Аннотация: Последняя из повестей. В ней рассказывается не о Ромео, а просто приоткрывается завеса тайны.
Aut Caesar, aut nihil.
(Чезаре Борджиа)
Часть первая.
Война огня и праха.
Пролог.
Его тюрьмой на долгие, очень долгие годы было крохотное капище в несколько квадратных футов площадью. Единственными соседями - трупы Сиднея Лосстарота и Джона Хардина, даже предатель де Каэро остался за пределами действия заклятья да Косты. Бывший рисколом, а ныне один из сильнейших магов этого мира, заочный ученик Кайсигорра, постигший его мудрость по гримуарам, что тот оставил незадолго до своей кончины, желая таким образом обмануть клириков, объявивших настоящую охоту на магов, обвинив их практически во всех смертных грехах, медленно, но верно сходил с ума. Бывали дни, когда он не просто разговаривал с трупами, он ощущал себя одним из них - железноруким юношей, читающим прошлое людей, как открытую книгу, или бородатым страндарцем, столь же легко проницавшим будущее и умевшем, казалось, находится в нескольких местах одновременно. Он забывал собственное имя и спасало лишь то, что после первого такого приступа он обломком камня вырезал на стене три слова "Эшли де Соуза". А ведь придёт день и это не поможет - эти слова превратятся в пустое сочетание букв и не более. Единственной отдушиной были долгие беседы с Кайсигорром, чья память пропитала, казалось, каждый камень Брессионе.
- Я отрезан от любого источника магии, - говорил не раз Эшли своему заочному учителю, - и когда магия, наполнявшая меня некогда благодаря твоим гримуарам, иссякнет, что останется от меня? Будь я простым человеком, уже давным давно гнил здесь, как и эти двое. - Бывший рисколом, списанный как пропавший без вести, кивнул на тела Лосстарота и Хардина, от которых время не оставило практически ничего.
- Время вещь весьма неоднозначная, - ответил ему учитель, давно перешагнувший порог плотского существования, - и неоднородная. Путешествия по его потоку вещь отнюдь не легендарная, а следовательно не невозможная. Дело в том, что они слишком опасны как для самого путешественника, так и для всего мира. Ведь никогда не знаешь к чему может привести самое безобидное действие в прошлом, каким образом оно скажется на будущем? Именно поэтому Конклав и принял решение не просто запретить такие путешествия, но и предать их забвению.
- Тогда почему ты говоришь мне о них? - резонно спросил Эшли. - Выходит, ты нарушаешь не один, а сразу несколько приказов Конклава магов, которому был предан, как я понял, до самого конца.
- Я вижу, как медленно, но неизбежно безумие берёт над тобой верх, но я не желаю такой участи для своего последнего ученика, сумевшего собрать все гримуары. Активация капища Килтии некоторым образом разорвала ткань мира, что позволит тебе открыть портал во времени. Для сведущего человека, каким являешься ты, риск фатально нарушить ход событий истории весьма мал, поэтому я готов предоставить тебе эту неоднозначную возможность спастись от безумия. В этом деле тебя ожидают два главных опасности. Во-первых, так как твои силы, как ты резонно заметил, почти на исходе, выбрать точную эпоху ты не сможешь, во-вторых - по той же причине ты не сможешь выбрать место, где окажешься. Опасность оказаться где-нибудь посреди модинагарских пустынь да ещё и во времена, когда о людях в этом мире и не слыхали, есть и вполне реальная.
- Но почему ты говоришь мне об этом по прошествии стольких лет? - удивился Эшли.
- Признаюсь, я недооценил силу Килтии, - вздохнул Кайсигорр. - Думал со временем заклятье, наложенное на капище само собой сойдёт на нет, но этого так и не прошло.
Эшли вздохнул ещё тяжелее нежели маг, умерший много сотен лет назад, и открыл глаза. Методика путешествий во времени была известна ему из гримуаров, теперь осталось лишь создать портал на месте капища и шагнуть в него. Что он и сделал.
Глава 1.
- Не осадить коней, строя не уберечь, - тихо напевал кто-то из рыцарей графа Эмри д'Абиссела, ехавших с нами, - вижу леса знамён, слышу чужую речь.
Я сморщился как от зубной боли. Он бы ещё "Заговор" спел. Именно из-за этих двух песен я был вынужден практически бежать из Аахена, где находился при дворе Каролуса Властителя. Официально дело о моей измене замяли, благодаря усилиям всё того же Эмри, в этом я полностью отдавал себе отчёт. Эмри, как и многие при дворе был крайне недоволен чёрной меланхолией, овладевшей нашим великим императором, практически восстановившим Энеанскую империю и обратившую в Веру многие и многие варварские племена востока. Война на юго-западе, с Кордовским эмиратом, почти затихла, не смотря на негодование клириков и Отца Церкви Леонида III, к тому же во многих округах и королевствах стали ходить слухи о появлении демонов и даже нежити. Стали поговаривать о том, что близок конец света и Бааловы легионы вместе с ордами Килтии захлестнут мир и тогда спустятся с небес ангелы Господни и... В общем, всё будет плохо, как написано в Книге Всех Книг, где-то ближе к концу. Признаться, я не слишком силён в богословии, мне как-то ближе меч и лютня. Именно разбираться с этими слухами и отправился Эмри д'Абиссел, прихватив с собой и вашего покорного слугу, подальше от греха и Северного императорского двора, где меня в скором времени ждали бы или меч палача или кинжал (а может быть яд) наёмного убийцы.
Инспекция Эмри должна была начаться с королевства Нейстрия, лежащего на границе сразу с двумя нашими врагами Астурией и Кордовским эмиратом. Несмотря на то, что Каролус впал в меланхолию он не потерял в некоторых вопросах былой хватки и терять империю вместе с наследником не собирался. Мы уже несколько недель ехали на запад и уже назавтра ожидали увидеть первые форты Нейстрии, за первым из которых, Бастионом арбалетчиков, мы повернём к Эпиналю.
- По поводу чего грустишь? - поинтересовался у меня Эмри, поигрывая поводьями своего вороного жеребца. - Я считал, что меланхолия правит лишь при дворе нашего императора.
Небезопасная, кстати, шуточка, вот только на таком расстоянии от императорского двора можно позволить себе и не такое, тем более, когда кругом все свои. Все здесь не раз проверенные кровью и сталью люди, с любым из той сотни рыцарей, что ехала с нами Эмри не раз ходил в бой плечом к плечу, если и от них ждать предательства и доноса, то кому же тогда верить?
- Я не грущу, - покачал головой я. - Думаю.
- Сочиняешь очередную песню, - усмехнулся Эмри, не правильно поняв, по всей видимости, мои слова.
- Нет, граф, - вновь покачал я головой. - Просто размышляю о нашей жизни.
- Не стоит, - изменил своему шутливому тону граф. - Такие размышления способны загнать человека в куда большую меланхолию, чем та, что терзает нашего владыку.
- И всё же, граф, - начал настаивать я, молчать не было больше никаких сил, - а что если слухи, которые мы едем проверять, - правда. И тогда нам придётся схватиться не с маврами или мейсами или теми же халинскими фанатиками, что умирают с именем своего пророка, Мегберра, на губах, а с демонами Долины мук или нежитью Килтии. Как нам быть в этом случае, а?
- Оставь, - отмахнулся граф д'Абиссел, - это всё бабьи сказки, ты просвещённый и, главное, умный человек. Демоны были низвергнуты в Долину мук ещё Катбертом Молотом, а с нежитью эльфы расправились ещё раньше.
- Но ведь не уничтожили же, - хлопнул я себя кулаком левой руки по раскрытой ладони правой, - а значит они ещё могут вернуться.
- Могут, - звякнули оплечья великолепного доспеха Эмри, - не могут. Какая нам, в сущности, разница с кем сражаться? Чем демоны или ожившие трупы хуже мегберранских фанатиков. Помнишь, Зигфрид, войну с маврами? Они налетали на нас как ветер их родной пустыми - и днём, и ночью, не давая нам и нескольких часов отдыха. Они дрались до последнего вздоха и не помышляя о такой вещи, как отступление. А уж когда из халифата прибыли гашишиины, которых не брала честная сталь и лишь баалоборцы могли сражаться с ними на равных, вот тогда наша жизнь превратилась в настоящую Долину мук. Мы не могли расслабиться ни на одном привале, ожидая кинжала в спину каждую минуту. После этого меня уже ничего не может смутить, а уж напугать. - Он рассмеялся, по привычке запрокинув голову.
- А как вы думаете, каково это - воевать с врагом, не ведающим боли? Сражаться, когда павшие друзья встают и присоединяются к вражескому войску?
- Довольно! - резко оборвал меня Эмри. - Ты занимаешься тем, что наводишь тень на плетень, хватит пугать самого себя старушечьим бредом. Когда встретим врага, тогда и поглядим, какова на цвет его кровь.
На этом разговор наш сошёл на нет. Однако чёрные мысли продолжали терзать меня всю дорогу до Бастиона арбалетчиков.
