|
| |||||
|
Бремя доказывания
| "Женщины как моря не перемешиваются друг с другом" - это утверждение о морях из аятов Корана не находило подтверждения у следствия криминальной полиции Касабланки. "Наверное, - думал старший следователь Морис Нузали, - древние полицейские, пользовались парадоксами воображения совершенно по-иному - и как инструментом для анализа улик, и как средством синтезирования событий. Поэтому и раскрытых преступлений было больше". Подобная тактика и должно было помочь следствию выявить свидетелей преступления, в котором подозревался фотограф из Хайфы Исраэль Дюпон. В самом деле, любой знает, если смотреть на преступника внимательно, то можно заметить: иногда кажется, что смотришь на него сверху, а иногда - снизу. В результате - голографический эффект и точное представление о человека. Исраэль, и сам на личном опыте, убедился, что воды морей вокруг Арабского полуострова отличаются на вкус и цвет. Он часто занимался подводной охотой в тех краях и фотографировал купающихся там женщин. Если интересно, - сообщил он вчера следователю, - в Красном море вода более темного цвета, на вкус ощутимо более соленная, чем в Персидском заливе и Средиземном море. Плюс, имеет сильный горьковатый привкус"... -- Что касается ротации воды между закрытыми морями и океаном, - сказал Исраэль, - она происходит очень медленно. Это тоже не новость для Мориса Нузали - можно говорить о факторе замедляющем смещение вод, но никак не о преграде между морями. Сегодня допрос продолжился: -- Начнем с формальностей. - предложил следователь - Ваше имя? Род занятий? Пока фотограф отвечает, следователь сверяет слова с данными в протоколе и его пышные карабасы вибрируют как у летающих на Ближнем Востоке и Северной Африке тараканов. Усы у них - это один из основных органов чувств. Касаясь вибрирующими карабасами окружающих предметов, тараканы оценивает своё окружение. -- Итак, Исраэль Дюпон... Собеседник выглядел устало после недели допросов двумя предыдущими следователями. -- Чем занимается свободный фотограф? -- Я занимаюсь тревэл-фотографией, немного сотрудничаю с туристическими и мужскими журналами, занимаюсь книжными и выставочными проектами. -- Вы делаете фотографии женщин без их ведома и согласия? -- Господин следователь, я же уже... -- Пустая формальность... - перебил следователь, выражая не менее формальное сожаление. - Пустая! Одновременно с ритмической пальпацией усами ответов подозреваемого, Морис Нузали совершает вдохи и выдохи, оценивая вероятность правдивости и вносит пометки в папку с документами. Судя по тому, что Исраэль оказался под следствием криминальной полиции, ситуация в Касабланке придавила его не на шутку. Если бы сейчас исчезло всё, то осталось бы только уголовное дело, возбужденное в установленным в Марокко законом порядке, главными свидетельствами обвинения которого должны стать фотографии, сделанные им для датского эротического журнала "Адам и Ева". Всякий следователь, а их за неделю набралось - целых три, непредубежденно и без ханжества просмотривали несколько десятков фотографий, изображающих писающих дам. Каждый из них наверняка был поражен разнообразием способов, поз и позиций, используемых для уринации. "А настоящий художник, - считал Исраэль, - наверняка отметит элегантную грацию писающих женщин". -- Где вы снимали, господин Исраэль Дюпон? -- В Марракеш. -- Фотографии, находящиеся в материалах следствия - это все, снятые вами? -- Нет. Часть фотографий я уничтожил в интернет-кафе. -- Название кафе?.. Адрес? -- Не помню. Где-то в Касабланке. -- Согласитесь, странно пользоваться компьютером в интернет-кафе, если есть собственный. Как вы можете обьяснить? -- Я отсылал одни фотографии по интернету, другие - не представляли художественной ценности. -- Кто был на уничтоженных фотографиях? Имя, фамилия? -- Не помню. Могли быть