Аннотация: Опубликован в журнале "9 месяцев", N1, 2009г
Батарея центрального отопления опять была не теплее парного молока - даже рук не согреешь. И ветер, главное, ветер - дует и дует в ее окна. Маленькая электрическая печка раскалилась докрасна, а толку - почти никакого. Марина натянула лыжные брюки и свитер, а сверху еще теплую кофту. Так, пожалуй, сойдет - зубы не стучат.
Золотая рыбка тыкалась в стекло и слабо шевелила плавниками.
-А ты не замерзнешь, моя хорошая? -- вдруг спохватилась Марина. -- Ты ведь у меня, небось, тропическая штучка?
Она сняла аквариум с полки и поставила на пол, вплотную к печке.
Рыбку принес Иван Иваныч -- старичок с первого этажа. Попросил поухаживать несколько дней, пока его не будет дома.
Иван Иваныч переехал в их дом полгода назад. Он разводил золотых рыбок, только таких вот -- с лимонно-желтой чешуей и пышными плавниками и хвостом. Марина, впервые увидев его квартиру, поразилась - кроме аквариумов с подсветкой и еще какими-то прибамбасами, там были только стол, кровать, накрытая одеялом, и дощатый табурет. Гостям он всегда предлагал табурет, и приносил из кухни стакан душистого, очень вкусного травяного чая, а сам садился на кровать. Мог целый час сидеть, разглядывая какую-нибудь лупоглазую любимицу, и говорить, говорить... Начать с живности, обитающей в реке Амазонке, а закончить китайскими императорами. Китайские императоры тоже разводили золотых рыбок, оказывается. Но слушать его всегда было интересно, потому что он умел рассказывать. Марина еще не встречала людей, которые бы так интересно рассказывали. Она с Иваном Иванычем подружилась, и немного его опекала. Хлеб, там, купить, пакет молока, еще чего-нибудь по мелочи. А то он, бедняга, временами еле ноги таскает. И - совсем один. Никто, кроме Марины, к нему и не заглядывает никогда. Это же ужасно - быть одному. А Иван Иваныч такой веселый, шутит все время. Но вот о жизни своей рассказывать не желает, сколько Марина ни задавала наводящих вопросов. Все рукой машет - а ну ее, дескать. Давай лучше, милая, о рыбках поговорим...
Чудной старик, это верно. Но симпатичный.
Марина забралась с ногами в кресло и поплотнее запахнула кофту. Холодно. Чайник, что ли, вскипятить? На календаре -- третье января. Дочь вернется через неделю - уехала с друзьями на базу отдыха. А она, Марина, недавно пережила самую отвратительную Новогоднюю ночь в своей жизни - в этом самом кресле, наедине с телевизором и с бокалом шампанского. Не вдруг, не случайно - нет, весь декабрь к тому шло, складывалось. И она спокойно ждала праздники. Думала - это даже хорошо. Ни забот, ни хлопот. В свое удовольствие посмотрит телевизор, побудет наедине с собой, любимой. А как начали бить куранты - такая вдруг пустота накатила, подступила к горлу... Вот - одна. Не нужна никому. Все веселятся, празднуют, а ее - как будто нет, потому что никому до нее нет дела. Нужны, оказывается, очень нужны эти праздничные хлопоты, это стояние у плиты два дня кряду, чтобы накрыть особенный, новогодний стол, с ее фирменными салатами и сногсшибательным тортом. И гости, от которых в конце концов так устаешь, и гора грязной посуды, которую, может быть, помогут перемыть... И главное - внимание. Она всегда была окружена вниманием. Это была ее жизнь. Как же ей теперь этого не хватает...
Поздравил, можно сказать, только бывший муж - позвонил часов в десять вечера. Поздравил, и извинился, что деньги для Леночки передаст попозже. Она же понимает - праздник, расходы... Конечно, она понимает.
Два года назад у мужа появилась новая большая любовь - бес в ребро. Он оставил квартиру им с Леночкой, а сам ушел, упаковав чемоданы. После этого в доме не осталось ни одного чемодана, и ей самой, чтобы съездить к родственникам на пару дней, пришлось идти и покупать дорожную сумку.
Общество, которое ее прежде окружало, как-то быстро рассосалось. Оказывается, оно окружало мужа, а ее - так, заодно. Но тогда скучать было некогда. Леночка оканчивала школу, потом поступала в университет. Закончила. Поступила. И вот теперь -- она, Марина, одна. Чтобы осознать это до конца, надо было просидеть перед телевизором Новогоднюю ночь. Одной...
