в коем случае, - улыбнулся Илларион, и в его улыбке было что-то хищное. - Играйте с ними. Но соблюдайте осторожность. Соглашайтесь на встречу. Послушайте, что он предложит. Любая информация о противнике бесценна. Но не доверяйте ему ни на йоту. Помните, что он, скорее всего, враг.
  
  После их ухода Никита еще долго сидел один. Мысль о том, что его спасение могло быть спектаклем, вызывала у него сомнение. Но чем больше он думал, тем больше версия Иллариона казалась ему правдоподобной. Он достал из кармана визитку. Простой белый прямоугольник с именем и номером. Звонить или нет?
  
  Он набрал номер.
  - Алло? - ответил голос Павла. Он звучал спокойно и приветливо.
  - Павел? Это Никита. Мы вчера встречались...
  - Никита! Конечно, помню. Как вы? Все в порядке?
  - Да, спасибо еще раз. Я... я подумал насчет той книги. Может, мы могли бы встретиться и обсудить?
  
  На другой стороне провода послышалась короткая пауза, будто Павел что-то обдумывал.
  - Конечно. Сегодня вечером? В том же районе? Знаете бар "Старый город" на улице Горького?
  - Знаю. В семь?
  - Отлично. До встречи.
  
  Никита положил трубку. Дело было сделано. Он шел на встречу с человеком, который, возможно, был врагом. Но он особо не рисковал. Зато этот человек мог что-то знать.
  
  Перед отъездом он залез в свой тайник и достал пачку денег из гонорара Артура. Деньги были толстые, чужие. Он отсчитал часть и сунул их во внутренний карман куртки. Он чувствовал себя не покупателем, а разведчиком, идущим на опасное задание.
  
  Дорога в Симферополь показалась ему короче. Нервы были натянуты, и он постоянно проверял зеркала, не следит ли кто.
  
  Бар "Старый город" был не самым пафосным заведением. Полумрак, приглушенная музыка, стены, украшенные старыми картами и якорями. Он нашел Павла за столиком в углу. Тот сидел спиной к стене, перед ним стояла почти допитая кружка темного пива. Он был в той же легкой куртке и с тем же рюкзаком. Увидев Никиту, тот улыбнулся своей открытой, располагающей улыбкой.
  
  - Рад вас видеть, - сказал он, когда Никита подошел. - Закажете что-нибудь?
  - Пиво, - коротко бросил Никита, садясь напротив. Его спина болезненно отозвалась на прикосновение к жесткой спинке.
  
  Они помолчали, пока официант не принес ему заказ. Никита сделал большой глоток холодного лагера, пытаясь собраться с мыслями.
  - Итак, книга, - начал он, опуская кружку на стол.
  - Книга, - кивнул Павел. Он достал из рюкзака тот самый том в синем переплете и положил его на стол между ними. - Я рад, что вы передумали. Константин Игоревич был бы счастлив.
  
  - Почему вы так в этом уверены? - спросил Никита, взглянув ему прямо в глаза. - Почему эта книга так важна?
  
  Павел вздохнул и отпил своего эля. Его взгляд стал серьезным.
  - Потому что я знаю, что он искал. И я ищу то же самое.
  
  Никита встрепенулся. Вот оно.
  - И что же это?
  - Вы же сами догадываетесь, - Павел улыбнулся, но теперь его улыбка была лишена тепла. - Сокровища. Генуэзское золото. Тот самый клад, что ушел под землю пятьсот лет назад.
  
  Он помолчал, давая словам проникнуть в сознание.
  - Я не торговец книгами, Никита. И не простой любитель истории. - Он откинулся на спинку дивана, и его поза изменилась. Из расслабленной она стала собранной, готовой к действию. - Я бывший военный спелеолог. Служил в инженерных войсках ВСУ. Моя задача была - обследовать, картографировать и при необходимости минировать или укреплять подземные объекты. Бункеры, тоннели, пещеры. После две тысячи четырнадцатого года... многое изменилось. Я остался не у дел. Мои навыки оказались никому не нужны. А жить на что-то надо.
  
  Никита слушал, не отрывая взгляда. История звучала правдоподобно. Слишком правдоподобно.
  - И вы решили искать клады?
  - Почему бы и нет? - Павел развел руками. - Я знаю подземный Крым, наверное, лучше многих. Я лазил в этих пещерах еще во время службы. Я слышал легенды. А ваш дядя... он был единственным, кто подходил к этому как ученый, а не как авантюрист. Он нашел ниточки. И эта книга, - он похлопал ладонью по переплету, - одна из них. В ней есть гравюры монет, которые были отчеканены в той самой, последней генуэзской колонии перед ее исчезновением. На них символы, которые могут быть картой.
  
  Он открыл книгу на заранее заложенной странице. Никита увидел увеличенное изображение монеты. На реверсе был не просто герб, а сложный, спиралевидный лабиринт, очень напоминающий узор на бронзовом цилиндре.
  - Видите? Это не просто орнамент. Это схема. Ваш дядя это понимал. И я это понимаю. Но одному мне не справиться. Мне нужен... партнер. Кто-то, у кого есть доступ к архиву Орлова. Кто-то, кому можно доверять.
  
  Он посмотрел на Никиту с тем же прямым, открытым взглядом.
  - Я предлагаю вам сотрудничество, Никита. Не как покупатель и продавец. А как напарники. Мы объединим мои знания пещер и ваши ресурсы - архив. Мы найдем этот клад и разделим его пополам. Честно.
  
  Никита сидел, ощущая тяжесть денег в кармане и тяжесть взгляда Павла. Ему вспомнились слова Иллариона: "...классическая операция по вербовке". Все сходилось. Предложение было слишком идеальным, слишком заманчивым. Оно било прямо в его больные точки - одиночество, желание самостоятельности, жажда правды о дяде.
  
  Он сделал вид, что обдумывает предложение, отпивая пиво.
  - Карты, о которых вы говорили... они есть? - прервал молчание Павел.
  - Карты... - Никита колебался. Соврать? Сказать правду? Он решил использовать полуправду. - Архив дяди огромен. Мы только начали работу. Конкретной карты с крестиком "здесь лежит золото" пока не нашли. Поэтому о каких-то реальных подземных работах говорить рано.
  Павел не выглядел разочарованным.
  - Это не страшно. Карты - это хорошо. Но часто они лишь указывают район. А чтобы найти настоящий вход, нужны глаза, которые умеют смотреть на камень. И ноги, которые не боятся темноты. Я изучил все основные карстовые системы в окрестностях Судака. И не только. Я знаю ходы, которых нет ни на одной карте. Если ваши бумаги укажут направление - я найду дорогу.
  В его голосе звучала неподдельная уверенность профессионала. Это было убедительно. Слишком убедительно.
  - Хорошо, - сказал Никита, отодвигая конверт с деньгами. - Я покупаю книгу. И я запомню ваше предложение. Если мы найдем что-то конкретное... я свяжусь с вами.
  Павел кивнул, взял конверт, не глядя, сунул его в карман куртки и протянул книгу Никите.
  - Справедливо. Я буду на связи. - Он допил свое пиво и встал. - И, Никита... будьте осторожны. Тени, которые охотятся за этим золотом, длиннее и опаснее, чем кажется. До связи.
  
  Никита взял книгу. Она была тяжелой, как и в прошлый раз.
  - Спасибо, - сказал он.
  Павел вышел из бара, оставив Никиту одного с книгой и ворохом противоречивых чувств.
  Никита не стал задерживаться. Он заплатил за кофе и вышел на улицу, чувствуя тяжелый вес книги в руке. Он шел к своей машине, и каждый его шаг отдавался эхом в его сознании. Бывший военный спелеолог. Слишком идеальное совпадение. Или... дар судьбы?
  Он сел в машину, положил книгу на пассажирское сиденье и уставился на потрепанный переплет. Он купил не просто раритет. Он, возможно, купил потенциальный ключ. И впустил в свою жизнь нового игрока. Игрока, чьи истинные намерения были скрыты в подземной тьме, которую тот знал так хорошо.
  
  Глава 17
  
  Утро было прохладным и туманным. Над долиной стелилась молочно-белая пелена, скрывая холмы и растворяя дальние очертания гор. Никита, сидя на крыльце с кружкой горячего кофе, наблюдал, как призрачные клочья тумана цепляются за ветки старой яблони. После встречи с Павлом ему было о чем подумать.
  
  Вскоре из тумана, как призрак, выплыла серая "Дэу Нексия". За рулем сидел один из охранников Артура - вроде бы Геннадий, как помнилось Никите. На пассажирском сиденье, откинув голову, сидел Илларион. Машина остановилась у калитки.
  
  Илларион вышел не спеша, потягиваясь. Он был одет по-походному, но с привычной долей элегантности: темные брюки, прочные ботинки, легкая ветровка. Его лицо было серьезным.
  - Никита, хорошего утра. Нужно съездить. По одному делу.
  - Куда? - спросил Никита, поднимаясь.
  - В район Керчи. Там живет один... специалист. Филолог-латинист, настоящий профессионал. Он может помочь с переводом некоторых особо сложных пассажей из текстов, которые сфотографировал ваш дядя. Артур договорился о встрече.
  
  Никита нахмурился. Поездка в Керчь была долгой и, возможно, рискованной.
  - А Маргарита?
  - Маргарита остается здесь. Это дело требует... деликатности, а не энтузиазма, - сухо ответил Илларион. - Поедем втроем. Гена за рулем. Вы - как сопровождение и для дополнительного убеждения, все-таки племянник Константина Игоревича.
  
  Никита понял, что решение было принято без его участия. Он кивнул, допил кофе и, взяв свою куртку и тот самый тактический фонарь, последовал за Илларионом к машине. Он сел на заднее сиденье. Салон солидно пах старой кожей, табаком и автомобильным освежителем с запахом сосны.
  
  Гена, не говоря ни слова, тронулся в путь. Он вел машину спокойно и уверенно, его глаза постоянно сканировали дорогу и обочины. Никита чувствовал себя намного спокойнее в его присутствии. Этот человек излучал профессионализм.
  
  Они выехали на трассу, ведущую на восток, в сторону Феодосии и далее к Керчи. Туман постепенно рассеивался, уступая место ясному, но прохладному солнцу. Пейзаж за окном менялся: виноградники сменялись голыми степными просторами, поросшими чахлой бурьянной растительностью. Было пустынно и безлюдно.
  
  Илларион, повернувшись к Никите, начал рассказывать о латинисте - старом, профессоре - полузатворнике, который якобы мог читать тексты на вульгарной латыни с диалектными вкраплениями. Рассказ был интересным, но Никита слушал вполуха.
  
  Примерно через час пути, на абсолютно прямом и пустом участке шоссе, Гена вдруг резко прибавил газ.
  - Проблема, - коротко бросил он, глядя в зеркало заднего вида.
  
  Никита обернулся. Сзади, набирая скорость, к ним приближался белый микроавтобус "Фольксваген" с тонированными стеклами. Он шел слишком быстро для этой дороги и слишком целенаправленно.
  
  - Пристегнитесь, - спокойно, но безапелляционно скомандовал Гена.
  
  Он попытался резко свернуть на обочину, чтобы пропустить микроавтобус, но тот, вместо того чтобы обогнать, пристроился им в хвост. И тут же из приоткрытого окна пассажира блеснул огонь, и воздух наполнился резким, оглушительным треском автоматической очереди.
  
  Стекло заднего правого окна "Дэу" взорвалось, осыпав Никиту и Иллариона градом осколков. Гена резко дернул руль влево, пытаясь уйти от линии огня, и в тот же момент вторая очередь прошила капот. Раздался шипящий звук, и из-под капота повалил густой белый пар. Мотор захлебнулся и заглох.
  
  Машина, неуправляемая, понеслась к обочине, резко клюнула носом и с громким скрежетом металла о грунт перевернулась через капот, один раз, кувыркаясь, и с грохотом встала на колеса в глубоком дренажном кювете.
  
  Никита отключился на секунду. Его мир сузился до звона в ушах, острой боли в плече, в которое впился ремень безопасности, и вкуса крови на губах. Он открыл глаза. Салон был залит солнечным светом, проникавшим через разбитые стекла. Повсюду была стеклянная крошка. Рядом с ним Илларион, бледный как полотно, пытался расстегнуть свой ремень. Спереди доносился тихий, прерывистый стон - Гена был жив, но его голова была в крови, и он не двигался.
  
  - Никита... - прошептал Илларион, его голос дрожал. - Вы... живы?
  
  Прежде чем Никита успел ответить, снаружи послышались шаги. Быстрые, тяжелые. Тени загородили свет в проемах окон. Двери машины с силой распахнулись.
  
  Перед ними стояли трое в черных балаклавах и безликой темной форме. В руках у них были автоматы Калашникова с укороченными стволами. Один из них, без лишних слов, рывком вытащил Иллариона из машины и бросил его на землю. Двое других потянулись к Никите.
  
  Он попытался сопротивляться, ударить, но удар прикладом в голову ошеломил его. Мир поплыл. Его грубо выволокли из перекошенного салона и швырнули на сырую землю рядом с Илларионом. Он видел, как один из нападавших наклонился над водителем, проверил пульс и, что-то бросив своим, отступил.
  
  Затем его и Иллариона подняли за руки. Никита попытался вырваться, но его скрутили профессионально, надежно связав руки за спиной пластиковыми хомутами. Так же поступили и с Илларионом. Рты им заклеили широким скотчем.
  
  Микроавтобус подъехал вплотную к краю кювета. Боковая дверь отъехала, открыв темноту внутри. Их, как мешки с картошкой, затолкали внутрь и бросили на холодный металлический пол. Дверь захлопнулась, и микроавтобус резко тронулся с места.
  
  Никита лежал в темноте, пытаясь отдышаться и осмотреться. Он поморщился от запаха бензина. Его глаза постепенно привыкали к полумраку. Салон микроавтобуса был наглухо зашторен черной тканью. Ни окон, ни сидений - только голый металл. Рядом с ним лежал Илларион, его глаза в полутьме были широко открыты и полны страха, но он старался дышать ровно.
  
  Микроавтобус мчался с большой скоростью, порой резко поворачивая. Они кувыркались по полу, ударяясь о стенки. Никита попытался встать на колени, чтобы было устойчивее, но очередной вираж швырнул его обратно.
  
  Он не понимал, кто они. Люди Крутова? Но зачем тогда понадобились Илларион и он? Чтобы выбить информацию? Или это были те самые "конкуренты", о которых говорил Артур? А может, это была вообще новая сила, о которой они не подозревали?
  
  Он попытался прислушаться к разговорам в кабине, но сквозь грохот двигателя и шум дороги можно было разобрать лишь обрывки фраз на русском, без акцента.
  - ...все чисто?
  - ...никого... везешь...
  - ...скоро будем...
  
  Они ехали так, казалось, целую вечность. Полчаса? Час? Временами они замедлялись, вероятно, проезжая населенные пункты, затем снова разгонялись. Никита пытался запомнить направление поворотов, но скоро полностью дезориентировался.
  
  Наконец, скорость резко упала. Микроавтобус свернул с асфальта на грунтовую дорогу, и их начало сильно трясти. Они ехали так еще минут десять, затем остановились.
  
  Мотор заглох. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь их тяжелым дыханием и отдаленным криком какой-то птицы. Они были где-то в глуши.
  
  Дверь с скрипом отъехала. Свет ударил по глазам. На фоне яркого неба виднелись два силуэта в балаклавах.
  - Выходи. По одному, - раздалась команда.
  
  ***
  
  Грубый толчок в спину, и они вывалились из микроавтобуса на колени, на жесткую, усыпанную щебнем и осколками кирпича землю. Солнце, уже поднявшееся высоко, слепило после темноты салона. Никита, моргая, пытался осмотреться. Заброшенный двор, покосившиеся сараи, запах полыни и разложения. Ничего, что могло бы дать хоть какую-то привязку к местности.
  
  Их грубо подняли на ноги и поволокли к самому большому сараю. Дверь, сваренная из грубых железных листов, отворилась с оглушительным скрежетом, выпустив волну затхлого, спертого воздуха, пахнущего столетиями пыли, овечьего помета и чего-то кислого, словно испорченное зерно.
  
  Внутри царил полумрак. Лучи света, похожие на лезвия, пробивались сквозь дыры в прогнившей кровле, выхватывая из тьмы клубящиеся пыльные вихри и груды непонятного хлама. Стены из отесаного камня были шершавыми и влажными на ощупь.
  
  Двое людей в балаклавах, не говоря ни слова, заставили их встать спиной друг к другу. Никита почувствовал, как грубый, сыроватый пеньковый канат тугими петлями ложится ему на грудь, связывая его с Илларионом. Они стянули их так сильно, что дышать стало трудно. Затем их просто бросили на землю, в углу, на колючую солому и овечий помет. Железная дверь с грохотом захлопнулась, и щелчок тяжелого навесного замка прозвучал как приговор.
  
  Тишина, наступившая после ухода похитителей, была оглушительной. Ее нарушали лишь их собственное прерывистое дыхание и отдаленный крик пролетавшей птицы. Никита попытался пошевелиться, но канат впивался в ребра, не оставляя никакого шанса на освобождение.
  
  - Илларион? - прошептал он, повернув голову насколько это было возможно.
  - Я здесь, - тихо, но четко ответил тот. Его голос был удивительно спокоен. - Вы ранены?
  - Нет. А вы?
  - Пустяки. Ушиб. Главное - что мы живы. Пока что.
  
  Они лежали так, возможно, час, а может, и больше. Время в темноте текло иначе, растягиваясь в мучительную бесконечность. Никита пытался осмыслить ситуацию. Кто эти люди? Почему не убили сразу? Значит, они нужны живыми. Для чего? Информация. Только информация могла быть причиной такого риска - похищение средь бела дня.
  
  Внезапно снаружи послышался рокот подъезжающих машин. Не один, а несколько двигателей. Двери захлопали. Послышались голоса, грубые, отрывистые команды. Затем шаги - тяжелые, уверенные, приближающиеся к сараю.
  
  Скрипнул замок, и дверь распахнулась. В проеме, залитые слепящим светом, стояли несколько фигур. И в центре них - человек, которого Никита видел впервые, но чье присутствие он почувствовал сразу, кожей.
  
  Он был среднего роста, но широк в плечах, словно вытесан из гранита. На нем была простая камуфляжная куртка, но сидела она на нем как мундир. Лицо - с тонким, "орлиным" носом, мощным подбородком и глубоко посаженными, холодными, как галька на дне ручья, глазами. Взгляд этих глаз медленно скользнул по Никите, и тот почувствовал ледяной укол в самое сердце. Это был Анатолий Крутов. Гамаил.
  
  За ним, как тень, стоял Вован, его лицо искажено злобной усмешкой. Его левая рука до сих пор была в эластичном бинте. Рядом - несколько других боевиков, без масок теперь. Их лица были пустыми и профессиональными.
  
  - Развязать, - скомандовал Крутов. Его голос был низким, хриплым, без единой нотки эмоций.
  
  К ним подошли двое, перерезали канат и пластиковые хомуты. Никита сорвал липкую ленту со рта и трудом поднялся, растирая онемевшие запястья. Илларион сделал то же самое, его движения были более медленными и осторожными.
  
  Один из боевиков внес и поставил на ржавую бочку тот самый, знакомый Никите, потрепанный ноутбук его дяди.
  
  Крутов подошел ближе. Он был на пол-головы ниже Никиты, но кажется, что он смотрел на него сверху вниз.
  - Ну что, господа интеллигенты, - его губы растянулись в подобие улыбки, но глаза остались ледяными. - Надеюсь, вам у нас понравилось. Отдохнули? Теперь поговорим.
  
  Он указал на ноутбук.
  - Мы вскрыли файл. Там много умных слов. Латынь, греческий... бред какой-то про врата и стражников. Но я человек простой. Я верю, что за этим бредом скрывается нечто более... осязаемое. Вы, - он ткнул пальцем сначала в Иллариона, потом в Никиту, - расскажете мне, что там на самом деле. Где золото?
  
  Никита молчал. Его разум лихорадочно работал. Что он мог сказать? Он и сам не знал. Любая ложь могла быть легко проверена и стоила бы им жизни.
  
  - Я ничего не знаю, - тихо, но твердо сказал он. - Я только начал разбирать архив.
  - Не знаешь? - Крутов медленно обошел его кругом. - А я думаю, знаешь. Ты наследник. Твой дядя наверняка что-то тебе оставил. Намекнул. Может, карту какую? - Он остановился перед ним. - Говори.
  
  Никита смотрел ему прямо в глаза, сжимая кулаки. Страх был, да. Но его затмевало жгучее чувство протеста.
  - Я сказал. Не знаю.
  
  Крутов кивнул Вовану. Тот, сияя, шагнул вперед.
  - С удовольствием, товарищ полковник.
  
  Удар кулаком в солнечное сплетение был стремительным и жестоким. Никита согнулся пополам, воздух с свистом вырвался из его легких. Пока он пытался отдышаться, Вован нанес ему еще несколько ударов по корпусу, точных и болезненных. Никита рухнул на колени, кашляя.
  
  - А ты, блондинчик? - Крутов повернулся к Иллариону. - Тоже ничего не знаешь? Ты же у них главный умник.
  
  Илларион, бледный, но державшийся с поразительным достоинством, молчал. Его молчание было еще более вызывающим. Вован, не дожидаясь команды, отвесил ему мощную пощечину. Илларион пошатнулся, из уголка его рта потекла тонкая струйка крови.
  
  - Говори! - рявкнул Крутов, и в его голосе впервые прорвалось нетерпение.
  
  Илларион выпрямился, вытер кровь тыльной стороной ладони. Его взгляд был странным - отрешенным и в то же время расчетливым.
  - Битье... не самый эффективный метод допроса, - произнес он, и его бархатный голос слегка дрожал, но не от страха, а от сдерживаемой ярости. - Вы получите лишь то, что захотите услышать.
  
  - А я хочу услышать правду! - Крутов встал перед ним вплотную.
  - Правду... - Илларион медленно перевел взгляд на Никиту, потом обратно на Крутова. - Я расскажу вам. Но при одном условии. Вы отпустите нас. Обоих. Даете слово?
  
  Крутов смерил его долгим, тяжелым взглядом. В сарае повисла напряженная тишина.
  - Слово? - он наконец хрипло рассмеялся. - Хорошо. Вы мне - информацию. Я вам - жизнь. Мы даже поделимся с вами золотом. Говори.
  
  Никита, все еще сидя на коленях, смотрел на Иллариона с немым вопросом. Что он может рассказать? Они же сами не знали правды!
  
  Илларион сделал глубокий вдох.
  - Файл... это не просто текст. Это зашифрованный отчет о местонахождении. Ваш хакер, видимо, не смог расшифровать второй уровень защиты. Там были координаты. И описание тайника.
  
  - Где? - односложно бросил Крутов, внимательно слушая.
  - В Аджимушкайских каменоломнях. - Илларион выдержал паузу, давая словам проникнуть в сознание. - Глубоко. В одной из боковых галерей, которую не показывают туристам. Там, если спуститься дальше вниз, есть зал, который в записях назван "Залом Посвящения". В нем - каменная плита с высеченным знаком, похожим на трезубец. Под ней... - он снова сделал паузу, - под ней и спрятан основной груз. Золотые слитки, монеты, церковная утварь... все, что успели вывезти генуэзские купцы из Кафы перед осадой.
  
  Никита слушал, и у него перехватило дыхание. Аджимушкай... Это было слишком громко, слишком известно. И в то же время - идеальное место, чтобы спрятать что угодно. Лабиринт подземных ходов, протяженностью в километры. Но откуда Илларион это взял? Он лгал. Должен был лгать. Но делал это так убедительно, с такой леденящей уверенностью, что в это можно было поверить.
  
  Крутов не сводил с Иллариона глаз, пытаясь поймать его на лжи.
  - "Зал Посвящения"... Плита с трезубцем... - он повторил за ним. - И как найти этот зал?
  - Для этого нужна карта, - Илларион покачал головой. - Она была у Константина Игоревича. Но ее нет в ноутбуке. Она... бумажная. Вероятно, все еще в архиве.
  
  Крутов задумался. Было видно, что он взвешивает. Рискованно. Но золото... Аджимушкай... Звучало правдоподобно.
  - Хорошо, - наконец сказал он. - Повезло вам, умник. Ваша информация купила вам жизнь. Пока что. - Он повернулся к своим людям. - Готовьтесь. Едем в каменоломни. Их берем с собой. Пригодятся как проводники. И чтобы голова блондинчика оставалась на плечах, ему лучше не ошибаться.
  
  Его люди засуетились. Никиту и Иллариона снова скрутили, но на этот раз только руки. Их вывели из сарая и под конвоем повели к ждущим внедорожникам.
  
  Никита шел, и в голове у него был вихрь. Илларион солгал. Блестяще и рискованно. Он отвел их от немедленной расправы, но бросил в самое пекло - в подземный лабиринт, где любая ошибка будет стоить им жизни. Но зачем? Чтобы выиграть время? Или у него был другой план?
  
  Он посмотрел на Иллариона. Тот шагал с высоко поднятой головой, его лицо было маской спокойствия. Но в его глазах, мелькнувших на секунду в сторону Никиты, читалось предупреждение и тень чего-то, что могло быть как отчаянием, так и хладнокровным расчетом. Их приключение, достигнув новой, опасной точки кипения, теперь уходило под землю, в царство тьмы, истории и смерти. И они были ведомы туда красивой, изощренной ложью.
  
  Глава 18
  
  Два внедорожника, подняв тучи пыли, мчалась по степным дорогам в сторону Аджимушкайских каменоломен. Никита сидел на заднем сиденье второго автомобиля, зажатый между двумя безликими боевиками. Напротив, с идеально закинутой ногой на ногу, восседал Илларион. Его лицо было бледным, но абсолютно спокойным, взгляд устремлен в окно на проплывающие пейзажи - выжженные солнцем холмы, редкие чахлые деревья. Он выглядел как турист, отправляющийся на экскурсию, а не как заложник, ведомый на смерть.
  
  Никита ловил его взгляд, пытаясь прочесть хоть что-то - страх, план, отчаяние. Но ничего. Только ледяная маска. Его собственные нервы были натянуты до предела. Он верил и не верил Иллариону одновременно. Аджимушкай... Это место было слишком громким, слишком очевидным. И в то же время - идеальным лабиринтом, где можно было затеряться навсегда.
  
  Крутов ехал в первой машине. Через стекло иногда был виден его затылок - неподвижный, напряженный.
  
  Вскоре впереди показались знакомые, унылые холмы, изрытые входами в каменоломни. Они миновали официальный вход в музей и свернули на проселочную дорогу, ведущую вглубь заброшенных территорий. Машины остановились у подножия одного из холмов, поросшего колючим кустарником.
  
  - Выходи, - боевик грубо толкнул Никиту в спину.
  
  Все высыпали наружу. Воздух был горячим и сухим, пахло полынью и пылью. Крутов, тяжело ступая, подошел к Иллариону.
  - Ну, профессор? Где твой секретный ход?
  
  Илларион, не торопясь, осмотрел склон холма. Его взгляд был внимательным, оценивающим. Он прошел метров двадцать вдоль осыпавшейся каменной гряды и остановился перед почти незаметной расщелиной, скрытой зарослями ежевики.
  - Здесь. Этот вход ведет в старую, заброшенную часть каменоломен. Его не показывают туристам.
  
  Крутов жестом приказал одному из боевиков проверить. Тот, достав фонарь, исчез в черной щели и через минуту вернулся.
  - Проход есть. Узкий, но пройти можно.
  
  - Развязать им руки, - приказал Крутов. - Но помните, - его глаза, как раскаленные угли, впились в Никиту и Иллариона, - при первом же подозрении на обман, при первой попытке бегства - умрете здесь же, как собаки. Понятно?
  
  Илларион молча кивнул. Никита, почувствовав, как с его запястий снимают веревку, с облегчением потер онемевшие руки.
  
  Входили по одному. Илларион - первым, за ним Крутов, затем Никита и четверо боевиков.
  
  Переход от слепящего солнца к абсолютной тьме был невероятно резким. Воздух стал влажным, холодным и тяжелым. Пахло сыростью, вековой пылью и чем-то еще... едва уловимым, сладковатым и неприятным. Фонари выхватывали из мрака низкие, неровные своды, грубо вырубленные в камне. Под ногами хрустел щебень и кости - то ли животных, то ли... Никита предпочел не думать.
  
  Илларион вел их уверенно, без колебаний. Он шел быстро, его светлая куртка мелькала в луче фонаря впереди. Никита, идя следом, поражался его умению ориентироваться. Лабиринт ходов разветвлялся каждые несколько метров, но Илларион всегда выбирал одно направление, словно у него в голове была карта.
  
  - Ты уверен, что мы идем правильно? - хрипло спросил Крутов, его голос гулко отдавался в каменных стенах.
  - Абсолютно, - без тени сомнения ответил Илларион. - Мы должны спуститься на уровень ниже. Здесь же новодел.
  
  Они шли еще минут десять, пока Илларион не остановился перед узким, почти вертикальным лазом, уходившим в темноту.
  - Вниз. Осторожно, камни скользкие.
  
  Спуск был трудным и опасным. Пришлось цепляться за выступы мокрого камня. Никита чувствовал, как по спине струится холодный пот, смешиваясь с сыростью, сочившейся со стен. Наконец, они оказались в еще более низком и узком тоннеле. Воздух здесь был еще тяжелее, и тот странный сладковатый запах стал явственнее.
  
  - Чувствуете? - Илларион остановился и принюхался. Его лицо в свете фонаря стало серьезным. - Метановый мешок. Газ скапливается в этих низинах. Будьте осторожны со фонарями, никаких искр.
  
  Никита насторожился. Запах был ему знаком. Не совсем как бытовой газ, но что-то похожее.
  
  Илларион прошел еще немного и остановился в небольшом каменном зале, своего рода кармане, ответвлении от основного тоннеля. Стены здесь были более гладкими, словно их обрабатывали.
  - Здесь, - сказал он, и его голос прозвучал особенно громко в замкнутом пространстве. Он указал на массивную каменную плиту, частично вросшую в пол. Она была неестественно ровной, квадратной, около метра в длину и ширину. - Под ней.
  
  Крутов подошел ближе, направил луч фонаря на плиту. Его лицо озарила жадная улыбка.
  - Наконец-то. - Он обернулся к своим людям. - Что стоите? Двигайте!
  
  Четверо боевиков, отложив автоматы, налегли на плиту. Камень с скрежетом поддался, сдвинувшись на несколько сантиметров. В воздух поднялось облако известковой пыли.
  
  В этот момент Илларион, стоявший до этого в тени, сделал резкое движение. Он не кричал, не предупреждал. Он просто схватил Никиту за куртку и с силой рванул его в сторону, в узкую, темную нишу в стене, которую Никита до этого не заметил.
  
  - Вниз! - прошипел Илларион ему в ухо, и они оба, спотыкаясь, рухнули в каменное углубление, едва вместившись в него.
  
  И в этот миг мир взорвался.
  
  Это не был просто звук. Это был удар по всему телу сразу, по костям, по внутренностям. Оглушительный, всепоглощающий рев, от которого лопались перепонки в ушах. Ослепительная белая вспышка на мгновение превратила тьму в абсолютную белизну. Затем на них обрушилась стена горячего, спертого воздуха, полного мелкой, острой каменной крошки и невыносимого грохота.
  
  Никиту с силой швырнуло о заднюю стенку ниши. Он почувствовал, как по лицу и рукам полоснули острые осколки камня. Его легкие сжались, пытаясь вдохнуть в огненном вихре. На секунду сознание помутилось.
  
  Когда грохот начал стихать, его сменили другие звуки - тихие, ужасные. Приглушенные стоны, хрипы, шелест осыпающихся камней. Пыль висела в воздухе густой, непроглядной пеленой, сквозь которую пробивался лишь слабый свет одного уцелевшего фонаря, валявшегося на полу.
  
  Никита лежал, не в силах пошевелиться, оглушенный, с звоном в ушах. Через какое-то время, кашляя, он попытался встать. Все его тело болело. Он был в синяках и царапинах, но, кажется, цел.
  
  Воздух был густым и едким, пахло гарью, горелым камнем и... чем-то еще. Чем-то химическим, сладковатым и знакомым. Не метаном. Совсем не метаном. Это был запах пластида. Той самой пластиковой взрывчатки. Он знал этот запах по армейским учениям.
  
  Взрывчатка. Здесь была заложена взрывчатка.
  
  Постепенно звон в ушах начал стихать, сменившись тихими, прерывистыми стонами. Чей-то фонарь, уцелевший чудом, упал лучом в пол, выхватывая из темноты кошмарную картину. Тела боевиков лежали в неестественных позах, обугленные и изуродованные. Каменная плита была разворочена, на ее месте зияла глубокая воронка. В воздухе плавала мелкая каменная пыль. Крутова нигде не было видно. Возможно, его отбросило в один из боковых ходов.
  
