Хаас Ирэн : другие произведения.

Забытый

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Размещение фотографий Нам кажется, что разгадка близка, но на самом деле она далека. Для Лилиан он стал забытым. Для других же он стал неизвестным. Он не хитёр и не силён. Он умён и проворен. Для вас он станет каждым вторым, и узнать его среди толпы не получится. Играть с ним лучше не стоит, хотя есть шанс победить. Лучше со стороны понаблюдать, чтобы понять весь смысл. Вы ещё думаете, что разгадка близка? Нет! Она под вашим носом, но всё так же далека.
  Пролог
  Под ногами лесное болото из грязи и сухих листьев. Каждый раз, когда я делаю шаг, босые ноги безнадёжно вязнут в этой хлюпающей жиже, оставляя после себя чёткий след стопы. С трудом мне удаётся преодолеть не имеющую границ дорогу, ведущую непонятно куда. Перед глазами стоят деревья: их здесь слишком много для того, чтобы я точно могла понять своё местоположение. Они красиво уходят верхушками в чёрное небо и крепко врастают корнями во влажную землю. Вся покрытая мхом и толстой корой защиты, эта живая растительность нагоняет страх, не даёт выбраться из ловушки лесных богов.
  Обхватив руками озябшее тело, я продолжаю идти туда, куда глядят мои глаза. Холодно. Зубы стучат друг о друга, выбивая глухой ритм в тишине этого места. В ушах нарастающей волной слышится собственный стук сердца, и от него становится только хуже. Область виска до сих пор неприятно саднит, пульсирует, отдаваясь болью во всей голове.
  С каждым шагом воздуха не хватает всё больше, кажется, ещё немного, и силы покинут моё тело. Я упаду в объятия лесной земли, отдам всю себя этому месту, получив бесплатную могилу на виду у множества деревьев. Из глаз брызгают слёзы слабости. Ничего не могу поделать: страх за жизнь окутывает со всех сторон, погружает сознание в неизвестность. Бороться с самой собой сравнимо с мукой.
  В голове не переставая вертится одна и та же фраза: "надо бежать". Я чертовски согласна с этими словами, но вопреки всему мне тяжело идти обычным шагом, что уж тут говорить о беге. Перед глазами образовывается мутная пелена, то приходя, то уходя снова. Я больше не могу терпеть пожирающую изнутри боль и начинаю выть, как обезумевшая девчонка, впиваясь поломанными ногтями в руки.
  - Беги, - кричит мой внутренний голос, - скорее.
  В горле забивается ком, а с подбородка то и дело капают слёзы, обжигая своей горечью. Сил идти дальше нет, потому что боль блокирует абсолютно всю жизненную энергию. Я слабею и вместе с тем тону в пучине тишины. Снова срываюсь на дикий крик побитого животного. От бессилия падаю на колени, ощущая влажную почву с обломками веток, упирающихся в кожу.
  Схватившись руками за голову, начинаю рыдать. До боли сжимаю кулаки и кричу, кричу что есть силы, убивая собственный голос и саму себя. Каждая частичка меня с треском ломается под напором сильнейшей бури эмоций. В голове нет никакого отклика, никакого кусочка воспоминания: ничего не знаю, ничего не могу вспомнить.
  Пустота, рвущая меня на части. Дикое желание бежать отсюда как можно дальше требует подняться с колен и из последних сил мчаться к свободе. Уперевшись трясущимися руками в землю, с глухим стоном встаю, чуть пошатнувшись. В глазах темнеет, но уже через несколько секунд зрение возвращается. Шмыгнув носом, делаю шаг, после чего ещё один и ещё один. Тяжело, боль не уходит, и тело знобит.
  - Быстрей, - кричит подсознание, будто оно знает то, чего не знаю я.
  Живот скручивает, пронзая множеством иголок. Дышу как можно чаще, с каждым разом ускоряя шаги. В ушах продолжает слышаться собственный стук сердца, напоминающий маленькую птичку, бьющуюся о железные прутья клетки. В какой-то момент, оглядевшись по сторонам, дабы убедиться, что за мной никто не идёт следом, я понимаю, что стою на безлюдной трассе.