А шампанское еще осталось. В холодильнике. Марина улыбнулась возникшей вдруг шальной идее, но, тем не менее, слезла с кресла, сходила на кухню и принесла оттуда недопитую бутылку шампанского и два фужера. Наполнив оба, один она поставила перед аквариумом, а другой взяла себе, и снова удобно устроилась в кресле.
- Ну что, рыба, будем здоровы и счастливы в новом году?
Низко нагнувшись, она звякнула своим фужером о тот, что стоял возле аквариума.
- Будем.
Рыба замерла, удивленно тараща свои выпуклые глаза на играющие в шампанском пузырьки. Свою порцию Марина не спеша и с удовольствием выпила. И грустно улыбнулась:
- Тебе не смешно, а, рыба? Хорошо, что кроме тебя никто этого не видит. А то ведь не поймут! А ты, кстати, не самая плохая компания - красивая такая, и глупостей не говоришь. Только слушаешь... глупости.
Рыбка сделала неторопливый круг по аквариуму, и опять зачем-то замерла на прежнем месте.
-А была бы ты и вправду золотой рыбкой... - продолжала Марина. - Отпустила бы я тебя и желание бы загадала. Хотя, куда тебя отпустишь, в такую-то погоду? И что я вообще для тебя сделать могу? Разве что не дам замерзнуть и корм куплю в зоомагазине... А что попросила бы я у тебя, рыба ты моя золотая? Избу я не хочу, царицей быть не хочу, машину, и то не хочу, и даже самолет. Чего же я хочу все-таки, а?
Продолжать она не стала, во всяком случае -- вслух. А рыбка задумчиво шевелила плавниками, как будто и вправду слушала.
Марина как раз прикидывала, наполнить ей опять свой фужер или все-таки выпить рыбкин, когда в дверь постучали. Удивившись, она пошла открывать. Перед дверью стоял сосед со второго этажа.
-Здравствуйте! -- улыбнулся он.
-Здравствуйте... -- удивленно ответила Марина.
Они очень давно жили в одном подъезде, но виделись при этом редко. Иногда сталкивались на лестнице, и вскользь здоровались. Наверное, она запросто могла бы его с кем ни будь перепутать. Она с трудом запоминала лица неинтересных ей людей.
-Можно пригласить вас на чашечку кофе? - спросил сосед.
-Что? - удивилась Марина, - Спасибо, конечно, но нет, не надо!
Это прозвучало грубовато, а грубить, в общем, не следовало. И она мягко добавила:
-Я не люблю кофе...
Тут из-за порыва сквозняка дверь вдруг вырвалась из рук, чуть не ударив. А в это время в глубине квартиры раздался грохот и звон - что-то упало и разбилось вдребезги. Марина бросилась туда, сосед - следом...
Странно. Все в полном порядке.
- Извините, - виновато сказал сосед. - Я думал, может, помочь... Так как все-таки насчет кофе?
Надо же, какой настырный. Вид у него был, как обычно - ну очень потертый джемпер домашней вязки, грубо зашитый на локтях, из-под которого выглядывал воротник старой неглаженной рубашки, и донельзя стоптанные туфли. Марину это задевало. Она никогда не уважала людей, которые так выглядели. Тем более если им вздумалось куда-то ее приглашать.
-Спасибо, нет, не стоит, - твердо ответила она.
-Пожалуйста, - весело настаивал он, что уже начинало быть неприличным. - Комфорт и безопасность я гарантирую. И погреетесь немного. У меня тепло, а у вас тут холод, как в подвале, воспаление легких подхватить можно. Надо же, какая... - он наклонился над рыбкой и стукнул пальцем по стеклу. Рыбка как-то доверчиво ткнулась носом туда, где был его палец. Тут он внимательно посмотрел на стоявший перед аквариумом полный фужер, и на Маринин пустой, оставленный на ручке кресла. А потом на Марину. Она почувствовала, что краснеет самым идиотским образом.
Да какое кому дело? Она пьет шампанское, с кем хочет!
-Ну, так как насчет моего кофе? - повторил, улыбаясь сосед.
Вообще-то, несмотря на потрепанный вид, он был не такой уж и противный. Марина не сразу поняла, почему. Оказывается, вопреки ее подспудным ожиданиям, он него не пахло ни перегаром, ни немытым телом. Даже табаком, к которому она вполне терпимо относилась, и тем не пахло. Пахло каким-то дешевым одеколоном. Плохим одеколоном, но все равно это меньшее зло - по сравнению с перегаром, например.
