Многое про сию историю баяли, и каждый - по своему. Больше всего, как водится, сочиняли те, кто участвовал в деле мельком, и собственными глазами, почитай, ничего и не видел. Не стану врать, что я знаю о деле все, но, по крайней мере, с Халманом и Пуатлем говорил именно я. Вот на этом и остановлюсь. Но вначале следует рассказать немного о самой банде Орхидеи.
Люди в заречных кварталах Рамета пропадали всегда. Кварталы там бедные, хибары плотно обступают грязные кривые улочки. Тела пропавших то исчезали бесследно, то обнаруживались на речном берегу за городом, иногда же их находили на помойках, в изобилии встречавшихся среди лачуг. Как правило, пропавших никто не искал. Но с некоторого времени стали исчезать люди в определенных кругах известные, а тела их обнаруживались прямо на улицах - обескровленные, бледные. И среди жителей заречной части города поползли слухи о вампирах. Люди разумные - а их среди тех, кто следит за порядком, не столь мало, как кажется со стороны - полагали, что речь может идти только о черной магии. Чернокнижников меньше, чем рассказов о них, но они все же существуют. В отличие от вампиров.
Обратили внимание и на то, что все обескровленные - люди низкого звания, и с законом не дружащие. Убивцы, торговцы дурман-травой, скупщики краденого... Узнав об их смерти, охранители порядка вздыхали порой с облегчением и про себя благословляли банду. Не могу сказать, что я их сильно осуждаю. Однако население Рамета за свои жизни уже опасалось всерьез, а всякая власть в таких случаях обязана принять меры к успокоению народных масс.
Власть меры и приняла. К нам прислали из столицы знаменитого сыщика Сергия с его людьми. Несколько дней они, не докладывая местным охранникам порядка, шастали по городу и о чем-то беседовали с самыми разными людьми. А потом вышеупомянутый Сергий заявился ко мне, и не один, а с бородатым старцем в поношенном вонючем халате, подпоясанном вполне приличным поясом.
- Ты будешь Бран, толмач охраны Рамета? - лысый Сергий смотрел на меня, брезгливо оттопырив нижнюю губу.
Я смиренно ответил, что так оно и есть, и сыщик уже вежливее спросил, знаю ли я пришедшего с ним человека. Старца я не знал, и присланной знаменитости сие обстоятельство понравилось. Он попросил, чтобы так же в дальнейшем и оставалось. Ну, не заговори старец однажды при мне, так бы все оно и получилось. Но он заговорил, и по тем редким прилипчивым выражениям речи, что встречаются в разговоре почти у всех, я понял, кто он. Старец оказался известным чернокнижником Лермозой, коего охрана Рамета отыскивала уже много лет. Распознал я его потому, что не раз допрашивал его слуг и подручных, и обратил внимания на некоторые обороты речи, людям их общественного положения не свойственные. Стало быть, нахватались от хозяина, со слугами такое часто случается.
Старец меня слегка расспросил о некоторых людях, мне известных, но ничем с моей точки зрения не замечательных. Лишь оттого я дал ему исчерпывающие ответы. В общем, пока Сергий оставался в городе, о своем открытии я молчал. Молчал и после, ведь меня никто не спрашивал, знаю ли я, как выглядит Лермоза. Ведь банду, похищавшую людей, как не крути, отыскал именно сей старец. Сыщик, когда его награждали и хвалили, упоминул всех тех, кто ему помог хотя бы в малой степени. И меня тоже, не стану скрывать. А вот про Лермозу даже не заикнулся. Видать, такое условие ему чернокнижник поставил. Да. Как там они между собой договаривались, каким образом Лермоза дом банды обнаружил - того не ведаю. А только заходит однажды в управу подручник Синевуса, начальника городской охраны и говорит мне: собирайся, мол, Синевус тебя ждет в таком-то месте.
