... не успели новоселы, перетащив чемоданы и коробки в зал, устроить из них импровизированный стол и откупорить бутылку, как за стеной слева послышались шорохи, звук перетаскиваемой мебели и монотонные завывания, прерываемые резкими вскриками, а в потолок что-то тяжко ухнуло.
Посыпалась побелка, к трещинкам, змеящимся на штукатурке, прибавились новые.
Новоселы невесело посмотрели друг на друга, Егор вздохнул, отставил стакан с припудренным меловой пылью вином и поднялся на ноги.
Пора знакомиться с соседями наступала как-то уж очень рано и совсем невовремя.
- Туда, где громко, или туда, где страшно? - Анфиса (муж очень завидовал этому её свойству) и тут нашла повод поиграть.
Егор глянул вверх.
- Трус, - подчёркнуто сухо констатировала Анфиса, смеясь глазами, - бояка. Все вы такие, а ты такой особенно.
Егор не мог не улыбнуться - Анфиса превращала неприятную миссию в приключение.
- Только не дерись там сильно... - добавила она ему вслед, - Победоносец.
***
Перед тем, как постучать в дверь соседа сверху, Егор помедлил.
Он не собирался скандалить, но подготовиться к словесной атаке не мешало.
Тук, тук, тук.
Егор принялся полировать излюбленные лезвия саркастической вежливости и острия тонкой иронии, мысленно прикидывая, как бы уложить противника одной фразой, не забыв про реплику для coup de grâce.
Дверь медленно отворилась, и Егор открыл было рот, но осёкся.
В проёме стоял громадный мужик в пузырящихся на коленях тренировочных штанах с обнажённым волосатым торсом и утирал с небритого лица слёзы.
На плече у него Егор увидел грубо наколотый знак радиационной опасности.
Мужик приглашающе мотнул лохматой башкой и посторонился.
Егор вошёл в квартиру.
- Знакомиться пришёл, новосёл? - хозяин, судя по всему, был очень нетрезв, но речь его была внятной, а взгляд мутных голубых глаз, ещё блестевших от недавних слёз, не соскальзывал с лица гостя.
Он протянул Егору широкую волосатую ладонь:
- Иваном меня звать, сосед.
- А меня Егором, - Егор ответил рукопожатием, - Ваня, ты нам чуть потолок не пробил - уронил что?
Иван помедлил с ответом. Он всё смотрел на Егора, и в его взгляде читалось тяжёлое сомнение. Егору подумалось, что дело может без драки и не обойтись.
- Сильно бахнул? Прости, брат. Это, брат, пьянометр, - хозяин вдруг завращал глазами и ухмыльнулся, - уронил - значит, кондиция.
Тут Егор, наконец, заметил чёрную двухпудовую гирю - она лежала в приличной глубины вмятине в линолеуме посреди комнаты, подле стола с растерзанной курицей и тремя водочными бутылками.
Две бутылки были пусты, а третья наполовину полна.
- Боишься лишнего выпить? - Егор всё-таки не удержался от иронии, но Иван отмахнулся от укола:
- Да нет, недопить боюсь, куда её потом девать, дурь-то. Присядешь?
- Присяду.
Под весом хозяина стул, явно знававший лучшие времена, привычно охнул, его близнец под гостем отозвался тихим скрипом.
На столе с остатками одинокой трапезы, к удивлению Егора, обнаружился чистый второй стакан.
Иван, с забавной тщательностью отмеряя остатки 'Зеленой марки', всё-таки заметил взгляд, с каким Егор поглядывал на татуировку, и криво улыбнулся:
- Он у тебя в темноте светится, говорит, ты на будущее табличку носи, таким дурам, как я, в острастку. Вот и ношу, не снимаю. Давай, брат, выпьем.
Выпили.
- Вы, главное, кошек не заводите - не заживутся они здесь.
- А что так?
- Да Шурочка, ведьма...- Иван скрипнул зубами, - Шерхана убила. Когда Валя ушла и Кайрата с Витьком мирный атом доконал, он только и оставался - рыжий сибиряк, ну сущий тигр, клычищи в пасти не помещались, умный - куда какой собаке...Он и лечил меня - бывало, почками маюсь, хоть вой - придёт, на спину ляжет - и отпускает...
***
- У неё и вправду было очень страшно. Представь - свет погашен, горит только ночничок - старый-старый, я такие только в детстве видала. Стулья валяются, она сидит на полу, при пасмурном ночничке, перед огромным зеркалом - а оно - как раз напротив двери -трясётся вся, низко так стонет горлом - и словно из зеркала на меня смотрит глазами навыкате - жуть! До сих пор дрожу, чувствуешь?..
Анфиса тесней прижалась к мужу - она и в самом деле дрожала, но, может быть причиной был прохладный ночной воздух, сквозивший в раскрытые окна, постепенно выветривающий из комнат нежилую затхлость.
- Пусть её, давай укладываться спать - а завтра расскажешь, - Егор погладил жену по растрепавшимся волосам, - если охота ещё останется.
