Майк Секстон больше не мог оплачивать счета Стю в Gold Coast. Сказал, что Стю придётся найти кого-то другого, кто будет платить - или так, или искать другое место для проживания. Не имея других вариантов, Стю позвонил Дону Макнами, который в прошлом уже был для него опорой. Макнами сказал Стю, что тот может поселиться у него, но на прежних условиях - никому не звонить и на территории дома не употреблять.

- Дон был мне одним из самых близких друзей в мире, - сказал Стю. - Он действительно много мне помогал. Помогал с того времени, которое я не могу даже вспомнить.

К концу сентября 1998 года летний жар пустыни рассеялся. Наступила осень, ночи стали прохладными. Много ночей подряд в центре города можно было видеть зачуханного и донельзя худого Стю Ангера. Очень уж часто Дон Макнами, проверяя комнату Стю, находил его кровать нетронутой.

- Он просто исчезал на несколько дней, - тоскливо сказал Макнами.

Макнами знал, что означают эти исчезновения.

В состоянии наибольшего напряжения и отчаяния Стю пришёл в покерный зал "Подковы", место своих величайших триумфов, и начал приставать к игрокам, которые его никогда раньше не видели, выпрашивая в долг. Покерный зал находился прямо на улице, у боковой двери, всего в нескольких минутах ходьбы от пропасти наркопритонов Нейкид-сити.

Стю зашёл поздно ночью и увидел Тони Шелтона, руководителя ночной смены. После некоторых препирательств Шелтон дал Стю 15 долларов, которые Стю обещал вернуть в течение двадцати четырёх часов. На следующую ночь, когда Стю снова появился, он не собирался возвращать Шелтону его денег - он хотел занять ещё. На этот раз Шелтон отказал.

Следующей целью Стю стал О'Нил Лонгсон, игрок мирового класса, известный своим сухим юмором и, порой, чёрствостью.

Лонгсон вряд ли казался Стю подходящим человеком для выпрашивания в долг, но они вместе сыграли много турниров, и Лонгсон был единственным человеком в зале с достаточно большим банкроллом и более-менее знакомый. Лонгсон играл хедз-ап в омаху 100/200 и выигрывал. Перед ним высились стопки чёрных фишек по 100 долларов, подкреплённые огромной пачкой наличных. Но Стю с тем же успехом мог разговаривать со стеной.

Отчаявшись, Стю достал из кармана небольшой кусок цветного стекла и попытался выдать его за рубин. Даже беглый взгляд дал Лонгсону понять, что предмет, который Стю держал в руке, не более чем кусок битого стекла.

- Оставь себе свой рубин, - наконец сказал Лонгсон, засунул руку в карман своего блейзера в ломаную клетку и вытащил сложенные 10 долларов.

Эта печальная сделка произошла в задней части покерного зала, не далее чем в двадцати футах от стены, где висела фотография Стю в Галерее чемпионов. На фотографии, одетый в синий шёлковый пиджак, он улыбался уверенной улыбкой, казался совсем другим человеком.

- Видеть, как Стю унижается, чтобы настрелять мелочи, было выше моих сил, - сказал Тони Шелтон.

Другой осенней ночью в "Подкове" за игрой в холдем 15/30, самой крупной игрой в зале в то время, сидел Лу Минг, таксист и полупрофессиональный игрок в покер, с парой стоек красных фишек перед собой - выдался удачный отрезок. Когда Стю вошёл в зал, Минг узнал его и подошёл пожать ему руку. Через несколько секунд после того, как Минг представился, Стю попросил 100 долларов, объяснив, что он сейчас коротыш¹ и ему надо что-нибудь на ночь. Минг был только рад угодить. Полез в карман и протянул Стю две купюры по 50 долларов, которые тот, поблагодарив, принял.

Двадцать минут спустя, когда Минг обналичивал фишки, к нему подошёл Тони Шелтон.

- Что тебе говорил Стю? - спросил Шелтон.

- Я одолжил мистеру Ангеру сто долларов. Он сказал, что завтра вернёт мне двести.

- Молодой человек, спишите этот заём как налоговый вычет.

- Вы про что? Мистер Ангер - чемпион.

- Мистер Ангер ничего вам не отдаст, - сказал Шелтон. - У мистера Ангера проблемы.

- Ох, - сказал Минг с выражением разочарования и смятения, которое, казалось было связано не столько с потерянными 100 долларами, сколько с крушением иллюзий от падения идола.