Место странное - квартал у складов, что вдоль рельсовой дороги тянутся. Люди там обитают зажиточные, торговые да промышленные, городской охране там делать нечего, с воровским да разбойным людом торговцы сами управляться горазды. Вот иду я туда, полагая, что речь пойдет о допросе и нежданно-негаданно попадаю в самое опасное место. По проулку, что тянется между высокими глухими стенами, неся на спине двоих человек, бежит слон. А в проулке полно охранников, да не только их - здесь и мечники, и дюжие слуги торговцев с дубинками, коими они орудовать обучены - будь здоров. И даже десяток войсковой кавалерии в латных доспехах. Вот стрелков с огненным боем не было, к сожалению. А всех остальных слон на моих глазах разметал и свернул за угол.
Причем слон по сторонам не рыскал - бежал прямо, непривычно для боевого слона быстро, и только головой по сторонам мотал. Кого бивнями в сторону отбросил, кого хоботом с ног сбил, а больше попросту потоптал. Мечи его шкуру не прорубали, а с алебардой к нему никто подступиться не сумел.
Я иду, куда приказано, глядя как погибших в рядок складывают, да раненных в чувство приводят и про себя думаю, что слоны в Рамете редкость, но обращаться с ними, что всадники, что торговцы худо-бедно обучены. Не должен слон, даже боевой, сквозь такой заслон невредимым прорваться. Кавалеристы своих лошадей даже приблизиться к нему не сумели заставить. Тут я про черную магию первый раз подумал. И решил, что с такой силы магией в городе давно никто не сталкивался.
Синевус ждал меня в длинном торговом доме, где на первом этаже лавки, а на втором - ряд просторных комнат для переговоров и сделок. Сегодня торговцы освободили их для охраны. Начальник подвел меня к окну:
- Видишь дом? Там логово банды. Штурмовать, не представляя их сил, опасно.
Я ему и говорю - видел, мол, слона, вполне согласен. Но моя роль в чем?
- Если бы то был на самом деле слон... Двери в доме видишь? Обычные, для людей сработаны. Как ты думаешь, настоящий слон сквозь такую пролезет? В общем, Бран, подойдешь к дому, назовешься на всех языках, какие знаешь, и объявишь мое предложение. Если есть в банде кто из обычных людей, не магов-чернокнижников, пусть выходят. Я своим именем обещаю им свободу и беспрепятственный выход из города.
- В самом деле? - спрашиваю я в изумлении.
- В самом деле, - вздыхает Синевус. - Допросим их, конечно, чтобы знать, кто в доме остался и чего от них ждать можно, а потом отпустим. Мне мои люди дороже. У нас и так потери неслыханные.
Что интересно, ни в доме, ни в округе Сергия и его людей я не заметил. Сыщик банду нашел, охрану на нее вывел - и сидел себе где-то в сторонке, наблюдал. А вокруг малозаметного двухэтажного дома в пять окон по фасаду, стоящего в аккуратном фруктовом саду, собирались серьезные силы. Отряды арбалетчиков, меченосцы, панцирная пехота с алебардами, десяток стрелков с огненным боем. Подвозились и разгружались дрова, за соседним домом я заметил осадную баллисту, в бочке запалили смолу, будто готовился штурм крепости.
Калитка в сад открылась от легкого нажима. Я прошел по усыпанной разноцветными камушками дорожке к дверям дома и громко объявил на нескольких языках волю Синевуса. Ответа не ждал, да его и не последовало. Дверь открылась, на улицу вышли два человека. Один - типичный слуга в коричневой куртке и серых холщовых штанах, босой, простоволосый и нечесаный. Со вторым разобраться было труднее. Незнакомые - я таких никогда не видел - сапоги с острыми носами, облегающие штаны из синего плотного материала, длинная куртка без пуговиц и легкая шапочка с большим белым козырьком впереди. Весь мой опыт не мог подсказать, в каких краях принято так одеваться.
- Бран, мы люди, мы идем с тобой, - поспешно заявил тот, что в шапочке.
При допросе слуги присутствовали Синевус и два армейских командира. Начальник охраны молчал, отдав мне бразды правления, полностью полагаясь на мой опыт.
- Мое имя Халман, я родился в провинции Гишаль, семья погибла, когда случился голод восьмого года эпохи Цуркаги, бродяжничал ...
