Сарафанова Елена Львовна : другие произведения.

Не бойся перемен

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.44*25  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман написан в 2001 году. Отредактирован в 2019. Если не бояться перемен, судьба всегда преподнесет приятный сюрприз.

  
   Ну почему мы, женщины, невзирая на возраст, так любим сказку о Золушке? Еще бы, бедная сиротка, ее обижают, мучают, несправедливо наказывают, а потом, за все страдания, награждают Прекрасным Принцем. Он забирает ее с собой, и они живут долго и счастливо.
   Позвольте не согласиться.
   -->Все говорят о Прекрасном Принце, но забывают о Волшебнице. Это она сделала счастливой Золушку, пр[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->и[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->вела ее в божеский вид и подсунула в нужное время и в нужном месте скучающему Принцу. [Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->Кто знает, может[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]--> Волшебница еще и[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]--> подт[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->олкну[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->ла его за лок[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->о[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->ток, чтобы он выбрал именно ее крестницу.[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]-->[Author ID0: at Wed Jul 2 08:56:00 2003 ]
   А что же Золушка? В начале она - побитая замызганная соба­чонка, в конце - по-идиотски счастливая дуреха. О ней известно лишь то, что она всегда со всеми соглашается, но в своей жизни сама ничего не решает. Ей просто однажды повезло. Вот именно то слово, которое так и просится на язык. ПОВЕЗЛО!
   Это то, чего хочет любой человек, всегда и везде. Ради этого он пускается во всякие авантюры, играет в азартные игры и готов заняться любым делом, лишь бы быть уверенным, что ему пове­зет.
   Но все это не обо мне.
  
   Я - Золушка в ее худшем варианте.
   Я знаю о себе все, но ничего изменить не могу. Имея вполне пристойную фигуру, я умудряюсь выглядеть на 15 лет старше. Мой гардероб - это улучшенный вариант 50-летней матроны. Я стараюсь быть незаметной, так проще. Не нужно лишний раз обращать на себя внимание, мило кокетничать с противоположным полом, вступать в ошибочные связи, а потом ходить с разбитым сердцем, ругая себя последними словами.
   Я пару раз попробовала, и мне не понравилось.
   В жизни меня выручает лишь то, что я хороший специалист, меня ценят и уважают. Но когда в нашем коллективе происходят какие-нибудь мероприятия, типа вечеринки, дня рождения или празднования Нового Года - мое место в конце стола. Безусловно, благодарность коллектива к моим заслугам горячо высказывается, но это похоже на благодарность к матери, дети которой ждут, не дождутся, когда же она, выпив фужер шампанского, уберется домой.
   Забыла сказать, что я - бухгалтер. Ненавижу свою профессию, потому что она превращает женщину в стерву. Благодаря внимательности, методичности и соблюдению законодательства, бухгалтер видит недостатки в работе других членов коллектива и требует их исправить. А кому это понравится, когда его тыкают носом в ошибки? Так и возникают конфликты, обиды, обвинения в пристрастии. И поделать с этим ничего нельзя, любой бухгалтер это знает.
   Я уже не говорю о том, что умных начальников, которые бы ценили работу главных бухгалтеров вообще единицы. Правда, в последние годы изменилась и сама жизнь, и законы, и начальники. Наступая себе на горло, им приходится мириться с требованиями бухгалтера, а то быстро вылетишь в трубу. Или сядешь.
   Но положение самого бухгалтера от этого не сильно изменилось. Да, с ним считаются, но недолюбливают. А так как в последнее время ряды нашей братии заметно возросли, то и тех, кто поймет мои нарекания на издержки профессии, тоже много.
   Ну не любят у нас бухгалтеров, и все!
  
   А теперь кратко о себе, любимой.
   Мое главное богатство - волосы. Светло-русые, с пепельным отливом, густые и гладкие, они достают мне почти до талии. Но на работе, чтобы не мешали, я их прячу в тугой узел на затылке.
   У меня серые глаза, не просто серые, а светло-серые. Они никогда не бывают голубыми или зелеными. Ни цвет неба, ни яркая одежда не спасают меня. В сочетании с волосами, глаза на лице просто пропадают. Постоянно работая с бумагами, я заработала необычную аллергию. На свету мои глаза стали болеть и краснеть. Пришлось надеть очки, дымчато-желтые, но зато без диоптрий. В них я хожу постоянно и снимаю только вечером.
   Мое лицо - это чистый холст. Что на нем нарисуешь, то и будешь иметь. Дома, если у меня подходящее настроение, я могу сделать из себя красавицу. Но на работу так не пойду. Максимум, что могу себе позволить - это легкий макияж и капелька духов.
   Характер. Так и хочется написать: нордический, выдержанный. Из меня мог бы получился неплохой шпион. Мата Хари, только наоборот. Мир узнал ее, как красивую, роковую и коварную женщину. Меня же просто не заметят. Ничто так не маскирует женщину, как деловой костюм. Особенно, когда еще юбка ниже колен. Я выгляжу в таком наряде даже элегантно, если считать таковым старинный комод.
  
   Что обо мне знают на работе? Я приветлива, сдержанна, у меня есть чувство юмора и я никогда не навязываю своего мнения, если это не касается бухгалтерии. Простого общения с сотрудниками у меня нет - за это спасибо отдельному кабинету и бесконечному потоку документов.
   Мои родители утверждают, что я вспыльчива, люблю посмеяться и совсем не умею плакать. Если же слезы иногда и случаются, то от них я просто заболеваю и пару дней чувствую себя развалиной.
   И еще - мне 33 года и я не знаю, как жить дальше.
   Нужны перемены, а я их боюсь. Хотя где-то, внутри меня, уже созрело желание все изменить, а то эти бухгалтерские будни просто убивают. Я ведь старею, а в моей жизни давно ничего не происходит. Только квартальные и годовые отчеты.
  
   Почему я в начале завела речь о Золушке? Потому, что сама на нее чем-то похожа. Сижу и жду, а вдруг у меня объявится волшебная тетушка и исполнит хотя бы пару желаний? Смешно, правда?
   И появится, наконец, в моей жизни мужчина, а с ним - море любви и смеха, интересных событий и приключений...
   Во, меня занесло, дуру!
  
   Единственное, что спасает от тоски одиночества - это Люська, подруга детства, отрада очей и праздник будней. Но о ней позже и подробно.
  
   О работе. В фирме я работаю со дня ее основания. Ранее основной наш состав входил в большой производственный комплекс, выпускающий что-то для военной промышленности. Но с началом перестройки все стало быстро разваливаться, зарплата катастрофически упала (да и выплачивали ее редко). Поэтому наши ребята решили создать собственную фирму и пригласили меня к себе бухгалтером. Опыт у меня был, т.к. почти 6 лет я проработала в централизованной бухгалтерии заводоуправления. Хотя бухгалтером я стала по незнанию. Поступала в институт народного хозяйства, чтобы стать экономистом, как мама и бабушка. И в дипломе у меня написано, что я экономист. А распределение получила на бухгалтерскую должность.
   А теперь скажите, что собой представляет коллектив женщин в бухгалтерии? Правильно - террариум. И в этой "нежной" обстановке ты становишься объектом пристального внимания. Здесь все обсуждается: твоя одежда, макияж, фигура, мозги (часто - их отсутствие), даже принесенный из дому бутерброд. И как бы ты не старалась оградить себя от склок, сплетен и зависти, все равно, рано или поздно, таки станешь змеей. Потому что надо хотя бы изредка отплевываться от любимого коллектива, и желательно ядом. Иначе съедят.
   Мой нынешний вид (или как сейчас говорят - имидж) - это результат кропотливой шестилетней работы коллектива, где средний возраст составлял 50 лет, и где я, молодая девушка, критиковалась по-матерински нежно, но беспощадно. А ссориться из-за внешнего вида с толпой ревнивых женщин - неблагодарное занятие. Быстро поняв это, я сочла нужным "состариться" и стать невидимой на общем фоне.
   Так и получилось, что 6 лет работы в пожилом коллективе сделали свое "черное" дело. Я превратилась в то, чем являюсь сейчас и мне сложно отказаться от своей защитной оболочки.
   Поэтому решение перейти на новую работу стало для меня началом новой жизни.
  
   Как же я ошибалась!
   Мне сейчас даже смешно вспоминать, до чего же я была наивной дурой.
   Я честно хотела измениться и перестать выглядеть старой девой, но мне не дали такой возможности. Мои мальчики-начальники нахватались кредитов в банках и ну тратить их на личные нужды! А что кредит нужно возвращать и не думали. Я просила, ругалась, доказывала, что так нельзя, но никто меня не желал слушать. Конечно, часть денег пустили в производство, но к тому времени, когда пришел срок делать первый взнос в банк, денег не хватило.
   А теперь угадайте с трех раз, кого во всем обвинили?
   Правильно, меня! Слава богу, я не подавала подпись в банк, что освобождало меня от ответственности. Но ежедневно выслушивать лицемерные стенания, что это я во всем виновата, уже не было сил. Деньги в итоге таки нашлись, но остатки терпения я потеряла. И однажды сорвалась: устроила "разбор полетов", высказала все, что накипело, орала так, что слышал весь офис. После этого оставалось только уйти.
   Дома я несколько раз прокручивала создавшуюся ситуацию и пришла к выводу, что другого пути не было. У меня высокий барьер терпения, но глупость и лицемерие легко через него перепрыгивают.
   Я немного пометалась по квартире, выкурила за ночь пачку сигарет, а на следующий день вернулась в фирму и написала заявление об уходе.
  
   Меня отпустили!
   Позже я поняла, что должна поблагодарить гонор начальников, которые сильно оскорбились из-за моего скандала. И даже расплатились за последний месяц, лишь бы расстаться со мной поскорее.
   Чтобы закрепить разрыв, я уехала на три недели в санаторий, благо у родителей на работе "горела" путевка. Был март, в Крыму шли дожди, море штормило, и мне хотелось плакать над бессмыслицей собственного существования. А тут еще и панкреатит о себе напомнил. Вот я и лечилась: сидела на диете, валялась в постели с любовными романами и скучала, скучала, скучала.
   Но и это было не плохо. По крайней мере, лучше, чем прошедший годовой отчет и рожи моих начальников.
   А когда я вернулась из санатория, мама рассказала, что уже устала отбиваться от звонков моих бывших коллег. Все хотели жаловаться и плакаться в жилетку. Оказалось, что после моего ухода бразды правления в бухгалтерии и самой фирме взяла в руки жена главного шефа. Для этого ей хватило среднего образования, двухмесячных бухгалтерских курсов и 10 лет работы продавщицей.
   Спаси нас, Господи, от таких начальников!
   А дальше, как в плохой пьесе - сами можете представить. Это были бесконечные склоки, угрозы и скандалы. Один раз даже дошло до драки, правда, между самим шефом и его женой. Она победила.
   Но мне это было уже не интересно.
  
   Вскоре моя депрессия растаяла, как снег за окном. Период жалости к себе закончился, и я занялась домом. Перемыла окна и двери, перестирала шторы, вычистила ковры, натерла мебель. А затем, с чувством выполненного долга, села вязать себе джемпер. В душе поселилось удовлетворение и уверенность, что моя непонятная ситуация сама разрешиться, надо только еще немного подождать.
   Я и ждала. Как Марья-царевна сидела у окна и вязала, или ходила по квартире, не зная к чему еще "придраться". Потому что нет предела совершенству, а мне в доме хотелось именно этого. Люся называла такое состояние дурью.
   - Мать, - говорила она, - если тебе нечего делать, приходи ко мне. И хоть я недавно ремонт сделала, но для подруги ничего не жалко. Только оставь в покое свою квартиру, очень тебя прошу.
   Квартира мне осталась после бабушки, маминой мамы. Она тогда работала начальником отдела в министерстве строительства, домой приходила поздно, уставшая. Мои родители, первые несколько лет жили с ней и отлично ладили, но когда родилась я, спокойная бабушкина жизнь закончилась. Она любила меня, но отдохнуть после министерского прессинга и посидеть в тишине стало сложно. И тут неожиданно соседи предложили купить их однокомнатную квартиру в соседнем доме. Бабушка не раздумывала. Все накопленное и отложенное на "черный" день пригодилось.
   Она переехала, а меня стали водить к ней в гости по выходным. Уже школьницей, я часто забегала к бабуле после уроков и Люську, одноклассницу, приводила.
   Надо сказать, моя бабушка была очень интересным человеком. Много пережив и повидав в своей жизни, она и в старости оставалась оптимисткой, и даже в буднях находила свои прелести.
   Бабушка научила меня видеть и чувствовать природу окружающих нас вещей. И уметь наслаждаться ими. Перечень был бесконечным. Это домашний уют и красота накрытого к обеду стола, ароматические ванны и "чистка перышек" по выходным, поход в оперу и ночные посиделки с друзьями. Главное - получать удовольствие и уметь дарить его своим близким.
   - Ты должна научиться баловать себя, Машенька, - наставляла меня она. - Потому что твои потребности лучше тебя самой никто не знает. Ни один мужчина не даст всего, чего тебе хочется. Но это нормально, ведь в жизни каждый думает о себе, в первую очередь, и ты тоже, кстати. Поэтому сама начинай холить и лелеять себя, как самую большую драгоценность. И получай от этого удовольствие. Ведь говорят же умные книги: "Учитесь любить себя, и это непременно отразится на вашей внешности".
   Когда мне было 18 лет, бабушка умерла от инфаркта. Годы напряженной работы сказались уже, когда она стала заслуженным пенсионером. Мне до сих пор не хватает ее.
   По сей день, я стараюсь жить бабушкиными заповедями, то есть баловать себя. Но желание "холить и лелеять" чередуется с баловством иного рода. На досуге я люблю "поиздеваться" над своим телом. А это - утренняя пробежка и гимнастика, отжимание от пола и растяжки мышц, посещение тренажерного зала и сауны.
   В перечень не входит салон красоты и парикмахерская. Это уже лишнее.
  
   Джемпер, который я начала вязать, "уложился" в 4 дня. Чем же теперь заняться? Мысль о том, что нужно искать работу не давала покоя, но одно я знала точно - бухгалтерия не для меня. И хотя мне звонили с очень неплохими предложениями, я тихо упиралась.
  
   В один из вечеров ко мне зашла Люся на чай с последними новостями. К чаю прилагалась бутылка отличного красного портвейна, пара лимонов и крекер (вместо пирожных). Люся настойчиво пыталась похудеть последние 15 лет, но никаких видимых признаков даже не наблюдалось - она оставалась роскошной пышной женщиной. И если в 20 лет ее удручал свой внешний вид, то сейчас, в 33 года, она стала получать удовольствие и от себя самой, и от реакции на нее мужчин. Правда, "табу" на пирожные не отменила.
   - Права была твоя бабушка, Машка, - говорила она. - Как только я понравилась самой себе, так все вокруг переменилось. Может завести теперь и нового кавалера? - Люся, улыбаясь, погладила себя по бокам, - Нет, я своего Валерика ни на кого не променяю. Раз он полюбил меня толстой в молодости, то и сейчас пусть балдеет. Это ему награда за терпение.
   - Конечно, любой мужик, при встрече с тобой, видит сначала только твою роскошную грудь, ну а что там дальше - ему уже не важно, - иронично заметила я.
   - Да, но, поговорив со мной, им всем приходиться признать, что у меня есть еще кое-что.
   - Задница?
   - Мозги! Ох, и зараза ты, Маня.
   И так мы общались последние 5 лет: Люся себя хвалила, а я над ней подшучивала. Меня же она ругала последними словами:
   - Посмотри, на кого ты похожа! Лицо, фигура - все высший класс. Как тебе удается при этом выглядеть крокодилом? Это нужно талант иметь, чтобы так скрывать свои достоинства! Другая баба полжизни отдала за такую внешность - ты же только поганишь себя. И не рассказывай мне про дурацкую систему самозащиты - это лишь больные головой могут такое придумать, а ты - нормальная. Просто боишься, что снова с мужиком не повезет, ведь правда? Так от этого никто не застрахован. Я, пока Валерика не встретила, сколько раз рыдала на твоей груди от несчастной любви? А ты? Залезла в деловой костюм, как в панцирь - ничего не видно и не слышно. Трусиха!
  
   К тому моменту, когда половина бутылки была выпита, Люся выдала последнюю новость:
   - От нашего Сережи (так она называла своего начальника) ушла очередная секретарша. И опять со скандалом.
   - Он что, снова отказался жениться? - заулыбалась я. - Давай поподробнее, это ведь наша любимая тема.
   - Можешь не сомневаться, отказался. Умный же мужик, но каждый раз попадается на старую уловку. Верит, что если рядом постоянно находится хорошенькая девушка, строит ему глазки, мило щебечет и ластится, то ее непременно нужно уложить в постельку. А им только этого и нужно. Сразу хотят из койки выйти в Первые леди. Сережа ведь у нас парень классный: спортивный, высокий, молодой...
  -- Постой, какой молодой? Ему уже за 40.
   - Так это что - старый? Не смеши. Для мужика 40 лет, как для нас 20. Самый смак. И при солидной должности, квартира, машина, поездки за границу. А глаза - никогда таких не видела - настолько светло-карие, что кажутся золотыми.
   - То есть, желтыми, как у совы, - фыркнула я. - Девочки, небось, влюбляются с первого взгляда. И не могут понять, глупые, что мужчина их мечты, успокоив жажду охотника, снова становится обычным начальником и требует выполнения служебных обязанностей. А он еще и жениться не желает, гад такой.
   Люся, подлив нам вина и включив чайник, встала на защиту любимого шефа:
   - Ты давай, мать, не наговаривай. Можно подумать, эти "тургеневские девушки" были жестоко обмануты коварным соблазнителем. Как бы не так. Еще не известно, кто кого соблазнял. Да они все из юбок выпрыгивали, стоило Сережке оказаться рядом. А шеф - нормальный мужик, холостяк, постоянной дамы сердца не имеет, и если хорошенькая девушка ему откровенно себя предлагает, то грех отказываться.
   А потом подруга добавила, что в связи с последними событиями, начальник зарекся брать на место секретаря молодых девчонок. Объявили конкурс и установили возрастной барьер: от 30 до 35 лет. Главное - опыт и деловые качества, а не внешность.
   И тут я поняла - вот он, мой звездный час!
  -- Люся, я хочу попробовать.
  -- Что попробовать? - моя подруга непонимающе уставилась на меня.
  -- Я хочу участвовать в конкурсе.
   Подруга ахнула:
   - Машенька, солнышко, опомнись. Ты со своими мозгами хочешь работать секретарем? Да это все равно, что... - она остановилась на миг, чтобы подыскать сравнение. - Все равно, что отправить современный бомбардировщик опылять колхозные поля.
   Я поперхнулась вином от такого сравнения, а потом мы вдвоем так ржали, что у меня заболели бока. Отсмеявшись, я серьезно сказала:
   - Я буду принимать участие в конкурсе, а ты мне поможешь. Пойми, я не могу больше работать бухгалтером, это окончательно и бесповоротно. А другой профессии у меня нет. Так что же делать - идти торговать на рынок, чтобы не умереть с голоду?
   А секретарь - именно то, что нужно. Хороший секретарь умеет не только печатать и подавать кофе. Сейчас всюду требуется секретарь-референт, а это намного больше. Это - как помощник, который и в документах разбирается, и сам почту готовит, а если нужно - берет на себя решение административных и производственных вопросов. Своего уровня, конечно. Поэтому и зарплата у такого референта тоже должна быть выше секретарской, намного выше.
   - Слушай, хорошая мысль. Надо поговорить с Сережей, чтобы подыскивал именно такого специалиста, - задумчиво согласилась подруга.
   - И, желательно, с высшим экономическим образованием.
   Люся внимательно посмотрела на меня:
  -- Я вижу, ты решительно настроена?
   - Очень решительно. Ты знаешь о моей "любви" к бухгалтерии. Так вот - с ней покончено. Не могу больше плыть по течению и терпеть издевательства над собой, понимаешь? Я боюсь, что однажды Бог меня накажет и обязательно случится что-нибудь плохое. Так что я все делаю правильно, ты только помоги. Стань моей волшебницей.
  -- Какой волшебницей? Ты что?
   - Ну, помнишь Золушку? Ее жизнь изменила крестная, по совместительству - волшебница.
   - Как же, помню. Любимая сказка всех дурех на свете. Да из меня, Маня, скорее баба Яга получится, чем волшебница.
   - Люся, я не прошу о протекции, мне нужно лишь пару подсказок - где, кому и что сказать. Мы можем вообще не афишировать наше знакомство. Если ничего не выйдет, значит не судьба. А если я получу эту работу, то у тебя в приемной будет свой троянский конь, ...то есть - кобыла, конечно.
   Моя пафосная речь закончилась откровенным хохотом
   - Ну, хорошо. Но у меня есть встречные требования. Ты прекратишь издеваться над своей внешностью. - Люся ткнула в меня пальцем. - Я не могу больше смотреть, как нормальная женщина делает из себя каргу. И не бойся, что Сережа на тебя поведется. Он уже так обжегся последний раз, что у него надолго пропадет охота заводить служебные романы. Хотя против твоей кандидатуры я бы не возражала ...И что ты иглы сразу выставила? - продолжила подруга. - Вот, кактус, не захочешь - тебя никто не заставит. И вообще, нечего пока делить шкуру неубитого медведя. Нужно сначала получить эту работу.
   Мы подробно обсудили все нюансы, а на следующий день я села к компьютеру писать резюме.
  
   Помощь подруги в данной ситуации мне действительно была нужна. Дело в том, что Люся работала в фирме, занимающейся производством пластиковых окон. Еще несколько лет назад фирма "Новый дом" была дочерним предприятием от известной немецкой компании. Та поставляла готовые окна на украинский рынок и очень неплохо заработала на этом.
   Но вскоре новый директор (т.е. Сергей Николаевич) привез из Германии саму производственную линию, так что теперь пластиковые окна и стеклопакеты к ним стали производить у нас в Киеве. Сейчас таких фирм на Украине достаточно много, а еще недавно фирма "Новый дом" была одной из первых и поэтому успела завоевать рынок и заработать хорошую репутацию.
   В "Новом доме" моя подруга возглавляла юридический отдел. Она ездила в Германию готовить контракты с немецкими партнерами, вела производственные договора, а также периодически судилась в арбитраже с клиентами (и такое бывало). Так что на фирме она была не последним человеком.
   Сергея Николаевича Люся знала давно, еще по институту. Так получилось, что его друг Сева стал у нее не только первой большой любовью, но и первым мужчиной. Роман их длился 2 года и закончился большим "пшиком", когда оказалось, что Сева "залетел" по пьянке с Люсиной же одногруппницей. Чтобы избежать скандала, ему пришлось срочно жениться.
   Люся в этой ситуации повела себя очень достойно, не ругалась и не кричала. Правда, на прощание закатила Севе такую оплеуху, что тот свалился, как подкошенный. И немудрено, от переживаний Люся всегда спасалась тем, что неумеренно ела. Так что за несколько месяцев она поправилась еще на 6 кг (и это при своем и так не маленьком весе).
   Когда в фирму "Новый дом" пришел Сергей Николаевич, он привел собственную команду, в том числе и Люсю. Они остались друзьями с институтских времен, а Люсины деловые качества Сергей оценил на предыдущей работе в строительном тресте. Люся хвалила своего директора за деловую хватку и решительность, и ругала за неразборчивость с женским полом.
   Так что теперь у меня появился шанс воочию лицезреть легендарного господина Войтюка.
  
   Резюме я послала через неделю, когда объявление о конкурсе на место референта появилось на сайте "Нового дома".
  
   Просто ждать вызова на собеседование скучно.
  
   Поэтому развлеку-ка я вас историей из моей личной жизни.
   Речь пойдет о моем давнем романе. Да и роман - это громко сказано. Так, еще одно увлечение-заблуждение-разочарование. Правда, после него у меня исчезли последние иллюзии в отношении мужчин, как вида "гомо сапиенс". А желание романтических отношений стало казаться просто смешным. О любви было приятно читать в книгах или смотреть в кино. В реальной жизни она доставляла мне лишь беспокойство и разочарование.
   Почему я хочу рассказать именно эту историю? А потому, что она оказалась связана с последующими событиями, в корне изменившими мою жизнь.
  
   Итак, за время учебы в институте у меня было несколько скоротечных увлечений. Во время одного из них я благополучно попрощалась с девственностью. Великой страсти, как в любимых мною романах, и близко не было. Все начиналось весело, было взаимное влечение и жаркая постель. Но потом пришел быт и отрезвляющие будни. А закончилось все тихим расставанием и легкой грустью.
   По сравнению с подругой Люсей, моя жизнь булькала, как тихое болото. Зато у нее действительно кипели страсти. Уже после разрыва с Севой, она стала влюбляться по 3-4 раза в год. А когда "великая любовь" заканчивалась, Люся рыдала на моей груди, жалуясь на неблагодарность мужчин:
  -- Я им всю душу...- всхлипывала она.
  -- Ага, и тело, - меланхолично добавляла я.
   - Им ничего не надо. Только подольше ублажай их в койке да рассказывай, какие они первоклассные жеребцы. Как бы не так! Да по сравнению с некоторыми, я сама себя быстрее доведу до ...нужной кондиции. ...Не смей ржать, Маня, я серьезно говорю. Ты не представляешь, как это противно - ждать, когда по тебе перестанут елозить, тискать за грудь и попу, и считать медленные минуты до этого "восхитительного конца". А главное, чтобы мужик поскорее кончил и оставил меня, наконец, в покое.
   Люсиных слез хватало на вечер. Это были торжественные поминки по очередной любви, которые мы справляли на моей кухне.
  
   Я, к тому времени, уже жила отдельно от родителей. Они привыкали к моей независимости долго. Но за пару лет, убедившись, что я вполне могу справиться сама со стиркой и уборкой, что нормально питаюсь и в зачетке у меня хорошие отметки, перестали контролировать каждый мой шаг.
   С родителями я виделась почти ежедневно, часто у них ужинала, а мой переезд пошел на благо не только мне. После него "предки" как бы пережили период "бабьего лета", мама снова расцвела, да и отец ходил с гордым видом. Это было очень мило и немного грустно.
   А моя кухня стала местом для паломничества друзей, где пальма первенства принадлежала Люсе, лучшей подруге всех времен и народов. Вечерами за чаем, или пивом (да-да, Люська приучила меня пить пиво) мы могли часами трепаться. О чем?
   О море, конечно. Не удивляйтесь. Вспомните давнюю итальянскую кинокомедию о синьоре Робинзоне. Оказавшись на необитаемом острове, он вечерами посещал "кинозал" на берегу океана и вежливо интересовался сам у себя, что же за фильм идет сегодня вечером. И потом, с разочарованием, вздыхал: "Опять о море?".
   А так как все девчонки говорят только о любви и обо всем, что с ней связано, я стала называть эти разговоры "опять о море".
  
   После института я по распределению (тогда еще существовали направления на работу) устроилась работать в бухгалтерию заводоуправления почтового ящика. Год прошел сложно, мне пришлось многому учиться, а главное - привыкать к будням взрослой жизни.
   Свой первый отпуск я получила зимой. Главный бухгалтер посчитала, что для меня, новенькой, будет слишком большой роскошью отдыхать летом, и внесла в списки отпускников на февраль.
   В профкоме предложили путевку в санаторий "Прикарпатье" и я решила поехать. "Путевка - 30%, если надоест, всегда можно сбежать. Уеду к родным в Ивано-Франковск, а уж культурную программу они всегда обеспечат".
   Но к родственникам я так и не попала, потому что встретила мужчину своей мечты.
   У меня никогда не было четкого представления, каким же он должен быть, этот "мужчина мечты": брюнет или блондин, стройный или атлет. Все это не имело значения. Я просто знала, была уверена, что сразу почувствую Его. И тихо желала, чтобы первый разговор с "мечтой" не стал разочарованием ни для него, ни для меня.
   Поселилась я в двухместном номере, но жила одна. Администратор мудро посчитала, что молодой девушке общаться с пожилыми людьми будет скучно. Народу в санатории было мало, большинство составляли дамы "глубоко бальзаковского" возраста; еще лечилось несколько старичков-преферансистов, ну а я из общей "колоды" выпадала. И это меня вполне устраивало, такого "добра" хватало и на работе.
   Врачи сразу обнаружили мой старый любимый панкреатит и посадили на диету. В остальном же я была здорова и большую часть времени проводила на лыжах.
   Вначале я несколько дней ездила по нижней трассе. А когда стала себя чувствовать более уверенно, перешла на большой спуск. Склон местами был пологим, всегда можно было остановиться и передохнуть.
   Еще учась в школе, я с родителями часто приезжала в Карпаты кататься на лыжах. Родные из Ивано-Франковска снимали для нас комнату у местных, питались мы сами, а на "культурную программу" ходили в дома отдыха и санатории, которых здесь было много.
  
   В тот день, накатавшись до приятной усталости, я решила лечь пораньше. В холле, ожидая начала ужина, уселась за маленький столик у окна. Оттуда я Его и увидела.
   К входу подкатил микроавтобус санатория, начали выгружаться новички. Среди них выделялась компания молодых мужчин. Все высокие, симпатичные, сплошная угроза женскому спокойствию.
   Этот брюнет сразу привлек мое внимание тем, что не суетился, как остальные, а спокойно подхватил сумку и направился в холл. У стойки администратора он сбросил куртку, достал документы и первым начал оформляться. Вокруг шумел народ, раздавался смех. А я превратилась в статую.
   Вот это был мужчина! Я не могла оторвать от него глаз. Он казался мне существом из другого мира: породистый, холеный, красивый. Такими всегда изображают в журналах надменных аристократов. Я и не думала, что подобное может встретиться в жизни.
   Высокий и стройный, он воплощал в себе мечту о Прекрасном Принце. Но мечта мечтой, а у реальности свои правила: рядом с принцем должна была быть принцесса, а в округе такой явно не наблюдалось.
   И что я знала точно, так это то, что обычная девчонка никогда не смогла бы привлечь внимание такого аристократа.
   Осознавать это было горько, но необходимо. Мы, простые девочки, знаем, на чем стоим и за что боремся. Да, пусть я не отличаюсь броской рекламной красотой, чтобы быть под стать этому роскошному мужику, зато у меня хорошие мозги, чувство юмора и бездна различных талантов.
   Нужно же было чем-то себя утешать.
   Сразу вспомнилось, что роковые женщины, вошедшие в историю, в основном, не были красавицами. И вообще - красивый мужчина вместе с восхищением всегда вызывает у меня подозрение, что он, как минимум, болван и самовлюбленный Нарцисс, а как максимум - "голубой".
   "Ладно, - успокоила я себя, - поживем, увидим".
  
   Будни стали веселее.
   Стоило появиться в санатории интересным мужчинам, как наши дамы сразу же изменились. В течение дня исчезли жалобы на здоровье, хотя раньше это была любимая тема в разговорах. Резко улучшился гардероб, усилился макияж. А этот воркующий смех, бесконечные комплименты новичкам, желание услужить и мило пококетничать. Я не могла не восхищаться такому обращению.
   Опытные мужчины, (а им всем было под 30), попали в плен старому приему - лести. Да и кому не понравится, когда тебя все холят и лелеют. Вот мальчики и распустили перья, как петухи в курятнике, стараясь не пропустить ни одну "курочку". И правда, зачем тратить усилия на ухаживание за молодой и красивой женщиной, когда вокруг столько жаждущих любви дам "бальзаковского" возраста, страстных и опытных.
   Павел, так звали мою "мечту", пользовался особой популярностью, но всеми силами старался избегать близких контактов с надоедливыми дамами. Почти все время он проводил на лыжах. Там мы с ним и познакомились.
  
   Не скрою, мне хотелось привлечь его внимание, но я боялась выглядеть глупо. Мои опасения оправдались на 100%.
   Как-то увидев Павла на трассе, я постаралась эффектно развернуться на повороте, но не учла укатанности склона. В итоге, с жалким криком вломилась в ближайший кустарник, где на минуту потеряла сознание. А когда я пришла в себя, оказалось, что левая лыжа не отстегнулась, зацепившись за верхушки кустов. Руками и лицом я почти касалась земли, а ноги опасно раскачивались сверху. Кусты трещали, но отпускать меня не собирались. Мне не хватало воздуха, боль в ноге была ужасной. Крикнуть же я не могла, так как рот был забит снегом. И в это время я услышала спасительное:
   - Потерпите немного, я сейчас помогу.
   Уж лучше было провалиться под землю. Павел! А я так надеялась, что он не заметил моего фиаско. Изо всех сил, выворачивая лицо, мне удалось промычать:
   - Уйдите, я сама.
   - Ну вот еще, сама.
   Лыжа щелкнула, нога освободилась, и мне удалось отползти от куста и перевернуться на спину. Я глубоко дышала, осторожно поворачивая ногу в разные стороны. Перелома, кажется, не было, но болело сильно. На Павла я старалась не смотреть. Было стыдно, глупо и нелепо. "Обратила на себя внимание, ничего не скажешь".
   - Все нормально?- он протянул руку, помогая мне сесть.
   - С-Спасибо. - Я убрала волосы под шапку и подняла к нему покрасневшее лицо, - Большое спасибо. - Мужчина отмахнулся от моих благодарностей, добавив только:
  -- Хорошо, что вам кусты навстречу попались, а не дерево.
  -- Лучше бы дерево. Я не чувствовала бы себя так глупо.
   - Глупо сидеть в снегу, - Павел протянул мне руку, помогая встать. - Попробуйте ногу. Идти сможете?
   Колено слушалось плохо, все тело болело, хотелось плакать, но приходилось держаться. Павел разыскал мои лыжи и посоветовал подождать его на краю спуска. Через какое-то время он подъехал с большими санями:
   - Садитесь. Сани я потом верну. Здесь часто падают, практика проверенная. - А через мгновение добавил. - Я вас узнал, мы из одного санатория.
   Увидев выражение моего лица, он рассмеялся:
   - Чему вы удивляетесь? Сами виноваты: молодая, интересная девушка, а все время одна. В нашу сторону вы не смотрите. Вот и обратили на себя внимание.
   Павел помог мне удобно сесть и мы стали медленно съезжать с горы, делая частые остановки. Разговаривать с его спиной мне сейчас было легче, чем смотреть в глаза, поэтому я поинтересовалась:
   - А зачем вам еще и мое внимание? Его у вас и ваших товарищей и так достаточно.
   - Ах, какое высокомерие я слышу в вашем голосе. Вы нас так презираете? - Он не оборачивался, но я поняла, что ему смешно.
   - Глупости. Это вообще не мое дело, кого-то презирать или осуждать. Каждый делает лишь то, что ему хочется. Если кому-то нравится быть ленивым котом на руках заботливой мамочки - это его личное дело.
   Павел остановился и уже, не скрываясь, захохотал. А потом просто сел в снег возле саней, и продолжил:
  -- Неужели это так ужасно выглядит со стороны?
  -- Почему, ужасно? Наоборот, все очень мило.
  -- Мило?
   Он опять засмеялся, а я, открыв рот, засмотрелась на него. Какой мужчина! Да еще синие глаза в придачу! Мне хотелось ему честно признаться, что плююсь ядом от обычной ревности. Но я скорее съела бы свой язык, чем сказала это.
   Павел, наконец, встал:
   - С "великими страстями" мы разберемся позже, а пока нужно доставить вас к врачу. - И добавил, - Меня зовут Павел.
   - Маша, очень приятно. - Протянуть грязную холодную руку для знакомства я не решилась.
   Спуск продолжился, и через полчаса, стараниями Павла, я попала в санаторий.
   Это нужно было видеть.
   Меня, как принцессу Эдинбургскую (и откуда взялось такое сравнение?), внесли на руках в холл. Лицо у Павла было торжественным, я же решительно пыталась вырваться и шипела какие-то угрозы. Но его это только забавляло. Мы медленно прошествовали (именно прошествовали) на глазах у изумленной публики в сторону приемной, к дежурному врачу. Дело шло к обеду и в холле собралась почти вся смена. То, что они увидели, повергло всех в шок.
   Их кумир, король, и несет какую-то грязную чувырлу! Лица поклонниц не скрывали ни изумления, ни острого неприятия.
   Тишина просто звенела.
   Павел подмигнул, еле сдерживаясь от хохота, а через секунду мы оказались за спасительной дверью приемной.
  
   - Возможен небольшой вывих, - задумчиво сказал доктор. Он ощупал мое колено, а потом нажал где-то сбоку. Вспышка острой боли отключила меня мгновенно. Я этого не ожидала, а то бы предупредила доктора, что у моего организма есть такая особенность - при сильной боли я теряю сознание.
   Запах нашатыря возвратил меня на бренную землю, а жаль. Боль во всем теле возвратилась, правда, нога почти не болела. Я открыла глаза.
   - Ну, голубушка, как вы себя чувствуете? - врач внимательно меня разглядывал.
   - Жить буду, но чуть позже, - прохрипела я и услышала за спиной хихиканье, а затем раздался веселый голос Павла:
   - Доктор, она по дороге тоже шутила, хотя я видел, что ей плохо. Мужественная девочка.
   А я вдруг обнаружила, что лежу на столе в одном белье, лишь прикрытая пледом. Судорожно подтянув его до шеи, я прошептала:
   - Что...? Почему...?
   Павел вышел у меня из-за спины и торопливо сказал:
   - Пойду, возьму ключи от твоей комнаты. Пусть доктор сам объяснит, что произошло. Да и общественность в холле нужно успокоить.
   Когда дверь закрылась, я решительно потребовала объяснений, почему лежу почти голая.
   - Когда вы потеряли сознание, я, с разрешения вашего кавалера, воспользовался ситуацией, то есть, вправил колено, - объяснил врач. - А когда Павел рассказал, что нашел вас, висящей на кусте, я решил осмотреть весь позвоночник. Вы не беспокойтесь, я мануальной терапией занимаюсь уже не один год. А проверить вас было нужно, так как могли обнаружиться и другие вывихи. И это оказалось верным решением. Я вставил на место седьмой шейный позвонок, а также позвонки в районе поясницы. Не знаю, сейчас вы их свернули или пару лет назад, но вправить их было нужно, ибо в ближайшем будущем вас ждал роскошный радикулит.
   Доктор улыбнулся и добавил, чтобы я не беспокоилась о колене. "Покажетесь через 2 дня и, если все будет спокойно, можно будет снова осваивать наши лыжные трассы, но уже потихоньку".
   Я поблагодарила врача от всей души. В это время вернулся с ключами Павел.
   - Давай, одевайся, я подожду за дверью. - Он увидел мое лицо и понял - я расстроена и обижена, что он видел меня раздетой. - Маша, я тебе потом все объясню.
   Что мне оставалось делать? Я оделась, потихоньку дошла до двери и открыла ее. Павел вновь поднял меня на руки и понес на второй этаж; благо, боковая дверь из приемной была открыта и нам не пришлось снова проходить через холл.
  
   По дороге я вдыхала его запах, такой мужской и возбуждающий, а сама изо всех сил старалась успокоиться. "Держи себя в руках, дорогуша, а свое идиотское желание прижаться к нему и поскулить от счастья забудь. Вы познакомились - и этого, пока, достаточно".
   Выяснять, почему Павел не вышел из приемной, когда меня осматривал врач, расхотелось. Но надо было чем-то себя утешить: "Раз он остался, значит, так было нужно". По крайней мере, мне не пришлось стыдиться своего белья. Это всегда было моей слабостью - красивое белье. А фигурой Бог меня и так не обидел.
   - Я не спросила у доктора, мне можно горячую ванну? - вдруг вслух проговорила я.
   - Я тебя занесу в комнату, а потом схожу, узнаю. - Павел открыл дверь и аккуратно уложил меня на кровать.- Ты полежи, я скоро вернусь.
   Он ушел, а я через несколько минут уже спала.
  
   - Просыпайся, Маша. - Чей-то голос прорвался ко мне сквозь сон. - Ванная уже наполнилась, ты же хотела полежать в горячей воде. Доктор сказал, что можно. - Павлу, наконец, удалось разбудить меня. Он все пытался заглянуть мне в лицо:
   - Уйди, не смотри на меня, - я отвернулась, чувствуя, что краснею.
   - Я не уйду. - Он решительно уселся в кресло. - Во-первых, тебя сейчас нельзя оставлять одну, вдруг опять отключишься; знала бы ты, как я испугался. Во-вторых, нам нужно поговорить. А в-третьих, вода стынет.
   Он протянул руку к журнальному столику и накрыл свое лицо подвернувшимся журналом. Я хихикнула. Это была "Натали". У нее всегда на обложке лица красоток крупным планом. Благодаря этому, теперь в кресле сидел торс Павла с лицом роковой блондинки.
   Я забрала со стула халат, сунула ноги в шлепанцы и ушла в ванную комнату. Какое же это было блаженство лежать в горячей воде. Мышцы медленно расслаблялись, кожу пощипывало. Хотелось спать и плакать одновременно. Павел пару раз окликал меня из-за двери, чтобы убедиться, все ли со мной в порядке.
   "Неисповедимы пути Господни. Познакомилась с мужчиной, от которого без ума, а теперь жду-не-дождусь, когда же он уйдет", - думала я. Мечтать о чем-то большем, чем обычное знакомство, было просто глупо. Решив это для себя, я нырнула под воду.
  
   Вымытая голова и чистое тело примирили с собственной дуростью (это - о неудачном "слаломе"), сейчас мне нужна была только постель. Я хотела снова уснуть, чтобы не чувствовать боли во всех мышцах, а главное - не думать. Самоанализ всегда отравлял мне удовольствие от ошибок и глупости. Но, раскритиковав себя в пух и прах, я делала выводы и примирялась сама с собой.
   Открыв дверь в комнату и, почти не хромая, я дошла до разобранной кровати:
   - Никаких разговоров, по крайней мере, сейчас. Пожалуйста. Ближайшие 3-4 часа я буду спать, так что сидеть здесь нет никакой необходимости. Иди, отдохни, ты ведь тоже устал, - тон мой был решительным и спокойным.
   - Хорошо, - Павел поднялся из кресла. - Спи, набирайся сил, а я загляну к тебе перед ужином.
   - Павел, - он повернулся ко мне от двери. - Спасибо тебе большое. Если бы не боль во всем теле, то я бы сказала, что это даже приятно, когда тебя спасают; мужчины носят на руках, наливают ванну, расстилают постель, и все такое ...Спасибо.
   - Пожалуйста. - Он улыбнулся, а мое сердце куда-то провалилось и бешено застучало.
  
   Проснулась я от стука в дверь. Светящиеся стрелки часов на стене показывали семь вечера. Тело болело, но уже меньше, а голова снова стала ясной. Стук повторился.
   - Открыто, заходите, - я включила бра и осторожно села в постели.
   - Совсем другое дело. - Павел зашел улыбаясь. - Ты отдохнула и снова стала похожа на хорошенькую киску. Не веришь? - он подал со стола зеркало. - Посмотри.
   - Какая киска? - фыркнула я. - Немедленно прекрати говорить глупости. Ты же мой рыцарь, мой спаситель. Поэтому должен быть галантным, но не пошлым. - Тон мой был елейным и ехидным одновременно.
   - Вот - вот! Именно этого я и добивался. Раз ты огрызаешься, значит, дело идет на поправку. А теперь отвечай, ты сможешь спуститься поесть или попросить, чтобы ужин принесли в комнату?
   Я несколько раз согнула колено и кивнула головой.
  -- Почти не болит, так что дойду до столовой.
   - Это очень хорошо, потому что у меня к тебе есть просьба, и даже большая. - Тут Павел заметно смутился. - Дело в том, что наше появление вдвоем нанесло ощутимый удар по самолюбию местных дам. Они атакуют меня, требуя объяснений, как будто я им обязан отчитываться. - Лицо его вспыхнуло, но он быстро взял себя в руки и продолжил. - Поэтому у меня появилась интересная мысль (кстати, Маша, ты заметила, как мы плавно перешли на "ты"?).
   - Какая мысль? Говори яснее, - Я отбросила волосы с лица, чтобы лучше видеть Павла.
   - Я пробуду здесь еще 2 недели, ты, я узнавал, тоже. Выручи, умоляю. Надоело отбиваться от настырных баб. Они меня уже просто достали. А хамить в ответ я не хочу, слишком хорошо воспитан. Подыграй мне - побудь моей девушкой ближайшую неделю, пусть все думают, что у нас роман.
  
   Я все могла представить, но такое? Мужчина-мечта предложил мне "суррогатную" любовь и при этом был уверен, что я не откажу. И я, действительно, не могла ему отказать. За свое спасение мне придется расплачиваться. Чем? Разбитым сердцем и расшатанными нервами. Но упустить возможность побыть с ним рядом я не могла и не хотела. Тем более Павел, кажется, и не догадывался, что нравится мне (я очень надеялась на это).
   Мое главное правило в жизни, "Если не хочешь сойти с ума от реальности, ищи в ней смешное", победило и сейчас.
   - Я поняла. Ты хочешь, чтобы от тебя отстали. И вместо кучи поклонниц заимеешь только одну, да и ту - не настоящую.
   - И что ты мне ответишь? - Павел смотрел на меня, уверенный в моем утвердительном ответе. (Вот они, издержки красивого мужчины). - Согласна?
   - Да, я согласна. Но, как говорят в Одессе, а что я с этого буду иметь? Кроме хлопот, конечно.- Мне уже стало совсем весело и я продолжила с завываниями. - А если меня захотят отравить эти женщины? А если мне сломают второе колено твои друзья за то, что разбила "мужской союз"? И еще, в придачу, появится твоя девушка или жена и просто набьет мне морду?
   - Друзей я предупрежу, девушка-жена не появится. А чтобы отбиваться от моих поклонниц, у тебя буду я. - Павел умоляюще сложил руки и добавил. - Обещаю водить тебя всюду, куда захочешь: рестораны, бары, кино. Даже на дискотеки, хотя танцы для меня - подвиг, сама убедишься. Но в одном я уверен - скучно не будет. И еще, если роль "подруги" тебе станет мешать, ты всегда сможешь прекратить этот спектакль. Даже нескольких дней, я думаю, хватит, чтобы местные дамы от меня отстали.
   - Хорошо-хорошо, я уже согласилась. А теперь, давай, убирайся отсюда. Мне нужно быстро привести себя в порядок, ведь ужин уже начался.
   - Как скажешь, но лучше я тебя здесь подожду. Раз ты теперь моя девушка, мы всегда должны быть вместе, - и Павел отвернулся, чтобы не смущать меня.
  
   Пока я одевалась и наводила легкий "марафет", меня преследовала мысль, что он очень ловко обошел тему своей девушки-жены. Естественно, у такого мужика была женщина, и даже не одна. Скорее всего, он женат, да еще и любовницу имеет. Поэтому и сбежал от своих баб в горы, чтобы сменить обстановку. А тут - новый "террор".
   Я для Павла - просто находка и решением всех проблем. Веселая, неглупая девочка, без претензий и церемоний.
   "Так. Нужно срочно "разлюбляться", пока не сошла с ума. Эти красавцы-мужчины и не догадываются, что их главные недостатки - эгоизм и уверенность в своей неотразимости, видны, как на ладони. Вот и буду потихоньку избавляться от наваждения. Потому что, спасение утопающих, дело рук самих утопающих".
   "А пока, Маша, выручай Пашу", - складно сложился стишок.
  
   В столовой Павел демонстративно ухаживал за мной, стараясь быть внимательным и галантным. Мы сидели в углу за отдельным столиком. Поэтому никто не слышал, как мой кавалер незаметно развлекался. Я с трудом сдерживала смех, когда он шептал: "Теперь вложи свою руку мне в ладонь и посмотри на меня с любовью. Нет, не так. С любовью, Маша. Ты что, не знаешь, как смотреть с любовью? Вот скажи мне, что ты любишь?".
   - Кальмары в сметане, - начала послушно перечислять я, - помидоры, красное вино, джаз и любовные романы.
   Павел фыркнул:
   - Интересная очередность. Так, с любовью потом разберемся, подробно. А скажи-ка теперь, что же ты не любишь?
   - Сосульки, ступеньки, самолеты, когда хочешь чихнуть, а не чихается, бухгалтерский учет и моего соседа Юрчика.
  -- А соседа-то за что? - просто согнулся от смеха Павел.
   - Он живет надо мной, - я была смертельно серьезной, хотя это давалось с трудом, - и по выходным часто играет на тромбоне. Как он говорит, для души. Но ее у него явно нет, потому что так фальшивить могут только неодушевленные предметы. При этом он еще отбивает такт ногой, а лапа у него 47 размера. Так что можешь представить мои "веселые" выходные.
   Юмор, как всегда, выручил, и вскоре мы с Павлом стали легко и непринужденно болтать обо всем. Разница в возрасте (все-таки 9 лет) почти не сказывалась. Хотя видно было, что Павел уже подзабыл, что это такое - веселый дружеский "треп" с девчонкой, без намеков на ухаживание.
   Так прошел ужин. Мы шутили и смеялись, привлекая к себе общее внимание. Покончив с внутренними мучениями, я стала получать удовольствие от общения с приятным человеком. И надеялась, что Павел вскоре перестанет видеть во мне только удобную "ширму".
   В конце ужина к нашему столику подошли товарищи Павла. Трое молодых мужчин представились, деликатно меня разглядывая. Мой кавалер предупредил их о нашем "союзе", чем вызвал дружный хохот и подтрунивание. Пообещав хранить тайну, они предложили сходить вместе в кино на вечерний сеанс. Но я отказалась, перетруждать ногу пока было нельзя. А Павел без меня тоже решил не идти. Мы вернулись в мою комнату.
  -- Ну и что будем делать? - поинтересовалась я.
   - Ты ложишься снова в постель, нога ведь разболелась, правда? А я тут, на диванчике, прилягу. Что-то приустал немного. Брось мне вторую подушку. Спасибо. - Павел, перед тем, как лечь, включил телевизор. - Не знаешь, что там по программе?
   Я бросила ему газету: "Выбирай, мне все равно".
   Так тихо, почти по-семейному, прошел вечер. Я и не заметила, как снова уснула.
  
