Джек Бинион быстро оценил рыночную привлекательность Стю. Двухкратный чемпион мира, молодой, интересный, с внешностью и аурой рок-звезды - он резко контрастировал c пожилыми техасцами с поношенными лицами, которые доминировали в 70-х. Стю, может, и грубоват немного, но у него природное обаяние. Его простецкая речь, воспроизводящаяся говором Нижнего Ист-Сайда, это, конечно, не то, что речи доморощенных техасских краснобаев, таких, как Амарилло Слим, но тем не менее звучала увлекательно.

Бинион и его блестящий директор по связям с общественностью, англичанин Генри Боллингер, организовали для Стю интервью на телевизионных шоу в Лос-Анджелесе, Хьюстоне, Канзас-Сити и Нью-Йорке. Интервью с Мервом Гриффином для вечернего телешоу, к огорчению и лёгкому ужасу Биниона запланировали в Caesars Palace. Но "Подкова" всё равно пожинала плоды всей этой славы.

- Вскоре после своего появления на шоу Гриффина, я получил чек на триста долларов за своё выступление, - рассказывал позже Стю. - Никогда такого раньше не получал. Шоу крутили в том году ещё раз, и в следующий раз - чек на сто долларов. Представь только, за всю мою жизнь, это единственные чеки, которые мне прислали.

Короткий пиар-тур Стю возвысил покер и сделал игру ещё популярнее. Публику очаровывали такие хайроллеры, как Мелкий. Благодаря успеху ивента "Подковы", регулярный цикл покерных турниров расширился: в течение года были запланированы другие ивенты - в казино Лас-Вегаса, Рино, Лейк-Тахо, а позже и в городах Калифорнии. Покер менялся с тех пор, когда лучшими игроками были "люди в шляпах", и Стю Ангер прокладывал путь.

The New York Daily News в своём воскресном разделе опубликовала очерк о Стю - "Мелкий бриллиант". Восемь миллионов жителей Нью-Йорка впервые узнали о болтливом, помешанном на играх, сыне города, который выбился в люди. Пиар вывел Стю из прокуренных подвалов его юности в совершенно новый мир.

- После того, как я выиграл в восемьдесят первом, я получил кучу писем. Мне даже прислал письмо один тип, который сидел в тюрьме. Он отправил письмо Стю Унгеру, а на конверте просто написал "Подкова". И оно всё равно ко мне дошло. Тип написал: "Я твой родственник, давно потерявшийся двоюродный брат." И просил у меня денег. Ладно, отправил ему двести долларов. Конечно, после этого я ничего больше о нём не слышал. Семейка, блин.

На самом деле, в результате общенациональной огласки, Стю и правда восстановил связь с некоторыми членами своей семьи, которых потерял из виду. Его сводный брат Ирвин Ангер, ныне профессор колледжа в Огайо, отправил Стю письмо, в котом поздравил с победой. Это был первый раз, когда Стю контактировал с другой семьёй своего отца с момента урегулирования имущественных вопросов. Также и последний.

Джуди Ангер, которая всё ещё жила в Пуэрто-Рико, в мае 1981 года, когда Стю выиграл чемпионат, случайно оказалась в Нью-Йорке, и Daily News освещала эту историю. Джуди подняла трубку и позвонила в "Подкову", чтобы попытаться найти Стю. Сотрудник дал его адрес в Восточном Лас-Вегасе.

Джуди написала письмо Стю, но он его проигнорировал. Он больше не считал Джуди частью своей жизни. Он не одобрял её выбор - мужа-пуэрториканца и пристрастрие к наркотикам. По крайней мере, так он сам себе это объяснял. Но Мэдлин и Джуди сами по себе разговорились по телефону, и Мэдлин наконец удалось заставить Стю поговорить с сестрой. Как оказалось, телефонный звонок послужил счастливому воссоединению. Брат и сестра не общались больше пяти лет. Они проговорили полтора часа. Ближе к концу разговора Стю пригласил Джуди навестить их в Лас-Вегасе.

