Аннотация: На речной базе отдыха заколот шпагой водопроводчик ЖЭУ, приехавший туда на джипе Lexus, купленном на честно заработанные деньги. Инициативу расследования берёт в свои руки бывший участковый, а ныне пенсионер Михалыч...
ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО НА БАЗЕ ОТДЫХА
Танцы закончились, машины и мотоциклы разъехались, затихли женский визг и прервавший его мужской окрик "чё орёшь, дура", и, наконец, наступили тишина и покой. Крики лягушек и стрекотанье сверчков, конечно, были слышны, но городскому жителю, выбравшемуся на природу, они были невыразимо приятны и напоминали о беззаботном детстве и сбитых коленках, намазанных спиртовым раствором бриллиантового зелёного, в просторечье - зелёнкой. Современные репелленты творили чудеса, и голодные комары чуяли запах тела, но, будучи не в силах до него добраться, звенели устало и раздражённо. Дул самый лёгкий ветерок, в небе мерцали звёзды, а полная луна хоть и светила ровным светом, но из астрономии было известно, что свет этот на самом деле является отражённым светом солнца. Специально для страдающих остеохондрозом, лентяев и вообще всех, кто не может или не хочет поднимать голову к небу, небесные светила были отражены в реке, плавно с тихим ласковым журчанием несущей свои воды куда-то за горизонт. Ночной холод и дневная жара, уставшие от борьбы, заключили временное перемирие, сойдясь на двадцати пяти градусах Цельсия для отечественного отдыхающего и семидесяти семи по Фаренгейту для случайного зарубежного туриста. Причудливые отблески всеми оттенками красного играли на углях догоревшего костра, и синие язычки пламени вспыхивали то здесь, то там, напоминая давным-давно читанные жуткие сказки о привидениях. Уханье совы леденило душу, но биение сердца почти не учащалось, так что даже больным аритмией и сердечной недостаточностью слышать его не было противопоказано. Словом, не вечер, а картина, достойная быть описанной кистью Куинджи или пером Гоголя, особенно если не обращать внимания на тело крупного молодого мужчины, насквозь проткнутого шпагой в районе сердца. Тело, при жизни носящее не то имя, не то прозвище Вольдемар, до того, как стать телом, взяло в правую руку банку светлого пива "Туборг", село в шезлонг недалеко от речного берега, вальяжно развалилось в нём, отхлебнуло пива, громко рыгнуло, надвинуло на глаза широкополую шляпу, но допить так и не успело, так что пиво было уже тёплым и выдохлось.
Перед шезлонгом идеальным полукругом, подобно колоннам греческого портика, стояли шесть человек, которые обращали внимание именно на безжизненный труп, а не на прелесть вечера. Среди стоявших были женщина и мужчина, голоса которых упомянуты в самом начале рассказа, и кто-то пока неизвестный, кто недрогнувшей, а может быть, и дрогнувшей рукой, или даже двумя руками, направил смертельную хладную сталь в сердце покойного.
Если смотреть на происходящее сверху и следовать по часовой стрелке, то располагались они в таком порядке от левой руки почившего в бозе:
- жена покойного, Ирочка, домохозяйка;
- Татьяна Краеуглова, помощник музыкального продюсера, она-то и кричала;
- Дмитрий Зайцев, главбух крупного ЗАО;
- Тимофей Стукалов, городской депутат;
- Георгий Брохин, хозяин строительной фирмы, деликатно успокоивший Татьяну одной короткой фразой;
- Тамара Стрелецкая, зам. управляющего банком.
Самим покойным был Вольдемар Тихорецкий, водопроводчик ЖЭУ, если верить одинокой записи в трудовой книжке.
Неподдельная скорбь на лицах живых участников сцены периодически сменялась ну очень уж светлой печалью об усопшем, граничащей с радостью. Исключение составляла жена покойного, Ирина, молодая блондинка с прекрасной фигурой и беззащитно-милым взглядом огромных голубых глаз, обрамлённых густыми ресницами, хотя то, что сейчас прекрасные глаза молодой вдовы светились непрерывным, безудержным счастьем, а не безутешным горем, легко можно было списать на недостаток освещения. Привыкший к полумраку взгляд мог бы, впрочем, отметить непрерывное злорадство и ещё в одном взоре, и в целом эти шесть пар разноцветных глаз, обращённых на покойного, могли бы навести на мысль, что время от времени желание слегка проткнуть Тихорецкого длинным острым предметом появлялось у каждого из присутствующих, а кое-кто даже мечтал об этом постоянно. Этот же острый в темноте взгляд непременно заметил бы несколько поодаль стоящий джип "Lexus" серебристого цвета размером с небольшой грузовик, на котором покойный приехал на встречу с вечностью, и то, что руки слесаря Тихорецкого были белы и ухожены. Пытливый ум владельца внимательного взгляда вывел бы из этого, что с переходом ЖЭУ на самоокупаемость зарплата персонала и культура труда существенно выросли.
