Где кончается честность моя, я слеп и хочу быть слепым. Но где я хочу знать, хочу я также быть честным, а именно суровым, метким, едким, жестким и неумолимым.
Ф. Ницше. "Так говорил Заратустра", часть четвертая, "Пиявка"
И неужто я останусь единственным и последним на этом свете, ожидающим, когда из червя разовьется новое человечество, для которого писание мое станет поучением и предупреждением, что когда-то, не важно когда, явятся и по них новые черные легионы, и для будущего (...) повторится все, что я видел и вспоминаю?
С. Яневский. "Легионы святого Адофониса"
1
Вы, холодные умом, в чьих аргументах ни сучка ни задоринки, до соломоновых решений охочие - нет в вас силы моей, и не верил я вам никогда, ибо вам ни к чему самый спора предмет - он для вас лишь снаряд гимнастический для ума упражнений, но что голодному рассуждения сытых? и не убеждают они. Да и трудно быть холодным с душой обожженной - пусть уложат вас на раскаленные угли и попросят описать ощущенья свои: что передаст их точнее надсадного крика?
А теперь вон еще что - не люблю я крикунов истеричных, тех, что голос срывают и брызжут слюной, не люблю я горячих голов: нет в них разумного хлада, и хоть спокойно рассуждать в ином положении все равно как улыбаться под пыткой, но я буду улыбаться, я буду спокойно рассуждать, лишь одно мне важнее всего: это теплым не быть, из тех, что изрыгнуты будут, ибо не холодны они, и не горячи, из тех, что мечтают все религии сдружить и из них сварить себе вкусную кашу - это те, что толкутся в передней у Данте. Теплоты - не ищите.