Аннотация: Вариация сказки про демонов. Когда-то давным-давно в чьем-то безумном сне...
Глава 1.
"Скажи на милость, сколько еще ты будешь стоять в сторонке, нерешительно теребя ленты платья и лишь украдкой поглядывая на этого своего лорда?".
Подобного рода заявления стали в последнее время не редкостью, но всякий раз, едва услышав их, Афэри по-прежнему стыдливо опускала голову, а щеки ее обжигал румянец. И хотя сказать нечто подобное могло лишь одно существо на всем белом свете, девушке от этого легче не становилось. После таких фраз ее обычная неуверенность лишь усиливалась, и непроизвольно это хрупкое, похожее на фарфоровую куклу создание все больше и больше ограждало себя от окружающих.
"Умоляю, Ивори, прекрати говорить подобные вещи..." - беспомощно восклицала Афэри, но второе "я" в ее сознании не собиралось умолкать.
"Еще чего! - Произносилось это с долей издевки. - Да я просто бешусь от твоей нерешительности! Было столько шансов поговорить с ним или хотя бы случайно коснуться его руки. А на прошлой неделе, - помнишь? - когда гости были увлечены обсуждением нового романа этого идиота Стеволи, у тебя была отличная возможность пригласить этого скучавшего молодого человека прогуляться по саду".
Ивори всегда была излишне практичной особой - не такой должно быть дочери аристократа, с рождения не знавшей никаких лишений. И, возможно, будь она полноправной хозяйкой этого хрупкого тела, история приобрела бы совершенно другой оттенок, да и события вокруг девушки развивались бы по иному сценарию. Однако большую часть времени Ивори ограничивалась скромной ролью наблюдателя и могла позволить себе разве что колкие ремарки.
Лишь раз ей удалось ненадолго стать главной и управлять телом юной дворянки, как своим собственным. Афэри не хотела даже думать о том случае - таким чудовищным он ей казался. Она желала лишь побыстрее вытеснить его из своих воспоминаний, поставить наравне с теми незначительными событиями, огромное количество которых случается в жизни каждого и, как правило, не стоит внимания.
Последняя лента ослабла, и кружевное платье мягко упало у ног девушки. Афэри тот час же почувствовала, как по коже пробежался холодок - должно быть, легкий порыв ветра проскользнул в комнату сквозь чуть приоткрытое окно.
"Признай, ты же очаровательна, - не унималась Ивори. - Только взгляни в зеркало!".
Афэри недовольно подняла взгляд. Почти детское личико с широко распахнутыми золотистыми глазами было обрамлено белокурыми локонами. Распущенные, они небрежно падали на плечи девушки. Она не видела в этом ничего необычного. Каждый день снова и снова это отражение наивно смотрело на нее с гладкой поверхности зеркала, и Афэри решительно не понимала, где же тут восхваляемые Ивори неземная красота и очарование.
"Тебе не хватает лишь смелости, - неустанно повторяла та. - Смелости и уверенности".
Однако Афэри уже отвернулась от зеркала. К чему так пристально разглядывать себя, если причина, по которой она не может получить желаемое, кроется вовсе не в ее внешности?
Девушка не заметила служанку, пришедшую, чтобы убрать платье и пожелать госпоже спокойной ночи. Она скользнула под одеяло, наслаждаясь его теплом, и прикрыла глаза, готовясь уснуть...
Гул голосов не умолкал ни на секунду, то и дело разбавляемый звоном стаканов и неразборчивой музыкой. И хотя часы уже давно показывали половину четвертого утра, посетители не спешили расходиться. Сегодняшний повод был действительно важным - как-никак, день рождения дворянки. По такому случаю старый аристократ не поскупился на угощение и для простого народа, считая, видно, что прививает им некое уважение и к будущей наследнице.
Однако кому какое дело до всего этого, пока есть такая отличная выпивка?
Так и вышло, что до самого утра в окнах домов и трактиров горел свет, и заблудившийся путник мог лишь недоумевать, по какому поводу такое веселье. Никто не станет обращать на него внимания, даже если он случайно пройдет перед самым носом у празднующего.
А ведь человек мало-мальски наблюдательный непременно заметил бы, как сверкнули ножны из-под предательски распахнувшегося плаща, как звякнула тонкая цепь на запястье. И уж, конечно же, не остался бы без внимания подозрительный капюшон, тень которого почти целиком скрывала лицо незнакомца.
