Папа работает в пригородном совхозе, ремонтирует комбайны.
В выходной день мы с папой идем купаться на озеро. Озеро большое, круглое. По берегу озера растут вербы очень толстые, а макушки
кудрявые. Папа плывет, а я у него на спине.
И так весело плывем.
Мама с маленьким братом дома, успевает убрать в комнате и приготовить обед.
Жили мы дружно и счастливо.
Но однажды Папу привезли с работы два милиционера на бричке, запряженной лошадью. Папа умывался во дворе, мама поливала ему из кувшина. А милиционер производил обыск на квартире. Он там все
перерыл, искал какие-то письма. В комнате была полная разруха.
Пообедать папе не дали. Посадили в бричку, и на ходу папа сказал,
что это недоразумение, и чтоб без него мы не садились обедать,
он скоро вернется!
Но, увы...
Мама носила передачи и забирала белье. Однажды мама взяла меня
с собой. Я помню стену из красного кирпича и маленькое окошко. В это окошечко мама засовывала белый мешочек. Женщина взяла и через некоторое время возвращает и говорит: " Его увезли ".
Мама прижала к себе этот мешочек, поворачивается ко мне и
говорит: "Папу расстреляли!". /Тогда всех расстреливали./ Я жутко
кричала, потому что сильно любила своего папу. Наревевшись досыта,
мы с мамой пошли домой.
Папин друг посоветовал маме, чтобы она забирала детей и немедленно уезжала хоть куда, иначе ее заберут в один лагерь, а детей в другой...
На следующий день мы уехали поездом в Полтаву на хутор к бабушке
Лизе. С вокзала шли пешком до хутора Марки. Нас никто не встретил,
только бабушка Лиза. Мы заняли комнату, в которой была печь и плита.
На печи все грелись зимой.
Сейчас было лето. Хата стояла на крутой горе. У самого окна с задней стороны хаты росла большая сосна. Я боялась сидеть у окна. Ночью сосна шумела и чудились страхи. А я спала у этого окна, сражаясь и побеждая всякие чудища. С этой же стороны был крутой спуск, заросший чабрецом,
и никто и никогда там не спускался, даже на санках. А с другой стороны
был спуск пологий, и детвора съезжала на санках и лыжах, и бегали к реке.
Мама стала работать в колхозе, а мы с братом были дома. Уходила мама очень рано и приходила поздно. Обнимет нас и приговаривает: "Деточки
мои миленькие, сиротиночки мои". Душа у нее плакала, но не показывала она нам свое горе. От папы нет никакой весточки, значит, нет в живых.
- 1 -
В колхозе не платили денег, а только осенью давали немножко зерна
и кое-чего, чем был богат колхоз. В воскресенье мама красиво укладывала
в мешок наколотые ею дрова и несла в город на рынок, а на вырученные деньги покупала хлеб, подсолнечное масло и обязательно яблочное повидло. Она мазала нам хлеб повидлом и мы ели, а братишка говорил: "Я хочу еще такого пирожка". На хуторе боялись маме помогать, так как она жена врага народа. Не зря же его расстреляли. Мама очень хорошо работала в колхозе
и правление выделяло ей помощь.
1938 год
Я пасу корову соседу, чтобы заработать деньги на одежду для школы. Пригоняю корову на обед, чтобы хозяйка подоила ее и напоила водой. Хозяйка наливает мне жиденького супчика в тарелку / сейчас, даже если
я стараюсь, все равно такой жиденький не получается/. Я ем. А рядом
сидит мой братишка. Я роняю из ложки что-нибудь из супа, а брат быстро подбирает. Мне его жалко и я роняю еще больше. Съедаю половину и
говорю хозяйке, что не хочу больше, пусть Леня доест, а она меня ругает, дескать не сможешь за коровой бегать! Брат так лихо подползал по лавке
на попке к тарелке и быстро "сербал" супчик. Мне было очень обидно,
ведь она же мать, неужели жалко было налить ребенку несколько ложек
супа, ведь они жили зажиточно. Это не то, что мы все оставили. Пришли
на хутор чуть ли не голые. Что можно было взять, когда на руках
2-х летний ребенок.
