Аннотация: Повесть о безнадежных романтиках, дом которых находиться высоко над землей.
Белоснежное, словно январский снег, легче птичьего перышка, чистое, словно родниковая вода, семечко одуванчика, держась за свой воздушный кораблик, медленно, будто в раздумьях, опускалось на землю. Странно, но раньше маленькому желтому лепестку очень хотелось, чтобы его подхватил ветер и опустил в теплую мягкую землю, вот как сейчас. Лепесток бы впился в нее и укрылся там до прихода новой Весны, самой красивой, а затем вырос бы в прекрасный цветок цвета солнца и распустил по всему свету свои белые парашютики новой надежды, новой жизни. Но слишком рано рассыпались эти мечты, лишь вольный ветер сорвал семечко с родного цветка. Ведь мир оказался совсем иным, нежели казалось ранее, и вместо зеленеющих лугов явился продымленный дикий мегаполис. Увидев это, душа малыша покрылась серыми каплями грязи. А люди? Те, кому задаром прямо в руки попала такая драгоценность как Земля, девственно чистая и божественно прекрасная...только не чисты у хозяев ни руки, ни помыслы. Жаркий день, а в городе холодно от человеческих грехов.... Пролетая над улицами, нежный пушок отведал теплой крови.
Наконец решившись, оскверненная чистота направилась прямиком на сделанную из камня дорогу, по которой бешено несутся закованные в броню люди. Не увидеть снов и не взойти под солнцем. Как близка смерть! Ещё секунда - и случилось бы очередное горе, такое обыденное в безликом городе оков. Но вдруг вытянулась нежная ладонь, сжавшая в кулачке потерявшуюся душу...
* * *
"Roof" - по-английски значит крыша.
На дворе стоял очередной тоскливый осенний день. Знаете, осень кажется особенно скучной и грустной после лета. И совсем не потому что, начинаются дожди, хотя это тоже играет свою роль. Просто пропадает тот светлый и праздничный настрой, какой обычно бывает летом, после каникул, пахнущих сигаретами, пьянками, весельем, задушевными разговорами с давними друзьями и, конечно же, свободой. Этот запах настолько сладок, что раз испытав его, ощутив каждой клеточкой тела, ты уже не сможешь жить без него. Порой появляется своеобразная ломка, и очень жаль, что те славные минуты мы начинаем ценить только тогда, когда их не хватает.
Началась учеба, и, несмотря на теплые лучи ещё летнего солнца, топаю в универ. Впереди три пары, но сидеть на них желания совершенно нет, а там еще и хвост по истории... как вспомнишь, начинает немного болеть голова, и все слегка меркнет перед глазами. Сигарета в курилке - вот и закончилась первая пара. Глупо, но я ничего не усвоил для себя из прочитанной лекции, даже слегка жаль, хотя я и не старался. Чашка кофе в кафе со старой знакомой после второй пары плавно заняла третью. Вот и "прокурил" учебу, называется. Попрощавшись, мы расстались и пошли каждый к себе, просто друзья, просто поболтали. Поцелуй в щечку и обещание встретиться еще раз. Аня.
Метро. Ненавижу это место и не понимаю, как его можно любить? Человек не создан для пребывания под землей. Далеко же мы зашли, если позволяем запирать себя в железных банках, несущихся с бешеной скоростью сквозь земную твердь. Впрочем, люди здесь тоже странные, безликие бессильные куклы, ждущие когда же их, наконец, уложат в ящик с нафталином и закроют на замок - до лучших времен. Воткнувшись в книжку, они не видят ничего вокруг. Я заметил, что многие читают исключительно в метро, как будто оно специально для этого и создано - грохот, толкотня, тусклый свет, - все, чтобы вы поскорее убили глаза и хорошенько заплатили окулисту. Для этого даже придумали специальный вид книжек, в мягкой обложке, на дешевой бумаге, чтобы удобней было с собой возить. Как правило, это очередная история о похождениях неудачливого сталкера и что-то наподобие.
Выходишь, и кажется, что тебя только что постирали в древней стиралке, а затем отжали вручную, - отвратительно. Привычно набираешь код в подъезде, никогда не смотришь по сторонам... Похоже на ваш обычный день? А попробуйте-ка разок, следуя старому маршруту, не просто шагать домой, а глядеть в оба. Поверьте, вы получите массу новых впечатлений. Порою тысячу раз проходишь мимо одного и того же ларька, а лишь на тысяча первый замечаешь, какой там забавный продавец. И на душе становиться легче и жизнь веселее, не правда ли? Так сделайте же себе, наконец, подарок.
Открываю дверь и вновь оказываюсь.... нет, не в объятьях домашнего уюта, совсем нет. А жаль. На кухонном столе валяются упаковки от пиццы, пакеты от давно съеденных пельменей, забитая окурками пепельница. В зале за компом сидит брат. Кажется, Андрей тоже стал предметом интерьера, вот только трудно вспомнить как давно. Может быть года три назад, когда матери не стало? Нет, он и при ней просиживал за компом сутки напролет. Променяв реальную жизнь на жизнь виртуальную, он перестал воспринимать окружающий его мир, не замечая ничего, кроме экрана монитора и просторов интернета за ним. У него там наверняка есть девушка, с которой он занимается виртуальным сексом, и друзья, которых никогда не видел. Отвлекался он только для приема пищи и сна, да и то это - досадная необходимость, от которой он бы с удовольствием отказался. Обшарпанные стены, рваные обои, грязные полы - это моя долбаная квартира, доставшаяся в наследство от матери. А так ведь было не всегда...
Основным источником дохода были отцовские алименты, который тот выплачивал после развода. Иногда мне перепадала работа, изредка Андрей находил что-нибудь в интернете. В общем, сводить концы с концами удавалось, но не более. Из зала раздался голос:
- Жек, поставь пельмени, хавать пора.
Вот вам, пожалуйста, - ни "привет", ни "как дела". Вода из крана, кастрюля на плиту. Глядя из окна одиннадцатого этажа, закуриваю, и жду, когда закипит. Солнце уже зашло, но звезд нет. Да, давненько я их уже не видел. Так, крышка начала плеваться кипятком, - высыпаю пельмени, закуриваю снова. Лампа на потолке совсем запылилась, вот-вот рухнет под тяжестью всей этой дряни, нацепившейся на нее. Ужин готов, кипяток бешено стекает в раковину. Рядом стоит куча грязной посуды, вытащив пару более - менее чистых тарелок, ставлю на стол:
- Готово.
Жую пельмени, вернее тесто с бумагой. Чтобы придать им хоть какой-то вкус, обильно перчу и солю. Наконец с ужином покончено, и вместе с тарелкой кидаю просьбу, не надеясь на ее выполнение:
- Помоешь посуду, лады?
