Мы сидели с моим товарищем Кондратом за столиком в его баре, - был обеденный перерыв, - и вслух размышляли.
Дело было в том, что стройотряд из Татарстана еще в конце августа отбыл из наших мест к себе на родину, студентов Казанского университета, работавших на совхозных полях района и местном консервном заводе, сменили наши, молдавские студенты, из Кишиневского университета, пошла уж третья декада сентября, а в городе, общественных местах, и уж тем более в барах, где мы с товарищем работали, этих самых студентов мы даже в глаза не видели.
Всерьез обеспокоившись этим фактом, а интересовали нас, как вы сами понимаете, исключительно студентки, мы обсудили этот вопрос со своими знакомыми милиционерами Бананом и Яником, в результате чего пришли к выводу, что нам придется действовать по принципу: "Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе".
И вот теплым сентябрьским днем, мы, четверо приятелей: Банан - участковый инспектор, старший лейтенант милиции; Яник - инспектор уголовного розыска, тоже старший лейтенант; Кондрат - "представитель райкома комсомола"; и я (сам я, соответственно своему возрасту и внешнему виду собирался, как обычно, представиться заместителем начальника городского управления КГБ, в звании капитана), на машине Кондрата прибыли в расположение студенческого городка, якобы для выяснения условий проживания студентов. При необходимости мы собирались напрямую пообщаться с руководством студенческого отряда.
Однако оказалось, что согласно внутреннему распорядку, даже пройти на территорию городка было делом непростым, но, конечно же, не для нас - "представителей власти", так как оба милиционера Банан и Яник были, естественно, в форме, а мы с Кондратом в цивильной, но строгой, деловой одежде.
Пообщавшись у входа с дежурным преподавателем, мы выяснили, что самый главный стройотрядовец - командир - в данный момент на месте отсутствовал, вздохнули с облегчением (это упрощало нашу задачу) и попросили этого самого дежурного - седого, преклонных лет педагога - собрать весь преподавательский состав, находившийся в данный момент в студенческом городке, на встречу с нами для "знакомства, изучения ситуации и обсуждения мероприятий".
Минут через десять нас пригласили в столовую, где к этому времени уже собрались десятка два преподавателей. Участковый Банан представил нас, затем я ("как старший по званию") взял слово и попросил преподавателей прямо и открыто высказаться, с какими трудностями в обустройстве студентов они столкнулись за прошедший период и, главное, сделать акцент на мерах, направленных на улучшение проживания и быта студентов в студгородке, чтобы нам было понятно, какой конкретно помощи ждут от нас, то есть, от городских властей, КГБ и милиции. Вопросов, связанных с консервным заводом, где трудилась подавляющая часть студентов, мы решили пока не касаться, там, мол, есть свои ответственные.
От имени коллектива преподавателей выступил профессор Никифоров, он сказал, что весь преподавательский состав изо всех сил старается улучшить быт и отдых студентов, которых им доверили родители - папы и мамы, послав своих детей в места, расположенные вдалеке от родного дома. Серьезную обеспокоенность преподавателей вызывала не совсем здоровая обстановка вокруг студенческого городка: основной акцент докладчиком был сделан на то, что по вечерам много праздношатающейся молодежи, в частности местные весьма разболтанные и хамоватые в обращении парни, зачастую уже в подпитии, приходят к студгородку, приносят с собой бутылки с алкоголем и жаждут близкого общения с девушками-студентками, поэтому руководство лагеря боится вероятных эксцессов: драк между местными парнями и ребятами-студентами, а в особенности поножовщины, а также изнасилований.
Составили протокол встречи, куда занесли все предложения, замечания и пожелания, оба наших милиционера сосредоточенно и деловито строчили что-то в своих записных книжках. Решено было, что без постоянного дежурства милиционера у ворот лагеря не обойтись, кроме того, наша сторона обещала предпринять и другие меры безопасности, как то: заделать дыры в заборе и этим ограничить вероятность проникновения на территорию посторонних лиц, навесить новые фонари взамен разбитых на столбах внутри и снаружи по периметру ограждения, а на пустыре перед лагерем два раза в неделю устраивать дискотеки, совместные для студентов и местной молодежи - для того, чтобы они все же имели возможность общаться между собой, и в то же время, чтобы это происходило под контролем преподавателей и работников милиции.
