Сэй Алек. Зловредный старец

Сэй Алек

Зловредный старец

Мудрость не всегда приходит с морщинами -- очень часто они приходят одни. Обычно, правда, для этого приходится некоторое время покоптить белый свет, но в моем случае оказалось достаточно встретиться с грузовиком и нахамить ангелу смерти. Живу вот теперь в другом мире, с полным набором старческих болячек и все тем же паршивым характером. Конечно, можно бы сказать, что карьера задалась -- царем стал... А вы думаете нам, царям, легко?! Да нам за вредность не то что молоко, нам целую корову надо бесплатно давать!

Проснулся еще до свету, от громкого фырчащего мурлыканья возле кровати. Все ясно, Князь Мышкин опять чего-то наохотил и теперь притащил хвалиться и требовать вкусности за труды.

За прошедшие пару месяцев мохнурик изрядно вырос, потяжелел (на казенных-то харчах -- немудрено!) и из игривого ласкового котенка превратился в сурового мышелова, грозу дворцовых подвалов. Правда от привычки дрыхнуть на коленях, завернувшись сам в себя, так и не отказался, равно как и от требования сначала погладить, а потом уже кормить.

-- Ну, хвались уже, князь-союзник. -- я с трудом, из-за больной, отлежанной за ночь спины, сел в постели и начал разжигать свечи от теплящегося в плошке с маслом огонька. -- Как прошел набег на владения немирных мышей?

Мышкин положил передние лапы на край кровати, высунул голову так, чтобы видны были только глаза, а затем запустил когти в простыню и с явным трудом забрался, таща в зубах здоровенного, как бы не с него самого размером, крысюка. Затем, положив добычу и не переставая мурлыкать, подошел и ткнулся головой в бок.

-- Малой, да ты совсем озверел -- он же тебя сам придушить мог. -- погладил звереныша я.

Котейко, в ответ на ласку, залез мне на ноги, немного поуминал их передними лапами, а затем сел между икрами и требовательно поглядел прямо в глаза.

-- Знаю-знаю, заслужил. -- рассмеялся я и, взяв с прикроватной тумбочки колокольчик, вызвал дежурного слугу.

Я вот иногда сомневаюсь, мы ли это, люди, приручили кошек? Может как раз наоборот?

Покуда Князь Мышкин трескал что-то особо лакомое, а я брился, приперся моего величества личный секретарь с ежедневным утренним докладом. Кастеляна-распорядителя Ежиного Гнезда, князя Папка, я на каждый мой чих бежать сломя голову отучил, а вот разобрать с утречка бумаги с братом Люкавой мне сам Солнце велел -- все одно потом оба в дворцовую часовню на утренний молебен пойдем, так чего время терять?

-- Ну-с, что у нас плохого? -- поприветствовал я своего бывшего собрата по Обители Святого Солнца. -- Проходи, присаживайся.

-- Доброго утра, ваше величество. -- Люкава отвесил церемонный, строго по этикету, поклон, сел за столик напротив меня и раскрыл папку с документами. -- С плохим сегодня не густо. Князь Латмур Железная Рука подал прошение об отставке и просит дозволить ему оставить пост капитана Блистательных и удалиться в Девять Столбов.

-- Опять? Я что-то уже со счета сбился, который уже раз. Пятый?

-- Седьмой, государь. -- ответил Люкава.

-- Надо бы с ним серьезно поговорить,а то все ему неймется. -- я вздохнул и покачал головой. -- Вот в чем капитану себя-то винить?

-- Князь считает, что действия его побратима бросают тень и на него. -- флегматично отозвался мой секретарь. -- Многие, уверен, полагают так же.

-- Главное что совершенно иначе полагаю я! Удумал мне тоже -- в отставку. А гвардию на кого оставит? Пригласи его ко мне после завтрака -- буду в ум приводить. -- я фыркнул. -- Дальше что?

-- На рейде встали лузории, ходившие в Зимнолесье -- из десяти кораблей вернулось девять. Морской воевода прислал человека на шлюпке, сообщил что войдет в порт с утренним приливом.

-- Ну, то есть аккурат сейчас. -- кивнул я. -- Дополнительный повод дать Ржавому по башке -- у него сын из похода возвратился, а он в имение намыливается удрать. Михила тоже пригласи на после завтрака, хочу сразу отчет о походе послушать. Ну и о прибылях, конечно -- я богатство всякое очень даже люблю и уважаю... Еще что?

-- Вечером в столицу прибыл Лексик Баратиани, так что можно созывать совет князей.

С тех пор как его теща заняла при моей невестке должность первой статс-дамы -- касри-байан если быть точным в терминах, -- владетельный князь Баратиана умотал к себе в домен со всей возможной скоростью и носа больше в Аатру не казал. Только обязанность присутствовать на Совете лично вынудила бедолагу вновь явиться пред светлы очи Шоки Юльчанской, о чем, уверен, он уже к утру горько жалеет.

Ну и пред мой заодно, причем прибыл самым распоследним, хотя ехать к нам от Баратура -- это вообще ни о чем. Две песни по-китайски.

-- Разошли владетельным приглашения на завтра, в полдень сядем в заседание. И, это, подыщи князю Лексику какое-то якобы от меня срочное поручение, пока его теща не затиранила напрочь.

-- Сделаем. -- Люкава отметил себе что-то в записульнике.

Обсудив прочие вопросы и уточнив мой распорядок на сегодняшний день отправились на заутреню, век бы ее не видать. Хорошо моему семейству, они лица светские, лишний часик себе позволить поспать могут, не то что я, государь-инок, мать-мать-мать...

Завтракали всем семейством. Это у меня теперь единственная возможность побыть с родней в неформальной обстановке: днем у всех дела, обеды у царя тоже сугубо деловые, где окромя близких еще куча разных полезных или просто интересных людей под чавканье государственные вопросы обсуждает, а к концу дня мне уже просто ни до кого -- вечеряю с Князем Мышкиным на пару, попутно чего-нибудь из фондов дворцовой библиотеки листая и ни малейшего желания общаться хоть с кем-то не имея.

Зачастую все же приходится...

-- Дедушка, я хотел бы попросить вас на следующей неделе посетить одеон. -- произнес Утмир, вооружаясь вилкой.

Чуть потупился и добавил:

-- Во вторник ставят мою пьесу. Я надеялся, что вам будет это интересно.

Мальчик, за то время что оправлялся от ранения, сильно изменился, и это я не о плохо сросшихся ребрах, из-за чего у него теперь правое плечо чуть выше левого, а о характере.

Нет, его внутреннее пламя никуда не делось, оно не стало слабей, просто проявляется теперь не настолько ярко, подобно углям, чуть припорошенным золой, которые на деле дают жара едва ли не больше, чем полыхающий костер.

Утмир стал сдержаннее и целеустремленнее, научился находить вектор приложения своей кипучей энергии, а не фонтанирует больше ею во все стороны.

И засыпает теперь сам, без сказки на ночь. Но хотя бы просыпаться по ночам с криками перестал...

Асир первое время возле его ложа дневал и ночевал, он-то и рассказал мне о ночных кошмарах брата, надеялся, что смогу помочь. А я -- что? Я программист, а не психолог. Поговорил, конечно, с внуком, когда тот немного окреп...

-- Мне... -- мальчик с трудом, из-за разрубленных и туго стянутых бинтами ребер, вздохнул. -- Мне очень страшно, дедушка. Я каждый раз, когда закрываю глаза, снова вижу тот удар, как в меня летит сабля и слышу хруст своих костей. Потом, вроде бы, этот морок отступает мне начинает снится моя обычная жизнь, как я с Мышкиным играю, тренируюсь, с Асиркой и ребятами дурачусь, гребу на ялике во время рыбалки,только это недолго все. Потом, вдруг, вспоминаю, что на самом-то деле я лежу в своей комнате, как от каждого движения болит рана, какой от нее жар у меня был первые два дня, какой я теперь слабенький, а потом снова вижу ту улицу, разбойников и удар саблей, от которого мне защититься нечем. Тогда я начинаю кричать.