В ответ глухое угу. Наверняка про себя еще смайлик поставил, такой красный, с рожками и вилами, злобно так смотрящий. Ну и черт с ним, пусть упрется взглядом в мерно сверкающий монитор, забыв обо всем. Пусть теряет свою жизнь час за часом, день за днем, год за годом... Иногда хочется схватить его за плечи и заглянуть в глаза, в надежде найти того самого старшего брата, с которым играл допоздна во дворе. Но нет, кажется, он уснул, уступив место пустому взгляду красных от монитора глаз. От досады выступили слезы.... Черт с ними.
Запираюсь в комнате, врубаю "Агату Кристи". Старенькие колонки хрипленько играют их последний альбом. Меланхолия захлестывает с головой, завлекая в свои бескрайние дебри. Открыл роман Дж. Оруэлла "1984" , с упоеньем читал, пока не уснул под аккорды гитар и строчащую пулеметом клавиатуру. За окном шумят пьяные малолетки, общающиеся исключительно матом, особенно после третьей бутылки пива. Наверное, чего-нибудь покурят, или подерутся, а может, побьют прохожего, отобрав мобильник, - разве не классика? Можно даже сказать романтика, пху. Молодое поколение с самого детства успешно формирует преступность, идя по стопам отцов, сидящих в местах не столь отдаленных. Ведь нужно брать пример с родителей, не так ли? Потом первая ходка в колонию для малолетних, и вот уже не вернуть молодой растущий организм на путь истинный. И за решеткой тюремной камеры - санаторий строгого режима. Не хотите? А вот парни, похоже, стремятся к этому, смотрите, есть за что похвалить - хорошо же, цель в жизни. Бутылка упала и разбилась об асфальт. Истошно заорала кошка. Машина сбила пешехода. Рутина.
Всю ночь снились кошмары. Не скажу, что я трус или наоборот, герой, но я ужасно боюсь змей. Даже таких безобидных, как ужи и им подобная братия. А кошмары мои всегда тесно связаны с этими мерзкими тварями. Вот я стою в яме, кишащей змеями, и никто меня не кусает, просто они рядом, и от этого пот ручьями течет по спине, воли не хватает даже на то, чтобы пошевелить пальцем, не то что убежать. Страх сковывает. Вскакиваешь на кровати весь мокрый, перепуганный до смерти. Тишина, лишь пальцы стучат по клавишам, отбивая барабанную дробь времени, ушедшего навсегда. Взгляд в потолок, в темноту. Опять уснул, на этот раз без сновидений.
Машинный гул за окном разбудил меня раньше будильника. Умыться. Почистить зубы. Побриться. Одеться. Улица. За ночь погода заметно испортилась, тучи нависли сгнившими гроздьями винограда, готовые вот-вот выпустить свой липкий сок прямо в лица прохожих. Надвинув капюшон черной толстовки, становлюсь частью толпы, валящей к метро. Чуть впереди меня идёт забавно одетая девушка, лет двадцати. На ней темные брюки, жакет на пуговицах, белая рубашка, туфли под стать, черные, и котелок на голове. Стиль - а-ля старик Чарли. Актриса или лесбиянка, а может и то, и другое, вместе взятое. Тух-тух, тух-тух, стучат колеса поезда, рвущегося сквозь темноту туннеля. Народ вокруг досыпает - не успели за ночь. Пара чуваков азиатской национальности клеят стикеры с рекламой курсовых и всего к этому прилагающегося.
А мне просто хочется побыстрее смотать отсюда. Опять три пары, первые две из которых пролетели незаметно. На перерыве ко мне подошел Тимоха, стеснительный парень, себе на уме, как мне тогда казалось, мало с кем общается, - короче, странноват. Люди говорили, что он чем - то болеет, но я никогда не прислушивался к этому, знал только, что он приехал из глубинки, а тут жил в общаге. Он стоял предо мной в спортивных кроссовках, тертых джинсах, серой толстовке на змейке и с шухером на голове. Он попросил у меня закурить, и я было подумал, что этим все и кончится, но, сделав пару затяжек, он спросил у меня:
- Скажи, ведь правда, что ты любишь небо?
Честно говоря, вопрос меня ошеломил, и слегка поставил в тупик. А вы поставьте себя на мое место, сами бы не обалдели? Но, несмотря на несуразность вопроса, я загрузился. За этими простыми словами стоял странный, непонятный мне смысл. Наконец, я с полной уверенностью в ответе сказал:
- Да. Не спрашивай почему, не знаю. Но кажется, что да.
- Я заметил это за тобой, ты смотришь вверх, на крыши, а не на грязный, устланный окурками асфальт, как все. Давай поболтаем вечером, а лучше сразу после пар, а? Ты не подумай, что я голубой или еще какая-нибудь хрень, но я хочу тебе кое-что показать.
После пар я думал встретиться с Аней, но что-то мне подсказывало, что отказываться не стоит. Наверное, это дурацкое чувство, именуемое интуицией, вечно ищущее приключений на задницу. Покорившись ему, я все-таки согласился, задним числом понимая, что это подозрительная авантюра.
- Окей, через час после пар, сначала мне нужно увидеться с одним человеком, потом встретимся на Центральном.
К Ане я шел задумчивый, - во что же я ввязался? Этот вопрос никак не хотел выходить из головы, и не сумела развеять его даже чашка кофе с девушкой, которая мне нравится. Жаль, что мы просто друзья. Или не просто. На секунду в кафе мне показалось... а, ладно.
Тимофей ждал в установленном месте - во рту тлела сигарета, но сам он будто бы подремывал, периодически выпуская кольца дыма. Его непринужденный вид вселял уверенность, отчего я расслабился и решил отдаться на волю случая.
Я вдруг заметил, что время стало идти по-другому, не так, как обычно. Первая половина дня пролетела буквально за секунды, не оставив в памяти ничего кроме пары образов, а теперь мир вокруг стал более четким, ярким, неожиданным, - будто кто-то листал журнал в поисках интересной статьи и наконец нашел ее.
Мы пожали друг другу руки, после чего я закурил. Тимофей, как ни в чем не бывало, стоял и смотрел перед собой, будто он и не просил меня о встрече, а на мое появление ему было глубоко наплевать.
- Так о чем ты хотел поговорить?
Он повернулся, глядя на меня полным недоумения взглядом. Может и правда - то, что о нем говорят... Ведет себя как наркоман, кто знает, что он себе в сигареты намешал? Не то сейчас время, чтобы верить каждому встречному. Нужно от него сматываться.
- Ты по гаражам в детстве лазал?
Точно псих. Какое ему дело до того, что я делал в детстве? Тем более такая чушь.
- Да. Но знаешь, мне нужно бежать, брат только что звонил, давай в следующий раз, окей?
- Постой, - в его голосе не чувствовалось никаких эмоций, - я хочу показать тебе одно место, тут недалеко, а потом пойдешь, договорились?
- Ты из-за этого меня позвал?
