|
|
||
Чтобы завершить коллекцию странствий по заполярью, нам оставалось посетить Канаду, Аляску и Гренландию. Канада - еще куда ни шло, но остальные два направления одинаково представлялись нам чем-то несбыточным, располагающимся где-то уже за гранью обычной человеческой жизни - чем-то вроде космоса или галлюцинаций.
И вдруг, после удачной проверки на предмет отсутствия/наличия всяких вторичных онкологических бяк, со мной от радости случилось настоящее безумство. Я позвонила Асе и сказала: 'Ася, поедешь со мной... на Аляску?'. У Аси, как и у меня, еще со времени нашего триумфального пересечения Америки на машине с Тихого океана на Атлантический, была действующая американская виза. Ася согласилась тотально: сразу, не спрашивая, не раздумывая. И тут же отменила все свои планы на осень. Да, подступала осень, и, дорогие нашему сердцу, долгие летние полярные ночи уже приказали долго жить.
Ввиду стремительно укорачивающегося светлого времени суток, было решено ехать немедленно. На билеты и подготовку к путешествию была неделя. Надо учесть, что мы обе понятия не имели о том - что такое Аляска. Бросились читать все источники подряд параллельно. Но ехать туда, куда ездит организованный турист: автобусная экскурсия по парку Денали, посещение столицы Джуно, плавание вокруг ледников на пароходике, поедание дикого лосося в ресторанах самого большого города Аляски Анкориджа - не хотелось. Мы задумали увидеть настоящую Аляску: увидеть Арктику, попасть к Ледовитому океану. И это должно быть самостоятельное путешествие!
Аляска отличалась от всех стран, в которых мы были ранее, крайне малой протяженностью дорог. Местные жители заполярья, в силу причуд климата, предпочитают авиацию и вездеходы. А мы - фанаты авто-путешествий. Пришлось пойти на комбинации в передвижении по Аляске. В итоге, мы за две недели сменили три прокатные машины и сделали тринадцать перелетов. Но, обо всем по порядку.
Самые вкусные суши из очень свежей рыбы.
С тобой здороваются люди, идущие по тротуару, когда ты едешь в машине, а также, все встречные водители. А у нас после питерского трафика даже привычки нет смотреть на людей в машинах. Наверное, прослыли невеждами.
Повсюду нагромождения брошеного, ржавого старательского оборудования, порой напоминающего причудливую летающую громадину из Кин-дза-дзы. Можно проводить фотосессию. Часть этих останков служит музеем под открытым небом, а подавляющее большинство так и остается стоять на заброшенных приисках вдоль рек.
'Последний поезд в никуда' - достопримечательность Нома. Тоже ржавый паровоз с вагонами, оставшийся стоять на оборвавшихся посреди болот рельсах. Все просто: закончилась золотая лихорадка, и закончились рельсы. Там мы перебросились парой слов с пожилой американкой, путешествующей с мужем. Она очень удивилась, что мы из России. Мы гордо приосанились в ответ, предвкушая знакомые охи и ахи: 'Ох, Россия - это так далеко! Ах, как же вы сюда доехали?!..' и т.д. Но дама вдруг сделала страшные глаза и доверительно поведала: 'Россия - это что, а мы вот, мы, представьте - из... Лос Анджелеса прилетели! (В этом месте она задохнулась от гордости за проделанное расстояние) Пять (!) часов летели!'. Мы не стали бороться за рекорд дальности, поудивлялись вежливо и отвалили. Через несколько минут дама снова подошла с вопросом: 'А покажите мне, где Россия?' Мы махнули рукой на запад. Смешно: на Аляске для них мы - Россия - вроде как, на западе. Мы стояли на краешке северо-американского континента и смотрели на запад. И на горизонте видели туманную неровную тончайшую полоску земли: нашу Чукотку. Как знать, может быть, дама вовсе не была неучем в области географии, а просто посчитала, что мы приплыли с Чукотки?..
