Сбить желток с сахаром, выжать апельсин, долить сок, сверху посыпать толченым орехом.
Новелла пятая
После матча.
Ловил я кайф, легко играя
ту роль, какая выпадала,
за что меня в воротах рая
ждет рослый ангел - вышибала.
Игорь Губерман
Я приходил на спортплощадку, расположенную в самом центре города, рядом с полуразрушенной церковью, по понедельникам и четвергам - в эти дни здесь собирались такие же, как я любители погонять мяч; в основном это были бывшие спортсмены возрастом от 25 лет и старше, - в шутку мы называли себя ветеранами. Приходил, когда не был занят на работе, теперь же у меня выдалось несколько свободных дней, а в баре заступил на работу мой напарник Саша Чумаков.
Собирались мы с ребятами на футбол обычно к пяти часам вечера, делились на две примерно равные по силам команды и начинали игру на площадке для ручного мяча, сопровождаемую смехом, шутками, анекдотами и бесконечными приколами - старыми и новыми, а порой рожденными экспромтом прямо на площадке во время игры.
Cегодня меня, как игрока, откровенно говоря, слабого, от которого мало пользы в нападении, уже в который раз назначили голкипером команды, и я самоотверженно защищал свои ворота, а в опасные моменты то и дело бросался в ноги футболистов команды соперников, за что заслужил похвалу от членов своей команды.
Мой трикотажный спортивный костюм, и без того далеко не 'Адидас', к концу игры покрылся грязными пятнами от падений на землю и попаданий мячом и совсем потерял вид. Матч в итоге мы выиграли, хотя и задержались на поле дольше обычного, после чего отправились все вместе в расположенное поблизости кафе 'Белая акация'. Там каждый из нас выпил по нескольку стаканов сока - команда проигравших, как было заведено с давних пор, платила.
Разговорившись с симпатичной коллегой - буфетчицей, я задержался в кафе и после ухода ребят. Жажда все не проходила, и я выпил еще пару стаканов моего любимого яблочного сока - теперь уже я пил за свой счет, хорошо хоть единственный бумажный рубль во время игры не выпал из кармана. Гордый победой и потому счастливый (согласитесь, как мало порой человеку нужно для счастья!), я попрощался с буфетчицей и, покинув кафе, уже заторопился было домой, где намеревался привести себя в порядок: искупаться и побриться, и только теперь вспомнил, что Саша, мой напарник, расставаясь со мной вчера вечером, велел мне прибыть сегодня в бар к двадцати одному часу, так как он договорился на это время о встрече с двумя приезжими дамочками из Москвы, отдыхавшими в местном санатории, на предмет провести время вчетвером.
Я взглянул на часы - они показывали без десяти минут девять. Домой, естественно, я не поспевал, поэтому, решив, что раз все равно мы вместе с дамами отправимся ко мне на квартиру, где я смогу быстро привести себя в порядок, и ни на секунду не задумываясь над своим внешним видом - волосы торчком, трехдневная небритость, да еще этот запятнанный спортивный костюм, - я ровно в 21.00 толкнул дверь бара, на которой висела табличка 'Закрыто' и вошел.
Александр, как всегда подчеркнуто элегантный, в черном костюме и черной бархатной бабочке при белой рубашке, стоял за стойкой и грациозными движениями наливал шампанское в бокалы двух сидевших перед ним у стойки девиц.
Сашины гостьи, насколько я сумел их рассмотреть в эти несколько коротких секунд, добротно по последней моде постриженные и шикарно одетые, обе при золоте и бриллиантах, имели красивые, холеные и несколько надменные лица. Да уж, мелькнула у меня мысль, пожалуй следовало признать, что не было еще в нашем кругу дам столь высокого класса, поэтому при виде них я даже слегка закомплексовал.
Подойдя к стойке, я встал рядом с ближайшей ко мне дамочкой - коротко стриженой блондинкой с зелеными кошачьими глазами, одетой в тонкий кожаный костюм черного цвета, и открыл уже, было, рот, чтобы поздороваться, как вдруг, неожиданно для самого себя, смещая свой говор к украинскому акценту, жалостливым голосом говорю Александру:
- Наляйте, товарыш бармен, стаканчик вина, будьте добры. - И лезу в карман, где у меня была сдача, полученная с рубля за выпитый в кафе сок в сумме 76 копеек, причем в наличии были одни медяки. Саша, сохраняя серьезное выражение лица, мгновенно включается в игру и говорит мне:
- Бар закрыт, товарищ, у нас сегодня по случаю понедельника выходной.
Ага, вдохновляюсь я, понимает шутку, молодец! Смущенно разведя руками в стороны, я указал рукой на девушек, после чего сказал ему противно-занудным тоном, который мне, как вы понимаете, хорошо знаком по поведению некоторых наших клиентов:
- Ну, вот же, я вижу, тут у вас выпивают люди, и мне налейте стакашку. - И при этом вываливаю свои медяки на стойку.