В ответ он кивнул, и, опустив голову, пошел по дорожке, прочь от университета, к автобусной остановке. Ага, значит сейчас повезет домой и предложит надраться, вот же алкашей развелось, спасибо, я с психами не пью. Но, не дойдя пару метров, он повернул во дворики. На футбольной площадке весело играла детвора, гоняя мяч туда-сюда. Мерно и важно шествовали матери и бабушки, везя перед собой коляски с подрастающим поколением. Ничто не нарушало призрачную идиллию стандартного гражданина, пока Тимофей не увязался за мужиком лет тридцати устало шагавшим домой после трудного рабочего дня. Зайдя за ним в подъезд, он оставил меня в полном одиночестве стоять перед железной дверью. Что он, черт возьми, задумал? Мне казалось, что все вокруг смотрят мне в спину с неудовольствием и подозрением, хотя вряд ли хоть кто-нибудь обратил внимание на произошедшее. Что, по сути, случилось? Парень зашел в подъезд, ничего особенного. Почему же я так перестремался? Миг, и дверь, неприятно запищав, приоткрылась, и в проеме показалась толстовка Тима. Заскользнув, я спросил:
- Ну и нафига мы сюда приперлись? Если ты хочешь ограбить чью - то квартиру, то я не с тобой.
- Никого мы грабить не будем, я, по крайней мере, точно. Пошли, давай.
С грохотом отворились двери лифта, и я оказался в провонявшейся кабинке, совершенно не сочетающейся с красотой дворика. Как и все у нас: рожа - в цветах, а жопа, извиняюсь, - в мыле. Нажав на последнюю кнопку и шумя, что твой паровоз, мы, наконец, оказались на последнем этаже. Тим высунул голову из распахнувшихся створок, видимо для того чтобы убедиться в отсутствии людей, и вышел, махнув мне рукой. Пара лестничных пролетов, - и я стою перед дверью на чердак. Прикладывая палец к губам, - просьба не шуметь - Тимофей открывает дверь, и я за ним и оказываюсь...
Вы знаете, что такое крыша? Это когда ты чувствуешь себя богом, сливаясь в единое целое с небом. Находишься выше людей, которые словно муравьи копошатся под подошвами твоих кедов. Всё вокруг сливается в одну прекрасную картину, оторваться от которой невозможно. Все посторонние чувства уходят, остается только сладкое ощущение свободы, медом играющее на губах, такое пьяняще-прекрасное и незабываемое.
Очарованный, не двигаясь, в полном молчании я простоял минут десять, хотя казалось, что прошел всего миг. Очнувшись, захотел поблагодарить Тимоху за такое открытие, но обнаружил, что тот сидит скрестив ноги и не шевелясь. Подойдя к нему, я легонько тронул его за плечо и спросил:
- Эй, с тобой все в порядке?
- Я медитирую.
- А как это? Просто сидеть с закрытыми глазами?
Подражая ему, я сел рядом и повторил его положение. Хотя было странно сидеть посреди такой красоты закрыв глаза, но что-то мне подсказывало, что не все так просто. Теперь он не казался мне психом, а его действия - бессмысленными, напротив, они обрели мудрость.
Крыша...
- Цель медитации - очистить сознание от мыслей, тогда ты обретешь спокойствие и, как следствие, душевную уравновешенность. - Тимофей говорил это размеренно и четко, будто читал лекцию, - но это совсем не так просто, как кажется на первый взгляд. Люди годами тренируются, чтобы научиться одним усилием уходить в транс, и у многих это не выходит. Но еще ни один не пожалел потраченного времени, ведь это одна из немногих возможностей посвятить немного времени самопознанию.
Как ни пытался, а мысли все равно упорно лезли в голову. Думал о том, чтобы не думать. Но все равно не получалось. Наконец, я спросил:
- И как это у тебя выходит?
Тим отвечал, не двигаясь и находясь все в том же положении, даже голос изменился - стал безэмоциальным и размеренным:
- Существует много способов. Попробуй представить какой-нибудь сложный предмет - например, вращающееся кольцо - потом усложняй его, пока он полностью не займет сознание.
Представив металлический диск, стал его вращать во все стороны. Мысли исчезли, но появилось чувство, что я вращаюсь вместе с диском, поэтому я выставил руки, уперевшись ладонями в теплое от солнца железо.
- Не, так не пойдет, - голова слегка закружилась, - Давай другие способы.
- Белый шум. Представь белый квадрат и смотри в его углы.
На этот раз получилось, не ахти как, но уже что-то. Не знаю, как это описать, просто я был не здесь, хотя мысли и пропадали всего на секунду, но это было... Нужно попробовать, иначе не объяснить. Видимо не зря монахи проводят недели медитируя...
Наконец солнце стало медленно уходить за горизонт, окрасившись в ярко красный цвет, будто прощаясь с нами. Проклятье, как же это было красиво! Образ этого вечера фотографией навсегда останется в моей памяти - красный диск над полотном города. В такие моменты чувствуешь себя поэтом, не написав ни строчки. Руки сами тянутся к ручке, или, на худой конец, к фотоаппарату.
Скрип. Дверь чердака выкинула нас обратно в серый безобразный город. Ощущение было такое, будто яркое солнце за окном, такое важное для тебя, закрыли черной шторкой безысходности, а тебя отправили делать уроки. Но все равно, сидя над ненавистным учебником русского языка, украдкой заглядываешь за занавеску, приоткрываешь окошко, чтобы слышать, как гоняют в футбол друзья. Думаешь: "Вот сделаю русский и сразу убегу во двор!", но вспоминаешь, что еще математика, английский, да еще и это дурацкое сочинение по литературе переписать нужно... В детстве ты стараешься все это сделать побыстрее, лишь бы прийти к цели. Потом, в более сознательном возрасте, твое мышление меняется, теперь ты считаешь, что футбол можно перенести на завтра, а с уроками можно не спешить, все равно не успеешь, да и солнце как-то не так светит. Потом, ближе к финалу этой классической трагедии, остается только жалеть о том, что не побежал тогда играть, и думаешь, дай прожить свою жизнь еще раз, как бы ты все поменял... Прекрасно, а с первого раза слабо? Или у нас все пользуются читами и честные игроки уже перевелись? То-то же. Именно так живет эта тетка, секунду назад прошедшая мимо меня, смачно жующая жвачку, а ночи напролет сидящая в соцсетях - поцелуйчики, смайлики. И этот хмурый мужик - тоже. Дома его ждет водка и селедка.... А почему люди не смотрят вверх? Так не принято? Не хотят видеть красоту вокруг? Может так они меньше ощущают свою никчемность? Отчего люди буравят взглядом асфальт, надеясь просверлить его насквозь? Наверное, ищут потерянные другими кошельки или пытаются найти месторождения нефти, не знаю... Думаю, скоро станут выпускать специальные ботинки с экранами, чтобы прохожие могли, склонив голову, читать газету.
Пожатие руки, и Тимофей, сев в автобус, умчался домой, оставив меня наедине с тысячами гложущих меня вопросов. Всегда так, кинут кубик-рубика, а вот инструкцию или банальную подсказку - забудут. И ты сидишь, собираешь велосипед, а когда, наконец, все сошлось, бросаешься со своим творением на улицу, и видишь... . Что народ вокруг уже собирает его с закрытыми глазами, одной рукой и так далее. А ты? Ты ночами не спал, зарос, как незнамо кто, но ты лишь изобрел велосипед, и никому это не надо. Думаешь - обманщики, подлецы. Они думают - неудачник. Синонимы, разве не так?