  Никита медленно повернул голову. Илларион лежал рядом, он был в сознании, его светлая куртка была в пыли и темных пятнах.
  - Живы? - его голос был хриплым, но твердым.
  - Да... - с трудом выдохнул Никита. - Что... что это было?
  
  - Метановый мешок, - не моргнув глазом, ответил Илларион. - Я же предупреждал. Газ скопился под плитой. Когда они стали резко ее отодвигать, высеклась искра и газ взорвался.
  
  Никита посмотрел на Иллариона. Тот, кашляя, отряхивал с одежды пыль и мелкие осколки. 
  - Метан... - прошептал Никита, не в силах скрыть подозрения. - Это был не метан.
  
  Илларион встретил его взгляд. В его глазах не было ничего.
  - Взрывная волна могла вызвать вторичные обвалы. И запахи смешались. Нам нужно уходить. Сейчас. Пока не приехали эмчээсники или пока не обрушился весь этот ярус.
  
  Он не стал ждать ответа и быстрым шагом направился обратно к тому самому лазу, что вел наверх. Никита, все еще ошеломленный, последовал за ним, оглядываясь на место бойни. Ложь была настолько наглой и очевидной, что у него на мгновение перехватило дыхание. Он смотрел на спину Иллариона, и в его голове складывалась страшная, невероятная картина. Илларион все подстроил. Он знал об этом зале. Он заранее заложил здесь взрывчатку и намеренно вел группу Крутова сюда, чтобы уничтожить.
  
  - Метановый мешок, - повторил Никита, и в его голосе прозвучало не столько согласие, сколько констатация услышанной лжи.
  
  Он не стал спорить. Не здесь и не сейчас. Он выполз из ниши, его тело болело, но, казалось, ничего не было сломано. Они карабкались наверх, к слабому свету, пробивавшемуся из главной галереи. Они были живы. Они были свободны.
  
  Если бы они задержались еще ненадолго, то увидели бы, как из-под обломков медленно, с трудом выползает окровавленная фигура. Это был Крутов. Он был без куртки, его лицо и руки были в ожогах и ссадинах. Он что-то хрипел, но слов разобрать было нельзя. Он, волоча ногу, пополз в темноту, в сторону одного из ответвлений тоннеля.
  
  Снаружи уже доносились приглушенные крики и сигналы автомобилей. На более высоком уровне подземелий Илларион схватил Никиту за рукав и потянул за собой, вглубь тоннеля, в направлении, противоположному тому, откуда они пришли.
  
  Никита шел за ним, как автомат. Его разум отказывался обрабатывать произошедшее. Взрыв. Запах пластида. Ложь Иллариона. Этот человек был не просто экспертом по древностям. Он заманил всех их врагов в ловушку, используя их же собственную жадность. И он сделал это с хладнокровием палача.
  
  Они быстро шли по темным тоннелям наверх, и Никита понимал, что выбрался из одной ловушки только для того, чтобы попасть в другую, куда более загадочную.
  
  Глава 19
  
  Они выбрались из каменоломен, как призраки, покрытые серой известковой пылью, в одежде, изорванной в клочья, с лицами, исцарапанными до крови. Солнце, уже начавшее немного клониться к закату, встретило их слепящим светом после подземной тьмы. Воздух, несмотря на промышленные запахи Керчи, казался им нектаром после удушающей метаново-пластидной вони.
  
  Илларион, не теряя ни секунды, схватил Никиту за рукав и потянул прочь от холма, в сторону спасительных зарослей, прилепившихся к склонам.
  - Быстрее, пока нас не заметили и не стали задавать ненужных вопросов.
  
  Они прошли в довольно быстром темпе километров пять, не разбирая дороги, стараясь не приближаться к трассе, пока наконец не вышли на какую-то тихую улочку с старыми, но ухоженными двухэтажными домами. Илларион замедлил шаг, переводя дыхание, и свернул к одному из подъездов.
  - Здесь, - выдохнул он. - здесь живет один знакомый Артура. Он нам поможет.
  
  Он нажал кнопку домофона с номером квартиры 14. Спустя паузу, в динамике раздался старческий, хриплый голос:
  - Кто там?
  - Михаил Степанович? Это Илларион. От Артура Давидовича.
  
  Послышался долгий, недовольный вздох, затем щелчок замка. Они вошли в подъезд, источавший классическую смесь из запахов вареной капусты и кошачьей мочи, и поднялись на второй этаж. Дверь в квартиру 14 была уже приоткрыта.
  
  Старик, Михаил Степанович, пропустил их внутрь. Он оказался пожилым мужчиной с умными, настороженными глазами и седыми, аккуратно подстриженными усами. Они вошли в небольшую, но уютную квартиру. В гостиной стоял скрипучий буфет, заставленный хрусталем, на стенах висели ковры со среднеазиатскими узорами, а у окна - клетка с чирикающим чижом. Михаил Степанович, прихрамывая, закрыл за ними дверь. Он был одет в поношенные, но чистые спортивные штаны и рубашку, на ногах красовались стоптанные шлепанцы. От него пахло лекарствами. Телевизор, работавший в углу, тихо вещал о новостях культуры. Это было типичное жилище пенсионера.
  
  - Телефон, Михаил Степанович, - Илларион говорил коротко, его дыхание еще не выровнялось. - Срочно нужно позвонить Артуру. Наши телефоны отобрали.
  
  Пока Илларион, взяв старый кнопочный телефон хозяина, ушел в соседнюю комнату для разговора, Никита остался в гостиной. Михаил Степанович молча поставил перед ним стакан воды и жестом предложил сесть. Никита опустился на диван, покрытый потрепанным пледом. Тело ныло в каждом мускуле, царапины на лицу и руках горели. Но физическая боль была ничто по сравнению с кашей в его голове.
  
  Он сидел и смотрел в стену, на ковер с оленями, но не видел их. Перед его глазами снова и снова стоял тот последний момент в зале. Уверенное движение Иллариона. Его взгляд. Кивок. Затем - адский грохот. И этот запах... Сладковатый, химический, неоспоримый запах пластида. Никита служил в армии, и запах пластической взрывчатки врезался в память навсегда.
  
  "Метановый мешок". Да, конечно. Удобное объяснение. Слишком удобное. Взрыв был направленным, сконцентрированным именно в том месте, где стояли боевики. Если бы это был газ, детонация была бы объемной, она бы снесла весь зал и их вместе с ним. Но они отделались царапинами, укрывшись в нише. Илларион знал. Он все рассчитал. Он вел их туда, как агнецов на заклание.
  
  Но зачем? Чтобы избавиться от Крутова и его людей? Ради этого он был готов пожертвовать и собой, и Никитой? Или он был настолько уверен в своем плане? А может... мысль была еще более чудовищной... может, это была не импровизация? Может, Илларион заранее подготовил эту ловушку? Но когда?
  
  Никита закрыл глаза. В голове проносились обрывки мыслей. Илларион - холодный, расчетливый лжец, способный на смертельную провокацию. Артур - теневой делец с неясными целями. Крутов - откровенный бандит. Маргарита... что она на самом деле знала? А Павел? Спелеолог, появившийся слишком вовремя. Кругом - одни маски. Не было ни одного человека, кому он мог бы доверять. Даже сам себе он сейчас не доверял - ведь это он позволил втянуть себя в эту игру.
  
  Он никому не верил. Больше не мог верить. Единственный человек, которому он мог доверять, был его погибший дядя. И то, сейчас он не был в этом уверен.
  
  Илларион вернулся в комнату. Его лицо было спокойным, маска вновь была на месте.
  - Артур в курсе. Завтра утром он будет здесь. Сказал, чтобы мы никуда не уходили и не высовывались.
  
  Михаил Степанович, хмурясь, смотрел на них обоих.
  - Ребят, а кровищи-то на вас... Может, врача?
  - Нет, - резко ответил Илларион. - Никаких врачей. Просто переночуем. И все.
  
  Ночь прошла в тревожном полусне. Никита ворочался на жестком диване, прислушиваясь к каждому шороху за окном. Ему чудились шаги, звуки подъезжающих машин. Но за окном была лишь тихая, провинциальная керченская ночь.
  
  Утром их разбудил стук в дверь. Михаил Степанович, выглянув в окно, кивнул.
  - Ваши.
  
  В дверях стоял Артур. Он был один, но Никита, мельком глянув в окно, увидел на улице два темных внедорожника с затемненными стеклами. Артур был одет в темный, дорогой костюм, но на его обычно непроницаемом лице читалась усталость и напряжение. Он вошел, окинул их быстрым взглядом.
  
  - Боже правый, - произнес он, качая головой. - На вас нет живого места. Как вы вообще выжили?
  
  Илларион взял слово. Его рассказ был лаконичным и гладким, как отполированный камень. Поездка, засада, каменоломни, "метановый мешок", чудом уцелевшие они и убитые взрывом боевики. Он самодовольно смотрел на Никиту, рассказывая эту версию. Никита молчал, глядя в пол.
  
  - А Крутов? - спросил Артур, его лицо стало жестким. - Гамаил? Он жив?
  - Не знаю, - чистым, ясным взглядом глядя Артуру в глаза, ответил Илларион. - После взрыва была неразбериха. Он мог и выжить.
  Артур задумался, его пальцы постукивали по столу.
  - Если он выжил... все равно по его группировке это серьезный удар. Он возможно, мстить будет, но мы же здесь ни при чем. 
  
  - Он, возможно, в таком состоянии, что еще долго ни на что способен не будет, - усмехнулся Илларион.
  
  - Гена в больнице, - переключил тему Артур. - Состояние тяжелое, но врачи говорят, что выживет. Слава богу за это. А вас двоих... вас просто сама судьба уберегла. Не иначе.
  
  Он подошел к Никите и положил ему на плечо руку. Его взгляд был теплым и полным искренней, казалось, заботы.
  - Никита, я не могу больше рисковать вашей жизнью так просто. То, что случилось... этого не должно было произойти. Крутов обнаглел окончательно. Ситуация изменилась, Никита. Вы из пассивной цели стали активным участником. И вам нужно уметь защищаться.
  
  Артур сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание. Затем он расстегнул пиджак и из внутреннего кармана достал плоский, черный предмет. Пистолет. "Глок-19". Современный, надежный, без излишеств.
  
  - Это тебе, - Артур вынул оружие и протянул его Никите. - Совершенно чистый. Ни по одной базе не проходит. - Он положил рядом два снаряженных магазина. - Абсолютно легальный. И не беспокойся о формальностях. Разрешение на ношение будет готово к вечеру. У меня есть друзья в нужных кабинетах.
  Никита взял "Глок". Оружие было удивительно легким и ловко лежало в руке. Холодный пластик и сталь. Он смотрел на него, и это окончательно утвердило его в мысли, в какой игре он оказался. Разрешение "к вечеру"... Это означало, что связи Артура простирались куда дальше, чем он мог предположить. Это не был просто бизнесмен. Это был человек с реальной властью.
  - Я не могу... - начал он.
  - Можешь, - мягко, но непреклонно перебил Артур. - Ты должен. Это для самообороны. Только для самообороны. Я не могу быть рядом с тобой каждую секунду. А Петр... - Артур махнул рукой, - у Петра свои дела.
  
  Это была демонстрация силы. И предложение, от которого нельзя было отказаться.
  
  Никита посмотрел на пистолет в своей руке. Он смотрел на Иллариона, чье лицо было невозмутимым. Он смотрел на Артура, в чьих глазах читалась и забота, и железная воля.
  
  Он больше не верил никому. Но теперь у него в руке был весомый аргумент. Он сунул "Глок" за пояс, под летнюю куртку. Холод металла обжег кожу. Он застегнул молнию.
  
  - Хорошо, - тихо сказал он. - Спасибо.
  
  - Не за что, - улыбнулся Артур. - Теперь поедем. Мы возвращаемся в Судак. Все к своим делам. Теперь мы знаем их методы. И будем готовы.
  
  Они вышли из дома Михаила Степановича. Никита шел, ощущая непривычную тяжесть у пояса. Он пересек очередную черту. Из потенциальной жертвы он превращался в вооруженного участника этой грязной войны. Он не знал, кому верить. Он не знал, кто его друг, а кто враг. Но теперь у него был инструмент, чтобы защитить себя. И, возможно, чтобы докопаться до правды. Пистолет у пояса был не просто оружием. Это был символ его нового статуса. И его единственная, зыбкая опора в мире, где доверие стало роскошью.
  
  Глава 20
  
  Артур назвал это "скромным праздником жизни" в честь удачного разрешения дел с Крутовым. Кабак, выбранный для мероприятия, вполне соответствовал определению "скромный". Он назывался "У Ашота" и располагался на одной из узких улочек старого Судака, вдали от пафосных туристических троп. Заведение представляло собой полуподвал с низкими сводчатыми потолками, стенами из грубого камня и широкими деревянными столами. Воздух был густым и многослойным: запах жареного мяса, чеснока, крепкого табака и старого вина смешивался с ароматом пота и громкой, меланхоличной лезгинки, лившейся из колонок.
  
  Никита пришел одним из последних. Он оставил "Глок" в тайнике дома. Нести оружие при том, что Артур наверняка будет с охраной, было бессмысленным, да и чувствовал он себя здесь достаточно чужеродным элементом. Он был в своих единственных чистых джинсах и темной футболке, чувствуя себя проще простого на фоне немногочисленных, но явно "артуровских" гостей - пары подозрительных дельцов, нескольких крепких парней, явно из охраны, и, конечно, главных виновников торжества.
  
  Артур восседал во главе длинного стола, заставленного тарелками с шашлыком, долмой, салатами и множеством бутылок. Рядом с ним сидела Маргарита. И вид у нее был... неожиданный. Никита привык видеть ее в практичной походной одежде, а сегодня же на ней были обтягивающие черные виниловые штаны, дававшие отблеск при свете тусклых лампочек, и широкая шелковая рубашка кислотно-фиолетового цвета с длинными полами. Яркий, почти вульгарный макияж подчеркивал ее юность, но делал лицо кукольным и неестественным. Она выглядела как старающаяся казаться взрослой подросток, одетая на вечеринку к отцу.
  
  Увидев Никиту, Артур широко улыбнулся и поманил его к себе.
  - Герой прибыл! Иди к нам, Никита, место для тебя есть!
  
  Никита кивнул, пробрался между столами и сел напротив Маргариты. Она располагающе улыбнулась ему.
  - Я рада, что ты цел, - сказала она, и в голосе прозвучала искренняя нота.
  - Спасибо, - ответил Никита. - Повезло.
  
  Праздник был в самом разгаре. Подвыпившие гости кричали тосты "за здоровье", "за удачу" и "за кошелек". Музыка стала громче. Вскоре несколько пар поднялись, чтобы потанцевать. Маргарита тоже встала и, протянув руку Никите, сказала:
  - Потанцуем? Я не могу сидеть на месте под такую музыку.
  
  Он хотел отказаться, но что-то в ее взгляде - смесь вызова и восхищения - заставило его согласиться. Они вышли на крошечный пятачок, служивший танцполом. Маргарита двигалась резко, угловато, но с определенной энергией. Никита, не имея никаких танцевальных навыков, просто переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть на нее слишком прямо.
  
  - Знаешь, - сказала она, приблизившись к нему, чтобы перекрыть шум музыки, - когда папа сказал, что ты вляпался в историю с этим Крутовым... я испугалась. Мне показалось, я тебя больше не увижу.
  
  Она говорила громко, почти крича в ухо. От нее пахло духами и спиртным.
  - Все обошлось, - уклончиво бросил Никита.
  - Да уж, я слышала, ты там в каменоломнях чуть ли не в одиночку всех положил! - она засмеялась, и ее смех прозвучал даже немного истерично.
  
  Она помолчала, двигаясь в такт музыке, потом снова заговорила, словно прорвало плотину.
  - Ты даже не представляешь, как иногда все это... все это достало. Понимаешь? Вечная учеба, эти дурацкие экзамены... Я столько всего зубрила, голова пухла. А папа... он хочет, чтобы у меня было "нормальное" образование. А я хочу жить! Хочу приключений, как в книгах! Вот как у тебя.
  
  - У меня не особо-то весело вышло, - мрачно заметил Никита.
  - Зато не скучно! - парировала она. - А мне приходилось с девятнадцати лет подрабатывать, чтобы хоть какую-то независимость иметь. В кафе, официанткой... Ужас. Поэтому и перевелась на заочный. Чтобы больше времени было на... на все это. - Она широко взмахнула рукой, указывая на стол с Артуром и на весь кабак.
  
  Никита слушал, и его подозрения росли. Ее рассказ был слишком уж... типичным для девушки из небогатой семьи. Но она же - дочь Артура? У него, судя по всему, было немало денег. Зачем же его дочери в девятнадцать лет работать официанткой? Чтобы "почувствовать независимость"? Звучало неправдоподобно.
  
  Танец закончился. Маргарита, вспотевшая и возбужденная, потянула его за руку обратно к столу.
  - Пойдем, папа, наверное, заждался.
  
  Они вернулись на свои места. Артур с улыбкой наблюдал за ними. Он налил в чистую рюмку водку и протянул ее Маргарите.
  - За твое здоровье, дочка. И за нашего спасителя.
  
  Маргарита, не моргнув глазом, взяла рюмку, чокнулась с отцом, а затем посмотрела прямо на Никиту.
  - За наших героев! - выпалила она и опрокинула водку в себя одним точным движением. Она не поморщилась, лишь смахнула слезу, выступившую на глазах.
  
  Затем она наклонилась к Артуру и что-то быстро прошептала ему на ухо. Артур улыбнулся еще шире, обнял ее за плечи, и они оба, как по команде, повернули головы и уставились на Никиту. Их взгляды были теплыми, одобряющими, почти гордыми. Но в этой синхронности, в этом спектакле единодушия, Никите почудилось что-то нездоровое, нарочитое. Словно они играли в счастливую семью специально для него. Слабое, но настойчивое подозрение зашевелилось в его мозгу: а дочь ли она ему? Или это такая же роль, как и его роль "телохранителя"?
  
  Пир продолжался. Никита, чувствуя себя все более неуютно в этой показной веселости, отодвинулся в тень, в угол зала, где стояли резервные бочки с вином. Он прислонился к прохладной каменной стене, наблюдая за происходящим. Через некоторое время к нему присоединился Петр. Тот был трезв, как всегда. Его массивная фигура казалась единственной по-настоящему надежной вещью в этой какофонии.
  
  - Не по душе тебе праздники, да? - спросил Петр, доставая пачку сигарет. Он предложил Никите, тот отказался.
  - Не очень, - честно ответил Никита. - Особенно такие.
  - Артур любит отмечать успехи. Это его способ сбросить напряжение.
  
  Они помолчали. Петр закурил, выпуская ровные кольца дыма.
  - Слушай, Петр, - тихо начал Никита, глядя на танцующих Маргариту с одним из охранников. - У меня есть что рассказать. Касательно той поездки в Керчь.
  
  Петр повернул к нему голову, его взгляд стал внимательным и острым.
  - Говори.
  - Там, в каменоломнях... что-то было не так. Илларион... он вел себя странно.
  
  И Никита, опустив голос до почти неслышного шепота, начал рассказывать. Он описал все: как Илларион уверенно вел их по тоннелям, как указал на плиту, как предупредил о "метановом мешке". И потом - взрыв. И тот самый, отчетливый запах пластида, который он узнал.
  
  - Он солгал, Петр, - закончил Никита. - Это не был метан. Это была взрывчатка. Он все подстроил. Он знал, куда ведет. Он хотел их убить. Я не понимаю... как? Как он успел все подготовить?
  
  Петр слушал, не перебивая. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах загорелся холодный огонек.
  - Взрывчатка... - он медленно потушил окурок. - Это серьезно. Ты уверен?
  - Я уверен в запахе. И в том, как он себя вел. Он все рассчитал.
  
  - Хм, - Петр задумался. - Илларион... я его совсем не знаю. Артур, конечно, ему доверяет, но... - он не договорил. - Ладно. Это дело нужно копнуть. Оставь это мне. Я тихонько поспрашиваю, проверю кое-что. Не упоминай пока никому. Особенно Артуру.
  
  - Договорились, - с облегчением выдохнул Никита. Наконец-то он поделился своими сомнениями с кем-то, кто, казалось, мог быть на его стороне.
  
  Они простояли еще несколько минут в молчаливом согласии, наблюдая за вечеринкой. Никита чувствовал, как груз сомнений немного сдвинулся с места. У него появился союзник. Ненадежный, но все же.
  
  Они не заметили, как в полумгле, за одной из бочек с вином, притаилась тень. Один из гостей, казалось, слишком увлеченно изучал этикетку на бутылке, но его тело фактически превратилось в одно большое ухо. Он слышал каждое слово. Каждое обвинение в адрес Иллариона. Каждое обещание Петра "разобраться". И когда Никита и Петр разошлись, тень оторвалась от бочки и бесшумно растворилась в толпе, унося с собой опасную тайну, которая могла всем им дорого стоить. Пир победителей продолжался, но под его шумной поверхностью уже зрела новая грозная буря.
  
  Глава 21
  
  Утро после пира победителей было серым и дождливым. Мелкий, назойливый дождик сеял над Судаком, превращая пыльные дороги в рыжую жижу и нагоняя тоску. Никита проснулся с тяжелой головой и еще более тяжелым чувством на душе. Веселье в кабаке "У Ашота" казалось теперь далеким и фальшивым сном, а взгляды Артура и Маргариты, полные показного единодушия, вызывали лишь щемящую тревогу.
  
  Он сидел на кухне, пил крепкий чай и смотрел на залитый дождем двор. Вчерашний разговор с Петром был единственной светлой точкой в этом мутном потоке событий. Пусть Петр был человеком Артура, но в его молчаливой надежности чувствовалась опора. И его готовность "разобраться" с делом Иллариона вселяла осторожную надежду.
  
  Звонок телефона заставил его вздрогнуть. На экране горело имя "Петр".
  - Петр, привет, - ответил Никита, надеясь услышать новости.
  - Никита, слушай, - голос Петра был, как всегда, деловым и бесстрастным. - Меня Артур срочно отправляет в командировку. В Питер. Сегодня же вечерним рейсом.
  
  Никита почувствовал, как у него внутри что-то оборвалось.
  - Надолго?
  - На неделю, не меньше. Может, больше. Нужно сопроводить один груз и решить кое-какие вопросы с тамошними партнерами.
  
  "Груз". Никита сразу понял, что речь шла не о ящиках с вином. Скорее всего, это были те самые артефакты, которые Илларион и Маргарита выуживали из архива и легализовывали через своего чиновника.
  - Ясно, - сказал Никита, пытаясь скрыть разочарование. - А как же... наша вчерашняя тема?
  
  На другом конце провода повисла короткая пауза.
  - Об этом по моем возвращении. Ничего не предпринимай. Держи ухо востро и поменьше доверяй окружающим. Понял?
  - Понял, - кивнул Никита, хотя ему это не нравилось. Неделя, а то и больше в неведении, в центре урагана, без единственного человека, который, казалось, был на его стороне.
  - Держись, братан, - неожиданно мягко сказал Петр и положил трубку.
  
  Никита отставил телефон. Дождь за окном усилился, застучав по подоконнику крупными каплями. Чувство одиночества накрыло его с новой силой. Он остался один с Артуром, с загадочным Илларионом, с подозрительной Маргаритой и с призраком Крутова, который, возможно, все еще был жив и вынашивал планы мести.
  
  Он сидел так, возможно, с полчаса, погруженный в мрачные размышления, когда сквозь шум дождя до него донесся скрип калитки. Он насторожился, подошел к окну и отодвинул занавеску. Во двор, накрывшись полиэтиленовым пакетом вместо плаща, заходил дядя Володя. Он выглядел помятым и испуганным, озирался по сторонам, словно боялся, что за ним следят.
  
  Никита вздохнул. Еще одна проблема. Но, возможно, и возможность. Володя что-то знал. И сейчас, когда Петр уезжал и не мог помочь, можно было попытаться выжать из старика еще немного информации.
  
  Он вышел на крыльцо.
  - Володя! Заходи, просохни.
  
  Володя, увидев его, судорожно улыбнулся и почти побежал к дому, шлепая по лужам стоптанными ботинками.
  - Никитушка! Здорово! Я тут... я вернулся. Дом проведать. Ну... я просто приехал проверить хозяйство. Посмотреть, все ли в порядке.
  
  - Все спокойно, - Никита пропустил его внутрь. - Садись. Чай будешь?
  - А то как же, - Володя с облегчением сбросил мокрый пакет и уселся на стул, оставляя на полу грязные следы. - Озяб совсем.
  
  Никита налил ему чаю. Старик жадно прихлебывал из кружки, согревая ладони о ее горячие стенки.
  - Спасибо, что тогда предупредил, - сказал Никита, садясь напротив. - Уехал - правильно сделал.
  - Да уж... - Володя потупился. - Насмотрелся я тут всякого. Лучше подальше.
  
  Никита решил действовать осторожно. Нельзя было пугать старика.
  - Слушай, Володя, я все думаю о дяде. Хочу понять, что с ним случилось в последние дни. Может, ты вспомнишь что-то еще? С кем он общался, куда ходил? Может, вел себя как-то необычно?
  
  Володя задумался, его лицо, покрытое сетью морщин, стало сосредоточенным.
  - Костя... он всегда был сам по себе. Но в последнее время... - он помолчал, - в последнее время он как-то оживился. С молодежью стал общаться.
  
  - С какой молодежью? - насторожился Никита.
  - Ну, со студентами. Он же лекции читал иногда, в Симферополе, в Ялте. И тут, бывало, к нему приезжали. Энтузиасты разные. Помогали ему по хозяйству, а он им - истории рассказывал. Как водится.
  
  Это было что-то новое. Никита всегда представлял дядю отшельником.
  - И кто именно приезжал? Запомнил кого-нибудь?
  - Да кто их запомнит... - Володя махнул рукой, но потом его лицо озарилось воспоминанием. - Хотя... был один паренек. Несколько раз я его видел мельком. Худой такой, жилистый. С пышной шевелюрой, копна черных волос. И лицо... лицо его я так ни разу толком и не разглядел.
  
  - Почему?
  - А он все время в очках ходил. Больших таких, с дымчатыми стеклами. Даже в пасмурную погоду. Как будто прятался. Странный был тип. Я как-то спросил у Кости, мол, что это у твоего приятеля зрение плохое? А он отшутился: "У Саши, говорит, глаза боятся света".
  
  "Саша", - мысленно повторил Никита. Имя было самым обычным, но описание... Большие очки с дымчатыми стеклами. Это была не просто защита от света. Это была маска. Человек, который не хотел, чтобы его узнали.
  - И часто он приходил к дяде?
  - В последний месяц - да. Несколько раз в неделю. Придет, и они вдвоем в доме сидят, о чем-то шепчутся. Как-то раз они вдвоем куда-то в горы пошли, с рюкзаками.
  - Так о чем они говорили? - не отступал Никита.
  - Да кто их знает... Говорили о чем-то своем. Костя что-то показывал на картах, тот записывал. Однажды я видел, как они несли какой-то прибор в коробке. Костя тогда сказал, что это для "сканирования пустот". Ну, я не вникал.
  
  Сканирование пустот. Значит, дядя не просто изучал архивы. Он вел полевые исследования. И у него был помощник. Помощник, который старался не показывать своего лица.
  
  Никита сидел, стараясь не выдать своего волнения. Новый персонаж. Таинственный Саша. Не студент - студенты не стали бы так скрывать свое лицо. Возможно, это был тот самый "хакер", о котором говорили люди Крутова? Или кто-то другой? Человек, который мог быть последним, кто видел дядю Костю живым.
  
  - А больше ты о нем ничего не знаешь? Где он жил, откуда взялся?
  - Откуда мне знать? - развел руками Володя. - Не местный, скорее всего. Говорил совсем тихо, не разобрать. Машины у него я не видел. Приходил и уходил пешком, со стороны леса.
  
  Никита понимал, что это все. Выжать из Володи больше было невозможно. Но и эта информация была бесценной. Появился новый вектор в расследовании. Таинственный незнакомец с дымчатыми очками, который тесно общался с дядей перед смертью и потом бесследно исчез.
  
  - Спасибо, Володя, - сказал Никита, вставая. - Ты мне очень помог.
  - Да не за что, - старик тоже поднялся, видимо, почувствовав, что разговор окончен. - Ты только осторожнее, Никитушка. Места тут... стали нехорошие. Тени какие-то кругом ходят.
  
  "Нашел кому рассказывать", - мрачно подумал Никита, провожая его до калитки.
  
  Вернувшись в дом, он прошелся по комнате. Дождь за окном продолжал нудно моросить. Отъезд Петра был серьезным ударом. Но теперь у него было дело. Он не мог сидеть сложа руки. Ему нужно было найти этого Сашу. Это была единственная ниточка, ведущая к разгадке смерти дяди, не связанная напрямую с Артуром, Илларионом или Крутовым.
  
  Но как искать человека, о котором известно лишь то, что он носил темные очки? Спросить у Артура? Слишком рискованно. Артур мог быть в курсе, а мог и не быть. И в любом случае, его реакция могла быть непредсказуемой.
  
  Он подошел к столу, где лежала та самая книга, купленная у Павла. Он провел рукой по потрепанному переплету. Знания. Они были его единственным оружием. Может, и здесь ответ был в архиве? Может, дядя Костя оставил какие-то записи о своем помощнике?
  
  Никита снова погрузился в бумаги. Теперь его цель была конкретна. Он искал любое упоминание имени "Саша", любые записи о помощниках, о совместных вылазках. Он проверял даты, сверял их с рассказами Володи.
  
  Поиски заняли несколько часов и не принесли мгновенного результата. Но Никита не сдавался. Чувство, что он на правильном пути, не покидало его. Таинственный Саша был ключом. К разгадке смерти дяди. А может, и ко всему, что происходило сейчас.
  
  К вечеру дождь наконец стих. Из-за туч выглянуло косое вечернее солнце, окрасившее мокрые крыши в золотой цвет. Никита стоял на крыльце, вдыхая свежий, промытый воздух. Он продолжал размышлять. Но теперь у него была новая цель. Он будет искать человека в дымчатых очках, чтобы пролить свет на все остальные загадки, окружавшие его. Его расследование получило новый, неожиданный поворот. И на этот раз он полагался только на себя.
  
  Глава 22
  
  Последующие дни превратились для Никиты в одно сплошное, изматывающее бдение. С отъездом Петра он окунулся с головой в работу. Пару раз появился Артур, но всегда ненадолго, его визиты были похожи на инспекционные вылазки. Он интересовался прогрессом поисков, но в его глазах читалась озабоченность чем-то другим, возможно, последствиями истории с Крутовым или делами в Питере.
  
  Основное время Никита, Маргарита и Илларион проводили за разбором архива Константина Игоревича. Работа шла с методичным, почти фанатичным упорством, они были словно алхимики, стоявшие на пороге великого открытия. Они перелопатили горы бумаг, пересмотрели тысячи страниц. Илларион, с его феноменальной памятью и эрудицией, выстраивал сложные цепочки из отрывочных упоминаний, дат, названий мест. Маргарита была его неутомимой помощницей, ее энергия, казалось, только росла по мере приближения к цели. Они почти не разговаривали, общаясь краткими, отрывистыми фразами: "Подай папку "Горный массив Сокол"", "Сверь эти координаты с дневником за две тысячи семнадцатый год".
  
  Никита же чувствовал себя слепым котенком. Он выполнял черновую работу - таскал тяжелые папки, вскрывал запечатанные конверты, сортировал кипы бумаг в хронологическом порядке. Но его мозг был занят другим. Он искал любые следы таинственного "Саши", однако пока безуспешно. И одновременно наблюдал за своими напарниками.
  
  Илларион и Маргарита все чаще заговаривали с ним о золоте. Не как о мифической абстракции, а как о чем-то реальном, почти осязаемом.
  
  - Смотри, Никита, - как-то вечером сказала Маргарита, показывая ему фотографию в одной из книг. На снимке был изображен массивный золотой перстень с резной печаткой. - Это - генуэзская работа. Найден под Алуштой в позапрошлом веке. А теперь представь, что таких вещей мог быть не один десяток. Сундуки.
  
  - Сундуки, которые не просто зарыли, а унесли с собой, - подхватывал Илларион, его бархатный голос звучал завораживающе. - Они не хотели, чтобы это досталось османам. Они спрятали это в месте, куда никто не догадался бы заглянуть. В месте, которое, согласно их верованиям, охранялось духами. Они были практиками и мистиками одновременно.
  
  - Но ведь прошло пять веков, - возражал Никита, пытаясь сохранить трезвость мысли. - Кто-то мог найти это за это время.
  
  - Нет, - качал головой Илларион. - Карстовые полости, в которые они спустились, нестабильны. Входы заваливало, смещались пласты. Константин Игоревич был первым, кто подошел к разгадке системно. Он потратил годы, чтобы найти ключ. Не просто к кладу, а к пониманию их маршрута.
  