Тем временем, он неспешно шел по улицам, то ли любуясь местной архитектурой, то ли что-то пристально разглядывая и изучая. И правая рука его всегда чуть прихватывала край плаща, чтобы вовремя подхватить его и отразить внезапный удар, - или не споткнуться о выступающий булыжник... кто знает?
Когда он подошел к старому полуразрушенному святилищу, вдоль горизонта уже растянулась алая полоса восходящего солнца. Святилище это было совсем небольшим и располагалась ближе к окраине, так что после шумных центральных улиц всё здесь казалось на удивление тихим, едва ли не таинственным.
Путник осторожно приоткрыл ветхую калитку и ступил на вымощенную неровными булыжниками дорожку. Трава, пробившаяся между камнями, приминалась под подошвами его покрытых дорожной пылью сапог.
Неспешно он дошел до двери, и пальцы, затянутые в потертую кожаную перчатку, осторожно сомкнулись на деревянной ручке. Скрипнули петли.
В святилище было два единственных окна с грубыми самодельными разноцветными стеклами, но лучи утреннего солнца мягко падали сквозь них на дощатый пол, окрашивая его в зеленый, сиреневый, золотистый...
Шаги путника были негромкими и спокойными, в них не было размашистости военного или спешки простого селянина.
Складки тяжелого плаща зашуршали, когда путник присел возле алтаря и склонил голову перед маленькой статуэткой. В грубом мраморном силуэте едва угадывался образ кошки. Она сидела на запыленном пьедестале, чуть склонив востроносую морду, и передние лапы ее были по-королевски сложены.
Геван, один из четырех священных зверей. Немногие поклонялись ему, тем более сейчас, когда честь и гордость в бою ценились выше победы.
Черный кот, умный и ловкий, многие века он оставался для народа олицетворением хитрости и обмана. Однако путника, казалось, ничуть не смущало ни это обстоятельство, ни то, что само святилище давно заброшено, и почести не оказывались этому божеству уже не один десяток лет.
Его губы шептали слова ликоры - стиха, которому давным-давно не обучали ни в школах, ни в святилищах.
Артианское наречие, как и бог обмана, были преданы забвению.
Лишь когда затихло последнее слово, путник поднял взгляд на изваяние. Неподвижное, как и прежде.
Что ж, ничего необычного в этом не было. Ходили слухи, что некоторые люди были способны своими молитвами оживлять мраморные статуи, на какое-то время вселяя в них дух бога. Однако люди эти чаще всего были служителями храмов, да и самих чудес, о которых во всех подробностях рассказывал простой народ, никто никогда не видел.
Путник поднялся.
- Ты проводил меня до самого святилища, - громко сказал он, не оборачиваясь. - Благодарю.
Входная дверь закрылась так же неслышно, как и открылась несколькими минутами раньше.
Человек, вошедший в святилище, выглядел очень старым. По его лицу с похожей на смятый лист пергамента кожей пробежали разноцветные лучи. Солнце за витражными стеклами к тому времени уже поднялось.
Его потертая туника выглядела слишком тонкой и совсем не теплой.
- Право же, я полагал, что остался незамеченным, - голос старика был таким же дряхлым, как и он сам.
- В любом случае, может, скажешь, что тебе нужно? - прервал его путник.
Старик усмехнулся и подошел к пьедесталу. И хотя пройти требовалось лишь несколько шагов, путник нахмурился, заметив, что даже этот короткий путь дается старику с трудом.
- Геван, - проговорил, наконец, старец. - Бог обмана. Самый хитрый и безжалостный среди всех священных зверей. Много лет назад были люди, которые поклонялись ему, почитали его. Но то были смутные времена, наполненные войнами. Времена, история которых написана кровью падших в бесчисленных битвах. И сейчас люди поклоняются тем богам, которых считают действительно достойными...
Путник молчал. Лишь сильнее склонилась его покрытая капюшоном голова. Старик, оказавшись у пьедестала, пристально взглянул в грубо высеченные глаза кота.
- Подлость и ложь - вот и все, что осталось от Гевана, - совсем тихо сказал он. - Но ты... Ты ведь вознес ему молитву? Зачем?
- Потому что верю.
Ответ был четкий и быстрый, однако старец расслышал тревожные нотки в голосе путника.
- Да... Не думал, что снова увижу людей, верящих богу лжи.
- Ты достаточно наговорил про моего бога, ни на секунду не задумываясь, что за такие слова я, как истинный верующий, могу прямо сейчас перерезать тебе горло.