   Все оставшиеся дни были окрашены для меня чувством свободы и легкости. Я снова встала на лыжи и теперь аккуратно каталась по малой трассе. Тем более мне уже не нужно было "производить впечатление". А все свои силы я направила на "разлюбляние".
   Правда, давалось это тяжело. Во-первых, Павел был красив и мое сердце эстета не могло этого не видеть. Синие глаза и черные волосы были убийственным коктейлем для женского сердца. Во-вторых, он оказался интеллигентным, простым и надежным другом, да еще с прекрасным чувством юмора.
   Нам было хорошо вдвоем, мы много разговаривали, смеялись, подтрунивали друг над другом. Он однажды признался, что вообще не помнит, когда бы так общался с девушкой.
   "Мои подруги хотели ухаживаний, любви и внимания. Во мне никогда не видели просто друга. А только ухажера или любовника. Думаю, что как человек и личность, я интересовал их в последнюю очередь. Поэтому и общались мы однобоко. В основном, в постели.
   А с тобой мне просто. Не нужно притворяться, пытаться завоевать тебя или, наоборот, самому быть объектом "охоты". И это для меня - открытие. Оказывается, есть иной уровень общения между мужчиной и женщиной - просто дружба, дружба на равных, и это очень приятно".
  
   Я изо всех сил старалась не потерять дружескую атмосферу в наших отношениях. Для этого пришлось "играть" в младшую сестру, то есть не краситься, одеваться как подросток, заплетать косу и вести себя, как "товарищ по партии". Так было проще, надежный и проверенный способ не обращать на себя внимание. Все-таки дружба женщины с мужчиной часто бывает хрупкой, как стекло. Поэтому главное - изъять фактор сексуальной привлекательности, чтобы не нарушить равновесия в отношениях.
   Павел рассказал, что работает в юридическом отделе Киевской мэрии. У него были хорошие перспективы роста. А пока что ему предложили стажироваться полгода во Франции по программе обмена специалистами между Киевом и Марселем. Звучало это просто фантастически.
   О своей личной жизни мы не говорили. И так было все ясно.
  
   А я неожиданно заимела еще одного поклонника. Школьный друг Павла, Сергей, как-то незаметно прибился к нашей компании. В начале он пересел за наш столик в столовой, а потом и вовсе стал повсюду бывать с нами. Его внешность контрастно отличалась от Павла, т.е. Сергей был темно-рыжим мощным атлетом со светло-карими глазами. Такими я всегда представляла гладиаторов в исторических романах. Ко всему прочему оказалось, что "гладиатор" прекрасно танцует. Втроем мы развлекались вечерами, совершая походы по "злачным местам", ходили в кино или просто гуляли. Но любимым нашим увлечением стал бильярд.
   Меня научили правильно держать кий, разбивать шары и через короткое время я стала настоящим соперником этим мачо. Часами, особенно в плохую погоду, мы кружили вокруг зеленого стола, играя "на интерес", а потом и на деньги. Правда, ставки были чисто символическими. И все это время звучали шутки, смех, взаимные подколы. Павел и Сергей забыли о солидных манерах и, не стесняясь меня, дурачились напропалую.
  
   Я обнаружила, что Сергей стал часто и внимательно меня разглядывать. Это раздражало и смущало, нарушая общую атмосферу непосредственности и дружбы. В итоге, он открыто дал мне понять, что я ему нравлюсь, а Павел, заметив это, начал злиться.
   Однажды, возвращаясь из туалета, я случайно услышала их разговор и была поражена:
  
   Павел: "Я хочу, чтобы ты прекратил вгонять девочку в краску. Что ты на нее вечно пялишься, как кот на сметану?"
   Сергей: "Дурак. Она уже давно не девочка, а взрослая и красивая женщина. Если ты этого не видишь или тебе нравится играть роль старшего брата, пожалуйста. А я не собираюсь закрывать глаза, не замечая, что у нее отличная попка, хорошенькое личико и вообще, она девочка, что надо".
   Павел: "Немедленно прекрати, я сказал. Свои инстинкты самца можешь удовлетворять с другими. А Машу не трогай. У нас сложились отличные отношения, а ты их только портишь".
   Сергей: "Павлик, миленький, ты и не заметил, что тоже "запал" на нее, не отрицай. Она ведь отличная девочка. Но если ты сам не хочешь пользоваться моментом, то дай хотя бы старому другу поухаживать. А вдруг мне повезет?".
   Павел: "Тебе повезет, если я не набью тебе морду".
  
   Пора было выходить из укрытия и разряжать обстановку.
   - Так, мальчики, кончай базар. Объясняю в первый и последний раз. Нечего делить меня как лопатку и ведерочко, а то еще подеретесь. Все равно, никому ничего не обломится, и не надейтесь. - Смех разбирал настолько, что пришлось быстро закончить. - И вообще - я не из вашей песочницы.
   Я сползла по стенке на пол и села. Так было легче смеяться.
   - Видели бы вы свои рожи, ребята, - стонала я. Смех смехом, но мне страшно хотелось просто пнуть этих двух болванов. - Тоже мне - Дон Жуан и Казанова.
   Павел и Сергей смущенно переглянулись, а затем заржали и подняли меня с пола.
   - Все равно, я настаиваю, оставь Машу в покое, понял? - Павел пригрозил Сергею кулаком. - Она - моя подруга. Официально. И вообще - я ее первый нашел. - Это из уст здорового, взрослого мужика звучало совсем по-детски.
   Но вечером, у моей комнаты, они оба поцеловали меня на прощание. И это было очень приятно - во мне, наконец, увидели женщину.
  
   С утра в столовой торжественно объявили, что вечером будет праздник. Новый праздник для нашей страны, быстро ставший популярным у молодежи - День святого Валентина, день всех влюбленных.
   Это был отличный повод наконец-то показать себя во всей красе. И я решила блеснуть в первый и последний раз, ведь до отъезда оставалось всего 2 дня.
   Вечером, собираясь на бал, я мысленно поблагодарила Люсю за то, что заставила меня взять с собой "французское" платье. Мы назвали его так за простоту и пикантность. Я пока ни разу его не надевала, просто не решалась, да и некуда было. Платье было сшито из натурального черного шелка с глубоким квадратным вырезом. В комплект входил атласный "ошейник" (до сих пор не знаю, как эта штука правильно называется). К нему я пристегнула старинную бабушкину брошь с александритом. А так как александрит называют камнем одиночества, то пришлось еще надеть и серьги - тонкие серебряные нити с гроздью маленьких камней.
   Волосы я распустила и зачесала назад, открывая лицо и шею.
   А над макияжем пришлось потрудиться. После него моя кожа просто засветилась, а ярко накрашенные глаза и губы изменили меня почти до неузнаваемости. Из зеркала улыбалась эффектная сероглазая девушка, уверенная в своей неотразимости. "Отправляясь на бал, Золушке следует оставить дома скромность и незаметность", - с этой фразой, вдруг пришедшей на ум, я вышла из комнаты.
  
   Труды оправдались. Даже сегодня, спустя столько лет, я вспоминаю произведенный тогда эффект. "Верные рыцари", как всегда, пришли встретить меня у комнаты. Мое появление превратило их в статуи. Вот он, мой звездный час!
   Сет и гейм за Машей Ланской.
  
   Триумфа хватило ровно на минуту.
  
   Сергей повернулся к Павлу и с яростью прошептал:
   - И чтобы я тебя еще когда-нибудь послушался, спаситель девичьей чести. Возле нас все это время ходила роскошная баба, а мы, как два болвана, ничего не замечали.
   - Отстань, - буркнул в ответ хмурый Павел. - Маша, детка, - он, не стесняясь, разглядывал меня так откровенно и по-хамски, что становилось неловко. - Повеселилась от души, правда? Ну и зачем тебе это было нужно? От скуки? Стервозности? Или хотелось просто подурачиться?
   Тон его был ни дружелюбным, ни даже вежливым. Меня оскорблял человек, которому я стала доверять и в которого, все еще, была немного влюблена.
   Ну что же, нам к войне не привыкать.
   - Ну конечно, мне только этого и хотелось, подурачиться. И я дурачилась, начиная со своего падения и вывихнутого колена, и заканчивая тем, что мне пришлось согласиться стать твоей девушкой.
   - Пришлось согласиться? Что это значит, черт возьми? - Павел орал уже, не обращая внимания, что Сергей пытается его оттащить от меня и шепчет о том, что нас слышат посторонние.
   - Ты же меня спас. Что же еще оставалось делать, когда ты обратился ко мне со своей дурацкой просьбой? А я не люблю быть должна, так что пришлось "отрабатывать".
   Это были те слова, которых говорить не следовало. Но мне было уже все равно. Павел не понял меня, как и все остальные до него. Поэтому пришлось попрощаться резко и навсегда.
   Он молча отвернулся и зашагал прочь.
   А Сергей еще минуту потоптался, пытаясь сказать что-то утешительное. Он видел, что мне больно и понял - мой ответ был просто защитой. Но я не собиралась ему что-то объяснять, а развернулась и ушла в комнату.
  
   Кажется, Достоевский сказал, что красота спасет мир. Не знаю, может мир она и спасет, но для носителя этой самой красоты, она настоящее наказание.
   В 17 лет я обнаружила, что меня поразительно изменяет косметика, и я становлюсь желанным "объектом охоты" противоположного пола. Но первые же встречи с мальчиками расстроили меня. Никто из них даже не пытался увидеть во мне интересного человека, личность. Всем хотелось лишь близости, а по-простому - секса.
   А тут еще и первая любовь подвела. Димка, умный и красивый мальчик, как-то сболтнул сдуру, что главное у женщины - красота, а мозги ей ни к чему.
   - Достаточно быть красивой, без ума и сердца? Как кукла? - возмутилась я.
   - Не смеши меня, зачем девке мозги? Главное - те-е-ело, - он, тем временем, лез целоваться, пытаясь расстегнуть на мне кофточку. Гормоны сыграли с ним злую шутку, отключив так не вовремя способность соображать. Все закончилось пощечиной с моей стороны и откровенной грязной бранью - с его.
   Для меня, начитавшейся романтичных историй о любви, это было крахом красивой мечты. Так закончились первые иллюзии. А модная одежда и косметика отправились в шкаф.
  
   После этого, уже в институте, я не раз убеждалась, что стоило на вечер стать красивой, как сразу начинались проблемы. Меня преследовали, добивались встреч, мучили телефонными звонками, а когда получали отказ, часто оскорбляли в ответ.
  
   Многие не согласятся с моей трактовкой красоты. Но так уж получилось, что мне она ничего хорошего не принесла, одни неудобства. Все дело, вероятно, в моем характере. Ведь красивая женщина должна быть всегда в себе уверенной, чтобы уметь пользоваться тем, что ей дано Богом. А для этого нужны задатки стервы.
   Я же такой никогда не была. И всегда старалась как можно меньше привлекать к себе внимание. Но от судьбы не уйдешь. То, что не сделала из меня моя внешность, сделала профессия. Наверное, сейчас, в 33 года, я могла бы вновь стать красивой. И прекрасно справилась бы с "побочным эффектом" излишнего внимания. Потому что после бухгалтерского прессинга мне уже ничего не страшно.
  
   А вообще-то, красивая женщина - не общественное достояние и это ее личное дело, как обращаться со своей внешностью. Если ей нравиться привлекать к себе внимание - Бога ради, но я к этой "компании" не отношусь. Оказалось, что обычной быть гораздо удобнее и проще. Тогда в тебе видят Человека, как это ни странно звучит.
  
   Да ни один начальник не поверит, что у красивой женщины есть мозги. Он будет пялиться на ее грудь, или обсуждать со своим замом ее ноги, ну а то, что она умна и талантлива в работе интересовать их будет в последнюю очередь. И будьте уверены, если она захочет повышения, дорога туда для нее будет лежать только через постель шефа. Вот так.
   Конечно, есть нормальные мужчины, любящие своих жен и ценящие семью. Но почему-то в "начальниках" их так мало. Когда-то по радио я слышала, как психолог доказывал, что порядочный человек по своей природе не может быть руководителем большого коллектива. Потому что это, как политика, грязное дело. Нужно уметь лавировать, часто откровенно лгать, "убирать" умных конкурентов и приближать к себе "верных", но слабых.
  
   А что же тогда делать красивой и умной женщине?
   1. Стать любовницей шефа и продвигаться по служебной лестнице. Но какой бы умницей она ни была, все равно все скажут, что повышают ее только за "передок". Грубо? Но это правда. Сам начальник тоже будет так думать. То, что у его любовницы есть мозги, станет для него сюрпризом. Вот только приятным ли?
   2. Работать там, где прикажут. И как бы женщина не доказывала свою состоятельность и квалификацию, повышения ей не видать. За редким исключением.
   3. Не афишировать свою внешность и тогда, вот парадокс, шеф оценит ум и интеллект женщины, и начнет сам ее продвигать. В ней будут видеть ценного работника, повысят зарплату, станут всюду хвалить. Не дай Бог, после этого, женщине показать себя во всей красе - начнутся домогательства и требования "платы" за новую должность. И опять: или плати, или увольняйся.
  
   Я не говорю уже о ненависти и зависти соперниц. Они будут провоцировать конфликты, стараться всеми силами убрать "конкурентку", откровенно подставлять, пытаться оболгать и т.д. И если, не дай Бог, вдруг заболеешь, пощады не жди. Позлорадствуют за твоей спиной, что так, мол, ей и надо. И это все, никакого сочувствия.
  
   Мне же это было не нужно. Я не хочу ни с кем соперничать, не хочу всем доказывать, что красивая женщина тоже человек. Бесполезно. И Павел это еще раз подтвердил, сразу обвинив меня во всех смертных грехах.
   Так мне и надо!
   Захотела повыпендриваться? Вот и результат.
  
   Как же было горько на душе. И хотелось плакать. Гордость не позволяла отсиживаться в комнате, ведь я ни в чем не виновата. Но идти вниз и доказывать всем, что мне на все плевать? Глупо.
   Я переоделась, умылась и вновь стала обычной девушкой, миловидной, приятной, и только.
  
   Стук в дверь раздался неожиданно, а потом Павел просто ввалился ко мне в комнату. Он был заметно пьян.
   - Ба, какие метаморфозы? А куда подевалась роковая красотка? Сбежала с очередным кавалером? - он тяжело осел в кресло и стал пристально меня разглядывать. Я поняла, что Павел пришел выяснить отношения, но зачем напился?
   - Что тебе нужно? - спокойный голос давался с трудом.
   - Объяснения. Меня уже давно не делали идиотом.
   Я вспыхнула, как спичка:
   - Ну, конечно, объяснения. Я должна оправдываться, как это посмела стать красивой и тем самым оскорбить окружающих. А с каких это пор красивая женщина представляет для тебя угрозу, Павел? Или я просто не вписалась в тот мир, где все живут по твоим законам и правилам? Я не знаю, что ты там напридумывал, но мне глубоко плевать на всю эту херню! У меня свои представления о жизни, и если я хочу быть естественной и не привлекать к себе излишнего внимания - так это мое личное дело. И оно никого не касается.
   Ты, Павлик, так и не понял, что мне просто захотелось один вечер побыть красивой, для тебя, для Сережки, для всех. А в первую очередь - для себя самой. Я же, дура, наивно поверила, что теперь моя внешность не играет роли, ведь вы с Сергеем узнали меня настоящую. И что же? Оказывается мне по твоим правилам запрещено быть красивой. Ты обиделся, напился и пришел оскорблять меня! Да кто ты такой? А-а, знаю, ты ведь сам сказал. Согласна на все сто - ты действительно идиот. Все, речь закончена.
   Павел слушал внимательно, вся его расслабленность исчезла. Я видела, что ему неприятен мой ответ, и он чувствует себя униженным. А мои последние слова просто сорвали его с кресла. (И почему я не умею вовремя остановиться?)
   - Ты сейчас увидишь, какой я идиот.- И он, схватив мое лицо в ладони, начал целовать меня. Поцелуи были умелыми и заработали 5 баллов за технику исполнения. Но им не хватало нежности. Я поняла, что значит целовать в наказание.
   Попыталась вырваться, отпихнуть его. Ничего не вышло, просто не хватило сил. А Павел вдруг больно завернул мне руки за спину и прижал к стене, навалившись всем телом. Пытка поцелуями продолжилась. Я чувствовала, как он возбужден и зол, и поняла, что бессильна. "Господи, неужели ты покараешь меня ЭТИМ?" От отчаяния я заревела.
   Только почувствовав слезы на губах, Павел отстранился взглянуть на меня. Губы его скривились в знакомую ироничную улыбку. Только в этот раз она была жестокой.
   - Знаешь, детка... - договорить он не успел, так как в дверь опять постучали, а затем она резко распахнулась. Это был Сергей. Он сразу увидел мое заплаканное лицо и распухшие губы.
   - Так, мои дорогие, я прекращаю бой за явным преимуществом одной из сторон. - Он повернулся к Павлу. - Мой бедный друг - пришло твое время.
  -- Пошел вон!
   - Да я то пойду. Но в твоей комнате сейчас сидит Валерия. Решила сделать тебе сюрприз. Так что выметайся поскорее отсюда.
   Лицо Павла изменилось. "Черт, - он был растерян и кажется просто испуган, - Валерия здесь?"
   - Здесь, здесь. Иди же скорее, пока она не отправилась спрашивать персонал или кого-нибудь из баб, где тебя найти.
   Павел отпустил мои руки, пожал плечами, как-то непонятно буркнул "ну-ну" и вышел.
  
   Я, с шумом выдохнув воздух, рухнула на ближайший стул. В голове шумело и было так стыдно, что у меня вдруг началась рвота. Едва успела в ванную. "Вот это реакция на мужчину! Чтобы после поцелуев стошнило!"
  
   Когда минут через десять я вернулась в комнату, то оказалось, что Сергей тоже ушел. "Вот и хорошо, хоть ничего объяснять не нужно", - и я легла, уткнувшись лицом в подушку. Мышцы болели, во рту ощущалась горечь, а на душе было просто мерзко. Я чувствовала себя выжатым лимоном, брошенной, потерянной, пустой. Где-то внизу гремела музыка, слышался смех, все праздновали день святого Валентина.
   У меня же получился иной праздник.
   Хотелось плакать, но пожалеть себя не вышло, в дверь снова кто-то ломился.
   - Господи, ну кто там еще? - голос не слушался, я еле шептала. Пришлось встать. Мысль совсем не открывать пришла слишком поздно.
   За дверью стоял Сергей, держа перед собой поднос. А на подносе высилась груда разных бутербродов, фрукты, конфеты, шампанское и пара стаканов.
   - Группа поддержки! - улыбка его осчастливила бы любой рекламный ролик. - Подвинься. - Он бесцеремонно отпихнул меня, прошел к столу и выгрузил поднос. - Не стой столбом, иди садись. Видишь сколько тут красоты - только талию портить.
   Он налил нам шампанское, мы молча чокнулись и выпили.
   А потом ели, снова пили и ели, и молчали. Я была так ему за это благодарна! За первой бутылкой шампанского появилась вторая. А мне было все равно. Хотелось напиться, чтобы не думать и не вспоминать.
  
   Да, интересно это, наверное, выглядело со стороны.
   Вокруг музыка, шум, смех, а у нас тихое застолье. Очень тихое. Мне даже стало интересно, что же будет дальше? Мы с Сергеем одновременно посмотрели друг на друга и улыбнулись.
   - Чего тебе сейчас хочется? - он начал первым.
  -- Не знаю, какая-то неразбериха в желаниях.
  -- Может, поговорим?
  -- Если о том, что ты видел, то категорическое "нет".
  -- Я бы хотел все-таки объяснить тебе, что....
  -- Нет, Сергей, ни слова. Пожалуйста.
   - Ладно, но можно хотя бы высказать общее замечание? Так сказать, философского плана.
  -- Ну, хорошо, философ, давай.
   - Все люди разные. - Я фыркнула в ответ, но промолчала. А Сергей, удовлетворенно кивнув, продолжил. - Нет полных святых и нет конченых злодеев. По крайней мере, я не встречал. В каждом из нас намешано всего понемногу. А так как, повторяю, все люди разные - то и поступки мы совершаем в зависимости от того, что у нас сейчас повернулось, какая грань. То есть, человек, которого условно можно назвать плохим, вдруг совершает благородный поступок. И наоборот, хороший по сути человек, может сделать гадость и мерзость.
   - Ну, и к чему мне эти прописные истины? - я вышла из-за стола и пересела на диван.
   - К тому, что люди - не ангелы. Никто не знает, что его может "зацепить", а от чего может сорвать "крышу". Павлу оказалось достаточно увидеть тебя красавицей. Должен сказать, зрелище было - не для слабонервных.
   - Хорошо, будем считать, что миссию доброго самаритянина ты исполнил. Совесть твоя теперь чиста?
  -- Моя совесть никогда чистой не бывает.
  -- Почему?
  -- А грешные мысли не дают.
   Сергей пересел ко мне на диван и продолжил:
   - В этом месте ты должна спросить, какие же это мысли. Ну, давай, спрашивай.
  -- И какие это грешные мысли? - послушно повторила я.
   - Ну, например, если бы ты не была после пережитого шока, и я не видел твою реакцию на поцелуи Павла, то тоже рискнул бы поцеловать тебя.
  -- Ты что?..
   - Не сердись, Машка. - Сергей по-свойски ткнул меня в плечо кулаком, - и не придуривайся. Ты же знаешь, что нравишься мне. - Он грустно улыбнулся. - Просто я не хотел мешать вам с Павлом.
  -- Да у нас же ничего не было!
   - Это как посмотреть. Знаешь, я ведь его таким ненормальным еще в жизни не видел. Сначала он надышаться на тебя не мог, обращался, как с принцессой, а, увидев во всей красе, вдруг озверел. Я ведь понимаю, что приди сегодня немного позже, неизвестно чем все могло закончиться. И вот, что меня больше всего удивляет, - Сергей недоуменно развел руками, - Павел всегда был в центре внимания женщин. И если хотел какую, ему нужно было лишь поманить пальцем. При этом он всегда владел собой и хладнокровно контролировал развитие событий. Почему же с тобой у него заклинило? Он вдруг напился и, считай, напал на тебя. На кого угодно бы подумал, только не на него.
  -- Я же просила не поднимать эту тему.
  -- Прости, я не специально.
   - Одно могу сказать - ты хороший друг, Сережа. Но сейчас это не поможет. Так что поговорим о чем-нибудь другом.
   - Рядом с тобой, Маша, мне хочется говорить только о тебе.
   - Льстец, - фыркнула я.
  
   На улице начался фейерверк. Мы выключили свет и подошли к окну. Разглядывая разлетающиеся в небе огни, я думала о парадоксах. Мне нравился Павел. А он обидел и унизил меня. Его бегство к приехавшей жене (а так бояться можно только, будучи благополучно женатым), меня просто добило.
   А остался со мной Сергей.
   И что же мне сейчас с ним делать?
   Я ведь знала, что очень нравлюсь ему. Все эти дни Павел был для меня своеобразной защитой, стеной, отделяющей от притязаний друга. Сейчас эта стена исчезла, и только от меня теперь зависело, что будет дальше.
   Я могла вежливо выпроводить Сергея за дверь и лечь спать. А могла сделать так, чтобы последняя ночь в санатории запомнилась надолго.
   Алкоголь в принятии решения тоже сыграл свою роль. После пережитого шока мне хотелось снова почувствовать себя живой, желанной, любимой. И я решилась - гулять, так гулять.
  
   Как Сергей это почувствовал?
   Он вдруг повернул меня лицом к себе и обнял. Его крупные губы закрыли мой рот, язык ворвался внутрь. Это тоже был фейерверк, яростный и мощный. За окном взорвался и расцвел огненный цветок, но я ничего не замечала. Потому что была потрясена. Шквал эмоций захлестнул меня. Когда в романах пишут, что герои не поняли, как разделись и оказались в постели, я этому не верила. Теперь верю.
   Мужские руки жадно гладили и ласкали мое тело, за ними следовали губы. Я услышала тихий шепот:
  -- Что мне нужно знать?
   - У меня давно никого не было.
   - Ну, тогда держись. Я слишком долго ждал.
  
   Наутро я себя чувствовала как курица, попавшая под поезд (есть такой анекдот). Разница в весовой категории, бешеный темперамент и огромный опыт партнера показали мне, чем отличается нежная юношеская любовь от крутого бесстыдного секса зрелого мужчины. Потому что это и был крутой бесстыжий секс. И я принимала в нем самое активное участие.
   Первый раунд прошел мощно и быстро. Но Сергея это нисколько не смутило. "Блицкриг", - буркнул он. А потом встал и придвинул вторую кровать, увеличивая тем самым "поле боя".
   Начался второй раунд.
   Теперь Сергей с большой тщательностью исследовал мое тело, вслух восхищаясь и комментируя свои открытия. Для меня такие разговоры в постели были внове, да и все происходящее тоже. Но это возбуждало так, что вскоре все мое тело стало вибрировать, как натянутая струна. Хрипло дыша в лицо друг другу, мы опять "воевали". Сильные руки моего партнера переворачивали меня, как пушинку, в разные стороны, чтобы мы могли соединиться в новой позе. А потом еще. И еще. И еще.
   Струна во мне звенела все громче и громче, и натягивалась еще больше. А потом вдруг взорвалась.
   Вот это был оргазм!
   В жизни еще такого не чувствовала. Как фейерверк за окном, я разлетелась на тысячи кусочков и погасла.
  
   Вы никогда не глохли от оргазма? Я тоже. До той ночи.
  
   Обмякшая, я лежала, уставившись в лицо Сергею непонимающим взглядом. Губы его двигались, и я видела, что он что-то говорит. Но ничего не слышала. На секунду даже стало страшно.
   - Малыш, ты меня пугаешь. - Прорвался ко мне голос любовника. Он бережно отодвинул волосы с моего лица. - Что с тобой?
   - Ты не поверишь. - Я сглотнула ком в горле. - Оглохла, представляешь? Вот уж не ожидала.
   - Знаешь, когда "зашкаливает" - возможно все. - Сергей протянул руку и погладил меня, как маленькую, по голове. Он улыбался довольной улыбкой чемпиона.
   А потом, наскоро приняв душ и перестлав постель, мы продолжили марафон. Раскованно и бесстыдно, Сергей творил со мной все, что хотел. А я в ответ так же сладко "измывалась" над ним. Мы оба были неутомимы в любви. В перерывах недолго отдыхали, выкуривая по сигарете, и начинали снова.
   Мы не разговаривали. Некогда было, да и незачем.
   В 4 утра я провалилась в сон, как в пропасть.
  
   Первое, что увидели мои глаза утром - мощный мужской торс. Расслабленный и мягкий. Вот он рядом - только руку протяни.
   Но в голове резко завыли сирены и моя ладонь опустилась. Я села в постели. Часы показывали 7 утра. Три часа сна и благоразумие снова вернулось ко мне. Нужно было позаботиться о результатах ночи.
   Тихо постанывая от сладкой боли во всем теле, я сползла с постели, и юркнула в ванную. Здесь, в аптечке, хранились мои лекарства, и среди них - противозачаточные. "На всякий пожарный" - сунула мне их в сумку Люська. Кроме этого пришлось принять еще и анальгин, сказывалось выпитое накануне шампанское, а голова просто раскалывалась.
   После душа я посмотрела на себя в зеркало:
   "- Ну и как тебе, милая, прошедшая ночь?
   - Сплошное безумие!
   - А что ты собираешься делать дальше?
   - Драпать, конечно!" - Внутренний диалог с собой закончился решительным "Вперед!", и я вернулась в комнату.
  
   Сергей уже проснулся и встретил меня вопросительным взглядом.
  -- Как ты?
  -- Нормально.
  -- Уверена?
  -- Да.
  -- Иди ко мне. - Он протянул руку, но я отпрянула.
  -- Нет, прости. Мне нужно собираться. Через час мой автобус.
  -- Какой автобус? Мы же вечером уезжаем.
   - Это вы - вечером. А я сначала еду в Ивано-Франковск, дня на три, и только потом - в Киев.
  -- Но мы же договаривались ехать вместе.
  -- Это было раньше. Я изменила свои планы.
  -- Понятно.
  
   Собрав одежду, Сергей ушел в душ, а я стала убираться в комнате, попутно складывая на кровати свои вещи. За те 15 минут, что его не было, я почти успела уложить сумку. А потом присела перед окном, ожидая прощальных слов своего ...кого? Сказать "друга" язык не поворачивался.
   Кем мне стал Сергей за эту ночь? Любовником, противником или спарринг партнером? И что он скажет на прощание? Он ведь совсем не прост, как может показаться на первый взгляд. И понимает, что ситуация щекотливая. Хотя, все ситуации на утро становятся щекотливыми, правда? Что же, послушаем его "вариант прощания".
   "- Спорим, Машка, что он быстренько свалит?
   - А, может, затормозит, и речь толкнет?
   - Надеюсь, не о том, что мы можем увидеться в Киеве?
   - Успокойся. То, что мы с ним переспали - еще не повод для знакомства".
   Эти милые диалоги (меня с собой) немного подняли настроение. Потому что на самом деле ужасно хотелось завизжать во весь голос от дурости и банальности происходящего. Горечь и желание жалеть себя тихо убрались на задворки памяти.
   Но я еще вернусь к ним, позже.
  
   Сергей даже не присел, когда вышел из ванной. Постоял у двери, разглядывая меня, а затем выдал:
   - Я не предлагаю встретиться в Киеве, потому что ты откажешься. И мне очень жаль, что мой друг оказался глупой собакой на сене. Если бы не это, то кто знает...
   Я вытаращила глаза, а он продолжил:
   - Спасибо, что не прогнала вчера. Это была лучшая ночь в моей жизни. Я не вру. Ты - классная девочка и с годами станешь еще лучше. Уж я то знаю, поверь. Желаю тебе счастья. Целоваться на прощание не будем, а то не сдержусь. Удачи тебе, Машуля. Будь.
   И Сергей вышел.
   "Да. Вот это речь! Не то, что мои жалкие внутренние потуги. Учись, дорогая".
  
   Через 4 часа я уже была в Ивано-Франковске.
   Дядька с теткой, как обычно, радостно встретили меня. А мои братья-кузены сразу пообещали вечером вытащить на лучшую дискотеку. Ворох новостей благотворно подействовал на мои расшатанные нервы.
   Я перестала думать о последних днях в санатории. Просто отключила в голове этот участок. (Я всегда так делаю, когда мне нужно сохранить рассудок в критической ситуации). Хотя через неделю или две, мне все равно пришлось "достать" из головы всю эту историю и "обсосать" до косточки, чтобы больше к ней не возвращаться. Это - мой личный способ разбираться с неприятностями: сначала переждать, будто ничего не случилось. А спустя время, когда спадут эмоции, все вспомнить. И пусть мне при этом будет больно, я терплю и "прокручиваю фильм" до конца. Исправить все равно уже ничего нельзя. Зато можно сделать выводы. После них мне всегда становится легче.
   И какие выводы сделала я из всего происшедшего?
  
   Вы не поверите, но я поняла, что НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЮ.
  
   Более того, благодарна судьбе за то, что она научила меня отличать реальную жизнь от сладких романов. А главное - не верить в доброту и благородство мужчин. И, слава Богу, что это обошлось мне "малой кровью". Все могло закончиться гораздо хуже. Но обошлось, к счастью.
  
   Когда я вышла на работу, бухгалтерия устроила мне форменный допрос. Гарпий интересовало все: условия жизни в санатории, питание, погода. А главное, завела ли я любовника.
   Так что мне пришлось толкнуть целую речь о пользе санаторного отдыха зимой, а также убедительно отгородиться от излишне личных вопросов. Задобрить коллег помогли маленькие сувениры каждому, а еще торт и шампанское.
   Чтобы окончательно примириться с родным террариумом, я решила сдаться на милость коллектива. То есть стала ходить на работу в неприметном сером костюме и почти перестала краситься. После этого мой рейтинг заметно вырос.
   А когда я попросила главного бухгалтера научить меня, как вяжутся те миленькие кофточки, что она носит на работу, то удостоилась первой улыбки грозной шефини. Во время обеденного перерыва она показала, как вяжутся лицевые и изнаночные петли и вскоре я влилась в большой коллектив любителей вязания.
   Спицы меня действительно успокаивали. Чередуя петли, рассчитывая узор и выверяя размеры, я медленно освобождала свой ум от всего лишнего. Все, что мешало свободно дышать и спокойно спать, уходило за нитью. А голова наполнялась восхитительной пустотой.
  
   Моим первым творением было длинное платье из тяжелой черной шерсти. Потребовалось все мое внимание и терпение, чтобы его не испортить. Благодаря этому платью, я надежно избавилась от неприятных воспоминаний отпуска и перестала себя жалеть.
   Просто смирилась с действительностью. И стала жить дальше.
  
   P.S. Еще один вывод: НЕЛЬЗЯ БЫТЬ СЛАБОЙ И БЕЗЗАЩИТНОЙ.
  
   После своего бессилия в прощальных "объятиях" Павла, я решила заняться активным спортом. Бег, отжимания, аэробика, даже боксерская груша - все пошло в ход. И чем крепче становились мои мышцы, тем спокойнее я себя чувствовала. Параллельно с этим я записалась в секцию самбо.
   Наша преподаватель, Вика, специально набирала каждые полгода группу женщин, чтобы учить их защищаться и уметь давать отпор насильникам. Вскоре я стала одной из лучших.
   Конец истории.
  
  
   Через неделю позвонила Люся:
  -- Ты что делаешь вечером?
  -- Ничего.
  -- Очень хорошо. Я приду после семи.
  -- Отлично. Что приготовить на ужин?
  -- Мне все равно. Что-нибудь легкое. Не морочь себе голову.
  -- Тогда, до встречи.
   Я сходила на рынок за овощами. К Люсиному приходу приготовила пару легких салатов и куриные котлеты. (Бабушка научила меня делать их крупными, с ладонь).
   А Люська принесла шампанское.
  -- Что празднуем? - я выставила бокалы.
  -- Как что? Твой бенефис.
  -- Ты хочешь сказать, что меня пригласили...?
  -- На собеседование, так что не разгоняйся.
  -- Хорошо. И что дальше?
  -- Давай сначала выпьем за успех в нашей авантюре.
   - Какая авантюра? Я серьезно предлагаю свой опыт и умение применить на благо вашей фирмы. Никакого обмана.
  -- Это - да. Но я же скрываю, что ты моя лучшая подруга.
  -- И тебя это угнетает?
  -- Скажем так - беспокоит.
   - Послушай, Люся. Не переживай. Когда все закончится, я оставляю за тобой право обнародовать нашу дружбу. Или обмолчать. Сама решай. В конце концов, ты же умничка и найдешь для шефа приемлемое объяснение. А пока, действительно, давай выпьем за мой успех.
   Мы чокнулись. И стали ужинать.
  
   После него, усевшись на балконе с сигаретой, Люся рассказала мне о конкурсе, а также объяснила "кухню" собеседования.
   - Я визировала все кандидатуры, как юрист. И поэтому в курсе происходящего. Итак, возрастной барьер призвал на это место всех старых дев города Киева. Можешь не фыркать, тебя это тоже касается - столько лет без мужика!
   Продолжаю. Часть отсеяли за профнепригодностью. Это ветеринар, биолог, физик и математик. Такое впечатление, что педагоги просто мечтают расстаться со своей профессией. А моего пацана кто учить будет? (Люсин сын и мой крестник Митька заканчивал 3-й класс). Далее мы отсеяли кандидатов, которые не подходили под возрастную сетку, выдвинутую Войтюком.
   Остались те, кто работал по специальности. Но, поверь, секретарей после 30 очень мало. И еще те, кто мог подходить на эту должность по родственности занятий, то есть клерки и менеджеры различного уровня, преподаватели-гуманитарии и прочие. Правда, главный бухгалтер, да еще с 10-летним стажем работы, оказался один.
   Твое резюме вызвало большой интерес. Так что, милая, постарайся быть убедительной, чтобы объяснить, чем вызвано такое решение. Кстати, я все хотела спросить. А как же презренный металл? Все-таки, референт - это не главный бухгалтер. И оклад у него значительно меньше. Ты уверена, что тебе будет хватать?
   - Я уже думала об этом. Знаешь, я ведь достаточно скромно живу. Зарабатывала я эти годы хорошо, так что смогла откладывать. А как по-твоему я продержалась бы два месяца без работы? "Загашник" мой еще полон. Так что я могу поэкспериментировать месяца три - четыре. А там видно будет. В крайнем случае, всегда можно подрабатывать, как бухгалтер.
  -- Ага, опять ночами не спать, - вклинилась Люся.
  -- Или попросить у Войтюка повышения оклада.
  -- Вот, нахалка.
   - Вранье, я очень скромная и трудолюбивая.
   - Ой, смотри, не перетрудись.
   - Кто бы говорил!
   Мы налили себе еще по бокалу шампанского и Люся продолжила:
   - Собеседование будет происходить в один день. Сережа сказал, ему некогда разводить тягомотину и потому выбирать будем быстро. Комиссия состоит из менеджера по кадрам, меня, т.е. юриста, и администратора. Мы отбираем несколько кандидатур и предлагаем шефу на рассмотрение. А он уже выбирает окончательный вариант.
  -- И когда все это произойдет?
  -- Тебе должно было прийти приглашение по почте.
  -- Да я дня три ящик не проверяла.
   - Давай так. Я бегу домой, пока мои мужики сами за мной не пришли. А ты проводишь меня до выхода и сразу посмотришь почту.
   Приглашение лежало в почтовом ящике, присыпанное дешевыми рекламами. Меня ожидали 15 апреля. Это - через четыре дня.
   - И еще, дорогая подруга. - Люся вперила в меня подозрительный взгляд. - Я ведь ставила условие, что буду помогать тебе, если ты займешься собой.
  -- Да помню я.
  -- И что, долго мне еще ждать?
   - Послушай, Люся. За последние годы я уже привыкла, что на меня никто не обращает внимание. Поэтому сейчас мне сложно, нужно время. И вот еще что: может подождать с моим преображением? Ведь мои конкурентки, когда придут на собеседование, постараются выглядеть как можно лучше?
   - Естественно. И что?
   - Тогда, мне стоит остаться такой, какая есть.
   - Почему?
   - А потому, что Войтюк на красотках уже обжегся.
   - Ох, поняла! Ты хочешь сказать, если мы тебя приведем в божеский вид, то...
   - Можем добиться обратного результата. - Закончила я свою мысль. - Ты же сама говорила, что шеф хочет в приемной серьезную женщину. После своих служебных романов, мне кажется, он сознательно выберет самую неприметную из "старых дев". Это я тебя цитирую.
   - Может быть ты и права. Но это нечестно. Я так надеялась на перемены в твоей внешности, - Люся по-настоящему расстроилась.
   - Да перестань ты, Люсь. - Мне хотелось ее успокоить и поэтому пришлось пообещать. - Если я получу эту работу, клянусь, что начну меняться. Но только постепенно. Чтобы не вызвать подозрения окружающих. Идет?
   - Хорошо. - Вздох подруги был тяжелым. Но она все равно была довольна. - Это лучше, чем ничего. По крайней мере, ты сама тоже будешь привыкать к себе, новой. И, наконец, поймешь, что красивая женщина - это не агнец на заклание. Ладно, я побегу. А то мои мужики уже все глаза проглядели.
   - Иди-иди. - Я провела Люсю до дороги и повернула назад.
  
   Дома, открыв шкаф, я перебрала несколько костюмов, решая, в чем идти на собеседование. Выбор пал на любимый бежевый. В тон ему я подобрала блузку и ботинки, а потом задумалась над юбкой. Дело в том, что я давно мечтала укоротить ее сантиметров на 15. И отменять теперь это решение не хотелось.
   А, будь что будет. В конце концов, это такая мелочь - короткая юбка. Зато я буду знать, что в моей жизни начался новый этап и грядут перемены. Очень на это надеюсь.
  
   Четыре дня пролетели незаметно.
   Весна в этом году была ранняя. Утром на пробежке я с удовольствием заметила, как набухли почки на деревьях и кое-где проклюнулись листья. А трава почти вся уже была зеленой. Дворники вычистили оставшуюся с зимы грязь, вымели мусор с газонов. Весной, после окончания зимней слякоти, мне особенно нравилось бегать по чистым сухим тротуарам.
   Дома, после душа, я сделала минимальный "рабочий" макияж, переоделась и к 10 часам поехала на собеседование.
  
   Здание, где находился офис "Нового дома", было недавно отреставрировано. Люся рассказывала, что по документам, которые она визировала, этому дому уже 150 лет. В 19 веке он принадлежал купцам Астаховым. Дом идеально вписывался в панораму старого Подола. Высокий цоколь, плюс два этажа по 4 метра. Везде, по синему фасаду, строгая белая лепнина.
   И диссонансом на ее фоне смотрелись современные пластиковые окна. Люся объясняла это тем, что фирма, производящая какой-либо продукт, должна сама им пользоваться. А то клиенты не поймут.
   На первом этаже здания располагался большой магазин "Нового дома". Он соединялся с приемной и кабинетом Войтюка общим холлом. Собственно офис фирмы находился на втором этаже. Часть внутреннего двора занимала автостоянка, остальное место было отдано под сквер, засаженный кленами. Все компактно и удобно.
  
   У входа вежливый охранник объяснил мне, куда идти. В большой комнате нас, кандидаток, рассортировали в очередь и стали вызывать по списку. Все женщины (а их было ровно 22) прекрасно выглядели, одетые с иголочки. Нервничая и постоянно поправляя макияж, они подозрительно рассматривали своих соперниц, в том числе и меня.
   Я же, скрывшись за обложкой любимой Хмелевской, настолько увлеклась новым детективом, что даже не услышала своей фамилии с первого раза.
   "Высокая комиссия" принимала в конференц-зале. По крайней мере, так было написано на двери. Зал оказался небольшим, но очень красивым. Две женщины (из них одна - Люся) и мужчина, вежливо улыбнувшись, пригласили меня присесть. Рассматривая мое резюме, они что-то тихо шептали между собой, а потом, решительно закрыв мои бумаги, начали:
   - Мария Петровна, мы бы хотели, с вашего согласия, разумеется, записать на видеокамеру нашу беседу. Дело в том, что Сергей Николаевич сейчас в командировке. Но хотел бы лично познакомиться со всеми претендентками. Мы записываем интервью на видео, чтобы по приезде он мог составить собственное мнение по любому из кандидатов. Вы согласны на запись?
  -- Да.
  -- Очень хорошо. - Мужчина встал и включил видеокамеру.
   - Мария Петровна, - начала Люся, - во-первых, объясните нам, пожалуйста, ваше решение сменить род деятельности.
   - Тем более, - добавила вторая дама, - что вы много лет вполне успешно трудились на ниве бухгалтерии.
   Я помолчала, набирая побольше воздуха, а потом начала:
   - Я много лет сама не могла понять, что ошиблась в выборе профессии. Понадобилось 10 лет вполне успешной карьеры.
   - И вам не жаль? - уточнил мужчина.
   - Как видите.
   - А чем вас прельстило место референта?
   - Понимаете, когда много лет сидишь в отдельном кабинете, чувствуешь недостаток общения с людьми.
   - Но вы ведь были главным бухгалтером! - Соседка Люси была почти возмущена. - Как же вас может прельстить место секретаря? Ведь референт - это, считайте, секретарь!
   - У вас есть семья? - ответила я ей вопросом.
  -- Конечно.
  -- Значит, большую часть своего домашнего времени вы проводите на кухне. За многие годы стояния у плиты вы по-прежнему любите готовить?
   - Господи, конечно, люблю. - Она заколебалась и уточнила. - Но сейчас - только по праздникам. А в будни иногда так просто зверею от...
   - ...бесконечной готовки и мытья посуды, - закончила мысль Люся. Она улыбалась, понимая, что я хочу сказать. - Вы считаете, что бухгалтерия похожа на кухню?
   - Очень похожа. Не успеешь "приготовить" и "вылизать" все цифры, как уже срок сводить баланс. После баланса приходит очередь бесконечных отчетов, которые только успевай разносить по инстанциям. А эти бесконечные очереди в налоговой? Пока "сдашься" и думаешь, что можешь отдохнуть, то, оказывается, подоспело время нового квартального "меню". И опять все сначала, каждый день одно и то же. Вся жизнь - от отчета до отчета. Мне однажды стало так тоскливо, что я ушла.
   - И вы считаете, что место референта сделает вашу жизнь разнообразнее?
   - Понимаете, документооборот различного рода деятельности проходит через бухгалтера. И поэтому я отлично ориентируюсь в работе любого офиса. Я знаю, как работать с типовыми формами администрации. А еще я пишу письма, умею составлять договора, не боюсь высокого начальства и спокойно могу поладить с любым человеком. Ведь чем больше стаж бухгалтера, тем сложнее его запутать или просто запугать. Поэтому референт - вполне понятная для меня профессия.
   - А если вы опять ошиблись? - Люся явно подначивала меня.
   - Как оказалось, чтобы понять это, мне нужно 10 лет. Думаю, вполне достаточно.
   - Послушайте, - опять начал мужчина. - Я согласен с тем, что вы сказали на счет бухгалтерии, сам несколько лет этим занимался. Поговорим о другом. Это место не только референта, но и секретаря. А наша приемная в последний год превратилась в проходной двор.
   - Я понимаю, вам нужен Цербер. Но тактичный Цербер, да? И вы боитесь, что у бухгалтера со стажем с этим проблемы, - уточнила я. - Нет. Я, слава Богу, на это не жалуюсь.
   - Ну, хорошо, это понятно. В резюме вы написали, что владеете компьютером. А вот кофе варить умеете? Наш Сергей Николаевич его очень любит.
  -- Я тоже, но по себе знаю - много кофе вредно. Три чашки в день - оптимальная норма кофеина. Все, что больше - прямая дорога к проблемам с сердцем.
   - Что же тогда делать?
   - Пить кофе без кофеина. По вкусу он почти не отличается от натурального. Или смешивать оба вида. Тогда начальник не догадается, что вы заботитесь о его здоровье.
   Комиссия заулыбалась.
   - Замечательно. Вы свободны. О решении вас известят.
   Я поднялась, поправив на плече сумку. И тут мой недочитанный детектив Хмелевской выпал на пол.
   - Pani czyta po polskemu? - помог поднять мне книгу мужчина.
   - Tak.
   - To jest bardzo dobrze. - Он улыбнулся и объяснил. - У нас хорошие контакты с польскими коллегами. - А какими языками вы ещё владеете?
   - Я хорошо знаю украинский язык, действительно хорошо. И еще английский, почти свободно. Немецкий - гораздо хуже. Это все. До свидания. - Последнее, что я увидела, закрывая дверь, это широкую улыбку подруги.
  
   Дело сделано.
  
   Теперь я была свободна. Бесцельно зашла в пару магазинов, а потом немного прошлась по Подолу. В отличие от Русановки, где я живу, Подол еще не до конца отчистили от следов зимы. На газонах комьями тлели старые листья, грязные лужи перегораживали дороги. И только церкви блестели чистыми куполами, отмытыми вчерашним дождем.
   Блаженно жмурясь на весеннем солнце, я посидела в сквере на Контрактовой площади. Мне было спокойно и хорошо. Звон подъезжающего трамвая вернул к действительности. Пора было домой.
  
   Вечером я зашла к Люсе. Двери открыл ее муж Валера:
   - Привет, проходи. Мы с Митькой как раз уходим. У нас вечерняя пробежка. - Я успела чмокнуть крестника в щеку и сунуть незаметно ему в карман шоколадный батончик. Он счастливо подмигнул мне, улыбаясь щербатым ртом (у Мити выпадали молочные зубы), и выбежал за отцом.
  -- Ты где, Люся? - крикнула я.
  -- На кухне, где же еще. Иди сюда.
   Люся сидела у зеркала и заканчивала накручивать бигуди.
   - Садись. Что хихикаешь? Тебе смешно? Ну, конечно, ты ведь никогда проблем с волосами не имела.
   - Просто я смирилась с тем, что они прямые. А ты все сопротивляешься. "Палишь" волосы химией, а потом еще и крутишь каждый день. После такого прессинга они, конечно, будут и тонкими, и ломкими, и непослушными.
   - Это бесконечная тема, так что закрываем ее. Есть информация гораздо интереснее.
  -- Давай, не тяни.
   - Выбрали тебя и еще 5 кандидатур. Сережа завтра прилетает из командировки и к вечеру определится, с кем будет беседовать.
   - Ух, ты, хорошо, что все решится быстро. Не люблю ждать. Кстати, а чего это твои мужики бегают?
   - Да заставила вчера Валерика взвеситься. А то он только надо мной подшучивает, а себя не видит. 90 килограммов! Ты представляешь?
   - Слушай, ты же сама говорила, что он по сравнению с тобой - Кощей Бессмертный. И откармливала все эти годы, как на убой.
   - Вот пускай и бегает, пока не убила. Я всегда говорила, что в нашей семье будет один толстый человек - я. И напарники мне не нужны. Так что поужинали мои хлопцы зеленым салатом, выпили соку и бегать. И куска хлеба не дала.
   - И Митьке тоже?
   - Тоже. Ты видела, как он раздобрел? Поросенок. У него в классе толще его только Вика Вяткина.
   - Сравнила. У Вики мама - не женщина - бульдозер.
   Мы захихикали, вспоминая, как наша одноклассница Сонька, тогда еще Резник, занималась на уроках физкультуры. Наш учитель просто плакал, когда она сдавала нормы ГТО. Плакал от смеха. Высокая и крупная, с грудью четвертого размера (и это в 9 классе), Сонька умудрилась задурить голову взрослому мужчине. По нашим меркам 16-летних, ее Вяткин был глубоким стариком. (Это в 26 лет). Он и не понял, что его Сонечка несовершеннолетняя. И что это уголовно наказуемо. А когда она забеременела, все и открылось. Они срочно поженились. И благополучно рожают детей до сих пор. Вика у них пятая. А Соня, с годами, стала просто необъятной.
   - Вот видишь, Люся, ты говоришь о себе, что ты толстая. А что же говорить Сонечке?
   - Она - моя радость и эталон для сравнения, - подтвердила Люся. - Я когда ее вижу, сразу есть хочу. Организм напоминает, что у меня в запасе еще много прекрасных часов за обеденным столом. А вообще-то это издевательство над человеческой натурой - ограничивать себя в еде. Ну, хочется человеку - пускай ест. Вот если бы эталоном красоты были полные женщины, какой был бы кайф по жизни!
   - Так, опять старая песня. Определяйся, дорогая. Или ешь и получай удовольствие. Или голодай молча.
   - Бессердечная. А еще подруга. Кому же я пожалуюсь, если не тебе? Сама-то не толстеешь.
   - Я ем мало. Бегаю по утрам и еще гимнастикой занимаюсь.
   - Знаю-знаю, но мне от этого не легче. Физкультура не для меня. Диеты тоже. Пить таблетки для похудения боюсь. Остается жить по теории твоей бабушки. То есть убеждать себя, что краше меня нет никого на свете.
   - Главное - воображение. Ты же сама говорила. Как внушила себе, поверила в свою неотразимость, так и получила результат.
   - Ладно, не нужно меня успокаивать. О, вот и мои мальчики пришли. Что-то вы больно быстро.
   - Мама, на улице дождь начался, - Митя заглянул на кухню, улыбнулся мне и исчез. Люся ему в спину успела крикнуть:
   - Повезло вам! Но не надейтесь, что я так все оставлю. Завтра снова бегать. И без разговоров.
   - Ну, подруга, пойду я. Зонтик одолжишь? - Мы обе засмеялись. С нашими зонтами все время происходила путаница. Мы одалживали их друг другу, потом менялись, снова одалживали. За эти годы мы стали совместно владеть шестью зонтами. И уже не помнили где чей. Все зонты были общими.
   - Подожди, я тебя проведу, - Люся вышла из-за стола.
  -- Не нужно. Я быстро добегу.
  