Возможно, пик падения пришёлся на одну из последних ночей, в которую Стю видели в "Подкове". Это была особенно муторная ночь - проходило всего три игры. Стю вошёл и начал работать в зале, цеплясь к каждому, кто только соглашался его слушать. К тому времени завсегдатаи "Подковы" уже видели его несколько раз и приучились отворачиваться, когда он приближался.

Пока Стю ошивался у кафедры, где стоял писарь (сленговое наименование сотрудника казино) с листом регистрации, игрок, которого только что посадили за один из столов, вручил писарю две белые фишки по 1 доллару в качестве чаевых. Когда на кафедре зазвонил телефон, писарь взял трубку и отвернулся, положив две белые фишки поверх своего листа на планшете. Разговор завершился меньше чем через минуту, но когда он повернулся, двух белых фишек уже не было. Так же, как и Стю.

Главный поставщик Стю находился в недельном мотеле в Нейкид-сити, между Седьмой и Восьмой стрит, недалеко от Карсон-стрит, к востоку от центра города. Именно там, 23 октября Стю в третий раз задержал полицейский патруль - его поймали в проулке, в полуквартале оттуда, с дымящейся трубкой для крэка. Он позвонил своему адвокату Стиву Стейну, из тюрьмы.

Без денег на залог Стейн не мог его вызволить. Проблема в том, что на этот раз залог потребовали высокий, потому что Стю недавно уже два раза арестовывали, и судья считал, что он, скорее всего, сбежит. Добавьте к этой проблеме ещё быстро уменьшающийся список людей, которые могли бы ему помочь, и станет очевидно, что Стю встрял.

Он сказал Стейну обратиться к Чипу Ризу, который, помимо того, что был старым другом, был одним из многих покеристов, которые предлагали поддержку Стю, когда бы он ни захотел - при условии, что он докажет свою порядочность. Однако, когда с Ризом связались через офис Стейна, тот отказался помогать, заявив, что не хочет вмешиваться. Он презирал наркотики и не видел смысла в том, чтобы вышвыривать лишние деньги на Стю, которого считал безнадёжным.

Тогда Стю кинулся к Секстону. Но залог установили в размере 50 тысяч долларов, что требовало выплаты наличными 5500 долларов, и Секстону требовалось несколько дней, чтобы собрать деньги. Стю не хотел ждать в тюрьме так долго. Он перезвонил Стейну и поручил ему снова связаться с Ризом.

На этот раз, когда Стейн звонил Ризу, он говорил с таким чувством крайней необходимости, какого Риз никогда раньше не слышал. Риз тщательно взвесил свой ответ и наконец сказал: "Слушайте, скажите Стю, что я сделаю это, но в последний раз. И скажите ему, чтобы он забыл мой номер и никогда мне больше не звонил. Никогда. Ясно?"

На парковке торгового центра два автомобиля последних моделей остановились бок о бок. Риз и Стейн вышли из них и обменялись неловким рукопожатием.

- Не звоните мне больше, - сказал Риз, повторив то, что сказал Стейну ранее. - Посадят его, сгниёт он в тюрьме, мне всё равно, с я этим покончил.

Он вручил Стейну пятьдесят пять 100-долларовых купюр. Час спустя залог за Стю внесли, и он был свободен - по крайней мере, временно. Перед тем, как выйти, он узнал, что дата суда по предыдущему обвинению в хранении наркотиков была назначена на следующую неделю. Это нервировало Стю, но он ничего не мог сделать, кроме как позволить своему адвокату выстроить защиту. Стейн обсудил со Стю возможность вступления в добровольную программу лечения наркозависимости, что могло бы добиться благосклонности суда и получить условный срок в связи с раскаяньем.

Впервые в жизни Стю всерьёз задумался о том, чтобы лечь в реабилитационный центр. Он согласился обсудить этот вопрос со Стейном, когда они снова встретятся в суде на следующей неделе. Майк Секстон и Док Эрл совместно решили, что для Сью неплохо было бы уехать из Лас-Вегаса и обратиться за помощью. Они тоже верили в то, что если Стю покажет признаки попыток исправления, судья будет более снисходительным в обвинении в хранении наркотиков.

Секстон и Эрл пытались убедить Стю сделать то, что, должно быть, казалось почти немыслимым - отправиться на Ньюфаундленд и пожить там под присмотром Эрла несколько месяцев. Они полагали, что Ньюфаундленд - на краю света, и что у Стю там не будет никаких соблазнов. Когда его проинформировали о плане, Стю согласился, что это хорошая идея. Но у него так же опасался того, что он в таком месте будет сидеть взаперти и тосковать, даже не имея возможности вернуться в игре.

