Беги и прячься

Глава первая,

в которой Сайк ненавидит будильники, раны ещё ноют, а засохшую зубную пасту с зеркала не так легко смыть

В шесть утра Сайк с ужасом открыл глаза.

На тумбочке мерцали красные цифры электронного будильника. Сайк вскинул голову, не дыша осмотрел комнату. Все было на месте, обычная спальня съемной квартиры. Зеркальный шкаф, волны серого тюля на окне, букетик белых лилий на столике. Ни следов взрыва, ни пожара. Никто не колотил в дверь, не орал. Было очень тихо, только будильник зудел в правое ухо.

Сайк бросил голову на подушку и не глядя хлопнул по часам. Отвратительный писк заглох.

В каждой из дюжины квартир, где он просыпался последний месяц, всё было одинаково. За дверью спальни - гостиная с кухонькой, иногда отгороженная барной стойкой. В гостиной - диван, дверь в туалет с душем и прихожая. Плетеная мебель и китайский телевизор. Всё одно и то же, только часы с будильником на тумбочке были всегда разные. Обычно пластиковые, плоские или высокие, белого, черного или красного цвета, с большой шершавой кнопкой сверху или гладкой на боку, с тусклым электронным экраном или слепящими в темноте яркими цифрами, белыми, малиновыми или зелёными, с мигающими точками секунд. Даже один раз был железный механический урод, тяжелый с круглым циферблатом и стрелками.

И у каждого будильника был свой, по особому противный писк, от которого Сайк утром вскакивал с вытаращенными глазами. Писк скрёб и царапал в ушах. Пластиковый будильник вибрировал и ползал по тумбочке жуком, а железный трещал и скакал как бешеная мартышка. Его пришлось поймать и долбануть пару раз посильнее. Кнопка заедала. Чудовище вздрогнуло, предсмертно захрипело и заткнулось.

Днем Сайк осмотрел будильник и понял, что тому пришел конец.

- Слушайте, по-моему я сломал будильник, - сказал он сопровождающему, низкорослому, худому как мальчишка человечку, когда тот появился, чтобы отвезти Сайка на новое место.

Сопровождающий зыркнул на будильник, потом на Сайка:

- Деньги. Под будильником оставьте. Двадцать солей.

- Не сильно щедро?

- Нет, нельзя, чтобы вас нашли. Из-за будильника.

- Может, написать записку?

- Нет, никаких записок. Что ещё сломали?

Сайк не понял едкости и послушно осмотрел комнату:

- Да, вроде, ничего.

В своей нормальной жизни он спокойно просыпался сам в шесть, а то и в пять утра. Бодро делал отжимания, приседал, заваривал кофе и начинал работать. Теперь же каждое утро начиналось с истошного писка и ледяного страха. За секунду страх высасывал все силы. Если бы рядом была Соня, всё было бы иначе. Один взгляд на жену, одно прикосновение, и он чувствовал, что может раскурочить мир и снова собрать, но её не было.

Сайк машинально протянул руку и сбоку от себя нащупал только смятое одеяло и пустоту. Краем глаза он заметил вторую подушку, которую швырнул в угол комнаты перед сном, и стиснул зубы. Даже позвонить и услышать голос жены было нельзя. Это был риск. И приходилось с каждым восходом долбать очередной невменяемый будильник, выдавливать страх и вытаскивать себя из кровати.

Поначалу ему было интересно разглядывать свои новые убежища. По утрам после дикого пробуждения, поняв, что он всё ещё живой, Сайк несколько минут лежал в кровати и фантазировал, как выглядит гостиная, и весь дом снаружи. Он чувствовал, что раны заживают, повязки на ногах и руках по утрам уже не были испачканы кровью и шею не надо было залеплять пластырем. Он лежал на спине, слушал стихающую боль в конечностях и пытался во всех подробностях вспомнить обстановку за дверью спальни и место, где располагался очередной дом.

Но через месяц скитаний фантазировать было уже не интересно. Было тошно.

- Привычки. Вы должны поддерживать привычки. Начинайте утро как обычно. Во сколько вы встаёте?

- В шесть. Но я теперь не могу сам проснуться.

- Ставьте будильник. На шесть. Дальше?