Легион старых убитых машин. Почти подле каждого дома стоит на вечном приколе машина-старушатина, призывно желтея потертым аляскинским номером. Я привезла по автомобильному номеру из каждого американского штата, в котором мне удалось побывать. Обычно номер покупался в сувенирной лавке. Но есть в моей коллекции и настоящие экземпляры - с барахолок. Но на Аляске в сувенирных магазинах номеров не видно, как и барахолок. Медленно, но нагло внутри начала оформляться идея спереть номер с такой машины-брошенки.
Гравийные дороги, где ямки размером с трехлитровую кастрюлю промаркированы весёлыми красными флажками на шестах... Чтобы ямка была заметна, чтобы ваш автомобильчик нигде не трехануло. А по обочинам выставлены высокие катафоты на палочках. Ведь климат какой опасный - снега... Простой катафотный столбик замести может, и не увидишь! (И у нас таки заметает). А теперь внимание: ведь это трогательное дорожное обслуживание предназначено для дороги, соединяющей два маленьких эскимосских населенных пункта: один - 3500, а другой - 268 человек!.. Вспомнились родные дороженьки меж деревень на псковщине, да на вологодчине: в США полигоны для бомбометания, наверное, ровнее.
Палатки современных старателей вдоль берега моря. Они отплывают на катамаранах. На палубе меж двух поплавков установлены помпы, засасывающие песчаную пульпу со дна. Каким образом ведется дальше промывание золотого песка - неизвестно, возможно, что в тех же допотопных лотках. Кстати, они повсюду продаются в хозяйственных супермаркетах: видать, есть золотишко-то тут, точно есть.
Пожилой рябой эскимос Джон, что держит салун под говорящим названием 'Безопасная закусочная - Последний приют'. Это, и правда, последний дом в этих краях. Заехали днем водички купить и ахнули: весь дом, включая потолки, обклеен однодолларовыми купюрами. Многие дарители на них расписывались. Не одна тысяча долларов! Чувствовалось, что Джон - это местная знаменитость, а его салун - весьма важная здешняя достопримечательность. Часть инсталляции содержала и валюту разных стран. Мы не пожалели наших пятисот рублей (меньше не было), чтобы весело втиснуться в разноцветную толчею разнокалиберных банкнот со всех концов земли. Наш экземпляр был принят Джоном одобрительно: не каждый день удается разжиться русской денежкой! Тут же он протянул нам гостевую книгу, чтобы увековечить событие, и горделиво позволил нам сняться на фоне его сокровищ, а потом увлекся и сам с нами стал фотографироваться. И знаете, мы тоже почувствовали себя в каком-то смысле знаменитостями: мы приезжаем на край света, всему удивляемся, а они - жители 'краешка земли' - удивляются нам, что мы до них доехали (конечно, только те из них, кто географию в школе не прогуливал). Кстати, ближе к вечеру, на обратном пути проезжая мимо Джонова салуна, мы увидели возле дверей пару малюсек-самолетиков, что-то вроде цессны. Похоже, приятели слетелись поиграть у Джона в бильярд и выпить по кружечке пива.
Красавец-олень в обычной американской большой легковушке с кузовом. Олень стоял в кузове один в припаркованной у супермаркета машине, хозяин ушел в магазин. Олень не нервничал, смотрел на нас, качая бархатистыми ветками рогов. Сразу вспомнилось: 'осенью в дождливый серый день проскакал по городу олень...'
Мы ехали в городок Теллер, сопровождаемые пустынной северной красотой: перекаты пестрых осенних чернично-бруснично-морошковых долин, снежные шлемы гор, далекое озеро в молочной дымке и аквамариновое холодное небо.
