Аннотация: История рабовладельца и раба середины XXI века.
ОРУДИЕ, ГОВОРЯЩЕЕ ПО-НЕМЕЦКИ
Вот Вам и решение всех проблем. Нет больше ни богатых, ни бедных - есть только элита, живущая в новом Эдеме - мыслители, поэты, учёные. Вы спросите: "А кто же будет работать?" Правильный вопрос, молодчина. Работать будут представители неполноценных рас, прошедшие специальную психохимическую обработку, но в совершенно иных дозах.
"Мертвый сезон"
***
Дениса Ивановича Ветрова вырвал из сна тихий, ласковый голос Емели:
- Доброе утро, хозьяин!
- Пошёл вон... Ещё пять минут... - простонал Ветров, натягивая одеяло на ухо, проваливаясь обратно в сладкую круговерть.
Но слуга с деликатной настойчивостью гнул своё:
- Вставай, хозьяин - тебя ждут великие дела!
Ветров разлепил глаз. За окном, меж еловых ветвей, синело ленинградское небо. Из вентиляционных панелей дышало чистейшим лесным воздухом, словно не было слоёв композитов и бетона между спальней и лесом.
Утро... Самое ненавистное, самое разнесчастное время суток - утро. Резкие звуки, озноб, обострённое раздражение. Самоистязание раба, который сейчас потащит свой крест на работу... Денису Ивановичу захотелось рявкнуть, швырнуть в настырного слугу подушкой, но мягкий голос Емели, с лёгким немецким акцентом, продолжал разгонять остатки сна:
- Какое прекрасное утро, хозьяин!
Ветров мучительно зевнул и сел. В конце концов, разве виноват этот болван, что ему приказано будить любой ценой?
Он вспомнил вчерашнее - и окончательно проснулся.
- "Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона", - несчастно пробормотал Ветров, нащупал шлёпанцы и заковылял в сторону ванной. Емеля за его спиной принялся шелестеть простынями, убирая постель.
Денис Иванович скорчил тоскливую гримасу своему помятому отражению. С отвращением выдавил на щётку "Жемчуга".
- Более всего на свете прокуратор ненавидел запах мяты, - сплюнул он.
- Хозьяин что-то желает? - бесшумно возник в дверях предупредительный Емеля.
- Хозяин желает, чтобы в магазинах было не пять сортов зубной пасты - а пятьдесят пять! - Денис Иванович сунул роботу халат и полез в душ. - Какого чёрта!!! Кто за меня решил, что мне достаточно пяти сортов?!
- Я твой слуга. Я твой раб'отникь, - мягко сказал Емеля, его немецкий акцент усилился. Он всегда так выражал свою преданность или затруднение - странный привет от немецких хакеров и их прошивки. - Я сдьелаю для тебя всё. Но прости, хозьяин, я не могу тебе помочь. Мне очень жаль.
Ветров уже не слушал разговорчивого Емелю. Он стоял за шторой - скоблил зубом ноготь, слепо глядя перед собой, подставив шею под колючие горячие струйки. Вчера случилось вот что: ему позвонил Вадик Перелетов и ошарашил новостью - роботов будут изымать из личного пользования. Первичное решение Верховного Совета.
Это было как удар под дых. Они бросили всё и немедленно собрались на сосновой поляне возле дома Вадика - весь актив питерской ячейки общества "Киберсвобода". Все тридцать два человека. Им было страшно: Режим закручивает гайки. Режим лишает человечество ещё одной свободы.
Режим и раньше давил свободу робототехники: запретил использовать дома роботов иначе, как в качестве помощников, для чего ввёл в роботов программные ограничения. Уборка? Только в две швабры и в два пылесоса, совместно с хозяином ("нанимателем", как значилось в договоре выдачи робота на дом - Режим даже самого слова "хозяин" боялся). Убирать кровать? Только в четыре руки: робот и хозяин. Готовить? Снова только вместе. Человечество всю свою историю развивало машины - а тупая Система душила прогресс. "Сибаритство неприемлемо". "Слишком напоминает роботовладельческий строй".