Он всхлипнул.

-- Я ведь не трус, дедушка. Я... я умру, да?

-- Все умрут. -- вздохнул тогда я. -- Я помру, ты тоже концы отдашь. Но не в ближайшее время. Признаюсь, когда твоя рана начала воспаляться мы все очень переживали -- это и правда было опасно, твоя жизнь действительно висела тогда на волоске. Хвала мастерству брата Шаптура и чистоплотности твоего несостоявшегося убийцы -- клинок его сабли не был грязным, и ядом он его не смазывал, -- это просто была реакция твоего организма на повреждение и она миновала. Теперь тебя ждет пусть и долгое, но безусловное исцеление.

Пацан облегченно вздохнул.

-- Ты ведь не обманываешь меня, дедушка? -- тихо, с надеждой на отрицательный ответ в голосе спросил он. -- Не успокаиваешь понапрасну?

-- Какое там. -- хмыкнул я. -- Уже кандидатку в невесты тебе присмотрел, приедет скоро.

Утмир немного помолчал, а потом серьезно так ответил:

-- Не, дедушка, мне пока жениться рано -- я еще маленький.

Ну надо же! Когда с акинаком на здоровенного мужика кинулся -- об этом как-то не вспоминал!

-- Ну, про прям немедленно никто и не говорил. -- ответил я, поднимаясь. -- Ладно, выздоравливай давай, а я пойду. Дел уж, прости, очень много. А тебе, чтобы не грустил да не скучал, и дабы мысли дурацкие в голову не лезли, попрошу Бахмета книг поинтереснее подобрать. Все равно тебе пока вставать нельзя, хоть чем-то займешься.

И мелкий шкода, за время болезни, к чтиву неожиданно приохотился, а с учетом того, что с письменной речью у него и раньше было все слава Солнцу (о чем нехило символизирует количество заказанных в гильдии переписчиков копий его "Сказок государя Лисапета, с его слов царевичем Утмиром записанных"), нет ничего удивительного и в том, что вскоре он и сам за стило взялся.

-- Премьера? -- улыбнулся я. -- Непременно буду. Как произведение называется?

-- Ну... -- парень начал рассматривать что-то на потолке. -- Это вообще-то сюрприз был...

-- Хорошо-хорошо, не говори, если так. -- все равно у хефе-башкента узнаю. -- Тинатин...

Я повернулся к внучке.

-- А у меня для тебя хорошая новость.

-- Да, дедушка. -- ответила она, не поднимая глаз.

После устроенной ей матерью выволочки, поездки на богомолье и выволочки еще раз, видимо контрольной, царевна стала такой тихоней, что просто оторопь берет. Говорит негромко, смотрит все время в землю -- не иначе какую-то подлянку замышляет.

-- Вернулась экспедиция, которую я отправлял в Зимнолесье.

Тинатин вскинула на меня взгляд, но тут же снова потупилась и приняла благочестиво-послушный вид.

-- Я рада, дедушка. -- все так же негромко и ровно ответила она.

-- Вот уж в чем не сомневаюсь. -- я фыркнул. -- Хватит делать лицо, кислое как постоявшее в тепле молоко. Дозволяю тебе сегодня навестить Нварда.

-- С сопровождением. -- строго и жестко добавила Валисса.

Собственно, почему и нет? За спасение моей шкуры и жизни наследников я прилюдно разрешил сыну капитана гвардии посвататься к внучке -- но только после возвращения из похода. Потому как доблесть, верность и отвага, это хорошо, разумеется, но воровать царевен из Ежиного Гнезда можно только с моего согласия, а я парню его не давал.

Опять же, когда он Тинку сбежать уговаривал, обеспечить ей приличествующее девице из царского дома содержание ни он, ни его отец по финансам никак не могли, а теперь даже и на себя останется, пожалуй.

Да, я изверг, влюбленные сердца разлучил, и надолго -- а нечего так бездарно косячить!

-- Вот братья и сопроводят. -- ответил я. -- Все одно как услышали новость, чуть сразу с места не сорвались. Чего разулыбались-то?

-- Мы по нему тоже соскучились, дедушка. -- ответил Асир.

-- Ага. -- Утмир кивнул, соглашаясь со старшим братом. -- А еще он и Энгель все-все про поход и зимнолесцев рассказать обещали, когда вернутся.

-- Ладно, я гляжу аппетита у вас уже нет... -- невестка покривилась, но ничего не сказала, а ее сыновья закивали, ну ровно китайские болванчики. -- Бегите уже, повидайтесь с друзьями, пока у вас занятия со Щумой не начались.

-- Сестру проводите в дом князя Латмура перед обедом. -- добавила Валисса строгим тоном. -- В такую несусветную рань ей наносить визиты не пристало. И не менее двух придворных девушек прихватите с собой, нам необходимо приличия соблюдать!

Последняя фраза прозвучала парням уже в спины.

-- Мальчишки... -- невестка неодобрительно покачала головой.

-- Дедушка, матушка, я тоже уже сыта. -- проговорила Тинатин. -- Если позволите, я удалюсь порукодельничать.

-- А и ступай, внученька. -- кивнул я. -- Чего тебе с нами время терять, коли наелась?

Царевна ушла, и я повернулся к ее матери.

-- Что? Что тебе опять не слава Солнцу?

-- Лисапет, -- задумчиво ответила она, -- вы действительно считаете ее брак с Нвардом здравой идеей?

-- Я, положим, эту идею изначально здравой не считал, поскольку на Латмура с сыном, а заодно и на меня, все владетельные разом окрысятся. Но! -- я поднял палец. -- Железная Рука авторитетен и популярен в войсках, а мы с тобой пока, давай уж будем перед собой честными, сидим во дворце а не кормим ворон лишь из-за поддержки армии. Причем твоими стараниями я-то кормом едва и не стал. Равно как и твои сыновья.

Ну да, достопамятное покушение произошло, отчасти, и по вине не умеющей держать язык за зубами невестушки.

Вообще, его расследование -- это совершенно отдельная история.

Подсылы, как выяснилось, вообще понятия не имели, кого им заказали, да и были-то вовсе не из Аарты, и узнав что чуть не угробили царя с царевичами запели что твои соловьи -- их даже пытать практически не пришлось.

Ну еще бы, за покушение на венценосную особу смерти придают ну очень нелегкой, а тут им за сотрудничество со следствием посулили банальное повешение.

Оказались мои несостоявшиеся убийцы ватагой неудельных витязей, по сходной цене продававшие свои мечи всем желающим -- ну и разбоем не брезговавшими. А куда деваться? На достойное постоянной службы вооружение денег нет, бойцовские навыки тоже так себе -- крутились как могли, чтобы выживать: сегодня подрядятся охранять караван, завтра сами кого-то оприходуют...

Через одного из скупщиков награбленного на них, за неделю до нападения, вышел некий мутный тип, посуливший копеечку за избавление "от одного надоедливого монаха в столице".

Я когда узнал, сколько им заплатили за мою голову, даже обиделся. За царя -- пять драм, и это они еще торговались! Да где заказчик такие расценки взял?! Это ведь мне перед потомками ославиться можно как "Грошовый царь", ну или "Лисапет Бесплатный" погремуха тоже вполне подходящая... Да что там гадать? Уж придумают чего, если гонорар достоянием общественности сделать -- в сопредельных державах засмеют, ей-же-ей.

