Наверное, в каждом коллективе есть такой замечательный человек, как наша Лидия Александровна, дама совершенно неопределенного возраста, работающая на своем месте с того момента, как это место появилось в штатном расписании. Бодрая духом женщина, помнящая "другие времена" и постоянно приводящая примеры из "той" жизни, когда жить было намного веселее. Надо сказать, что существо она совершенно безобидное и даже полезное, поскольку свято чтит традиции одиннадцатичасового чая и прекрасно его заваривает. Относительно опасной она становится три раза в году, под Новый год и накануне праздников по половому принципу: Восьмого Марта и Дня Защитника Отечества. В эти периоды Лидия Александровна совершенно преображается и начинает агрессивно требовать от всех сослуживцев радостных лиц и каких-нибудь идей по отмечанию славных дней. Радостные лица мы делаем, а идеи оставляем на совести самой Лидии Александровны. Обычно мы ограничиваемся сбором средств на вино и закуску, которые ей же и отдаем. Вот тут и проявляется незаурядный талант Лидии Александровны организовывать праздники.
Чего только она не придумывала! То выкроит из данных ей денег какую-нибудь мелочь и накупит "призов", которые мы потом должны с завязанными глазами срезать с протянутой посреди нашего семинарского зала веревки, становясь счастливыми обладателями стирательных резинок, блокнотиков и даже презервативов. То устроит беспроигрышную лотерею, где выигрышем становится какое-нибудь хитроумное задание, вроде того, чтобы поздравить с наступившим праздником дверную ручку. То заставит кого-нибудь смешивать соки из разных коробочек, чтобы другой потом угадывал, что он пьет. Вообще-то, мы Лидию Александровну очень любим, потому как, выпив и закусив, становимся добрые и на все согласные, даже на выполнение самых дурацких заданий. Только вот на следующие дни, протрезвев, иногда становится немного стыдно все это вспоминать, но это уже мелочи.
А вот однажды история в нашем дружном коллективе вышла совсем нешуточная. Надвигался Новый год. Лидия Александровна ходила по отделу с хитрым видом, а мы готовили кошельки. И вдруг, во время одного из чаепитий она нам заявляет:
-- Народ! В этот раз мы устроим что-то грандиозное!
Народ переглянулся, видимо, это означало, что денег понадобится больше, чем обычно. Но мы недооценили изобретательность нашего массовика-затейника.
-- Каждый, -- сурово произнесла Лидия Александровна, -- каждый из вас должен дать мне какую-нибудь ненужную вещь, это и будут наши лоты! Только никто не должен знать, что дает другой! -- Хитро улыбнулась она. -- А те деньги, что мы выручим, станут общественным фондом, и не буду я у вас на следующий праздник клянчить.
Мы облегченно выдохнули, ничего страшного не предвиделось. Да и идея была более чем разумная. Все мысленно начали копаться в своих рабочих столах, думая, чтобы такое отдать, чего самому не нужно. Лично я быстро решила, что избавлюсь таким образом от второго степлера. А что? Вещь хорошая, может быть, даже кому-нибудь пригодится. Короче говоря, в тот же день, таясь и шарахаясь от сослуживцев, я тайно отнесла Лидии Александровне мой степлер. Она что-то отметила в толстой тетрадке и кинула мое приношение в большой ящик из-под монитора.
Настал день празднования. Работу свернули пораньше, накрыли стол в семинарском зале, кафедру накрыли старой скатертью, и одолжили у дяди Пети, нашего сантехника, самый легкий молоток. Сначала, как водится, было застолье, потом немного потанцевали, все расслабились, и тут началось самое интересное.
В зал втащили уже известную всем коробку, полную всякого барахла. Лидия Александровна, раскрасневшаяся от вина, встала за кафедру, раскрыла свою тетрадку, и аукцион начался.
-- Лот первый. Кружка чайная из частной коллекции нашего секретаря Анечки. -- Тут наш сетевой администратор, немного заторможенный молодой человек, достал из коробки кружку и, игриво поводя глазами, продемонстрировал ее народу. Зрелище было очень достойным. Я имею в виду администратора.
-- Начальная цена, -- Лидия Александровна немного помолчала, -- пять рублей!
Народ загудел, и кто-то дал шесть. Лидия Александровна попросила учесть, что к кружке прикасались губки нашей Анечки, после чего начальник лаборатории нелинейных систем Павлов дал за кружку десятку, а юный аспирант Володя поднял цену до двенадцати рублей, после чего кружку и получил. Стало весело, дело пошло бойчее. Урна для бумаг, стоявшая весь свой век в комнате наших компьютерщиков, ушла аж за полтинник, а за мой степлер дали шестьдесят четыре рубля с копейками. Копеек, конечно, ни у кого не нашлось, но было весело. Дело двигалось к финалу, когда Лидия Александровна объявила очередной лот.