Если оба наших милиционера во время совещания были хоть чем-то заняты, то Кондрат - "представитель райкома комсомола" - в ходе его откровенно скучал, отчего с интересом стал поглядывать в окно, когда мимо проходила какая-нибудь симпатичная студентка. Я пару раз бросал на него грозные взоры, но это не возымело реального действия, поэтому, скомкав окончание встречи, я предложил заинтересованным лицам пройтись по лагерю, обойти его вдоль забора, по периметру, чтобы на месте своими глазами увидеть все, что нам предстоит сделать. В обход вместе с нами отправились трое преподавателей, Кондрат шел позади всех и во все глаза пялился на девушек, которых тут было бессчетное множество, да и я сам, стараясь не терять солидности, с любопытством поглядывал по сторонам, отмечая для себя симпатичные девичьи лица. Осмотрев все, что было намечено и, главное, договорившись о том, что мы будем периодически, раз в неделю, посещать студгородок (это и было главной нашей целью - иметь возможность и в дальнейшем приходить на его территорию в любое удобное для нас время), мы откланялись и убрались восвояси. На прощание нам сообщили, что как раз на завтра для студентов запланирован вечер отдыха с песнями, танцами, кострами и печеной картошкой на пустыре перед студгородком, и я пообещал непременно на этом вечере поприсутствовать.
На обратном пути Кондрат отвез всех нас к себе в бар, где мы выпили по бокалу шампанского и вдоволь насмеялись, вспоминая все перипетии нашего спектакля.
На следующий день мы с Кондратом приехали в лагерь к девяти вечера, когда только начинало темнеть и, поставив машину на стоянке у ближайших домов, отправились на пустырь, расположенный перед студгородком, где исподволь стали знакомиться с начинавшими уже собираться там студентами. Пару раз к нам подходил кто-то из дежурных преподавателей и спрашивал кто мы такие, и тогда нам приходилось напоминать о вчерашней встрече и достигнутых на ней договоренностях, прибавляя при этом, что мы здесь занимаемся исключительно тем, что зорко следим за порядком.
Студенты - ребята и девчонки, самого чудесного, на мой взгляд, возраста 18 - 20 лет, развлекались и веселили себя, как умели: сидя на ящиках или же на постеленных прямо на земле куртках, они пели хором под гитару патриотические и студенческие песни, читали стихи, танцевали под магнитофон, лузгали семечки, некоторые пекли в кострах картошку. Для настоящего веселья некоторым из них, вероятно, не хватало выпивки, но самые шустрые из студентов сумели и этот вопрос решить, и тайком, по темным углам или по своим комнатам распивали, кто что сумел достать - вино или водку: в Молдавии, надо признать, приобрести алкоголь никогда не было проблемой. Из десятков девушек, присутствовавших здесь, мало кто сегодня "употребил", - девушки по большей части придерживались строгих порядков, установленных для студентов, и лишь некоторые из них втихаря, в рукав покуривали, "стреляя" друг у друга и у нас с Кондратом сигареты; мой товарищ в каких-нибудь час-полтора раздал "страждущим" около двух пачек "Космоса", не забывая при этом заговаривать с ними и знакомиться.
Девушки с нами охотно общались, но все же немного остерегались, как незнакомцев, тем более что между ними прошел слушок, что мы "из органов". Чтобы облегчить себе задачу "подбора кадров", мне пришлось привлечь на нашу сторону одного из студентов - разбитного парня по имени Марчел, который выделялся среди прочих студентов своим развязным поведением и вольными разговорами на любые темы. Я открылся Марчелу, сказал, кто мы такие на самом деле и пообещал достать для его личных нужд любое количество вина, а взамен попросил лишь, чтобы он помог нам сколотить компанию из знакомых ему девушек, не слишком закомплексованных и представил им нас как своих друзей. Не очень легко и не слишком скоро, но Марчел все же сумел исполнить мою просьбу и привести к нашему костерку четырех девушек, затем он нас познакомил, и вскоре в нашем новом кружке завязался разговор.