велосипедисты или зрительницы-местные женщины-феминистки, которые в знак солидарности позировали обнаженными тоже. -- Помните эту фотографию? - следователь показывает снимок из серии снятой в Марракеш во время междуродного велопробега феминисток. - Имя, фамилия?.. -- Своё имя знает она сама, а я помню только как эта женщина выглядит. -- Посмотрите ещё раз внимательно. От ваших ответов зависит результат следствия. -- Не помню. В конце-концов, существуют какие-то списки участниц велопробега и вы можете задать свои вопросы непосредственно им. А я вам с удовольствием отвечу на вопросы, касающиеся искусства. -- Искусство?.. - переспрашивает раздраженно следователь, указывая на фотографию велосипедистки, писающей как монгольская всадница не вылезая из седла. - Это женщина? Нет входа, нет выхода!.. -- Женщина и Дорога (Судьба) - связаны одной нитью, - комментирует работу Израиль. - Потенциально такая женщина безгранична, как море. Следователь отвлекается от протоколирования и смотрит на подозреваемого с неприятной усмешкой, спрятанной в карабасы. -- В Коране написано: "моря, не перемешиваются друг с другом". А что написано о голых женщинах в Торе? Теперь и Исраэлю начинают не нравится манеры следователя и он желчно шутит: -- Откуда вы знаете?.. Оригинал Корана начертан на листах и свитки хранятся на седьмом небе. Шутка, похоже, стоила бы смертного приговора в другой мусульманской стране, но касабланский следователь смотрит на подозреваемого милостливо и говорит: -- Аллаху известна твоя печаль, господин фотограф, а мне - нет. Продолжаем... Исраэль не возражает, так как личное "Я" нуждается в мире. -- Каким образом оказались в команде с участницами? - теперь усы следователя настолько вибрируют, что Исраэлю кажется будто рядом с ним на землю спустился усатый ангел Гавриил и громовым голосом воззвал как к Мохаммеду: читай! -- Давайте сыграем в нарды, - внезапно предлагает он. - Вы курите? -- Да. -- Тогда я играю на сигареты, а вы... - следователь щурится и замолкает, давая возможность собеседнику догадаться самому... -- На фотографии?! - догадывается Исраэль и чему-то внутренне улыбается. -- Фотографии голых женщин. - уточняет Морис Нузали. - Считайте, что эта игра - бремя доказывания. Существует в логической теории такое понятие - обязанность доказывания. Логическое правило, связанное с бременем доказывания, принято и в юриспруденции. Используя его вам следует убедить меня в своей невиновности. Хотя, признаюсь откровенно, эта обязанность, лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает. Но, возможно, именно по этой причине, я не обираюсь допрашивать, а предлагаю сыграть. Согласны?.. Начнём с любой фотографии. Для таких художников, как Исраэль Дюпон, обнажёнка - все равно, что дзенский сад для японцев. Всё и/или ничего одновременно... Как кости которые он кидает несколько часов подряд без выйграша - они передаются по кругу и помещается каждый раз перед игроком, которому подошла очередь кидать две кости. Бросок!. Опять - проиграна фотография... Оказывается, проиграна последняя, из оказавшихся в материалах следствия. -- Я забыл вас предупредить, - заявляет по этому поводу следователь. - Мы будем играть до тех пор, пока вы не выйграете. Следующую фотографию, которую вам придётся выставить на кон - будет та, которую вы уничтожили в интернет-кафе, но опишете ее на словах. Как заинтересованный в окончании следствия доказательством виновности или наоборот, Морис Нузали выбрал подобную тактику неслучайно. Международный велопробег закончился больше недели назад, участницы-феминистки разъехались по домам, кто - в Европу, кто - в Азию, некоторые вернулись в Австралию и даже - далёкую русскую провинцию Приморский край. Свидетелей отыскать среди них - невозможно. Подтвердить или отвергнуть обвинения в несанкционированном вуйаризме, в котором подозревался