Теллер - самый западный город в США, в который доходит хоть какая-то дорога, т.е. западная точка окончания всех американских дорог. Население - эскимосы, 268 человек. Хм, город! Он меньше трети моего дома в Питере, где проживает целая тысяча жильцов. В основном это рыбаки. Поразили их жилища: кошмарные бараки или вагончики высовывались из завалов технического мусора (отслужившие своё плиты, холодильники, стиральные машины, велосипеды). Видимо, вывоз металлолома стоит там бешеных денег. Вот все и ржавеет возле домов. Подумалось о том, как интересно, наверное, детворе (детворы было полно) играть в этих развалинах - никаких детских площадок не надо! Но детско-спортивная площадка у этих детей как раз была, и очень приличная. Убогость построек диссонировала с новехонькими квадрациклами и вездеходами во дворах, спутниковыми антеннами, а также, мощными катерами на берегу, что развеивало, возникшую, было, гипотезу о людях, живущих за чертой бедности. Мы с Асей решили, что эскимосы похожи на бедуинов: презирают внешнюю сторону вещей, но ценят в них лишь приносимую пользу. И правда, говорят, зайдешь в бедуинскую хибару - а там TV плазма последней марки, а за хибарой стоит мощный джип.
Повсюду меня манили номера на раскуроченных машинах. Но прийти к кому-то во двор и начать выламывать драгоценный аляскинский номер из чьей-то, пусть и ненужной, машины было неловко. В одном месте было врыто около десятка столбов, и к каждому было привязано по собаке так, что собаки были рядом, но достать друг до друга не могли. Худые, злые - собаки заходились от лая и наматывали круги вокруг столбов. Что это было? Так воспитывается стая для упряжки? Или планируются собачьи бои в перспективе? Неведомо. Потаращившись в ужасе на привязанных бедолаг, мы поехали обратно.
Еще по дороге в Теллер я заметила бесхозную машину в кювете. Сейчас, раззадоренная доступностью аляскинского номера для коллекции, я решила попробовать сорвать его с той машины. Ася отговаривала: смотри, там вода, болото - провалишься. Но меня обуяло помешательство коллекционера. Вот она, заброшенная машина, видно заглохла, и чинить не стали (дешевле новую купить, чем перевозить по морю туда-сюда). Подбираюсь ближе, по счастью возле машины есть какие-то доски. Номер хорошо сохранился, с девизом штата (The last frontier - Последний рубеж), с фигурками золотодобытчиков - чудо, что за номер! Дергаю номер. Ура, два болта отвалились! Но два сидят, как приваренные. Эх, пассатижики бы! Машина типичная для Америки, с открытым кузовом - надо в кузове пошарить. Там - буксировочный трос, большой гаечный ключ и... пассатижи! Урча и мурлыча, сворачиваю обе гайки: вооот, и вот! И номерочек у меня в кармане. И прыг к Асе в машину. И - поехали!
Повторюсь, мы с Асей мечтали попасть к Северному Ледовитому океану. Туда ведет одна единственная дорога: легендарное шоссе Далтон. Оно было построено всего за полгода вдоль арктической части (около 450 миль) аляскинского нефтепровода, который тянется с Ледовитого океана на юг через всю страну. Далтон Хайвэй входит в десятку самых опасных дорог мира. Во-первых - это дорога, преимущественно, без покрытия, во многих местах серьезно раздолбанная многотоннажными грузовиками, перевозящими буровое оборудование. Во-вторых, она пролегает на совершенно пустынной территории. В-третьих, вас ожидает перевал, где, в случае снежной погоды (а точнее - непогоды!) вы не проедете без цепей на колесах и прочей автомобильной экипировки для заполярья. И, в-четвертых, это - сам климат: мерзкий, 'радующий' вас кошмарными морозами, туманами, буранами и снегопадами чуть ли не десять месяцев в году.
На Аляске все компании по прокату автомобилей строго запрещают на их машинах поездки по Далтону. И только в городе Фэрбанкс есть две единственные компании, что сдают в аренду машины (весьма дорого!) и разрешают на них ездить по Далтон Хайвэю. Полноприводные, с защитой днища, с соответствующими протекторами, с рацией (так как связи там нет почти на всем протяжении) и с дополнительной канистрой под бензин, ибо по пути там лишь пара заправок.