И как бы случайно путник сделал шаг в сторону, чтобы позволить своему плащу чуть распахнуться. Сверкнула рукоять кинжала.
- Я не боюсь тебя, юный странник, - спокойно ответил старик. - Жизнь свою я прожил и ни о чем не жалею. К тому же... Твои слова - всего лишь ложь.
На какое-то время повисла тишина, и преступно громким показался в ней взмах крыльев взлетевшей с крыши святилища птицы.
- Мне нравится твоя смелость, - сказал, наконец, путник. - И твоя проницательность. Ты прав, сейчас я не стану убивать тебя, и ты прекрасно знаешь, почему.
И снова оба замолчали, глядя на черное изваяние. У каждого были свои вопросы.
- Но, все-таки, ты не ответил, - проговорил, наконец, путник. - Ты ведь не просто так шел за мной все это время. Что тебе нужно?
Старик снова ухмыльнулся - и рассмеялся. Его смех был сухим, похожим на карканье старого ворона.
- Что ж, я скажу тебе. С рождения мне были дарованы глаза, способные видеть Бездушных.
Услышав это, путник замер. И хотя лицо его по-прежнему скрывал капюшон, но, глядя на его дрогнувшие руки, старик понял, что испугал его.
- Кто еще знает? - спросил юноша, стремительно приблизившись к старику.
Тот не отступил ни на шаг и лишь поднял на него свои помутневшие серые глаза.
- Ни одна живая душа в этом городе, - проговорил он. - Но ты поступил неосторожно, придя сюда средь бела дня. Нынче всех, кто поклоняется Гевану, стали путать с Бездушными... Твое счастье, что сегодня в городе праздник, и никто не обратил внимания на странного незнакомца...
- Я ничего не знаю ни о празднике, ни о здешних порядках. Я прибыл сюда с одной лишь целью - где-то в этом городе скрывается Бездушный, и я должен найти его.
Старик тяжело вздохнул.
- Я слышал о тебе. Бездушный, который убивает таких же, как он сам. И я помню твое имя. Тебя зовут...
- Можешь звать меня, как пожелаешь. Скажи лишь одно: если боги наделили тебя такими глазами, если ты действительно можешь видеть, видел ли ты того, о ком я говорил? Бездушного, который долгое время обитал в этом городе.
Старик задумался. Он не спешил с ответом, но путник терпеливо ждал, не отходя ни на шаг.
- Да, я видел, - сказал он, наконец. - Видел и не верил своим глазам.
- Кто это?
- Ты убьешь это дитя?
Путник кивнул.
- Так я и думал...
- И ты откажешься назвать мне его имя? - спросил путник.
Он уже понял, что страх смерти не ведом этому старому человеку, и придется немало потрудиться, чтобы вытянуть из него нужное имя.
- Я ведь совсем не для этого шел сюда за тобой, - голос старика стал совсем тихим. - Я лишь хотел попросить тебя об одолжении... Прошу... Нет, умоляю, не причиняй вреда никому в этом городе. Я давно живу здесь, многих знаю едва ли не с пеленок. Я не смогу смотреть, как они умирают от твоей руки.
- Ты глуп, старик. Ты только что сказал мне, как узнать имя.
- Я полагаю, ты знал это и без меня.
- И все же. Имя - вот что спасет твоих драгоценных детей и внуков. Одно лишь имя, к тому же, имя Бездушного. Это ведь совсем не сложно.
Все закончилось с наступлением утра, когда праздновать уже не было сил. Гости разошлись по отведенным им комнатам, простой же народ засыпал, порою, не доходя до своих домов. Да и к чему все эти церемонии после такого отменного праздника?
"И все-таки, мы трусливо сбежали", - в голосе Ивори явственно слышалась ирония.
"Праздник закончился еще вечером, потом он перешел в обычную пьянку. Мы не обязаны были там оставаться", - возразила Афэри.
Этим утром она, в отличие от многих, проснулась рано и чувствовала себя бодрой и отдохнувшей, хотя спала не более пяти часов.
Девушка не стала дожидаться слуг и, одевшись, вышла из комнаты.
"Подумать только! Чей, в конце концов, был день рождения? И в итоге про именинницу все забыли! Будто нас там и не было!".
"Неправда. Многие поздравили нас. И я верю, что поздравления эти были от чистого сердца".
Ивори лишь недовольно хмыкнула.