Метро.
А ведь по сути все люди делятся всего три вида - ... Где же перечисление? Нет, чуток погодите. В буддизме есть один ритуал, называется... как же он называется? Мандала! Вспомнил. Так вот, его суть заключается в том, что монахи на протяжении долгого времени создают картину путем прокалывания холста, или как это там у них называется, и засыпания в появившиеся дырочки цветного песка. Довольно-таки трудоемкое занятие, поверьте мне. Готовое песочное произведение неопытный глаз спутает с обыкновенной картиной, но нет! И суть не в красоте искусства, отнюдь.
Домофон, грязный подъезд.
Ритуал делится на три этапа. Первый - создание, второй - созидание и, наконец, третий - разрушение. Дураки, скажите вы, такую красоту уничтожать. Но я еще в начале упомянул, что этот ритуал имеет очень далекое отношение к искусству. Его суть раскрывается в самих словах, в их звуковой составляющей. Созидать и создавать - слова похожие, одинаковые корни, звучат мягко, а вот разрушать... Много звука "р" - агрессия. Анализ поверхностен, но все же. Так вот и людей можно тоже делить по этим категориям. Вешаем бирочки? Ай-я-яй. Но ведь нужно как- то различать человеческую массу. Кем вы предпочтете быть, одним из быдло-стада или одним из созидающих? А ведь все созидающие первоначально входят в стадо. А там и созидающих поделим. Например, на долго созидающих и не очень. Смотрите, а где-то вдалеке замаячил силуэт личности! Беги туда, только не забудь, откуда вылез.
Закрываю глаза.
Проснулся даже раньше будильника, что для меня редкость. Я не лежебока, не подумайте, часами в кровати не валяюсь, но недосып - это хроническое заболевание студента. А в этот раз встал полным сил. Кидая тетрадки в сумку, вспомнил, что давненько не видел брата, - ага, вот и он, мерно похрапывает на диване, объевшись информационного попкорна...
Очередной рутинный день. Что-то подсказывало мне, что Тимоха сегодня на пары не явится. На подходе к кафе, после второй пары, уже издалека вижу Аню, одиноко сидящую за нашим любимым столиком, мерно потягивающую тонкую сигарету. Белая, из сделанного под фарфор гипса чашка кофе испускала пар, сливавшийся в один пляшущий дымок с сигаретой. Зал был пуст, за исключением нас и мужика в костюме, увлеченно читающего газету в дальнем углу. Сделай дырочки, и будет тебе форменный шпион, хоть фильм снимай.
- Привет, давно тут? - спросил я, отодвигая стул.
- Как обычно, с середины второй пары, - Аня затянулась и выпустила несколько колечек. Вот почему все вокруг умеют их пускать, кроме меня? - А ты с какого перепуга всю лекцию отсидел?
- Не знаю, - пожал плечами, - интересная лекция, наверное.
- Экология? Да ну ты брось, никогда не думала, что это может тебя заинтересовать, особенно с Александрой Васильевной - Гринпис, вегетарианство, и остальная всевозможная чушь. Она же ненормальная.
- Ну, сегодня она была в ударе.
- Не знаю, не слушала. - Она докурила и потушила сигарету в прозрачной стеклянной пепельнице. - А ты чего кофе-то не заказываешь?
- Да как-то... - не заметил, что официант пристально смотрит на меня в ожидании фразы, повторяющейся изо дня в день, - как обычно, пожалуйста.
Скрывшись за стойкой, он стал копошиться. "Как обычно" - означало двойной экспрессо без добавок. Кофе должен быть чистым, добавки лишь заглушают вкус, а не улучшают, как мне кажется. А вот сидящая напротив с этим в корне не согласна, без пары ложек сахара пить кофе она отказывается.
Когда принесли мой заказ, закурил:
- Ничего не писала нового?
Аня - начинающая поэтесса, звучит громко - кто не пишет в этом возрасте, но она себя предпочитает называть именно так.
- Честно говоря, вдохновения нет совсем, не пишется - и все.
- Бывает, - тут я вспомнил вчерашний поход на крышу, - знаешь, а, кажется, я знаю, что может тебе помочь.
- Что же?
- Тебе необходимо побывать в одном местечке.
- Заинтриговал, где же?
- Секрет. Может на выходных?
- Посмотрим, давай созвонимся, окей? Я побежала, до встречи.
Накинув сумочку на плечо и помахав ручкой, ушла. Как же меня к ней тянет, внутренний голос кричит: "она твой идеал чувак!", но... Просто друзья. Эта фраза будет покрепче кирпичной стены, о которую я день за днем бьюсь головой.
Двести рублей на стол. Мятые разноцветные бумажки. Хоть бы красивыми сделали... но должна ли власть быть красивой? Должна, это нам доказывали монархические системы прошлого, да и теперь все там сверкает, так почему же так грязен механизм? В древности люди использовали ракушки или красивые камешки, но тогда эти красивые безделушки реальной власти не имели. Потом золото - да, с достоинствами металла не поспоришь, но бумажки-то? Мертвые кусочки деревьев. Звучит не очень романтично, зато как красочно называют себя люди готовые за них продать душу - олигархи, монархи, рыцари плаща и кинжала. Но суть все та же: жажда власти. Демократия, тоталитаризм, коммунизм - идите все к черту, проклятые маски.
Зазвонил телефон. Неизвестный номер высветился на экране, но только я успел ответить, собеседник отбился, явно намекая на отсутствие средств для разговора. Вот же достали своими еврейскими выходками. Игнорируя второй звонок, кинул десятку водителю, прошел вглубь салона. Людей было немного и, заняв кресло на небольшим возвышении, я получил отличный обзор всего происходящего предо мной.
Третий звонок.
В салоне, тем временем, сложилась интересная картина: мужичок с двумя большими кульками оступился посреди автобуса, и из его кармана со звоном посыпалась мелочь. Поставив свою ношу, он стал методично подбирать монетки, одну за другой, но, потеряв терпение - ибо их было слишком много - сел неподалеку, оставив на полу не менее десяти рублей. Минут через пять зашла престарелая женщина и, решив подобрать свалившееся с небес богатство, стала покрякивая заниматься физкультурой, но, заметив неодобрительные взгляды других пассажиров, оставила свое занятие. Но самым нелепым ее действием было выкинуть несколько монет обратно, а народ одобрил, сменив гнев в глазах на милость. Видимо, выпавшие деньги были зачарованы, потому что следующий зашедший, мальчуган лет двенадцати, ловко отправил звенящие монетки к себе в карман и с гордостью прошествовал в конец салона. Это зрелище, одновременно грустное и смешное, - зеркало жизни - меня ужасно заворожило. На секунду показалось, что все это неспроста, это знак, но я быстро отогнал эти бредовые мысли. Хотя что-то в этом все-таки было...