-Ответьте же что-нибудь... - вздохнув, попросил он.
- Пойдемте, - вдруг согласилась Марина.
В его квартире она с интересом огляделась. Минимум мебели и максимум беспорядка. Она это ожидала. На столе, рядом с выключенным паяльником, возвышается нечто, утыканное радиодеталями, и похожее на внутренности некоего устройства. Так, все ясно...
-- Вас, я знаю, зовут Марина Сергеевна. Меня -- Виктор Степанович. Можно -- Виктор.
-- Очень приятно.
-- Вас обязательно называть по отчеству?
-Нет, не обязательно.
Он снял с дивана какой-то картонный ящик.
-- Извините, если что, и чувствуйте себя как дома. Хотите музыку?
Он засунул кассету в ту загадочную конструкцию на столе, которая оказалась магнитофоном, и откуда-то сверху заиграл блюз.
-- Я понимаю, на взгляд женщины, здесь не очень уютно.
-- Нет, что вы, здесь очень мило, и главное, тепло.
-- Мило? Спасибо. А ваша дочь говорит -- редкостный бардак.
-- Лена? Она здесь была?
-- Ну, да. Она заходит иногда, к Игорю, К сыну...
-- А-а, у вас есть сын...
Пожалуй, она припоминает такого длинного, худого и в очках, который в последнее время неизменно здоровается с ней в подъезде.
-Они, наверное, вместе учатся? Лена мне не говорила.
-Ну, не совсем вместе. Мой уже на пятом. Заканчивает. Вы пока поскучайте немного, я скоро. А вот это, хотите? Тут можно посмотреть картинки... - он не без колебания протянул ей стопку глянцевых журналов.
Марина взяла журналы и принялась листать. Определенно, они были на русском языке. С таким же успехом могли бы быть на арабском. Блестящие страницы, заполненные техническими текстами о чем-то совершенно непонятном. Тем временем из кухни запахло свежесваренным кофе, и вскоре оттуда показался Виктор Сергеевич, или Виктор, с большим куском фанеры в руках, на котором помимо кофейника и чашек, отнюдь не кофейных, красовались еще коробка с тортом и пол-литровая банка с сахаром.
Вот это да! Муж Марины был эстет по натуре и человек искусства по профессии, и их общие - те самые рассосавшиеся - друзья и знакомые тоже более или менее попадали под это определение. С экземплярами вроде Виктора Марина не сталкивалась практически никогда, как и с сахаром в пол-литровых банках.
-Вот, пожалуйста. Леночка говорила, что вы любите кофе с крупинкой соли. Я бросил.
-Спасибо.
А что еще, интересно, ему говорила Леночка?..
Он умеет варить кофе. Марина с удовольствием выпила свою чашку, А торт оказался свежим и вкусным. Теперь надо выбрать момент, чтобы поблагодарить и пойти домой. Но, если честно, хотелось бы выпить еще чашечку - это во-первых. А во-вторых - Лена. Марина невольно проникла в какую-то неизвестную часть дочкиной жизни, и теперь не могла вот так взять и уйти, ничего до конца не поняв.
- Еще чашечку?
-С удовольствием, спасибо.
Он налил.
-Знаете, Марина, у вас просто потрясающие глаза. Синие-синие... Как море на закате.
Она засмеялась.
-Ну, что они потрясающие, я уже как-то слышала. Но чтобы море, на закате... И не подумаешь, что вы - поэт.
-Какой там поэт... Просто я вырос на море. А глаза ваши я рассмотрел, когда - вы помните? - на лестнице, на вас прыгнула кошка. Вот тогда ваши глаза раскрылись во всю их ширь, и я поразился, какие они синие.
-Я вспомнила. Это ведь вы напугали эту кошку?
-Я. Но нечаянно. Вы меня уже простили?
Марина хохотала, чуть не расплескав кофе.
-Знаете, я ... - неуверенно начал он, и замолчал.
-Что - "вы"?
-С того самого дня мне хочется, чтобы вы сидели рядом и смеялись. Не хмурьтесь. Я не хочу ни смутить вас, ни объясняться вам в любви. Ничего, совершенно.
Он сам на мгновенье смутился, и шутливо продолжил:
-Но я не верил, что это возможно. Вы были как ... снежная королева. Которая никогда в жизни не снизойдет до меня.
-Я - снежная королева?.. - Марина даже растерялась. - Вы, действительно, так считаете?
-Считаю. Вы - такая же красивая, гордая, и холодная.
-И как же вы осмелились?.. - усмехнулась она.