- Только я потянулась зажечь свет, - продолжала Анфиса, не слушая, - она замотала головой и замычала 'Нет!Нет!' и попыталась встать. Я подбежала, подставила стул - они у неё, будто бутафорские - высокие, тяжёлые и жутко неудобные - кое-как её усадила, спрашиваю, что случилось и чем помочь, ничем, говорит, это хорея проклятая, посиди со мной немножко - вижу, успокоилась, расслабилась, только дышит тяжело. Я рядом села, взяла её за руку - рука такая рыхлая и горячая и трясётся мелко-мелко...Помолчали - думаю, пора идти уже, приступ прошёл - что это было, как не приступ? - себя спрашиваю, а она вдруг заговорила - так внятно, сухо и не со мной будто, про какого-то Илью, как он котят искал и топил, когда по одному, а когда всех скопом - и всегда в той яме хоронил, а когда преставился, некому стало котят топить, расплодились, твари... - Анфиса разрыдалась, уткнувшись Егору в плечо.
- Сумасшедшая старуха, - проговорил сквозь зубы Егор, не зная, что делать с горько плачущей женой, - повезло же с соседями...
Анфиса вдруг успокоилась и мягко отстранилась от него.
- Давай спать укладываться - завтра хлопотный день, - она вытерла глаза и улыбнулась, - с новосельем, любимый.
***
Завтрак готовили на скорую руку - Анфиса варила Егору макароны, энергично вращая ложкой в крохотной кастрюльке, а он сначала долго искал консервный нож в коробке с неразобранной столовой мелочью открыть банку морской капусты, но заметив торжествующие взгляды, которые Анфиса с идеально выдержанными паузами бросала из-за плеча, взялся за длинный и тонкий кухонный нож.
Нож гнулся и никак не хотел резать жесть.
Егор невероятным усилием воли пытался внушить ему твёрдость и пропустил роковой момент, когда Анфиса с победительной неторопливостью откинула макароны в дуршлаг, а оттуда - в Егорову тарелку.
Любой трагик позавидовал бы чувству, с каким Анфиса изрекла:
- Кушать подано.
Лезвие сломалось.
Егор зарычал и обломком ножа криво распорол консервную банку, отогнул рваные края и начал выковыривать буро-зелёные полоски на блюдце.
Горстка морской капусты росла медленно - щель в крышке была недостаточно широка - но Егор с угрюмой сосредоточенностью продолжал опустошать банку.
Анфиса молча наблюдала.
Наконец банка опустела. Егор вытер вспотевший лоб, стараясь не замечать насмешливой улыбки жены, отложил сломанный нож и взял исковерканную жестянку в руки. Внутри что-то загремело.
Но из банки выкатилась на горку водорослей не жемчужина, а розовая спиралька улиточьей раковины.
- Не жемчужина, - в голосе Анфисы прозвучало искреннее разочарование, но Егор, не слушая, разглядывал раковину.
- Она живая, - произнёс он, сам не веря в то, что сказал. Но это была правда - моллюск показался из раковины и медленно повлек её по пологому склону Анфисиного завтрака. Та наклонилась над плечом Егора и заворожено прошептала:
- Мы назовём его Гэри. И научим отвечать на телефонные звонки.
Егор засмеялся и потянулся убрать моллюска с блюдца.
- Оставь, я серьёзно. Только представь, что ему пришлось пережить.
- А твой завтрак?.. И вдруг улит мяукает?
- Вот если мяукнет - выбросим. И разве ты не поделишься с любимой женой сваренными ею же макаронами?..
***
Покупка стульев много времени не заняла - мебельный магазинчик обнаружился совсем неподалёку, в тени тополей, табуреточки, замечательно лёгкие и элегантные - красный лак и хром, вполне себе art-deco, сразу бросились в глаза, и вписались - перед мысленным взором - в будущий интерьер, вдобавок - по раннему часу - Егор оказался первым покупателем.
Он был рад, что нет нужды в особой спешке - до оговорённого звонка в редакцию оставалась уйма времени.
Егор уже всходил на крыльцо, когда соседская дверь отворилась и он увидел старуху, вчера так расстроившую Анфису.
- Здравствуйте, голубчик, - она улыбалась, широко и просительно, в неожиданной глубине голоса звенела нота облегчения, будто какое-то тягостное ожидание подходило к концу.
Никаких судорог и треморов Егор не заметил и подумал, с этой ли женщиной разговаривала прошлым вечером Анфиса.
Старуха протянула руку, он машинально её пожал - и чуть вздрогнул от прикосновения к почти жидкой, воспалённо-горячей плоти с электрически-быстрыми сокращениями мышечных волокон.
- Как вас кличут, простите? - она смотрела пристально, не мигая, только мелко дрожали ресницы и ритмично сужались и расширялись зрачки в серо-голубых глазах, будто перед ними непрерывно мелькало что-то очень тёмное.
Егор назвался, чувствуя, что не может отвести взгляд. 'Ведьма, как есть ведьма...'.
- А меня Александрой Фёдоровной. Не сочтите за труд передать извинения вашей милой супруге за давешний испуг, - старуха выжидательно замолчала.
Наваждение отпустило.
