Если у тебя есть мозги, это совсем не означает, что ты будешь управлять
чувствами лучше, чем другие.
Я никогда не могла подумать, что судьба забросит меня на край земли. Лирические отступления немного сумасбродной географички во многих детских душах пробудили тягу к перемене мест. Мы с открытыми ртами слушали её воспоминания о молодости, проведенной за полярным кругом. Она рассказывала о весенней тундре, раскачивающейся под ногами, о северном сиянии и долгой полярной ночи, о северных оленях и проворных куропатках, летом пестрых, а зимой белых как снег. Мысленно мы уносились в этот дикий и холодный край, но звонок возвращал к действительности. Как же мы тогда на него злились. С ним уходила сказка. Немного повзрослев, я забыла эти детские мечты, окончила школу, как многие другие, получила высшее образование, вышла замуж, родила ребёнка. В общем, и целом, жизнь протекала обыденно, пока не раздался этот злополучный звонок, перевернувший мою жизнь с ног на голову.
Я ещё спала, когда затрещал телефон. Не открывая глаз, я протянула руку, благо аппарат стоял на прикроватной тумбочке, и промычала в трубку:
- Да?
- Здравствуйте, это Таня - услышала я в ответ.
- Таня? - удивлённо переспросила я. Борясь с остатками сна, в уме уже пыталась перебрать всех знакомых мне Тань, способных поднять в такую рань. - Таня... - ещё раз машинально произнесла я в трубку. На другом конце провода слышалось только чьё-то неровное дыхание. Повисло молчание. - Простите, я вас не узнала, какая Таня? - почти окончательно проснувшись, нарушила я тишину.
- Вряд ли вы меня узнаете. Дело в том, что я любовница вашего мужа, я люблю его и хочу быть его женой - на одном дыхании произнесла женщина.
- Веселенькие шуточки с утра! - возмутилась я, с треском кидая трубку.
Через минуту телефон снова затрезвонил. Я сидела на кровати, и оцепенело, смотрела на него. Услышанная фраза пульсировала во мне: "Я люблю его и хочу быть его женой" А как же я? Мне то, что прикажете делать в этой ситуации? Я перевела взгляд на будильник, было полпятого утра.
Телефон всё трещал и трещал. Дочка недовольно завозилась со мной рядом. Когда муж уезжал по делам, я всегда укладывала её с собой в постель, нарушая все правила по воспитанию детей. Мне пришлось снова взять трубку: "Солнышко - это я. Извини, что разбудил. Просто очень сильно соскучился. Скоро буду" - голос мужа звучал довольно жизнерадостно. На определителе светился тот же номер, что и у незнакомой мне до сих пор Тани.
- Дорогой, ты не ошибся? Действительно скоро будешь? - съехидничала я.
- Конечно, золотце. Что за вопрос? - и пошли короткие гудки.
- Нет, это какая то нелепость. Неудачная шутка - я прислушивалась к легкому волнению, возникшему где-то внутри. Подсознательно возникло смутное ощущение ждущих меня неприятностей. Стряхнув оцепенение, я заметила, что сижу, крепко прижав трубку телефона к груди. Положив её на место, я встала и выдернула шнур злополучного аппарата из сети. Утреннее солнце пробивалось сквозь плотные шторы, наполняя спальню лимонно-жёлтым светом. В доме стояла тишина. Дочка безмятежно спала, раскинувшись на двуспальной кровати. Длинные волосы беспорядочно рассыпались по подушке, одеяло сбилось к ногам. Было видно, что сниться ей что-то хорошее, курносый носик морщился, уголки губ подрагивали в улыбке. Я поправила одеяло и пошлепала на кухню. Деревянный пол приятно холодил ступни, снимая с меня невесть откуда взявшийся жар. До кухни я не дошла. Зеркало остановило меня. Мимолетного взгляда было достаточно, чтобы затормозить. Пожалуй, впервые я критически взглянула на себя. На меня смотрела взлохмаченная толстая тетка неопределенного возраста с красными пятнами на лице. Эти пятна всегда выступали на лице, шее и груди после небольшой нервной встряски, предательски выдавая меня всем окружающим. Радоваться увиденному было невозможно. Роды меня не украсили. Первые месяцы беременности прошли для меня тяжело: был сильнейший токсикоз, из-за чего я практически не могла ничего есть, и угодила в больницу под капельницу. Зато во второй половине моего интересного положения оторвалась по полной программе: изголодавшийся организм поглощал килограммы еды, а мозг требовал ещё и ещё. Это был настоящий праздник живота. Я вставала даже по ночам, чтобы что-нибудь проглотить. В результате набралось лишних тридцать с хвостиком килограмм, но я никогда не комплексовала по этому поводу, частенько повторяя: "Мужики не собаки, на кости не бросаются".
Сейчас же меня словно окатило холодной водой, сразу сняв всю прежнюю безмятежность.
Дойдя до кухни, я уже была на сто процентов уверена, что меня разбудила пассия моего мужа. Я навела себе кофе, потом вспомнила о своей трехлетней давности заначке, вытащила пачку ментолового вога. Я бросила курить, когда забеременела. Бросила неожиданно легко и для себя и для всех окружающих. Многие мои знакомые переставали курить, а потом опять срывались, меня же ни разу не потянуло задымить. Конечно, бывали сны, в которых я с наслаждением мусолила сигарету, но тут же испуганно просыпалась и с облегчением понимала, что это только сон. Сейчас же я схватилась за сигарету, как за спасительную соломинку. Немного подумав, вытащила из холодильника початую бутылку водки, сгребла в кучу пепельницу, кофе и сигареты, поставила рядом стограммовый стопарик. Смотрелось всё это убийственно. Сделав несколько бесцельных кругов вокруг стола, я уселась на табурет и стала ждать, поглядывая то на дверь, то на созданный мною натюрморт. Пить мне совершенно не хотелось.
Загремели ворота. Мы жили в частном доме, квартиру, доставшуюся в подарок на свадьбу от наших родителей, мы продали, вернее, обменяли на дом с доплатой. Наняли бригаду строителей, сделали в нём ремонт и теперь он ничем не отличается от благо устроенного жилья. Газ, водопровод и все остальные блага цивилизации в нём имелись. Ко всему прочему и находился он в тихом районе, где за день проезжало две-три машины, до и то соседей, уезжавших или возвращающихся с работы. Городок наш один из провинциальных российских поселений, где многоэтажки соседствуют с частным сектором, а жители предпочитают жить в многоэтажных коробках, чем копать огороды или топить по зимам русские печи. Довести до ума уютный бревенчатый или каменный дом с отдельным входом, изолированным двором и хозяйственными постройками, доставшимися в наследство от прежних времён, не хватает средств или мешает обыкновенная русская лень.