Ещё на подъезде мы поняли, что что-то не так. На самом деле, "не так" было всё, но в тот момент нас смутил только лёгкий запах серы и ещё чего-то, появившийся в воздухе, когда на горизонте уже маячили стены Бастиона. Вскоре один из следопытов из отряда сэра Леонарда де Леве (каждого рыцаря сопровождало полное "копьё") остановил коня и свесился с седла, приглядываясь к чему-то на дороге.
- Что там, Магнус? - спросил у него сэр Леонард.
- Следы, сэр, - ответил следопыт. - Очень странные. Будто птичьи или львиные, а может ещё чьи. Я таких никогда не видел, право.
Теперь уже весь отряд остановился и следопыты и рейнджеры остальные рыцари стали собираться вокруг этих следов, многие покидали сёдла и едва не на коленях ползали чтобы получше разглядеть их. Среди них разгорелся живейший спор на тему кому же следы таки принадлежат, начали накаляться страсти, кое-кто схватился в пылу спора за кинжал. Оборвал дискуссию Эмри, в свойственной ему манере он гаркнул на рейнджеров и следопытов:
- СТРОЙСЯ! ПО ОТРЯДАМ! - И уже тише: - Кто не встанет в строй - повешу!
Этого вполне хватило самым горячим из аквинцев - кинжалы попрятались в ножны и рейнджеры спустя несколько минут заняли места в строю. Когда отряд двинулся дальше, Эмри повернулся ко мне и коротко бросил:
- Приведи мне Эриха.
Я кивнул и направил коня к неказистой кобылке, трусившей в хвосте "копья" графа д'Абиссела. В седле её восседал приземистый широкоплечий человек, издали напоминающий копну волос - столь густыми и длинными были его шевелюра и борода, сходство усиливала его одежда, обильно украшенная мехом. Это был Эрих - пожалуй, лучший из следопытов нашего мира. Я не стал приближаться к нему, лишь коротко махнул головой, указывая на Эмри, как ни в чём не бывало ехавшему во главе отряда.
- И что ты думаешь по поводу этих следов? - спросил у следопыта граф, когда мы подъехали к нему.
- Ни один из зверей, с которыми я сталкивался, - ответил Эрих, голос которого как всегда звучал невнятно, казалось, звукам стоило больших трудов пробиться через его густые усы и бороду, - не оставляет таких следов.
- Похоже, он льёт воду на твою мельницу, Зигфрид, - кивнул мне Эмри без усмешки. - Только, прошу, не заводи снова тот разговор. Всё и так слишком непонятно.
Понятно всё стало, когда мы подъехали к Бастиону - вернее тому во что он превратился. Внешне город почти не изменился, поражал лишь абсолютная тишина, нарушаемая неприятным гудом.
- Так гудят мухи над трупом, - заметил Эрих, всю дорогу ехавший вместе с нами, - только их должно быть очень много.
Эмри никак не отреагировал на его слова. Он как и прежде ехал к распахнутым воротам Бастиона, не обращая внимание на то, что многие солдаты да и кое-кто из рыцарей ёжатся в седле, нервно перебирая поводья или стискивая пальцы на рукоятках мечей. Когда копыта коней застучали по доскам подъёмного моста, стали заметны многие вещи. К примеру, цепи моста были оборваны и свешивались в ров, тихонько звеня на лёгком ветру, на досках его были заметны следы будто волочили что-то большое и ребристое, оставляющее длинные царапины и подозрительные тёмно-багровые разводы. Но главное, это запах. Нет, теперь уже воняло не серой, ещё на подходах этот "аромат" сменился хорошо знакомым нам всем запахом разложения - такой одор обычно висит над полем боя спустя несколько дней после сражения.
- Кто-то затащил все трупы внутрь, - произнёс Эрик, снимая с плеча лук и натягивая на его плечи тетиву. - Господин, не стоит нам ехать дальше.
- Я послан сюда, чтобы разобраться в обстановке, - отрезал Эмри, - и я в ней разберусь. - Он обернулся к отряду и скомандовал: - Оружие к бою. Перестроиться в оборонительный порядок.
Ширины моста вполне хватило на то, чтобы comitiva перестроилась таким образом, что стрелки оказались в центре, защищённые тяжёлыми пехотинцами. Рыцари же выдвинулись вперёд, приготовившись мгновенно контратаковать.
Но это оказалось излишним, кроме мух, жужжавших над бурыми лужами, в которых плавало нечто, о природе чего мне совершенно не хотелось думать, внутри Бастиона арбалетчиков не было ничего и никого.
- Обыскать форт, - распорядился Эмри, спрыгивая с седла всего паре футов от одной из самых больших луж. - Всем быть наготове.
Рыцари принялись отряжать своих людей для обыска Бастиона. Никто не хотел бродить по пустому форту, воняющему смертью, поэтому внутрь люди едва не ползли, зато обратно почти бежали. С их слов получилась общая картина. Форт был абсолютно пуст - ни единой живой души, даже крыс в подвалах и тех не видели ни одной, зато в бывшей оружейной комнате нашли столько всего. Вернувшиеся оттуда рейнджеры все как один поседели и сбивчиво рассказывали о залитых кровью с пола до потолка стенах, чудовищных узорах, начертанных ею, раскиданных всюду внутренностях и мозгах, использованных пыточных инструментах отвратительного вида, брошенных, видимо, из-за того, что они пришли в негодность во время употребления. Меня передёрнуло только от их слов, как-то совсем не хотелось думать, как нас самом деле выглядело то, что увидели рейнджеры.
- Прочь отсюда! - бросил Эмри. - Нам здесь нечего делать. И сожгите этот баалов форт.
Запасы каменного масла и смолы, хранившиеся в Бастионе арбалетчиков, были достаточно велики, их хватило для того, чтобы сжечь форт дотла. Мы ехали прочь, а за нашими спинами полыхало пламя высотой до небес.
Глава 2.
Следующим фортом на нашем пути был Бриоль. Это был уже и не форт, а настоящий город, развившийся из-за близости к эпинальскому тракту. Там, в отличие от Бастиона, жили не одни только солдаты и рыцари, но и купцы, ремесленники и прочий городской люд, а также вокруг стен выросло большое поселение крестьян, снабжавших Бриоль едой.
- Как будто прошибленные все, - вынес вердикт кто-то из солдат "копья" Эмри, глядевший на жавшихся к стенам домов и заборам огородов крестьян.
Мы ехали через их поселение к воротам Бриоля. Не смотря на середину дня они были закрыты и всех пускали внутрь через большую дверь в них, да и то после тщательного осмотра.
- Они всего боятся, - продолжал тот же солдат, - и солдаты тоже. Смотреть на них противно. У них руки трясутся так сильно, что вот-вот копья пороняют.
Никто не поддержал его в изобличении здешних вояк, после Бастиона арбалетчиков говорить, вообще, почти не хотелось, а уж осуждать кого-то. Нет уж, увольте.
- Кто такие? - усталым голосом спросил стражник у ворот.
Подъехав ближе, я увидел, что руки солдат дрожали от чрезмерной усталости, что подтверждали и тёмные круги под глазами, красовавшиеся у всех их.
- Граф Эмри д'Абиссел! - рявкнул герольд и по совместительству оруженосец графа юноша по имени Теодор де Штейн. - "Императорский посланец"!!!
Сержант стражи ворот молча кивнул и не оборачиваясь постучал подкованным сапогом в ворота. Заскрипела дверь, вырезанная в них, и мы въехали в Бриоль. Мы ехали по его улицам медленно, оглядывая стражей по ту сторону ворот и простых людей. Нас встречали всё те же взгляды полные недоумения и страха. "И это вся помощь? - то и дело слышалось со всех сторон. - Неужели не могли прислать побольше?"
- Что это значит? - прошептал я. - О какой помощи они говорят?
- Не знаю, - покачал головой Эмри. - Думаю, граф Гюнтер де Локк объяснит нам всё.
- Вот только понравятся ли его объяснения нам, - невесело усмехнулся я.
Эмри покосился на меня и тяжело вздохнул.
Гюнтер де Локк был высоким тёмноволосым человеком крупного телосложения (одного роста с Эмри, а ведь в графе шесть с половиной футов), к тому же он не снимал кольчуги даже в собственных покоях, отчего казался несколько крупнее нежели был.
- Не понимаете? - переспросил он у Эмри. - Не понимаете, значит? Идёмте на балкон, я всё вам объясню.
В комнате, принадлежавшей ему, были только мы с Эмри. За время похода на юг я, вообще, стал кем-то вроде доверенного лица графа, хотя это совсем не значит, что он не доверял кому-то из отряда. Де Локк вывел нас на балкон, выходящий на южную сторону донжона - основы форта Бриоля. Отсюда открывался отличный вид на многие и многие мили окружавшего город пространства. Вот только очень сильно его портили два близлежащих города, находившихся к юго-востоку и юго-западу от Бриоля, казалось, сама земля вокруг них была проклята, но проклята по-разному. Если на западе она потрескалась и почернела, её словно покрыла паутина алых трещин, то с востока прямо-таки веяло замогильным холодом - земля посерела и засохли все деревья, что я мог увидеть. И центре каждого из этих двух кошмаров стояли города, точнее их жуткие подобия. На западе он напоминал вулкан, пробитые несколькими сотнями громадных бычьих рогов, то и дело он извергал в небо клубы, наверное, весьма зловонного (хорошо, что до нас не долетала и тени его запаха) дыма. Восточный же город и вовсе ни на что не походил - какая-то жуткая пародия на замок, в центре которого клубилось серо-жёлтое облако, то и дело пронзаемое сизыми молниями.