  Под ногами мягкая земля успевает смениться твёрдым асфальтом. Темно, холодно и страшно. Никого. Здесь никого нет. На душе от понимания, что возможно это всё, скребет волнение. Идти больше некуда. Обхватив себя руками, сглатываю горечь. Решаю остаться стоять на месте и ждать спасения. Я должна выжить!
  Не сразу, но до моих ушей долетает звук работающего двигателя, следом виднеется свет фар. Первая машина, имеющая все шансы на то, чтобы подарить мне спасение. Только бы мне это не привиделось. Повернувшись в то направление, откуда должен появиться транспорт, я готовлюсь к его приближению. Сначала отбрасываемый яркий свет слепит мне глаза, заставив невольно зажмуриться, потом колёса издают визг.
  Громкий сигнал гудка оглушает, и я вздрагиваю. Всё происходит настолько быстро и неуловимо, что мне не сразу удается понять, куда делась машина и почему она не стоит здесь. Только когда глаза открываются, я оборачиваюсь, глядя вслед уезжающему спасению. Губы дрожат, из горла вырывается жалкий хрип. Глаза слезятся, и меня это добивает окончательно.
  Понимание реальности ножом пронзает грудную клетку. Вместе с плачем теряются мысли, безнадежность тихо наступает со спины, и никто не может помочь в данный момент. Никто не хочет протянуть руку помощи. Мир кружится перед глазами, холодный воздух облизывает обнажённую кожу, а собственные грязные руки не дают никакого тепла. Сейчас в этой реальности я одна. У меня нет ничего. Я лишена памяти и лишь всевышнему известно моё прошлое, когда мне открыто настоящее.
  Это конец? Разве данная когда-то в руки судьба не даст последнего шанса на жизнь?
  - Он! - вскрикивает моё подсознание, словно дав резкую пощечину. - Бежать, бежать, - продолжает оно кричать в голове.
  Взгляд сам по себе обращается к лесу, в сторону, откуда я пришла. Деревья умело скрывают все тайны темноты. Невозможно разглядеть, что творится за этой огромной стеной, но разум дает сигнал бежать от того, кого я не могу вспомнить. Страх незаметно оборачивается вокруг шеи толстой цепью, которая с каждой секундой затягивается всё сильнее.
  Мне снова слышится далёкое рычание мотора. Не веря собственному слуху, я с опаской разрываю связь, образовавшуюся между мной и толстой стеной леса, после чего устремляю взгляд вдаль. И вправду сюда едет машина. На этот раз, не медля ни секунды, я вытягиваю руку вперёд, молясь про себя, чтобы этот кто-то за рулём остановился.
  Проходит не больше минуты, перед тем как машина, приблизившись ко мне, замирает на месте. Понимаю, что случился долгожданный момент. Резко гаснут фары, и дверь со стороны водителя открывается, издав режущий слух скрип.
  Опустив руку, из последних сил смотрю на перепуганного старичка. Он стоит на месте, не двигаясь, расширив глаза и чуть приоткрывая рот, и глядит на меня, как на что-то поистине жуткое. Губы сами по себе растягиваются в счастливой улыбке. Не могу скрыть эмоции, хотя чувствую на щеках маленькие капли слёз.
  - Помогите, - произношу я одними губами, понимая всю слабость собственного тела. Хочу сказать ещё что-нибудь, но покидающие меня силы не дают этого сделать, и я так легко, как только могу, отпускаю сознание в темноту невесомости.
  
  Глава 1
  Тяжело начинать жить, не помня прошлого. Сразу представляется чистый лист новой дороги в будущее, плавно уходящей за горизонт наших судеб. Вот вам и округлая цифра ноль, с которой второй раз начнётся отсчёт времени. Я не в силах что-то поменять. Горькое осознание случившегося диктует свои права на неизвестное будущее, и я всего лишь выбранный против воли раб времени. Драгоценная горсть часов каждому достаётся своя, моя же стала для меня клеткой потерянного прошлого.
