К исходу дня, изранив в кровь ладони,
                                   Стерев башмак о горный силикат
                                   И оглушенный криками  цикад,
                                   И падая на раскаленном склоне,
                                   В развалах руд и кварцевых зеркал
                                   Я вышел к морю гребнем древних скал.

                                   Томилась высь, изнеженная зноем,
                                   Косматые набеги сивых волн
                                   Глотали тишину, и легкий челн
                                   Дразнил меня медлительным покоем, - 
                                   Далекой точкою на чьи - то ожиданья,
                                   Барахтаясь в проливах мирозданья.

                                   День угасал. Все сникло. Обреченно
                                   Все ждали ночь; закатная вода
                                   Недвижно в чаше блекла, и звезда
                                   В безмолвии дряхлеющей вселенной
                                   Зависла бездне атомным довеском,
                                   Венчая воды оловянным блеском.

                                   Я стал читать по памяти Гомера.
                                   И тотчас же волна легла у ног,
                                   Вплетая тело в руки и песок;
                                   И смолкнул я, и вожделений мира
                                   Я принял зов до боли и до крика,
                                   До ясности младенческого лика.


                                   Тогда разделся и вошел в глубины
                                   И долго плыл, и ветер гнал меня  
                                   На крому тьмы и завтрашнего дня,
                                   Чтоб  здесь на гребне вспененной пучины,
                                   Где Я- есть Бог и  плещет только Время,
                                   Пролить морям божественное семя.