- Что это за бааловы козни? - буркнул д'Абиссел.
- Его только запад, - невесело усмехнулся де Локк, - на востоке - распоряжается Килтия. Слыхали о такой богине?
- Слыхали-то слыхали, - буркнул Эмри и глянул на меня. - Ну что доволен, Зигфрид, как в воду глядел. Он по дороге всё трепался об этой Килтии да о Баале. А что говорят клирики?
- В основном молчат и молятся, - ответил граф де Локк. - Только баалоборцы брата Себастьяна хоть что-то делают. Они вышли на стены и так до сих пор и не сошли - едят, спят, всё на стенах. Постоянно разговаривают с солдатами, не давая пасть их боевому духу, да ещё загоняют в госпиталя каберниканцев, страшащихся того, что творится там.
- Так кто же живёт в этих городах? - задал я вопрос, не дававший мне покоя с тех пор как мы вышли на балкон.
- Ты выбрал неверное слово, сэр Зигфрид, - покачал головой де Локк. - Живут, нет, ни одни, ни другие, никоим образом не живут, это уж точно. На западе угнездились бааловы демоны. Да-да, - покивал он, - самые настоящие демоны Долины мук. На востоке же - немёртвые слуги Килтии. И спасает нас лишь то, что они не ладят между собой. Сколько раз они начинали атаки одновременно и сцеплялись друг с другом на полпути к нашим стенам. Но стоит им ударить совместно - и от нас ничего не останется.
- Почему вы не писали об этом императору? - холодно спросил д'Абиссел.
- Не писал! - взорвался де Локк. - Я не писал!!! Смотрите!!! - заорал он, подбегая к столу и выхватывая из одного из ящиков кипу пергаментов - на взгляд штук десять-пятнадцать. - Почитайте! Это ответы на мои письма из Аахена и Феррары! - Он швырнул всю кипу в нас. Глаза его горели каким-то запредельным бешенством.
Я поднял один из разлетевшихся листов и прочёл: "Не создавайте панической обстановки, распространяя слухи, не соответствующие действительности. Если забыли, напоминаю, что сие есть преступление как против светской власти, которое может быть расценено как предательство, так и против Веры и Господа. Но это уже относится к компетенции Церковного трибунала". И подпись: Юбер де Лейли. Я отчего-то не сомневался.
Эмри тем временем проглядел ещё несколько и в швырнул их обратно на пол, припечатав кованным сапогом.
- Его бы сюда, мать его. - Эмри ударил кулаком по стене. - Пусть глянет на всё это. Я вернусь в столицу, там стены запляшут!
- Но главная опасность исходит не оттуда, - произнёс успокоившийся де Локк. Он не стал собирать бумаги, просто подошёл к нам, протопав по пергаментам. - Юг Нейстрии и почти вся Аквиния охвачены как чумой новой сектой, которой руководит ведьма по имени Гретхен Чёрная. Они отвергают Господа и обряды их очень похожи на поклонение Баалу. У себя я не допускаю подобного, но есть сведения, что некоторые из комендантов фортов и глав городов опускают руки. Это губит сильней и быстрей любых врагов, их города гниют изнутри и готовы сами открыть ворота врагу.
- И клирики допустили это?! - не мог не возмутиться я. - Они всегда расправлялись с любыми культами в два счёта.
- Да, - кивнул де Локк, - священники обычно работали на славу. Однако с Гретхен у них что-то не сложилось, вполголоса и подальше от самой распоследней церкви поговаривают о предательстве в рядах.
- Не стоит верить всем досужим домыслам и сплетням, - с такими словами в комнату де Локка вошёл изящного телосложения клирик в алом одеянии, под которым отчётливо угадывалась бригантина, из-за наборного пояса торчал шестопёр, берет инквизитора, украшенный двумя белоснежными перьями (соответствующими количеству крестов священника), незнакомец держал в левой руке. Мы обернулись к нему и склонили головы для благословение.
- Итак, господа, - обратился к нам клирик, - вы, значит, и есть та помощь, что прибыла к нам из Аахена?
Лицо и голос у него были донельзя благообразными и приятными, казалось, перед нами не живой человек, а святой с храмового витража.
- Я граф Эмри д'Абиссел "императорский посланец", - покачал головой Эмри, - а люди, прибывшие со мной, моя охрана, не более. С кем имею честь?
- Отец Вольфганг, - ответил клирик, - возглавляю здешних баалоборцев. Приятно познакомиться, хоть и в столь скорбное время. А как зовут молодого человека?
- Зигфрид де Монтрой, - учтиво поклонился я, - взаимно рад нашему знакомству.
- Опять же стоит сослаться на время и обстоятельства, - вновь обаятельно улыбнулся клирик, - но Господь не оставляет в беде верных детей его. Мы одолеем козни Hostis generis humani и тёмной богини Смерти.
- Если только Господь не оставил нас, - произнёс мрачным голосом де Локк, заставив нас с Эмри изумлённо замолчать. Говорить такое в присутствии клирика - чистое самоубийство.
Однако ещё сильней нас удивил сам клирик. Он лишь практически ласково улыбнулся де Локку и произнёс:
- Господь оставляет лишь тех, кто отказался в душе своей от Него, впустив туда на Его место глухое отчаяние. Побори сначала себя, граф де Локк, и враг сам падёт к твоим ногам.
- Даже тот, которого не берёт честная сталь, - столь же мрачно бросил комендант Бриоля.
- Любой враг, - подтвердил клирик. - Вспомни Катберта Молота, сокрушавшего таких тварей, что многие удивлялись как их земля носить может.
- Только не надо вновь вспоминать твои излюбленные похождения святого, - отмахнулся от него де Локк. - Я тысячу раз слышал и о его драке с Королём кракенов и о том, как он в одиночку сразил Огненного дракона Шэади.
- О них, заметь, также все говорили, что их невозможно побороть в честной схватке, - победным тоном добавил клирик.
- Граф Роланд, - встрял в их спор я, - прикончил великана, разорявшего целые провинции, ещё будучи оруженосцем. Но это не спасло его от гибели в Ронсевальском ущелье от рук мавров и сарков.
- Что вы хотите этим сказать, молодой человек? - поглядел мне в глаза отец Вольфганг. Я заметил, что он очень редко употребляет столь любимое клириками обращение "сын мой".
- Лишь то, отец Вольфганг, что очень легко сражаться в врагом, когда он стоит с тобой лицом к лицу, - ответил я, - и куда сложнее увернуться от кинжала, нацеленного в спину. Завистник и одновременно лучший друг моего бывшего сэра предал его и навёл мавров и сарков на наш отряд.
- Так вы были тогда с графом Роландом в Ронсевале? - удивился де Локк. На отца Вольфганга мои слова не произвели особенно впечатления, словно он и так знал кто я. А может и вправду знал?
- Перед смертью он посвятил меня в рыцари, - кивнул я, снова вспоминая тот день, - ударив Дюранадалем по плечу.
Сарки откатились в очередной раз, оставив на залитых кровью камнях Ронсевальского ущелья множество трупов, но были среди них и солдаты из "копья" моего господина. Нас осталось всего ничего, а мавры, гарцевавшие за спинами дикарей ещё не вступали в бой.
- Негоже тебе умирать оруженосцем, Зигфрид, - обратился ко мне мой сэр. - Опустись на колено, - скомандовал он следом.
Потрясённый я припал на колено и следом плеча моего коснулся окровавленный клинок Дюрандаля - меча моего сэра, с одинаковой лёгкостью рассекавшего и камни, и доспехи врагов, и тончайшие дамские платки. Вот она акколада, которой я ждал столько лет. Теперь я - рыцарь, однако ничего для меня не изменилось. Не спустились с небес ангелы Господни и не вострубили в трубы, не поразили они копьями наших врагов, да и в душе моей отнюдь не гимны пели. Ну что же, наверное, всегда так противно бывает, когда сбывается твоя мечта, что лелеял много лет.
- Встань же, сэр Зигфрид де Монтрой, рыцарь императора Каролуса Властителя, - в меру торжественно закончил формулу посвящения в рыцари (от которой я, занятый своими мыслями, услышал лишь окончание) граф Роланд.
- Атакуют! - следом за этими словами воскликнул рейнджер, наблюдавший за нашими врагами. - Мавры пошли в атаку!
Мы с графом вскочили на двух последних коней нашего отряда - остальные солдаты "копья" больше привыкли сражаться пешком, а не в седле. На нас уже летели мавры в развевающихся одеяниях поверх лёгких кольчуг, опуская длинные копья, украшенные волосяными бунчуками. Я вытащил из ножен свой меч, проверил укреплённый за спиной боевой топор, который куда удобнее клинка в тесноте заполошной рубки да ещё и в столь узком ущелье, как Ронсеваль.
