Аннотация: "Прежде, чем что-то сказать - подумайте, а потом промолчите."
Страшилка N 2
* * *
"Прежде, чем что-то сказать - подумайте, а потом промолчите."
Настенные часы пробили час ночи, когда в красную комнату, принадлежащую Асмодею, отцу всех чертей, вкатился черный-черный гроб. Раздался противный долгий скрежет, крышка откинулась и оттуда показалась всклокоченная голова младшенького сынка Тихона. Оглядевшись по сторонам, и никого не увидев, чертенок облегченно выдохнул и вылез из гроба.
Только его левая нога оказалась за бортом, как тишину комнаты разорвало восклицание:
- Тихон, уже вернулся?
Чертенок весь скукожился: голова въехала в плечи, ручки укоротились, ножки подогнулись. Еще чуть-чуть и он упал бы в ноги появившемуся перед ним отцу. Тот, сверкая малиновыми очами, подошел к сыну вплотную, наклонился и спросил:
- Тихон, ты хоть и самый младший мой сын, но кабан уже тот, чего ты меня так боишься? Вечно пытаешься от меня спрятаться поглубже, да убежать подальше. Посмотри на себя, вон лоб какой вымахал! Уже тебя должны бояться, а не ты... Ай, ладно, кому я это говорю! Тебе ж, что в лоб, что по лбу!
Тишка (А чертенок о себе думал именно как о маленьком черте (а все его мать виновата, совсем мальца разбаловала! Будто и не черт он вовсе, а телок какой-то!) понуро кивнул отцу, соглашаясь со всем сказанным.
- Итак, ты посетил дом сказочных дракониц?
Тишка, ничего не говоря, снова кивнул.
- Отлично! Все как велено передал?
Еще один молчаливый кивок.
- От умница, от молодец! Хвалю! А теперь марш к мамке, и чтоб через минуту духу твоего тут у меня не было.
Тут уж Тишка не подкачал, голова высунулась из плеч, потом он присел, как бегуны у старта, и рванул с места в карьер. Только его Асмодей и видел.
Отбежав на добрых полкилометра от отцовской спальни, Тишка остановился. Пару минут он стоял вниз головой и надсадно дышал. Затем разогнулся, утер со лба градом бегущий по нему пот и шепотом, чтоб никто не услышал (Отец развел, понимаешь, у себя слухачей да доносчиков всяких... не успеешь пукнуть, а они ему уже все докладывают!) пробормотал:
- Блин! Вот же свезло, что он меня больше ни о чем не спросил! Такая пруха бывает только раз в три тысячелетия! Интересно, что мне будет потом, когда папанька вернется со стрелки?
Глубоко задумавшись над этим вопросом, Тихон уже неспеша направился домой к матери, которая сегодня перед уходом обещала к возвращению любимого Тишеньки испечь его любимых пиявок под болотной тиной. Эх, знатная у него мамка, жаль, что кикимора... А те ведьмочки и ничего так... Теперь понятно, почему батяня так шустрит!
Пока Тишка предавался раздумьям Асмодей напевая себе под нос бравурный мотивчик подошел к зеркалу.
На него с гладкой поверхности смотрел мужчина приятной наружности. Элегантно уложенная черная грива вьющихся волос, прямой, греческий нос, немного раскосые алые глаза и полные губы. На щеках уже успела появиться щетина. Единственное, что портило его внешний вид - рога. Толстые у основания и острые пики наверху. Они смотрелись шикарно только тогда, когда волосы не лежали аккуратными волнами, а были немного взлохмачены. Тогда они придавали ему поистине великолепный вид. Сейчас же они все только портили! Проведя перед зеркальной поверхностью рукой с длинными пальцами хирурга (был им когда-то до того, как воплотился в этом рогатом существе). Изображение поплыло и через минуту отражение Асмодея уже лишилось рожек. Проведя рукой над головой, черт уверился, что рога исчезли и в реальности.
- Так-то лучше! А то это не дело - являться на свидание к понравившейся девушке со всяким безобразием на голове. Не дай бог, - по привычке земной жизни ругнулся он, - подумает обо мне черте что!
Молча Асмодей начал разглядывать себя в зеркале, через минуту раздался его недоуменный вопрос:
- И что во мне только женщины находят? - отражение в зеркале приподняло одну бровь, в то время, как руки поправляли безупречно отутюженные стрелки на брюках, жилет и ворот алой, под цвет глаз, рубашки. - Мужик, как мужик, ничего особенного. Может это у меня харизма такая?
Этими вопросами задавался Асмодей, готовясь к свиданию. Повторное разглядывание подтвердило, что прическу все-таки стоит изменить. Расчесанная волос к волоску шевелюра создавала эффект прилизанности.
Пару раз тряхнув головой и позволив волосам растрепаться, Асмодей вновь всмотрелся в отражение.
- Да, так значительно лучше. Ну, что, я готов.
Отвернувшись от зеркала, Асмодей направился к центру комнаты, где на полу по всем правилам черной магии была нарисована пентаграмма. Встав в центр, Асмодей воздел руки к потолку и громко и четко продекламировал:
- Не глядя на луну, но глядя в воду,
Не слыша обманчивых слов,
Я устремляюсь на Лысую гору,
Туда, где меня ожидает любовь...
Стоило ему произнести последнее слова, как его тела объял адский огонь. Когда пламя осело, черта на месте уже не оказалось.