Владельца взгляда, привыкшего к полумраку, звали Салтыков Пётр Михайлович, или просто Михалыч, был он сторожем базы отдыха и явился незамеченным на визг Татьяны посмотреть, что случилось, с тем, чтобы вернуться к несению сторожевой вахты, если не случилось ничего особенного. А поскольку отдыхающего с торчащей из груди рукояткой шпаги нечасто встретишь на пригородной базе отдыха, то Михалыч решил взять ситуацию под личный контроль по годами выработанной привычке, поскольку до выхода на пенсию работал участковым милиционером.
- Что случилось, молодые люди? - задал обычный вопрос Михалыч, и получил обычный же ответ,
- Гуляем, отдыхаем, - и они попытались перегруппироваться так, чтобы загородить покойного.
Произнесено это было так искренне, и лица были так открыты, что Михалычу сразу вспомнились честные глаза школьников, прячущих за спиной рогатки, дымящиеся сигареты и бутылки пива.
- Интересно отдыхаете, - заметил Михалыч, - Дюма начитались? Слава трёх мушкетёров покоя не даёт? Конечно, ничего не видели, ничего не слышали? Значит, так, как бывший работник правоохранительных органов, объясняю порядок действий в данной ситуации: милицию вызвать - раз, место происшествия покинуть - два, ничего не трогать и не двигать - три, дожидаться приезда следствия и быть неподалёку - четыре. Звоните, ребятки, 02, те из вас, кто не в преступном сговоре, конечно.
И все шестеро одновременно, как команда по синхронному плаванию, достали мобильники и набрали телефон дежурной службы, что убедило бы кого угодно в их полной непричастности к происшествию.
***
Следственную группу, как бы в насмешку, возглавлял майор Пронин, бывший некогда в стажёрах у Михалыча. Радость Пронина от встречи с наставником была безграничной до умильности, и хвостом он не вилял лишь по причине его отсутствия, а вот Михалыч заметно приуныл. Пронин называл отставника не иначе как "товарищ капитан" и "Пётр Михалыч", а Михалыч обращался к нему по уменьшительно-ласкательному имени "Володенька" и разговаривал снисходительно и жалостливо: сказать, что майор не блистал сообразительностью, значило сделать ему большущий комплимент. Пронин-старший был высоким милицейским чином, и, хоть живым умом наследника не наделил, зато сумел продвинуть любимого сыночка аж до майорского звания, приличной зарплаты и должности начальника следственной группы. Так что решение взять ситуацию под личный контроль выходило Михалычу боком, и он сильно пожалел, что вообще ввязался в это д'артаньянское дело. Эксперты следственной группы интеллектом не дотягивали даже до непосредственного начальника, но зато у каждого из них был свой собственный высокий милицейский папа. Последняя надежда Михалыча была на служебную овчарку, но та оказалась под стать остальным членам группы, и Михалыч потерял к ней всякий интерес после того, как узнал, что зовут её Тяпа и увидел, как она, бешено размахивая хвостом, вылетела из машины, и вприпрыжку с радостным лаем понеслась ловить сначала сверчков, потом лягушек, а затем и вовсе исчезла из виду до самого конца расследования.
Надо ж было случиться такому, что группа капитана Лебедева в этот момент находилась на выезде в соседнем районе для оказания помощи дружественному отделу, а группа майора Звенигородского в полном составе отправилась на курсы повышения квалификации!
Не помочь родной милиции в трудный час было не в духе отставного участкового, и он принял командование на себя. Положительным качеством горе-следователей было то, что они были весьма послушны и исполнительны, но эти их свойства с избытком компенсировались безмерной тупостью и нерасторопностью. В то же время у Михалыча теплилась надежда, что дело о пронзённом отдыхающем можно раскрыть без всяких современных достижений криминальной науки вроде анализа ДНК и применения масс-спектрографов и электронных микроскопов, а с помощью одних лишь старых добрых методов, которыми пользовались ещё в древних Риме, Египте и Китае. В Ассирии и Индии, кажется, тоже пользовались, но он не был в этом твёрдо уверен. Тем более что и орудие убийства было довольно старомодного, можно сказать, классического образца.