  Их уверенность была заразительной. Постепенно, вопреки собственным сомнениям, Никита начал верить. Может, это было истощение, может, гипноз от монотонной работы, но призрачное золото начинало обретать в его сознании вес и блеск.
  
  Однажды, ближе к вечеру, Илларион разбирал материалы на полке, на которой стояли старые и толстые фолианты - отчеты Географического общества конца XIX века. Он бережно снимал их по одному, тщательно просматривая корешки и переплеты. И когда он потянулся за очередным томом, том неожиданно не поддался. Илларион нахмурился, попробовал снова.
  
  - Странно, - пробормотал он.
  
  Он провел пальцами по торцу полки, затем по задней стенке, скрытой книгами. Его пальцы нащупали что-то. Какой-то крошечный, почти неощутимый выступ. Он нажал.
  
  Раздался тихий, сухой щелчок. Небольшой участок задней стенки полки, искусно замаскированный под старую, потершуюся древесину, отъехал в сторону, открыв неглубокую нишу. Сердце Никиты замерло.
  
  Илларион, не говоря ни слова, засунул руку в тайник и извлек оттуда сложенный в несколько раз лист бумаги. Он положил его на стол с таким благоговением, словно это была великая хартия вольностей. Маргарита замерла, прижав руки к груди. Никита подошел ближе, сердце его забилось чаще.
  
  Илларион начал медленно разворачивать находку. Бумага была огромной, примерно метр на метр. И на ней... это была не просто карта. Это был шедевр.
  
  Карта была нарисована вручную, черными чернилами и акварельными красками. В центре, в мельчайших деталях, был изображен горный массив - угадывались знакомые Никите очертания окрестных гор. Но это была не современная топографическая карта. Это была карта-реконструкция. Рукой Константина Игоревича были нанесены не только современные тропы и дороги, но и стертые временем генуэзские дороги, места исчезнувших поселений, условные обозначения каменоломен и, самое главное, - пещеры. Десятки пещер, помеченных разными символами.
  
  Одни были просто обведены кружком. Другие - помечены крестиком. А три из них - и они сразу бросались в глаза - были обозначены стилизованным знаком, напоминающим то ли закрытый глаз, то ли спираль, идентичную той, что была на бронзовом цилиндре. От этих трех пещер, расположенных в разных частях массива, тонкими, почти невидимыми линиями были проложены маршруты, сходящиеся в одной точке - в сердце гор, в месте, отмеченном не символом, а небольшим, тщательно вырисованным изображением... каменной двери с тем же спиралевидным замком.
  
  - "Per ostium quod in oriente patet"... - прошептал Илларион, проводя пальцем по одной из надписей. - "Через врата, что открываются на востоке"... Вот оно. Ключ. Карта Константина Игоревича.
  
  Маргарита ахнула, ее глаза сияли. Она тут же достала телефон и набрала Артура.
  - Папа, мы нашли! - выпалила она, не здороваясь. - Карту! Она была в тайнике в полке! Да, самую что ни на есть настоящую!
  
  Она слушала его несколько секунд, кивая и сияя.
  - Хорошо. Мы ее изучим и ждем тебя. - Она положила трубку. - Отец в восторге. Он говорит, мы прорыв сделали. Он будет через пару часов.
  
  Илларион и Маргарита склонились над картой, как алхимики над рецептом философского камня. Они говорили быстро, наперебой, тыча пальцами в различные символы.
  - Смотри, это же урочище Таш-Джарган! А здесь... этот значок, он совпадает с гравюрой из книги Павла!
  - А вот линия спуска... она начинается не от главного входа, а от этой расщелины. Ее и на спутниковых снимках не разглядеть.
  
  Никита стоял в стороне, наблюдая за ними. Эйфория находки бушевала и в нем, но его отстраненность позволяла видеть больше. Он видел не просто исторический документ. Он видел билет в неизвестность. И видел, как преображались Илларион и Маргарита. Исчезла их усталость, глаза горели чистым, фанатичным азартом. Золото было для них не просто богатством. Оно было их воплощенной мечтой.
  
  Через некоторое время Илларион указал на какой-то символ в углу карты и сказал Маргарите:
  - Это нужно проверить по исследованиям две тысячи восемнадцатого года. Они у тебя на даче?
  - Да, кажется, я брала ту папку, - ответила она.
  - Тогда поехали, сверим. Это может быть важно для определения точной глубины.
  
  Они вышли во двор, чтобы обсудить что-то, оставшись наедине. Карта осталась лежать на столе, под яркой лампой.
  
  И вот тут Никиту осенило. Мгновение, одно единственное мгновение, когда он мог действовать. Он не думал о последствиях. Он действовал на инстинкте, на том самом внутреннем голосе, который шептал ему уже несколько недель: "Доверяй только себе".
  
  Он рывком рванулся к столу, схватил свой телефон. Его пальцы дрожали. Он включил камеру, сделал несколько снимков карты целиком, затем начал снимать крупно участок за участком, особенно те, где были пометки его дяди и тот самый сундук. Он работал быстро, молча, как вор. Каждый щелчок фотофиксации отдавался в его ушах. Закончив, он проверил снимки. Качество было приличным. Все читалось. Он быстренько сбросил фотографии в защищенную папку и облегченно выдохнул.
  
  Услышав шаги на крыльце, он отскочил от стола и сделал вид, что поправляет книги на полке. Сердце бешено колотилось, но внешне он казался абсолютно невозмутимым.
  
  Илларион и Маргарита вошли, ничего не заметив.
  - Итак, - сказал Илларион, бережно складывая карту. - Мы забираем ее с собой. Нужна спокойная работа и доступ ко всем нашим материалам. Никита, вы свободны. Отдохните. Завтра начнется новый этап.
  
  Вскоре приехал Артур. Он был сдержан, но по его лицу было видно, что он взволнован и доволен. Он забрал карту, похвалил всех за работу и увез Маргариту и Иллариона с собой, пообещав, что завтра они начнут планирование экспедиции.
  
  Никита остался один в опустевшем, заваленном бумагами доме. Тишина теперь была успокаивающей. Он достал телефон и открыл папку с фотографиями. Карта лежала у него в руке. Цифровая, но настоящая.
  
  Он ждал, пока звук их машины не затих вдали. Затем он достал телефон и нашел номер Павла. Его палец замер над кнопкой вызова. Он понимал, что этот звонок во многом был точкой невозврата. Это было прямое предательство Артура. Но Артур и Илларион уже давно перестали быть для него союзниками. Они были игроками, а он - разменной монетой. Но теперь у него был свой ход.
  
  Он нажал кнопку.
  
  - Алло? - голос Павла был спокойным, как всегда.
  - Павел, это Никита.
  - Никита! Рад слышать. Как дела?
  - Карта найдена, - без предисловий сказал Никита. - Та самая. Там все. Входы, тоннели, залы. И отметка, где спрятано золото.
  
  На той стороне повисла гробовая тишина. Казалось, даже дыхание Павла замерло.
  - Ты... ты уверен? - наконец выдавил он. - Генуэзская?
  - Уверен. Я видел ее. И у меня есть ее фотографии.
  
  Еще одна пауза, более долгая. Павел что-то обдумывал.
  - И что ты предлагаешь?
  - Я предлагаю партнерство. Настоящее. Без Артура, без Иллариона. Ты говорил, что знаешь подземелья. Я предоставляю карту. Теперь твоя очередь. Ты готов спуститься вниз? Без лишних глаз и разговоров?
  
  Никита говорил четко, его голос не дрожал. Он чувствовал странное спокойствие. Решение было принято.
  - Это... очень серьезное предложение, Никита, - медленно сказал Павел. - Ты понимаешь риски?
  - После каменоломен я понял все риски. Я не хочу быть пешкой. Я хочу быть игроком.
  - Хорошо, - Павел выдохнул. - Я в деле. Когда и где встретимся? Нужно все обсудить и подготовиться.
  - Завтра. Я позвоню тебе утром и скажу место. И, Павел... чтобы никто не знал.
  - Естественно. До связи, партнер.
  
  Никита положил трубку. Он подошел к окну и посмотрел на темнеющие горы. Он только что совершил предательство, вступив в сговор с человеком, в котором не был до конца уверен. Но у него не было другого выхода. Он запустил свой собственный, тайный план. Теперь он был не просто искателем. Он был заговорщиком.
  
  Глава 23
  
  Раннее утро было несколько прохладным и сыроватым. Туман, стелившийся по долинам, еще не успел рассеяться под лучами поднимающегося солнца, когда Никита выехал на своей "Тойоте" из Судака. В кармане его походной куртки лежал "Глок", холодный и тяжелый. Оружие, данное Артуром для "защиты", теперь было тайным козырем в его собственной, рискованной игре.
  
  Он ехал на встречу, которая могла стать либо прорывом, либо фатальной ошибкой. В голове звенела тишина после бессонной ночи, проведенной за изучением украденных фотографий карты. Каждая линия, каждый символ отпечатались в его памяти. Он мысленно прокручивал план: встретиться с Павлом, добраться до места, проверить его правдивость. Если Павел окажется тем, за кого себя выдает, они смогут опередить Артура. Если нет... Никита потрогал рукоятку пистолета. Он был готов ко всему.
  
  Место встречи он выбрал в стороне от оживленных трасс - старую, заброшенную автозаправку на выезде из города в сторону горного массива. Подъезжая, он издалека увидел одинокий автомобиль. Это был не новенький внедорожник, как он почему-то ожидал, а подержанный, но ухоженный внедорожник "Мицубиси-Паджеро" цвета хаки. Машина выглядела надежной и проходимой, идеально подходящей для бездорожья, и при этом не привлекала лишнего внимания. Павел стоял, прислонившись к капоту, и пил кофе из термоса. Увидев "Тойоту", он коротко помахал рукой.
  
  Никита припарковался рядом, заглушил двигатель и вышел. Утренний воздух был свеж и бодрил.
  
  - Точно не опоздал, - произнес Павел, его лицо освещала обычная спокойная улыбка. На нем была практичная походная одежда, никакого намека на городскую элегантность.
  
  - Я всегда пунктуален, - кивнул Никита, стараясь, чтобы голос не выдавал внутреннего напряжения. - Готов двигаться?
  
  - Вполне. Покажешь дорогу? - Павел бросил оценивающий взгляд на "Тойоту". - Твоя машина проедет? Дальше, я так понимаю, грунтовки начнутся.
  
  - Проедет, - уверенно сказал Никита. Он не зря выбрал этот путь, заранее изучив его на спутниковых снимках. - Едем за мной.
  
  Они выехали с заброшенной заправки и взяли курс на восток, в сторону нависавших над побережьем темно-синих гор. Первые километры пролетели в молчании. Никита вел машину, постоянно проверяя зеркала. Пейзаж за окном постепенно менялся: ухоженные виноградники и дачи сменялись редколесьем, а затем начался серпантин, уводящий вверх, в горы. Дорога становилась все уже и хуже, превратившись в ухабистую грунтовку, петляющую между заросшими кустарником склонами.
  
  Наконец, Никита свернул в едва заметный проселок, ведущий в гущу леса. Ветви деревьев хлестали по стеклам и кузову. Через несколько сот метров дорога уперлась в небольшой тупик - заросшую поляну, скрытую от посторонних глаз. Здесь они и остановились.
  
  Выйдя из машин, они оказались в полной тишине, нарушаемой лишь щебетом птиц и шелестом листьев. Воздух пах влажной землей, хвоей и дикими травами.
  
  - Ну что, приступим к экипировке, - деловито сказал Павел, открыв багажник "Паджеро".
  
  Никита наблюдал, как он превращается из обычного человека в спелеолога-профессионала. Павел скинул куртку и начал облачаться в облегающий, прорезиненный комбинезон темно-серого цвета, облепленный бесчисленными карманами и стропами разного размера. Затем он обул легчайшие, но, судя по всему, прочные пластиковые сапожки с рифленой подошвой. Следом на голову была водружена современная каска из прочного полимера, к которой спереди крепился мощный фонарь, а сзади свисала плотная пелерина, прикрывающая шею и затылок от сырости и осыпающейся породы. Последним штрихом стал широкий пояс из толстой воловьей кожи. Он буквально ломился от снаряжения: с одной стороны висел длинный, серповидный нож в ножнах, с другой - компактный топорик. Рядом болтались моток тонкого, но прочного троса с закрепленным на конце грузом, кусачки, пассатижи, датчик уровня углекислого газа. К пряжке пояса были пристегнуты два мощных фонаря марки "Мегалайт", а также небольшой, но сложный на вид прибор, отдаленно напоминающий глубиномер или сложный навигатор.
  
  Ряд с этим арсеналом экипировка Никиты выглядела более чем скромно. Он ограничился старой, прочной брезентовой курткой, своими походными ботинками и простой строительной каской с установленным на нее налобным фонариком. Он чувствовал себя голым и уязвимым, но иного выбора не было.
  
  - Готов? - спросил Павел, его голос из-под каски прозвучал немного приглушенно.
  
  - Да, - коротко бросил Никита, проверяя, надежно ли лежит "Глок" во внутреннем кармане куртки.
  
  - Тогда пошли. Веди.
  
  Никита достал телефон с фотографиями карты и, сверившись с ним, повел их вглубь леса, к подножию одного из скальных выходов. Вход в пещеру, отмеченный на карте дяди, был искусно скрыт. Небольшая расщелина, затянутая паутиной колючего ежевика и плюща, на первый взгляд казалась естественной нишей в скале. Но за густыми зарослями, как и указывал Константин Игоревич, зиял узкий, почти вертикальный лаз, уходивший в темноту.
  
  - Вот он, - сказал Никита, раздвигая ветки. Оттуда пахнуло холодом и сыростью.
  
  - Отлично, - Павел включил фонарь на каске, и мощный луч врезался в подземный мрак. - Я первый. Держись близко.
  
  Он ловко, как ящерица, протиснулся в отверстие и исчез в нем. Никита, сделав глубокий вдох, последовал за ним.
  
  Переход от яркого утреннего солнца к абсолютной, давящей тьме был ошеломляющим. Воздух стал густым, влажным и холодным. Пахло вековой пылью, мокрым камнем и чем-то еще - сладковатым и затхлым, запахом гниющей древесины и, возможно, летучих мышей. Фонари выхватывали из мрака низкий, неровный свод, покрытый каплями конденсата. Под ногами хрустел щебень.
  
  Первые метры они пробирались по узкому, опускающемуся вниз коридору. Павел двигался уверенно, его взгляд скользил по стенам, потолку, полу, считывая невидимые Никите знаки.
  
  - Осторожно, здесь скользко, - предупредил он, не оборачиваясь.
  
  Вскоре коридор расширился, превратившись в галерею высотой с человеческий рост. Стены здесь были обработаны - видны были следы кирок или долот. Это была уже не природная пещера, а рукотворная каменоломня.
  
  Павел остановился и поднял руку. Он снял с пояса тот самый незнакомый прибор. Он был размером с небольшой планшет, с антенной и небольшим экраном. Павел нажал несколько кнопок, и экран засветился тусклым зеленоватым светом. Он начал медленно поворачиваться на месте, держа прибор перед собой.
  
  - Что это? - не удержался Никита.
  
  - Навигатор, - коротко ответил Павел, не отрывая взгляда от экрана. - Специальный. Сканирует магнитные аномалии, структуру породы. Помогает определить местоположение в трех измерениях, даже под землей.
  
  Никита наблюдал, как на экране проступали контуры - схематичное изображение тоннелей, похожее на карту. Павел сверял показания прибора с чем-то в своей памяти.
  
  - Мы здесь, - он ткнул пальцем в точку на экране. - Идем правильно. Следующий поворот налево, в ответвление, которое на твоей карте обозначено пунктиром.
  
  Никита поразился. Он лишь смутно представлял их местоположение, ориентируясь по карте как по обычному плану. А Павел с его прибором определял его с такой точностью, будто у него в руках была не просто схема, а детальная трехмерная модель, привязанная к реальным координатам. Для такого уровня навигации нужна была не любительская зарисовка, даже сделанная рукой гения, а нечто гораздо более серьезное.
  
  - Откуда у тебя такая подробная карта? - прямо спросил Никита, его голос гулко отдался в каменных стенах. - И этот прибор... Это не любительское снаряжение.
  
  Павел на секунду замер, затем медленно повернулся к нему. Его лицо в отсветах экрана и фонарей казалось резким, почти суровым.
  
  - Ты прав, - сказал он после короткой паузы. Его голос утратил привычную легкость, став ровным и деловым. - Это не карта твоего дяди. Это более совершенная вещь. Данные, которые использует этот прибор, взяты из военных топографических систем.
  
  - Военных? - переспросил Никита, вспоминая армейское прошлое нового знакомого.
  
  - Именно, - Павел кивнул. - Украинской армии. Точнее, тех ее подразделений, что занимались инженерной разведкой и картографированием стратегических объектов. В свое время, до четырнадцатого года, была проведена масштабная программа по лазерному сканированию и составлению цифровых моделей рельефа всего Крыма, с особым вниманием к карстовым полостям и подземным коммуникациям. Военным это было нужно на случай... ну, ты понимаешь. На случай конфликта. Для размещения командных пунктов, складов, для прогнозирования возможных путей перемещения противника.
  
  Он сделал паузу, давая Никите осознать услышанное.
  
  - Мне эти данные достались... по наследству, можно сказать. От коллег. От тех, с кем я служил. Они рисковали, вывозя их. Теперь это знание - мой главный козырь. Карта твоего дяди - это ключ к легенде, к расшифровке. А мои данные - это точный план местности. Без одного другое бесполезно. Твой дядя искал иголку в стоге сена, зная лишь примерные очертания стога. А я знаю каждый уголок этого стога. Вместе мы можем найти иголку.
  
  Никита молчал, переваривая информацию. Карты украинской армии. Бывший спелеолог инженерных войск. Все сходилось, но это же означало, что Павел был не просто искателем приключений. Он был связан с очень серьезными структурами, пусть и бывшими. И его мотивы могли быть куда сложнее, чем просто жажда золота.
  
  - И кому ты сейчас служишь? - тихо спросил Никита.
  
  Павел усмехнулся, но в его глазах не было веселья.
  
  - Себе. Только себе, Никита. Как и ты. Армия осталась в прошлом. Теперь я вольный стрелок. А эти карты - мой пенсионный фонд. Доволен ответом?
  
  Никита не был доволен. Но он понимал, что большей откровенности сейчас ждать не стоит. Да она была и не нужна. Важно было то, что Павел подтвердил свою ценность. Его знания и технологии были реальными.
  
  - Доволен, - кивнул Никита. - Тогда не будем терять времени.
  
  - Согласен, - Павел снова стал деловитым. Он повернулся и двинулся дальше по тоннелю, его прибор исправно отслеживал их путь. - По карте твоего дяди, впереди должен быть спуск в нижний ярус. Там, если верить легенде, и находится "Зал Посвящения".
  
  Они шли еще около двадцати минут, преодолевая несколько ответвлений и спусков. Павел ни разу не ошибся, каждый раз выбирая верное направление, сверяясь то с прибором, то с описаниями, которые Никита зачитывал ему с телефона. Наконец, они вышли к обширному подземному залу. Его своды терялись в темноте, а в центре стояла массивная каменная глыба, напоминающая алтарь. На стенах были высечены странные, стертые временем барельефы - спирали, лабиринты, фигуры, похожие на стражей с копьями.
  
  - Вот он... - прошептал Павел, и в его голосе впервые прозвучало неподдельное волнение. Он направил луч фонаря на дальнюю стену. - Смотри.
  
  Никита посмотрел. В стене зиял черный провал - вход в еще один, более узкий тоннель. А у входа, на камне, была высечена та самая, знакомая ему по цилиндру и карте, спираль. Врата.
  
  - "Per ostium quod in oriente patet"... - повторил Павел слова из файла дяди. - Врата, открывающиеся на восток. Мы нашли их, Никита. Мы на пороге.
  
  Он посмотрел на Никиту, и в его глазах горел тот же азарт, что и у Иллариона с Маргаритой, но подкрепленный железной уверенностью профессионала. В этот момент Никита понял, что искомая цель совсем рядом. Они стояли на пороге тайны, которую его дядя искал всю жизнь. И теперь им предстояло сделать последний шаг - шаг в неизвестность, где их ждало либо величайшее открытие, либо смертельная опасность, скрывавшаяся в подземной тьме.
  
  Глава 24
  
  Воздух в подземном зале был неподвижным и тяжелым, словно выдохшимся за последние столетия. Мощные лучи фонарей Павла и Никиты, обычно такие уверенные, теперь метались по стенам, выхватывая из мрака лишь грубую, нетронутую веками каменную кладку. Спираль у входа в тоннель, так воодушевившая их всего час назад, оказалась всего лишь символом, высеченным в тупике.
  
  Павел, сняв каску, провел рукой по лицу, смахивая капли пота, смешанные с известковой пылью. Его лицо, обычно такое собранное, теперь выражало глубочайшую досаду и усталость.
  
  - Ничего, - произнес он, и его голос прозвучал глухо в замкнутом пространстве. - Абсолютно ничего. Сканер показывает сплошной монолит. Толщина породы - от трех до пяти метров. Ни полостей, ни пустот. Глубиномер не фиксирует никаких аномалий.
  
  Он с силой швырнул на каменный пол какой-то мелкий инструмент с пояса. Металлический лязг оглушительно прокатился под сводами, заставив Никиту вздрогнуть.
  
  - Может, не туда вошли? - без особой надежды предположил Никита. Его собственная эйфория сменилась тягостным чувством пустоты. Он ощущал себя обманутым. Карта, тайник, все эти шифры и легенды - все это привело их в каменный мешок.
  
  - Нет, - Павел покачал головой, его взгляд был мрачным. - Мы именно там, где должны быть. Координаты сошлись идеально. И сканирование местности подтверждает - это единственная полость в радиусе пятидесяти метров, соответствующая описанию "Зала Посвящения". Просто... просто здесь ничего нет. Никакого золота. Никакого тайника. Твой дядя, должно быть, ошибся. Или... или это была ловушка.
  
  Последние слова повисли в воздухе, густые и ядовитые. Ловушка. Мысль о том, что Константин Игоревич мог намеренно завести кого-то в тупик, показалась Никите дикой. Но что, если это была ловушка не от дяди, а от кого-то другого? От того, кто подменил карту? Но нет, он сам видел, как Илларион нашел ее в тайнике.
  
  - Значит, это миф, - тихо сказал Никита, ощущая горький привкус разочарования на языке. - Просто красивая сказка.
  
  Павел молча собрал свое снаряжение. Его движения, обычно такие точные и экономные, теперь были резкими, угловатыми. Он не смотрел на Никиту, его взгляд был устремлен вглубь темного тоннеля, что привел их сюда, как будто он пытался силой воли прожечь в камне проход к несуществующему сокровищу.
  
  Обратный путь казался бесконечным. Эйфория, дававшая крылья на подходе, сменилась свинцовой усталостью. Ноги были ватными, спина ныла от постоянной сгорбленности. Молчание между ними было тяжелым, напряженным. Каждый был погружен в свои мысли, в свое поражение.
  
  Когда они наконец выбрались на поверхность, их ослепило полуденное солнце. Воздух, напоенный ароматами нагретой хвои и полевых трав, показался им невероятно сладким и живительным после подземной затхлости. Они стояли, жмурясь, как кроты, и глубоко дышали, сбрасывая с себя оковы подземного мира. Их одежда была в пыли и грязи, лица испачканы, тела измотаны.
  
  - Итак, - Павел первым нарушил молчание, снимая прорезиненный комбинезон. Его голос был ровным, но безжизненным. - Тупик. В прямом и переносном смысле.
  
  Никита кивнул, с наслаждением ощущая тепло солнца на коже.
  
  - Да. Похоже, что так.
  
  Они молча погрузили снаряжение в багажник "Паджеро". Предстояла долгая и унылая дорога назад, к машинам.
  
  - Что будешь делать? - спросил Павел, уже сидя за рулем.
  
  Никита, стоя у своей "Тойоты", пожал плечами. Вариантов было не много.
  
  - Вернусь к архиву. Может, мы что-то упустили. Может, есть другой ключ. - Он сделал паузу и посмотрел на Павла. - Если я найду что-то новое... я свяжусь с тобой.
  
  Павел слабо улыбнулся. Это была улыбка человека, который уже не верит в чудеса, но из вежливости соглашается с правилами игры.
  
  - Конечно. Я буду на связи. - Он завел двигатель. - И, Никита... будь осторожен. Твои "партнеры" из той же оперы, что и Крутов. Просто в более дорогих костюмах.
  
  Он развернулся и медленно поехал по ухабистой дороге, скрывшись за поворотом. Никита остался один на поляне, с чувством полного провала и горькой иронии. Он пошел против Артура, рискнул всем, и все ради чего? Ради пустой пещеры.
  
  Дорога домой заняла больше часа. Мысли путались, перескакивая с разочарования от неудачи на тревожное предупреждение Павла. Он подъехал к своему дому, все еще погруженный в эти напряженные размышления, и с удивлением увидел у калитки темный внедорожник Артура. За рулем сидел один из охранников, вроде тот, встречавший его на катере, с каменным лицом, уставленным в лобовое стекло.
  
  Никита припарковался и вышел. Охранник молча кивнул ему, давая понять, что все спокойно. Сердце Никиты учащенно забилось. Что случилось? Почему он здесь?
  
  Он вошел во двор и увидел Маргариту. Она сидела на крыльце под раскидистой яблоней, ее светлые волосы были распущены и золотились на солнце. На ней были простые светлые джинсики и черная маечка, делавшие ее моложе и беззащитнее. Рядом на земле стояла ее дорогая кожаная сумка и папка с бумагами.
  
  Увидев его, она подняла голову и улыбнулась. Улыбка была теплой, но в ее глазах читалась усталость.
  
  - Никита! Я уже начала волноваться.
  
  - Маргарита, - он подошел ближе, стараясь скрыть свое удивление и внутреннюю тревогу. - Что случилось? Почему ты одна?
  
  - Все в порядке, - она махнула рукой. - Папа и Илларион уехали в Симферополь, срочные дела по легализации одной партии... ну, ты понимаешь. А мне стало скучно одной на даче, да и работа не ждет. Попросила Эдгара подбросить меня сюда. Не против?
  
  - Нет, конечно, - Никита покачал головой, доставая ключи из сумки. - Заходи.
  
  - Когда закончим с этим делом, - сказала Маргарита, как бы отвечая на его немой вопрос, - надо будет большую часть отнести в кладовую.
  
  Она выглядела иначе, чем в кабаке "У Ашота". Не было ни вульгарного блеска, ни наигранной взрослости. Была просто уставшая, милая девушка. И это сбивало Никиту с толку.
  
  Они принялись за работу. Маргарита была сосредоточена и деловита. Она разложила на столе несколько полевых дневников дяди Кости и предложила искать любые упоминания о процессе создания карты, о возможных черновиках, о других, менее значимых схемах.
  
  - Возможно, основная карта - лишь часть головоломки, - рассуждала она, ее тонкие пальцы быстро листали пожелтевшие страницы. - А другие детали разбросаны по разным записям. Так часто бывает у исследователей-одиночек.
  
  Никита согласился. Он старался не смотреть на нее слишком пристально, боясь выдать свои мысли. Они работали несколько часов, почти не разговаривая. Солнце за окном медленно клонилось к закату, заливая комнату теплым оранжевым светом. В воздухе витала тишина, нарушаемая лишь шелестом бумаги и мерным тиканьем старых часов на полке.
  
  Постепенно напряжение дня начало отпускать Никиту. Присутствие Маргариты, ее спокойная сосредоточенность, обыденность момента - все это действовало умиротворяюще. Он украдкой наблюдал за ней. Как она, нахмурившись, водила пальцем по строчкам, как откидывала со лба прядь волос, как что-то бормотала себе под нос, пытаясь расшифровать почерк его дяди.
  
  Когда совсем стемнело, Никита встал, чтобы включить свет.
  
  - Может, сделаем перерыв? - предложил он. - Я могу что-нибудь приготовить.
  
  Маргарита подняла на него глаза и улыбнулась. Эта улыбка была другой - не деловой, не усталой, а какой-то смущенно-заинтересованной.
  
  - Давай. Я помогу.
  
  Они вместе готовили ужин на старой печке - простую яичницу с колбасой и чай. Было что-то невероятно домашнее и интимное в этом процессе. В их случайных прикосновениях у раковины, в молчаливом понимании, кто что делает. Никита ловил на себе ее взгляд и видел в нем не расчет, а любопытство и что-то еще, что заставляло его сердце биться чаще.
  
  После ужина они сидели за столом, допивая чай. Разговор как-то сам собой перетек от архива и карт на отвлеченные темы. Маргарита рассказывала об университете, о своих подругах, о том, как в детстве мечтала стать археологом, как первый раз приехала в Крым на раскопки. И в этих рассказах не было ни капли фальши. Она говорила о простых вещах - о первом найденном черепке, о запахе костра в поле, о том, как здорово после долгого дня на жаре выпить холодной воды.
  
  Никита слушал и понимал, что видит ее, возможно, впервые. Не дочь Артура, не соучастницу афер, а просто девушку по имени Маргарита. Красивую, умную, увлеченную и одинокую в своем мире.
  
  - Знаешь, - сказала она вдруг, глядя на него поверх кружки, - а ты совсем не такой, как я думала.
  
  - А какой ты меня представляла? - спросил он, улыбаясь.
  
  - Ну... угрюмым. Злым. Отчужденным морским волком, которого ничего не интересует, кроме своего прошлого.
  
  - А я разве не такой? - он попытался пошутить, но получилось не очень.
  
  - Нет, - ее взгляд стал серьезным. - Ты... другой. Ты слушаешь. И ты видишь. Большинство людей смотрят, но не видят.
  
  Она отодвинула кружку и встала. Подошла к нему. Ее движение было плавным и уверенным. Она остановилась так близко, что он почувствовал легкий, едва уловимый аромат ее духов - жасмин и что-то еще, свежее, как морской бриз.
  
  - Я устала сегодня от бумаг, Никита, - прошептала она. - Я устала от всего этого. От тайн, от поисков, от постоянной игры.
  
  Она положила ладонь ему на грудь. Через тонкую ткань футболки он почувствовал тепло ее руки.
  
  - Дай мне сегодня просто забыть. Просто побыть не дочерью Артура, а просто женщиной. С тобой.
  
  Ее глаза смотрели на него прямо, без стеснения, без игры. В них была просьба и обещание. И Никита, чьи собственные нервы были натянуты до предела, чье тело еще помнило усталость от пещеры и горечь разочарования, не смог устоять. Он не хотел устоять.
  
  Он не сказал ни слова. Он просто обнял ее, прижал к себе и почувствовал, как ее тело откликается ему - гибкое, теплое, живое. Их поцелуй был не стремительным и жадным, а медленным, исследующим, полным невысказанных вопросов и таких же безмолвных ответов.
  
  Он поднял ее на руки - она была удивительно легкой - и понес в спальню. Комната была погружена в полумрак, освещенная лишь полоской света из-за двери. Он положил ее на свою простую, походную кровать. Скрип пружин прозвучал оглушительно громко в ночной тишине.
  
  Они раздевали друг друга не торопясь, с какой-то почти ритуальной торжественностью. Лунный свет, пробивавшийся сквозь занавеску, выхватывал из темноты бледные линии ее тела, изгиб шеи, упругое бедро. Ее кожа была прохладной и шелковистой под его пальцами. Она помогала ему, ее руки скользили по его спине, снимая футболку, расстегивая ремень, и каждый раз ее прикосновение оставляло на его коже легкий, обжигающий след.
  
  Не было ни стыда, ни неуверенности. Было только нарастающее, всепоглощающее желание, необходимость ощутить другую плоть, другую жизнь, забыться в физическом контакте, стерев все мысли, все подозрения, весь внешний мир.
  
  Он вошел в нее глубоко и медленно. Она выгнулась навстречу, тихо вскрикнув, и ее ноги обвили его талию. Ее пальцы впились в его плечи, оставляя на коже следы. Их движения были сначала нежными, почти робкими, но очень скоро ритм ускорился, стал более настойчивым, животным. Постель скрипела и билась о стену, их дыхание сплелось в единый, прерывистый стон. Никита закрыл глаза, погружаясь в ощущения - в тепло и влагу ее тела, в шепот ее волос у его лица, в соленый вкус ее кожи на его губах.
  
  Он смотрел на ее лицо, искаженное наслаждением. Глаза были закрыты, губы приоткрыты. Она была прекрасна в этот момент - абсолютно искренняя, абсолютно отданная чувству. И в этот миг он почти поверил, что все остальное - ложь, игра, притворство.
  
  Он чувствовал, как нарастает напряжение внизу живота, волна за волной. Она тоже была близка, ее тело сжалось вокруг него, ее стоны стали громче, отчаяннее. И когда пик наконец наступил, это было подобно взрыву - ослепляющему, стирающему все вокруг. Он услышал ее сдавленный крик, почувствовал, как ее ноги судорожно сжимаются, и сам потерял контроль, изливаясь в нее с долгим, хриплым стоном.
  