Разве это хуже того, что сейчас? - спросили его.

Он признал, что нет, но вместе с тем вспомнил неудачный эксперимент в Эль-Пасо у Брансонов несколько лет назад.

Секстон и Эрл не знали, что сказать. Если бы Стю сам не постарался измениться, они бы ничего не смогли сделать.

Я боюсь попасть в ад, быть проклятым.

Я молюсь, но только когда чувствую, что умираю. Не обязательно становиться на колени, чтобы молиться. Я не так это делаю. Я молился много раз.

Бог дал мне дар, которого ни у кого больше нет. Может, я и неправильно с ним обошёлся, но я знаю, это благословение божье. Я не прекрасный человек, но всё плохое, что я сделал, я сделал только себе. Хотя я знаю, я попутно причинял боль и другим людям. Особенно самым близким.

Весь октябрь Стю названивал Билли Бакстеру, умоляя Бакстера дать ему стэк, чтобы он мог вернуться в игру. Бакстер всё ещё негодовал из-за неявки Стю на WSOP полгода назад. Его доверие было подорвано. Всякий раз, когда Стю звонил, Бакстер отказывал. Но на следующий день телефон звонил снова, и Бакстеру снова приходилось сказать "нет".

Чтобы оправдать свой отказ, Бакстер, который был таким же заядлым ставочником, как любой другой в Лас-Вегасе, объяснил Стю, что у него выдался жёсткий сезон в футболе. Наконец, врочем, измотанный настойчивостью Стю и непрерывными телефонными звонками, он бросил своему старому другу кость:

- Если у меня будут реально хорошие выходные в футболе, я выдам тебе стэк на большую игру в Bellagio.

Великолепный отель-казино Стива Уинна, Bellagio, открылся всего неделю до того, и уже через несколько дней его роскошный покерный зал мог похвастать самыми высокими лимитами в мире. Стю проживал всего в нескольких милях от Bellagio, но всё равно ему до Bellagio было как до Луны - по крайней мере, без Бакстера за спиной.

Стю каждое воскресенье узнавал, какие футбольные матчи тянет Бакстер, и смотрел их так, будто сам на них ставил. Когда в конце октября у Барстера пошли чередой проигрышные недели, Стю захандрил. Из-за проигрышей Бакстера он чувствовал себя так же плохо, как из-за своих - на самом деле, даже хуже.

И вот, в начале ноября у Бакстера выдалась потрясающая неделя, и Стю без промедления позвонил.

- Я знал, это всё равно что в окно выбросить, но я дал Стю слово, - сказал Бакстер. - Поэтому выдал ему двадцать пять тысяч.

11 ноября 1998 года Стю Ангер, сорока пяти лет, ростом пять футов пять дюймов и весом едва ли сто фунтов, подрыгивающим шагом промчался по блестящему мраморному полу главного входа Bellagio, держа в кармане пачку денег. Назвать его Мелким в то время можно было бы с большой натяжкой, хотя издалека его стрижка в стиле Битлз и мальчишеская фигура всё ещё производили впечатление юности. Вблизи же он выглядел тем, кем был - наркоманом со стажем, чья невоздержанность теперь была написана на его лице. Самой тревожной чертой был изуродованный нос, половина которого опустилась, как спущенная шина.

Тем не менее, Стю будоражило, что он впервые побывал в наиновейшем, самом впечатляющем отеле Лас-Вегаса. Это был другой мир, нежели тот, в который он прибыл тридцать лет назад, когда городом в основном управляла мафия. Но каким бы ни выглядел Лас-Вегас похорошевшим и принаряженным, каким бы корпоративным он ни стал или насколько бы он ни казался похожим на парк развлечений, кровь, которая пульсировала в его жилах, всё ещё была кровью азартных игроков.

Стю вошёл в покерный зал, где встретил Майка Секстона. Они вкратце обсудили, в какую игру Стю стоит играть. Секстон знал, что Стю нужно немного поберечь деньги, которые ему дал Бакстер, если он собирается встать на ноги.

- Не продуй всё в одной крупной игре, - предостерегал Секстон. - Начни с лимита 200/400.

Даже в той форме, в которой пребывал Стю, его эго не позволяло ему мыслить столь мелко. Он хотел играть в самую крупную тут игру.