Складки небесно-голубого платья зашуршали, когда девушка спустилась по лестнице в просторный холл, а оттуда через спрятанную в тени занавесок дверь прошла в комнату для слуг. Здесь было тесно и пахло то ли чесноком, то ли чем-то еще настолько резким, что юная наследница брезгливо поморщилась, едва почувствовав этот запах.
Однако девушка пробыла там недолго: следующая дверь, в которую она вошла, выходила в узкий коридор. Потолок здесь был низкий, а под ногами что-то неприятно хлюпало. Этот коридор почти всегда держался под замком, потому что выводил прямо в город, однако сегодня Афэри без труда раздобыла ключ у прикорнувшего на ступенях малой лестницы часового.
Она до сих пор сжимала этот ключ в руке, и холодившая ладонь сталь придавала ей уверенности.
Не так часто девушке выпадала возможность побродить по городу без должного сопровождения - отец и мать всегда считали, что безопасность превыше всего, даже если ради нее придется поступиться комфортом. Однако Афэри не разделяла их взглядов. Возможно, всему виной был бунтарский характер ее второго "я", а, возможно, где-то в глубине души девушка сама чувствовала, как давят на нее стены и постоянный надзор. И хотя она понимала, что является единственной наследницей и просто не имеет права подвергать себя опасности, сегодняшний день был особенным, и именно сегодня она могла позволить себе чуть больше, чем обычно.
"Очень удивлюсь, если во время прогулки мы встретим хотя бы одного не спящего горожанина. Уверена, вчерашний праздник запомнится им надолго".
Афэри согласно кивнула.
Тайный коридор вывел девушку в погреб давно заброшенного дома. В этом районе домам, как и их жителям, давно минуло много десятилетий. Молодые старались держаться ближе к центру города, а то и вовсе уезжали отсюда в столицу. Однако именно полузаброшенность этого места позволила девушке беспрепятственно попасть в город.
Она миновала серые старинные улицы, оставив позади множество ничем не примечательных зданий, и, наконец, оказалась на площади. Посреди вымощенной камнем широкой улицы красовался фонтан, на дне которого поблескивало множество монет. Обычно даже в столь ранний час площадь была полна торговцев с их разноцветными палатками, бродячих артистов, музыкантов и простых зевак, пришедших развлечься или отлынивающих от работы.
Сейчас же площадь была пуста, и Афэри слышала каждый свой шаг.
Она прошла мимо фонтана, даже не взглянув на слабо поблескивающие монеты, и почти вплотную подошла к городской стене.
Ворота были закрыты. Стражи не было.
Это удивило девушку - в конце концов, даже из-за праздника нельзя забывать об элементарной безопасности.
"В любом случае, для нас так даже лучше, - заверила ее Ивори. - Начались бы вопросы, и прекрасно утро было бы потрачено напрасно".
Афэри не могла не согласиться - лишние проблемы были им совсем не нужны.
"Когда я, наконец, смогу поесть? - снова раздался голос Ивори. - Тебе лучше подыскать кого-нибудь как можно более бесполезного и испорченного, иначе я наброшусь ненароком на кого-то из жителей".
"Не пугай меня. Я ни за что не позволю повториться тому, что случилось тогда".
"Но как только голод станет невыносимым, ты не сможешь меня сдержать. Всей твоей силы воли не хватит на это".
"Быть может. - Девушка провела рукой по каменной кладке, и пальцы обожгло холодом. - Однако пока это не произошло, и я не хочу даже думать о том, что в ближайшем будущем возможно что-то подобное".
- Очень неосторожно с твоей стороны.
Голос, раздавшийся из-за спины девушки, показался ей неожиданно громким.
Она обернулась. Их разделяло не больше пары метров - ее и человека, чье лицо было скрыто капюшоном плаща. Плащ этот закрывал его с головы до ног, и лишь толстая подошва сапог была видна из-под него.
- Что это значит?.. - осторожно спросила Афэри.
Но незнакомец перебил ее:
-Тамер или демон? С кем из вас я разговариваю?
"Как он узнал?!".
- Ты разговариваешь с наследницей дома Ривин, Афэри. - Дрожь в голосе выдала ее волнение.
"Что происходит? Кто этот человек?".
- Афэри... - повторил он, делая шаг навстречу девушке.
Раздался звон стали, и вот в руке незнакомца блестнул кинжал. Он перехватил оружие, словно приноравливаясь к грубой рукояти.
- Ты... Ты хочешь убить меня?.. - Едва слышно проговорила она.