Не зря же главный герой наших сказок добрый молодец надеется, что по щучьему велению исполнятся все его желания.
У нас же были небольшие сбережения, которые мы вложили в реставрацию нашей избушки, и уже через два месяца, знакомые, крутившие по началу пальцем у виска, отчаянно нам завидовали. Перед домом, с помощью соседки - Марьи Митрофановны я разбила клумбы, и теперь всё тёплое время года, наш дом был окружён цветами. Весной начинали цвести нарциссы и тюльпаны, затем на смену им приходили пионы, гладиолусы и завершалось всё пышными кустами георгин и пёстрыми астрами. По углам дома с одной стороны росла поздняя сирень, зацветавшая в начале лета, с другой - черемуха, дававшие непревзойдённый никакими парфюмерами аромат. Маленький заборчик, окружающий дом, не скрывал этой красоты, и я отчаянно гордилась плодами своих трудов.
Позади дома ещё прежними хозяевами был разбит сад. Вдоль всего забора росли вишни. Пять яблонь давали такой урожай, что яблоки в урожайный год раздавались по всем знакомым, и ещё оставалось вдоволь, чтобы лакомиться ими всю зиму. Клубника, смородина черная, красная и жёлтая: крыжовник и малина - я обладала всем этим богатством совершенно бесплатно. Надо было только успевать прилагать ко всему руки. Но Андрюша не испытывал большой любви к возни в саду.
- Все эти пестики, тычинки, ещё в детстве надоели - отнекивался он.
А ещё у нас в саду поселился соловей. Маленькая невзрачная серая птичка похожая на воробушка заливисто щелкала и такие выводила трели, что на скамеечку около ворот приходили соседские бабушки, вспомнить свою молодость.
По лестнице послышались шаги, в дверях загремели ключами. Механически я глубоко вздохнула и приготовилась выдать речь о коварных изменниках. Но воздух вышел из моих лёгких, как из спущенного колеса. В дверях стоял мой племянник - Толяшка. С сестрой у нас была разница в восемнадцать лет, но я её совершенно не знала. Она умерла при родах, оказалось, что у неё был порок сердца, и рожать ей категорически запрещалось. Но наши врачи узнали об этом только после её смерти. Конечно, если на каждого пациента уходит по десять минут, а жалоб со стороны посетительницы нет, никто ею серьёзно заниматься не будет. Всех можно понять.
Отец Толяшки после появления сына на свет и похорон жены бесследно испарился в огромных просторах нашей страны. Моя мать была Толику и мамой и бабушкой. Только повзрослев, мы узнали об этом. Мне он был вместо младшего брата.
У нас с ним было мало секретов друг от друга, ключи от нашего дома всегда были у него, поэтому я не очень удивилась, увидев его спозаранку.
Мой вид его заинтриговал больше.
- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! То тут сто грамм, то там сто грамм, на то оно и утро!- прокаламбурил он.- По какому поводу праздник?
-А кто тебе сказал, что праздник?
На моей памяти это впервые, а я пока забывчивостью не отличаюсь - пояснил он. - И как это ты так рано вскочила? У тебя же всегда срабатывал принцип: лучше переесть, чем недоспать.
- Пытаюсь создать подходящий к случаю интерьер - ответила я.
- И что это за интересный случай? Родственничек очередной фортель выкинул?
- Сама не могу понять. Какая-то мадам разбудила с утра пораньше. Ей не терпелось сообщить, что мой муженёк наставляет мне рога.
- Тоже мне новость. Да об этом все вокруг и так знают. Никогда твой Андрюха верностью не страдал, можно подумать ты не в курсе.
- Не в курсе - сказала я, и тут словно прорвало плотину. Я почувствовала, как из моих глаз полились слёзы. Я закрыла лицо руками, но они просачивались сквозь пальцы, а тело колыхаясь, как большой студень, сотрясалось в рыданиях. В последующие полчаса Толяшка рассказывал мне всё то о моей семейной жизни, о чём я не имела ни малейшего представления.
- Скорее всего, ты сама просто не хотела ничего замечать. - Он снял с крючка полотенце, намочил его под краном и протянул мне - Приведи себя в порядок. Не стоит показывать свою слабость. Если будет матушка звонить, скажи, что ночевал у тебя, иначе достанет своими вопросами,- попросил он. Толик не был обременен узами Гименея и поэтому время от времени позволял себе вольности.
- Ты только для этого заходил?- удивилась я - мог же позвонить.
- Пытался, но у вас никто не подходит. Может на линии неполадки,- предположил он. Уже в дверях он обернулся:
- Заведи себе кого-нибудь, и пусть твой муженек трясет рогами. А у женщин они не растут,- запомни это.
-Постараюсь запомнить,- кисло улыбнулась я.
Ну, пока. Выше нос, тетушка - на прощанье пошутил он. Тетушкой я для него была в исключительных случаях. Он вышел из дома. Я слышала его шаги по лестнице, потом донесся грохот закрываемых ворот. Я вытерла глаза мокрым полотенцем, подошла к окну на кухне и стала смотреть в сад. Все кругом зеленело, весело щебетали птицы, сияло солнце. Только я почему-то дрожала от холода.
* * *
"Скоро буду" Андрея затянулось часов на пять. Мы с дочкой уже успели позавтракать, когда машина мужа остановилась у гаража. Я выглянула в окно. Андрей совершал свой обычный ритуал: пооткрывал все дверцы, методично вытрусил коврики, протер ветровое стекло и фары.
Невольно я залюбовалась мужем. Ничего не скажешь: он был красив. Высокий, стройный, правильные черты лица, мягкие вьющиеся волосы. А его глаза - неправдоподобно сияющие синевой! Они, кого хочешь, с ума сведут. Я в свое время не оказалась исключением. Мы познакомились с ним во время учебы в университете. Учиться было и интересно и трудно. Курс подобрался у нас просто замечательный. Я мечтала об одном - учиться на "отлично", что с честью и осуществляла весь первый год. Он пролетел незаметно. А на втором появился он. И надо же было проказнице-судьбе познакомить нас в Москве, как будто трудно ей это было сделать в родном городе. Андрей восстановился после армии, и из множества симпатичных лиц я сразу выделила его. Один взгляд его васильковых глаз пробил такую брешь в моем сердце, что туда сразу скатилось все мое благоразумие. Он тоже выделил меня из всех. Сначала мы просто разговаривали, потом начались прогулки по ночному городу. Мы гуляли, по-детски взявшись за руки. Мне очень не хотелось, чтобы все у нас превратилось в банальную интрижку. Но Андрей не подвел. Он тоже был очарован мной. Как он на меня тогда действовал! Даже, пять минут, поболтав ни о чем, я заряжалась радостью. Мне казалось, что он излучал солнечную энергию. Его синие бездонные глаза, красиво очерченный рот, белозубая улыбка. В нем уже тогда было море обаяния. В первый раз мы поцеловались в парке, окружавшем наш студгородок. Уже тогда до меня доходили слухи, что у него есть девушка с факультета журналистики.
