В начале 80-х годов, благодаря своим двум подряд титулам чемпиона мира по покеру, Стю, вероятно, стал самым известным игроком в мире. Куда бы он ни пошёл, люди, по крайней мере в игроцких кругах, узнавали его. Большую часть времени он наслаждался признанием, но не всегда.

Сразу после того, как я выиграл вторую Мировую серию, я вернулся в Нью-Йорк, чтобы увидеться со старыми знакомыми на районе. Пока я там жил, я решил посетить Атлантик-Сити. В последний раз я там был ещё в детстве, так что я как будто впервые увидел, какой это город, со всеми этими казино на набережной.

Я остановился в Resorts, и когда я играл в блэкджек, ко мне подошли охранники и задержали меня. Меня обвинили в мошенничестве. Отвели в подсобку, сказали, что для допроса. Они обвинили меня в нарушении пределов ставки. То есть в том, что якобы я добавлял фишки к ставке после того, как карты уже были розданы. Будто я после удвоения ставки, накидывал сверху ещё фишек. Чушь какая-то. Совершеннейшие придирки. Я сказал: "Мне не надо жульничать, чтобы выигрывать". Они спросили, если это правда, тогда как я выигрывал всё это время? Я не ответил. Они просто проверяли меня. Пытались давить. Они меня, видишь ли, знали. В этой сфере было известно, что я умею считать.

Я мог бы откупиться от них штрафом в пятьсот долларов, ерунда вообще. Это просто мисдиминор. Но тогда это всё было бы зарегистрировано и могло использоваться для того, чтобы не пускать меня в другие казино. То есть, понял? всё моё существование было под угрозой. Заплатить штраф - это признание вины. Быть обвинённым в мошенничестве, а потом признаться в этом, выплатив штраф - профессиональному игроку такое на пользу не пойдёт. Позже я услышал, что они позвонили каким-то людям в Лас-Вегасе и сказали им, чтобы меня задерживали. Думаю, они повсюду разослали моё имя. Это меня действительно взбесило. Вот тогда я и решил бороться с этим.

Семена проблемы Стю в Атлантик-Сити были посеяны тридцатью годами ранее, когда Эдвард О. Торп, профессор математики из Лос-Анджелеса, доказал, что в блэкджек - в самую популярную игру казино - можно выигрывать.

Торп опубликовал свои исследования и следующие из них теории в 1962 году, в книге "Обыграй дилера"¹, проданой тиражом более 200 тысяч экземпляров и ставшей Святым Граалем для целого поколения людей, специализирующихся на блэкджеке, которые отправились в Лас-Вегас, чтобы разбогатеть.

Система Торпа доказывала, что в идеальных условиях игрок за столом для блэкджека может преодолеть постоянное преимущество заведения. Торп разработал то, что назвал "базовой стратегией" для оптимальной игры в блэкджек, которая, если точно ей следовать, выравнивала шансы для игрока. Но поскольку просто не проигрывать ещё недостаточно, он пошёл дальше и разработал "продвинутую систему", которая не просто нейтрализовывала преимущество заведения - она склоняла перевес в пользу игрока.

Идеи Торпа были революционными. Ничто не могло сравниться с его прорывной разработкой техники, называем подсчётом карт. Торп пришёл к выводу, что по мере того, как карты сдаются из колоды, условия для игрока либо улучшаются, либо ухудшаются. Он рассуждал, что если разработать метод подсчёта, который бы точно выверял состав колоды в любое время, игроки получают возможность выявлять моменты, когда условия для них благоприятны. В это время они могли бы создать для себя преимущество, увеличив размер ставки.

Торп пришёл к выводу, что состав колоды будет в пользу игрока, когда в ней останется непропорционально большое количество карт высокого достоинства. Если же, с другой стороны, колода будет насыщена картами низкого достоинства - особенно пятёрками - преимущество казино увеличится. Таким образом, счётчик карт, изменяя размер своей ставки в зависимости от того, благоприятен ли расклад для него или нет, мог захватить контроль над математическим преимуществом, которым ранее пользовалось заведение.

Торп пересматривал и совершенствовал свои методы в течение ряда лет, и он подробно описал процесс в своей книге. Как ни странно, сам он никогда не зарабатывал значительные деньги с помощью своей системы, его больше интересовала научная сторона вопроса, чем финансовая. Если бы он держал свои открытия в секрете, он бы заработал целое состояние, но настоящие казино Лас-Вегаса он посетил всего несколько раз - чтобы проверить свои теории, прежде чем обнародовать результаты исследования на конференции математиков в 1961 году.

Публикация работы "Обыграй дилера" вскоре привела к тому, кто Торпу запретили вход в казино Лас-Вегаса, он вызвал панику в игровой идустрии. Владельцы казино опасались, что книга повлечёт нашествие счётчиков карт, и они, если их не остановить, сильно подорвут прибыли. В итоге казино поспешно изменили основные правила блэкджека, сократив выплаты с 3/2 до 6/5 и введя другие меры, которые фактически сделали невозможным бить игру.

Результаты оказались катастрофическими. Игроки в блэкджек толпами уходили. Столы, которые когда-то были забиты, теперь пустовали. С сокращением ежедневной прибыли казино, потрясённое руководство пересмотрело свои позиции и вернуло старые правила. К их облегчению, игроки вернулись. Очевидно, что казино пришло пойти на компромисс - терпеть нескольких счётчиков карт в обмен на продолжение игры относительно непросвещённых масс, которые математически гарантированно проигрывали.