Зеленоглазая блондинка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении обладательницей роскошной фигуры, медленно оглядывает меня с головы до ног, затем брезгливо поджимает губы, поворачивается к Саше и говорит:
- Ну, тут у вас и клиенты!? От него же потом разит!
Она на всякий случай отодвигается от меня подальше вместе со стульчиком-пуфиком.
От стыда я опускаю голову, а от обиды надуваю губы:
- Так я же с работы сейчас иду, а не с гулянки, как некоторые! - А про себя решаю - все, буду теперь придуриваться, сколько возможно, и тут же продолжил: - Я работаю здесь неподалеку, на заводе, и в баню мыться, чтоб ты знала, каждую неделю хожу.
Блондинка, хмыкнув на мои слова, демонстративно отвернулась к подруге и стала что-то шептать ей на ухо. Бармен тем временем наливает в стакан каберне и ставит его передо мной. Даже до риски в 200 граммов не долил, сволочь, а ведь я за вино свои кровные плачу.
Я тянусь за стаканом, рука моя после футбола слегка подрагивает, и в этот момент блондинка, вновь повернув ко мне свое красивое, но искаженное злостью лицо, шипит:
- Давай уже пей и скорее сваливай отсюда, алкаш!
Сделав глоток вина, я чуть не поперхнулся от ее слов, а в это время Сашка, вот же все-таки нахальная рожа, не поленившись пересчитать медяки, заявляет:
- Тут у вас 44 копейки не хватает, товарищ, у нас каберне не ординарное, а марочное, поэтому стоит дороже.
Я ставлю стакан на стойку и начинаю хлопать себя по единственному брючному карману на заднице, в котором кроме ключей от квартиры ничего не звенит, и выкладываю их на стол.
- Нет у меня больше денег, - говорю я, и, отпив еще глоток, резко отодвигаю от себя ополовиненный стакан. - Вот, возьми назад, мне и полстакана хватит. А если поверишь в долг, так я тебе завтра занесу.
Вино, частично выплеснувшись из стакана, оставляет на стойке малюсенькие багровые озерца. Заметив это, блондинка не выдерживает:
- Саша, убери отсюда этого козла, он меня уже достал своей простотой.
Я чуть было не подпрыгнул на месте от этих слов, но тут вторая девушка, брюнетка, кладет руку на плечо подруге и говорит, тонко улыбаясь:
- Оставьте человека в покое, вы что, не видите, какая у него жизнь? - И спрашивает у меня участливым тоном: - Мужик, у тебя дети есть?
- Есть, - отвечаю я глухим голосом, обидевшись на 'козла', - трое.
- И жена, наверное, дура лохматая и страшная, как вся моя жизнь! - вновь не удержалась, чтобы не съязвить блондинка.
- Конечно, дура! - едва сдержав смех, согласился я. Потом добавил ехидно: - Самая настоящая дура, как и все вы, женщины. А по внешности - так не страшнее тебя! (Сказав это, я не соврал, ведь моя жена считается одной из самых красивых женщин в нашем городе).
Бармен и брюнетка от этих слов прямо-таки покатились со смеху, каждый подумав при этом о чем-то своем; блондинка же, надув губы, молчит.
Затем брюнетка, очевидно находившаяся в добром расположении духа и желая сделать широкий жест, спрашивает меня:
- Мужик, сто грамм выпьешь? Я заплачу.
- Ну, заплати, - говорю, - раз такое дело, я и сто пятьдесят выпью.
Она достает из сумочки и небрежно роняет на стойку три рубля, которые Сашка тут же смахивает в кассу. И что вы думаете? Этот придурок, - других слов для него и не подберу, - напарничек, твою мать! - наливает в стакан чуть больше ста граммов 'русской', да еще теплой! А ведь в барном холодильнике, что слева от него, в морозильном отделении, лишь протяни он руку, лежат бутылки с ледяной 'столичной' и 'пшеничной'. Не-на-ви-жу! Мне даже в какое-то мгновение захотелось набить ему физиономию. С трудом справившись с собой, я поднял свой стакан. 'За твое здоровье, красавица!' - говорю я брюнетке и выпиваю водку залпом. Проглатываю ее и с великим трудом удерживаю в себе, не давая ей выплеснуться обратно; причем эта борьба длится целую минуту, если не больше. И во мне нарастает справедливый пролетарский гнев. Против этих, с наглыми холеными рожами, которым - все самое лучшее.
С трудом отдышавшись, я приготовился уже, было, высказаться в адрес каждого из присутствующих, но выхода своему гневу дать не успеваю. Вначале брюнетка спросила участливо:
- А вы, случаем, не торопитесь домой к вашей жене и детям?
- А чего? Я сейчас уже ухожу! - говорю я. Затем, уже немного успокоившись, обращаюсь к бармену: - У тебя, парень, куска хлеба случаем не найдется? А то водка какая-то колючая, в горле застряла.
Брюнетка понимающе захохотала, а блондинка тут же среагировала и говорит эдак протяжно-презрительно:
- Ну, бля, когда ты уже уе...шься отсюда, наконец?