Как назло в голове стали рождаться строчки - "Вижу десницы скал, грохот щитов эмаль, чую беду и смерть в имени Ронсеваль". Вовремя, ничего не скажешь. Грохот щитов, да? Этого предостаточно! Мавры врезались в наш строй, легко разметав усталых до последнего предела пехотинцев и окружив нас с графом. Я отражал их атаки покуда меч и щит могли противиться вражьим саблям. Дерево щита искрошилось в щепу, полопались кожаные лямки, а следом со стеклянным звоном переломился пополам иззубренный меч. Я сорвал с пояса топор, однако прежде мавры успели пару раз достать меня, не смотря на все усилия графа, прикрывавшего меня своих щитом пока я был безоружен. Если б не он, я умер бы ещё тогда. В благодарность я первым от всей души рубанул мавра, ткнувшего моего бывшего сэра саблей в бок. Тяжёлый обух боевого топора опустился на правое плечо мегберранца. Я быстро освободил оружие, чтобы принять на окованную сталью рукоять топора, клинок следующего врага. Сведя его в сторону, я использовал инерцию своего и вражеского движений и следом обух топора врезался в грудь мавра. Мегберранец откинулся в седле, широко взмахнув руками, напомнив мне умирающую хищную птицу.
Несколько удачливых мавров подобрались к графу и теперь двое вонзили ему в спину свои кривые сабли. Я рванулся к ним, на скаку опуская на лёгкий шлем первого топор, выдернул, чтобы тут же рубануть следующего не успевшего опомниться мавра. Обух вошёл в тело врага плохо, повредив лишь плечевой сустав и рёбра противника, к тому же надёжно засел в нём. Перехватив рукоять, я изо всех сил рванул её вверх - обух вышел с отвратительным чмокающим звуком. Я вновь перехватил его и тут на плечи мне обрушилось что-то большое и массивное. Я рефлекторно поймал это и только тогда понял - на руках у меня лежал граф Роланд, в руке он всё ещё сжимал обломок Дюрандаля. Меч умер вместе с хозяином.
Я был беззащитен и лишь чудо спасло меня. Чудо и прочный шлем - подарок графа. Стрела, пущенная особенно метким сарком, не пробила его, оставив серьёзную вмятину и оглушив меня. Я рухнул на землю, так и не выпустив из рук тела моего бывшего сэра - графа Роланда.
- Первым кого я увидел, открыв глаза, - закончил я свой рассказ, - был граф Ганелон со своим "копьём", "спешивший" на помощь графу Роланду. Вскоре его предательство было разоблачено и Ганелона казнили. Вот только графа Роланда это вернуть не может.
- Довольно, - произнёс отец Вольфганг. - Мы все устали и всем нам следует отдохнуть. Граф де Локк, надеюсь, вы разместили "императорского посланца" согласно его статусу.
- Сомневаетесь во мне, отец Вольфганг, - усмехнулся де Локк.
Проснулся я от дикого отвратительного вопля, буквально, ввинчивавшихся в уши, и в ответ раздался знакомый мне рёв, какой имеет обыкновение издавать Эмри д'Абиссел во время боя. Я спрыгнул с постели, схватил топор, всегда висевший на спинке моей постели, и выбежал в коридор. По нему носились жуткие фигуры, напоминающие всадников на вороных конях, из рукавов они извергали потоки зеленоватого дыма. От них отбивался граф Эмри, широко размахивая своим любимым двуручным мечом. Фигуры, впрочем, легко уходили от широкого клинка, что наводило на мысль об их материальности, компенсируемой невероятной ловкостью.
Я рванулся на помощь командиру, вскидывая топор. Нас окутали плотные облака зелёного дыма, извергаемого фигурами, он ел глаза, жёг кожу, мелкими крючками рвал горло при каждом вдохе. Наши враги осмелели, стали подбираться ближе, копыта их коней застучали по полу замка. Они непрестанно дёргались, издавая дикие вопли, один из которых разбудил меня, и то и дело буквально взрывались хохотом.
Переглянувшись с Эмри, мы одновременно рванулись в атаку. Эмри отвесно рубанул первого, я нанёс горизонтальный удар. Клинок графа д'Абиссела снёс голову и часть плеча одного врага, мой же топор подсёк ноги коня второго. Жуткий скакун рухнул вперёд, наездник взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Я воспользовался этим и всадил обух топора ему в грудь. Если враг Эмри просто медленно скатился на пол, истекая зеленоватой жидкостью, то мой буквально взорвался, будто был наполнен этой жидкостью под завязку. Волна жидкости практически смела меня с ног, я рухнул на пол и принялся кататься. Мне казалось, что всего меня охватило пламя, и вскоре сознание милостиво покинуло меня.
...Первым, что я увидел открыв глаза было лицо какого-то клирика в белой рясе ордена святого Каберника с усталым лицом и чёрными кругами под глазами. Похоже, он "работал" не переставая множество часов. Интересно, пострадали только мы с графом Эмри или ещё кто. Клирик поднялся на ноги и двинулся дальше - к следующему раненному. Я огляделся и понял, что лежу на жёсткой койке в лазарете замка. Ко мне подошёл Эмри в сопровождении де Локка. Лицо и ладони д'Абиссела покрывали свежие белоснежные повязки. Судя по тому, что я не мог открыть рта или пошевелить пальцев, я выглядел не лучше.
- Хорошо, что ты в порядке, сэр Зигфрид, - с трудом произнёс граф Эмри. - Я хотел поглядеть на тебя своими глазами.
- Теперь возвращайтесь обратно в свою комнату, граф, - положил ему руку на плечо де Локк. - Вам говорили каберниканцы, что нужен покой, а вы мечетесь по всему замку вместо того, чтобы отдыхать.
Я хотел было сказать ему то же, уверить в том, что хоть и ранен, но жив и присмотр со стороны графа мне не нужен, а ему самому надо отдыхать. Не смог. Слишком плотно было перевязано моё лицо. Эмри всё же и без моих слов дал себя увести, мне осталось лежать на жёсткой койке, глядя в потолок и слушая разговоры остальных раненых. Каберниканец, у которого Эмри спросил нельзя ли перенести меня в выделенную комнату, лишь покачал головой и сказал:
- Нетранспортабелен. Нельзя его никуда носить. У него обожжена почти вся кожа и любое прикосновение к ней вызовет у него такую боль, что она попросту убьёт его.
Эмри настаивать перестал, а у меня отпало всякое желание шевелиться вообще. Кажется я так и пролежал неподвижно всё время до визита очередного каберниканца. Он стал для меня подлинной пыткой. Молчаливый клирик с такими же запавшими глазами как и у остальных принялся снимать с моего тела повязки, заскорузлые от моей крови и той мази, которой покрывали повязки, дабы, как объяснил по ходу "операции" оказавшийся удивительно словоохотливым каберниканец, нейтрализовать действие яда Кошмара, так звались твари, с которыми мы схватились в коридоре замка.
- Они каждую ночь носятся по замку, - говорил клирик, отмачивая повязки и аккуратно снимая их с моего тела, стараясь причинить мне как можно меньше боли, - ловят зазевавшихся людей и травят своими ядами. Поэтому с заходом солнца все прячутся по своим комнатам и отец Вольфганг проходит по всему замку и запечатывает все двери святой водой и святым словом.
- Почему же нам никто не сказал об этом? - спросил я, пользуясь возможностью произнести хоть слово пока мне снова не перевязали лицо.
- Все уже настолько привыкли к этому, что считают Кошмаров чем-то вроде детали обстановки, исключительно ночной, - улыбнулся каберниканец. - Мы даже криков их диких не слышим - и привыкли, и если всё удаётся поспать, то спим как убитые. Знаешь, я вот больше всего в жизни мечтаю о пяти часах сна.
- Знакомо, - усмехнулся я, - но мы хотя бы дома и есть крыша над головой. - В это время как раз клирик бинтовал мне голову. - В марке или том же эмирате у нас этого не было, а мечтал я, помнится, хотя бы о паре часов сна. Но все мы слишком боялись гашишиинов, которых ещё и сталь не брала.
Когда клирик закончил бинтовать мою голову, я вдруг понял, что лишился абсолютно всех волос. Пока он взялся за остальное лицо я поспешил спросил:
- А мои волосы? Их уже не будет?
- Будут-будут, - отмахнулся каберниканец, промокая бинты в плошке со снадобьем. - Ты бы сейчас на себя поглядел - помер бы от страха. Были случаи. Поэтому мы и прячем от пациентов всё, что может отразить их в нынешнем виде. Но главное, что после яда Кошмара кожа на поражённых участках сходит полностью и следов не остаётся. Никаких. Со временем и волосы отрастут. Думаю, в эмирате ты брил голову, чтобы спастись от жары.
Я кивнул и был вынужден замолчать. До следующей перевязки. Однако на несколько дней спустя ко мне явился сам глава каберниканцев Бриоля. Это был благообразного вида старичок, лицо которого было серым как его ряса. Интересно, он вообще ложился спать с начала осады или так и живёт на снадобьях, которые готовят умельцы из его ордена. Пробовал я такие во время прошлой войны в Иберийской марке, во время осады Кастилии. Тогда все мы были на грани истощения и каберниканцы согласились дать их нам. После маленькой склянки три дня воюешь без роздыха, а после спишь как убитый два дня и жрёшь в три горла ещё неделю.