Посколько на кону стояли сотни миллионов долларов, владельцы казино всё ещё не сдавались счётчикам. Таким образом, возникла игра в кошки-мышки, в которой каждая сторона пыталась перехитрить другую. Боссы казино считали, что имеют право выгнать любого, кого они заподозрили в подсчёте, и потому, когда замечали игроков, которые с излишней концентрацией следили за изменениями в колоде, а потом меняли размер ставок, они таких игроков выпроваживали и в не очень вежливой форме говорили им не возвращаться.

В ответ на это счётчики разработали методы маскировки своих действий. Некоторые разыгрывали роли, прикидываясь за столом пьяными, или притворяясь новичками, не знающими правил игры. Другие намеренно производили глупые мувы - например, брали при 18 очках или останавливались на мягкой руке в 17 очков, намеренно проигрывая - другими словами, чтобы отвести подозрения. Счётчики, забаненные казино, возвращались, переодетыми, в том числе с фальшивыми бородами и усами. Но с течением лет эти театральные выступления примелькались, и пит-боссы начали их пресекать.

Чем изощрённее становились игроки в уклонении от обнаружения, тем больше методов вводили казино, чтобы помешать им. Когда пит-босс подозревал кого-то в подсчёте, он мог распорядиться, чтобы дилер чаще тасовал карты, тем самым уничтожая подсчёт. Позже казино ввели шестиколодные, затем восьмиколодные башмаки, всё для того, чтобы свести к минимуму эффективность подсчёта карт. В штате Невада они протолкнули закон, который запрещал электронные устройства, используемые некоторыми счётчиками, и экспуатация таких устройств в казино стала уголовным преступлением. Самым эффективным из всего было то, что казино начали использовать скрытые камеры над всеми игровыми столами. "Всевидящее око" видело каждое движение, и аналитики службы безопасности просматривали записи, если подозревали что-то необычное. Это уже была не просто игра. Это была война. И методы, используемые казино, соперничали с секретными операциями шпионов и спецслужб.

Уверенные в том, что на кону будущее отрасли, руководители сделали всё, чтобы отвести угрозу. В конце концов, их контрмеры - перетасовка, многоколодные башмаки и постоянное видеонаблюдение - отвадили всех, кроме самых непреклонных последователей Торпа.

А затем объявился ещё один. Самый, возможно, опасный для казино со времён Торпа. Звали его Кен Астон.

Я впервые встретил Кена Астона в Лейк-Тахо, в 1981 году. Он приехал на один из турниров Слима - не для того, чтобы поиграть в покер, а просто потусоваться. Он сразу поразил меня своим обаянием. Я имею в виду, весёлый парнь, с ним правда интересно было общаться. Когда он входил в зал, чувствовалось элестричество. Я знаю, все игроки в блэкджек думали, что он может ходить по воде.

Мы сразу нашли общий язык. Потому, как бы, что мы очень уважали друг друга. Я знал, кто он. И он знал обо мне - что я топовый человек в моей игре. Наши репутации, как бы, превосходили по важности друг друга. Игроки такие. Мы маленькая, но сплочённая группа.

Кен Астон был членом Фи Бета Каппы, с отличием закончил Йельский университет. В 1974 году, во время работы на Тихоокеанской фондовой бирже, ему позвонил один профессиональный игрок, который хотел сформировать команду счётчиков карт в блэкджеке. Астон взял оригинальные идеи Торпа и с помощью компьютера доточил их для применения в новейших условиях, созданных казино. Спустя годы он говорил в интервью Gambling Times:

Я не считаю себя настоящим игроком. Я больше математик, исследователь... Я работал на фондовой бирже, но я бы ни цента не вложил в этой дурацкий фондовый рынок. Никогда в жизни... Это азартная игра. И тут скрывается ещё одна ирония. Когда я уволился с биржи, я написал письмо правлению, в котором объяснил, что, блэкджек, по моему мнению, - это уникальный бизнес. Это единственный известный мне бизнес, где вы можете заранее оценить математической ожидание выигрыша и проигрыша, где вы знаете, каковы ваши ожидания. Когда вы открываете прачечную, брокерскую контору или журнал, это азартная игра. Вы ничего наверняка не знаете. Но когда я играю в блэкджек, я знаю, что у меня 90% вероятности на то, что я через десять дней удвою банк, и 10 % вероятности оказаться ниже этой цифры, и я знаю, что если мы будем продолжать вечно, 95 % за то, что мы в итоге удвоимся. Я могу оценить одно стандартное отклонение, два стандартных отклонения, четыре и так далее. Мы можем выразить это с математической точностью. Это единственный бизнес в мире, из мне известных, где так можно сделать.

Астон был известен своей любовью с быстрым машинам и красивым женщинам. Он пил лучшее шампанское, ел икру белуги и летал на "Лирджетах" по всему миру. Многие люди, как в мире азартных игр, так и за его пределами, путали Кена Астона со Стю Ангером. Сходство между ними выходило за рамки сходства их фамилий - оба были евреями; оба имели репутацию гениев в азартных играх с неистовыми аппетитами к красивой жизни; оба покинули Восточное побережье, чтобы добывать миллионы в неоновой пустыне - и оба преуспели, превысив самые смелые свои мечтания. Более того, они были похожи - стройные, с каштовыми вьющимися волосами.