Определив темы, более всего интересующие девушек, я в завязавшейся между нами непринужденной беседе стал эти темы умело развивать и поддерживать для скорейшего, так сказать, сближения сторон, и вскоре все мы втянулись в оживленный разговор о дружбе и любви в студенческой среде. Заводилами в нашей компании были Марчел - парень, с которым мы договорились о взаимопомощи, а со стороны девушек в лидеры выдвинулась девушка по имени Анжела. Она была безудержно весела и болтлива - настоящая "находка для шпиона", как сказал бы бдительный коммунист, окажись он в этот вечер среди нас. Анжела к тому же обладала привлекательной внешностью - она была смуглой шатенкой, с чуть полноватой, но в общем вполне приличной фигурой - как говаривали в наши времена "девица средней упитанности и средней воспитанности". Трех других девушек звали Елена, Сильва и Снежана - все они были одного возраста - по 19, и лишь Анжеле было 18 - девушка, как выяснилось, закончила школу в 16 лет и в том же году поступила в университет.
Кондрат уже вовсю любезничал с одной из девушек, Еленой, Марчел тактично соблюдал нейтралитет, а я переводил взгляд с одной девушки на другую и никак не мог определиться, которая из них мне больше нравится. А пора было определяться, так как вскоре к нам должен был присоединиться еще один наш приятель - Игорь Жердин, и одна из девушек в нашей компании как бы предназначалась ему. Игорь должен был приехать на машине, что существенно повышало мобильность нашей компании, так как, имея в своем распоряжении две машины, мы могли бы все вместе отправиться в любое место, куда только пожелаем.
Разговор, в котором участвовали все сидящие у костра, сделал очередной скачок и ступил на скользкую тему секса, и тогда, опередив всех, слово взяла Анжела, которая заявила, что еще невинна, хотя весь последний год изо всех сил старалась с уже надоевшей ей девственностью расстаться. Мы с Кондратом слушали ее и понимающе улыбались: девочка была очень милой, живой и непосредственной.
-Ладно, - сказал я, решив поменять тему, так как время для особой откровенности еще не наступило, - слушайте басню. - Она называется: "Стрекозел ши муравель" - "молдавская" народная басня.
И я пересказал известную всем басню Крылова близко по тексту и смыслу к оригиналу, только с молдавским непередаваемым акцентом и колоритом, после завершения которой все присутствующие весело рассмеялись, и, надеюсь, почувствовали себя еще более свободно и раскованно.
Ненавязчиво, по ходу разговора, я предложил девушкам программу на сегодняшний вечер: прокатиться по городу, а затем, найдя какой-нибудь уединенное местечко для отдыха, немного выпить с целью развеяться, и те, немного подумав, согласились: эти девушки, уже целых два долгих месяца скованные строгими стройотрядовскими порядками, как того и следовало ожидать, сами искали приключений и развлечений.
Часы показывали одиннадцать вечера, когда, наконец, к нашей компании присоединился Игорь Жердь, и мы тут же, поодиночке, стараясь не бросаться в глаза окружающим, разбрелись в разные стороны, чтобы несколькими минутами позже сойтись за ближайшей пятиэтажкой, где стояли наши автомобили.
Распределившись по машинам, мы тут же покинули расположение студгородка, проехали несколько километров по Московейской трассе, затем, в нужном месте, съехали на грунтовую дорогу и через сотню метров выбрались на лесную полянку, окруженную стройными высокими соснами.
Со всем возможным комфортом расположившись на брошенных поверх травы покрывалах, - эта весьма удобная для отдыха полянка, признаюсь, была давно, еще с прошлых лет обжита и изучена нами досконально, - мы вооружились стаканами, на четверть наполнили их коньяком, и вновь вернулись к теме секса, начатой еще у костра около лагеря и прерванную моей басней.
Обстановка тому соответствовала и разговор, по мере последующих возлияний, становился все более непринужденным и интимным. Анжела, милая болтушка, без капельки стеснения, и даже с некоторой бравадой, рассказывала нам, как этим летом она, успев побывать в различных городах - Николаеве, затем в Ялте, потом в Одессе и, наконец, в родном Кишиневе, проводя время в самых разнообразных компаниях, встречалась и общалась с многими ребятами, и никто из них так и не решился освободить ее от этой нелепой (по моему личному мнению) ошибки природы - девственной плевы, хотя ей, матушке-природе, было, конечно, виднее, когда она ее (эту самую плеву) создавала.