Тут открывается дверь, ведущая в фойе ресторана, и в баре появляется новое действующее лицо - милиционер, работник вневедомственной охраны. Он медленно обводит всех присутствующих проницательным ментовским взглядом, затем спрашивает:
- Саша, ты будешь сдавать сигнализацию? А то мы собираемся весь ресторан одновременно проверить.
Я с безразличием отворачиваю лицо в сторону, чтобы он чего-нибудь не ляпнул в мой адрес и не раскрыл меня.
- Сейчас, еще одну минуточку, шеф, и мы уходим, - отозвался Саша преувеличенно бодрым голосом, после чего милиционер выходит. Девушки, вопросительно поглядев на Сашу, поднимаются со своих мест, а он, нырнув в подсобку, выносит оттуда спортивную сумку, быстро укладывает в нее пару бутылок шампанского, сверху коробку конфет, смахивает туда же с полки несколько пачек 'Мальборо' и вся наша четверка отправляется на выход.
Сашкина машина стоит на обычном месте, прямо у входа в бар. Он запирает бар, затем открывает ключом дверцу машины, садится за руль и заводит двигатель. С другой стороны рядом с ним усаживается брюнетка, а блондинка устраивается на заднем сиденье, с комфортом расположившись посредине.
Я открываю заднюю дверцу и говорю:
- Звыняйте, товарэш бармен, подбросьте пожалста, будь ласка, до дому, а то мэнэ сейчас эти мент... милицейские загребут в вытрезвитель. - И добавляю, обращаясь уже к девушке: - Слышь, стриженая, можно к тебе? - И, не дожидаясь ответа, лезу на сиденье рядом с блондинкой.
Та от подобной наглости мгновенно переменилась в лице, затем повернулась ко мне всем корпусом, подняла обе ноги над сиденьем, явно целясь ими мне в голову, и как завизжит:
- Пошел вон, педераст вонючий! Саша, ну скажи ты ему! Что тут у вас вообще происходит?
С трудом поймав ее ноги, довольно привлекательной, кстати, формы, я мягко опустил их себе на колени и захлопнул дверцу. Сашка тем временем втыкает первую скорость, и машина трогается с места.
- Подбросим товарища, - говорит он негромко. - А то действительно мусора могут сказать, что это я клиента напоил.
- Да тише ты, Томка, - хохочет тем временем брюнетка, обернувшись к подруге, уже просто задыхающейся от злости. - Не дергайся, подруга, знать это судьба, раз этот мужик все время рядом с тобой.
- Да пошла ты, блин! - огрызнулась блондинка и откинулась назад, чтобы высвободить из моих рук свои ноги. Затем отряхнула зачем-то рукой колготки и, отодвинувшись от меня подальше, забилась в самый угол сиденья.
В поездке прошло несколько минут, никто за это время не произнес ни слова.
- Так ты где живешь, как тебя там?.. - небрежно спросил меня водитель.
- Так вот здесь же, сразу за поворотом, - отвечаю я, заметив, что мы подъезжаем к моему дому. - Первый подъезд. А меня Савкой кличут.
- Надо же, - усмехнулся водитель, - мы с тобой, оказывается, соседи, да еще и почти тезки, меня Сашей зовут.
-Очень приятно, - вставляю я.
- Во, бля! - перебивая меня, не унимается Томка и добавляет брезгливо: - Сейчас, Линка, этот чувырло еще нас к себе в гости домой пригласит.
- А шо..., - весело отзываюсь я, открывая дверь и выходя из машины, остановившейся у самого подъезда, - да пожалуйста. Бутылка у вас есть, - я кивнул на сумку, - хлеб-соль, картошка и цибуля в доме найдется, заходите, будем рады.
- Договорились, мужик! - озираясь по сторонам, говорит Лина, - в следующий раз обязательно к тебе зайдем. Давай, Томка, выбирайся.
Тома вышла и громко хлопнула дверцей. Я обошел машину спереди и незаметно сунул ключи от квартиры в ладонь Сашке. Он и девушки вошли в подъезд, я - следом за ними. В том же порядке мы вошли в квартиру. Сашка остановился в прихожей, приготовившись ловить кайф от происходящего; Лина, уловив его взгляд, обернулась и в удивлении выпялилась на меня.
А Тома, бедная Тома, глаза ее округлились, и она, обведя всех нас растерянным взглядом, дрожащим голосом спросила:
- Так ты, что ли, и есть тот самый Саша или Савва, которого мы все это время ждали?
- Да-да, Томочка, - уже своим нормальным голосом и без всякого акцента отвечаю я и широко улыбаюсь. - Это я и есть. - И тут же участливо добавляю: - А что, собственно, изменилось? Ты можешь продолжать в том же духе, надеюсь, это тебя хотя бы немного возбуждает. К тому же Лина ведь сказала тебе: 'Это судьба!'.
Лина, схватившись за живот и переломившись в пояснице, в голос захохотала, Сашка, теребя рукой ус, довольно ухмылялся, а Тома, бедная Тома стояла без сил, привалившись к стене, - казалось, она была близка к истерике.