Чем Астон отличался от Стю, так тем, что всегда знал, что делает. Обдумавал каждое своё действие. Разъезжая по Антантик-Сити и Монте-Карло, Астон всегда искал перевес, любой перевес, каким бы незначительным он ни был.

Его вклад в теорию подсчёта карт являлся шагом вперёд по сравнению с предыдущими методами, но его выдающимся решением стало формирование команды, группы натренированных счётчиков, готовых действовать в общих интересах, чтобы не навлекать подозрения применением техники изменения ставок.

Команды обычно прибегали к тактике "один бьёт, другой бежит" - снимали комнату в затрапезном мотеле, а затем налетали в зал намеченного казино, как рой ос. Наблюдатели играли на небольшие суммы - подсчитывали карты, но не меняли ставки и не демонстрировали никаких других очевидных признаков того, что они счётчики. Когда ситуация становилась благоприятной, они давали сигнал "крупному игроку", обычно Астону, как-нибудь загримированному, который пикировал и делал огромную ставки. Астон описал эти приключения в своей книге "Крупный игрок"², опубликованной в 1977 году. Несколько лет спустя его методы скопировала и усовершенствовала группа, называвшая себя "Блэкджек-команда MIT", чьи подвиги были описаны в 2002 году, в бестселлере "Разгром казино"³.

Команда Астона набивала астрономические суммы. Когда в 1978 году в Атлантик-Сити легализовали казино, для счётчиков Астона и других команд появилась новая плодородная территория. К тому времени, когда в 1982 году туда приехал Стю, у сотрудников казино из-за счётчиков карт уже началась паранойя.

Впервые я сыграл в блэкджек в четырнадцать лет. Ещё в Нью-Йорке. Подпольные заведения располагались по всему городу - в основном, в нижнем Манхэттене, где всё было подмазано, и не было ни малейшего шанса, что точку разгромят.

Тогда я ничего не знал о подсчёте. Ничего не слышал о Торпе. Астон ещё учился в колледже. Но игра меня завораживала. Потому что быстрая. То есть, на скачках по двадцать минут приходится ждать следующего заезда. Но блэкджеке проигрываешь одну руку и хлоп! через двадцать секунд тебе сдают другую. Вот это экшен!

Надо признать, в Нью-Йорке я обычно проигрывал. Только когда переехал в Лас-Вегас, я понял, сколько денег можно заработать в блэкджеке. Я начал серьёзно играть через несколько лет после того, как приехал в город. Именно тогда я узнал о подсчёте карт. Карты мне легко запоминались. Мне не требовалось много времени, чтобы осмыслить одну вещь: что, если игроку не нужно запоминать число очков? что если не нужно электронное устройство в ботинке для подсчёта карт? что если буду просто запоминать, какие карты вышли и какие остались в колоде?

По мнению большинства психологов, "фотографическая" память - это скорее миф, чем реальность, но некоторые люди обладают необычайной способностью запоминать за короткое время длинные последовательности чисел и названий. Стю был таким человеком.

Однажды он сел на свободное место за покерным столом, его окружали десятки игроков, дилеров, флорменов, и скептически настроенный владелец казино по имени Боб Ступак поспорил, что Стю не сможет отсчитать две полные колоды. Отсчитывать колоду - значит, следить, какие карты вышли и иметь возможность определить, какие остались. Дилер переворачивал одну карту за другой, Стю наблюдал за этим, перед его глазами проносились карты различных мастей, различных достоинств. Когда в колоде осталась одна карта, дилер остановился. Стю помолчал, закрыл глаза, потом сказал: "Я почти уверен, что там бубновая десятка." Когда все подались вперёд, 104-я карта выскользнула из башмака и перевернулась. Это была бубновая десятка.

Я нанял адвоката. Его звали Кенни Хэнс. Блесящий юрист, лучший в своём деле. В итоге при пришлось заплатить 50 тысяч долларов на оплату юридических услуг, чтобы отклонить штаф от Resorts в размере 500 долларов. Веришь, нет? Мало того, мне пришлось семь раз летать из Вегаса в Нью-Джерси и обратно, чтобы давать показания.

В конце концов, я выиграл дело, обыграл казино. Они не смогли доказать, что я мошенничал. Судья посмеялся над их претензиями, над тем, что они пытались мне вменить. Они выставили себя дураками. Суд постановил, то, что я делал, а именно, следил за картами, - это не нарушение закона, то есть это не мошенничество. Я думаю, казино так упёрлось, потому что они старались послать сигнал - закрыть вход мы вам не можем, но мы сделаем вашу жизнь невыносимой, если вы попытаетесь здесь играть. Так что мне пришлось заплатить 50 тысяч за участие в их игре. В конечном счёте, правда, я проиграл. Проиграл я, проиграло казино. На этом наварились только адвокаты. Кенни предлагал подать на Resorts иск о клевете за то, что они со мной сделали. Но я не хотел. Я и так провёл достаточно времени в самолётах и в залах суда. Кайфа от этого мало.