Запродавшие свои клинки на мокрое дело витязи небольшими группами просочились в Аарту, где были поселены в одном из особняков Верхнего города -- с полным довольствием, но без выпивки, -- в режиме постоянной готовности. Заказчик, представившийся как Фархад из Аарты, такое положение вещей объяснял очень просто: клиент-де, человек хоть и сугубо мерзкозлочинный, но непубличный, в город выходит редко, с сопровождением всего в пару-тройку витязей, и когда это долгожданное событие произойдет, тогда-то специально приставленный соглядатай сообщит, где зловредного монаха брать в ножи.

Так оно и получилось, собственно. Едва мое величество выперлось в порт на предмет потаращиться на неведому лоханку, как в особняк, где уже три дня без выпивки и баб тихонько озверевали неудельные в количестве аж два десятка рыл, примчался какой-то местный Гаврош, протараторил что-то Фархаду из Аарты, и, получив мелкую монетку, слинял.

Витязи, которые к тому моменту уже получили задаток в половину оговоренной суммы, слинять не догадались и, выслушав краткие инструкции отправились по мою душу -- благо я там недалече как раз и возвращался. Пару человек, правда, возле заказчика оставили -- чтобы с бабками не слинял.

Наличие подростков-послушников рядом с целью их смутило мало. Ну еще бы, кто мог ожидать серьезного сопротивления от пацанвы? Не могли же наемники знать, что один из этих щеглов -- бычий плясун, чья скорость и реакция превосходит любого из них, а манера боя может смутить и куда более бывалого ветерана, что второй, тощенький парнишка, на самом деле просто соткан из тугих жил, поскольку с малолетства управляется и с тяжелым веслом, и с кормилом, и подковы гнет голыми руками -- пусть и с трудом пока. Ну и в Нварде они Блистательного на свою голову не опознали.

Единственное, отчего они ненадолго замешкались, это краткое обсуждение -- сколько стрясти за невинно убиенных за компанию со мной парубков. Логика была проста: и монаха-то убить большой грех, а уж с послушниками и того больше, а не убить свидетелей никак невозможно -- требуется доплата на очистительные ритуалы.

Решили, что меньше чем на анн за каждого не согласятся.

Ну и напали -- десятеро на нас, чтоб точно никто не ускользнул, восемь на моих охранников... От Блистательных огребли тоже -- хотя оба гвардейца и были ранены, но разделались с нападавшими почти моментально и ринулись ко мне на помощь. Впрочем, там уже было и не надо.

На указанный адрес тотчас же выдвинулся оперативный отряд во главе с Вакой из Трех Камней -- злоумышленников, ожидаемо, не обнаружили (не дураки же заговорщики там сиднем сидеть, когда с момента выдвижения группы наезда уже несколько часов прошло). Зато нашли полупустой кувшин с вином и двоих жмуриков: сторожей Фархада. Тут удивляться тоже нечему -- то, что наемников после акции будут валить ни у кого из причастных к расследованию сомнений не вызывало.

Кстати, причастных был минимум. Латмур с парой дюжин Блистательных -- тех, что уже знали о пленниках (ну просто в силу того, что сами их и арестовывали), -- я, разумеется, Асир, Тумил с Энгелем и Нвардом, да наш толстенький хефе-башкент.

Столичный градоначальник, кстати, скоро с таким монархом как я похудеет от нервов. Еще совсем недавно он готов был податься в бега, когда я с наследниками из прогулки по городу вовремя не вернулся, а уж когда его доставили в Ежиное Гнездо после покушения на царя, так на бедолагу смотреть было даже и не жалко, а страшно.

Ну еще бы, его же не просто во дворец, его в дворцовый подвал привели, где, знамо дело, пыточная расположена. Тут и завзятый храбрец штаны обмочить бы мог, а этот -- нет. Трясся, губами шлепал, ноги сам передвигать не мог -- это да. Но не опозорился.

Правда и привести его в чувство не удавалось ни добрыми словами, ни строгими требованиями взять себя в руки -- натурально мужик перенервничал, -- пришлось облить ведром ледяной воды, чтоб в себя пришел, а уж опосля допрашивать.

Владельца особняка, где поселились мои несостоявшиеся убийцы он, разумеется, знал. Не так уж и много домов в Верхнем городе, на самом-то деле, все друг-друга хоть немного, но знают, а уж хефе-башкенту владельцев элитной недвижимости помнить сам Солнце велел.

Только знание это нам нифига не дало.

Домик числился за неким купцом по имени Тара Мошна -- первейшего соперника моего свата Вартугена. Теоретически, конечно, он мог бы обидеться на возвышение гражданина Пузо, случившееся после моего восшествия на престол, да вот незадача -- еще за месяц до этого знаменательного события негоциант отбыл в Бирсу, основного соперника Асинии на просторах Длинного моря, с целью замутить там с местными какое-то совместное предприятие.

С тех пор Мошну никто в Аарте не видал, домом же его занимался, периодически сдавая в недолгий постой заезжим состоятельным людям, ключник купца, Атун. Этого гвардейцы при осмотре особняка тоже отыскали -- в подвале, прикопанного и уже заметно подгнившего.

На этом замечательном моменте следствие зашло в тупик.

Теоретически, конечно, я должен был бы с самого начала напрячь князя Белого Яблока -- я его и напряг, но про пленников ни слова не сказал, поскольку когда на царя покушаются, а глава неявной службы, забрать из подчинения которого контрразведку я так и не сподобился, делает удивленное лицо и в панике начинает искать по всему городу хоть кого-то подозрительного... Это не вдохновляет.

-- Надо выяснить кто поставлял в дом продукты, -- решительно произнес Железная Рука, -- кто мусор вывозил, с кем Атун дела вел, кого люди входящими и выходящими из дома видели, и прочие подобные вещи.

-- Ни тебе, ни прочим Блистательным делать этого нельзя -- вы люди слишком приметные, князь Танак вмиг про ваши расспросы узнает, а там и что за ними стоит поймет. -- я покачал головой.

-- Дедушка, если ты его подозреваешь, то отчего он еще не на дыбе?! -- возмутился Асир.

-- Если в пыточную тащить всех, на чей счет я имею сомнения, то у нас во всей стране дыб не хватит. Ну и столица опустеет преизрядно, да...

-- Для такого дела, о котором говорит Князь Латмур, -- задумчиво произнес Тумил, нужен кто-то не очень приметный, но твоему величеству верный, чтобы его можно было посвятить в курс дела. И, ко всему прочему, его расспросы не должны вызывать подозрений. Так?

-- Так. -- кивнул я.

Парень цокнул языком.

-- Брата попрошу разузнать. Он давно в страже Верхнего города. -- Тумил немного подумал, и добавил. -- Только в доме Тара надо пожар устроить, чтобы появление стражников не выглядело странно.

Сказано -- сделано. В полночь особняк купца запылал.

Вернее, как сказать -- запылал? Так, подкоптился немного изнутри, ну и мебель со штукатуркой и половицами в паре комнат теперь надо будет поменять.

А все оттого, что -- разумеется, ну совершенно случайно, -- мимо дома отбывшего в служебную командировку купца проходил патруль стражи под командованием Лесвика из Старой Башни. Героические одноусые и их бравый командир подняли на уши соседей, вышибли дверь в особняк, и при активной помощи гражданских лиц локализовали источник возгорания. Слава нашим стражникам, Format твою C:!

При осмотре погорелого домика Лесвик сначала обнаружил двух жмуров-витязей, а затем и свежеперезакопанного Атуна. Просто поразительные навыки проведения осмотра показал -- благо, заранее знал где искать. Ну и ничем для окружающих удивительным не оказалось то обстоятельство, что награда от Штарпена нашла героя без промедления -- ты обнаружил, ты и распутывай дело.

Танак из Белого Яблока, кстати сказать, покойников в доме Тара Мошны с покушением на меня вообще никак не сопоставил, и топил за попытку мстительных асинов укантропопить мое величество за отказ от сотрудничества.

