![[]](/img/s/samojlowich_a_m/fisher/fisher.jpg)
|
|||||
|
Тадзио рассказывает о польских женщинах...
| Гавань в Ла-Сьота, ряды причалов, у одного из которых на воде покачивается карбас с мотором "болиндер" - таким же древним, как, вероятно, и сам хозяин его по имени Тадзио Штомпка... Идея провести отпуск на юге Франции мне абсолютно нравилась всем. И ощущением лёгкости после трехлетнего контракта с серьёзным канадским журналом. И величественной скалой Бек-де-л"Эгль, возвышающейся над городком. И утренней рыбалкой. И дневным сном и вечерней игрой на пляже в петанк, в чём-то схожей с привычным кёрлингом. И, даже, картиной местного художника Жоржа Брака "Птица пролетает сквозь облако" в номере отеля, расположенного в десяти минутах на такси от залива в форме полумесяца. Но более всего из перечисленного в этом провансальском рае мне нравился владелец арендованного мной карбаса Тадзио Штомпка. Поляк. В личной жизни Тадзио время бежало впереди него, а он пытался за ним успеть. Восьмидесятилетний старик поклонялся времени как идолу, а тот требовал от него (так говорил сам Тадзио Штомпка) крови сорока польских девственниц. В прошлом году он видел как идола везли на огромной колеснице в госпиталь Ла-Сьота, и это вызывало такой трепет, что многие женщины по дороге бросались под колесницу, желая погибнуть под ее колесами навсегда. Верхом оптимизма при этом следует считать то, что в Ла-Сьота столько женщин, сколько туда теоретически может поместиться. Увидев идола, Тадзио начал задавать себе вопросы: неужели самому нельзя разобраться в том, что происходит вокруг, а главное - внутри? Но всякий раз не находил ответ в предполагаемом месте - тени польских женщин летом падали на юг, а зимой на север, - медленно, словно замеряя расстояние между словами, которыми Тадзио Штомпка говорил о них. В разное время - расстояние выходило разным. Но, получалось - чтобы пройти путь, равный среднему расстоянию от Ла-Сьота до сердца польской девственницы с разными скоростями Тадзио потребовалось бы пройти от Ла-Сьота до родного Слупска, откуда его привезла мать: пешком - полмесяца непрерывной ходьбы; автомобилем - потребовался бы день и всю ночь, а рыбацкие карбасами, на которых ходил Тадзио Штомпка - год, чтобы преодолеть семь тысяч семьсот семьдесят семь километров от Ла-Сьота до сердца польской девственницы. Несомненное же преимущество морского пути состояло в том, что он выводил в Северное море уже севернее Ла-Манша - в открытые, вольные, не стесненные британской и французской державами воды. Пока я бросаю спиннинг и пытаюсь поймать дораду, барабулю или морского волка я узнаю от Тадзио, что: "Рыбацкие карбасы в Ла-Сьотa шьются как женские платья - без гвоздей или кусочка железа, ибо скалы в море притянут к себе железо и любой корабль с гвоздями разобьется о скалы". <> А также, что "в Польше женщины сожительствуют как змеи, обвивающиеся вокруг кадуцея, символа торговли, то есть, женщины движутся взад и вперед словно демонстрируют товар, а мужчины лежат неподвижно. -- Ого-го! - смеюсь я, - мне не попадались польские любовницы. И, вообще, моя жена - умелый манипулятор, вместо того, чтобы обвинять меня в изменах, она начинает всякий раз усердно меня жалеть. Тадзио Штомпка сделал вид, что перед ним неизвестное животное и сказал: -- Полячки всегда заставят тебя их хотеть, даже если ты будешь лежать трупом. Оказалось, польские женщины спят с мужьями днем, а ночью ходят к чужеземцам и спят с ними и даже платят им, ибо им нравятся новые мужчины. И если польская женщина зачнет от чужеземца, то дает ему жалованье. Если дитя заговорит на иностранном языке, то чужестранец получает добавочно тысячу злотых, если на польском - тогда ему ничего нет. За несколько часов рыбалки с Тадзио Штомпка я уже привык - к тому, что говорит владелец карбаса, не нужно относиться как к правде или к вымыслу. Это как дождь или закат. А напоследок Тадзио сообщает по секрету: -- Некоторые мужчины отрезают себе голову, чтобы попасть в Рай с польской девушкой. При этом они используют особого рода ножницы. Когда я уже высаживался на причал с первым уловом старик спросил меня: -- Хочешь попробовать блюдо из рыбы, которую ты поймал? Мне ничего не оставалось делать как взять адрес ресторанчика его друга, а он сам - отплыл в море. -- Куда ты? - поинтересовался я пока еще можно было перекинуться словами. Оказалось, не имея постоянной стоянки у причала, Тадзио Штомпка в буквальном смысле ночевал в открытом море. -- В Польше женщины могут создавать и усмирять великие ветры. Поэтому свои