- Делаю зарядку, пью кофе...

- Делайте всё то же самое. Только осторожно. Ваши раны. Только затянулись. Какой кофе вам привезти?

- ...работаю, иду гулять, по саду...

Иду гулять. Чёрт возьми, как просто, но какое наслаждение: просто выйти из дома и пройтись. Сайк сощурил глаза и посмотрел на окно. Там за толстым тюлем мутно светило солнце и маячили желтые и оранжевые пятна домов и зелень. Сайк отвернулся от окна, опустил голову:

- ... разговариваю с женой. Может быть забираюсь в джунгли до обеда, может, беру с собой жену, хотя она не любит, насекомые, змеи...

- Вы должны взять себя в руки. Обезболивающее. Вы уже не принимаете? - сопровождающий показал на нетронутый стандарт таблеток на тумбочке. Сайк, не поднимая глаз, мотнул головой. - Ехать. Мне надо ехать. Продукты в холодильник. Положите.

Молчание.

- И кофе. Я взял Урамбама. Дорого. Контора хочет вас взбодрить.

- Спасибо.

- И перекись. Я привез ещё бутылку. Не забывайте обрабатывать раны. Жара страшная. Инфекция.

- Спасибо за заботу.

Щелкал замок, и Сайк оставался один до темноты, до очередного переезда.

Контора снимала недорогие квартиры, чтобы не привлекать внимание местных.

- Кто выходит из дорогущего каменного дома. Люди сразу заметят. А кто живет в хибаре, деревянной - разглядывать не будут, - говорил сопровождающий.

Он был сотрудником Конторы, очень маленький и сухой, лет сорока пяти. Он не сказал своего имени. За худобу и низкий рост Сайк про себя называл его чанго, "пацан". У чанго было плоское как тарелка лицо, узкие глаза, и две дырки ноздрей вместо носа. Он прятал Сайка. На улице, особенно на ярком солнце в рубашке и брюках бежевого цвета чанго почти сливался с песочной местностью, и Сайк вздрагивал, когда тот возникал рядом из ниоткуда, вытянутый по струнке, как будто вместо позвоночника у него была негнущаяся стальная дуга.

Говорил чанго глядя вниз, в пол, в специальной манере, специально заготовленные фразы.

- Это лучшее место. Которое мы нашли.

- Я не сомневаюсь.

- Недорогое.

- Хорошо.

- Контора может себе позволить.

- Спасибо.

- На улицу не выходить, шторы не открывать. Можно открыть дверь на задний двор, но не выходить. Наружу. Поставьте стул здесь и смотрите на горы, если станет совсем тоскливо. Взаперти.

Сайк знал, что тоскливо ему станет очень скоро. Он сразу открыл дверь, и стоя в темноте коридора, смотрел в проём как на вертикальную картинную раму. В солнечном мареве маячил дворик. Три длинные грядки с розовыми цветами в желтом грунте. Вдоль плетеного забора стояли лопаты, тяпки, в другом углу тачка с горой разноцветной глиняной посуды. За оградой угадывалась улочка и сразу за ней громоздились зеленые холмы, вытянутые, как на детском рисунке. Заросшие пальмами, непролазными лианами они сочились влагой и зеленью, наседали друг на друга до самого голубого неба, и макушки прятались в облаках. Справа и слева зелень истончалась и холмы превращались в острые зазубрины скал. Щебет птиц и резкий визг мартышек волнами залетали в дом с теплым влажным ветром. Сайк закрывал глаза и вдыхал свежий воздух. Проем двери расширялся и он мысленно перемещался из духоты и полумрака, из четырех стен в чащу.

Тем временем чанго положил на полку около двери два телефона, кнопочные звонилки синего и красного цвета и прервал медитацию.

- Красный кладите в карман. Так. Синий должен быть под рукой. В случае опасности набираете по синему *024# и бежите через задний двор. Телефон выкинуть во дворе. Нам придёт сигнал, и телефон через три минуты сгорит, поэтому в руках его не держите долго. За оградой старый пикап. Едете в горы. Как только оторвались, съезжаете с дороги и включаете второй телефон. Никуда не звоните. Нужно уйти подальше от машины и сидеть тихо. Мы вас засечём и подберём. В случае чего - вот.