  Всё полетело с полок, нарушая установленный когда-то порядок. Восстановить былое нельзя, как нельзя из пепла вернуть лист сгоревшей бумаги. Вода продолжает течь в своём направлении, но прежнего шума больше нет, его заменила неожиданно пришедшая тишина. А самое ужасное из всего этого идиотизма то, что я осознаю творящийся внутри себя кавардак и поделать с ним ничего не могу. Кто-то или что-то сидящее внутри блокирует все воспоминания, относя их под черту запретного.
  - Мне плевать, Грант! - отчётливо слышатся слова за закрытой дверью палаты под номером двадцать три. - Она расскажет мне всё, что с ней было, хотите ли вы того или нет.
  - Джон, угомони свой пыл! - произносит второй голос чуть тише. Приходится напрячь слух, чтобы узнать все важные детали разговора. Откинув одеяло в сторону, тихонько привстаю с кровати, боясь быть услышанной. Спину пронзает боль в виде множество иголок, как бы напоминая о том, что раны ещё не успели затянуться.
  - Она единственная, кто знает о случившемся три месяца назад. Не смей мне мешать, Грант. Эта девчонка ключ ко всем ответам.
  - Она ничего не помнит. У девочки амнезия, неужели ты этого не поймёшь? Твоё допытывание приведет к гораздо худшему итогу, и тогда весь отдел пострадает из-за тебя! - сомнений нет. Мужчины ведут разговор обо мне, и хмурое лицо вместе с низким голосом одного из них я успеваю внести в свою память. За дверью слышится глухой треск ткани, что заставляет меня вздрогнуть.
  - Те дети были убиты ни за что. Целой чёртовой пачкой! Невинные подростки, изрезанные, словно животные. Так что отойди в сторону и не мешай мне, - шипя, цедит сквозь зубы первый мужчина. Меня передёргивает. Джон! Я узнаю его голос.
  - Тебе лучше убрать руки, - на этот раз голос второго мужчины звучит более серьезно. - Я предупредил тебя, Джон. Если из-за тебя с девочкой что-то случится, по закону первым пойдёшь ты.
  Проходит несколько мучительных секунд, позволяющих снова прокрутить в голове последние слова, сказанные Джоном. Полностью погрузиться в раздумье не даёт резко распахнувшаяся дверь с поблёскивающими цифрами. Мужчина замирает на половине пути, замечая, что я не сплю и, возможно, теперь слышала их разговор, не предназначенный для чужих ушей.
  Он стоит, крепко сжимая в руках чёрный чемодан, и пристально смотрит на меня как всегда недовольным взглядом. В его карих глазах читается явная усталость вперемешку с желанием бросить всё куда подальше. На щеках виднеется щетина: он не брился довольно долго. Видимо, выделенное ему на отдых время потрачено на что-то другое, более интереснее.
  Белая рубашка кое-где помята. Галстук небрежно завязан. Висящий на руке пиджак выглядит не лучше на фоне этой картины человека, увязшего в любимой работе. И только штаны хорошо проглажены, да туфли блестят на свету. Отвечаю ему испуганным взглядом побитого ребёнка. Ни одной мысли в голове, ни одного зёрнышка прошлого.
  - Добрый день, Лилиан, - обращается ко мне Джон, прокашлявшись в зажатый кулак.
  Киваю ему, вновь накрываясь одеялом. Маленький червячок внутри меня ещё боится показать всю 'прелесть' израненного тела. Осмотрев палату заинтересованным взглядом, будто он оказался здесь впервые, мужчина подходит к стоящему в углу стулу и, ухватившись за него поудобнее, перемещает тот ближе к моей кровати. Вешает на спинку пиджак и под моим напряжённым взглядом садится следом, ставя на вид лёгкий чемодан к себе на колени.
  - Как твоё самочувствие? - задаёт он вопрос, обращая внимание на стакан с водой, одиноко стоящий на тумбочке. Схема, по которой он действует, одна и та же.
  Каждый день с одного и того же вопроса. Мне не надоело это. Напротив, я рада такому раскладу событий, каждый божий день крутящемуся вокруг своей оси. Есть шанс почувствовать себя другим человеком.