К школе я так и не заработала ничего. Пошла вместе со старшими
в школу в старом платье и босиком. Шли через горы песчаные и вдруг, навстречу выныривает мама. Она успела продать дрова и купила мне
платье. Я за кустиком одела его и была очень счастлива. Платье голубое
и скромненькие цветочки на нем. На тапочки денег не хватило,
но я все равно была очень рада!
Первый класс.
Наш класс вела учительница лет сорока пяти.
Звали ее Мотя Панасовна. Она была очень добрая, и я ее любила как свою вторую маму. Она понимала, что я была одной из самых бедных, но она не знала, что я была очень ранима. Видимо по ее просьбе близняшки из нашего класса принесли мне свитер и еще кто-то принес деревянный чемоданчик для книг. Свитер я не взяла и горько плакала, не знаю почему. Наверно
была обида. Ведь папа был очень хороший, зачем его забрали? И мы теперь живем хуже всех. Я ведь все понимала. А чемоданчик я взяла,он мне почему то очень понравился. Носила я в нем книжки и тетрадки, и с каждого пригорка съезжала на нем как на санках. Было очень весело. Особенно
когда выходили за село и шли по песчаным дюнам, а они уже покрывались
- 2 -
изморозью. Я на своем чемоданчике ехала дальше всех.
ХУТОР - ЭТО СВЯТОЕ !
Теплый зимний день. Ребятишки катаются с горы: кто на санках,
кто на лыжах. Нам с братом тоже хочется прокатиться, но у нас нет ни
лыж, ни санок. У нас было деревянное корыто, выдолбленное из
толстого дерева. В нем стирали белье. Мы с братом привязали веревку
к корыту и потащили на гору. Я сажусь в корыто, беру брата на руки
и мы мчимся в корыте с горы. Корыто тарахтит и прыгает по ухабам
и так смешно и весело и нам завидуют ребятишки. Но корыто на гору
тащу я.
По жизни мне всегда в трудной ситуации приходилось
"ТАЩИТЬ КОРЫТО" самой - так надежнее.
1939 год
Летними ночами мы спали во дворе просто на сене.
Очень даже хорошо! Лежим и смотрим на небо. На Украине ночи темные и вечереет рано. На темном небе хорошо видны звезды. Лежишь и смотришь за падающей звездой. И мысли всякие, а что там? Очень интересно. Так и засыпаешь. Вдруг нас тормошит мама и быстро тащит в дом. Оказывается, сильно лаяли собаки, а это могли быть волки. Они иногда нападали на собак.
Есть то хочется, не всегда же подвернется коза или теленок.
Время летит. Опять осень. Мама поручила мне отнести вязаночку сена
для козы ее знакомой. Я добралась до города через луга, через гору и речку
и, наконец, стучусь в ворота. Вышла женщина и ахнула. Я босиком, ноги красные от холода /был заморозок/. Она взяла сено и велела подождать. Выносит она мне совсем новые галошики с красным подкладом и говорит:
" Обувай!". Я обулась. О счастье! Они были как раз по ноге и такие красивые. Про денежки не помню, наверное, тоже дала. На хуторе я прямо таки хвасталась. Ни у кого таких не было!
Прошло много лет, Я работаю в конструкторском бюро им. Сухого. Пришел к нам начальник, у него был праздник души: стал он нам рассказывать о своей молодости, когда он закончил авиационный
техникум с отличием и ему в награду предложили на выбор - часы наручные или галоши на красном подкладе. И он выбрал галоши, а я вспомнила свои и заплакала.
- 3 -
1940 год
От папы нет вестей.
В колхозе маму наградили красивым сарафаном.
Она принесла, одела и о чудо! Она была в нем такая красивая! Хотя она всегда была красивая, но в нем еще лучше.
А все же носить его она не стала. Продала на рынке и за вырученные
деньги купила белую козочку, безрогую и с сережками на шее. Потом
коза окотилась тремя козлятами и мы стали с молочком. У нас просто
новая жизнь началась, не в смысле молочка, а в том, что козу пасти, а
за ней глаз да глаз нужен. Не успеешь, чуть отвернуться, а она уже в
чужом огороде "состригла" целый ряд кукурузы. Да и козлята были
большие изобретатели : стоит мешок с кукурузой высоко на лавке, а
они умудряются прокусить дырочку в мешке и добывают зернышки.