- Сын мой, - произнёс клирик, - пришла пора тебе стерпеть последние мучения. Дело в том, что та корка, что образовалась на поражённых участках твоей кожи не отделяется сама по себе. Её придётся удалять. Я всегда делаю эту процедуру сам. Она чрезвычайно болезненна и нужна великое искусство дабы провести её таким образом, чтобы больной не покинул наш мир, не стерпев мучений. Приготовь тело своё и дух к этому испытанию.
Он склонился надо мной, возложив ладонь мне на лоб и прошептал короткую молитву. Я не удержался и вторил ему. И кто бы смог сдержать себя, ожидая что через несколько минут кто-то начнёт медленно отдирать твою кожу кусок за куском. Убрав ладонь, святой отец приступил к процедуре. Я скрипел зубами, стараясь не взвыть стаей голодных волков, пока клирик делал своё дело. Такой боли я не испытывал ещё ни разу в жизни. Даже в сражении в Ронсевальском ущелье, когда мне казалось, что меня рвут на части кривые сабли и зазубренные острия копий мавританских копий, было куда как легче. Там я хотя бы сражался и отвечал пускай и не на все удары, теперь же мне приходилось просто терпеть боль, да притом ещё и лёжа в постели.
- Даже самые сильные из воинов кричали и плакали как дети или лишались сознания, - произнёс клирик по окончании моих мучений, - но ты, сын мой, лишь скрипел зубами.
- Несколько лет назад, отче, - прохрипел я, желание поболтать после нескольких недель вынужденного молчания пересилила боль, - я поклялся что никогда больше не буду плакать. Все мои слёзы пролились над могилой моего бывшего сэра.
- Он был достойным человеком, - тёпло улыбнулся мне священнослужитель, поднимаясь. - А тебе сейчас лучше поспать, так ты скорее поднимешься на ноги.
На ноги я поднялся спустя ещё пару дней, да и то пришлось до хрипоты спорить с разговорчивым клириком, перевязывавшим меня в последний раз. Однако переспорить меня, соскучившегося по болтовне, невозможно в принципе.
Первым делом я, конечно же, направился в покои Эмри. Я едва сдержал улыбку, увидев графа расставшимся со всей растительностью на голове, которую он так холил и лелеял. Стоило нашим взглядам пересечься, как я тут же понял - улыбка обойдётся очень дорого. Не думаю, что отсутствие бороды и шевелюры хоть сколь-нибудь уменьшило умения графа в обращении с оружием.
- Садись, Зигфрид, - бросил он мне, доставая из-под стола, за которым он сидел склонясь над картами, бутылку вина. - Вижу ты оправился от ран. Говорят, ты проявил чудеса мужества, когда с тебя сдирали шкуру. - Он налил мне вина в серебряный стакан. Его собственный и так был полон.
Присев на стул напротив него, я пригубил вино и принялся изучать карты, разложенные на столе. Как я и думал это были карты окрестностей Бриоля, окрашенные в зелёный, серый и красный цвета. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять кому они принадлежали. Зелёного цвета, увы, было катастрофически мало.
- Дорога на юг отрезана, - сказал Эмри, отпивая своего вина, - к Эпиналю не прорваться и, следовательно, помощи нам оттуда ждать не стоит.
- Можно обратиться к нейстрийским графам с северо-запада, - предложил я. - Они всегда держат сильные гарнизоны и в их округах много войск.
- Потому что они боятся Астурии, - отрезал Эмри. - Без императорского указа и солдата нам не дадут. Нет, Зигфрид, мы можем рассчитывать только на свои силы.
- Кстати, я ведь так и не знаю сколько именно у нас сил, - заметил я.
- Наш отряд, сотня рыцарей с "копьями", - начал перечислять граф. - Далее, двести тридцать человек бриольского гарнизона, из них всего пятеро рыцари, с ними четверо оруженосцев, остальные - местные крестьяне, обученные обращаться с копьём и арбалетом. Кроме них, около полусотни баалоборцев. Эти самые боеспособные из местных вояки, но они уже многие ночи живут на стенах, помнишь, об этом говорил де Локк, к тому же они постоянно употребляют каберниканские снадобья, так что находятся на грани физического истощения. Такое обращение с собой прикончит кого угодно, пускай он даже трижды Господен воитель или баалоборец. Итого выходит - четыреста восемьдесят с лишним человек, почти половина которых обычные крестьяне. Можно ещё создать ополчение, раздать горожанам и окрестным крестьянам оружие, но нашего положение в корне это не изменит. О численности войск врага можно только догадываться. Сколько демонов Долины мук засело на юго-западе знает, наверное, только Баал, а вот Килтия на востоке, видимо, держит что-то около пяти тысяч воинов. Дело в том, что они не берутся ниоткуда. Всё это мёртвые люди, превращённые в жутких тварей с помощью силы чёрной богини. Известно о том, что полностью вырезаны два города и пять фортов в округе Бриоля. Отсюда и взята эта цифра, хоть её и никто не проверял.
- Да уж, - буркнул я, допивая вино и по жесту д'Абиссела вновь наполняя свой стакан, - положение наше куда хуже чем я даже мог подумать, лёжа в госпитале. Оно просто смертельно для всех нас и смерть нас ждёт жестокая и не окончательная. Помнишь, Бастион арбалетчиков, его защитники, думаю, сражались ожесточённо, однако после влились в ряды врага. Для этого их волокли в центр форта.
- В этом-то и заключается главная беда защитников Бриоля, - вздохнул граф Эмри. - Они сражаются и гибнут, а их былые товарищи на следующий день лезут на стену. Сам понимаешь, каким образом это сказывается на боевом духе, если бы баалоборцы, живущие на стенах, я и думать не хочу о последствиях.
- Я бы посоветовал бросить всё и бежать отсюда, предоставив демонам и нежити разбираться друг с другом. А после вернуться с силами из Аахена и разогнать оставшихся.
- Так мы потеряем всю империю, Зигфрид, - покачал лысой головой Эмри. - Юг Нейстрии и север Аквинии почти захватил культ Гретхен Чёрной. Я сам разговаривал с выходцами оттуда и знаю более-менее реальную обстановку. Да и слухи о демонах и нежити ходят не только здесь. Это похоже на партизанскую войну, но в масштабах всей империи.
- Жуткая картина вырисовывается, граф, - произнёс я, одним глотков выпивая второй стакан вина, не чувствуя вкуса. - А я-то думал, что в империи всё спокойно.
- А я думал, что демоны и нежить - старушечьи сказки, - буркнул Эмри. - Многие теперь расстаются со своими иллюзиями.
- Ну ладно, и что нам теперь делать? - спросил я. - Бежать мы отсюда не станем, воевать - верная смерть, что теперь остаётся, граф?
- Совершить нечто безумное, - пожал плечами тот, - и спасти всех, желательно, при этом ещё и самим остаться в живых. Возражений нет?
- Против последнего, нет, с первым пунктом мог бы поспорить, но не стану. Что именно будем делать?
- В Бриоле осталось два пегаса. Оба в расцвете сил и легко смогут донести нас до любого из городов врага.
- Тем более, что нести назад нас им не придётся, - вставил я обычную шпильку.
- Не особенно упарятся лошадки и в противном случае, на который я рассчитываю куда больше чем ты, - продолжал Эмри. - Я планирую сделать вылазку в город демонов, потому что иначе как по воздуху до него не добраться. Земля вокруг него раскалена и ходить по ней могут только демоны и нежить, не чувствительная к боли.
- Значит, в гости к ожившим трупам мы пойдём пешком. - На меня напало шутливое настроение, как всегда перед серьёзным делом, в этот раз оно будет абсолютно безумным, но на моём настроении это никак не сказалось.
- Именно пешком, - кивнул Эмри.
- Когда выступаем? - поинтересовался я.
- Как только почувствуешь себя готовым, - ответил граф, - и каберниканцы признают нас тобой полностью здоровыми.
- Ну тогда я могу быть полностью спокойным, - нарочито широко отмахнулся я. - Вы же знаете их любимую присказку: "Не бывает здоровых людей, бывают недообследованные пациенты".
Глава 3.
Не смотря на мои шуточки, мы отправились в конюшни уже на следующее утро с полной решимостью совершить вылазку в оплот демонов Долины мук максимум через два дня. Что бы там не говорили каберниканцы. Пегасы, действительно, оказались великолепными животными с белоснежной шкурой и большими крыльями, сложенными вдоль боков. Они настороженно отнеслись к парочке безволосых людей, однако парочки яблок хватило для того, чтобы завоевать их расположение. В общем, расстались мы друзьями, только мне не хотелось думать об участи благородных животных в случае нашего провала. Демоны, питающиеся человечиной, думаю, не побрезгуют и их мясом. Простите, заочно, лошадки.
Мы долго и упорно препирались с уставшим главой каберниканцев, а после - с де Локком, не желавшим отпускать "императорского посланца" на верную - как ему казалось - смерть.
- Граф, - сказал ему Эмри, - потеря двух воинов не скажется фатально на обороне Бриоля. Вы примете командование и моим отрядом в случае моей смерти. Я должен своими глазами поглядеть на оплот Баала в этих землях.
