У человека было распухшее коричневое лицо с щелочками глаз, заросшее грязной щетиной. Там, где по нему ходили, было грязно, и следы ног отчетливо выделялись на синей спине его рваной куртки. Человек очень скверно вонял и без устали бормотал что-то себе под нос; из этой почти бессвязной речи можно было разобрать только площадную брань, адресованную маячащим в его воспаленном воображении врагам. В скором времени его присутствие и поведение исчерпали терпение некоторых мужчин, и они стали прогонять нарушителя спокойствия подальше от себя, в результате чего он оказывался ближе к другим и через несколько минут подвергался новому изгнанию.
Он бурчал уже громче, но все так же нечленораздельно; было понятно лишь, что теперь его ругань направлена против реальных, а не вымышленных людей. Несколько раз он оказывался в опасной близости от меня, и, боясь испачкаться, я отталкивал его, прибавляя пару слов от души. Постепенно смех ширился, звучал все громче и веселей; он придавил к земле, а затем и вовсе изгнал коричневого человека - ведь нас было много, и он был хуже нас.