   Мне всегда нравилась Люсина квартира, гостиная которой выходила окнами на Русановский канал. Мы с подругой часто любили сидеть на балконе, где под чашку кофе с сигаретой так уютно было обмениваться последними новостями и сплетнями. А еще любоваться красотами городского пейзажа, вдыхая влагу бьющих из воды фонтанов.
   Но сейчас мне было не до красот окружающего мира. Дождь шел стеной, совсем не по-весеннему. Такие ливни бывают летом, после одуряющей жары июля. Но сейчас ведь апрель. Так, Господи, мы не договаривались. Хорошо хоть мой дом рядом, а то в такой дождь зонтика хватило бы ненадолго.
   Я летела птицей и в темноте неосвещенного подъезда не заметила группы подростков, которые курили под козырьком. На приличной скорости я врезалась в них и упала. Через минуту кто-то из ребят догадался зажечь зажигалку.
   - Саня, ты тетку завалил, - голос говорившего был серьезным и ехидным одновременно. Но я в это время открыла глаза и добавила: "Не насмерть".
   Меня подняли, отряхнули. А затем мой сосед Саня вежливо поздоровался: "Здрасьте, тетя Маша".
   - Здравствуйте, мальчики. Угостите тетку сигареткой. Вот, спасибо, - я помахала им рукой и поковыляла к лифту.
  
   Дома перед зеркалом я разглядывала свои ноги. Они были в роскошных синяках. Вот, досада. Меня могут вызвать к Сергею Николаевичу и я рассчитывала на свою укороченную юбку. Теперь от нее никакого толку. Придется надеть брючный костюм.
  
   Подруга позвонила на следующий день в обеденный перерыв
   - Ты не поверишь, Маня. Наш Сережа решил поговорить со всеми предложенными кандидатурами. Ты - последняя в списке, так сказать, на закуску. Вам выделено время, каждой по полчаса. Собеседование начинается завтра в 10 утра. Значит, ты должна быть в офисе к часу дня. Готовься.
   - Как готовиться?
   - Откуда я знаю? Пей успокоительное. Как я, например.
   - Зачем, я и так спокойна.
   - А я волнуюсь. За тебя, между прочим.
  -- Спасибо. Я думаю, твоих волнений хватит на нас обеих.
  
   День незаметно перешел в вечер, а я все не могла решить, что же одеть на собеседование. Все брючные костюмы были слишком легкими для апреля. И я решила сходить к родителям порыться в шкафу у матери.
   Меня, как всегда, накормили и внимательно выслушали отчет о прожитом периоде. После ужина мы ушли с мамой в спальню разбираться с гардеробом. Через полчаса мой выбор пал на серо-голубой брючный костюм.
   - Я тебе сто раз говорила, давай переберем мои вещи. - Мама с удовольствием разглядывала меня. - Я же половину не ношу, поправилась. А вдруг ты себе что-нибудь подберешь. Мода ведь возвращается. И будет у тебя обновка, а у меня - больше места.
   Следующие три часа мы посвятили тряпкам. Женское пиршество: примерять одежду, разглядывая себя в зеркало. А мама в этом деле - лучший советчик. Знаете, почему? Потому что она не соперница, а союзник. Какая мать не хочет, чтобы ее дочь классно выглядела? А тем более дочь, которой уже 33 года.
   В углу выросла куча одежды, которую папка помог упаковать в два огромных пакета. И сам же донес их до моей двери.
  
   Я свалилась спать далеко за полночь, перемеривая еще раз мамину (теперь уже мою) одежду. И вновь убедилась что, мама моложе меня. У нее в гардеробе доминировала яркая одежда с контрастным подбором цвета тканей. Это она объясняла так:
   "Я уже не в том возрасте, когда украшаешь одежду. Вспомни, молоденькая девочка может быть одета в ситец и сандалии, и все равно будет привлекать к себе внимание. Потому что видна, в первую очередь, ее молодость: свежее лицо, стройное тело и нежная кожа. А вот зрелой женщине уже нужно украшать себя. И чем она старше, тем ярче должны быть цвета. Чтобы на их фоне женщина могла подчеркнуть свои достоинства и замаскировать недостатки.
   Это же относится и к украшениям. Даме пристало носить золото или, в крайнем случае, серебро. Это молодежь может себе позволить носить яркую дешевую бижутерию. А на взрослой женщине она будет смотреться безвкусно и пошло".
   Я еще не дама (по крайней мере - по возрасту), но уже и не молоденькая девушка. Я - что-то такое посредине. Как же тогда быть, согласно маминой теории? Подумав, я решила вообще ничего не надевать из украшений. Мой голубой брючный костюм и так достаточно яркий.
  
   Итак, завтра решающий день. Может попросить у Бога помощи? Или для него это мелочи, а Бога по мелочам не беспокоят?
   Уже лежа в постели, я прошептала в потолок: "Спокойной ночи, Господи. Отдыхай. Я ничего просить не буду. Мы, люди, и так тебе надоели. Только просим и просим. Дай нам это, Господи. Дай нам то. Конечно, всякое терпение лопнет. Но главное - не забывай что, ты создал человека по образу и подобию своему. Значит, в людях есть не только плохое, но и хорошее, твое. Поэтому, пожалей нас, грешных, спаси и сохрани. Аминь".
  
   В 10 утра позвонила Люся.
   - Машка, ты не поверишь, что я обнаружила. Одна из кандидаток - родственница Нестеренко.
   - Главного зама? - Я ориентировалась в фамилиях, так как годами слышала их от Люси.
   - Ну да. Она с ним из одного села, что под Черниговом. И девичья фамилия у нее тоже Нестеренко.
   - И что с того?
   - Как что? Степанович же молчит. И делает вид, что его не интересует, кто "поселится" в приемной. Хотя это сейчас - главная новость. Все в офисе сплетничают, кто же станет новой "невестой" Сергея Николаевича. И даже заключают пари.
   - Понятно.
   - А вот мне понятно, что Нестеренко хочет посадить своего человека в приемную, чтобы совать свой длинный нос, куда не следует. Он давно метит на Сережино место. И втихаря собирает на него компромат. Чтобы потом "настучать" немцам.
   - Ты предупредишь Сережу?
   - Если он выберет протеже Нестеренко, обязательно. Но, думаю, что она "пролетит".
   - Почему?
   - Деваха так виляет бедрами и выпячивает грудь, что у нее никаких шансов. У Сережи иммунитет на красоток.
   - Временный.
   - Ну и что? Нестеренко этого не понял. Потому и инструктаж баба получила неверный. Зато твои шансы увеличиваются.
   - Будет видно, Люся. Что наперед загадывать?
   - Я забыла сказать, зачем звонила. Операция "Троянский конь" остается в силе. Раз Нестеренко решил играть втихую, то и мы пока будем молчать.
   - Договорились.
  
   К полудню я была на Подоле. Медленно дошла до офиса "Нового дома". Рассмотрела еще раз фасад и пожалела, что нигде не видно зелени.
   Люся объясняла это тем, что десятилетиями их улица страдала от пуха старых тополей. Он так обильно покрывал деревья, что его невозможно было ни смыть дождем, ни даже сбить градом. А главное - этот пух держался почти до осени, вызывая жуткий зуд в носу и першение в горле. Войтюк задействовал все связи, чтобы добиться разрешения спилить тополя. И в прошлом году, осенью, от них, наконец, избавились.
  
   В приемной было тихо. Слева, в углу, стояла большая кадка с фикусом. На стене висел календарь с видами продукции "Нового дома". Под окном выстроились в ряд красивые стулья. Все было чистенько и безлико.
   На месте секретаря сидел молодой человек, который сообщил мне, что Сергей Николаевич пока занят. Ну что же, подождем. Я вынула из сумки недочитанный детектив.
   Минут через двадцать включилась внутренняя связь.
  -- Юра, зайди.
   Парень подскочил и скрылся в кабинете начальника. Я поняла, что скоро предстану пред ясные очи Люсиного шефа. Кто знает, может это и мой будущий шеф?
  
   Тем временем из кабинета Сергея Николаевича выплыла красивая молодая женщина в открытом коротком платье. На плече у нее висел жакет, который она, видимо, сняла от "жары". (Должен же начальник увидеть товар лицом). Лицо женщины было уверенным и гордым. Окинув меня пренебрежительным взглядом, она фыркнула и вышла, давая понять, что я против нее - беспородная шавка.
   Мне стало смешно. Обижаться или возмущаться я не собиралась. Годы работы в "нежной" обстановке бухгалтерии надежно излечивают от таких недостатков.
   Да-а-а, интересный день сегодня у Сергея Николаевича. Развлекается, наверное, во всю. Еще бы, такое шоу!
   Так, а вот пришло время и для моего "выступления".
  
   Один взгляд, брошенный на мужчину, сидевшего за большим столом, заставил сердце подпрыгнуть к горлу. Я знаю его. Откуда? Где я его видела? В голове лихорадочно зазвенел сигнал тревоги. А потом будто щелкнуло: Бог мой, это же... Кошмар! Как неловко!
   Кто же знал, что все так обернется?
   Что начальником и давним товарищем Люси окажется мой бывший любовник Сережа, с которым почти 10 лет назад я провела безумную ночь в санатории.
   Меня спас звонок телефона, дав время прийти в себя.
   Сергей разговаривал, листая бумаги, а я лихорадочно придумывала способ красиво уйти. Ведь не скажешь мужику: "Слушай Сережа, мы когда-то с тобой переспали. Поэтому я не могу у тебя работать".
   А с другой стороны, почему это не могу?
   Но если я признаюсь, что мы знакомы, то есть вероятность услышать в ответ: "Очень жаль, дорогая, но теперь я должен отказать тебе. Сама знаешь, почему".
   Замкнутый круг.
   Я сидела на краешке стула у окна и не знала что делать. Не уйдешь же молча, без объяснений. А что объяснять?
   Сергей изменился. Еще больше возмужал. Про таких мужиков говорят "заматерел". Крупная, гладиаторская фигура, решительное волевое лицо. Дорогой костюм. Такие мужчины нравятся женщинам. С ними надежно. То есть, пока этот мужчина твой, у тебя нет проблем. Но за все приходится платить. Женщина же платит разбитым сердцем. А мое сердце молчало.
  
   Сергей закончил разговор и пересел ко мне поближе. Его взгляд, направленный в мою сторону, потеплел:
   - Малышка, где же ты пропадала столько времени? - Он улыбнулся, встал и шагнул ко мне. От ужаса я закрыла глаза.
   И услышала:
  -- Ох, проказница. Я уже волноваться начал.
   Шаги мужчины, минуя меня, прошли к окну. Скрипнула задвижка, впуская прохладный воздух. Послышалось мурлыканье. И нежным рокотом в ответ, довольный смех Сергея.
   Я открыла глаза. И рот.
   Кошка!
   Он разговаривал с кошкой!
   Это ей он так нежно улыбался. Не мне! Возмущению моему не было предела. И еще хотелось расхохотаться во весь голос.
   С кошкой на руках, Сергей вернулся к столу. И снова сел напротив меня, объяснив:
   - Я люблю кошек. Но дома не держу, так как почти все время провожу на работе. А эта, - он кивнул на пепельную красавицу, - сама меня выбрала. Как-то запрыгнула на карниз и постучала лапкой. Я ее впустил, мы подружились. И вот уже полгода я считаю её своей.
   Я кивнула, молча, и все. "Спокойно, Маша. Дыши ровнее, еще ровнее, а теперь выдохни воздух и расслабься", - я незаметно последовала собственному совету.
   А Войтюк, тем временем, быстро оглядел меня. Да, для Бабника с большой буквы, я не была лакомым кусочком. Брючный костюм, чистое лицо, очки и строгая прическа - мой "рабочий прикид" явно не воодушевил его. Сергей чуть заметно поморщился и я поняла, что не понравилась ему. Не понравилась, как женщина. И это был явный плюс. Только он этого еще не понял. Не понял, что если женщина не "задевает" его мужское эго, значит, из нее получится отличный секретарь.
   Наверное, мне следовало как-то поддержать рассказ Войтюка о кошке, но горло пока не слушалось меня. Это молчание, в итоге, вызвало недоумение Сергея.
   - Вы не любите кошек? - холодно спросил он.
   Прежде чем ответить, мне с трудом удалось проглотить ком в горле:
   - Скажем так, я считаюсь с ними, - честно ответила я.
   - Если вы будете здесь работать, вам с Муськой придется дружить. Хотя, не скрою, она капризна и ревнива.
   - Как все женщины, - кивнула я и протянула руку к кошке, - Муся, иди ко мне.
   Кошка обнюхала руку, потом, подняв голову, посмотрела мне в лицо и тихо мяукнула. Она соскочила с колен Войтюка, несколько раз потерлась о мои брючины, а затем решительно запрыгнула ко мне на руки.
   - Никогда такого не видел. Она фыркает на всех, кто здесь бывает, - Сергей был заинтригован.
   - Все женщины немного кошки, - объяснила я ему. - И часто сами не знают, какими руководствуются мотивами в выборе друзей. Это сплошная интуиция. Так же и кошка. Она реагирует не только на внешний вид человека, но и на его ауру и запах...
   Нашу беседу вновь прервал телефонный звонок. Войтюк извинился и поднял трубку. Пока он с кем-то беседовал, я, наконец, удостоверилась, что мне нечего боятся. Он меня не узнал.
   Так притворяться нельзя. Да и зачем? Он действительно меня не помнит. Ведь 10 лет прошло - срок не маленький. А зная мужской потенциал Сергея, я не сомневалось, что за эти годы в его постели побывали сотни женщин. Что не удивительно, ведь этот мужик - мастер спорта по укладыванию баб в горизонтальное положение. И я была всего лишь одной из многих.
   Поглаживая Муську, я радовалась тому, что оказалась не узнанной. Дышать сразу стало легче. И я решила повременить с "отступлением". Вдруг мне повезет, и я все-таки получу эту работу?
   А тем временем Войтюк вновь оказался напротив меня и мы продолжили.
   - Мне понравилось ваше интервью, - Сергей начал разговор по существу. - И резюме. То, что вы были главным бухгалтером - только плюс к характеру любого человека. Эта профессия делает его решительным и...
  -- ... жёстким, - добавила я.
  -- А еще учит гибкости и умению ладить с людьми...
   - ...из вышестоящих инстанций, - опять вставила я. - Для своих сотрудников бухгалтер - вечный враг.
   - Поэтому вы мне подходите.
   Я подняла брови в молчаливом вопросе.
   - Кстати, эта черта у вас мне тоже нравится, - улыбнулся Сергей. - То, что вы, как бы это сказать...
   - Не трещу, как сорока?
   - Да. И еще мне импонирует ваша прямота. Редкое качество в наши дни.
   - Должна предупредить - это мой главный недостаток.
   - Почему недостаток?
   - Людям претит чужая откровенность. Не всякий хочет слышать правду. А я не умею врать. И не люблю. Если спрашивают мое мнение, говорю, что думаю.
   - Вы никогда не ошибаетесь? - поддел меня Войтюк.
   - Все ошибаются. Я же не сказала, что моя правда - истина. Это просто мое мнение, ничего больше.
   - Хорошо. Я, думаю, на этом мы закончим. - Сергей встал, поднялась и я. - Вам позвонят и известят о моем решении. И вот еще что, - он замолчал.
   - Слушаю вас.
   - Скажите, в резюме вы написали, что не замужем. Означает, ли это, что вы сможете работать допоздна или в выходные дни?
   - Да, конечно.
   - Очень хорошо. Тогда, до свидания.
   - До свидания, - я протянула руку. Он ее пожал, а потом неожиданно улыбнулся. - Странно. Я уже и забыл, когда пожимал руку женщине.
  
   "Почему собеседование прошло так быстро? И что это значит? Я что - попала в десятку? Или, наоборот, сразу пролетела?". Мысли прыгали в моей голове, не задерживаясь и на секунду. А ноги, оказавшись у ближайшей скамейки сквера, просто подломились. Я закурила, глубоко, до боли в легких, затягиваясь дымом. И стала думать. Думать и просчитывать ситуацию.
   Как могло случиться, что Сережа из санатория и Сергей Николаевич, Люськин начальник - одно и тоже лицо? Мы с Люсей учились в разных вузах, но часто бывали друг у друга в институте. Севу, Люсину первую любовь, я прекрасно знала.
   Почему же Сергей выпал из моего поля зрения? За все эти годы мы ни разу не пересеклись, хотя находились почти рядом. Оба "кружили", как спутники, вокруг Люси. Только он по своей орбите, а я - по своей.
   Да, судьба подбрасывает сюрпризы. И не только мне, а теперь уже и моей подруге. Вот она "обрадуется"!
  
   Так оно и вышло. Люся прекрасно помнила ту давнюю историю. И даже порой вспоминала ее, когда хотела подтвердить парадоксальность жизни. "Только подумай, - говорила она, - я всегда была уверена, что ты со своими принципами не способна на импульсивные поступки. И что? Две недели ты увлекалась одним мужчиной, а в итоге - переспала с его лучшим другом".
   Теперь она поняла, с кем я тогда провела ночь и просто онемела. Сидела и курила. На улице шел дождь. По кухонному окну, смазываясь, растекались капли. Мирно тикали часы. Было тихо и уютно. Закипевший чайник возвратил нас к реальности.
   - Вот это номер, - подруга тяжело вздохнула. - Что же теперь делать?
   - Что-что? Ничего не делать, - буркнула я. - Повторяю, я уверена, он меня не узнал. Десять лет прошло. С такой бурной личной жизнью, думаешь, мужик всех своих баб упомнит? Да у него, таких как я, было 389 штук.
   - Так уж 389?
   - Подруга, я не понимаю, что ты его защищаешь? Или оправдываешь? Да какое тебе и мне дело, с кем он спал, а с кем нет? Сейчас главное - удостовериться, что Сергей не понимает, что я с ним знакома.
   - Кстати, с Павлом, то есть Пал Палычем, его старинным другом детства, они до сих пор дружат, - тихо вставила Люся. - Я теперь понимаю, о каком Павле шла речь. Ну, подружка, вкус у тебя отменный. И хорошо, что у вас ничего не было. Ты избежала больших проблем. Потому, что Павел давно женат. Сыну его 10 лет, крестник Сергея, между прочим. Жена Валерия - дочь большого человека. Ее отец - один из заместителей мэра Киева. Да-да, именно. Так что Павел женился не только по любви. Расчет там играл очень большую роль.
   - А чем он сейчас занимается? - поинтересовалась я.
   - Возглавляет юридический отдел мэрии.
   - Не хило.
   - Он - толковый юрист, и старается. Так что не удивлюсь, если вскоре дорастет и до министра.
   Люся встала, потянулась.
   - Чаю не хочу, пойду домой.
   - Я провожу.
   - С ума сошла? Глянь, какой дождь на дворе.
   Мы немного поспорили и я осталась дома.
  
   Уже засыпая, я решила смириться и не спорить с судьбой. Если ей захотелось чему-то научить меня, выбрав именно этот путь, то почему я должна сопротивляться? Я ведь мечтала о переменах в жизни? Вот и получила по полной программе.
   Чтобы как-то "подстраховаться", я решила по бабушкиной методике убедить себя, что не знаю никакого Сергея. И в санатории я никогда не была. И вообще, я - из другой "оперы". С этими мыслями и уснула.
  
   На следующий день мне позвонили из отдела кадров "Нового дома": Сергей Николаевич выбрал мою кандидатуру. Вот так. А я и не очень удивилась. Где-то подсознательно я была уверена, что так и будет.
  
   Утро субботы было просто роскошным. Дожди закончились. Под весенним солнцем быстро высохли тротуары. На пробежке по бульвару глаз радовали свежая зелень травы и листьев.
   Чем же сегодня заняться? Люська с семьей уехала в деревню, к родным мужа. Родители засели на даче. А я получилась не у дел.
   "Поеду на Петровку", - решила я.
   Моя "Петровка" - это не вещевой рынок. Это - КНИГИ. А книги для меня - святое. Два-три раза в месяц я трачу полдня, перебирая новинки на книжных прилавках. И здесь у меня есть чутье. Я всегда "чую" хороший роман. Это, как духи. Вы ведь сразу чувствуете, нравится вам новый аромат или нет. Так и я. Сразу понимаю, буду читать книгу или продолжу поиски.
   Часы, проведенные на "Петровке", заменяют походы в музеи и кино. Стопка новых книг возбуждает меня больше, чем свидание. А если к ней еще прибавить фужер вина и сигарету, то никто меня не вытащит из дому. Никакой чертов красавец.
   Представляю, как фыркают мужчины, читая это. Хотя их самих на "Петровке" может еще и больше, чем женщин. Только страсть у них другая - детективы, "ужастики", боевики и фантастика. А еще там постоянно бывают интеллектуалы и любители эзотерической литературы, поклонники видео и компьютеров, медицины и детских сказок, журналов и учебников, и многие-многие другие. Всех не перечесть.
   На "Петровке" каждый находит свое.
   Ну а я вхожу в состав огромной группы женщин, предпочитающих любовные романы. Конечно, среди них много "шелухи", да и где ее нет? Но попадаются и такие книги, от которых иссохшая от равнодушной реальности душа оживает. После них снова хочется поверить в себя. Поверить в то, что чудо возможно. Это, как сказка о Золушке, которой однажды повезло.
   Я уверена, женщинам не хватает хороших книг о любви. Ведь в реальной жизни ее так мало. Серые будни и ежедневный быт лишают женщину последних иллюзий. Ей хочется романтики, страстей, поэзии и цветов. А их нет. Есть кухня, магазины, стирка, уборка и прочие "страсти".
   Мы изголодались по хорошей книге. Ведь что издавалось раньше? Производственные романы, книги о войне и революции, о свершениях социализма и о борьбе с загнивающим Западом.
   А ниша любви была пустой. И всего лишь три книги - ТРИ! - было у нас, советских женщин. Это "Джен Эйр", "Королек - птичка певчая" и полузапрещенная эротичная "Анжелика".
   Гораздо позже появились потрясшие меня романы "Унесенные ветром" М.Митчелл и "Поющие в терновнике" К.Маккаллоу. Это были вершины. После них я долго не могла читать. Любая книга раздражала меня, казалась нелепой и неуместной. Понадобилось почти полгода, чтобы мой вкус к чтению восстановился.
   И когда в Киеве на Петровском рынке появился книжный ряд, я стала счастливейшей из женщин. Из года в год я езжу на "Петровку" и радуюсь тому, как она меняется. Открытые лотки и глина под ногами - давно в прошлом. Их заменили прозрачная крыша, асфальт и чистота. Исчезла давка. А главное - продажа книг с земли. Я не могла спокойно смотреть, как книги, лежащие на старых газетах, покрывались пылью и песком.
  
   И в это утро, всласть порывшись на лотках и купив несколько новых романов, я была счастлива. В понедельник мне выходить на новую работу и снова впрягаться в лямку ежедневных обязанностей. Поэтому последние выходные - только мои. Дома меня ждала бутылка хорошего портвейна, отбивные и плов. А еще оставался кусок торта и мороженое.
   Можете завидовать. Мне было хорошо. Очень.
  
   В понедельник в 8 утра я уже была на работе. В приемной, аккуратно переставляя стулья, мыла пол пожилая женщина.
   - Здравствуйте, - я улыбнулась.
   - О, Господи, - швабра выпала из рук женщины. Она ухватилась за сердце. - Как же я испугалась.
   - Простите, я не хотела. - Я подняла швабру и подала ее. - Давайте знакомиться. Меня зовут Мария Петровна. Я новый секретарь-референт Войтюка.
   - Рита Семеновна. Очень приятно.
   А потом лицо ее стало таким удивленным, что я не выдержала и рассмеялась.
   - Простите, - женщина смутилась. - Меня предупредили, что будет новый секретарь. Просто я не ожидала, что это...
   - Окажется старая очкастая грымза? - захихикала я.
   - Нет, не так. И вы совсем не грымза, тем более старая. Не наговаривайте на себя. Просто у Сергея Николаевича здесь всегда сидели молоденькие девочки, больше думающие о своей внешности, чем о работе. А вы - другая. Как раз то, что надо, - улыбка Риты Семеновны была милой и дружелюбной.
   - Очень хорошо. Значит, мы подружимся. - Я глянула на подсыхающий пол и предложила. - Может, вы прерветесь ненадолго?
   - Да я уже закончила.
   - Тогда присядем? Я бы хотела кое-что узнать у вас. И давайте договоримся, для вас я - просто Маша.
   - А я - просто Семеновна.
   - Рита Семеновна, просто на Семеновну вы никак не похожи. Что-то подсказывает мне, что вы интеллигентный человек с высшим образованием, который вынужден подрабатывать техничкой. Можете не объяснять, я понимаю все. Просто мне очень жаль.
   - Спасибо, Машенька. Я, действительно, когда-то работала в строительном тресте. В отделе комплектации. Оттуда и Войтюка знаю. А с началом перестройки, когда всех пенсионеров рассчитали, мне стало сложно. У меня муж-инвалид. Дочь пока помогать не может, она в декретном отпуске. Один зять выкручивается за всех. Вот я и попросилась к Войтюку уборщицей. Мне удобно, живу рядом. А это, - женщина кивнула на ведро и тряпку, - работа, как работа. Главное - платят. Но хватит обо мне. Что вы хотели узнать, Маша?
   - Рита Семеновна меня интересует, как много народу приходит к Войтюку в течение дня? Их чем-то принято угощать? Где здесь чайник, кофеварка, посуда? В общем, меня интересуют бытовые вопросы.
   - Я все покажу, - Рита Семеновна встала. В углу, за фикусом, блестевшим протертыми листьями, оказалась дверь маленькой кухни. Большую часть пространства занимал современный буфет. К нему, впритык, стоял холодильник. У противоположной стены находились мойка и электроплита. Под окном - маленький стол и пара табуреток.
   - Посуда вся мытая. В холодильнике есть минеральная вода. Кофе, чай и сахар на полке в буфете. Где-то есть пару пачек печенья. И все. - Женщина присела на высокий табурет. - Простите, Маша, я сяду. Кажется, опять дождь будет. Сердце с утра давит. Кстати, аптечка тоже здесь. Левый верхний ящик. Я думаю, вы сами все посмотрите и переложите, как вам удобно.
   - Накапать вам корвалолу? - предложила я.
   - Давайте. 35 капель хватит.
   - А может пойдете домой?
   - Мне еще нужно мусор вынести, и я свободна.
   Выпив капли, Рита Семеновна немного повеселела. Опрятная и чистенькая, она встала прополоскать стакан. И этим напомнила бабушку. Моя бабуля тоже была чистюлей, не признающей посторонней помощи. Поэтому я продолжила:
   - Рита Семеновна, а кто закупал продукты?
   - Я.
   - А почему не сами девочки?
   - Они не хотели.
   - И вы за них бегали по магазинам?
  -- Приходилось.
  -- А что Сергей Николаевич?
   - Он не знал. Я не хотела жаловаться. Да мне и не тяжело было. Здесь, на Подоле, все рядом. Так что если вам будет нужно...
   - Не нужно.
   - Спасибо. Хотя я могла бы иногда составить вам компанию. Или выручить, вы только скажите.
   - Вам не говорили, что вы просто золото?
   - Ох, давно это было.
   - И еще, на счет посетителей...
   - Да, Машенька, народу бывает много. Но девочки клиентам не предлагали ничего. Только, если Войтюк просил.
   - А сам Войтюк? Что он предпочитает?
   - Сережа большой любитель кофе. Простите, что так называю его. Мы с ним давно знакомы. И я люблю его, как родного.
   - Почему же "родной" вам не предложил другую работу?
   - Она категорически отказалась, - раздался от двери глубокий мужской голос.
   Мы с Ритой Семеновной от неожиданности подскочили. Сергей стоял, прислонившись к дверному косяку и было непонятно, как долго он там находится. Сегодня на нем был строгий серый костюм, который скрадывал мощные мышцы гладиатора и делал его очень элегантным.
   - Шеф, вы так можете довести до инфаркта, - от смущения я всегда становлюсь слишком прямой.
   - Вас? - Он чуть ехидно ухмыльнулся.
   - Спасибо, со мной все в порядке. Я о Рите Семеновне.
   - Рита Семеновна у нас, как скала.
   - Конечно, особенно после корвалола.
   - Что? Семеновна, у вас 2 минуты на сборы и чтоб я вас искал. Понятно?
   Сергей повернулся ко мне:
  -- Жду вас через 5 минут.
  
   После его ухода в комнате даже дышать стало легче.
   - Скажите, он на всех так давит? Или мне только кажется? - Я достала из сумки свои записи и ручку.
   - На всех, Маша, - Рита Семеновна улыбалась. - А вы молодец, совсем не смутились. Так и нужно. И не поддавайтесь ему. Он мужчина властный и любит командовать. Если дадите слабину, сомнет, как остальных.
   - Постойте. Вы о секретарях, что были до меня?
   - Я здесь уже 4 года. Многих повидала. Пока девочка представляла для него интерес, Сережа ее не обижал. А, наоборот, баловал, как мог. И в работе был снисходительным, даже слишком.
   - До поры до времени, - вставила я.
   - Вот-вот. Зато потом, когда новизна проходила, заботливого начальника сменял требовательный и придирчивый начальник. И при этом он ни одну девочку не уволил. Они сами уходили, не выдерживая давления. Кто со слезами, а кто со скандалом.
   - Боже мой!
   - Маша. Я не хочу пугать вас, но Войтюк порой бывает очень несдержан. А вы мне сразу понравились. Вот я и разоткровенничалась, старая дура. Не хочу, чтобы вы сбежали, как остальные.
   - Я сама - та еще штучка, Рита Семеновна. Спасибо вам за поддержку. Мне нужно идти. Завтра договорим.
  
   Как там у древних? "Хочешь выяснить правду, выслушай мнение обеих сторон. И истина будет где-то посредине".
   В изложении Люси, бедняжку Войтюка его же собственные секретарши назойливо преследовали и домогались. А со слов Риты Семеновны получалось, что все было не так однозначно. Все получалось совсем наоборот. Добившись своего, Сергей терял всякий интерес к девушке. И если она не справлялась со своими обязанностями, да еще и продолжала на него "претендовать", избавлялся от нее всевозможными способами, включая хамское обращение.
   Какой у меня начальник будет интересный, ну-ну!
  
   Сергей сидел за столом, перекладывая стопки бумаг. Вид у него был хмурый.
   - Садитесь.
   Я выбрала стул напротив.
   - Ближе садитесь. Я не укушу, не бойтесь.
   - Обещаете?
   Его изумленный взгляд встретился с моим кристально чистым. Сергей хмыкнул:
   - Ладно, проехали. Давайте, наконец, приступим. Хорошо, что вы пришли пораньше. Мы сможем обсудить расписание на неделю. По понедельникам у нас совет, по-старому "оперативка". Секретарь присутствует и ведет протокол. Папка должна быть у вас на столе. Вторник, с 16 до 18 - прием сотрудников по личным вопросам. Они должны предварительно записаться у вас. Среда и четверг - обычные рабочие дни. По пятницам - итог рабочей недели. Субботы - рабочие два раза в месяц.
   Главное для нас - прием и обслуживание клиентов. Первыми с ними беседуют продавцы магазина. Если клиента не устраивают образцы и он хочет сделать индивидуальный заказ, с ним работают менеджеры отдела продаж. Затем документы оформляет бухгалтер. Вы это лучше меня знаете. При необходимости и желанию клиента, его принимаю я. Должность моя - президент компании "Новый дом". А не шеф, как вы меня недавно назвали.
  -- Хорошо. Буду называть вас президентом.
   - Лучше Сергеем Николаевичем.
   - Ладно. Это все?
   - Да. Можете приступать к работе.
   У выхода я поинтересовалась:
   - Скажите, э-э..., - слово "президент" повисло в воздухе. - Можно на совете пользоваться диктофоном? Я потом все внесу в протокол.
   - Можно.
   - Кофе хотите?
   - Без сахара.
   - Сей момент, - я выскользнула за дверь, заметив слабую улыбку на лице шефа. Вы как хотите, но называть его президентом язык не поворачивался. Это слово я считаю подходящим для главы государства. А для должности руководителя организации оно слишком уж претенциозно.
   И вообще - это просто пошесть какая-то. Как только наша "незалежна Україна" дала волю руководителям именовать себя, как им хочется, сразу же появились многочисленные "президенты". Служащие превратились в клерков и менеджеров, конторы стали офисами, а организации - фирмами и компаниями. И неважно, что там трудилось 5 человек. Раз это компания, то и возглавляет ее президент, и все тут.
   Правда "Новый дом" - фирма солидная, с большим штатом рабочих и служащих. И президент, руководящий ею - не мыльный пузырь. "Так что смирись, дорогуша, и не выступай", - приказала я себе, и отправилась на кухню варить кофе.
  
   Совет проходил в уже знакомом мне конференц-зале. На невысоком подиуме за стол сели Войтюк и, как я потом узнала, его зам - Нестеренко Петр Степанович.
   Три первых ряда заполнили сотрудники офиса. Люся потом объяснила, что когда-то шеф приказал убрать в зале лишние стулья. "Все забивались, как студенты на лекциях, в последние ряды. Это Сережу ужасно злило. Пока все не привыкли, что нужно сидеть впереди, стулья обратно не возвращали".
   Совет начался с того, что Войтюк представил меня. Пришлось встать. Взгляды сослуживцев были недоуменными. Они хотели увидеть очередную Мерилин Монро, но их ждало разочарование. Сегодня на мне был любимый бежевый костюм. Волосы, как всегда, я завернула в узел на затылке. Дымчатые очки скрывали глаза. Лицо мое было чистым и никаким.
   Зато Войтюк был доволен. Он наверняка знал о разговорах, сплетнях и пари, которые вызвал конкурс на место референта. И догадывался, что репутация бабника - гордость его верных сотрудников - стала слишком обременительной и даже вредной для него.
   - Мария Петровна, идите сюда, будете вести протокол, - Сергей кивнул головой на край стола. Я пересела, включила диктофон и стала незаметно разглядывать свой новый коллектив.
   Планерка началась.
   Первым речь держал Нестеренко. Высокий, интересный шатен, в очках. По-деловому кратко, он описал итоги работы прошедшей недели.
   После него отчитывались руководители отделов фирмы.
   Последним взял слово Войтюк. В отличие от предыдущих ораторов, докладывавших об удачных продажах и сделках, он вытащил на свет все недостатки и просчеты за неделю. Это был такой "разбор полетов"! Сергей критиковал и хвалил, ругал и шутил. И все это - одновременно. С напором бульдозера, он добился от персонала обещания, что к Майским праздникам все "дырки" будут закрыты, а контракты выполнены и заключены новые.
   В общем, все, как всегда. Как во всех фирмах и организациях. Начальник критикует и командует, персонал подчиняется и выполняет.
  
   Я слушала, смотрела и делала выводы.
   Мой новый коллектив был молодым и энергичным. Большинство - мужчины 25-30 лет. Женщин мало, человек семь. Но все, как на подбор - интересные и стильные.
   Я на их фоне выглядела бледной поганкой. То есть, вообще не выглядела. Тут, некстати, мне вспомнилось обещание, данное Люсе. Ну, о том, что я буду меняться, понемногу "прорисовываться" и становиться заметной. После небольших раздумий я пришла к выводу, что вся эта ситуация - сплошной конфликт интересов.
   Если я превращусь из серой гусыни в прекрасного лебедя, то непременно привлеку к себе внимание первого бабника фирмы, то есть Войтюка. И уже не важно будет, вспомнит он меня или нет. Потому что Сережа, как всякий нормальный мужчина, удивится (мягко выражаясь) таким метаморфозам в моей внешности, и решит, что я его попросту дурачила, и морочила голову с самого начала. А зачем? Он разозлится и уволит меня. И будет прав.
   Как же мне после этого сдержать обещание, данное Люсе? Я и говорю - конфликт интересов. Эх, вылезет мне боком вся эта авантюра. Правду говорят: человек сам себе создает преграды, а потом их героически преодолевает. Вот и выкручивайся теперь!
   Одно радовало. Если я "поменяю кожу" и стану добычей, охотник на меня будет только один - Войтюк. Никто из его персонала не осмелится посягнуть на святое - Законное Право Сеньора. И все будет зависеть только от того, как долго я выдержу осаду.
   Так. Без бутылки не разберешься. Срочно нужен хороший ужин с подругой. Вон она сидит, в первом ряду. И на меня даже не смотрит, Штирлиц в юбке.
  
   Совет закончился. Я вернулась на рабочее место. Немного позже (видимо осматривал магазин) прошел к себе в кабинет и Сергей. Я снова сварила ему кофе и принялась наводить порядок в приемной. Такой порядок, который был нужен мне. Чередой пошли папки, скоросшиватели, документы, письма, различные бумаги, книги регистраций.
   Компьютер я решила пока не трогать.
   Ровно в 10 в приемной появились первые клиенты. Как всегда, пожилые заказчики терпеливо ожидали своей очереди. Молодые же пытались проскочить с налету. Я встала "в стойку", тихо, но решительно наводя порядок.
   Весеннее солнце быстро нагрело пол приемной. Становилось жарко, не спасали даже шторы. Я решила махнуть рукой на неприкосновенный запас холодильника и вынесла для клиентов поднос с минеральной водой.
   До обеда время пролетело незаметно. Параллельно с работой я составила список необходимых приобретений для моей комнаты. В него вошли: настенные часы, радио, мягкие кресла для клиентов, журнальный столик, жалюзи и вентилятор. Теперь осталось выяснить, возможно ли это. Вдруг Войтюк пошлет меня, мягко выражаясь? И останусь я сидеть в безликой жаркой приемной. А ведь лето еще и не начиналось.
  
   Сергей вызвал меня, когда людской поток временно прекратился.
   - Как работается? - тон его был вежливым и безразличным.
   - Плохо работается.
   - Что такое? - удивление его было искренним.
   - Очень жарко. Шторы не спасают. Клиенты обливаются потом. Мне пришлось отпаивать их вашей минералкой. Нужно срочно вешать жалюзи и купить вентилятор. Вот, здесь я написала, что необходимо для приемной. - Я протянула Войтюку свой список и стала ждать его реакции. - Вы ведь говорили, что главное для нас - клиент, - добавила я, - а ему от такой жары сплошной дискомфорт.
   Сергей просмотрел список, а потом глянул в окно, выходящее на улицу:
   - Черт, я совсем забыл, что тополя срубили. - Половину его кабинета, так же, как и приемную, заливало солнце. Но на другой стене, выходящей во двор, тоже было окно. Затененное деревьями сквера, оно впускало прохладный воздух. А два противоположных окна - это уже сквозняк. Войтюк за пол дня жары и не почувствовал.
   Он встал из-за стола и прошел в приемную. Походил из угла в угол, просмотрел мой список еще раз и вернулся в кабинет.
   - Раньше, когда росли деревья, здание было в тени круглый год. Так, а что в магазине? - он нажал кнопку переговорной связи. - Светлана Юрьевна, как обстановка? Все нормально? Не жарко? Ах, даже так? Что же вы молчали? Ясно, ясно. - Сергей отключил связь и перевел взгляд на меня. - Вы были правы, нужно срочно закупать жалюзи. И не только в приемную, но и во все кабинеты, выходящие окнами на улицу. В магазин же нужен кондиционер. - Сергей еще раз просмотрел список. - А в приемной, вы говорите, достаточно вентилятора?
   - Точно еще не знаю. По крайней мере, пока что хватило бы. И еще нужно закупить пару ящиков минеральной воды. Сегодня за полдня клиенты выпили шесть двухлитровых бутылок. И захотят еще. Кстати, вы не против, что пьют вашу воду?
   - Нет, конечно. И вообще - хорошо, что вы приведете приемную в порядок. Давно пора было ею заняться, да все руки не доходили. Я распоряжусь, чтобы вам выделили машину с водителем. Вы так быстрее управитесь с покупками. И начните прямо с завтрашнего утра, чтобы потом уже не отвлекаться. - Сергей вернул мне список. - Я так понимаю, вы сами будете подбирать все для приемной?
   - Конечно.
   - Очень хорошо. Проблемами магазина и офиса займется Нестеренко. Вызовете его ко мне, когда я вернусь с обеда.
  
   Через час, когда к Войтюку прошел заместитель, он отпустил меня перекусить. Куда же пойти? Я свернула наобум, влево от здания, и через пять минут вышла к Днепру. Стоя у края гранитного парапета, я недолго погрелась на солнце. Дольше было просто опасно для жизни. Тот, кто гулял по набережной Подола, поймет меня. Это же газовая камера на колесах, от которой можно угореть насмерть. Я - о непрекращающемся потоке автомобилей в 4 ряда, который уменьшается только по воскресеньям. Остальные дни - это рев клаксонов, пробки и заторы, и выхлопные газы! Б-р-р! И все это безобразие тянется по набережной от Почтовой площади до Московского моста.
   "Подышу-ка я свежим речным воздухом в другое время и в другом месте. А пока нужно где-нибудь перекусить и возвращаться на работу". Выручило везение. За углом ближайшего дома я обнаружила уютное кафе, где пообедала отличными оладьями. Плюс кофе по-турецки, и можно жить дальше.
  
   Вторая половина дня тоже была насыщенной. Много посетителей, почты, телефонных звонков. Но чувствовала я себя отлично. Мне нравилось! Никакой скуки, все время кто-то приходит и уходит. И не успела оглянуться, как и вечер подошел.
   Я взяла поступившую за день почту и пошла к шефу. (Вы как хотите, а я, про себя, буду называть его шефом). Сергей сидел за компьютером и что-то активно писал. Мое внимание привлекли его поседевшие за эти годы волосы. Из темно-рыжих они стали почти седыми. Но эта седина удивительно шла его крупному лицу и даже добавляла шарма.
   - Почта? Очень хорошо, присядьте, - он дописал предложение и взял мою папку. - Сделаем так. Я просмотрю и распишу почту перед уходом. А сейчас давайте поговорим. Кроме того списка, что я видел, еще идеи появились?
   Войтюк после обеда снял пиджак. Его крупные плечи распирали рубашку, и я вдруг с удовольствием вспомнила нашу безумную молчаливую ночь. "Так, Маня, заткнись и начинай работать", - заорала внутренняя сирена.
   - Не идеи, вопросы.
   - Слушаю.
   - Есть ли у нас представительские деньги на хозяйственные нужды? И сколько?
   - Это к главному бухгалтеру.
   - Еще: мне нужно будет один раз в неделю скупаться в "Фуршете". Машину для этого дадите?
   - Дам.
   - Очень хорошо. Тогда вот еще, что я хотела выяснить. Когда я буду выписывать счета на жалюзи и остальное, на какую сумму я могу рассчитывать?
   - В пределах разумного, конечно. Но лучше посоветуйтесь в бухгалтерии, чтобы мы не превысили наш квартальный лимит.
   - Кстати, а вам в кабинет жалюзи нужны?
   Сергей покрутил головой, переводя взгляд с одного окна на другое.
   - Думаю, пока обойдусь.
   - Еще хотела узнать, почему моя комната такая пустая?
   - Пустая? - переспросил Войтюк. - Это временно. Просто два месяца назад мы сделали ремонт. И все, что было в приемной, убрали. А потом как-то все закрутилось, забылось. Настенные часы оказались в бухгалтерии. Магнитофон выпросила охрана. А книжные полки я видел где-то на складе.
   - Понятно. - Я встала. - Ну, хорошо. Пойду разбираться с компьютером. - И уже у двери услышала:
   - Мария Петровна, если вам что-нибудь нужно, вы обращайтесь без стеснения... И еще - я хочу поблагодарить вас.
   Я с удивлением обернулась и подняла бровь. А Войтюк в ответ рассмеялся:
   - Вот уж не думал, что дойдет до такого. Ну, что я проработаю понедельник без ЧП. Самый большой наплыв клиентов, особенно из различных организаций и фирм, у нас именно по понедельникам. И всегда находятся недовольные. То им секретарь не нравится, то кого-то без очереди пропустили. Шум, гам, толчея. А вы, молодец, и порядок навели, и водой угостили. Мне клиенты хвалили вас. А меня поздравляли.
   - Но это же просто, - я пожала плечами.
   - На первый взгляд, может и так. Но хочу, чтобы вы знали, я все вижу и ценю. И еще, кофе вы варите просто обалденный.
   - А вот за это спасибо.
  
   И что эти девки делали с несчастным компьютером? Такого мусора я давно не видела. Недописанные письма, какие-то дурацкие игры-стрелялки и прочая ерунда. Я активно взялась за чистку.
   Потом пришла очередь протокола утреннего совета. Я включила диктофон и взялась набирать текст.
   - Рабочий день давно закончился. Домой! - повелительный голос Войтюка оторвал меня от клавиатуры. Я подняла голову. Действительно, за окном уже было темно.
   - А который час? - что-что, а за работой я всегда забываю о времени.
   - Без пяти девять. Магазин и все здание ставят на сигнализацию. Быстро собирайтесь. Я подброшу вас до метро. Вам ведь на метро?
   - Да. Спасибо.
   В машине мы молчали.
  
   Зайдя в прихожую, я сразу набрала телефон Люси.
   - Ну, наконец-то. Сколько можно работать? - Голос подруги дрожал от нетерпения. - Давай, быстро рассказывай. Как прошел твой первый день?
   - Все хорошо, я веду себя паинькой. Не задираюсь, не цепляюсь. Работы много. Пока что мне нравится.
   - А что Войтюк?
   - Нормально твой Войтюк, Люся, не переживай. Правда есть одна небольшая проблема сугубо этичного плана. Но это не срочно. Обсудим ее в выходные. Ты придешь на ужин с ночевкой, хорошо?
  -- Заметано - Люся не настаивала на объяснениях.
   За что я всегда ценила свою подругу, так за то, что она никогда не давила на меня. А просто верила, что я сама ей все расскажу, когда посчитаю нужным.
  
   На следующий день я снова встретила Риту Семеновну. И мы вновь приятно пообщались. Со временем, наши утренние встречи стали своеобразным ритуалом. К моему приходу Рита Семеновна заваривала кофе, на столе уже стояли чашки и что-нибудь легкое к завтраку. А я всегда приносила булочки. Благо, у меня рядом с домом открылась мини-пекарня, где по утрам всегда были теплые багеты и различная выпечка.
   Войтюк почти сразу обнаружил наши посиделки. Но сам никогда в них не участвовал. Я заносила ему кофе в кабинет. И все. Меня он не трогал до начала рабочего дня.
   Мы с Ритой Семеновной оценили его деликатность и решили по-своему отблагодарить. Теперь к его утренней чашке кофе всегда прилагалась теплая булочка.
  
   Моя первая рабочая неделя была посвящена магазинам и базам, где я выбирала "обновки" для приемной. Мягкие кресла, настенные часы, стильный торшер возле журнального столика преобразили мою комнату. А элегантные жалюзи и большой вентилятор добавили так необходимую прохладу и комфорт. Приемная стала уютной. Клиенты хвалили. Шеф был доволен.
   А Муська сразу же облюбовала для себя лучшее кресло и стала частой гостьей в приемной. За кадкой фикуса я специально для нее поставила мисочку. И теперь, если ее не устраивало "меню" у Войтюка, она приходила угощаться ко мне.
  
   Параллельно с этим я навела окончательный порядок в документах и стала, в меру сил, помогать шефу. Он сразу понял, что я сама могу составлять ответы на запросы и писать письма клиентам. Сереже нужно лишь было указать направление мысли. Для этого мы активно задействовали диктофон. Если ему не нравилось то, что я "сочиняла", он молча исправлял текст и возвращал мне. А я два раза ошибки не повторяю.
   В выходные, на ночных "дебатах" с Люсей, было решено временно затормозить "превращение гусеницы в бабочку". Мне нужно было сначала наладить работу, утвердиться в коллективе, а уже потом заниматься собственным "преобразованием". Мы с Люсей по-прежнему не афишировали нашу дружбу. И общались только в свободное время. "Пусть Сережа сначала привыкнет к тебе, - сказала подруга, - а когда ты станешь для него необходимой, я во всем и признаюсь. В конце концов, мы не совершаем никакого криминала".
   Мои сослуживцы "принюхивались" ко мне не долго. Увидев, что я сделала с приемной и как наладила работу, они оценили мои деловые качества и перешли на товарищеские отношения. Тем более, что я никому не была конкуренткой и держалась со всеми дружелюбно. Но панибратства не допускала.
   Моя приемная, как мини-Швейцария, придерживалась нейтралитета, что молчаливо одобрил Войтюк, и с чем пришлось считаться коллективу. Так я незаметно стала своей.
  