  Они лежали, тяжело дыша, оба покрытые испариной, их сердца отчаянно стучали, постепенно возвращаясь к нормальному ритму. Никита лежал на спине, чувствуя, как последние спазмы удовольствия пробегают по его телу. Маргарита прижалась к нему боком, положив голову ему на плечо. Ее рука лежала на его груди, пальцы слегка перебирали волосы.
  
  Он чувствовал странную смесь опустошения и умиротворения. Физическая близость была потрясающей, но в глубине души шевелился червь сомнения. Он смотрел в потолок, на котором играли лунные тени, и пытался отогнать эти мысли. Просто насладиться моментом.
  
  Маргарита вздохнула, ее дыхание было теплым на его коже.
  
  - Боже, - прошептала она сонно. - Это было... неожиданно.
  
  - В хорошем смысле? - тихо спросил он.
  
  - В самом лучшем, - она повернула голову и поцеловала его в плечо. - Я давно не чувствовала себя такой... живой.
  
  Они полежали в тишине еще несколько минут. Никита уже почти начал дремать, убаюканный теплом ее тела и наступившим после страсти спокойствием. И вот тогда, в этом состоянии полусна, полной расслабленности, Маргарита сказала это. Сказала так, будто делилась милым, забавным воспоминанием.
  
  - Знаешь, - ее голос был томным, ленивым, - а Константин Игоревич, когда сильно волновался или спорил о чем-то, забавно картавил. Вместо "д" у него получалось "ф". "Феньги", "феньги" вместо "деньги"... Это было так мило и смешно.
  
  Она мягко рассмеялась, прижимаясь к нему еще теснее.
  
  А Никита замер. Его тело внезапно оцепенело. Сон как рукой сняло. Он лежал, уставившись в потолок, и ее слова эхом отдавались в его голове.
  
  "...когда сильно волновался или спорил..."
  
  "...вместо "д" у него получалось "ф"..."
  
  Вихри подозрения снова вскружили его мысли. Он вспомнил их первую встречу, здесь же, на даче. Яркий солнечный свет, ее слова: "Мы с вашим дядей только переписывались. К сожалению, лично познакомиться не довелось".
  
  Только переписывались.
  
  Но как можно узнать о таком мелком, сугубо личном дефекте речи человека, с которым ты только переписывался? По переписке это невозможно. Это можно узнать, только слыша его голос. Видя его живым. Наблюдая за ним в моменты волнения или спора.
  
  Значит, она лгала. Она знала его дядю лично. Очень хорошо знала.
  
  И если она солгала об этом, то что еще из ее слов была ложью? Ее история о работе официанткой? Ее "случайное" появление в его жизни? Ее роль невинной дочери, втянутой в дела отца?
  
  Никита лежал неподвижно, боясь пошевелиться, боясь, что она почувствует мгновенное напряжение его мышц. Он смотрел на ее расслабленную руку на своей груди. Всего несколько секунд назад эта рука вызывала в нем страсть и нежность. Теперь она казалась ему лапой хищника, притворившегося ручным.
  
  Маргарита тихо вздохнула, ее дыхание стало ровным и глубоким. Она засыпала, абсолютно довольная и безмятежная, не подозревая, что одной небрежной фразой разрушила хрупкое доверие, которое только начало зарождаться.
  
  А Никита лежал с открытыми глазами, глядя в темноту. Приключение продолжалось. Но правила игры снова изменились. И на этот раз опасность притаилась не в подземной тьме, а рядом с ним, в его собственной постели.
  
  Глава 25
  
  Утренний свет, мягкий и золотистый, заливал спальню, рисуя на полу длинные полосы. Птицы за окном устроили оглушительный концерт, возвещая о новом дне. Никита проснулся с ощущением водоворота мыслей в голове, который обрушился на него, едва он пришел в сознание. Память о вчерашней ночи была свежа и ярка - и страсть, и неожиданное открытие, последовавшее за ней.
  
  Он лежал на спине и чувствовал тепло тела Маргариты рядом. Она спала, повернувшись к нему лицом, ее светлые волосы растрепались на подушке, губы были слегка приоткрыты. В утренних лучах она выглядела невинно и беззащитно, словно та подозрительная фраза о картавости дяди Кости не слетела с этих самых губ. Никита наблюдал за ней, и внутри него бушевала буря. Недоверие, выработанное последними событиями, боролось с физическим воспоминанием о ее теле, с остатками той ненаигранной нежности, что он почувствовал к ней вчера вечером. Но сейчас это была не нежность, а холодная, расчетливая осторожность охотника, притворявшегося спящим, чтобы не спугнуть добычу.
  
  Он заставил себя улыбнуться, когда ее глаза медленно открылись. Они были еще затуманены сном, карие и чистые.
  
  - Доброе утро, - произнес он, и его голос прозвучал на удивление естественно, немного хрипло от сна.
  
  Маргарита потянулась, как котенок, и ее лицо озарила счастливая, немного смущенная улыбка.
  
  - Доброе... - ее голос был хрипловатым. - Как спалось?
  
  - Лучше некуда, - солгал Никита, приподнимаясь на локте. Он наклонился и поцеловал ее в лоб, делая вид, что это самый естественный жест в мире. Его губы коснулись ее кожи, и он почувствовал, что он не совсем искренен. Он целовал маску. Красивую, теплую, но маску.
  
  Она что-то нежно прошептала в ответ и прижалась к нему. Они полежали так несколько минут, погруженные в тишину, которую каждый из них наполнял своими мыслями. Потом Никита поднялся.
  
  - Сделаю кофе. Ты как, черный? С сахаром?
  
  - С сахаром, да, - кинула она ему вслед, закутываясь в одеяло и наблюдая за ним с томной улыбкой.
  
  На кухне, стоя у печки и готовя заварной кофе в старой турке, Никита чувствовал себя не в своей тарелке. Он пытался упорядочить полученную информацию, сделать новые выводы. Тем не менее он старался вести себя так, как будто ничего не произошло. Как будто не было никаких новых откровений. Он слышал, как Маргарита пошла мыться. Хорошо. У него будет немного времени без ее пристального внимания.
  
  Он облокотился о столешницу и закрыл глаза, пытаясь обработать полученные сведения. "Она знала дядю. Лично. Она лгала с самого начала". Зачем? Чтобы вызвать у него доверие? Сыграть на том, что она такая же "жертва" обстоятельств, не связанная с прошлым Константина Игоревича? Это была тонкая, продуманная игра. И он в нее поверил. Он позволил ей подойти так близко, что теперь она спала в его постели.
  
  Шум воды прекратился. Никита глубоко вздохнул, расправил плечи и снова надел маску спокойного, довольного жизнью мужчины. Он разлил кофе по двум кружкам, как раз когда Маргарита вышла из ванной. На ней была только его большая футболка, доходившая ей до середины бедер. Ее влажные волосы были собраны в небрежный пучок. Она выглядела потрясающе естественно и по- домашнему.
  
  - О, пахнет чудесно! - она подошла, взяла свою кружку и сделала небольшой глоток. - Ммм, какой крепкий. То, что нужно.
  
  Они сели за кухонный стол. Солнечный луч падал прямо на Маргариту, освещая ее и делая почти нереальной. Они разговаривали о пустяках - о погоде, о том, как громко пели птицы, о планах на день. Никита шутил, она смеялась. Это была идиллия, но с фальшивым наполнителем. Никита непринужденно поддерживал разговор, раздумывая о своем.
  
  Примерно через час послышался звук подъезжающей машины. Никита выглянул в окно и увидел знакомую серую "Дэу Нексия". Приехал Илларион. Водитель подъехал аккуратно, почти к самому крыльцу.
  
  - Илларион уже здесь, - сообщил Никита Маргарите.
  
  - О, отлично! - она обрадовалась, как ребенок. - Наверное, с новостями.
  
  Они вышли на крыльцо. Илларион уже выходил из машины. Он был, как всегда, безупречен в светлых льняных брюках и темно-синей рубашке с закатанными до локтей рукавами. На его лице играла легкая, привычная полуулыбка, но Никита, уже наученный опытом личного общения, сразу заметил тень озабоченности в его глазах.
  
  - Доброе утро, пташки, - произнес Илларион, поднимаясь по ступенькам. Его взгляд скользнул по Маргарите в мужской футболке, по их кружкам, по всей этой картине домашнего уюта, но ни один мускул не дрогнул на его лице. - Надеюсь, я не помешал?
  
  - Ни капли, - улыбнулась Маргарита. - Кофе еще есть.
  
  - Благодарю, я не откажусь.
  
  Они прошли в дом. Илларион занял свое обычное место за столом, отодвинув стопку бумаг. Он сидел с прямой спиной, его осанка выдавала в нем человека, привыкшего к лучшему.
  
  - Ну что, как продвигается разбор архива? - вежливо поинтересовался он, пока Маргарита наливала ему кофе.
  
  - Медленно, - ответил Никита. - Пока ничего нового. Сплошные тупики.
  
  - Тупики - это неизбежная часть любого исследования, - философски заметил Илларион, делая небольшой глоток. - Главное - не терять настойчивости. Кстати, у меня для вас новости. Две. Одна, скажем так, весьма обнадеживающая. Другая... не очень.
  
  Никита почувствовал, как у него внутри все сжалось. Он поставил свою кружку на стол, стараясь, чтобы рука не дрогнула.
  
  - Начну с хорошей, - Илларион достал из кармана брюк свой тонкий смартфон. - Наш друг Гамаил, кажется, исчерпал лимит своей неуязвимости.
  
  Он провел пальцем по экрану, нашел что-то и протянул телефон Никите. Маргарита тут же подошла и заглянула через его плечо.
  
  На экране был записанный сюжет новостей одного из федеральных каналов. Диктор за кадром говорил о задержании группы опасных преступников, занимавшихся грабежами и вымогательством. Кадры, снятые с телефона или камер наблюдения, были немного подрагивавшими, но достаточно четкими. Они показывали спецоперацию где-то на окраине города. Мужчин в черной форме с надписями "СОБР" выводили из какого-то склада и упаковывали в микроавтобусы.
  
  И вот, на одном из кадров, крупным планом мелькнуло знакомое лицо. Анатолий Крутов. Его лицо было бледным и осунувшимся, на лбу и скуле виднелись темные, свежие шрамы и синяки - последствия взрыва в каменоломнях. Он сильно хромал, волоча левую ногу, и двое рослых бойцов буквально тащили его под руки. Его взгляд, всегда такой холодный и уверенный, теперь был пустым и потухшим. Он напоминал раненого зверя, попавшего в капкан. Диктор упомянул, что задержанные подозреваются в незаконном обороте оружия и боеприпасов.
  
  - Видимо, после нашей встречи в каменоломнях он потерял бдительность, - прокомментировал Илларион, забирая телефон. - Его люди начали активно скупать оружие, чтобы восстановить силы, и вышли на оперативников. Типичная история. Жадность и глупость.
  
  Маргарита выдохнула с облегчением.
  
  - Наконец-то! Значит, с этой стороны нам больше ничего не угрожает?
  
  - Похоже, что так, - кивнул Илларион. - По крайней мере, на какое-то время. Пока он будет разбираться со следствием, мы можем работать спокойно.
  
  Никита смотрел на экран, где только что был Крутов, и не чувствовал ни радости, ни облегчения. Было какое-то странное опустошение. Этот человек, этот "Гамаил", был воплощением прямой, грубой угрозы. Он нападал, его можно было бить. Теперь эта угроза была нейтрализована, но Никита понимал, что настоящая опасность никогда не ходила в балаклаве и не стреляла из автомата. Она сидела рядом с ним, пила его кофе и притворялась милой и беззащитной. Или приезжала в гости в безупречных льняных брюках.
  
  - А вторая новость? - спросил Никита, его голос прозвучал чуть резче, чем он планировал.
  
  Илларион отпил кофе, поставил кружку и посмотрел на них обоих. Его полуулыбка исчезла. Лицо стало серьезным, почти суровым.
  
  - Вторая новость касается Петра, - произнес он, и в воздухе повисла тяжелая пауза.
  
  - Петра? - переспросила Маргарита, ее брови поползли вверх. - Что с ним? Он же в Питере.
  
  - Именно, - Илларион тяжело вздохнул. - Вчера вечером он был задержан. Федеральной таможенной службой. При попытке вывоза... культурных ценностей. В Финляндию.
  
  Никита почувствовал, как пол уходит у него из-под ног. Он инстинктивно вцепился в подлокотники кресла. Петр. Каменный, надежный Петр, его единственный, как ему казалось, союзник в этом деле. Арестован.
  
  - Что? - выдохнула Маргарита, по ее лицу пробежало заметное облачко. - Но... как? Он же профессионал! Он все всегда проверял по десять раз!
  
  - Видимо, кто-то его подставил, - холодно констатировал Илларион. - Или просто не повезло. Выбрали не тот рейс, попался на глаза слишком бдительному инспектору... Неважно. Факт в том, что он сейчас в изоляторе временного содержания. И ему инкриминируют контрабанду в крупном размере. Это, конечно, серьезно.
  
  Никита сидел, не в силах вымолвить ни слова. Его мозг отказывался воспринимать информацию. Петр за решеткой. Человек, который обещал помочь "разобраться" с делом Иллариона. Человек, с кем можно было посоветоваться, кто был хоть какой-то опорой. Теперь и его не было. Никита оставался совершенно один в игре, созданной Артуром и его людьми, с Маргаритой, чья роль в этой игре становилась все более непонятной.
  
  Он видел, как Маргарита смотрит на него с искренним, как ему показалось, сожалением. Возможно, она и правда боялась за Петра. Или боялась последствий для бизнеса отца.
  
  - Что же теперь делать? - спросила она, обращаясь к Иллариону.
  
  - Что делает Артур в таких ситуациях? - Илларион развел руками, и в его жесте была театральная безысходность. - Он решает проблему. Есть процедуры. Нужны связи. И, что неизбежно, нужны деньги. Немало денег.
  
  Он посмотрел прямо на Никиту.
  
  - Чтобы вытащить Петра из этой ямы, чтобы его хотя бы отпустили под подписку о невыезде, пока будет идти следствие, потребуются немалые суммы. Придется заносить, безусловно... нужным людям. В ФСБ, в прокуратуру, в полицию. Артур уже ведет кое-какие переговоры. Но резервы, которые мы обычно используем для операционных расходов, для легализации... их не хватит.
  
  Никита молчал, чувствуя, что главная информация будет впереди.
  
  - Значит, - продолжил Илларион, его бархатный голос стал тише, но от этого еще весомее, - придется обратиться к... "золотому фонду" фирмы. К тем деньгам, что отложены на черный день. На экстренные случаи. И этот случай, несомненно, экстренный.
  
  "Золотой фонд". Никита сразу понял, о чем речь. О том самом дипломате, набитом валютой, который он видел у Маргариты. О всем том капитале, что они заработали на продаже артефактов.
  
  - Папа согласен? - тихо спросила Маргарита.
  
  - Он не просто согласен, он настаивает, - ответил Илларион. - Петр - член нашей команды. Безусловно, мы должны его вытащить. Здесь нет никаких сомнений.
  
  Он снова перевел взгляд на Никиту, изучающий, оценивающий.
  
  - Это ударит по нашим общим интересам, Никита. По тем деньгам, что и тебе причитаются ежемесячно. Но я надеюсь, ты понимаешь необходимость этого шага.
  
  Никита понимал. Он понимал слишком хорошо. Это был не просто вопрос спасения Петра. Это был тест на лояльность. Согласиться - значит окончательно вписать себя в эту преступную схему, признать себя частью их организации. Отказаться - значит, его будут расценивать, как врага. Врага, у которого только что убрали единственного союзника в лице Петра.
  
  Он сделал глубокий вдох, заставляя себя выпрямить спину. Он не мог показать им свою слабость, свой шок, свое смятение.
  
  - Я понимаю, - его голос прозвучал ровно и спокойно, и он сам поразился этой внешней невозмутимости. - Петр... он был всегда ко мне честен. Если ему нужна помощь, я не против.
  
  Илларион кивнул, и на его лице вновь появилось подобие улыбки, на этот раз одобрительной.
  
  - Я был уверен, что ты проявишь благоразумие. Артур будет тронут.
  
  Маргарита подошла к Никите и взяла его руку. Ее пальцы были холодными.
  
  - Спасибо, Никита, - прошептала она. - Это наше общее дело. Всех вместе.
  
  Он посмотрел на ее руку, лежащую на его, и снова ощутил тот же укол подозрительности, что и ночью. Вместе. Какая ирония.
  
  Илларион поднялся.
  
  - Мне нужно ехать. Координировать действия с Артуром. Вы пока продолжайте работу. - Он бросил взгляд на заваленный бумагами стол. - Возможно, именно сейчас, когда одна угроза миновала, а другая... временно нейтрализована, удача улыбнется нам, и мы найдем то, что ищем. Учитывая рыночную стоимость спрятанного золота, мы вполне можем стать миллионерами.
  
  Он попрощался и вышел. Вскоре послышался звук его отъезжающего автомобиля.
  
  Никита пожал руку Иллариону и теперь стоял посреди комнаты, ощущая себя абсолютно опустошенным. Крутов в тюрьме. Петр в тюрьме. Его союз с загадочным Павлом, зашедший в тупик. И эти поиски призрачного клада, под неустанным присмотром приближенных Артура.
  
  Маргарита все еще держала его за руку.
  
  - Какой безумный день, - вздохнула она, прижимаясь к нему. - Сначала хорошая новость, а потом такая...
  
  Она смотрела на него большими, полными доверия глазами. И в этот момент Никита понял, что его единственное оружие, его самый лучший шанс - это продолжать играть. Играть лучше их всех. Притворяться простаком, влюбленным парнем, верным напарником. Он должен был заставить их поверить, что он надежный помощник Артура и полностью под их контролем.
  
  Он обнял ее, притянул к себе и поцеловал в макушку.
  
  - Все будет хорошо, - сказал он, глядя куда-то поверх ее головы, в солнечное окно, за которым лежал обычный, ничего не подозревающий мир. - Мы справимся. Вместе.
  
  Глава 26
  
  Последующие дни для Никиты прошли в странном, двойственном ритме. Снаружи он был образцом сотрудничества: усердно работал с архивом, мило общался с Маргаритой, когда та появлялась, и кивал на мудрые, хотя и все более фантастические, умозаключения Иллариона. Но внутри него бушевала буря. Арест Петра и открытие, что Маргарита лгала о знакомстве с дядей, заставляло его быть настороже, хоть и не подавая виду.
  
  Мысль о таинственном "Саше" не давала ему покоя. Это была единственная ниточка, ведущая в прошлое, к последним дням дяди Кости. Если он найдет этого человека, он, возможно, поймет, что на самом деле искал его дядя и почему он умер.
  
  Поэтому, прикидываясь, что просто едет за продуктами или в спортзал, Никита начал свое небольшое расследование. Он объехал окрестности, порасспрашивал немногочисленных местных жителей, в основном пенсионеров, сидевших на лавочках у своих домов. Реакция была одинаковой: пожимание плечами, недоуменное бормотание. Никто не помнил никакого "Сашу" с густыми волосами и в очках. Константин Игоревич был известен как чудак-отшельник, и то, что к нему кто-то приходил, не вызывало удивления, но и не фиксировалось в памяти.
  
  Разочарование начало подкрадываться к Никите. Может, Володя что-то перепутал? Или этот "Саша" был настолько призрачен, что умел не оставлять следов?
  
  Однажды после полудня, исчерпав все другие варианты, Никита заехал в небольшой магазинчик "Продукты" неподалеку от автобусной остановки, соединявшей их поселок с Судаком. Магазин был тесным и душным, пахло колбасой, хлебом и дешевым освежителем воздуха. За прилавком сидел полный мужчина лет пятидесяти с уставшим лицом и жидкими волосами, зализанными на лысеющую макушку. Он смотрел по маленькому телевизору очередную мыльную оперу.
  
  Никита купил бутылку воды и, расплачиваясь, по отработанной схеме спросил:
  - Извините, а вы не припоминаете парня, который мог тут появляться? Молодой, с густыми черными волосами, как у рок-музыкантов, и в темных очках. Мог приходить с моим дядей, Константином Игоревичем. Он у меня велосипедный насос с манометром брал, и не торопится возвращать.
  
  Продавец, не отрывая взгляда от телевизора, мотнул головой. Никита уже хотел развернуться и уйти, но тут мужчина внезапно оторвался от экрана и посмотрел на него.
  - С волосами, говоришь? Густыми-густыми?
  - Да, - в Никите вспыхнула искра надежды. - Как грива.
  - И в очках, да... Темных. - Продавец почесал щетинистый подбородок. - А, вспомнил! Такой был. Не парень даже, а похоже, пацан. Лет восемнадцати, не больше. Худой. А волосы - да, как у рок-музыкантов семидесятых. Помните группу "Лед Зеппелин"?
  
  Никита кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Вот он, шанс.
  - Он был с моим дядей?
  - Ну возможно, в общем, с мужиком одним. Тот был намного старше. Солидный такой, в очках, с бородкой. А вот этот пацан... странный был немножко. Молчаливый. - Продавец явно вошел во вкус, получив благодарного слушателя. - Зашли, купили... вина пару бутылок, "Кагор", если не путаю. Хлеб белый, сыр, колбасу... ну, обычную закусь. И конфет каких-то, шоколадных. Я тогда еще подумал - видно, на пикник собрались. И настроение у них было отменное! Смеялись, шутили. Старший, тот, что с бородкой, что-то рассказывал, а молодой слушал, улыбался. По-дружески, знаете.
  - А дальше что? - тихо спросил Никита.
  - Старший был в ударе! - продавец оживился. - Такой оживленный, веселый. Шутил что-то, улыбался. Говорит: "У нас, говорит, сегодня маленький праздник". Ну, я не вникал. Расплатились, пошли. А этот пацан, с волосами, так ничего и не сказал, стоял, в пол смотрел.
  
  "Праздник". Фраза отозвалась в Никите гулким эхом. Они что-то нашли? Или как раз собирались искать? И этот "праздник" был в тот самый день, когда дядя ушел в горы и не вернулся?
  - Слушайте, а вы не помните, когда это было? Примерно? - Никита старался не выдать свое волнение.
  - Когда-же... - продавец задумался, его взгляд снова уплыл к телевизору, а затем вернулся к Никите. - А ведь помню! Как раз в тот день с утра тут была инспекция из санэпидемстанции. Бедокурили тут, проверяли сроки годности. Весь день был испорчен. А они под вечер зашли, как раз когда я вздохнул спокойно. Так что дата точная - двадцать пятое июня.
  
  Двадцать пятое июня. Никита задумался. Он помнил эту дату. Он читал отчет о смерти дяди. Константина Игоревича нашли в горах двадцать восьмого июня вечером. А вечером двадцать пятого он был здесь, с таинственным "Сашей", покупал вино и закуску для "праздника" и был в прекрасном настроении. Значит, в тот день они были вместе. Возможно, они что-то праздновали. А затем дядя погиб. Что случилось дальше? Куда исчез "Саша"?
  
  - Спасибо вам огромное, - с усилием произнес Никита, чувствуя, как его колотит от эмоций. - Вы мне очень помогли.
  - Не за что, - продавец уже снова уставился в телевизор. - Насос ценная вещь.
  
  Никита вышел из магазина и прислонился к горячему борту своей "Тойоты". Он размышлял. Он получил подтверждение. "Саша" существовал. И он был последним, кто видел дядю Костю живым и невредимым. Теперь нужно было понять, кто он и где его искать.
  
  Никита не спеша поехал домой, погруженный в свои мысли. Он не заметил, как пролетело время. Его размышления прервал звук подъезжающего автомобиля. Подкатил тот самый темный внедорожник Артура. Из него вышли Маргарита и Илларион.
  
  Маргарита выглядела возбужденной, ее глаза сияли. Даже Илларион, обычно такой сдержанный, не мог скрыть легкой, торжествующей улыбки.
  
  Никита заставил себя улыбнуться в ответ и вышел им навстречу, снова надевая привычную маску.
  
  - Никита! - Маргарита поднялась по ступенькам. Она была в тканевых лосинах и футболке, выглядела свежо и беззаботно. - Мы привезли тебе отличные новости!
  
  Илларион вышел следом, неся свой изящный кожаный портфель. На его лице сияла торжествующая улыбка, которую он даже не пытался скрыть.
  
  - Действительно, мы, кажется, на пороге величайшего открытия, мой друг, - произнес он, и его бархатный голос звенел от возбуждения.
  
  Они прошли в дом. Илларион, не теряя ни секунды, распахнул портфель на столе, отодвинув стопки книг.
  - Мы провели детальный лингвистический и семиотический анализ текстов на бронзовом цилиндре, - начал он, его глаза горели фанатичным блеском. - И я, должен признаться, был слеп. Мы все были слепы!
  
  Он достал несколько распечаток с увеличенными изображениями сторон цилиндра и своими пометками.
  - Мы подходили к этому как к единому целому. Как к некоему заклинанию или инструкции. Но это ошибка! - Он ударил пальцем по распечатке. - Это два отдельных текста! Предназначенные для двух разных мест!
  
  Никита и Маргарита переглянулись. Она смотрела на Иллариона с обожанием и жадным интересом.
  - Каких мест? - спросил Никита, стараясь звучать заинтересованно.
  
  - Текст на этой стороне, - Илларион указал на знакомые Никите спиралевидные письмена, - должен быть произнесен здесь. В нашем мире. В конкретной точке, отмеченной на карте твоего дяди. Я уверен, это та самая пещера со спиралью, что мы ищем.
  
  - А для чего? - не удержалась Маргарита.
  - Это ключ, моя дорогая! Ключ, отпирающий дверь! - Илларион говорил с жаром проповедника. - Это не метафора. Согласно нашим реконструкциям культа, который исповедовали те самые генуэзские мистики, они верили в существование параллельных миров, тоннелей между реальностями. Золото было не просто спрятано. Оно было перенесено. В другое место. В иную реальность, соседствующую с нашей.
  
  Никита слушал, и ему становилось не по себе. От пламенной веры Иллариона веяло чем-то ненормальным. Это уже не было просто аллегорией или красивой легендой. Он, казалось, верил в это буквально.
  
  - И что, произнесешь слова - и откроется портал? - скептически спросил Никита.
  
  - Почему бы и нет? - парировал Илларион, ни капли не смущаясь. - Энергия звука, резонанс, вибрация, привязанная к сакральному месту силы... древние знали толк в таких вещах больше, чем мы с нашим рациональным мышлением. Но это лишь первая часть. - Он перевернул лист и указал на текст на другой стороне цилиндра. - Эта часть... это умиротворение. Заклинание защиты.
  
  - От чего? - спросила Маргарита, ее глаза стали круглыми.
  - От стражников, - торжественно произнес Илларион. - Тех самых "хранителей молчания", о которых говорится в файлах. Они не метафора. Это сущности, демоны или, если хотите, энергетические конструкции, охраняющие сокровище уже по ту сторону. Их нужно умиротворить, произнеся этот текст уже там, в параллельном мире. Только тогда мы получим беспрепятственный доступ к золоту.
  
  В комнате повисла оглушительная тишина. Даже Маргарита, всегда восторженная, выглядела ошеломленной. Теория Иллариона переходила все границы реальности.
  
  - То есть... - медленно начал Никита, пытаясь осмыслить услышанное, - мы должны найти пещеру, прочитать заклинание-ключ, чтобы открыть дверь в другой мир, пройти туда и там прочитать второе заклинание, чтобы нас не разорвали демоны? И все это ради золота?
  
  - Именно так! - Илларион сиял. - Это гениально! Это объясняет, почему клад так и не был найден все эти века. Его просто не было в нашем мире! Константин Игоревич был гением - он понял это первым. Он нашел ключ. И теперь этот ключ у нас.
  
  Он бережно достал из портфеля сам бронзовый цилиндр, который Никита принес из дома дяди. Металл холодно блестел в свете лампы.
  
  - Теперь наша задача - найти ту самую точку входа. Ту самую пещеру с отметкой "врата" на карте. И мы близки как никогда. С арестом Крутова и его боевиков мы можем сосредоточиться на главном.
  
  Никита смотрел на цилиндр, потом на восторженное лицо Иллариона, потом на Маргариту, которая уже начинала заражаться его энтузиазмом. Он чувствовал себя зрителем в сумасшедшем театре. Эти люди, прагматичные преступники, торгующие артефактами, всерьез верили в параллельные миры и демонов-хранителей. Было ли это чистым безумием? Или за ним стояла какая-то страшная, не понятая им логика?
  
  Он понял, что его собственное расследование о "Саше" и открытия Иллариона вели в одну и ту же точку - в ту самую пещеру. Только Илларион искал портал в другой мир, а он - правду о смерти своего дяди. И, возможно, именно там эти два пути и пересекутся.
  
  - Что ж, - сказал Никита, делая вид, что впечатлен. - Это... грандиозно. Когда начинаем?
  
  - Как только сверим все данные, - ответил Илларион, снова становясь деловым. - Нужно точно определить местоположение. И подготовиться. Мы не можем идти туда неподготовленными. - Его взгляд стал отсутствующим, он смотрел куда-то в пространство, словно уже видел перед собой эти врата в иной мир.
  
  Никита кивнул. Он был согласен. Им действительно нужно было подготовиться. Только вот готовился каждый к своим демонам. Никита все больше убеждался, что самые главные тайны и опасности скрывались в мире этом, за масками тех, кто находился рядом с ним.
  
  Глава 27
  
  Солнце стояло в зените, превращая крышу "Тойоты" в раскаленную сковороду. Никита как раз проверял снаряжение, разложенное на полу в гостиной, когда зазвонил телефон. На экране горело имя "Маргарита". Он отложил тактический фонарь и сделав глубокий вдох, собираясь с духом, принял вызов.
  
  - Никита! Привет!" - ее голос звенел от возбуждения, словно шампанское. - - У нас потрясающие новости! Мы сделали это! Илларион полностью закончил расшифровку текста! Все до последней строчки!
  
  Никита молча слушал, сжимая телефон в потной ладони.
  
  - Это просто чудесно, - продолжала она, не умолкая. - Теперь у нас есть не просто общая теория, а точный, пошаговый ритуал. Папа говорит, что нужно собраться и обсудить все детали завтрашней операции. Приезжай на дачу. Ужинать будем все вместе. Приезжай к шести вечера!
  
  В ее тоне не было ни капли неуверенности или сомнения. Только чистая, неподдельная эйфория. Она тараторила как студентка, которая только что сдала самый сложный экзамен на отлично.
  
  - Хорошо, - ровным голосом ответил Никита. - Я приеду.
  
  - Отлично! Ждем! - она положила трубку.
  
  Никита опустил телефон и продолжил собирать свою походную сумку. Положил прочные ботинки, запасные батареи к фонарям, складной нож, аптечку. Надо будет, конечно, захватить "Глок". Холодный вес оружия в кобуре, пристегнутой к ремню, был единственной твердой и реальной вещью в этой каше из лжи и полуправды, его опорой.
  
  И словно подслушав его мысли, телефон снова завибрировал. На этот раз на экране было неизвестный номер, но Никита интуитивно сразу понял, кто это.
  
  - Алло, а, Павел, привет.
  
  - Никита. Здравствуй, - голос бывшего спелеолога был спокоен, но насторожен. - Есть какие-то подвижки?
  
  Никита колебался всего долю секунды. Доверять ему сейчас было опасно. Слишком много игроков было в игре, и их мотивы были туманны.
  
  - Нет, - солгал он. - Ничего нового. Все на том же этапе. Разбираем архив.
  
  На другом конце провода повисла короткая, но красноречивая пауза. Павел что-то взвешивал.
  
  - Понимаю, - наконец сказал он. Его голос стал тише, почти интимным. - Слушай, Никита. Я могу ошибаться. Но я чувствую... чувствую, что что-то готовится. Будь осторожен. И запомни мое слово: что бы они тебе ни предлагали, ни в коем случае не спускайся с ними под землю. Ни с Артуром, ни с Илларионом. Ни с кем из их команды.
  
  - Почему? - спросил Никита, взвешивая слова Павла.
  
  - Потому что, если ты окажешься с ними внизу, в изоляции, они убьют тебя, - холодно и без эмоций констатировал Павел. - Ты выполнил свою роль. Ты дал им доступ к архиву. Теперь ты - ненужный свидетель. Лишняя деталь. И они ее устранят. При первом же удобном случае. Не дай им этого шанса.
  
  - Если бы хотели, то давно бы уже убили, - парировал Никита, - нет, я им для чего-то нужен. Для какой-то цели.
  
  Он положил трубку, не попрощавшись. Никита стоял с телефоном у уха, и слова Павла рассердили его, вызвали дискомфорт.
  
  Он посмотрел на свой дом, на знакомые очертания холмов. Бежать? Сейчас, когда он был так близок к разгадке? Когда он, возможно, стоял на пороге величайшего открытия в своей жизни? Нет. Бегство было не для него. Он всегда шел навстречу шторму. И на этот раз он будет готов.
  
