(Впервые повесть опубликована в журнале "ADITA", Германия, 2011 год.)
Гл.11
"Сергеич, я в город еду, Морской Протест подавать, мне люди нужны, свидетели. Как, за компанию, не против?" - в приоткрытую дверь просунулась голова "второго".
Сотников чуть помедлил: "А чего, можно и съездить, тем более, никогда этим не занимался, вот ты станешь "чифом", а я на твоё место перейду, придётся эту липу варганить"
"Я старпомом не стану, а ты отсюда упорхнёшь следующей осенью. Ладно, долго не собирайся, через пару минут автобус из "Трансфлота" подойдёт"
Морской Протест - этакая бумага, которую обязательно подают на случай возможной порчи груза при перевозке, в ней указываются форс-мажорные обстоятельства, шторм, качка и прочие радости морских реалий, перекладывая на природу убытки за разбитый и подмоченный груз. Рутинная процедура в суде порта выгрузки. Обычная морская практика.
"Хорошо всё же за бугор ходить, там этой ерундой стивидорные компании занимаются, ни тебе количества, ни тебе качества, Сами приняли, трюм опечатали, по приходу пломбы сняли и работают" - подумал Сергей, застёгивая куртку.
Вполне сносный ПАЗик лихо бежал по ленте дороги, что петляла по узкой полосе земли между берегом бухты справа и невысокими серыми, без признаков растительности, сопками слева. Горки были совсем низкими, это тебе не Камчатка, где Сотников прожил шесть лет, до самого поступления в училище.
Второй помощник балагурил с матросами, которых тоже взяли в суд, для свидетельства буйности морской стихии, а Сотников уткнулся в грязное окно автобуса, глядя куда-то вдаль, сквозь покрытую битым льдом бухту, сквозь унылые, серые горы, на другом её берегу, сквозь низенькие домишки, вдоль берега. Он с удовольствием рассматривал своё прошлое. Он всегда так делал, когда его не устраивало настоящее.
Тогда, несколько лет назад, после четвёртого курса на плавпрактике, они шли домой во Владик из Северной Америки. Судно, огромный, новый, только что сооруженный на верфи в Югославии теплоход в двадцать пять тысяч тонн, шикарные отдельные каюты даже у рядовых моряков, скорость под двадцать узлов. Красота! А рейс - этакий треугольничек - Япония, Канада, США. Заход в родной порт не планировался, но лето заканчивалось, впереди опять гранит наук, и их должны были списать в Японии, а там "пассажиром" в родную альма-матер. И вдруг неожиданно курс в Петропавловск-Камчатский. Всякие были слухи, но официально - какие-то проблемы с главным двигателем. Прошли узкую горловину Авачинской бухты, справа остались известные с детства три рядом стоящие, как три сторожа на входе - скалы. "Три брата". Возможно, у этого названия была и своя легенда. В торговый порт или завод не пошли, а стали на якоре прямо в бухте. Странный какой-то ремонт. Работы по исправлению "недостатков судовой машины" начались на следующий день, когда рейдовый катер привёз на судно целую бригаду следователей и оперов.
КГБ, водный отдел милиции и прокуратура. Не хватало только судьи с заседателями и того, кто приведёт в исполнение приговор. Экипаж пошёл кругом по допросам, почти все отметились у серьёзных дядек из государственных контор. Только их, четырёх курсантов-практикантов, никто не допрашивал и никуда не вызывал. По слухам, за них поручился сам мастер и его первый помощник, тот самый, "горячо всеми любимый" на всех судах "помпа" - партийное око КПСС. Разные люди были на этой должности, так, фифти - фифти. С комиссаром - Семёнычем им повезло, нормальный, спокойный, вдумчивый мужик, бывший старпом, однажды, во время выгрузки случился несчастный случай, он упал в трюм, сломал позвоночник, но выжил, работать по специальности уже не мог, сильно хромал и ходил, завалившись на правую сторону. На берегу трудиться не захотел, закончил партшколу и теперь рулил воспитательной работой. Этакий поп-батюшка коммунистического разлива. Нормальный, к слову, "батюшка".
"Слушай, Серёга, разузнал я, в чём загвоздка и для чего заход сюда сделали" - однокашник Володька, что всегда и везде был в курсе всех событий, загадочно понизил голос - "Груз из трюма таскал кто-то, "депешу" стуканули на берег, вот теперь разбор полётов идёт"
"А кто воровал и, кто доложил?"
"Ну, ты даёшь! Откуда мне знать? Я и так много сказал, тут в их команде следачка есть из прокуратуры, так её "второй" разговорил. Ты же знаешь, что ему никакая баба не откажет. Мы ведь с ним вахту тянем, вот он мне и шепнул".
"Ремонт" продлился пару дней, трое моряков были сняты с рейса и отправились во Владивосток самолётом вместе с бригадой сыскарей. Уже значительно поздней Сергей узнал продолжение этой истории. Груз похищали из опломбированных трюмов исключительно просто, через вентиляционные колодцы, претензий к судну от стивидорной компании не было, поскольку воровством вовсю баловались и грузчики в Канаде и Штатах, а стивидоры легко списывали эти потери на "демедж" - поломки и естественную убыль. Прямых улик против троих моряков не было, и дело собирались против них закрыть. Но, фактически на последнем допросе, когда дверь на волю была уже открыта, один из них написал "чистосердечное", а уж дальше было делом техники. Суд раздал гостинцы в соответствии с сотрудничеством. Написавший признание первым получил шесть с половиной лет, а два остальных - семь и восемь.
"Сергеич! Приехали" - рядом стоял второй помощник.
"Да, хорошо, пошли оформлять твой "протест" - они вышли из автобуса в центре столицы Колымского края.
Сотникову и в голову не могло прийти, что те, о ком он только что вспоминал, были практически рядом, по российским меркам, и в это время быстро поглощали свой обед в столовой-бараке одного из лагерей Колымы. Сегодня было ровно половина отбытого срока у написавшего признание, а до смерти от удара заточки бывшему моряку оставались сутки.
Сайт прозаика и журналиста Сергея Сальникова: https://sss1949.wixsite.com/salnikov