   Закончился май, а с ним и жара. Начались дожди, короткие, часто с грозой и молниями. Для Подола это было и благо, и катастрофа одновременно. Благо, потому что дожди мыли и охлаждали асфальт, а катастрофа, потому что из-за них в нашем районе часто образовывались непотребные озера-реки. Одно слово - канализация. Старые и замусоренные трубы не справлялись с большими потоками воды. И проходило полдня, прежде чем вода спадала, и можно было нормально дойти до метро.
   Но мне пока было не до "красот" Подола, так как мои обязанности значительно увеличились. Еще в начале работы в "Новом доме", когда я только вошла в курс дел, шеф загрузил меня по самую макушку. Но то была просто запущенная текучка, и я быстро с ней справилась.
   Теперь же я осваивала новые функции, более сложные и ответственные. Функции, входящие в круг обязанностей референта. Кроме почты и составления писем на подпись, мне пришлось изучить и запомнить список киевской элиты, в которой вращался Войтюк. И стать для него живым органайзером. Дни рождения и свадьбы, годовщины и юбилеи, презентации и премьеры - все нужно было четко помнить, чтобы вовремя предупредить шефа. Ведь его светская жизнь играла большую роль в успешном функционировании фирмы.
   Переложив на меня эту часть обязанностей, Сергей вздохнул с облегчением. Я же внесла все нужные ему данные в компьютер и, с помощью несложной программы, упорядочила их по датам текущего года. То есть, компьютер сам предупреждал меня, какие грядут праздники и юбилеи, чтобы я могла вовремя приготовить поздравления и заказать цветы.
   Со временем, постоянно внося изменения и дополнения в программу, я поняла, что фактически составила небольшие досье на знакомых и друзей моего шефа. Фигурировал среди них и небезызвестный мне Пал Палыч Малышев. Я спокойно внесла его данные в компьютер, и забыла.
  
   Вы ведь не думаете, что все эти 10 лет я помнила свой давнишний неудавшийся роман и тихо сходила с ума? Это лишь в сентиментальных романах женщины ведут себя, как записные дуры. Я же женщина трезвомыслящая. Книги люблю, но умею отличить фантазию от живого человека. И давно поняла, почему Павел превратился для меня тогда в рокового мужчину. Просто ему "повезло" стать той последней каплей, которая добила мою девичью мечту. Мечту быть счастливой, любимой, а главное - понятой близким человеком.
   Многие скажут, что мне было лишь 23 года, а это не время для сожалений и разочарований. И будут не правы.
   23 - опасный возраст. Опасный тем, что, получив моральную травму или пережив несчастливую любовь и разочарование, человек долго, очень долго приходит в себя. Это не 16-17 лет, когда твои ровесники еще, как правило, одиноки. А пары, если и образуются, то ненадолго.
   А в 23 года девушка уже создает семью и рожает первого ребенка. И если в этот период времени происходит личная катастрофа, то вместо того, чтобы быть счастливой женой и матерью, девушка переживает разочарование и депрессию. А когда, отболев, умирают чувства, наступает долгий период неверия. К тому времени все подруги замужем, а друзья женаты. И эти "узы Гименея" уже не привлекают, а пугают человека. Трезвым взрослым взглядом он видит недостатки своих партнеров и уже не рвется в кабалу.
   Я говорю не только о себе или других женщинах, разочаровавшихся в свое время. Нет, это касается и мужчин. Мне известно несколько парней, которые, пережив в 25 лет несчастливую любовь или предательство, так и не женились до сих пор. Конечно, мужчина в 35 лет - предел мечтаний для любой женщины. Но, однажды обжегшись, он уже не спешит с браком. Ведь гораздо приятнее и безопаснее заниматься "естественным отбором". Потому что на мужчин всегда есть спрос, и в любом, даже более солидном возрасте, он успеет жениться. Ведь выбор невест огромен.
   Но женщина после 30 лет уже не так привлекательна, как молоденькая девушка. И выбор ее отчаянно меньше.
   Приведу краткий обзор женихов.
   Даже смешно перечислять. Все еще не женатых - очень мало. Да и те бегают от невест, как заправские стайеры. Разводные - товар б/у, а это и психологические травмы, и брошенные дети, и озлобленность на прекрасный пол. И часто - неумеренные объятия с зеленым змием, то есть пьют, гады. Остаются вдовцы. Эти - просто наперечет. За ними охота начинается еще на кладбище у свежей могилы почившей в Бозе жены. А может и еще раньше.
   Что же остается делать нам, одиноким женщинам? Как с таким убогим перечнем устраивать свою судьбу? Отвечаю: так и оставаться одинокими. Уж лучше жить одной, чем заиметь себе такое "счастье". В крайнем случае - можно завести любовника. Как собаку. Чтобы время от времени "справлять физиологическую нужду". Цинично? Зато практично.
  
   Так, кажется, я увлеклась. Вот что значит - наболевший вопрос. А я его лишь затронула, можно сказать, с краю. В глубину и не копала. И не буду. Об этом отдельную книгу писать нужно, а мне сейчас не до этого.
   Так что возвращаюсь к нашим баранам. То есть к шефу.
   А вместе с ним - к новой работе.
  
   Однажды Сергей вызвал меня, чтобы сообщить приятную новость:
   - Мария Петровна, в следующем месяце ваша зарплата увеличится на 30%.
   - Ясно, - я с недоверием посмотрела на него. - А что случилось? То есть, спасибо, конечно, но...
   Войтюк засмеялся:
   - Боже, что за женщина! Ей поднимают зарплату, а она в этом ищет какой-то подвох. Успокойтесь, все абсолютно законно. Просто с вашим появлением у меня освободилась масса времени, которое я направил на усовершенствование производственной линии. Наши доходы растут и немецкие партнеры дали добро премировать отличившихся работников. А вам я вместо премии решил увеличить оклад. Чтобы вы вдруг не сбежали.
   Я вытаращила глаза, а шеф снова засмеялся:
   - Чему вы удивляетесь? Вы ведь были главбухом и зарабатывали намного больше, чем сейчас. Так что я просто сглаживаю различия. Кстати, я никогда не думал, что бумажная работа отнимает столько времени. Вначале, просто не мог понять, что происходит. Смешно, правда? Зато теперь эти освободившиеся часы пошли на благо всей фирме. Немцы довольны и даже не догадываются в чем причина. А причина в новом референте. - Ухмыльнувшись, Войтюк ехидно добавил, - это я вас хвалю, между прочим.
   - Так, шеф, простите... Президент, простите... Сергей Николаевич. Фу, запуталась. Так и заикаться скоро начну.
   Сергей пригладил руками виски и откинулся на спинку кресла:
   - Что я вижу? Железная леди смущена?
   - Конечно, смущена. Хотя мне приятно, не скрою. Как вы сказали? Железная леди?
   - Мария Петровна, вы не знаете, что вас так называют за глаза?
   - Кто называет?
   - Да все.
   - Я первый раз слышу.
   - А что же вы хотели? Вы строгая, вас даже побаиваются.
   - Неправда. Вы же не боитесь.
   - Еще чего не хватало. Я же ваш шеф.
   - Шеф? Вы сказали "Шеф"?
   Сергей засмеялся:
   - Ладно, так и быть, можете называть меня шефом. Только когда рядом никого нет. А то если кто-то услышит, то через день шефом меня будет называть пол-Киева.
   - Вот спасибо.
   - Да вы присядьте, Мария Петровна. Должен признаться, я очень рад, что вы у меня работаете. Действительно работаете. А не просто сидите, как кое-кто до вас.
   - Простите, но вы ведь сами выбирали, кажется...
   - Да знаю я, знаю. Что уж теперь говорить.
  
   Вопрос былых пассий Войтюка иногда напоминал о себе самым неожиданным образом.
   Однажды, ближе к вечеру, в приемную вплыла роскошная деваха. Она с пренебрежением оглядела меня и, кивнув на дверь шефа, отчеканила:
   - Я к Сереже.
   - Пожалуйста, - я мило улыбнулась.
   - Не мешайте нам и ни с кем не соединяйте.
   - Слушаюсь.
   Меня вновь окинули подозрительным взором, но посчитали не опасной. Девушка прошла к Войтюку, а я занялась своими делами. Минут через 10 позвонил телефон, и четкий голос военного рявкнул:
   - "Новый дом"?
   - Да.
   - Приемная Войтюка?
   - Да, слушаю вас.
   - Говорит начальник службы безопасности Подольской администрации. Через 15 минут у вас будет Павлов.
   - Глава администрации района?
   - Да. Известите начальника, чтобы был готов, и предупредите охрану.
   - Хорошо, я все поняла.
   - Тогда, отбой.
   Я по внутренней связи переговорила с охраной и переключилась на шефа.
   - Сергей Николаевич, вы срочно нужны.
  
   Как поется в песне: "А в ответ - тишина".
   Если я не предупрежу Войтюка, возможен конфликт вселенского масштаба. Времени ждать у меня не было. Я решительно распахнула дверь шефа, и чуть не умерла от роскошного зрелища. И от смеха.
   На маленьком диване, придушенный и красный, Войтюк пытался отбиться от фурии, в которую превратилась его посетительница. Она восседала на его коленях и, схватив за шиворот, трясла изо всех сил. При этом, ругалась не хуже портового нищего, маты которого я однажды слышала. Очень неплохие, к слову.
   - Ты мне за все ответишь, гад, - визжала деваха. - Я всем расскажу, что ты за подонок.
   Ну и все остальное в таком же духе. Шефа нужно было срочно спасать. У дамочки его была стопроцентная истерика.
   Оглянувшись в поисках подходящих предметов, мой взгляд зацепился за бутылку 2-хлитровой минеральной воды. "Подойдет!" Я быстро открутила пробку, шагнула к дивану, и начала щедро поливать голову женщины водой. Вода была из холодильника, так что подействовала сразу. Визг, захлебнувшись, прекратился.
   А Сергей, воспользовавшись моментом, столкнул женщину с колен и вскочил. Вид у него был тот еще. Расхристанный и мокрый, он еще больше покраснел, теперь уже от неловкости передо мной.
   Жалеть мне его было некогда.
   - Срочно приводите себя в порядок. Через 5 минут здесь будет Павлов. Охрану и магазин я предупредила.
   Подхватив с пола жалкие остатки его пассии, я выволокла ее в приемную, а оттуда на кухню. Девушка не сопротивлялась, только тихо булькала. От красоты ее, смытой потоком воды, не осталось и следа. Как и от королевского величия.
   - Милая, - я нежно погладила девушку по плечу, - посиди и успокойся. Вот тебе полотенце, вытрись.
   Она послушно взяла его и, вытирая лицо, вновь заплакала. Но уже тихо и жалко. Я поняла, что боевые действия закончились. Значит можно ее ненадолго оставить.
   Вернувшись в приемную и вызвав по телефону Люсю, я в двух словах обрисовала ей ситуацию. Через минуту она была у меня и сразу же прошла на кухню. А я вернулась в кабинет шефа, теперь уже с тряпкой. Нужно было убрать следы "потопа".
   Но оказалось, что Сережа уже сам позаботился о последствиях. Пол блестел, а шеф снова был сухим и чистым. Вот и хорошо. Значит, не зря в его шкафу висит пара запасных рубашек и костюм.
   - Мария Петровна... - больше ничего сказать Сергей не успел, потому что в кабинет начали заходить гости. Я, незаметно подхватив со стула Муську, вернулась в приемную и стала ждать распоряжений. Высокие гости надолго не задержались. Вместе с Сережей они прошли по зданию, посетили магазин и через 15 минут отбыли.
   Я зашла на кухню. Люся с девушкой мирно пили чай и тихо беседовали.
   - Мария Петровна, позвольте познакомить вас с Олечкой. Она когда-то здесь работала. Очень милая девушка. - Люсин голос журчал, как ручеек, незаметно убаюкивая. Что и требовалось.
   "Знаем мы таких милых, видели", - хотелось поддеть ее мне. Но стало жаль девчонку и я только молча кивнула.
   - Простите пожалуйста. - Девушка заглянула мне в лицо. - Сама не знаю, что на меня нашло.
   - Ничего, бывает. - Что я могла ей ответить? Что она вела себя, как последняя дура? Так это и так было понятно. Утешать тоже было глупо. Я просто вышла.
   Сергей, проводив районное начальство, вернулся к себе. Рабочий день продолжился, будто бы ничего и не случилось. И только вечером, перед уходом домой, он поблагодарил меня за помощь.
   - Вы спасли не только мою репутацию, но и репутацию всей нашей фирмы. - Шефу было неловко, но взгляда он не отвел. Я решила не добивать его, просто пожала плечом, мол: "Бывает". Но скрыть до конца, что меня позабавила эта история, не удалось. Видно, глаза выдали.
   - Мария Петровна, я надеюсь, вы не будете... - голос Сергея изменился, сразу став надменным, но я не дала договорить ему:
   - Послушайте, шеф. Я - могила. И самый лояльный из референтов, клянусь.
   - Вы еще и издеваетесь, - обличил меня Войтюк. Глаза его сузились до гневных щелочек. Но потом он вдруг ухмыльнулся и добавил: - Представляю зрелище. Это таки было смешно.
  
   Досмеивалась я уже дома у Люси, которая пригласила меня на ужин, чтобы узнать подробности дневного инцидента. Валера ее так ржал, что у него началась икотка. А Люся лишь изумленно качала головой, как бы говоря: " Я всего ожидала, но такого!".
   Уже успокоившись, она сказала:
   - Сережа, наверняка, очень переживает. И боится огласки.
   - Да не будет никакой огласки, - возмутилась я.
   - Я это знаю, но не Сережа. Нужно успокоить его и обо всем рассказать.
   - Ты о том, что пора "колоться"? - поняла я.
   - Ну да.
   - Я согласна.
  
   На следующий день Люся призналась Войтюку, что мы с ней дружим еще со школы. Я ожидала любой реакции, но то, что Сережа будет хохотать, как сумасшедший?
   - Пинкертоны в юбках! - Шеф вызвал меня сразу после Люсиного признания и усадил рядом с ней. - Никогда бы не подумал, что вы подруги. - Он внимательно стал разглядывать нас, переводя взгляд то на подругу, то на меня. Сходство искал, что ли?
   - Ты не сердишься? - Люся заискивающе заглянула ему в глаза. - Мы, Сереженька, решили, если Маша пройдет собеседование - будет работать. А не пройдет - значит не судьба. В конце концов, ты же сам ее выбрал.
   - Сам. И очень рад.
   - Правда?
   - А сейчас тем более. Знать, что в приемной сидит свой человек - большое облегчение. Ведь так, Мария Петровна?
   - Безусловно, - успокоила я шефа.
   - Вот и отлично. А теперь, девочки, у меня к вам просьба. О том, что вы подруги никому ни слова. Я не хочу лишних разговоров в коллективе. Плюс это даст нам место для маневра, в случае чего. Вы понимаете, о чем я?
   - Да.
   - Ну и хорошо. Можете быть свободны.
  
   Отношение Сергея ко мне изменилось, особенно наедине. Оно стало неформальным и почти дружеским. Мы могли обсудить любую тему, если было время, конечно. И если она не касалась личной жизни.
   А я, как и обещала, всегда откровенно высказывала свое мнение. Чем доводила дорогого Президента до белого каления. Начинался спор, тянувшийся в промежутках между клиентами и звонками, иногда и до вечера. Зато после этих словесных "баталий" у Войтюка рождались классные идеи.
   Так, "Новый дом" запустил линию, где стеклопакеты стали изготавливать в деревянных рамах. Часть их вообще делали "под старину". Это было следствием моих высказываний о том, что вставлять современные пластиковые окна в старинный фасад, как у нашего здания - абсолютная безвкусица. Мы с Войтюком тогда так громко спорили, что вызвали целый переполох на фирме.
   А на следующее утро, подходя к работе, я встретила шефа на противоположной стороне улицы, рассматривающим наш особняк. Увидев меня, Сергей заулыбался и помахал рукой, подзывая.
   - Вы были абсолютно правы, Маша. - Войтюк стал меня так называть после того, как узнал, что я Люськина подруга. Я не возражала. - Окна нужно менять. И я уже знаю, как это сделать.
  
   Начался август, жаркий, как никогда. Асфальт просто плавился под ногами. Люся ушла в отпуск, как и половина коллектива. Работы всем прибавилось.
   Я, по-прежнему, приходила к 8 утра, чтобы встретиться с Ритой Семеновной и вместе попить кофе. И до вечера крутилась словно белка в колесе, так как клиентов было очень много. Все, у кого была возможность и деньги, старались за лето поменять окна. Это относилось и к многочисленным фирмам. Ведь пластиковые окна в наше время - символ благополучия.
   Будни пролетали незаметно, а выходные я проводила на пляже, где много плавала и загорала. И, конечно же, читала очередной роман. Хотя мне нужно было о многом подумать. О чем? Да хотя бы о том, как быть дальше. Раз уж я изменила профессию, то может пора меняться и самой? И плевать на реакцию шефа и окружающих. В конце концов, я взрослая серьезная женщина, это - моя жизнь и я не обязана ни перед кем отчитываться.
   И вот однажды, обдумав все возможные варианты, я решилась. "Пора! Лучшие дни проходят, а я все еще никто". Не думайте, что уже на следующий день я появилась на работе во всей, так сказать красе, нет. Просто я стала медленно, но верно проводить в жизнь новый лозунг: "Долой серость!"
   И начала с волос. В ближайшей парикмахерской мне до плеч укоротили волосы. Правда, деловая прическа от этого не изменилась. Я по-прежнему делала узел на затылке, просто сам он стал меньше. Зато насколько легче было голове. У меня будто целый килограмм с шеи сняли!
  
   И еще похвалюсь тем, что я стала постепенно менять свой гардероб. И из пожилой матроны превращаться в молодую женщину. Свои строгие деловые костюмы я отдала маме. "Молодец, давно пора, - обрадовалась она. - И не переживай, если мне что и не подойдет, то уж подруг у меня хватает, все разберут. Это я к тому, чтобы ты не надеялась забрать потом что-нибудь обратно".
   В жару я стала носить пестрые крепдешиновые брюки с легкими блузами, а в прохладные дни - короткие однотонные платья. Шеф сразу отметил перемены в моей внешности и даже как-то утром похвалил мой очередной наряд:
   - Одобряю и весьма.
   - Ах, мистер президент, я так польщена. Спасибо. - Я похлопала ресницами, как записная дура, и даже присела в легком реверансе. - Так я могу надеяться?
   - Будешь кривляться - дождешься, - пригрозил он.
   - Эх, разбили вы сердце невинной девы.
   - Девы, как же, - съехидничал Войтюк. - Такая "дева" глотнет и не подавится. Рита Семеновна, - повернулся он к моей утренней визави, задыхающейся от смеха, - вы водички попейте, а то вам сейчас плохо станет.
   - Да ну вас, - махнула она рукой, - уморили совсем. Давно я так не смеялась.
   Днем, поправляя жалюзи, я случайно сорвала со стены любимый календарь. Посетителей пока не было и я вылезла на стул, чтобы вновь повесить его. Только подняла руки, отчего платье подпрыгнуло почти подмышки, как услышала за спиной восхищенный свист.
   - Дорогая Мария Петровна, - голос Войтюка нежно зарокотал от двери, - вы разбили мое сердце. Уже второй раз за день.
   Я спрыгнула на пол, обула босоножки и только потом обернулась. Нет, я не покраснела. Прошло то время, когда меня можно было смутить. Но мне не понравилась хищная улыбка шефа. Нужно было срочно принимать меры.
   - Сергей Николаевич, мне тоже нравится мое платье. Но я готова вернуться к старому гардеробу. Вам выбирать. - Тон мой был серьезным.
   - Я не понял...
   - Дорогой шеф, с вашей репутацией бабника, такие комплименты для меня просто опасны.
   Войтюк круто развернулся и вышел.
   Обиделся.
   До вечера мы общались мало и официально. Зато я была довольна. Слишком уж доверительные и дружеские отношения у нас установились, а это ни к чему.
   На следующий день, заглянув на кухню поздороваться, мистер Президент ехидным взглядом окинул мой очередной наряд, и выдал:
   - Мария Петровна, выглядите вы просто ужасно, - и довольный вышел. Рита Семеновна подавилась от неожиданности. Пришлось ей объяснить ситуацию. Она помолчала, раздумывая, и огорчила меня неожиданным выводом:
   - Вы стали нравиться ему, Машенька.
   - Бог с вами, Рита Семеновна, - я была просто в ужасе.
   - Думаю, он сам еще не понял, что происходит, - продолжила она свою мысль, - ведь все идет не по сценарию. Я имею в виду - старый сценарий. То есть, молоденькая секретарша и ухаживающий за ней начальник. Банально, да? А сейчас все иначе. Вы взрослая умная женщина. И думаю, Сергей давно обнаружил за вашей, будто бы неприметной внешностью, очень интересную даму. Да-да, не отрицайте. И он заинтригован.
   - Господи, что же делать? Мне не нужны проблемы. - Я в панике заметалась по кухне. - Сами понимаете, когда Войтюк чего-то захочет, то спасенья нет. Я ведь уже знаю, как работают его мозги, и как он может давить при необходимости.
   Обсудить ситуацию до конца мы не успели. Начался рабочий день.
  
   Сказать, что у меня было ужасное настроение, значит, ничего не сказать. Я машинально встречала клиентов, что-то говорила по телефону, пыталась набирать текст на компьютере. А голова была занята совсем другим. В итоге, сделала глупые опечатки в тексте.
   Сергей вызвал меня ближе к обеду "на ковер" и сунул под нос письма с ошибками. Я пробормотала, что переделаю, но он не дал мне уйти и почти силой усадил в кресло.
   - Что с вами сегодня, Маша?
   Я боялась взглянуть на него и обреченно молчала.
   - Вы себя плохо чувствуете?
   В ответ я отрицательно мотнула головой, и все.
   - Ничего не понимаю. Вы с утра сами на себя не похожи. - И вдруг, пару секунд помолчав, выдал. - Это я во всем виноват, да?
   Я не смогла скрыть своего удивления и подняла голову.
   - Ага, значит правда, - голос шефа стал торжествующим. - Мария Петровна, простите меня, дурака. Я вас клятвенно уверяю, что вы сегодня выглядите еще лучше, чем вчера. И вообще, с тех пор, как вы перестали одеваться "под старую деву", на вас приятно смотреть. Простите, утром я просто глупо пошутил. Хотелось, знаете ли, отыграться за вчерашнее.
   Сергей попытался взять меня за руку, но не успел. Я к тому времени уже была у двери. Со словами извинения, выскочила из кабинета, схватила по дороге сумочку и была такова.
   Добежала до набережной и рухнула на ближайшую скамейку. Трясущимися руками достала сигареты. И только после трех глубоких затяжек начала приходить в себя.
   Сирена, панически завывающая в голове, замолчала.
   А я начала смеяться.
   Слезы бежали по моим щекам, собираясь в нижней части оправы небольшими озерами. Поэтому очки пришлось временно снять. Я всхлипывала от хохота, стонала и чуть не сучила ногами. Вскоре у меня заболел живот. Да так, что я резко заткнулась. Постаралась глубоко дышать, чтобы расслабиться и снять спазмы. Но давалось это с трудом.
   Я прикурила следующую сигарету и стала прислушиваться к себе. Слава Богу, боль начала отступать. И включились, наконец, мозги. Значит, истерике конец. И теперь нужно придумать, как быть дальше.
  
   В одном я была уверена точно - сбегать я не собираюсь. Останусь и получу за свою глупость и самонадеянность сполна. Все, что заслужила.
   Я ведь знала, чем это закончится. Знала, что Сергей рано или поздно обратит на меня внимание. Так что я могла собой гордиться. На конкурсе идиоток мне бы присудили Гран-при. Значит, так мне и надо.
   Конечно, можно было глупо надеяться, что мне все показалось, или со страху примерещилось. И Войтюк просто хорошо относится ко мне.
   Ладно, кому я вру?
   Что, я не видела, как он на меня смотрит в последнее время? Или не знаю, что он обожает наши споры? А его взгляд, когда я отворачиваюсь, и Сережа думает, что я его не вижу? Это ведь не просто взгляд Казановы местного разлива. В нем светится что-то еще. Может это нежность?
   Только нежности мне не хватало!
   Да Сергей и нежность - это уже не просто опасно, это взрывоопасно. Тут недолго и до "боевых действий". А оно мне надо?
   Повздыхав еще немного, я вернулась на работу. А потом, не раздумывая долго, нажала кнопку связи с кабинетом Сергея:
   - Шеф, к вам можно?
   - Да.
   Он встретил меня вопросительным взглядом и молча показал рукой на кресло. Я села, пару секунд помолчала, и начала:
   - Я прошу прощения за свое поведение. Это больше не повторится.
   - Что - это? - он не ехидничал, как обычно, а пытался понять. И ему было неловко, как и мне.
   - Ну, я вдруг ненадолго сошла с ума. А такие страсти не для меня! Так что, клянусь, впредь - никаких эксцессов. - И я торжественно подняла руку, как вождь индейского племени, чем вызвала улыбку Сергея.
   - Слава Богу, вы вернулись. Я имею в виду не буквально. Хотя и это очень хорошо. Я хочу сказать, что рад возвращению... - он безуспешно пытался подыскать сравнение. И я решила помочь:
   - Ладно, шеф, я поняла. Спасибо. - Я встала и направилась к двери. - Иду исправлять свои ошибки, сделанные с утра. Кстати, кофе хотите?
   - Да, с удовольствием.
   Как два умных человека, мы сделали вид, что ничего не произошло.
  
   Прошли выходные и в понедельник, передав дела Нестеренко, Войтюк улетел в Германию. Его не было 3 дня, хотя звонил он часто, естественно, по работе. Но перед самим прилетом он как-то позвонил мне домой. Был поздний вечер и я уже укладывалась спать.
   - Мария Петровна? - больной голос Сергея встревожил меня.
   - Да, слушаю. Что-то случилось?
   - Я прилетаю завтра, но на работу не приду. Я простудился и сильно, так что из аэропорта еду сразу домой.
   - Хорошо, Сергей Николаевич. То есть сочувствую, конечно, - я стукнула себя по лбу за свой глупый язык. - Если хотите, то я вас встречу в аэропорту?
   - Спасибо, рейс 213. Я прилетаю в Борисполь в 11 утра.
   - ОК. Тогда до завтра, и выпейте аспирин на ночь.
   - Выпью. Спокойной ночи, Маша.
  
   Я лежала, уставившись в потолок и, как всегда в таких случаях, включилось мое второе "Я":
   "- Этот звонок был просто так или он что-то означает?
  -- Дура, ты же его референт и должна быть в курсе, что шеф заболел.
  -- А Нестеренко, его зам, он что, не в курсе?
   - Да какая разница? Перестань сходить с ума! Тоже мне, жертва сексуальных домогательств.
  -- Пока нет, и ты это прекрасно знаешь.
   - А может и не будет никогда. Ты напридумывала Бог знает что, а Войтюк должен расплачиваться.
  -- А телефон! Откуда он знает мой номер?
   - Ты его референт, это естественно, что он его записал. И вообще, выключай свет и ложись спать. Переживать нужно по поводу. А у тебя одни предчувствия, истеричка.
  -- Ладно, уговорила, буду спать.
  -- Целую".
   Я похихикала под простыней и вскоре уснула.
  
   На работе, созвонившись с водителем Войтюка, и предупредив, что еду с ним встречать шефа, я посадила на свое место Юру и уехала в аэропорт. Юра - еще до моего прихода - временно замещал секретаря. А вообще он был продавцом в магазине и еще - любимцем всех дам, начиная от клиенток и заканчивая Ритой Семеновной. Похожий на Тома Круза, невысокий и стройный, он часто заглядывал ко мне поболтать. И если позволяла работа, я с удовольствием выслушивала треп 20-летнего красавца.
   Пару раз застав его в приемной, Сергей шуганул парня, предупредив, что референт - то есть, я - слишком дорого ему обходится, чтобы болтать в рабочее время. Но Юру это не остановило. Когда он видел, что Войтюк уезжает из офиса, то сразу прибегал ко мне на посиделки, объясняя это так:
   - Мария Петровна, вы умная, обаятельная женщина. И кофе у вас - просто обалденный. А мне нужна подружка, с которой можно было бы посоветоваться о разных важных вещах. Что одеть на свидание, например. Или как уболтать Светку на интим. Какую Светку? Да секретаршу Нестеренко.
   - Конечно, - отвечала я, - и как ты жил без моих советов все эти годы?
   - Я не жил, я мучился, - стонал Юра, с удовольствием попивая кофе своего шефа, а на самом деле радуясь и самодовольно жмурясь.
   Когда я обосновалась в приемной, мы как-то в обед столкнулись в магазине нижнего белья, где Юра в растерянности стоял у стеллажа с женскими трусиками.
   - Себе подбираешь? - решила пошутить я. И в ответ услышала:
   - Мария Петровна, спасайте! У моей знакомой завтра день рождения. И я хочу купить ей... а у меня тут глаза разбежались.
   - Ага. И полный рот слюны натекло, - засмеялась я.
   - Есть такое дело, - признался Юра.
   - Ладно, Дон Жуан Подольский, говори, на какую сумму ты рассчитываешь.
   - Ну, гривень на 200-300.
   - Мальчик, признавайся. Тебе нужно что-то такое, после чего бастионы падут?
   - Очень нужно, - Юра засмеялся. - А вы догадливая.
   - Просто 300 гривен - серьезная заявка, дорогой. Ладно, пошли, покажу одно бюстье. Ты просто закачаешься.
   - Что покажете? - парень в растерянности шел за мной мимо рядов с роскошными пеньюарами, смущенный хихикающими продавщицами. От его обычного нахальства не осталось и следа. Я с гордостью показала ему бордовый гарнитур: бюстье, перчатки до локтей и маска.
   - Мама моя дорогая, - выдохнул Юра, - ни фига себе! - А потом повернулся ко мне с просветлевшим лицом, - Мария Петровна, я ваш раб навеки!
   - Предупреждаю, Юра, это все стоит не 300 гривень, а 485.
   - Не важно, за такую красоту не жалко.
   После выходных я обнаружила у себя на столе букет фиалок и записку со словами "Бастионы пали! Yes!". Так у меня появилась новая "подружка".
  
   Самолет Войтюка приземлился точно по расписанию. Увидев его, я, не сдержавшись, ахнула. Он ужасно выглядел: красный, несчастный, весь в поту, взгляд мутный. Витя, водитель Сергея, доволок его до машины и бережно уложил на заднее сидение. А когда наше БМВ помчалось по Бориспольской трассе, шеф прокашлялся и тихо просипел:
   - Спасибо, Маша, что встретили.
   - Не за что, Сергей Николаевич. Лучше скажите, кому мне звонить. У вас личный врач? Или вызвать "Борис"?
   - Лучше маму, - ответил он и закрыл глаза. Я вопросительно посмотрела на Витю, и тот кивнул головой, подтверждая, что Войтюк не шутит. Да и какие шутки в таком состоянии.
   - Сергей Николаевич, сейчас звонить или когда приедем?
   - Из дому позвоним, - буркнул Войтюк, - сначала температуру померю. Она же сразу спросит о температуре, я свою маму знаю.
   - Тоже верно, - согласилась я.
   До Березняков, где жил Войтюк, мы дружно молчали. Кстати, я, когда узнала, что мы с Сергеем почти соседи, то только пожала плечами. Удивляться уже сил не было. Быть все время рядом и ни разу не встретиться - такое возможно лишь в жизни. В кино или романе мы бы давно столкнулись, полюбили друг друга, поженились, нарожали детей, развелись и поумирали.
   Сергей жил в высотке, прямо на берегу Днепра. Его большая квартира на 12 этаже поражала дизайном и стильностью. А также чистотой, что было вдвойне приятно, учитывая, что Войтюк холостяк и занятой человек.
   Оказавшись в постели с градусником под мышкой, Сергей сразу задремал, а я тем временем бегло осмотрела его кухню, включая холодильник. Так, понятно, мне предстоял большой забег в ближайший "Фуршет". Но пока инициативу я решила не проявлять, ведь должна была приехать Сережина мама и командовать предстояло ей.
   Ну что же, посмотрим, сколько там набежало на градуснике? Мать честная, почти 40 градусов! Витя помчался за Анной Ивановной, благо она тоже жила на Березняках, а я заставила Сергея выпить но-шпу с анальгином и села ждать.
  
   Анна Ивановна, невысокая полная дама под 70, влетела в квартиру сына и тут же начала командовать.
   - Жаропонижающее...
   - Я дала но-шпу и анальгин.
   - Умница, девочка. Давно?
  -- 20 минут назад.
   - Очень хорошо, вы пока подождите в гостиной, мне нужно осмотреть сына. - Анна Ивановна достала из сумки фонендоскоп и, заметив мой удивленный взгляд, объяснила. - Я терапевт.
   Вместо того чтобы сидеть в гостиной, я ушла на кухню варить кофе. Через 10 минут ко мне присоединилась Анна Ивановна.
   - Ничего, оклемается через день-два, - сказала она, усаживаясь на маленький диван в нише эркера. Азатем, попробовав кофе, сказала:
   - Сын не зря хвалил вас. Кофе отменный.
   - Спасибо, - я не знала, что и думать. Войтюк говорил обо мне с мамой? С чего бы это?
   - Что, не ожидали? - Женщину явно позабавила моя реакция. - Вообще-то, Сережа мало рассказывает о своих женщинах. Вы - первое исключение за многие годы.
   - Я - не его женщина, - наверное, моя улыбка была скорее похожа на оскал, потому что Анна Ивановна смутилась:
   - Бога ради, простите меня, я не хотела обидеть вас. Просто...
   - С такой репутацией, как у вашего сына, было бы естественно думать, что я его очередная пассия, понимаю. Вы уж извините меня, Анна Ивановна, но ваш Сергей - законченный бабник. А это - очень весомая причина, чтобы держаться от него подальше.
   Мы немного помолчали, допивая кофе. А потом я встала, потянувшись к сумочке:
   - Вы не будете против, если я закурю?
   - У окна, пожалуйста. - Анна Ивановна пододвинула к себе табурет и положила на него ноги. - Что-то я сегодня просто разваливаюсь на запчасти ...Знаете, Маша, - продолжила она, - Сергей как-то изменился в последнее время, серьезнее стал, взрослее. Я думаю - это ваше влияние.
   - А я здесь при чем? Ваш сын давно взрослый.
   - Только не в отношении женщин.
   - Да, - согласилась я. - Тут он - вечный подросток.
   - Не скажите, я все же заметила перемены к лучшему.
   - Надолго ли?
   - Вот и я не знаю...
   - Какие у вас тут разговоры интересные, - просипело от двери. Сергей стоял, затянутый в синий махровый халат и хмуро разглядывал мать. - Тебе что, больше говорить не о чем?
   - Ну что ты, милый, твоя личная жизнь - это так увлекательно, - иронично протянула Анна Ивановна, а потом изменила тон. - Ты чего встал?
   - Температура упала, а у вас тут кофе пахнет.
   Я затушила окурок и занялась приготовлением кофе. А Сергей, усевшись рядом с матерью, принялся листать какой-то журнал. Наливая ему чашку, я поинтересовалась:
   - Шеф, я вам еще нужна? А то мне на работу надо.
   - Там Нестеренко есть, - буркнул в ответ Войтюк.
   - А приемная? Не думаю, что Юра сможет продержаться до вечера.
   - Ну и черт с ним.
   - И что, прикажете, мне сидеть здесь? Весь день?
   - Ладно, уговорили, сейчас поедете на свою работу, - тон Войтюка был недовольным, что почему-то позабавило его маму. - Ну и что смешного я сказал? - он повернулся к ней, нахмурив брови.
   А Анна Ивановна ласково похлопала его по щеке и, повернувшись ко мне, объяснила:
   - У Сережи всегда плохое настроение, когда он болеет.
   - Так, Мария Петровна, - тон Войтюка стал официальным, - почту после работы привезете сюда. Надеюсь, мне к тому времени станет лучше, да и мамы уже не будет, - Сергей, повернувшись, чмокнул ее в макушку. - Ты сама провоцируешь меня, дорогая. Или не догадываешься?
   Анна Ивановна засмеялась:
   - Это не правда.
  
   Приехав в офис, я отпустила Юру и занялась почтой. Хорошо, что клиенты в эти дни шли к Нестеренко, я хоть смогла подчистить кое-что из текучки. До вечера время пролетело незаметно. Ровно в половине седьмого за мной зашел Витя, водитель шефа:
   - Ну что, готовы? Тогда поехали.
  
   Проезжая по набережной, я вздыхала, глядя на пляжи Труханова острова, и мечтала об отпуске. Мне так хотелось на море! Чтобы, наплававшись до изнеможения и, разомлев на солнце, я наконец-то, смогла "отключить" голову и спокойно уснуть. Так как, с переменой работы и наличием Войтюка под боком, мой сон превратился в ночной кошмар. Это если я вообще спала. И даже чтение не спасало, как и телевизор, как и слабое снотворное. А пить что-то более сильное я боялась.
   - Что загрустили, Мария Петровна? - голос Вити заставил меня вздрогнуть.
   - Да так, вспомнила о море, - вздохнула я.
   - Море - это хорошо. А вам когда в отпуск?
   - Не знаю. Наверное, в следующем году, не раньше. Так что мне остается только мечтать.
   - Понятно, - Витя выехал на мост Патона, влившись в плотную череду автомобилей. Медленно продвигаясь вперед, он перестроился в правый ряд и как только мы пересекли мост, резво свернул в сторону Березняков. Вскоре мы затормозили у супермаркета.
   - Вы меня подождите минутку, Мария Петровна. Мне в магазин заскочить нужно. - Я не успела даже одну сигарету выкурить, как он уже вернулся, держа в руках два больших пакета.
   - Ты когда успел? - удивилась я.
   - По телефону заказал. - Витя аккуратно сложил пакеты на заднем сидении, - и, повернувшись ко мне, засмеялся. - Это Сергея Николаевича. Здесь продукты и еще кое-что для дома.
   - Странно, мне показалось, его мама должна была...
   - Нет, он всегда сам все покупает. А еще чаще - заказывает здесь, а я только забираю.
   - А готовит кто?
   - Он сам и готовит. Да и гости еще иногда... - парень явно имел в виду женщин Войтюка, поэтому замялся, не зная как выкрутиться. Теперь рассмеялась я:
   - Понятно, можно без интимных подробностей.
  
   Сергей встретил нас, одетый в спортивный костюм. Вид у него все еще был неважный, он тяжело дышал, хрипло кашлял и сморкался.
   - Мария Петровна, Витя вас сейчас отвезет домой, - просипел он. - А я просмотрю почту и потом перезвоню вам. Если будет еще не поздно, зайдете вечером ко мне и заберете то, что я распишу. Если же звонка не будет, то жду вас утром перед работой.
  
   Дома, наскоро перекусив, я занялась обычным, но ужасно нелюбимым мною делом.
   Глажка! Любящих гладить белье, прошу не читать следующий абзац.
   Итак, самое неблагодарное дело - это ежедневный домашний быт. Чтобы хоть как-то успокоить озверевших от него баб, мужчины его максимально усовершенствовали, придумав стиральные машины-автоматы, электрочайники, миксеры, блендеры, кофеварки, тостеры и прочее. Но глажку за прошедшие тысячелетия облегчить так и не смогли. Утюги, конечно, теперь стали с паром, красивые и легкие. Но мы, как стояли за доской, так и стоим и стоять будем. Потому что глажка белья - целое искусство, а небрежность в этом деле - только зря потраченные силы и время. Вот и приходится, чертыхаясь и вздыхая на все стороны, тратить часы на утюг, чтобы ворох белья из бесформенной кучи превратился в красивую одежду. Ведь встречают то по ней, по одежке.
   Гладить сидя я не умею. И мужа, чтобы приспособить его к этому неблагодарному делу, у меня нет. Вот Люське с Валериком повезло. У них гладит он. Да и маме моей хорошо - папка безропотно встает к доске, как только видит завешенный балкон. А мне приходиться самой управляться. Что я и делала, пока в половине десятого не позвонил Войтюк с просьбой зайти за почтой.
   Долго не думая, я надела любимый спортивный костюм, сунув волосы под черную бейсболку и, глянув на себя в зеркало, хихикнула. Ниньзя! Только чулка на рожу не хватает! Хотя сейчас, поздним вечером, мое лицо при свете фонарей и так будет выглядеть, как бледное пятно. "Так, я же решила начинать новую жизнь? Значит, давай, дорогуша, малюй себе помаду и без разговоров". Пришлось исполнять команду. "Вот теперь другое дело", - похвалила я себя и вышла из дому.
   Августовский вечер встретил прохладой, понемногу зажигались фонари, кружилась на свету мошкара и в воздухе пахло грустью уходящего лета. Я легкой трусцой бежала по бульвару в сторону набережной и думала о том, что до сентября осталось всего 10 дней.
   Уже повернув к Днепру, я случайно заметила, как из кустов ближайшего дома выскочил крупный спаниель и помчался в мою сторону. Наше столкновение было неизбежным. В последнюю секунду, умудрившись подпрыгнуть, я пропустила под ногами дуру-собаку, да еще и наподдала ей хорошенько под зад. Она вылетела на площадку перед отелем "Славутич", а я по инерции за ней. И надо же было, чтобы в это время оттуда выруливал джип. Благо, он еще не успел набрать скорость. Меня мощно пихнуло в плечо, отбрасывая на тротуар. Последнее, что я услышала, был скрип тормозов.
   Это кисейные барышни минувших веков любили полежать без сознания часами, а мы, современные женщины, отключаемся на 10 секунд и хватит. Я пришла в себя от легкого похлопывания по щекам.
   - Девушка, вы як, жива? Може вас у ликарню того?
   Хозяин роскошного суржика подал мне руку, помогая встать, а другой рукой протянул бейсболку.
   - Все нормально, - собственный голос показался мне чужим. Я покрутила шеей, пару раз наклонилась, присела и в это время обнаружила виновника всего этого безобразия, то есть спаниеля. Он задумчиво обнюхивал колеса джипа, совершенно забыв обо всем, в том числе и обо мне.
   Отбросив за спину волосы, я решительно отодвинула в сторону мужчину и, повернувшись к кустам, заорала:
   - И какая же это зараза науськивает собаку на людей, а? А ну выходи!
   Кусты раздвинулись и в свете фонарей показалась бабуля-божий одуванчик. В халате и тапках, как-то боком двигаясь к нам, она дребезжащим голосом проблеяла:
   - Я не хотела. Внук уехал отдыхать, а мне свою собаку привез. Она, как увидела, что ты бежишь, рванула поводок так, что я сама чуть не упала. И вот..., - она развела руками. Вид при этом у нее был такой виноватый и в то же время потешный, что я захихикала, а за моей спиной дружно грянул хохотом хор мужских голосов.
   Оглянувшись, я вытаращила глаза. Только сейчас я поняла, что джип был ОМОНовским и из него выскочило четверо круто "упакованных" парней. Я не разбираюсь в военной терминологии, но то, что это бронежилеты, дубинки, автоматы и рации, сообразила сразу.
   - С вами правда все в порядке? - спросил меня уже другой омоновец. - Жаль, если такую красавицу придется везти в больницу. - Взгляд парня не скрывал восхищения и такой заинтересованности, что я неожиданно покраснела, промычав в ответ:
   - Спасибо, со мной все хорошо.
   А потом торопливо сгребла волосы и вновь сунула их под кепку. Я стояла, переминаясь с ноги на ногу, как подросток, не зная, что еще сказать и поэтому выдохнула:
   - Я... мне пора, - развернулась и, перебежав площадку, двинула в сторону моста Патона. Я не оглядывалась, хотя и очень хотелось. А мое глупое сердце грело слово "красавица".
   Эх, темнота - моя подруга.
   Но отбежать удалось не далеко. На углу, уже у самого моста, джип вновь догнал меня и посигналил. Стекло водителя опустилось:
   - Оцэ неправильно, шо вы дали бегите. Нужно додому, или до врача.
   - Так мне надо... - сказать что-то более вразумительное язык просто отказывался.
   - Если надо, садитесь пидвезем. - Задняя дверца открылась и ребята пододвинулись, освобождая для меня место.
   - Спасибо, мне рядом... - продолжала мямлить я.
   - Ну и добре, шо рядом, - успокоил меня водитель. - Давайте быстрее, а то мы движение транспорта задерживаем. - За джипом и в правду уже пристроилось несколько машин, но они терпеливо ждали. Не посигналишь же ОМОНу, чтобы он поскорее управлялся.
   Так что мне пришлось сесть и показать дом Сергея. Через две минуты джип лихо затормозил у крыльца.
   - Спасибо, - избегая лишних разговоров, я выскочила из машины, помахала парням рукой и скрылась в подъезде.
   И уже в лифте поняла, какой беды избежала. Ведь меня действительно могло убить или покалечить и все из-за нелепой случайности. Так что я с благодарностью взглянула на потолок лифта и с чувством произнесла: "Спасибо, Господи! Большое спасибо!"
  