Остальные наши девушки, слушая Анжелу, лишь понятливо посмеивались, и это означало, что один из главных этапов взросления - избавление от девственности - был уже ими преодолен. Игорь, слушая эту болтовню, только позевывал и кивал головой, затем, воспользовавшись небольшой паузой в разговоре, отозвал одну из девушек, Сильвию, в сторонку, и напрямую спросил ее, не желает ли она с ним уединиться. Сильвия, подумав немного, согласилась, после чего они покинули наш кружок и направились к машине Игоря, расположенной неподалеку от места нашего базирования. Кондрат был занят разговором с Еленой, тоже, очевидно, склоняя девушку к интиму, и я, решившись, шагнул к Анжеле, подал ей руку и спросил:
-Давай-ка и мы с тобой, милая, тоже куда-нибудь прогуляемся, ты не возражаешь?
Девушка с готовностью встала, и я повел ее к машине Кондрата.
Несколькими минутами ранее я коротко переговорил со своим товарищем, предложив ему заняться в этот вечер девственницей Анжелой, аргументируя свое предложение тем, что каждый мужчина по логике вещей должен хоть раз в жизни переспать с девственницей, но Кондрат отказался: он, как я знал, терпеть не мог девственниц и даже слышать о них не хотел - у него, подозреваю, еще с ранней юности развилась виргофобия - это, если верить медикам, болезнь такая, боязнь девственниц. Кондрат часто шутил, - а может, говорил это всерьез, - что даже с любимой девушкой, своей невестой, не захочет в первую брачную ночь лечь в постель, если та окажется девственницей.
И пусть не усмехается многоопытный читатель мужского пола, сегодня это уже научно доказано - очень многие мужчины боятся лишить девушку невинности, хотя, если спросить об этом любого из них (из нас), то в большинстве своем они скажут так: а? что такое? девственница? а ну-ка подать ее сюда, я ее сейчас...
И все же в подавляющем большинстве случаев это было бы пустой бравадой, хотя бы уже потому, что это действо так или иначе связано пусть порой с минимальным, но насилием, криками, болью и кровью; а также потому, что и удовольствия в этом мужчине нет никакого, если в данном абзаце не касаться криминальной стороны вопроса и могущих возникнуть после этого нежелательных последствиях для мужчины.
Итак, мы с Анжелой сели в машину и я тронул с места - моя спутница продолжала весело щебетать, что-то рассказывая и, казалось, не выражала никакого беспокойства тем, что мы, покидая остальных, отправляемся кататься вдвоем. Я отъехал от нашего места расположения не очень далеко, всего около километра, после чего съехал с дороги, немного углубившись в посадку - полосу деревьев вдоль дороги шириной в несколько метров, и остановился, заглушил мотор и вышел из машины; Анжела вышла следом за мной.
-Раздевайся, девочка моя, - сказал я, подходя к ней вплотную и мягко обнимая за талию.
-Зачем? - Казалось, впервые за все это время Анжела начала проявлять некоторое беспокойство.
-Будем расставаться с девственностью, - твердо сказал я. - Она, как мне кажется, тебя слишком тяготит.
-Может, не надо?.. - в голосе Анжелы прозвучало сомнение, но какое-то неестественное, словно в том анекдоте, когда товарищ не знает, брать ему или не брать зонтик, если на улице ненастная погода.
-Нет надо! - сказал я решительно, а сам, надо признать, совсем не был уверен в своем намерении.
С ней все ясно, она - девственница. Пока. Невинная, нетронутая. Но кто-то ведь должен девушке помочь расстаться с невинностью, которая, ясное дело, ей уже словно заноза мешает? Так почему же этим "спасителем" не могу быть я? До нахального самоуверенный, я был убежден, что в этом деле я не хуже, а даже, пожалуй, лучше многих других. Да, именно так я и думал тогда, ведь мне было всего двадцать...э... с хорошим хвостиком, ну, а если точнее, то уже ближе к тридцати.
Во-первых, я ласков и терпелив, что очень важно именно в тех случаях, когда ты имеешь дело с девственницей.
Во-вторых, я умею быть, если можно так выразиться, одновременно и мягким и агрессивным и, добиваясь желаемого, последовательно и хладнокровно идти до конца, к тому же, что в этом деле тоже немаловажно, женские слезы практически не трогают меня.