- Это правда?- спросила я у него, боясь услышать подтверждение.
- Не совсем,- успокоил он меня.- Я оставил её после встречи с тобой.
Я была так горда. Он прижал меня к себе, и я почувствовала, что нахожусь в объятиях самого классного парня на свете. Его поцелуи были сладкими и горячими. Сначала я смущалась, потом прислушалась к себе и уже сама умоляла:
- Еще, еще...
Так пролетели студенческие годы. Наша любовь была безрассудна, стихийна. Но как ни странно учебу мы не запустили. Мы до одури сидели над конспектами, писали курсовые, сдавали зачеты и экзамены. И оба выпустились с красными дипломами. В общаге по этому поводу устроили грандиозный праздник. Уже проводив всех, вновь кинулись друг к другу. Казалось, никакая сила не может разомкнуть наших объятий. Теплый ветерок, долетавший из распахнутого окна, нежно ласкал наши лица. И вдруг он тихо спросил:
- Ты выйдешь за меня?
От радости я не смогла ответить, только уткнулась ему в грудь, пытаясь спрятать сияющие от счастья глаза. Эту ночь я не забуду никогда! Как же мы любили друг друга...
Андрей, закончив прибирать жигуленок, направился к дому. Я прогнала приятные воспоминания, стерев с губ мечтательную улыбку. Пора возвращаться в действительность. "Его обаяние только возросло. Неудивительно, что он нравиться женщинам"- пришедшее в голову расстроило меня больше, чем предстоящие разборки.
Анюта - наша двулетняя дочь - была занята своей любимой игрушкой, какой то конструкцией из пластмассового шарика, двух железных проволочек и ключа, которым этот шарик заводился и потом лихо скакал по всему дому, буксуя в углах комнат или натыкаясь на препятствия, пока не заканчивался завод.
Андрей заглянул к нам:
- Девочки, кормите папу. Он голодный, как волк.
- Папа злой?- отвлеклась от своей игрушки Анюта.
- Почему злой?- удивился Андрей.
- Потому что волк- с логикой у ребенка был полный порядок.
Андрей улыбнулся дочке и пошел на кухню.
К его приезду я успела подготовиться: навела полную боевую раскраску, сменила свой халат почти на такое же бесформенное, но празднично-выходное платье, но он ничего этого не заметил. Мое самолюбие взыграло: видимо кровь ударила в голову, и я вместо того, чтобы спокойно разобраться в ситуации, пошла, устраивать скандал.
Андрей сидел на кухне за пустым столом, задумчиво глядя в окно. Он в последнее время часто пребывал в таком состоянии. На мои попытки выяснить, что его так заботит, Андрей беззаботно отвечал:
- Не стоит забивать пустяками такую хорошенькую головку. У тебя и без этого забот много.
А стоило мне проявить настойчивость, Андрей проявлял чудеса выдумки, быстро переводя разговор на другую тему. Поздние возвращения с работы, участившие командировки уже стали привычными и не вызывали моего возмущения, как раньше.
- Как твоя командировка? Прошла успешно?- спросила я его. От неожиданности он вздрогнул. Он был так увлечен своими мыслями, что не заметил моего появления.
- Как всегда,- односложно ответил он.
- Как всегда у Тани?- задала я каверзный вопрос. Брови моего любимого полезли вверх.
- Какой Тани?- его удивлению, казалось, не было предела.
- Ты, знаешь, я не в курсе, у какой. Просто позвонила женщина, представилась Таней, объяснила мне, тупенькой, что она твоя любовница, любит тебя без ума, просто жить без тебя не может, поэтому я должна освободить ей свое место. А ты должен дать мне отставку,- на ходу сочиняла я.
- Какую чепуху ты несешь,- как-то вяло проворчал Андрей.- Покорми лучше, я так замотался, а шеф отпустил только на пару часиков.
- Уж не Татьяной ли зовут твоего шефа?- умышленно нагнетала я обстановку.
- С чего ты взяла?- раздражение начало проскальзывать в голосе Андрея.
- Ты мне звонил с её телефона - спокойно объяснила я. - А до этого с этого же номера меня просветили о носимых мной на голове украшениях. На определителе сохранились оба звонка: и её, и твой. Хочешь, пойди, посмотри.
В комнате повисло тяжелое молчание. Дверь скрипнула и тихонько приоткрылась. В образовавшуюся щелку просунулась любопытная морда Ундины. Год назад мы купили щенка ротвейлера, который вымахал в шестидесятикилограммовую барбосиху. Несмотря на свой внешне устрашающий вид, она была невероятно ласкова. Когда её гладили, или чесали за ушами, она валилась на спину и, разбросав лапы в разные стороны, начинала издавать звуки, похожие на хрюканье. Мы дома так и звали её "Хрюшей". Сейчас она заглядывала за очередной порцией ласки.
- Пошла вон, скотина!- неожиданно закричал Андрей. Собака обиженно посмотрела в его сторону и недовольно попятилась. Карие глаза с укоризной посмотрели на нас, и собачья морда исчезла.
- Покорми меня, я тороплюсь - на тон пониже приказал мне Андрей.
- Что ж ты у своей подружки даже завтрака не заслужил?- поддела я его.
В его глазах мелькнула досада:
- Вера, ну почему ты копаешь под меня? Хочешь знать правду? А ты уверена, что она тебе понравиться?- с мукой в голосе произнес он.
- Лучше горькая правда, чем сладкая ложь - пафосно произнесла я.
- Так похоже на мыльную оперу - усмехнулся Андрей.- Так я и не понял, будут меня кормить в этом доме или нет?
Я достала из холодильника колбасу, сыр, нарезала бутерброды и сунула разогревать их в микроволновку. Насыпала в кофеварку две столовых ложки кофе, добавила воды, воткнула в сеть. Агрегат запыхтел, выдавая в бокал по капельке ароматную жидкость.
- С молоком или черный?- спросила я у Андрея.
- Все равно,- не стал капризничать он.
- Будешь кашу или тебе яичницу пожарить?
- А какая каша?
- Рисовая, на молоке.
- Обойдусь бутербродами,- отказался он от всего.
Микроволновка громко дзынькнула. Я достала тарелку, поставила кофе и на этом посчитала свою миссию выполненной. Дождалась, пока он все уничтожит.
- Даже жить хочется. С вечера во рту маковой росинки не было,- подобревшим голосом сообщил он мне.