Михалыч намеревался выяснить мотивы убийства, затем на противоречиях в показаниях свидетелей, бывших заодно и подозреваемыми, выявить злодея и предать в руки Фемиды. То, что все шестеро наперегонки кинулись вызывать милицию, не могло обмануть опытного участкового, и он вначале был твёрдо уверен, что кто-то из шестерых является коварным, хладнокровным, кровавым и безжалостным убийцей, возможно, имеющим сообщников, столь же жестоких и кровожадных. Затем, призадумавшись, он понял, что могло быть и совсем наоборот, и убийца мог быть простым, добрым и честным российским гражданином, отправившим покойного на тот свет в порядке самозащиты. Нельзя было исключать и версию самоубийства, а также несчастного случая.
***
Самым простым оказалось определить происхождение орудия причины смерти. Как ни странно, его вместе с другими такими же орудиями общим числом 12 штук привёз сам покойный для готовки шашлыков. Выяснилось, что шпаги были приобретены у некоего тренера по фехтованию, обманным путём списавшего учебное оружие как пришедшее в негодность. Концы списанных учебных принадлежностей были Вольдемаром заострены, и использовать их в качестве шампуров стало очень удобно и престижно.
Собрав подозреваемых, Михалыч первым делом быстренько выяснил их личности, пол, национальность, вероисповедание, партийную и расовую принадлежность, сексуальную ориентацию, дату и место рождения, место проживания, место прописки, историю мест работы, водительские навыки, состав семьи, место проживания и работы родителей, девичью фамилию матери, наличие загранпаспорта и родственников за границей, образование, учёные степени, правительственные награды, спортивные достижения, а также знание иностранных языков и языков программирования. То же самое он проделал в отношении покойного.
После этого путём несложных логических умозаключений Михалыч определил преступника, точнее, преступницу, и ею оказалась, конечно же, Тамара Стрелецкая, но тут случилось ужасное: Михалыч понял, что где-то ошибся в своих строгих логических выкладках, поскольку ему сообщили, что Тамара только что найдена со шпагой в груди в собственной машине. Это был открытый вызов лично Михалычу, поскольку в тупости следственной группы, под носом у которых было совершено второе убийство, он не сомневался и убийца, видимо, тоже. Версии убийства в целях самозащиты, самоубийства и несчастного случая, таким образом, отпали, и началась борьба умов, суровая и открытая, как борьба чёрных и белых фигур на шахматной доске. Причём убийца играл белыми и уже совершил два хода, убив две фигуры, что противоречило шахматным правилам. Почему-то именно это разозлило Михалыча больше всего. Теперь раскрыть преступника стало для него делом чести, пусть ценой собственной жизни, пенсии или даже места работы сторожем.
***
Михалыч понял, что старых древнекитайских методов ведения следствия может оказаться недостаточно, и решил применить самые современные и секретные методики проникновения в психику, которым он обучался на курсах при райотделе МВД незадолго до ухода на пенсию.
С помощью нового опроса подозреваемых, проведённого с применением инженерной психологии, нейролингвистического, объектно-ориентированного и акупунктурного программирования, следствию в лице Михалыча удалось выяснить, что покойный давал деньги под залог и процент, что и составляло его источник дохода, а вовсе не работа в ЖЭУ, хотя лицензии на ведение финансовой деятельности у него, видимо, не было и налогов он, похоже, не платил.
Накануне рокового вечера Тихорецкий позвонил пятерым главным своим должникам с городского телефона на сотовый (то есть, за их счёт), сообщил, что к ним имеется важное, нетелефонное дело, и предложил собраться на базе отдыха речного пароходства. Насколько мог тонко, Вольдемар намекнул, что привезёт спички и шампуры, а оплата домиков, закупка выпивки, закуски и мяса для шашлыков лежит на остальных участниках. В общем, откровенно хамил и издевался.
На базе Вольдемар объявил, что с завтрашнего дня процент по долгу повышается в полтора раза, а кому не нравится - могут и не платить, но он тогда продаёт заложенные ценности, а о финансовых махинациях должников, о которых ему всё известно, сообщает куда положено, и им будет только ещё хуже и дороже, а он ничего не потеряет. Словом, шантажировал.
После этого Вольдемар нагло и цинично обозвал всех своими лучшими друзьями и предложил пить, гулять и веселиться, первому пункту какового предложения тут же сам и последовал, набрался очень быстро до нечувствительного состояния и уснул в шезлонге с недопитой банкой пива, а вот у лучших друзей спящего Вольдемара веселье что-то не ладилось.