  Он поднялся наверх, в спальню. Вытащил из верхнего ящика стола "Глок". Холодный вес оружия в руке был успокаивающим. Он проверил обойму, дослал патрон в патронник и убрал пистолет в кобуру на пояс, пристегнув ее к ремню джинсов. Затем натянул поверх темную, свободную рубашку на пуговицах, которая хорошо скрывала очертания оружия. Он не знал, что его ждет, но теперь он был не беззащитной пешкой, а вооруженным человеком, идущим на переговоры с хищниками.
  
  Дорога на дачу Артура показалась ему короче обычного. Он ехал на автомате, его мозг был занят анализом возможных сценариев. Он подъехал к знакомому каменному забору. Ворота были открыты. Во дворе, кроме "Дэу-Нексии" Иллариона и внедорожника Артура, стояло еще две незнакомые машины. Охрана.
  
  Его встретил тот самый Эдгар, с ничего не выражавшим лицом. Он молчаливо кивнул и проводил Никиту внутрь.
  
  Дача Артура, конечно, представляла собой контраст с его собственным скромным жилищем. Просторная гостиная с высокими потолками была оформлена в стиле "современная классика": дорогая мебель из темного дерева, мягкие кожаные диваны, на стенах - безвкусные, но явно дорогие пейзажи. Воздух был наполнен ароматом дорогого кофе и чего-то вкусного, готовящегося на кухне.
  
  В гостиной его ждали хозяева. Артур и Маргарита сидели в креслах, их лица светились от возбуждения. Артур был в своей привычной темной рубашке с расстегнутым воротником, но сегодня он выглядел расслабленным и по-хорошему уставшим. Маргарита сидела, поджав под себя ноги, в легком летнем платье, и ее глаза сияли, как у ребенка в канун Рождества. Илларион, изящный и утонченный, стоял у барной стойки, помешивая ложечкой кофе в крошечной чашке.  Он поправлял манжеты своей белоснежной рубашки, и на его губах играла самодовольная улыбка человека, решившего сложнейшую задачу.
  
  - Никита! Наконец-то! - Артур широко улыбнулся и жестом пригласил его войти. - Входи, присаживайся. Поздравляю нас всех! Мы на финишной прямой!
  
  Маргарита подошла к нему и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку. От нее пахло дорогими духами и вином.
  
  - Правда же здорово? - прошептала она, и ее глаза сияли как у ребенка.
  
  Илларион кивнул ему с своего поста у бара, его улыбка была сдержанной, но в глазах читалось торжество ученого, доказавшего свою теорию.
  
  Идиллия. Картина счастливой, успешной команды. Никита заставил себя улыбнуться в ответ.
  
  - Да, поздравляю, - сказал он, занимая место на диване. - И что же говорит окончательная расшифровка?
  
  Последующие два часа прошли в интенсивном обсуждении. Илларион, как профессор на лекции, изложил им всю схему. Он разложил на низком кофейном столе распечатки с текстами, схемы пещеры и фотографии цилиндра.
  
  - Все подтвердилось, - говорил он, его бархатный голос был полон уверенности. - Ритуал состоит из двух частей. Первая - здесь. Мы спускаемся в указанный зал. В момент, когда солнце будет в зените, луч света через естественное отверстие в своде упадет на центральный менгир. В этот момент я должен прочитать первую часть заклинания. Это откроет проход.
  
  - А как мы узнаем, что он открылся? - спросил Никита.
  
  - Константин Игоревич описывал это как "дрожь воздуха" и "тень из ниоткуда", - ответил Илларион. - Мы наверняка поймем.
  
  - А что потом? - Артур попыхивал сигарой, внимательно слушая.
  
  - Потом - шаг в неизвестность, - Илларион посмотрел на каждого из них. - В общем, мы входим. И там, по ту сторону, я должен обязательно прочитать вторую часть текста - умиротворяющую формулу. Если мы промедлим, или если я ошибся в переводе... стражники нападут.
  
  - Страшновато, - с наигранной дрожью в голосе сказала Маргарита, прижимаясь к Артуру. - Демоны...
  
  - Не бойся, дочка, - Артур обнял ее. - Мы будем готовы. Все будет под контролем.
  
  - Обратно уходим таким же образом, - добавил Илларион, - только там сначала произносим вторую часть заклинания, а затем, уже в нашем мире, - первую. Чтобы эти демоны... не вырвались бы наружу.
  
  Обсуждение плана действий под землей заняло еще около часа. Вопросы были самые насущные: кто что несет, как обеспечить связь - Илларион скептически заметил, что в параллельном мире сотовая связь вряд ли будет работать - где будут находиться люди Артура на поверхности для подстраховки.
  
  За разговором ужин пролетел незаметно - Артур ко всему прочему не жалел дорогое вино. Атмосфера была праздничной. Артур произнес пару тостов "за успех", "за смелость" и "за богатства".
  
  После ужина Маргарита, разгоряченная вином и общим возбуждением, объявила, что будет петь. Она включила караоке-систему, встроенную в дорогую медиасистему гостиной. И выбрала песню. Старую, советскую песню Аллы Пугачевой - "Айсберг".
  
  Она надела темно-рыжий парик, встала в центре комнаты, взяла в руки микрофон, и ее поза стала театральной. Зазвучали первые аккорды... и она начала петь. Голос у нее был сильный, грудной, немного драматичный. Она вживалась в роль, жестикулировала, ее глаза горели.
  
  - Как айсберг в океане... есть айсберг в моей судьбе...
  
  Никита сидел и наблюдал за этим спектаклем. Смотря на девушку, снова какие-то идеи забрезжили у него в голове. Алкоголь особо не мешал думать, так, чуть заглушал мысли. Маргарита же была прекрасна и абсолютно естественна в своей искусственности. Артур смотрел на нее с легкой, снисходительной улыбкой. Илларион тоже улыбался, но по его лицу было видно, что он продолжает что-то обдумывать.
  
  Под предлогом того, что нужно в туалет, Никита поднялся и вышел из гостиной. Илларион показал ему дорогу. Отойдя от шума музыки и пения, он прошел в коридор, где располагалась раздельная ванная комната и туалет.
  
  Он зашел в туалет, спустил воду для видимости, затем вышел и, оглядевшись, тихо приоткрыл дверь в смежную ванную комнату. Она была просторной, с большой угловой современной ванной и душевой кабиной. Он стал мыть руки.
  
  Его взгляд упал на большой высокий плетеный ящик для грязного белья, стоявший в углу. Он был почти полон. Сверху лежала пара грязных полотенец, смятая, свернутая мужская одежда... И тут его внимание привлек какой-то клочок, торчавший из нижней части ящика сбоку.
  
  Он бесшумно подошел и, потянув клочок на себя, посмотрел. Ничего сверхнеожиданного находка ему не дала. Просто последнее и неопровержимое подтверждение его версии.
  
  Никита вернулся в гостиную. Маргарита как раз заканчивала свою песню под аплодисменты Артура и Иллариона.
  
  - Все в порядке? - с искренней заботой в голосе спросила она, увидев его.
  
  - Да, - улыбнулся Никита. - Все отлично. Просто немного устал.
  
  - Конечно, конечно, - кивнул Артур. - Завтра важный день. Тебе нужно отдохнуть. Останешься здесь, в гостевой комнате. Все уже готово.
  
  Никита согласился и его проводили в просторную, уютную комнату с собственной ванной и видом на освещенный лунным светом сад. Дверь закрылась. Никита подошел к окну. Ночь была тихой и прекрасной. Где-то там, в горах, ждала пещера. Врата. Настоящие или фальшивые - он узнает это завтра.
  
  Он снял рубашку, ощущая холодную рукоятку "Глока" у пояса. Он положил пистолет под подушку. Затем он разделся, лег в постель и закрыл глаза. Он не боялся. Он был готов. Завтрашний день должен был стать финалом этой игры. И он собирался сделать все возможное, чтобы финал был за ним.
  
  Глава 28
  
  Солнце уже поднялось высоко, но в горах царила приятная прохлада. Внедорожник Артура, управляемый насупленным Эдгаром, медленно и аккуратно полз по старой, давно заброшенной лесной дороге, петлявшей между скалистыми обнажениями и зарослями кизила и шиповника.
  
  Никита сидел на заднем сиденье, глядя в окно. Его лицо было спокойным, почти отрешенным. Внутри же все было иначе. Каждый нерв был натянут до предела, каждое чувство обострено. Он мысленно повторял план, прокручивал возможные варианты развития событий. "Глок" лежал в кобуре у него на поясе, под легкой ветровкой. Его вес был привычным и успокаивающим.
  
  Рядом с ним сидела Маргарита. Она выглядела сосредоточенной и деловой. На ней была практичная походная одежда - темные шорты, куртка с множеством карманов, прочные ботинки, а ее светлые волосы были туго стянуты в хвост. Время от времени она бросала на Никиту быстрые, оценивающие взгляды, но он делал вид, что не замечает их, продолжая созерцать пейзаж.
  
  - Вот здесь, останавливайся, - скомандовала она, когда дорога вывела их на небольшую, скрытую от посторонних глаз поляну. Вид отсюда открывался потрясающий - вся долина лежала как на ладони, а вдали синело море.
  
  Машина остановилась. Они вышли. Воздух в этом безлюдном месте был наполнен тишиной и покоем.
  
  - Разгружаем все здесь, - сказала Маргарита, открывая багажник.
  
  Никита молча принялся помогать. Они вытащили два больших рюкзака со снаряжением - в одном были веревки, карабины, фонари, в другом - приборы Иллариона и, как Никита предполагал, тот самый бронзовый цилиндр, аккуратно упакованный в защитный кейс. Была также небольшая, но тяжелая сумка с провизией и водой.
  
  Когда все было выгружено, Маргарита повернулась к Эдгару.
  - Отгони машину назад, за тот поворот, к старой сосне. Чтобы ее не было видно с дороги. И жди Артура Давидовича с Илларионом. Они должны быть скоро. Поможешь им донести остальное оборудование.
  
  Эдгар молча кивнул, сел за руль и медленно отъехал назад, скрывшись за изгибом дороги и стеной деревьев.
  
  На поляне воцарилась тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых и криком какой-то далекой птицы. Они остались одни.
  
  - Ну что, пошли? - Маргарита взвалила на себя один из рюкзаков. Ее движения были уверенными и энергичными.
  
  - Веди, - коротко бросил Никита, поднимая второй рюкзак и свою личную сумку.
  
  Маргарита, не сверяясь с картой или навигатором, уверенно повела его через поляну к подножию скального массива. Это был не тот вход, которым Никита пользовался с Павлом. Тот был дальше и ниже. Этот же представлял собой почти невидимую расщелину между двумя громадными валунами, затянутую паутиной зарослей колючей ежевики. Пришлось потратить несколько минут, чтобы раздвинуть колючие ветки и просунуть внутрь рюкзаки.
  
  Внутри пахло сыростью и гнилью. Луч фонаря, который Маргарита направила вперед, выхватил из мрака узкий, нисходящий коридор. Воздух был неподвижным и холодным.
  
  - Осторожно, под ногами осыпается, - предупредила она, и ее голос гулко отдался в каменных стенах.
  
  Они шли молча, преодолевая несколько десятков метров. Коридор постепенно расширялся, пока не вывел их в обширное подземное пространство. Это был тот самый "Зал Посвящения", где были Никита с Павлом. Здесь стояли несколько массивных, грубо обработанных каменных колонн, словно подпирающих небо этого подземного мира. Стены были покрыты выцветшими от времени рисунками - спиралями, лабиринтами и фигурами, напоминающими людей с головами животных.
  
  Маргарита остановилась в центре зала, поставила рюкзак и огляделась. Казалось, она проверяла, все ли соответствует плану.
  
  - Вот здесь, - сказала она, указывая на относительно ровную площадку перед самой большой колонной. - Здесь нужно установить цилиндр.
  
  Она повернулась к Никите, и на ее лице вдруг появилась странная, нежная улыбка.
  - Знаешь, Никита, я хочу тебе кое-что подарить. На удачу.
  
  Она засунула руку в карман своего походного жилета и извлекла небольшой предмет, завернутый в мягкую ткань. Развернув ее, она показала старинный компас в латунном корпусе со стеклянной крышкой. Стрелка, слегка подрагивая, упрямо указывала на север.
  
  - Этот компас был с одним очень хорошим человеком во многих экспедициях, - сказала она, протягивая его Никите. - Он всегда указывал верный путь. Пусть он теперь оберегает тебя.
  
  Никита взял компас. Металл был прохладным. Он почувствовал его вес на ладони, наблюдая за тем, как дрожит стрелка. Верный путь? Куда?
  
  Он поднял на Маргариту взгляд. Его лицо оставалось спокойным.
  - Спасибо, - произнес он тихо. - Это очень... трогательно. И я тоже хочу сделать тебе подарок.
  
  Он медленно, не сводя с нее глаз, опустил свою сумку на каменный пол, расстегнул ее и засунул руку внутрь. Маргарита смотрела на него с легким любопытством.
  
  Вместо того чтобы достать что-то небольшое, Никита извлек оттуда некий объемный предмет, завернутый в темный полиэтилен. Он развернул его.
  
  На свет появился парик. Пышный, черный, с длинными, вьющимися кучеряшками, та самая находка, которую он нашел в корзине для белья на даче у Артура.
  
  Он надел его Маргарите на голову. Воздух в пещере, казалось, застыл.
  
  - Я думаю, это твое, Саша, - произнес Никита, и его голос прозвучал громко и отчетливо в тишине подземелья.
  
  Лицо Маргариты изменилось, пусть и не мгновенно. Все выражение наигранной нежности и деловой собранности потихоньку сползло с ее лица. Ее черты застыли, и что-то она уже прикидывала, эта хрупкая девушка с карими глазами. Она не произнесла ни звука, но нахохлилась, ожидая продолжения разговора.
  
  - Да, - продолжал Никита, взглянув на нее. - Я знаю, что ты встречалась с моим дядей. Лично. Не только по переписке. Ты была его помощником. Тем самым "Сашей". И у меня к тебе только один вопрос. - Он сделал шаг вперед. - Ты присутствовала в тот момент, когда ему на костре поджаривали ногу? Или все-таки нет?
  
  - Ты сумасшедший! - вскинула голову Маргарита, скинув парик на землю. - Я ничего не знаю о костре! Константина Игоревича убили люди Гамаила! Они выследили его в горах! Они и пытали его, чтобы выведать информацию о кладе!
  
  - Люди Гамаила? - Никита усмехнулся, и в его смехе не было ни капли веселья. - Я и сам в это поверил. Когда узнал про ноутбук.
  
  Он видел, как она напряглась, услышав это слово.
  
  - Ноутбук, который нашли люди Гамаила, проникнув на дачу моего дяди. Через пару дней после его смерти. Я навел справки - оказывается, Константин Игоревич практически не пользовался компьютером в своей работе, тем более портативным. Он вообще слабо разбирался в современной технике, для записей своих исследований предпочитал бумагу, ручку и карандаш. Этот ноутбук был ваш. Ты и Илларион подбросили его Гамаилу и его людям. Вы убили моего дядю, потом принесли ноутбук на дачу, зная, что Гамаил со своими бойцами придут с обыском. Вы таким образом разобрались со своими конкурентами. Умно. Очень умно.
  
  Он видел, как кровь отливает от ее лица, оставляя его бледным, как мрамор. Ее губы плотно сжались. Отрицать было бессмысленно. Правда висела в воздухе между ними, тяжелая и неоспоримая.
  
  - И теперь, - Никита говорил уже тише, но каждое слово било точно в цель, - меня интересует, как вы хотите использовать меня. Ты мне расскажешь об этом, Саша.
  
  Его правая рука молниеносно рванулась под ветровку и вынырнула, сжимая "Глок". Он направил его прямо на Маргариту.
  
  - Говори! - скомандовал он, его голос прогремел под каменными сводами.
  
  Маргарита не шелохнулась. Она переминалась с ноги на ногу и смотрела на него не с страхом, а с каким-то омерзением. И странное дело - в этот момент она казалась ему более настоящей, чем во всех своих предыдущих образах.
  
  - Опусти оружие, Никита, - раздался спокойный, бархатный голос из темноты.
  
  Из-за одной из массивных каменных колонн, словно из ниоткуда, вышел Илларион. В его изящной руке тоже был пистолет, и ствол его был направлен в грудь Никиты. Он стоял там, безупречный и невозмутимый, в светлых брюках и кофте, словно явился не в пещеру, а на встречу на яхте.
  
  - Я сказал, брось оружие, - повторил Илларион, и в его голосе впервые прозвучала сталь. - Не заставляй меня стрелять. Это будет некрасиво и нерационально.
  
  Никита понимал, что у него нет шансов. Выстрелить в Маргариту он мог, но Илларион бы тут же застрелил его. Он медленно, демонстративно, наклонился и положил "Глок" на каменный пол.
  
  - Ты все испортил, Никита, - сказала Маргарита, и ее голос снова обрел самообладание. - Мне очень досадно, что так вышло. Честное слово, мне хотелось, чтобы все было по другому. А теперь...
  
  - Отойди от оружия, - скомандовал Илларион.
  
  Никита сделал шаг назад. В тот же миг Илларион быстрыми, легкими шагами подошел к нему. Его лицо было абсолютно спокойным.
  
  - Любопытство - опасный порок, мой друг, - произнес он почти с сожалением.
  
  И прежде чем Никита успел среагировать, Илларион с размаху ударил его рукояткой пистолета по голове.
  
  Удар был стремительным и точным. Никита не почувствовал боли - лишь оглушительный, ослепляющий взрыв в виске. Яркие искры поплыли перед глазами. Его ноги подкосились, и он, не издав ни звука, рухнул на холодный камень. Последнее, что он увидел перед тем, как сознание поглотила тьма, - это два пары ног, стоявшие над ним: кроссовки Иллариона и прочные походные ботинки Маргариты.
  
  Глава 29
  
  Первым ощущением была боль. Тупая, пульсирующая боль в виске, отдававшаяся оглушительным гулом во всем черепе. Затем пришло осознание холода. Влажный, пронизывающий холод каменного пола, впитывавший тепло тела через тонкую ткань куртки.
  
  Никита медленно открыл глаза. Мир плыл, расплывающиеся контуры складывались в знакомые очертания подземного зала. Сводчатый потолок, теряющийся в темноте, грубые каменные колонны. Он лежал на боку, его руки были с силой затянуты за спиной чем-то липким и неэластичным - изолентой, как он понял, пытаясь пошевелить пальцами. Циркуляция крови была нарушена, кисти начинали неметь.
  
  Он лежал у подножия одной из колонн, в стороне от центральной площадки. В метре от него, на камне, лежал тот самый черный парик, брошенный им к ногам Маргариты. Он был похож на мертвое животное.
  
  Подняв голову, он увидел их. Илларион и Маргарита стояли рядом с раскрытыми рюкзаками, проверяя снаряжение. Артура нигде не было видно.
  
  Илларион, заметив, что Никита пришел в себя, отложил какой-то прибор и подошел к нему. Его лицо освещалось неровным светом от стоящего на полу мощного фонаря, отбрасывая резкие тени. Он выглядел спокойным и деловитым, как хирург перед операцией.
  
  - А, ожил. Отлично, - произнес он своим бархатным голосом. - А то был бы неспортивно. Не смог бы оценить всю иронию ситуации.
  
  Никита попытался сесть, оперевшись спиной о колонну. Голова закружилась, в виске заныла с новой силой.
  
  - Где... Артур? - с трудом выдавил он. Горло пересохло.
  
  - Артур Давидович задерживается. Решает некоторые... административные вопросы, связанные с нашим общим делом, - уклончиво ответил Илларион. - Но у нас еще есть время. До полудня, когда солнце, по расчетам твоего дяди, будет в зените, еще достаточно времени. Мне надо тебе еще кое-что рассказать.
  
  Маргарита, не глядя на них, продолжала раскладывать на небольшом складном столике содержимое кейса - тот самый бронзовый цилиндр, несколько старинных книг в потрепанных переплетах и какие-то современные распечатки. Ее поза была напряженной, спина - прямой. Она игнорировала Никиту, как будто его не существовало.
  
  - О чем нам говорить? - хрипло спросил Никита. - Что вам от меня надо?
  
  Илларион вздохнул, сделав вид, что огорчен.
  
  - Все не так однозначно, Никита. Ты рисуешь картину в черно-белых тонах. А жизнь, и уж тем более наше с тобой ремесло, вся состоит из полутонов. Твой дядя, Константин Игоревич, при всем моем уважении к его эрудиции, был отнюдь не самых честных правил.
  
  - Перестань... - начал Никита, но Илларион резким жестом остановил его.
  
  - Позволь мне закончить. Некоторое время назад в довольно закрытых кругах крымских нумизматов и коллекционеров раритетов появилась интересная фигура. Константин Игоревич Орлов. Скромный, немолодой ученый. И он стал появляться там с весьма интересными вещицами. Редчайшие генуэзские золотые монеты. Не одна, не две. В немалых количествах. И самое главное - в превосходной сохранности. Словно их только вчера отчеканили.
  
  Илларион сделал паузу, давая информации усвоиться.
  
  - Это, разумеется, не могло не привлечь внимание. В том числе и внимание Артура Давидовича. Он, как ты знаешь, историк по образованию. И для него стало ясно как день - легендарное генуэзское золото не миф. Оно существует. И твой дядя каким-то образом нашел к нему доступ. Но старик был скрытным, ни с кем не делился источниками. Никакие денежные предложения его не прельщали. Он был... одержим. Но у каждого одержимого есть своя ахиллесова пята.
  
  Илларион бросил взгляд на Маргариту. Та замерла, держа в руках цилиндр, но не поворачивалась к ним.
  
  - Артур решил действовать тоньше. Он направил к твоему дяде Маргариту. В качестве любознательной студентки-историка Саши. Молодой, восторженной, красивой. Цель была проста - завязать с ним роман и выведать всю возможную информацию относительно монет и их происхождения.
  
  - Саша... - прошептал Никита, глядя на ее спину.
  
  - Именно, - кивнул Илларион. - И план сработал блестяще. Константин Игоревич, несмотря на свои шестьдесят три года, увлекся юной поклонницей. Сильно увлекся. Он стал водить ее по дорогим кабакам в Ялте, Симферополе, Алуште. Баловать подарками. А для средств на это великолепное существование... он стал активно продавать монеты. Все больше и больше. Он запустил руку в свой собственный клад, чтобы впечатлить молодую любовь.
  
  В голосе Иллариона звучала леденящая душу отстраненность. Он говорил о трагедии, как о удачной коммерческой сделке.
  
  - И в один прекрасный день, в ходе их пламенного романа, опьяненный вином и вниманием юной особы, твой дядя раскололся. Он рассказал Маргарите, что составил подробнейшую карту подземелий в окрестностях Судака, где и находится сокровище. Но не все было так просто. Он добавил, что золото находится не в нашем мире. Он утверждал, что генуэзские купцы, спасая свои богатства, заключили сделку с демоническими силами. Они унесли золото в параллельный мир. И теперь его охраняют демоны. Стражники, как он их называл.
  
  Никита слушал, и его мозг, несмотря на боль и отчаяние, цеплялся за каждое слово. Параллельный мир. Демоны. Это звучало как бред, но это идеально объясняло одержимость дяди, его мистические изыскания.
  
  - Чтобы безопасно попасть в этот мир и взять оттуда золото, - продолжал Илларион, - нужно было прочесть определенные магические заклинания прямо при переходе, для усмирения этих сил. И твой дядя сообщил нашей милой Саше, что нашел нужные заклинания, расшифровав ряд древних текстов. Он был на пороге величайшего открытия. Он был готов шагнуть за грань.
  
  Илларион подошел к столу и взял цилиндр.
  
  - Вот он, ключ. Расшифрованные тексты. Ритуал перехода. Все, что нужно. Константин Игоревич был гением. Безумным, но гением.
  
  Никита сглотнул. Картина вырисовывалась ясная и ужасающая. Его дядя, старый, одинокий романтик, стал жертвой холодной, расчетливой машины, созданной Артуром. Его погубила не жадность, а любовь. Или то, что он принял за любовь.
  
  - И какое это имеет отношение ко мне? - снова спросил Никита, и на этот раз в его голосе прозвучала не злоба, а усталая отстраненность. - Вы получили все, что хотели. Карту, цилиндр, знания. Зачем вам я?
  
  Илларион повернулся к нему, и в его глазах вспыхнул странный, почти научный интерес. Он с легким удовлетворением кивнул и продолжил свой размеренный, чудовищный в своей отстраненности рассказ.
  
  - Несмотря на свою немалую откровенность с юной возлюбленной, - произнес Илларион, медленно прохаживаясь перед Никитой, его тень причудливо изгибалась на стенах пещеры, - твой дядя оказался крепким орешком в главном. Он так и не сказал ни где находится карта, ни какие именно заклинания нужно применить для усмирения стражей золота. Он делился теориями, мифами, но практическую часть, ключевую для реализации его же собственного открытия, упорно держал при себе. Он, видимо, не до конца доверял своей Саше. Или, что более вероятно, его одержимость граничила с паранойей.
  
  Он остановился и посмотрел на Маргариту, которая, закончив раскладывать предметы на столе, стояла, скрестив руки на груде, и смотрела в пустоту где-то над головой Никиты. Ее лицо было маской.
  
  - Ситуация осложнилась, - продолжал Илларион. - О золоте и о Константине Игоревиче каким-то образом прознали люди Гамаила. Наш бывший друг из ГРУ обладал своими каналами. Возникла конкуренция. И Артуром было решено ускорить события. Медленный, изящный танец закончился. Пришло время для прямого действия.
  
  Никита почувствовал, как у него внутри все закипает. Он уже знал, что сейчас услышит, но от этого не становилось легче.
  
  - И в тот самый день, солнечный и летний, - голос Иллариона стал чуть тише, но от этого лишь зловещее, - наша милая Саша пригласила твоего дядю на увлекательную прогулку в горы. На пикник. Он, как рассказывала Марго, был в прекрасном настроении. Покупал вино, закуски... Он ожидал веселья и, возможно, страстной любви на лесной поляне.
  
  Никита закрыл глаза на секунду, представляя эту картину. Старый, влюбленный мужчина, несущий вино для пикника с девушкой, которая вела его на смерть.
  
  - Только вместо веселого пикника, - его собственный голос прозвучал хрипло и глухо, - его там уже ждал Артур со своими людьми.
  
  Илларион кивнул, как профессор, подтверждающий правильный ответ студента.
  
  - Совершенно верно. И, должен заметить, присутствовала при всем этом и Маргарита. Хотя твой дядя ее, конечно, не видел. Она наблюдала из укрытия. Когда нежные уговоры и предложения партнерства не возымели действия, пришлось применять... непопулярные методы допроса. Кстати, Артур сначала хотел помучить его электрошокером. Но потом узнал от Марго, что у дяди твоего кардиостимулятор, всякое может быть... Поэтому после некоторых обсуждений... и было принято решение его немного пожечь.
  
  Никита представил это со всей ясностью. Заросли в горах. Связанный дядя Костя. Артур и его головорезы. И наблюдающая из-за деревьев Маргарита с ее каменным лицом. Он посмотрел на нее, но она упорно не встречала его взгляд.
  
  - По словам Артура, - Илларион говорил методично, выстраивая чудовищную мозаику, - твой дядя держался удивительно стойко. Под пытками он не рассказал, где находится карта. А названные им заклинания, как выяснилось позднее при более тщательном анализе, оказались ложными. К сожалению, - Илларион развел руками в фальшивом сожалении, - мы переборщили с усердием. Константин Игоревич, видимо, не выдержал стресса. Во время экзекуции у него случился обширный инфаркт. Он скончался на месте.
  
  В пещере повисла тяжелая тишина. Маргарита взглянула на Иллариона. Даже вечный гул в ушах Никиты от удара стих, затмеваемый оглушительной ясностью этого признания. Его дядю не просто убили. Его пытали. И убили во время пыток. И этот изящный ублюдок говорил об этом, как о досадной технической ошибке.
  
  - Затем, - Илларион, не обращая внимания на бледное, искаженное гримасой от услышанного лицо Никиты, продолжил, - Артур и его люди инсценировали произошедшее как несчастный случай. Падение с высоты. Все очень правдоподобно. А на следующий день Артур вызвал меня в Крым. Он дал мне те самые заклинания, что выбил у твоего дяди. Я, будучи человеком дотошным, связался со своим старым знакомым, одним весьма осведомленным оккультистом в Вероне. И выяснилась занятная вещь.
  
  Он подошел к столу и снова взял цилиндр, поглаживая его холодную поверхность.
  
  - Текст, который назвал твой дядя... это было не заклинание усмирения. Это было приглашение. Вызов. Прямой вызов враждебным сущностям. Если бы в параллельном мире эти фразы были произнесены, то произнесшего, а скорее всего, и всех, кто был рядом, тут же разорвали бы на части те самые демоны-стражи. Твой дядя, даже умирая, попытался нас обмануть и утащить с собой на тот свет. Мужественный поступок, чего уж там.
  
  Никита смотрел на цилиндр в руках Иллариона. Этот кусок металла был свидетелем всего. И пылающей страсти его дяди, и его мучительной смерти, и теперь - холодного цинизма его убийц.
  
  - Поэтому, - Илларион поставил цилиндр на место с щелчком, - было принято решение активизировать поиски на твоей даче. Нужны были и карта, и подлинные записи с правильными магическими фразами. И мы решили работать в том числе и при твоем участии. Ты был идеальным ключом, чтобы получить доступ к дому и архиву, не вызывая лишних подозрений. Законный наследник, разбирающий бумаги покойного - что может быть естественнее?
  
  - И все это время... - Никита с трудом выговорил, - все это время вы просто использовали меня. Водили за нос.
  
  - Не стоит воспринимать это так лично, - парировал Илларион. - Это был самый эффективный путь. Но ты до сих пор не понимаешь, в чем заключается твоя истинная роль во всем этом, верно? Ты думаешь, ты просто пешка, которую принесут в жертву на алтаре какого-то ритуала? Нет. Все гораздо интереснее.
  
  Он обменялся взглядом с Маргаритой. Та наконец повернула голову и посмотрела прямо на Никиту. В ее глазах не было какой-либо злобы или ненависти. Лишь холодная, хищная уверенность.
  
  - Видишь ли, - Илларион снизошел до объяснений, как учитель нерадивому ученику, - Маргарита, по совету Артура, использовала в общении с твоим дядей не только свое обаяние. В ход шли и психотропные препараты. Нередко подливая их в спиртное Константину Игоревичу. Чтобы развязать ему язык.
  
  Никита вспомнил рассказ дяди Володи о том, как дядя Костя "оживился" в последнее время. Теперь стало ясно, чем было вызвано это "оживление".
  
  - И в одну из таких ночей, - Илларион говорил уже почти шепотом, создавая буквально-таки интимную атмосферу, - твой дядя, находясь под воздействием весьма сильнодействующего коктейля, проговорился в постели. Он сказал, что для окончательной герметизации входа, для его "запечатывания" от чужаков, он использовал свою собственную кровь. Ритуал крови. Теперь золото "оттуда" может взять только он. Или... его кровный родственник. Жадный был твой дядя. Очень жадный.
  
  Илларион сделал театральную паузу, наслаждаясь эффектом.
  
  - Маргарита, будучи девушкой сообразительной, немедленно сообщила об этом Артуру. Тот изучил вопрос со своими людьми. И оказалось, что у Константина Игоревича есть только один живой кровный родственник. Его племянник. Никита.
  
  Он указал на него пальцем.
  
  - Ты. Теперь только твоя кровь, унаследовавшая ту же самую силу, что и у твоего дяди, может открыть портал в параллельный мир. Не просто активировать его как безликую энергию, а именно открыть. Снять печать. Ты - живой ключ. Без тебя все наши усилия, все знания, все заклинания - ничто. Мы можем простоять здесь до скончания веков, и врата не откроются.
  
  Никита сидел, не в силах пошевелиться. Его мир, и без того перевернутый с ног на голову, рухнул окончательно. Его не просто хотели убить. Его хотели использовать. Его плоть и кровь должны были стать тем самым рычагом, что повернет механизм между мирами. Все его путешествия, все поиски, все сомнения и открытия - все это вело его сюда, к этому камню, где он должен был стать добровольным, а теперь и недобровольным, жрецом на собственном жертвоприношении.
  
  Маргарита сделала шаг вперед. Ее голос прозвучал четко и холодно, режущим лезвием в тишине пещеры.
  
  - Только твоя кровь, Никита. Только она может открыть дверь. Ты - не просто помощник. Ты - необходимое условие. Последний ингредиент в рецепте получения генуэзского золота.
  
  Она посмотрела на него с тем же выражением, с каким смотрела на цилиндр или на карту - как на инструмент. Ценный, уникальный, но всего лишь инструмент.
  
  Илларион улыбнулся, глядя на них обоих.
  