-Пригласить вас сюда? Понятия не имею. Я думал, что никогда не решусь. А сегодня вот... Сына нет дома. Я, не знаю, зачем, купил вот этот торт. Не есть же мне теперь его в одиночку. Вот я и подумал, а не попробовать ли мне пригласить вас, тем более что мы теперь почти родственники?
-Это как?..
-Леночка разве вам не сказала?..
Вот это да. У Марины в груди появился противный такой холодок.
-Не сказала что?
-Что они с Игорем женятся.
-Женятся?! Нет, нет, что вы. Ей рано замуж, -- неуверенно засмеялась Марина.
-Сын дал понять, что они все решили, и попросил спонсировать кольца.
-Кольца?! Нет, вы что такое говорите? Вы сошли с ума, вы и ваш сын! Этого не может быть. Это нельзя, вы с ума сошли!
-Вы правы, конечно, - пожал плечами Виктор. - Но я - не женюсь. А что касается сына... Согласитесь, в его годы, жениться - очень распространенная форма сумасшествия.
-В его годы - может быть. Но ей восемнадцать лет! Я не разрешаю ей выходить замуж в таком возрасте!
Она вскочила и фанера-поднос полетела бы на пол, если бы ее не подхватил Виктор. Он смотрел на Марину снизу вверх, растерянно и с некоторым раскаянием.
-Ну, простите меня, я не думал. Успокойтесь же, выпейте кофе!
-Да идите вы к черту со своим кофе!!! К черту! Вместе с сыном!
Она еще что-то кричала, тут же забывая, что именно. И где-то в самой глубине души ей было очень стыдно за это, но она ничего не могла с собой поделать.
Он усмехнулся, и, поднявшись, крепко взял ее за плечи. А она вдруг растерялась, замолчала.
Он сказал:
-К черту - это далеко. Как же я брошу вас тут в таком состоянии? Нет, я не могу, не просите.
Она начала всхлипывать, и тогда Виктор притянул ее к себе и крепко поцеловал. Руки у него оказались очень сильными - не вырвешься, сколько ни бейся. Правда, она и не пыталась. Возмутилась уже потом:
-Нет, что вы делаете?
-Хороший вопрос. Вам, что ли, лучше?
-Это глупо.
-Уж простите. Я просто растерялся. Не умею я ... с истеричками...
-Вам хорошо, у вас сын. Посмотрела бы я на вас, если бы ваша дочь, в восемнадцать лет...
-Н-да... Ну, ничего. Разберемся как-нибудь.
Он принес из кухни початую бутылку красного вина и пару граненых стаканов. Плеснул понемногу в каждый.
-Вульгарно для благородного напитка. Извините. Но весь хрусталь достался моей бывшей, а мне, честно говоря, все равно.
-Ерунда, - она грустно улыбнулась. - Я ведь тоже бывшая, которой достался хрусталь.
Вино было терпко-сладким, и очень вкусным.
-Простите за нескромный вопрос. Сколько вам было лет, когда вы вышли замуж?
Он, щурясь, смотрел на нее, и глаза его смеялись.
-Почему вы спрашиваете?
-Судя по вашему виду, вам было пятнадцать. Или тринадцать. Или вообще десять.
-Не говорите глупости. Лена родилась, когда мне было двадцать два.
-А замуж вы вышли?..
-В девятнадцать.
-Почти сходится. Это у вас наследственное, наверное. Хотите еще вина?
Она протянула ему свой стакан.
-А где сейчас Игорь?
-Как - где? На базе, на лыжах катается.
-С Леной?
-Ну, конечно. Он ее, похоже, одну никуда не пускает.
-Понятно. А у вас есть ... какие-нибудь фотографии?
Снимков, совсем недавних, оказалась целая пачка, и почти всюду была ее Лена с этим Игорем рядом. На одном - он держит ее на руках. Она - смеется, а он - серьезный.
-Знаете, что? - улыбнулся Виктор. - Пока - успокойтесь. Дождитесь дочку, и спокойно поговорите. Спокойно. Хотя неплохо, конечно, было бы ее отшлепать, но я вам этого не предлагал. Тоже мне, секретная операция.
-Непедагогично, - Марина, наконец, тоже улыбнулась.
Она, как ни странно, успокоилась, и теперь ей не то чтобы было весело, но хотелось и улыбаться. Несмотря на то, что эта пигалица...
-Говорите, он купил кольца? Но ведь ей еще так долго учиться.
-Игорь заканчивает в этом году, а работа у него уже есть. И потом, это их решение. Сын у меня с детства привык отвечать за принятые им решения. Все будет нормально.