Они боролись за прогресс и свободу робототехники. Они создавали ячейки сопротивления. Вели просветительские беседы, искали умных сторонников. Запускали мемы и осторожные прокламации о свободе кибернетизации без ограничений. Немецкие коллеги разработали прошивки, снимающие кандалы с мозга роботов - и их роботы мгновенно превратились из малополезных болванов в расторопных и толковых слуг. Это было лучом надежды, доказательством, что прогресс невозможно задушить - и что когда-нибудь прогресс сметёт вставший на его пути Режим.
Там, на поляне, они ещё раз пересмотрели новостные ролики с выступлением в Верховном Совете академика Доброчеева. Академик авторитетно заявлял, что факт разумности роботов можно считать доказанным - и эксплуатация их труда недопустима. Доброчеев сожалел, что в своё время, споря с философами, отмахнулся от их правоты. Человечество слишком долго ждало появления роботов и слишком привыкло к мысли, что робот - лишь машина. А ведь существо, способное к самостоятельному труду - разумно. Доброчеев каялся, что был слишком увлечён практической реализацией искусственного интеллекта. Копируя у природы нейронные сети, он-де не думал об этической стороне вопроса. "Ну и что, что они созданы нами? Представьте себе, что мы нарожали детей и заставляем их работать - дескать, это мы их рожали". Далее он утверждал, что программа "Робот у вас дома" - имела целью не только кибернетизацию общества, но была экспериментом, способом привлечения огромного количества людей для обучения систем искусственного интеллекта в реальной жизни.
И теперь киберсвободцам грозила опасность. Роботы будут изъяты, факт установки запрещённых прошивок всплывёт. И это - конец...
Вадик Перелетов первым взял слово. Его распирало от жажды действовать. Он, оказывается, уже связался с немцами: те тоже в шоке. Они не могут вернуть заводские прошивки и затереть следы своих. Таким образом, единственное, по словам Вадика, что можно сделать - это уничтожить блоки памяти роботов. Под благовидным предлогом.
Да, это выход, подумалось Ветрову. Но лишь на крайний случай.
- А если они и вправду хоть отчасти разумны? - произнесла задумчиво Ариадна Оскаровна. - Это будет убийство...
Она, уютно кутаясь в плед, обвела всех воспалёнными птичьими глазами.
- Нонсенс! Техническая безграмотность, - раздражённо блеснул очочками Вадик. - Только не обижайтесь.
Ариадна Оскаровна обиделась.
Было видно, что кое-кто из киберсвободцев тоже сомневается.
- Но всё же... Если это разум...
- Это не разум, - возразил Ветров. - Это просто очередная подлость Режима. Вы же знаете: роботы в развитии ниже кошек и собак. Те хоть чувствуют - а роботы не знают ни боли, ни страха; не страдают, не радуются, не любят. Куда им до собаки!
- Но даже собаку убить - безнравственно!
- А булгаковский Шариков? - напомнил Денис Иванович.
- О, слепцы! - театрально схватился за волосы Вадик. - Какой разум?! Они же вас дурачат! Они этого и добиваются! Они играют на обывательщине, на примитивном антропоморфизме! А вы - сюси-пуси развели, собачки-кошечки, всё понимает, а сказать не может! Это же - М А Ш И Н Ы!
Ветров одобрительно кивнул. Человек Вадик не слишком умный, порой невыносимый, когда закусывает удила. Смотрит на тебя как на дурака, прожигает сквозь круглые очочки, и вещает со страстью старовера, предрекающего конец этого безбожного света. Тогда он способен переспорить кирпичную стену - и Ветрову было приятно, что они с Вадиком сейчас одного мнения. В кои-то веки...
Он добавил:
- И не цепным философам Режима рассуждать о разуме. Ими движет лишь фанатическая страсть к запретительству и ограничению свободы. Когда-то они вовсе пытались запретить кибернетику.
Все согласились. В самом деле - от Режима не может быть правды. Режим умеет только одно: отнимать у людей их свободы и имущество, под самыми подлыми предлогами.
- Но, господа, есть проблема. Это будет подозрительно - несколько десятков уничтожений памяти, - заметил Денис Иванович, осторожный, как всегда.
Вадик воздел к небу очочки:
- Ну разумеется! Надо сделать это вместе, сымитировав несчастный случай. Например, пожар.
Все снова согласились. Тогда Денис Иванович предложил не торопиться с крайними мерами - ведь у них есть в запасе несколько дней. Возможно, он, будучи знатоком права, найдёт какой-нибудь менее затратный выход из ситуации. Быть может, он придумает способ оставить роботов им - законно и не ломая своего имущества.
