Играя, словно пузырьки в бокале шампанского, три фиолетовых солнца поднимались над горизонтом. Начинался новый отлив. В бесчисленных гранях миллиардов прозрачных кристаллов, покрывающих все вокруг, вспыхивали ослепительные искорки солнечного света. Постепенно из бархатно сиреневой мглы, рассеивающейся с отступлением прилива, проявлялись резкие, изломанные очертания серой тверди, острыми пиками вздымающейся к розовеющей выси. В тающих обрывках тьмы, у самого подножья мертвой громады, слившись воедино, покачивались в такт уходящему приливу два плотных сгустка, пульсирующих жизнью. Размеренному ритму их движений вторили низкие, едва слышные звуки, переходящие в сбивчивые, срывающиеся тонкие всхлипывания. Движение этих тел в свете тонких фиолетовых лучей, рассеявших, наконец, последние клочья темного тумана, перешло в резкие, порывистые толчки, напоминающие неистовые содрогания тверди, в те мгновенья, когда где-то в ее непонятной глубине бушует огненная стихия. Потом послышался тихий вздох, легкий, как ветер, иногда играющий мелкими сверкающими кристаллами у подножья твердыни, и тела медленно разъединились.
Одно из них большое, темно-лиловое, лежало неподвижно, другое, тонкое и белое льнуло к нему, как пена прилива, оплетая нежным, переливчатым воркованием. Отвечая на это отрывистыми, утробными звуками, темный сгусток стал плотнее, а затем вытянулся вверх, нависая над белым комком плоти, словно внезапно выросшая тень. Наступила недолгая тишина, потом раздался всхлип, и широкая лента белого тела отделила лиловый силуэт от серого фона холодной твердыни. Едва видные белые нити быстрыми ласками стали вычерчивать немыслимые зигзаги на лиловом теле. Из темного нутра послышался успокаивающий гул, и, неуклюже поворачиваясь, сливовые бока попытались освободиться из плена ненужных, навязчивых ласк. Белый сгусток мелко задрожал, продолжая рвущимся пунктиром цепляться за лиловую плоть.
Неожиданно откуда-то сверху раздался быстро нарастающий, пронзительный визг. Желтовато молочный, плотный комок катился по отвесному склону прямо к замершей у подножья бело-лиловой паре. Бешеной кометой вклинившись между ними, желтая особь издала гневный вскрик, оттолкнув ставшее вдруг бесформенным тяжелое темное тело, и грозно двинулась к нему, поднимая пыль. Так приближается по блестящей пустыне грозный ураган, закручивающий в смертоносные воронки миллионы острых, звонких кристаллов. Съежившись, будто желая слиться с серой твердью, лиловое тело замерло, еле слышно урча что-то нечленораздельное. Тонкая, белая тень, похожая на редкие облака, что иногда заслоняют одно из трех солнц, покачиваясь, стояла поодаль. Вибрируя частыми всхлипами, она съеживалась, оседая на фиолетовую гладь. Желтый сгусток лишь раз обернулся к ней, булькнув что-то насмешливое и, резко вытянувшись в стремительную линию, указал на верхушку серой громады. Там, подпрыгивая и резвясь, словно фиолетовые солнца, кувыркались несколько лилово-желтых комочков.
Белое тело свернулось было в жалкий клубок тонких нитей, но тут же гордо вскинулось, став разом выше лилового пятна и мутно-желтого комка плоти. Проскрежетав что-то уничижительное, оно начало медленно удаляться к линии будущего прилива. До наступления эры Скорпиона оставалось два десятка отливов.