А в-третьих, я, даже будучи уже в процессе, умею контролировать себя, и могу, если обстоятельства того требуют, вовремя остановиться. При всем при этом в физиологическом плане я вовсе не гигант и девушек в момент дефлорации физически не травмирую. И вот, подытоживая все эти качества, заявляю, что если дамочка старше восемнадцати мается дурью, ее обременяет девственность, то я готов помочь ей от нее избавиться. Еще одним из условий является, конечно же, тот факт, что девушка эта должна мне хоть немного нравиться.
Анжела, когда я предложил ей раздеться, стала постепенно стягивать с себя вначале джинсы, а затем и блузку. Затем дрожащими руками она стянула с себя трусики и осталась в одной коротенькой маечке. Я разложил в машине сиденье и сказал ей: "Ложись!", и на этот раз она тоже безропотно подчинилась. Я оглядел ее с видом победителя: вот же она, эта невинная девочка, лежит передо мной нагая и беззащитная - курчавый, темный треугольник волос внизу плоского и упругого девичьего животика располагался прямо напротив моего уже напряженного - но пока еще в брюках - естества. Анжела уже не смеется, и конечно, ей теперь не до болтовни - лицо ее серьезно, слегка напряжено, и теперь мне даже кажется, что в любую следующую секунду она готова прослезиться. Никогда еще девушка не лежала передо мной вот так, открыто и спокойно, не возмущаясь и не сопротивляясь. Я положил ладонь ей на живот, от моего прикосновения девушка вздрогнула и слегка напряглась. Сладкий, дразнящий запах женского, вернее, чистого девичьего тела достиг моего обоняния. Это подействовало на меня возбуждающе, но все же я не спешил.
-Попробуй, потрогай, я - настоящая девственница, - сказала Анжела, слегка подрагивая под моей ладонью.
-Ты этого хочешь?! Тогда раздвинь ножки, - сказал я, потянув вниз змейку брюк.
-Нет, ты попробуй пальчиком.
-Молчи, дура, я пальцами там не трогаю, - сказал я грубо, а про себя подумал, что она, чертовка, будто специально испытывает меня.
"Так почему же я не набрасываюсь на нее?" - мысленно спросил я сам себя. И сам же себе ответил. Дело в том, что, как бы поточнее выразиться, Анжела, если между нами случится секс, будет моей юбилейной девственницей, а я всего неделю назад, после незабываемой ночи с девушкой по имени Инна, поставил перед собой грань, решив: вот она - последняя, а следующая - непременно роковая, и для себя наметил эту самую грань ни при каких обстоятельствах не переступать. И, кроме того: каждый мужчина, если он, оказавшись в подобной ситуации, еще может соображать, обязательно должен помнить также и о тюремных факторах - ведь после "развлечений" с девственницей, когда ты лишаешь ее невинности, у тебя уже нет ни единственного шанса оправдаться в случае чего перед законом - и это, в сущности, правильно. И тогда - милиция, суд, камера... а для меня лично единственным продолжением в этой цепи является - колючка... часовой с автоматом на вышке... попытка побега, рывок, автоматная очередь и, надеюсь, мгновенная смерть - ну не готов я по жизни становиться зеком, и почти как факт в связи с этим - "девочкой" - сексуальным объектом, которого домогаются мужики на зоне.
И от всех этих безрадостных мыслей, вихрем пролетевших в моей голове, я сломался, хотя где-то в душе и понимал, что риска от секса с этой девушкой нет почти никакого.
-Ладно, поехали, милая девочка Анжелочка, - сказал я, выбираясь из машины и застегивая брюки. - Одевайся.
Анжела посмотрела на меня таким взглядом, что мне на мгновенье стало не по себе. Я смешался и сказал ей:
-Помни, я тебе обещал - сегодня ты станешь женщиной, и это обязательно случится.
Пока она одевалась, я поднял сидение, от стыда стараясь не глядеть в ее сторону, сел за руль и завел двигатель, и уже через несколько минут мы присоединились к нашей компании. Все уже на момент нашего возвращения были в сборе. Сидя кружком, ребята развлекали друг друга шутками и анекдотами, однако при нашем появлении на нас с Анжелой, как в том анекдоте, "было всеобщее внимание". Тем временем я оставил Анжелу рядом с другими девушками,а сам отозвал в сторону Кондрата:
-Как у тебя, брат, дела на сексуальной ниве?
-Никак, - хмуро ответил он. - У Елены - месячные, и поэтому все, что связано с сексом, как она сказала, отпадает.
-Возьми Анжелу, Кондрат, отведи в лесок и шпокни, она действительно девственница.