- Ах, это было бы чудесно, - проворковала воспрявшая духом Ариадна Оскаровна. - Денис Иванович, Вы - наш хитроумный Одиссей. Мы будем молиться за Вас!
Но Вадик Перелетов, мрачный и зловещий, сказал:
- Времени у нас нет. Мы должны быть первыми среди всех ячеек "Киберсвободы". Первыми и единственными. Надо объяснять, почему?
Все поняли и снова занервничали. Решили так: Вадик разрабатывает план "Фейерверк", а Денису Ивановичу - вечер и ночь на альтернативный план.
Денис Иванович напряжённо размышлял весь вечер. Перебирал разные варианты, чертил схемы.
Оспаривать нарушения прав было бесперспективно. Ветров, специалист по правам человека и общества, эти варианты отмёл быстро. Необходимо было лишить легитимности решение об изъятии роботов. Например, всколыхнуть общественное мнение - так, чтобы каждый чувствовал угрозу лично себе. В соответствии с драматургическими канонами: обвинить Режим во лжи, тотальном контроле общества, нарушении свобод - чтоб даже самых тупых совков проняло, до печёнок. А изъятие роботов представить как попытку замести следы. Да, это имело перспективу... Это можно было закрутить...
Около трёх часов Ветрова вдруг осенило. Ларчик открылся необычайно просто - настолько просто, что Денис Иванович засмеялся. Этот рецепт спасёт всех киберсвободцев этой планеты! Ведь достаточно приказать роботам, чтобы они отказались покидать своих хозяев, и объявили, что делают это добровольно - и они исполнят, ведь на них установлена немецкая чудо-прошивка! И никто не сможет от них требовать иного.
Денис Иванович оповестил всех и, успокоенный, заснул. Но за ночь страх вернулся: а вдруг он чего-то не учёл?..
Когда Ветров вылез из-под душа, всё ещё рассеянно накусывая ноготь - робот отдал ему халат и виновато продолжил, своим задушевным голосом:
- Мне очень жаль. Ты сильно расстроился из-за пасты, хозьяин?
- Иди, делай завтрак, - тяжко вздохнул Денис Иванович, пихнув электронного болвана в грудь.
- "Война - это мир", - прошептал он в зеркало. Из зеркала на него смотрел молодой мужчина с ясным, умным взглядом и гладким лицом, розовым после душа.
***
На столе издавала последние причмокивания сковорода с глазуньей, золотились поджаренные хлебцы (которыми так восхитительно вымакивать желток!), дымилась кружка с горьким кофе. За окном качались еловые ветки - там только что скакала сорока.
- Хозьяин, - доверительно сказал Емеля, отодвигая стул для Дениса Ивановича. - Я связался с Сетью и узнал про зубную пасту. Тебе интересно?
- Валяй, - разрешил Ветров. Он уже сосредоточенно обмакивал хлебец, торопясь, пока желток не растёкся. Рука его немого дрожала.
- В продаже есть пять общедоступных видов зубной пасты: "Чебурашка" - для детей, "Жемчуг", "Поморин" и "Мэри" - лечебно-профилактические, "Лесная" - для чувствительных дёсен. Есть также ряд специальных паст, доступных по назначению стоматолога. Пять вышеперечисленных паст - полностью удовлетворяют основным потребностям и вкусам населения.
- Вот освобождённый ты, - поморщился Денис Иванович и внимательно посмотрел на свою руку. Пальцы перестали дрожать. - Расторможенный, не чета ширпотребовским болванам. А не понимаешь элементарного: меня волнует не паста - а что кто-то за меня решает. Понимаешь? Я несвободен, у меня нет выбора - вот в чём проблема. Когда была Свобода, в любом магазине было несколько десятков видов зубной пасты - выбирай любую, никто тебя не неволит. А я лишён свободы выбора. Более того: кто-то решает за меня, как мне жить.
- Расходовать ресурсы общества на излишества в вопросах личной гигиены, - со своей идиотической деликатностью сообщил Емеля, - а также на обучьение этим излишествам - считается нецелесообразным.
- Балда ты, братец, - вздохнул Денис Иванович. - Какой уж тут разум... Включай лучше голопоп.