Надо сказать, что вся эта информация о запретах очень насторожила Асю, и было видно, что Ася уже вовсе не мечтает об этом долбаном Далтоне! И с первого взгляда читалось, что куда милее Асе был бы теплый экскурсионный автобус с мягкими сиденьями в парке Денали. Помните, у Гайдара: 'Гей-гей! - Чук и Гек не думали и полсекунды, а в один голос заявили, что они решили ехать не только тысячу, а даже сто тысяч километров'. Но в нашем случае лишь я демонстрировала сомнительную храбрость, сучила ножкой и выкрикивала 'Гей-гей!'.
Было необходимо как-то повлиять на Асю, и я стала скидывать ей разные ободряющие ссылки про это шоссе. А всё, что бодрости не вселяло, я, внутренне замирая от страха, скрупулёзно изучала и примеривалась. Самым страшным мне казался перевал (горы: а я их боюсь!). Раздираемая сомнениями, я попросила дочку прислать мне больше сведений на английском. И тут я открываю видео одного байкера, который с камерой на шлеме проехался по Далтону и выложил в You Tube ускоренную съемку всей дороги. Я выдохнула: несмотря на то, что полдороги байкера пас бегущий поодаль волк (даже на мотоцикле там скорость не велика), съемка самого шоссе и, главное, перевала показала, что дорога довольно широкая, и в горах есть ограждения. Ну а к неровностям покрытия мы - россияне - люди привычные. Гей-гей! Путешествие на Аляску обещало быть интересным! Шлю видео Асе, приободряюсь уже не для показухи, а взаправду, и жду Асиного 'гей-гей!'. 'Гггггеееей.....' - сказала мне, заикаясь, сломленная Ася, и я тут же забронировала нам билеты Анкоридж - Фэрбанкс: Ася, отступление невозможно! Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну!..
И вот, следуя разработанному в Питере плану, только прилетев из Нома, мы вылетели в Фэрбанкс. Получив свой внедорожник, тяжелющий как танк, мы, сделали стартовое фото возле еще чистой машины и рванули на Далтон хайвэй.
Стояло умопомрачительно прекрасное северное бабье лето. Левитан со своей золотой осенью тихо курит в сторонке. Все эти холмы и дали во всех этих туманных дымках и закатах со всеми этими цветными переливчатыми акварельными лесами и синими небесными высями распахивают перед тобой свою красоту наотмашь! А ты, дурашка, жмешь, и жмешь на кнопочку в своем айфоне в надежде все это запечатлеть на фото... Какие фото?!.. Какие слова, междометия, буквы?!.. Не тщись - просто смотри и запомни, унеси в сердце! Но, нет: айфон - вот он, в руке, и ты привозишь две тысячи снимков с Аляски... Для кого?
Нам предстояло проехать 254 мили до ночлега в Колдфуте (название говорящее: coldfoot, озябшая ступня). На пути была легендарная река Юкон, знакомая каждому по рассказам Джека Лондона. Правда, знаменитый Доуссон в Канаде, а канадской визы у нас нет. Дорога сразу показала свой нрав: только Ася разогналась до шестидесяти пяти миль, как тут же на яме машину занесло. Хорошо, что это было в самом начале и на пустой дороге. Мы тут же сбавили скорость.
Неподалеку на какой-то сараюшке-развалюшке изумила вывеска 'Сувениры'. Зашли. Полки и стены увешаны поделками из бересты, камней, меха и бусин. Немолодая женщина продавала и одновременно мастерила все эти 'сокровища'. Она, с надеждой на сбыт в глазах, стала нам показывать то коготь медведя с меховым помпоном, то зуб зайца или волка в берестяной рамке, то высушенную лапку мышки на шнурке. И пахло там как-то не очень... Женщина поведала нам, что всех этих зверей убили ее муж и сын, что они живут одиноко на реке, и сюда она добирается на лодке, а вот - фотоальбом охотничьих побед ее мужа, вот, вот, видите, какого огромного медведя гризли он подстрелил (и альбом листает, листает - а он уже ветхий, и снимки там еще пленочные, старые).