  - Вот теперь ты обладаешь всей информацией. Полной картиной. Ты понимаешь, почему мы не могли позволить тебе уйти или как-то... испортиться. Ты слишком ценен. И сегодня, в полдень, ты выполнишь свое предназначение. Ты откроешь для нас дверь. А мы, - его улыбка стала широкой и жадной, - мы шагнем в новый мир. И заберем то, что принадлежит нам по праву сильного и умного.
  
  - Вы собираетесь принести меня в жертву прямо здесь? - спросил без обиняков Никита.
  - Успеется! - засмеялся Илларион, и в его заливистом смехе было нечто такое, отчего Никита сразу понял: этот человек раскрыл еще далеко не все карты.
  
  Он откинул голову на холодный камень колонны и закрыл глаза. Боль, страх, ярость - все это смешалось в нем в единый клубок. Но сквозь этот хаос пробивалась одна ясная, холодная мысль. Он был не жертвой. Он был ключом. А ключ можно повернуть в любую сторону. Можно открыть дверь. А можно и сломать ее в замке.
  
  Глава 30
  
  Тишину в подземном зале, потяжелевшую после откровений Иллариона, нарушил негромкий, но четкий звук шагов, доносящийся из того же тоннеля, что привел сюда Никиту и Маргариту. Шаги были уверенными, неторопливыми, словно человек просто прогуливался по парку, а не спускался в подземное царство.
  
  Из мрака появился Артур. Он был одет в практичные темные шорты и рубашку, напоминавшие одежду для сафари, но сшитые с безупречным покроем. На его лице не было и тени волнения или торжественности - лишь деловая сосредоточенность и легкая, почти незаметная улыбка. Он нес в руках небольшой, но явно тяжелый алюминиевый кейс.
  
  Никита, все еще сидевший на полу у колонны, мысленно отметил, что Артур, должно быть, находился где-то совсем рядом, в одном из ответвлений пещеры, и слышал весь их разговор. Эта мысль лишь усилила его чувство, что никакого полного единства между этой троицей нет.
  
  - Ну что, я вижу, беседа была содержательной? - произнес Артур, его голос был ровным и спокойным, как всегда. Он поставил кейс на каменный пол рядом со столом.
  
  Илларион, не проявляя ни малейшего удивления, кивнул и протянул Артуру "Глок", отобранный у Никиты.
  - Вполне. Наш ключ теперь полностью осведомлен о своей роли в грядущем предприятии.
  
  Артур взял пистолет, взвесил его в руке с видом знатока и положил в карман своей куртки.
  - Прекрасно. Информированный партнер - хоть и не добровольный, - всегда лучше слепого орудия. - Он подошел ближе и внимательно, без тени злобы или высокомерия, посмотрел на Никиту. - Скоро полдень. Все готово?
  
  - Все расставлено по своим местам, - ответил Илларион, жестом указывая на бронзовый цилиндр, который стоял в самом центре этой импровизированной алтарной площадки. - Вот в это отверстие, - он кивнул головой наверх, на стену, - должен упасть солнечный луч. Это будет в полдень.
  
  Артур кивнул и его взгляд снова упал на Никиту, а точнее на его руки, все еще туго стянутые за спиной изолентой.
  - Ну что, Никита, - сказал он почти отеческим тоном, - похоже, настал твой звездный час.
  
  С этими словами он достал из кармана брюк складной нож с изящной, но прочной рукоятью. Лезвие блеснуло в свете фонарей. Артур нажал на него большим пальцем, и стальной клинок вышел с тихим щелчком. Он не был похож на оружие убийцы; это был инструмент мастера.
  
  - Будешь себя хорошо вести? - спросил Артур, присаживаясь на корточки перед Никитой. Его глаза смотрели прямо и открыто, без угрозы. В них читалась лишь практическая заинтересованность. - Не заставишь меня принимать неприятные меры? Обещаешь не делать глупостей?
  
  Никита смотрел на лезвие, потом в глаза Артуру. Он понимал, что любая попытка сопротивления сейчас будет мгновенно и жестоко пресечена Илларионом. Его единственный шанс - играть в их игру, выиграть время и дождаться своего момента.
  
  - Обещаю, - тихо сказал он, и в его голосе прозвучала искренняя усталость, которую не нужно было симулировать.
  
  - Умный мальчик, - улыбнулся Артур.
  
  Он ловко поддел лезвием край изоленты на запястьях Никиты и одним резким движением разрезал ее. Пластиковая лента со свистом рассеклась, и Никита почувствовал, как в онемевшие руки с болезненным покалыванием хлынула кровь. Он с трудом сдержал стон, медленно переводя руки вперед и растирая запястья, на которых остались глубокие красные борозды.
  
  - Спасибо, - пробормотал он, больше по привычке, чем из благодарности.
  
  - Не за что, - Артур встал, складывая нож. - Мы не варвары. Мы ценим комфорт наших деловых партнеров.
  
  Никита медленно поднялся на ноги, его тело затекло и болело. Он потянулся, стараясь восстановить кровообращение, и в этот момент не удержался от вопроса, который давно вертелся у него в голове.
  
  - Вы все-таки слишком рисковали, - сказал он, глядя на Артура. - В тех каменоломнях... я мог запросто погибнуть при взрыве вместе с людьми Крутова. Ваш план был на грани.
  
  Артур сначала смотрел на него с легким удивлением, а затем тихий смех, нарастая, перешел в откровенный, громкий хохот. Он смеялся так искренне, что даже Илларион, обычно невозмутимый, позволил себе снисходительно улыбнуться. Маргарита, стоявшая в стороне, смотрела на эту сцену абсолютно невозмутимо.
  
  - О, Никита, Никита... - Артур вытер выступившую слезу. - Ты прав. Для дилетантов это был бы чудовищный риск. Но у нас, - он обвел рукой себя и Иллариона, - работают профессионалы. С большим опытом.
  
  Он похлопал Иллариона по плечу с чисто мужским, почти братским одобрением.
  
  - Позволь представить тебе моего старого друга и коллегу. Илларион, помимо прочего, является бывшим военнослужащим Армии Обороны Израиля. Служил в одном из их элитных диверсионно-инженерных подразделений, "Яльсом" или в чем-то в этом роде, если я не ошибаюсь. Так вот, установка направленных взрывных устройств, расчет поражающих факторов и минимизация сопутствующего ущерба - это вообще его специализация. Его хлеб. Мы работаем вместе уже больше десяти лет, с тех пор как он, скажем так, решил перейти в частный сектор. Так что, - Артур снова посмотрел на Никиту, и в его глазах читалась непоколебимая уверенность, - ты вообще ничем не рисковал. Риск был просчитан до миллиметра и до миллисекунды. Профессионализм Иллариона - это не пустые слова. Это, можно сказать, страховой полис.
  
  Илларион скромно потупился, но его осанка выдавала гордость.
  
  - Крутов, при всех его недостатках, грушник, но все-таки тупой, - вступил он в разговор, обращаясь больше к Артуру, чем к Никите. - Он не в состоянии вырваться из стереотипов мышления. Он наверняка думал, что если файл на ноутбуке запаролен тремя уровнями защиты, то в нем должно быть что-то невероятно ценное. Примитивная логика солдафона.
  
  - А что было в файле? - не удержался Никита, обращаясь к Артуру. - Вы же сказали, что дядя не пользовался ноутбуком. Значит, файл был ваш?
  
  - Разумеется, наш, - кивнул Артур. - Мы его специально подготовили. Илларион и Маргарита, с их талантами, написали информацию так, чтобы даже "гоблины" Гамаила, как я их называю, смогли понять, где находится предполагаемый клад. Мы указали именно те каменоломни, именно тот зал. Все было разжевано и положено в рот. Им оставалось только проглотить наживку.
  
  - Это был очень хороший, хоть и несколько спонтанный, шанс раз и навсегда избавиться от конкурентов в лице группировки Гамаила, - добавил Артур с довольным видом. - Они нам сильно мешали, лезли во все дыры, пытались перехватывать наши находки. Нужно было решить вопрос кардинально. Тем более, когда на горизонте возникла тема с генуэзским золотом.
  
  Никита слушал, и кусочки пазла начинали складываться в еще более масштабную и циничную картину. Он вспомнил свое удивление, когда люди Крутова напали на них с Илларионом по дороге в Керчь. Это казалось нелогичным.
  
  - Но... нападение на нас в машине, - сказал он, - это ведь было не по вашему плану? Вы же не могли знать, что мы поедем именно той дорогой.
  
  Артур нахмурился, и его лицо на мгновение стало серьезным.
  
  - Это да. Нападение на вас с Илларионом было для меня полной неожиданностью. Грубая, непрофессиональная работа. Видимо, Крутов действовал на свой страх и риск, пытаясь захватить "умника" и выбить из него информацию, пока мы отвлеклись на основную операцию с ноутбуком. Это был его собственный, глупый ход.
  
  - Но взрывчатку в каменоломнях, - продолжил Артур, и его лицо снова просветлело, - как раз и заложил Илларион вместе с моими помощниками заранее. Именно в качестве приманки. Мы знали, что рано или поздно Крутов, следуя указаниям из файла, приведет туда свою группу. Мы планировали решить все вопросы одним ударом. И, как видишь, у нас получилось. Правда, немного иным путем, но главное - результат.
  
  Никита смотрел на этих двух людей - утонченного интеллектуала Иллариона и делового, прагматичного Артура. Они были идеальной командой. Один - мозг, другой - организатор и стратег. Они играли в шахматы, где все остальные, включая его самого, Крутова и даже дядю Костю, были всего лишь пешками. Их ходы были просчитаны на много шагов вперед, с циничным хладнокровием.
  
  В этот момент солнечный луч пронзил полумрак пещеры и весело заплясал на стене. Артур взглянул наверх и кивнул.
  - Солнце в зените. Энергетический поток достиг максимума. Пора начинать.
  
  Артур посмотрел на Никиту. Его взгляд был твердым и не терпящим возражений.
  - Ну что, ключ, готов открыть для нас дверь? Помни, наше сотрудничество может быть взаимовыгодным. Сотрудничай - и возможно, ты получишь не только жизнь, но и долю. Попытаешься сопротивляться... - Он не договорил, но смысл был ясен.
  
  Никита молчал. Он смотрел на приготовленный "алтарь", на чашу, на цилиндр. Он думал о своей крови, которая должна была стать краеугольным камнем этого безумного предприятия. Он был всего лишь пешкой. Но пешка, дошедшая до конца, может все изменить. Он медленно кивнул.
  - Я готов.
  
  ***
  
  Артур, удовлетворенный кивком Никиты, жестом подозвал его к каменному "алтарю", где стоял бронзовый цилиндр. Воздух в пещере, казалось, сгустился и стал тяжелым, наполненным ожиданием. Даже Илларион, обычно совершенно невозмутимый, следил за происходящим с повышенным вниманием, его пальцы нервно постукивали по корпусу пистолета.
  
  - Время пришло, - произнес Артур, и его голос прозвучал особенно громко в наступившей тишине. Он снова достал свой складной нож. Лезвие блеснуло в свете фонарика на его каске, отбрасывая ломаные блики на стены пещеры. - Протяни руку, Никита. Левую.
  
  Никита медленно, почти машинально, подчинился. Его разум лихорадочно работал, оценивая шансы, ища хоть какую-то лазейку, но все пути были отрезаны. Илларион стоял слишком близко, и его пистолет был наготове. Маргарита наблюдала с отрешенным видом, что-то вспоминая или размышляя о чем-то.
  
  Артур быстрым, точным движением, без лишней жестокости, но и без сожаления, провел лезвием по ладони Никиты. Острая, жгучая боль пронзила его, и на бледной коже тут же выступила алая линия, из которой медленно, тяжелыми каплями, начала сочиться кровь.
  
  - Теперь, - приказал Артур, его глаза блестели в полумраке, - положи руку на цилиндр. В центр. Пусть твоя кровь капает внутрь.
  
  Никита колеблясь посмотрел на свою окровавленную ладонь, потом на загадочные письмена на цилиндре. Его мозг, воспитанный на логике и физических законах, отчаянно сопротивлялся. Демоны, параллельные миры... что, если это правда? Что, если его действительно разорвут на части?
  
  - Я... - начал он, но Илларион прервал его, резко уперев дуло пистолета ему в спину, чуть ниже лопатки. Холод металла просочился сквозь ткань куртки.
  
  - Выбора у тебя нет, Никита, - прозвучал спокойный, не терпящий возражений голос позади. - Либо ты делаешь это сам, либо я помогу тебе. И поверь, второй вариант будет куда менее приятен.
  
  Никита сглотнул ком в горле. Он посмотрел на Артура, который наблюдал за ним с деловым интересом, как за уникальным экспериментальным образцом. Он посмотрел на Маргариту, которая наконец подняла на него взгляд, и в ее глазах он прочел не сочувствие, а лишь нетерпение. Они все были готовы шагнуть в неизвестность, используя его как живой билет.
  
  Сжав зубы от бессильной ярости, он медленно протянул окровавленную руку и положил ладонь прямо на холодный металл цилиндра, над его центральной, полой частью.
  
  Кровь, алая и густая, медленно стала капать вниз, на камень. Казалось, металл по окружности на мгновение впитал ее, а затем странный, тусклый свет пробежал по линиям узора, заставив его слабо пульсировать багровым отсветом. Было ощущение, будто древний механизм, спавший веками, наконец-то получил необходимое для запуска топливо.
  
  В этот момент Маргарита, стоявшая по другую сторону алтаря, воздела руки и начала произносить слова на том самом архаичном диалекте латыни. Ее голос, обычно такой звонкий, теперь звучал низко и гортанно, наполняя пещеру вибрациями, от которых закладывало уши.
  
  Илларион, все еще держа пистолет наготове, резко обернулся, почувствовав какое-то движение в глубине пещеры, за пределами их освещенного фонариками круга. Его профессиональные инстинкты сработали мгновенно.
  
  - Кто там? - резко бросил он, направляя оружие в темноту.
  
  Никита, следуя его взгляду, тоже что-то увидел. Вернее, ему почудилось. В дальнем конце зала, в непроглядной черноте, мелькнули несколько бледных, размытых пятен. Они не были похожи на людей - скорее, на сгустки более плотного мрака, едва уловимые глазом.
  
  - Стой! - крикнул Артур, тоже заметив движение, но на этот раз совсем рядом, буквально в паре метров от них. Ему показалось, что что-то скользнуло прямо за спиной у Иллариона.
  
  - Не двигайтесь! - скомандовала Маргарита, не прерывая своего монотонного напева. Ее глаза были закрыты, лицо выражало предельную концентрацию. - Это проводники. Они не тронут. Но не светите на них фонарями! Не нарушайте процесс!
  
  Илларион, с явной неохотой, опустил пистолет, но не убрал его. Артур замер, его деловая маска на мгновение сползла, обнажив первобытную настороженность.
  
  И тогда, прямо из тьмы, буквально в двух шагах от них, проявились фигуры. Они не вышли, не приблизились - они просто соткались из самого мрака, стали плотнее и обрели форму. Их было две, это были человекоподобные силуэты, высокие и неестественно худые, без видимых лиц, одетые, если это можно было так назвать, во что-то струящееся и темное, сливавшееся с окружающей чернотой. Они не издавали ни звука, не было слышно даже дыхания. Они просто стояли, обращенные в их сторону, и от них веяло леденящим холодом и древностью, превосходившей саму пещеру.
  
  - Идем за ними, - прошептала Маргарита, открыв глаза. Взгляд ее был фанатичным, а голос взволнованным. - Они покажут путь.
  
  Вся четверка - Артур, Илларион, Маргарита и Никита, обмотавший окровавленную руку носовым платком, - двинулась вслед за тенями. Фигуры впереди скользили бесшумно, не оборачиваясь, их ноги, казалось, не касались каменного пола. Они вывели их из зала и повели вглубь горы, в лабиринт узких, низких коридоров, которые не были обозначены на карте дяди Кости.
  
  Температура резко упала. Дыхание стало вырываться клубами пара. Стены здесь были покрыты влажным, скользким мхом и какими-то белесыми, кораллообразными натеками, которые слабо фосфоресцировали в темноте, но их света не хватало даже чтобы разглядеть собственные ноги. Фонари Иллариона и Артура пробивали впереди лишь короткие, неуверенные лучи, которые почти не рассеивали густую, почти осязаемую тьму. Без их молчаливых проводников они бы заблудились здесь в первые же пять минут. Коридоры раздваивались, пересекались, уходили то вбок, то резко обрывались вниз, в колодцы, откуда тянуло леденящим сквозняком. Воздух пах теперь озоном, сыростью и чем-то еще - сладковатым и металлическим, как запах свежей крови и расплавленного железа.
  
  Наконец, коридор вывел их к краю. Не к стене, а в никуда. Лучи фонарей упирались в непроглядную черноту, не находя дна, стен или потолка. Казалось, они стояли на краю гигантской, беззвездной вселенной, заполненной вязкой, жидкой тьмой.
  
  - Впереди пропасть, - тихо, но четко сообщила Маргарита, ее голос был единственной нитью, связывающей их с реальностью в этом странном месте.
  
  Призрачные фигуры-проводники не остановились. Они плавно двинулись вперед, и тогда Никита разглядел под их "ногами" узкую, не более метра шириной, перемычку из черного, отполированного до зеркального блеска камня. Мост. Он перекидывался через бездну, теряясь в темноте впереди. По бокам от него зияли бездонные провалы, откуда доносился лишь далекий, леденящий душу шепот, похожий на шелест тысяч крыльев.
  
  - Мост между мирами, - с плохо скрываемым интеллектуальным восторгом прошептал Илларион. - Константин Игоревич был прав. Абсолютно прав.
  
  Проводники, достигнув середины моста, просто растворились. Один за другим. Их силуэты стали прозрачными, расплылись и исчезли в черноте, как сахар в воде.
  
  Оставшись вчетвером на хрупком каменном языке над бездной, они пошли дальше, стараясь не смотреть по сторонам. Каждый шаг отдавался гулким эхом в абсолютной тишине, нарушаемой лишь их собственным тяжелым дыханием. Никита чувствовал, как кружится голова от высоты и нереальности происходящего.
  
  Мост привел их к стене. Но это была не обычная каменная стена. Она была сложена из циклопических каменных плит, каждая размером с двухэтажный дом, подогнанных друг к другу без малейшего зазора. Она казалась бесконечной вверх и в стороны. Поверхность плит была абсолютно гладкой и черной, поглощавшей свет их фонарей.
  
  - Теперь, - Илларион, оторвав взгляд от величественного зрелища, снова обратился к ритуалу. Он достал из кармана пергамент и начал читать новые заклинания. Его голос, обычно такой бархатный, теперь звучал напряженно. - Никита, приложи руку к стене. К центру вот этой плиты.
  
  Никита, уже почти не сопротивляясь, подчинился. Он размотал платок, поднял свою все еще кровоточившую ладонь и прижал ее к холодной, абсолютно гладкой поверхности черного камня.
  
  Эффект был мгновенным и беззвучным. Каменная плита, огромных размеров, просто провалилась внутрь. Не было ни скрежета, ни гула. Она исчезла, как кусок льда в горячей воде, открыв черный, безразмерный проем.
  
  Не было времени на раздумья. Илларион, не колеблясь, шагнул внутрь. За ним, с решительным видом, последовал Артур, толкая перед собой Никиту. Маргарита вошла последней.
  
  И мир вокруг них изменился.
  
  Света фонарей больше не существовало - их фонари просто погасли, оказавшись бесполезными. Но вокруг не было темноты. Пространство вокруг них светилось сами по себе - тусклым, фосфоресцирующим зеленовато-желтым светом, исходившим словно от множества тусклых лампочек на стенах, но здесь свечение исходило отовсюду, превращая пространство вокруг них в странную, безразмерную пустоту.
  
  Но главное - здесь можно было дышать. Запах, однако, изменился кардинально. После затхлости пещеры теперь это был густой, тяжелый аромат цветущих джунглей, смешанный с резкой нотой серы и все тем же металлическим привкусом крови. Было душно и непривычно тепло после леденящего холода моста.
  
  Они перешли. Они оказались по ту сторону. В параллельном мире. И их приключение, достигнув своей кульминации, перешло на совершенно новый, неведомый и пугающий уровень.
  
  Глава 31
  
  Переход в параллельный мир был не столько шагом, сколько погружением. Воздух, густой и влажный, обволакивал их, как горячая простыня, налипшая на кожу. Свет, тот самый тусклый, фосфоресцирующий желто-зеленый отсвет, что заменял здесь солнце, не столько освещал, сколько выявлял формы из мрака, делая окружающий мир еще более призрачным и неуютным. Он исходил отовсюду - от почвы под ногами, от стен, по твердости напоминавших плотный поролон, от самой атмосферы, создавая мертвенное, неестественное свечение.
  
  И первое, что они ощутили в полной мере, была земля. Вернее, то, что ее заменяло. Она не была ни камнем, ни песком, ни грязью. Это была вязкая, упругая субстанция, цвета запекшейся крови, смешанной с болотной тиной. С каждым шагом они увязали в ней почти по щиколотку, а при попытке вытащить ногу раздавался мягкий, чавкающий звук, и субстанция нехотя отпускала их, словно живая. От нее исходил сладковато-гнилостный запах, перебивающий серные ноты в воздухе.
  
  Они двигались медленно, цепочкой, стараясь идти по следу впереди идущего, хотя никакой тропы здесь, разумеется, не было. Никита, шедший третьим, после Иллариона и Артура, с отвращением смотрел под ноги. Поверхность этой странной почвы была усыпана мелкими, полупрозрачными объектами. Одни напоминали пузыри или студенистые шары размером с кулак, другие - сложные геометрические фигуры, многогранники с идеально гладкими гранями. При наступании они издавали негромкий хруст, похожий на лопание мыльного пузыря, наполненного желе, и рассыпались, превращаясь в мокрую, быстро впитывающуюся в грунт пыль.
  
  - Что это, черт возьми? - пробормотал Артур, с трудом вытаскивая ногу из очередной вязкой ямы. Его безупречные шорты для сафари были испачканы бурыми разводами, на лбу выступил пот, который он смахивал тыльной стороной ладони. На его обычно невозмутимом лице читалось не столько напряжение, сколько раздражение, словно он столкнулся с досадной технической неполадкой, мешающей бизнес-процессу.
  
  - Биоморфные образования, - не оборачиваясь, откликнулся Илларион. Он шел впереди, его осанка по-прежнему была прямой, но взгляд, скользящий по окружающему пейзажу, был острым и аналитическим, как у ученого, попавшего в неизвестную экосистему. - Возможно, местная форма жизни. Или побочный продукт энергетических процессов этого мира. Обратите внимание на их структуру - почти кристаллическая, но явно органическая.
  
  - Просто противно, - скривилась Маргарита, шедшая за Никитой. Она шаркала ногами, явно пытаясь раздавить как можно больше этих шариков, и на ее лице, несмотря на общую тревожную обстановку, играла легкая, почти детская улыбка. Ее возбуждение от нахождения в "параллельном мире" явно перевешивало страх и отвращение. - Как давить прыщики. Только в масштабе.
  
  Никита молчал. Его собственная окровавленная ладонь, замотанная в платок, ныла, и эта боль была единственным твердым, реальным ощущением в этом безумии. Он смотрел не только под ноги, но и по сторонам, и его охватывало все более сильное, леденящее душу омерзение.
  
  Из тусклого свечения неожиданно проступили очертания города. Слово "город" было первым, что приходило на ум, но это был Город Сна, Кошмара. Строения, тянущиеся ввысь, в непроглядную темноту над источниками света, были сложены не из камня или дерева. Они напоминали застывшее, плотное желе, испещренное порами и странными, пульсирующими прожилками. Формы были самыми причудливыми - здесь были и подобия башен с оплывшими, словно подтаявшими вершинами, и арки, словно вылепленные гигантским ребенком из пластилина, и плоские, широкие здания, стены которых медленно, почти незаметно колыхались, как студень. Окна в этих стенах были просто черными, бездонными провалами, и из них тянуло прохладным сквозняком, несшим тот же сладковато-гнилостный запах.
  
  А на "улицах" этого города, вымощенных той же вязкой, киселеобразной субстанцией, что и земля под их ногами, были "люди".
  
  Сначала Никита думал, что это просто статуи, странные скульптуры, расставленные в немых, скорбных позах. Но чем дольше он смотрел, тем больше леденел ужасом. Они двигались. Медленно, едва заметно. Темные, почти черные фигуры, лишенные четких черт. Их лица были размытыми пятнами, сливавшимися с окружающим мраком, и лишь иногда в отсвете фосфоресцирующего света можно было уловить пустые глазницы или приоткрытый, беззвучно шевелящийся рот. Они были облачены в лохмотья, но это не были лохмотья нищей черни. Это были остатки некогда богатых одеяний - истлевшие парча и бархат, позументы, поблекшие и покрытые слизью, клочья плащей и камзолов незнакомого покроя. Одни стояли, прислонившись к студенистым стенам, другие сидели на корточках, третьи медленно, с невыразимой тоской брели, шаркая ногами по вязкой мостовой, не обращая на четверых пришельцев ни малейшего внимания.
  
  - Господи... - выдохнул Артур, остановившись и сжав кулаки. Его деловая маска окончательно треснула, обнажив первобытный ужас. - Что это? Мертвецы?
  
  - Не думаю, - Илларион тоже замер, наблюдая за одним из существ, которое, медленно повернув голову, уставилось на них пустыми глазницами. В его взгляде не было ни угрозы, ни любопытства - лишь бесконечная, всепоглощающая пустота. - Скорее, призраки. Окаменевшие души. Посмотрите на их одежды - это не наш век. И даже не генуэзская эпоха. Они попали сюда из разных времен. И застряли. Не смогли уйти и не могут до конца исчезнуть.
  
  - Зомби... - прошептала Маргарита, но в ее голосе теперь не было веселья. Она прижалась к Никите, ища защиты, и ее пальцы вцепились в его куртку. - Настоящие зомби...
  
  Никита молчал. Он смотрел на эти темные, безликие фигуры, и у него в голове складывалась страшная картина. Этот город был не творением разума, не поселением. Он почувствовал твердую, необъяснимую уверенность, нараставшую с каждой минутой: этот город был реальным. Не метафорой, не галлюцинацией. Это было настоящее место, существующее по своим, чуждым законам, и они, живые, были здесь такими же чужаками, как и эти призраки в своем мире.
  
  Илларион, преодолев минутный ступор, снова двинулся вперед, выбирая направление, казалось, наугад. Они шли, пробираясь между застывшими фигурами, обходя оплывшие здания-желе, и с каждым шагом ощущение чужеродности и подавленности нарастало. Шепот, тот самый, что они слышали над бездной, здесь стал отчетливее. Он витал в воздухе, неслышный уху, но ощущаемый кожей, - тихий, многоголосый стон неизвестных существ.
  
  Наконец, странный лабиринт "улиц" вывел их на обширное, открытое пространство. Сперва оно показалось им гигантским кладбищем или свалкой. Из полумглы проступали десятки, сотни высоких, изогнутых объектов, торчащих из вязкой почвы. Они напоминали гигантские, высохшие хребты неведомых животных, с дугами ребер, уходящих ввысь, как скелеты допотопных рыб или фантастических птиц. Картина была апокалиптической и величественной одновременно.
  
  - Что за черт?.. - Артур подошел к ближайшему "остову". Это был действительно каркас, но не животного, а чего-то рукотворного, хотя и сделанного из того же темного, пористого материала, что и здания. Ребра были слишком правильными, соединенными в единую конструкцию.
  
  Илларион, опередив его, провел рукой по одной из "костей". Его пальцы соскребли с поверхности слой липкой пыли, обнажив более темную, почти черную и невероятно прочную основу.
  
  - Дерево, - произнес он, и в его голосе прозвучало изумление. - Окаменелое дерево. Дубы, скорее всего. Обработанные.
  
  Он обошел конструкцию, и его глаза загорелись тем самым азартом, что был ему свойственен при работе с архивом.
  
  - Это не скелеты. Это остатки повозок. Телег. Большого обоза.
  
  Теперь, следуя его взгляду, они стали различать детали. Да, это были остовы повозок, но таких, какие не видели много столетий. Их колеса - огромные, грубо обтесанные дубовые кругляши, вросшие в грунт, - не имели металлических ободов. Кузова, от которых остались лишь эти арочные "ребра", были сломаны и разворочены, словно попав под чудовищный пресс. Повсюду валялись обломки досок, почерневшие и окаменевшие, смешанные с темной, вязкой грязью.
  
  Внутри этих остовов, под защитой полуистлевших каркасов, лежали другие объекты. Массивные, опрокинутые бочки, от которых остались лишь железные обручи, вросшие в сгнившее дерево. И сундуки. Десятки сундуков. Они были обиты когда-то прочной тканью или кожей, но теперь от нее остались лишь лоскуты, темные и жесткие, как пергамент, покрытые толстым слоем липкой, похожей на паутину пыли.
  
  Илларион, не скрывая более нетерпения, подбежал к одному из самых сохранившихся сундуков. Он лежал в тени огромного, сломанного колеса. Илларион смахнул с его крышки комья грязи и осторожно, почти с благоговением, потянул за край истлевшей ткани. Она с хрустом разломилась, осыпаясь трухой.
  
  И тогда все увидели.
  
  На темной, почерневшей от времени древесине крышки сундука, чуть выцветший, но абсолютно четкий, сиял герб. Белое, серебряное поле, а на нем - широкий крест алого, кровавого цвета. Герб Генуэзской республики.
  
  Наступила секунда оглушительной тишины, которую нарушал лишь вездесущий, давящий шепот этого мира.
  
  И затем эту тишину разорвал восторженный, почти истерический крик Маргариты.
  
  - Папа! Илларион! Смотрите! Это же он! Герб! Мы нашли! Мы нашли сокровища!
  
  Она прыгала на месте, хлопая в ладоши, ее глаза сияли, как у ребенка, нашедшего под елкой самый желанный подарок. Все ее предыдущее напряжение, весь испуг мгновенно испарились, сметенные волной торжества.
  
  - Генуэзский обоз, - прошептал Артур. Его лицо озарила широкая, жадная улыбка. Все его опасения, весь ужас от этого места были мгновенно отброшены. Он подошел к сундуку и положил на него руку, как скряга кладет руку на свой сейф. - Легенда оказалась правдой. Они действительно унесли свое золото с собой. Сюда.
  
  Илларион не кричал и не прыгал. Он стоял, слегка склонив голову, и смотрел на герб с выражением глубочайшего интеллектуального удовлетворения на своем аристократичном лице. Его пальцы движением проследили контуры креста.
  
  - "Per mare, per terras, per mundum deinceps"... - процитировал он на чистейшей латыни. - "По морю, по землям, по миру впоследствии"... Их девиз. Они прошли по морю и по землям. А этот мир... это и есть "deinceps". Последующий. Они дошли до конца. И принесли сюда свое богатство.
  
  Он обернулся, его взгляд скользнул по Никите, и в нем читалось холодное торжество.
  
  - Наша теория подтверждена полностью, Никита. Мы стоим на месте величайшего археологического и исторического открытия. Клад генуэзцев не миф. Он здесь.
  
  Никита стоял в стороне, наблюдая за этой сценой. Его собственная рана ныла, напоминая о цене, которую заплатили за это "открытие". Он смотрел не на сияющие лица своих спутников, а на сам обоз. На эти сломанные, окаменевшие повозки, которые были разбросаны, как игрушки. Сундуки были разбиты, бочки опрокинуты.
  
  - Что с ними случилось? - тихо спросил он, и его голос прозвучал глухо в этом странном, светящемся воздухе.
  
  Илларион, не отрывая взгляда от герба, отмахнулся.
  
  - Неважно. Возможно, на них напали местные... обитатели. - Он жестом указал на медленно бредущие в отдалении темные фигуры. - Важно то, что они здесь. И золото, должно быть, где-то рядом.
  
  - Оно в сундуках! - воскликнула Маргарита, уже пытаясь приподнять массивную крышку ближайшего ларя. Древнее дерево не поддавалось, скрепленное массивными, почерневшими железными полосами. - Надо их вскрыть!
  
  Артур одобрительно кивнул, его взгляд стал жестким и деловым.
  
  - Не торопись. Сейчас мы достанем инструменты, ломы. Должны же в параллельном мире все-таки работать элементарные законы физики.
  
  - Да, не спеши! - немного резко одернул Маргариту Илларион. - Пусть Никита потрудится.
  
  Никита, повинуясь приказу, медленно пошел вдоль линии повозок. Его ноги по-прежнему вязли в противной субстанции, а под ногами по-прежнему хрустели студенистые шарики. Он смотрел на окружавший их "город" призраков, на эти застывшие желе-здания, на безликих, медленно движущихся вдалеке существ. Эйфория Артура и Иллариона казалась ему преждевременной и неуместной. Он предчувствовал, что главные испытания ждали их впереди.
  