Жизнь его интереса не представляла, кроме того обстоятельства, что выглядел он слишком молодо. Я спросил, как он смог сохранить молодость.
- Меня Пуатль уговорил. Сказал: ты старый и больной мне не нужен, я тебя брошу, попадешь на рудники и там тебе конец придет. Я не хотел на рудники, - втянул голову в плечи Халман.
- На что он тебя уговорил?
- На омоложение. Требовалась кровь молодого, здорового человека, вот я таких выискивал, а Пуатль их заманивал к нам. Я старался выбирать плохих людей...
Пуатль был чернокнижником, суть обряда омоложения Халман толком передать не мог. Кровь они, во всяком случае, не пили. Обмазывались ею, это да, под заклинания, ну а питались обычной пищей, как полагается порядочным людям. Никакого вампиризма.
- Кто у вас старший? Кто вообще остался в доме?
- Старшая Орхидея. Еще есть Слон и Умерший.
Слов у Халмана для ответов не хватало. Боюсь, не хватило бы и у меня. Говорящий слон, способный изменять форму своего тела, оказался единственным доступным словесному описанию персонажем. Умерший выглядел человеком ростом вдвое выше обычного. В город он выходил ночами, умел оставаться незаметным среди людей, обладал нечеловеческой силой и мог мысленно разговаривать с Орхидеей на любом расстоянии. Интересовали Умершего драгоценные камни, определенные их виды. Халман подозревал, что Умерший их ест. Камни эти, добытые неправедными путями, сразу исчезали, их не видели в багаже банды при переездах. Умершим его звали потому, что он проживал вторую жизнь - первую он помнил, в первой был чиновником приказа ирригации в столице. После смерти изменил облик и назвал себя Умершим.
Орхидея оказалась существом неподвижным, почти растением. Умерший общался с нею мысленно, Слон - посредством птичьего языка, из щелканья, писка и недоступных человеческому горлу звуков. Люди с ней говорить не могли. Выглядела она как большая мягкая тарелка с венчиком не то лепестков, не то широких щупалец по краям. Лепестки порой шевелились, и тогда отвести от Орхидеи взор становилось не так легко. Обычно глава банды жила в темном подвале, Умерший варил для нее суп из лягушек и сам кормил. Орхидею интересовало общественное устройство города, для нее люди собирали городские новости и сплетни. Ориентируясь только по рассказам, она успешно управляла действиями банды. Когда я объявлял перед домом предложение начальника городской охраны, она через Умершего уверила людей, что предложение честное и его можно принимать. Синевуса в банде знали, там знали даже меня.
- Халман, уйдя из банды, ты начнешь стареть?
Бандит огорченно кивнул. Он жалел налаженную бандитскую жизнь, лучшего времени в его жизни не было. К тому же сам он никого жизни не лишал, оттого в простоте считал себя практически невиновным. Я отослал его в другую комнату и приступил к допросу Пуатля.
- Итак, ты - чернокнижник. Почему согласился на предложение начальника городской охраны? Он ведь говорил об обычных людях, на магов его предложение не распространялось...
В допросной комнате добавились писец и художник, второй зарисовывал Пуатля. Чернокнижник не испугался, держался уверенно.
- Магом я только перед Халманом прикидываюсь, я и читать едва-едва умею. Какой из меня чернокнижник? Как проводить обряды, мне Умерший подсказывал. Ну да, кровь я из жертв сам выпускал, своими руками. Думаю, честные люди меня только благодарить должны. Вы ведь знаете, кого Халман выбирал?
Синевус неожиданно вышел из комнаты, одобрительно мне кивнув. Я продолжил расспросы. Банда перебиралась из города в город, нигде не задерживаясь больше трех зим. Передвигались на Слоне, который мог нести всю банду на спине со скоростью скаковой лошади много часов. Пуатль гордо сообщил, что стрелы Слона не берут, а питается он исключительно мясом. Банда промышляла азартными играми - играл Пуатль, а помогал ему находящийся неподалеку Умерший, его другие игроки отчего-то не замечали. Практиковалось и обычное воровство, и ограбления - опять же, жертвы всегда выбирались среди тех, кто имел нелады с законом.