Я поскорей купила безобидный берестяной магнит, проигнорировав все ее предложения из анатомического театра, и спросила, можем ли мы сфотографироваться с ней на фоне ее сувениров. Ася снимала, а я встала рядом с женщиной и дружески приобняла ее за плечо. И тут я почувствовала, как под моей рукой замерла, вытянулась в струну, одеревенела эта женщина. Она посмотрела на меня изумленным и немного затравленным каким-то взглядом и слегка вынырнула из-под моей руки. Я поняла, что перешла допустимую границу, что такая близость с незнакомцем чрезмерна для нее. Я слышала, что американцы, при всей их видимой открытости, очень чтут границы личного пространства. Сейчас же я ощутила физически, через свою ладонь, это реальное страдание от чужого прикосновения. Я извинилась сто раз, а она все еще оставалась немного растерянной. Возможно, нельзя делать столь поспешный вывод об американских недотрогах, потому что реакция этой женщины могла происходить от отшельнической жизни на реке, однако же, я получила яркий и незабываемый урок!
Дальше был Полярный круг, место пересечения которого ознаменовано красочным щитом 'Arctic Circle'. Люди, добравшиеся сюда, фотографируются и оставляют свои автографы на обратной стороне щита. Мы с Асей тоже запечатлелись и скромно подписались, сославшись на вечное ильфопетровское: 'Ася и Оля здесь были'.
В Колдфуте проживает официально 10 человек! Но там есть кемпинг, где ночуют все, кто едет на север. Дальнобойщики спят в машинах, а турьё платит баснословные денежки за каморку с лежанками. А что вы хотите? Север! В кемпинге есть кухня - пицца, гамбургеры и картошка фри к вашим услугам. Странные белые полотенца стопочкой при входе. И над ними объявление, чтобы мыли особо грязные руки и особо грязную обувь и вытирали их этими полотенцами. Бред! На задней пожарной двери табличка с надписью, чтобы, выходя на двор, дверь обязательно закрывали, а то может прийти медведь. А вот это не бред. Медведей тут много.
Ближе к ночи стало зябко. Небо было ясное, почти морозное. Виски мог дополнительно украсить вечер. Предположение не обмануло: и на душе, и в теле потеплело. Ася пошла на перекур, и я за компанию. 'Лайт, Лайт! Полар лайт из ин де скай!' - бросился на нас вошедший с улицы мужчина. Смотрим на небо - хм... ну, облачко прозрачное длинное, типа следа от самолета, только в темноте его видно... да и оно тает. Чего это они такие возбужденные?... Не уходите, оно вернется - пообещала местная работница кемпинга. Мы сходили за нашими маленькими бутылочками виски (наш любимый размер для путешествий: как у Мерилин Монро в фильме 'В джазе только девушки') и стали слоняться по террасе в ожидании сами не зная чего.
Мы обнимаемся, неожиданность чуда подбрасывает наши эмоции на небывалую высоту, мы смеёмся и почти плачем от радости, как две маленькие девчонки. И задыхаемся от восторга, глядя на неистовые световые пляски в черном небе. Наверное, вам сейчас смешно это читать. Наверное, я не нашла в себе таланта описать само сияние. А скорее, не захотела. Это сложно передать... Ты, простой обыватель, прикоснулся сейчас к чему-то непостижимому и великому, и оно подняло и тебя за собой надо всеми. Знаете, как говорят: словно Ангел тебя поцеловал. Вот так это было...
А кемпинг преобразился, все повылезли из каморок. Китайские туристы (да, и там оказался автобус, похожий на вездеход, полный китайцев) притащили свои дорогостоящие штативы и камеры и с холодной выдержкой снайперов выжидали очередной вспышки сияния. Встречаясь, люди улыбались друг другу, охали и ахали с каждой новой волной разбегающегося по небу света.