Четвертый звонок.
До чего же настойчивый! В полной решимости высказать все, что я думаю о таком упорном абоненте, наконец перезваниваю. Гудок, ещё гудок. Он еще и не берет, зараза, издевается, небось! Лишь только я собрался отбиться, как знакомый голос на той стороне провода ответил:
- Алло, Женя, это Тимофей. Извини, что без денег, может пересечемся где-нибудь ближе к центру?
Вы знаете, что такое крыша? Безграничная свобода и нерушимое единение. Эти две составляющие делают поход на крышу незабываемым. Подходишь к краю и чувствуешь себя языческим богом, глядящим с высоты на жалкую рутину, именуемую людьми жизнью. Незримая, не писаная граница, проложенная сознанием, проходила тут, жестко отделяя нарисованную грязью реальность.
На этот раз мы попали на крышу в центре, но из-за многоэтажек вокруг никакого обзора не было, все было загорожено массивными бетонно-стеклянными гигантами, и только небо отобрать было невозможно. Тимофей неподвижно сидел метров в десяти от меня - медитировал.
- Поздравляю, теперь ты стал руфером. - Сказал он так громко, что даже испугал меня.
- Кем-кем?
- Руфер, от английского руф, то есть крыша, а по-русски, стало быть, - крышелаз. В принципе, называй, как хочешь. Мы себя так кличим.
- Подожди, мы? Ты хочешь сказать, это какая-то там банда или что похуже?
- Нет, конечно, что-то вроде субкультуры, за одним отличаем: мы не собираемся толпой по лавочкам и подъездам, напиваясь вдрызг. Или может без этого и субкультурой называться нельзя? Руфер - это стиль жизни, мы вместе по одному, не знакомы лично, но точно знаем, что мы есть, и вспоминаем об этом каждый раз, когда находим на крыше выведенные черным маркером росписи.
- Красиво сказал.
- Спасибо. Кстати, не стоит думать, что, став руфером, ты должен усердно это скрывать. Вовсе нет, о нас даже в газетах пишут, сам видел. Вообще все руферы делятся на три класса. Первые, так называемые быдло-руферы. Именно из-за этих любителей позагорать голышом и пописать на головы прохожим, о нашем брате сложилось плохое мнение. Вторые, самые многочисленные, обожают привести на крышу стадо орущих друзей и фоткаться, пока глаза от вспышки не перестают видеть.
- А третьи, как я понимаю, такие, как мы с тобой, - недобитые романтики каменных джунглей?
- Совершенно верно.
Внезапно его лицо исказила жуткая гримаса боли, и он стал медленно заваливаться набок. Глаза, до этого наполненные мудростью, вдруг потерялись, и стали похожи на коровьи. Когда Тимофей свалился окончательно, его стало дергать: тело извивалось как змея, руки безвольными плетьми били по полу, ноги дергались от судорог, белесая пена шла изо рта. Вспомнились кадры из дешевых фильмов ужасов, про изгоняющих демонов, только на этот раз все было взаправду, а не кетчуп с зубной пастой. Приступ эпилепсии, осенило на миг меня. Но это тебе не лекция по основам медицины, где ты, засыпая на последней парте, слушаешь через слово. Это - реальность, и теперь она прижала тебя к стенке, и не уйдешь от ее зловонного дыхания и ядовитой слюны, летящей в лицо. Стою как вкопанный, понимаю, что нужно что-то делать, но что? Чувствую себя законченным мудаком, пока, не собрав силы в кулак, на автомате не начинаю помогать другу. Кажется, я приподнял ему голову, вставил между зубов сложенный во много раз платок... в тот момент мне это казалось правильным. Понимание происходящего вернулось вместе с сознанием Тимофея, и мы минут пять смотрели на хмурое осеннее небо, прежде чем заговорить.
- Тебе стоило предупредить меня об этом, - еще взволнованным голосом говорю я.
- Я боялся, что ты тогда испугаешься, а один на крышу лезть я не решаюсь, - тон у Тимофея был до боли искренним от извинений, - а без этого я жить не могу, смысла в жизни нет иначе, понимаешь. Надеялся, что это не так скоро выплывет наружу...
Он прервался, понимая, что говорит с пустым местом, а мой разум витает в объятьях пустоты. Радуясь тому, что его посевы упали на благодатную почву, Тимофей впервые за несколько дней улыбнулся и присоединился ко мне. Ученик и учитель, джедай и падаван. Довольно-таки забавно: только что я был на грани срыва, перед лицом опасности, а несколько минут спустя уже веселюсь и придумываю забавные сравнения. Мысли, по-ребячески глупые, текут как-то вяло, словно в голове чужие мозги довольно недалекого человека. Все несвязно и глупо. Лучше отрешиться, да.
Этот момент мне навсегда врезался в память. Далеко не самая классная крыша, вида никакого. Тело и сознание, разгоряченные случившейся неожиданностью. Сбившееся дыхание. Спокойствие, слияние с самим собой, погруженным в медитацию. Но, самое главное - это ощущение того, что ты не сошел с выбранного пути, не смотря на упавшую гранитной скалою проблему. Сладким вкусом на губах, мягкой пеленой в глазах и приятной слабостью в теле.
С этого момента я стал руфером.
Знаете, самое удивительное, что, когда ты резко меняешь свою жизнь или вносишь в нее что-то новое, важное, не звучат фанфары. Окружающие чаще всего не замечают этого, это никому нахер не нужно. Хотя чему тут удивляться? А вот женитьба сопровождается глобальной гулянкой, пьянкой и похмельем. Но, в моем понимании - это узаконение отношений двух людей, и, по сути, ничего, кроме юридического статуса, не меняется, как жил - так и живешь, это лишь определенный этап намеченного уже давно пути. Самые важные перемены - те, что происходят в сознании, а там ковровую дорожку стелить не обязательно, ведь разум и есть эта самая дорожка, петляющая из года в миг, из секунды в вечность. Вроде как мгновение назад ты отказался от политики ящика, решил строить умного человека в самом себе, принял идеи ницшеанства и сменил гардероб... а внешне все осталось также. Материальный мир от этого не перевернулся вверх тормашками, только твоя любимая рубашка поменяла синюю клеточку на красный горошек. Меняет ли это суть дела? Длинноногие особы с ненастоящими запчастями в теле, философы от Космополитена, скажут: "Конечно, дорогой, ведь это так много значит!". Послушаемся их и побежим на распродажу. Почему же вы еще не бросились с остервенелыми глазами в ближайший торговый центр? Может вы.... Хотя нет, вряд ли.
За прошедшие несколько месяцев меня окружающий мир практически не изменился, зато мир внутреннийпоменялся в корне. Если меня настоящего и меня же прошлого положить рядом на операционный стол и разрезать вдоль, точь-в-точь, как разрезают лягушку на уроках биологии в мультиках, то вы вряд ли найдете что-то общее, кроме условий обитания. Подопытный Женя, живет с интернетозависимым братом в старой однушке на окраине, учится на втором курсе, периодически страдает от отсутствия денег.... Хотя стоп. Одно отличие все-таки есть, и довольно существенное. Отныне Аня - моя девушка.