Джуди была тронута, но тут Стю чуть всё не испортил, когда спросил, белые ли у неё дети.

- Что?!

Джуди ошеломил этот вопрос и глубоко оскорбил. Какая разница, много ли зарабатывает её муж, светлые ли волосы у детей? - она просто не могла поверить в грубость и бестактность своего брата.

Стю попытался оправдаться, но сделал только хуже. Его отношение к другим расам, которое он, по большей части, перенял от отца, глубоко в нём укоренилось, и он даже не осознавал, что в этом есть что-то неправильное.

Несмотря на промахи брата, в июне 1981 года Джуди отправилась в Вегас, погостить у него три недели. Встреча прошла хорошо. Они разговаривали, смеялись, делились впечатлениями за последние пять лет. Когда Джуди уезжала, они пообещали поддерживать связь. Но обещания не сдержали. Джуди с детьми села на рейс United Airlines и вернулась домой в Пуэрто-Рико. Больше брат и сестра друг с другом не виделись.

Большие доходы, и, кроме того, респектабельное и, предположительно, более отвественное положение Стю в жизни заставили Мэдлин задуматься о замужестве. Она отчаянно хотела ещё одного ребёнка и начала поднимать этот вопрос. Ей уже было за тридцать - детородный возраст не вечен. Но Стю не интересовали ни брак, ни ребёнок.

Когда в феврале Мэдлин забеременела, она так боялась, что Стю потребует аборта, что сперва скрывала от него своё положение. На третьем месяце она всё рассказала. Но по тому, как он глянул, она посчитала, что он не хочет оставлять ребёнка. Ещё до того, как он успел высказаться, Мадлен сказала:

- Стю, я не собираюсь делать аборт. Я рожу этого ребёнка. Но не волнуйся, нам не обязательно жениться, если ты этого не хочешь.

- Ты хочешь пожениться?

- Нет. Я не хочу одолжений.

Мадлен беременна, ничего не поделаешь, и это сработало. Стю твёрдо решил для себя, что незаконнорожденных детей у него не будет - он сам родился вне брака, чересчур знакомая для него тема. Тем не менее, его возмутило, как именно это произошло. Дважды он с Мадлен собирался ехать в мэрию, чтобы зарегистрироваться у мирового судьи, но каждый раз, когда планировалась скромная гражданская церемония, подворачивались, то игра в покер, то спортивный матч, и Стю откладывал женитьбу. К концу лета у Мздлин явно наметились признаки беременности. Стю понял, что время уходит. В один прекрасный день он пришёл домой, взглянул на её раздувающийся живот и сказал:

- Всё, давай жениться.

24 сентября 1982 года, в здании суда округа Кларк в центре Лас-Вегаса, Стюарт Эррол Ангер и Мздлин Кэрол Уилер заключили брак. Поскольку на церемонии присутствовали только Стю и Мздлин, свидетельство о браке подписал единственный свидетель, помощник судьи по имени Джордж Джонсон. Это была не та шикарная свадьба, о которой мечтает большинство невест. Не было ни белого платья, ни свадебного торта. Но Мздлин добилась, чего хотела.

- Я правда любил Мздлин. Но она заманила меня в ловушку, заставила на себе жениться, я думал, никогда ей такого не прощу. Но я всё равно благодарен своей счастливой звезде за то, что она это сделала, а то бы у нас не было ребёнка. В то время я не хотел. У нас уже был Ричи, о нём нужно было заботиться. Я за себя не ручался. Как я мог решиться ещё на одного ребёнка?

Как и многих одарённых личностей, Стю всегда холили, лелеяли и избавляли от рутины быта. Он мог долго и нудно рассказывать про тысячи разыгранных им рук, но, согласно очерку Daily News, "он даже не знал, как включается газовая печка". Вместо того, чтобы мыть голову самостоятельно, несколько раз в неделю Стю ходил в "Дюны", где ему мыл голову парикмахер. Он платил за это 30 долларов и оставлял 20 долларов чаевых. Всю одежду ему покупала Мэдлин, и он редко её менял, только когда жена совсем задёргивала. Даже когда она покупал новую машину, чтобы отпраздновать победу на WSOP, её покупала Мэдлин, а он только выбирал модель (мерседес-кабриолет) и цвет (жёлтый).