***
Солнечная поляна, качели и мальчик, раскачивающий на них девочку - эта лубочно-пасторальная картинка есть в каждом слезоточивом романе, есть она и у нас, с той лишь разницей, что голубоглазая девочка с длинными ресницами уже вполне себе взросленькая и сформировавшаяся, а мальчику лет 40-45, он толстоват, лысоват, коротковат и время от времени вытирает лысину платочком, приподнимая для этого светлую шляпу. Развевающаяся юбочка даёт мальчику возможность увидеть симпатичные девочкины трусики, так что качание на качелях доставляет юной паре обоюдное удовольствие.
- Дима, ты можешь себе представить, этот боров совсем не даёт мне денег! - послышались слова девочки, из чего следовало, что мальчика зовут Дима.
- Я в этом месяце всего два платья и три пары туфель купила, осталось восемьсот баксов, и мне на них до конца месяца ещё целую неделю жить! Машина - старьё, рухлядь, я на ней второй год езжу!
Возмущению девочки не было предела.
- А себе эта свинья, можешь представить, собралась машину менять! Видишь ли, Лексус его не устраивает, он Тойоту присмотрел! Дома - шаром покати, на втором и третьем этаже мебели нету, весь первый этаж этими его дурацкими компьютерами заставлен, сейфа нету, мне драгоценности складывать некуда, а машина, выходит, ему дороже родной жены! Какие-то хреновины электрические каждую неделю покупает, жить без этих погремушек не может, весь дом в проводах, а теперь ещё и джип ему не той марки! Каждый вечер, когда трезвый, сидит у экрана, чего он там делает - не знаю, глядеть не даёт, орёт, а на меня ноль внимания!
Дима хотел было что-то сказать или спросить, но рта раскрыть ему не дали.
- У всех приличных людей есть свой доктор, свой адвокат, а мы, видите ли, не болеем, поэтому врач нам не нужен, а адвокат не нужен, потому что мы самые умные и все законы у нас в компьютере имеются! А на самом деле это он просто от жадности, чтоб денег не платить.
Дима снова попытался раскрыть рот, но опять неудачно.
- Мы вчера с Ленкой ездили маникюр делать, так она за мной заехала на новой машине и хвалилась, что это ей муж вторую подарил на день рождения, уже не говоря о лошади, которую он ей купил на годовщину свадьбы! Вот это я понимаю - любовь, да и, кстати, про любовь, ей любовник классный браслет привёз из Африки, он ей постоянно побрякушки из всех поездок привозит, а мне этот козёл-депутатишка только цветочки таскает, даже в ресторан не сводил ни разу.
Тут она мечтательно улыбнулась.
- Ну, правда, если её старикашку рядом с моим Тимочкой поставить, то разница большая будет.
Она ненадолго замолчала, а Дима, воспользовавшись паузой, спросил:
- Ирочка, а ты меня любишь?
- Мой котик, ну конечно же! Ты такой забавный! Без тебя мне было бы скучно.
И она послала ему воздушный поцелуй. Дима расплылся в счастливой улыбке столь широкой, что шляпа съехала на затылок. Вдруг Ирочка подскочила так резко, что Дима вздрогнул.
- Слушай, а если этот мой придурок помрёт, так ведь это же всё мне достанется? Завещания у него нету, родных нету, так что все его деньги на меня переведут. Я тогда всю его чёртову технику продам, дом продам, нафиг он мне такой здоровый, куплю квартирку и буду жить спокойно! Как это я раньше не подумала?
И Ирочка надолго задумалась, наморщив свой хорошенький лобик, причем, похоже было, что быть наморщенным лобику удаётся очень и очень редко.
***
В это самое время пока ещё живой, но уже нетрезвый и оттого ещё более развязный Вольдемар разговаривал с депутатом - кареглазым красавцем спортивного телосложения.
- Слышь, Тимоха, ну ты и жук! Ты что ж, думал, что я вам денег за проценты просто так даю? Нет, брателло, я про все ваши авантюры выясняю, у меня свои люди есть на эту тему, типа пробиваю через свои коны, на что вы денег берёте. Я твою фишку быстро просёк, как ты чувакам проехал по ушам, что сунешь мэру их бумажку с ихними же бабульками, чтобы он подписал. Прости, брат, не получилось у тебя на этот раз на халявку-то подписать, а денежки уже потратил. Закралась ошибочка в ваши расчёты, уважаемый. Бывает, бывает. Ну ты не горюй, с братками уже расплатился, и со мной потихонечку расплатишься, ну просто чуток поднапрячься придётся. А ты как думал? Пришла, как говорится, пора платить по векселям. Я, понимашь ли, тачку хочу поменять, присмотрел уже, так что мне деньги ну просто позарез нужны, вот я и подумал, что вы впятером мало-мало поднатужитесь, заодно и урок вам будет, чтоб на чужие деньги не зарились. Ну ты, типа, гуляй, веселись, ты ж мой лучший дружбан, Тимоха! Может, и ты мне когда-то поможешь, как я тебе сейчас помогаю.