Ночной холод сделал так, что мы с Асей перманентно 'любили холодный обжигающий виски', и, что уж там - запьянели, конечно же! Идти спать?! Это было просто невозможно вообразить! (Хотя назавтра нам и предстоял леденящий мою душу перевал Атигун). Почему-то мы залегли в шезлонги, задрав головы к небу, чтобы не пропустить ни секунды светового пиршества, уже сходящего на нет, и стали петь протяжные народные песни. Это не было вызовом иноязычному обществу, не было пьяной бравадой. Мы не горланили, но и не таились, просто хотелось петь!.. Наверное, кто-нибудь опять сейчас засмеется, но это была... потребность души! Вот так, высокопарно (пусть и не без катализирующих свойств виски). Зов предков, если хотите, из серии 'Щасс спою!..'
Позднее утро, мы почти последние завтракаем и выдвигаемся в путь. Дорога была красивая, но полотно очень грязное. Жидкая грязька, словно разведённый цемент, летела из-под колес. Машина покрылась коростой, которая отваливалась кусками с бортов. Понятие 'заднее стекло' отсутствовало. Лес по обочинам был словно облит из брандспойта цементной жижей, да так и застыл. Встречные огромные грузовики обдавали машину грязевой волной с камнями в придачу, которые пугали нас ударами по стеклам и корпусу автомобиля. Машину заносило в грязи, мы чувствовали себя на ралли внедорожников.
Приближались заснеженные горы: хребет Брукса. Леса стали исчезать. Глазу начали открываться завораживающие виды. Мы с Асей настолько напугали друг друга перевалом Атигун, что при подъезде к нему наша концентрация была на пределе. Ася села за руль. Как всегда, в горах ей достается это счастье, потому что при виде пропасти мне может сильно поплохеть. Самое страшное, как мы читали - это встречный грузовик. По правилам данной дороги - у них всегда приоритет, ведь дорога изначально была построена для транспорта, обслуживающего океанские нефтегазовые разработки. И мы очень боялись попасть на узкий участок: тогда пришлось бы пятиться на склоне, давать проезд грузовику. Но, с единичными тяжеловозами спокойно удавалось расходиться. В принципе, наличие грузовиков на Далтоне - это счастье: если что, они всегда остановятся и помогут. В этих краях люди безукоризненно соблюдают взаимовыручку. Мы так боялись перевала, что даже не заметили, как его миновали!
За перевалом уже не было ни одного дерева. Началась арктическая тундра. Что может быть красивого в нескончаемой равнине? В нескончаемой степи? В нескончаемой тайге (вид сверху)? В нескончаемых пространствах, покрытых ягодниками и мхами? Я всю жизнь считала, что ничего красивого там нет. Но увидев ЭТО, это самое 'ничего нет', это 'НИЧЕГО' в таких масштабах, какие перед нами открылись с возвышения гор, мы притихли. Опять нас накрыла эта игра великого с малым, когда ты стоишь, обдуваемая ледяным ветром, стоишь одиноким маленьким столбиком, придорожным сусликом, пугливым маленьким сусликом... а перед тобой распахнулось все 'это', оно тебя впускает, зовет, принимает в себя... Ты получаешь этот ДАР - быть вместе, стать частью, вдохнуть этот космос...
Нам повезло: был синий солнечный день. Синий - потому что небо, потому что ледяной чистейший воздух, потому что в тысяче маленьких зеркальных озер и лужиц тундры тоже было небо! И так эта синева красиво контрастировала с тусклыми 'морями' стелющихся кустарников, по-осеннему рыжеватых, красных, бурых... Но, чем ближе мы подъезжали к Северному Ледовитому океану, тем более серой становилась картина местности: серые облака, серый туман, серая трава, серая вода, серая грязь на дороге, опять эта жидкая грязь...
Сначала мы поравнялись с населенным пунктом Дедхос (Deadhorse, т.е. мертвая лошадь, причем, достигая этого населенного пункта, в названьице веришь легко), а потом проехали в Прудо Бей - поселок нефтяников, где у нас был забронирован номер в гостинице. Там же проживали работники нефтегаза, которые работали вахтами. На бензоколонке (цистерна с бензином на улице со шлангом для залива, а платежный терминал - каморка - в крошечном вагончике) в каморке висело объявление: 'Внимание! Белые медведи на территории. Следите за обстановкой вокруг'. Не очень-то и смешно.
