Аннотация: ...На столе не растет стопка, вернее, вообще не появилась стопка с бюллетенями за кандидата номер один - Владимира Владимировича Путина... (не фантастика)
2012 год, март, 4-е, 20 часов 15 минут (время местное). Избирательный участок номер ММММ города М. Большая урна с бюллетенями водворяется на широкий стол, вскрывается и опрокидывается. По столу беспорядочно рассыпаются многочисленные листочки.
Мгновенно прекращаются разговоры, и в наступившей тишине лишь слышно, как шуршат листики, укладываемые в стопки. Напряженно замерли наблюдатели. Чуть ближе к столу переместился полицейский. Члены комиссии сосредоточено разбирают содержимое большой урны.
Растут стопки бюллетеней. Одна - с голосами за одного кандидата, другая - за другого, третья - за третьего... И лишь одна площадка для стопки бюллетеней остается свободной. Наблюдатели любопытно вытягивают шеи, и...
... Не может быть!...
- Стойте! - упавшим голосом, почти шепотом, произносит председатель комиссии - пожилой мужчина среднего роста.
Все замирают на месте. Председатель расширяющимися глазами смотрит на эту свободную площадку. Вслед за ним туда устремляются взгляды присутствующих в зале.
На столе не растет стопка, вернее, вообще не появилась стопка с бюллетенями за кандидата номер один - Владимира Владимировича Путина...
На участке воцаряется... Нет, сказать, что воцаряется молчание, - это мало что сказать. На людей будто опустился высокий потолок, вдавив их головы в плечи.
Некоторое время все стоят, не двигаясь. Наконец, председатель подходит к стопкам бюллетеней, берет самую высокую из них и двигает туда, где должная была расти горка за Путина.
Никто не произносит ни слова.
- Оставшиеся сюда! - глухо сипит председатель и кивает на неразобранные бюллетени.
Один из наблюдателей, молодой худощавый человек остекленевшим взглядом смотрит, как стопка с бюллетенями передвигается с одного места на другое. Его коллеги бросают на него короткие взгляды. Это стопка его кандидата на глазах у всех меняет свое местоположение.
Все продолжают молчать. Одна маленькая полноватая женщина - член комиссии - принимается подгребать разбросанные по столу листики к стопке, которую теперь неотрывно держит председатель. Примерно через час будут заполнены и подписаны все протоколы, примерно через час отдельно упакованные и подписанные стопки бюллетеней будут помещены в один большой мешок. Тот будет зашит, опечатан и упрятан в подвалы архива. Оттуда мешок уже никто никогда не достанет, и никто никогда не станет его проверять ...
Молодой худощавый наблюдатель некоторое время недвижно стоит на месте. Наконец, он медленно поворачивается и, не дожидаясь окончания подсчета бюллетеней, направляется к выходу.
- Домитинговались!... - то ли чудится, то ли реально слышится ему откуда-то из-за спины.
На улице он садится в свою машину, заводит ее и трогается... Куда? - В офис. На работу.
Да, Олег поехал в офис, который скоро начнет работу... Ибо на дворе было не двадцать часов с минутами, а восемь утра. И на календаре было не четвертое марта, а только начало февраля.
До президентских выборов оставался почти месяц.
***
Олег ехал по улице с очень плотным движением. В эти часы по городу почти повсюду пробки, поэтому машина Олега передвигалась со скоростью старенькой бабушки.
Кстати, по тротуару, действительно, шла в это время старушка, и Олег краем глаза постоянно видел ее. Но он совсем не смотрел в ее сторону. Перед глазами все еще стояла большая опрокинутая урна, стопки бюллетеней и пустая площадка на столе...
...Домитинговались...
Старушка... А она, наверное, ровесница его отца. Вечером, когда Олег, словно выжатый лимон придет с работы, отца дома еще не будет. Точно так же, как эта старушка, он будет телепаться где-нибудь по городу с большой сумкой предвыборных газет.
Ох, отец-отец...
А ведь поначалу он вел с Олегом долгие и занудные беседы о политике. Вернее, это были не беседы, а непрекращающиеся укоры.
Конечно, по большому счету, отец прав. Благополучие и устойчивость новой жизни очень и очень зыбкие. Более того, не видно той зацепки, которая помогла бы этому благополучию удержаться в будущем. Нет системных подвижек. Одна мелочная суета и рокировки одних и тех же лиц. И все это на фоне того, что цены растут, самолеты все чаще и чаще падают, тонут пароходы, молодежь все больше и больше тупеет. Ухнется все! Ухнется когда-нибудь. Налетят натовцы и разбомбят все к чертовой матери. А наши обкуренные и обезоруженные военные вряд ли поднимутся в ответ...
