И падают о землю дни мои,
как яблоки, растущие вдоль века
на желтой ли, желтеющей ли ветке
Так гулко, что мигают фонари

И август поправляет нОчи фрак,
вступая на одну тропу со мною
а я одна, с бессмысленной луною,
и сердце тоже падает, не в такт

как яблоки, как прошлые года
так гулко, что невольно снова вздрогнешь
здесь холодно, не хочешь, а продрогнешь
и станет горькой вышняя вода

куда-то убежали поезда
как пояса, что стали маловаты
смеются молодые за глаза
и все воспоминания распяты...

(А по лесам дремучим солнца пятна
растут, как то чего уж не сказать...
И лист летит, как выстрел, виновато,
Отпущенный тем, свыше, как слеза)

И падает о землю наливное...

И катится, как пьяная звезда,
С нелепого сухого косогора
рыжея в отдаленьи донельзя
(и режет ее лесополоса!)

О осень с журавлиною косою...
Придешь, а я тебя уж заждалась.

Смотри, года мои сложились в масть
Певунья моя, с мастью золотою...
И нечего убавить иль покласть.
Теперь я навсегда уже с тобою.

(А может быть, сама уже, с конвоем
Иду по грядам листья собирать
и яблоки под полною луною
И птицы мои прочь уже летят.

И вместо слов рябиновой рукою
так долго машет память, будто сад
Неотделимый стынущей рекою
От тех, что не вернешь уже назад...)

И может, я сама - осенний сад,
Переходящий тихо в золотое.
И осень, что следит давно за мною.
Из окон, что глядятся на закат.

А может, я сама веду с собою
Безумный монолог века подряд.

И яблоко роняю над собою,
Как сердце, чье волненье не унять...
Ни песней, ни молитвою, ни словом.
Ни солнцем, уходящим на закат...