- И ещё, типа, аллё, Тимоха, стой! Я уже про это говорил вам всем, но хочу напомнить. Вы тут все мои лучшие друзья, и я - ваш лучший друг, так что, если вдруг какую фигню замыслите, то чтоб вы были в курсе: как помру, похороните на Украйне милой... Поэт такой типа у них был, Тарас Бульба звали. Короче, как помру, то на следующий день мой нотариус сходит в банк, возьмёт в ячейке приглашения на похороны и отправит вам, вашему начальству и в прокуратуру. Там у могилки встретитесь и слёзки горючие по моей буйной головушке вместе польёте. Так что на кладбище идите сразу уже с подписанным чистосердечным признанием. Вы это, развлекайтесь, ребятки, выпивайте, шашлычки кушайте, короче, будьте как дома.
- Радуйся, радуйся, жирная скотина, - думал Тимофей, - хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Знал бы ты, как я с твоей Иркой развлекаюсь, так довольства бы на роже поменьше было. Кстати, если грохнуть его, то Ирке денежки достанутся, а потом из этой дуры можно будет их тянуть потихонечку...
***
Раскачивая Ирочку, особенно хорошенькую в задумчивости, главбух думал о том, как люди, подобные Вольдемару, отравляют жизнь множеству людей.
Думать об этом было неприятно, и мысль его понеслась дальше, далеко-далеко, и он увидел себя в виде рыцаря в блестящих доспехах на белоснежном коне. Шлем с опущенным забралом и развевающимися перьями прикрывает лысину, латы скрывают животик, а короткие ножки не кажутся короткими в высоком седле. Он на турнире. Его противник - Вольдемар. Ирочка в пышном платье со своего балкона подаёт команду взмахом платка. Дима списывает деньги со счёта родного ЗАО на счёт подставной фирмы, успевает их обернуть два раза, на третий раз цены на купленный товар резко падают, и Дима обращается к Вольдемару, с которым сейчас дерётся. Взмах платка, конные противники несутся навстречу, вот подняты копья, раздаётся оглушительный треск - сломалось копьё Вольдемара, и разлетелись вдребезги щиты, но димино копьё выдерживает, пробивает насквозь латы Вольдемара и его злобное сердце. Вольдемар падает замертво, Дима спрыгивает с коня, Ирочка сбегает с балкона, срывает шлем с главбуха, целует в губы, дарит платок, и они уходят счастливые навстречу будущему.
Потом ему представилась другая картина. Он в широкополой шляпе с перьями, в голубом плаще с вышитым золотом крестом, в высоких ботфортах и широком ремне с золочёной пряжкой, солнце сверкает на гарде его дамасской шпаги. Его противник - Вольдемар в красном плаще. Ирочка стоит неподалёку с платком в руке. Взмахом платка Ирочка начинает схватку не на жизнь, а на смерть. Несколько коротких выпадов, звон клинков и короткий вскрик Вольдемара, принявшего смерть от дамасской стали, пронзившей ему злобное сердце. Ирочка подбегает к Диме, срывает с него шляпу, целует в губы, дарит платок, и они уходят счастливые навстречу будущему.
В следующей картине он качает Ирочку на качелях, но подходит Тимофей и уводит её куда-то, и тут-то Дима понимает, что именно эта картина реальна, а всё, что он видел до этого - лишь фантазии.
Диме стало грустно. Между прочим, денег он хотел заработать ещё и для того, чтобы освободить Ирочку из-под власти этого монстра и жениться на ней, правда, остаётся ещё Тимофей, но ведь с ним она только для того, чтобы забыть на минуту о Вольдемаре, а любит именно его, Диму, как сегодня сама об этом сказала... И вдруг ему пришло в голову, что есть совсем простой способ решения сразу всех проблем.
***
Жора и Тамара лежали рядом на солнышке, загорали и перебрасывались ничего не значащими фразами, как малознакомые или, наоборот, хорошо знающие друг друга люди. В отличие от стройной и загорелой Тамары Жора был несколько бел и полноват, правда, полнота его сосредотачивалась в области пупка и, когда он был в одежде или лежал на животе, была практически незаметна. Если бы они перевернулись на спины, то по их лицам стало бы ясно, что у высокорослого и широкоплечего Жоры нездорова печень, а Тамара насколько-то старше тех лет, что вы дали ей на первый взгляд. Но на ней были тёмные очки, и выглядела она превосходно.
Диалог загорающей пары тому, кто мог его услышать, представился бы довольно странным. В основном он состоял из существительных, обозначающих половые органы, домашних животных и мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации, но иногда к ним добавлялось причастие, образованное от глагола, обозначающего половой акт.