Утром мы вылетели в Барроу, планируя вернуться к вечеру обратно. Барроу - самый северный населенный пункт в США. Будучи эскимосским местом, он походил бы как две капли воды на вышеупомянутые эскимосские Теллер и Ном, но при одном условии: если бы сквозь Теллер и Ном прошел со своим войском Мамай. Тогда бы это был Барроу. Особенно в прибрежной части. Какие-то брошенные дощатые сараи с шатающимися полуоткрытыми дверьми, разбитыми или отсутствующими окнами, прохудившимися крышами, зияющими дырами в стенах. Покинутые детские качельки наводили на мысль о нейтронной бомбе (качельки есть, а детей нет). Когда мы спросили у таксиста, что, мол, так невесело тут? Он сказал, что люди отсюда уехали, тут нет электричества. Из-за таяния вечной мерзлоты происходит обрушение берега, поэтому жить на самом берегу (как тысячелетиями жили эскимосы) становится опасно. А берега практически 'стекают' грязевыми ручьями в океан и уплывают навсегда. Группки антропологов и археологов ловят последний шанс: выудить следы проживания древних эскимосских народов, которые селились на берегах. И, как в Прудо Бей, повсюду текучая грязь...
С машиной напрокат не получилось, и мы сели в единственное такси, что подъехало к нашему самолету. Такси - это убитая древняя тойотка с брызгами трещин по всему лобовому стеклу и заляпанными сиденьями. Водитель был под стать машине: щуплый маленький эскимос в заломленной набок кроличьей ушанке, трениках с отвисшими коленками и грязных резиновых сапогах. Весь день провести в этой рухляди, ужас! Я была убита перспективой. Водитель начал 'забавлять' нас рассказами и вопросами. Чтобы отвязаться, я сказала, что сорри, мол, заткнитесь, пожалуйста: я по-английски плохо говорю. Таксист аж, тормознул, обернулся ко мне с улыбкой от уха до уха и хлопнул меня по ладони, типа, 'о, клёво! прям, как я, я тоже плохо говорю!'. Ничего себе, думаю, тоже мне, американец, и, ведь и вправду, плохо по-английски говорит! Но тут выясняется, что он... таец из Бангкока! Мы обомлели, как же, говорим, тебя сюда-то занесло?! Да, говорит, сам не понял: приехал к другу, прошел месяц, потом полгода, потом четыре года - так и живу... Сури (так его звали) оказался очень старательным сопроводителем: и сфотографирует, и подождет, и расскажет, и покажет.
Вот он, вот: Северный Ледовитый океан! Безо льда, свинцово-серый и смирный под неожиданно солнечным небом. Морские звезды, крабы и медузы вдоль линии прибоя меркнут рядом с китовыми костями, повсюду валяющимися на берегу. Китовые позвонки булыжниками вырастают на пути. Тут местным народам раз в год разрешено ловить китов. Арка из гигантских китовых ребер служит зримым выражением национальной гордости эскимосов. Ну а мы активно фотографируемся возле нее.
Прямо на океанском побережье мы натолкнулись на открытую спортивную площадку, где школьные команды играли в бейсбол. Мамаши и папаши, болеющие за своих чад, припарковали свои машины впритык к бейсбольному полю по всему его периметру и болели за детей, не выходя из машин, наблюдая игру через лобовые стекла: отличное решение для плохого климата!