Переживания плохо сказались на состоянии Стю - он настаивал, что судебная тяжба лишила его возможности выиграть свою третью Мировую серию в 1982 году.

- От этих перелётов туда-сюда я устал, как чёрт, и не мог ни на чём состредоточиться, - сказал он.

После того гражданского процесса, Стю всё реже производил вылазки в блэкджек. Это было чревато юридическими тяжбами, и оно того не стоило. Кроме того, блэкджек - это более методичная и механическая игра, чем покер. Это не азартная игра в чистом виде, к чему Стю реально тянулся и чем наслаждался. Это игра для гриндеров.

Со временем команды счетчиков Астона измотались, и были расформированы. Напрягало постоянное наблюдение. Говорили, что некоторые казино прибегали даже к физическому насилию. Некоторые счётчики подали иски против казино за телесные повреждения. (Стю далеко не единственный, кто ходил по судам.) Кен Астон в конце концов довёл своё дело до Верховного суда Нью-Джерси, где добился знаменательного решения.

Но юридический триумф Астона оказался мимолётной радостью. Успев зарекомендовать себя в качестве самого опасного в мире игрока в блэкджек, он умер преджевременной смертью в октября 1987 года. Это было тревожным предзнаменованием для Стю - тела Астона нашли в Париже, в грязном гостиничном номере, причина его смерти по сей день остаётся загадкой.

Как и многие игроки, Стю ставил практически на всё. Спросите его, какая капля воды на оконном стекле первой скатится к низу, и, скорее всего, он будет спорить об этом на деньги. Боб Ступак, человек, который поспорил, что Стю не сможет отсчитать двухколодный башмак, вызвал действующего чемпиона мира на хедз-ап фриз-аут (победитель получает всё) по безлимитному холдему, со ставкой по 10 тысяч от каждого на кон. 10 тысяч были мелочью для обоих, но когда раздали карты, игра пошла на что-то более серьёзное, чем деньги.

Ступак - один из самых колоритных персонажей Вегаса. Он родился в Питтсбурге в 1942 году и приехал в Вегас, одержимый мечтами. Он стал певцом в ночном клубе и записал несколько синглов под псевдонимом Бобби Стар, а затем начал процветающий бизнес, продавая туристам скидочные купоны "два по цене одного". В конце концов он заработал достаточно денег, чтобы открыть собственно казино Bob Stupak's Vegas World, которое быстро стало памятником его рекламному гению. Что отличало "польскую белую ворону" от других гендиров и казиношных руководителей, так то, что он был так же повёрнут на азартных играх, как и клиенты, которых он к себе зазывал. Он проводил невероятные конкурсы, турниры, организовывал специальные мероприятия, разыгрывал призы, вроде "Роллс-Ройсов", на покерных ивентах, а в свободное время предавался тому, что любил больше всего - покеру и азартным играм.

Ступак гордился своим покерным мастерством, но, хотя он и выиграл несколько турниров, знаменит он был больше своим эксцентричным поведением и, казалось, неисчерпаемым банкроллом. Из всех своих многочисленных подвигов больше всего он гордился победой на ORAC, программой для игры в покер, созданной Майком Кэмом, в хедз-апе на 500 тысяч в 1980 году. Ступак заявил, что готов сыграть покерный матч на любые деньги, с кем угодно - даже с чемпионом мира.

Хедз-ап со Стю проходил на домашней площадке Ступака, в Vegas World. Каждому выдали по стопке чёрных фишек. Через тридцать минут все фишки Ступака оказались у Стю, он выиграл 10 тысяч долларов. Ступак проводил Стю к кассе, выдать деньги, и пока эти двое дожидались очереди, они начали бить чёрными стодолларовыми фишками о стену - выигрывал тот, чья ближе к стене. Стю играл в детстве в эту игру, на монетки, и собирался увеличить долг Ступака. К тому времени, как окошко освободилось, два гемблера были настолько поглощены игрой, что уже забыли, зачем пришли.

- Давай по пятьсот за удар, - сказал Ступак.

- Забились, - сказал Стю.

Одна из фишек ударилась о стену, отскочила и покатилась под стол. Двое взрослых суетились на ковре казино, как малые дети.

- Давай по тысяче за удар, - предложил Ступак.

- Забились, - сказа Стю.

Стю понятия не имел, что Ступак этой игрой в Питтсбурге вытягивал у своих одноклассников деньги на завтрак, и даже в Вегасе ещё регулярно тренировался. Он оказался прямо каталой. За несколько минут Ступак отыграл у Стю всю свою стопку.

- Ну его на хуй, - сказал Стю, поняв, что его развели.

Что касается игры ради игры, если со Стю в этом смысле и мог кто-то соперничать, так это Джек Страус по прозвищу Тритоп. Брансон и прочие прокручивали большие суммы, но всегда просчитывали риски. Страус, как и Стю, играл просто ради удовольствия. Легенда гласит, Страус не успокаивался, пока не делал 110 процентов в день от первоначального банкролла. Страус проявлял стойкость духа, ставя последнюю тысячу или последние сто тысяч. "Лучше прожить один день как лев, чем всю жизнь как ягнёнок", - любил говоривать он.