Смысла диалога разобрать нельзя было, но складывалось смутное ощущение того, что слова эти относятся к некоему неприятному для обоих существу мужского пола.
Иногда слышалось что-то вроде:
- Хоть бы он сдох, скотина!
- Своими бы руками его задушила!
- Взять бы кирпич, да по башке!
- Горло бы перерезать!
- Голову открутить!
По всей видимости, это было что-то вроде игры в города, только по другим правилам, потому что вряд ли два столь милых человека могли произносить такие чудовищные слова на полном серьёзе.
- Заколоть как свинью!
Как по команде, они резко повернулись друг к другу.
- Слушай, а что, если?..
- Тебе ведь этот козёл наверняка тоже пригрозил, что что-то про тебя знает?
- Да, похоже, он всех нас тут так за горло держит.
- А давай-ка немного поразмыслим...
Жора с Тамарой перевернулись на спины и замолчали, подставив животы ласковому солнцу. Им перестали быть нужными слова, потому что теперь они и без слов прекрасно понимали друг друга.
Жора вспоминал, как выиграл тендер на строительство участка автодороги, как вместо положенных норм он израсходовал материалов чуть не в четыре раза меньше, и как ему не хватало денег дать на лапу приёмной комиссии, потому что он сэкономленные средства уже потратил на свою скромную избушку. Подлец, Вольдемар, повысил проценты, убить бы его, да и не возвращать долг. И Тамаре, вон, та же мысль в голову пришла...
Тамара вспоминала, как перевела деньги с корсчёта на подставную фирму, надеясь, что фирма успеет их по-быстренькому обернуть, но фирма прогорела, а деньги надо было возвращать. А теперь Вольдемар повысил проценты, и, похоже, другого выхода нет, вот и Жора так же думает. Правда, опасно это, как бы хуже не стало...
***
Татьяна была убеждённой феминисткой худого и нескладного телосложения, одеваться не умела и за внешностью своей не следила. Шефа своего не переносила на дух, как и всех мужчин, и не уважала, считая полным идиотом и неумехой. Поэтому из денег, которые ей дали на запись в студии, она решила организовать левый концерт. Без руководства идиота и неумехи шефа концерт провалился, а Татьяне пришлось занимать денег у Вольдемара под заклад собственной квартиры. После этого она ещё больше стала ненавидеть мужиков, а в особенности ненавистны ей были шеф и Вольдемар. Ей думалось, что она готова каждому из них перегрызть горло и разорвать на тысячу кусочков.
На базе отдыха Татьяна щеголяла в выцветшей и отвисшей майке, длинных широких шортах неопределённого цвета, из которых торчали тонкие белые ноги, и жёлтых остроносых шлёпанцах с загнутыми носами а-ля старик Хоттабыч. Милый женственный образ дополняли немытые растрёпанные короткие волосы с доисторическими следами перекиси, острый нос, близко и глубоко посаженные глаза, неровная помада и облезлый многослойный лак на обкусанных ногтях с заусенцами.
Словом, попади она сейчас на бал, женщины бы умирали от зависти, а кавалеры, желающие танцевать мазурку, выстроилась в длинную очередь.
***
- Да, - думал Михалыч, - кабы не спецкурс по психологии, тяжело бы мне было узнать всё это. Однако сквозь защитные барьеры вокруг области мозга, где хранится информация о том, кто из них убийца, проникнуть не удалось, так что придётся применить старые методы, то есть, поднапрячь серые клеточки и использовать дедукцию.
Михалыч расчесал пышные чёрные усы - свою гордость - специальной расчёсочкой, поправил котелок, закурил трубку, взял скрипку и начал наигрывать "Венский вальс", ужасно при этом фальшивя. Музицирование Михалыча распугало окрестных птиц и зверей, разогнало бы рыб и насекомых, но тут он резко прекратил издевательство над скрипкой и живой природой, и глаза его воссияли, а кончики усов, вздрогнув, распрямились, чтобы тут же свиться колечками. Похоже, томные звуки скрипки помогли Михалычу увидеть новые связи между событиями, которые до сей поры ускользали от его понимания.