-- Деловой ежедневник, любезно предоставленный нашим уважаемым Андреем Николаевичем. -- Системный администратор извлек из коробки солидный блокнот в кожаном переплете, закрытый на изящную скобку, в которую еще была воткнута миниатюрная ручка. Дорогая вещь. Ну, не мудрено, ведь предоставил ее сам Андрей Николаевич, наш замзав, довольно молодой, энергичный мужчина с повадками завзятого ловеласа. Руководитель неплохой, да и в компании не зануда. Увидев ежедневник, все зааплодировали, а Андрей Николаевич даже привстал со своего места. Администратор погладил тисненую кожаную обложку.
-- Вещь новая! -- Провозгласила Лидия Александровна, -- даже мы его не раскрывали! Начальная цена -- пятьдесят рублей.
Аукцион близился к концу, и народ несколько подустал.
-- Пятьдесят четыре, -- провозгласил наш администратор, чтобы начать процесс.
Тут я почувствовала, что сидящая рядом со мной Леночка Звягина, наша лаборантка, нервно ерзает на стуле, и уже почти съехала на мое сиденье.
Сказать по правде, Леночку я не любила, тому были разные причины, от ее бестолковости, до моей вредности. Поэтому я решила не уступать.
-- Восемьдесят три! -- заявила я. Было видно, что Леночке очень хочется перебить цену, но что-то ее удерживало, похоже, она не хотела, чтобы ее неподдельный интерес к вещи заметил кто-то кроме меня.
--- Восемьдесят пять, --- администратор тоже разошелся не на шутку.
--- Восемьдесят семь, --- перебила цену я.
-- Восемьдесят семь, раз! -- Провозгласила Лидия Александровна, которая, по-видимому, уже устала. -- Восемьдесят семь, два! Восемьдесят семь, три! Продано! Настя, давайте деньги, вещь ваша. -- Она протягивала мне ежедневник, а я отдавала сетевому администратору смятые купюры и мелочь. Когда я вернулась на свое место, то Леночка уже не сидела на соседнем стуле. Ее, вообще, не было в зале.
Аукцион быстро закончился, пора было сворачивать праздник. Мы стали убирать столы. Споласкивая посуду в туалете, я застала там Леночку, которая, видимо, была тут с момента продажи ежедневника. Вид у нее был несколько странный, но все мы были не очень-то трезвы. Потом Леночка все время крутилась вокруг нас с ежедневником. Я, подогретая выпитым, демонстративно убрала свой трофей в сумку. Когда мы уже уходили, у самой проходной, Леночка догнала меня и, кажется, хотела что-то сказать, но тут я увидела мужа, который встречал меня на машине и, кинув всем на ходу "с наступающим", убежала.
Дома я решила еще раз напомнить своему супругу, какая у него замечательно экономная жена и похвастаться своим выгодным приобретением. Моя половина, едва взглянув на ежедневник, чмокнула меня в щеку и отправилась смотреть новости. Тогда я взялась в одиночестве рассматривать новинку. Вынула из скобки маленькую шариковую ручку, которая скрепляла корочки ежедневника наподобие замка на старинных фолиантах, рассмотрела красивую кожаную обложку, погладила глянцевые странички. Сразу было видно --- вещь недешевая. Да и откуда взяться дешевке у нашего замзава. Наверняка, эта книжечка была подношением очередного высокого гостя, такого добра у Андрея Николаевича копятся целые шкафы. Секретарша говорила, что на все праздники он дарит ей либо фирменные ручки, либо блокноты. Подарки посерьезнее, такие, как бутылки коньяка, он хранит в баре и угощает других, более важных, посетителей.
Я задумчиво пролистала доставшуюся мне начальственную вещь, и вдруг мне показалось, что-то один из листков, в самом конце книжечки, исписан. Я снова стала перелистывать страничку за страничкой, отыскивая это место. Листок, помеченный пятнадцатым декабря, был заполнен мелким, округлым, аккуратным почерком, явно принадлежащим не нашему замзаву. Я прочла первую строчку.
"Любимый мой, дорогой, милый..."
Женщины, да и мужчины, надеюсь, поймут меня. Мало что в этом мире может сравниться по притягательности с чужими тайнами. Покажите мне хоть одного человека, который, прочтя такое начало, не продолжит чтение. Я, во всяком случае, не из таких. После первой строчки, я уже не могла оторваться.
Итак, передо мной был следующий текст.