Я сидела напротив него и мучительно соображала, как же вызвать его на откровенность. Может после рождения ребенка я начала уделять ему меньше внимания, может, обидела мимоходом и не заметила этого? Андрей был очень обидчив и иногда замыкался в себе надолго, когда ему казалось, что с ним несправедливо обошлись.
- Поговорим?- спросила я, заглядывая в его глаза.
- О чем?- опять напрягся Андрей.
Я решила не увиливать:
- Ты меня разлюбил?
- С чего это ты взяла?-
- Видно невооруженным глазом. Стал на работе часто задерживаться, дома не ночуешь, сегодня даже Танюша объявилась,- начала объяснять я.
- Не дури. Ты нужна мне для семьи, для жизни. Секс не самая важная вещь в наших отношениях. И потом, у нас ребенок. Просто не лезь не в свое дело и все будет по-прежнему. Уходить от тебя я не собираюсь. Только не вздумай рожать еще одного. - Он замолчал и отвел взгляд в сторону.
Косвенно он подтвердил, что не верен мне. У меня от негодования перехватило дыхание:
- Что много желающих родить и без меня?- свистящим шепотом выдохнула я.
- За что боролась, на то и напоролась,- усмехнулся Андрей.- Перестань. Узнала, что хотела, ну и успокойся. Не лезь в мою личную жизнь, тебе же хуже будет.- Его тон меня взбесил. Похоже, происходящее ему нравилось. И если у него есть личная жизнь, в которую мне нет доступа, значит, много нового я узнала за сегодняшнее утро. А я то надеялась, что он развеет мои сомнения, скажет, что глупо пошутили сослуживцы, а Толяшка просто не в курсе событий.
- Или твоя Танюша или я - поставила я вопрос ребром.
- Ты так уверена, что будешь ты? Мне просто идти некуда - цинично ответил Андрей.- Оставь меня в покое. Я к тебе не лезу, ты ко мне не лезь. Ты свободная женщина и делай, что хочешь, только не доставай меня.
- Я подам на развод и вали, куда глаза глядят,- не сдерживая себя, уже орала я. Пошел вон, забирай свои вещички и уматывай...
- Не думал я, что ты такая дура - прервал он мои вопли.- Когда успокоишься, позвони, я буду у матери - и он ушел, громко хлопнув дверью.
Значит, я должна успокоиться, смириться с этим положением вещей, потом позвонить и попросить:
- Приезжай, дорогой! Гуляй хоть до посинения, моя любовь от этого не станет меньше.- Неплохо же он хочет устроиться.
Мне было больно. Больно от его предательства, оттого, что я еще люблю его, оттого, что он этим пользуется, и бог его знает от чего еще.
Слезы, оставляя черные потеки на лице, опять полились. Казалось, внутри меня находиться бездонная бочка, наполненная ими.
* * *
Уже несколько дней я ходила, как зомби. Мое тело, заученно вставало по утрам, шлепало по дому, механически делая привычную работу. По инерции ложилось спать, когда наступало время. Я ни о чем не могла думать. В голове пульсировало: "Меня бросили". Во мне поселился страх. Я боялась выйти на улицу. Казалось, всем известно, что от меня ушел муж, и стоит мне выйти, они, злорадствуя, будут кричать, показывая на меня пальцем: "Она никому не нужна!"
Пару раз Толяшка заглянул ко мне, и, найдя благовидный предлог, стал оставаться ночевать. И кто бы знает, что со мной было, если бы не он. Но об этом позже. А тогда я днем и ночью ждала одного человека во вселенной - Андрея. Раньше я никогда не задумывалась, что он для меня значил. Оказалось, он необходим мне, как воздух. Казалось, что с уходом Андрея от меня ушла сама жизнь.
Чем была я для него? Неужели я занимала так мало места в его сердце, что он не стыдился своего предательства?
Если бы он появился, попытался что-то объяснить, да просто наврал с три короба, я на все бы закрыла глаза. Я так сильно тогда его любила! Но сознательно делить его с кем-то? Увольте, только не это.
В понедельник я решилась подать на развод. Накрапывал мелкий нудный дождик. Все вокруг было серым, низкое небо нависло над землей. Тучи плотно обложили наш маленький городок. Природе было также плохо, как и мне.
Я уныло брела по тротуару. Через пару метров, по шоссе, проносились машины, которые механически я провожала взглядом. На уровне подсознания я хотела встречи с мужем.
- Верусик - окликнули меня сзади. Я повернулась. Меня догоняла Тома Пыжик. Пыжик - эту фамилию она приобрела, выйдя замуж. Помню, как она расстраивалась, узнав под какой фамилией ей придется жить в замужестве:
- Ну, что это за Пыжик? Просто чижик - пыжик какой-то. Задразнят же.
Я её тогда успокоила:
- Ты же не за фамилию выходишь, а за человека. Возьмите твою, какая разница. И потом, этой пичужке даже памятник поставили в Питере.
- Спасибо, успокоила,- съязвила она, но больше уже не жаловалась.
Дружили мы с Томкой еще со студенческих лет, но в последнее время виделись нечасто. Наши мужья не нашли общего языка, да и сама Томка к моему Андрею относилась неприязненно, хотя и не объясняла причин.
Выглядела она, как всегда, классно: ухоженная, одета со вкусом. Мне до нее было далеко. Моя прическа требовала похода в парикмахерскую, это я поняла еще утром, тщательно укладывая волосы, лицо - хотя бы спокойного длительного сна. Про гардероб и говорить не стоит. За время декрета я не приобрела ни одной модной тряпки. Мне по размеру были только бесформенные балахоны, которые с таким же успехом могла носить моя мама, если бы обладала моими габаритами. Конечно, в каком-нибудь фирменном магазине для "богатырей" и нашлось бы что-то подходящее, но в нашем городе не было никаких бутиков. Весь народ одевался на рынке.
- Привет - не слишком радостно это у меня получилось. Томка взглянула на меня:
-Что с тобой происходит?
- Ничего особенного - покачала я головой.
- Значит, из-за Андрея - она, как всегда была в курсе всех событий.
- Что она собой представляет?- в её голосе слышалось сочувствие.
- Не знаю, я не интересовалась,- мои глаза налились слезами.
- С тобой точно, все в порядке?- мягко поинтересовалась она.
- Абсолютно всё- твёрдо сказала я.- Просто не каждый день тебя бросает муж. К этому надо привыкнуть.
Мы медленно шли по тротуару. Томка чувствовала мое нежелание продолжать этот разговор. Мимо, спеша к рынку, суетливо проносились люди, иногда задевая нас. Я и забыла, что сегодня рыночный день. Их у нас два в неделю. В эти дни приезжали столичные челноки, пополняя местную армию торговцев китайским и турецким ширпотребом. Продавалось все: начиная с пуговиц и кончая натуральными шубами.