- Это глупость, граф, - возражал де Локк. - С меня же голову снимут, если узнают что я отпустил вас, даже не дав хоть какого-нибудь сопровождения.
- Какое сопровождение? - отмахнулся Эмри, седлая пегаса, возиться с его упряжью было не в пример сложнее, нежели с обычной конской и я, к примеру, поручил эту задачу конюху. Эмри же никогда не доверял подобные вещи кому-либо. - Пегасов у вас больше нет, а по земле никому не пройти. И не думаю, что весть о моей гибели сильно опечалит императора. Я не столь уж выдающаяся фигура, особенно на фоне графа Роланда и принца Маркварта.
- Не стоит шутить подобным образом. - Отец Вольфганг как обычно подошёл незаметно, будто был не клириком, а шпионом. - Невинно убиенный принц Маркварт и императрица Адель причислены к лику святых, а граф Роланд сражался за Веру и по делам его так же должен быть причислен, по моему скромному мнению.
- Я нисколько не умоляю чести графа, - возразил граф д'Абиссел, - и уж тем более не насмехаюсь над памятью императрицы и принца. Просто при Северном, да и Южном дворах их имена слишком уж истрепали всякие низкопробные менестрели. После их смерти император впал в настолько полную меланхолию, что не желает слышать ни о ком, кроме них. Это начинает раздражать, отче, и раздражать очень сильно.
- Но это не повод чтобы шутить ими, - напомнил отец Вольфганг. - Но я здесь не для этого. Вы отправитесь в логово Hostis generis humani и одной лишь честной стали против них мало. - Он сделал знак инквизитору, стоявшему за его спиной, и тот вышел вперёд, протягивая нам с Эмри пару шестопёров, какими обычно вооружались сами баалоборцы. - Это оружие, изготавливается со времён Катберта Молота по одной технологии, известной только братьям из ордена святого Йокуса. Даже мы, баалоборцы, не ведаем секрета изготовления нашего оружия, знаем лишь, что оно сделано точно так же как и знаменитые молоты первых паладинов, сокрушавших зло и тьму. В вашем походе, они, думаю, сослужат вам славную службу.
- Отче, - возвёл очи горе граф де Локк, - я-то думал, что хоть вы отговорите этих безумцев от их затеи!
- Упорство, - клирик положил ему руку на плечо графу, - в угодном Господу деле, не то от чего стоит отговаривать достойных людей.
- Даже если они идут на верную гибель?
- Если Господу будет угодно, они вернутся к нам живыми и здоровыми.
Да уж, переспорить клирика, как гласит известная поговорка, невозможно в принципе, поэтому граф сдался, даже поднял руки над головой и отступил на пару шагов.
Тем временем и Эмри, и конюх закончили седлать пегасов и нам осталось лишь вскочить в сёдла и отправиться в короткую вылазку, из которой нам вполне возможно не суждено будет вернуться. Отец Вольфганг по очереди благословил нас и мы без промедления, почти синхронно толкнули своих "лошадок" - и те, распахнув крылья рванулись вперёд и вверх. Я не оглядывался, но почему-то почти точно знал - и граф де Локк, и отец Вольфганг провожают нас взглядами. Как в последний путь.
О том, что мы летим над бааловой землёй, подсказали мощные потоки обжигающего воздуха, ударившие снизу. Вскоре до моего слуха донеслись бульканье лавы и треск земли, лопающейся от невыносимого жара. Проклятье, кто же может здесь? Ответом на этот вопрос нам послужило появление нескольких тварей со шкурой багрового с чёрным цвета, у каждой была пара мощных кожистых крыльев, вроде нетопыриных. Две сжимали в руках тонкие мечи, третий же буквально жонглировал огненными потоками.
Уклоняться от боя было поздно и мы с Эмри выхватили оружие. Граф - длинный меч, я - шестопёр, подарок отца Вольфганга, мне такое больше по нраву, хотя многие рыцари и не считают его достаточно благородным.
- На тебе огненный! - крикнул мне Эмри, пикируя наперерез демонам с тонкими мечами.
Огненный жонглёр метнул в графа поток пламени, но пегас среагировал на него раньше седока. Из-за этого Эмри едва не вылетел из седла, он сильно свесился влево, заслонившись щитом от ближайшего демона, в то время как меч второго просвистел буквально над его головой. Я направил своего гиппогрифа на потерявшего равновесие мечника, огненный жонглёр швырнул пламя теперь уже в меня, однако верный конь не подвёл. Я только читал о таких трюках в книгах по стратегии воздушного боя, а вот моему пегасу они были известны, похоже, не понаслышке. Копыта его врезались в череп демона, гиппогриф в прямом смысле промчался по спине баалова отродья и прыгнул с него вперёд, оттолкнувшись копытами. Пламя прошло мимо нас и лишь обожгло шкуру демона, которого я использовал как площадку для прыжка. Пегас получил достаточное ускорение для молниеносного рывка к жонглёру. Я слегка не рассчитал и пролетел над огненным демоном, пришлось свеситься с седла, как только что делал Эмри, и удар шестопёром получился не слишком удачным. Меня сильно удивила яркая вспышка, последовавшая за соприкосновением стали с черепом твари. Перед глазами поплыли алые круги, я тряхнул головой избавляясь от них, несколько раз моргнул, лишь после этого я смог видеть хоть что-то. Оказалось, что огненный демон летит вниз, от головы его осталось лишь жутковатое месиво плоти и костей, за ним последовал и один из мечников, почти надвое разваленный ударом графа. Второй же демон азартно рубился с д'Абисселом и тонкий с виду меч твари ничуть не уступал широкому клинку "императорского посланца". Скорее наоборот, после каждого удара от клинка Эмри раз за разом отлетали огненные искры - маленькие кусочки металла. Навряд ли, этот меч переживёт нашу вылазку.
Я развернул своего гиппогрифа, направил его к сражающимся, занося над головой шестопёр и одновременно вытащив из-за спины верный топор. Демон успел среагировать на мою атаку, парировав шестопёр тонким мечом. Последовала новая вспышка, но я, наученный горьким опытом успел вовремя прикрыть глаза, и не видел того, что творилось следующие несколько секунд. Об этом мне поведал Эмри.
Скрестившись с шестопёром тонкий меч демона переломился в месте столкновения, а его владельца отшвырнуло на несколько футов. Он замахал крыльями, прижал лапы к морде, чем дал Эмри отличный шанс для смертоносной атаки. Меч графа отсёк голову бааловой твари, отправив в последний полёт, вслед за двумя товарищами.
Открыв глаза, я увидел, что в небе остались лишь я и граф, стряхивающий с клинка капли крови демона.
- Отличная работа, - сказал он мне. - Никогда бы не подумал, что оружие клириков обладает такой силой, считал, оно просто получше обычного.
Отвечать я ничего не стал. Нечего было говорить. Мы направили своих пегасов к стенам проклятого города. Вскоре стали видны детали, которые не мы не могли видеть из Бриоля. К примеру, на стенах сидели жутковатые гаргульи, сработанные из разных материалов - оникса, обсидиана и гранита. Над ними кружили демоны, не уступающие в мерзости гаргульям, некоторые казалось, и не могли бы подняться в воздух - они были настолько тучными и мощными, а крылья их - слишком маленькими, чтобы поднять такие туши в воздух.
- И с этим нам придётся сражаться? - прошептал я, осеняя себя знаком Господним.
- И не только с этим, - буркнул Эмри, вытаскивая из креплений шестопёр. - Следи за гаргульями. Пока они не движутся - они неуязвимы, их нужно ловить в момент атаки. Фиолетовые твари, что стоят на земле, нам почти не опасны. Они управляют какими-то корнями, бьющими не выше чем на полметра вверх, зато никакая броня от них не спасает. А вот те твари, что отдалённо похожи на людей, обращают всё живое в камень, правда на время.
- Откуда вы всё это знаете? - удивился я. - Не так давно вы считали демонов Долины мук бабьими сказками.
- Было дело, - согласно кивнул Эмри. - Но пока ты валялся в госпитале, я слушал рассказы солдат, воевавших на стенах, и рыцарей, командовавших ими.
Проницательности графа я мог только позавидовать.
- Повелитель, - склонился перед Ганелоном двуглавый Владыка - демон высшего круга Долины мук, которому явно было очень неприятно кланяться простому Тёмному Паладину, но воля возрождённого Баала была сильней гордости, - к нашим стенам летят два человека на пегасах. Они схватились к нашими рейдерами и сразили всех троих. В их руках мерзкое оружие, привезённое из-за Океана Слёз погаными людишками.
- Не стоит вдаваться в подробности, - отмахнулся Ганелон. - Не понятно из действий, чего они ходят?
- Нет, - покачал головами Владыка, нервно клацая громадными когтями по полу. - Они готовятся к бою, однако на безумцев не похожи. - Обе рожи оскалились, демонстрируя здоровенные и острые как бритва клыки.
- Встреть их, - приказал Ганелон, - и проводи ко мне. Хочу поглядеть на этих сумасшедших, не похожих на сумасшедших.