  ***
  
  Ликующий возглас Маргариты словно сбил оцепенение, сковавшее Артура и Иллариона. Теоретик и прагматик в них на мгновение уступили место авантюристам, стоящим на пороге несметного богатства. Илларион, отбросив академическую осторожность, схватил тяжелый обломок окаменелого дерева и, как ломом, с силой вставил его в щель между крышкой и корпусом сундука с гербом. Раздался сухой, трескучий звук - древнее железо скрепок не выдержало, и массивная крышка с грохотом отскочила, ударившись о вязкий грунт и подняв облако едкой, черной пыли.
  
  Внутренность сундука, выстланная истлевшим бархатом, теперь походила на гниющую пасть, но то, что лежало в ней, заставило перехватить дыхание даже у Никиты. Это было золото. Не отдельные монеты, а сплошная, слепленная временем и влагой масса. Золотые цехины генуэзской чеканки, толстые слитки, массивные цепи, перстни с темными камнями - все это сплавилось в единый, тяжелый слиток, сверкающий тусклым, но несомненным желтым блеском в мертвенном свете этого мира. Золото не поддалось коррозии, не почернело - оно ждало.
  
  - Боже правый... - прошептал Артур, и его голос дрожал от неподдельной, алчной страсти. Он забыл о призраках, о вязкой почве, о давящей атмосфере. Он упал на колени перед сундуком, словно перед алтарем, и запустил обе руки в холодное, тяжелое нутро сокровищ. Золото мягко звякнуло, податливое и густое.
  
  Илларион, не теряя времени, уже двинулся к следующему сундуку, сбивая крышку ударом ноги. И там - то же самое. Мерцающая, плотная масса богатства. Он обернулся, его лицо, обычно бледное и спокойное, теперь пылало лихорадочным румянцем.
  
  - Артур! Проверяйте бочки! - скомандовал он, и в его бархатном голосе появились стальные, властные нотки. Сам же Илларион почему-то схватил Маргариту за руку, удерживая ее на месте.
  
  Артур, как в трансе, поднялся и подбежал к одной из огромных бочек, от которой остались лишь железные обручи и несколько досок. Он с силой пнул ее, и прогнившее дерево рассыпалось, словно картон. Оттуда хлынул поток. Не вина, не воды - поток золотых монет. Они с глухим, бархатным стуком посыпались на упругую, киселеобразную почву, утопая в ней, образуя сияющую лужу. Артур захохотал, хриплым, неузнаваемым смехом. Он снял с плеча свою дорогую, кожаную сумку и начал жадно, сгребающими движениями, набивать ее золотыми цехинами. Монеты со звоном падали вглубь, утяжеляя ношу.
  
  Именно в этот момент, когда он, сгорбившись, был полностью поглощен своим занятием, тьма вокруг сгустилась. Это было не просто наступление вечера - свет, исходивший от самого пространства, стал меркнуть, как будто его впитывала невидимая губка. Воздух застыл, и вездесущий шепот стих, сменившись зловещей, абсолютной тишиной.
  
  Из сгустившейся мглы, прямо перед ошеломленным Артуром, вышли фигуры. Их было четверо. Они были невысокого роста, едва по пояс взрослому мужчине, но с невероятно широкими, костистыми плечами и длинными, до колен, руками, заканчивающимися крючковатыми пальцами с острыми, черными когтями. Их шеи были тонкими и длинными, змеиными, а головы казались слишком мелкими для мощных туловищ. Лица были лишены черт - лишь темные, влажные пятна кожи, но когда они приоткрыли свои пасти, Никита увидел частокол мелких, игольчатых и невероятно острых зубов.
  
  Они двигались бесшумно, не касаясь ногами земли, словно скользили. Артур, почувствовав неладное, резко обернулся, его глаза расширились от ужаса. Он инстинктивно рванулся к пистолету, висевшему у него на поясе.
  
  - Беги! - крикнул Илларион, но было уже поздно.
  
  Артур выхватил "Глок" и, не целясь, выпустил в ближайшее существо всю обойму. Вспышки выстрелов ослепительно ярко полыхнули в полумраке, оглушительная канонада разорвала гнетущую тишину. Пули с сухим стуком входили в темные тела, не оставляя ни ран, ни крови. Существа даже не дрогнули. Они просто продолжили движение.
  
  Один из них, самый ближний, сделал молниеносный выпад. Его длинная, костлявая рука впилась в плечо Артура. Раздался неприятный, влажный звук рвущейся ткани и плоти. Артур вскрикнул от боли и ужаса. В тот же миг другие твари набросились на него. Когтистые пальцы впились в его спину, шею, бедра. Они рвали его дорогую сафари-куртку, как бумагу, и вгрызались в плоть. Мелькали оскаленные пасти, полные этих неестественных, сверкающих зубов. Артур, обезумев от страха и боли, бился и кричал, но его крики быстро перешли в хриплый, захлебывающийся стон.
  
  Одна из тварей, та, что была спереди, обвила его шею своими змеиными руками и с нечеловеческой силой дернула. Раздался отвратительный, сухой хруст - звук ломающейся хрящевой ткани. Голова Артура откинулась под неестественным углом. Его тело обмякло.
  
  Но это был еще не конец. Существа, не выпуская добычи, впились клыками в его треснувший череп. Послышался жуткий, сосущий, чавкающий звук. Они не ели плоть в привычном понимании - они что-то высасывали. Через несколько минут от Артура Давидовича, властного и расчетливого стратега, осталось лишь окровавленное, изодранное месиво, беспорядочная груда костей, связок и клочья одежды, медленно погружавшаяся в вязкую, мутную почву этого мира. Твари, закончив свою работу, так же внезапно растворились в воздухе, как и появились. Свет снова вернулся к своему прежнему, тусклому уровню.
  
  В наступившей тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием оставшихся в живых, Никита стоял, парализованный ужасом. Он смотрел на то место, где только что был Артур, и его желудок сжался в тугой узел. Маргарита, бледная как полотно, стояла, прижавшись спиной к нему. Ее губы дрожали, и она беззвучно шептала одно и то же слово, не "папа", а "Артур... Артур...".
  
  - Что... что это было? - наконец выдохнул Никита, обращаясь к Иллариону. - Те самые демоны? Хранители?
  
  Илларион, сам бледный, но собранный, медленно опустил пистолет, который инстинктивно выхватил, но не стал использовать. Его аналитический ум уже работал, перемалывая увиденное.
  
  - Возможно, - ответил он, и его голос вновь обрел привычную, хоть и напряженную, ровность. - Описание из текстов отчасти совпадает. Но... есть и другая версия. Взгляни на их одеяния. Вернее, на то, что от них осталось. Лохмотья. Но покрой... он странно напоминает камзолы четырнадцатого-пятнадцатого веков. Что, если это не демоны, а... они сами? Генуэзские купцы, те, что унесли сюда золото. Пять веков в этом месте, под влиянием его законов, его энергии... Они не могли не измениться. Деградировали. Превратились в этих... существ. Оборотней от жадности, стерегущих свое сокровище даже после метаморфозы.
  
  Он провел рукой по лицу, и Никита заметил, что его пальцы слегка дрожат.
  
  - Неважно, - резко сменил он тему, его взгляд упал на золото, а затем на Никиту. - Теперь у нас есть работа. Никита, собери золото. Наполни мою сумку, сумку Артура и рюкзак Маргариты. Быстро.
  
  Никита, все еще находясь под впечатлением от зверской расправы, медленно покачал головой. Боль в его раненой ладони еще пульсировала, напоминая о его собственном статусе "ключа".
  
  - Ты только что видел, - сказал он тихо. - Оружие здесь бесполезно. Твои пули ничего не сделали. Что помешает этим тварям напасть на нас снова, когда мы потревожим еще больше золота?
  
  - Мой аргумент действеннее, - холодно парировал Илларион. Он поднял свой пистолет и, почти не целясь, выстрелил.
  
  Выстрел грохнул, оглушительно громкий. Никита почувствовал, как обжигающая боль пронзила его левое предплечье. Он ахнул, схватившись за руку. Сквозь разорванную ткань куртки засочилась алая кровь. Пуля прошла насквозь, лишь слегка задев мышцу, но боль и сам факт были более чем убедительны.
  
  - Видишь? - Илларион не улыбнулся. Его лицо было каменным. - Мои пули не простые. На каждой из них выгравирован определенный знак, символ защиты и проникновения. Они действуют здесь. Теперь, если ты не хочешь следующую пулю получить в коленную чашечку, ты выполнишь то, что я сказал. Собирай золото.
  
  Никита, стиснув зубы от боли и ярости, кивнул. Он сорвал с себя свой рюкзак, достал из него аптечку и наскоро перевязал рану, затянув жгут выше места попадания. Затем, под пристальным взглядом Иллариона и испуганным - Маргариты, он принялся за работу.
  
  Золото почему-то было невероятно тяжелым. Каждая горсть цехинов, каждый слиток, который ему удавалось с большим трудом отломить от общей массы, весил неправдоподобно много. Он начал с сумки Артура, валявшейся рядом с его останками. Набивая ее, он заметил, что Маргарита, пришедшая в себя, не кричала и не плакала. Она смотрела на кровавое месиво с отстраненным, почти научным интересом, периодически бормоча все то же: "Артур...". Это окончательно утвердило Никиту в мысли, что никакого родства между ними не было. Это была просто роль.
  
  Заполнив сумку Артура, он перешел к рюкзаку Маргариты. Девушка молча наблюдала, как ее рюкзак, предназначенный для полевых дневников и легкого снаряжения, превращается в неподъемный сундук с сокровищами. Затем он набил золотом и свою собственную, теперь пустующую сумку, которую Илларион приказал ему нести. Вся работа заняла около двадцати минут, и за это время они успели опустошить лишь три сундука и одну бочку. От всего несметного богатства они взяли, вероятно, менее пяти процентов. Но даже эта часть была чудовищно тяжела.
  
  - Достаточно, - наконец сказал Илларион, окидывая взглядом их ношу. Его собственная сумка была заполнена под завязку. - Больше мы не унесем. Пора возвращаться.
  
  Он приказал построиться в колонну. Первой шла Маргарита - ей доверили нести кейс с инструментами и цилиндром. За ней, сгибаясь под тяжестью рюкзака Маргариты и окровавленной сумки Артура, брел Никита. Замыкающим шел Илларион со своей сумкой, держа пистолет наготове.
  
  Обратный путь через город-призрак показался им втрое длиннее. Темные, безликие фигуры по-прежнему медленно двигались вокруг, но теперь они казались не просто потерянными душами, а потенциальными предвестниками тех тварей, что разорвали Артура. Каждый шорох, каждое движение в периферийном зрении заставляло вздрагивать. Никита, с болью в руке и спиной, гнувшейся под тяжестью золота, чувствовал, как пот заливает ему глаза.
  
  Наконец, они снова вышли к краю бездны. Тот самый узкий, черный, зеркальный мост все так же зловеще висел над бездной, уходя в никуда. Шепот из пропасти стал громче, навязчивее.
  
  Маргарита, дрожащими руками, достала из кейса цилиндр и, сверившись с распечаткой, начала произносить вторую часть заклинания - формулу умиротворения, но на этот раз в обратном порядке. Ее голос, слабый и прерывистый, едва был слышен над шепотом бездны. Но ритуал сработал. Когда они, ступая с крайней осторожностью, достигли середины моста, позади них черная каменная плита так же бесшумно встала на место, наглухо запечатав проход в параллельный мир.
  
  Обратное путешествие по тоннелю с призрачными проводниками прошло в усталом молчании. Никто не произнес ни слова. Даже Илларион, обычно такой разговорчивый, был погружен в свои мысли. Они шли, и изможденному Никите хотелось только поскорее сбросить с плеч очень ценный, но и крайне тяжелый груз.
  
  Когда они снова оказались в том самом Зале Посвящения, откуда начали свой путь, Маргарита, не медля, произнесла первую часть заклинания - запечатывающую. Воздух дрогнул, и ощущение иного мира, давившего на них все это время, стало рассеиваться, словно туман. Они были дома. В своем мире.
  
  Илларион, наконец, опустил пистолет. Он тяжело дышал, его безупречная рубашка была мятой и покрыта пятнами пота и грязи. Он молча поставил свою сумку с золотом на каменный пол с таким видом, будто это ящик с инструментами.
  
  Маргарита без сил опустилась на землю, прислонившись спиной к холодному камню. Она смотрела перед собой в пустоту, ее вид был измочаленным.
  
  Никита, с трудом стряхнув с себя тяжелые ремни рюкзака и сумок, прислонился к другой колонне. Боль в руке была саднящей, все тело ломило от усталости и перенапряжения. Он посмотрел на груду золота, лежавшую у их ног. Оно сверкало уже по-другому - ярче, живее, но его блеск был неоднозначным. Это золото было оплачено кровью. Кровью его дяди, кровью Артура, его собственной кровью. И он беспокойно размышлял о том, что еще придумают в отношении него его умные и циничные компаньоны.
  
  Глава 32
  
  Тишина пещеры, нарушаемая лишь мерным падением капель с потолка и их тяжелым дыханием, казалась густой и физически ощутимой, словно вата. Воздух нашего мира, прохладный и с легким привкусом известняка, после удушающей, серно-сладкой атмосферы параллельного мира казался напитком богов. Они сидели на холодных камнях в том самом "Зале Посвящения", разбитые и опустошенные. Горсти золотых слитков и монет, высыпавшаяся из сумок, лежала между ними, как костер, вокруг которого собрались уставшие, но не примирившиеся враги.
  
  Никита прислонился к колонне, терпя ноющую боль. Рана на предплечье, та самая, что проделала пуля Иллариона, пульсировала огненными спазмами. Кровь просачивалась сквозь кусок ткани, который он наскоро намотал поверх своей же, уже заскорузлой от старой крови, повязки на ладони. Он чувствовал себя разбитой куклой, которую использовали, покатали по аду и бросили на произвол судьбы.
  
  Маргарита, сидевшая напротив, смотрела на него пустым взглядом, но потом, словно очнувшись, порывисто встала и подошла к нему. Она молча раскрыла свой рюкзак, где поверх золота лежала компактная, но хорошо укомплектованная аптечка - наследие Артура, всегда готового к любым неожиданностям.
  
  - Дай я посмотрю, - тихо сказала она, и в ее голосе не было ни прежней игривости, ни деловой холодности. Была лишь усталая необходимость.
  
  Никита молча протянул руку. Она аккуратно размотала пропитанную кровью тряпку, и ее лицо на мгновение скривилось от отвращения при виде рваной, воспаленной раны. Она работала молча и эффективно: обработала рану антисептиком, от которого по пещере разнесся резкий химический запах, присыпала порошком-коагулянтом и наложила стерильную повязку, туго забинтовав ее. Ее пальцы были холодными, но движения - точными.
  
  - Спасибо, - хрипло произнес Никита, когда она закончила.
  
  Он посмотрел на Иллариона. Тот сидел расслабленно, его спина была идеально прямой, а взгляд был устремлен в пустоту. Его безупречный вид был безнадежно испорчен: дорогая рубашка в грязи и пятнах, брюки порваны на колене, лицо покрыто слоем пыли и пота. Но его аура непоколебимого превосходства никуда не делась.
  
  - Ты знал, - тихо, но отчетливо сказал Никита. Слова эхом отдались под сводами. - Ты знал, что золото в том мире может брать в руки только я. Или мой дядя. Ты использовал Артура как подопытного кролика. Ты был уверен, что на чужака, на того, кто не из нашей крови, нападут эти твари.
  
  Илларион медленно перевел на него взгляд. В его глазах не было ни раскаяния, ни смущения.
  
  - Гипотеза требовала проверки, - ответил он с ледяной простотой. - Артур был... наиболее логичным кандидатом для эксперимента. Его жадность перевешивала осторожность. И гипотеза подтвердилась. Теперь мы знаем правила игры.
  
  Никита покачал головой, чувствуя, как его захлестывает волна холодной ярости. Он посмотрел на Маргариту.
  
  - А тебе не жалко? Все-таки... папа?
  
  Маргарита, застегивая аптечку, фыркнула. Это был короткий, резкий, почти грубый звук, полный презрения.
  
  - Папа, блин, - выдохнула она, не глядя на Никиту. - Серьезно?
  
  Илларион усмехнулся, сухим, безжизненным смешком.
  
  - Артур Давидович был прекрасным организатором, но партнером - скверным, - произнес он, словно делая заключение на научной конференции. - Он уже заранее распределил доли. Семьдесят процентов - ему. На том основании, что он "в законе", что он "авторитет", что его связи обеспечивают безопасность операции. Мы с Маргаритой должны были довольствоваться остатками. Смерть, как ни цинично это прозвучит, разрешила этот корпоративный конфликт.
  
  Никита слушал, и ему становилось плохо. Они говорили об только что зверски убитом человеке, своем сообщнике, как о неудачном бизнес-активе. Он сглотнул ком в горле.
  
  - Что дальше? - спросил он, уже почти зная ответ.
  
  - Дальше? - Илларион поднял бровь. - Ничего не меняется. Ты будешь работать на нас. Мы будем возвращаться туда снова и снова. Методично, осторожно. Ты - ключ. Ты - единственный, кто может извлечь золото. Мы создадим целую операцию по его добыче и легализации.
  
  - Я никуда больше не пойду, - твердо заявил Никита. Боль в руке придала его словам дополнительную убедительность. - Я сделал то, что должен был. Вы нашли свое золото. Делите его, я возьму свою долю, и мы расстанемся. Я выхожу из игры.
  
  Илларион медленно поднялся на ноги. Он не был высоким, но его осанка и холодная уверенность делали его доминирующей фигурой в пещере.
  
  - Ты недопонимаешь ситуацию, Никита. Ты не выходишь из игры. Ты становишься ее постоянным участником. Ты будешь получать свой гонорар. Ежемесячно. Как получал Петр. Ты будешь жить своей жизнью, а когда нам понадобится твоя... уникальная способность, ты будешь к нашим услугам. И никуда ты от нас не денешься.
  
  - Получаешь деньги и взамен ничего, кроме молчания, - добавила Маргарита, наконец подняв на него взгляд. В ее карих глазах он увидел отнюдь не угрозу, а скучающую практичность. - Не самая плохая сделка.
  
  - Нет, - Никита покачал головой. Он чувствовал, как его сердце колотится от волнения, но внутри росла стальная решимость. Он не будет их рабом. - Я сказал, нет.
  
  Илларион вздохнул, как взрослый, уставший от капризов ребенка.
  
  - Очень жаль. В таком случае, мне придется воспользоваться запасным вариантом. - Он вытащил из кармана свой смартфон, пролистал несколько экранов и показал Никите. На дисплее была фотография того самого пистолета, который Никита отнял у боевиков Гамаила, а потом отдал Артуру, взамен его "Глока". - Этот ствол, "Беретта". Тот, что ты подобрал у людей Гамаила и который затем отдал нам. На днях из него застрелили одного человека. Довольно мерзкого типа, стукача, который сливал информацию в органы, довольно неумело, кстати. Проблема решена, но... на оружии остались твои отпечатки. И только твои.
  
  Никита замер. Он смотрел на фотографию пистолета, и встрепенулся. Это был, вполне возможно, блеф. Но блеф, по сути, беспроигрышный. Он действительно брал это оружие в руки, его отпечатки там были. И доказать, что он не стрелял, будет практически невозможно.
  
  - Теперь представим, - продолжал Илларион своим бархатным, неумолимым голосом, поигрывая пистолетом, - что в ближайшее время тебя задерживают. Обвинение в убийстве. Отпечатки. Мотивы? Их можно придумать. Связь с погибшим дядей, его темные дела... Ты сядешь на долгий срок в колонию строгого режима. А мы, - он сделал паузу, наслаждаясь эффектом, - мы скромно удалимся со сцены. У нас есть алиби. У нас есть связи. И у нас теперь есть золото, чтобы эти связи укреплять и расширять.
  
  Никита встал, сжав кулаки. Его рана снова загорелась огнем. Он ненавидел этого человека. Он ненавидел Маргариту. Он ненавидел себя за то, что оказался в этой ловушке. Мысли метались в голове, как пойманные птицы.
  
  "Все-таки, думаю, что это блеф. Это надо будет как следует проверить. Уж слишком гладко все выходит, тем более тогда они еще не знали, какая моя роль в поиске золота. Кроме того... Павел. Нужно побыстрее связаться с Павлом. Он что-то знал и предупреждал".
  
  Он понимал, что сейчас сопротивление бессмысленно. Нужно было выиграть время.
  
  - Хорошо, - сдавленно произнес он, садясь на корточки, делая вид, что сломлен аргументами. - Я согласен. Я буду работать на вас.
  
  Илларион улыбнулся своей холодной, торжествующей улыбкой.
  
  - Рад, что благоразумие восторжествовало.
  
  Они молча принялись собираться. Золото было с грехом пополам запихано обратно в сумки. Никита взвалил на себя ношу Артура и рюкзак Маргариты. Его собственная, старая походная сумка, теперь набитая золотом, досталась Иллариону. Выходили тем же путем, что и заходили утром. Казалось, что прошла целая вечность.
  
  Илларион шел первым, протискиваясь в узкий лаз. За ним, подталкиваемая Никитой, прошла Маргарита с кейсом. Сам Никита, сгибаясь под неподъемным грузом, с трудом пролез последним.
  
  Их встретил слепящий свет позднего крымского дня. Воздух, напоенный ароматами полыни, нагретой хвои и морского бриза, был таким свежим и живительным, что на мгновение перехватило дыхание. Они стояли на скрытой поляне, залитые солнцем. Казалось, самый страшный кошмар позади.
  
  И в этот момент из громкоговорителя, со стороны зарослей, раздался резкий, металлический голос, разорвавший идиллическую тишину:
  
  - Внимание! Вы окружены сотрудниками Федеральной службы безопасности! Немедленно сложите оружие! Поднимите руки вверх и не двигайтесь!
  
  Никита застыл с поднятой для следующего шага ногой. Его взгляд метнулся по сторонам. В кустах, за деревьями, на скалах над поляной - везде мелькали тени в камуфляже и черных балаклавах. Десятки стволов были направлены на них троих. Они попали в западню. И на этот раз - самую что ни на есть реальную.
  
  ***
  
  Команда, прозвучавшая из громкоговорителя, повисла в горячем воздухе, словно физический удар. Она была настолько неожиданной и ирреальной после всего пережитого в подземном мире, что на мгновение все трое застыли в полном ступоре. Даже Илларион, всегда собранный и расчетливый, замер с широко открытыми глазами, его лицо, покрытое пылью и потом, выражало чистейшее, животное непонимание.
  
  Поляна, еще секунду назад бывшая тихим, спасительным убежищем, превратилась в смертельную ловушку. Со всех сторон - из-за стволов сосен, из-за валунов, из густых зарослей кизила - поднимались фигуры в черной форме и камуфляже, с автоматами Калашникова в руках. Балаклавы скрывали их лица, делая их безликими исполнителями чужой воли. Солнце, играющее на листве, теперь слепило, отражаясь от прицелов, направленных на них.
  
  Первым опомнился Илларион. Его аналитический мозг, привыкший просчитывать риски, в этот миг дал сбой, уступив место инстинкту загнанного зверя. Его рука, все еще сжимавшая пистолет с магическими пулями, дернулась. Он не стал поднимать руки. Вместо этого его тело сжалось, а затем последовал молниеносный бросок в сторону, к ближайшему укрытию - груде камней у входа в пещеру. В движении он резко развернулся и, почти не целясь, дважды выстрелил в сторону ближайшей группы бойцов.
  
  Грохот выстрелов, громоподобный после тишины, оглушил Никиту. Он увидел, как один из бойцов в камуфляже, стоявший на скальном выступе справа, резко вскрикнул, отпустил автомат и схватился за плечо. Из-под его пальцев брызнула алая кровь, ярким пятном проступившая на камуфляже. Он пошатнулся, но удержался на ногах, его крик боли смешался с резкими командами офицеров.
  
  Ответ не заставил себя ждать. Он был не одиночным выстрелом, а короткой, разрывающей воздух очередью. Три, может, четыре пули. Они не издавали свиста, это был сухой, дробящий кость и плоть треск. Илларион, не успев даже достичь укрытия, был отброшен назад, словно кукла. Его тело дернулось в странном, неестественном танце, пули, словно молотки, вбивали его в землю. Он упал на край узкой расщелины, рядом с пещерой, его ноги беспомощно свесились в темноту. Последнее, что увидел Никита, - это его лицо. На нем не было ни ужаса, ни боли. Лишь абсолютное, леденящее душу удивление. Затем его тело, подрагивая, сползло вниз, в провал, и исчезло из виду. Эхо от выстрелов еще раскатывалось по горам, когда наступила тишина, теперь уже по-настоящему гробовая.
  
  Никита стоял, парализованный. Он все еще сгибался под тяжестью сумок с золотом, его раненое предплечье пылало огнем. Он видел, как Маргарита, стоявшая рядом, беззвучно открыла рот, ее глаза стали огромными, полными не осознанного еще ужаса. Она медленно, как во сне, подняла руки вверх.
  
  На Никиту навалились с двух сторон. Двое крепких бойцов в черной форме с надписями "ФСБ" на бронежилетах. Они действовали быстро, профессионально, без лишних слов. Один грубо стащил с него ремни сумок Артура и рюкзак Маргариты. Золото с глухим, дорогим стуком рухнуло на землю, несколько монет выкатилось и закатилось в траву, сверкая на солнце. Второй боец, с силой пригнув его к земле, скрутил ему руки за спиной. Холодный, стальной ободок наручников с щелчком защелкнулся на его запястьях, туго стягивая их. Та же процедура, чуть более грубая, была проделана и с Маргаритой. Она не сопротивлялась, ее лицо было белым как мел, а взгляд пустым, устремленным куда-то внутрь себя.
  
  Никита, тяжело дыша, смотрел в землю перед собой. Он видел травинки, муравья, ползущего по камню, солнечный блик на гильзе от выстрела Иллариона. Его мир сузился до этих мелких деталей. Мысли путались. Все было кончено.
  
  И тогда он увидел пару армейских ботинок, покрытых пылью, которые остановились прямо перед ним. Ботинки подождали секунду, давая ему поднять взгляд.
  
  Никита медленно поднял голову, щурясь от солнца. Стоявший перед ним человек начал снимать черную балаклаву. Движения были неторопливыми, почти ритуальными. Сначала освободился подбородок, затем губы, нос... и наконец, вся голова. Из-под маски появилось знакомое лицо. Спокойное, с легкой улыбкой в уголках рта и умными, внимательными глазами, которые теперь смотрели на него не с дружелюбием спелеолога, а с холодной, оценивающей прямотой оперативника.
  
  Это был Павел.
  
  Никита не смог сдержать короткий, сдавленный выдох. Он не закричал, не стал ругаться. Внутри него все оборвалось и рухнуло, но внешне он лишь замер, впиваясь взглядом в человека, который еще недавно предлагал ему партнерство. Потрясение было настолько глубоким, что даже не вызвало гнева - лишь леденящую пустоту и горькое понимание собственной наивности. Он, конечно, подозревал, что Павел не простой искатель приключений, но... ФСБ?
  
  - Здравствуй, Никита, - произнес Павел. Его голос был тем же - ровным, спокойным, но в его интонациях теперь не было и тени прежней, почти дружеской простоты. Это был голос человека, полностью контролирующего ситуацию. - Вижу, путешествие выдалось насыщенным.
  
  Никита не ответил. Он продолжал смотреть на Павла, стараясь осмыслить масштаб обмана. Его спелеологическое снаряжение, его рассказы о картах украинской армии, его предупреждения об Артуре... Все это была легенда. Тщательно продуманная маска.
  
  Павел, не дождавшись ответа, кивком приказал поднять их на ноги. Бойцы грубо подхватили Никиту и Маргариту под руки. Девушка наконец вышла из ступора и начала тихо, безнадежно плакать, временами перемежая плач отчетливыми ругательствами.
  
  - Осмотреть место тщательно, - четко скомандовал Павел, обращаясь к своим людям. - Поднять тело второго. И все это, - он жестом указал на валявшиеся на земле сумки, из горловин которых высыпалось золото, - описать и изъять.
  
  Он подошел ближе к Никите, его взгляд скользнул по его перевязанному предплечью, по испачканной в грязи и крови одежде.
  
  - Жаль, что пришлось вот так, - сказал Павел без особого сожаления. - Но твой друг Илларион не оставил выбора. Кстати, где Артур?
  
  - Он... заблудился, - с трудом выдавил Никита. Его голос звучал хрипло и глухо.
  
  - Понимаю, - Павел кивнул. - Тем не менее, ваша эпопея закончилась. А наша - перешла в новую фазу.
  
  Он сделал знак, и их начали вести с поляны, вниз, по направлению к лесной дороге, где, как теперь видел Никита, стояло несколько армейских внедорожников УАЗ-"Патриот" с затемненными стеклами.
  
  Никита шел, почти не чувствуя ног. Наручники болезненно впивались в запястья. Он смотрел на широкую спину Павла, шедшего впереди, и в его голове, преодолевая шок, начали выстраиваться обрывки мыслей. Почему ФСБ, а не МВД? Почему вообще они все там оказались? Его приключение, похоже, не заканчивалось. Оно просто меняло декорации и хозяев. И он по-прежнему, был в центре этой игры, даже со скованными руками.
  
  Глава 33
  
  Камера в СИЗО была капсулой вне времени. Три с лишним недели, проведенные в этих стерильных, окрашенных в унылые цвета стенах, слились в одно долгое, монотонное существование. День измерялся скрипом засова в двери, раздачей пищи и редкими прогулками в крошечном, похожем на колодец дворике, где кусочек неба над головой казался самой ценной валютой. Никита привык к ритму. Привык к запаху дезинфекции, отчаяния и плохой еды. Привык к собственным мыслям, которые, как гончая на привязи, бегали по кругу, возвращаясь к одним и тем же вопросам без ответов.
  
  Его снова вызвали на допрос. Обычная процедура. Конвоир, безэмоциональный и молчаливый, провел его по длинным, пустынным коридорам, где их шаги отдавались гулким эхом. Дверь в знакомый кабинет следователя открылась, и Никита приготовился увидеть уставшего майора с папкой дел, который в сотый раз задавал одни и те же вопросы. Но за столом сидел не майор.
  
  Павел сидел в кресле следователя, откинувшись на спинку. Он был в темной, практичной куртке, на столе перед ним лежал не протокол, а тонкий планшет и его личный смартфон. Он смотрел на Никиту спокойным, оценивающим взглядом, тем самым, что был у него в горах, когда он изучал скалу перед спуском. Конвоир вышел, щелкнув замком.
  
  - Присаживайся, Никита, - сказал Павел, жестом указав на стул напротив. Его голос был ровным, без следов притворной дружелюбности, но и без официальной холодности. Это был голос человека, говорящего начистоту.
  
  Никита медленно опустился на стул. Он чувствовал, как под надзорной камерой в углу напряглись его мышцы. Он молчал, ожидая.
  
  - Три недели, - начал Павел, положив ногу на ногу. - Время подвести предварительные итоги. Думаю, ты заслужил право знать, в какой игре участвовал.
  
  Он взял планшет, провел по экрану, но не стал ничего показывать.
  
  - Информация о генуэзском золоте и об архиве твоего дяди всплыла в наших оперативных сводках давно. Слишком много шума на черном рынке, слишком много шепота в определенных кругах. Когда стало ясно, что за этим охотятся две группировки - откровенные бандиты Гамаила и более утонченные, но не менее опасные аферисты Артура, - было решено внедрить в среду Гамаила своего человека. То есть меня. Под легендой бывшего сотрудника СБУ Семена, специалиста по подземным коммуникациям. Легенда была близка к правде, что всегда надежнее.
  
  Никита слушал, не двигаясь. Он смотрел на знакомые черты лица Павла и видел теперь за ними не спелеолога-одиночку, а расчетливого оперативника.
  
  - В стане Гамаила я довольно быстро узнал, что ключевая фигура - ты. Единственный наследник Константина Орлова, держатель его архива. Нашей задачей было подвести меня к тебе. Встреча в кафе, продажа книги, предложение помощи - все это было частью плана. Нужно было вывести тебя из-под влияния Артура и получить контролируемый доступ к архиву. После того как основная часть группировки Гамаила благополучно взорвалась в каменоломнях благодаря стараниям Иллариона, наше внимание сосредоточилось на Артуре. А от тебя, - Павел усмехнулся, - от тебя мы знали, что они активно ищут клад. Ты был нашим лучшим источником, сам того не ведая.
  
  Он сделал паузу, давая информации усвоиться.
  
  - После нашей совместной вылазки в пещеру, на следующий день, я спустился туда один. Оставил несколько датчиков движения и акустические маячки. Примитивные, но эффективные. Они могли запеленговать любую активность в тех тоннелях и послать сигнал на мой приемник. Когда вы вчетвером спустились под землю, маячки сработали. На место была немедленно направлена группа захвата. Мы ждали, когда вы появитесь на поверхности, желательно с уликами. С золотом.
  
  Павел отложил планшет и сложил руки на столе.
  
  - Теперь мои вопросы. Откуда золото? И где Артур? Его тело не найдено.
  