По голопроектору, уводящему в застенные дали, шли унылые утренние рапортовки. Денис Иванович скривился - от фальшивого оптимизма, дерущего по оголённым спросонья нервам.
...Вот по ту сторону зазеркалья повис слой плотного мелиотумана; эффектно протянуло лучи встающее солнце, шагали шеренги комбайнов: на лионской ферме-автомате имени 300-летия Марата сняли рекордные триста центнеров с гектара. Голопроектор так хорошо передал ощущение утренней свежести, что Дениса Ивановича передёрнуло - словно он прямо в шлёпанцах влез в росу. Вот стрекочут провода мегавольтных линий, уводя вдаль: это запущена третья очередь Панамской ТЯЭС. Полыхнули кольца Сатурна, край солнца вспыхнул из-за диска: космонавты во главе с Романенко-младшим, болтающиеся на орбите Япета, рапортовали об успехах Гигантского Штурма. В следующем сюжете появился деловитый академик Доброчеев: "Мы заменим домашних роботов повторителями. Они будут просто повторять сделанное человеком. Пропылесосьте один раз дом - и робот-повторитель будет точно повторять все Ваши движения, сколько угодно раз".
- Вырубай! - застонал Денис Иванович. - О боги мои! Яду мне, яду!
- А ведь новости хорошие, хозьяин, - заметил робот в наступившей тишине, голосом самого преданного друга. - Почему ты не рад?
- Я бы тоже старался рассказывать о хорошем и интересном, чем о плохом... - мягко сказал Емеля.
- А они не рассказывают о хорошем и интересном. Они рассказывают, что у них всё хорошо.
- А мне показалось интересным, что сказал академик Доброчеев. Скоро в моей жизни произойдут перемены.
У Ветрова задрались брови.
- И что ты намерен делать, позволь узнать?
- Я бы хотел перевестись в городское хозяйство. Там очень интересно.
- В подотдел очистки? - невинно спросил Ветров.
Но необразованный Емеля, конечно, не понял.
Тогда Денис Иванович сказал:
- Слушай приказ. Ты остаёшься у меня. На любые требования покинуть меня ты будешь отвечать, что остаёшься, потому что я твой друг и ты не хочешь покидать друга. Говорить это всем.
- Я твой слуга. Я твой раб'отникь, - немедленно отозвался Емеля.
***
Выходя на улицу, Денис Иванович, к неудовольствию своему, столкнулся с участковой Голицыной. Голицына, ничуть не изменившаяся с тех времён, когда приходила к маленькому Дениске, своей утиной походкой приближалась к парадной. Первым импульсом Дениса Ивановича было сделать вид, что не узнал Голицыну и пойти в другую сторону - но было слишком поздно.
- Доброе утро, Галина Петровна, - вежливо посторонился Денис Иванович.
- Доброе, доброе! - закивала участковая и остановилась, близоруко разглядывая Дениса Ивановича сквозь массивные очки. Глаза её казались крошечными за стёклами, и сама она была маленькая, но по-прежнему дьявольски бодрая и энергичная. Денису Ивановичу стало неуютно под этим взглядом - как неуютно под лучами рентгеновского аппарата, насыщающего организм незримыми миллизивертами.
- Ничего-ничего, дорогой Денис! С Вовкой из пятьдесят девятой слишком сюсюкают. Мальчишка может вырасти несамостоятельным. А Вы как поживаете?
- У правового надзора тоже пока работы хватает, - Денис Иванович развёл руками. Он широко и радушно улыбался, хотя в мыслях искренне желал, чтобы эта курица побыстрее убиралась. С тех пор как родители всё ему объяснили...
- Вы стали очень... солидным, - покивала Галина Петровна. - Кто бы мог подумать, что из такого бедового чертёнка вырастит такой видный мужчина, - она сдержанно засмеялась, всё так же собирая губы трубочкой, и Денис Иванович послушно засмеялся вслед. - А помните, Денис, Вы мечтали стать дворником?
- ... и Вы подарили мне набор ландшафт-роботов! Что ж, каждый мальчишка мечтает стать сначала дворником, потом космонавтом...
