(о себе любимом, но от другого лица) = ( друг о друге)
НАЗВАНИЕ ПОКА НЕ НРАВИТСЯ.
Гл. 1. Рождение (другое лицо)
Как бы это не было прискорбно для некоторых - я родился. Пусть без признаков жизни, но живым. Или точнее так - едва я родился, как сразу же и умер. Можно сказать по-другому - трагически погиб при собственных родах. Да как угодно говори, суть процесса от этого лучше не становится. Видимо был слабым и больным. Но возможен и другой вариант. Хоть я и казался мёртвеньким, но на самом деле, это был тактически ход. Как нормальному, здравомыслящему индивиду, мне хотелось сперва оглядеться, понять, а стоит ли вообще рождаться? Увиденное повергло меня в шок. Стресс активизировал мозг, и я впервые подумал матом...
- Ё....е пи...ы, какого х... вы меня сюда зае.....и?! Разе...е обратно нах...!
Что на простом литературном языке означало:
- Какого хрена??? Жить здесь? Не хочу!!!
- Надо. - Прошептала жизнь.
- Ни за что!!!
- А куда ты денешься? Судьба. - Тупо ответила жизнь и заткнулась. Сука обломала сразу. Придётся терпеть, умирать было поздно - мозг активировался. Врачи, слегка обозначив борьбу за мою жизнь, быстренько сдались и попытались заверить мою мать, что мне ни чего в этом мире не грозит, так как я в него не попал. Такая наглая ложь возмутила меня до глубины незапятнанной младенческой души. Естественно я запротестовал! А что оставалось делать? Родиться назад я не мог, но вот подпортить репутацию некоторым коновалам в белых халатах - это запросто и с превеликим удовольствием. Тогда то я, говоря образно, и "соизволил известить мир о своём появлении", а если без затей - просто заорал. От возмущения. Ну и от вредности тоже...
Естественно сам я этого толком не помню, но рассказы матери о моём появлении на свет, в основном мою версию подтверждают. Собственная смерть сказалась на младенческом организме кое-какими побочными эффектами. Как положительными, так и отрицательными. К положительным можно отнести активацию нестандартных логических цепей собственного мозга, колдовские способности, а так же глубокое понимание того, что слепо верить нельзя ни кому, (даже врачам), а к отрицательным то, что я заработал родовую грыжу. Видимо когда выходил из материнского лона сильно пыжился. Перестарался.
Грыжа сама по себе вещь неприятная, а для новорождённого просто невыносимая. Естественно, наличие её не добавляло радости в моё существование, скорее наоборот. Беспрерывная пытка болью в паху стимулировала во мне бойцовский характер и громкую ненависть к этому миру, (громкую - потому что я в основном орал). Наслушавшись меня вдоволь, теща предложила народный метод лечения данного заболевания - проколоть мне уши. Якобы для того чтобы снять родовое проклятие и вылечить от детских болезней. Через год народный метод лечения сработал - меня увезли в реанимацию и после сложной хирургической операции вставили грыжу куда положено. Естественно, после операции я не остановился на достигнутом и переболел всеми возможными младенческими болезнями, какие только могли существовать в медицинской энциклопедии. Скучать было некогда. Едва организм справлялся с очередной хворью, как тут же подхватывал какую-нибудь другую. Советская медицина боролась со мной, вместе. Иногда со мной, а иногда и вместе, то по одну сторону баррикад, то по другую.... Не смотря на всё вышесказанное, мне удалось выжить. Мужественно стиснув молочные зубы, я назло врачам, продолжал бороться за жизнь и к двум годам, сумел преодолеть порог невозвращения. Болезни и смерть обломав зубы на моём розовом тельце, временно отступили на заранее подготовленные позиции....
Да..., дал я родителям шороху на полную катушку....
В то время, как я мужественно боролся за жизнь и из последних сил отбивался от детских болезней, родился Самойлов. Естественно здоровым, большим и толстым. Как сейчас. Что еще раз доказывает, несправедливость этого мира.
Жизнь продолжалась, как бы противно вам это не было....
Гл. 2. Младенчество. 2 и далее.
Пока Самойлов кормился высококачественным материнским молоком, моя борьба с жизнью набирала обороты. Дав слегка расслабиться, судьба ждала, когда потеряю бдительность, чтобы коварно вдарить из-за угла. Дождалась сука.
...Однажды мерзким осенним утром, когда не проснувшегося меня отец торопливо тащил к бабушке, злючая собачонка, предварительно излаяв нас с ног до головы, вцепилась ему в ногу. Отец мужественно отбивался, но шавка и не думала отставать. Она прыгала, скалила зубы, истошно визжала, выпучив глаза и, мне стало понятно, что её целью был я.
Но ни один мускул не дрогнул на моём детском личике. Будучи закаленным бойцом за жизнь, плюс колдовские способности, косо глянул на бесноватую собачью тварь и она в диком ужасе на месте уписавшись, метнулась в ближайшую подворотню. Где и сдохла от разрыва сердца, пищевого отравления, бешенства и прочих собачьих болезней. А не фиг было лезть.
В память о первой ментальной схватке у отца остался шрам на голени, у ребенка - косоглазие. Помня все мои предыдущие выкрутасы, оперировать глаза, медики отказались сразу же. Слегка посовещавшись, они решили, что безопаснее для всех будет заменить оперативное вмешательство профилактическими мерами. Очками.
Вот так с раннего детства я стал очень умным. Согласитесь, что вы не найдете ни одного очкарика который бы не выглядел умным. В очках даже самый пропитый алкаш и опустившийся бомж, выглядят намного интеллигентнее и умнее своих опустившихся товарищей. Но про очки позднее.
Жизнь в постоянной борьбе, закалила младенческий характер. Я был спокойный, послушный и добрый ребенок. Сил баловаться и безбашенно шалить, в младенчестве не хватало. В детский садик меня не водили, по той же причине. Смысл водить, если мест нет, а любой посторонний кашель отражался на детском здоровье тяжелыми осложнениями? Сидел с любимой бабкой и родным дедом. Что существуют ровесники по молодости, не знал. Гулял по двору в одиночестве, или в сопровождении голубей. Собаки, после истории с очками в панике меня сторонились, остальная живность пряталась в норах и подворотнях. Тут, наверно, стоит объяснить современному читателю, что такое двор и как по нему гулять.
Времена тогда были другие, современные многоквартирные дома были распространенны не повсеместно. Детство тоже было другое. Я жил в деревянном доме, переделанном когда-то из конюшни, какого-то богатого купца. Квартал был древний, построенный еще до революции зажиточными рабочими и средним классом купцов и торговцев.
Первый дом выходящий на улицу, обычно был двухэтажным и предназначался для семьи домовладельца. За домом располагался огороженный двор, состоящий, как правило, из пары доходных многоквартирных домов, где селилось заводское подмастерье, нищие студенты и прочий небогатый сброд. Как-то, - мещане, гастрайбайтеры, приезжие революционеры, пришлые сионисты, недалекие селяне, ссыльные поляки и деревенские шабашники.
В каждом дворе естественно была конюшня для лошадей, свинарник для свиней, совмещенный с курятником, шеренга покосившихся сараев, вытоптанный палисадник, засохший сад из трех полудиких яблонь и куста вишни, парочки кривоногих бань, дощатых, покосившихся от старости туалетов, выгребной ямы под помои и бытовых мусорок.
После Великой и Октябрьской революции, большую часть местных торговцев и купцов расстреляли, оставшуюся часть уплотнили, но богатых пролетариев не тронули, хотя доходные дома отобрали в собственность государства. Оставили до второй мировой войны. Великой Отечественной.