-Нет, Савва, - скривился он. - Ты же знаешь что это не по мне.
-Выручай, брат, вся ответственность на мне, - умоляющим тоном говорю я ему. - Если будут малейшие проблемы с милицией или родителями, я беру все на себя и женюсь на ней. (Милиция и прокуратура, как известно, в тех случаях, когда есть хоть малейшая возможность представить свершившийся факт, - даже если изнасилование действительно имело место, - плодом взаимной любовной страсти, предлагала сторонам уладить дело мирно и полюбовно, то есть пожениться).
-Нет, и не проси.
-Сделай это, Кондрат, в жизни все надо хотя бы однажды испытать. Ну же, выручай товарища, - сказал я и добавил тихим голосом: - Пожалуйста, брат, пойми меня, я ей обещал.
Кондрат опустил голову, вернулся к компании, молча подошел к Анжеле, взял ее за руку, другой рукой подхватил с земли покрывало и повел девушку в чащу. Я, стараясь не думать о том, что там между ними должно произойти, присел рядом с другими, и, потягивая маленькими глотками коньяк, решил, что никогда больше даже близко не подойду к девственнице - нервы уже совсем не те, а главное, следует признать, что я, видимо, постарел для этих дел.
Пока я занимался душевным самобичеванием, Игорь с Марчелом о чем-то заспорили, кажется о международной политике, девушки тоже приняли в споре живейшее участие, и в эту самую минуту из глубины чащи послышался вскрик, отчего девчонки, прекратив разговоры, даже привстали со своих мест, затем, стыдливо глядя друг на дружку, стали усаживаться обратно на покрывала. Все поняли, что именно произошло, и никто не проронил ни слова.
Я выждал несколько минут, затем встал, и, сам не понимая с какой целью, медленно направился в ту сторону, где, как мне казалось, должны были находиться Кондрат с Анжелой. И действительно, Кондрат вышел мне навстречу с зажженной сигаретой в руке; Анжела держалась далеко позади.
-Ну?.. - спросил я нервничая. - Вас было слышно на весь лес. Дашь и мне закурить?
Кондрат вытянул из кармана пачку "Мальборо" и протянул мне.
-Можно тебя поздравить с дебютом? - спросил я, прикуривая.
- Ничего хорошего, - сквозь зубы пробурчал он в ответ.
-Все равно - молодец! - Я улыбнулся. - Не очень страшно было?
-Мне - нет, а ей - не знаю, я ее, кажется, в попу трахнул.
-Ты че, смеешься надо мной?! - мгновенно завелся я. - Я же ей обещал! Зачем, спрашивается, издеваться над девушкой. Тем более, я тебе сказал: если что, на ней женюсь я. - Я с упреком глядел на товарища. Затем усмехнулся: - Хорош друг. Ты что же, таким образом мне невесту готовишь? Я ведь тебя об этом не просил. А теперь я попрошу тебя, брат-Кондрат, довести начатое дело до конца, а не взращивать в девушке комплекс неполноценности, сам подумай, какое мнение теперь она о нас, мужиках, составит.
Кондрат насупился, повернулся и медленно пошагал навстречу Анжеле.
Эта история, признаться, уже начинала меня угнетать, из-за не на шутку расшалившихся нервов мне даже стало казаться, что именно я в этот вечер самый несчастный из всех присутствующих. В какой-то момент я даже чуть было не крикнул вслед Кондрату, чтобы он вернулся и прекратил всю эту дурацкую затею, и лишь в последнюю секунду, сдержавшись, промолчал.
На этот раз Анжела и Кондрат отсутствовали дольше, чем в первый раз, и я, немного успокоившись, и почти позабыв о них, с интересом стал присматриваться к Снежане - она сегодня, так же как и я, оказалась, если так можно выразиться, невостребованной. Скрестив ноги по-турецки, девушка сидела чуть в стороне от остальных, с наслаждением затягивалась сигаретой и, казалось, была вполне довольна жизнью и собой. Подойдя, я опустился перед ней на колени и стал, в упор, нахально, хотя и с улыбкой разглядывать ее; она, склонив голову чуть вбок, серьезно, с едва заметной усмешкой, глядела на меня. Внешности Снежана была несколько необычной: крупная голова с густой копной вьющихся каштановых волос, округлое, привлекательное лицо с огромными карими глазами и пухлыми, как у ребенка смешными щеками, делавшими девушку еще моложе ее 19-ти, тонкая шея, довольно крупный бюст на тщедушном теле, а бедра и ноги ее были будто взяты от какого-то худощавого мальчишки и по ошибке приделаны ей - так они не гармонировали с головой и бюстом. Из-за этой ее непропорциональности мне в какое-то мгновение даже показалось, что щеки у Снежаны шире, чем бедра, и это предположение рассмешило меня.