  - Хорошо. Сегодня головные боли не беспокоили, но врач говорит, что они в любой момент могут дать о себе знать снова, - слишком тихо и медленно отвечаю я Джону. Если внимательно прислушаться к моему голосу, то можно заметить леденящее и пугающее спокойствие, не оставляющее меня с того самого дня.
  - Ты что-нибудь вспомнила? - продолжает он.
  Его тонкие длинные пальцы с щелчком открывают чемодан, доставая оттуда всё те же листы с ручкой. Ничего нового, одно лишь повторение старого. В знак ответа качаю головой, но мужчина не замечает этого, нацелив внимание на бумаги.
  Одна секунда медленно заменяется другой. Стены давят со всех сторон, и я не сразу осознаю, как сильно сжимаю в кулаке ткань простыни. Спустя долгую минуту замечаю на себе взгляд Джона. Он смотрит исподлобья, напоминая затаившегося хищника, готовящегося в любой момент вцепиться в глотку.
  - Ничего не помню, - говорю едва слышно, не решаясь столкнуться с его недовольным лицом.
  Тихо, день за днём, меня окружает одна пугающая неизвестность. Я не знаю собственного прошлого, а Джон усиленно портит настоящее ежедневными допросами. Я не противлюсь усиленным попыткам всё вспомнить, но и вытягивание правды, спрятанной далеко в моём в мозге, иной раз раздражает. Это тяжело сделать, когда внутри что-то противится, всячески не давая вернуться памяти обратно. Всегда есть то, что нам под силу и то, что стало непреодолимым.
  - Мне крайне важно знать о случившемся с тобой, Лилиан, - монотонно произносит Джон, поглядывая на меня с нескрываемым недовольством. Кажется, я сейчас не выдержу такой давки и спрячусь под кровать, как делала это недавно. Такой вариант защиты от внешнего мира нравится мне больше.
  - Может, появился хотя бы клочок воспоминаний? Некая вспышка, блеснувшая в твоей памяти, - настойчиво продолжал он требовать невозможного.
  - Мне нечего сказать вам. Я помню лишь лес и забытого человека, которого должна бояться.
  - Должна?
  - Так твердит моё подсознание.
  - То есть, оказавшись рядом с этим забытым человеком, ты подсознательно сможешь его узнать? - спрашивает мужчина, не спеша записывая что-то на листе бумаги. Неотрывно слежу за каждым движением Джона. Ручка с синей краской уверенно выводит каждую букву, портя собой былую чистоту.
  - Не знаю, - честно отвечаю я, видя, как рука Джона, крепко держа ту самую ручку, застывает на месте. Наступает момент молчания. Каждый из нас думает о своём. Время продолжает идти, так и не принося результатов.
  - Значит, есть все шансы обнаружить убийцу.
  - Думаете, я сама его найду? - тихо удивляюсь я.
  - Будем надеяться на такой исход событий. Другого выбора пока у нас нет, - слышится короткий вздох, заставляющий больно сжаться грудную клетку. В область виска ударяет множество острых иголок, напоминая о незажитой ране позабытого удара. Горло сжимает, а тело вдруг начинает терять собранные когда-то силы.
  - Не хочу его узнавать, - шепчу я, сдерживая внутри крик страха. Всем своим нутром я чувствую опасность от поиска убийцы и по совместительству моего мучителя. - Ничем хорошим это не закончится, - неожиданно слетает с моих губ, привлекая внимание Джона. Он хмурится с минуту, после чего переводит взгляд в окно моей палаты и пристально смотрит сквозь стекло, будто пытаясь размышлять над чем-то, чего не знаю я.
  - Если бы ты помнила часы той роковой ночи... - не сразу замечаю, как он уже смотрит мне в глаза. - Ты бы желала не только поиска этого урода, но и его скорейшей смерти, - выплёвывает эти слова мужчина с нескрываемым отвращением.
  Крохотные волоски на теле становятся дыбом. Каждое произнесённое Джоном слово отчётливо слышится у меня в ушах, отдаваясь множественное количество раз и впитывая в меня правдивость случившегося горя. Становится не по себе. Трясущимися руками обхватываю собственные плечи, тем самым пытаясь утихомирить бушующие внутри эмоции. Частички души рвутся на части, снова и снова бросая в холодный пот.
