|
|
||
|
Опыты интеллектуальной любви
(вторая редакция)
Мефистофель
...Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье - скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?
Фауст
Говори. Ну, что?
Содержание
Опыт первый. Боги умерли
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине.
Там отслужу я молебен о здравии
Машеньки, и панихиду по мне.
Опыт второй. Воскресли
Да, мразью станете и вы, царица граций,
Когда, вкусив Святых Даров,
Начнете загнивать на глиняном матраце
Из свежих трав, надев покров.
Но скопищу червей прожорливых шепнете,
Целующих, как буравы,
Что сохранил я суть и облик вашей плоти,
Когда распались прахом вы.
Что я делаю? Жду. Затрезвонит вечерний будильник.
Подбегу к телефону, но это, конечно, не он.
Мне останется взять инструмент - мою ручку-напильник,
Чтобы строфы создать. Ожидание - мой камертон.
Центры тяжести я перенес в ее хрупкое сердце,
Словно маятник, сердце ее отбивает изысканный ритм.
Оно бьется в груди рядом с левым моим - за соседнею дверцей.
ЭКГ если сделать - два ритма сольются в один.
Связан клятвою я - разговор мне начать невозможно.
Я окован цепями беспощадного светлого дня.
И в метафоре сна, такой же загадочно сложной,
Как она; я молчу, от нее ожиданье тая.
От нее я далек. Телефон для нее - лишь игрушка.
Со своею подругой в игрушку играет она.
Ну, а мой телефон - навек замолчавшая пушка.
Он умолк - для него давно завершилась война.
Мне не спать до утра - слушать тиканья слабое пенье,
Ожидая звонка - оратории будущих эр.
И напильником-ручкой всю мощь моего вдохновенья
Превращать в телефонные звуки кричащих химер.
Эта Птица, как Сирин, она, как Сова.
На спине ее свастика. Имя ей - Сва.
К ней приходят в надежде, что Птица не лжет.
Тайну истины древней птица Сва стережет.
По лесам слишком труден и призрачен путь.
Там деревни живые и там кто-нибудь.
Ее там не найти, ей вопрос не задать.
Вещий птичий язык все равно не понять.
Ее ум отражает темноту мрачных рощ,
Бесполезность грядущего, прошлого мощь.
Невозможность рождений, бесполезность смертей,
Всю тщету начинаний и действий людей.
Она знает бессмертия цепь верениц
И народы великие, падшие ниц.
Утомительны годы, любовь легковесна.
Эта птица - земная, эта птица - небесная.
Не проходит бессмертье, не устало крыло.
То, что было, - исчезнет, то, что будет, - прошло.
Но есть ли у меня на то права,
Чтоб упрекать тебя в двойной измене?
Признаться, сам я совершил не два,
А целых двадцать клятвопреступлений.
Я клялся в доброте твоей не раз,
В твоей любви и верности глубокой.
Я ослеплял зрачки пристрастных глаз,
Дабы не видеть твоего порока.
Опыт третий. И снова умерли, но уже навсегда...
Любовь - мой грех, и гнев твой справедлив.
Ты не прощаешь моего порока.
Но, наши преступления сравнив,
Моей любви не бросишь ты упрека.
Или поймешь, что не твои уста
Изобличать меня имеют право.
Осквернена давно их красота
Изменой, ложью, клятвою лукавой.
А если жалость спит в твоей груди,
То и сама ты жалости не жди!
Плачем жалобным дождя
Я с тобой навек прощалась,
И в душе не помещалось,
Что забудешь ты меня.
Ветер гнул к земле кусты,
Ветками стучался в двери.
Я кричала в шум: "Не верю,
Что сгорели все мосты!"
Я звала, но ты не слышал.
Гордо шел навстречу ветру...
И тебя уж больше нету...
Только плачет дождь по крышам.
|
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души"
М.Николаев "Вторжение на Землю"