фотограф - тоже. Нет на конфискованных фотографиях и лиц еврейских или арабских жительниц Марракеш. Поэтому, предложив играть, Морис Нузали расчитывал на возможность найти другие - новые для следствия фотографии или, по крайней мере, соответсвующих описанию, снятых на них женщин. Это была тонкая хитрая арабская игра воображения. "Фотографии, - как заметил он, - были всегда ориентированы на то, чтобы доставить удовольствие зрителю, но сверх и помимо простого удовольствия в них присутствовала что-то еще"... "Игра смысла и нонсенса - предположил Морис, - являются главной мыслью автора". Исраэль снимал голые тела таким образом, словно хотел указать полный нонсенс для любого нормального мужчины: фотография голого женского тела, основная черта которой - ускользнуть от женского тела. "Куда?" - недоумевал следователь. Сущность парадокса фотографий, казалась ему, в растягивании содержания в двух смыслах одновременно, второй - ускользал от понимания... При этом язык выйгранных фотографий фиксировал предел первого смысла - конкретный момент, когда начинается его избыток. И это внушало надежду. -- Итак, опишите новую фотографию, выставляемую на игру. В принципе, старшему следователю касабланской криминальной полиции после нескольких часов игры было уже всё равно, чем закончится описание фотографии - игра захватывала не желанием выйграть, а самим процессом, который отвечал тому случаю, когда любая описанная воображением фотографа женщина, могла принимать не два, а три и более значений. Это могла быть участница велопробега, актриса из Голивуд, подруга из детства или выдуманный соперником фантом... Даже любая женщина, которую он знал в Марракеш, откуда был родом. Любая из них могла быть на описываемой подозреваемым фотографии! Пожалуй, самое сильное преимущество такого "мазохизма" заключалось в том, что когда начинаются волнения, мазохист-проигрывающий близок к почти религиозному, но как правило, бессознательному убеждению, что ему нечего терять. -- Посмотри на эту фотографию, - начинает описание ставки Исраэль, желание курить которого уже давно соперничает с желанием освободится из полиции. - Всё, что оставила эта женщина, наблюдающая за велосипедистками, на Земле - это тело, мысли её... Исраэль задерживает взгляд и рассказ на лежащих на столе сигаретах... -- Продолжай! - напоминает следователь (они уже давно перешли на "ты"). - То, что ты говоришь, проходит через твой рот. Ты говоришь "мысли". Стало быть, мысли, изображенной на фотографии, проходят через твой рот. ...С тех пор как Исраэль говорит, что мысли этой женщины, наблюдающей из дверей своего дома за велосипедистками, не на фотографии, а на небе, Морис держит сигарету в правом углу губ и, раскуривая её, чтобы не потухла, пытается догадаться о ком идет речь... -- Жизнь этой женщины приходила только извне. Как формы ее тела на этой фотографии! - продолжает Исраэль и Морис внимательно изучает звуки слов карабасами. Сигналы, подаваемые на них заставляют Исраэля считать, что таким образом следователь собирается корректировать продолжение. -- Продолжай! Всё, что до этого говорил он происходило на границе между женщинами, снятыми на фотографиях и предложениями, описывающих их. Следователь, пытаясь удержатся на ней балансировал эмоции и карабасы, повторяя каждый раз: продолжай. -- Жизнь этой женщины проходила сначала с последними новостями по телевизору, когда человек, любивший её, будил, стукнув щеколдой на входной двери. Потом в дверь стучал продавец гашиша из Шефшауен, за ним - роскошные покупательницы с площади Джамаа-Эль-Фна и танцоры монахи-суфии из Кутубия. А потом уже весь день в дверь стучали: и сборщики долгов, и девочки лотерейщицы, и знахари, сказители, гадалки, татуировщицы хной, и мусорщик за старыми газетами, и фальшивые толкователи Корана, предлагавшие прочитать судьбу на