Это правда что в нашем городе был довольно узкий, но богатый слой обеспеченных пролетариев, которые до революции жили неплохо, работали на частных и государственных заводах, строили собственные двухэтажные дома и даже имели прислугу из деревенских родственников. Время было необразованное, и человек с хорошей специальностью, имел недурные деньги. Если перевести в современный эквивалент, то доход составлял несколько десятков тысяч рублей, не говоря про доллары. Хорошо жили, сволочи. Чего им не хватало? Видимо экстрима и политических тусовок. Получили по самое не могу.
В те далёкие времена, Е-бург был далекой провинцией, а наш замечательный уральский город являлся губернским центром целого Пермского дремучего Края - Пермь Великая. Не слыхали? До второй мировой войны он был небольшим, но промышленно развитым, одной из кузниц Урала и оплотиком державы. Вначале Царской, позже Советской. Сейчас не знаю каким оплотом является, но пока до сих пор чего-то производим военное, и даже изредка куем мечи из орала.
Как вы помните из мировой истории, враг до Урала не дошел, но эвакуированного народа прибыло до фига. Почему-то много бывших Питерцев, приплыла новая волна репрессированных поляков, кучка будущих израильтян, до фига украинцев и прочей твари по паре. Извините, никого не хотел обидеть. Во время Второй Мировой уплотнили и бывших богатых пролетариев, оставив каждой многодетной семье по комнате. Но жилплощади все одно не хватало. Нашли выход. Сожрали часть лошадей, последнюю оставшуюся часть реквизировали на фронт. Чтобы опустевшее лошадиное жилье не пропадало зря, конюшни очистили от навоза, прорубили окна, построили печки и заселили пришлым и бывшим народом.
Вместе с кухней, залом и родительской спальней, общая площадь моей квартиры составляла полнокровных одиннадцать метров. Квадратных. Зато без подселения и с отдельным входом. Живи, не хочу. Я хотел. Да я с детства все хотел, но не всегда мог, по причине неокрепшего здоровья и природной тактичности.
Пока мы ютились на честно купленных отцом за свои, кровные сбережения метрах. Самойловы, особо не напрягаясь, то есть на халяву, сразу получили двухкомнатную квартиру. На втором этаже. Метров двадцать. Не считая кухни и туалета. Буржуи.
ГЛ. 3. Младенчество. Продолжение.
Гулять по двору было, наверное, замечательно. Тишина. Покой. Только дворовые собаки, курицы и пожилые, жалостливые бабульки. Еще были старшие дети, но со мной они не играли - разница была слишком большая. Года три-четыре.
Чего делал, как играл, помню смутно, но собак не любил. Взаимно и однозначно. В связи с умным очкариковским видом, основную массу времени приходилось тратить на книжки, шахматы и карты. Машинки, солдатики привлекали мало. Глупо воевать или гоняться самому с собой.... Конечно победа всегда твоя но, радость от неё какая-то недостаточная. Друзей еще не было.
Другое дело книги. Конечно, в те стародавние времена достать интересную книгу, было не просто. Тотальный дефицит всего, что не связанно с историей коммунистической партии и не имеет идейной платформы развивающегося социализма, объявлялось искусством чуждым народным массам и в печать не пропускалось. Так же чуждыми почему-то считались копчёная колбаса, сгущёнка, шоколадные конфеты и ещё восемьсот шестьдесят наименований продуктов. Почему вожди пролетариата запрещали это всё нам, не забывая получать то же самое для личных нужд, для меня до сих пор остаётся загадкой. Наверное, они были идейнее....
На наше счастье ели партийные боссы всё же больше, чем читали книги, и поэтому иногда, редко, с большим трудом, но достать КНИГУ удавалось. Я уже тогда инстинктивно догадывался о том, что информация ценнее колбасы и поэтому научился читать очень рано. Далеко до школы. Книги мне нравились. Читая книгу, можно было представить себя главным героем. Мысленно побывать в неизвестных странах, идущих дорогой загнивающего капитализма. Пережить фантастические похождения, отличные от официально разрешённых советских приключений, обзываемых социалистическим реализмом.
У Самойлова в детстве тоже были неприятные моменты. Как он вспоминает, однажды с двоюродным братом, когда он с родителями жил ещё в гнилом бараке, им пришлось спасаться от бешенной крысы, забравшись на высокий комод, где они и просидели полдня, пока не пришла бабушка и не прогнала злую крысу. Но он почему-то не окосел и даже не заработал заикание. Как с гуся вода.
Врет, наверное. Мое предположение, - никакой крысы не было, а залезли на комод с братом, специально, за вареньем. Тут их застала бабуля и чтобы отмазаться от неизбежного наказания, все свалили на шуршащую под полом мышь, обозвав ее крысой, для солидности.
В результате: Мое детское происшествие отложило тяжелый отпечаток на всю жизнь, привив стойкое отвращение к собакам, а его первое воспоминание наоборот - только увеличило пристрастие к сладкому, любовь ко лжи и сомнительным алиби. До сих пор обожает трескать варенье столовыми ложками, и даже кариес его не берет. И что? Где справедливость я вас спрашиваю?
ГЛ. 4. Младенчество. Продолжение продолжения.
Единственное, чем мы были очень похожи в детстве, что были спокойные малыши и мало ходили в детский садик.
Еще он катался с железнодорожной насыпи с малолетними друзьями, и партизанил в бараке. Больше, как не выпытывал, он ничего до пяти лет не помнит, пока не переехал в наш деревянный квартал. Как я уже говорил выше, в буржуйскую двухкомнатную квартиру. Тут у него стало воспоминаний больше.
То он в гостях у соседской бабушки, сидит на табурете истуканом целый день, терпеливо дожидаясь, когда придут родители с работы. То балуется со спичками, аккуратно разжигая маленький костер рядом с печкой. То плюется из окна, стараясь попасть на проходящих мимо прохожих, или гоняясь за кошкой по квартире и сшибая все вокруг.
Где-то к пяти годам его начали оставлять в квартире одного. Дело страшное, но необходимое. Не с кем было оставить. Мать и отец работали в две смены на заводе, хорошо хоть в разные. Где-то часа на полтора, пока один родитель уходил на работу, а второй еще не пришел его оставляли в одиночестве. Видимо сидел ответственно, так как квартиру не сжег.
И вот тут произошло событие, которое он с удовольствием рассказывает до сих пор. Однажды мать не пришла вовремя с обеда. А сколько времени на часах он уже знал. Решив, что с матерью что-то произошло, Юрка(Самойлов) расстроился, и не придумав ничего умнее, аккуратно оделся и направился к матери на работу. Дорогу он знал. Так как бывал там неоднократно. Возили на трамвае.
Денег у него не было, да и откуда он знал, что детям до пяти лет проезд бесплатный? Поэтому решил идти пешком. Всего лишь пять остановок. Для ответственного пятилетнего ребёнка - ерунда.
Мать работала на предприятии, где не было проходной, высокого забора и приличной охраны, кроме вечно пьяного кочегара. Так что любой посторонний человек мог спокойно зайти на территорию когда угодно и пройти куда угодно. Воровства руководство предприятия не боялось. Кому нужны железобетонные загогулины, для железной дороги, по нескольку тонн весом?
Когда он вошел в цех, материнские подружки, дружно обалдели.
- Здравствуйте, а где мама? - Спросил вежливо ребенок.
- Ушла домой, к тебе. - Пролепетали растерявшиеся бабы.
- Спасибо. - Поблагодарил ребенок и, развернувшись, пошел обратно домой.
Ни одной дуре не пришло в голову, остановить ребенка, чтобы он подождал свою мать здесь, на работе. А ребенок, торопливо побрёл домой.