Множество мыслей пронеслось в голове Михалыча, пока он водил смычком по струнам. Смерти покойного желали все приглашённые без исключения, в том числе и безвременно ушедшая Тамара Стрелецкая. С Тамарой было пока неясно. Вероятно, она оказалась невольной свидетельницей, либо соучастницей, и ей заткнули рот. Важным Михалычу казалось то, что Вольдемар был шантажистом и, желая подстраховаться, грозился опубликовать опасные данные после своей смерти. Тем не менее, его убили, значит, для убийцы Вольдемар был страшнее, чем посмертный архив, либо мёртвый Вольдемар был ему совершенно безопасен. Михалыч вспомнил взгляды, обращённые на усопшего в неверном свете дальних фонарей и догоревшего костра. Они ничего не доказывали, но давали пищу для размышлений. Гости, стоящие вокруг мёртвого тела, не знали, что на них смотрят из темноты, и не пытались притворяться.
Кроме Ирочки, безусловно рада была Тамара, на остальных лицах радость чередовалась с тревогой. Если Вольдемара убила Ирочка, то вряд ли она могла быть беззаботно весела. Убить человека нелегко, даже такого неприятного, как Вольдемар, тем более что нельзя быть в уверенности, что обошлось без свидетелей. Так что, скорее всего, Ирочка была ни при чём, досье на неё не было, и она просто радовалась свалившемуся наследству. По причине радостного вида не могла быть убийцей и Тамара. Отчего же радовалась Тамара? Видимо, знала что-то, что позволяло ей чувствовать себя в безопасности, несмотря на досье. Тем не менее, Тамару убили, значит, она была свидетельницей, либо соучастницей.
Попробуем рассуждать от обратного: что могла знать Тамара, чтобы не бояться раскрытия досье? Что материалов на неё нет или они будут недоступны после смерти Вольдемара. Может быть, никаких бумаг в банковском сейфе нет? Тогда Тамара, как банковский работник верхнего уровня, имеющий связи, могла об этом знать. Но ведь где-то они всё равно есть, их просто не может не быть, хоть в доме, хоть снаружи, но рано или поздно они всплывут. Вариант номер два: бумаги лежат в сейфе, и Тамара выкрала то, что имеет отношение к ней, пользуясь своими связями. Нет, это невозможно. Для этого пришлось бы объяснять, что это за документы, и для чего они ей, а хранить их в банке Тамары Вольдемар не стал бы, он же не полный идиот. Досье на Тамару было, это ясно, и вот оно после смерти Вольдемара превращается в пшик. Вольдемар что-то говорил про нотариуса, но, похоже, это был блеф, ведь Ирочка рассказала Диме, что никаких юристов у них нет. Хм...
Рассуждаем дальше. Предположим, Вольдемар кого-то уж очень допёк, и тот убил Вольдемара, даже опасаясь посмертных документов, а Тамара оказалась случайной свидетельницей. Либо её заметили, либо она пыталась шантажировать убийцу, и её тоже убили. Плохая версия. Если бы убийца был одиночкой и сам заметил Тамару, то она бы так не радовалась, а если бы её заметили соучастники, то пришлось бы предположить, что для группы соучастников досье безопаснее живого Вольдемара.
Остаётся единственный вариант: Тамара была соучастницей убийцы и вполне ему доверяла.
Так всё-таки, где хранится это чёртово досье, и кто этот двойной убийца?
И тут-то Михалыч всё понял.
***
Отозвав в сторонку милицейских следопытов, Михалыч дал им суровый наказ быть бдительными и пресекать малейшие попытки подозреваемых к бегству или применению силы. Повторив приказ раза четыре или пять, Михалыч был в какой-то степени уверен, что они всё правильно поняли и будут действовать согласно инструкции.
Рассадив оставшихся в живых отдыхающих на топчан и выставив сзади них милицию, Михалыч, меряя речной песок шагами, дымя трубкой и подкручивая ус, рассказал, как было дело, и начал издалека.
Вольдемар рос в детском доме, и не было у него ни родных, ни близких. Став совершеннолетним и покинув детский дом, Вольдемар устроился в ЖЭУ водопроводчиком, хотя на работу не ходил, и зарплату за него получали другие. Чем он занимался сразу после детдома - неизвестно, но скоро уже ездил на иномарке и купил квартиру, а позже - и дом. Никому не доверял, и друзей у него не было, однако его боялись и уважали не только за физическую силу, но и за то, что он был мужчиной умным, деловым и серьёзным, хотя и косил под тупого накачанного братка. Вольдемар начал давать деньги в долг, а на каждого должника заводил досье, так что волей-неволей тот вынужден был деньги возвращать.
Женитьба на Ирочке была его ошибкой, и жили они не особенно счастливо. Второй ошибкой Вольдемара стало то, что он в жадности своей совсем уж обнаглел и стал повышать проценты, за что и поплатился.
Убийца и Тамара были сообщниками, и им удалось выяснить, что опасен только живой Вольдемар, и, тогда как все были уверены, что после его смерти всплывёт страшное досье, криминальная парочка знала, что бояться нечего.