Демоны оказались около нас почти мгновенно. Это были те самые твари, что по словам Эмри обращали людей в камень. Одного их взгляда хватило нам с графом, чтобы попадать с сёдел прямо в лапы к другим демонам - побольше и с алой шкурой. Я мог видеть всё, но ничего не чувствовал и не мог пошевелить и пальцем. Очень страшно, поверьте, чувствовать полную беспомощность перед подобными тварями. Нас перенесли в донжон замка, на месте которого выросло это чудовищное логово, доставив пред светлы - или в данном случае темны - очи предводителя.
Я не сразу узнал его в сидящем на импровизированном троне рыцаре в чёрном доспехе, наплечники которого были украшены здоровенными шипами, торчавшими над головой их обладателя. Это был граф Ганелон, точнее уже бывший граф, казнённый несколько лет назад за предательство графа Роланда. Ну конечно, таким самое место в воинстве Врага рода людского. К трону был прислонён боевой топор с таким чёрным, как доспех Ганелона, широким обухом, предатель то и дело рассеянно поглаживал его длинными пальцами.
- Насмотрелся на меня, Зигфрид, - сказал, словно выплюнув слова, Ганелон. - Таким я тебе нравлюсь больше?
- Больше ты мне нравился, - ответил я - способность говорить и вообще шевелиться я обрёл несколько минут назад, примерно когда нас вносили в главный зал донжона, - когда меч палача опустился на твою шею.
- А теперь и шрама не осталось, - усмехнулся Ганелон, оттягивая бугивер, демонстрируя мне бледную шею. - Все твои усилия пошли прахом, Зигфрид. Я вернулся в мир и стану мстить всем. Я разрушу империю Каролуса и спляшу на руинах Аахена и Феррары.
- У многих были подобные правила, - отмахнулся я, - и где они все?
- Я не все! - воскликнул Ганелон. - Запомни, Зигфрид, я не все!
- Запомни и ты, - отрезал я. - Я не просто Зигфрид. Я - сэр Зигфрид, рыцарь императора Каролуса Властителя. Граф Роланд посвятил меня в рыцари перед последней атакой мавров и сарков.
- Не упоминай при мне этого имени!!! - Ганелон вскочил с трона, перевернув его. В руках его словно сам собой появился топор.
Он успокоился и сделал знак одному из своих слуг-демонов вернуть на место трон. От меня не ускользнула гримаса бааловой твари, исполнившей приказ, ей было весьма неприятно холуйствовать перед человеком, пускай и не обделённым милостью их повелителя.
- В темницу обоих, - бросил Ганелон, садясь на трон. - Я пока придумаю для них пытки, на это мне нужно время. - И он рассмеялся нам вслед.
Демоны подхватили нас с графом и буквально потащили из зала в темницу. Нас швырнули в маленькую камеру, пропахшую кровью, болью и смертью, даже не подумав разоружить. Исполнительность и не склонность к рассуждениям, присущая, похоже, демонам сослужили нам неплохую службу.
- Да, - вздохнул Эмри, когда за нами захлопнулась дверь. - Не стоило разговаривать с Ганелоном в подобном тоне.
- Я не мог удержаться, - пожал я плечами. - Зато у нас появилось немного времени и, конечно, почти нереальный, но хоть какой-то шанс на спасение.
- Хочешь попытаться напасть на тех демонов, что поведут нас на пытки, - понял мой нехитрый замысел граф. - Спастись - не спасёмся, зато продадим жизни подороже.
Роланд посмотрел на согнувшегося в почтительном поклоне вора. Эти существа единственные из всех тварей Килтии хоть немного походили на живых, хотя и были вынуждены скрывать истлевшее лицо под стальной маской.
- Значит ты точно можешь сказать, - произнёс бывший граф, - что Ганелон в этом замке?
- Да, - прошипел - или просвистел, точно охарактеризовать звуки, издаваемые вором Роланд не мог, - шпион. - Я проник за стены замка и лично убедился в этом.
- Отлично, - усмехнулся бескровными губами Роланд. - Ступай! Ты славно послужил делу нашей богини.
Вор скрылся и в комнату, занимаемую Роландом вошёл Рыцарь Смерти Инген, командовавший такими же Рыцарями Смерти, только более низкого ранга.
- Атакуем? - спросил он.
- Да, - кивнул Роланд, поднимая со стола шлем с устрашающей маской-забралом.
- Кого?
- Крепость демонов. - Роланд проверил легко ли выходит из ножен чёрный клинок.
Если Инген и удивился решению командира, но возражать не стал. Нежить - не рассуждающие убийцы, равнодушные к боли и потерям, они беспрекословно пойдут в атаку по приказу. Однако в этом кроется и основная слабость "детей" Килтии, поднятых из могил её чёрной силой. Некроманты могут быть сколь угодно великими колдунами, но планировать сражения и весть в бой орды нежити и не могут, для этого нужны опытные военноначальники. Из этого положения хитроумная богиня нашла очень простой и эффектный выход, примером мог послужить тот же Роланд, ещё несколько лет назад командовавший армиями Каролуса властителя.
- Господи твоя власть, - прошептал один из солдат, стоявших на стене Бриоля и сотворил знак, дабы отвести зло. - Они сцепились друг с другом.
И действительно, немёртвые орды Килтии двинулись к стенам замка, где укрепились демоны Долины мук. Это было на редкость впечатляющее и ужасающее зрелище. Его по достоинству оценили граф де Локк и отец Вольфганг, вышедшие на стены сразу, как только получили известие о необычной активности врага. По серой земле, постепенно всё сильней углубляясь в багровую шагали, ползли и иными способами передвигались самые разнообразные твари. Обычные оживлённые некромантами мертвецы самой разнообразной степени разложения и вооружённые тоже не ахти как, лишь в первых рядах чётко вышагивали те, кого солдаты про себя прозвали немёртвой гвардией - скелеты без единой крохи плоти на посеревших костях в добротных пехотных бронях и со странного вида мечами в руках, клинки их чем-то напоминали стилизованные молнии. При соприкосновении с телом они заносили в раны какую-то заразу, на несколько дней парализующую людей. Рядом с ними гарцевали на чёрных - не вороных, а именно чёрных - конях с огненными копытами Рыцари Смерти в громоздких доспехах, забрала шлемов их изображали жуткие рожи и оскаленные звериные морды. Туманом клубились бестелесные сущности вроде призраков или полумраков - алых существ, взглядами внушавшие ужас толпам людей, от них спасали только клирики, мужественно противостоявшие их злым чарам. Были среди них и такие, кого не брало никакое материальное оружие, в то время как их собственные серповидные конечности разили без пощады и были им преградой никакие доспехи. За Рыцарями Смерти шагали более менее похожие на живых существа. Одни в серых доспехах и серых же плащах, вооружённые длинными пиками. Другие - в чёрных кирасах и шлемах, украшенных оленьими рогами - за что и получили меткое прозвище рогоносцы, - и с корсеками в руках. А рядом с ними ползли вовсе уж отвратные твари - коричневые, с торчащими костями, напоминающие сильно траченных разложением бескрылых драконов. Были и ещё несколько уродов, похожих на огромные куски мяса, из которых тоже торчали осколки белых костей, из постоянно разинутых пастей капал смертоносный яд, от одного запаха которого люди послабее теряли сознание. Противостояла им не менее пёстрая рать демонов.
- Жуткая драка, - прошептал де Локк, глядя на сцепившихся насмерть врагов. Теперь уже почти ничего нельзя было различить в той чудовищной свалке, творившейся под стенами бааловой крепости. - Не завидую я д'Абисселу с де Монтроем, если они ещё живы.
- Когда зло сражается со злом, а тьма с пламенем бааловым, - наставительным тоном, всегда раздражавшим де Локка, произнёс отец Вольфганг, - они сами того не поминая играют на руку Господу и нам, детям его.
- Я понимаю это, отче, - вздохнул граф, - но вот как представлю, что когда-нибудь объединённая орда таких вот тварей хлынет в земли империи...
- Мы сокрушим его, - отрезал клирик, - ибо с нами Господь.
- Да будет так, - не в силах спорить с чрезвычайно упрямым в некоторых вопросах священником произнёс де Локк, приглядываясь к битве нежити и демонов.
- Тиаматы и Владыки сдерживают червей и драколичей, - отрапортовал Тёмный Паладин Ганелону, - но на долго их не хватит. Нежить рвётся к нам с небывалой яростью.
- Собирай всех во внутреннем дворе, - приказал Ганелон, поднимаясь с трона и поудобнее перехватывая топор. - Дадим нежити бой. Все летучие пусть атакуют их сверху.
- Есть, - кивнул исполнительный Паладин и вышел. Чёрный плащ с алым подбоем лихо взметнулся за его спиной.
Ганелон усмехнулся его выпендрёжности и вышел вслед за ним. За стенами донжона царил подлинный хаос, который был столь любим чёрному сердцу бывшего графа. Согласно его приказу все демоны, что имели крылья и могли летать, обрушивались с небес на врага, атакуя, в основном, червей и драколичей, они отрывали от них куски гниющей плоти или пронзая их своими тонкими мечами, целя в глаза и пасти. На все нападки их увенчивались успехом - нередко кто-то из воинов Долины мук или не особенно шустрых советников или герцогов попадали на зуб к драколичу или в необъятный зев червя.