  Никита медленно перевел взгляд на стену за спиной Павла. Он видел трещину в штукатурке, похожую на извилистую реку.
  
  - Артур пропал в тоннеле, - тихо, но четко сказал он. - Мы заблудились в темноте. Я его больше не видел.
  
  Это была не совсем ложь. Он действительно не видел, как именно твари разрывали Артура на куски, он видел лишь начало и ужасающий результат.
  
  - Было уже две официальные экспедиции отрядов МЧС, - парировал Павел, его голос стал жестче. - С собаками, с тепловизорами. Они обследовали всю известную часть пещер. Тоннель, в который вы спустились, заканчивается тупиком. Сплошной монолит. Никаких следов Артура. Никаких потайных ходов. Так что не надо меня кормить сказками. Откуда золото?
  
  Никита снова замолчал. Он смотрел на свои руки, лежащие на коленях. Рассказывать о параллельном мире? Его тут же сочтут сумасшедшим и упекут в психушку, что, возможно, было бы даже лучше тюрьмы. Но это была его единственная тайна, его единственный козырь, пусть и безумный.
  
  Павел наблюдал за ним в течение долгой минуты. Затем он вздохнул, достал из своей сумки папку, открыл ее и вытащил оттуда стопку фотографий. Он бросил их на стол перед Никитой.
  
  - Если ты стараешься ради нее, то зря. Она - винтик. Потапова Маргарита. В некоторых кругах ее прозвище Наоми, также известна как Русалка. - Он произнес это с легким презрением. - Является любовницей Артура Калантаряна, криминального авторитета по кличке Артур. Никакая она ему не дочь.
  
  Никита медленно, почти нехотя, посмотрел на фотографии. Они были сделаны с большого расстояния, но были достаточно четкими. На одной Маргарита и Артур загорали на палубе дорогой яхты, он в одних плавках, она в микро-бикини, они смеялись, и его рука лежала у нее на бедре с явно мужским, не отцовским отношением. На другой они целовались в баре какого-то ночного клуба. На третьей - она сидела у него на коленях в саду на его даче, томно обвив его шею руками. Во всех этих снимках не было и тени той наивной студентки или уставшей дочери, которую она изображала. Это была хищница, уверенная в своей власти.
  
  Глядя на них, Никита не почувствовал ни ревности, ни гнева. Его воспоминания о их ночи вместе, о ее нежности, теперь вызывали лишь горькую усмешку. Последние сомнения развеялись. Он и правда был пешкой в чужой игре, такой же, как и его дядя.
  
  - Она использовалась Артуром в основном для приманки, - безжалостно продолжал Павел, забирая фотографии. - Для иностранцев, для нужных клиентов. Ее знания истории, археологии и древних языков, полученные в университете, помогали входить в доверие к таким, как твой дядя. А ее внешность и умение играть роль - доводить дело до конца. Она дочь одного крупного чиновника из Питера. Тот в свое время сильно помог Артуру "встать на ноги", и в качестве ответной услуги Артур взял ее к себе в дело. Так что она в этой группе только пешка. Как и другие.
  
  Он достал еще три фотографии и положил их перед Никитой. На одной был Илларион, снятый скрытой камерой где-то в ресторане. На двух других - Петр. Его фотографии были похожи на те, которые снимаются для уголовного дела: в профиль и анфас.
  
  - Илларион Гофштейн. Бывший военнослужащий армии обороны Израиля, специалист по минно-взрывным работам. Затем - наемник в "нестандартных" операциях, связанных с контрабандой различных артефактов. Тоже, кстати, знаток древних языков и культур. Проходил по линии Интерпола, но не было прямых улик. Теперь, я полагаю, его дело закрыто. А это - Петр Леонов, твой бывший сослуживец. Ты знаешь, что он арестован по подозрению в контрабанде культурных ценностей. Кстати, мы его не "вели", на пограничный пункт поступил анонимный звонок. Так или иначе, он находится под следствием. И его будущее сейчас зависит от многих факторов. В том числе, и от твоих показаний.
  
  Никита посмотрел на фотографию Петра. На его каменное, невозмутимое лицо. Единственный человек, который, казалось, был на его стороне. И теперь он тоже был разменной монетой.
  
  - Я ничем не могу помочь, - тихо, но твердо сказал Никита, отводя взгляд от планшета. Он снова уставился на стену позади Павла. Молчание было его крепостью. Единственной, что у него оставалось.
  
  Павел внимательно посмотрел на него в течение долгой минуты. В камере было слышно лишь тихое жужжание вентиляции.
  
  - Как знаешь, - наконец сказал он, поднимаясь. - Но подумай, Никита. Ты сидишь здесь по серьезному обвинению. Соучастие в деятельности преступной группировки, незаконное хранение оружия, возможно, причастность к убийству Артура. Золото - вещественное доказательство. Твое будущее - в твоих руках. Или в твоем молчании.
  
  Он подошел к двери и постучал. Дверь открыл конвоир.
  
  - Отведите его обратно, - кивнул Павел.
  
  Когда Никиту вели по коридору обратно в камеру, его мысли были ясны и холодны, как горный поток. Павел раскрыл многое, но не все. Он не знал о параллельном мире. Не знал о настоящей роли Никиты как "ключа". И это было его, Никиты, преимущество. Молчание было не слабостью, а стратегией. Он видел, как работают эти люди. Артур, Илларион, Павел... все они использовали его как инструмент. И если он хотел выжить и, возможно, когда-нибудь выбраться из этой паутины, он должен был продолжать играть свою роль. Он осознавал, что его главной и единственной защитой теперь было молчание.
  
  Глава 34
  
  Десятая неделя в СИЗО - Никите продлили срок содержания под стражей - ощущалась как отдельная, самодостаточная жизнь, со своими ритуалами, запахами и иерархией. Никита привык к жесткому распорядку дня, к безвкусной пище, к приглушенному гулу голосов из соседних камер, к постоянному ощущению наблюдения. Его тактика молчания на допросах стала его единственной броней. Следователи, сначала давившие, потом пытавшиеся "втереться в доверие", в конце концов, махнули на него рукой. Дело, по всей видимости, буксовало. Прямых улик против него не было, лишь подозрения, показания Маргариты, о которых он догадывался и зыбкая история с пистолетом Иллариона.
  
  Он научился жить внутри себя, в своем внутреннем бункере, стены которого были сложены из воспоминаний о подземном мире, о золоте, о шепоте бездны. Эти мысли были слабоватым утешением, но они сохраняли ему рассудок. Он был подобен спелеологу, заваленному в пещере, который знает, что снаружи есть жизнь, но все его усилия сосредоточены на том, чтобы просто дышать и ждать.
  
  Однажды утром, после завтрака, дверь его камеры с привычным лязгом отворилась.
  - Орлов, с вещами! - бросил надзиратель.
  
  Никита, не выражая удивления, свернул свой тощий матрац. "С вещами" могло означать что угодно. Его повели по длинному, продуваемому всеми сквозняками коридору, мимо таких же серых, унылых дверей. Наконец, они остановились у камеры номер 208. Надзиратель щелкнул ключами, тяжелая железная дверь со скрежетом отъехала, и Никиту втолкнули внутрь.
  
  Первое, что он ощутил, - это запах. Кроме стандартного коктейля из хлорки, затхлости и дешевого табака, здесь витал едва уловимый, но стойкий запах лекарств и немытого, больного тела. Камера была такой же, как и его прежняя: четыре шконки, стол, прикрученный к полу, параша. Но на нижней шконке у дальней стены лежал человек.
  
  Когда дверь захлопнулась, человек медленно, с видимым усилием приподнялся на локте и повернул голову. Свет от тусклой лампочки под потолком упал на его лицо, и Никита встрепенулся. Он узнал его сразу, несмотря на все изменения.
  
  Это был Анатолий Крутов, он же Гамаил. Но прежнего холодного, уверенного в себе бандита было нелегко узнать. Его лицо было испещрено сетью свежих шрамов, самый крупный из которых, багровый и неровный, тянулся от виска к углу рта, придавая лицу перекошенное, скорбное выражение. Один глаз был почти закрыт опухшим, воспаленным веком. Он был сильно похудевшим, его некогда мощная шея вписалась в воротник грязной кофты, а руки, лежащие поверх одеяла, были до странности худыми, с крупными, выделяющимися суставами. Но в его единственном открытом глазу, том самом, что когда-то смотрел на Никиту с хищной насмешкой, все еще тлела искра того самого, знакомого ему интеллекта и воли.
  
  Несколько секунд они молча измеряли друг друга взглядами. Никита стоял у двери, сжимая в руках свои пожитки. Крутов лежал, и его тяжелое, слегка хриплое дыхание было единственным звуком в камере.
  
  - Ну что, герой, - наконец прохрипел Крутов. Его голос был разрушенным, осипшим, но в интонациях угадывались прежние, командные нотки. - Проходи, располагайся. Теперь мы соседи.
  
  Никита молча отнес свой матрац на свободную верхнюю шконку и начал его расстилать. Его мозг лихорадочно работал. Совпадение? Нет. В этой системе ничего не происходило просто так. Его подселили к Крутову намеренно. Но чья это была воля - ФСБ, чтобы столкнуть их лбами и посмотреть, что выйдет? Или... чья-то еще?
  
  - Удивлен? - спросил Крутов, наблюдая за его движениями.
  
  - Контингент здесь подобран разнообразный, - уклончиво ответил Никита, устраиваясь на своей лежанке. Отсюда, сверху, он мог видеть макушку Крутова и его согнутую спину.
  
  - Это я тебя сюда перетащил, Никита, - откровенно сказал Крутов, как будто сообщал о погоде. - Пришлось пошевелить кое-какими старыми связями. В ГРУ, знаешь ли, люди хоть и не любят неудачников, но старые связи помнят. Особенно когда им напоминаешь.
  
  Никита замолчал, переваривая информацию. Гамаил, даже будучи избитым, арестованным и покалеченным взрывом, все еще имел рычаги влияния. Это было одновременно и пугающе, и впечатляюще.
  
  - И зачем тебе это? - спросил Никита, глядя в потолок. - Чего тебе от меня надо?
  
  Крутов хрипло рассмеялся, и смех его перешел в затяжной, влажный кашель. Он долго отхаркивался, прежде чем смог снова говорить.
  
  - Ты думаешь, я в этом взрыве виню тебя? Наивно. Ты был пешкой. Как и я, в общем-то. Просто мои фигуры оказались слабее. Нет, парень, я тебя притащил сюда, чтобы предложить сделку.
  
  Никита не ответил, давая ему продолжать. Он слышал, как Крутов с трудом переворачивается на спину, чтобы видеть его, лежа внизу.
  
  - Ситуация у нас, как ты можешь видеть, сложная, очень сложная. - начал Крутов, его голос стал деловым, каким он был в каменоломнях, когда вел свой отряд. - Ты сидишь тут, накрытый медным тазом по делам, к которым не имеешь никакого отношения. Я сижу тут, и мое дело, тоже, увы, совсем не липовое. Но у меня срок будет меньше, я уже задействовал свои связи. А ты... тебя могут упечь надолго. Потому что ты знаешь очень много. И есть люди, которые заинтересованы, чтобы с тобой здесь расправиться.
  
  Он сделал паузу, чтобы перевести дух.
  
  - А теперь посмотрим на другую сторону. Золото. Оно есть. Мне известно, что ты его нашел. И, я подозреваю, знаешь, где лежит основная его часть. Артур и его цепочка вышли из игры. Илларион, судя по слухам, тоже. Остался ты. И я.
  
  - И что? - тихо спросил Никита.
  
  - А то, что мы можем друг другу помочь. У меня еще остались люди на воле. Не такие крутые, как раньше, но верные. И кое-какие ресурсы. Я могу организовать тебе выход отсюда. Чисто, без шума. Не побег, нет. Просто... исчезновение незначительной фигуры из переполненной системы. А ты, оказавшись на свободе, делаешь то, что умеешь. Находишь золото. И когда я выйду - а я выйду раньше, чем ты, если останешься тут, - ты отдаешь мне мою долю. Справедливую долю. Скажем... тридцать процентов. Остальное твое.
  
  Никита слушал, и внутри него все замирало. Выход. Свобода. Пусть призрачная, пусть опасная, но возможность вырваться из этой серой, давящей коробки. Он смотрел на потолок, покрытый паутиной трещин, и видел вместо них черный, фосфоресцирующий свод пещеры другого мира.
  
  - Почему я должен тебе верить? - спросил он, все так же глядя вверх. - Ты уже пытался меня убить.
  
  - Деловые разногласия, - отмахнулся Крутов. - Тогда мы были по разные стороны баррикады. Теперь баррикада у нас общая - это стены этой камеры. А доверие... - Он снова закашлялся. - Доверие не требуется. Требуется взаимная выгода. Ты получишь свободу и семьдесят процентов золота, о котором другие могут только мечтать. Я получу свои тридцать, не проливая крови и не рискуя снова угодить сюда. Я стал осторожнее, парень. И умнее. Насилие - инструмент для глупцов. Умные люди пользуются обстоятельствами.
  
  Никита закрыл глаза. Перед ним стоял выбор. Остаться здесь и медленно гнить в тюрьме по сфабрикованному делу, надеясь на шаткую защиту и капризы правосудия. Или принять руку помощи от дьявола, которого он сам чуть не отправил на тот свет. Рискнуть всем ради призрачного шанса на свободу и продолжить это безумное приключение, которое, казалось, никогда не закончится.
  
  Тишина в камере повисла густая и тягучая, как кисель. Слова Крутова вибрировали в воздухе, соблазнительные и опасные, как ядовитый плод. Никита лежал на спине, размышляя. Он мысленно примерял на себя предложение Гамаила. Свобода. Всего одно слово, но какое емкое. Оно пахло не свежим воздухом и морем, а пылью архивов, холодом пещер и сладковатым душком риска.
  
  - И как же ты это сделаешь? - наконец спросил Никита, открывая глаза. - Мое "исчезновение".
  
  - Это моя забота, - ответил Крутов, и в его голосе послышалась усталая улыбка. - Система, как пещера, парень. В ней есть свои лазы и ходы. Нужно просто знать, куда нажать. Думай. Но долго не тяни. Мои предложения имеют срок годности.
  
  Никита медленно повернулся на бок, свесив голову с верхней шконки, чтобы видеть Крутова. Тот лежал, уставившись в свой угол, его единственный открытый глаз был прищурен, будто он читал невидимый текст на стене.
  
  - Моего участия мало, - тихо, но четко сказал Никита, нарушая молчание. - Я был... ключом. Дверь я открыл. Но чтобы найти дорогу обратно и забрать то, что осталось, нужны знания. Специфические знания.
  
  Крутов медленно перевел на него взгляд, не меняя позы. Его дыхание было чуть слышным свистом в поврежденных от взрыва легких.
  
  - Знания Иллариона? - хрипло спросил он.
  
  - Отчасти. Но в основном - Маргариты. Она работала с текстами, с шифрами. Она переводила те самые заклинания, что открывали врата. Без ее экспертизы и без архива моего дяди, который сейчас, не сомневаюсь, тщательно изучают в кабинетах ФСБ, все это - просто красивая легенда. Я могу привести тебя к пещере, но не смогу открыть дверь. И уж тем более не смогу пройти по тому маршруту, что ведет к золоту. Это был сложный навигационный расчет, основанный на картах дяди и расшифровках Маргариты.
  
  Он говорил правду, но не всю. Он умышленно преувеличивал роль Маргариты, создавая впечатление, что без нее все безнадежно. Ему нужно было понять, насколько далеко готов зайти Крутов и какие у него действительно есть возможности.
  
  Крутов слушал, не перебивая. Когда Никита закончил, он тяжело вздохнул и с видимым усилием приподнялся, опершись спиной о стену. Его лицо исказила гримаса боли.
  
  - Забудь про девку, - отрезал он, и в его голосе не было ни сомнения, ни сожаления. - Ее дело пахнет керосином. Она слишком много знает. И не только про золото. Про связи Артура, про схемы, про чиновников, которые ему покровительствовали, не только на полуострове. Такую, как она, не выпустят. Ее закроют. На полную катушку. А потом... - Он сделал многозначительную паузу, проводя пальцем по собственному горлу в медленном, выразительном жесте. - Ликвидируют. Как ненужного свидетеля. Влиятельные силы, которые не заинтересованы в распространении подобной информации, не потерпят таких утечек. Скорее всего, ты ее больше не увидишь.
  
  Никита замолк, переваривая сказанное. В словах Крутова была жесткая, неопровержимая логика. Павел на допросе намекал на то же самое, называя ее "винтиком". Если за Артуром действительно стояли серьезные люди, то у Маргариты, знавшей слишком много, назревали большие проблемы. Ее гибель в тюрьме или на этапе можно было бы легко списать на несчастный случай или болезнь.
  
  - Значит, твой план нерабочий, - заключил Никита, снова откидываясь на матрац. - Нет Маргариты - нет расшифровки. Нет архива - нет карты. Я бесполезен на воле.
  
  - Ты мыслишь слишком прямолинейно, как солдат, - усмехнулся Крутов, и его смех снова перешел в хриплый кашель. Он откашлялся и вытер губы тыльной стороной ладони. - Мир не вертится вокруг одной авантюристки и пачки старых бумаг. В Москве есть люди. Ученые. Специалисты по средним векам. Ничуть не хуже твоего Иллариона. И главное - дисциплинированные.
  
  Он помолчал, собираясь с силами.
  
  - Когда - я надеюсь, когда, а не если - ты окажешься на свободе, первым делом ты поедешь в Москву. Я тебе дам адрес одного человека. Профессор. Специалист по средневековой латыни, по древнегреческому, по криптографии того периода. Он не афиширует свою деятельность, у него своя, очень узкая клиентура. Но он может сделать то, что делала эта девица. При условии, что ты предоставишь ему полные данные.
  
  - Какие данные? - с досадой бросил Никита. - Все необходимые бумаги и предметы теперь у ФСБ.
  - Значит, надо будет их достать, - с деловитой задумчивостью произнес Крутов. - И я надеюсь, что твои поиски будут удачными. С моей помощью. Ты сможешь восстановить если не буквально, то суть. А профессор... он сможет реконструировать заклинания. За соответствующее вознаграждение, разумеется. У меня с ним... были дела. Он знает моих людей.
  
  Никита закрыл глаза. Он мысленно пролистывал страницы дневников дяди, видел причудливые письмена на бронзовом цилиндре, слышал гортанное пение Маргариты в пещере. Да, он многое запомнил. Его память была его главным активом.
  
  - И как я найду этого профессора? - спросил он, все еще не открывая глаз.
  
  - Это я беру на себя, - ответил Крутов. - Я тебе дам адрес и пароль. Все будет организовано чисто. Ты придешь, ты расскажешь, что от Гамаила, он тебя выслушает. Дальше - ты возвращаешься в Крым. Тебя встретят мои люди. Ты будешь координировать свои поиски с этим московским профессором. Если надо будет, он тоже приедет на полуостров. Я надеюсь, ты найдешь золото. И мы исполним нашу договоренность.
  
  Никита перевернулся на бок, повернувшись лицом к стене. Он больше не видел ни Крутова, ни камеры. Он снова видел тот странный, светящийся город за мостом, груду золота в окаменевшем обозе и темные, безликие фигуры, бредущие в вечном тумане. Его приключение, похоже, делало новый, совершенно неожиданный виток. И на этот раз его проводником в неизвестность становился человек, которого он считал своим безусловным врагом. Ирония судьбы была настолько невероятной, что он почти улыбнулся в темноте.
  
  В камере воцарилась тишина. Никита слышал, как за стеной кто-то монотонно отбивает дробь, где-то вдали хлопнула железная дверь. Он стоял на развилке. Один путь - тюрьма и годы заключения. Другой - темная, извилистая тропа, ведущая через московские подворотни к некоему профессору, а затем - снова в жуткие, светящиеся пещеры параллельного мира. Путь, на котором его спутником и покровителем был человек, которому он не доверял.
  
  Он открыл глаза, рывком уселся и спрыгнул вниз. Его босые ноги коснулись холодного бетонного пола. Он подошел к шконке Крутова и посмотрел на него прямо. Тот встретил его взгляд своим единственным, горящим в полумраке камеры глазом.
  
  - Ладно, - тихо сказал Никита. - Принципиально я согласен. Детали обсудим.
  
  На лице Крутова не было ни торжества, ни радости. Лишь холодное, деловое удовлетворение. Он медленно кивнул.
  
  - Умное решение. О деталях договоримся. Теперь слушай внимательно... - он понизил голос до едва слышного шепота, и Никита наклонился ближе, чтобы разобрать слова.
  
  За стенами камеры мир жил своей жизнью, не подозревая, что в маленькой, вонючей комнате с решеткой на окне заключался странный, опасный союз для поиска сокровищ.
  
  Глава 35
  
  Шепот Крутова стих. Он откинулся на свою тощую подушку, лицо его выражало явную усталость, но в глазах тлела искра азарта, как у игрока, нашедшего новую перспективную возможность. Никита стоял перед ним, чувствуя, как сквозняк холодит его ноги в кроссовках. Принципиальное согласие было дано, но теперь предстояло погрузиться в самое главное - детали.
  
  - Теории - это хорошо, - тихо сказал Никита, отступая на шаг. - Но у меня на руках только твои слова. А против меня - протоколы, вещдоки и вся мощь системы. Одного желания мало.
  
  - Ладно, - пробомотал Крутов, помолчав. - Теория - это хорошо. Но на выходе нужен инструмент. Держи.
  
  Он с видимым усилием повернулся на бок, лицом к стене, и его руки совершили несколько неуклюжих движений под тонким казенным одеялом. Раздался легкий металлический скрежет. Когда он повернулся обратно, в его потрескавшейся, покрытой мозолями ладони лежал небольшой предмет.
  
  - Возьми, - приказал Крутов.
  
  Никита нерешительно протянул руку. Его пальцы коснулись холодного металла. Он взял предмет и поднес ближе к тусклому свету лампочки под потолком.
  
  Это была фигурка саламандры. Длиной с указательный палец, отлитая из металла странного, темно-серого, почти черного цвета с едва уловимым маслянистым отливом. Изготовлена она была с поразительным, почти биологическим реализмом. Каждая чешуйка на извивающемся теле, каждый бугорок на приплюснутой голове, каждый коготок на лапках были проработаны с ювелирной точностью. В глазах у рептилии, несмотря на миниатюрность, были вставлены крошечные крупинки какого-то темно-красного, почти черного минерала, которые при определенном угле наклона начинали отсвечивать тусклым багровым светом, словно капельки запекшейся крови.
  
  - Не бойся, она не укусит, - усмехнулся Крутов, следя за его реакцией. - Бери. Почувствуй.
  
  Никита медленно протянул руку и поднял фигурку. Она была на удивление тяжелой для своего размера, ее вес казался несоразмерным, плотным, сконцентрированным. Металл был на ощупь не холодным, а скорее нейтральным, но через секунду он начал словно подстраиваться под температуру его ладони, становясь почти теплым. От него исходила едва уловимая вибрация, похожая на тихий, высокочастотный гул, который ощущался не ушами, а костями.
  
  - Что это? - тихо спросил Никита, поворачивая странную вещицу в руках.
  
  - Ключ от твоей камеры, - усмехнулся Крутов. - В прямом смысле. Нашли ее... ну, это долгая история. В одном из мест силы в Крыму. Там, где старые карты отмечали "падающие звезды". Металл, говорят, не земной. Состав не поддается идентификации. Сплав, не известный науке. Но главное, в нем есть... свойства.
  
  Никита скептически посмотрел на фигурку, потом на Крутова. Выглядело это как отчаянная попытка колдуна-шарлатана.
  
  - Какие свойства? - спросил он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало неверия.
  
  - Если сжать ее в руке и мысленно, очень четко, произнести команду... простую, прямую... а потом прикоснуться к человеку, он эту команду выполнит, - Крутов говорил это абсолютно серьезно, его единственный глаз был пристально устремлен на Никиту. - Без вопросов, без сопротивления. На время. Минуту, может, две. Не больше. Но для того, чтобы какой-нибудь охранник забыл проверить документы или отворил не ту дверь... этого хватит.
  
  Никита не сдержал короткого, сдавленного смешка. Он посмотрел на запертую дверь, на глазок наблюдения, на всю эту железобетонную реальность, и эта сказка о волшебной саламандре показалась ему верхом абсурда.
  
  - И имея такую вещь, ты до сих пор здесь? - с откровенной иронией спросил он. - Почему бы тебе самому не "прикоснуться" к конвоиру или следователю и не выйти на свободу?
  
  Крутов не обиделся. Напротив, он кивнул, как будто ждал этого вопроса.
  
  - Во-первых, - отчеканил он, - эту штуку мне передали позавчера. Через адвоката. Вместе с инструкцией по использованию. В зашифрованном виде, разумеется. Конечно, мои люди на воле не сидят сложа руки. Во-вторых... - Он сделал паузу, давая словам прозвучать с нужным весом. - Мои попытки найти золото не прекращались. Но я, в отличие от Артура, действовал вслепую. У меня не было архива твоего дяди. Не было тебя. Ты на свободе, с знаниями в голове, будешь для меня в тысячу раз полезнее, чем я здесь, с игрушкой в кармане. Я - стратег. Я предпочитаю выводить фигуры, а не ломиться в лобовую.
  
  Логика, как ни странно, в его словах была. Жесткая, циничная, но логика. Он видел в Никите не союзника, а высокотехнологичный инструмент, который нужно правильно применить.
  
  - И последний вопрос, - Никита сжал в кулаке холодную фигурку. - Почему ты доверяешь мне эту... саламандру? Что мешает мне, оказавшись на воле, просто исчезнуть? Вместе с твоим артефактом.
  
  На этот раз Крутов улыбнулся своей кривой, перекошенной шрамом улыбкой. В ней было что-то почти отеческое, что выглядело жутковато.
  
  - Потому что, парень, как только ты выйдешь за эти ворота, на тебя начнется охота. Серьезная охота. Не только ФСБ, в лице нашего общего знакомого Павла. Артур был обычным авантюристом, пусть и со связями. Существуют люди, которым наше государство до лампочки, они представляют наднациональные структуры. Им нужно золото и чтобы никто посторонний не знал об его существовании. И они знают, что ты - единственный, кто может найти сокровища. Ты станешь самой желанной мишенью на всем постсоветском пространстве. И единственные, кто будет тебя защищать и помогать - это мои ребята. Потому что наша выгода совпадает. А мне... - он широко развел руками, указывая на камеру, - мне тут спокойно. Я - ничего не знаю, как пройти к кладу, где он находится, про это все. Для них я мелкая сошка. Серьезные люди в курсе, что я ничего не знаю о главном. Поэтому я здесь, в СИЗО, в относительной безопасности. А ты... ты - ключ. Так что никакого "кидка" не будет. Ты будешь бежать под мою защиту, потому что альтернатива - смерть в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом.
  
  Картина, которую рисовал Крутов, была безрадостной, но предельно ясной. Свобода оказывалась не счастливым избавлением, а переходом из одной тюрьмы, бетонной, в другую - невидимую, но оттого не менее надежную. Тюрьму постоянных поисков, бега и зависимости от людей вроде Крутова-Гамаила.
  
  - А если... если эта штука не сработает? - наконец спросил Никита, глядя на саламандру в своей ладони. - Если магия не подействует на охранника?
  
  - Тогда, - Крутов пожал худыми плечами, - будем сидеть дальше и думать над другим планом. Я не говорю, что это стопроцентный выход. Я говорю - это шанс. А в нашей ситуации любой шанс лучше, чем его отсутствие.
  
  Никита глубоко вздохнул. Запах тюрьмы - затхлость, хлорка, человеческий пот - ударил ему в ноздри. Он посмотрел на холодную, загадочную фигурку в своей руке. Вера в чудеса была ему чужда. Он был человеком фактов, материалист и логик. Но он видел подземный город. Он видел золото, унесенное в иной мир. Он видел демонов, пожиравших плоть. После этого любая сказка казалась правдоподобной.
  
  Он разжал ладонь. Саламандра лежала на ней, тяжелая и безжизненная. Он снова сжал кулак, ощущая острые грани фигурки, впивающиеся в кожу. Он мысленно, как учил Крутов, попытался представить себе простую, ясную команду. Не "отпусти меня", а нечто более прямое.
  
  "Забудь запереть решетку".
  
  Он посмотрел на дверь, за которой стоял охранник. Это было безумием. Чистейшим, беспросветным безумием.
  
  - Хорошо, - тихо сказал Никита, сжимая фигурку в кулаке. - Я согласен. На весь план.
  
  - Умница, моряк, - Крутов с облегчением откинулся на подушку и закрыл глаза. Его силы были на исходе - последствия взрыва сказывались и весьма серьезно. - Запоминай детали. Завтра, во время утреннего обхода...
  
  Он снова заговорил шепотом, и Никита, пряча фигурку в карман штанов, наклонился, чтобы услышать. Его пальцы сами сжимались вокруг холодного, живого металла. Он чувствовал его тяжесть, его вибрацию, его странную, притягательную мощь. Его жизнь делала новый, совершенно невероятный поворот. И на этот раз его оружием была не лопата, не пистолет и не знание, а крошечный кусочек звезды, упавший на Землю, способный подчинять себе человеческие души.
  
  Эпилог
  
  Следующее утро в СИЗО началось как обычно: резкий звонок подъема, скрежет засовов, монотонные шаги дежурных по коридору. Но к восьми часам утра в оперативный отдел поступил сигнал, вызвавший мгновенную цепную реакцию. Подследственного Орлова Никиты не оказалось в своей камере. Он как-будто провалился сквозь землю.
  
  Последовали минуты нарастающей паники, быстро сменившиеся часами отлаженной, яростной служебной деятельности. Была объявлена тревога. Следственный изолятор был мгновенно перекрыт, начался тотальный обыск. Проверили каждый угол, каждое техническое и служебное помещение. Орлова нигде не было. Он испарился, словно его и не было.
  
  Расследование "по горячим следам" возглавил лично капитан ФСБ Павел Новиков, появившийся в СИЗО с командой специалистов в течение часа. Они изучали записи камер наблюдения, опрашивали охрану, дежурных, соседа по камере - Гамаила, который лишь разводил руками и хрипел, что спал как убитый и ничего не слышал. Камеры в коридоре на участке между камерой 208 и ближайшим постом охраны в ту ночь, по странному стечению обстоятельств, дали сбой - запись оказалась белой, засвеченной помехами на критически важные пятнадцать минут. Охранник, несший дежурство на том посту, клялся, что не отходил ни на шаг и не видел ничего подозрительного. На вопрос, проверял ли он документы у сменщика, пришедшего его ненадолго подменить, пока он отлучался в санузел, он лишь смущенно чесал затылок - детали как-то стерлись из памяти, все было как в тумане.
  
  Павел ходил по пустой камере 208, его лицо было каменным. Он провел рукой по краю шконки, где еще вчера лежал Никита, потом внимательно осмотрел дверь, замок, решетку. Все было исправно, никаких следов взлома. Это было идеальное, невозможное исчезновение. Он понимал, что за этим стояла чья-то мощная, теневая фигура. Возможно, те самые "столичные друзья", которых в своих разговорах упоминал Артур и о которых он узнал, работая под прикрытием в банде Гамаила. Или кто-то еще. Но Орлов был у него в руках, и теперь он ушел. Как сквозь пальцы просочившись.
  
  Через три дня интенсивных, но бесплодных поисков активная фаза расследования была свернута. Дело Орлова легло в архив с грифом "приостановлено". В официальных сводках он числился как опасный преступник, сбежавший при невыясненных обстоятельствах, и был объявлен в федеральный розыск.
  
  ***
  
  А в это время в привокзальном сквере крупного южного города, сидел на скамье высокий, крепкий мужчина в простой, неброской одежде - темные штаны, куртка-ветровка, кепка, надвинутая на глаза. Рядом с ним на скамье лежала потертая спортивная сумка, набитая небогатым скарбом. Он курил, спокойно наблюдая за суетой вокруг - за спешащими пассажирами, таксистами, зазывалами.
  
  В его карманах лежали старый, "перепаянный" кем-то телефон, остатки денег, полученных от Артура и новые документы, переданные на первом же "перевалочном пункте" людьми, которые представились "ребятами от Толика". И еще одна вещь, лежавшая на самом дне потайного кармана, - маленькая, холодная, металлическая фигурка саламандры.
  
  Он докурил, раздавил окурок о бетонную плиту под ногами и поднял глаза на огромное табло вокзала. Стрелки циферблата неумолимо отсчитывали время. Поезда уходили в разных направлениях - на север, на юг, на восток. Впереди была Москва. Таинственный профессор. И долгая, сложная дорога назад, к вратам, за которыми таилось не только золото, но и ключ к его свободе.
  
  Мужчина встал, поправил привычным движением ремень сумки через плечо, и твердым шагом направился в сторону шумных вокзальных дверей, ведших к перронам. Он не оглядывался. Впереди была только дорога.
  
  Продолжение следует...
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"