Страус был настоящей аномалией стреди профессионалов. В мире головорезов, где лохов не жалели, Страус отличался добросердечностью. Он родился в Сан-Антонио (Техас), и его прозвали Тритоп за рост в шесть футов семь дюймов⁴ и за звёздную игру в составе Texas A&M в конце 50-х. В шестнадцать лет он выиграл покер автомобиль. Но характер определял его больше всего. Он был настоящим рыцарем. Один, из обласканных его великодушием, молодой предприниматель, который зашёл в покерный зал Golden Nugget в один из поздних вечеров 1982 года, так описал свою встречу со Страусом:

- Я подошёл к столу в глубине зала. За ним сидели какой-то мелкий, какой-то крупный в очках в роговой оправе, какой-то китаец, какой-то пухлый блондинчик и этот высокий парень в ковбойской шляпе, - вспоминал бизнесмен. - Я понятия не имел, кто это такие. Позже выяснилось, что это были Стю Ангер, Дойл Брансон, Джонни Чан, Чип Риз и Джек Страус. В общем, я глянул на их игру, увидел, как они швыряются чёрными фишками, и мне захотелось туда.

Молодой человек, недавно унаследовавший бизнес отца, ничего не понимал в техасском холдеме, но подошёл к кассе и купил фишек на 20 тысяч.

- Я вернулся к столу и спросил: "Есть свободное место?" Они сказали: "Да, пожалуйста". Так что я сел за игру. Меньше чем через час мои двадцать тысяч кончились. Я встал и пошёл обратно к окошку. Ну, стою в очереди, собираюсь взять ещё двадцать тысяч, и тут произошла странная вещь. Тот здоровяк, парень в ковбойской шляпе, с которым я играл, внезапно появился рядом со мной. Не знаю, откуда он взялся. Наверное, шёл следом. Он похлопал меня по плечу и сказал: "Эй, дружище, можно тебя на пару слов? Только никому не говори, окей?" - "Окей, - говорю. - Что такое?"- Он посмотрел на меня странным взглядом и сказал: "Не влезай туда. Ты не сможешь выиграть, это безлимитный холдем, а там пять лучших игроков мира. Там без вариантов, брат." - Позже я узнал, что высокий ковбой - это Джек Страус. Большинство людей в Лас-Вегасе выдоили бы из меня всё, что у меня было. Но только не Джек Страус. Он великодушный, милостивый и человечный.

В 1982 году из Мировой серии Стю вылетел рано. Он обычно не ошивался среди публики на больших ивентах. Говорил, что приходит туда не для того, чтобы заводить друзей, а для того, чтобы зарабатывать деньги. И когда вылетал из турнира, поспешно уходил. Но в тот раз остался, потому что Джек Страус был его другом, и Страус в итоге добрался до финального стола.

В те времена зрители не сидели за перегородкой, как теперь. Между игроками и публикой не было никаких барьеров. Фактически, зрители чуть ли не дышали игрокам в затылок. Ради последнего дня Страус надел элегантный костюм, рубашку с воротником. Прямо за ним стояли Брансон и Стю, его группа поддержки.

В какой-то момент, ещё на ранней стадии турнира, Страус пихнул все фишки в пот и проиграл руку. Думая, что выбыл, он встал из-за стола, но когда уходил, дилер заметил, что у него ещё осталась зелёная фишка в 25 долларов, прикрытая коктейльной салфеткой. Так что Страус снова уселся на стул. В следующей раздаче он поставил свою единственную фишку и выиграл, положив начало изумительнейшему камбеку в истории WSOP. В последний день, когда Стю и Дойл болели за него, приключения Страуса успешно завершились, откуда и пошло присловье о надежде на чудо, "фишка и стул", которое теперь часто используют игроки с коротким стеком во время турниров.

Победа стала достойной наградой для великодушного гиганта, хотя сумма выигранных им денег представляет чисто академический интерес. Большая часть пачек наличных ушла на следующий день в букмекерскую контору, а осталое он проиграл на поле для гольфа. Немногие могли соперничать с трюками Страуса в области азартных игр, но Стю, безусловно, составлял ему конкуренцию - особенно на поле для гольфа.

Нигде в Лас-Вегасе хайроллеры не ставили так много, как на изумрудно-зелёных оазисах с восемнадцатью лунками, которые весьма неуместно смотрелись среди бронзовых песков пустыни. Всех ставочников к гольфу тянуло так же, как к покеру и блэкджеку. Первое поле для гольфа в Лас-Вегасе планировал выстроить Бенджамин Сигел, по прозвищу Багси, за своей коронной жемчужиной, Flamingo, в 40-х годах, но Багси изрешетили градом пуль, через окно его особняка в Лос-Анджелесе. В 1952 году открылся Las Vegas Country Club, а вслед за ним появились поля у Desert Inn и Dunes.

Однажды утром Джекс Страус повёл Стю в загородный клуб Лас-Вегаса, чтобы научить его нескольким вещам в игре. Стю никогда раньше не держал в руках клюшку для гольфа, но он слышал об играх не большие деньги, в которые играли Джек, Дойл и прочие, и умирал от желания принять участие в этом деле. Его аппетит особенно разжигали истории о наркобароне Джимми Чагре, также известном по кличке Допинг, который объявился в Вегасе, готовый ставить свои грязные миллионы. В одном матче против Пагги Пирсона, в Las Vegas Country Club, Чагра проиграл 180 тысяч. Стю не мог дождаться своей очереди, но, как ему сказали, неплохо было бы для начала научиться играть.