страницах, на переплете, на листьях, оставшихся от прессованной травы каннабиса на дне корзины продавца из Шефшауен. Эта женщина целыми неделями отпирала и запирала входную дверь не одеваясь только затем, чтобы сказать: приходите ещё. Кто-то из феминисток, покупая гашиш в ее доме заметил: Что-то в ней было от Джоконды: то ли неопределенность улыбки, то ли ветхость района, на фоне которого ее обнаженные формы казались садами Мажореля в период цветения Nenuphars. -- Подожди, подожди, - прервал Морис. - Её звали Ляян? Скажи, её имя Ляян? Исраэль удивился, но не отвечая молчал... -- Как ты сказал? - переспросил он после длительной паузы. - Ляян?.. Следователь, видимо, ждал возможности продолжить: -- Когда у нас говорят, что человек живет в "ляяне", то имеют в виду, что он живет в благоденствии и благополучии... Её звали Ляян. - и посмотрел на собеседника умаляющими дать честный ответ. - Ляян? -- Нет, она так не жила. -- Её имя означает "счастливая жизнь". Скажи ее звали Ляян? -- Аллах знает лучше. -- Кидай кости! - неожиданно приказал следователь. Оба вздрогнули от звука удара костей о деревянную доску. Две кости легли с максимальным количеством очков. Последовавший бросок Мориса утвердил право первого хода у Исраэля. Бросок... Опять выпадает дубль: 4-4 и он получает право снять с головы две шашки. ...В процессе игры шашки подозреваемого двигаются против часовой стрелки друг за другом с постоянным отставанием шашек следователя. В момент, когда все шашки уже заведены в дом, Исраэль первым начинает снятие шашек с доски... Бросок!.. Дубль! Исраэль имеет право снять с доски шашку, которая стоит на позиции, соответствующей числу выброшенных на кости очков - 4. Бросок!.. У Мориса не оказывается допустимых ходов и он пропускает ход. Бросок! Теперь подозреваемый может снимать фишки с более младших позиций, но он просто перемещает шашки в доме. ...В конце впервые проигранной партии Морис не успевает снять ни одной шашки до того, как его противник уже снял все. -- Марс! - объявляет Исраэль. - И теперь ставка умножается на две сигареты. Или мы играем в короткие нарды? -- Погоди-ка, - просит его следователь, - ты по одной и той же фотографии рассказываешь мне одно, а себе - совсем другое! Как же так? Он знал Ляян бы ни за что не узнала себя, облик её никак не соответствовал тому образу, который сложился у него со слов Исраэля Дюпон. Но это была - ОНА! -- Как же так? - растерянно повторяет следователь, а подозреваемый тем временем присваивает выйгрыш, и, прикуривая первую за время ареста сигарету, отвечает: -- Очень просто. Один видит голую женщину, и желание овладеть ему на пользу, а другому это желание во вред. Что же ты хочешь? ...Выйдя из полиции, свободный фотограф Исраэль Дюпон почувствовал себя так, как если бы он стоял несколько дней у края пропасти, пытаясь забыть как зовут эту женщину следователя. "Любая вещь, - подумал он, - которая имеет такую продолжительность как её имя, заслуживает того, чтобы ей придавали особое значение. Ляян?.. Хммм. Нет. Её звали Лайла"... Наступила такая тишина, что стало слышно, как над головой пролетел летающий таракан размером с кулак и двумя черными крыльями расчесал слежавшиеся в камере волосы. Исраэль ощутил, что его мысли о случившимся вдруг удвоились за чей-то счёт. А потом стали уменьшаться за тот же счёт, немного уменьшились и на миг остановились, а после мысли снова вернулись к количеству, достаточному для того, чтобы не обращать на них внимание и проголосовать такси. -- Аэропорт Мухаммед Пятый, - попросил он водителя совсем не похожего на фотографию на водительской карточке. По дороге в мыслях Исраэля опять пребывал еще кто-то, такой же подглядывающий за обнаженными женщинами. И он подумал, что в каждом вуйаристе дремлет другой подглядывающий за самим собой.
| ||||
![[]](/img/s/samojlowich_a_m/bike/bike.jpg)