И вот вы жаждете услышать от меня романтический рассказ о том, как я все же, наконец, сумел добиться ее. К сожалению или, может быть, к счастью вы его не дождетесь. Все произошло настолько будично, что мне самому не верилось ещё некоторое время. Списались по аське. Встретились на дне рождения у старого друга. Напились. Болтали до утра. Решили встречаться. Все. Только не подумайте, что я не рад тому, что Аня наконец стала моей девушкой, напротив - это стало для меня немалым событием. Тем, что колыхнуло мою жизнь повторно, после того как я стал руфером. Но в глубине души я был разочарован. Так всегда бывает, когда мечты оказываются у тебя в руках.
Пары закончились, и студенты, будто бы в ногу, галдя, ринулся прочь из здания университета, разбегаясь каждый по своим делам. Делам... да уж, дела там были просто занебесной важности, как и у всех в этом возрасте. Мои же ноги несли меня медленно и размеренно, я уже прекрасно знал, чем я сегодня займусь, и сколько на это требуется времени, поэтому спешка мне была ни к чему. Жаль Тимофей куда-то пропал, но мы и без него справимся.
Вы никогда не замечали за собой такого странного чувства отрешенности, когда, наблюдая все со стороны, медленно плывете сквозь людской спешащий поток? В такие моменты мне кажется, что я могу увидеть любого насквозь, прочесть всю его серую рутинную жизнь за жалкие секунды, но, честное слово, не хочу. Мимо меня пролетают одно за другим здания, но каждое успевает оценить мой цепкий взгляд. Кирпичная шестиэтажка - низковато. Старая хрущевка - скучно. Блестящий новострой - вида никакого.
Ага, вот оно! Серая, невзрачная на первый взгляд девятиэтажка, одиноко примостившаяся на отшибе.
Итак, препятствие первое - железная кодовая дверь с домофоном. На самом деле, это самое простое, что может встать между вами и вашей заветной целью попасть наверх. Мой любимый вариант прохода в чужой подъезд - звонок жильцу, всегда имеешь право на ошибку. К выбору номера квартиры нужно относиться очень ответственно. Здесь квартиры с первой по шестьдесят четвертую. У каждого есть свое любимое число, ему и предоставьте вашу удачу.
- Газеты, - как можно более безразличным голосом отвечаю я.
- Что?
- Газеты говорю, - добавляем чуть-чуть усталости.
- Газеты?
- Да, - а теперь немного раздражения, и даже самая недоверчивая из бабок впустит вас, а ведь это - самая противная категория жильцов, именно они, со свойственной им мнительностью, любят вызывать милицию.
- Сейчас, - после этих слов в трубке слышится невнятное копошение старческих пальцев в попытках найти кнопку, затем на домофоне загорается зеленый огонек.
Дорога открыта. Теперь можно медленно, не торопясь, проследовать к лифту, если таковой имеется. По дороге не забудьте обратить внимание на внутреннее убранство. Ковры, покраска, надписи, все это - и многое другое - могут вам многое рассказать о жильцах дома. Но меня сейчас интересует сокровище совсем иного рода. Как только мой палец утрамбовал кнопку с цифрой девять в железную доску, двери, грохоча, закрылись, и деревянная кабина ринулась ввысь. Потолок кабины, отделанной под дерево, был весь в черных следах, оставленных любителями баловаться зажигалками. Сделанная маркером надпись недвусмысленно намекала, что некая Маша - коза, а Вася из сорок девятой квартиры - представитель людей с нетрадиционной ориентацией. После прочтения всего этого возникает вполне резонный вопрос: зачем нам столько ненужной, пустой информации, которая забивает наш мозг, наше богатство? Разве вы застрахованы от того, что, узнав, кого любит Петя из пятьдесят пятой, не забудете мудрую мысль, прочтенную в любимой книге несколько недель назад? Но нет, наш необузданный разум выбирает Петю.
И вот, последний этаж. Пара дверей, звонки, жерло мусоропровода. И нет, я не в гости к тому самому Пете, моя цель немного выше этого. Лестничная площадка на верхних этажах всегда в лучшем состоянии, чем на этажах ниже. Всё же вандалы тоже имеют ноги и свойство уставать. Итак, следующая преграда, грозящая стать роковой для неопытного руфера, - ставшие ныне модными решетки на верхних этажах лестницы. На них немецкий замок и пломба для проверки, не открывалась ли от случайного ветерка дверь. Лучший способ - перелезть, иначе вы рискуете провозиться с этой штукой около получаса и быть застуканным особо подозрительной бабкой, день и ночь прислушивающейся к шагам на лестнице. Вдруг идет ужасный антенный вор, существующий только в их воображении? Ведь ничего нет в мире дороже спутниковой антенны, и сейчас все только за ними и охотятся, а ее громоздкость только на руку негодяям.
Подтянуться на недавно выкрашенных прутьях, начать пролезать, вспомнить про себя сначала народную мудрость - если плечи пройдут, то, считай, пролез, - а затем индивидуумов, которые под это определение не попадают.
Раз, - и ноги оказались на ступеньке с той стороны клетки.
Наконец, самое интересное, - дверь на чердак. Уж там точно жди замка. Готовим инструменты. Новички достают булавки или разноцветные скрепки. Кому - то по душе громоздкие медвежатники. Я же предпочел купить недорогой набор отмычек и хорошенько покорпеть над разными замками. Через месяц упорных тренировок, любой чердачный замок оказался мне по зубам, а на таких дверях, как эта, как правило, стоят не самые лучшие и дешевые. Фонарик в зубы, отмычки в руки, три минуты - и готово. Путь открыт.
Как сладок момент предвкушения, когда за приоткрывшейся щелочкой двери видишь пробивающийся солнечный свет! Так голодный, сначала облизывается, улыбается во все тридцать два зуба, а затем впивается зубами в сочный бифштекс. Так художник, занесший кисточку, наслаждается девственной чистотой холста, прежде чем нанести первый мазок. Так футбольный фанат замолкает на миг в ожидании свистка судьи и начала действа. Перечислять можно до бесконечности, ведь прекрасное неописуемо. Непередаваемо.
Вы знаете, что такое крыша? Крыша - это настроение, и у каждой крыши оно свое, ни с чем не сравнимое и вряд ли передаваемое словами. Одна встретит тебя радостью солнечных лучей. Другая - испугом вспорхнувших голубей. Третья - безысходностью серого неба. Эмоции, переживания... крыши живут своей жизнью.
Таков обыкновенный день руфера, думал я, сидя на краю и глядя на таких маленьких прохожих, снующих под ногами. А что это такое, это лазанье по крышам, спросите вы. Субкультура? Философия? Хобби? Нет, это нечто большее. Это стиль жизни, это сама жизнь, стержень, воткнутый в позвоночник, не позволяющий легкому телу пуститься вслед за бездумной толпой. Но толпа говорит мне: бездельник, займись делом, будь как все! Эти слова вызывают ярость, но я не пророк, я не собираюсь вас переучивать. Пойду-ка я домой.