Идти обратно тяжелее и дольше. От усталости подкашивались ноги, а глаза застилали слезы. Почему мама опоздала? Почему его не подождала на работе? И варежка потерялась. Мама ругаться будет...
Когда он вернулся домой, то матери в квартире не было. Разревевшись еще горше, решил идти обратно к матери на работу, но сил уже не было. Упав бессильно на диван, уткнулся в подушку и теперь разревелся от всего сердца. Наревевшись от души замечательно уснул, но был разбужен матерью ошалевшей от страха за пропавшего ребенка. Испуганно зажмурившись, честно признался в потере варежки, но мать ругаться не стала. Сама виновата.
Так что по сравнению со мной - Большой сорви голова, в смысле оторви да выбрось. Дешевле обойдётся. Никакой интеллигентной скромности и приличного культурного воспитания, в отличие от меня, имеющего древние дворянские корни. Это я позже узнал от родителей, когда об этом стало модно говорить.
Дворянством нас наградил сам Пётр Первый за нехилый вклад в развитии Урала и всей России в целом. Нашей семье издревле принадлежала куча пароходов и несколько заводов. Родовое имение до сих пор существует. Правда дом переделан под институт усовершенствования учителей, а семейная часовня досточтимых предков, теперь принадлежащее женскому монастырю. Блин. Проклятые большевики. Все реквизировали во время революции. Теперь ни фамильных ценностей, ни акций-облигаций. Обидно, что не передалась по наследству торговая жилка. Из меня коммерсант от слова - кома. Впадаю в прострацию и всегда торгую в убыток. Зато в полной мере передался талант организатора и руководителя, но не явного, а тайного. Этакого Серого Кардинала, когда руковожу я, а отвечают за это другие.
Ладно, не будем о грустном. Однажды наши родители, решили завести по второму ребенку. То ли подстраховаться решили, то ли по привычке. Так водилось с древних времен, что в семье должно быть минимум два ребенка, а лучше семь. Но проклятый квартирный вопрос, не позволил родителям размножаться бесконтрольно. К этому времени мне было почти семь лет, а Самойлову около пяти.
Наше счастливое, беззаботное детство закончилось. У него появился младший брат, а у меня сестра. Связи никакой, но разница существенная.
Я ответственно водился с сестрой, а он над братом издевался, проводя всевозможные эксперименты и опыты.
К прочим несчастьям, меня отправили в школу, а Самойлова наконец-то в детский садик. Момент встречи и начало знакомства неумолимо приближалось. Счет пошел на месяцы.
Глава 5. Воспоминания друга о детском садике. (Записано с его слов, если не врет).
После сидения с бабушками и соседками, оказаться в большом детском коллективе непростая задача для детской психики. В первый же день, обожравшись салатом со свеклой, Юрку вырвало прямо за столом. Поднятые по тревоге медсестры и няни, отправили ребенка на медосмотр, а повара в санэпидемстанцию. Тревога оказалось ложной. Ребёнок оказался здоровым, а салат безвредным. Но после этого происшествия, салатов ему не давали. Во избежание. И даже сейчас, выпив алкоголя, он по привычке с опаской, косится на салат, икая, предпочитает закусывать чем-то другим. На худой конец занюхать рукавом, или сигаретным дымом.
Были в детском садике и приятные моменты. Появился первый друг. Маленький парень, бледный, худой тихушник, которого никто не любил. Почему он стал дружить с Юркой неизвестно, но после знакомства, парень приподнялся в детсадовской иерархии, и ровесники перестали его обижать и бить. В дальнейшем он сыграл небольшую роковую роль в первой дружбе, но об этом позже. Пытаемся соблюсти хронологию. Кстати, первый друг, в последствии вырос и стал постовым милиционером. Задатки детского характера отложили печальный ментовский след на дальнейшую судьбу первого друга.
Также Большой неожиданно узнал, что есть противоположный пол и он называется - девочки. Но самое главное он увидел, чем девочки отличаются от мальчиков. Знание потрясло, и заинтриговало. Почему именно так устроены девочки, Большой не понял, но визуально понравилось. Потрогать отличия не дали, но поглядеть на девичьи тайны, за банальную конфету, пожалуйста. Присутствовал лично при первом женском шаге к первой, древнейшей профессии. Кто не понял, тот дурак.
Теперь почти каждый тихий час, устраиваемый после обеда, проходил в познавательной атмосфере греха и соблазна. В то время как большая часть сексуально необразованных детей безмятежно дрыхла, переваривая обед, Юрка уверенно соблазнял и щупал девчонку с соседкой койки. Дальше разглядывания чужих девичьих прелестей и глупого хихиканья, дело не шло, но и эти события наполняли жизнь неподдельным интересом. Весело и познавательно.
В детском садике его так же научили обзываться, ругаться, делать исподтишка гадости другим детям. Кидаться мячиками и кубиками, зашнуровывать ботинки, ходить строем на горшок и организованно дышать свежим воздухом на детской площадке. Петь хором детские песни, изображать убогого зайчика в театральной, детсадовской постановке. Читать на публике невразумительный детский стишок написанный престарелой, озабоченной педофилкой. Ломать чужие игрушки и быстро справляться с обедом. Так же строить из кубиков рыцарские замки, гонять на сломанной, игрушечной машине и кататься на велосипеде, без колес.
Детские педагоги не дремали. Самое жуткое наказание придуманное шизанутыми воспитательницами - стоять без штанов на подоконнике животом в окно. По их извращенной логике - показывать голые половые, детские органы прохожим, это нормально. Ничего особенного, мелочи жизни, но одного мальчика довели до истерики и чуть не сломали психику. Откуда ребенку знать о нудизме, если в те далекие времена существующая пуританская мораль господствовала не только в социалистическом государстве, но и на остальной части земного шара? Хиппи, порнухи Интернета еще и в зародыше не существовало, битлы были молодые, но страшно далекие от СССР.
Детей в то далекое время уже не воспитывали рукоприкладством, а лишь отечески шлепали растоптанными шлепками, теребили за оттопыренные уши и тягали за тонкие волосы на лбу. Постоянно ставили в угол и отправляли спать раньше времени. Особенно воспитательниц раздражало отсутствие аппетита во время еды. Юрка не страдал отсутствием аппетита, но за друзей и подруг было обидно. Особенно по утрам и во время обеда. Бедный товарищ сидит за столиком и, глотая слезы, пытается проглотить остывшую, ненавистную, но полезную кашу. Почему овсяная, или манная размазня полезна организму, особенно сваренная на воде, никто из детей не знал, но мужественно глотал, давясь слезами. Первые уроки жизни - жри что дают, если не имеешь возможности, жрать что нравится.
Единственная радость кроме сексуально-озабоченного дневного сна, были прогулки на свежем воздухе. Тут дети отрывались на полную катушку. Как бы не была внимательна нянька-воспитательница, уследить за двадцатью сорванцами глаз не хватало. Качели - раскачивались до упора, карусели - раскручивались до космических перегрузок. Лужи - вытаптывались до суха промокшими ногами, грязь летела по разные стороны, а чаще на штаны, воспитатели - охреневали, дети - отрывались.
О дразнилках. До сих пор с умилением вспоминает, как весело и долго ржал, сочинив дразнилку про одногруппника, пришедшего в садик в новых, красных штанах. Монах - в красных штанах! Детской группе наивная шутка понравилась. При чем здесь монах и красные штаны однозначно не знал, но воспоминание легкое и беззаботное. Возможно дело в том, что впервые узнал вкус запретной радости. Обзываться некрасиво - но если безнаказанно и по балде не получишь, то весело....
Главная задача воспитателя после прогулки, загнать ребенка обратно в детский садик. Крики, вопли, слезы, обиды. Раз, два, три, десять. Этот из чужой группы... ну сукины детки, опять смотались в соседний двор!!!