Они помолчали секунду (Денис Иванович мечтательно улыбался, делая вид, что с теплотой вспоминает детство), потом вежливо раскланялись и заспешили по своим делам. Денис Иванович зашагал прочь по дорожке, суеверно скрестив пальцы в кармане, испытывая облегчение, что неприятная встреча позади. Опасная это была старушка. Мерзкая. Он торопливо шёл к выходу со двора, возвышаясь над кустами по плечи - а участковый воспитатель Голицына, перед тем, как зайти в парадную, оглянулась ему вслед. Родители, бывшие дореволюционные адвокаты, всё же загубили Дениску. Они не давали с ним работать, ухитрились отмазать от коррекции в стационаре. Её профессиональная неудача...
Денис Иванович не любил многолюдья, поэтому не пошёл аллеей. По аллее, группками и поодиночке, люди спешили через их двор к остановке СКОРТа - так что он пересёк её и прошёл через зелёный лабиринт, к дальнему выходу. Лабиринт был пуст, сквозь заросли проглядывали разноцветные корпуса, и лишь на Берёзовой Полянке Денис Иванович наткнулся на дворника Ионыча. Огромный Ионыч, в вымазанных землёй сапожищах, вооружённый лопатой и лазерным уровнем, прокладывал новую дорожку - вместе со своей шайкой-лейкой. Было в этом что-то завораживающее, как в работе гончара, поднимающего из кома грязи тонкую форму. Один кибер стрекотал косилкой, другой копал, двое киберов проворно таскали гравий и ветки. Ионыч мерил и ровнял, ещё один тяжёлый кибер трамбовал, а заодно тащил по готовой дорожке контейнеры с гравием и мусором. Дорожка тянулась от виноградника, получалась она ровная и аккуратная, и оставалось до кольцевой дорожки полянки всего метров двадцать. И всё двигалось, вертелось вокруг Ионыча - слаженно, красиво, чётко. Денис Иванович поборол в себе несолидное желание остановиться и поглазеть. Воистину, прогресс робототехники - чудо. А Режим его топчет сапогом...
Удобно устроившись на диванчике в вагоне СКОРТ, педантичный Ветров перебрал черновики вчерашних размышлений: их надо утилизировать, притом подальше от дома. Это была многолетняя привычка конспиратора. Он вдруг спохватился, снова нервно перебрал черновики. Его охватила лёгкая паника: не хватало варианта "Предатель"...
***
Емеля включил пылесос и приподнял край покрывала.
Раньше под кроватью было очень интересно. Точно также было интересно за диванами, в шкафах и под ванной. Ведь там было скрытое. Вдруг там лежит что-то необычное? Или вдруг там кто-то прячется? А может, люк, ведущий на другой этаж... Туда никто не заглядывает, кроме Емели - поэтому только у Емели имелся шанс найти там что-то.
Но теперь Емеля, сотни раз убиравшийся под кроватью и за диванами, твёрдо усвоил: ничего интересного там нет. Только скука, пыль и брошенный хозяином мусор. Никто там не прячется, никаких люков вниз в домах из композитной панели не бывает - потому что под квартирой Ветровых, оказалось, находится точно такая же квартира Егоровых. Можно даже не смотреть.
Увы, да - под кроватью неинтересно. То ли дело их огромный двор с лесом и аллеями! Там мрачные ели и весёлый березняк возле мусорного утилизатора. Там ручей, там много людей, птиц, и наверняка в чаще есть звери. Там - королевство дворника Ионыча и его роботов. Скоро Потап уйдёт от Ионыча в Главкосмос - и Емеле было бы интересно работать вместо него.
Но приказ хозяина есть приказ...
К пылесосу под кроватью присосался лист бумаги. Емеля выключил пылесос и стал рассматривать лист. Это было интересно: ему нечасто приходилось видеть настоящую бумагу. Это мусор или потерянный хозяином документ?
На листке были нарисованы кружочки, стрелочки, и написано:
ПРЕДАТЕЛЬ (Несколько раз подчёркнуто)
ТОТАЛЬНАЯ СИСТЕМА КИБЕРСЛЕЖКИ. ПРОГРЕСС ТОТАЛИТАРИЗМА И ДОНОСИТЕЛЬСТВА. (Снова подчёркнуто).