А когда козлята подросли, то стали бегать за козой на пастбище.
И им бы уже травку щипать, а они высасывают молочко у козы и
нам ничего не остается.
Тогда мама рассердилась и сшила мешочек, и одела козе на вымя.
Не долго терпели козлята, прокусили в мешочке дырочки /благо опыт
был с кукурузой / и пришла коза домой с торчащими из мешка
сосками и без молока.
И тогда мама рассердилась еще больше и сшила мешок из голенища кирзового сапога. И перешли козлята на травяное питание. Щиплют
зеленую травку вместе со своей мамкой-козой. А мы пьем теперь
молочко.
Теперь если у какого-то знакомого взрослые дети пытаются жить за счет кармана родителя я в шутку говорю: "Пора надевать на вымя кирзовый мешок!". И рассказываю случай с нашей козой.
Зимой братишке в наследство достались чьи-то кирзовые сапоги.
Они были большие и на пятках большие дыры.
Все равно он в них бегал, а из дыр выглядывали очень красные пятки.
Были бы носки, но где уж там, мы про них и не догадывались. Да и
зачем - все равно взять негде.
Мой брат и вырос и летчиком стал, но не стал возить незаконный груз
и "съели" его большие начальники.
И снова лето. Уборка урожая пшеницы.
Мама и меня берет на работу. Моя обязанность поить жнецов
холодной водой. Пшеница на шведском поле замечательная. Если
смотреть издалека - то она колышется от ветра, как море. Только
море это золотое.
- 4 -
Косилка косит и получаются длинные ряды
лежащей пшеницы, а женщины ловко подбирают и вяжут снопы,
и ставят их. И все поле заставлено снопами.
Я иду к колодцу набирать воды. Колодец на горе. В него страшно смотреть. Очень глубоко! Я как гляну вниз - в животе холодно. А надо спускать ведро и зацепить воды. Тащу половину ведра. Жнецы с благодарностью пьют холодную водичку. Во время отдыха женщины
поют. Ох, как я любила их слушать! На Украине очень поющий народ!
И снова школа.
Какой-то праздник в школе. Быстро стемнело, иду домой. Вот уже предпоследняя хата. Дальше песчаные " кучугуры". Я одна. Сердце
в пятках. Жутко, боюсь сдвинуться с места дальше в темноту.
Я стучусь в калитку предпоследней хаты. Мне казалось - если не
откроют, то я тут умру. Но калитка отворилась и вышла женщина,
которой я сказала о своей безысходности. Она меня забрала в хату,
что-то предложила поесть /это я плохо помню/. Самое главное - она постелила мне постель на кровати, на мягкой перине, на белой
простыне и мягкой подушке /дома я спала на тонкой подстилке и
вместо подушки были деревянные чурки чем-то закрытые, я всегда
долго укладывалась, сердилась, ревела и засыпала.../ А тут я уснула как убитая, а утром побежала домой. Я часто вспоминаю эту
женщину, ее звали Одарка. Она была молодая красивая женщина,
но еще более красива своей душой, добротой, заботой, сочувствием
к чужому ребенку. Я ее помню всю жизнь.
Когда я была через 40 лет на Украине, я рассказала своим родным
и просила передать ее родственникам об этом (ее уже нет), а я
вспоминаю с благодарностью и почему-то всегда плачу.
ВОЛКИ
Ноябрьские праздники. Идем с подружкой со школы домой. Уже темно, держимся друг за дружку, она внучка деда Кабро. Вера поет замечательно. Вдруг я слышу, как воет волк. Вздрагиваю, но Вере не
говорю, только стала быстрее шагать. Но Вера тоже услышала и мы, не говоря ни слова, так побежали, что наверно, и волк испугался. Вот уже
хата деда Кабро. А мне еще бежать метров 100. Я, наверное, одним
прыжком добежала и колочусь в дверь, а в доме темно, и мама не может найти засов, а я ору : "Мама! За мной волки гонятся!!!". Наконец, дверь открывается, и я вваливаюсь в сени...
Бедные волки! Им в эту ночь не удалось поживиться!