  - Я ничего не помню, - в сотый раз жалко твержу я.
  - Ты мне уже это говорила, Лилиан. Теперь я хочу услышать другое, а именно то, что ты всё помнишь и готова поделиться подробностями со мной. Здесь важна каждая деталь.
  - А если... Если он вернётся за мной?
  - Тебе ничего не грозит. Я лично не позволю ему тронуть тебя снова, - в слова Джона хочется поверить, ухватиться за них, как за спасательный круг и даже более того - принять за реальность. Сейчас я нуждаюсь в защите, а не в утешении. И Джон умело даёт мне её.
  - Который день прибываю в этом месте. В голове пусто, снаружи страшно. Я всё ещё боюсь быть пойманной, - произношу с трудом, глядя на белую ткань собственного пододеяльника. Схватить бы её сейчас и разорвать пополам.
  - Всё, что мы пока о нём знаем, это то, что убийца мужчина. Больше ничего. Твоя роль в его поимке очень важна. Ты служишь ключом к шкатулке его личности. Вспомнив внешность или хоть что-то, наводящее на него, ты поможешь всему следственному процессу. От тебя зависят жизни других людей.
  - Он может ещё кого-то убить? - пугаюсь я.
  - Вполне возможно, - отвечает Джон, чуть наклонившись ко мне, тем самым сокращая безопасное расстояние. - На данный момент ты его ненадежный источник информации. Ты знаешь то, чего не знают другие.
  - Я опасна для него?
  - В каком-то смысле да. Но есть ещё одна загадка для всех нас, - мужчина делает паузу, перед этим специально занижая тон.
  Глаза Джона глядят в мои, не отпуская из цепких оков, червём пролезая в самые скрытые уголки моего подсознания. Напряженная обстановка в палате говорит сама за себя. Кажется, этот человек знает больше, чем кто-либо другой, приходивший сюда. Он явно не впервые работает с таким делом, создавшим столько шума, и он явно куда опытнее всех вместе взятых ФБР'овцев. - Почему он тебя не убил той ночью, а забрал с собой на целых четыре месяца?
  - О чём вы? - пересохшие губы дрожат от осознания сказанных слов.
  Вспоминается тот недавний разговор за дверью. И слово, произнесенное Джоном: 'пачками'.
  - Ты вспомнишь, Лилиан. Вспомнишь всё, и, когда настанет этот день, ты расскажешь.
  - Мне страшно, - едва слышно произношу я. Глаза щиплет от наворачивающихся слёз. Меня трясёт всю с головы до ног. Знакомый страх возвращается вновь, ловя меня в свою сеть. Деться некуда. Я в ловушке собственных ощущений.
  - Всем нам страшно... Мы ни от чего не застрахованы, и, быть может, завтра, наша жизнь закончится раз и навсегда.
  - Вы так говорите, будто уже один раз умерли, - Джон едва заметно ухмыляется моим словам.
  - Я говорю так, потому что каждую минуту в мире умирает больше людей, чем рождается. И виной тому человеческая глупость. В твоих интересах, Лилиан, указать нам пальцем на преступника и не дать совершить ему ещё множество подобных убийств, - пристальный взгляд давит на меня всё с большей силой.
  Пальцы до того крепко сжимают пододеяльник, что в любой момент, кажется, могут проделать в ткани дырки. Выпрямив спину, Джон резко поднимается с места, возвышаясь надо мной и отбирая все шансы быть с ним наравне. Мой испуганный взгляд поднимается в след за ним, и я жду, что этот человек скажет дальше. Что-то тянет к Джону, молит довериться ему без раздумий и сомнений. Это что-то внутри моего мозга диктует свои правила, которым тяжело противостоять.
  - Я буду ждать, - тихо произносит он с едва заметным намёком на нечто другое.