Страус показал Стю основной хват, а затем понаблюдал, как тот проделал насколько неуклюжих ученических взмахов. Страус решил, что, наверное, лучше начать на тренировочной площадке, небольшом участке с коротко подстриженной травой возле здания клуба. Он попытался объяснить Стю важность паттинга и насколько критично плавное касание на грине. Но через несколько минут его ученику надоело учиться.

- На сколько спорим, что я сейчас закачу в лунку? - заорал Стю через весь паттинг-грин.

Стю подкатил глаза и покачал головой, сетуя на вопиющее отсутствие этикета у Стю. Крик вызвал хмурые взгляды у других гольфистов.

- На сколько? - упорствовал Стю.

- Сто баксов, что ты промахнёшься, - сказал Страус театральным шёпотом.

Вскоре два друга и соперника уже ставили по 200 долларов на патт, затем по тысяче, потом и больше. Когда спорили на тысячи, Стю со свистом лупил своим паттером по воздуху, и его ругательства разносились по всей территории клуба. За два часа он проиграл 80 тысяч.

- Как вы думаете, за всю историю гольфа кто-нибудь проигрывал 80 тысяч, впервые взяв в руки клюшку? - говорил Майк Секстон позже. - А ведь он ещё даже не вышел на поле для гольфа!

Выйдя всё-таки на поле, Стю представлял собой зрелище, на которое стоило посмотреть. Всегда в белых, плотно обтягивающих запястья, перчатках для гольфа на обеих руках, в брюках из полиэстера двойной вязки и в нелепых рубашках. Чем-то он напоминал Родни Дэнджерфилда из "Гольф-клуба"⁵. Всякий раз, когда Стю промахивался - а это случалось часто - он подпрыгивал и падал с криком на землю. Хотя его партнёры по гольфу иногда были старыми и утратившими форму, они всё же обладали навыками игры. Брансон, например, Пирсон, Слим и прочие тоже играли хорошо - особенно когда на кону стояли деньги. Поскольку все знали, что Стю не умеет играть, они предлагали ему изрядные гандикапы - в десятки ударов, пытаясь дать ему шанс.

- Мы всегда выигрывали, даже если давали Стю большую фору, - сказал Брансон. - Были варианты пари, когда ты знал, что выиграешь, с любым гандикапом.

Стю давали ударить больше одного мяча, давали бить с женских ти (которые обычно находились на двадцать-тридцать ярдов ближе к лунке) и предоставляли возможность подбить мяч, где бы он ни приземлился - в середине фервея, в песчаной ловушке или в сухом русле ручья. Стю, к слову говоря, состряпал целую коллекцию ти, и коротких, и длинных, чтобы те наилучшим образом подпирали мяч в разных ситуациях. Правда, он каждый раз срубал их, и обломки разлетались по округе, но это уже к делу не относится.

- Если бы он там увидел суп из одной воды, он бы и в него полез с вилкой, - сказал Амарилло Слим о бестолковых потугах Стю.

Брансон вспоминал, как он с парой других игроков вышел на поле со Стю. Брансон был опытным гольфистом и ожидал, что Стю будет иметь некоторое уважение к игре джентльменов.

На первом ти Брансон откинулся назад и влупил по маленькому белому снаряду со всей силой своей мамонтовой туши. Мяч пронзил густую утреннюю дымку, поскакал по центру фервея и остановился в 250 ярдах.

После того настала очередь Стю. Он вцепился в свой драйвер так, будто держался за него ради спасения жизни, дёрнул клюшкой назад и рубанул по мячу со всей грацией механической игрушки. Мяч со свистом отлетел от ти, поднявшись не больше, чем на несколько футов от земли, ушёл вправо и плюхнулся в грязное русло ручья.

Обычно такой удар забывается и игрок выполняет штрафной, пуская в ход новый мяч. Но Стю не мог допустить проигрыша удара. Поэтому он отыскал свой мяч в середине большой грязной лужи, полез в сумку и извлёк оттуда металлический ти длиной с шампур для шашлыка.

- Да ничего не получится! - воскликнул Брансон.

- Что значит не получится? - ответил Стю, подкатил штанины и начал пробираться через водоём глубиной в фут. Наклонился, вытащил мяч из воды и поставил на свой нелепых размеров ти. Затем резко ударил и отправил мяч прямиком в грязь. Снова поставил мяч и ударил ещё раз. Вскоре Стю был покрыт грязью с ног до головы. К тому времени Брансон и остальные уже согнулись пополам от смеха.

- Да и хуй с ним, - сказал Стю, присоединяясь с общему смеху.

Стю представления не имел о гольф-этикете. В его мире гольфа не было понятий, касающихся маркировки мяча или попыток избежать хождения по чужой линии.

- Он мог пройти прямо по вашей линии и ударить, не обращая на вас внимания, - сказал Секстон. - Но с ним было весело, он так резвился, что никого эти мелочи особо не волновали.

Однажды Страус и Стю сыграли вскладчину как команда. Матч провели с Брансоном, на поле "Дюн". Страус и Стю били по разу, и в зачёт шёл лучший мяч. Брасон играл один, и ему разрешалось бить только по одному мячу. Поскольку Брансон играл лучше, условия казались сбалансированными. Играли на 50 тысяч за весь матч из восемнадцати лунок.