- Зайдем?- предложила Тома. Мы с ней влились в людской поток и бродили по рынку часа два. Томка меня критиковала:
- Сама виновата. Распустила себя, одеваешься как старуха.
Побродив со мной по рядам, она вынесла вердикт:
- Худей или шей на заказ. Мужчины любят глазами.
- Тома, какие диеты? Мне не до заказов. Мне вообще ни до чего нет дела. Я забыла, когда в последний раз нормально спала.
- Свихнуться не боишься? Переключись на что-нибудь. Что ты на своем Андрее зациклилась? Можно подумать - единственный представитель сильного пола на свете,- цинично фыркнула она.- И потом, таких женщин бросают редко. А гуляют от них часто.
- Просвети, почему?- я обиженно захлопала глазами. Томка не собиралась меня щадить. И в этом она была вся: никогда не юлит. Она не будет ходить около, выложит тебе правду в глаза, а дальше твое дело: хочешь, обижайся, хочешь, принимай к сведению. Но это, если вы действительно подруги. Если она общается постольку-поскольку - откровенности ты не дождешься.
- Ты превратилась в клушу. Такая наседка - цып, цып, цып. Мужику с тобой не интересно, завоевывать тебя не надо, ты и так в рот смотришь. А он то самец. Ему себя показать хочется. Их постоянно надо держать в напряжении, как на пороховой бочке. Намекать:
- Расслабишься, будешь в очереди девяносто девятый.
- Может ты и права.- Я грустно улыбнулась и перевела разговор на другую тему:
- У тебя нет успокоительных посильнее или снотворного? Хоть на пару часов забыться.- Я знала, что у нее просить. Томка работала в аптеке и проблема лекарств перед ней никогда не стояла.
- Ты же знаешь, что на транквилизаторы нужен рецепт.
- Валерьянка мне не помогает,- глаза опять увлажнились.
- Постараюсь что-нибудь придумать. Только обещай, что всё сразу глотать не будешь. Голову не теряй, не стоит мужичье этого,- произнесла она, глядя на меня, как на больного ребенка.
До её фразы: "Не глотай всё сразу", у меня и мысли такой не возникало, а тут получилась невольная подсказка, как освободиться от мучавшего меня кошмара безболезненно. Я клятвенно обещала, что никогда не совершу такой глупости. Наверно, слишком клятвенно, так, что Тома, глядя на меня с нескрываемой жалостью, предложила:
- Плюнь ты на всё, пойдем в кабак, оторвемся. Я никогда не видела тебя в таком плачевном состоянии.
Здание суда выглядело угрюмо. Отделанное под гранит, оно массивно возвышалось над посаженными перед входом голубыми елями. Только дверь не вязалась с его обликом. Старенькая, обшарпанная, висящая на деревенских петлях, она не гармонировала с этими стенами, придавая серьезному зданию легкомысленный оттенок. Двери были больше похожи на вход в забегаловку времен застоя, где в обеденный перерыв можно остаканиться, и, рискуя получить несварение, съесть пирожок, неизвестной свежести. Я раньше никогда не замечала этого несоответствия. До декрета я работала юрисконсультом в райпо (районное потребительское общество, объединяющее сеть магазинов кооперативной торговли, предприятий общественного питания и т. д.). По делам мне частенько приходилось бывать в этом заведении. Да и за советом я не стыдилась забежать. А куда мне было идти, обремененной теорией и не имеющей никакого практического опыта, как не сюда? Зачастую даже опытный секретарь суда сто очков даст вперед неопытному вчерашнему студенту.
Здесь мало, что изменилось. Когда тут размещался горком и многое из обстановки осталось еще с тех времен: во всяком случае красные ковровые дорожки точно. Я по телефону из приемной напросилась без очереди. Иван Сергеевич встретил меня радушно:
- Давненько тебя не было видно. Присаживайся к столу. Кофе будешь?- предложил он.
Я неопределенно пожала плечами.
- Не стесняйся. И я немного отдохну, устал сегодня, тяжелое дело было,- пожаловался он мне. Он суетился с чайником, гремел чашками, больше напоминая доброго дядюшку, чем человека, решающего людские судьбы
- Как подрастающее поколение? Замуж ещё не собралась?- пошутил он, интересуясь Анютой. Это был подходящий момент.
- Не знаю как дочка, а вот мама пришла за разводом,- попыталась я сказать шутливо, но глаза меня подвели. Они не хотели улыбаться. Иван Сергеевич был не только отличным юристом, но и хорошим психологом. Он сразу стал серьезным.
- Ты хорошо обдумала свой поступок?- спросил он, отодвигаю свою недопитую чашку.
- Да,- подтвердила я свое решение.
- Можешь откровенно назвать причину без всяких "не сошлись характерами?"
На столе затрезвонил телефон, но судья не стал брать трубку.
- Банальная измена - не без труда далось мне это признание.
- В этом случае не стоит торопиться. Это случается практически с каждым. Иногда мужчине семейная жизнь становится скучной. Хочется новизны, острых ощущений. Отпусти, пусть побегает на длинном поводке. Вернется, увидишь небо в алмазах. Это я тебе, как мужчина, даю житейский совет.
- Не в моем случае,- ответила я.
- Все равно не будем торопиться с заявлениями. Могу я быстро найти твоего мужа?
- На листочке я написала рабочий телефон Андрея и домашний его родителей.
В дверь заглянула секретарша:
-Иван Сергеевич, председатель просил всех зайти к нему.
- Не буду больше Вас задерживать - я встала.
- Оставь свой номер телефона. Я переговорю с твоим мужем и перезвоню.- Думаю, все у вас будет в порядке.
Что ж надежда умирает последней.
На рыночной остановке я столкнулась с влюбленной парой. Андрей как ледокол буравил толпу. Одной рукой он крепко обхватил её за талию, в другой нес большой пакет, нагруженный покупками. Мои глаза мгновенно выхватили сладкую парочку из людской толчеи и внимательно следили за их приближением. Меня они еще не заметили, и можно было быстренько юркнуть в толпу и скрыться в ней. Вовремя сбежать - это не трусость. Но я не стала этого делать. Меня охватило болезненное любопытство. Их вынесло прямо на меня. Наконец-то я увидела свою соперницу. Красавицей её назвать было сложно, но то, что она тратить на себя минимум час утром, было видно. Мне представилась возможность хорошо её рассмотреть, но пялиться показалось неприличным. Подруга Андрея победно взглянула на меня, не скрывая торжествующего блеска в глазах. Андрей постарался сделать вид, что не заметил. Столкнулся со мной взглядом и растерянно отвел глаза в сторону. Было видно, что ему стало не по себе.
Подруга Андрея потянула его от меня. При этом она попыталась капризно наморщить свой нос, больше похожий на здоровенный шнобель гордого сына кавказских гор, которым её щедро одарила природа. Андрей недовольно буркнул:
- Иди к машине, я тебя догоню. Мне надо поговорить.