Но самое интересное в Барроу - это разглядывание поселка. В Венесуэле в предместьях Каракаса я видела баррио - стихийные заселения районов бездомной беднотой. Они сколачивали себе будки из шифера, картона и прочего подножного материала. Эти баррио отличались в крайней степени криминальной атмосферой: туда даже полиция ходить боялась. В смысле опасности в Барроу можно было не беспокоиться, а вот относительно внешнего вида Барроу был как меньшой брат баррио, и даже созвучен. Дома были страшные, ветхие, бедняцкие (в Каракасе-то тепло, а тут как им живется?!). Вот сараюга с гордо взвившимся американским флагом, под которым сушится оленья шкура. Вот ржавый гараж на задворках, а на его крыше красуется розовая 'принцессина' кроватка с заправленным постельным бельем - безумие! Барак на столбиках оказывается кабинетом дантиста Дж.Мортона. А вот нечто, напоминающее по форме ярангу, но она крыта не оленьими шкурами, а какой-то подгнившей стекловатой. Эскимосские лодки, как скелеты, валяются во многих дворах. Их, видимо, обтягивают кожей какого-нибудь кита, но без обтяжки они выглядят остовами. И везде яркие, очень современные снегоходы и вездеходы соседствуют с обычными санями-нартами, на которых эскимосы ездили из века в век...
Но, пора, мой друг, пора... и мы прибыли в аэропорт. Ждем посадки, однако вылет отложили. Очередное гуляние по поселку уже не изумляет. В 'зал' аэропорта приехала бейсбольная команда, которая участвовала в матче утром на берегу. 'Зал' сразу заполнился. Многие ребята сели на пол у входа. Интересно, что когда вошло несколько взрослых, парни тут же вскочили и извинились, что заняли проход. В который раз нам бросилась в глаза воспитанность людей в Америке.
Объявляют, что самолет, направляющийся в Прудо Бей, не прилетит из-за плохой погоды. Да, они понимают, как это неприятно. Нет, они не оплатят нам здешнюю ночевку. И вообще, они не отвечают за погоду: 'the weather is the weather!' Опуская все перипетии, скажу, что обратно к своей машине мы попали только через два дня, оплатив при этом наш пустующий номер в Прудо Бей, лишние дни аренды машины, отели, в которых мы ночевали в Барроу и Анкоридже (нас занесло и туда в попытках быстрее вернуться), а также, у нас пропала экскурсия. Да, очуметь, как всё вышло здорово... Отсюда извлекаем мораль, которая пригодится для всех, кто решится ехать на Аляску: все дорогие экскурсии и все заранее забронированные полеты по стране нужно планировать ДО перелетов в Арктике. Причем, путешествуя по Арктике, надо иметь в резерве 2-3 свободных дня на подобные погодные трюки. И главное - надо иметь ЗАПАС ДЕНЕГ!
Заканчивая рассказ про Барроу, поделюсь нашим изумлением: мы попали на ночевку в гостиницу, которая снаружи выглядела как строительный вагончик, а внутри была не хуже любого четырехзвездочного отеля в Европе! И теперь меня мучает вопрос: может быть и эскимосские дома внутри не хуже европейских?
Прощай, Арктика, прощайте, эскимосские территории! Обратная дорога далась нам быстрее, несмотря на адский туман на перевале. Зато обошлись без фотографий, а я смогла порулить в горах (когда не видно пропастей-мне не страшно). Далтон хайвей закончился. Покорение культовой дороги удалось. В конце шоссе на дорожном знаке пестрело множество всяких значков и наклеек, оставленных 'покорителями', вроде нас. Мы с Асей достали брелок в виде матрёшки и привесили его на ленточке. Пусть висит здесь и наш русский символ, к тому же женский. Впереди у нас была еще одна смена машины и много миль кружения по захватывающим дорогам Аляски.
Дорога... Ты учишь нас быть открытыми миру и смелыми. Ты даешь нам радость от умения удивляться, от дерзости ехать туда, куда глядят наши глаза. Ты даришь нам счастье ощущать себя такими подлинными, живыми и настоящими - какими мы были только в детстве.
PS Я снабдила текст фотографиями в приложении. Их качество плохое, я снимала на телефон. Публикую для общего представления. Не обошлось без героев рассказа на фотоснимках - сорри, просто не оказалось фото пары важных достопримечательностей без наших силуэтов.
|