   Позвонив к Войтюку и не дожидаясь выхода хозяина, я нажала ручку и обнаружила, что дверь не заперта. "Интересно, здесь что, так принято?" Эта мысль исчезла, как только я увидела шефа, валяющегося на полу гостиной лицом вниз.
   Упав на колени и с трудом перевернув его, я вздохнула с облегчением. Живой! Лицо Сергея было красным, потным, дыхание прерывистым, а сам он - обжигающе горячим. Что же делать? Мне его ведь с места не сдвинуть, такой он тяжелый.
   И тут Сергей открыл глаза. Он смотрел на меня, не мигая, будто всматриваясь, а затем вдруг поднял руку и сорвал мою бейсболку. Я попыталась убрать рассыпавшиеся волосы, но Сергей не дал мне это сделать, придержав мягко за руку. А потом и вовсе притянув к себе. Он уткнулся лицом мне в плечо, выдохнув тихо:
   - Машка... пришла...
   - Кому Машка, а вам Мария Петровна. - Я честно пыталась отодвинуть его, но это было все равно, что пихать гору.
   - Ну, подожди, не дергайся хоть минуту, - попросил Сергей, - Сейчас я тебя отпущу.
   И я решила уступить ему, тихо прошептав:
   - Время пошло.
   Тогда шеф, не мешкая и хрипло дыша мне в ухо, приступил к "боевым действиям". Он аккуратно разложил меня на себе, как на диване и, урча от удовольствия, по-хозяйски похлопал по мягкому месту. А затем его руки решительно обтискали, огладили и приласкали меня. Я молча терпела все эти нежности, пока не почувствовала, что под животом стал ощутимо увеличиваться бугор мужского "хозяйства".
   К слову сказать, меня всегда смешило, как в любимых мною романах, авторы-дамы называют ЭТО место. Больше всего мне понравились выражения "стержень любви", "жезл страсти" и "любовный стебель", но пальму первенства я отдаю фразе "средоточие мужского естества". Какое же нужно иметь воображение, чтобы написать такую чушь? Почему нельзя назвать его просто членом, пенисом или причиндалами, что еще лучше? А какие имена дают ему хозяева! Здесь мужская фантазия просто не знает себе равных!
   Но пора было заканчивать эту пикантную ситуацию. Поэтому я вздохнула и начала считать вслух:
   - 55,56,57,58,59,60.
   Меня отпустили, резко оттолкнув. Я села на корточки и, наклонившись над шефом, серьезно спросила:
   - Сергей Николаевич, вы когда последний раз пили жаропонижающее?
   - Еще утром. - Он смотрел прямо в потолок, часто сглатывая, а потом перевел взгляд на меня:
   - Ты как вошла?
   - Было не заперто.
   - Черт, снова мать забыла... Вечно одно и то же. - Он с трудом сел, привалившись спиной к стене. - Я и не понял, как вырубился. Эта температура меня просто доконает.
   - Кстати, я так и не спросила, как это можно простудиться среди летней жары? - Мне действительно было интересно.
   - Да это все их чертовы кондиционеры, - буркнул Сергей. Грудь его тяжело вздымалась и я поняла, что нужно срочно принимать меры.
   - Посидите здесь минутку, я сейчас. - На кухне в аптечке я нашла анальгин с но-шпой и, чтобы они поскорее подействовали, растерла их в порошок. Захватив минералку, я вернулась в гостиную. Сергей так и сидел у стены и было заметно, что сил у него почти не осталось. Он молча выпил лекарство и отдал мне стакан.
   - Так, - решительно начала я, - а сейчас будем делать то, что не понравится вашей маме.
   Увидев загоревшийся взгляд Сергея, я захихикала:
   - Вообще-то я имела в виду душ. Говорят, нельзя при высокой температуре... Ай..! - отодвинуться я успела, а вот подхватить падающего Войтюка нет. Он ощутимо стукнулся об пол и тихо выругался.
   - Еще одна такая шутка... - угрожающе прохрипел он.
   - Да я же что, специально? Просто у вас, мужиков, мозги только в одну сторону повернуты. В общем, давайте вставать. Я помогу, в меру сил, но предупреждаю, чтобы никаких поползновений, ну вы понимаете...
   - Поползновений, - повторил Сергей, тяжело вставая и ощутимо придавливая меня своим весом, - это же надо слово такое придумать?
   Мы дошли до ванной, где я решительно запихнула шефа внутрь, захлопнув дверь перед его носом. Последнее, что я услышала, были стандартные слова: "А спинку потереть?"
   Чтобы не сидеть без дела, пока Войтюк принимает душ, я нашла в шкафу постельное белье и перестелила кровать. А услышав звук открываемой двери ванной, доложила:
   - Постель перестелена, так что можете сразу ложиться. Если хотите, могу немного посидеть, пока не спадет температура. - Я обернулась. - И вообще - это уже ни в какие ворота не лезет, шеф. Могли хотя бы халат набросить.
   Войтюк вышел голый.
   Он с интересом рассматривал мое пылающее лицо, а затем прошел к кровати и лег, накрывшись простыней.
   - И нечего так краснеть. Голым ты меня уже видела, правда было это 10 лет назад. Но ведь видела!
   Я рухнула на низкий пуфик у окна, чувствуя себя совершенно разбитой.
   - Вот-вот, так и сиди, - вид у Сергея был, как у сытого кота, загнавшего в угол мышку.
   - Знаешь, - продолжил он, - я ведь действительно не сразу вспомнил, откуда тебя знаю. Уверен лишь был, что мы встречались, но где? А спрашивать было неудобно. Я чуть с ума не сошел, так меня зацепило. И знаешь что? Я понял все на юбилее Иванюка. Он в честь своего 50-летия устроил фейерверк. И тут меня как по голове стукнуло - Машка!
   - Ты даже не представляешь, как я разозлился тогда, - продолжил Сергей, сверля меня злым взглядом. - Я ведь сразу сообразил, что уж ты то знала кто я такой и молчала. Придушил бы за это, если б мог, - он выставил в мою сторону внушительный кулак и потряс им.
   - Да я... я... - больше сказать мне было нечего.
   - И лишь позже, - Сергей, выплеснув обиду, ощутимо успокоился, - прокрутив всю эту ситуацию уже с твоей позиции, я немного поостыл. Хотя то, что вы с Люсей оказались давними подругами, меня просто добило. Вот я и притворялся, что все в порядке, а сам решал, как быть дальше.
   - А мне, думаешь, легко было? - с жаром принялась объяснять я. - Я ведь тоже с ума сходила. Ведь не скажешь прямо с порога, что мы с тобой когда-то... это... - я замялась. - А работать в "Новом доме" мне хотелось. Ситуация была щекотливой. А так как ты меня не узнал, то я решила - будь что будет. Люся ведь тоже ни о чем не подозревала, пока я ей не объяснила, кто ты такой. До сих пор не понимаю, как мы раньше не встретились?
   Не прячась, молча, мы стали с интересом рассматривать друг друга. Но Сергей через минуту вдруг помрачнел и отвел глаза, сразу как-то отстранившись, будто отгораживаясь стеной.
   - Я вот что хочу сказать, Маша, - начал он, а потом замолк. - Черт, от этой температуры я совсем забыл...
   - Что?
   - Мне нужно срочно связаться с Люсей. Кое-что произошло и мне необходима ее консультация, а может и больше...
   От такого перехода разговора я даже поежилась, понимая, что есть новости, но они не для меня. И почему-то вдруг стало обидно до слез.
   - Ты ничего такого не думай. У меня от тебя секретов нет, - решительно продолжил Войтюк. - Просто ты еще не все знаешь. Немцы хотят прислать к нам проверяющего. А от него, то есть от нее, могут быть проблемы. И поэтому Люся мне нужна, как воздух, срочно.
   Чтобы Сергей не заметил выражение моих глаз, я уставилась в пол, ругая себя последними словами. "Мечтательница, блин, дура чертова! Ты чего ждала? Объяснений в любви? Не смеши! Лучше шевели мозгами, как вычислить Люську. Мы ведь вчера разговаривали, и она сказала..."
   - Люся завтра будет в селе у мужа, - начала я. - Мы периодически связывались и я знаю, что сейчас она с семьей в поезде. Можно попробовать встретить их утром на вокзале. Звонить бесполезно, так как они мобилку включают лишь, когда сами хотят позвонить.
   - Тогда ясно, почему её телефон молчит, - вздохнул Сергей. - Я сто раз пытался набрать и все глухо. В запасе у меня дней 10. Так что за это время нужно четко проанализировать ситуацию и возможный итог проверки. А без Люсиных мозгов это будет сложно, тем более, что она хорошо знает Агату.
   - Агату? - переспросила я.
   - Да, Агата Збышевска, Президент Варшавского филиала. - Сергей нахмурился. - Я не хочу сейчас о ней говорить. Потом, когда Люся будет здесь, ты сама все узнаешь и поймешь.
   - Хорошо, - согласилась я. - Тогда давай о другом. Как температура?
   - Падает. Да и душ помог. Хотя маме бы точно это не понравилось, - поддел меня Войтюк. И вдруг улыбнулся, вновь удивив неожиданной сменой настроения. - Ты торопишься?
   - Нет, а что?
   - Я есть хочу.
   - Тогда одевайся и ковыляй на кухню. А я пока соображу, что можно приготовить. - Я выскочила из спальни, стараясь не оглядываться. Смотреть на голого шефа? Ну, уж нет! Тут никакая субординация не поможет.
   Слава Богу, он оделся, футболка и шорты, все прилично. Я к тому времени обследовала холодильник и доложила:
   - Есть колбаса, сыр, яйца, консервы. Странно, что мама тебе ничего не приготовила.
   - Я ей не разрешаю тут командовать, - ответил Сергей, усаживаясь за стол. - После ее готовки еды хватает на два часа, а убирать мне приходиться весь вечер. Проверено не раз.
   - ОК, со своей мамой разбирайся сам. А пока предлагаю на выбор - или бутерброды с яичницей, или пицца.
   - Какая пицца? Где пицца?
   - По телефону. Заказ доставят в течение получаса.
   - А ты что, часто заказываешь?
   - Нет, но иногда балую себя.
   - Ладно, за полчаса я не умру. Давай звони.
   Я быстро сделала заказ, а потом включила чайник и села напротив шефа. Войтюк после душа посвежел, его ореховые глаза рассматривали меня с лукавством, но крупный красивый рот был закрыт. К интересующей меня информации доступа не было. Так что пришлось переходить к делам насущным.
   - Шеф, значит, вылавливать завтра Люсю? - спросила я, понимая, что пора переходить на официальный тон. - А то из села доставлять будет гораздо дольше.
   - Конечно, ее обязательно нужно встретить, - Сергей решительно взмахнул рукой, чуть не свалив пепельницу. - Черт, - он отодвинулся от стола. - Утром она когда приезжает?
   - Около 9-ти, нужно будет уточнить в справочном.
   - Тогда так, в 8 у тебя будет Витя, мой водитель. Вы мчитесь на вокзал и там, как угодно, но Люсю найти и в темпе доставить сюда. На работу заезжать не нужно и ничего никому объяснять не надо. Я сам им утром перезвоню и все улажу, хорошо?
   - Вы шеф, вам и решать.
   - И еще, - Сергей серьезно посмотрел на меня. - На работе мы шеф и референт, это не обсуждается. Но здесь, дома, или в любом другом месте, мы говорим друг другу "ты" и никаких "шефов", поняла?
   - Поняла-поняла...
   - Ничего ты пока что не понимаешь, глупая. - Он снисходительно улыбнулся. - Но у нас еще будет время обсудить наши отношения и расставить все точки над "и". Только вот не нужно кивать. Это будет, я обещаю. Но позже. Сейчас не время. Пока вся эта кутерьма с проверкой не закончится, я не хочу... В общем, все потом.
   От пиццы мне "щедро" достался маленький кусочек. Я не жаловалась, тем более что дома успела перекусить. Зато Сергей уплетал с такой жадностью и удовольствием, что я спросила:
   - Ты когда ел в последний раз?
   - Еще в Германии. - Он отодвинул пустую тарелку и занялся чаем. - Представляешь? Третий день голодаю, кошмар! А все их кондиционер, будь он не ладен. Да я и сам виноват. Сел прямо под ним, жарко мне было очень, охладиться хотелось. А совещание затянулось. Я и не заметил, как простыл. У меня всегда так, болею редко, но если уж простужусь, то до потери сознания.
   - Что, каждый раз? - ужаснулась я.
   - Шучу. Отрубился так я впервые, сам не пойму отчего.
   - А-а, - протянула я, - тогда понятно. Это возраст.
   - Не мели ерунды, я молодой и здоровый мужик.
   - Да-да, конечно, - кивнула я, соглашаясь.
   - Ты что, серьезно считаешь, что я старый? - Сергей не на шутку психанул, и заметно обиделся.
   - Нет, ты юный орел, подросток, можно сказать. И мозги у тебя, как у молодого: две извилины в три ряда, - брякнула я, и едва успела выскочить из-за стола, потому что Сергей потянулся схватить меня и... Слава Богу, не успел, а то последствия были бы необратимыми. Мы оба застыли, уставившись друг на друга и понимая всю нелепость нашего поведения. Я опомнилась первой, примирительно подняв к верху руки:
   - Сдаюсь, больше никаких глупых подколов и провокаций. Хотя, с другой стороны, это и обидно. Где свобода слова? У друзей так не принято.
   - Мы не друзья! - Рявкнул в ответ Войтюк.
   - Не друзья?
   - Сядь! Сядь, я тебя не съем. Сейчас объясню. - Сергей вдруг решил закурить. Он медленно затянулся, потом закашлялся, посматривая на меня и тянул время, явно не зная, что сказать. А потом начал:
   - Мы друзья, конечно, но не такие как ты думаешь. И не делай большие глаза, я пытаюсь объяснить... Черт, как же это сказать? Мы друзья ПОКА ЧТО. Вот! - Он торжествующе поднял палец. - Ты поняла?
   - Глупость какая-то, что значит "друзья пока что"?
   - А то и значит, и не спрашивай меня больше ничего. У меня голова и так плохо соображает, а ты подкидываешь такие глобальные вопросы, бессовестная.
   Кажется, Войтюк договорился уже до полного бреда. Он это и сам понимал, умудрившись даже покраснеть. Нужно было срочно спасать ситуацию, и я сменила тему:
   - Хорошо. Раз мы пока что друзья, то я так, по-дружески, прощаюсь и бегу домой. Скоро 12, а мне рано вставать.
   - Ты что? - вдруг всполошился он. - Куда ты пойдешь? На улице ночь давно. Это опасно!
   - Спокойно, парень. Я давно уже большая девочка и злых дядей не боюсь. - Я встала из-за стола. - Ладно, Сережа, мне действительно пора. Не провожай меня, дверь я захлопну.
   - Подожди, - он ткнул в меня пальцем, - ты конечно взрослая и все такое, но, как только окажешься дома, перезвони мне, чтобы я не волновался.
   - Обещаю, - торжественно поклялась я и, подхватив с пола бейсболку, выскочила за дверь.
   Расстояние от его до моего дома легким бегом заняло 20 минут. Сергей схватил трубку после первого же гудка.
   - Это ты? Так быстро? Подожди, я тебя сам сейчас наберу, - и отключился. Телефон зазвонил через 10 секунд.
   - Алло, это правда, ты? Быстро добежала. Я знаю, что ты живешь на Давыдова, но не думал, что...
   - Слушай, Войтюк, - перебила я его, - что за дурацкие проверки? Ты мне друг пока что? Вот! Поэтому молчи в тряпочку и не высовывайся, проверяльщик хренов, блин...
   Я бросила трубку и захихикала. Настроение было - впору вешаться. Вот всегда так: как только в жизни случается катаклизм, так сразу тянет смеяться и прыгать, как коза.
   Уже лежа в постели, я решила действовать по опробованному методу, то есть отложить все острые вопросы на потом и не думать о Сергее и создавшейся щекотливой ситуации. Вот приедет Агата (что за Агата такая?), наведет у нас шороху, а там видно будет, что делать и как.
  
   Небо утром, пока мы с Витей ехали к вокзалу, затянули тучи. А к 9-ти часам разыгралась настоящая буря. По привокзальной площади ветром несло мусор с ближайшего базара, люди срочно прятались под навесы, убирались лотки, а затем стеною хлынул дождь. Хорошо, что мы уже были внутри вокзала, а то нас точно смыло бы в ближайший люк.
   - Витя, - вновь повторила я, - действуем, как договорились. Ты ищешь Людмилу Павловну с хвоста поезда, а я - с начала. Увидели ее - сразу звоним друг другу, чтобы зря не бегать, а потом встречаемся у журнального киоска.
   - Все понял, Мария Петровна, - успокоил меня водитель. - Не переживайте так, никуда они не денутся, вот увидите.
  
   Люся нашлась через 10 минут. Они с Валерой и Димкой как раз вышли из вагона, когда их обнаружил Витя и, подхватив чемоданы, повел к выходу. Увидев меня, Люся побледнела, как стена:
   - Что случилось? Это ведь не мама, нет?
   - Господи, нет, конечно. С твоей мамой все хорошо, - успокоила я подругу. Ее волнение мне было понятным, так как Вероника Матвеевна в прошлом году перенесла инсульт и теперь Люся всегда переживала за маму, когда ей приходилось уезжать из Киева.
   - Тогда почему ты здесь?
   - Потому что тебе срочно нужно встретиться с шефом. Это по его заданию мы вас встречаем. Пошли к машине, я по дороге все объясню.
   - А как же мы? - задал вопрос Валера. - Мы же в село хотели... и Димка тоже.
   - Валера, пожалуйста, давайте мы отвезем вас домой и ты перезвонишь в село, что вы задерживаетесь, - стала объяснять я. - А мы с Люсей съездим к Войтюку и тогда уже будет понятно, что вам делать дальше.
   - Ну хорошо, я понимаю, что ты бы просто так нас не встречала, - согласился Валера и мы все двинулись к машине. По дороге я успела потискать своего крестника, ахая и восхищаясь его загаром. Димка что-то даже пытался рассказывать о море, но мы к тому времени вышли на улицу и уже было не до разговоров.
   Дождь все еще шел, но размеренно и тихо, явно зарядив надолго. Поэтому в машину все заскакивали в темпе, чтобы сильно не намокнуть. Витя сразу же аккуратно вырулил со стоянки, а у нас с Люсей начался разговор.
   Я кратко обрисовала подруге, какой прилетел Войтюк из командировки, и что он сейчас дома лечится от простуды. А также о грядущей проверке и приезде Агаты Збышевской.
   - Твою мать, - только смогла выдохнуть Люся и я поняла, что дело плохо. Мы помолчали, а потом Люся спросила:
   - Ты знаешь кто такая Агата?
   - Нет, Войтюк отказался объяснять. Правда добавил, что ничего скрывать не собирается. Думаю, он решил, что ты сама мне все расскажешь. Но не сейчас, - остановила я подругу, - а у него дома.
   - Маша, - вглядываясь внимательно в меня, вдруг сказала Люся. - Ты мне все рассказала? Колись, я же вижу. Что-то произошло еще, да?
   - Потом, - тон мой был многозначительным.
   - Поняла. Надеюсь, что не умру от любопытства, - шепнула она мне минуту спустя. - Ждать долго?
   - Минут 20, я думаю.
   - А, ну тогда конечно.
   Мы захихикали, а потом обнялись, чмокая друг друга и, наконец, здороваясь.
   - Привет, подружка, как же я по тебе соскучилась.
   - И я.
   - Ну, началась старая песня, - Валера обернулся к нам с переднего сиденья. - А я смотрю ты, Маша, тоже загорела?
   - Выходные сижу на пляже и умираю от скуки.
   - Зато теперь, думаю, скучать не придется, - вставила Люся. - Ох, чует мое сердце, попьет нам кровушки пани Агата.
   На Русановке мы были через пол часа. Люся поднялась к себе, чтобы принять душ и переодеться. (Конечно, после поезда это первое дело). А потом мы поехали к Войтюку. Он, предупрежденный Витей еще с вокзала, ждал нас с нетерпением. Они с Люсей обнялись, все-таки старые друзья, а потом мы прошли на кухню и расположились за столом. Водителя Сергей отпустил на работу, а сам начал колдовать у плиты. И правильно - разговаривать лучше на полный желудок. Через 10 минут, поедая блинчики (блинчики!), мы стали обсуждать главную тему.
   - Значит, Агата? - начала Люся.
   - Да, - Сергей сегодня выглядел неплохо, но еще был бледным, да и голос хрипел. - И приезжает она не просто так, а по настоятельной просьбе моего зама господина Нестеренко.
   - Что? - ахнули мы с Люсей.
   - Вот-вот, - подтвердил шеф. - Мне Курт открытым текстом сказал, что Нестеренко уже в который раз пишет на меня доносы, начиная с морального облика и заканчивая моими деловыми качествами.
   - Так, - Люся допила кофе и потянулась к сигаретам. - А вот с этого места медленно и подробно.
   - Он давно хочет на мое место, - начал Сергей. - Ты сама это знаешь. А перспектив в Киеве у него нет.
   - Ему предлагали переехать в Одессу, когда там открывали филиал "Нового дома", но он отказался, потому что здесь у него квартира, дача, полно родни, ну и все такое, - объяснила мне подруга.
   - Я же пододвигаться не желал, - продолжил Сергей. - Вот он сдуру, или от большого ума, решил спихнуть меня чужими руками. Ты ведь предупреждала, Люся, что он собрал на меня целое досье, а я не придавал этому большого значения. Думал, парень молодой, нетерпеливый, пройдет. Но не прошло. За два последних года этих его писулек у немцев накопилось достаточно. Вот они и решили отреагировать - прислать независимого проверяющего. Немцы ведь не дураки и понимают, что мне могло просто не повезти с заместителем, и все его "опусы" - обычная зависть и ложь. Поэтому и выбрали Агату, как ближайшую, так сказать территориально, кандидатуру. Только не учли одного. Пани Агата - лицо заинтересованное, и если захочет, то сможет так провести проверку, что впору будет вешаться. Кстати, на кандидатуре Збышевской, как проверяющего, Нестеренко сам же и настаивал, мотивируя тем, что она хорошо меня знает и судить будет непредвзято.
   - Понятно, - Люся задумчиво смотрела на Сергея, а он на меня. Я же ничего не понимала, хотя, конечно, догадалась, что все дело в бывшей интрижке шефа и пани Агаты. И судя по тому, как был настроен Войтюк, закончилось все у них плохо. Или очень-очень плохо.
   - Ну, что, подруга, - повернулась ко мне Люся. - Подробности нужны?
   - Да хотелось бы, - ответила я.
   - Ну, вы тут посплетничайте, - Сергей встал из-за стола. - А я пойду, посмотрю телевизор.
   После его ухода Люся наклонилась ко мне и прошептала:
   - Сначала ты.
   - Боже, я совсем забыла, что хотела рассказать. - И я поведала подруге о том, что произошло вчера между мной и Сергеем. А также о том, как он вспомнил меня и как на это отреагировал.
   - Интересно, - протянула Люся. - Это действительно интересно. Вспомнил Сергей тебя уже давно, но признался в этом только сейчас, накануне приезда Агаты. Ты хоть понимаешь, Машка, что это значит?
   - Конечно, понимаю. Великий Войтюк застолбил участок, - буркнула я в ответ.
   - И тебе это не нравится?
   - Сама не знаю.
   - Зато я рада, - Люся решительно хлопнула ладонью по столу. - И Сергею, и тебе пора взрослеть и избавляться от дурацких комплексов. Его комплекс - это женщины, твой - мужчины. И знаешь, все прекрасно сходится, как в пасьянсе, а уж я в этом большой специалист.
   Действительно, Люся обожала карты и пасьянсы раскладывала, как только выдавалась свободная минута. Но меня сейчас интересовало другое.
   - Лучше расскажи про Агату. Я так понимаю, что у нее с Войтюком был роман?
   - И еще какой, - Люся многозначительно покивала головой.
   - Давай, не тяни, - поторопила я подругу.
   - Видишь ли, Маша, все не так просто в этой истории. И началась она так давно, что впору роман писать.
  
   Так вот, в начале 20 века в Варшаве два кузена открыли магазин по продаже стекла, окон и витражей. Дело пошло бойко, торговля процветала. Вслед за одним магазином появился другой, а потом и третий. И знаешь, как они назывались? Магазины Войтюк-Збышевского.
   - Ничего себе, - выдохнула я.
   - Вот именно, я тоже ахнула, когда узнала. Но продолжу. В 1939 году Гитлер ввел войска в Польшу, началась война. Войтюк с семьей рванул к советской границе, а Збышевский остался, надеясь сохранить семейный бизнес. Так братья расстались.
   Поляков, пересекших границу СССР, депортировали за Урал, где им пришлось ох, как не сладко. Сергей говорил, что его отец, хоть и был маленьким, но прекрасно помнил бараки, голод и жуткие морозы.
   В 1944 году старший сын Войтюка ушел на фронт с наказом отца разыскать Збышевского. То есть, если он вдруг попадет в Варшаву; а если нет, то послать письмо или еще как-нибудь разузнать о родственнике. И судьба улыбнулась. Варшава лежала в развалинах, от дома Збышевского остался лишь фасад, но кузен нашелся целый и невредимый. Его подвал стал надежным убежищем не только для хозяина, но и для многих соседей по улице. Там и произошла, перефразируя, "встреча на Висле".
   Кузены стали переписываться, мечтали встретиться. Но это было сложно, а потом и вовсе стало невозможно. Переписка их со временем прекратилась, так как письма начали пропадать. Ты ведь помнишь, мы по истории учили период "холодной войны". Тогда любые связи с Западом, пусть даже это были социалистические страны, не приветствовались, а постоянно проверялись и осуждались.
   Войтюк с семьей переехал в Киев, где вскоре умер. И уже отец Сергея в конце 70-х годов через Красный Крест разыскал сына Збышевского. Его звали Адам, он был вдовцом и воспитывал дочь.
   - Значит, Агата - внучка того Збышевского? - Монолог Люси я выслушала, сидя на краешке табурета и вытянув шею, как любопытная курица.
   - Да, Маша, внучка. Ей сейчас чуть за 40. Она в разводе, имеет сына. И руководит Варшавским "Новым домом".
   - И это она рекомендовала Сергея немцам, да?
   - Да. Когда Польша стала независимой, немецкие фирмы начали активно завоевывать польский рынок. Всюду открывались отделения и филиалы известных фирм, в том числе и "Нового дома". Через несколько лет руководителем Варшавского филиала стала Агата Збышевская. Баба она умная, хваткая и предприимчивая, как все поляки. А еще у нее незаурядная внешность, которой она активно пользуется. Представь себе - женщина-вамп, жгуче-черная брюнетка с зелеными глазами и хорошей фигурой.
   - Подожди, а как же Сергей?
   - Они поддерживали отношения постольку поскольку. Агата знала, что ее дальний родственник работает в строительном тресте Киева и все. Но когда встал вопрос о смене руководства в нашем филиале, она вспомнила о Сергее. Поэтому прилетела в Киев, чтобы предварительно переговорить с ним. И получив его согласие, выдвинула кандидатуру Войтюка на совете директоров в Мюнхене.
   - Зачем ей это было нужно? Чтобы набрать лишние балы у руководства или чтобы иметь здесь своего человека? - спросила я.
   - Думаю, и то, и другое. А Сергей ухватился за возможность сменить работу, чтобы вырваться из пропасти, в которую, казалось тогда, катится все вокруг.
   - Так он перешел в "Новый дом" и тебя за собой увел.
   - И не только меня, - Люся вздохнула. - Мы много работали, заново создавая лицо фирмы. Сережа хотел доказать всем, в том числе и Агате, что не зря ест немецкий хлеб с маслом. Он организовал производство стеклопакетов здесь, в Киеве, и наладил весь сбыт по-новому. К нам пошли заказы не только от частных фирм, но и от Киевгорстроя...
   - Хватит о работе, - перебила я подругу. - Это я и так знаю, годами от тебя выслушивала. Переходи лучше к главному.
   Люся вздохнула, откинувшись на спинку диванчика:
   - Думаю, началось все у них еще на представлении Сергея, как кандидата в киевские руководители "Нового дома". А потом пошло-поехало. Они встречались при первой же возможности, стараясь, конечно, не афишировать свой роман. Все-таки оба возглавляли солидные организации и их связь могла быть обнародована лишь в одном случае...
   - Если бы они поженились, - вставила я.
   - Абсолютно верно, - кивнула Люся. - На первый взгляд их отношения казались простыми и логичными, а главное удобными для обоих. Но Агата вдруг решила выйти замуж. То ли влюбилась сама того не ожидая, но скорее всего ей надоели случайные встречи и захотелось стабильности. А наш Войтюк оказался идеальным кандидатом в мужья, а главное - зависимым и послушным. А доказать послушание он должен был своим переездом в Варшаву.
   - Но он уезжать не захотел?
   - Нет, решительно. И жениться тоже, кстати.
   - Он не любил ее?
   - Не знаю, Маша, но могу лишь догадываться. Сама понимаешь, что о таком в лоб не спросишь. Думаю, Сережа был глубоко благодарен Агате за шанс изменить и свою жизнь, и жизнь своих близких. И честно отрабатывал свое назначение. Тем более что баба она - высший класс. А года через три, когда наш филиал уже стал давать приличную прибыль и авторитет Войтюка у немцев надежно укрепился, он посчитал, что достаточно побыл в кабале...
   - И захотел на волю.
   - Конечно.
   - Но не тут то было?
   - Агата предложила Сергею брак. И чтобы еще больше склонить его к переезду, заявила, что хочет вновь открыть магазины Войтюк-Збышевского. Так сказать, воссоздать семейный бизнес.
   - Но ничего этого, конечно, делать не собиралась, - прошептала я, рассматривая залитое водой окно. Дождь на улице не стихал, хотя небо заметно посветлело. Мне было грустно, потому что я вновь убедилась, что в нашей жизни за все приходится платить. Вот и Войтюк, кажется, такой благополучный и независимый, тоже платил свою цену. Я взглянула на Люсю:
   - И что, Сережа сразу все понял?
   - Да он как с цепи сорвался. Подробности их разрыва я не знаю. Но то, что Агата была оскорблена до глубины души, было видно невооруженным глазом. Сергей даже не вышел из кабинета, когда она уезжала. Так что провожать пани в аэропорт пришлось мне. За годы знакомства мы с Агатой можно сказать подружились, так что она не церемонилась в проклятиях в его адрес. И улетая, просила передать Войтюку, что расплата не за горами.
   - Он поверил?
   - Сергей и не сомневался, что Агата будет мстить. Но время шло, а ничего не происходило.
   Мы помолчали, дружно закуривая, и Люся продолжила:
   - Знаешь, я часто думаю, что бесконечная череда секретарш Сергея - это реакция на тот период, когда он был с Агатой. Потому что, став независимым, он сам захотел решать с кем и когда ложиться в постель. Да и женщин стал подбирать таких, чтобы ими можно было легко манипулировать, а потом и бросать.
   - Люся, - заметила я. - Ты меня пугаешь?
   - Успокойся, подруга, к тебе это не относится. Шеф, как ты его называешь, пока что ведет себя хорошо и разве что пылинки с тебя не сдувает.
   - Вот-вот, вместе с головой.
   - У тебя голова железобетонная, выдержит и не такое.
   - Не отвлекайся, Люська. И скажи мне вот что - за это время пани Збышевская так ни разу не прорезалась?
   - Сергей как-то обмолвился, что встречался с Агатой в Германии, где "конструктивно подвел итог их отношений". Так он выразился, по крайней мере.
   - Что это значит? - не поняла я.
   - Сама у него и спроси, я не собираюсь.
   - И что теперь будет дальше? Я имею в виду приезд Агаты. Каковы последствия?
   - Я не знаю, Маша. Пани Збышевская - женщина незаурядная, так что, возможно, она решила действовать на восточный манер. А там есть поговорка, что месть - это блюдо, которое следует подавать холодным. И, чувствую, нахлебаемся мы ею под самую завязку.
   - Дела-а-а, - протянула я.
   В это время в гостиной что-то грохнуло. Я сорвалась с табурета и через секунду уже была в соседней комнате. Войтюк вновь валялся на полу. Но теперь уже в остатках кресла, распавшегося на запчасти. Вид у него был такой недоуменный и даже дикий, что мы с набежавшей вслед за мной Люськой, покатились с хохота.
   - Да я не хотел ничего такого, - начал оправдываться поднимающийся с пола Сергей. - Просто задумался кое о чем и не заметил, что своротил локтями подлокотники. А на них вся конструкция и держалась, оказывается.
   - Ты же говорил, что это коллекционный экземпляр? Как же он так легко развалился? - поддела шефа подруга.
   - Я же сказал, что задумался, - огрызнулся Войтюк. А потом посмотрел на меня и тихо спросил:
   - Ну что, наслушалась баек?
   Он не скрывал, что расстроен. Расстроен тем, что мне пришлось узнать нелицеприятную для него правду. Но то, что Сергей героически решился на это, говорило о многом. В первую очередь о том, что он не хочет ничего скрывать от меня и добивается, чтобы я ему верила.
   "Значит, я важна для него? Ведь так открыться чужому человеку нельзя, если не хочешь... Стоп! Нужно срочно выбросить сладкие слюни из головы, не до них сейчас".
   - Наслушалась, - ответила я. - И теперь хочу знать, что вы с Люсей собираетесь делать. Нельзя же все пускать на самотек.
   - Я тоже так думаю, - согласилась подруга. - И в первую очередь нужно решительно и жестко дать понять пани Збышевской, что командовать на чужой территории у нее не получится.
   - Давайте присядем, - Войтюк, оживившись, махнул рукой на большой диван, а сам расположился в кресле, парном разломанному. - А теперь, Люся, объяснись поподробнее.
   - Агата - особа властная и сразу захочет, чтобы все делалось по ее указке. Уверена, пани сразу станет всеми помыкать, да и тебя, Сережа, дергать будет без конца. Так что я предлагаю еще в аэропорту объясниться с ней, чтобы не переносить выяснение отношений на территорию "Нового дома". Согласится она быть вежливой, милости просим, ну а если с трапа объявит о войне...
   - Тогда применяем партизанскую тактику, - вставила я.
   Люся замолкла, с недоумением уставившись на меня, зато Сергей вдруг улыбнулся и спросил:
   - Что за тактика?
   - Ты, шеф, ведешь себя с пани Збышевской, как послушный покорный мальчик. И вовсю морочишь ей голову, показывая, что испуган грозной проверяющей. А мы с Люсей, тем временем, приготовим почву для ответного удара.
   - Да? И что это будет?
   - Значит так, производственные вопросы и дела офиса - ваша головная боль. Я бы только посоветовала обратить внимание на междугородние переговоры Нестеренко. Если все это тянется давно, возможно он как-то контактировал с Агатой. А зная его жадность, о которой всем известно, могу спорить, на что хочешь, что Нестеренко звонил в Варшаву прямо из офиса, так сказать, ради экономии личных средств.
   - Думаешь, он настолько глуп? - Сергей недоверчиво покачал головой, но потом глаза его блеснули и он кивнул. - Хорошо, спорим. На что?
   Я растерялась. Войтюк использовал мои слова, чтобы поймать меня же в ловушку. Эх, нет у людей благородства. Но отступать я не собиралась, поэтому ответила:
   - Если моя версия подтвердится, шеф, мы с Люсей проводим день в салоне красоты за счет фирмы.
   - Согласен, - сказал Войтюк. - Но если это не так, ты идешь со мной на прием в честь дня Независимости. Мне нужна дама, - пояснил он, видя мое недоумение. - Если я приду туда один, это все равно, что вывесить на груди табличку "Интересный мужчина рассмотрит предложения". Отбиться после такого очень сложно. А быть на приеме мне нужно обязательно. Поэтому, выручи, а?
   - Хорошо, - вздохнула я и повернулась к Люсе. Подруга улыбалась, как сытая довольная кошка, разве что не мурлыкала.
   - Что? - спросила я.
   - Ничего, - она сделала серьезное лицо, но потом не выдержала и хихикнула. - Я знаю, что ты выиграешь. И мне очень жаль, потому что я... - Люся взглянула на шефа. - Что еще ты хотела предложить на счет Агаты?
   Теперь уже я еле сдержалась от смеха, но, решив не отвлекаться на личные комментарии, спокойно заявила:
   - Предлагаю подключить Шурика.
   - Какого Шурика? - Войтюк нахмурился. Зато Люся понимающе закивала и заулыбалась.
   - Шурик Агеев, - начала объяснять я, - наш бывший одноклассник. Он называет себя первым папарацци города Киева и его окрестностей. А проще - он фотокорреспондент. Его снимки печатают "Факты", "Киевские ведомости" и другие издания. Как-то на встрече выпускников он хвалился нам с Люськой, что стал мастером слежки. И даже предлагал помощь, если вдруг будет нужно что-то узнать втихаря.
   - А он согласится? - с сомнением спросил Сергей. - Может, его и в городе то нет. Все-таки лето - время отпусков.
   - Да здесь он, здесь. Я его почти каждое утро вижу, когда бегаю, - успокоила я шефа.
   - Ты бегаешь? - заинтересовался Сергей.
   - И не я одна, Агеев тоже. Гоняет возле дома со своей собакой, цирк один.
   Мы с Люсей засмеялись, а потом объяснили шефу, что наш приятель - крупный видный мужик, а собака у него - карликовый пудель. Часто, чтобы не ждать крошку Пузика, Шурик бегает, засунув его себе за пазуху. Так они и мчатся в две головы, а Пузик еще и задорно тявкает на прохожих с высоты. Издали же кажется, что бежит тоненько лающий мужик.
   Мы еще немного посмеялись, а потом Сергей и Люся стали разрабатывать план защиты от пани Агаты. Я же пошла на кухню звонить Агееву.
  
   Шурик отозвался после шестого гудка сонным голосом:
   - Ну и кто это там так, блин, так не вовремя?
   - Алло, Александр, - диалог одной из серий про Масяню получился на 100%. - Это Маша Ланская, твоя одноклассница.
   - Мусечка, это ты? - Голос Агеева сразу стал пионерско-задорным. - Ты откуда, куда, зачем?
   - Шурик, есть дело, - начала я.
   - Тогда заходи, я пока что дома.
   - Что-нибудь взять? Ну, там хлеба, кофе для тебя или колбасы для Пузика?
   - Ничего не нужно. Жду тебя в течение часа, а потом сбегаю, дела.
   - Хорошо, скоро буду.
  
   Я вернулась в гостиную.
  -- Все, господин президент, я ухожу от вас.
   Войтюк моргнул, непонимающе уставившись на меня, а Люся, похлопав его по руке, успокоила:
   - Она имеет в виду, что Шурик дома и Маша идет к нему.
   - Абсолютно верно. Поэтому решайте ваши умные дела и ждите звонка. Хотя, Сергей, есть один нюанс - Шурик бесплатно работать не будет.
   - О чем речь? Обещай ему все, что захочет.
   - ОК. Тогда еще одолжи зонтик.
  -- Зонтик?
  -- Шеф, с утра дождь на улице, не заметил что ли?
   Сергей вышел со мной в прихожую, вручил зонт и, открывая дверь, попросил:
   - Только не долго, ладно?
  
   Шурик "временно жил один". Так он говорил, по крайней мере. И этот период тянулся уже несколько лет. После того, как от него ушли две жены и две подруги, не выдержавшие ненормированной работы и нерегулярной зарплаты, он не спешил заполучить очередную "головную боль".
   О женщинах он никогда не жалел.
   "Вы все похожи, - утверждал Агеев. - И живете по одному шаблону. Сначала любовь и ласки, потом требование денег и внимания. А как можно оказывать даме внимание, если я должен как раз зарабатывать эти самые деньги?".
   От первой жены у него была дочь, милая копия 10-летнего Шурика. Они часто виделись и шумно обожали друг друга, чем вызывали ревность всех женщин, бывших у папарацци. "Почему на Альку у тебя время есть, а на меня нет?" - задавали они законный вопрос.
   - Алька - моя кровиночка и солнышко. А ты сегодня со мной, а завтра - неизвестно где, - отрезал Шурик. Так что последние годы он жил один и вполне был доволен своим положением.
  
   Хорошо, что Русановка - не большой район, где все рядом. Поэтому мои друзья из садика или школы жили где-то поблизости. Конечно, часть из них переехала в другие районы Киева, но таких было меньшинство. Как правило, человек выросший на Русановке, оставался ее патриотом на всю жизнь, и Шурик в этом не был исключением. Так что вскоре я стучалась к нему в дверь.
   Меня радостно сгребли в охапку, почти перенеся через порог, а потом Агеев занялся приготовлением кофе, а мне разрешил осмотреть его берлогу.
   Квартира моего одноклассника четко делилась на две части. И сразу можно было определить, где он собственно живет, а где работает. Рабочее место Шурика было идеально чистым и четко упорядоченным, комната блестела от развешенных на шнурке глянцевых фотографий, а все полки на стене были заполнены многочисленными журналами и книгами, сложенными чуть ли не под линейку.
   Зато жилая комната была похожа на свалку, где вперемешку с бельем и одеждой валялись куртки, сумки, бутылки и обувь, а также "благоухали" пол-литровые стеклянные банки, полные окурков. Центральное место хозяйского дивана занимала подушка непонятно-забытого цвета, на которой настороженно сидел Пузик. Увидев меня, он зевнул, потянулся и вновь завалился спать, утыкаясь носом в лапки.
   - Хватит рассматривать этот натюрморт, - пробасил над ухом Шурик. - Пошли кофе пить.
   Мы устроились на почти чистой кухне и я рассказала все, что могла о нашей проблеме. Рассказ занял около 10 минут и окончила я его словами:
   - Мы хотим, Шурик, чтобы ты помог нам последить за пани Збышевской. Выяснить, с кем она видится вне офиса, куда ходит и зачем. Возможно, твои снимки помогут нам избежать беды. Так что выручай, приятель, за ценой не постоим.
   - Ясно, - Шурик задумался. - Тогда мне нужно знать, когда прилетает эта ваша пани Агата, еще нужна ее фотография и место обитания, то есть адрес отеля. И, конечно, аванс на бензин и фотопленку. А общую стоимость своих услуг я определю уже после выполненной работы.
  -- Спасибо, что доверяешь, - ответила я.
   - Дело не в доверии, Мусечка. Ты - моя лучшая гарантия. Что брови подняла, разве не знаешь о чем я? Просто ты, солнце, всегда держишь слово, я это еще со школы помню. Раз пообещала, что все будет чики-пики, значит, так оно и будет.
   - Очень хорошо, Агеев. Значит, мы договорились. А пока что дай-ка номер своей мобилки, ты, Пуаро местного разлива.
   Шурик заржал:
   - Вот за что люблю тебя, Машка, так за то, что палец тебе в рот не клади, откусишь по самое "не хочу". Пиши. - И он продиктовал телефон.
  
   На улице меня ожидало жаркое солнце. Дождь закончился. Но зонт я все равно раскрыла, так как во всю капало с деревьев. Воздухом невозможно было надышаться, парило, как в бане. Мой костюм сразу же стал неудобным и жарким и противно прилип к спине. "Зайду домой переодеться", - решила я.
   Наскоро приняв душ, я перезвонила шефу.
  -- Сергей, я обо всем договорилась.
  -- Очень хорошо, Маша.
  -- И что теперь?
  -- Возвращайся сюда.
  -- А что..?
  -- Я сказал: "Возвращайся". Ты поняла?
  -- Да.
  -- Жду, - и он отключился.
   Всю дорогу до дома Войтюка я упражнялась в придумывании эпитетов в адрес шефа.
   "Тиран и деспот, сатрап и самодур, рабовладелец и ...еще не знаю кто. Можно подумать я не знаю, зачем ты меня вызвал. Ха! И не надейся! "Утешать" я тебя не собираюсь. И блеять над тобой, как овечка, тоже. "Бе-е-едненький, приедет злая тетя и будет обижать невинного мальчика. Ой-ой-ой! Такого обидишь, как же!"
  
   Так можно было упражняться долго, но мои ноги вскоре вновь оказались у двери начальника. Он открыл, рассматривая меня с подозрительностью вахтерши женского общежития. Молча забрал зонт и ушел в гостиную. Я глянула в зеркало, чтобы понять, что у меня не так. Зеркало показало, что все в порядке. Светлая блуза вполне пристойна, юбка не морщит, волосы как всегда убраны в узел. Никаких пятен и грязи. Чего же шеф злится? Или это не на меня?
   - А где Люся? - задала я вопрос, не обнаружив подругу в гостиной.
   - Ушла уже, - Сергей стоял, отвернувшись к окну, и явно демонстрируя, что сердит. Расспрашивать его трагическим тоном: "В чем дело?" и "Что случилось?" - мне абсолютно не хотелось. Я не признаю эти игры в "обиженных и оскорбленных". Чем выпендриваться, показывая свое недовольство, почему не сказать напрямик? Поэтому я ткнула пальцем в спину шефа:
   - Войтюк, когда перестанешь кукситься, найдешь меня на кухне. Я голодная. - Уйти он мне не дал, так резко обернувшись, что даже пришлось отскочить:
  -- Кукситься? - рявкнул он.
   - Это именно так и называется, - спокойно объяснила я. Правда, мое спокойствие было напускным, потому что физиономия шефа никак не внушала доверия. Я ненавижу бояться, а сейчас, нависающего надо мной разъяренного мужика, вдруг испугалась. Но именно страх - лучший катализатор храбрости. Поэтому, вновь сделав шаг вперед, я заорала в полный голос:
   - Не смей кричать на меня, сукин сын! И пугать не смей! А то, как дам по роже, зубов потом не соберешь! Понял?!
   - Я не кричу! - проорал в ответ Сергей. А потом сел в кресло и уже более спокойно добавил. - Просто я расстроен.
   - Тогда объясни в чем дело. Потому что я не Игорь Кио и мысли читать не умею, - я опустилась на диван.
  -- Прости, меньше всего на свете я хотел напугать тебя.
  -- Может и не хотел, но у тебя хорошо получилось.
   Сергей затравленно посмотрел на меня и отвел глаза. Ему было ужасно неловко и то, что он таки собирался сказать, требовало героических усилий. Он пару раз открывал рот, но звука я так и не дождалась.
   - Хорошо, Войтюк, - пошла я ему навстречу. - Давай попробуем просто отвечать на вопросы, хорошо? Ты только головой мотай "Да" или "Нет". Вот и ладненько. То, что ты не можешь выговорить, связано с работой? Нет? Значит, с Агатой? Тоже нет? Ну, не я же довела тебя до такого состояния? Что, это я-я-я!?
   Мне пришлось выдохнуть, чтобы перестало звенеть в голове от собственного крика. Меня не было около двух часов. Что же могло случиться за это время?
   - Продолжим, шеф. Хотя признаюсь, я просто в недоумении. Итак, пока меня не было, кто-нибудь звонил? Нет ...Хорошо, то, что так смущает тебя, связано с работой? ...Нет.
   Я немного помолчала, логически складывая все одно к одному. "Люська, будь она неладна! Ее рук дело".
   - Сергей, я делаю вывод, что здесь не обошлось без моей дорогой подруги. Ага, значит так. И что же рассказала тебе Людмила Павловна? Что так могло довести тебя до ручки? Давай, не молчи, включай звук.
   - Маша, - Сергей прокашлялся. - Чем больше мы продвигаемся в нужном направлении, тем глупее я себя чувствую.
   - Да? А почему?
   - Потому, что я - дурак, - шеф ответил, как гвоздь вколотил. И по его виду я поняла, что большего не дождусь. Но он еще не знал, с кем связался.
   - Постой, если ты думаешь, что я удовлетворюсь таким объяснением, то глубоко ошибаешься. Ты встретил меня, как инквизитор, а через пару минут уже пытаешься изобразить раскаяние? Ложь! Хочешь, чтобы все было по-честному, иди до конца. Ну? Давай, говори!
   - Она сказала, что вы с ним встречались, - Сергей наконец-то решился сказать, за что взъярился на меня. Правда, вид у него был неважный. Да и глазки виновато бегали.
   - С кем? - не поняла я.
   - С Агеевым.
   - Ну, встречались. В 8-м классе. А что?
   - Когда? - вытаращился на меня Войтюк.
   - В 8-м классе, - повторила я, а потом задумчиво кивнула. - И всего две недели, кажется.
   Головоломка сложилась: Люська решила форсировать события, чтобы подтолкнуть Войтюка к активным действиям. Небось, наврала ему с три короба о моем несуществующем романе с Шуриком, а потом смылась, чтобы избежать последствий.
   Так. За такие медвежьи услуги придется подруге отрабатывать. Пусть и не надеется, что ей это с рук сойдет, интриганке чертовой. Пошутила и свалила, а я расплачивайся.
   А этот тоже хорош! Ревновать меня вздумал! Целую сцену устроил! Правда, хоть мозгов хватило вовремя остановиться. Да еще и покраснеть так, что смотреть жалко.
   - Вот что, Сергей, - начала я. - Предлагаю тему закрыть. Я все просчитала и поняла, так что свои извинения можешь засунуть, сам знаешь куда. И в данном случае я полностью с тобой согласна, что ты - дурак. Тебе сколько лет, мужик? Или температура вконец мозги высушила? С каких это пор твои глупые фантазии берут верх над здравым смыслом? Так нельзя, Войтюк, предупреждаю в первый и последний раз. И скажи спасибо, что я все еще здесь, а не ушла, как следовало.
   - Спасибо. И прости. Ты абсолютно права, - Сергей выглядел пристыженным и несчастным. С его имиджем непобедимого мачо это никак не вязалось. Вздохнув, я решила все же выручить тупицу:
   - Кончай краснеть и марш на кухню. Такое оскорбление можно смыть только хорошим обедом.
   - А чего тебе хочется? - Войтюк подорвался с кресла, готовый на что угодно, только бы сбежать с моих глаз долой.
   - Все равно, лишь бы не долго.
   Сергей исчез, а я встала с дивана, чтобы задвинуть шторы. Августовское солнце вновь припекало, а мне хотелось прохлады. Я открыла окно пошире, скинула туфли и прилегла, закрыв глаза. Дремота навалилась, будто бы я не спала сто лет. Есть у моего организма такая особенность: когда заканчивается большой выброс адреналина, я сразу "впадаю в спячку". Так всегда было после сессий в институте, или после сдачи годового отчета, а еще после окончания хорошей ссоры. Смешно, правда?
  
   - Соня, вставай, - донесся до меня голос Сергея.
  -- Иду, - отозвалась я и вновь уснула.
  -- Маша, поднимайся, остынет же все.
   Прошлось внять голосу шефа. Я открыла глаза и увидела, как он выходит из комнаты. "Ах, вы только посмотрите, какой деликатный мужчина. И где была его деликатность, - я посмотрела на часы, - час тому назад?"
   Я вскочила с дивана, самочувствие было отличным, настроение прекрасным. И даже то, что юбка измялась, а очки оставили красный след на переносице, не портило душевного комфорта. Пока я возилась в ванной, мое второе "Я" вышло на связь. Ниже привожу стенографию диалога (надеюсь, это все-таки не признак грядущей шизофрении):
   " - Он действительно ревновал?
  -- Уверена.
  -- Но ведь не ревнуют, если...
  -- Не смеши, Войтюк и любовь? Исключено.
  -- Тогда, что это?
  -- Думаю, чувство собственника. Многие мужики путают его с любовью.
  -- Но ведь он испугался, что я могла уйти?
  -- Я тоже могла, не забывай.
  -- Так, эти диалоги доходят до абсурда.
  -- Тогда о чем ты хотела поговорить?
  -- Меня смущает ручной Войтюк. Это - неправильно.
  -- Не обольщайся, он ручной, пока нас не трахнул.
  -- Фу!
   - Правда жизни, дорогая. Жаль, конечно, но как только мужики нас "имеют", то накал их страстей сразу же падает.
   - И что делать? Я хочу Сергея до звона в ушах. Но как только поддамся, он меня вскоре бросит.
   - Вот ты и сказала то, что так долго прятала и от себя, и от меня. Ты его хочешь, и хочешь давно.
  -- А ты не догадывалась?
  -- Я это просто знала.
  -- Но ведь и он нас хочет, не забывай.
   - Только вот в удобное для себя время. Помнишь, как он сказал, что сначала разберется с Агатой? Так что придется ждать.
   - Чего ждать? Да и сколько?
   - Это знают лишь Господь Бог и Войтюк. У них и спрашивай.
   - Но я не хочу!
   - Что же делать?
   - Будем думать. И думать очень хорошо.
   - Тогда, до связи, пока".
  
   На обед Сергей приготовил жареную рыбу в кляре, рис и салат из помидоров с майонезом. Порции были просто огромными. На мой вопросительный взгляд, он ответил:
   - Я не знал, сколько тебе положить. В общем, ешь, а там видно будет.
   Мы занялись обедом, слушая последние новости. Небольшой телевизор, вмонтированный в кухонный стеллаж, бодро рассказывал, где кого убили, кого взорвали и кто умер за последние сутки на нашей "веселой" планете. Такой "оптимизм" комментатора, вкупе с его бодрой улыбчивой физиономией, привел к тому, что мы с Войтюком дружно прыснули.
   - Ты только посмотри на него, - я не удержалась от смеха.
   - Похоронная фирма "Не горюй!" - вставил Сергей, чем вызвал новый приступ хохота.
   - Лучше переключи на музыку, - посоветовала я, - доесть ведь хочется. Все так вкусно.
   - Спасибо, - улыбнулся довольный шеф.
  
   Уже после обеда, когда мы курили на балконе, Сергей сказал:
   - Завтра я уточню, когда прилетает Агата. Нужно будет заказать ей номер-люкс в отеле. И подумать над тем, как пани Збышевская будет перемещаться по городу. Я могу выделить Витю и свой "БМВ", но захочет ли она?
   - Все утрясем по ходу визита, - успокоила я шефа. - В конце концов, это ведь не царственная особа приезжает, чей визит будет освещать мировая пресса.
   - Все так, - согласился он, поворачиваясь к солнцу спиной. - А ты смотри, как припекает. И не скажешь, что дождь шел пол дня. - Сергей посмотрел на часы. - Ого, пятый час уже.
   - Тогда мне пора, - сказала я.
   - Куда это?
   - На кудыкину гору, Войтюк.
   - Не хами.
   - А ты не спрашивай.
   - Но ведь интересно же?
   - Хорошо, так и быть, скажу. Я иду домой досыпать.
   - Так я и поверил.
   - Хорошо, я иду бить Люську, - решила честно признаться я. - И предупреждаю - не смей вмешиваться. Мы с ней сами разберемся, что к чему.
   - Но она ведь и моя подруга, - законно заметил шеф.
   - Не в этот раз, Войтюк. Наша подруга переступила черту, так что пусть расплачивается. И вообще, что-то задержалась я у тебя. Пора и честь знать.
   Я вышла в прихожую, забрала сумку и, повернувшись к шефу, официально попрощалась:
   - До завтра, Сергей Николаевич. Вы ведь выходите на работу? Очень хорошо. Значит, там и увидимся.
   - Я позвоню вечером, - предупредил меня Сергей.
   - Зачем?
   - Затем.
   - Вразумительное объяснение.
   - Мне нельзя тебе позвонить?
   - Хорошо, звони, но не позже девяти вечера. Я рано ложусь.
   - С чего бы это? Хорошо, как скажешь, позвоню в девять.
   - Пока, шеф.
  