Нет, на самом деле гипотеза вполне обоснованная: покуда в отдельно взятой Ашшории именно Лисапет -- двигатель прогресса и колонизации Большой Степи, совершенно очевидно, что воевать он с Парсудой не станет. Так, на границе разве что хапнет кусочек земли, от чего Совету Первейших не тепло, не холодно.

В сложившейся ситуации вполне логично несговорчивого царя замочить и, покуда наследник еще неполнолетний, договориться с регентом о совместном гешефте. Парсуда -- страна богатая, награбить много можно, особенно если ты грабеж и возглавляешь.

Кто же станет регентом? Логично предположить, что ближайший взрослый родственник действующего монарха -- Скалапет Ливариади. А если хорошо подумать, так он вполне может сделаться и царем вместо Асира -- двоюродный брат и внучатый племянник, это степень родства примерно равная, лютой доброжелательностью к владетельным он, в отличие от Валиссы (которая по достижении сыном совершенных лет влиять на него не перестанет -- мать все же), не питает, к тому же уже взрослый и имеющий наследников муж, что с точки зрения устойчивости династии сплошной бонус.

Конечно, пока никаких доказательств того, что Скалапет против меня злоумышлял и с Торисом Карториксом сговорился мое величество со свету сжить, покуда нет, но если подумать, то он активно ведет торговлю железом с Асинией, а, значит, имеет совместные с Советом Первейших интересы, да и в мое полное безоговорочное прощение его семейства за участие в насильном заплетении в монахи мог и не поверить. По крайней мере, ни один здравомыслящий человек в Ашшории в это не верит до сих пор.

С Тонаем Старым, главой партии подписантов условий моего воцарения, князь, кстати, тоже во вполне добрых отношениях -- а, значит, и с остальными отпраздновавшими литовский праздник Обломайтис князьями. В том числе и министром финансов...

-- Ну, знаешь ли, ты Триуру вообще родня. -- прервал я фантазии разошедшегося "Верника". -- Так Солнце знает до чего договориться можно. Но версию ты все же проверь.

Князь Белого Яблока взял под козырек и ринулся расследовать возможный заговор, а Лесвик, меж тем провел опрос соседей купца Мошны, членов семей этих соседей, слуг, прихлебателей, прихлебателей прихлебателей, а также нескольких попавшихся при расследовании мутных типчиков, неизвестно что в Верхнем городе делавших, и выяснил следующее: витязь, именовавший себя Фархад из Тампуранка, обосновался в доме Тара через пару дней после прибытия в Аарту асинского посла. На улице появлялся редко, на вопросы соседей -- не лично ими заданные, разумеется, как можно-с, а через доверенных слуг, отвечал, что Атуну-де надобно покинуть столицу, проведать приболевшую сестру, а дабы с домом хозяина за время отсутствия ключника ничего не случилось, тот нанял особняку охрану -- этого самого Фархада, ну и еще несколько витязей, что ходят под его рукой и прибудут на днях.

И сам "начальник охраны", и вскорости появившиеся злодеи, вели себя тихо, соседскую дворню не задирали, не шумели, даже не водили на место службы продажных девок, причем сам Фархад был с окружающими неизменно вежлив и, выражаясь казенным языком моего родного мира, "по месту жительства характеризовался положительно". Какой интерес за таким наблюдать и что-то там про него обсуждать? Ровным счетом никакого.

При том, правда, выяснилось, что у Фархада имелся еще и слуга -- мои недоубийцы это обстоятельство тоже упоминали, -- но сказать о нем что-то конкретное опрошенные затруднялись, ибо был он не особо разговорчив, а, если говорить прямо -- глухонемой.

Оный Герасим ведал закупками провизии на рынке, приготовлением жратвы на весь засевший в доме кагал, уборкой двора от листвы и прочей дряни, а более нигде не отсвечивал и особых примет не имел. Соответственно никто не мог сказать, откуда он такой красивый взялся и, главное, куда теперь делся.

Оставалась одна единственная зацепка -- тот самый Гаврош, что примчался к Фархаду с благой вестью о том, что цель возникла в пределе досягаемости, да только где ж его искать? Витязи-разбойнички, даже после применения к ним специальных средств, ничего путного о нем не поведали. Ну мальчишка, лет так шести наверное. Грязный. Всклокоченный. В рванине. Да кому он нужен был, запоминать-то его?

Следствие по делу о моем убийстве, казалось бы, зашло в тупик -- причем уже второй раз. И вот тут, внезапно, на помощь следствию ринулся финансовый капитал. К князю Штарпену явилась депутация купцов, возглавляемая Вартугеном Пузо, и потребовала (sic!) от него отчета о расследовании. Хефе-башкент аж ох... впал в некоторую прострацию от подобной наглости.

Моего свата можно понять. Оно конечно, Тара Мошна ему прямой конкурент и вовсе даже недруг, так что сам факт пожара у того в доме Пузо мог только порадовать -- жаль, что до угольков не сгорел. Это с одной стороны. А с другой, если столь уважаемый человек вот так вот, запросто, может подвергнуться вторжению в его же собственный дом, да не абы где, а в самом Верхнем городе столицы... Так это ж к любому так вломиться могут, получается! И с этим надо что-то делать, так что если уважаемый князь Когтистых Свиней соизволит поделиться с купечеством результатами расследования, то гильдия сама займется поисками негодяя, учинившего взлом дома Тара с смертоубийством ключника, и даже избавит царское правосудие от заботы по его осуждению, да и его подручных тоже.

В иной ситуации Штарпен, надо полагать, с удовольствием бы согласился с предложением, но поскольку был посвящен в особенности дела (о которых, разумеется, распространяться не мог), то лишь сокрушенно покачал головой, и сообщил членам депутации, что они, таки да, совершенно правы, это друджи знают что и сплошное безобразие, а потому царь, даже несмотря на то, что сам днем ранее подвергся нападению заговорщиков, взял расследование под личный контроль, так что князю, как градоначальнику Аарты, надо расшибиться в лепешку, но поймать преступников самому. Впрочем, добавил хефе-башкент, поскольку возмущение богатейших и достойнейших людей в блистательной столице ему совершенно понятно, то и отказать им в праве поучаствовать в поисках он никак не может -- но лишь при условии полного доступа к найденной досточтимыми купцами информации занимающегося расследованием витязя Лесвика. Каковой, между прочим, старший брат царского стремянного, и все, наверняка, понимают -- такие люди просто так в городском гарнизоне не служат. Так что при согласии на содействие...

Согласие на содействие было получено моментально, после чего на допрос к братцу Тумила, в течении буквально пары дней, притащили всех немых, глухих и просто косноязычных слуг в Аарте и ее ближайших окрестностях. Причем сделали это их же собственные наниматели.

Увы, никто из задержанных в качестве помощника Фархада из Неизвестно Откуда опознан не был и следствие по делу собралось зайти в тупик уже в третий раз.

Как бы не так!

Стоило приунывшим было купцам услышать про то, что в день, предшествовавший пожару, в дом Мошны заглядывал некий грязный и оборванный малец, городские богатеи очень вежливо уточнили, как давно уважаемый сын Камила перевелся из Нижнего города в Верхний, и, ну не то что его на смех подняли, но изрядно попеняли.

"Храбрейший, ну здесь же живут исключительно уважаемые люди. Да как такое представить можно, чтобы у нас хотя бы помощник конюха или кухонный мальчишка в таком виде обитал? Это же какой будет ущерб репутации! Грязный и оборванный, это либо помощник трубочиста, а, поскольку сейчас лето, такое маловероятно, либо же старьевщика. Ибо обычного нищего побродяжку в Верхний город ваши же одноусые через ворота не пропустят" -- таков был смысл их речи.