- Как насчёт безлимита? - предложил Секстон. - Ты в этой игре сильнее всего. Может, залезем в безлимитную игру?

Стю согласился, что смысл в этом есть.

Но, как позже вспоминал Секстон, "в те времена безлимитный холдем был ещё не так распространён в кэш-играх, как сейчас. В те времена безлимитная игра ещё казалась чем-то необычным. Вдобавок, как заметил Стю, кто бы с ним захотел играть в безлимит?"

Эрик Сайдел, бывший биржевой маклер, ставший профессиональным игроком в покер и занявший второе после Джонни Чена место на WSOP 1988 года, сидел в другом конце покерного зала и играл в, как он описал, "очень хорошую игру, в омаху". Он встал и подошёл поздороваться со Стю. Стю ввернул, что сыграл бы в безлимит, и Сайдел сказал, что рассмотрит как-нибудь возможность сыграть хедз-ап фриз-аут по 5 тысяч.

- Нет ни одного человека в мире, с кем бы я не решился играть хедз-ап, - сказал Стю. - Но ты один из немногих, кто мог бы мне потрепать нервы. Давай так, я заплачу тебе сотню баксов за то, чтобы ты сыграл со мной.

Это была обычная для Стю бравада, в классическом своём варианте. Сайдел рассмеялся, решив, что, хоть Стю и потерял часть своего блеска, надежда ещё есть.

- Походило на то, что он ещё может бросить наркотики. Походило на то, что он действительно вернулся и что, может быть, для него это второй шанс.

Всё же Сайдел решил, что не хочет пока выходить из игры, которой увлёкся. Но как только он отошёл, Стю и Секстон оглянулись и увидели Мелиссу Хейден, одну из сильнейших покеристок в мире на тот момент. Секстон спросил: "Хочешь сыграть фриз-аут?" И Хейден ответила: "Конечно".

Секстон рассмеялся и сказал Стю:

- Видишь, ты так долго не играл, что уже появились девушки, которые хотят играть против тебя.

Менеджер карточного зала нашёл для Стю и Хейден пустой стол и усадил их туда, с дилером и фишками. Мелисса хотела начать с фриз-аута по 2 тысячи долларов, но Стю настаивал на 5 тысячах, и в итоге она согласилась.

Они сели в дорогие, обитые тканью, вращающиеся кресла и наблюдали, как дилер разбрасывает карты по сукну. Стю наслаждался моментом: непрерывный музыкальный ропот тасуемых, проставляемых и перетаскиваемых фишек был для него только же успокаивающим, как шум океанских волн или ветер в деревьях. Он вернулся к делу.

Игра началась с блайндов 25/50. Хейден, высокая, привлекательная рыжеволосая девушка из Нью-Йорка, которая работала фотографом, прежде чем переехать в Лас-Вегас и сосредоточиться на покере, вспоминала:

- Все знакомые Стю беспокоились о нём. Создавалось впечатление, что его хотят беречь.

Благородные сантименты не остановили Хейден от стремлений сокрушить Стю. По факту, Хейден, выиграла все фишки на столе через сорок пять минут. Кто-то с соседнего высоколимитного стола сказал: "О, Стю уже девушки обыгрывают."

- Когда этот парень такое сказал, - вспоминает Хейден, - Стю склонился и прошептал мне: "Держись от него подальше. И близко не подходи. Этот тип - говнюк ещё тот." Так оно и оказалось. Тип прославился тем, что избивал свою девушку. Я имею в виду, это надо знать Стю, чтобы по-настоящему оценить, какой он джентльмен, и как сильно он любил женщин. Он был чрезывычайно галантен на свой лад.

К этому времени туда забрели ещё несколько игроков, и за столом началась безлимитная игра без всяких фриз-аутов, с теми же блайндами, 25/50. Эрик Сайдел вышел из своей игры в омаху и присоединился. Горькая правда заключалась в том, что Стю был "живцом"² в этой игре.

- Да, игра в значительной степени строилась вокруг него, - сказал Сайдел.

Члены покерного братства, возможно и переживали за Стю, желали, чтобы его жизнь наладилась, но всё сочувствие прекратилось, как только раздали карты.

Это был нелёгкий состав при любых обстоятельствах. Помимо Хейден и Сайдела там были русский покерный профи Ральф Перри, молодой боец Даниэль Негреану и Перри Грин, торговец пушниной с Аляски, который занял второе место после Стю в финале Мировой серии в 1981 году.