С топчана послышалось одновременное "Ах!" и милиция на всякий случай подошла поближе.
Дальше всё было очень просто: убийца заколол спящего пьяным сном Вольдемара, благо, что оружие тот привёз с собой сам, а потом убил и свою сообщницу, чтобы та ненароком или специально его не выдала. Тамара отчего-то считала, что раз у них общие дела, то можно доверять друг другу, и потеряла осторожность, а зря.
- Так кто же убийца? - крикнул Георгий.
- А вы разве ещё не догадались? Дмитрий Зайцев!
И Михалыч несколько театрально указал на плюгавого и невзрачного главбуха, который до этой секунды, как и все, сидел в напряжённом внимании, но, очевидно, боялся больше, чем другие. Готовый к такому повороту событий, тот вскочил и бросился было бежать, но тут случилось нечто неожиданное: из темноты с громким восторженным лаем выскочила Тяпа, вся в грязи, тине и репьях, прыгнула ему на грудь, сбив с ног и, безудержно размахивая хвостом, полезла целоваться, видно, решив, что бухгалтер решил с ней поиграть в догонялки.
После того, как с трудом оттащили жизнерадостную и любвеобильную Тяпу, скрутить и связать злодея было легче лёгкого, что доблестные органы и выполнили умело и технично за каких-нибудь пять или семь минут.
- А что насчёт досье? - выкрикнула Татьяна.
- Где документы? - выпалил Георгий.
- Куда компромат-то делся? - воскликнул Тимофей.
И лишь одна Ирочка молча сияла счастьем, ей нечего было опасаться, и дальнейшая жизнь рисовалась ей в самых радужных красках.
- А компромат, родные мои, Вольдемар никому не доверял и хранил в зашифрованном виде в памяти одного из своих компьютеров. Оказывается, с детства было у него серьёзное увлечение - электроника. Он был лучшим в кружке, и починить приёмник, магнитофон или телевизор было для него раз плюнуть. Когда в детдом привезли компьютер, то дольше и упорнее всех занимался на нём именно Вольдемар. Так что, с виду тупица, Вольдемар довольно-таки прилично разбирался в компьютерной технике, а электронику знал настолько, что умело мастерил подслушивающие и подглядывающие устройства. Так что можете радоваться: ваши шашни закрыты паролем, который знал один лишь Вольдемар. Все бумаги и записи он переводил в электронный вид и заносил в компьютер, а оригиналы уничтожал, потому что они могли бы навредить и ему тоже, если бы кто-то их нашёл. Всё-таки, доходы у него были приличные, а налогов он не платил и, кроме того, незаконно использовал приборы наблюдения и занимался шантажом и вымогательством.
- А как же были связаны Зайцев со Стрелецкой? - спросил Георгий.
- Они совместно организовали подставную фирму и пытались получить доход от средств, незаконно переведённых на её счёт со счетов банка Стрелецкой и фирмы Зайцева.
- А почему Вы начали подозревать именно Зайцева? - не унимался Брохин.
- Покойная Стрелецкая выяснила, что бумаги Вольдемара, действительно хранящиеся в банковской ячейке, не содержат никакого компромата, но она не была уверена, нет ли бумаг в доме Тихорецкого или у его предполагаемого юриста. Выяснить это могли Зайцев, который был Ирочкиным воздыхателем, или Стукалов, состоящий с ней в более тесной связи.
Тимофей начал было что-то возражать, но вежливый Брохин в мягких интеллигентных выражениях попросил его немедленно заткнуться к такой-то матери, если здоровье ему дорого.
- На самом деле я не был уверен, кто убийца - депутат или главбух, и сказал наобум, но, как видите, угадал. Если хотите, мне подсказала интуиция, а на самом деле я подумал, что банкир и бухгалтер будут скорее связаны между собой, чем банкир и депутат. Я, конечно, мог ошибиться, но тут Зайцев совершил изрядную глупость - бросился бежать и, таким образом, себя выдал, а теперь отвертеться ему будет ох, как тяжко. Документы по фирме поднимут, связь Стрелецкой с кем-то из банка, где Вольдемар держал свои фальшивые бумаги, докажут, тут ещё депутат наверняка что-то подбросит, чтобы от себя последние подозрения отвести. А на самом деле, ребята, засранцы вы все, и каждый из вас без зазрений совести убил бы такого же мерзавца Вольдемара при первом же удобном случае, просто бухгалтер вас опередил. Отправить бы вас париться лет на десять, чтоб вы подумали о смысле жизни своей непутёвой.
***
И усталый сторож побрёл в свой домик отдыхать после испытаний, уже несколько тяжеловатых для его возраста.