Эх, отец-отец... Прав ты, еще как прав! Но что с твоей правотой делать? Куда ее приткнуть? Все в стране так схвачено, что даже с Фурсенко справиться не смогли. Уж на что, казалось бы, очевиден дебилизм ЕГЭ, однако вдавили его в школы, и клепают теперь недоумков... А сколько протестовали? Сколько народу против него подняли, что даже далекий от сферы образования отец на митинги ходил? И что?
Вот разносит теперь агитационные листовки. Кто их по-настоящему читает? Кто им внимает? Да и что дают выборы? Все равно результаты голосования будут объявлены такими, какие они кому-то там наверху нужны.
А сам Олег. На выборах в Думу он нарочно сходил и проголосовал за коммунистов. Нет, не потому, что внял отцу, а назло. Назло всему! Проголосовал потому, что самолеты все чаще падают, цены растут, молодежь тупеет. Впрочем, если честно, не приписывались бы в наглую голоса Единой России - он, быть может, и проголосовал бы за нее. Да, скорее всего, именно так бы он и поступил. Ведь его никак не привлекает власть коммунистов...
Перед глазами вновь возник стол с перевернутой урной и стопки бюллетеней, одна из которых стала менять свое местоположение. Если честно, сегодня только так удается не допускать красных к власти... Не пустят их в Кремль... сколько бы отец их прокламации не носил...
Неожиданно Олег резко ударил по тормозам. Маячивший впереди БМВ вдруг остановился, а задумавшийся Олег чуть не въехал ему в зад.
Слава богу, пронесло! Сантиметра, наверное, не хватило до столкновения.
А так бы нарвался на неприятности... Нет, не материальных затрат боялся Олег - а разборок. Неизвестно кто сидит там за рулем наикрутейшей машины. Куда Олегу со его старенькой Тойотой?
Олег перевел дух.
А ведь когда-то он козырнул перед отцом приобретенной, хотя и подержанной японской тачкой.
- Это не ваша совдепия! - гордо тогда сказал он.
Впрочем, своим хвастовством он слегка перестарался, потому что против его воли у него получился какой-то высокомерный тон.
Отец потемнел лицом.
Окинув брезгливым взглядом Тойоту, он сказал:
- О совдепии будете говорить через губу только тогда, когда сами научитесь хоть что-нибудь делать. Не заработали вы еще морального права говорить о той стране с пренебрежением.
М-да! Олег немного стушевался.
- У нас было похуже, - продолжал отец, - но свое! Сами делали! Сами придумывали... А что придумываете вы?...
Олег еще больше сконфузился.
Действительно, ведь, ничего. Только сборочные цеха с импортными моделями.
- Мы работали, выпускали! - занудил отец. - Мы хоть ракетами можем перед вами похвастать. А чем перед своими детьми будете хвастать вы?
Олег молчал. А что тут скажешь? Лично он работает менеджером в офисе. Не идти же ему в цеха, чтобы модели машин изобретать, или чтобы клепать их...
Кстати о цехах.
- Кому клепать и изобретать? - ехидно спросил тогда Олег. - Если на заводах одни старики остались.
Отец еще больше помрачнел.
- Вот вы и пойдете! - сухо отрезал он.
БМВ впереди тронулся с места, а Олег остался на месте.
М-да! Вот вам и вся суть комуняк! Всех в цеха! Принудительно-добровольно...
Через некоторое время послышались раздраженные гудки. Однако двигаться не хотелось. Включить аварийные огни? Постоять, пока настроение не придет в норму?
Но, ведь по большому счету в этом отец прав! Офисный планктон, который расцвел нынче пышным цветом, страну не поднимет.
А настроение, действительно, упало ниже плинтуса. И отчего? От этих мыслей? От привидевшейся ему сегодня картинки с избирательного участка? От воспоминаний об отце? От старушки, ушагавшей далеко вперед? От того, что каждое утро он вынужден так тащиться на машине на работу, что всякие бабушки его обгоняют?
Включить аварийные огни и просто постоять? Но при таком плотном движении ему спокойно постоять не дадут. Нахамит каждый проезжающий.
Олег отпустил тормоз и двинулся.
Эх, отец-отец! Прав ты по большому счету. Для того чтобы страна начала выпускать свои автомобили, Олегу и всему остальному офисному планктону придется переместиться в цеха или хотя бы в проектные институты. Но такое можно представить только в кошмарном сне.
