Боль ворвалась в отупевшее сознание как снежная лавина, ломающая все на своем пути. Пробуждение было настолько ужасным, что Мет еще не придя в себя окончательно, захотел снова провалиться в небытие. Боль была страшной и нереальной одновременно, будто через каждую клеточку тела проходил электрический ток. Но самым ужасным открытием стало то, что его тело отказывалось повиноваться. Руки, ноги и даже глаза стали чужими и далёкими, как звезда Центавра, о которой он читал в детстве. Те проблемы, которые поставили Мета в такое ужасное положение, стали ничем в сравнении с животным ужасом, парализовавшим мозг. Ему стали понятны чувства, испытывал огромный, в грубых шрамах тигр, живший в зоопарке. В детстве он часто приходил смотреть на обезумевшее от заточения животное, метавшееся в маленькой клетке.
Зоопарк, любимые книги, родной дом - знакомые образы вовремя всплыли в памяти, не давая сойти с ума от бессилия. Настенные часы показывали четверть двенадцатого ночи.
* * * *
Боже, какой запах! Подсознательный детский страх к больнице, её запахам и людям в белых халатах заставлял руки предательски дрожать. Наверное в сотый раз высокая девушка в джинсах и свитере, с бледным лицом, неотличимым от стены, вскочила на ноги, нервно накручивая на палец каштановые локоны.
Она опять попыталась проанализировать события, которые изменили жизнь ей и Мету, лежащему в операционной. Жалость к мужу внезапно сменялось гневом, а чувство вины в который раз утопало в слезах бессильной злобы.
"Какой же Мет все же идиот" - решила она окончательно и впервые за несколько часов почувствовала себя успокоенной - "идиот и мягкотелый слабак".
"Боже мой, как я могла 3 года жить с человеком и не знать, что он способен на такой безумный поступок". Какой в этом смысл, ведь если не совсем мужчина, - она улыбнулась про себя странному словосочетанию. - это не значит, что решение проблемы - самоубийство.
Девушка остановилась напротив двери приемного покоя, замерла на несколько мгновений, улыбаясь своим мыслям села в кресло, взглянув на часы. На лице Жанны начал появляться слабый румянец, в то же время, как палец накручивал очередной локон.
* * * *
Два новых ощущения настырно вертевшихся в мозгу, наконец прервали череду фантазий. Мет не сразу сообразил, что ему сообщает нервная система, он как раз представлял себя личинкой, лежащей в коконе, когда понял, что боль исчезла, а белый туман перед глазами сменил стерильный больничный потолок.
Прошла целая вечность с того времени, когда новая волна дискомфорта затопила голову. Мет прогнал все мысли, пытаясь определить откуда исходит сигнал О-Том-Что-Что-То-Не-Так. Сначала он решил, что дело в полной неподвижности, но понял, что ошибся, тело начало привыкать к независимому от мозга существованию. "Что Тогда Мне Действует На Нервы?!" - Мету хотелось закричать от бессилия, мерзкое чувство было сродни голоду, терзающему крокодила.
"Ах ты тварь!" - Мет засмеялся настолько, насколько это было возможно в его положении. На потолке, но стерильно белой равнине шевелилось черное пятнышко. Он скорее почувствовал, чем увидел, что это пятнышко имеет 2 крыла, огромные сетчатые глаза и собирается загородить белоснежную чистоту. От такого святотатства слабое дыхание Мета сбилось с темпа, вызвав лёгкое помутнение в и без того одурманенном мозгу. Часы показывали, что прошел первый час нового дня.
* * * *
Невысокого роста человек белом халате быстро шел по коридору. Воспаленные красные глаза и желтоватый цвет лица выдавал сильную усталость, но шаг человека был бодрым и целеустремленным.
Черт возьми! - это были единственные слова, пришедшие в голову Артуру. Лёгкая злость держала его в возбужденном состоянии и уже начинала надоедать. В принципе ему всегда не везло именно по пятницам, если точнее, то 27 лет подряд, он даже привык, но сложная операция за 2 часа до конца смены нарушила внутренний баланс. Успокаивало лишь сознание того, что на этой мерзкой работе он находился вполне добровольно и получал за подобные мучения большие деньги. Деньги же были нужны не только для покупки еды и сигарет. В отличие от большинства сверстников, Артур имел определённую цель в жизни, а эта цель требовала вложения больших средств. Цель была реальна, но, как и всё хорошее, в жизни стоила дорого - небольшая частная практика, мечта каждого специалиста в области медицины.
При воспоминании о том, зачем он находится в больнице, Артур успокоился, и, подойдя к двери приёмного покоя, уже знал те несколько предложений, которые должен сказать жене пострадавшего.
* * * *
Дверь приёмного покоя бесшумно открылась, и в комнату пружинящим шагом вошёл мужчина в белом халате, руки его покоились в карманах, а на губах играла несколько блеклая профессиональная улыбка. Появление врача было бесшумным, как полёт супермена.
Приятные размышления Жанны прервала волна противного запаха лекарств и хирургической стерильности. Подняв затуманенные глаза, она с удивлением обнаружила перед собой стоящего доктора и на секунду растерявшись, улыбнулась ему в ответ, обнажив белые зубы.
"Жанна Дюпонт? Я оперировал вашего мужа, зовите меня Артур, просто Артур".
Казалось, что он разговаривал сам с собой, одновременно изучая девушку слезящимися глазами.