  Крепко сжав ручку своего чемодана, он уже собирается покинуть стены моей палаты, но, сделав шаг за порог, вдруг останавливается и, не оборачиваясь, сообщает:
  - Лилиан, - пауза, дающая понять, что он снова о чём-то задумался. Подошва его ботинок неприятно скрипит. - Будь готова к встрече с родителями. Сегодня тебе предстоит их увидеть.
  
***
   Мамины глаза смотрят на меня сквозь пелену слёз материнского горя, изменившего её раз и навсегда. Лишённое макияжа лицо отображает все перенесённые ранее страдания и каждую ночь, проходившую без сна. Светлые волосы, небрежно завязанные в хвост, имеют у корней отблеск седины, не характерный для её возраста.
  Она не спеша шагает в мою сторону, словно боясь спугнуть меня своим приближением или сознавая всю слабость собственного похудевшего тела. Я не помню эту женщину, как и тихо стоящего за её спиной мужчину. Это всего лишь кто-то, о ком в памяти нет ни одной частички воспоминаний. Встреча с ними не приводит ни к какому результату, а лишь дарит возможность увидеть то, насколько люди могут пострадать от потери близкого им человека. На них страшно смотреть.
  В какой-то момент меня охватывает чувство жалости к незнакомцам, являющимися моими биологическими родителями. Похоже, моё исчезновение становится разрушающим ураганом не только для меня одной: кое-кто страдает не меньше. С замиранием сердца я наблюдаю за разворачивающейся картиной долгожданной встречи. Желание залезть под кровать загорается во мне всё с большей силой, не давая успокоиться.
  Тяжело признать, но я боюсь этой встречи с того самого момента, как узнаю, что я не одна, что у меня есть семья. Некий страх мешает мне узнать то, что забыто. Всеми возможными силами я стараюсь удержать себя на месте, вместо того, чтобы панически закричать и убежать как можно дальше от этих людей.
  Каждое новое лицо, которое приходится видеть мне в больнице, всегда толкает к одной и той же мысли, отравляющей мозг, а затем заставляющей бояться каждого второго. Почему-то только одна мысль о Джоне приводит работу моего мозга в нужное направление, оказывая некий эффект поддержки. Его присутствия явно не хватает здесь, рядом со мной, для спокойствия и большей уверенности. Будь он тут, я бы немедля вцепилась в его руку, прижалась бы к ней, как к спасению от тех, кого не помнила. Возможно, тогда бы я окончательно избавилась бы от страха.
  Холодные пальцы едва ощутимо касаются щеки, в нос ударяет резкий запах фиалок, натягивая струны нервов до предела. С пересохших губ женщины срывается тяжёлый выдох, слабым теплом пройдясь по лицу. Она хочет что-то сказать мне, всеми силами пытается заставить себя говорить, вытолкнуть из глубины души хоть пару слов, но вместо требуемого ей приходится молчать.
  Её глаза наливаются новой порцией слёз, готовящихся в любую минуту скатиться с подбородка и упасть к нашим ногам. Секунды превращаются в минуты, каждая из которых рушит окружающий мир времени. Моя грудная клетка трескается, бьется и ломается от ощутимого напряжения. Холод окружает со всех сторон, а вместе с ним прозрачной пеленой накрывает жар, уничтожая всё на своём пути. Всего лишь одна вспышка, один треск, стук летящих осколков, и моя мама, падающая на пол.
  В ушах слышится звон, способный заглушить все звуки. Сердце замедляет свой ход, а глаза глядят на тело, тихо распростёртое у ног. Бледное лицо, прикрытые веки и синюшные губы стоят перед моим взором, словно картина больного художника. Все краски подобраны с тщательным упорством, и атмосфера внушает ужас увиденного.
  Запаха фиалок больше нет. Он пропадает, сменившись приторной горечью, образовывая собой тяжёлый осадок. Воздуха катастрофически не хватает, мысли перемешиваются в запутанный вихрь, кости с хрустом выворачивает наружу, душа скрипит содержимым, а боль ударяет в виски с новой силой.