И вот тут-то выяснилось, что сразу после появления в городе Фархада, оный злоумышленник со всеми без исключения старьевщиками сумел договориться о том, что за малую мзду те, в любой момент предоставят своего помощника для доставки известия ему, Фархаду из (на сей раз) Шехамалала, от его слуги. Который, кстати, оказался такой же немой, как Штарпен -- дистрофик. И, между прочим, ни разу не бедный, поскольку был замечен как-то выходящим из заведения госпожи Гавхар.

А уж в том, чтобы весточку передать, господин, ничего незаконного тут нет, вы уж извиняйте. Чего передавал-то? А "Идет по Бабкиному Спуску, с ним двое", только и всего-то.

Конечно, поспрошать бордель-мадам можно было бы поручить и ее покровителю, но поскольку абсолютной и стопроцентной уверенности в том, что он вообще никаким боком к покушению непричастен не было, в веселый дом отправился Тумил. Он и так туда каждую неделю шлындает (не иначе чтоб в часовне Петулии обряд провести, разумеется), маньяк малолетний, так что и подозрительного в таком визите для возможного стороннего наблюдателя не было бы ровным счетом ничего.

Поскольку в заведениях, подобных тому, что возглавляет госпожа Гавхар, о личностях клиентов с посторонними в принципе беседовать не принято, мадам попыталась технично отмазаться, но не вышло -- я заблаговременно озаботился выдать своему экс-послушнику "индульгенцию" по формуле незабвенной леди Винтер: "Все, что делает предъявитель сего, он делает во благо Ашшории и по моему поручению. Лисапет".

Тут уж содержательнице бардака стало не до профессиональной этики, и расследование вышло из тупика окончательно и бесповоротно.

Во дворец Тумил вернулся вельми задумчивым -- и довольно быстро.

-- Что такое? -- удивился я, когда парень приперся в мои покои. -- Никак денег на девочек не хватило, раз еще засветло здесь?

-- Все бы тебе шутить, величество. -- мрачно ответил мой стремянной, налил себе в кубок вина и разом его ополовинил. -- А меж тем госпожа Гавхар нашего злыдня не только вспомнила, но и узнала.

-- Ну так радоваться надо. -- я отодвинул документ, которым до этого занимался.

-- А не скажи. -- рати залпом допил вино и устало плюхнулся в кресло. -- Во-первых, никакой это не слуга, а витязь. Зовут его Эраклеа из Дио, раньше жил в Аарте, но потом, вроде бы как по службе, отбыл в хаттскую Самуху и с тех пор в веселом доме его не видывали. А тут, появился вот. Как асинский посол приплыл, так и этот деятель через день нарисовался -- правда уже с прической слуги и без усов.

-- Что же, выходит прав Танак? Карторикс убийц нанял?

-- Вот я бы спешить с выводами не стал. -- Тумил снова потянулся было к кувшину, но под моим взглядом тут же сделал вид, что это он виноградинку отщипнуть собирался. -- Узнала его Гавхар лишь оттого, что у этого Эраклеа и раньше усы были ну очень негустые, а вот вообще вспомнила, кто это есть такой вовсе даже не поэтому.

-- Еще бы. -- я хмыкнул. -- Эка невидаль. Мало ли мужчин, у которых усы -- как у траханой лисы?

-- Хватает. -- согласился мой стремянной. -- Но в личные дружинники владетельных их берут без особой охоты, а уж так, чтобы в ближние, всюду князей сопровождающих, на памяти Гавхар случилось всего раз.

-- Значит местный заговор? Ну что же, и тут ничего удивительного нет. Даже наоборот, странно, что это князюшки столько времени ждали после того, как я их с носом оставил. И что же, Гавхар и у кого из владетельных этот Эраклеа служил помнит?

-- А как же? Прекрасно помнит. -- Тумил решительно сграбастал кувшин с вином. -- У Зулика, князя Тимариани.

-- Ты... В смысле, она уверена? -- как-то мне в такое не поверилось.

-- Еще как. -- Тумил, который вообще-то в питье весьма умерен, снова набулькал себе кубок до краев. -- Не раз с князем к ней захаживал, покуда не исчез. Судя по тому, в каком виде вернулся -- явно был шпионом. А ими, в то время, командовал наш нынешний министр посольских дел, который, кстати, тоже ставленник князя Тимариани.

-- И чьего дядю я с должности казначея не согнал, что могло бы помочь Танаку вернуть себе венец Эшпани...

-- Угу. -- парень снова приложился к кубку. -- А еще у Зулика капитан Блистательных в побратимах, если твое величество не запамятовал. Я вот и думаю, нас когда резать-то начнут? Сейчас, или чуть погодя?

Я поднялся, подошел к Тумилу и забрал у него кубок.

-- Завязывай-ка с вином, а то у тебя уже ум за разум заходит. -- посоветовал я. -- Если бы Ржавый был замешан в заговоре, то меня бы тихонечко убили прямо во дворце, еще задолго до того, как Латмур нас с тобой спас.

-- Даже если и так -- я бы не был уверен в том, что капитан станет своего побратима арестовывать, а не перейдет на его сторону. -- похоронным тоном ответил мой стремянной.

-- Это да. -- теперь уже из кубка сделал глоток я, возвращаясь на место. -- Не стоит его вводить в такое искушение. Верность командира гвардии надо особо беречь и лелеять -- это тебе не Мировая Гармония, которой ни от чего ни хрена не сделается.

Я уселся в кресло, напрочь позабыв и про артрит, и про радикулит тоже.

-- Значит так. -- я допил вино. -- Сейчас напишу приказ на арест князя Белого Яблока, отнесешь его Латмуру. Десяток Ваки сейчас в карауле, вроде?

-- У дверей, по крайней мере, его ребята. -- кивнул парень.

-- Тогда по пути к Латмуру найдешь его, скажешь -- царь зовет. Время вечернее, Главный министр уже дома... Пошлешь к нему гонца, чтоб, значит, немедленно явился ко мне -- сам не ходи, ты в чувствах расстроенных, можешь выдать себя чем-нибудь. Будем Зулика без Ржавого заарестовывать. Поставим, так сказать, перед фактом.

-- А если?..

-- В случае шухера попробуем сбежать.

Танака взять живым не удалось. Когда к нему домой явились Блистательные во главе с главногвардейцем, тот сразу понял что спалился и успел принять яд. Зато князя Тимариани взяли прямо на входе в мои апартаменты и препроводили в подвал, где его уже ждали палач, дыба и прочие не менее увлекательные собеседники.

Зулик поупирался чисто для вида. Не то, чтобы его сломили пытки, нет: просто осознав, что спасения ждать не приходится и дворцовый кат -- это всерьез и надолго, решил зря не мучится. Все равно ведь, рано или поздно, правду из него вытащили бы, но поскольку он, по своему статусу, подсуден лишь совету князей, имеет смысл до его сбора (а дело это не быстрое) оставаться как можно целее. А ну как возможность сбежать представится?

Как выяснилось, погубили моего бывшего верного соратника две вещи: жадность и дура-баба.

С жадностью все понятно -- денег много не бывает. И очень становится обидно, когда они вот, сами в руки плывут, а на пути стоит какой-то старый маразматик, что не иначе как лишь попущением богов поставлен выше тебя, хотя не видит не только очевидной выгоды, но и вообще ничего дальше собственного носа.

Ведь, казалось бы, ну куда она убежит, эта Большая Степь? Ее и на следующий год можно начать колонизировать, а сейчас -- вот же он шанс хапнуть! Асины и скарпийцы готовятся к войне с парсюками, дураку понятно, что сатрап Бантала -- глупец и ничтожество, -- от захватчиков огребет и будет вынужден открыть всем участникам вторжения путь к внутренним рынкам Парсуды. Как можно упускать такую возможность?! А награбить в богатейших бантальских землях сколько можно! И ведь не как прихвостень с асинами идешь, как полноправный партнер -- сами в союзники зовут, со всем уважением, а это значит что и с контрибуции выйдет немалая доля... Да на этакие богатства десять Больших Степей покорить можно! И, да, уже после этого тихонько сосать с новых земель соки.