Время шло. За окном начиналась зима. Истерические порывы снега, осторожные в своем желании засыпать все вокруг, случались все чаще, кидая горсти колкой белой пыли в замученные лица прохожих. Слякоть, верная подруга конца ноября, не давала о себе забывать, расплывшись серой или коричневой массой по улицам города. Серые люди казались шлюпками, плавающими около навозной Тортуги. Не самое лучшее время для руфера. Крыши скользкие, люди подозрительные, небо грязное.
А что вы думаете о добре и зле? Наверняка задумывались об этом еще в глубоком детстве, когда по главному каналу в прайм-тайм показывали американские мультики про бесстрашных кока-кольных супер-героев. Был тут один случай...
Стоял очередной хмурый предзимний день. Я, одинокий и ведомый жаждой уединения и высоты, рыскал по дворам в надежде найти здание с открытым чердаком, потому что отмычки забыл дома. Настроение было довольно-таки поганое, к тому же Аня болела. После нескольких неудачных штурмов образцовых подъездов с решеточками, лифтиками и ковриками перед дверьми, я, раздосадованный, сел покурить на зеленой деревянной скамейке. Захарканный асфальт, шкурки от семечек, наверное, разбитые лица и судьбы, - не такова ли жизнь дворовой молодежи, пацанов? Ах да, водку с пивом забыл. Теперь полный набор?
Во дворе появилась одинокая фигура женщины средних лет, согнувшаяся под тяжестью пакетов с продуктами из ближайшего супермаркета. Медленно подтягиваясь к подъезду, она не то что бы вызывала жалость своим видом, но мне вдруг захотелось помочь. И не потому, что мне тетка приглянулась или совесть нечиста, нет, просто душа просила сделать доброе дело. Душевный порыв. Встав со скамейки, подбежал к ней, на ходу выбросив сигарету в лужицу растаявшего снега.
- Женщина, давайте я помогу.
- Не нужно, спасибо.
- Давайте, мне не сложно.
- Я же сказала, молодой человек, что не нуждаюсь в вашей помощи.
Вот же манерная. Хватаюсь за ручку пакета, прикасаясь к ее руке, - холодная.
- Я просто хочу вам помочь.
В этот момент выражение ее глаз с раздраженного сменилось на испуганное, и она разжала руку, отдав мне пакет. Я уже собрался спросить, куда нести, но заметил, что барышня роется в своей сумочке. Заподозрил неладное я слишком поздно...
Струя жгучей перечной жидкости прыснула мне в лицо. Жуткий кашель, темнота, глаза будто зашили железными нитками, не открыть, кожа жжется как проклятая. Я сложился пополам, выронив пакет, наверное, все рассыпалось. Как же хреново! Будто из-за стенки до моих ушей донеслось :
- Милиция!
Черт побери, баба совсем двинутая на голову! Собравшись, я сумел выпрямиться и вслепую пустился бежать. Ментовки мне только не хватало! Споткнувшись обо что-то, полетел лицом вниз, колени в кровь.
Тело в панике, просится бежать дальше, адреналин бьет через край. Но внезапно проснувшийся разум заставляет застыть на месте. Лежа, распластавшись на мокром асфальте, затаил дыхание, надеясь, что меня никто не заметил, хотя я сам слабо представлял себе, где нахожусь. Через минуту я сумел таки открыть глаза, но разглядеть что-то решительно не получалось. Лишь приложив все усилия, понял, что сбежал из этого проклятого дворика и лежу на тротуаре неподалеку. Психопатки, так поспешно атаковавшей меня, по близости видно не было, хотя в моем положении полагаться на зрение - непозволительная роскошь. Когда я сумел подняться на ноги, в моей голове была лишь одна мысль: убраться отсюда поскорей. Желательно туда, где есть чистая вода и раковина.
Но моим мечтам не было суждено сбыться. Из-за угла показалась яростно машущая руками обладательница ненавистного мне перцового баллончика в сопровождении двух мужчин в мышиной форме. Один из них, с чистыми погонами, был до того худ и бледен, что вызывал в памяти образ Кощея Бессмертного. Его тщедушное лицо было перекошено такой яростью и желанием отстоять нарушенные права гражданки, что мне поневоле стало не по себе. Второй тип был полной противоположностью первого: толстый прапорщик с огромными темными усами, забавно закручивающимися вверх. Весь его вид выражал безразличие к происходящему. Он с удовольствием погонял бы чаи в отделении, не отвлекаясь от просмотра телепередачи, но вот же незадача, - вызов. Когда они приблизились, женщина указала на меня пальцем и писклявым, срывающимся от волнения голосом то ли сказала, то ли закричала:
- Вот он! Хватайте его скорей, подлец...
Зачем меня хватать, тем более скорей, осталось вопросом. Ведь я просто стою, никого не трогаю, бежать тоже не собираюсь... Надеяться на объяснение с ментами? Господи помилуй! Когда тут такое орет над ухом, и пытаться не стоит, да и наша доблестная милиция не подкачает... Может денег дать? Подсчитав, понял, что в кармане у меня не больше двухсот рублей, а этого точно будет недостаточно. Зараза, надо же было в такое вляпаться!
- Ста-а-ять! - лениво крикнул прапорщик.
- Я и так стою, - ответил я, отвернув от них голову.
- Что-то шибко разговорчивый, может дубинкой по почкам пройтись? - рвется в бой Кощей.
- Думаю, не стоит, это конфуз, вы всё неправильно поняли..., - попытался вразумить их я.
- А что тут понимать? - вмешалась обиженная моей добротой, - хулиганство, нападение, попытка кражи.
- Да не хотел я у Вас ничего красть! Я Вам помочь хотел, а Вы...
- Помочь? Да разве так помогают?
- В отделении разберемся, - с важным видом проговорил прапорщик, - пройдемте.
Молодой держал меня за руку, все боясь, что ужом вылезу из его некрепких рук и птицей улечу ввысь. Меня усадили на заднее сиденье бобика, решеткой отгородив от мира, а женщине предоставили возможность добраться самостоятельно, чем она незамедлительно решила воспользоваться. Отлично, пребывание в обезьяннике мне обеспеченно, давно хотел в зоопарк сходить...
Милиционеры сели впереди, сильно хлопнув дверьми. Ехали молча, пролетая квартал за кварталом. Унылая серость за окном, унылая серость на форме, унылая серость в душе. Какой-то небесный весельчак решил покарать меня за мой порыв добродетели, не зря говорят: добрыми намерениями выложена дорога в ад. Попутно вспомнилась другая поговорка: не бывает худа без добра, и это как раз был мой случай - на повороте машина слегка притормозила, и мой взгляд упал на... . Это была настоящая Вавилонская башня, ей-богу, словно сложенная из людских пороков, несчастий, сокровенных мечтаний, последних надежд, новых удач и смертельных падений. Глаза тщетно пытались найти название улицы, я весь заметался, задергался, потом прижался к решетке и спросил:
- Да успокойся ты, Васька, - добродушно, с насмешкой ответил прапорщик, - не уголовника же везем. Это пересечение Парковой и Добрынинской, а тебе на кой черт? Новую жертву присмотрел?