Стю мог быть щедрым на деньги и подарки, но его невнимательность и невовлечённость порой зашкаливали. Ко дню рождения Мэдлин он редко покупал подарки. Вместо этого он давал ей деньги и говорил, чтобы она пошла, купила себе подарок. Точно так же, когда Мэдлин сказала Стю, что Ричи хочет на Рождество песчаный багги, тот, вместо того, чтобы пойти в торговый центр, дал десятилетнему ребёнку деньги и сказал, чтобы он сам его купил. А когда Мадлен спросила Стю, не хочет ли он с ней походить на занятия по подготовке к родам, он просто сказал, что не хочет.

Как-то утром, когда у Мадлен отошли воды, она сначала позвонила матери, вместо того, чтобы будить Стю.

Когда всё-таки решилась разбудить, сказала:

- Кажется, у меня отошли воды. Кажется, я рожаю.

Стю застонал.

- Ты уверена?

- Ну, вполне.

Он лежал в постели и ещё не совсем проснулся.

- Точно уверена?

- Да.

В больнице Мадлен отвезли в родильное отделение, и у неё почти сразу начались схватки. Когда она оглянулась, к своему удивлению не увидела Стю. Он дал ясно понять, что не испытывает интереса к тому, чтобы находиться там, вселять в неё уверенность, но внезапно он объявился - в маске и в голубом халате.

- Это один из тех самых моментов, - сказала Мэдлин. - Меня это очень тронуло, когда я увидела его рядом с собой, я думаю, он просто почувствовал, что это трогательное событие. Понял, что это нечто особенное и хотел быть его частью.

Стефани Ангер родилась 1 ноября 1982 года. Жена Билли Бакстера организовала для Мэдлин вечеринку в честь рождения ребёнка, на которую пришли друзья, с которыми Мэдлин познакомилась на Ковентри-лейн. Мэдлин была католичкой, а не иудейкой, и хотела, чтобы Стефани воспитывалась в её вере. С одобрения Стю, Стефани крестили в католической церкви.

Пока дочь была младенцем, Стю боялся её.

- Он всегда опасался что-нибудь ей сломать, - сказала Мэдлин. - Знаете, она была такой хрупкой. Если он видел, что она плачет, он обычно говорил: "Что такое? Что-то случилось? Подойди, посмотри, что с ней".

Если у Стефани появлялась сыпь, он настаивал на том, чтобы Мэдлин немедленно отвезла её к врачу. Он всегда беспокоился о дочери.

- У него было мало времени, - говорила Мэдлин, - но то время, которое было, от отдавал детям.

Но, каким бы ни было эмоциональное воздействие, которое маленькая дочка оказала на Стю, на состояние брака оно влияло недолго. Как и его отец, Идо, Стю был вечно где-то шляющимся игроком и волокитой. Богатство и слава от побед на WSOP постоянно создавали искушения на его пути и усугубляли эти наклонности.

Когда я оказался в свете софитов, женщины были в моём распоряжении. Я, наверное, перебыл с сотней из них - если считать лучших, самые, блять, сливки. С чужими жёнами, одинокими цыпочками, моделями, неважно, с кем. Для меня похоть - это просто желание вонзить в девушку. Думаю, моя игра и моя сексуальная жизнь немного похожи, да?

Однажды я подцепил сотрудницу в Bicycle Club. Она работала флорменом и узнала меня. Мы разговорились, и через полчаса я уже занимался с ней сексом. Зашли к ней в номер, и через пять минут занялись. Мэн, вот она орала! То есть так, сука, громко, что я подумал, ей больно, что ли? Думал, придётся ей кляп надеть. Попытался закрыть ей рот рукой, и она укусила меня и продолжала кричать.