"Афэри, выпусти меня. Кем бы он ни был, мы будем сражаться".
Незнакомец не сказал больше ни слова. Просто внезапно он оказался очень близко, а клинок резанул застежку ее накидки, чудом минуя сердце девушки.
"Афэри, быстрее! Он убьет нас!".
Следующий удар обрушился почти сразу за первым, не дав девушке и секунды перерыва. Этот стремительный выпад должен был перерезать ей горло, однако неестественно плавным и легким движением Афэр уклонилась от него. Она чувствовала, что это Ивори снова получила контроль над телом, что ее второе "я" пытается спасти их обеих. И в тот момент, когда им удалось избежать и этого удара, в душе девушки зародилась слабая надежда, что им каким-то образом удастся сбежать, оказаться далеко-далеко от этого страшного человека с лицом, скрытым капюшоном, под защитой стен родного дома и верных стражников...
И она позволила Ивори получить контроль. Забившись в уголок собственного сознания, девушка лишь наблюдала за тем, как живший в ее сердце демон вырывается на свободу.
Снова и снова Ивори удавалось уклоняться, но у нее не было никакого оружия, кроме хрупкого человеческого тела ее тамера.
Внезапно незнакомец остановился. Ивори, тяжело дыша, замерла напротив, ни на секунду не сводя с него взгляд, готовая в любой момент уклониться от неожиданной атаки.
- К сожалению, мне придется. И ты прекрасно знаешь, что виной тому ты сама. Однако твои движения слишком медленны. Ты голодна?
Ивори лишь презрительно хмыкнула. Разумеется, она была голодна! Афэри не выпускала ее уже очень, очень долго, и силы демона все это время ослабевали.
А незнакомец уже приготовился к следующей атаке. Афэри не разбиралась в искусстве боя, ей претила сама мысль о каком-либо насилии. Однако движения этого человека заворожили ее. И хотя каждый его выпад сулил смерть, она не могла не восхититься его силой. Это было похоже на танец - плавный, но стремительный.
"Кто этот человек? И почему он напал на нас? Как он узнал, что я - Бездушная? И почему он не боится демонов?..".
"Не время думать об этом! Лучше подумай, как нам спастись!".
Ивори отбивалась из последних сил. Лишенная возможности контратаковать, она могла лишь наугад уклоняться от атак, которые становились все быстрее.
Два раза он задел их, и глубокие порезы на плече и боку сильно кровоточили. Афэри чувствовала эту боль вместе со своим демоном.
"Он убьет нас?..", - снова и снова шептала она, закрывшись в глубине собственного сознания.
Тело Афэри было совершенно непригодно для битв, и Ивори понимала, что совсем скоро ее тамер рухнет, как сломанная кукла.
А потом будет лишь смерть.
Едва подумав об этом, Ивори задохнулась от боли. Удар, настигший их, оказался чудовищно сильным.
Слабое тело аристократки безвольно рухнуло на камни мостовой. Кровь струилась из многочисленных порезов и ран, оставленных с виду не грозным оружием.
Ивори попыталась подняться, но все ее тело содрогнулось при этой попытке. Она закашлялась, давясь кровью.
Незнакомец неспешно подошел к ней. Его затянутая в перчатку рука сжала волосы девушки, и он силой поставил ее на колени.
Затуманенным взглядом Ивори посмотрела на него. Капюшон по-прежнему скрывал лицо.
Битва совершенно измотала Ивори, у незнакомца же даже не сбилось дыхание. Он по-прежнему казался абсолютно спокойным.
Не говоря ни слова, он швырнул девушку вперед с нечеловеческой силой, и удар спиной о кирпичную стену выбил весь воздух из ее легких. Она бессильно сползла по стене, уже не пытаясь подняться. Каждый вдох давался с огромным трудом.
Незнакомец был уже близко, и сталь его окровавленного кинжала отразила первые лучи рассветного солнца.
- Ты ведь... Тоже Бездушный... - проговорила Ивори.
Смысл ее слов не дошел до Афэри. Перед глазами девушки возник, словно реальный, образ лорда, только недавно увиденного ею на празднике... Отец, со счастливой улыбкой поздравлявший ее с днем рождения... Портрет, с которого покойная мать девушки задумчиво глядела куда-то вдаль...
Клинок со свистом рассек воздух.
Обмякшее тело тяжело рухнуло на мостовую, и кровь медленно растеклась по гладким камням.