Егор - от облегчения суетливо - замотал головой, задвигался - оставьте, не стоит, она волновалась за Вас, переживала...
Груз уже ощутимо тянул руку, Егор шагнул в сторону поставить перемотанные скотчем табуретки поближе к своей двери.
Соседка отреагировала на его движение странно - её словно толкнуло к Егору, с исказившимся лицом она вскинула обе руки и едва не схватила его в объятья. Егор отбросил табуретки и едва успел подхватить старуху за локти.
- Мне на час, всего на час, не откажите, - лепетала она истончившимся голосом, глубокие морщины на лице двигались водяной рябью.
- О чём вы? - непонимающе спросил Егор, с трудом удерживая соседку от падения.
- Ахххх - тяжко выдохнула она, выпрямилась и резко вырвала руки.
Её взгляд прыгнул за егорово плечо а выражение беспомощности на лице сменилось злой гримасой. Старуха судорожно искала что-то в глубоких карманах халата.
Егор оглянулся - метрах в пяти от дома из кустов крадучись вышел большой, когда-то белый кот с клоковатой, невылинявшей зимней шерстью.
Он был единственным живым существом на пустынной улице.
Крупная морская галька ударила кота в бок, он хрипло мяукнул и на секунду упал, сбитый с лап сильным ударом, вскочил и исчез в кустарнике.
Егор обернулся к старухе - та замахнулась ещё одним камнем - и поймал её за руку.
- Зачем это?.. - почти крикнул он. Старуха хлестнула его ненавидящим взглядом, освободила руку и положила камень обратно в карман халата.
- Это в последний раз, - она хитро улыбнулась, - Если не откажете...Дайте табуреточку -мы вернём.
- Мы?.. - спросил он и глянул в сторону окна старухиной кухни. Там и в самом деле виднелось чьё-то лицо.
Значит, она была не одна, значит, кто-то наблюдал всю эту мерзкую сцену. Он сделал два шага к окну, на ходу примеряясь к тупому матерному топору, но осёкся.
В кухне никого не было, лицо в окне было его собственным отражением в большом зеркале напротив.
К горлу подкатил едкий желчный ком, перед глазами замельтешили жёлтые пятна - Егор сделал усилие побороть тошноту. Старуха уже вызывала почти физическое отвращение.
- Берите, бога ради. - сказал он, не глядя на соседку. Та подняла табуретки и принялась неумело снимать липкую ленту, бормоча вполголоса:
- Свет не без добрых людей, Ильюша. Ты только поймай, а то жестко, ой, жёстко...
Егор безучастно ждал.
Наконец, соседка справилась с делом и обратилась к Егору:
- Спасибо, голубчик Егорушка. Хотите, возьмите пока стульчик? - теперь она была спокойна и любезна, даже красива по-своему - сквозь кору лет проступила женственная величавость.
- Не стоит, - Егора поразила эта очередная метаморфоза, - Я...
- Попомните моё слово, - соседка чуть помедлила, - Однажды и вам в услуге не откажут.
***
Незапертая дверь виднелась издалека, Анфиса была дома, и Егор почти взлетел на крыльцо, окрылённый желанием рассказать жене о необыкновенной удаче в редакции.
- Дознаватель только ушёл... Открытые галереи на этажах высоток удобная, говорит, стартовая площадка - и разбега не нужно...У них таких называют парашютистами, здесь, говорит, это, не редкость.
- Анечка, ты о чём, не пойму? Какой дознаватель, что за парашютисты?
- Шурочка...
Анфиса сидела совершенно неподвижно, остановив взгляд на чём-то за спиной Егора.
С её лица отслоились все знакомые мужу маски, в пустом лице жутко темнели глаза и воспаленно алели пятна румянца на обтянутых скулах.
Егор не нашёлся, что сказать и потянулся погладить Анфису по волосам, но остановился, когда она едва заметно отстранилась от прикосновения.
Он было хотел сесть, но Анфиса тихо проговорила:
- Прыгнула с галереи одиннадцатого этажа...а до этого ходила, примерялась.
Тут Егор понял, с чего не сводит глаз Анфиса, и гадливо отшатнулся от табурета.
- Она заходила...до этого. Бог весть, зачем. Её так корчило - жутко корчило - в лице каждая мышца танцевала по-своему, куда руки и ноги...Эта хорея - это ведь пляска святого Витта, знаешь?..Как будто нарочно - смахнула блюдце с Гэри...- её голос, наконец, прорезало живым чувством, - И - хрусть!
Егор оглушено молчал.
'Мяукнул он, что ли?' - крутилась нелепая и совсем не смешная мысль.
С крыльца послышался торопливый шум шагов, и супруги одновременно повернули головы к приоткрытому окну.
В нём появилась физиономия Ивана, глаза сверкали, а плохо выбритые щёки комкала радостная улыбка:
- Кота теперь заведу...
Иван поднял руку - над громадным полусжатым кулаком виднелась голова крохотного чёрного котёнка с большими ушами и злыми глазками.
- Зверь!
[ 7 августа 2009 г.] 21 - 30 апреля 2010 г. 14 февраля 2011 г.