Где варежка Славик?! Снова потерял?! В угол! Марина, почему на попе грязные отпечатки Колиных ладошек? Ах вы так играли, что из трусов песок сыплется? Марш спать! Нет не с Колей спать, а одна! Размечталась. Мне тридцать, я одна до сих пор сплю, а она в пять лет и парня уже хочет. Вся в мамашку пошла.... Где Иванов?! Если немедленно не найдется, вся группа останется без сладкого! Полдника группе не видать, как своих ушей! Сидоров, ты опять нафурил в штаны? Девочки! Не дружите с Сидоровым, пока он не научится ходить как нормальные дети на горшок! Снимай трусы и вешай на батарею! В чем ходить? Раньше надо было думать! Ходи в обоссанных колготках, пока трусы не высохнут!
Вот такая веселая детсадовская жизнь....
ГЛАВА 6. Преддверие знакомства - школа.
Пока Самойлов изучал анатомию и весело проводил время в детском садике, мне исполнилось семь, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Детство кончилось практический не начавшись. Я пошёл в школу.
Точнее, меня пошли в школу. Особого желания учиться у меня никогда не было, но советская система обучения не предусматривала индивидуального, заочного или ещё какого то не стандартного начального образования.
Так что первого сентября я был пострижен, переодет в типовой школьный костюм и безжалостно отправлен в восемьдесят вторую школу для получения знаний. Кстати, дети всего нашего квартала, почему-то были приняты в восемьдесят четвёртую, а моим родителям сказали, что мы приписаны к восемьдесят второй.
Почему, и как так получилось, что один единственный ребёнок из всего квартала причислен к другой школе, до сих пор остаётся для меня великой тайной советской бюрократии. Я думаю, судьба последний раз попыталась сделать всё, что бы мы с Самойловым не пересеклись на нашем жизненном пути, ясно представляя себе, чем это может закончиться. Но, как бы то ни было, я оказался в рядах учащихся....
Видя мои умные очки, (как я потом, через много лет, узнал такие же носил знаменитый солист Битлов Джон Леннон), спокойный характер и, умение читать с пяти лет, родственники, не сговариваясь, приговорили меня к золотой медали отличника, академическому будущему, включая аспирантуру, диссертацию и профессорский оклад. Как станет ясно позже, это ещё раз доказывает насколько обманчива может быть внешность.
Моя первая учительница, Тамара Андреевна, несмотря на огромный опыт работы и практику в Германии, как и все, повелась на очки, чем я в последствии, чисто инстинктивно, пользовался. Переход от одиночного времяпрепровождения к коллективному, не произвёл на меня ни какого впечатления.
Сверстников вокруг стало больше, но по сути это ни чего не изменило. Внутри классные разборки меня не интересовали, "ставить" себя я не умел, да и не хотел. Основная стратегическая задача формулировалась примерно так: "Оставьте меня в покое, мне и без вас не плохо живётся". Увы, закон жизни суров, если ты не лезешь к коллективу - коллектив лезет к тебе.
Первой, начала рушить спокойную жизнь моя соседка по парте, Танька Патокина. Раньше я с девочками не общался и совершенно не представлял, каких неожиданностей от них можно ожидать. (Сейчас, кстати - тоже). Она быстро и эффективно открыла мне на это глаза. Болтушка, хохотушка, вечно несущаяся куда то сломя голову, короче тихий ужас!
Пока я, высунув язык, старательно выводил палочки и кружочки в тетрадке по правописанию, она умудрялась накарябать в своей тетради всё задание целиком, а в оставшееся время разрисовать мой шикарный серый портфель и даже белый подворотничок! За подворотничок мне дома всегда попадало. Родители ни как не могли понять, зачем я рисую на нём и на портфеле? Мне, что нагрузки не хватает?
Сам же я был в шоке от этого и ни как не мог объяснить происхождение загадочных линий на своих вещах. Видя мою растерянность, отец первый предположил наличие тайного умысла бойкой соседки, в чём я убедился на следующий же день. Начались суровые шпионские будни. Одним глазом я смотрел в тетрадь, а вторым постоянно следил за коварной Танькой.
Последствия не заставили себя долго ждать. Успеваемость резко пошла вниз, но после нескольких тихих поединков и двух наказаний за шум на уроке, портфель и подворотничок были оставлены в покое. Маленькая война привела к более близкому общению. Мы помирились.
В честь этого события Танька пригласила меня домой, в гости. Её квартира произвела на меня неизгладимое впечатление. Я понял, что мы из разных слоёв общества и потихоньку начал комплексовать. Да и как же иначе? Она жила на четвёртом этаже благоустроенного, пятиэтажного дома! В двухкомнатной квартире, с ванной и горячей водой! Но больше всего меня поразили шарообразные ручки из зелёного стекла! Для меня это был верх богатства и роскоши....
Родителей дома не было. Чем можно заняться с девочкой наедине я представлял плохо, поэтому она взяла инициативу в свои руки и решила научить меня играть в карты. Причём играть на интерес её было в лом. Денег у меня не было, поэтому играли в долг.
Не знаю почему, но мне в этот день везло и через полтора часа мы разошлись, оставшись "при своих".
Дня через три я решился пригласить её к себе. Как истинный джентльмен, я встретил её за квартал до дома и препроводил до места назначения. Скользнув равнодушным взглядом по моим книжкам и машинкам, она предложила продолжить карточный поединок. Карт в доме не оказалось. Немного разочарованно Танька поинтересовалась, а что же есть?
И тогда я решил поразить её коллекцией старинных монет, которую недавно начал собирать мой отец. Монетами Танька заинтересовалась и тут же предложила сыграть в "чику". (Кто не знает, это такая игра на переворачивание монеток с помощью "битка"). В "чику" я раньше играл и, естественно, предвкушая триумф, сразу же согласился. А зря....
Через полчаса, вся батина коллекция лежала в её кармане! Убедившись, что денег у меня больше нет, Танька засобиралась домой. Отпустить её с монетами я не мог, а возвращать их она на отрез отказывалась. То, что меня накажут, её не волновало. Ни какие отсрочки и обещания не устраивали. Но я тоже не сдавался. Отступать было некуда, впереди всё явственней просвечивала крутая головомойка с потерей имиджа хорошиста и пай мальчика.
Ёщё через полчаса переговоров, мне разрешено было долг отработать. Мне надо было на своих санках отвезти победительницу домой. Я получил назад монеты и поплёлся за санками. Пять кварталов позора, (из них, два в гору), надолго остудили во мне позывы к азартным играм и противоположному полу. После этого случая мы продолжали сидеть за одной партой, даже несколько раз подрались, но это скорее по инерции.
Ближе к весне у меня появился новый товарищ в классе. Маленький, чёрнявый и шустрый как электровеник. Звали его Вовка Бяков, но учителя называли его ласково - Бякушка. С ним было интересно и в отличие от Таньки, бесплатно. Жизнь потихоньку налаживалась. Впереди маячили первые каникулы, весёлый отдых на Чусовой и долгое безоблачное детство.
Вместе с тем, неотвратимо приближалось лето нашего с Самойловым знакомства....
ГЛАВА 7. Детский садик Љ 2. продолжение.
Отмучившись год, Юрка закончил садик и начал готовится к взрослой, школьной жизни. Парочку букв он уже знал и даже научился считать до десяти, благодаря детским считалкам. За будущее он не беспокоился, но переживал. Кто уходил из детского садика в школу, никогда не возвращался обратно. Более старшие дети, рассказывали всевозможные ужасы о школе, где надо все время сидеть за столом, и лишь иногда выходить на короткий перерыв. Днем спать с девочками нельзя. Завтраков нет. Обед скудный. Ужин отсутствует. Но самое печальное, нет полдника со сладкими булочками. Тоска полная. Так мало этого, несчастных детей все время чему-то учат и постоянно воспитывают, строгие учителя. Тоже что и воспитатели, только хуже!