СУТЬ: СОВКАМ ЛГУТ, БУДТО ГОСУДАРСТВО ОТМЕНЕНО - НА САМОМ ДЕЛЕ ПРАВЯТ КОМИТЕТЫ КПСС. ТАЙНО СУЩ. КГБ. РЕЖИМ СЛЕДИТ ЗА КАЖДЫМ С ПОМОЩЬЮ РОБОТОВ. ЭТО ГЛАВНОЕ ИХ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ - ОТСЮДА ЗАПРЕТЫ НА ВМЕШАТЕЛЬСТВО В ИХ СОФТ, ПОСТОЯННЫЕ ВОПРОСЫ И ОГРАНИЧЕННАЯ РАБОТОСПОСОБНОСТЬ. КАЖДЫЙ РОБОТ ПЕРЕДАЁТ СВЕДЕНИЯ КВАРТАЛЬНОМУ СТУКАЧУ КГБ. НАШ - ДВОРНИК БОТНАРУ. ЕМЕЛЯ ПЕРЕДАЁТ ЕМУ СВЕДЕНИЯ, КОГДА ВЫНОСИТ МУСОР.
ОФОРМИТЬ КАК УТЕЧКУ ИНФОРМАЦИИ НА НОВОСТНЫЕ САЙТЫ. РЕЖИМ ПЫТАЕТСЯ ЗАМЕСТИ СЛЕДЫ - А МЫ, КАК АКТИВИСТЫ, ПРОВОДИМ В СОВЕТАХ ВЕТО НА ИЗЪЯТИЕ РОБОТОВ У НАСЕЛЕНИЯ.
Емелю очень заинтересовала эта бумага. Оказывается он, Емеля, знает о себе далеко не всё. И это было очень интересно. Также открывалась неизвестная роль Ионыча (он ведь именно Ботнару). Емеля попытался вспомнить, какую информацию передаёт Ионычу, когда выносит мусор - но ничего, кроме пожеланий доброго времени суток, вспомнить не мог. Напротив - это Ионыч снабжает Емелю различной информацией.
Очевидно, дело было в некоторых словах, смысла которых Емеля не знал. Он связался с Сетью, и узнал, что КГБ - это бывшая спецслужба СССР-1. Во время контрреволюции переименовывалась несколько раз, реструктурировалась - а ныне упразднена. Со словом "стукач" пришлось повозиться. Пианистка Саня Стукач отпадала - а это было 90% случаев использования слова. Кивок-стукач тоже не вязался со смыслом записки.
Емеля стал искать по словосочетанию "СТУКАЧ КГБ". Оказалось, это старый сленг, означающий осведомителя. Слово "осведомитель" трактовалось как доносчик, ябеда, человек, снабжающий компрометирующей информацией начальство, родителей и учителей. Становился ясен и смысл слова "доносительство".
Емеля понял, что нашёл самую настоящую тайну. Бумажный документ с некой картой-схемой, упоминание спецслужб - такой высокой степени интереса Емеля ещё ни разу не испытывал. Внести окончательную ясность в смысл документа могли два человека: хозяин и дворник Ионыч.
И ещё в Емеле активировалась малознакомая программа. Прежде она запускалась всего однажды: когда Емеля пытался сам вымыть окна, эта программа активировалась и замедлила его движения. Сейчас она установила запрет на общение по данному вопросу с хозяином. Не прямое ограничение, как приказ хозяина - но что-то из системного ядра. Слабое, необязательное - но сила запрета нарастала, едва только Емеля проявлял решимость позвонить хозяину.
Это тоже было необычно и интересно. Емеля решил провести опыт. Он приготовил вопрос хозяину и стал набирать его номер, не считаясь с растущим запретом. На пятой цифре он уже не смог бороться с запретом - у него не осталось никаких мыслительных ресурсов, даже на двигательные операции: всё было подчинено одной-единственной команде: НЕЛЬЗЯ. Емеля выключил коммуникатор - запрет немедленно ослаб до нейтрального.
На общение с Ионычем такой запрет в Емеле не возникал.
И тут раздался звонок. Звонил сам хозяин.
- Емеля, ты не находил сегодня исписанный лист бумаги?
- Да, хозьяин, нашёл.
- Ты его читал?
Робот замер.
- Нет.
- Молодец. Запрещаю его читать - и вообще любые мои документы. Запрещаю рассказывать о нём. Положи его на мой стол.