  К упавшему телу женщины сбегается народ. Каждый присутствующий пытается предпринять меры к возвращению её потерянного сознания. Единственным человек, не участвующим в этом спасении, оказываюсь я. Словно в замедленной съёмке я смотрю на поднявшеюся вокруг суматоху, пока внутри меня творится нечто неописуемое. И если бы не крепкая рука, грубо схватившая мою талию, я, наверное, продолжила бы стоять так дальше, всматриваясь в болезненное лицо женщины.
  Резкий рывок назад. Запах свежей мяты и тепло окруживших рук растворяет раздирающее изнутри чувство. Мышцы расслабляются, поддаваясь лёгкому подталкиванию вперёд. Кто же мог предположить, что в один миг земля покинет привычное ей место, реальность уйдёт в сторону, а ты провалишься в воронку собственных эмоций.
  Понять, где я нахожусь удается только после хлопка закрываемой двери. Вздрогнув, я в спешке оглядываю знакомый глазу процедурный кабинет. За всё время нахождения в больнице мне не часто выпадает возможность здесь побывать, обычно все инъекции или смену повязок медсестра выполняет в самой палате.
  Тем не менее, пару раз, а может и больше, я переступала порог этого кабинета по собственному желанию или по приказу врача. Таков порядок и нарушать его никто не хочет. Неожиданно напротив появляется Джон. Угрюмый и чем-то недовольный, он сердито всматривается мне в глаза. Его скулы напрягаются. Звоночек в моей голове даёт сигнал отступить на шаг. Чем дальше, тем безопаснее.
  - Что угодно ожидал, но точно не этого, - первым начинает говорить мужчина. - Может, ты хочешь присесть? - на его вопрос я скольжу взглядом от хмурого лица к стулу у столика, предназначенного для процедур.
  В воздухе летает отчётливый запах медикаментов, ещё улавливался ничем незаменимый запах стерильности всего помещения. Если тут и были микробы, то в не таком большом количестве, как по ту сторону окна, выходящего на улицу. Кивнув, я осторожно двигаюсь к стулу, после чего сажусь, вновь сосредотачивая внимание на Джоне.
  - Ты узнала своих родителей? - спрашивает он, на что получает мой отрицательный кивок головой. Ответ явно его не радует. - Никого из них? - снова кивок. Проведя левой ладонью по уставшему лицу, Джон отходит к окну. Слышится тяжёлый выдох и звяканье его массивных наручных часов. - С чего начали, с того и не можем уйти. Мёртвая точка!
  - Та женщина упала, - напоминаю я о недавние то ли самой себе, то ли Джону.
  - За четыре месяца твоего отсутствия миссис Хилл пережила гораздо больше горя, чем тебе удалось сейчас увидеть. Думаю, её реакция на встречу с тобой была очевидна, - произносит он уже спокойней.
  На данный момент окружающие меня люди знают больше информации, чем того хочу я: все они имеют доступ к прошлой жизни, как к какому-то архиву с собранными за все годы данными. Возможно, кто-то из их числа может дать точный ответ на простой вопрос, касаемый моего 'я', но не желает делиться знаниями.
  Держать рот на замке - вот каков приказ, отданный им. Я должна сама добраться до истины и понять, что к чему. Помощь посторонних считается лишней, а спешивший Джон - врагом. Колесо воспоминаний крутится на месте, сжимая мозг в крепких тисках. Тело словно живёт само по себе, пока глаза пытаются заглянуть за занавес слепого будущего.
  - Они заберут меня? - задаю вопрос я, не успев его до конца обдумать.
  - Так положено, Лилиан. Твои родители приехали сюда за тобой. Они хотят вернуть тебя в ту жизнь, из которой ты была украдена.
  - Разве я могу вернуться туда, куда боюсь ступить ногой? - мы встречаемся с Джоном взглядами. Я вижу отчетливое понимание с его стороны и в то же время противоположное осмысление этому. Он, вроде бы, согласен со мной, но тут же сбивает себя с этой мысли. Понять такого странного человека, как Джон, невозможно. Для меня он одна сплошная головоломка из тяжелого пережитка времени.