Не за теми погнались, как говорится!
- 5 -
1941 год
22 июня ровно в 4 часа Киев бомбили,
нам объявили, что началась война...
Мы жили на хуторе недалеко от города Полтава. Радио не было,
телефона тоже не было. В город ходили пешком.
Страшная весть дошла только днем.
Мы были еще дети и не сразу поняли, что такое война, но на душе
была тревога. Все мужчины нашего хутора сразу же ушли в армию.
Немцы напирали со всех сил. Пошли поезда с ранеными солдатами.
Немцы бомбили.
Поезд подавал такие тревожные сигналы, что было жутко!
Полтаву бомбили. Пошли беженцы. В основном это были женщины
с детьми.
Бывшие хуторяне стали возвращаться на хутор как на "ОСТРОВ СПАСЕНИЯ"
Пришла и Дарья с двумя маленькими мальчиками. Трудно
представить, как она дошла с ними. На поезд тогда с детьми одной сесть
было невозможно. Можно было потерять детей: неразбериха, давка,
паника. Она добиралась пешком. Устроилась на хуторе у родственников.
Вот уже отступают наши солдаты. Через наш хутор шли три солдата, очень уставшие, одежда выгоревшая, но при всем обмундировании. Они спросили нас: "Немцев видели?" Мы сказали, что нет. "Если спросят, не говорите куда мы пошли!" А пошли они по направлению к лесу.
Хутор наш был на песках, а вокруг леса и луга. Примерно через час мы пошли на песчаную гору и там играли, рисуя на песке, кто буквы, кто просто предметы рисовал.
Вдруг мы почувствовали, что на нас как-будто наводят зеркалом...Оказалось - это немецкие танки. Маленькие, новые, и немцы молодые и в новой одежде. Спросили у нас где мост через болотистую речку. Но моста вообще не было. Они легко спустились вниз и нас не тронули.
Все. Хутор взят немцами.
На лугу брошенное стадо коров. Очевидно, их гнали с Запада. Немцы
опередили и пастухи исчезли. Животные пасутся на лугу и воду пьют
из речки. Но коров надо доить. Они тревожно мычат. И сердобольные
женщины приходили доить коров. Постепенно все стадо разобрали.
Взяла и Дарья корову. Ей досталась крупная рогатая корова, но она
давала молока достаточно для ее семьи.
Дарья умудрялась запасти сена на всю зиму и к "своей" корове
очень привязалась и ее дети тоже. Потом дети уже сами пасли ее.
- 6 -
А в 1943 году наши наступающие солдаты тоже хотели кушать.
Кто-то из хуторян, может защищая свое подворье, сказал командиру
о том, что у Дарьи корова взята из брошенного стада. И пришел
командир к Дарье и стал отбирать у нее корову на мясо для солдат.
Дарья умоляла оставить ее любимую кормилицу, ведь у нее двое
детей и муж погиб защищая Родину. Но солдат требовал: "Иди дой!"
Плакала Дарья, но слезами горю не помочь, подоила она и
простилась со своей кормилицей.
Рассудите теперь кто прав и виноват кто. А мне Дарью было
жалко! Очень!
А командиры тоже были РАЗНЫЕ. Нас "отступающих" на
восток встретили, посмеялись и накормили гречневой кашей.
А другой командир хотел своих солдат накормить посытнее и
не пожалел Дарью и ее ребятишек и забрал их кормилицу.
Может освободителям и не надо было так поступать?
Хутор взят немцами...Для нас временно кончилась война.
Сидим дома - дверь не закрыта. Не знаем, что будет с нами, Вдруг заходят
два немецких солдата с такой громадной корзиной, какой я никогда не видела. Немец говорит: "Матка, млэко, масло, яйки, хлэб...!" Мама то
поняла приказ, но дать нечего. В доме пусто.
Братишка в это время доставал кочергой козлят из печи, коза недавно
окотилась и малыши залезли в печь греться на еще теплых
углях. Их трое. Братишка одного достанет и поставит на пол, начинает
доставать следующего, а предыдущий уже лихо запрыгивает в печь снова.
Немцы наблюдают, им интересно.
Мама достает пол буханки серого хлеба, (булка приземистая,