Через пару минут я услышал стук в дверь. Пришла охрана отеля. Я открыл, и они спросили: "Что тут происходит?" Заглянули в номер, посмотрели на меня, увидели голую девушку. Я говорю: "А вы как думаете?"

Они оставили нас в покое.

Мы продолжили, и она опять кричала - кричала, как гиена во время течки.

Я чот подумал, что я какой-то особый. Думаю: "Господи Иисусе, до чего я хорош, да?" Решил, что у меня в постели настоящий талант. Потом я встретил одного парня, который тоже был с ней, и он сказал, с ним она тоже кричала. Я чот разочаровался, когда узнал, что она со всеми кричит. Я оказался одним из многих.

Делами-то заниматься надо, поэтому, когда я шёл с девушкой, я заранее договаривался, чтобы мне позвонили через двадцать минут с экстренным вызовом. Так что я уходил из дома или из номера отеля без лишних вопросов. Находился повод.

Телефон звонил, как будильник. Я даже позволял ей ответить. Там говорили: "Стю Ангера, срочно!" Я брал трубку и говорил: "Что? Ты прикалываешься, что ли?"

Потом одевался и выбегал за дверь. Садился за игру или смотрел бейсбольный матч. Так же, как и раньше, я звонил заранее, чтобы заказ уже был готов, когда я приду в ресторан. Я думал на шаг вперёд и в вопросах секса.

Распущенность Стю привела к нескольким незапланированным беременностям. По его словам, в шести случаях он соглашался оплатить аборт. Стю не воспринимал это как позор или несчастье. Для него это была просто плата за приятное времяпрепровождение. Чаевые швейцару, взятка швейцару, секс - всему своя цена. И Стю готов был платить. Была ли женщина, просящая денег, действительно беременна или просто использовала мнимую беременность в качестве предлога, чтобы вытянуть денег, остаётся только предполагать. Стю провёл много безрассудных ночей, и сам подставлялся.

- Они получали всё, о чём просили, - сказал Стю. - Я подозревал, что не все из них на самом деле были беременны. Просто приходили ко мне за деньгами. И что мне оставалось делать?

Однажды Стю устроил очную ставку одной из своих подруг, хотел выяснить, как это она узнала, что беременна от него.

- По выражению её лица я понял, что от меня. Так и выяснил. Я просто считал язык её тела.

Даже вдали от покерного стола Стю считывал подсказки.

- Но значение это не имело. В любом случае я бы ей дал деньги.

Мэдлин в какой-то степени понимала, что происходит, но старалась не думать об этом.

- Слава и деньги всё затмили для Стю, - сказала она. - Он туда втянулся и не хотел больше приходить домой к одному и тому же человеку, сидеть за ужином и развлекаться с одним человеком. Ему хотелось разлекаться со множеством людей - предпочтительно с людьми женского пола. Я знаю, это, по сути, то, чего он хотел. А я заботилась о младенце и даже не думала об этом. Я думала: "Окей, посмотрим, что можно сделать для нашей девочки? Как мы можем отпраздновать первый день рождения?" Вот и всё, что делаешь, когда растишь ребёнка. Так что наши жизни всегда как-то шли параллельно. Вот, я взяла на себя обязательства быть мамой, а он дошёл до того момента в своей жизни, когда все кружили вокруг него и говорили: "О Стю! О Стю!" И люди приводили женщин, знакомили их с ним.

Внезапная слава и богатство могут выбить из колеи даже самых стойких людей - для Стю же Лас-Вегас начала 80-х стал карнавальных аттракционом, который никогда не останавливался.

- Лас-Вегас - это город, который работает по 25 часов в сутки, 365 дней в году, - сказал он. - Всё возможно в любое время дня и ночи. Ты, может, думаешь, что на человека это не влияет - на самом деле, влияет. Ты теряешь счёт дням и ночам.