Девушка также с интересом посматривала на меня, что позволило мне сделать следующий шаг.
-Снежанка, скажи честно, тебе в нашей компании скучно? - спросил я, подныривая ей под руку и опускаясь головой на ее бедро.
-Н-нет, все нормально, - ответила она, усаживаясь так, чтобы мне было удобнее.
-Хочешь, Снежанка, мы с тобой на обратной дороге забуримся ко мне домой и с лихвой наверстаем то, что пропустили до сих пор?
-Не знаю, я лично не страдаю от того, что у меня сегодня ничего не было, - сказала Снежана, голос ее был ровный и мягкий.
-Соглашайся, - прошептал я, то ли полушутливо, то ли полусерьезно. - Соглашайся, и ты не пожалеешь. Ты уже, надеюсь, знаешь, что наша жизнь состоит из случайностей и мгновений, так лови, не упускай свое мгновение, ведь может быть, это и есть один из тех счастливых случаев, о которых потом всегда приятно вспомнить.
Проговорив весь этот каламбур, я уткнулся лицом ей в живот и замолчал.
-Хорошо, уговорил, я согласна, - сказала Снежана и засмеялась красивым мелодичным смехом, - до сих пор, а мы провели вместе уже несколько часов, я не слышал, чтобы она так смеялась.
-Спасибо, Снежанка, я рад, что ты такая понятливая, - сказал я. И успокоился.
Анжела и Кондрат вернулись из леса хмурые, ни тот, ни другая ни на кого не смотрели и ни с кем не разговаривали. Почти сразу же по их возвращении мы собрались, сложили вещи и отправились домой. По дороге Анжела, а она ехала с нами в одной машине, немного отошла, и даже пыталась шутить. Милая глупышка, ее жизнерадостности можно было позавидовать - в такой нелегкий для себя день она еще и шутит.
Девчонок мы отвезли в лагерь (за исключением Снежаны, разумеется), там же попрощались с Игорем, так как дальше ему с нами было не по пути. Кондрат по моей просьбе высадил нас со Снежаной у моего дома, и сам вышел из машины, для того, чтобы, как я думал, попрощаться. Извинившись перед девушкой, он отвел меня в сторону и, посмотрев мне в лицо долгим тяжелым взглядом, сказал: "Да пошел ты, Савва... со своими девственницами... Какое это все-таки мерзкое дело, до сих пор в себя прийти не могу..." Не договорив, он махнул рукой, пошагал к машине, сел за руль и уехал.
Вот такая благодарность! А мне казалось, что я в этот вечер помог своему другу избавиться от - по моему мнению - единственного имевшегося у него комплекса.
P.S.
Любопытно, что затея, придуманная мною для проникновения в студгородок, да еще при посредстве милиционеров, в итоге таки оправдала себя, и мы с Кондратом получили туда постоянный доступ, который использовали по мере необходимости и в дальнейшем; кроме того, идеи и меры для более спокойного проживания студентов, придуманные нами на ходу и описанные в совместном протоколе, к нашему удивлению, вскоре стали работать: освещение вокруг лагеря отремонтировали, у студгородка с вечера до утра действительно теперь дежурил милиционер, регулярно стали проводиться дискотеки и вечера отдыха, от которых все были в восторге - и студенты и начальство.
P.P.S.
А сам я, возвращаясь к разговору о девственницах, спустя некоторое время все же переступил ту грань, которую сам же себе и обозначил в отношении их, и лишил-таки невинности еще одну девушку, но это случилось позже, и девственнице той было 22 года, - полный нонсенс! Последствия этого, как я, впрочем и предполагал, оказались самыми { ... } (предлагаю вам вставить это слово самим) - и с того дня вот уже много лет мы с этой самой дамой вместе, и уже теперь уже могу заявить, что, весьма вероятно, она когда-нибудь станет моей вдовой.