Собрав волю в кулак, Юрка решил раньше времени не расстраиваться, а провести оставшееся до школы время, весело и непринужденно, наслаждаясь летом, свободой и детскими шалостями. Младшего брата к тому времени уже носили годовалым в ясли, и пока родители вкалываю на работе, можно было целый день валять дурака.
Красота! Почти семь лет и родители спокойно оставляют сына одного, зная, что особо крупных гадостей он не натворит, а голодным точно не останется. С его-то аппетитом, попробуй оставь голодным. Стены обгрызет.
Проснулся когда хочешь, делай, чего хочешь, и как хочешь. Не хватало дневного сна после обеда с веселыми девочками из садика, но привык быстро. Все что мог уже исследовал, а что делать дальше еще не знал. Подростковые и прочие гормоны не напрягали мозг и тело, оставляя время для детских незамысловатых игр.
Гулять на улицу не тянуло. Игрушки - плюшевый медведь, машинка и кубики. Юла, карандаши, погода и кошка. Понятие о скуке и меланхолии неизвестно. Характер веселый и непосредственный. Две пустые комнаты. Второй этаж. Птички на дикой яблоне. Никаких телевизоров и три месяца случайных каникул.
Его двор и квартира, действительно были лучше, чем у меня. Во-первых, он стоял не внутри двора, а в первом ряду. На месте бывшего сгоревшего купеческо-пролетарского дома. Видимо пожар был в средине тридцатых, так как к тому времени когда Большой въехал в эту квартиру, дому было уже глубоко за тридцать. И был он не частный, а ЖЭКовский. Различие в то советское время небольшое, но принципиальное. Сказалось в дальнейшем, но не сильно.
Но временно уйдем в более раннее время. Как уже было рассказано выше, Юрка родился в бараке. Углубимся в гинекологию. Шутка. Конечно в генеалогию. Типа - древо предков. Далеко не пойдем, он не из аристократов, многопамятных грузин и не из моих великих купеческо-дврянских предков, да и к сыновьям дома Израилева, имеет такое же отношение, как современный индеец к современному индийцу. Анатомия и физиология схожа, но больше всё таки похож на человека. Итак генеалогия....
ГЛАВА 8. ГЕНЕАЛОГИЯ .
Сам он не местный. Лишь частично уралец. Бабушка и дедушка с отцовской стороны замечательно и временами не очень, жили в далекой Вяткой губернии, хрен знает какого района, в глухой деревне Кострищи. Жили там одни родственники и однофамильцы.
Деревня была хорошая и богатая. Предки до революции как вроде были крытыми и зажиточными крестьянами. Чуть ли не середняки. Пока не пришла замечательная советская власть. Первым делом зачем-то расстреляли дедушку и брата моей бабушки Варвары, во время Гражданской войны, обвинив в кулачестве. Из-за того что дед не сдал семенное зерно в фонд мировой революции и поддержки интернационала. Позже реквизировали крестьянское хозяйство во время коллективизации, загнав насильственно в нищий колхоз. Стиснули зубы, но выжили. А куда деваться? Семья-то большая, детей растить надо, поднимать.
Потом началась война. Деда забрили в солдаты, когда ему было под сорок лет и отправили на фронт. Бабушка осталась с пятью детьми. Самому младшему - моему отцу, едва исполнился год.
Отвоевав два года, дед пропал без вести, на Курской дуге. Если б пришла похоронка на единственного кормильца, то бабушке дали бы послабление в налогах. Увы. Тащила домашнее хозяйство, детей и колхоз на своих худых плечах. В сорок четвертом забрали на войну и старшего сына. Жить стало хуже
Наконец война закончилась. Даже не убили сына, повоевавшего с японцами в сорок пятом. Вроде бы и радоваться надо, но голод сорок седьмого - девятого года, подкосил силы. Платить налоги пустыми, колхозными трудоднями, родные коммунистические власти запрещали, требовали реальных денег, в крайнем случае плати налог живой скотиной, мясом и куриными яйцами.
Однажды весной пришел налоговый инспектор и забрал корову...
Бабушка валялась в ногах, у дорого представителя советской власти, но вымолить корову не смогла. Да иначе и быть не могло. Если ты пропал без вести, значит, твоя семья враг трудового народа. А вдруг ты не погиб, а перебежал к врагу. Дезертир? Прикинулся раненным, а сам убежал в лес и живешь свободным, партийно-неорганизованным партизаном? Того хуже, предатель? Нет пощады к малым детям и беспомощным женам потенциального врага!
Хотя половина деревни являлась родственниками и однофамильцами деда, никто не пришел на помощь и не помог расплатится с долгами. Испугались вступится за семью погибшего без вести родственника? Пожадничали? Не смогли? Неизвестно. Но факт, остается фактом. У нас, у русских, каждый сам за себя? Врут ура-патриоты - взаимопомощь не про нас? Соборность и духовность отдыхает? Своя рубашка ближе к телу?
Вначале шестидесятых, бороня землю на бывшем поле боя под Курском, тракторист вывернул из рыхлой земли скелет бойца, крепко державшегося за ручки ржавого пулемета Максим. Даже после смерти, он не выпустил оружия из рук. Одежда сгнила за давностью лет, но через плечо висел не истлевший кожаный планшет с пожелтевшими документами пулеметчика. Этим солдатом был мой дед, до последней минуты исполнивший свой воинский долг.
В местной газете, в канун девятого мая, того же года, опубликовали небольшую статейку, посвященную подвигу солдата. Какими-то окольными путями газета попала в руки бабушки. Ни извинений перед семьей, ни компенсации, ни благодарности. Спасибо хоть за газетную статейку. Пусть так, но Родина не забыла своего героя. Реабилитировала посмертно и сняла обвинение в пропаже без вести. Лучше поздно, чем никогда.
Оставшись без коровы, семья перебивалась несколько лет с картошки на пшено. Вернулся в деревню, демобилизовавшийся с Дальнего востока, старший сын. Жить стало чуть-чуть легче. А потом наконец-то помер Сталин и, колхозникам начали давать паспорта. Крепостные советской власти получили долгожданную СВОБОДУ!!!! Но трудодни как были пустыми, так и остались.
Терять Бабушке Варе было нечего, детей кормить тоже нечем. Втихую распродав остатки имущества, она устроили прощальную вечеринку, а на рассвете, втихую свалила из села. Не заплатив налоги. Худо-бедно, добралась она со всем своим семейством до Уральских гор. Лезть через них было в лом, к тому же деньги кончились. Надо было начинать новую жизнь. Чем она, особо не заморачиваясь и занялись в славном городе Перми. Карма планиды, насмотревшись на её матырства, прослезилась и решила слегка подсуетится. Не смотря на не пролетарское происхождение, им дали комнату в бараке.
Не хоромы, но свои законные восемь квадратных метров! Дети подросли. Дочь вышла замуж и переехала в соседний барак к мужу. Старший сын подался на железную дорогу, освободив койку. Среднего забрили в армию. В комнате осталось три человека. Бабушка и два младших сына. Три человека на восемь квадратных метров. Красота!
Ну а потом, младшие сыновья подросли и захотели жениться. Стало пять человек в комнате. Естественно начали плодится и размножаться. Где и когда родители успевали заниматься любовью - непонятно, так как в комнате теперь жило две молодых семьи и бабушка.