   Вместо того чтобы нестись к Люське на "разборку", я свернула на рынок, прошлась по лоткам и выбрала к ужину виноград и дыню. А позже в магазине прикупила твердого сыра и свежий багет.
   В шесть часов вечера впору было вешаться от безделья. Нет, все-таки придется идти к подруге ругаться, скучно ведь. Но Люська, наверное, отдыхает с дороги, так что лучше отложить это удовольствие на более позднее время. "Если делать нечего - иди и побегай, дорогуша. Одновременно и лишние калории растрясешь", - посоветовала моя вторая половина, так что, переодевшись, я вскоре бежала по привычному для себя маршруту.
   Плеер остался дома и отвлечься от уличного шума в этот раз не удавалось. Поэтому пришлось рассматривать автобусы, развозящие народ по домам после рабочего дня. И улыбаться чинно дефилирующим знакомым старичкам, выгуливающим внуков, собак и самих себя. А еще обратить внимание, что во дворах замелькали съезжающиеся после каникул дети и подростки. Ведь скоро сентябрь.
   - Маша, - крикнули сбоку. Я затормозила, поворачиваясь, и увидев, кто позвал меня, сразу заулыбалась. Тетя Клава, мамина приятельница, сидела на скамейке в тени большого каштана и курила. Рядом стояла чашка кофе и обкусанный пирожок.
   - Привет, - поздоровалась я. - Отдыхаем?
   - Да вот, заправляюсь перед новым рывком. - Клава кивнула на парикмахерскую, где работала уже 40 лет. - Клиентка, представляешь, записалась предварительно. Еще и уговаривала меня, чтобы я выделила ей 3 часа. А сама не явилась. Хорошо, хоть перезвонила, что не придет. Теперь вот жду, может, кто другой появится.
   Решение пришло мгновенно:
   - Тетя Клава, а если меня попробуем?
   - Господь с тобой, Марья, ты же знаешь, что я уже который год уговариваю тебя сменить прическу.
   - Но при мне нет денег.
   - Занесешь позже, невелика беда.
   Тетя Клава энергично подхватилась со скамьи и, взяв меня за руку, ("Чтобы не передумала", - объяснила она) завела в парикмахерскую.
   Через минуту я уже сидела укутанная шелковой накидкой перед большим зеркалом. В начале Клава немного поколдовала вокруг меня, зачесывая мои волосы в разные стороны, а затем решительно вынесла вердикт:
   - Делаем рваную челку и мелирование.
   - А это больно?
   - Что?
   - Мелирование.
   - Не смеши меня.
   - Жаль. Кто бы меня насмешил?
   - Ты что, Маш, расстроилась?
   - Тетя Клава, когда годами видишь в зеркале одно и тоже, то перемены как-то пугают, знаете ли.
   - Так ты передумала? - расстроилась Клава.
   - Ни в коем случае.
   - Вот и отлично, девочка. Я всегда верила, что ты однажды придешь ко мне и я из тебя сделаю красавицу.
   Так у Золушки появилась еще одна волшебная тетушка. Первой была Люся, когда рассказала о конкурсе на должность референта. И я изменила профессию, вычеркнув ненавистную бухгалтерию из своей жизни. А теперь вот тетя Клава меняла мою внешность, делая из Золушки Принцессу. Ну-ну, посмотрим, что у нас получится.
  
   Следующие три часа меня активно стригли, обрезая волосы прядями разной длины. А затем красили. Когда же Клава, отложив фен, повернула меня лицом к зеркалу, я себя не узнала.
   На меня "смотрела" роскошная грива волос. Платиновые "нити" придали моему русому окрасу необходимый шарм и стильность, а челка прядками и пышный затылок с локонами немного ниже плеч, увеличили объем головы вдвое. От такого великолепия мое лицо без косметики просто исчезло.
   - На вот, - Клава подала мне косметичку, - подмалюйся хоть немного, а то и не видно кто под волосами.
   - Только помаду, - сказала я. - Темно ведь на улице, одиннадцатый час. А разве вам еще не пора закрываться?
   - Мы до одиннадцати, детка. За те полчаса, что остались, я как раз уберусь и все закрою.
   - Может вас подождать?
   - Маша, я живу в этом же доме. Чего мне бояться? Тем более, за мной Максим зайдет.
   - Ах да, а как он там?
   - Все еще переживает.
   Сын тети Клавы, Максим, недавно развелся. И инициатором развода стала жена Марина, заставшая мужа в объятиях подруги. Парочка самозабвенно целовалась на лестничной клетке во время какого-то дня рождения. Оба были изрядно навеселе и храбро послали на три буквы разъяренную женщину. Когда утром Макс пришел в сознание, в прихожей стоял чемодан с вещами. И ни его уговоры и покаяния, ни просьбы родителей не остановили Марину. Брак распался с треском.
   - Они хоть видятся иногда?
   - Каждый день, ведь вместе работают.
   - Может, помирятся?
   - Надеюсь. Ладно, - показала мне на дверь тетя Клава, - иди уже. А то мне еще убираться.
   - Я деньги завтра занесу. И спасибо большое.
   - Пожалуйста. Маме привет.
  
   Я медленно шла по бульвару, рассматривая свою тень на асфальте. Фонари вырисовывали незнакомую лохматую голову и только силуэт был мой, я это точно знала. Ощутимо пахло осенью и уже почти незаметной влагой утреннего ливня.
   У подъезда на скамейке сидела Люся, которая абсолютно не узнала меня с новой прической. Разногласия временно были отложены на потом, так как Люся бросилась мне на шею с криком:
   - Войтюк, Машка нашлась!
   Через минуту из темноты выскочил взмыленный Сергей и заорал:
   - Ты где была? - а потом умолк, рассматривая меня.
   - В парикмахерской, а что случилось?
   - Маша, - отодвинув меня, начала объяснять Люся, - мне позвонил Сергей, чтобы спросить, где ты. Ты ведь сказала ему, что идешь ко мне и не дошла. Телефон у тебя молчал. У родителей тебя тоже не было. А теперь скажи, что мы могли подумать?
   - Соседка видела, как ты побежала на вечернюю пробежку, - объяснил Войтюк. - И уже три часа прошло. Я подумал, может что случилось?
   Пришлось срочно сесть на скамейку, так как от изумления я чуть не упала.
   - Из-за каких-то трех часов вы устроили панику?
   - Мне пришлось подчиниться силе, - Люся закатила глаза. - Хорошо, что хоть муж у меня не ревнивый. Отпустил с чужим мужиком на ночь глядя, да еще и переживал, куда подевалась его любимая кума.
   - Кума? - переспросил Сергей.
   - Я крестила Димку, - объяснила я и, решительно встав со скамейки, направилась к подъезду.
   - Ты куда? - изумленно спросил шеф.
   - Домой. "Уж полночь близится...", не ясно?
   - А как же...? - у Войтюка от возмущения просто речь отнялась.
   - Проведешь Люсю?
   - Конечно.
   - Вот и хорошо, до завтра.
  
   Дома, приняв душ, я сидела, уставившись в зеркало, но себя в нем не видела. Меня переполняла такая злость, что я готова была придушить Сергея, попадись он мне сейчас на глаза. Даже если он договорился, что будет звонить (хотя зачем - не понятно), это не повод поднимать такой кипишь. Или он ожидал, что я поставлю его в известность, что меня не будет? Я его референт и друг (пока что), и не должна отчитываться о каждом шаге. Тем более, в свободное от работы время. Ну, нет меня, так что? А, может, я просто разговаривать с ним не хочу?
  
   Минут через десять позвонила Люська.
   - Ну что, успокоилась?
   - Нет еще.
   - Так мне когда перезвонить?
   - Люська, не придуривайся. Лучше скажи, что ты Войтюку днем наплела? Он меня чуть не убил.
   - Правда? - подруга засмеялась.
   - Тебе смешно?
   - Не обижайся, Машка, но ревнивый Войтюк - это действительно смешно. Тем более что я - твоя ближайшая подруга, считай - сестра, должна была убедиться, что ты для этого Дон Жуана - не очередная прихоть. И что у него к тебе серьезные чувства. Это была такая маленькая проверка на вшивость. Если бы Серж прореагировал иначе, я бы ему сама рожу начистила и тебя бы предупредила не связываться. А так я могу спокойно спать.
   - Спасибо, дорогая подруга, успокоила. И что мне теперь делать с этими серьезными чувствами нашего шефа?
   - Сама решай, солнце. Здесь я уже не советчик.
   - Да, вляпалась я.
   - Кончай ныть. Давай лучше я скажу то, что не успела 15 минут назад. Машка, прическу ты себе сбацала - просто высший класс! Наконец-то, дорогая, я смогу гордиться красавицей-подругой! Сбылась моя мечта. Как это хоть получилось?
   - Случайно встретила тетю Клаву, у нее клиентка не пришла.
   - Вот и прекрасно. Молодец, что не сдрейфила. Уж я то понимаю, каких сил тебе это стоило. Ну и как ты себя чувствуешь?
   - Пока привыкаю к чужому человеку в зеркале.
   Мы поговорили с Люсей еще пару минут и, не успела я положить трубку, как сразу перезвонил Сергей.
   - Вообще-то по-хамски себя ведешь, Ланская. Я бегаю, переживаю, а ты машешь ручкой и уходишь. Как это понимать?
   - Слушай Войтюк, тебя никто не просил проявлять такую бурную поисковую деятельность. Так что не заставляй меня говорить вслух очевидные вещи.
   - Ты о том, что у меня нет никаких прав и все такое?
   - Именно.
   - Но друзья ведь беспокоятся о своих близких.
   - Мы не друзья.
   - Так, а это как понимать?
   - Это цитата, разве не помнишь, что сам вчера говорил?
   - Ах, ты об этом?
   - Об этом. Слушай, Сережа. Я, конечно, тронута, что ты переживал, куда я подевалась. Но прошу на будущее - притормози. Я - твой референт. В остальном же - абсолютно свободный человек. Не дави на меня, предупреждаю. А то перегнешь палку.
   - Боже, как давно мне не угрожали женщины, - Войтюк определенно разозлился. - Хорошо, я все понял. Беспокоить больше не буду. Извини и спокойной ночи.
  
   Ну вот, всех разогнала. Теперь и спать можно. Но сон, конечно, не шел. Все мысли крутились вокруг Сергея. А в груди и в низу живота ныло. Это болели душа и ЭТО самое. Тело требовало своего, а я ему отказывала. То есть не я, конечно. Это пан Войтюк так решил, что будет разбираться с бабами по очереди.
   И я поняла, что злюсь уже сутки именно из-за этого. Из-за необходимости ждать. Давно я не чувствовала себя такой зависимой от другого человека, что угнетало и очень расстраивало.
  
   Ну что же, пора все разложить по полочкам.
   1. Я хочу Сергея. Но если начну ставить ему условия, то потеряю все: и его привязанность, и доверие, и дружбу. Значит, нужно ждать, быть рассудительной и спокойной. Именно эти качества привлекли его ко мне с самого начала. Но я ведь живая женщина и мне так хочется, чтобы из-за меня мужчины сходили с ума и делали какие-то милые глупости.
   "Стоп, дорогая, - вдруг вмешалось второе "Я" - а дивная сцена ревности днем, плюс вечернее "представление"? Разве они не подходят под категорию милых глупостей? А ты как на это прореагировала? Правильно сказал Сергей - именно по-хамски. Так что будешь утром извиняться".
   Конечно, буду, куда я денусь.
   2. Есть вариант самой соблазнить шефа, тем более что он давно готов к этому. Но сможет ли тогда Сергей быть убедительным с Агатой? Ведь у женщин интуиция на ЭТО срабатывает в первую очередь. Что же тогда делать?
   Оставаться собой. Жить. Ждать. А там видно будет.
   Уже засыпая, я вспомнила, что Войтюк ничего не сказал о моей новой прическе. Ну что же - это я ему еще припомню.
  
   Утро выдалось хлопотным, ведь к новой стрижке требовалось и новое лицо. Пришлось ярко подвести глаза, чтобы их было видно сквозь желтые очки, и помаду выбрать более сочну,; а потом решить, что же делать с прической. Просто оставлять волосы распущенными я не хотела - слишком жарко. Поэтому завернула их "ракушкой", оставив для украшения длинные "пейсы" на висках и затылке, ну и конечно челку, мою новую фишку. Из одежды я выбрала любимые крепдешиновые брюки и светлую блузу.
   На улице было, как в парилке или в тропиках. До дождя оставались считанные минуты. Я спешила к трамваю, стараясь не прижимать к себе горячие булочки, как всегда купленные к завтраку с Ритой Семеновной.
   Почти у самого моста через канал меня ожидал мой дорогой шеф. Небрежно облокотившись на любимый "БМВ", он внимательно и хмуро разглядывал проходящих мимо женщин. И только когда я оказалась рядом, вздрогнул и шагнул навстречу.
   - Я не знал, как ты будешь выглядеть, - объяснил он. - Здравствуй.
   - Привет.
   - Вот, решил подвезти тебя на работу. И сразу поговорить о наших проблемах. Так что садись давай, а то уже капать начинает.
   Через минуту хлынул дождь, да еще такой сильный, что Сергей предложил немного переждать. Машину, как отрезало от внешнего мира, стекла омывали потоки воды, шумел дождь. А я, воспользовавшись ситуацией, перехватила инициативу, чтобы не дать Войтюку первым заговорить. Если честно, то я просто боялась неизвестности и того, что Сергей мог напридумывать за ночь.
   - Я хочу извиниться, Сережа. И объяснить, что вечером, когда ушла на пробежку, я совсем не рассчитывала попасть в парикмахерскую. Решение было спонтанным и потребовало всего моего мужества. Знаешь, когда долгие годы ходишь никакой, то, поверь, оказавшись под ножницами тети Клавы, я не только забыла, что ты должен звонить, но и вообще обо всем на свете.
   И пойми еще одно, меня уже много лет никто не проверяет где я и с кем. Я достаточно осторожна, чтобы не провоцировать всяких там маньяков, но и постоять за себя при случае сумею. Уже много лет я посещаю секцию самбо. Это не классическое самбо, а просто правила самообороны для женщин. Туда наш тренер включила главные приемы защиты от возможных нападений противника. Что, не ожидал?
   - Так ты дерешься, как Брюс Ли? - вся серьезность Сергея исчезла. Он улыбался, поддразнивая меня, и я с облегчением вздохнула.
   - Нет, как Телепузик.
   Сергей хрюкнул, а затем расхохотался во все горло.
   - Боже, Машка, ты просто прелесть.
   - Ладно, Войтюк, теперь твоя очередь. Давай говори свою речь, небось всю ночь репетировал.
   Сергей оборвал смех, прокашлялся, а потом серьезно начал:
   - В первых строках своего письма, дорогая Мария Петровна, разрешите сказать то, что я не успел вчера. Ты стала просто красавицей, малышка. Стрижка тебя изменила на 100%. И я всецело одобряю эти перемены, молодец.
   - Спасибо, - я вспыхнула от удовольствия.
   - Но добавлю и то, что меня беспокоит. Первое, наш офис не сможет сегодня спокойно работать, все только и будут бегать глазеть на тебя. День я потерплю, так и быть. Но с завтрашнего дня объявляю террор. Так что предупреди своих ухажеров, которые обязательно возникнут, что у них есть один день, не больше.
   Второе, предлагаю сегодня вместе поужинать. То, что я ляпал под воздействием температуры, да и как вел себя, требует корректировки и объяснений. Все у нас происходит не правильно. И эти недомолвки и разногласия - главный камень преткновения.
   - Войтюк, - перебила я его. - Ты хоть сам понял, что сказал?
   - Не очень, поэтому и хочу все это обсудить.
   - Хорошо, но тогда ужинаем у меня.
   - Согласен, я хоть узнаю, как ты готовишь.
   - Нормально готовлю. Давай, заводи свой рыдван и поехали на работу, вон и дождь уже стихает.
   - Господи, где ты только эти слова выкапываешь? Поползновения, кукситься, рыдван. Я скоро начну составлять твой персональный словарь.
  
   К "Новому дому" мы доехали, уютно болтая о всякой всячине, хотя оба понимали, что главное, не сказанное, осталось "за кадром". А вскоре Войтюк торжественно водворил меня на "кухню":
   - Смотрите, Рита Семеновна, кого я вам привел.
   Мне пришлось выдержать "ахи", вздохи и активные поздравления и пожелания "Так держать!". Сергей при этом выглядел, как гордый папаша на школьной линейке.
   - Скажите и мне спасибо, Рита Семеновна, - не выдержал он. - Если бы не мое очарование, Мария Петровна так бы и не решилась... Ай! Больно же, Машка, - от ощутимого тычка под ребра он даже согнулся. - Каратистка, ты что творишь?
   - Сергей Николаевич, еще одно такое замечание и вы останетесь без завтрака. Понятно?
   - Это шантаж? Если мне отказывают в булочке, я буду жаловаться маме. Хорошо-хорошо, ухожу уже.
  
   Вопросительный взгляд Риты Семеновны, которая с трудом сдерживалась от смеха, но при этом тактично молчала, требовал хоть каких-то объяснений.
   - Рита Семеновна, я все расскажу под кофе, - пообещала я.
   По моей просьбе она вначале отнесла завтрак Войтюку. А я, тем временем, сочинила отредактированную версию наших с шефом отношений.
   - Понимаете, я с Сергеем давно знакома. Десять лет назад мы вместе отдыхали в санатории. Мы не встречались, нет. Просто две недели катались на лыжах, играли в бильярд, ходили на танцы и в кино. И все, никаких шуры-муры.
   На собеседовании я его узнала, а он меня нет. Поэтому я и молчала. Не скажешь же: "Мы с вами когда-то отдыхали вместе"? А вдруг бы он решил, что я хочу воспользоваться этим для получения работы? Так что мое назначение было без всяких блатов, вот. Я спокойно работала и не ждала сюрпризов, как вдруг Сергей два дня тому назад признался, что вспомнил меня. Обсудив ситуацию, мы решили не афишировать наше давнее знакомство, но наедине перестали придерживаться формальностей.
   - Маша, - подумав, ответила Рита Семеновна. - Неужели вы не видите, что обманываете и себя, и Сергея? Ваши хорошие отношения давно переросли рамки обычной дружбы. Это же просто в воздухе ощущается!
   - Что ощущается? - не поняла я.
   - Придется называть вещи своими именами, - вздохнула Рита Семеновна. - Сережа вами просто очарован, да и вы к нему неравнодушны, не отрицайте. Так что, если вы еще не любовники, то скоро ими станете. Теперь понятно?
   - Теперь понятно.
   - Простите, Маша, что я вмешиваюсь, но все Сережины романы до недавнего времени заканчивались плохо. А теперь у него появилась новая цель - вы. Вот я и переживаю, чтобы он вас не обидел.
   - Рита Семеновна, большое спасибо за участие. Но понимаете, я с годами все больше и больше становлюсь фаталисткой. Раз судьба вновь решила столкнуть меня с Сергеем, то зачем с ней спорить? Не знаю, как все будет дальше, хорошо ли, плохо ли, но сбегать я не собираюсь.
   - Ну, тогда помогай тебе Бог, девочка. - И мы решительно "чокнулись" кофейными чашками.
  
   Мое "преображение" вызвало целый фурор на фирме. Служащие "Нового дома" толпами приходили посмотреть на чудо-секретаршу и поздравляли меня так, будто бы я выиграла миллион в "Лото-Забаву". Клиенты, и новые и старые, наперебой сыпали комплиментами. Масса мужчин просили дать им домашний телефон, а еще мне назначали свидания, приглашали в кино и ресторан. И всех я честно предупреждала, что сегодня такая лояльная атмосфера в приемной только с разрешения шефа. Завтра же вновь начинаются трудовые будни.
   Посетили меня и наши дамы. Кое-кто из них искренне, а кто и довольно кисло, высказались, что я хорошо маскировалась все это время. И каждая без исключения спрашивала о реакции Войтюка и о том, собираюсь ли я завести с ним роман.
   К обеду я уже озверела и, занося шефу почту, не сдержалась:
   - Войтюк, скажи, ну что у тебя за репутация? Почему наши бабы считают, что ты обязательно должен бросаться на каждую смазливую мордочку? А я, между прочим, порядочная женщина и мне это совершенно не нужно.
   - Что не нужно? - спросил Сергей.
   - Я не знаю, - беспомощно разведя руками, я направилась к двери. - Прости, но меня уже все достали бесцеремонными вопросами.
   - Потерпи, Маша, они скоро привыкнут и успокоятся, - пообещал Сергей. Я кивнула головой и вышла.
  
   Юра, мой верный рыцарь, просто цвел, разглядывая меня. Он внимательно, прядь за прядью, обследовал всю мою голову, а потом попросил помочь его подруге попасть "на прием" к тете Клаве.
   - Если у Светки будет такая же прическа, то я, так и быть, женюсь, - торжественно пообещал он.
   - Тебе еще рано, парень, - посоветовал ему вышедший из кабинета шеф. - И вообще - марш на рабочее место.
  
   Люська, периодически заглядывавшая в приемную, довольно кивала мне и, подмигивая, исчезала вновь. Я знала, что она роется в раскладках телефонных переговоров и по ее лицу уже поняла, что оказалась права: Нестеренко таки звонил в Варшаву. Значит, нам с подругой светило посетить салон красоты и это не могло не радовать.
   Сам же Нестеренко, зайдя в приемную и внимательно рассмотрев меня, все-таки испортил обстановку, ехидно заметив:
   - Чувствую благотворное влияние нашего президента.
   - Ну что вы, - ответила я елейным голоском. - Это тлетворное влияние загнивающего Запада.
   - С трудом верится, Мария Петровна. Признавайтесь, теперь и вы не избежали обаяния нашего Сергея Николаевича.
  -- Что вы имеете в виду?
  -- То что, став его любовницей, вы сразу похорошели.
  -- А в дыню, Нестеренко? - ласково поинтересовалась я.
   Он отшатнулся, кисло скривившись:
   - Что, вам уже разрешается хамить?
  -- А вам?
  -- Я не хамил.
   - Ой, ли?
   Он выскочил из приемной, а я прошла в кабинет Сергея.
   - Войтюк, я сорвалась...
   - То есть? Не понимаю, - Сергей встал и пододвинул мне стул. - Сядь и объясни толком, что случилось, а то ты бледная, как стена.
   Пришлось рассказать о "милом" диалоге с его заместителем.
   - Знаешь, шеф, - добавила я в конце. - Даже будь на мне венец девы Марии, Нестеренко все равно бы ничему не поверил. И если честно, думаю, весь коллектив считает, что мы любовники. Вот, как твоя "незапятнанная" репутация портит мое честное имя.
   - Чего ты хочешь, Маша? - Сергей как-то странно посмотрел на меня. - Людям все равно рот не закроешь, да и думать гадости не запретишь. Ты права в одном, я действительно был неосторожен, - он вздохнул, - но все это в прошлом. А то, что Нестеренко обижен, ну и черт с ним. - Шеф отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. - А теперь иди, не мешай работать. За те пару дней, что я болел, тут такого успели наворотить.
  
   К вечеру оказалось, что наш с Сергеем ужин канул в Лету. Его вызвали на совещание в Киевгорстрой, а когда оно закончится, было неизвестно. Уходя, шеф положил мне на стол мобильный телефон:
   - Это тебе подарок. Вот инструкция к нему, изучи внимательно. И чтобы он был всегда при тебе, обещаешь?
   Я растерялась, но все же кивнула головой.
   - Если бы вчера у тебя был с собой телефон, я бы знал где ты и не сходил с ума, - объяснил Сергей.
   - Хочешь сказать, что теперь сможешь меня контролировать?
   - Очень на это надеюсь, - шеф улыбнулся на прощание и вышел.
  
   Рабочий день закончился суматошно. Мне пришлось переделывать часть писем, а еще пересмотреть почту, сверяя ее с реестром. Одно письмо странно затерялось и я уже подумала, что это происки Нестеренко, как вдруг пропажу принесли из бухгалтерии. В общем, обычная рутина.
   Развлекла меня только Муська, кошка Сергея. Неожиданно возникнув в приемной и опустошив свою тарелку, она улеглась на любимое кресло и заснула. А спустя время, взглянув на Муську, я тихо ахнула. Перевернувшись во сне на спину, она открыла заметный живот, демонстрируя скорое пополнение семейства Войтюка. Вот шеф "обрадуется"!
   К вечеру вновь пошел дождь. Перебираясь через лужи, я тихо ругала проезжающие мимо машины. Крепдешиновые брюки, мокрые от дождя и брызг, неприятно облепили ноги, вызывая постоянное желание встряхнуться, как собака. От сильного ветра зонт пару раз вывернуло наизнанку и уже в метро я поняла, что он окончательно сломан. Народ, мокрый и взъерошенный, дружно "испарялся" по всему вагону, распространяя такие запахи, впору слона завалить. А меня вовсю обтирал какой-то мужик, стараясь "случайно" прижать к двери, пока, на счастье, между нами не застряла плотная бабуля с двумя авоськами.
   До дома я добралась абсолютно мокрой и несчастной,и только горячая ванна согрела и успокоила меня. А в половине девятого мелодично запиликал новый телефон:
   - Ты где? - донесся до меня голос шефа.
   - Дома.
   - Тогда я сейчас перезвоню.
   И уже по домашнему номеру он уточнил:
   - Я подумал, а вдруг ты и в такую погоду бегаешь?
   - Иногда бывает.
   - А я только приехал и вот сижу в одиночестве, голодный.
   - Войтюк, не сегодня. Видишь же, что все против нас, даже погода. Я так замерзла, пока домой добиралась, что только недавно зубы стучать перестали.
   - Ты, смотри, не заболей там, - проворчал Сергей. - И выпей какую-нибудь таблетку для надежности. А то у меня большие планы на выходные.
   - Ты меня ставишь в известность? Или спрашиваешь разрешения?
   - Блин, Маруся, ну хоть какую-нибудь инициативу проявить я могу?
   - Не называй меня Марусей.
   - Я тут вообще думал, как мне тебя называть. Вариаций масса. Вот слушай: Маша, Мария, Марина, Маруся, Руся, Муся. И это не считая уменьшительно-ласкательных вариантов, наподобие Машеньки, Мусечки или Марусечки. Кстати, и свою кошку я Муськой назвал. Как теперь вас различать?
   - Бр-р-р, шеф, только не это. Никаких Мусек-Марусек. Я и так не очень люблю свое библейское имя, так что называй меня просто - Мария Петровна. А наедине - Маша, идет?
   - Ладно, уговорила.
   - Так что ты придумал на выходные?
   - Завтра расскажу. А сейчас я топаю на кухню, потому что голодный - ужас. Спокойной ночи, Мусечка-Марусечка.
  
   Пятница, последний день рабочей недели. Все приободрились, ожидая выходных и праздника - Дня независимости Украины. А мне с утра подняла настроение Люся, когда вызвала в кабинет шефа.
   - Вот, смотри, ты была абсолютно права, Маша. - Разложенные "гармошки" телефонных распечаток закрыли почти весь стол шефа. - Этот подлец таки звонил в Польшу, и не один раз.
   - Было бы интересно узнать, когда именно начались их переговоры, - сказала я. - Может, еще поищешь, Люся? А то хочешь, задержимся после работы и я тебе помогу.
   - Не нужно привлекать излишнего внимания, - ответила подруга. - Сама справлюсь. - Она повернулась к Войтюку и многозначительно подняла бровь. - Что скажешь, начальник?
   - Что-что, дурак у меня заместитель, вот что я скажу.
   - И все?
   - Да ладно, девочки. И так же ясно, что спор я проиграл. Так что можете отправляться в свой салон красоты и наводить марафет. Только предупредите заранее, когда это будет.
   Люся ушла, а меня Сергей попросил задержаться, и я догадывалась, о чем он собирался говорить.
   - Я знаю, что проиграл, Маша, но мне действительно нужна твоя помощь. Сегодня торжественное собрание во дворце "Украина" и я очень хочу, чтобы ты пошла со мной, пожалуйста.
   - Хорошо.
   - Спасибо, - Войтюк просто расцвел на глазах. - Тогда вот, - он открыл бумажник, - возьми деньги и отправляйся за новым платьем и всем, что к нему прилагается. Мой водитель отвезет тебя, куда скажешь. Только постарайся управиться поскорее.
   - У меня есть деньги, шеф, - ответила я. - И не настаивай, все равно не возьму.
   - Жаль, мне хотелось сделать тебе подарок.
   - В другой раз.
   - Хорошо, поступай, как считаешь нужным, Маша. Но не забывай, что мы представляем лицо фирмы "Новый дом", поэтому ты должна выглядеть на все сто.
  
   Чтобы не носиться зря по магазинам, я перезвонила своей однокласснице Зое, которая лет пять уже работала на Киевской швейной фабрике. После нескольких минут приветствий и обмена новостями, я рассказала, что ищу платье для вечер, и попросила помочь.
   - Нет проблем, Маша. Подъезжай к проходной, пропуск я выпишу. Когда тебя ждать?
   - Через десять минут.
   Привычно усадив на свое место Юру, я незаметно исчезла.
  
   Зойка цепким взглядом профессионала оценила мою фигуру и дала заключение:
   - Думаю, вечернее платье должно быть выше колена, без рукавов, по фигуре. Цвет сочный, но не броский. К платью мы подберем болеро или большой шарф. А с обувью определяйся сама, тут я уже не помощник.
   - Зоя, я полностью тебе доверяю.
   В течение часа я перемерила около дюжины нарядов, пока не остановила свой выбор на маленьком черном платье. Его глубокий вырез был украшен элегантными стразами, а оголенная спина - пикантной шнуровкой. В дополнение к платью Зоя подобрала еще роскошную шаль из индийского шелка.
   - Не знаю, что и сказать, подруга, - лукаво вздыхала она. - Если твой начальник не упадет от такого зрелища, значит он просто слепой.
   - Пусть падает, - легко согласилась я. - Так ему и надо.
  
   Шеф и не заметил, что я уходила. Выглянув в обед, он изумленно поинтересовался:
   - Мария Петровна, вы почему еще здесь?
   - Потому что я уже все сделала.
   - Ага, очень хорошо. Тогда будьте готовы к трем часам. Витя нас завезет домой переодеться и в половине пятого мы уже должны быть в "Украине".
   - Знаете, шеф, мне всегда казалось, что такие мероприятия проводятся днем.
   - Обычно так и бывает. Но в этом году почему-то все перенесли на пять часов вечера. Да и какая тебе разница?
  
   Дворец "Украина" встретил нас приглушенным гамом, музыкой и смехом. Сотни киевлян и гостей столицы, красивые и нарядные, рассаживались в многотысячном зале, обновленном после ремонта. А мы с Сергеем пока гуляли в холле, где Войтюк встречая знакомых, активно вел светскую жизнь.
   Я не была здесь уже много лет, поэтому с любопытством рассматривала все изменения интерьера. А Сергей, здороваясь направо и налево, не забывал представлять меня.
   - Мария Петровна, мой референт, - с гордостью провозглашал он, чем вызывал понимающие улыбки у знакомых и их дам. Но его это нисколько не смущало, как и меня, кстати. Потому что мне было некогда, я была на работе.
   Внимательно рассматривая подходивших к нам людей, я мысленно листала каталог досье, который когда-то составила на них в компьютере. И решала, какие нужно будет внести изменения или дополнения в их личные файлы. Мило улыбаясь или протягивая руку для знакомства, я не забывала запоминать:
   "Этому заместителю дарить только что-то помпезное и круглое, как и он сам, Колобок-переросток.
   А вот шефу городского отдела культуры, явно интеллектуалу, подойдет картина или старинная ваза.
   Дама из санитарной службы города - явная любительница серебра. Вон, сколько навешала на себя, так и упасть недолго.
   А этому строителю к юбилею подойдет бутылка "Перцовки" в виде казацкой сабли.
   Господи, а этот менеджер "Динамо" - просто душка. Так и ест меня глазами. Ха, не успел, Войтюк на страже. Сразу засек соперника. Ты еще порычи, Сережа, порычи, может, и отгонишь ухажера".
   Беспокоило меня только одно: чтобы я ничего не забыла и не перепутала. Поэтому и оценивающие взгляды знакомых Сергея воспринимала спокойно, даже с иронией. И шутить не забывала:
   - Что вы, Сергей Николаевич - очень строгий начальник. Чуть что не так, сразу всех увольняет. А меня, так каждый день.
   Еще мне пришлось активно демонстрировать свой ум и эрудицию, интеллект и чувство юмора, знание книжных новинок и театральных премьер.
   - Сергей Николаевич, - пошутил его очередной приятель, - ты где нашел такое чудо?
  -- Где-где, в капусте, - вяло огрызнулся Войтюк.
  -- Адрес скажи, может и на мою долю достанется.
  -- Бесполезно, я последнюю забрал.
   Прозвенел звонок, приглашающий нас в зал. И уже, когда мы сидели на своих местах, Сергей неожиданно наклонился и поцеловал меня в щеку.
   - Спасибо, ты была просто великолепна.
   Началось торжественное собрание. Президент Украины произносил речь, а я, откинувшись на спинку кресла, вспоминала все, что услышала и увидела перед этим в фойе. "Хоть бери с собой в следующий раз магнитофон в сумочку, - вздыхала я. - Тогда точно ничего не забуду и не перепутаю".
  
   И еще грело сердце воспоминание о том, как встретил меня Сергей, когда увидел в новом наряде. Он терпеливо ждал у машины, такой крупный, представительный, в красивом костюме, и постукивал носком дорогих туфель по тротуарному бордюру. А потом так и замер с занесенной вверх ногой.
   - Ну, Марья, - прохрипел он, не скрывая восхищения, - бьешь просто наповал.
   - Ногу опусти, - ласково посоветовала я.
   - Видишь, до чего довела? Я прямо в столб превратился.
   - Поехали, болезный, неровен час, опоздаем.
   - Опять ты выражаешься, как в 19 веке.
   - Я не специально.
   Сергей, тем временем, двинулся в обход меня, осмотрел "тылы", восхищенно присвистнул и вновь вернулся в исходную позицию. Теперь его внимание приковало мое лицо.
  -- Ты что с собой сделала
  -- А что?
  -- У тебя глаза стали зеленые.
   - А-а, это? Это специальные линзы.
   - А почему каждый день в них не ходишь?
   - Потому, что от линз у меня болят глаза. Больше 3-4 часов я их носить не могу.
   - Жаль.
   - Слушай, Войтюк, может, поехали?
   - Куда? - он с удивлением посмотрел на меня.
   - В "Украину".
   И тут я увидела, как мой невыносимый шеф краснеет. Он торопливо обошел машину, помогая мне сесть, при этом что-то про себя бурча, и только тронув с места, пожаловался:
   - Можешь радоваться, довела мужика до такого состояния, что я забыл, куда собрался.
  
   Я улыбалась во тьме зала, абсолютно глухая к словам, которые лучшие люди страны произносили с трибуны, и жалела лишь об одном - что не могу искренне радоваться происходящему. Меня тревожило будущее, в котором было столько неясного: отношения с Сергеем, приезд Агаты, а главное - чем все-таки закончится вся эта "эпопея".
  
   Поздним вечером, заглушив машину у моего дома, Сергей спросил:
   - Ужинать позовешь?
   - Пошли.
   Героически отказавшись от помощи (цитирую) "опытного повара", я занялась "сочинением" ужина, а Войтюк стал осматривать мою квартиру. Через несколько минут заглянув на кухню, он спросил:
   - Этот подиум с кроватью - чья идея?
   - Моя.
   - А постель где держишь?
   - В ступеньке, она на колесиках.
   - Класс, - с уважением произнес Сергей. И только за ним закрылась дверь, как загудело сиреной мое второе "Я":
   "- Он что там, кровать разбирает?
   - Откуда я знаю?
   - Так сходи, посмотри.
   - Сейчас, разбежалась.
   - Я боюсь.
   - Ты такая всегда уверенная, чего вдруг переполошилась?
   - Не знаю, а вдруг...?"
   Договорить мы не успели, так как вновь появился Сергей с вопросом о картине, висящей над компьютером. Пока я отвечала, он уселся в углу на любимый Люсин табурет и так уже и не поднялся, потому что наши разговоры плавно перешли в ужин.
   Картофельное пюре, куриные котлеты, салат из овощей и селедка под сладким соусом. Ничего меню, правда? На десерт мы перешли в комнату, где "под телевизор" ели дыню и пили чай.
   По всем признакам оставаться Войтюк не собирался. Это успокаивало, но и как-то задевало. Я улыбалась, стараясь быть естественной и дружелюбной, а внутри все дрожало мелкой дрожью. И было огромное желание стукнуть по голове этого тупицу. Я даже села себе на руку, чтобы вдруг не наделать глупостей. И тут Сергей неожиданно спросил:
   - Ты что завтра делаешь?
   - Еще не знаю.
   - Тогда давай вместе погуляем. Я так давно не бродил по Крещатику, или где-нибудь в парке. Ведь завтра День независимости, праздник.
   - Хорошо, давай погуляем.
   - Вот и отлично. - Он вскочил и резко направился к выходу. - Я перезвоню утром. Спасибо за вечер и ужин.
   Дверь захлопнулась, а я осталась стоять с открытым ртом.
  
   " - И что ты на это скажешь? - возмутилось второе "Я".
   - Безобразие.
   - Хуже, это - издевательство.
   - Но что я могла сделать? Не бросаться же самой ему на шею? А вдруг бы он меня оттуда снял? И как потом...?
   - Я не пойму, что за игру он затеял? Ведь то, что он, выражаясь стилем наших романов, "опален страстью" и ежу понятно.
   - Может ежу и понятно, а мне, так нет".
  
   Когда я заканчивала убирать кухню, позвонил телефон.
   - Ты должна мне медаль за вечер, - гаркнул в трубку Войтюк.
   - За что?
   - За то, что я ушел.
   - За это медаль?
   - Ты не представляешь, чего мне стоило уйти.
   - Я ничего не понимаю. Что происходит?
   - Что-что... я за тобой ухаживаю.
   Мои ноги резко подогнулись. Пролетев мимо табурета, я хлопнулась на пол, ощутимо приложившись копчиком об плинтус. А телефонная трубка продолжала спрашивать голосом Сергея:
   - Что случилось? Ты куда пропала? Что там за грохот?
   - Войтюк, - хрипло прошептала я. - Все нормально. Просто от твоих слов я упала. Буквально.
   Пару секунд трубка молчала, а потом из нее понесся такой хохот, что я не выдержала и присоединилась.
   - Тебе смешно, - кричала я. - А мне больно, между прочим.
   - Хочешь, я вернусь и тебя пожалею?
   - Хочу, но лучше не надо.
   - А что ты мне ответишь?
   - А ты разве что-то спрашивал?
   - Я сказал, что ухаживаю за тобой.
   - Это не вопрос, это утверждение.
   - Все равно я хочу знать, что ты об этом думаешь.
   - Спи спокойно, дорогой товарищ.
   - Это не ответ.
   - До завтра, мистер президент.
   - Эй, я хочу выспаться, а ты оставляешь меня в подвешенном состоянии.
   - Ты сам себя подвесил.
   - Ну, Машка?
   - Да что ты как маленький? Завтра поговорим, если не сдрейфишь.
   - Да я никогда...
   - А выспрашивать такое по телефону, это как называется?
   - Ах, ты...
   - Спокойной ночи.
   Я положила трубку и засмеялась. Это же надо, чтобы зрелый мужик 42 лет, вел себя, как мальчишка? И куда только подевалась его хваленая самоуверенность? Но, даст Бог, завтра все выяснится. А пока нужно "отскрестись" от пола и заканчивать уборку.
  
   Перед сном я решила побаловать себя ароматической ванной и уже в воде, пахнущей лимоном и розмарином, поняла, как устала. Но полностью расслабиться не дало грызущее сомнение, что масса информации, которую я накопила за вечер, может к утру забыться. Так что сразу после ванны я уселась записывать все, что увидела и услышала в "Украине", добавив еще и собственные комментарии по каждому "объекту". И только потом со спокойной совестью легла спать.
  
   День независимости "порадовал" тучами и близким ожиданием дождя. Я привычно пробежала два круга вдоль Русановского канала и уже направлялась домой, когда в кармане "задрожал" новый телефон.
   - Доброе утро, - голос Сергея был бодрым и напористым.
   - Привет.
   - Бегаешь?
   - Уже добегаю домой.
   - Я так и понял.
   - Ты о чем?
   - О том, что стою у твоей двери, а ты не открываешь.
   - Жди, скоро буду.
   Сергей встретил меня на ступеньках, внимательно разглядывая мой спортивный прикид. Чем ему не понравились шорты и футболка я не знаю, но он нахмурился и недовольно буркнул:
   - Обязательно бегать голой с самого утра?
   Я только фыркнула в ответ, не собираясь отвечать, но потом не выдержала:
   - Извини, паранджа еще не высохла после стирки.
   - Ты, острячка, договоришься...
   - А тебе сказки сочинять не надоело?
   Сергей зарычал, пытаясь загородить мне дорогу, но я проскользнула у него под локтем и птичкой взлетела на четвертый этаж. Правда, он почти сразу догнал меня и успел даже легонько ущипнуть за бедро, но настроение мне это не испортило.
   - Один-один, - констатировала я, открывая дверь квартиры. - Располагайся, а мне нужно в душ.
  
   Когда я вышла из ванной, меня уже ждал кофе и гренки. А мой невозможный шеф, восседая за кухонным столом, иронизировал и хохотал, читая записи, сделанные мною вчерашним вечером.
   - Ты их оставила на столе, - совершенно не смущаясь, объяснил он, - а я начал читать и не смог оторваться.
   И только отсмеявшись, он поинтересовался:
   - Слушай, зачем тебе это нужно?
   - У меня на каждого заведено досье. А эти записи лишь дополнят имеющуюся информацию.
   - Ничего себе, - Сергей потрясенно взглянул на меня.
   - Войтюк, не прикидывайся дурачком, - рассердилась я. - Можно подумать, ты не догадывался, почему так успешно решаются проблемы твоей светской жизни?
   - Нет, не догадывался. Правда, пару раз удивился, как ты удачно подбирала подарки, особенно к юбилею Ивана Ивановича и еще Кузьмина. И мне было очень приятно, но чтобы такое?
   - Так вот, мистер президент, - начала я решительно. - Чтобы поддерживать твое реноме, как и репутацию фирмы "Новый дом", мне пришлось перешерстить массу информации для того, чтобы побольше узнать о людях, с которыми ты общаешься и от которых часто зависишь. Список "объектов" ты мне дал сам, если помнишь; основные данные их биографий подсказала Людмила Павловна. А вся остальная информация ежедневно пополнялась из прессы, телевидения и проверенных слухов.
   - И эти досье хранятся в твоем компьютере? В приемной?
   - Они надежно защищены. Да и пароль я часто меняю, так что не дрейф, начальник.
   - Да-а-а, Марья, - протянул Сергей. - Умеешь ты удивить.
   - Но ты тоже, - не удержалась я, - такой умный и такой наивный. Запомни, хорошая работа - это не только усердие и исполнительность. В первую очередь - это информация и умение ею распорядиться.
   - Покраснеть мне, что ли? - задумчиво спросил Войтюк. - Я совершенно забыл, что имею дело с опытным бухгалтером. А на такой должности дураков не держат.
   - Вот именно, - подтвердила я.
   - И теперь я за тобой, как за каменной стеной.
   - А ты не рад?
   И тут Сергей сделал то, чего я никак не ожидала. Потянувшись через стол, он захватил в плен мои руки и стал нежно их гладить и целовать, чем жутко меня смутил. Не привычная к таким ласкам, я сидела тихо, как мышка, и разве что не попискивала.
   - Машка, - прочувствовано шепнул он. - Я постоянно благодарю небо за то, что ты вновь появилась в моей жизни. Ты такая умница, красавица...
   - Спортсменка, комсомолка, - добавила я, вспоминая "Кавказскую пленницу".
   - И с чувством юмора, что очень важно, - Сергей улыбнулся. - Как я жил без тебя все эти годы? Поверить не могу. И временами мне даже становится не по себе, как подумаю, что мы могли вообще не встретиться.
   В это время солнечный луч, прорвав занавес облаков, упал на кухонный стол и осветил наши переплетенные пальцы. Ситуация стала слишком сентиментальной и мне захотелось отодвинуть подальше наше романтичное объяснение. Все-таки, кухня в 9 часов утра - не то место, где хочется слышать нежные признания.
   - Кажется, дождя все-таки не будет, - сказала я, аккуратно вытягивая свои ладони из рук Сергея.
   - В Киеве всегда на праздники расстреливают тучи, чтобы не было дождя, - он молчаливо согласился сменить тему разговора, но по выразительному взгляду его золотистых глаз я поняла, что мне просто дали отсрочку.
   - Тогда пошли гулять, как и собирались. Или ты передумал?
   - Конечно, нет. Иди, одевайся, а я подожду здесь, на кухне.
  
   А потом был просто чудесный день. Тучи исчезли, выпустив солнце на волю. Сразу стало жарко и я была рада тому, что удобно оделась. Светлые брюки и такая же блуза, а еще замшевые сандалии сделали "поход" для меня комфортным и легким.
   На трамвае мы доехали до Почтовой площади, а потом фуникулером поднялись на Владимирскую горку. Я показала Сергею свои любимые места в Михайловском соборе, а он купил мне в подарок дорогую иконку с изображением Богоматери.
   - Ты на нее чем-то похожа, - сказал он, когда вручал ее.
   - Она брюнетка, - не согласилась я.
   - Дело не в цвете волос, глупая. У вас взгляд одинаковый.
   - Жалостливый, да?
   И тут Сергей неожиданно обнял меня и поцеловал в висок.
   - Не жалостливый, а мудрый. Будто бы ты уже все на свете знаешь. Поэтому рядом с тобой я часто чувствую себя мальчишкой. И творю такие глупости, за которые, оставшись один, умираю от стыда.
   Я улыбнулась, пожав плечами.
   - Не обращай внимания. Я совсем не такая умная, как кажусь и тоже делаю глупости. А мой спокойный внешний вид - это просто издержки бывшей профессии.
   - Ты говоришь о бухгалтерии?
   - Ну да. Бухгалтер со стажем - это или очень нервный человек, который психует по поводу и без повода. Или, наоборот, спокойный, который научился хорошо скрывать внутренние бури и раздражения.
   - А "серединки" бывают?
   - "Серединки" бывают в любой профессии. И на их настроение влияют самые различные факторы, но только не работа, на которую им глубоко начхать.
   - Вот видишь, Маша, об этом я и говорю, - как бы подвел итог данной темы Сергей. - Ты - по-житейски мудрая женщина. Но главное твое достоинство - искренность и прямота. А это в наши дни большая редкость.
   - Так за нее же деньги не платят, - вздохнула я.
   Мы прогулялись по Крещатику, перекусили в кафе рядом с Бесарабкой, а потом медленно стали подниматься на Печерск. И все это время Сережа, как бы ненароком, старался прикоснуться ко мне, подержать за руку, обнять за плечи или талию. В конце концов я не выдержала.
   - Войтюк, прекрати меня трогать, а то я себя чувствую пугливой кобылой, которую пытаются приручить.
   - Тебе неприятно? - нахмурился Сергей.
   - Дело не в этом.
   - А в чем?
   - Я женщина простая и скажу прямо. Или делай все, как полагается, или вообще не делай.
   Сергей замер, пытаясь сообразить, что же я сказала, а потом, махнув рукой, заржал:
   - И это называется просто и прямо?
   - Ну да, как в английском анекдоте.
   - Расскажи.
   - Нанял один лорд сыщика, чтобы тот выяснил, есть ли у его жены любовник. Через неделю получает письменный доклад. "После вашего отбытия в Палату лордов к вашей жене приезжал граф Такой-то. Они вместе поужинали, а потом ушли в спальню и погасили свет. Дальнейшее увидеть было невозможно". "Ах, Боже мой, - восклицает лорд. - Опять эта неопределенность".
   Сережа улыбнулся, кивая головой:
   - Ты так ничего и не поняла, да?
   - Только не говори опять, что это ты так ухаживаешь.
   - Честно говоря, - Войтюк немного смутился, - я уже и не помню, когда по настоящему ухаживал за женщиной. Как правило, все мои последние романы сводились к одному: быстрее попасть в постель.
   Мы остановились под каштаном и сели на лавочку у детской площадки. Вокруг было тихо, пусто и жарко. Печерск будто бы вымер под солнцем. И только изредка было слышно, как где-то вдали проезжает машина, да еще редкое чириканье воробьев.
   - Чем же сейчас все отличается, Сережа? Если конечная цель та же? - я решила спросить напрямую.
   - Конечная цель совершенно другая, Маша. - Сергей взял меня за руку и приложил ее к своей щеке. - Я не хочу все сводить к постели, хотя и не отрицаю, что она играет важную роль. Но сейчас для меня главное - убедить тебя в том, что у меня серьезные намерения.
   - И что это значит? - осторожно поинтересовалась я.
   - Все это время я хотел, чтобы ты поняла, какой я есть на самом деле; чтобы увидела во мне человека, с которым тебе будет хорошо и спокойно, и которому ты сможешь доверять. Моя репутация, - он расстроено вздохнул, - подгадила мне так не вовремя. Поэтому и пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не наброситься на тебя. А уж как хотелось....
   Он придвинулся и начал целовать меня, бережно придерживая за спину. Голова моя закружилась, ноги стали ватными, а сердце застучало частым молоточком, мешая дышать и думать.
   - Как давно...? - успела спросить я между поцелуями. Почему-то мне было очень важно знать это.
   - Достаточно, чтобы сойти с ума, - прошептал Сергей и снова обнял меня.
  