- Джек играл не бог весть как, а Стю был просто ужасен, - сказал Брансон. - В итоге мне пришлось увеличить гандикап. Так что, вдобавок к тому, что им в зачёт шёл лучший мяч, они ещё и били с женских ти.

Зная повадки Стю, Брансону всегда приходилось быть начеку с этим недотёпой. С Джеком таких проблем не было, его честность не вызывала сомнений. Но Стю пытался делать всё, чтобы победить. Подпинывал мяч на фервее, пока Дойл не видел, или чудесным образом находил потерянный мяч на краю фервея, объявляя: "Наверное, от дерева отскочил".

- Все знали, что он врёт, но что там докажешь? - сказал Брансон.

После пары лунок Стю, Джеку и Дойлу - похоже, трём крупнейшим гемблерам, которые сошлись в одном месте - стало не интересно играть по 50 тысяч на весь матч. Тогда они начали ставить по 10 тысяч за лунку, потом по 20 тысяч. В тот день Страус играл выше головы, а у Брансона игра не шла. Между тем, Стю иногда удачно бил или забивал с короткого расстояния. Когда подъезжали к ти-боксу на последней лунке, счёт в матче был ничейным.

Договорились удвоить ставку. Забились по 40 тысяч на лунку, плюс к тем 50 тысячам, которые они уже пихнули на матч. Теперь одна лунка стоила 90 тысяч для Брансона и по 45 тысяч для Стю и Страуса.

К тому времени слухи о матче распространились по всему клубу. Новость даже добралась до покерного зала "Дюн". Несколько покеристов прибежали к полю, чтобы хоть глянуть на большой матч по гольфу, и сидели на краю грина, наблюдая за игрой и делая свои собственные ставки. Кроме того, за тройкой игроков следовал караван гольф-каров. Одним из многочисленных свидетелей действа был Фил Эрл, по прозвищу Доктор, крупный игрок из Хьюстона, который на самом деле был врачом и близким другом Страуса. Эрл позже стал важным человеком в жизни Стю.

Стю и Джек каким-то образом вывели мяч на грин и выполнили пар, - рассказывал Эрл. - Дейлу требовалось тоже выполнить пар, чтобы сравнять счёт. Теперь позвольте мне сказать вам одну вещь. Дойл Брансон - величайший игрок всех времён и народов. Он лучше Никлауса⁶, Уотсона и остальных. Если бы речь зашла о ставках, я бы предпочёл Брансона всем прочим. Я серьёзно. Вы можете поставить все деньги мира на один патт, и я возьму Дойла против Джека Никлауса в расцвете сил. В теле этого человека нет ни единого нерва.

Стаус произвёл длинный патт, оставив Брансону всего два патта на то, чтобы свести матч вничью. Его мяч лежал на краю грина - по крайней мере, в сорока футах от лунки. Это был длинный и сложный патт, мячу требовалось скатиться вниз и по дуге пройти по левому склону. Двойной патт можно было бы счесть пределом возможного даже для турнирного профессионала. Тройной патт стоил бы Брансону матча. Он оценил ситуацию и спокойно склонился над мячом. Махнул пару раз, примериваясь, затем отступил и снова, глядя из-за мяча, изучил линию. Потом снова принял стойку патта и ударил плавно и уверенно. Мяч ушёл вниз, вильнул с левой стороны, перекатился через горб на грине, затем помчался к лунке, всё быстрее, набирая скорость с каждым оборотом. Затем, приближаясь к лунке, снова начал замедляться и как раз в тот момент, когда он, казалось, остановился, исчез из виду и с мягким "бу-бумс" упал на дно чашки.

- Это самый невероятный патт, который я когда-нибудь видел, - сказал Эрл. - Там было несколько часовых поясов до лунки, а Дойл просто ударил по мячу, как на тренировочной площадке, от нечего делать. Вам бы и в голову не пришло, что они столько вбухали на кон.

Стю начал прыгать, как на пого-стике, отшвырнув свою клюшку подальше от фервея.

- Рванул, как ракета, - рассказывал Эрл. - Извергая поток изысканной ругани, которую невозможно повторить, но которую было приятно послушать.

Брансон улыбнулся и спокойно сказал: "Вы, ребята, кажется, должны мне немного денег."

Троица вернулась в здание клуба, цокая шипами в раздевалке, Стю всё ещё бормотал ругательства. Сели у шкафчиков.

- Да, не переживай, Стю, - сказал Страус. - Всё отыграем.

Стю оцепенело уставился перед собой и принялся разуваться. Страус открыл свой шкафчик и понял, что-то не так.

- Стю, где наши деньги? - спросил Страус.

- А? Я н-н-не знаю. Я думал, они у тебя, Джек.

Страус порылся в одежде, ища коричневый бумажный пакет с деньгами, с которым он пришёл в клуб. В пакете было 50 тысяч долларов - сумма объединённых банкроллов для матча по гольфу.

- Очень надеюсь, ребята, что вы не потеряли мои деньги, - сказал Брансон.

Страус ходил от одного шкафчика к другому, открывая и захлопывая металлические дверцы, и каждый пустой шкафчик усиливал его панику. Ничего. Ни пакета, ни денег.