Но нет! Старый долбоклюй в короне рогом уперся и на в какую, не понимает, что на окупаемость колонизированные земли выйдут хорошо если через несколько лет, а до того в них надо вкладывать, вкладывать и вкладывать. Благо бы только его, так ведь и владетельным под это дело тоже кошельки придется развязывать!

Все, в общем, сугубо в своих классовых интересах, которые я не понимаю. Ну и взятка от посла, конечно, тоже лишней не была, как и обещание дальнейших преференций в случае участия в войне Ашшории.

Жаба давила Зулика неимоверно, но до смерти -- я имею в виду, до моей, -- наверное не загрызла бы, но зеленая и пупырчатая, к сожалению, спелась с другим, ничуть не менее, а может и куда более значимым обстоятельством.

С Валиссой, ни харда ей, ни материнки.

Я когда ей говорил, что надобно как-то технично ограничить визиты к ней князя Тимариани, а то люди уже шептаться по этому поводу начали, пояснил вообще-то, что осведомленность о его к ней чувствах выказывать ни в коем случае не надо. Эта идиотка так и поступила -- но с точностью до наоборот.

Нет, разумеется невестушка не заявила ему так вот, в лоб, что "Вы меня любите, я это знаю, но я царевна -- идите нафиг". Нет, эта...гм... женщина, мозг в голове которой занимает места меньше, чем KolibriOS на харде, ровно в день прибытия в Аарту Ториса Карторикса решила наконец поговорить с моим Главным министром по-душам, над i все точки расставить -- в результате напустила такого тумана, что бедолага Зулик понял ее слова как "Вы меня любите, я это знаю, но между нами бездна и осведомленность о ваших чувствах Лисапета".

Возможно, кстати, и правильно понял. Зная Валиссу -- вполне такое допускаю.

В общем, царевна сказала решительное "нет" позывам княжеской души, которое, как известно любому половозрелому мужчине, у женщин означает "может быть". Стало быть срочно надо ковать железо не отходя от кассы, покуда никакой другой удалец тебя на хромой козе не объехал.

Ну и что же в связи с этим предпринял наш Ромео? Ринулся устранять препятствие на пути к сердцу царевны. Ну и к регентству, разумеется.

А что? Он -- владетельный и Главный министр, его возлюбленная -- мать наследника престола и местоблюстительница престола Шехамы. Побратим -- тот вообще командир гвардии и фактический командующий Центра, ну то-есть основной массы войск... Кто ему помешает?

Конечно, невестка моя популярностью у владетельных, мягко говоря, не пользуется -- они ей отчего-то не доверяют, казней опасаются, наверное... и не зря. Но Зулик вполне надеялся Валиссу от резких телодвижений удержать.

Шехамскую Гадюку! Удержать! Вот ведь наивный болван.

Нет, я знаю, конечно, что любовь слепа -- в той еще жизни проверял, на первом курсе. Но чтоб настолько!..

Когда я признательные показания (упоминания о Валиссе оттуда, разумеется, были аккуратно вымараны) Латмуру прочитал, тот от поведения своего побратима аж охренел. И тут же заявил, что имя его Зуликом опозорено бесповоротно и окончательно, доверия ему быть не может -- пустите в отставку.

И так еще шесть раз, включая сегодняшний. Этим я Валиссу тоже при случае попрекаю. Действует не так эффективно как упоминание о том, что она своей дурью чуть собственного сына не угробила, но тоже вполне себе аргумент. Во всяком случае, с момента вскрытия заговора ейного хахаля ядом невестка мне на мозг почти не капает.

Хоть какая-то от этого покушения польза.

-- Вы собрались меня этим попрекать до конца времен, Лисапет? -- обиженно поджала губы Валисса.

Ну вы поглядите, какая невинность оскорбленная -- я сейчас расплачусь!

-- Нет, ну что ты. -- ласковым тоном отозвался я. -- Только до своей смерти.

***

-- А, князь, заходи-заходи, дорогой. -- поприветствовал я Латмура, откладывая свиток с трудами Аксандрита Геронского в сторону. -- Слыхал, Нвард возвратился из путешествия. Как он там?

-- Благодарю, ваше величество, рана пустяковая. -- ответил Ржавый входя в мои апартаменты. -- Через неделю должен уже полностью оправиться.

Так, интересно девки пляшут -- у нас тут в сыне командира царской гвардии и женихе, между прочим, царевны, кто-то дырку сделал, а царю об этом не докладывают! Пора, кажется, начать учить Люкаву Родину любить.

-- Ну и славно. Да ты присаживайся, дорогой, присаживайся. Сам-то здоров?

-- Спасибо, государь, -- капитан опустился в кресло, -- вполне.

-- Надо же! -- я всплеснул руками. -- А я уже думал, что умом тронулся!

Я шлепнул на стол перед ним лист с его же рапортом на увольнение со службы.

-- Ты сколько еще намерен из меня кровь пить, а? -- тон, которым это было произнесено, был, надеюсь, самым задушевным.

-- Повелитель, -- Железная рука упрямо склонил голову, -- Поступок моего побратима...

-- Вот именно! -- перебил я главного по гвардии. -- Его, а не твой!

-- Ваше величество, перед богами и людьми...

-- Иди ты в жопу. -- ласково посоветовал я. -- И с богами, и с людьми, и со всей Святой Троицей.

Князь, услышав от меня такое откровенное богохульство, аж поперхнулся.

-- Не требуется быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Зулик находится под арестом -- всем владетельным это очевидно, а иным, полагаю, и известно доподлинно. Между тем я что-то не наблюдаю у своего порога депутаций с требованиями немедленно отрешить от должности и тебя. Вот ты сейчас входил, нет же за дверью никого, кроме стражи?

-- Нет, но...

-- А, следовательно, все давно сделали вывод, что ты, князь, царского доверия не утратил. Правильный, кстати сказать, вывод-то.

-- Но моя честь...

-- Ни хрена с ней не сделается, с твоей честью, только преумножится. -- отрезал я.

-- Да как же так, повелитель?! -- возопил мой главногвардеец. -- Этот шелудивый пес опозорил и свое, и мое имя устроив заговор! Да кто теперь поверит, что я о планах своего побратима не знал, и их не поддерживал?!

-- Ой, балбес... -- я вздохнул и покачал головой. -- Если бы так оно и было, сидел бы сейчас князь Тимариани в камере? Я уж не спрашиваю о том, был ли бы я жив вообще. Вот скажи, кто или что могло бы помешать тебе устроить ему побег, желай ты этого? Да только твоя честь и верность присяге, которую ты поставил превыше уз крови. И все, заметь, это прекрасно понимают -- один ты мне беременную голову делаешь.

-- Простите, государь... Беременная голова -- это как? -- опешил Ржавый.

Пока объяснял -- приперся Морской воевода.

-- Проходи, будь добр, Михил, присаживайся. -- поприветствовал его я. -- Может хоть тебя Латмур послушается, а то я уже даже и не знаю что и говорить. В отставку, ишь, просится.

-- Вот как? -- ответил главвоенмор. -- Значит не врут портовые болтуны, что Ржавый Главного министра в темницу кинул, если и вовсе не зарезал?

-- Мало ли кого он в своей жизни зарезал. -- сварливо отозвался я. -- Что теперь, из-за каждого долбака в отставку уходить? За что, кстати, зарезал-то?

-- Ну, тут мнения расходятся. -- ответил Морской воевода усаживаясь. -- В основном, болтают, что Зулик хотел с коваргиньшей и самватиньшей развестись и просить руки царевны, а Латмур ему дорогу перебежал.