  - Говорят, что детям всегда легко узнать своих настоящих родителей, - неожиданно произносит мужчина, приближаясь ко мне медленными шагами. - Особенно ребёнок тянется к матери. Некая сила заставляет дитё узнавать из сотни женщин родную маму. Возможно, всему причиной служит то, что как только младенец появляется на свет, врачи, перерезав пуповину, передают малыша в руки матери, и он сразу запоминает её запах, касания, голос, который слышал ещё в утробе. С тех самых пор ребёнку легче узнать маму, но ведь не всегда дети рождаются сами. Есть и искусственные роды, когда рожающая мать находится в бессознательном состоянии, ей не удается увидеть своё дитя сразу. Бывает, что во время родов присутствует и отец, так же имеющий права взять малыша первым. Вот только ребёнок больше тянется к матери.
  - К чему вы клоните? - перебиваю я Джона, когда тот успевает сократить между нами расстояние и оказаться рядом.
  - Я хочу сказать тебе, Лилиан, что, потеряв прошлое, ты не смогла забыть ощущения. И узнать в миссис Хилл свою маму ты должна была без труда, - замотав головой, я поднимаюсь со стула, надеясь оттолкнуть от себя мужчину, после чего убежать в палату, спрятавшись под кровать.
  Джон оказывается быстрее. Мои запястья пойманы в капкан его рук, блокирующих всякие попытки сопротивления. Он дёргает меня на себя, заставляя приблизится к нему в опасной близости и заглянуть в тёмные глаза, явно повидавшие на своём пути много жестокости.
  - Не веди себя, как маленькая девчонка! - восклицает он, и его лицо вновь приобретает выражение былой злости. - Нельзя постоянно прятаться. Жизнь идёт, Лилиан, и твои родители ждут, когда смогут обнять свою найденную дочь. Нельзя оставлять тех, кто тебе может дать самое главное.
  - Вы ничего не понимаете, Джон! - выкрикиваю я ему прямо в лицо. Нервы пошатываются, в голове творится шум, а тело рвется в бой. Всё во мне кричит, что я не хочу того, на что толкает меня ФБР'овец. Мне не справиться с задачей. Мне не избавиться от парализующего страха. Дрожь в коленях никуда не уйдёт, как и гадкие мысли.
  - Держи себя в руках, если не хочешь попасть в местную больницу для душевнобольных, - услышанное повергает меня в шок. Мышцы расслабляются, глаза щиплет из-за наворачивающихся слёз. От бессилия и ощутимой безвыходности я обмякаю в руках Джона, чувствуя на себе его совсем не согревающие объятия. - Тише, - шепчет он, кладя ладонь мне на затылок.
  - Вам не понять моего состояния.
  - Ты права, но в оправдание могу сказать, что я представляю, какого тебе.
  - Так помогите избавиться от этого, - ещё тише бормочу я. Пальцы сами цепляются за его плечи, давая набравшимся слезам скатиться по щекам.
  - Помогу, если и ты мне поможешь. Попытайся вспомнить хоть что-то из тех четырёх месяцев твоего неизвестного местонахождения.
  - Я не могу дать вам то, что мне не под силу.
  - Постарайся, Лилиан. Просто постарайся, - почти что взмаливается Джон. Убедившись, что я больше не кинусь на него с кулаками или не выкину ещё чего хуже, мужчина выпускает меня из кольца рук, но глаза так и не отводит, продолжая следить за любыми изменениями мимики лица.
  - Думаю, миссис Хилл уже привели в чувства, - сообщает Джон, тем самым давая намёк. Невозможно не понять его мысль. Кивнув, я по приевшейся привычки обхватываю себя руками в качестве защиты от невидимого врага. Так, мне кажется, я смогу оказаться в безопасности. По крайней мере, страх отступает на целых два шага назад, давая сделать вдох.
  Покинув стены процедурной, мы двигаемся вдоль коридора, прямиком к кушетке, где стоит около четырёх человек, загораживающих собой моих родителей. Крупинки паники собираются было увеличится в размере, но Джон, как и всегда, вовремя вмешивается, не дав мне снова кинуться бежать в противоположную сторону. Обхватив тяжелыми руками мои хрупкие плечи, он разгоняет все сомнения. Мы молча переглядываемся. Самое главное держать эмоции под контролем, и тогда всё получится.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"