Хрущев, наконец, разобрался со Сталинизмом, обосрав бывшего хозяина с ног до головы и решил заняться поднятием своего обрызганного слюной авторитета. Первым делом он объявил что к восьмидесятому году мы будем жить при коммунизме. Народ согласился, но как-то вяло и неохотно. Мало того, что жрать нечего, так и жить негде.
Со жратвой вопрос частично разрешили. Засадили Казахстанские степи зерновыми. Хлеб появился, а без разносолов можно обойтись. Но где жить будущим строителям коммунизма? Если предыдущий вождь решал квартирный легко и просто, отсылая лишний народ в лагеря, то теперь, заявив на весь мир, что у коммунизма есть человеческое лицо, подобными способами уже не воспользоваться. Пришлось партии решать квартирный вопрос. Хотя бы частично. Началось великое расселение. Карма планиды подсуетилась ещё разок и его родителям повезло. Им предложил целых два варианта на выбор! Комнату в коммуналке, но с горячей водой и теплым туалетом, или двухкомнатную отдельную квартиру в деревянном доме, но с печным отоплением и холодным сортиром. После восьмиметровой комнаты на семь человек, любой вариант в кайф. Здраво поразмыслив, они решил выбрать второй вариант. Во-первых жилплощадь больше, а во вторых сами себе хозяева. Ни какого подселения! Один черт, может быть, скоро построите коммунизм и дадите нормальную, благоустроенную квартиру. К восьмидесятому году слабо?
- Нам Слабо? Вот те крест! Никогда! - Побожились коммунисты. Кстати обещание сдержали, пусть и не по своей вине.
И вот таким Макаром, Большого занесло в мой квартал.
Глава 9. Первое знакомство Большого с больницей.
Конечно, Большой был здоровым и большим, но не всегда. Если я отдал долг всем болезням в младенчестве сразу и навсегда, (Тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо), то Большой начал расплачиваться здоровьем постепенно.
Первым делом он попал на болезни чего-то обожравшись, опять же в садике, недели за две перед новым годом. Брюхо скрутило болью, организм испугался и попытался избавиться от заразы традиционным способом - жутким зеленым поносом. На несчастье мимо горшка проходила воспитательница. Услышав звуки, почуяв запах, увидела результат.
С подозрением на дизентерию его оправили в больницу, на всякий случай вместе с младшим братом. Как предполагает Большой для алиби - типа дети чего-то нажрались дома, а детский садик здесь не причем.
К вечеру понос закончился, но лечение уже началось и не о каком досрочном освобождении речи быть не могло. Да большой и не очень торопился домой. В больнице тоже было интересно.
Пусть инфекционное детское отделение, а вокруг засранцы и прочие инфицированные, но ровесники и ровесницы. Заполучив один раз в день клизму в задницу и лечебный порошок в рот, ты свободен. Делай что хочешь! Никаких воспитателей и родителей! Красота!
Первым делом уронили градусник и разбили вдребезги. Разбежалась шариками на полу ядовитая ртуть. Классно. Блестящие капельки бегают как живые, то соединяясь в большой шар, то делясь на мелкие, если ткнуть пальцем. Игра понравилась, но доиграть не дали. Прибежала на шум медсестра, подзатыльниками разогнала по кроватям расшалившихся детей, а шарики ртути замела подпол обычным веником. Такая вот простая дезактивация ядовитых веществ.
Вы удивлены? Я тоже в шоке, но времена были простые, наивные и о вреде ртутных паров никто не знал, видимо не исключая медсестер. Представляю, что бы было, если б сейчас кто-то разбил градусник в больнице, или в школе. МЧС, эвакуация, дезинфекция, тюрьма.
В следующий раз Большой с соседями по палате был умнее. Прикрыв двери, тихонько разбили ртутный градусник, спрятали ртуть в бумажку, убрав в прикроватную тумбочку и, лишь затем позвали медсестру, физиономиями изобразив несчастный случай. Якобы дети не причем, градусник сам упал и разбился. Юные пациенты, ослабленные дизинтирией и диетической едой, здесь не причем. Медсестра была из другой смены. Алиби прокатило.
На третий день игроков с ртутью разоблачили. Теперь измерение температуры происходило только в присутствии злой няньки. Нашли новую забаву, стали ходить по девкам, в соседнюю палату. Отчего-то дизентирийных девчонок было мало, в основном лежали крашенные зеленкой. Что за болезнь не узнали, но разочаровались. Дружить с зебрами не понравилось.
Осталась последняя радость, ходить на прогулки. Надевали юных пациентов в казенную одежду, очень схожую с арестанткой и выгоняли на полчасика на улицу, пока в палатах отделения проводили дезинфекцию.
Белый снег, дикие больные и несчастные прохожие. Весело. Едва заметив толпу разукрашенных зеленкой и одетых в тряпье детей, здоровые прохожие бросались наутек, пытаясь избежать контакта с инфицированными. Но не тут-то было. От толпы не уйдешь. И хотя няньки и медсестры уверяли ошалевших прохожих, что дети уже практически здоровые и не представляют опасности, редкая тетка и дядька не дрогнул и не ускорил шаг. Еще бы повеселится, но не дали. Выписали. Прямо накануне нового года. Обломали с веселой новогодней ночью в больнице.
Впервые в своей жизни, Большой похудел. Очень. Клизма и диета пошли впрок, вымыв из организма всю болезнь заодно с жиром. Когда он первый раз вошел в группу после болезни, никто из бывших друзей его не узнал. Действительно не узнать. Видел его фотографию больничного периода. Жуткое зрелище, почти такой же худой, как вернулся из армии, только моложе. Но к тому времени как мы познакомились, он опять отъелся на мамкиных пирогах и опять стал большим. Дизентерия не помогла.
Как я уже отметил выше, Большого выписали перед новым годом, и он сразу попал на утренник. Почему все детсадовские праздники называются утренниками, не понимаю и не знаю. Не служил. Но завидую.
Большому впервые в дедсадовской жизни тут же подарили большой, желтый апельсин и кулек с конфетами. Ошалев от неожиданного подарка, сам утренник посвященный встрече нового года Большой практически не помнит. Так, яркие точки. Вот воспитательница в красном пальто и с приклеенной бородой изображает старика с мешком. Другая тетка помоложе, но тоже воспитательница из соседней группы в короткой шубе строит из себя маленькую девочку и воет писклявым голоском глупые песенки, изображая новогоднюю радость.
Хуже пришлось одногрупникам. За две недели, что Большой отдыхал в больнице, их дрессировали в танцах и разучивании детских песенок. Думал сачканет. Не вышло. Всех заставили скакать зайчиками вокруг елочки, под общий вопль - Елочка гори! Заставили. Зажглись лампочки на гирлянде.
Большому, встреча Нового года понравилась больше, чем красный день календаря. Седьмое ноября. Оказывается на Новый Год дарят подарки, а не заставляют маршировать кругами по тесному спортзалу с красными флажками, распевая интернационал и прочие революционные песенки.
Дураки коммунисты. Надо было день седьмого ноября объявить Новым Годом и началом новой коммунистической эры, изменив календарь, или, по крайней мере, объединить. Или, например, дарить всем гражданам страны новогодние подарки в каждый коммунистический праздник. Людям бы жить стало веселее. Не доперли, вот и проиграли.
Отец Большого по случаю наступления нового года, загулял на корпоративе с друзьями-железнодорожниками, беззаботно позабыв, что сын уже не лежит в больнице, а отправлен в садик. Мать Большого работала во вторую смену, а младшего брата еще оставили на пару дней в больнице во избежание.
Прождав пару часов отца, в пустом и темном садике с дежурной воспитательницей, Большой предложил идти домой. Воспитательница не возражала, тем более что им было почти по пути.
Когда они подошли к дому, в окнах квартиры свет не горел. Сын вернулся раньше.