   Сколько мы так просидели я и не поняла, потому что временно выбыла из реальности. И только проехавшая мимо машина заставила нас отодвинуться друг от друга и осознать, чем мы занимаемся: двое взрослых людей, забыв обо всем на свете, целуются на детской площадке Печерска.
   - Пошли, а то я сейчас наделаю глупостей, - поднял меня с лавки Сергей. - Но все же не очень быстро, а то мне пока нельзя на люди.
   Я опустила глаза и захихикала от пикантного зрелища. Впереди на штанах у моего приятеля ощутимо выпирала ширинка. Сергей, абсолютно не смутившись, проворчал:
   - Знала бы ты, как я измучился от эрекции за последний месяц? Тебе только стоило показаться на глаза, как этот паршивец вставал "на караул".
   В напряженном молчании, мы дошли до улицы Грушевского, где поймали частника и поехали к Сереже домой. Но стоило нам оказаться за дверью его квартиры, как мы тут же бросились друг на друга, словно изголодавшиеся животные. Сергей, рыча, рвал на мне блузку, отрывая пуговицы "с мясом", а потом, подхватив на руки, быстро донес до спальни, и бросил на постель.
   - Если хочешь попасть домой в своей одежде, лучше разденься сама - посоветовал он.
   Наш взаимный стриптиз занял секунд 20, не больше. Со сладким хрипом: "Машка!", Сергей ворвался в меня, заполнив до краев такой мощью, что я застонала. И началось: мы яростно толкались навстречу друг другу и наши тела быстро стали мокрыми и скользкими. А поцелуи, больше похожие на укусы, стоны и хрип стали свидетельством долго сдерживаемой страсти обоих. Нам пока было не до нежности. (Это, как у путника в пустыне, который, обнаружив оазис, бросается пить воду. Он громко глотает ее, чтобы поскорее утолить жажду, и ему не до хороших манер).
   Последовавший вскоре "взрыв" унес меня с Земли, забросив в сладко пульсирующую нирвану. И я, как когда-то 10 лет назад, вновь лежала оглохшая и счастливая, уткнувшись лицом во влажную грудь Сергея.
   Наступила благословенная тишина и мы, наконец, смогли "отлипнуть" друг от друга и лечь рядом.
   - ...мечтал, надеялся, что нам хорошо будет вместе, - донесся до меня шепот Сергея. - Но чтобы такое? Это же фантастика, Маша! - Он глубоко вздохнул и повернулся ко мне. - Ты хоть понимаешь, что это значит?
   - Нет, а что?
   - Это значит, что именно ты - моя половина.
   - Поня-я-ятно, - протянула я, а потом, чмокнув любовника в кончик носа, соскочила с постели. - Но можно я сначала схожу в душ и ее помою? - Я рванула в ванную, а Сергей, опоздав лишь на мгновение, ввалился следом за мной в кабинку и прижал меня к холодной стене.
   - Ты поплатишься за это, - грозно пообещал он.
   - За что?
   - Я объясняюсь в своих чувствах, а ты смеешься!
   - Сережа, я не смеюсь, я немного встревожена.
   Он пустил воду и мы начали взаимно намыливать друг друга.
   - Что тебя беспокоит?
   - Понимаешь, я - кошка, которая привыкла гулять сама по себе. Я давно ни перед кем не отчитываюсь и ни от кого не завишу. Я осознаю, что наши отношения должны теперь измениться и мы обязаны учитывать желания партнера. Но прошу - давай делать все постепенно.
   - То есть?
   - Я не буду давить на тебя, но и ты не будешь контролировать каждый мой шаг. Я... - вода попала мне в рот, потому что Сергей направил на меня струю воды, смывая шампунь. Так что пришлось временно заткнуться. А руки любовника тем временем стали мять мне грудь, а потом, подхватив под ягодицы, приподняли и прижали к стене.
   Сколько раз я читала о любовных играх в душе, но реальность оказалась гораздо прозаичнее. Чтобы не свалиться на пол в самый неподходящий момент, мне пришлось крепко обхватить Войтюка ногами и руками. (Мишка коала отдыхает!). И все, что я чувствовала, кроме ритмично входящего в меня члена, было трение мокрого кафеля по спине и боль в грудной клетке, куда этот тяжеловес упер свою чугунную голову. Слава Богу, длилось это не долго. Рыкнув, он дернулся пару раз и затих, успокаиваясь.
   - Прости, я прервал твою речь, - прошептал он.
   - Ну что ты, милый, - снисходительно протянула я. - Это было так недолго, что я могу продолжить.
   Меня вновь прижали к стене, зажав рот пламенным поцелуем. А пзатем Сергей все-таки опустил меня на пол, проворчав:
   - Будешь так говорить - заимеешь мужика-импотента.
   - Никогда не поверю, - категорично не согласилась я. - Ты же первый жеребец в классе 40-летних, да еще и с репутацией обаря-террориста. Так что пугай такими сказками соседских бабушек, но не меня.
   - Ну, знаешь, так обзываться!? Давай-ка, лучше помолчим оба, а то слова все только портят. - Меня завернули в махровую простыню и вынесли из ванной.
   А потом мы привели в порядок постель и вновь занялись любовью. Именно любовью. Утолив свой первый голод, Сергей теперь мог контролировать себя, так что все внимание он направил на то, чтобы показать мне свою нежность и чувственность. И я плавилась в его руках и таяла под поцелуями. И видела в его глазах такое, о чем боялась шептать и даже думать. "Молчи, а то спугнешь", - сказала я себе. И все нерастраченные за долгое время чувства направила на то, чтобы и Сергею теперь пришлось и сладко и тяжко.
   И только спустя долгое время, он смог сказать:
   - Знаешь, за последние годы у меня было достаточно женщин, но я никогда...
   - Не нужно сравнивать, - я зажала ему рот рукой.
   - Согласен. - Сергей приподнялся надо мной, поцеловал легко в щеку и лег рядом, притягивая к себе на грудь. - Я не буду сравнивать, но хочу объяснить. Понимаешь, - продолжил он, - у меня всегда были свои требования к женщине. То есть, она должна была быть молодой, длинноногой, грудастой и все такое. И если девушка хоть по какому-то параметру не подходила под шаблон, я просто не тратил на нее время. А когда появилась ты и я понял, что пропал, то мне даже в голову не пришло высматривать твои размеры. Я знал одно: я тебя хочу и мне не важно, большая у тебя грудь или маленькая, не важно, какие у тебя ноги и какой возраст. А важно лишь то, что ты есть и я хочу быть с тобой.
   Сергей приподнялся и внимательно присмотрелся ко мне, а потом провел руками по моим плечам, груди, животу и с удовлетворенным вздохом снова лег обратно.
   - Ты оказалась намного лучше ожидаемого. Приятный сюрприз.
  
   На этих словах я и уснула. После такого выброса энергии мой организм, как всегда, потребовал сна. Мне даже сон приснился, какой-то легкий и приятный. А когда я проснулась, то оказалось, что за окном ночь, а моего милого рядом нет.
   Нашелся он на кухне, где под чипсы с пивом смотрел бокс по телевизору. Взгромоздив ноги на кухонный стол, этот здоровяк что-то энергично бормотал в экран, периодически выбрасывая вперед руку с кулаком, будто бы для удара. Но, увидев меня, он сразу вскочил, выключил телевизор и шагнул навстречу, раскрывая объятия.
   - Соня, ну ты и сильна поспать.
   - А который час?
   - Скоро десять.
   - О, Господи, нужно было меня разбудить.
   - Жалко стало, ты так сладко храпела.
   - Я храпела?
   - Ну, немножечко. А что? Если думаешь, что этим ты разбила мое сердце, то не переживай. Я тоже могу храпеть. И поверь - гораздо громче.
   Сергей усадил меня к себе на колени, утыкаясь носом мне в грудь.
   - Ты в этой простыне такая аппетитная, съел бы.
  -- А можно попозже? А то я сама есть хочу.
  -- Меня?
  -- Ты - десерт.
  -- Обещаешь?
  -- Клянусь.
  -- Ладно, садись к столу. Сейчас буду тебя кормить.
   Я сидела и рассматривала Сергея, радуясь, что мы сейчас вместе и что все хорошо. Гложущие сомнения временно ушли, чтобы не портить безмятежности вечера. "Они ведь всегда так коротки, эти мгновения счастья, - сказала я себе. - Так что лучше ими наслаждаться и не думать о том, что будет завтра".
   Мы ужинали в тишине, разглядывая друг друга с все возрастающей страстью. Сергей закончил первым и, отодвинув тарелку, встал, дожидаясь меня. И не успела я отложить вилку в сторону, как меня сграбастали и унесли обратно в спальню.
   Мой следующий оргазм ознаменовался салютом, который вдруг громко хлопнул за окном. Мы с Сергеем просто скатились с кровати и через секунду были на балконе. Над Днепром взрывались фейерверки, рассыпаясь разноцветными брызгами, а мы весело кричали с балкона, два голых и абсолютно счастливых человека.
  
   Уже заканчивалось воскресенье, а я все еще была у Сергея. Фактически, мы весь день не вылезали из постели, только изредка делая короткие забеги на кухню. Сергей все не мог насытиться мною (что очень радовало), измышляя различные варианты любовной техники, но под вечер я взмолилась:
   - Войтюк, все. Это было в последний раз.
   - Могла бы и раньше сказать, - со стоном отваливаясь на бок, прохрипел Сергей. - Я уже просто замучился.
   - Да кто тебя просил!? - взвилась я на кровати.
   - Тихо-тихо, маленькая. Шуток не понимаешь? - Меня обняли, мягко прижимая к себе, и я затихла, уткнув нос в мощное плечо.
   - Сережа, скоро вечер, - продолжила я. - Мне нужно домой, да и тебе не мешало бы отдохнуть.
   - Я полгода отдыхал, солнышко.
   - Ты о чем? - не поняла я.
   - О целибате.
   Я фыркнула:
   - Хочешь сказать, у тебя никого не было?
   - Не было.
   - А почему?
   - Во-первых, я сам дал себе зарок после последнего скандала....
   - Ах, эти гадкие секретарши..., - вздохнула я "с участием".
   - А во-вторых, однажды у себя в приемной я обнаружил очень интересную женщину, от которой меня просто заклинило. Так что, грубо говоря, на других баб уже просто не стояло.
   - Как же ты умело маскировался все это время?
   - Сам удивляюсь. Только в тренажерном зале и спасался, чуть мышцы не сорвал железом. И все вспоминал Челлентано в фильме "Укрощение строптивого". Помнишь, как он дрова колол по ночам?
   Я хихикнула:
   - Смешной момент, согласна.
   - Но очень жизненный.
   Мы еще немного помолчали, как бы пытаясь удержать неумолимо убегающее время, но я все же вернулась к началу разговора.
   - Нам действительно еще о многом нужно поговорить. Так что давай вставать. Есть темы, которые лучше обсуждать одетыми.
   - Вот она и наступила, проза жизни, - вздохнул Войтюк.
  
   Через полчаса, приделав все необходимые дела, мы сели на кухне решать проблемы будущей недели.
   - Агата прилетает первого сентября, - начал Сергей. - И думаю, что будет она не одна, а с командой.
  -- Большой?
  -- Человека три, наверное.
  -- Понятно, специалисты разных направлений?
   - Вроде того. Так что всю предстоящую неделю я буду очень занят, гоняя наших сотрудников в хвост и в гриву. Но это не значит, что мы не сможем видеться вечерами, ужинать вместе, - он вдруг нагло облизнулся и подмигнул мне, - и все такое прочее на десерт.
   Я засмеялась.
   - Тебе Войтюк было бы полезно все-таки посидеть на диете.
   - Насиделся, хватит.
   - Все равно я считаю, что нам лучше поберечься. Не нужно давать лишний повод для недоброжелателей кинуть в тебя грязью.
   - И в тебя тоже.
   - Я для них - никто, человек маленький. Охотятся не за моим скальпом, так что не выступай.
   - Но я не собираюсь афишировать наши отношения в офисе, - успокоил меня Сергей. - Все, что происходит в рабочее время, будет мною тщательно контролироваться, обещаю.
   - Это ведь не только "физический контакт", ты ведь понимаешь, правда? Это и нежные взгляды, или какие-нибудь эротические намеки вслух - нет никаких гарантий, что кто-то их не засечет. А проявление невозмутимости, если вдруг мне оказывают знаки внимания другие мужчины?
   - Да уж, - вздохнул Сергей, - с этим могут быть проблемы.
   - Войтюк, я тебя умоляю, держи себя в руках. Если тебе плевать на себя лично, то не забывай, что за этой могучей спиной находятся еще и твои друзья-соратники, которых ты привел за собой в "Новый дом". И последователи, которых ты вырастил уже на новом рабочем месте. Сотрудники уважают и любят тебя, Сережа. Так что хотя бы ради них ты должен бороться до последнего.
   - Ты ничего не сказала о нас, Маша.
   - Если честно, то мне абсолютно плевать и на Агату, и на твой возможный уход с фирмы. Потому что наши отношения от этого не зависят, по крайней мере, для меня.
   - А от чего они зависят, как ты думаешь?
   - От любви.
   - А ты меня любишь? - тон Сергея вдруг стал требовательным.
   - Откуда я знаю? Мы с тобой почти не знакомы, парень. То, что нас закинуло в одну койку - не показатель долгосрочности отношений. Уж кто-кто, а ты это знаешь лучше меня.
   - Но я, по крайней мере, тебе нравлюсь?
   - Я ведь здесь?
   - Машка, иди ко мне. - Сергей потянулся, пытаясь обнять меня, но я резко отпрыгнула от стола, свалив табурет.
   - Прекрати немедленно. Или я обижусь и уйду.
   Сергей сел, не скрывая разочарования. Вот всегда так, стоит только намекнуть мужику, что он не центр мироздания, как он сразу пытается с помощью секса доказать обратное.
   - Ну вот, все испортила, - буркнул Войтюк.
   Я вернулась к столу и снова села.
   - Послушай, жеребец, об этом я и говорю: держи себя в руках. А то всем плохо будет, не только тебе. И перестань дуться, как маленький, по любому поводу.
   - Я не дуюсь.
   - Именно это ты сейчас и делаешь.
   - Я просто расстроился.
   - Кажется, такую песню мне уже пели пару дней назад.
   - Мы отвлеклись от темы, - ловко увернулся Сергей.
   - Ты о чем?
   - О следующей неделе. Мы сможем видеться только поздними вечерами. От этого ты не отказываешься, я надеюсь?
   - Нет.
   - Уф, уже легче. Что еще ты хотела обговорить?
   - Ты меня проводишь?
   - А попрощаться? - Он встал, протягивая ко мне руки, и я с готовностью бросилась обниматься на дорожку.
  
   Только мы подошли к мостику над Русановским каналом, как неожиданно столкнулись с Люсей. На базарчике прямо у входа на мост моя подруга азартно торговалась с бабкой за огромный гарбуз. Заметив меня и Сергея, она приветливо кивнула и быстро оценила взглядом наши ясные лица. Этот Штирлиц в юбке сразу все просек.
   - Поздравляю, - заулыбалась Люся. - Давно пора было. И хорошо, что вы мне встретились. Сережа, поможешь донести?
   - Зачем тебе такой огромный? - Войтюк ловко подхватил оранжевого гиганта и зажал под мышкой. - Надеюсь, не для мужа?
   - Сын заказал, - Люся пошла вперед, изящно лавируя среди вечерней толпы на мосту, и меня с собой прихватила.
   - А Митьке зачем?
   - Он в селе увидел и захотел себе домой. Но чтобы не нести в руках, позвонил мне и говорит: "Хочу на Хеллоуин гарбуз". "Это ж не наши традиции?" - говорю я, а он в ответ: "Ну и что? А если интересно, почему нельзя?"
   Мы немного оторвались от Сергея, поэтому Люся, воспользовавшись моментом, прошептала:
   - Ты когда позвонишь?
   - Через полчаса.
   - А разве он у тебя не ночует?
   - Нет. Тихо, молчи, он уже рядом.
   - Мои мужики, - громко проговорила Люся, - из села приезжают только в среду. Так что я веду жизнь холостячки. Жрать не готовлю, стирать-убирать не надо. Сплошной отдых.
   - Ну и хорошо, - одобрительно проговорил Сергей. - А то я боялся, что ты обиделась за прерванный отпуск.
   - Потом догуляю, не проблема, - небрежно отмахнулась Люся.
   Мы доставили подругу и ее гарбуз к дому, но зайти отказались, так как нам еще предстояло свое прощание:
   - Расставаться не хочется, - сказал Сергей под подъездом.
   - Мне тоже, - откликнулась я. - Но нужно. Так что давай не будем мучить друг друга, а быстренько поцелуемся, и я пошла.
   Быстренько не вышло. Но через пол часа, как и обещала, я перезвонила подруге. Люся выслушала мой краткий отчет (без интимных подробностей, конечно) и вынесла вердикт:
   - Наконец-то, - торжественно провозгласила она. - Свершилось! Я просто счастлива! Теперь самое главное - сохранить ваши отношения на высоком накале. И это твоя задача, подруга. Потому что, если мужчина начинает воспринимать женщину, как само собой разумеющееся, то это ее вина. Не давай ему продыху, удивляй, шокируй, провоцируй. Скука - вот главный враг долговременных связей, уж я то знаю. Но и не перегни палку, Мария. А то он сбежит с перепугу. В этом у него огромный опыт. Так что лавируй, подруга, как можешь, но такого мужика грех упускать.
   - Ладно, буду лавировать. Надеюсь, он того стоит?
   - Кто знает? Жизнь - она штука коварная.
  
   Вся следующая неделя прошла под знаком "Великой гонки". Сергей самолично решил проинспектировать "Новый дом", устраивая неожиданные набеги то на бухгалтерию с отделом реализации, то в цех, где изготавливалась продукция, то в сам магазин. Спешно подчищалась необходимая документация, приводились в порядок кабинеты, инструктировались сотрудники и охрана.
   К середине недели мы уже знали, что пани Збышевская прилетает с двумя помощниками, которые помогут ей вести проверку нашего филиала. В автопарке по соседству были арендованы автомобили для обслуживания гостей. А в отеле "Турист", рядом с метро "Левобережная", заказаны три номера класса "Люкс".
   Фирму лихорадило. И откуда только взялись слухи, что Войтюка хотят снимать? Скорее всего, Нестеренко старался подготовить почву. И добился таки результата, потому что в пятницу в конце дня в приемную вдруг заявилась толпа сотрудников, которые серьезно именовали себя "Комитетом спасения чести и достоинства Президента". Сергей, конечно, был тронут, но разогнал "комитет" в три секунды.
   - Слухи о моей смерти сильно преувеличенны, - громко провозгласил он, чем вызвал хохот родного коллектива.
   - Николаевич, - серьезно предупредил его председатель "комитета" и по совместительству главный менеджер магазина. - Если что, только свисните.
  
   Ночи Сергей проводил у меня. За несколько дней моя ванная "обросла" чужой косметикой, а в шкафу появились костюм, галстук и две мужские рубашки. Я безуспешно пыталась бороться за свободу на отдельно взятой территории, но встречала лишь шутки и поцелуи в ответ. Войтюк явно намерился приручить меня, как и приучить к мысли о совместном проживании.
   При этом он безукоризненно вел себя в офисе и его обращение со мной, как обычно, было официальным и доброжелательным, не более. И даже наедине Войтюк не пользовался своим положением, чем окончательно покорил меня, коварный.
   Со стороны никто бы и не догадался, ЧТО вечерами вытворял грозный начальник в моей постели. Да-а-а, любовничек мне попался тот еще! Его неиссякаемый энтузиазм в этом деле просто поражал.
   - Господи, - иногда просила я его. - Да угомонись ты, наконец, и дай поспать.
   - Машка, как ты не понимаешь? - жаловался он в ответ. - С понедельника ты станешь для меня табу на 24 часа в сутки. Вот я и добираю авансом.
   - Но нельзя же в этом деле наесться впрок?
   - Но успокаивать-то себя можно?
   - Ха! Теперь я знаю, как называют таких мужиков. Злоедучий.
   - Как? - возмущался Сергей. - Да я тебя за это...!
   И все начиналось сначала.
   Выходные мы "прощались" уже на территории Войтюка, где наши интимные часы чередовались с деловыми встречами. То заходила Люся, чтобы переговорить о "нюансах" предстоящей недели. То я встречалась с Агеевым для передачи данных на Агату. Но все когда-то заканчивается. Так закончился и наш этап выжидания.
  
   Встречать пани Збышевскую и ее эскорт выехали две машины во главе с Войтюком и Люсей. Сначала польских "друзей" завезли в гостиницу, где те отдыхали до обеда и лишь в три часа пополудни доставили к нам в офис. Пани Агату ждал личный кабинет, а ее сотрудники расположились в соседней комнате.
   К пяти часам Войтюк с комиссией успели провести ознакомительный осмотр достопримечательностей нашего филиала, а затем в конференц-зале был собран весь коллектив "Нового дома" для официального уведомления о предстоящей проверке. Шеф выступил с краткой речью, в которой мило отозвался о пани Збышевской и заверил ее, что наши сотрудники постараются помочь комиссии в любых вопросах, могущих возникнуть в ходе проверки.
   С краткой ответной речью выступила и пани Агата. Это была красивая холеная и очень уверенная в себе женщина, которая прекрасно говорила по-русски и совершенно не скрывала, что она - давний друг Войтюка. Ее черные блестящие волосы, да еще в сочетании с зелеными глазами, плюс прекрасная фигура, затянутая в бордовый "Шанель", были убийственным коктейлем для мужских сердец.
   - Мы - плановая проверка, - успокоила наш коллектив Агата. - Никто не собирается, как это говорят...? - запнулась она. - Ах, да, заниматься охотой на ведьм. Сегодня мы инспектируем киевский филиал "Нового дома", а через месяц пан Войтюк может получить приказ ехать в Польшу для аналогичной проверки Варшавского филиала.
   Народ вздохнул с облегчением. Знал бы он правду, не сидел бы так спокойно.
   Собрание закончилось и я вернулась на рабочее место. За это время в приемной скопилось достаточно клиентов, которых нужно было успокоить, напоить холодной минералкой, приветливо ответить на все вопросы и улыбаться, улыбаться, пока не заболит за ушами. Через 10 минут Войтюк тоже проследовал к себе и работа закипела.
   К семи часам, когда ушел последний человек, я, наконец, смогла заняться почтой. "Гости" меня не беспокоили, так что вскоре я зашла попрощаться с шефом, оставив предварительно дверь открытой. Сергей выглядел уставшим, но довольным:
   - Заходите, Мария Петровна. Почта? Очень хорошо.
   Мы поговорили на сугубо деловые темы, но, прощаясь, я забылась и по привычке назвала Сережу "шефом".
   - Мы же договаривались, - поддел он меня, - что вы не будете называть меня шефом на людях.
   - Так никого же нет, Сергей Николаевич, - растерялась я.
   - Но дверь то открыта?
   Неуверенно хихикнув и не зная, что ответить, я быстро попрощалась и вышла. "Вот дурной, - бурчала я про себя. - И что он хотел этим сказать? Нас что - подслушивали?"
  
   В метро, откинувшись на спинку дивана, я расслабилась и закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать. Но полностью отключиться не давало чувство, что меня кто-то внимательно рассматривает. В транспорте часто так бывает, особенно, когда людям приходится долго ехать. Они изучают рекламу на стенах и потолке, "помогают" читать книги и прессу соседям, но чаще всего все сводится к одному: мужики глазеют на баб, а мы, женщины, изо всех сил делаем вид, что нас это не касается.
   Сегодняшний же взгляд был особенно настойчив, заставив меня открыть глаза, чтобы "просканировать" вагон. Я быстро оглядела сидящих рядом людей, но ничего криминального не обнаружила, пока случайно не глянула в соседний вагон. Вот это да! Спутники Агаты! Один из них, высокий 40-летний брюнет, стоял у двери между вагонами и с любопытством смотрел на меня через двойной ряд стекол. Увидев, что его заметили, он не смутился, а, наоборот, радостно кивнул и на соседней станции перешел в мой вагон.
   - Нас не представили. Войтех Пшитула, - улыбаясь, отрекомендовался мужчина.
   "Спорим, что второй мужик тоже прекрасно говорит по-русски, - сказала я себе. И сама же ответила. - А как же, дорогуша, можешь и не сомневаться".
   Девятый час вечера, в полупустом вагоне места хватает, так что пан Пшитула уселся рядом со мной, протягивая руку для знакомства.
   - Если не будете целовать руку, то можно и поздороваться, - улыбнулась я в ответ.
   - Пани против поцелуев? - изумился поляк.
   - Знаете, в девять часов вечера, после длинного, трудового дня, да еще в метро - это как-то негигиенично.
   - Ах! - Пшитула расхохотался, но руку все-таки не отвел. - Тогда давайте просто здороваться.
   - Давайте, - я протянула руку и назвала себя.
   Войтех Пшитула представлял собой мечту домохозяек, обожающих мексиканские сериалы. Жгучий брюнет, с большими влажными глазами, он был хорош собой и в меру нахален. Разговаривая, он периодически посматривал на стекло напротив, где в темноте вечера четко высвечивались наши отражения. Да, контраст был замечательный: он - весь черный и смуглый, а я - вся белая и пушистая.
   - А мы красиво смотримся, панна Мария, - кивнул на стекло Пшитула. - Я считаю это хорошим знаком.
   - Если вы любите шахматы, пан Войтех, - согласилась я.
   - Не понял, - растерялся мужчина.
   - Мы с вами, как фигуры в шахматах, - пришлось объяснить свою мысль. - Черный король и белая королева.
   - Красиво сказано, - польстил Пшитула.
   - Случайно, - не согласилась я, а сама подумала: "Если бы ты немного подумал, то сообразил бы, что между черным королем и белой королевой нет ничего общего. Они - вечные антагонисты - только могут "съесть" друг друга, вот и все".
   На "Левобережной", при выходе из метро, Пшитула познакомил меня со своим спутником. Януш Корчак был представлен мне, как "молодой и талантливый экономист", что очень смутило парня. Я старалась поэтому не слишком пристально разглядывать его, хотя посмотреть было на что. Двухметровый красавец-блондин, в красивом деловом костюме, он разительно отличался от обычной публики, пользующейся метро. Так что мне ничего не оставалось, как "сильно удивиться" и начать задать вопросы.
   - Послушайте, панове, а почему вы едете в метро? Вам же выделен автомобиль?
   Пшитула постарался изобразить смущение, но потом махнул рукой на приличия и откровенно признался:
   - Панна Мария, вы поразили мое сердце с первого взгляда. Такая роскошная женщина! А сразу подойти к вам познакомиться было неудобно. Поэтому я решил э-э-э... сделать это попозже. А Януш не захотел отпускать меня одного, вот мы и поехали вместе.
   Так себе объяснение, плохонькое.
   - И почему я этому не верю, а? Как вы думаете, пан Януш?
   - Потому что панна - умная женщина, - бойко ответил красавец.
   - Учитесь, пан Войтех. Вот как нужно делать комплименты, - засмеялась я. - Хотите завоевать внимание дамы, не хвалите ее внешность - хвалите ум.
   - Мы все равно выиграли, панна Мария, - выкрутился поляк. - Я не знал, что вы живете рядом с нашим отелем. Да и на машине сюда мы бы дольше добирались, разве нет?
   - Дольше, - согласилась я. - Но ведь поздним вечером в метро людей не много, а вот в час "пик" вы бы испытали непередаваемые ощущения от давки, можете мне поверить.
   - У нас тоже есть метро, - обаятельно улыбнулся в ответ Корчак. - И я им часто пользуюсь. Это быстрый и удобный вид транспорта.
   - Ай, пан Януш, - отмахнулась я, - вам с вашим ростом и бицепсами нигде не страшно. А что делать нам, слабым женщинам?
   - Такую панну, как вы, только на руках носить, - вмешался Пшитула.
   - Тогда пан заработает грыжу. А оно вам надо?
   Мужчины рассмеялись, подхватили меня под руки и вот так, подшучивая друг над другом, мы и подошли к гостинице "Турист". Я любезно попрощалась с польскими панами, решительно отклонив предложение вместе поужинать. И уже в маршрутке стала размышлять, что же означает эта вечерняя встреча:
   "Хозяйка сказала "Ату!" и свора понеслась? Чего же добивается Агата? Прозондировать почву? Да нет, это больше похоже на боевые действия под девизом "В борьбе все средства хороши"".
  
   Звонить Войтюку было нельзя, так как он в это время мог ужинать со Збышевской. А поделиться впечатлениями хотелось. Я наскоро перекусила и поспешила к Люсе. И уже у подруги, привычно сидя на балконе с вечерней сигаретой, мы подробно обсудили сегодняшние события.
   - Агата интересовалась тобой, - многозначительно начала Люся. - Она даже попросила твое резюме в отделе кадров. А потом еще расспрашивала некоторых сотрудников, что они думают о новом референте.
   - И что же?
   - Кажется, ты расстроила пани проверяющую, потому что она в конце дня пришла ко мне с вопросом, чего ей ждать от "Серого кардинала".
   - Как? - ахнула я. - Но почему? Я ведь никуда не вмешиваюсь, сижу тихонько в своем уголке и мне нет дела до интриг и сплетен. И тем более, нет дела до власти "Серого кардинала".
   - Маша, ты - нетипичный представитель приемной.
   - Да? А какие типичные?
   - Типичная секретарша, будучи любовницей начальника, всегда влияет на его вкусы и пристрастия. А также активно вмешивается в дела родного коллектива, выделяя любимчиков и убирая неугодных и соперников.
   - Но я же этого не делаю!
   - А откуда они знают? Стереотип мышления, дорогая. Раз ты сидишь в приемной, прекрасно выглядишь и начальник тобой доволен, значит, ты его любовница. А любовница не может не влиять на босса и его политику. Просто все считают тебя слишком умной, чтобы афишировать свою власть, и уважают за это. Твое поведение воспринимается коллективом, как высший пилотаж в такой "игре", можешь мне поверить.
   - Бред какой-то, - ахнула я. - Неужели они действительно думают, что я влияю на Войтюка и на то, что происходит в "Новом доме"?
   - Ага, даже не сомневайся, - Люсины глаза блестели в темноте вечера и я видела, как она улыбается. - И если бы я не знала тебя, то думала бы также как и все. Я же говорю: стереотип мышления.
   - А что ты ответила Агате?
   - Что она ошибается. Что, мне кажется, ты слишком любишь независимость, чтобы подчиняться мужчине. И в коллективе ведешь политику невмешательства, лишь бы тебя никто не трогал.
   - Она не поверила?
   - Нет, конечно. Узнав о твоем бухгалтерском прошлом, Агата считает, что ты не просто очередная дурочка-секретарша, которая спит с Сережей...
   - А "серый кардинал"? - вставила я.
   - Дорогой комплимент ты заработала, подруга, - Люся зябко повела плечами. - Агата видит в тебе не просто любовницу Сергея, а достойного противника. И бороться будет всеми доступными ей методами.
   - Ты меня расстроила, а теперь еще и запугиваешь? Что вообще Агате нужно, как ты думаешь? Пани открыто подослала ко мне своих помощников, и чего она ждет в ответ? Что я отмахнусь от них? Или, наоборот, буду вовсю строить глазки?
   - А чего хочешь ты сама? - поинтересовалась Люся.
   - Я ничего не хочу. Мне не нужны "липовые" ухажеры, тем более неизвестно, как на них прореагирует Войтюк. С его глупой ревностью, да еще и отсутствием терпения, он может наломать таких дров, что всю игру нам испортит.
   - Да, с тобой у Сережи мозги напрочь заклинило, - с гордостью согласилась подруга.
   - И чему ты радуешься?
   - Тому, что ты, наконец, нашла мужика, Машка; что Сережа оценил и выбрал именно тебя, мою лучшую подругу. А главное, я радуюсь, что вы оба серьезно настроены на перемены в будущем. Или я ошибаюсь?
   - Нет, не ошибаешься, по крайней мере, на счет меня.
   - Вот и не бери лишнего в голову, особенно на ночь глядя. Даст Бог день, даст Бог и хлопоты.
   - Согласна, я сама не люблю переживать авансом.
  
   Сергей позвонил мне около двенадцати. Язык его немного заплетался, видимо от обильного "ухаживания" за бывшей пассией.
   - Зайчик, я так соску-у-чился.
   - Ты где сейчас, Сережа? - недоверчиво спросила я.
   - Д-дома, где же еще? - Голос Сергея изменился. - А-а-а, ревнуешь, ревнуешь? Наконец-то! А то все я один...
   - Глупый, у тебя все нормально?
   - Все-все.
   - А как ты провел вечер?
   - Зайчик, прости, я немного перебрал и ужасно хочу спать. Можно я завтра расскажу?
   - Когда?
   - Вот проснусь и сразу расскажу. Честно-честно.
   Мне оставалось только мило попрощаться.
  
   Всматриваясь в темный потолок, я лежала и думала о том, как быть дальше. Различные варианты будущих событий мелькали в голове, мешая мне успокоиться. Нужно было засыпать, а я злилась. Злилась потому, что Сергей напился. Ведь раньше этого никогда не было. Но стоило приехать Агате, как все изменилось.
   В конце концов, я поняла, что злюсь от собственной неуверенности и бессилия. От того, что не знаю, как поступит Сергей с Агатой. А главное - хватит ли мне сил пережить возможное предательство?
   В общем, мерзко мне было, и все.
   Пришлось прибегнуть к надежному "снотворному", то есть лечь на пол и отжиматься до тех пор, пока не устану до изнеможения.
  
   Утро раннего сентября было тихим и прохладным. На пробежке я свернула с привычного маршрута и завернула под дом к Агееву. Шурика видно не было. Но будить его я не решилась, так как он, возможно, тоже поздно лег. (Судя по звонку Войтюка его "свидание" с пани Збышевской затянулось до полуночи).
   Руки мои болели после ночных упражнений, все-таки я перестаралась. Зато ноги легко завернули на второй круг по Русановке и бег продолжился. А у кинотеатра "Краков" меня ждала неожиданная встреча. Пан Корчак собственной персоной. Януш, одетый в спортивный костюм, перегнал меня, ритмично выдыхая воздух.
   - Доброе утро, - крикнула я ему в спину.
   Парень обернулся, вглядываясь в меня, а затем широко заулыбался.
   - Панна Мария. Конечно, утро доброе, раз я вас встретил.
   - Ах, эти галантные поляки, - я засмеялась.
   - Вы позволите? - Януш присоединился ко мне, перестраиваясь на более медленный темп. - Я живу на 12 этаже отеля, где из окна такой роскошный вид на Руса...? Не помню, как дальше.
   - Русановку, - подсказала я.
   - Так. На Русановку. И еще вчера я решил здесь бегать. А вы живете рядом?
   - Да, через два дома. И должна сказать, что я уже заканчиваю пробежку.
   - Жаль, - вздохнул Корчак. - Но вы разрешите мне завтра с вами...?
   - Бегать? Конечно, присоединяйтесь.
   - А где мне вас ждать?
   - На первом светофоре, за мостом. Ровно в шесть.
   - Договорились. - Януш приветственно поднял руку и мы разбежались в разные стороны.
  
   А Сергей мне так и не перезвонил.
  
   Я привычно позавтракала с Ритой Семеновной, рассказывая ей последние новости о польских "гостях". Она вздыхала, расстраиваясь за шефа и возможный исход проверки. Поэтому, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, я поменяла тему и рассказала непристойный анекдот. Вот такими хохочущими нас и застал Войтюк, заглянув на кухню.
   - Веселитесь, - угрожающе прогромыхал он. Глядя на его подпухшие глаза и уставшее лицо, я не испытывала жалости, поэтому весело ответила:
   - А как же!
   - Мария Петровна, - он исчез в коридоре. - Прошу ко мне.
   - Сейчас буду, господин президент.
   Я растворила две таблетки "Алка-Зельцер" в стакане с водой. Кроме этого на поднос встала еще пачка апельсинового сока и чашка кофе. И только потом я пошла к Сергею.
   Он молча выпил лекарство и отвернулся к окну.
   - Прости, - услышала я тихий шепот.
   - Нет.
   - Что? - Он так изумленно уставился на меня, что я сразу поняла, что его "прости" - опробованный метод замять неприятный разговор.
   - Я сказала "нет", Войтюк.
   - И чего ты хочешь? - взгляд его стал подозрительным.
   - Ничего не хочу, абсолютно. - Я отошла к двери. - Если это все Сергей Николаевич, то напоминаю - у вас встреча в половине девятого.
   - А ну стой! - гаркнул Сергей, срываясь с места. - Я еще не закончил разговор. - Он силой посадил меня в кресло и сам уселся напротив. - Ты что себе позволяешь? Хочешь совсем меня с ума свести?
   - Вы и без моей помощи прекрасно управляетесь, Сергей Николаевич.
   - Маша, - взгляд Войтюка стал заискивающим. - Я тебе вчера звонил?
   - Звонил.
   - И что сказал?
   - А ты не помнишь?
   - У меня полный провал. Чувствую себя конченым идиотом.
   - Хорошо, помогу тебе. Ты был пьяным, сонным и обещал перезвонить.
   - Понятно, - Сергей пожал плечами. - Нет. Ничего не понятно. Как я умудрился так ужраться?
   - Это от радости, Войтюк, - яд из меня просто сочился.
  -- Какой радости? Что ты несешь?
  -- А встреча с благодетельницей разве не радость?
   Войтюка передернуло.
   - Оказывается, ты можешь быть очень неприятной.
   - Ты тоже.
   - Подожди, - он взял меня за руку. - Давай действительно все обговорим, но только позже. Лучше вечером у тебя, хорошо?
   - Хорошо, Сережа. Но не обещай напрасно то, чего не сможешь выполнить. Пани, наверняка, тебя задержит.
   - Я все равно обещаю, Маша. - Он поцеловал мою ладонь, нежно прикусив кожу. - Я так соскучился.
  
   В обед меня вызвала "знакомиться" пани Збышевская. Сегодня на ней был брючный костюм "под малахит", жакет которого кокетливо открывал манящую ложбинку на груди. Пани подала мне руку для знакомства и предложила сесть, а потом откровенно призналась:
   - Мне давно хотелось познакомиться с вами, Мария Петровна. Не удивляйтесь, но о том, что у Сергея Николаевича появился уникальный референт, рассказал он сам на совещании в Мюнхене.
   - Мне тоже повезло с начальником, - вежливо улыбнулась я в ответ.
   - Понимаю, - Агата откровенно рассматривала мой нынешний наряд, песочное платье с короткими рукавами. К нему на плечо я заколола массивную брошь из черненого серебра с большим янтарем.
   - Красивая, - похвалила мой выбор Агата. - Подарок? - Ее кивок в сторону двери и многозначительное подмигивание означали, что подарок явно приписывался Войтюку.
   - Бабушки, - радостно ответила я. - Это семейная реликвия.
   - Ага, - Збышевская скисла. - Ну, хорошо, давайте поговорим о вашей работе.
   Следующие полчаса мне задавали вопросы о делах приемной и обязанностях референта, а также о взаимодействии его с президентом компании. В конце разговора пани Агата предложила мне охарактеризовать Войтюка, как руководителя.
   - Сергей Николаевич - толковый производственник. Он постоянно модернизирует и расширяет ассортимент нашей продукции, что прекрасно отражается на результатах работы "Нового дома". Он ладит с людьми, как своего коллектива, так и с любым представителем заказчиков, а также имеет тесные контакты с руководством города. Я думаю, что он на своем месте, пани Агата, - закончила я краткую речь. - Теперь все зависит только от вас.
   - Что вы имеете в виду? - деланно изумилась она.
   - Сергей Николаевич говорил, что вы умная женщина и поэтому я надеюсь, не поддадитесь эмоциям и четко просчитаете возможное развитие событий. Ведь от неправильного решения зависит не только будущее Войтюка, но и ваше собственное.
   - Что? - Агата подалась вперед, впиваясь в меня подозрительным взглядом. - Как это понимать?
   - Рано или поздно все встанет на свои места, пани Збышевская. И однажды вам придется объяснять свой выбор немецким хозяевам. Не думаю, что Нестеренко - достойный преемник Сергея Николаевича. Он прекрасный исполнитель, не отрицаю. Но он - далеко не орел, нет.
   - Как? - Збышевская от неожиданности расхохоталась.
   - Это мое субъективное мнение, но я считаю, что такие прирожденные лидеры, как Войтюк, должны использоваться с максимальной эффективностью для пользы фирмы. Его организаторские способности, интуиция и обширные связи помогут благотворно развиваться киевскому филиалу "Нового дома".
  
   В приемной до позднего вечера было людно. Заходили и Пшитула с Корчаком, приглашая "на каву", но мне пришлось им отказать, сославшись на занятость. А в седьмом часу еще раз заглянул Януш и предложил подвезти меня домой. Я согласилась, только зашла попрощаться с шефом:
  -- Почему так скоро? - поинтересовался Войтюк.
   - Меня предложили подвезти наши польские гости, - объяснила я. - А что? Нужно было отказаться?
   - Сама решай, Маша, - вздохнул Сергей. - Не могу сказать, что я в восторге от их физиономий. Но еще вчера Агата намекнула мне, что ты произвела на ее сотрудников неизгладимое впечатление.
   - Ого, - иронично согласилась я. - Значит, вот почему они ехали со мной в метро?
   - Что? - возмутился Сергей. - Они вчера тебя провожали? Быстро же...
   - Панове - галантные кавалеры, - улыбнулась я.
   - Ты смотри там, - угрожающе показал кулак шеф, - не увлекайся. А то заработаешь неприятности.
   - Спокойно, малыш, все под контролем.
   - Малыш?
   - Ты же называешь меня зайчиком?
   - О Господи, Машка, не доставай. Тут и так голова пухнет.
   - Мне жаль, Сергей Николаевич, вашу голову. Но в данной ситуации вы сами виноваты.
   - Если ты об Агате...? - возмутился он.
   - Балда, я о лишних литрах выпитых вчера.
   - А-а-а, ну тогда ладно. Хорошо, Мария Петровна, - перешел Войтюк на официальный тон, - вы можете быть свободны, до свидания. - При этом он так многозначительно подмигнул, намекая на позднюю встречу в моей кровати, что я не выдержала и фыркнула.
  
   Польские мужчины вновь пригласили меня вместе поужинать и вновь я им отказала. Невзирая на это, меня довезли до самого дома и мило напросились в гости.
   - Давайте завтра, господа. - Я улыбалась со всем обаянием, на какое была способна. - А пока - до свидания.
  
   К десяти часам появился Сергей. Еще в прихожей этот медведь навалился на меня, целуясь и раздеваясь одновременно. А потом, на два часа забыв об ужине, мы активно "вспоминали" друг друга, будто бы не виделись много лет.
   - Вот погоди, - уже уходя, шепнул Войтюк. - Закончится вся эта ерунда, выпишем себе по недельному отпуску и смотаемся на море. Представляешь рай, да? Для меня - это море, песок и ты, вся такая голая и вся-вся моя. Ах, Маруся, и что ты со мной делаешь? Коварная соблазнительница, вот ты кто.
  
   В шесть утра Януш уже ждал меня возле мостика через канал. Он бодро поздоровался и мы слаженно потрусили по привычному для меня маршруту. Утро было прекрасным, в воздухе ощутимо пахло осенью, хотя солнце все еще было жарким. Мы не разговаривали, берегли дыхание и лишь изредка обменивались короткими замечаниями. После второго круга я попрощалась и Корчак завернул обратно, к своему отелю. А я, переждав немного, вновь выбежала на бульвар, сворачивая к дому Агеева.
   Шурик ждал меня у своего подъезда, занимаясь на турнике. А Пузик, его пудель, как обычно носился кругами по спортивной площадке, яростно облаивая ленивых жирных голубей.
   - Привет, - буркнул Агеев. - Вон сумка на скамейке. Там в кармашке снимки. Давай смотри, а я прокомментирую.
   С первой фотографии на меня смотрела Агата, снятая на фоне аэропорта. Рядом с ней, улыбаясь, стоял Войтюк с цветами.
   - Значит так, - начал Шурик, присаживаясь на скамейку, рядом со мной. - Пани Босс и ее свита были встречены и облобызаны твоим шефом с утра в понедельник, после чего их доставили в гостиницу "Турист". В тот же день с 15.00 они засели в вашем офисе до вечера. Куда делись потом шляхтичи, я не знаю, так как получил приказ следить за Агатой...
   - Шляхтичи увязались за мной, представляешь? - вставила я.
   - Да, Ланская, пользуешься ты популярностью у нашего брата, - согласился Агеев. - И ведь на первый взгляд ничего особенного в тебе нет. Но стоит присмотреться и все, капут, пропал.
   - Не смеши меня, Шурик. - Я дружески ткнула его кулаком в плечо. - Давай, дальше рассказывай.
   - Тогда продолжаю. Вечером пани Збышевская ужинала с твоим шефом в ресторане отеля "Киевский". Войтюк был паинькой до того момента, пока дама не захотела танцевать. - Свои слова Шурик подтверждал фотографиями. - Не знаю, что потом случилось, но после очередного прижимания к твоему начальнику и обтирания его до убойного состояния, пани добилась абсолютно обратного результата. Пока Агата после танцев пудрила носик в туалете, Войтюк сел за стол и выжрал всю водку, что была в графине. Пани Збышевская застала на месте старого приятеля в дупель пьяного мужика, отчего расстроилась неимоверно. Надо отдать должное, она не бросила его, а дотянула до такси и довезла до дома. После чего отправилась к себе в гостиницу, и уже не выходила.
   Я давно так не хохотала, с облегчением поняв, что Войтюк нашел идеальный способ, как отделаться от посягательств бывшей пассии. Да, получила пани облом.
   - Вчера ужин этой парочки был уже без алкоголя. Они долго разговаривали о чем-то серьезном. О чем? Не имею понятия, у меня же нет прослушки. А что говорит твой шеф?
   - Молчит, как партизан. Да я и не спрашиваю. Захочет, расскажет сам.
   - Тогда это все на сегодня.
   - Хорошая работа, Шурик, - похвалила я его. - Продолжай наблюдение и предупреди заранее, если будут нужны деньги, хорошо?
   - Договорились.
   - Пока, Агеев, до завтра.
  
   Среда для меня была обычной до того момента, пока я не вспомнила, что вечером ожидаются гости. Блин! Нужно срочно лететь скупаться!
   - Сергей Николаевич, - заглянула я к шефу. - У меня сегодня гости к ужину. Одолжите машину на час, пожалуйста.
   - Кто? - поинтересовался Войтюк.
   - Пан Корчак и пан Пшитула.
   - Ничего себе, - возмутился Сергей. - И ты только сейчас об этом говоришь?
   - А я что, нарушаю какие-то планы?
   - Да, нарушаешь. Мои.
   - Можно яснее?
   - Можно. Что делать мне? Ходить под окнами и ждать, когда твои ухажеры свалят?
   - У вас, господин президент, насколько мне известно, очередное свидание вечером. И закончится оно, как всегда, поздно. К тому времени панове уже отправятся в отель. И вообще, Войтюк, если тебе жалко машину, то так и скажи.
   - Не жалко.
   - Тогда прекрати жлобиться. Можно подумать я в восторге оттого, что у меня будут гости? Но они так напрашивались, что пришлось их пригласить.
   - Да? С чего бы это?
   - С того. Был, конечно, и альтернативный вариант: совместный ужин в ресторане.
   - Ну уж нет! - Сергей даже привстал с кресла.
   - Вот и мне показалось, что ужин у меня дома будет более безобидным. И учти, делаю я это только ради тебя. Так что давай машину и не выступай.
  
   Я быстро сделала покупки, отдав предпочтение котлетам "по-киевски" и скумбрии горячего копчения. Также прикупила пару готовых салатов, фрукты и вино. Если панове захотят более крепких напитков, пусть сами об этом беспокоятся - водки в магазинах навалом.
   Дома, окинув взглядом квартиру, я пришла к выводу, что все выглядит довольно мило. Осталось только уничтожить следы пребывания здесь моего шефа. Поэтому его косметика из ванной комнаты отправилась в шкаф, как и свитер со стула.
  
   - Я на месте, - позвонила я к Войтюку из приемной. - Вам что-нибудь нужно?
   - Сделайте два кофе, пожалуйста, - голос шефа был деловым и холодным.
   Вторая чашка предназначалась пани Збышевской, естественно. Она пытливо оглядела меня, будто что-то высматривая, а потом молча кивнула и взяла кофе. Я улыбнулась, также молча кивнула в ответ, и вышла.
   "Фу! Как некрасиво, пани. Вы дуетесь? - хотелось спросить мне. - А что случилось? И кто из вас, ты или Войтюк, высверлили мне дырку в спине пламенным взглядом? Эх, и когда вы оба поймете, что пора заключить перемирие? Ведь умные же люди, но ваши амбиции и гонор встали поперек здравого смысла".
   Проверка фирмы, тем временем, велась активно и плотно. Сотрудники Агаты развили бурную деятельность, и пока Пшитула "вылизывал" производственную линию фирмы, Корчак занимался экономическим анализом. Сама пани Збышевская внимательно изучала деятельность администрации, часто прибегая к помощи Люси. Моя подруга пока выбыла из тесного общения, так как все ее время было отдано гостям.
   "Вот ты и дождалась, - ехидничала я в собственный адрес, - с Люськой повидаться некогда, все внимание уделяешь мужикам. Хорошо, хоть телефон существует и вы с подругой можете обмениваться новостями, да и то - в темпе аллегро. Ничего, еще не долго осталось. В субботу "делегация" улетает. А вот что дальше будет, неизвестно".
  