"Да-да" - Жанна попыталась изобразить на лице испуг, но поняла, что перестаралась. "Этот придурок смотрит на меня как на подопытного кролика ". Из-за того, что её не восприняли как нечто очень желанное, в горле у Жанны запершило от обиды.
"Как он?" - выдавила из себя девушка, мысленно желая, чтобы врач провалился сквозь землю вместе с её мужем, скальпелями и шприцами.
"К сожалению у него поврежден позвоночник парализована нижняя часть тела, но общее состояние пациента не вызывает опасений".
Жанна мысленно поблагодарила врача за то, что он не использовал медицинские термины. Слово "парализована" вызвало некое подобие радости, и Артур стал Жанне менее противен.
"Когда я смогу его увидеть?"
"Сейчас ваш муж находится под действием обезболивающего, так что нормально пообщаться с ним вы сможете лишь завтра к обеду. К сожалению, выздоровление будет долгим, и я думаю ходить он не сможет, - доктор сделал небольшую паузу, - А сейчас извините, но мне нужно идти".
* * * *
Оставшись одна, Жанна с трудом подавила в себе ярость. Хотя никаких чувств к Мету она не испытывала, точнее испытывала ненависть, но то, что доктор сообщил о выздоровлении, так, между прочим, вывело её из себя.
Жанна вскочила на ноги, быстрым шагом вышла из больницы, на ходу доставая ключи от машины и вскоре ехала по ночным улицам, раздумывая над тем, что скажет любовнику.
* * * *
Действие наркотика начало ослабевать, и занемевшее тело снова посетила ноющая боль. Вместе с болью пришли первые разумные мысли. Некоторое время Мет пытался уйти от реальности, заставляя себя ни о чем не думать, но рассудок безудержно рвался на своё законное место.
Едкую физическую боль затмила боль душевная, мерзкая как привкус крови на губах. Было до ужаса противно осознавать, что тебя предали, растоптали как муравья, в конце концов, унизили самым мерзким образом.
Как и большая часть человечества Мет мог простить любимой женщине все, абсолютно всё, кроме измены. Хотя нормальные люди не сводят счеты с жизнью из-за измены любимого человека, но к горю Мета были примешаны проблемы на работе, импотенция и сотня других неприятных мелочей. Весь этот безобидный, в принципе, коктейль пошатнул неустойчивую психику, и в отличие от всё тех же нормальных людей Мет захотел умереть.
Лежащего на больничной койке человека всепоглощающая и неразумная жажда смерти захлестнула второй раз в жизни. Первый раз закончился окном 7 этажа, а насчёт второго Мет ещё не определился окончательно. Он точно не знал, зачем и как убьёт себя, но был уверен в правильности своих выводов.
Бесстрастные стрелки часов, вразвалку подобрались к цифре 3.
* * * *
Артур вышел из приёмного покоя с чувством какой-то неосознанной брезгливости. Миссис Дюпонт оказалась привлекательной только внешне. Хотя врачам несвойственно чувство жалости к пациентам, но Артур сочувствовал одиноко лежащему Мету, у которого была такая стройная жена с выражением фальшивой жалости на лице и огоньком ненависти в глазах.
Спустя несколько часов доктор мерно посапывал, лежа на не растеленной кровати у себя дома. Артуру снилось, что громадная горилла с французской фамилией Дюпонт пыталась схватить его за горло сквозь прутья загаженной клетки.
* * * *
Эду крупно повезло: охранник в вестибюле больницы спал сном уверенного в себе человека. Медсестры также не очень усердно выполняли служебные обязанности - ни одной из них не было в коридорах больницы. Сжимая в кармане шприц, он тихо пробирался к палате N 16.
Жанна сказала, что её муж находится в дерьмовом состоянии и его смерть никого не удивит, ко всему этот психованный Мет был застрахован на приличную сумму.
Эд не колебался ни секунды, соглашаясь на убийство, он просто не мог ни в чём отказать этой сексуальной сучке.
Игла легко проткнула пластмассу капельницы, и отрава заструилась серебристой пылью, смешиваясь с глюкозой, спеша по гибкому капилляру к руке спящего человека.
* * * *
Мет проснулся из-за жгучей боли в руке, и в который раз пожалел, что всё ещё жив. Услышав лёгкий шорох, он удивлённо приоткрыл глаза. В зеленоватом свете ночника Мет увидел самого ненавистного человека, гадину, которая плюнула ему в душу, ничтожество с которым спала его жена и тихо застонал от бессилия, не успев как следует удивиться.
Следующие несколько секунд длились целую вечность, за которую Мет успел понять, что его страстное желание исполнилось. Понял, когда заметил слегка блестевшую в полумраке иглу шприца. Обыкновенный шприц полностью изменил его отношение к жизни, точнее к смерти. Неведомое ранее желание выжить во что бы то ни стало, свело судорогой окоченевшие мышцы, прогнало из крови остатки дурманящего наркотика и, казалось, заструилось из пор его тела как пот. Израненный человек извивался на кровати, пытаясь выдернуть непослушной рукой введённую в вену капельницу. Жгучая боль в руке нарастала, схватывая предплечье, и разум тонул в одном животном страхе смерти. Ужасная гримаса перекосила лицо, из открытого рта с хрипом вырывался воздух, о Боже, как он хотел жить, как никто другой в этом дрянном мире.
Последним, что Мет увидел стекленеющими глазами, был безразличный взгляд убийцы и узкая полоска света из открывающейся двери.
Один из приборов в палате мерзко пищал, показывая на экране ровную линию, в контраст ему часы тихо пробили 8 утра.