- Что же будем делать? - Встревожилась воспитательница, зябко кутаясь в шаль. - Мы же замерзнем. Может, вернемся обратно в садик, или пойдем ко мне в гости?
- Зачем? - Удивился большой. - Я знаю, где ключ от квартиры.
Подойдя к дверям с висевшим на нем почтовым ящиком, Большой весело улыбнулся и открыл ящик. Оттуда выпал большой ключ, на веревочке.
- Это чтобы с его собой не носить. - Деловито объяснил Большой, повторяя мамкины слова, неторопливо открывая дверь. - А то мало ли потеряется, ищи потом, заказывай...
О, времена, о нравы. Именно так и было почти у всех соседей и граждан города, области, республики и возможно страны. Воров и грабежа боялись меньше, чем потерять ключ! Да и фигли воровать? Из ценных вещей - каракулевый воротник на материнской шубе, тяжеленный телевизор на лампах, да глиняный, чайный сервиз, где три целых чашки и шесть колотых блюдец.
- Проходите, чаю попьем. - Большой, гостеприимно пригласил воспитательницу в гости, в душе опасаясь заходить в квартиру. Не то что из-за страха бандитов-хулиганов, а просто по детски боясь темноты.
Когда чаепитие с воспитательницей подходило к завершению, с улицы донеслись раздосадованные голоса мужиков.
- Блин, а ты говорил, что у тебя дома никого нет.
- Может жену, раньше отпустили с работы?
- Нет. Быть не может, они еще квартальный план не закрыли.
- Ну а кто дома?
- А я откуда знаю? - Папуля пьяно икнул. - Щас проверим. Возможно, мать в гости пришла.
Проскрипела, распахиваясь, дверь, долгие шаги по крутой лестнице, перемежаемые матом и, наконец, распахнулась дверь в квартиру.
- Здравствуйте папа Большого. - Сквозь зубы поздоровалась воспитательница. - На работе задержались? Новый год отмечаем? А про сына значит можно и не вспоминать?
Виновный стремительно протрезвел, вместе с друзьями.
- Блин! Я же вам мужики говорил, что мне домой надо, что я чего-то забыл сделать. С наступающим Марь Семеновна!
- И вам того же! - Воспитательница, поджала губки и засобиралась домой. Чувствуя, что последствия будут суровыми со стороны жены, детсадика, матери и детей, отец блеснул мыслью.
- Спасибо, что доставили сына домой, больше не буду. Да мужики? - Два отцовских друга молча закивали головами, стараясь не дышать в сторону воспитательницы перегаром. - Марь Семеновна, а у меня есть для вас подарок.
- Какой еще подарок? - Воспитательница продолжала хмурить бровки, но в глазах появился интерес.
- Бутылочка шампанского и коробка конфет. Вася доставай!
- Ну что вы. Я так не могу. - Зарделась воспитательница как красно солнышко. БД облизнулся и грустно вздохнул. Чутье подсказывало, что коробка конфет предполагалась сыновьям на праздник. Но лучше заткнуться и промолчать. Папуля будет должен.
- Ну и зря. Мы вас так просто не отпустим. Точно мужики? Надеюсь, вы никуда не торопитесь?
- Ну, вообще-то... - Воспитательница окончательно замялась и растерялась. И действительно, куда ей сегодня идти? Сама из общежития, ни мужа, ни детей. А здесь три веселых мужика, вполне приличных, коробка конфет, шампанское, при ребенке застесняются приставать, а вдруг кто-то из них холостой? Жена раньше двенадцати с работы не придет...
- Нет. Нет. Не отпустим! Вы же столько хорошего для меня сделали. Вася открывай шампанское. С наступающим!
Чем закончился вечер большой так и не узнал. С ребенком отец провел воспитательную беседу и отправил в соседнюю комнату спать.
На следующий день наступило тридцать первое декабря, родители косились друг на друга исподлобья, но скандалов и сцен ревности не устраивали. Значит, все завершилось хорошо.
Но приключения на этот год еще не закончились. Оказывается, родители собирались отмечать Новый год и отцовской сестры, вместе с ним.
Сестра у его отца, после переезда из барака получила трехкомнатную квартиру в пятиэтажном доме и считалась богатой. Практически хоромы! Теплый туалет! Водопровод! Ванна! Центральное отопление! Живут же люди! Дрова не пилить-рубить, воду не носить. Зашел в туалет, подумал с газетой над унитазом, а не в холодный клозет, пусть и в сенях, бегать в валенках и пальто.
Большой ходил по квартире и восхищался. Его двоюродный брат, старше на лет на шесть, гордо демонстрировал свои школьные успехи, двоюродная сестра подсовывала конфетки, успевая щипать брата. После экскурсии по квартире, Большого повели в гостиную комнату и показали телевизор.
До этого момента у родителей Большого, как и у большинства населения телевизоров еще не было. Финансы не позволяли, а кредитов еще не давали. Вот поэтому детей в семьях было гораздо больше чем сейчас. Чем еще вечерами заниматься, если телевизора нет? Тем и занимались.
Телевизор большому понравился, но не очень. Говорящие головы в ящике, напоминали кинотеатр, но черно-белое изображение, плохой звук.... Молодой был, глупый. Не проникся телевидением.
Телевидение затаило обиду...
Потом началось застолье. Родители принялись пить с хозяевами. Дети тырили со стола сладкое и начали играть в незамысловатые детские игры. Вначале в умные, настольные. Потом в неторопливо-мелко-пакостные. Ближе к двенадцати веселье разошлось не на шутку. Взрослые уже начали распеваться и немного поплясывать. Дети перешли на догонялки и бросалки.
- Тихо! Все к телевизору! Сейчас куранты будут бить! Ленька наливай!
Большой заинтересовался, кого сейчас будут бить куранты и побежал в гостиную, спасаясь от двоюродного брата.
Телевизор уже включили, но он отчего-то не хотел работать, не выдавая изображения. Мужики с умным видом начали крутить ручки и стучать телевизору по кумполу. Но гад не сдавался. Большой тоже считал мужиком и решил поучаствовать в ремонте.
- А может все дело в проводе? - Мелькнул мыслью, указывая на перепутанный и местами оголенный провод. - Вдруг он сломался?
- Попробуй - Вероломно предложил дядя. Телевидение затаилось и приготовилось мстить.
Большой и попробовал, схватив электрический провод именно в том месте, где он был оголен. За что и получил порцию электричества в двести двадцать вольт. Руки свело в судороге, организм затрясся в ознобе, а дядя пьяно заржал. Первой опомнилась мать.
- Вы что с ума сошли! Отключите электричество, его же убьет!
- Да тут всего напряжение двести двадцать! - Сквозь смех ответил дядя, но выдернул из розетки провод. Телевидение и электричество удовлетворенно пшикнуло, отомстив Большому и отключилось.
Руки-ноги отпустила судорога, но праздник Большому испортили, навсегда привив стойкую неприязнь к электричеству и дяде. Карьера стать электриком, оборвалась у Большого, так и не начавшись.
Я тоже ненавижу электричество и, оно мне отвечает взаимностью, но, по крайней мере, хоть сосуществуем, не трогая друг друга.
На этом приключения и неприятности в старом году, у Большого закончились. Начались новые. Еще более неприятные и приключенистые. Ведь в следующем году он познакомился со мной, а это никому не проходило безнаказанно и безболезненно. Ха. Ха. Ха.....
ГЛАВА 10. ЗНАКОМСТВО. ЮРКИНА ВЕРСИЯ.
И вот тут начинаются наши взаимные противоречия, по поводу того, как мы познакомились. Вначале изложу Юркину версию:
НАЧАЛО
" - А чего тут излагать, все и так ясно. Я, конечно, смутно все помню, зато точно знаю. Дело было так. Только я вначале про наш квартал расскажу.