И рядом с синим телефоном на полочку лег пистолет, маленький "пэ-эм".

Сайк без интереса глянул на "пэ-эм":

- Лучше это?

Он вынул из за ремня под рубашкой длинный охотничий нож в кожаном чехле с красным орнаментом. Чанго зыркнул на нож, потом быстро оглядел Сайка и отвернулся. Другому он бы ляпнул в ответ что-нибудь язвительное, но перед ним был высоченный верзила, с широкой челюстью, черными волосами индейца, и почти всегда сощуренными глазами, от чего выражение лица становилось твёрдым, непроницаемым. Под рубашкой ни капли жира, только мускулы. Напряжённая взведённая пружина. Об индейском происхождении Сайка говорили и чернильно чёрные прямые волосы, и смуглая медно-красная кожа. С охотничьим ножом в руке Сайк выглядел опасно.

Чанго вздохнул и сказал тихо:

- Все что угодно. Молитесь. Чтобы оружие не пригодилось.

Сайк молился иначе. Пусть хоть что-нибудь произойдет. Эта привычка вскакивать по утрам и в страхе оглядывать комнату. Унизительно. И уже месяц он ничего не слышал о жене.

- Скажите, когда я полечу к жене? Мне нужно к ней.

- Минимум пять недель. Когда поиски стихнут. Должны пойти слухи, что вы уже уехали из страны. Тогда хотя бы полиция перестанет вас искать.

С высоты своего роста Сайк видел в основном только макушку чанго с пепельными жесткими как проволока густыми волосами.

- Дайте мне хоть ноутбук или бумагу с ручкой.

- Никого ноутбука. Ноутбук и записи - это риск. Если их придется бросить. Вас тут нет. Мы хотим, чтобы они думали. Так. Если найдут ноутбук или записи. Ясно - вы здесь, и вас будут искать. Сильнее.

- Как мне поговорить с вашим начальством, мне нужно работать.

- Нельзя. С начальством нельзя. И я не знаю их телефона. Вообще.

Поэтому приходилось с утра до вечера сидеть на плетеном стуле в темной прихожей и жадно всматриваться в солнечный рай за рамой открытой двери. Сидеть и думать, думать...

- Послушайте, но я не могу все время только думать, мне нужно...

Чанго поднял голову и глянул на Сайка особым взглядом, от которого у мускулистого верзилы с ножом и пистолетом побежали мурашки.

- Помните, что вы мне сказали в лесу, когда я вас нашел, - стеклянные змеиные глаза воткнулись в зрачки Сайка и не отпускали,- помните? - и чанго пару раз стукнул согнутым указательным пальцем себя по лбу, - всё в голове. Верно?

Сайк с досадой отвернулся, грохнул стул напротив двери и резко уселся на него спиной к чанго. После паузы чанго тихо произнес:

- Положите телефон рядом.

Сайк не двигался. Он услышал, как чанго вздохнул, потом щелкнула входная дверь, затарахтела машина и все стихло. Он остался один. В солнечном проеме двери стрекотали, шелестели и визжали джунгли. Сайк закрыл глаза.

"Всё в голове".

Легко сказать...

Сайку казалось, что мозг трещит и разрывается. Под опущенными веками бешено скакали зрачки. Он видел всё в мельчайших деталях. Видения разрастались и рвались наружу. Визг джунглей становился щебетом садов и рощ, которые опоясывали и пронизывали древний город, перетянутый висячими мостами. Он протягивал руку и касался стены храма, нагретой дьявольским зноем пустыни. Мимо него двигались мужчины и женщины с черными курчавыми волосами в шерстяных туниках. Они говорили на чужом, гортанном рычащем языке, и Сайк понимал, о чем он говорят, не зная слов. Он шёл по узким крутым улочкам мимо людей, собак и коз, вдыхая то благовония рынка, то смрад испражнений. На краю улочки, прислонившись спиной к стене, сидела заплаканная девушка в лохмотьях туники со спутанными пыльными волосами. Она что-то страстно шёпотом говорила склонившемуся над ней бородачу с посохом. Её глаза яростно блестели. Вдалеке замелькали позолоченные шлемы и красные накидки, улочка сверху ощетинилась копьями и залязгала оружием. Сайк свернул за угол.