корабли мужчины держат в тайне, - объяснил он. Ресторанчик Mermaid Cafe располагался недалеко. Пробравшись сквозь юркающих туда-сюда мотоциклов, скутеров, легковушек, мелких автобусов, занимающих половину пути, я увидел двухэтажный дом с резными дверями и кованным балконом, на котором собаки, чем-то похожие на крыс, деловито терзали помидор. -- Никого нет. Повара нет, - вежливо объяснили, что только после двенадцати меня накормят. - Подожди на рынке. Рыбный рынок занимал всю улицу по обе ее стороны, площадь, несколько маленьких переулков и целых два моста, которые по этому случаю были украшены разноцветными ленточками с флагами и издали напоминали пестрый цыганский балаган. ..."Regardez, regardez..." - этот призывный клич преследовал меня в любом месте скопления потенциальных покупателей на нём. Слово "посмотри" как боевой сигнал "ату покупателя". Не дай Бог, не обратит внимание, пройдет мимо. Что в общем-то и происходило как правило со мной. Но если уж остановился... -- Рыба!.. Рыба! Красный и белый тунец, дораду. Кому дораду?.. Вам дораду? Ко мне обращалась француженка, одетая как все тут - не разберёшь торговка это, школьница или студентка. Ее лицо, улыбка и голубые глаза впечатлили, она смотрела на меня так, как смотрит только девушка, от которой ты мог бы иметь детей. -- У меня своя. Неожиданно в моём сознании вспыхнула мысль: "Когда люди дружно стремятся всё на свете облегчить, возникает опасность, что станет слишком легко. Возможно, нужен кто то, кто вновь затруднит жизнь". Мы разговорились, познакомились и я предложил Шарлотте приготовить мой рыбный улов. В этом не было ничего необычного - домашняя кухня Прованса, привлекает сюда поклонников морской кухни... И она согласилась. -- Как скоро мы встретимся? -- Ты даже не успеешь сказать: "Рыба". Мы договорились о следующем утре на причале - чтобы я мог взять холодную рыбную закуску (во французской кухне hors d'œuvre, entrée) для поездки со стариком. Впрочем, началось все неожиданно - Шарлотта напугала меня ранним звонком: шторм восемь баллов, выход карбаса будет отложен, прогноз неблагоприятный. Но к счастью, за время пути тучи над Ла Сьота успели немного рассеяться. Поэтому, едва лишь выйдя из такси, я бросился на причал: "Шарлотта! Шарлотта?" И музыкой в моих ушах прозвучал ответ: "Ви!" На причале карбаса Тадзио Штомпка не оказалось - старику давно пора было появиться, но сколько ни вслушивались мы, уши не улавливали звука мотора. -- Может быть Тадзио уплыл в Польшу? - подумал я и через несколько секунд засомневался, - Может быть Польша - это выдуманная страна? Я сомневался. И в этой тревожности заметил как выпутываясь из одежды, Шарлотта внимательно следила за моим бессознательным взглядом... В это время ворвался телефонный звонок... А там, на другом конце, - голос, заглушаемый периодически шумом канадского ветра, который сообщил мне, что соскучилась, что скоро встретимся, что... Весь смысл телефонного разговора оказался в том, что слова - это уравнение, в котором каждый мог поставить любую переменную и получить нужный результат. Наконец, освободившись от одежды, Шарлотта рассмеялась: -- Я же говорила - ты даже не успел сказать: "Рыба". Тень причудливо заколебалась. В ней было так жарко, что кожа на "нём" горела как шелк в пламени, а в вагине просматривался провансальский золотой луи в два раза больше нашего канадского луни. Ещё час мы провели в тревожном ожидании, думая только об одном - что могло случиться со стариком? Заглох мотор? Ведь это часто бывает с изношенным "болиндером". Я с ужасом представлял Тадзио Штомпка в море на потерявшем ход карбасе, медленно плывущим по течению семь тысяч семьсот семьдесят семь километров от Ла-Сьота до Слупска. И мне становилось страшно. Шарлотта тоже - не могла больше ждать. Возле причала висел привязанный проволокой к столбу, проржавевший кусок рельса. Она сняла железный румпель с ближнего карбаса и звонкие удары разнеслись по всему побережью. Вскоре в домах захлопали двери. Люди, услышав сигнал, спешили к причалу. Женщины на бегу запахивали сорочки и застегивали джинсы. Следом шли мужчины. Молча выслушав мой сбивчивый рассказ о крови сорока польских девственниц, эти люди знали, что надо делать в таких случаях. Я еще продолжал говорить, а на суднах уже вспыхивали синие огоньки паяльных ламп - рыбаки Ла-Сьота разогревали двигатели. Через десять минут две шхуны и карбасы отправились в море на поиски... А я, наоборот, успокоился - в этой жизни всегда что-то непременно исчезает. И можно сойти с ума пытаясь это отыскать.
| ||||