Не может он себя там представить!
Олег и сейчас, в офисе, пашет, дай боже, но там труд вообще не такой. Не такой!!! Он, Олег, даже не может точно сформулировать какой. Какой-то непонтовый - низкий, плебейный что-ли... Ну не за чертежами же ему, Олегу, стоять... и уж, тем более, не за мартеном, или как там эта печь называется... Не инженеришкой же работать... Ему, Олегу - уже привыкшему смотреть на мир из окон бизнес-центра. Путь он и простой менеджер, но он делает деньги, а не какие-то там совковые чертежи! Поэтому он никак не хочет, чтобы к власти пришли комуняки...
На выборах в думу он мог позволить себе повыпендриваться, мог проголосовать просто против всего, даже за комуняк, но на президентских выборах рисковать нельзя - надо голосовать за Путина. Пусть все остается так, как есть! Не надо никаких перемен... и никаких цехов!
У него есть тачка, квартира, работает он в приличной фирме - и достаточно! А отец...
Олег так разволновался, что чуть не ударил по педали газа.
Эх, отец-отец! Похоже, что до конца жизни он будет таскаться со своими газетами. Ему пофиг, что с его властью у людей исчезнут иномарки, финские мобильники, японские телевизоры... Он будет по-совковому счастлив от того, что страна начнет все это выпускать сама, свое, хоть и хренового качества, но свое... А он, Олег, этого не хочет! Он не будет счастлив от того, что у него появится мобильник "мадэ ин совдепия"... Б-р-р!
Голосуй сердцем - говорил, кажется, Ельцин (царствие ему небесное!). Вот сердце и подсказывает...
***
2012 год, март, 4-е, 20 часов 15 минут (время местное). Избирательный участок N ММММ города М. Большая урна с бюллетенями водворяется на широкий стол, вскрывается и опрокидывается. По столу беспорядочно рассыпаются многочисленные листочки.
Олег неподвижно стоит и смотрит на стол.
За неделю до выборов умер отец.
Были похороны. Были сослуживцы отца, соратники. В тот день почему-то ударил мороз. Отца опускали в мерзлую землю. Руки до сих пор помнят смерзшиеся комки, которые глухо застучали по гробу. А перед этим были речи. Говорили о нем, как о бойце, как о неравнодушном человеке, как о человеке, у которого сердце болело за все происходящее ...
Вот так...
2012 год, март, 4-е, 20 часов 20 минут (время местное).
Олег неподвижно стоит и смотрит на стол. Что-то резко опустело в его жизни после смерти отца.
После похорон он нечаянно наткнулся на сумку отца, до отказа набитую листовками.
Вот так! Не доносил свои листовки отец... Ушел, не доделав свое дело.
Эх отец-отец! Носить их тебе - не переносить! Ведь, все и так уже предопределено. Ты сам это понимал. В твоих же листовках это было написано...
Однако носил...
И было в этом упорстве что-то...
2012 год, март, 4-е, 20 часов 25 минут (время местное).
Он, Олег, мог позволить себе колебаться, мог рассуждать и о дебилизме ЕГЭ, и о непонтовых инженеришках. Мог рассуждать о нежелательности перемен, но все равно глубоко внутри надеялся. Надеялся, что когда-нибудь будет сдвиг, когда-нибудь весь маразм останется позади. И все потому, что рядом с ним, в одной с ним квартире был кто-то, кто все равно бился против надвигающейся неизвестности... Пока он, Олег, предавался рассуждениям...
А теперь отца нет. Он ушел, оставив сына один на один с растущими ценами, падающими самолетами...
Отец, старенький отец своими листовками будто обеспечивал какое-то движение, какую-то хоть и зыбкую, но надежду на избавление от наседающих отовсюду проблем...
На столе с бюллетенями вдруг образовалось пустое место - там, где должна была появиться стопка бюллетеней за кандидата номер один.
Когда Олег относил сумку с листовками товарищам отца, он поначалу не мог смотреть им в глаза. Особенно когда после неловкой и оттого тяжелой заминки седовласые немощные старики стали распределять кипы бумаг меж собой. Видя это, Олег не выдержал и попросился заменить отца на выборах. Хотя бы наблюдателем...
Рядом с пустым местом на столе быстро растут другие стопки.
Олег расширяющимися глазами смотрит на это пустое место.
"Домитинговались!" - всплывает будто откуда-то, из какого-то страшного сна.
У него внутри все холодеет.
Сейчас председатель комиссии произнесет "Стойте!"...