- Мы отбирали неправедную добычу у воров, добропорядочных людей не трогали, - гордо заявил Пуатль.
Мне он все больше казался недалеким авантюристом, способным одурачить лишь бедного Халмана. Да и последнее вызывало сомнения. Словарь у Пуатля побогаче, он обучен манерам приличного обхождения, но Халман лучше выделял направленность моих вопросов. Стало быть, далеко не глупец. И почему тогда Пуатль среди них старший?
- Чем могут обороняться оставшиеся в доме? - я вспомнил о присутствующих на допросе командирах.
К тому моменту вернулся и Синевус, довольный до такой степени, что даже улыбался в поседевшие усы.
- Не представляю. Они до сих пор избегали боевых схваток. Только уверен, вам их не одолеть, я бы не советовал и пытаться. Умерший и Слон говорят на нашем языке, попробуйте уговорить их сдаться, - нагло усмехнулся чернокнижник-самозванец.
- Так и сделаем, - вступил начальник городской охраны. - Ты вот что скажи. Тебя из города одного вывести или в кампанию с Халманом попросишься?
- Лучше с Халманом, - не раздумывая, ответил Пуатль.
- Увы, огорчу тебя. Халман попросился отдельно, его я уже отправил. Бран вывезет тебя рельсовой дорогой за город, а там - как знаешь.
Пуатль потерянно съежился, и я сообразил, что Синевус догадался, кто в этой паре старший, раньше меня. Оттого и выходил во время допроса, наверняка приказал художнику зарисовать Халмана. Впрочем, почему-то я был уверен - ни того, ни другого мы больше не увидим.
Пуатля выводили, заставив снять шапочку и накинув на плечи рваную накидку охранника. Наверняка ее сняли с одного из тех, кого растерзал Слон. Обступили плотно со всех сторон, чтобы укрытые между складов стрелки приняли его за одного из охранников. Пара лошадок резво потянула по ровным рельсам крытую повозку. У первого же моста через ручей я натянул вожжи.
- Все, разбойник. Проваливай из нашего города и не появляйся больше.
- Не могу передать как я рад, почтенный Бран, что наши желания так удачно совпали, - шутовски раскланялся со мной Пуатль. - Передайте Синевусу мои соболезнования о погибших при штурме охранниках.
Он оглядел горизонт, посмотрел на склоняющееся солнце и поспешно зашагал вниз по ручью. А я принялся выпрягать лошадей, чтобы вернуться.
Штурм не состоялся, так что не оказалось и погибших. Когда двадцать человек с тараном не смогли выбить дверь и окна, дом обложили дровами и подожгли. Обитатели дома, если они и оставались там, не сопротивлялись. Мне кажется, ни Слона, ни Орхидеи с Умершим в тот момент внутри уже не было. Горел дом, говорят, весело. Ни чьих-либо остатков, ни необычных предметов на пепелище после пожара не обнаружили.
А Халмана начальник охраны не отпустил. Отвез его в квартал ремесленников, устроил к рисовальщику, там Халман покрывал дощечки лаком, и предупредил, что пока тот живет в указанном месте, городская охрана будет платить ему небольшое пособие. О том, что за ним установлено незримое наблюдение, предупреждать не стал. Синевус надеялся поймать остальных членов банды на живца. Не вышло. Халман за несколько дней превратился в глубокого старика, а через месяц умер.
Вот и все, что я знаю. А что думаю? Да кому оно интересно! Плоды ночных фантазий старого, всякое повидавшего человека никому не нужны. Только я почти уверен - лежит сейчас где то-в темном подвале большого города Орхидея, приходит к ней с едой и новостями Умерший - может быть, это уже другой умерший, и где-то неподалеку пасется Слон, который вполне может теперь выглядеть быком или конем. Ну, а людей-прислужников найти нетрудно, стоит лишь поманить вечной молодостью и сытой жизнью... И все ради того, чтобы где-то далеко, возможно, не в нашем мире или времени, нашу жизнь внимательно изучили, разложили по полочкам, расписали по параграфам и главам. Зачем? Я боюсь угадать ответ на этот вопрос...