Она еще крепче ухватилась за его руку:
- Дорогой, у нас же нет секретов друг от друга.
" Голос, как у мартовской кошки: такой же хриплый и тягучий"- пронеслось у меня в голове. С каким-то злорадством я отметила, что Андрей по сравнению со своей спутницей не светиться от счастья, скорее наоборот.
- Я хочу поговорить наедине, разве непонятно?
Для безумно влюбленного Андрей был груб. Его спутница поникла.
- Не отсылай свою любовь, нам с тобой говорить не о чем. Прибереги красноречие для суда,- остановила я Андрея. Я чувствовала, что не смогу с ним нормально побеседовать. Или расплачусь на глазах посторонних людей, или начну униженно умолять его вернуться. Мне не хотелось ни того, ни другого. Во мне сидела бездонная цистерна слез, готовая пролиться по любому поводу. Мне не хотелось показывать всю глубину своего горя, лучше казаться счастливой и довольной жизнью. Гордо задрав голову, я поспешила уйти. Встреча сбила меня с толку, и вместо того, чтобы зайти и купить продуктов, я ушла с рынка. Я еще не успела даже перейти дорогу, когда мотор машины, оставленной на стоянке, бешено взревел, и она стремительно рванула с места, пугая прохожих и обрызгивая их жидкой грязью, летевшей из-под колес когда-то любимого мной жигуленка. Я проводила его глазами. Андрей мрачно восседал за рулем. Его подруга что-то недовольно ему выговаривала. Я видела, как она начала в салоне махать руками, пытаясь заехать Андрею в лицо. Машина завиляла и скрылась из вида. Не знаю, видел ли кто из знакомых эту сцену или нет. Муж с любовницей уезжает на машине, жена остается под моросящим с утра дождем. Я бы никому не пожелала в тот момент быть на моем месте.
Домой мне идти не хотелось, я долго бесцельно бродила по улицам. Со стороны это выглядело довольно нелепо: я брела по одной стороне улицы, затем переходила на другую и шла обратно. Зонтик я не открывала. И вскоре нудный дождик сделал свое дело. Волосы, уложенные утром, потеряли форму и мокрыми прядями налипли на лоб и виски, превратив меня в огородное пугало. Юбка, впитавшая сырость, неприятно липла к ногам. Хорошо, что мне не грозили черные круги под глазами. Утром, посмотрев на погоду, я накрасилась водостойкой тушью, хотя и не люблю ею пользоваться. Обычными средствами она смывается плохо, а специальная жидкость не подходит к моим глазам: они после неё краснеют и зудят.
К внутренней боли присоединились и внешние неудобства от мокрой одежды, когда я все-таки добралась до дома. Не раздеваясь, я прошла в детскую. Оттуда доносился счастливый Анютин смех. Дочка весело играла с племянником, который за это время буквально заменил её непутевых родителей, взяв все заботы на себя. Я устало стояла, прислонившись к косяку двери, и задумчиво смотрела на их возню.
- Звонил Иван Сергеевич, просил передать, что ждет завтра к десяти - заметив меня, буднично проинформировал Толик.
- Завтра так завтра - согласилась я.
* * *
Следующие дни отложились в моей памяти отрывками: я писала заявления, платила деньги, собирала разные справки. С одной из них произошел казус. Чтобы взять эту справку мне пришлось идти в шараш-монтаж контору моего, теперь только по документам, мужа. Меня направили в расчетный отдел, где я попала в "теплые" объятия моей соперницы. Мне представился еще один случай рассмотреть её как следует. Та встреча перед рынком меня не обманула: она не была красавицей. Основной её достопримечательностью был нос: на семерых рос, одной достался. Он угрюмо нависал над ярко-накрашенными губами, симметрично деля лицо на две половины. Над верхней губой пробивались черные усики, сразу предававшие внимательному глазу "натуральную" блондинку, хотя корней волос, черных у основания не было и в помине. Посещение салонов красоты было её привычкой. И фигура, которой можно только позавидовать! Не один час в неделю она должна проводить у тренажеров, если судить по её сидячей работе. А может просто очень хороший обмен веществ и французская диета: утром кекс, оставшееся время секс. Одежда на ней была в стиле "вырви глаз или последняя попытка выйти замуж". Все, что позволяли открыть правила приличия - было открыто. Грудь при малейшем движении грозила выскочить из глубокого декольте гипюровой кофточки яркого алого цвета, гармонировавшей с цветом её помады. Кокетливо сложив ноги, обтянутые колготками в сеточку, она покачивала носком туфли на шпильке чудовищной высоты. Короткая кожаная юбка едва прикрывала интимное место и ту часть тела, на которой сидят. Только в одном я выигрывала. Несмотря на все ухищрения, её истинный возраст пробивался тоненькими морщинками у глаз и уголков рта. Она была постарше и прилично. Мне стало обидно. Только почему-то не из-за восседавшей передо мной женщины, а из-за себя. " Она ничем не лучше меня. Если я приоденусь, да в салон схожу - ничуть ей не уступлю". Мысль возникла совершенно спонтанно. " Еще посмотрим, кто кого". Мне захотелось во что бы то ни стало перещеголять эту лощеную даму, доказать своему мужу, что я его жена, во сто раз лучше. Еще раз, бросив короткий взгляд на ноги, я хмыкнула. Они мне напомнили копченый окорок, который всегда продавался упакованным в капроновую сетку с крупными ячейками. Это самопроизвольное сравнение развеселило меня, и я невольно улыбнулась. Мадам соперница нахмурилась, заметив это. В кабинете, кроме подруги моего мужа, работали еще две женщины. Как водиться в таком тесном коллективе, они знали все и при моем появлении притихли. Деловито уткнувшись в свои столы, они громко шуршали бумагами, щелкали клавиатурой компьютера, искоса бросая на меня любопытные взгляды. Может они ожидали концерта с воплями во все горло и потасовкой. Кто его знает. Недолго думая я подошла к Татьяниному столу. Он стоял ближе всех ко мне. Но не только поэтому. Еще и из-за принципа. Мне хотелось заставить её поволноваться. Никакой ответной реакции, кроме вытаращенных глаз, я не дождалась. Она сидела передо мной, нервно облизывая губы. Свои шикарные ноги, при моем приближении, она засунула под стол. Может для того, чтобы быстро вскочить, может, чтоб было удобней работать.
Я попросила её выдать мне справку о среднемесячной зарплате Андрея. Убедившись, что ей ничего не грозит, Таня преобразилась. Приняв вид оскорбленной невинности, она сквозь зубы бросила:
- Посторонним такие справки не выдаются. Это коммерческая тайна.