Улица наша была особенная. Она располагалась на склоне холма. Одна часть домов по четной стороне проходила по верхней части, а нечётная внизу, на склоне. И так получалось, что посредине улицы была поляна, а разница в высоте составляла метров десять. То есть, стоя на четной стороне улицы, человек находился выше крыш домов нечетной стороны. Расстояние между противоположными краями улицы по прямой, метров тридцать пять, а фактически все семьдесят! Фуууу...
Теперь дальше. Я жил на нечетной стороне улицы, внизу, впрочем, как и Умный. Нашей территорией была часть квартала, куда входило три дома сверху и три дома снизу улицы. Остальное считалось не нашим и принадлежало другой компании ребят, местных жителей квартала..
Вторая компания состояла из более взрослых ребят, основу которой составляли братья из многодетной семьи. Сашка и Игорь. Антагонисты до мозга костей. Как позже мы узнали из соседских сплетен, они были не родными братьями, а сводными.
Сашкин отец был вдовцом с двумя детьми и взял замуж вдову с тремя детьми. Саня - естественный блондин, трудолюбивый и порядочный, весь в папу, был вечно занят домашними делами, отдуваясь за папин выбор, но в редкие моменты свободы веселый, энергичный массовик затейник.
Младший брат, по кличке Игорена - брюнет и очкарик с замашками мелкого пакостника и диктатора, был маминым ребенком. Младшим. Лентяй и двоечник. Единственный случай, когда очки не придавали умного вида человеку, а наоборот, усиливали противоположный эффект.
Вначале мы были слишком мелкие для их компании, а потом слишком умные, или еще были причины, но мы с ними хотя и поддерживали товарищеские отношения, но так и не подружились. Впрочем, наша компания появилась позднее.
Я был уже достаточно взрослый, чтобы сидеть дома один, но недостаточно большой, чтобы гулять по кварталу. Да и не с кем.
В школу меня не взяли. На момент поступления не исполнилось полных семи лет. Не хватило одного месяца и пяти дней. Мать грустно успокоила приготовившегося к школе сына и где-то через профком выбила, направление в другой детский садик. Поближе к дому.
Ну, думает, хоть под присмотром воспитательским. Опять же накормят вовремя, напоют. Вдруг чему полезному научат оболтуса. И младший сын рядом. Будет, кому из яслей забирать.
Почему-то из садика уволили в начале июня, а принять в новый обещали только в августе. Полноценные каникулы. Первый друг - будущий мент, попал точно в такую же ситуацию, обломался с каникулами и был отправлен к бабушке в деревню, на все лето.
Первая неделя пролетела замечательно и легко. Отдыхать не в садик ходить. Делай, чего душа пожелает. Желала она многого, но как-то неопределенно. За год общения с ровесниками в садике, хотелось веселой компании. Пусть без девчонок, но хоть с пацанами поиграть.
Вопрос решили за меня. Кардинально и быстро. Однажды вечером к нам зашла какая-то тетка. Представилась матери соседкой по улице и быстренько с ней подружившись, забрала меня с собой. Не успев испугаться, я был познакомлен с ее сыном - Колей и попутно со всеми родственниками.
Парень оказался таким же общительным как мать, жизнерадостным, пусть и тощим. Зато у него были такие игрушки, которых у меня не было. Резиновый мяч для футбола, и несколько маленьких, игрушечных машинок с колесами, что немаловажно. По сравнению с моим самосвалом без колес, несколькими разрозненными кубиками, плюшевым облезлым медведем, десятком разрозненных доминошек, еще какой-то переломанной фигни, включая железную юлу, это было настоящее богатство.
Колька жадничать не стал, поделился автомобилем, попутно похваставшись что это ему купили родители в Москве - Столице Нашей Родины. Именно так. С большой буквы. Безоговорочно согласился и зауважал парня. Крутой чувак - его родители и он сам, были в Москве! И дедушку Ленина видели?
- Конечно! Целый день в очереди простояли, пока в мавзолей зашли! - Небрежно похвастался новый друг.
- Ну и как там?
- Красиво.
- А как дедушка Ленин?
- Как живой лежит. Будто спит.
- Здорово....
- Это что, вот я в детском мире потом был, там столько игрушек!!!! Целый трехэтажный дом! Мне еще конструктор купили настоящий, железный! И паровоз с вагонами и рельсами! Но это я потом тебе покажу, а теперь давай наперегонки в машинки играть.
- Это как?
- Кто дальше машинку прокатит один раз толкнув, тот и выиграл.
Начались соревнования по автомобильным гонкам, рядом с домом нового друга. На седьмом этапе гонки нас разогнали по обедам, чтобы позже отпустить гулять до ужина. Жить стало легче, жить стало веселей.
Колька оказался таким же горемыкой как я. Неполные семь лет, закрыли дорогу к школьному образованию, даже, несмотря на то, что мать была учительницей, а сам он не только знал все буквы но и умел читать, писать и считать чуть ли не до тысячи.
Еще у нас оказались младшие братья, примерно одного возраста и примерно в одном садике. Каникулы в ожидании детского сада и море свободного времени, пока родители на работе.
На этом сходство заканчивалось. Во-первых, и в последних, Колька был из интеллигентной семьи. Во втором поколении. Это как? Просто. Дед у Кольки был из рабочих. Из тех, которые до революции строили собственные дома, имели лошадь, курятник, свинарник и возможно прислугу, но точно врать не стану. Дед был настолько крутой, образованный металлург, что его даже на войну не взяли, оставив в тылу ковать оружие для победы. Еще он имел собственную мастерскую, дореволюционное пианино, домашнюю библиотеку и Бабульку которая вероятно была учительницей.
Из-за пролетарского происхождения, дом у Колькиного деда, полностью не отобрали, а лишь уплотнили эвакуированными во время войны. Оставили ровно половину, где они и ютились вшестером, читая умные книги и бренча каждый вечер на пианино назло подселенцам. Но деда с бабкой к интеллигенции относить не станем.
Первым поколением интеллигенции стала Колькина мать и отец. Ну а он соответственно второе поколение. Не повезло парню. Но собственно разговор не о Кольке. Вернемся в детство.
Теперь мы каждый день проводили вдвоем с ним. С утра до вечера. Вместе играли в игрушечные машинки, изучали окрестности, пинали мячик, ходили за братьями в садик, да и просто валяли дурака. Веселились от души, не подозревая, что вызываем зависть у некоторых, мимо проходящих детей....
Однажды вечером, когда мы мирно подкапывали Колькин забор, строя подземный гараж для машинок, подошел высокий дяденька, с бледным, как моль, мальчиком в роговых очках. Мало того, мальчик был, чуть ли не альбинос, так он был в беленькой рубашке и в чистеньком, отглаженном костюмчике. Ростом он был чуть ниже меня, но судя по косвенным признакам гораздо старше. По виду - типичный отличник. И я с ужасом понял, что никогда не стану хорошо учится, лишь бы не выглядеть как он.
- Здравствуйте дети. - Жизнерадостно поздоровался высокий дяденька. - Играете?
- Гараж подземный строим. - Объяснил Колька, махнув совком в сторону игрушечных машинок. - Для них.
- Здорово придумали. Вас как зовут ребята?
- Коля. - Представился Колька.
- Я. - Представился я.
- Очень хорошо. А это мой сын. - Дяденька кивнул вниз, представляя сына. Ни один мускул не дрогнул на лице у мальчишки в попытке улыбнуться, лишь чуть дернулось худое плечо и чуть прищурились глаза за толстыми стеклами очков выдавая нервное, внутреннее волнение. - Можно он будет с вами играть?