-- Которой царевны? -- напрягся я.

-- Тинатин, разумеется. -- Михил пожал плечами. -- А что, ваше величество решили Нварду и царевну Валиссу отдать? Так, прямо вам скажу -- это очень жестоко по отношению к парню.

Ну нифига ж себе, до чего морячки в дальних походах задембелевают -- родного царя в глаза подкалывают, и не краснеют.

-- Кстати, -- главком ВМФ повернулся к Ржавому, -- а что, правда что ли зарезал?

-- Нет. -- мрачно обронил Железная рука. -- В темнице сидит, за покушение на его величество и царевичей.

-- Эва как... -- протянул Михил. -- Слышал, государь, что царевич Утмир был ранен, но такого, чтоб по приказу князя Тимариани, это я не ожидал. Как казнить станете?

-- А вот как Совет князей завтра решит, так и стану. -- отозвался я. -- Он же владетельный, просто так, без суда, не удавишь. Ладно, пес бы с ним, с собакой бешеной, тебе князь Латмур потом все что надобно сообщит. Рассказывай давай: как сходили в Зимнолесье, как расторговались, какая сволочь в шкуре Нварда дырку сделала?

-- Удача нам сопутствовала, государь. -- ответил Морской воевода. -- Море прошли без штормов и неприятных встреч, в дельте Яхромы сразу нашли подходящий по глубине и ширине рукав, да и по пути в Зимнолесье ветер нам благоприятствовал -- на веслах не надрывались. Волоки у порогов удобные, лузории с грузом за половину дня перетащили, так и добрались.

-- А заки что же, не беспокоили? -- полюбопытствовал Латмур.

-- Так я же говорю -- ветер попутный был всю дорогу. Те, что нас видели на реке, собраться в ватагу не успевали, а конного гонца мы, пожалуй, если и не обгоняли, так и отставали не шибко сильно -- течение на Яхроме хотя и мощное, но не быстрое. Сунулись, поганцы, пару раз на ночевке небольшими разъездами, так мы их стрелами отогнали. -- ответил Михил. -- Как государь и предсказывал, проскочили за счет внезапности до самого Семерлиио -- тамошний владетель, князь Вирта, аж в набат приказал ударить. Решил, что набег какой-то.

Разудалый мореход усмехнулся.

-- Правда в Семерлиио торговля не особо задалась. -- продолжил он. -- Это раньше город на торговом пути стоял, а после того как заки переправились через Яхрому пришел в изрядное запустение. Теперь у зимнолесцев вся торговля через север идет, да и торговлишки-то той... Сами они больших кораблей строить не умеют, на долбленых ладьях ходят, одни асины с бирсюками к ним плавают. Да и те, как встретятся, так непременно драку промеж собой устраивают. Ну и цены, конечно, за свой товар ломят, а зимнолесский норовят едва не задарма взять.

-- И далеко пришлось по реке подниматься? -- полюбопытствовал я.

-- Изрядно, государь. -- ответил Морской воевода. -- Великий князь Зимнолесья теперь престол из Паасо аж в Талдом перенес, ну и ярмарка основная нынче там, туда и пошли.

-- Погоди. -- нахмурился Латмур. -- Талдом же не на Яхроме стоит, а гораздо севернее, на Вори.

-- Ну а переволоки между реками на что? -- пожал плечами Михил. -- Опять же, пока мы по Яхроме шли, все окрестные племена, поди, на уши встали из-за того, что такой куш у них из под носа ушел. Я и подумал, что надо им угомониться дать -- не будут же они нас караулить слишком долго: стада пасти кому-то надо, да и кочевья от соседей охранять. Опять же, передать от вашего величества наилучшие пожелания Великому князю лично отнюдь не мешало.

Ну да, была у этой экспедиции и еще одна неявная цель -- донести до зимнолесцев известие о наших планах в Большой Степи с намеком на то, что с севера на заков поднажать тоже вовсе бы не помешало.

-- Принял нас князь Ерхо-Рэймо весьма ласково. -- Михил ухмыльнулся. -- По Вори аккурат перед нами асинский купец пришел, так мы ему изрядно сбили цену, и лучший товар, из самих великокняжеских закромов, взяли. Меха, янтарь, рыбий зуб, еще льняной ткани прикупили немного -- я думал асин помрет от злости. Наш груз тоже почти весь князю ушел. После сделки в княжьих палатах три дня с его приближенными пировали. Горазды зимнолесцы, государь, на это дело.

-- Что, перепили тебя, соленая душа? -- хмыкнул я.

-- Увы мне, государь. -- покаянно вздохнул Морской воевода. -- Честь державы в распитии хмельных медов никто из нас не смог отстоять.

-- Вина не велика, прощаю, ибо милость моя воистину бесконечна. Дальше давай рассказывай.

-- На пятый день Ерхо-Рэймо принял меня наедине и я донес до него, что ваше величество намерен начать заселить степь. Великий князь посетовал, что титул Всезимнолесского правителя нынче уже мало стоит, и он нынче лишь арбитр между местечковыми князьями, но обещался собрать самых авторитетных из них на съезд и попробовать побудить к походу в Большую Степь уже следующей весной. Зимнолесцы, сказать по правде, и так периодически к закам в набеги ходят, но больших походов уже лет двадцать не случалось.

-- Весной... -- в задумчивости произнес князь Девяти Столбов. -- Разумно. Молодая трава еще не вырастет, закские лошади будут голодны и измотаны.

-- Придется, видать, до ледостава на Яхроме еще одну экспедицию организовывать, чтобы узнать, чего там князья на своем великом сброде нарешали. -- вздохнул я.

-- Не обязательно, повелитель. -- Ржавый покачал головой. -- Даже если они и устроят поход, на южных кочевьях у наших границ это практически никак не скажется, так что мы спокойно можем не учитывать зимнолесцев в своих планах.

-- К тому же, -- добавил Михил из Гаги, -- этот их "большой поход" едва ли соберет более двух-трех тысяч витязей.

-- Это что ж так плохо-то? -- подивился я.

-- А где они больше наберут-то? Земли Зимнолесья обширны, но лесисты и заселены слабо. Даже Талдом, величайший и богатейший из их городов, вдвое, если не более, уступает в размерах Аарте. Пятьдесят-семьдесят дружинников у князя считается нормой. Ерхо-Рэймо, правда, похвалялся трехтысячным конным войском, но вряд ли он оставит свой удел без защиты, а, значит, с ним пойдет не более чем пять сотен бойцов.

-- Ну не союзник, а сплошные слезы. -- покривился я. -- Ладно, дальше что было? Куда одну лузорию подевал?

-- Недооценил хитрость и жадность заков, повелитель, обратно спускался не по Тара а тем же путем. -- вздохнул Морской воевода. -- Несколько буюруков из тех, что кочуют у порогов, стакнулись между собой, и посадили засаду -- ждать нашего возвращения. Едва мы разгрузили товары и начали перетаскивать лузории по берегу, как эти песьи отрыжки атаковали. На счастье дозорные вовремя успели их заметить и подняли тревогу. Тогда Нвард взял всех абордажников и принял закскую лаву на копья, оставив гребцов работать на волоке. Врагов было изрядно больше, и хотя они и откатывались не менее трех раз, вскоре вновь бросались в атаку. Половина защитников полегла, из уцелевших многие были ранены, -- все же льняные панцири, это не доспех и даже не кольчуга, -- и я решился бросить один из кораблей, загрузив сколь возможно товаров на остальные. В этом бою и Нвард в плечо стрелу поймал. Перед этим, правда, моему неслуху успел дать прозвище, которое к нему теперь прилипло напрочь. Энгель порывался бросится в бой вместе с остальными, на что Нвард двинул ему в ухо и рявкнул "Лодку свою перетаскивай, мокроногий".