- Странно, что Перри Грин там оказался, - заметила Мелисса Хейден. - В Лас-Вегасе он не жил, было странно его видеть. И как-то жутко, если честно - это как завершение какого-то круга.

Стю был далёк от пика своей формы. Хейден сказала, что он казался "слишком резким. Не очень внимательным, недостаточно сосредоточенным". Играя нетерпеливо и агрессивно, он проблефовал большую часть из 25 тысяч за несколько часов. По словам Хейден, она не думала, что Стю проиграет всё. "Я думала, он, скорей всего, оставит сколько-нибудь, на допинг".

Игра всё ещё продолжалась, когда Стю встал из-за стола. Выходя из покерного зала, он снова увидел Майка Секстона, и они немного поболтали. Секстона впечатлило, что Стю проиграл не всё, и воспринял этот уход как положительный знак, демонстрирующий, что у него есть, вроде как, терпение, дисциплинированность и что на следующий день он попытается найти для себя что-нибудь получше.

Стю вышел из северного выхода Bellagio. Прошёл мимо фонтанов. Двенадцать сотен разноцветных струй воды танцевали в компьютерном ритме высоко над озером длиной в четверть мили, прямо перед отелем. Стю остановился, чтобы понаблюдать за ним минуту, вместе с большой толпой отдыхающих семей, туристов и приехавших по делам, которые с благоговением смотрели на величественные гейзеры, взмывающие на 240 футов к небесам, пока гигантские динамики выдавали Сару Брайтман и Андреа Бочелли, поющих Time to Say Good-Bye.

Никто из знакомых Стю не видел его, не разговаривал с ним в течение следующих четырёх дней. Разумно предположить, что он вернулся в наркопритоны Нейкид-сити, хотя нет никаких записей о том, что он останавливался в каком-нибудь отеле этого района - только 20 ноября он объявился в мотеле Oasis.

По словам менеджера "Оазиса", Питера Наполи, Стю зарегистрировался как "Стюарт Ангер" и заплатил 58 долларов наличными за одну ночь, указав в качестве домашнего адреса покерный зал Mirage. Стю снял номер 16, на первом этаже, напротив парковки, с огромной двуспальной кроватью и ванной.

Он спал там в ночь с пятницы на субботу. В субботу утром горничная мотеля открыла дверь номера 16 и увидела Стю, лежащего на кровати лицом вниз. Стю дрожал, как будто от холода, на полу рвота. Семнадцатидюймовый телевизор показывал порнофильм. Когда горничная к нему обратилась, Стю не пошевелился, он едва мог говорить. Он сумел выговорить, что на комоде лежит 60 долларов, и это ещё на одну ночь проживания. Неудержимо дрожа, он попросить закрыть окно в номере. Окно и так уже было закрыто.

В воскресенье 22 ноября (в годовщину убийства Джона Ф. Кеннеди) та же горничная снова вошла в номер после того, как её стук остался без ответа. Она обнаружила Стю лежащим на кровати в спутанных простынях. Он не дышал и был холодным на ощуть. Горничная вызвала скорую помощь, но было уже слишком поздно. Стю Ангер умер.

Вскрытие провели два дня спустя. Отчёт коронера показал, что Стю умер от сердечного приступа. В его организме обнаружены кокаин, метадон и перкодан, в незначительных количествах, недостаточных для того, чтобы вызвать смерть. Отвечая на призывы к расследованию, коронер округа Кларк Рон Флуд заявил: "Причина - естественная смерть от атеросклероза коронарных артерий. Заболевание сердца развивалось в течение определённого периода времени. Смерть вызвана образом жизни."

Ни в номере, ни в вещах Стю наркотиков не обнаружено. При себе у него было 800 долларов.

26 ноября 1998 года Стю Ангер был похоронен на Palm Mortuary, в Восточном Лас-Вегасе. На похороны пришли около 250 друзей и членов семьи. Многие играли со Стю за столами - среди них Дойл Брансон, Майк Секстон и Пагги Пирсон. Мэдлин Ангер присутствовала со Стефани, которая произнесла эмоциональную речь. Во время церемонии Боб Ступак собирал пожертвования. По некоторым данным Стю за свою жизнь выиграл примерно 30 миллионов долларов, но не оставил после себя никакого наследства и ничего, что имело бы денежную ценность.

Пожертвования ушли на оплату похорон.