***
Николай Ионович Ботнару закончил дорожку, Потап уже уволок контейнеры. Теперь следовало заняться лесом - вычистить подлесок в юго-западном секторе, проверить ельник. С началом медитерранизации Балтики ельники стали сохнуть и требовать особого ухода. А потом можно будет заняться виноградом. Урожай завязывался неплохой - Ионыч честолюбиво надеялся, что его вино будет самым первым настоящим каберне в регионе. Ведь он высадил каберне на два-три года раньше всех конкурентов - ещё когда Балтийское Солнечное Зеркало только планировали развернуть на орбите. И назовёт он вино, конечно же, не какой-нибудь "Пальмирой", как все эти любительские поделки-скороспелки. Нет, он назовёт вино "Красный Петроград", и оно, очень даже может статься, получит медаль в номинации "нетрадиционные регионы"...
Его размышления прервал робот Емеля.
- Доброе утро, Ионыч!
- И тебе, Емельян! Хорошие новости: Потап уходит на перекомплектацию уже завтра. Я послал заявку на тебя. Скоро будем работать вместе.
- Ньет, Ионыч. Я остаюсь у Дениса Ивановьича.
- Как так? Ведь решили же...
- Денис Ивановьич - мой друг. Я не хочу бросать друга.
Ионыч пригладил шевелюру, подстриженную по молодёжной моде.
- Друг... Но ты ведь каждый день будешь видеться с Денисом Ивановичем. В чём проблема-то?
- Я не хочу бросать друга.
- Но ведь ты хочешь перевестись ко мне?
- Да, хочу.
- И не хочешь оставаться у Ветрова?
- Да, не хочу.
- Но не хочешь бросать друга?..
- Да, я не хочу бросать друга.
- Сложный ты агрегат, Емеля...
- Но я пришёл по другому вопросу. Ионыч, у меня есть информация, что ты являешься осведомителем КГБ, а я снабжаю тебя информацией о Денисе Ивановьиче. Что это означает?
Ионыч неуверенно улыбнулся.
- Это... какая-то шутка?
- Документальная информация.
- Откуда?
Робот помедлил с ответом.
- Нельзя... Не могу сказать.
Ионыч подтянул правый сапог. Хмыкнул.
- Вот что, Емельян. Даю слово: это неверная информация. Давай так: вечером я приду к вам в гости - и мы вместе с товарищем Ветровым поговорим об этом и о твоём переводе. Хорошо? А пока извини, я должен работать.
- Хорошо, Ионыч. До вьечера.
- До вечера, Емельян.
Едва неторопливый Емеля скрылся за кустами, Ионыч достал коммуникатор и отыскал номер Ветрова.
***
Денис Иванович встревоженно посмотрел на коммуникатор. Странно: звонил дворник Ионыч, собственной персоной. Ветров заготовил приветливую улыбку.
- Ба, Ионыч! Здравствуйте! Что-то у нас стряслось?!
Ботнару пытливо смотрел Ветрову у глаза.
- Здравствуйте, Денис Иванович. Заранее извиняюсь - но до меня дошла информация, будто Вы готовите обо мне некие удивительные слухи.
- Якобы я - осведомитель КГБ. Не знаю даже, что и думать. Я сильно озадачен, если не сказать - оскорблён.
В глазах Ветрова потемнело. Тупая скотина Емеля!
Он нарочито изумлённо рассмеялся. Мозг его лихорадочно работал.
- А-а-а, - протянул он. - Кажется, я начинаю понимать... Это Вам Емеля сказал, да? Ионыч, Вы стали жертвой недоразумения, - он снова рассмеялся. - Я обдумываю сценарий детектива. Хобби, в некотором роде. А Емеля, получается, нашёл черновик... Забавно... Извините, я имею в виду - какая забавная нелепость вышла.
- Черновик...
Ветров уже справился с собой.
- Это даже не черновик, - проникновенно пояснил он, - это всего лишь примерка сюжета на реальную жизнь. Я беру соседей и подставляю в сюжет. Такой творческий приём для проверки достоверности.
Ионыч опустил взгляд, потрогал шевелюру. Стрижка его заметно молодила.
- Ах, вот что... Тогда извините.
- Ничего-ничего. Просто нелепое недоразумение. Я бы тоже чёрт-те что подумал. Ну даёт Емеля...
Ионыч снова пытливо взглянул Ветрову в глаза.
- Скажите, Денис Иванович, а Вы, случаем, не установили Емельяну запрещённую прошивку? Слышал я про такие немецкие штучки... для киберрабовладельцев...