"Нет, не сейчас, надо обойти храм и через сад..."

Сайк почувствовал, что говорит вслух, и открыл глаза. Он сидел распластанный на плетёном стуле, руки приподняты и вытянуты вперед, а пальцы мельтешат воздухе, выстукивая по невидимой клавиатуре. Сайк уронил руки на колени и тут почувствовал ноющую боль под повязками, и как горит лицо. За дверью стоял штиль, и дом заливало зноем.

Ноги затекли и повязки на бедрах тоже ныли. Сайк стащил себя со стула, и побрел в ванную. Он тяжело нажал ручку двери, и не включая света, облокотился на холодную раковину. Дом задыхался от жары, но темная комнатушка хранила остатки прохлады. С минуту Сайк исподлобья рассматривал свое лицо, освещаемое сбоку светом из коридора, щелки устало прищуренных глаз и унылый изгиб рта. Вдруг на полу в отражении он заметил коробку с двумя пятнышками, черными в полумраке. Он быстро нашарил выключатель и зажмурился от света.

Белый водонагреватель пристроился в углу и подмигивал заплатками по бокам, красной и синей. Сайк захлопнул дверь, вонзил вилку в розетку и повернул переключатель на красный глазок. Белая коробка загудела и мелко завибрировала. Сайк медленно отвернул кран горячей воды до максимума и подставил руку под сильную струю. Брызги прыгали на штаны, но Сайк не отходил от раковины. Сначала вода была теплая, почти неощутимая, но через пару секунд начала стремительно горячеть. Сайк одернул руку и увидел струйку пара. Пар клубился и полз вверх, и прихватил нижнюю часть зеркала. Сайк улыбнулся и аккуратно присел на край прохладной ванной.

Комната наполнялась белым туманом.

Через несколько минут зеркало уже было затянуто матовой пленкой. Сайк встал, радостно поглядел на пустую поверхность. Он вытянул руку и начал мизинцем выводить на зеркале буквы и слова. Теперь он видел, как выглядит то, что копошилось у него в голове уже месяц.

Палец противно скрґипел по стеклу. Сайк приподнимал его и видел как вытягиваетґся ниточка воды и лопается. Мизинец писал толсто, буквы были крупные, размашистые. Дюжина слов, и вся поверхность зеркала была заполнена. Сайк сделал шаг назад, любуясь написанным, он шевелил губами, читая первое предложение. Тут выражение его лица стало испуганным. Пар все поднимался, заволакивал написанные слова и они постепенно белели и сливались с блестящей поверхностью. Он быстро забормотал, перечитывая текст, пытаясь запомнить его и глазами, и ушами. Ещё секунда, и слова исчезли.

Сайк выскочил из ванной, вывалил на кухонный стол содержимое пластикового пакета, в котором чанго возил для него дорожную утварь и умывальные принадлежности. Точно, ему не показалось, там был пакетик с ватными палочками. Сайк в два прыжка вернулся к зеркалу. Горячий пар был теперь такой густой, что не было видно пальцев вытянутой руки. Нагреватель стал заметно громче тарахтеть и вздрагивать, но Сайк не обращал внимания. Он подошел вплотную к зеркалу и аккуратно, начиная с самого верху начал быстро писать. Тонкая палочка бойко покрывала запотевшее стекло мелкими буковками. За полторы минуты Сайк смог исписать все зеркало. Когда он заканчивал последнюю строчку, верхняя уже почти исчезла под клубами пара. Сайк отпрыгнул назад и быстро прочитал новые предложения, отмечая про себя неуклюжести и шероховатости. Как только зеркало полностью запотело он начал писать заново, шлифуя и оттачивая.

Сайк метался по парилке больше часа. Гудение нагревателя превратилось в гул в ушах, лицо жарко пульсировало, по нему текли капли. Рубашку и штаны он содрал несколько зеркал назад, они валялись около нагревателя скомканными мокрыми тряпками. В очередной раз отойдя от зеркала Сайк почувствовал, что ему тяжело дышать и дико заныла шея. Он быстро смахнул с зеркала ещё не успевшие запотеть буквы и увидел, что его заплаты пластырем на шее стали красные от крови. Раны разбухли, повязки на бедрах и бицепасах тоже стали розовые. Сайк прильнул к зеркалу, поднял указательный палец и процедил сквозь зубы: "доигрался придурок", и тут нагреватель у него за спиной взвыл, щелкнул, и стало темно.