Я почувствовала себя попрошайкой, стоящей перед царственной особой. Во мне закипал гнев, но выслушала я это внешне спокойно. Показав ей, паспорт со штампом о браке, я попыталась предъявить свои права, как законная жена.
- Меня это мало волнует,- ответила, секс-бомба с внешностью бабки с костлявой ногой - без официального запроса или заявления Андрея, я такую справку не выдам. Насколько мне известно, Андрей с женой не ладит, может это ему навредит - добавила она с ехидной улыбкой.
- Насколько мне известно, он очень хорошо ладит с какой-то старухой, работающей у вас. Вы не в курсе, с какой, мне бы хотелось на неё посмотреть?- глядя на неё в упор, нагло улыбалась я. За моей спиной послышались смешки, от которых Танюша взъярилась:
- Ты еще меня оскорблять будешь? Вон отсюда!- она резво вскочила и распахнула дверь.
- Какой почет. Провожают до дверей. Всем швейцарам такую униформу выдают? - Я зацепила указательным пальцем вырез кофточки и максимально оттянула его вниз. - Какая я неловкая.- За столами слышался откровенный смех. Таня багровая от ярости, стояла у выхода.
- Твое место в Москве, на Волоколамском шоссе. Там ценителей твоей красоты больше - сказала я ей напоследок.- Надо было выдать справочку-то. Это в твоих же интересах. Так ты быстрее моего козла на себе женишь. Он же твоя последняя надежда, не правда ли?
Смысл сказанного мной не сразу дошел до неё. Она что-то мяукала в ответ, но я не обратила внимания. Мне надо было сохранить лицо.
Я уже прошла половину коридора, когда навстречу попался Андрей. Мы посторонились, как незнакомые люди, пропуская друг друга. Я была, как выжатый лимон. Представление, удавшееся в расчетном отделе, съело все силы. Молча постояла, провожая его глазами. Он, бросив короткий взгляд в мою сторону, скрылся за теми же дверями, из которых только что вышла я. Почему-то я была уверена, что он кинулся утешать свою мартовскую кошку.
На улице меня догнала женщина, сидевшая за соседним столом с моей молочной сестрой. Она протянула мне справку и сказала:
- Я полностью на вашей стороне. Хорошо Вы нашей шмаре врезали. Не опускайте рук, до Андрея она охотилась на моего мужа, но я ей коготки пообломала. Может мне поговорить с Андреем?- спросила она участливо.
- Спасибо, не стоит. Он Вам скажет, что лезете не в свое дело. Он сам должен принять решение. Давить на него бесполезно - объяснила я. Оказывается, в стане моего врага у меня есть сочувствующие.
Домой я добралась не скоро. В нашу сторону ходит только маршрутное такси, да и то по произвольному расписанию.
Везде царил беспорядок. Толяшка стоял у раскрытого шкафа, аккуратно складывая вещи.
- Что за бедлам?- удивленно спросила я.
- Приезжал Андрюха за тряпками - сказал он, поворачиваясь в мою сторону. Я ахнула. Одна его щека была чудовищно раздута, по цвету напоминая спелый баклажан.
- Кто тебя так?
- С Андрюхой не сошлись мнениями - спокойно пояснил Толик.
- Сволочь, изверг, фашист - от негодования мой словарный запас сократился до минимума.
- Полегче, сестренка. Ты еще его не видела. Ты, что думаешь, я изображал боксерскую грушу?- остановил меня Толик.
- И что вы делили? Не проще было б отдать все, что ему нужно?
- Я и не вмешивался, когда он выгребал барахло. Просто не позволил ему неучтивых выражений в твой адрес.
- Надеюсь, он все забрал?- поинтересовалась я у своего защитника.
- Наверно. Во всяком случае, даже ошейник с собаки снял - усмехнулся Толик.
- А ошейник-то зачем? Свою красавицу на цепь посадит?- меня затрясло в нервном смехе.
- Наконец-то пробило - обрадовался Толик.- Хоть шутить начала. Ходишь, как сомнамбула: ни бе, ни ме; ничего живого не осталось. Пойдем, пережуем это дело,- предложил он.
- Не хочется - отказалась я.
- А когда ты хотела за последний месяц? Посмотри на себя: глаза ввалились, одежда болтается. Мало того, что нервы не в порядке, еще хочешь желудок посадить?- принялся ругать он меня.
Действительно с аппетитом в последнее время у меня были проблемы. Если раньше рот мой закрывался редко, постоянно что-то пережевывая, то после ухода Андрея бывали дни, когда кроме воды мой организм ничего не получал. И при этом я не чувствовала голода.
- Толь, я так устала. Я немного отдохну, что-то в сон клонит - попытка увильнуть от еды мне удалась.
- Днем её в сон клонит, по ночам бродит, как лунатик, от окна к окну - начал ворчать он, не настаивая больше на посещении кухни.
- Толик - это уже старость - невпопад ответила я. Не могла же я признаться, что лежа по ночам без сна, вскакивала от малейшего шума, надеясь на возвращение Андрея.
В спальне царил все тот же кавардак. Мои вещи в беспорядке были разбросаны по всей комнате. Похоже, Андрюша в бешенстве, желая мне насолить, специально раскидал их. Наши веши в шифоньерах всегда лежали на разных полках, и выкидывать мои, чтобы забрать свои не было смысла. Если только не сделать это из-за вредности.
Я попыталась немного разобрать царивший бедлам, хотя наводить порядок не было никакого желания. Переместив пару тряпок с одного места на другое, я бросила это нудное занятие. Не расстилая постели, я завалилась на неё, предварительно прихватив с собой пульт от телевизора. Бесцельно пощелкала им, перескакивая с одного канала на другой. По НТВ шёл какой-то американский боевик с Ван Дамом. Мускулистый красавец, попав в очередные неприятности, мужественно разделывался с ними. Не дождавшись хеппи-энда, я задремала.
Проснулась я около трех часов ночи. Психологи говорят, что это самое кошмарное время суток. Именно в этот промежуток времени человека угнетают самые мрачные мысли. С психологами не поспоришь. Я проснулась от тоски. Мне захотелось, чтобы крепкие руки Андрея обняли меня, прижали к себе. Я машинально пошарила по кровати, ища его. Только что во сне мы были вместе, и я все боялась потерять его. Все казалось, что он исчезнет. Действительность оказалась куда хуже. Он не исчез, он просто не появился.