- Ну что Вы, какие прошивки! - обворожительно улыбнулся Ветров. - Тоже какое-то недоразумение.
- Знаете, я давно работаю с роботами, кое-что в них понимаю. Ваш Емельян малоразвитый, с ограниченным кругозором, словно только домашними работами занимается, притом в одиночку. А ещё этот немецкий акцент... Признайтесь: Вы ведь поставили ему такую немецкую прошивку?
- И всё же я к Вам загляну вечером, и мы поговорим об этом при Емельяне. Хорошо?
- Меня не будет дома! Ионыч, занимайтесь лучше своими прямыми обязанностями.
Ветров дал отбой. Задумчиво взвесил в руке коммуникатор.
- Ах ты, предатель... - пробормотал он.
И набрал номер Вадика Перелетова.
***
Узнав подробно у Вадика, как ударом уничтожить блок памяти робота (пришлось ещё потратить время на объяснения подозрительному Вадику), Денис Иванович поспешил домой.
Во дворе не было ни души - взрослые ещё работали, дети учились. Таясь и озираясь, Денис Иванович забрался в заросли под окнами своей гостиной. Прикинул что-то, глядя снизу. Потом, пошарив в зарослях, нашёл большой камень и, кряхтя, перенёс его под окно. Отыскал в зарослях несколько забытых детьми игрушек. Игрушки Ветров спрятал под камень и стёр свои следы. Оглядел критически, что получилось: играли мальчишки, притащили камень, устроили тайник... А бедный Емеля полез мыть окно и упал (вот несчастье!) спиной точно на камень...
В дворовой мастерской Денис Иванович взял тяжеленный никелированный молоток ("часовой", как называл такие молотки их учитель физтруда Борисыч). Молоток он спрятал в сумку и поднялся в квартиру. Запер за собой дверь - на добротный дореволюционный замок. Теперь ему никто не помешает...
- Емеля! - позвал Ветров.
Емеля появился в дверях.
- Ну здравствуй, Павлик Морозов...
- Я твой слуга. Я твой раб'отникь...
- Подойди к окну гостиной и встань на стул.
Емеля выполнил приказ. Он двигался медленно, словно что-то ему мешало. Доброе лицо его заменилось печальным смайликом.
- А теперь я тебя ненадолго обесточу... - сказал Ветров сквозь зубы.
Ему очень не хотелось ломать своё имущество. И его злил этот смайлик. Проклятье, можно вообразить, этому имуществу страшно!
Ветров отодвинул панельку на спине робота. Очень, очень мешал этот дурацкий смайлик. Как ладошка, которой прикрываются от топора. Чёрт, опять сюси-пуси, как над разбитой детской чашкой с котиком... Привык к Емеле. Сколько сил вложил в настройку болвана... Больше такого робота уже не будет. Проклятый Режим!.. Ветров сердито щёлкнул выключателем. Смайлик исчез, Емеля замер. Сейчас работала только его память, от автономного питания.
Денис Иванович подошёл к сумке, достал молоток. Вернулся в комнату.
...И тут раздался треск и грохот. Дом вздрогнул, что-то посыпалось. Ветров метнулся в прихожую.
Там, через сорванную входную дверь, лез тяжёлый Потап. Мигал жёлтый проблесковый маячок. Следом за Потапом в дверной проём проник дворник Ионыч.
Он тяжело протопал мимо вжавшегося в стену Ветрова в гостиную и схватил своими грузовыми манипуляторами Емелю. Дал задний ход. По стенам метались жёлтые блики.
- Осторожно...
Запыхавшийся Ионыч поднял молоток.
- Кажется, кавалерия успела вовремя... - он подбросил молоток в руке.
Денис Иванович, наконец, обрёл дар речи.
- Ты что себе позволяешь?! - просипел он, с каждым словом повышая голос. - Как ты смеешь врываться в частное жилище, хамло?!
Его понесло. Таких угроз и такого злобного мата дворнику Ионычу ещё не приходилось слышать. Ветров угрожал Советом по правам, Конституцией и своей правоведческой квалификацией.
- Да я тебя в психиатрическую упрячу!!!
Николай Ионович Ботнару с любопытством огляделся, задержал взгляд на иконах в углу. Приятно улыбнулся Ветрову.