В течение следующего часа Сайк разыскивал и включал вылетевшие пробки, перевязывал разбухшие раны, бормотал и записывал себе на подкорку только что оформленный текст. Нет, он это не забудет, все слова выстроились в нужном порядке, это как заклинание, а заклинания не забываются.

От вонючего антисептика кончики пальцев дубели и царапались. Сайк накладывал пластырь на шею, повторяя отточенные предложения, и улыбался, вспоминая, что в пластиковом пакете с умывальными принадлежностями есть целых два тюбика зубной пасты.

Чанго не назвал своего имени и вообще ничего о себе не рассказывал. Только заученные инструкции, рваные в неожиданных местах, сухие фразы. Сайк сразу понял, что чанго раньше работал где-то в спецслужбах. Беззвучная походка призрака, манера выныривать из под земли и говорить глядя в пол, не встречаясь глазами.

Лучше пусть так, пусть не смотрит в глаза. Когда они вдруг поднимают голову и начинают смотреть на тебя в упор, ввинчиваются ледяным взглядом через расширенные зрачки прямо в мозг... Даже мысль об этом взгляде заставляла Сайка вздрагивать и ёжиться. Поэтому пусть смотрит вниз. И ничего о себе не рассказывает.

Однако путешествовать в молчании он не мог.

В самую жуткую жару, когда на солнце было сорок пять, ни на рубашонке чанго, ни на легких брюках не было ни следа пота.

- Вы родом из Санта-Роса. Урарин? Тоже не потеете.

Они остановились на бензоколонке неподалеку от индейской деревни. Чанго зыркнул исподлобья:

- Урари не потеют, а кто родом испанец или португалец, обливается потом как свинья.

- Что вы? Нет, нет, они тоже не потеют, они давно ассимилировались. Это предрассудки, что они потеют.

Макушка молчала, разглядывала пистолет в баке машины и бесила Сайка. Кожа зудела под накладными усами, а слой бледного тоника на лице лепился как полиэтиленовый мешок.

- Это же ксенофобия. Я не думал, что сотрудники Конторы позволяют себе такое. Я читал. Тут среди холмов такое сочетание влажности и температуры, плюс запахи лилий и высокогорье. Все, кто тут оказываются, начинают меньше отдавать жидкости, а если прожить несколько веков, через поколения ...

Колонка щелкнула и затихла. Чанго вернул пистолет на место и перед тем, как завинтить крышку бака, сунул палец внутрь и затем поднёс к носу. На Сайка, который стоял к нему вплотную, пахнуло бензином.

Сайк улыбнулся и пробормотал как бы про себя, но чтобы чанго слышал:

- Урарин, любит запах бензина, неразговорчивый, бывший сотрудник полиции, верит в предрассудки.

Чанго щелкнул люком бензобака, распахнул дверь пикапа и вперил в Сайка ледяной взгляд:

- Урари не потеют, остальные - да, туристы - мокрые с ног до головы. Я урарин, и вы урарин, и полиция знает, что вы урарин, а на вас рубашка высохла.

Он нырнул в машину, вынул бутылку воды и пихнул её Сайку в руки.

Они сели в пикап, Сайк на заднее сидение, а чанго за руль. Он не трогался с места и выжидающе смотрел на Сайка в зеркало, и от этого немигающего взгляда сердце проваливалось в живот. Сайк покорно вздохнул, осторожно отпил из бутылки, затем вылил остатки воды в ладонь и плеснул по очереди на подмышки. Теперь он сидел в почти полностью мокрой рубашке. Змеиные глаза скрылись из зеркала, пикап затарахтел и поехал.

- И, пожалуйста. Зубной пастой. На зеркале, больше не пишите. Вы раскроете себя. И всё насмарку. Про квартиґры можно забыть. Прґидётся прятаться в джунглях. А это. Сами понимаете.