Так мне себя стало жалко в тот момент, такой я себе показалась несчастной, а жизнь нелепой и бесцельной, что я решила больше не жить. В тот момент я не думала ни о своей дочери, ни о старенькой матери, уже стойко перенесшей смерть одной дочери, вообще ни о чем, кроме своей "разнесчастной жизни" и "разбитой любви". Я взяла упаковку принесенных мне Томкой снотворных и пошлепала на кухню. Нервно выкурила сигарету, налила из чайника стакан холодной кипяченой воды, выдавила все таблетки из упаковки на стол и методично, одну за другой принялась их глотать. Закончив с ними, выпила еще стакан воды и вернулась в спальню. Подумала, что стоило бы написать последнее послание с объяснением своего поступка, но махнула на это рукой. "Пусть думают, что случайно наглоталась лишнего, меньше шума". Решила, что для достоверности надо разобрать постель и переодеться в пижаму. Морфей уже звал меня в свои объятия, когда я все это проделала.
- Дура, ты что натворила!- Толяшкины руки бесцеремонно трясли меня, схватив за грудки.
- Отвали, не мешай спать - я попыталась отвернуться. На меня градом посыпались удары. Толяшка хлестал меня ладонью по щекам. Я вяло отмахивалась от его жестких рук.
- Прекрати, больно,- проскулила я, опять проваливаясь в сон. Мне снилось, что я попала под холодный водопад. Только лился он почему-то мне исключительно на лицо. Сквозь сон я слышала мужские голоса, будившие меня. Потом меня куда-то потащили и начали пихать в рот трубки, проделывать с моим бесчувственным телом малоприятные процедуры. В нормальном состоянии можно сгореть со стыда оттого, что творили со мной, и как на это отзывался мой бедный организм. Сквозь туман я слышала матюги в свой адрес, но никак на них не реагировала. Единственным желанием было, чтобы меня оставили в покое. Видно добившись каких-то результатов, мне привязали руки к каталке, воткнули в вену капельницу и позволили уснуть.
Если бы не дикое желание сходить в туалет, я бы, наверное, еще поспала. Мое пробуждение было кошмарным. Не знаю, что испытывают наркоманы при ломке, бог миловал, но боль, окольцевавшая мою голову, была жуткой. Даже малейшее движение век вызывало её новую вспышку. Во рту все пересохло. Я попыталась облизать губы, но язык еле ворочался. Перед глазами все расплывалось. Не сразу, но я сообразила, что нахожусь не у себя в спальне. Меня окружали казенные стены, выкрашенные наполовину сверху белой, а снизу темно-синей краской. В мою руку была воткнута иголка, вверх от которой уходил тоненький прозрачный шланг, наполненный бесцветной жидкостью. Она капала через определенные интервалы из пузатой бутылочки, опрокинутой вверх дном. Рядом, на соседней кровати, на голой панцирной сетке, привалившись спиной к стене, сидел Андрей. Под его глазом красовался сочный фингал, верхняя губа разбита. Его красивое лицо носило следы потасовки с Толяшкой. Я вяло удивилась его присутствию, не испытывая при этом ни сожаления, ни радости. Напротив моей кровати на тумбочке стояли какие-то пузыречки, лежали свернутые в кольцо жгуты, шланги. Что-то, сверкавшее нержавеющей сталью, было накрыто белой марлевой салфеткой. Андрей, заметив мое пробуждение, быстро встал и подошел ко мне.
- Как ты?- поинтересовался он.
- Хочу по маленькому - промямлила я.
Андрей нагнулся, пошарил под кроватью и с ловкостью заправского санитара, отогнув одеяло, подсунул под меня утку. Стесняться у меня не было сил, и я с облегчением почувствовала, что давление в мочевом пузыре снижается. Андрей вытащил из-под меня сосуд с жидкостью и вынес его из палаты. Я немного поерзала на кровати, пытаясь найти удобное положение. Лучше бы я этого не делала. Это малейшее усилие взорвалось в моих висках таким фейерверком боли, что в глазах потемнело. Андрей вернулся вместе с медсестрой. Жидкость в пузырьке уже была на исходе и она, повернув небольшое колесико на системе, увеличила скорость прокапывания.
- Как себя чувствуете?- задала она вопрос, меряя мне давление.
- Не очень хорошо,- призналась я.
- Это естественно. Самое страшное позади,- успокоила она меня.- Через недельку обо всем забудете, а пока придется потерпеть.
Сделав малопонятные мне записи, она вышла.
- Как я сюда попала? - спросила я у Андрея.
Он стал рассказывать:
- Нам всем надо благодарить Ундину. Это она разбудила Толю своим лаем и отвела к тебе. Он заглянул в комнату, но ты спала, как младенец. Толик подумал, что собака хочет пить, пошел на кухню, налить ей водички. Там на столе увидел, пустую упаковку из-под лекарств, сложил все в уме и вызвал скорую. Пока та ехала, пытался будить тебя, как мог. Тормошил, бил по щекам, поливал холодной водой.
- А ты как здесь очутился?
- Тебе нельзя переутомляться - ушел от ответа Андрей.
Первые четыре дня были для меня очень тяжелыми, никакое жесточайшее похмелье не сравниться с моим состоянием. На руках от капельниц уже были сплошные синяки, а их все продолжали ставить. Из меня вымывали отраву. Потихоньку нормальное состояние возвращалось ко мне, хотя при ходьбе меня еще шатало как пьяную. По два-три часа в день со мной беседовал психотерапевт. Мы с ним разговаривали на разные темы, но ни разу о случившемся со мной. Он смешил меня, рассказывал веселые истории из своей практики. Уже потом я узнала, что эти беседы носили лечебный характер, и каждый раз тщательно продумывались.
Меня многие навестили за это короткое время. Про домашних и говорить нечего: они приходили каждый день. Пару раз заглянула Тома, по очереди пришли мои подруги Маша и Дина. С работы (я находилась в декретном отпуске) прискакала Зоя Васильевна и целый час протарахтела о своих внуках. Навестили даже бывшая классная вместе с моей одноклассницей Мариной Бедровной (по отцу она Петровна, но в детском саду, где она работает воспитательницей, так к ней обращалась детвора и в результате мы её так и звали), чтобы сообщить, что вскоре состоится встреча выпускников. Андрей находился рядом со мной круглосуточно, по-видимому, взял на работе отпуск. Такой всем нужной я давно себя не чувствовала.
За эту проклятую ночь я мало изменилась внешне, но, похоже, душа моя сгорела. Что сейчас могло обрадовать или расстроить меня по-настоящему? Эта ночь между жизнью и смертью сделала меня другой, которая вдруг поняла, что мир такой огромный, и ни один человек, как бы хорош собой он не был, не может заслонить его от меня. Судьба дала мне еще один шанс осмыслить то, что счастье заключается просто в том, что надо жить и любить тех, кто в этом нуждается, не требуя ничего взамен. Просто я еще это плохо понимала.
Я была за все благодарна Андрею, но кроме благодарности ничего не испытывала. Мне казалось, что моя любовь к нему не выдержала испытаний и умерла в одночасье.