- Погоди-ка, а ты проверил свой шкафчик? Какой из них твой? - спросил Страус у Стю.

Стю пожал плечами. Он подошёл к углу и поднял палец, задумавшись.

- Кажется, это он.

- Тот, который без замка?

Стю кивнул и распахнул дверцу. Там, внизу, лежал просто коричневый пакет для продуктов.

Страус обалдел.

- Ты оставил там деньги и даже не закрыл дверь?

- Надо же, - сказал Стю. - Какая-то дурацкая дверь. Она погнута. Даже не закрывается. Ничего себе.

Стю потянулся и вытащил пакет. Он пролежал там четыре часа, с полуоткрытой дверью. Чудом к нему никто не прикоснулся.

Страус и Стю передали пачки денег Брансону. Остальное обещали выплатить потом. Брансон бумажный пакет не взял, у него была виниловая спортивная сумка. Переложил деньги в неё, застегнул и перекинул через плечо.

Что бы мы делали, если б деньги не нашлись? Поплакали бы немного, потом бы сказали "ну и хуй с ними" и разошлись. Эти мы проиграли, и нам пришлось мы искать пару сотен тысяч. Мы бы с Джеком пошли бы к нашим сейфам, взяли оттуда немного денег, поиграли бы в покер, и всё вернули. У меня всегда были хорошие способности к восстановлению сил.

Со всеми эти ребятами, с которыми я тусовался, мы правда любили друг друга. Мы были как братья. Но когда дело доходило до игры, мы сбрасывали перчатки. Это напоминало кулачный бой. Мы ненавидели друг друга, потому что до посинения хотели выиграть.

Однажды мы с Пагги [Пирсоном] играли в нарды. Я так его вздул, что он хотел меня ударить. Его даже удерживали, чтобы он мне не заехал. Понимаешь, когда я играю против человека, мне нужно найти в нём что-то, что мне не нравится. В Пагги это высокомерие. Он действительно умел вывести из себя. Реально достать. Выбьет тебя из банка, и потом смотрит на тебя с таким видом, будто он, блять, Эйнштейн, будто он действительно переиграл тебя в раздаче, хотя по факту любой бы эту руку разыграл точно так же. Например, однажды он сидел с карманными тузами, а я - с карманными королями. Тузы устояли, и он смотрел на меня так, будто бы я, блять, идиот. Эта хитрожопая улыбочка бесила меня.

Стю и его компания игроков всегда пребывали в состоянии юности, всегда пытались переплюнуть друг друга какой-нибудь новой выдумкой или затеей. Будь то игра в H-O-R-S-E⁷ против Амарилло Слима со ставкой 500 долларов за бросок или спор на штуку, чей чемодан первым сойдёт с ленты в зоне выдачи багажа в аэропорту, Сью всегда искал для себя новый вызов, новую заморочку.

Нарды стали повальным увлечением в начале 80-х, и хотя Стю играл всего несколько раз, против любителей, он организовал матч, когда услышал, что Роджер Лоу, один из лучших игроков мира, один из трёх, приехал в город.

Они играли в люксе Caesars Palace, и хотя Лоу выиграл, он сказал потом:

- Меня поразило, какими темпами рос Ангер. Пока мы играли, он становился всё лучше и лучше, игра за игрой, час за часом. Это одно из самых удивительных явлений, которое я когда-нибудь наблюдал в нардах. Ангер просто прирождённый игрок во всём, что связано с числами и прогрессиями.

В 1984 году Стю отправился в Bicycle Club, новый покер-рум, который только открылся в складском районе Лос-Анджелеса, Белл-Гарденсе. Карточные клубы в Лос-Анджелесе становились крупным бизнесом. Муниципалитеты боролись за налоговые поступления, и карточные клубы распространились и в других местностях, тьких, как Коммерс, Инглвуд, Комптон. В то время "Байк", как его называли посетители, считался главным. Чистый, хорошо обставленный зал, больше сотни столов.

Стю, услышав, что в Калифорнии проходят крупные игры, Стю отправился в аэропорт и через сорок пять минут прилетел в LAX⁸, но по пути к покерным столам "Байка" заметил игру под названием пан, с которой раньше не встречался. Это одна из так называемых азиатских игр (позже названных калифорнийскими во избежание расовой коннотации), которая набирала некоторую популярность среди гемблеров. Пан - казиношная разновидность рамми, в которой игроки должны формировать комбинации. Не обращая внимания на то, что шансы в каждой ситуации были на стороне заведения, Стю заинтересовался и решил, что сможет бить эту игру.

В первый вечер он играл четыре часа и проиграл 10 тысяч долларов.

На следующий день он вернулся и выиграл 17 тысяч долларов. Один из флорменов наблюдал за этим поворотом событий и спросил у Стю, как ему удалось вернуть себе удачу и выиграть нормальные деньги в игре, которая по общему мнению не бьётся.

Стю ответил, что накануне вечером вернулся в свой номер и не спал всю ночь, раздавая карты самому себе, рука за рукой, впитывая тонкости игры и пытаясь выявить перевес. Он вернулся, обогатившись знаниями, был вознаграждён серией хороших карт и сумел сократить преимущество казино.

Стю с лёгкостью осваивал азартные игры. Совладать с другими аспектами жизни оказалось намного сложнее.