   Мои гости, как оказалось, тоже приготовились к ужину. На пороге квартиры мне торжественно вручили цветы и комплект от "Гетьмана", то есть шампанское, конфеты и коньяк. Пока я накрывала на стол и делала пюре, панове смотрели телевизор, листали журналы и даже пытались помогать мне.
   Ужин прошел на "ура". Я не собиралась производить впечатление на галантных поляков и вела себя по-дружески и просто. Мы плотно поели, хорошо выпили и все время шутили и смеялись, что придало нашему ужину приятную легкость. В девять часов вечера мои гости с большим сожалением начали прощаться.
   - Теперь я могу поцеловать панне руку? - улыбаясь, спросил Пшитула на пороге.
   - Целуйте, так и быть, - милостиво согласилась я.
   Януш присоединился к нему, шепнув тихо:
   - А завтра...? - имея в виду утреннюю пробежку.
   - Все так же, - кивнула я.
  
   В одиннадцать появился Войтюк, почти трезвый. Он подозрительно оглядел меня у двери, а затем прошествовал в комнату, высматривая "следы преступления".
   Я молчала, ехидно глядя на этого нахала, и ждала, что же будет дальше - сцена ревности или сцена любви. К счастью, Сергей выбрал второй вариант и так им увлекся, что остался ночевать. И только утром, собираясь со мной выйти из дому, он спросил:
   - О чем вы говорили вчера?
   - Так, ни о чем.
   - А все-таки?
   - Послушай Сережа, если бы было что-то интересное, я бы сразу тебе рассказала.
   - Правда?
   - Если на то пошло, я же не выпытываю, о чем ты шепчешься вечерами с бывшей пассией?
   - А могла бы и спросить.
   - Захочешь, сам расскажешь.
   - Ах, ты...
   Сергей попытался зажать меня в углу коридора, пытаясь поцеловать, но я успела выскочить за порог квартиры. А потом помчалась вниз по ступенькам, крикнув ему на прощание:
   - Прости, мне бегать пора. Дверь захлопни.
  
   Итак, четверг. До конца проверки осталось два дня. Чего ждать от Агаты - коварства или справедливости? Хотя я не сомневаюсь, что умная женщина всегда сумеет талантливо объединить эти два качества.
   И тогда для меня все пропало.
   Что я имею в виду? То, что Агата сможет выиграть, только в одном случае - если потребует у Войтюка уволить референта. Уволить не потому, что я плохо работаю или являюсь любовницей шефа. А в первую очередь потому, что я - уязвимое место Сергея и именно этим Агата сможет его "достать".
   Если бы дело было лишь в Сергее, я не сомневаюсь, что он "послал" бы пани подальше и уволился. Но за плечами Войтюка большой коллектив "Нового дома" и это ему придется расплачиваться за былые грехи шефа.
  
   Значит, рассмотрим возможные варианты будущих событий.
   1. Если Сергей не примет условий Агаты, то его, скорее всего, снимут, меня уволят, а коллектив фирмы сильно пострадает.
   2. Если примет - все остаются на своих местах, исчезаю только я.
   Вывод: Я "выбываю" в любом случае.
  
   И не важно, есть в этом моя вина или нет, расплачиваюсь я за свои грехи или чужие, меня все равно уберут. Печально, правда? И Сергею придется с этим смириться, потому что он не бросит своих людей на произвол судьбы.
   Я это понимаю и принимаю, но не собираюсь ждать, когда Войтюк станет объяснять, что увольняет меня из "высоких побуждений". ("Ведь встречаться мы сможем и не работая вместе, правда, зайчик?"). Нет, с этим я смириться не смогу. Я не хочу, чтобы меня выбирали!
   Значит, нельзя доводить дело до логического конца. Ведь, скорее всего, Агата придержит "персональные" условия "на закуску", чтобы перед отлетом вволю налюбоваться на реакцию Сергея. (Ей же надо получить сатисфакцию за прошлые обиды?).
   Что же делать? Отдавать себя на заклание, пусть даже ради высоких целей, мне совсем не хотелось. (Что совсем не похоже на благородных героинь в любимых мною романах, правда?) Я же говорила, что отличаю сказки от реальности, хотя и не отрицаю, что и такой вариант возможен.
   Но все дело в том, что я не хочу добровольно уступать победу Агате. Ни за что! Ведь тогда проиграю не только я, но и Сергей, а главное - пострадает наш будущий союз. Так что принимать решения одна и одна нести за него ответственность я не буду. Только вместе с Сергеем.
  
   - Панна сегодня все время молчит, - услышала я сбоку мужской голос.
   - Что? - я резко остановилась. Ну конечно, я так задумалась, что и не заметила, что Корчак давно бежит рядом. - Ах, пан Януш, простите меня.
   - Ну что вы, панна Мария, это я вечно суюсь не в свое дело.
   - Давайте действительно забудем о глупых проблемах и вы расскажете мне, что еще собираетесь увидеть в Киеве. Кроме Русановки, конечно.
   - Я бы хотел побывать в пещерах Печерской лавры.
   - Вы же католик, Януш. Зачем вам православный монастырь? Тем более что попасть туда можно только днем, когда мы с вами активно трудимся.
   - Значит, Лавра отпадает. Тогда, может, вы посоветуете что-нибудь, панна Мария? Я люблю историю, архитектуру, живопись, и еще - интересных людей.
   - Тогда вам дорога на Андреевский спуск, Януш. Там вы получите все сразу: и историю, и живопись, и людей. Но делать это нужно в субботу. Вы когда улетаете, кстати?
   - В субботу и улетаем, но вечером в половине восьмого. Так что я успеваю. Вот если бы панна..., - и деликатный поляк замялся.
   - Ну конечно я вам все покажу, - засмеялась я. - А пока до встречи, вон и мой дом. - Мы прощально помахали друг другу и разбежались в разные стороны. Только я, вместо своего подъезда, нырнула в кусты и отправилась к Агееву.
   Шурик вновь продемонстрировал мне вечерние "дефиляды" знойной парочки Войтюк-Збышевской, которые вчера выбрались в гости. Или не в гости, а "на хату"? Я рассматривала дом на фотографии, не понимая, куда же завел свою подружку неугомонный шеф. Но, пожав плечами, решила не психовать зря, а просто записала на бумажке адрес. "Наверняка я найду его в личных файлах, вот тогда и буду решать, что делать. А пока нужно домой, собираться на работу". Мы с Шуриком попрощались и я рванула к себе.
  
   Это был адрес Павла. Войтюк водил Агату к Павлу! Почему именно ее и сейчас? И почему об этом не сказал мне? Ах, брехун! Лживый сукин сын! Умудряться врать всем сразу - Агате, Павлу и мне. И не "споткнуться" при этом, а развести всех по своим углам. А после еще и грозно порычать от ревности у меня дома.
   Это было уже слишком.
   - Людмила Павловна, - позвала я нежным голосом подругу в трубку телефона. - Зайдите в приемную, пожалуйста.
   Люся появилась через две минуты и направилась в кабинет Войтюка. Естественно, она решила, что ее вызвал именно он.
   - Минутку, Людмила Павловна, - встала я из-за стола. - Пройдите за мной. - Я вышла из кабинета и быстрым шагом направилась к выходу.
   И только на скамейке соседского дворика, где нас никто не мог видеть, я смогла, наконец, быстро изложить подруге, что узнала от Агеева.
   - Как можно наворотить столько лжи и при этом еще устраивать мне вечерние проверки, как в армии? - возмущалась я.
   - Но он же помнит, что Шурик их "пасет", - резонно возразила Люся. - Или ты думаешь, что такое можно забыть? Значит, у него не было другого выхода.
   - Да дело не в том, что он врет. Я же понимаю, что он себе не хозяин в данной ситуации. Но что делать мне? Ласково встречать его вечерами и укладывать в мягкую постельку? С любовью?
   - Просто поговори с ним, - Люся встала со скамьи и протянула мне руку. - Пошли, а то нас уже скоро искать начнут.
   - Люся, - я неохотно присоединилась к ней, - знаешь, хорошенько обдумав всю нынешнюю ситуацию, я пришла к выводу, что если немедленно уволюсь, то тем самым, спасу все - и Сергея, и фирму.
   Подруга встала, как вкопанная.
   - Что?
   - Ты прекрасно слышала, - я посмотрела на Люсю и поняла, что попала в "десятку". Моя подружка, умница, сама давно пришла к такому же выводу, но молчала.
   - Машуля, - она вдруг крепко обняла меня, - давай не будем делать никаких поспешных шагов. А вечером, соблюдая все законы конспирации, ты придешь ко мне ужинать. Вот тогда и поговорим обо всем подробно.
   - Хорошо, но учти, времени у нас осталось очень мало. Как бы не опоздать.
  
   - Ты где была? - вызвал меня к себе Сергей.
   - В туалете.
   - Полчаса? Что случилось?
   - Я не собираюсь вдаваться в детали.
   - Но ты себя нормально чувствуешь?
   - Нет, не нормально. Но это неважно.
   - В чем дело, Маша? - Сергей поднялся с кресла и подошел ко мне. - Ты вся бледная и с утра какая-то не такая...
   - Я не буду сейчас ничего объяснять.
   - Хорошо, - он протянул руку, пытаясь прикоснуться ко мне, но я резко отодвинулась. - Так, повторяю, в чем дело? - голос Войтюка стал резким.
   - Я уже сказала.
   - Но я ничего не понимаю. Ты будто стеной от меня отгородилась, ведешь себя, как чужая и мне это не нравится.
   - Успокаивать вас некогда, шеф, в приемной полно народу. Так что отложим все споры на потом. Кофе, Сергей Николаевич?
   - Да, спасибо. - Войтюк хмурился, подозрительно глядя мне вслед. А я вышла к себе, не ощущая никаких угрызений совести. Пусть волнуется, паразит. И ради этого эгоиста и тупицы я готова пожертвовать чувством собственного достоинства и работой. Господи, кто бы вразумил меня, как поступить? Как не совершить роковую ошибку? И не испоганить жизнь и себ,е и другим.
   В течение дня Сергей несколько раз пытался поговорить со мной, чтобы понять, почему я веду себя не так, как обычно. Я отказывалась давать объяснения, отводя глаза, чтобы скрыть бушующую в них ярость. В конце концов, Войтюк сказал:
   - Я не знаю, что происходит, Маша, но не успокоюсь, пока не выясню. Ведь еще утром все было отлично. А на работу ты появилась уже вот такая, - он показал в мою сторону руку с выставленным средним пальцем. - Я не идиот и прекрасно вижу, что больше всего на свете тебе хочется меня задушить. Что же, я не возражаю. Но требую знать за что! В чем моя вина? Отвечай!
   - Все вечером, прекрасный принц, и объяснения, и убийство, - медовым голосом пообещала я, и выплыла из кабинета.
  
   Домой я добиралась на метро, так как мои польские "ухажеры" засели за бумаги и собирались задерживаться в офисе допоздна. Пани Агата тоже оставалась у себя в кабинете. Сегодня прекрасная пани была со мной удивительно мила и приветлива. Что доказывало: мне явно готовили персональную гадость.
   Переодевшись в спортивный костюм для пробежек, я отправилась ужинать к Люсе. Атмосфера ее дома всегда успокаивала меня. Мити, крестника, не было, он гулял во дворе с друзьями. Валера, поняв, что у нас важный разговор, исчез в гостиной. Так что мы с Люсей, оккупировав кухню, смогли, наконец, все спокойно обсудить.
   - Ты права, - согласилась со мной подруга, вернувшись к утреннему разговору, - я действительно анализировала создавшуюся ситуацию и пришла к выводу, что ты можешь пострадать.
   - И что? У тебя есть какое-то предложение? Мы можем что-то сделать? Потому что, я - не Жанна д,Арк, Люся, и добровольно отдавать себя на заклание не хочу. Как и ждать того, что Сергей будет вынужден уволить меня ради блага коллектива.
   - Все зависит от Агаты, Маша, ты это понимаешь не хуже меня. Если бы не ее давние обиды, я была бы уверена, что Нестеренко ничего не светит. Он и так за эту неделю весь извелся, не зная, чей зад вылизывать первым, урод.
   - Больше всего меня расстраивает, что Сережа ничего не рассказывает о своих вечерних свиданиях, - тихо призналась я подруге. - И поэтому я не ориентируюсь, как Агата сейчас относится к нему, ко мне и к тому, что мы вместе. Перегорела ее бывшая обида или все еще жива? Нужна ей эта сатисфакция или пани просто мило, по-женски, пугает бывшего любовника?
   - Да уж. Попали мы с тобой в переделку, - вздохнула Люся. - Ты давай ешь, без вины виноватая, - она пододвинула ко мне тарелку с борщом. - Вон, как вся с лица спала. Ешь, а я пока расскажу, что собираюсь сделать. - Люся села напротив меня и решительно заявила. - Я хочу завтра пойти к Агате с предложением, что уговорю тебя уволиться. Ешь, не таращись и не перебивай меня. Я объясню пани, что сама вычислила ситуацию и понимаю, что от ее решения зависит судьба не только Войтюка и всего коллектива, но и моя, персональная судьба.
   - Может, я сама поговорю...? - но Люся не дала мне закончить.
   - Никаких "сама", потому что все испортишь. Мой интерес вполне закономерен, я - юрист и человек Войтюка, вот и переживаю за свое будущее, как и за будущее фирмы.
   - Поэтому предлагаешь меня, как агнца на заклание?
   - Ну да.
   - А чего ты хочешь добиться этим заявлением?
   - Ее реакции, конечно. Хоть как-то ей нужно будет мне ответить? И тогда сразу станет понятно, на каком мы свете и что делать дальше. Как тебе мое предложение?
   - Ох, рискуем мы с тобой, подружка.
   - Успокойся, все еще может повернуться совсем иначе.
   - Ты о чем?
   - А вдруг выяснится, что мнение Збышевской о тебе изменилось? Ведь мы все время думаем об Агате только плохо, ну, а если это не так? Вдруг она перестала подозревать тебя и Сергея? Доказательств то никаких? Или вообще это уже не играет для нее роль? И что, она испоганит жизнь хорошей женщине только потому, что той "повезло" сидеть в приемной?
   - Ах, Люся, твои слова, да Агате в уши.
   - Вот завтра все и выяснится.
   - А Сергей? Ему мы скажем?
   - Думаю, не стоит, Маша. Это наши, женские разборки. Тем более, Сереже пани могла наобещать все, что угодно, лишь бы держать его на коротком поводке. Так что на ее слово Войтюку полагаться нельзя.
   - Согласна.
   - И еще - если Сергей узнает о наших планах, он страшно возмутится. Будет орать, что я тебя подставляю и категорически запретит вмешиваться.
   - Ты права, Люся. Сергею мы говорить ничего не будем. Это наш выбор, так что и за последствия нам отвечать.
  
   Домой я пришла к одиннадцати и на лестничной площадке у квартиры "нашла" обеспокоенного Войтюка. Увидев меня в спортивном костюме, целую и невредимую, он облегченно вздохнул и улыбнулся.
   - Долго же ты бегаешь.
   - Я не бегала, я была у Люси. Заходи.
   Уже в коридоре, он привычно потянулся поцеловать меня, но, увидев мои глаза, встал, как вкопанный, а потом молча ушел в ванную мыть руки и переодеваться.
   - Ты голодный? - спросила я его, когда он вышел.
   - Нет, но от чая бы не отказался.
   Сергей привычно оседлал табурет на кухне в углу и внимательно стал разглядывать меня. А затем сказал:
   - В твоем плохом настроении виноваты вчерашние фотографии Агеева? Я прав?
   - Да.
   - То есть, ты нашла в компьютере адрес того дома, где я был, и теперь знаешь, кто там живет.
   - Да, именно так. - Я села напротив Сергея, готовая выяснить все до конца. - Поэтому жду объяснений.
   - Хорошо, я и не думал от тебя что-то скрывать. Все дело в том, что когда мы с Агатой встречались, а длилось это достаточно долго, мне пришлось однажды познакомить ее с Павлом и его женой. Так что они давние знакомые. С Валерией же Агата вообще подружилась, они периодически созваниваются.
   - Дальше.
   - Когда Малышевы узнали, что Агата в Киеве, то пригласили ее в гости. Я был сопровождающим, вот и все.
   - Раз ты так ловко все разложил по полочкам, Войтюк, то может объяснишь мне, глупой, почему тогда я злюсь?
   - Потому, что ходить ужинать в общественные места - это одно, а в гости к друзьям - это совсем другое. Это выглядит уже как-то по-семейному, поэтому ты и почувствовала себя преданной. И поэтому расстроилась.
   От такого объяснения, откровенно и искренне высказанного Сергеем, у меня в груди сразу потеплело.
   Я сидела за кухонным столом, рассматривая узор на клеенке, как вдруг заметила, что на нее капнуло. Что это, слеза? А вот еще одна, и еще. Господи, я же плачу! Меня тут же сграбастали (иначе и не скажешь) в медвежьи объятия и Сергей унес то, что от меня осталось, в комнату на диван. Я временно выбыла, так как ревела в голос и не могла остановиться. А Сережа обнимал и целовал меня, ласково утешая:
   - Зайчик, ты что? - изумленно спрашивал он. - Почему ты плачешь? ...Ну, все, все, хватит слез. Прости, что я сразу не рассказал тебе о гостях у Павла. Мне так не хотелось портить вечер, потому что тогда не было бы этой сладкой ночи с тобой.
   - Д-д-да? - всхлипывала я.
   - Ну конечно, моя хорошая. Ах, Машка, ты не перестаешь меня удивлять, - шептал Сергей, целуя меня в макушку. - Ты всегда такая непробиваемая, настоящая железная леди. А тут вдруг расстроилась из-за ерунды.
   - Это не ерунда, - ответила я. - Это облегчение.
   - Ты плакала от облегчения?
   - Ага, - я уткнулась носом в широкую мужскую грудь, успокаиваясь окончательно. А потом вытерла глаза и отодвинулась в сторону.
   - И что за облегчение? - допытывался Сергей.
   - Ты был прав, когда сказал, что я почувствовала себя преданной. Понимаешь, с тех пор, как у меня появился ты, я уже не железная леди, просто хорошо маскируюсь.
   - Ну, наконец-то, - Сергей вновь обнял меня, - хоть какое-то признание. А то все я один распинаюсь в своих чувствах, а ты отмалчиваешься.
   - Я и не догадывалась, что мое терпение на исходе. Знаешь, видеть тебя каждый день рядом с Агатой, стало большим испытанием, но ради нас я держалась, держалась и верила, что все будет хорошо.
   - Но потом узнала, что я повел Агату в дом лучшего друга и обиделась? Понимаю. - Сергей ласкал мое лицо, кончиками пальцев обводя контуры бровей, глаз, губ и скул. И эта нежность заставила меня замереть, затаив дыхание. - Так же и я схожу с ума от беспокойства, когда тебя нет рядом, Маша. Или кричу от ревности.
   - Я не хотела кричать. Но и плакать тоже не собиралась. Все как-то само вышло из-под контроля, - я стала целовать Сергея, вороша пальцами его волосы. Потом нежно прикусила мочку уха и перешла на шею. Я расстегивала его сорочку, чередуя пуговицы с поцелуями. А Сергей, тем временем, стягивал с меня спортивные брюки, пытаясь одновременно скинуть свои. Вот так, целуясь и сбрасывая одежду, мы незаметно перешли на кровать. А потом, в течение часа, Сергей убедительно и страстно доказывал мне свою преданность, нежно доведя до восхитительного взрыва.
  
   - Эти ночные визиты меня уже достали, - уходя, сообщил Войтюк. - Может, переедешь ко мне?
   - Сейчас, вот все брошу и перееду, - пообещала я ему в спину, закрывая дверь. И только потом поняла, что он сказал. "Дура! - завыла внутренняя сирена. - Тебе же только что сделали предложение!" Я вновь открыла дверь и увидела, что Войтюк все еще стоит на ступеньках лестницы, терпеливо дожидаясь моей реакции.
   - Дошло, наконец? - тихо спросил он. - Я серьезно, Маша. Подумай над этим, но прошу - не долго. Сама знаешь, меня Боженька терпением обидел.
  
   Утро пятницы было хмурым и ветреным. Высокие тополя Русановки, словно флаги развивались на ветру, роняя первые пожелтевшие листья. Мы с Янушем бежали, подгоняемые ветром в спину и обсуждали завтрашний поход на Андреевский спуск.
   - Надеюсь, плохая погода вам не помешает, панна, - говорил, будто бы оправдываясь, парень. - А то один я пропаду.
   - Перестаньте, Януш, я с удовольствием схожу с вами. Уж поверьте, если бы я не хотела идти, то так бы и сказала. Или соврала бы так правдиво, что вы бы мне поверили.
   Корчак захохотал, а потом вдруг поперхнулся и закашлялся.
   - Что случилось? - крикнула я.
   - Ниц, то ветер.
   - Тогда лучше помолчим.
   Мы сделали два круга и, отсалютовав друг другу на прощание, разбежались. Януш к себе в отель, а я - к Агееву. Шурик ждал меня на лавке во дворе. Из ворота его легкой куртки потешно торчала голова Пузика. Пудель жмурился от сильного ветра и периодически смешно чихал.
   - Представляешь, собака на таком ветру даже нужду справить не может. Ее переворачивает все время, - пожаловался ворчливо Шурик. А потом протянул мне свежую партию фотографий, с которых на меня смотрел Войтюк, входящий с Агатой в "Турист".
   - Пани Агата вчера выбрала ресторан своей гостиницы. Они с твоим шефом спокойно ели-пили до половины одиннадцатого, а затем мирно распрощались. Знаешь, Ланская, - продолжил Шурик, усаживаясь рядом со мной на лавку, - я вообще-то ожидал от всей этой истории какой-то интриги, более динамичных событий, что ли. А тут такая тоска....
   - Потому что это и есть реальная жизнь, Агеев. Хочешь интриги - смотри детективы, там в каждой серии по трупу. А в нашей рядовой жизни все иначе: тихо, мирно и скучно, как в болоте.
  
   - Ты сможешь удрать в обед? - позвонила мне Люся в полдень. - Да? Очень хорошо, тогда встречаемся в кафе на набережной. И не переживай, Машуля, новости у меня просто отличные!
  
   А Войтюк сегодня вел себя необычно. Как только мы оставались вдвоем, он сразу начинал рассказывать, как прекрасно мы будем жить вместе, когда я к нему перееду. Что он будет заботиться обо мне, холить, лелеять, а главное - слушаться.
   - Что? - не поверила я своим ушам.
   - Слушаться, - повторил Сергей без всякого смущения. - Ведь женщины более гибки в общении и лучше приспосабливаются к новым условиям, в отличие от мужчин. Поэтому я готов прислушиваться к твоим советам, чтобы не конфликтовать понапрасну.
   - Отлично, - вздохнула я. - Совет первый - купи в секс-шопе плетку и наручники. И вечером проверим, готов ли ты слушаться.
  
   К моему приходу в кафе Люся уже успела сделать заказ, поэтому мы быстро, не отвлекаясь на разговоры, поели. И только потом, под кофе с сигаретой, подруга начала подробно рассказывать.
   - Я зашла к Агате в десять. Мы немного обсудили ход проверки и пришли к выводу, что все у нас здесь идет не плохо. Так что Нестеренко за пустой поклеп светят большие неприятности.
   А потом Агата сама перешла на интересующую меня тему. Я ведь с ней знакома много лет, она знает, что мы с Сергеем давние друзья и я в курсе их бывшего романа. Поэтому Агата, не стесняясь, призналась мне, что чувствует себя виноватой за то, что была некорректной (так она выразилась) с Войтюком.
   "Мы с Сергеем дальняя родня, - сказала она. - Больше родственников у меня нет. Жаль, что мы были в ссоре столько лет. Но за эти годы поумнел не только Войтюк, но и я. И теперь понимаю, что сама виновата в нашем разрыве. Вернуть ничего уже нельзя. Но и портить жизнь и репутацию Сергею я не собираюсь. Я знаю, Люся, что ты волнуешься за своего друга, поэтому хочу успокоить тебя. Все будет хорошо. Только прошу, не говори никому о нашем разговоре, пусть все идет своим чередом".
   "А как же Нестеренко?" - спрашиваю я.
   "О нем "позаботятся". Хочу также признаться, Люся, что Нестеренко периодически звонил мне в Варшаву и докладывал новости вашего филиала. Так что я в курсе всех дел Сергея, в том числе и его многочисленных романов".
   - Подожди, Люся, - вклинилась я в ее рассказ. - Зачем же Агата подыгрывала Нестеренко?
   - Во-первых, она хотела быть в курсе дел Войтюка. Во-вторых, сказала, что лучше знать явного врага, чем замаскированного. И еще ей было интересно, как далеко зайдет Сережкин зам в своих притязаниях на президентское кресло, поэтому решила подыграть ему.
   - Ладно, давай дальше. Что еще сказала тебе Агата?
   - Я ей говорю: "Но Агата, с Марией Петровной у Войтюка нет романа", - это когда она стала говорить о Сережиных секретаршах.
   "К сожалению, - отвечает Агата. - Она ему резко отказала".
   "Что? Откуда такие новости?" - у меня челюсть просто отвисла, можешь мне поверить.
   "От его мамы. Не забывай, мы же родственники. И когда я последний раз звонила ей, тетя Анита жаловалась, что эта женщина нелестно отзывалась о ее сыне. Тетя была огорчена, потому что Мария Петровна ей понравилась. И ей кажется, что Сергею она тоже нравится, но он это скрывает. Может, стыдится, а, может и боится, что ему откажут?".
   - Боже, Машка, ты не представляешь, какое облегчение я испытала, - вздохнула Люся. - Оказывается, Агата Сереже больше не враг, и тебя трогать тоже не собирается. Так что видишь, как хорошо, что ты не поперлась к ней со своей инициативой?
   Мы с Люськой обнялись прямо посреди кафе и подруга всхлипнула, вытирая нос:
   - Я о тебе вопрос больше не поднимала, Маша. Ну, чтобы не вызвать излишних подозрений. Но мне кажется, Агата с тобой хочет поговорить. Так что будь готова ко всему.
  
   Я и была готова к чему угодно, но то, что "преподнесла" пани Збышевская, переплюнуло все мои ожидания. В конце дня, выйдя из кабинета Войтюка, она учтиво обратилась ко мне:
   - Панна Мария, я бы хотела с вами немного поговорить. Но, если можно, сварите нам по чашке кофе. А то от этого ветра и низких туч у меня голова разболелась.
   - Конечно, пани Збышевская, с удовольствием. - Я постаралась, чтобы кофе получился отменным. Пани была так довольна, что даже пошутила:
   - Панна Мария, вы можете открывать кав'ярню. От желающих отбоя не будет.
   - Спасибо, - я улыбалась и старалась держаться свободно, хотя внутри меня все сжималось от страха.
   Мы сидели за столом напротив друг друга и Агата, ничуть не смущаясь, сказала:
   - Я была бы очень рада, если бы вы, Мария Петровна, стали более лояльно относиться к своему начальнику.
   - Но я... не понимаю... - от удивления я даже стала заикаться.
   - Возможно вы не в курсе, но мы с Сергеем Николаевичем родственники и, естественно, меня беспокоит его дальнейшая судьба. Не скрою, с вашим появлением работа Войтюка, как президента фирмы, стала значительно продуктивней. И поэтому на совещании в Мюнхене я настоятельно буду рекомендовать подбирать на должность секретарей руководящего персонала лиц с высшим экономическим образованием. Но и это еще не все. Зная отношение Сергея Николаевича к женщинам, я рада, что вы избежали участи ваших предшественниц, то есть, не стали спать со своим начальником.
   Тут уже я поперхнулась кофе:
   - Пани Агата, что вы говорите?
   - А, узнав вас поближе, как и всю ситуацию в целом, мне все-таки очень жаль, что этого не произошло.
   - Ну, знаете...? Объяснитесь, я ничего не понимаю.
   - В отличие от девушек, работавших на вашем месте, вы - самостоятельная, взрослая и умная женщина. И очень интересная, добавлю.
   - Спасибо.
   - Именно такая женщина и нужна моему кузену. Как это говорят...? - Агата даже пощелкала пальцами, вспоминая нужное слово. - Вспомнила - ровня. Вы с Сергеем - ровня. Понимаете?
   - Да. То есть, нет, не понимаю.
   Мы посмотрели друг на дружку и засмеялись.
   - Ах, панна Мария, я скажу откровенно: обратите внимание на моего кузена. Он не плохой человек, веселый, умный и порядочный ...Вы сомневаетесь в его порядочности? Ах, да, его репутация. Но ведь с вашим приходом поведение Сергея Николаевича абсолютно изменилось. И, насколько я знаю, у него давно никого нет. Думаю, что в этом виноваты именно вы.
   - Пани Агата, вы шутите?
   - Нет, нисколько. Признайтесь, Войтюк пытался за вами ухаживать?
   - Я откровенно дала понять, что не интересуюсь Казановами.
   - Вот видите? И он что, обиделся? Или стал вас притеснять?
   - Нет, служебное положение он не использовал, если вы об этом. Здесь я согласна с вами, что шеф - человек достойный. В итоге у нас даже установились дружеские отношения. Но мы часто спорим и ругаемся.
   - Об этом я слышала, - заулыбалась Агата. - Так и надо, панна Мария. Не давайте ему спуску. А то за последние годы он совсем от рук отбился. Но я хотела бы подчеркнуть, что все-таки Войтюк - приличная партия и вы ему нравитесь.
   - Пани Збышевская, скажите, вы действительно верите, что человек может измениться и стать порядочным семьянином?
   - Конечно. Я сама этому подтверждение, ведь если изменилась я, то почему это не может сделать кто-то еще? Мир не стоит на месте, все меняется, люди, их взгляды, поведение. Я не видела Войтюка несколько лет и сразу заметила, что Сергей изменился к лучшему, стал мудрее, добрее. Мне кажется, он готов завести семью, а это верный признак зрелости.
   - Пани Агата, до меня только сейчас дошло, - я даже привстала с места от растерянности. - Вы что, меня сватаете? А Войтюк знает об этом?
   - Садитесь, Мария Петровна, мы еще не закончили. - Вид у Агаты был довольный, как у сытой кошки. - Нет, мой кузен ни о чем не догадывается. И я попрошу, чтобы этот разговор был только между нами.
   - Хорошо, - я чувствовала себя до такой степени удивленной, что готова была согласиться с чем угодно. Невероятно! Агата, которую я так боялась, сама преподнесла мне Войтюка, да еще на блюдечке с золотой каемочкой!
   - Панна Мария, - вдоволь налюбовавшись моей растерянностью, Збышевская продолжила разговор. - Вы нравитесь Сергею, понравились его матери и мне тоже... Да-да, не удивляйтесь. Так что благословение женской половины у вас есть. Теперь дело только за вами. Поэтому, прошу вас, дайте шанс вашему шефу.
  
   Я вернулась к себе в кабинет с чувством огромного облегчения. На душе было тихо и спокойно, хотя и немного неловко оттого, что я скрыла правду. Ведь Агата не знает, что ее кузен уже две недели спит в моей постели. Но говорить ей об этом было, по крайней мере, глупо. Так что пусть все идет, как идет.
   В конце дня, взяв почту, я зашла в кабинет Войтюка. Сергей сразу отложил бумаги и улыбнулся мне:
   - Как дела?
   - Все хорошо, спасибо.
   - Скоро уходишь домой?
   - Да.
   - Маша, я вот, что хотел сказать. Агата попросила меня отвезти ее к матери на дачу. Так что, скорее всего, мы там и заночуем.
   - Очень хорошо, я хоть высплюсь, наконец.
   - Я тоже, - нарочито зевнул шеф. - Не забывай, это ведь на меня легла вся нагрузка. Я имею в виду... ну, ты понимаешь?
   - Неужели жалуешься, Войтюк?
   - Ни в коей мере, Боже упаси. Это я подстраиваюсь под тему.
   - Подожди, давай о другом. Ты что-то говорил о нас Агате?
   - Нет, конечно, мы же условились молчать.
   - Молодец, - кивнула я. - Так и продолжай.
   - А что случилось?
   - Ничего не случилось, все просто замечательно.
   - Да? Ну, вообще-то, если быть до конца честным, то Агата пыталась приписать мне тебя, но я так энергично все отрицал, что она поверила. Или сделала вид, что поверила. Но больше вопросов на эту тему не задавала.
   - Не важно, главное держись и дальше нашей версии, хорошо?
   - Договорились. А теперь давай обсудим завтрашнюю программу. Я провожаю наших гостей в аэропорт и в семь часов вечера уже буду свободен. Поэтому предлагаю отпраздновать окончание проверки в каком-нибудь шикарном ресторане.
   - Я согласна. Как только освободишься, звони.
   - А что ты днем будешь делать?
   - Я обещала показать Янушу Андреевский спуск.
   - Ах, коварная, вместо того, чтобы сидеть дома, скучать и плакать без меня, ты отправляешься гулять с молодым парнем. Побить его на прощание, что ли?
   - Молчи уж, тоже мне, образец поведения. А Януш - приличный молодой человек и я отношусь к нему, как к младшему брату.
   - Ну, если как к брату, - угрожающе покивал мне пальцем Войтюк. - Ты смотри там, аккуратно...
  
   В приемной меня терпеливо поджидали мои польские поклонники панове Пшитула и Корчак.
   - Мы хотим пригласить вас сегодня на прощальный ужин, - сказали они.
   - Спасибо, с удовольствием.
   - Панна Мария, а какой ресторан вы предпочитаете?
   - Не важно, лишь бы хорошо кормили.
   - Полностью с вами согласны.
   Меня подвезли домой, где я быстро переоделась и освежила макияж, и уже через полчаса в банкетном зале "Туриста" нас обслуживала ловкая официантка. Она сразу оценила моих кавалеров, их акцент и возможные чаевые, так что старалась во всю.
   Ужин прошел, как говорили в сводках Информбюро, "в теплой и дружественной обстановке". Мы много ели и пили, много шутили и смеялись. А потом кавалеры по очереди водили меня танцевать. Во время одного из танцев Януш спросил:
   - Мы завтра бегаем?
   - Я пас. Днем нам столько предстоит ходить, что свою порцию физических нагрузок я и так получу сполна.
   - Тогда встречаемся у метро?
   - Договорились.
   Во время десерта, поднимая на прощание последнюю рюмку коньяка, пан Войтех посетовал, что наше знакомство было таким коротким.
   - Не жалейте, пан, - ответила я. - По своему опыту знаю, что неделя - оптимальный срок для приятного знакомства. Ведь, чем дольше узнаешь человека, тем больше недостатков в нем находишь. А так я для вас, как и вы для меня, просто идеальны.
   - Не правда, панна, - сразу отозвался галантный Пшитула. - У вас не может быть недостатков.
   - Еще как может. Я, как любая женщина, существо сложное и противоречивое. И своих "тараканов" у меня тоже хватает.
   - Тараканов? - переспросили ошарашенные кавалеры.
   - Ох, простите. Это такая идиома. Под выражением "тараканы" имеются в виду личные привычки, всякие чудачества, хобби и т.д.
   - Мы это называем "koniki", - засмеялся Януш. - Но "тараканы" - тоже смешно.
   К одиннадцати вечера меня доставили под подъезд, где панове на прощание стали проникновенно выцеловывать мне руки. И только после того, когда я торжественно пообещала не мыть их теперь до Рождества, Януш с Войтехом расхохотались, и стали прощаться.
   - Do widzenia, panna, - вздыхали они.
   - Do widzenia, bylo bardzo przyjemnie, - отвечала я.
  
   А дома меня ждал нетерпеливо звенящий телефон.
   "Спорим, что это Войтюк? И сейчас начнется допрос с пристрастием", - обратилась я вслух к потолку. Голова немного кружилась от коньяка, но настроение у меня было отличным, поэтому я решила пошутить:
   - Фирма "Спокойной ночи", слушаю вас.
   - Ты где была, - прорычал тихо в трубку Сергей.
   - В ресторане, - честно призналась я.
   - Где? - заорал он, а потом вновь перешел почти на шепот. - Я звоню, волнуюсь, что ты поздно бегаешь, не случилось ли чего, а ты пьянствуешь, неверная?
   - А почему ты шепчешь?
   - Потому что дамы в соседней комнате уже ложатся спать. И не отвлекайся, а давай докладывай: где, с кем и сколько, поняла?
   - В "Туристе", с Корчаком и Пшитулой, грамм двести пятьдесят, не больше.
   Войтюк поперхнулся, а потом тихо заржал:
   - Ох, Маня, доведешь ты меня до греха. Стоило мне на пару дней оставить тебя без присмотра, как ты совсем от рук отбилась, пьянствуешь с чужими мужиками. А я тут бедный, несчастный, никому не нужный...
   - Ой, ладно, не прибедняйся.
   - Сбежал бы отсюда прямиком к тебе, да пока не могу.
   - Лежи там тихонечко и не рыпайся, красавчик. А главное - блюди верность. А то знаем мы таких - наобещают девушке золотые горы, а в итоге ей достаются ветвистые рога.
  
   Субботнее утро было погожим и солнечным. И хотя в воздухе отчетливо пахло осенью и скорыми холодами, день обещал быть теплым и безоблачным. Поэтому, хорошо выспавшись, я решила прогуляться до метро пешком, где меня и поджидал Януш, рассматривая что-то в журнальном киоске.
   - Вот, хотел открыток купить с видами Киева, но ничего приличного не нашел, - признался он.
   - Поехали, Януш, - ответила я, - у нас впереди целый день. И мы обязательно прикупим что-нибудь интересное.
   Мы доехали до Подола, обошли Контрактовую площадь и стали медленно подниматься к Андреевской церкви. Януш был просто очарован нашим киевским "Монмартром" и все норовил купить у уличных торговцев их поделки. Но я не дала ему сделать такой глупости. "Януш, если уж тратить деньги, то на приличные вещи", - убедила я его. И мы пошли в салон "Гончарi", где мой спутник выбрал дивный кофейный сервиз с космической расцветкой. А потом в моем любимом салоне "Фортуна" он приобрел роскошный пейзаж с видами старого Киева. Я радовалась за парня и немного завидовала. Эх, если бы у меня были деньги и большой дом, где я могла бы развесить картины, я бы выкупила половину этой галереи.
   Михайловский собор встретил нас богатством красок и сверканием позолоты на куполах, а еще - перезвоном колоколов. После него мы сделали блиц-экскурсию по Софийской площади, постояли у памятника Богдану Хмельницкому и под конец - завернули в сторону старого костела. Вот судьба у здания: костел, отданный под планетарий, а через 50 лет - снова под костел. Пока Януш, извинившись, ходил к алтарю, я сидела в углу, читая польские надписи на стенах. И еще сглатывала слезы умиления, слушая ангельские голоса хора мальчиков, который проводил репетицию воскресной службы.
   А закончился наш поход на Крещатике, где в уличном кафе мы с Янушем ели курицу-гриль и пили красное вино. И мне было так хорошо с этим интересным парнем, что в голову полезли глупые мысли: "Не придумала ли я себе Войтюка? Или, может, все дело в одиночестве?" Но потом вспомнила Сергея, его искреннюю влюбленность, заботу и такую смешную ревность, что выбросила эту чушь из головы.
  
   В метро, уже на ступеньках эскалатора, Януш мне неожиданно признался:
   - Если бы я не чувствовал, что вы относитесь ко мне как старшая сестра, я бы вас украл, панна.
   - Ах, Януш... - мне нечего было сказать в ответ.
   - Понимаете, - продолжил он, - я всегда чувствую, когда нравлюсь. Я имею в виду, как мужчина. А с вами у меня ничего не получилось. Вы ко мне... obojetna. Не помню, как это по-русски.
   - Равнодушна, - подсказала я.
   - Да, кстати, я все хотел узнать. Вы понимаете польский?
   - Хмелевскую читаю в оригинале.
   - Почему же не сказали?
   - Потому что мой разговорный язык никуда не годится. Не хватает практики.
   - Вот мы бы и практиковались.
   - Знаете, Януш, обстановка была немного не та.
   - Понимаю.
   Мы вышли на платформу, когда мой спутник вдруг тихо вскрикнул, останавливаясь:
   - Matka Boska, я пропал.
   - Что случилось?
   - Я совсем забыл... Prezenty. Подарки коллегам и еще домой.
   Мы зашли в вагон, где Януш расстроенный рассказал, что думал сегодня купить сувениры на работу и еще маме, но увлекся нашим походом и забыл. А теперь на это уже нет времени, так как пора собираться в аэропорт.
   - Подождите, я знаю, как решить эту проблему, - успокоила я парня. - Скажите, ваши коллеги... Сколько из них мужчин и сколько женщин?
   - В моем отделе двое мужчин и четверо женщин.
   - Значит так, мужчинам мы купим коньяк "Гетьман", такой, как вы приносили ко мне. Женщинам - конфеты "Вечерний Киев", очень вкусные конфеты, можете поверить.
   - А маме? - спросил Януш.
   - Маме - знаменитый "Киевский торт". Вечером, когда будете пить чай, вы меня еще вспомните, вот увидите, Януш.
   - Ох, панна, вы моя спасительница.
   - Глупости, - отмахнулась я. - Пошли, нам пора выходить.
   Мы оперативно купили все, что я наметила, и у входа в гостиницу уже окончательно попрощались.
   - Удачи тебе, младший брат, - пожелала я парню, обнимая его на прощание.
   - Панна Мария, вы разбили мне сердце, - улыбаясь и вздыхая, попрощался Януш. - Зато теперь я знаю, какую женщину хотел бы встретить в жизни. Спасибо вам за все.
  
   Дома, приняв ванную, я легла с книжкой отдохнуть и неожиданно уснула. Разбудил меня телефонный звонок.
   - Я уже подъезжаю, - голос Войтюка был веселым. - Ты готова праздновать?
   - Боже, - я сорвалась с кровати, спросонья стукнувшись о край стола, - Ах! Вот, блин...!
   - Маша, - голос Сергея стал обеспокоенным, - что-то случилось? Ты чего там стонешь?
   - Случилось. Я проспала, прости.
   - Уф, ничего страшного. Давай собирайся, а я скоро буду.
   Хорошо, что с выбором наряда мне не нужно было переживать, так как я решила надеть платье, в котором дефилировала по дворцу "Украина". К нему я подобрала черные туфли на высоком каблуке и сумочку.
   Теперь - лицо. "Главное, подруга, не забывай, что макияж должен быть вечерним, то есть ярким. И не забудь про линзы", - напомнила я себе. Вынув линзы из контейнера и вставив их в глаза, я немного подождала, чтобы к ним привыкнуть, и только потом взялась за карандаш.
   Сначала четко навела стрелки, а затем, затемнив тенями веки, щедро накрасила ресницы. "Хорошо!". Теперь наступила очередь румян, маскирующего карандаша и тонального крема. В конце, большой кистью, я аккуратно подпудрила общий контур лица. Что еще осталось? Помада. "Думаю, эта бордовая подойдет идеально".
   Что же сделать с волосами? За прошедшие недели моя мелировка заметно отросла, поэтому я решила не распускать волосы по плечам, а завернула их в пикантную "ракушку", оставив челку и несколько художественных прядей на затылке. Открытая шея требовала украшения, но надевать бусы или цепочку ужасно не хотелось. И я решила компенсировать это длинными гроздьями серег из граната, идеально подходивших по цвету к моей помаде.
   Я отодвинулась от зеркала вместе со звонком в дверь.
   - Маша? - Сергей даже растерялся на какой-то миг. А потом, как-то хищно улыбнувшись, резко шагнул ко мне. - Миледи, мы знакомы?
   - Впервые вас вижу, сер. - Я отвернулась, чтобы забрать сумочку со столика прихожей, и вскрикнула, так как Войтюк тут же воспользовался своим преимуществом. Он обхватил меня сзади, нежно прижимая к себе, а затем его нахальные руки быстро ощупали меня, будто вспоминая давно забытое.
   - Ох, Ланская, - простонал мне на ухо Сергей. - А может никуда не пойдем?
   - Ну, уж нет, - я смеялась, но была настроена решительно.
   - Тогда давай по быстрому, а?
   - А в дыню, Войтюк?
   - Вот кровожадная женщина.
   - Я не кровожадная, я просто есть хочу. Ты обещал меня кормить? Вот и корми. А все остальное - на десерт.
  
   Для праздника Войтюк выбрал ресторан Президент-отеля "Киевский". Сидя в роскошной обстановке зала, я внимательно рассмотрела Сергея и пришла к выводу, что прошедшая неделя не прошла для него бесследно.
   - Тяжело пришлось?
   Он сразу понял, что я имела в виду.
   - В начале - да, было тяжело. Но потом, когда мы обо всем поговорили и все выяснили, стало легче. Ты не поверишь, Агата даже попросила у меня прощения.
   - Очень даже поверю, - ответила я, вспомнив свой разговор со Збышевской. - Прошло много времени, Войтюк. Она изменилась, как и ее взгляды на жизнь.
   - Какая ты мудрая.
   - Это не я. Мне на днях одна женщина подсказала, что с возрастом у людей меняются приоритеты. И то, что когда-то казалось важным, теперь уже ничего не значит.
   - Да? И кто это сказал?
   - Какая разница? Главное, что все хорошо закончилось.
   - Очень на это надеюсь, - с вздохом подтвердил Сергей.
   - А что теперь будет с Нестеренко?
   - Это не моя забота. Президента филиала, как и первого заместителя, выбирают немцы. Вот пусть они и решают, куда девать паршивца, потому что здесь его я больше не потерплю.
   - И как скоро это будет известно?
   - Думаю, в течение недели-двух.
   - Ты, главное, держи себя в руках, Войтюк, а то набьешь Нестеренко морду сгоряча.
   - А как хочется, ты даже не представляешь.
   - И не мечтай. Руководитель должен...
   Договорить я не успела, так как нам принесли заказ. И мы с аппетитом принялись за кальмаров в белом соусе, запивая их сухим мартини.
   Я улыбалась своему мужчине, с облегчением вспоминая, что больше никакие преграды не мешают нам быть вместе и в очередной раз удивлялась превратностям судьбы.
   Как необычно все повернулось в моей жизни.
   Я сменила работу, встретила своего мужчин, и совсем не боюсь будущего. И теперь часто цитирую Фрая, моего любимого писателя. Знаете, какими словами начинается его цикл о приключениях Макса в Ехо? "Никогда не знаешь, где тебе повезет..." Полностью с этим согласна.
  
  -- Хочешь потанцевать? - пригласил меня Сергей.
  -- С удовольствием, - ответила я.
   Мы сразу вспомнили, как хорошо у нас это получалось тогда в санатории 10 лет тому назад. Войтюк, с его крупной гладиаторской фигурой, неожиданно легко скользил по натертому паркету, перебрасывая меня, как пушинку, с руки на руку. И при этом шептал мне всякие милые непристойности, от которых я краснела и тихо хихикала.
   А потом за десертом он сказал главное:
   - Мы не будем больше прятаться, Маша. Я хочу открыто всюду бывать с тобой, наново познакомить с мамой, друзьями. Еще обязательно рассказать о тебе Павлу. И не забывай, ты переезжаешь ко мне.
   - Но Сережа... - попыталась я протестовать.
   - Ничего не хочу слышать, Маша. Все слишком серьезно и мне сейчас не до шуток. - Он глотнул вина и продолжил. - Знаешь, что сказала мне на прощание Агата? Чтобы я активнее ухаживал за тобой, проявил настойчивость и таки затащил тебя в постель.
   - Ужас, - улыбнулась я.
   - Вот именно. Я пообещал, что приложу все силы, чтобы сделать тебя пани Войтюк.
   - Что?!
   - Что слышала, - и он протянул мне коробочку, в которой лежало чудное колечко с бриллиантом. - Выходи за меня замуж, Маша, прошу тебя. Обещаю быть верным и любящим мужем. Потому что я действительно тебя люблю, зайчик, и очень хочу, чтобы мы были вместе.
   - Я тоже тебя люблю, Сережа, - всхлипнула я, тронутая бесконечной нежностью в его голосе. - Давай уедем поскорее домой, где я смогу рассказать и показать, как сильно тебя люблю.
  
   На ступеньках отеля услужливый швейцар помог нам сесть в такси и мы поехали к Сергею на Березняки. И за те 20 минут, что мы целовались на заднем сидении, только один раз оторвались друг от друга, чтобы посмотреть на очередную аварию на мосту Патона. Да и то, отвлекла она нас всего лишь на минуту.
   То, что было потом дома у Сергея, стало подтверждением нового этапа наших отношений. Потому что, признавшись друг другу в любви, мы выразили этим максимальную степень взаимного доверия. Нам больше не нужно было скрывать свои чувства, боясь показаться смешными, нелепыми или просто не понятыми. Мы нежно любили друг друга и это было так прекрасно, что я потом плакала от счастья.
   - Ну что ты, зайчик, - шептал мне Сергей. - Не переживай так, может в следующий раз у тебя получится лучше.
   - Негодяй, я тут реву от счастья, а он издевается, - засмеялась я сквозь слезы.
   - Я не издеваюсь, мне просто подушку жалко, - ответил он и начал щекотать меня.
   Вот так, со слезами и смехом, закончилась эта история.
  
   P.S. А если вас интересует, как произошла встреча с Павлом, то должна вас разочаровать, потому что все получилось обыденно, но приятно. Предупрежденный Сергеем заранее (не устраивать же, в самом деле, ему глупую проверку), он искренне извинился за свое отвратительное поведение 10 лет тому назад. И был сразу прощен. Кстати, годы не пошли ему на пользу, так как Павел к 40 годам сильно пополнел и полысел. Смешно, но это почему-то успокоило меня, оставив чувство глубокого удовлетворения.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

2

  
  
   [Author ID1: at Fri Jun 20 22:12:00 2003 ]1[Author ID1: at Fri Jun 20 22:13:00 2003 ]
  
  
  
  
Оценка: 7.44*25  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"