-Вы думаете?
-Уверен. У меня хороший парень, честное слово. И он любит Лену.
Марина подняла голову и встретилась с ним глазами.
Вот еще что - у него удивительный взгляд. Мягкий такой и теплый.
-Извините меня. Я отвратительно себя вела.
- Да бросьте. Все нормально.
Да, наверное, нормально. Дочка собралась замуж. Но как она могла вот так - даже не намекнуть? Не кому-нибудь, а матери? Что-то случилось с ними после развода. Всем, чего уж там, было плохо. Но потом, казалось, наладилось...
Но если отец знает. Если ему она рассказала. Тогда... Нет-нет, не надо. Не надо даже начинать об этом думать.
- Хотите еще чего-нибудь?
-Нет, спасибо. Я пойду домой.
-Как скажете. А давайте, лучше, я еще разочек вас поцелую?
Она замерла.
Опять - его сильные руки, его теплое дыхание на своем лице?
Это, в сущности, было так здорово. Ей тоже хочется жить. Сейчас, не потом.
Полчаса назад этого человека для нее не существовало вовсе. А теперь - он есть. Почему - непонятно, но есть. И, что самое интересное, никто ей не нужен сейчас так, как вот именно этот, один-единственный человек...
Неужели так сразу - нужен?..
-Какая вы, все-таки, нерешительная, - усмехнулся он, и, опустив глаза, чуть не смахнул на пол один из стаканов.
-Давайте, - сказала Марина.
На следующее утро Иван Иваныч пришел за рыбкой. Точнее, это было ближе к полудню, но Марину разбудил его звонок. Она машинально вынесла аквариум и пробормотала что-то в ответ на его благодарности.
А позже Виктор принес билеты в театр, на премьеру. Конечно, Марина согласна. Хоть в театр, хоть... Просто придется вместо выходного бархатного платья надеть что-нибудь попроще, потому что подходящего костюма у Виктора наверняка нет.
Они очень быстро все решили. Интуиция, помноженная на жизненный опыт. К тому же глупо в их возрасте зря терять время.
И вообще, Марина пришла к выводу, что в этом человеке, если перефразировать классика, прекрасно все, кроме одежды, -- и душа, и мысли, и даже лицо, если посмотреть внимательно. Ее просто подмывало собственноручно купить Виктору новые брюки, пиджак и пару-тройку рубашек. И все дела! Что может быть проще, чем пойти и купить рубашки? И туалетную воду, обязательно. И лосьон "после бритья". Услышь она в двадцать лет, что настоящая любовь придет к ней после сорока... Да чего в жизни не бывает?!
А дети пускай: хотят - женятся, хотят - нет. Хорошо бы поженились, тогда одна квартира будет им с Виктором, другая -- молодым. И потом, со стороны Лены было бы глупо упустить такого парня. Если он похож на своего отца, конечно.
Возвращаясь из магазина с сумкой продуктов, Марина решила, наконец, заглянуть к Ивану Иванычу. Звонок, другой -- тишина, никакого ответа. Уборщица Оксана мыла лестницу. Она подняла голову и посмотрела на Марину.
-Так дед здесь больше не живет. Уехал.
-Как уехал? Не может быть!
-А чего удивляешься? Он ведь перекати-поле, нигде подолгу не живет.
-Да? А ты откуда знаешь?
-Знаю вот. У него семья живет на соседней улице - жена, сын, внуки.
-Семья?! Разве он не одинокий?
-Какой одинокий... Просто жить с ним маета, дед ведь тот еще. Сам ушел, живет один. Может, снова в больнице? Дважды уже лечился. Да, видно, его не вылечишь.
-Что, ноги? -- предположила Марина.
-Какие ноги? Голова, конечно. Незаметно разве? Так посмотришь -- нормальный дед, а с другой стороны -- какой он нормальный?
-Во, во, умный и воспитанный. Говорят, такой мужик был! Видный, интеллигентный, ученый. Профессор биологии, что ли. Не был бы такой умный, может, жил бы, как человек. А то, знаешь, на чем его заклинило? Он решил, что новую породу рыб вывел. Волшебных. Что, не поняла? Ну, которые кому разбитое корыто, кому еще что - по желанию. Как у Пушкина. Вот и кочует он с места на место, а тем, кто ему нравится, рыб своих раздает. И врачей, видимо, дурит, потому что умный - те его отпускают все время. Так, пропал человек... Ой, ну что же ты, у тебя из сумки молоко льется! Отойди-ка! Хорошо, что я тут с тряпкой!