- Нет, - я был на седьмом небе от счастья, зная, что смогу сюда вернуться, - просто увидел там магазин для животных, а у меня котенок маленький.
Пока ехали, все мои мысли были заняты этим новым открытием. Туда пренепременно нужно попасть! Там прекрасная крыша, я уверен.
Доехали мы быстро, бобик резко затормозил, и вот я уже сижу за большим деревянным столом. Света в комнате недостаточно, только тусклая лампа над потолком. Стены покрашены желтоватой облупившейся краской, чешуей торчащей из стен. Паркет давно не мыли, сейф в углу. До фашистских застенок далеко, но ощущения не самые приятные. Напротив сидит уже ставший знакомым прапорщик, его тощего друга не видно.
- Как зовут?
- Петров Евгений Александрович.
- Документы есть с собой какие-нибудь?
- Нет, - развожу руками, понимая, что это лишний час в комнате со спертым воздухом.
- А это плохо, - прапорщик закуривает.
- Разрешите тоже? - Взглядом показываю на пачку.
- Да кури, - машет головой, и от движения сигарета в руке выписывает дымные кружки, - только расскажи мне, пожалуйста, как все было на самом деле, а то эта овца околесицу несла, я так ничего и не понял.
- Глупо вышло довольно-таки, - затяжка, - сидел я во дворе, вижу, идет она, от сумок чуть не падает, я думаю, дай помогу, а она.... Не поняли мы с ней друг друга, нервная барышня попалась.
- То, что нервная, я заметил. - Затяжка. - Ты даже не представляешь, сколько таких, как она, развелось, по пять вызовов на день. - Затяжка. - Не знаю, какой дурак придумал эти проклятые баллончики и дал их всем подряд.... Хотя изредка и по делу применяют. - Затяжка. - Тебе еще друг повезло, тебе перечный достался, а бывают повеселее, эх.... - Затяжка. - Смотри, как мы сделаем, сейчас приедет эта барышня, я с ней поговорю, и будем надеяться, она напишет отказ. А ты пока посидишь тут, покуришь, договорились?
- А разве у меня есть другой выбор? - с улыбкой на лице спросил я.
- Нет, конечно, но ведь хочется как-то по-людски.
- Спасибо за понимание.
- Да ладно, брось ты. Может быть, в мире станет на одного ненавистника милиции меньше, - он расплылся в улыбке, что вкупе с усами смотрелось крайне добродушно.
- Да я и не...
- Не надо тут, не дураки все-таки, - в соседней комнате послышался шум, - наверное, приехала, сиди тут.
Он вышел. Полюбить милицию после этого? Фиг его знает.
В ненависти к милиционерам лежат две вещи: во-первых, двойные стандарты, а, во-вторых, их общественная роль, то есть палка, бьющая по пальцам, лезущим туда, куда не надо. Двойные стандарты интересней. Вам не нравится, когда милиционеры берут взятки, ведь так? А когда останавливают вас за нарушение, вы сами, как правило, протягиваете немного денег. А если не берет? Если отбирает права? Урод! Козел! Неувязочка выходит, не так ли?
За дверью послышался знакомый противный голос, словно объевшийся голубь воркует. Наверное, теперь у меня выработается аллергия на женщин среднего возраста, по крайней мере, пару месяцев я точно буду обходить их стороной. Затем грубый баритон прапорщика, затем снова писк, но слов разобрать было решительно невозможно. Прошло не менее пятнадцати минут, прежде чем голоса утихли, а затем ко мне вернулся прапорщик:
- Ну и вынесла же мозг, зараза, - сказал он, театрально вытирая несуществующий пот со лба, - поздравляю, ты свободен, она не стала писать заявление.
- Спасибо вам, - никогда не думал, что буду благодарен милиции, - как вам удалось, если не секрет?
- Так я же говорил, что в день не одну такую барышню встречаю. А нормальных мужиков из-за ненормальных наказывать не стоит.
И вот я уже стою на улице, еще ощущая крепкое рукопожатие доброго мужика. Изо рта идет пар. В желудке пусто. В голове радость. Да уж, не перевелись еще нормальные люди, хотя в этом я и не сомневался. Но все-таки дрянная у него работа, да... . Тут я вспомнил о Вавилонской башне, и вмиг всё произошедшее вылетело из головы, мои мысли были вновь заняты лишь ей, а внутренний голос как заведенный твердил: "пересечение Парковой и Добрынинской, пересечение Парковой и Добрынинской, не забудь, твою мать!"
Вот оно - цель, стремление, путь. Да, крошка! В такие моменты жизнь наполняется смыслом, да так, что бьет через край, и ты вмиг забываешь все проблемы и невзгоды, терзавшие тебя.... Снимает все как рукой, получше, чем твое вино. Обожаю это чувство. Но нужно еще найти то место, адрес которого так настойчиво звучит у меня в голове, словно колокольчик, зовущий к обеду. Карты под рукой не было, а улица, на которой я стоял, явно не была ни Парковой, ни Добрынинской. Придется спрашивать у прохожих...
Как бы опять не оказаться в отделении.
Впереди, метрах в пятидесяти от меня, шел молодой человек в пальто. Его укутанная в черный шарф физиономия вжималась в плечи, хотя на улице было лишь слегка прохладно, и я в своем обычном облачении - толстовка, джинсы, кеды - чувствовал себя вполне уютно. Ну и бог с ним, главное чтобы дорогу знал. Но помочь он мне никак не мог, так, по крайней мере, он выразился, чуть не перейдя на бег. Ладно, попробуем еще раз.
По другой стороне улицы шла девушка, увлеченно болтающая по телефону. Шпильки ей совершенно не подходили, и казалось, будто она идет на ходулях. И как девушкам удается развить такую скорость на этих штуках? Когда я перешел дорогу, мне пришлось ускорить шаг, чтобы догнать ее. Но мне было не суждено получить от нее ответ, - лишь презрительный взгляд через плечо.
Ага, вот мужчина лет тридцати, ну он-то должен быть адекватным человеком?
- Я не местный.
Бабуля, шатающаяся от старости.
- Не знаю, сынок.
Два школьника младших классов, весело болтающие по дороге домой.
- Меня мама учила не говорить с незнакомыми.
- Что за ...? - В отчаянии восклицаю я, но, подняв глаза, понимаю, что стою напротив нее...
Она прекрасна в своем величии. Отрешенная от мира, она есть центр всего и ничего. Она простирается ввысь, чтобы окунуться в бездну моря. Это - Вавилонская башня, восстающая из пепла раз за разом лишь затем, чтобы вновь в него обратиться.