Сайк отвернулся к окну. Чертов шпион, все замечает.

Ведь исписанное зеркало было уже почти чистое, когда Сайк услышал, как в замке входнґой двери начал скрести ключ. Он испугалґся, начал судорожно тереть, раґзмазал остатки пасты и выскочил в прихожую встречать чанго. Зачем нужно было так торопиться, как вор или напакостивший пацан. Можно было просто закрыть дверь в ванную и все прибрґать. А чанго буркнул что-то и как назло проскочил прямиґком в ванную. Занадобилось ему. И конеґчно увидел разводы пастой на стекле, а может, там еще и буквы остались какие-то. Вот нелепость.

Сайк покосился на чанго. За спинкой сидения "пацана" не было видно, а в зеркале подпрыгивала чёрная макушка. Пусть не смотрит, все что угодно, только не встречать его взгляд.

Новый день и новый переезд. И опять неизменный монотонный аккомпанемент:

- Это лучшее место, которое мы нашли. Недорогое.

- Хорошо.

- Контора может себе позволить.

- Отлично, я очень рад.

- Здесь тихо,... не надо трогать шторы, я же говорил, - чанго резко повысил голос, и Сайк одернул руку от прозрачного тюля, - и стоять около окна не надо. Плотные шторы тоже вызывают подозрение. Вы же понимаете, дворцы с забором Конторе не по карману. К сожалению.

- Что вы, я и не претендую, - Сайк постарался пропустить мимо ушей внезапное презрение. Рано или позно он должен был показать настоящее отношение к своему подопечному. Ну конечно. Контора платит за то, чтобы богатый здоровый бездельник был живой. Искреннее сочувствие - это уже бонус.

Чанго опомнился, выключил презрение и снова занудил:

- Полиция знает каждый богатый дом. Кто в них живет. Или сдает в аренду.

- Хорошо, я доверяю Конторе, я - вам доверяю. И мне правда, всё равно, куда прятаться. Мне нужно поскорее к жене.

На всю Санта-Роса богатых особняков было пять или шесть. Один из них, чудесный новенький дом Сайка и Сони с высоким забором, апельсиновым садиком и бассейном уже месяц был в руинах.

Сайк снова и снова прокручивал в памяти эту секунду. Они с женой смеясь запрыгнули в джип, и как только Сайк вставил ключ, машина прыгнула вперед, их вжало в сидения. Он увидел, как к зеркале заднего вида его дом превратился в облако пыли, и тут же из-за дыма взвились в небо языки пламени.

Жена отчаянно визжала, по лбу струилась кровь.

- Тише, Соня, тише, - он притянул её голову к себе, пальцы стали липкими. Рана на темени была неглубокая. Женщина не успела пристегнуться и после того как машину бросило вперед, мягкая спинка кинула её лбом о переднюю панель. В открытое окно потянуло гарью и каким-то химическим запахом, салон наполнился белым туманом, и у них на коленях и по всей машине лежали крошки цемента и дерева.

- Салфетки.

Он рванул бардачок, выдернул из кучи хлама пачку салфеток и приложил пару к волосам жены чуть выше лба.

- Держи, - Соня уже не кричала, она сидела, наклонившись вперед, прижав ко лбу комок салфеток и громко дышала открытым ртом.

- Пристегнись, - она судорожно накинула ремень. Сайк подхватил пряжку и защёлкнул в замке. Затем крутнул ключ. Красный джип вздохнул и начал бесшумно пульсировать. Сзади металось к небу и звонко трещало огромное кострище. Они услышали треск только сейчас. От взрыва заложило уши.

Джип проскользнул сквозь открытые ворота, густые деревья и заросли, которые окружали дом, через мостик над ручейком и помчался по дороге в сторону центра Санта-Роса. Автоматические ворота послушно закрылись, как будто ничего не произошло. Стало очень тихо. Звучал густой лес, журчала вода в ручье, стрёкот насекомых и щебет птиц. И треск огромного костра, как на пикнике. Все, кто ехал в сторону Санта-Роса и огибал холм, видели, как прямо посреди пышной зелени джунглей клубится в небо столб дыма.

Пассажиры красного джипа тоже видели дым. Соня заплакала:

- Что же будет? Что это?