"Любимый мой, дорогой, милый. Сейчас, когда ты вышел из кабинета, чтобы дать мне возможность прийти в себя, я могу сказать тебе правду, пусть даже таким дурацким способом. Может быть, ты никогда и не откроешь эту книжку, как и множество других, что лежат у тебя в кабинете. Но все же мне будет легче, если я скажу тебе, что не сдержу только что данное тебе обещание. Не потому, что я не люблю тебя, нет! Еще никто и никогда не был мне так сильно дорог, как ты. То время, что мы провели вместе, было лучшим, что до сих пор случилось в моей жизни. Но ты прав, все имеет свое начало и свой конец. Так пусть наша история закончится сегодня. Мне больно и страшно говорить такое, но так будет лучше. Просто после того, что ты сейчас сказал мне, ничего уже не будет по-прежнему. Ты не понимаешь этого, а я знаю. Прости меня. Люблю, люблю, люблю."
Я долго сидела, держа ежедневник на коленях. Очевидно, что наш замзав его так и не открывал. Надо же, сколько всего, оказывается, творится вокруг меня, а я-то всегда считала наш коллектив ужасным болотом, где ничего и никогда не происходит, не считая тех праздников, которые устраивает наша общественница. Интересно, это только я так слепа, или никто ничего не замечает.
Все-таки чужие тайны --- странная вещь, похожи на сыр в мышеловке. Сначала они манят нас, зазывая заглянуть, подслушать, подсмотреть, хоть краем глаза, а потом, не успеешь оглянуться, как на тебя обрушивается, с безжалостностью пружины, предназначенный не тебе секрет. И что с ним делать, как быть с этим знанием? Даже с найденным кошельком и то проще! В этом случае, для очистки совести, ты можешь, например, вернуть его владельцу. А тайну? Ее уже не вернешь. Теперь она и твоя забота тоже.
Честно говоря, мне было совершенно сиренево до любовных похождений нашего замзава. Как мужчина, он меня абсолютно не привлекал, так как представлял собой типичный образец самовлюбленного самца, а я люблю, чтобы влюблены были в меня. А вот насчет другой стороны, участвовавшей в этой истории... Решение я приняла сразу. Завернув в праздничную бумагу честно купленный мной ежедневник, я сунула его в свой стол, где он и дожидался конца праздничных дней.
Придя на работу после праздников, я подкараулила Леночку Звягину в тот момент, когда она в одиночестве сражалась с факсом.
--- Лена, --- я даже в глаза ей смотрела с трудом, --- это вам, с прошедшими праздниками. Вы ведь хотели...--- Я сунула Леночке пакет с ежедневником и глупо добавила, --- счастливого нового года.
С тех пор мы с Леночкой не то, чтобы подружились, но уже без неприязни беседовали друг с другом во время чаепитий. И все же я не могла не приглядываться к ее поведению в присутствии Андрея Николаевича. Несколько раз мое любопытство было вознаграждено взглядами, брошенными ими друг на друга, или тем, как торопливо выходил при моем появлении наш замзав из компьютерного зала, где уединялся с Леночкой. А, может быть, это все мое непомерное воображение. Но вот то, что было непреложным фактом, так это то, что Леночка уволилась от нас в конце февраля. Событие это было предметом обсуждения в течение не более одного рабочего дня. Только Лидия Александровна переживала дольше, она была обижена на легкомысленную лаборантку, которая даже не принесла тортик к своему последнему чаю, не говоря уже о том, чтобы устроить коллективу отвальную по всем правилам.
Несмотря на то, что город наш не так уж велик, я встретила Леночку еще раз только летом, в конце июля, когда мы с мужем вернулись из отпуска. Мы столкнулись в магазине, Леночка заулыбалась мне, как старой подруге, и мне, почему-то, тоже было приятно ее видеть. Выглядела она великолепно, некоторым женщинам очень идет беременность. Леночка с гордостью несла свой большой живот, обтянутый модным цветастым платьем. Мы немного поговорили о том, что нового произошло на работе за последнее время, о необычно жарком для наших мест лете. В этот момент к Леночке подошел симпатичный высокий мужчина и нежно обнял ее за изрядных габаритов талию. Наверное, у меня на лице отразилось трудно скрываемое удивление, потому что Леночка улыбнулась:
--- Это мой муж, Павел. Павлик, это Настя, моя бывшая сослуживица.
Павлик кивнул мне. Я не нашла ничего более умного, чем сказать:
--- Я не знала. Поздравляю тебя с замужеством.
Павел и Леночка переглянулись и снова заулыбались.
--- Мы женаты уже семь лет, --- сказала Леночка. --- А вот детей не было. Ну, теперь к сентябрю ждем, --- она продолжала счастливо улыбаться.
Схватив первый попавшийся продукт, я попрощалась с Леночкой и заспешила к кассе. Мне казалось, что я физически ощущала тяжесть чужой тайны в пластмассовой корзинке.