Ещё раз усмехнувшись Ганелон ринулся в самую гущу схватки, ловко орудуя громадным боевым топором. На земле берсерки и Тёмные Паладины противостояли зомби, скелетам, призрачным воинам, а также элите войск Килтии - чёрных храмовников и проклятых комтуров, чьи шлемы по прихоти богини смерти украшали длинные ветвистые оленьи рога.
Не понимаю каким образом, но нам с Эмри удалось-таки заснуть, не смотря на сырость и холод, царившие в застенках замка демонов. Разбудили меня - да и графа тоже - звуки чудовищной битвы, что шла буквально над нашими головами. С потолка камеры постоянно сыпался раскалённый песок, так и норовивший попасть под одежду и броню. Мы подскочили на ноги, выхватили оружие, отступив к стене, где песок сыпался не так обильно. Это спасло нам жизнь...
Потолок коридора затрещал и провалился внутрь, будь мы с Эмри хоть на шаг ближе к центру камеры - нас раздавила бы громадная алая туша с торчащими костями, напоминающая недоразделанный кусок мяса с бойни, рухнувшая на пол в обломках камня, подняв тучу пыли и крошки. На его шкуре его стояли несколько демонов, рубящих его на куски своими мечами. Однако червю - или что там это было - удалось каким-то чудом извернуться, извергнув из пасти поток буро-зелёной жидкости, от которой плоть демонов стала в буквальном смысле слезать с костей, что не остановило их в стремлении уничтожить врага.
Мы с Эмри, ошеломлённые столь чудовищным зрелищем, ещё плотнее вжались в стену, уже не обращая внимания на песок, главное, не попасть под стекающий со шкуры червя поток яда, плавивший камни под ним.
Закончилась схватка гибелью всех её участников. Червь поник, распластавшись по полу, демонов же прикончил его яд. Теперь и нам с Эмри можно было подумать об освобождении.
Аккуратно обойдя лужи яда, мы вскарабкались на тело червя, хватаясь за торчащие казалось без всякой системы рёбра из его необъятной туши. Оказавшись наверху, мы смогли оценить весь масштаб драмы, разыгрывавшейся во дворе замка. Две чудовищных армии сошлись на этом маленьком пятачке, азартно и со вкусом уничтожая друг друга. На нас налетели несколько скелетов явно не человеческого происхождения с длинными мечами в руках. Мы с графом встали плечом к плечу, используя тушу червя, большая часть которой торчала из пролома в полу, чтобы прикрыть свои спины, и приготовились к атаке. Скелеты не стали нас разочаровывать - они налетели, размахивая мечами.
Я присел, пропуская длинный клинок над головой. Скелет не рассчитал силы и меч его глубоко вонзился в тело мёртвого червя. Я ткнул его в грудную клетку, которая у него представляла собой практически единое целое, шестопёром. От удара он рассыпался на отдельные кости, продолжавшие шевелиться. Эмри же отвёл неловкий выпад противника стальной рукояткой своего оружия и толкнул его ногой. Скелет отлетел на пару шагов, повалив при этом оставшихся двух его товарищей. Я обрушился на них, тремя ударами шестопёра раздробив им черепа.
Этот поступок едва не стоил мне жизни. Лезвия корсеки свистнуло у меня за спиной, отрезая от туши червя и графа д'Абиссела, отчаянно рубившегося сразу с двумя скелетами в доспехах, вооружёнными странной формы мечами. Мне же в противники достался воин в рогатом шлеме, ловко орудующий корсекой. Он держал меня на расстоянии, не давая воспользоваться шестопёром, ручка которого значительно уступала в длине дверку корсеки. Я отводил его быстрые удары, пытаясь прорваться на помощь Эмри, но противник мой был слишком умел, чтобы допустить подобное. Он не давал мне и сократить расстояние между нами, постоянно делая длинные выпады. И вот он припёр меня к туше червя, мне лишь чудом удалось заблокировать острия его корсеки рукояткой шестопёра. Я сморщился от отвращения, когда меня вжало в податливую плоть мёртвой твари. Какая-то кость впилась мне в спину.
Я уже попрощался с жизнью, но едва ли не последний момент в спину рогатому рыцарю врезался топор воина в таких же доспехах, как носил Ганелон. Он вырвал топор и ударом раскроил врагу череп, всадив широкое лезвие точно между ветвистых рогов. Я же проявил чернейшую неблагодарность, врезав ему по голове шестопёром.
Обернувшись к Эмри, я увидел, что ему приходилось туго. Бой на три стороны - самое странное и сложное дело. Никому нельзя довериться и от любого можно получить меч или топор в спину. Особенно сложно когда ты один против нескольких врагов. Эмри прижался спиной к туше червя, отмахиваясь от всех шестопёром. Я поднял с земли корсеку рогатого рыцаря, сунув за пояс шестопёр, и ринулся на помощь графу. Быстрым выпадом я повалил нескольких врагов, стоявших слишком близко друг к другу, парочку даже удалось прикончить. Правда остальные на мгновение замерли, обернувшись в сторону нового противника. Я отшвырнул корсеку и выхватил шестопёр, бросившись на врагов, не раздумывая ни мгновения - промедление стоило бы мне и графу слишком дорого. Обрушив своё оружие сначала на голову воина с двумя топорами в руках, а следом на череп скелета в броне. Тут со своей стороны ударил граф Эмри. Он лихо размахивал шестопёром, кроша грудные клетки и доспехи врагов.
Последние и не подумали сплотиться против общего врага, вцепившись друг другу в глотки, казалось, с ещё большей ожесточённостью. Мы с Эмри снова встали плечом к плечу, нанося удары всем до кого могли дотянуться своими шестопёрами. Теперь я в полной мере осознал положение графа де Локка, оказавшегося третьей стороной в конфликте непримиримых врагов. Скелеты брали верх над воинами Баала, окружив их и методично вырезая. Я ждал момента, когда последний из них упадёт замертво и нежить вплотную займётся нами. Эмри также понимал это и сделал мне знак убираться покуда скелеты не добрались до нас. Правда, сделать этого мы уже не успели.
Скелеты буквально разлетелись в разные стороны под ударами громадного топора, сжимаемого Ганелоном, ворвавшегося в ряды нежити. За его спиной оставались лишь обломки костей. Разделавшись с последним Ганелон обернулся к оставшимся солдатам.
- Будьте вы благословенны! - рявкнул он на них. - Ангелы вас подери, кучка жалких скелетов едва не перебила вас ко всем святым!
- Все эти скелеты были нашими братьями, - рискнул возразить ему один из них. - Они отлично владеют оружием.
- Мне плевать кто они! - Казалось, Ганелон готов раскроить голову непокорному воину своим топором. - Отходим к ангелам. Все в Купель!
Воины Баала кивнули, как мне показалось с явным облегчением и быстрым шагом двинулись к остаткам донжона крепости. Добраться до него им не удалось. Я успел заметить несколько коротких взмахов - потоки крови хлынули на землю, в стороны полетели ошмётки тел и доспехов воинов Баала, не способных противостоять оружию их врага. Спустя несколько секунд появился и сам враг. Это был рыцарь в чёрных доспехах, покрытых затейливой серебряной гравировкой, и шлеме с забралом в виде жутко искажённого человеческого лица, восседающий на громадном вороном жеребце. Он спрыгнул с седла, отряхнул чёрный клинок своего меча, по самую рукоять залитый кровью воинов Баала.
Обернувшийся было к нам Ганелон, тут же шагнул навстречу ему, поднимая топор. В сравнении с таким врагом мы были незначительной мелкой рыбёшкой, не стоящей потери драгоценного в предстоящей схватке времени. Рыцарь в броне с гравировкой не спешил атаковать. Нарочито медленным движением он снял шлем, демонстрируя Ганелону лицо. Лично у меня перехватило дыхание, когда я увидел чьё лицо скрывается под жуткой маской. Да, оно сильно исхудало и побледнело с нашей последней встречи, длинные волосы, рассыпавшиеся сейчас по оплечьям доспеха, были белоснежными, а не каштановыми, как раньше, но я не мог не узнать моего бывшего сэра - графа Роланда.
- Не ожидали встретить меня здесь, господа? - бескровные губы растянулись в ухмылке, никак не отразившейся в ледяных глазах. - Я пришёл сюда за тобой, Ганелон. Эмри, Зигфрид, можете убираться отсюда, мои солдаты не тронут вас. Тут моё личное дело. Ступайте быстрее, я могу и передумать.
Мы с Эмри последовали его совету и поспешили унести ноги подальше, хоть и были предельно вымотаны пленом и долгой схваткой. За спинами нашими звенели клинки. Не пробежали мы и двух десятков футов, как дорогу нам заступили пятеро мёртвых воинов, ещё недавно бывших воинами Баала, каждый сжимал в руках по паре топоров. За их спинами стоял человек, кутающийся в чёрный плащ с зелёным подбоем.
- Роланд может проявлять идиотское благородство сколько ему вздумается, - усмехнулся он, делая короткие пасы обеими руками, - но отпускать вас отсюда живыми никто не собирается. - Он принялся шептать некие слова на неизвестном мне языке, звучащем крайне жутко. Я порадовался, что не знаю этого языка, понимай я о чём говорит этот колдун, наверное, меня бы удар хватил.