Вечеринка, которая никогда не прекращается, нуждается в каком-то топливе. В 70-80-х это был кокаин, дорогой белый порошок, который стал символом элитного статуса.

Когда я впервые приехал в Вегас, город был засыпан снежком, как после бури. Куда ни повернёшься - все употребляют кокаин. По крайней мере все, у кого есть деньги.

Наркодилеры тянулись к хайроллерам. Неважно, какое время суток, кокаин всегда было легко достать. Тогда я был просто казуалом, рекреационным потребителем. Это не влияло на мою жизнь. Я уверен, что не влияло и на игру. Иногда с ним я мог дольше не спать, но я играл хорошо и с ним, и без него. Я знаю, некоторых он погубил. Некоторых топовых покеристов эта хрень убила. Знаешь песню The Pusher¹ группы Steppenwolf? "Люди с могильными камнями в глазах". Вот некоторые такими и были.

На самом деле Стю познакомился с наркотиками ещё в Нью-Йорке, в 1976 году. До этого он всегда был их ярым противником, отчасти из-за того, что видел, как наркотики влияли на его собственную семью - на мать, с её зависимостью от таблеток, и на сестру, с её зависимостью от героина - и отчасти из-за его связи с организованной преступностью: братки вдолбили ему в голову, что этой ерундой увлекаться нельзя.

- Когда я только встретилась с ним, он терпеть не мог никого, кто принимал наркотики, - сказала Мэдлин. - Он был сосредоточен только на своей работе - на игре в карты. А тех, кто пил и принимал наркотики он и видеть не хотел. Такие сразу теряли в его глазах.

Стю начал меняться в тот день, когда его мать переехала в дом престарелых.

В тот день, когда я отправил её туда, она плакала, для меня это было невыносимо. Я пошёл к своему другу Берни, чтобы как-то развеяться. Увидел у него какой-то белый порошок, разбросанный на кухонном столе. Я спросил, что это такое? Он сказал: "Давай. Тебе станет лучше." Он зачепнул ложечкой и сам немного понюхал. Потом передал ложечку мне.

Пришлось немного попробовать. Как и сказал Берни, я забыл о своих проблемах. Я больше не думал о своей матери в доме престарелых. Я смеялся и хихикал. Так вот всё и началось.

Стю утверждал, что 70-х годах, в Нью-Йорке, употреблял кокаин лишь изредка. Даже после того, как переехал в Лас-Вегас, он всё ещё оставался, в основном, рекреационным потребителем. Мэдлин не знала о его злоупотреблении наркотиками после того, как они стали жить вместе, но он отпределённо употреблял, когда "начал отвисать в карточных залах со всякими покеристами".

Многие из известных игроков, такие как Брансон, Риз и Бакстер, презирали наркотики. Некоторые обладали природной выносливостью, которая давала им преимущество во время ночных сессий, но другие, которым этого не хватало, баловались химическими тонизирующими средствами.

- В те времена, когда мы играли в покер, мы могли просиживать за игрой по два-три дня. Особенно мы с Чипом. Просто сидели и играли несколько дней подряд, а потом сворачивали и уходили, когда игра расстраивалась. Секрет в том, что выдающиеся игроки умеют поддерживать концентрацию. Они могут играть сколь угодно долго и при том выигрывать. Даже в 80-х, когда мне перевалило за пятьдесят, я мог поддерживать уровень концентрации. И Чип тоже. Мы просто стойкие и терпеливые. Но Стю был другим. Он мог сидеть с нами, но его всегда тянуло действовать. Он не ждал карты. Ему не хватало терпения. После долгой игры он уставал. Это было видно по его лицу. Он мог не спать день или два, но тогда уровень его игры падал. А у нас нет.

Тем не менее, Стю говорил, что до 85 года редко употреблял кокаин во время игры в покер. Он просто жил в скоростном режиме, наслаждаясь плодами успеха и не думая о цене.

Прошло ещё некоторое время до того, как пришлось расплачиваться.