-- Ну, если ноги мокрые, они, как правило, чистые. -- произнес я. -- Народу много полегло?

-- Всего погибло за поход восемьдесят два бойца, еще семеро умерли от ран позже. Ну и трое от живота: больно уж в низовьях Яхромы вода илистая, от такой кровавый понос заполучить -- это запросто.

-- А вы что же, ее пили сырой? -- спросил я.

-- Ну так это же вода, государь, ее не пожаришь. -- пожал плечами Михил.

-- Да, в походах, если пешком, до трети войска от несвежей воды перемереть может. -- кивнул Латмур. -- Ну или если осада затянется. Одно спасенье, крепким вином воду разбавлять, и то не гарантия.

-- Так... -- я попытался собрать разбежавшиеся мысли обратно в кучу. -- А кипятить вы ее не пробовали?

-- А какой в том смысл, государь? -- удивился Морской воевода.

-- Действительно. -- поддержал его командующий гвардией. -- Воду сколько не вари, нажористей она не станет.

Печалька -- микробов на Мангала еще не изобрели, объяснить для чего нужно кипячение будет проблематичненько.

-- Жар убивает ядовитые миазмы и многие яды. -- ответил я. -- Вода, которую вскипятили, подобна прижженной огнем ране -- не гноится, не вызывает жар и лихорадку. Ну, если только в нее опять какую-то гадость не насыпать.

-- Вы уверены в этом, повелитель? -- совершенно непочтительно усомнился в моих словах Латмур Железная Рука. -- Мне о таком слышать не доводилось никогда. Откуда вам это известно?

-- Рыбы нашептали. -- отрезал я. -- Издайте-ка, братцы, указ по войскам -- некипяченую воду пить, только если она родниковая и свежая. Ослушников нещадно карать.

-- Это не вызовет удовольствия солдат. -- заметил Ржавый.

-- Зато они будут живы и здоровы.

И надобно будет еще Йожадату подкинуть идею о "нечистой воде" -- он разные грехи страсть как выдумывать любит, вот и применим его религиозный фанатизм в мирных целях. И в военных тоже.

Я повернулся к Михилу из Гаги.

-- Товара много закам оставили-то?

-- Половину с брошенной лузории. -- покривился князь. -- Надеюсь, они из-за него друг друга перерезали.

-- Ладно, что совсем без потерь обойдемся я и не расчитывал... -- вот полностью разделяю надежды своего Морского воеводы касательно заков. -- К выгрузке приступили?

-- Уже практически закончили. -- ответил Михил. -- Экипажам не терпится побыстрее получить свою долю и ударится по кабакам и борделям.

Так, надо бы сообщить Штарпену, что сегодня в порту патрули надо удвоить, а лучше утроить.

***

Примас, ожидаемо, за идею ввести новую догму ухватился двумя руками -- да какое там, еще и зубами вцепился.

-- Нечестивая вода, ваше величество? -- рассуждал он во время обеда. -- Хм, возможно-возможно...

-- Скорее порченая. -- умерил его пыл я. -- Друджи вечно норовят досадить роду человеческому и измышляют для этого всякую мерзость. Воду, например, портят, отчего случаются кровавый понос и прочие иные расстройства.

-- М-м-м-, гимны "Не прикасайся к скверне" и "Огонь очищающий" ничуть тому не противоречат. -- Йожадату начал впадать в задумчивость. -- Но истинно ли такое положение дел?

-- До определенной степени -- да. На самом деле... Ты знаком с понятием "неделимая частица", которая настолько безмерно мала, что разглядеть ее не считается возможным?

-- Как, повелитель, вы и с трудами Вайшешики из Ньяя знакомы?! -- пораженно воскликнул Щума Золотой Язык.

-- Поверхностно. -- ответил я. -- Однако, как есть мельчайшие, невидимые глазу частицы неживой материи, то это справедливо и для материи живой, не так ли? И столь же справедливо то, что далеко не все, что можно съесть, полезно.

-- Яды, например. -- промурлыкала Валисса и обвела присутствующих таким ласковым взглядом, что не менее половины приглашенных на обед заметно поежились.

-- Яды по определению не могут быть полезны, они суть изобретение друджа Куберы, готовить которые он научил людей им же на погибель! -- воскликнул примас.

-- И эти твои слова, первосвященный, лишь подтверждают правоту нашего премудрого и просветленного государя. -- вступил в беседу Шедад Хатикани. -- Что мешает друджам сгонять болезнетворных зверей, не важно, различимы они на взгляд, или малы чрезмерно, и через то вредить потомкам Гайомарта?

-- Боги и святые, разумеется. -- язвительно ответил Йожадату.

-- Они, кроме Тата, не всемогущи и не всеведущи. -- пожал плечами министр царского двора. -- А друджи хитроумны и зловредны.

-- Впрочем, -- добавил я, -- такое объяснение понятно будет людям просвещенным, а черни довольно и простого объяснения, какое я дал изначально. Ведь человек тем от животных и отличается, что не пихает в себя еду в том виде, как она в природе встречается, а обрабатывает её: моет овощи-фрукты, мелет зерно и печет хлеб, варит и жарит мясо. Так же и воду надлежит перед употреблением обработать. Полагаю, такие доводы будут пастве понятны.

-- Несомненно, государь. -- согласился со мной первосвященник Ашшории.

-- Епитимью соответствующую установить не забудь. -- хмыкнул я.

После обеда, малым выездом, отправился поглядеть на то, как идут дела на стройке корреры.

Стройку затеяли у самого въезда в Верхний город, расположив пристанище бычьих плясунов таким образом, дабы оно, в случае оказии, вписалось в систему укреплений, исполняя роль этакого полубарбакана при воротах. Теоретически -- разумно, хотя взяться решать, насколько это в случае чего будет эффективно не возьмусь. Лисапет и в молодости не великий был знаток фортификации, за проведенные в монастыре годы и подавно забыл даже то немногое, что знал, а уж я-то в этом и подавно разбираюсь на уровне какого-нибудь "Castle Strike" с уровнем сложности "легко".

К настоящему моменту на ведущейся стахановскими методами стройке было возведено уже три стены и изрядный кусок четвертой. Вот в отверстие, где когда-то должны будут разместиться ворота в корреру, наша кавалькада и въехала, причем сразу же моему взору представилась феерическая картина ругани Тумилова папаши с хефе-башкентом.

Князь Камил мне, если уж быть честным, не понравился. Едкий, язвительный, с кислой морщинистой физиономией -- ну прямо совсем как я, только помоложе, покрепче и с неизменной привычкой одеваться нарочито бедно. Даже сейчас, получив от казны хорошее жалование, князь Старой Башни продолжал щеголять в едва-едва держащихся на грани приличия заношенных шервани, причем неизменно "грязного" цвета.

Как у этого склочного зануды смогли появиться столь непохожие на него характером Лесвик и Тумил -- тайна сия велика есть.

Однако, надо отдать Роголому должное -- дело устройства танцев с быками он знал от и до, и на все попытки влезть в строительство корреры со своим ценным мнением реагировал... Вот прямо как сейчас на Штарпена.

-- ...гранитную облицовку!

-- Это чересчур дорого!

-- У тебя тут столица, или бордель?!

-- Бордель в столице тоже есть. -- произнес я, направляя Репку к спорщикам. -- И даже не один. Я лично проверял, чего и тебе, князь Камил, желаю.

Князья, узрев своего любимого монарха, мгновенно перестали цапаться и, повернувшись ко мне, отвесили поклоны.

-- Кстати про бордели. -- обратился я к Штарпену. -- Как поживает госпожа Гавхар? Все ли у нее ладится?

-- Она вполне благополучна. -- ответил столичный градоначальник.

-- Вот и славно, передавай ей мое пастырское благословление. А о чем вы таком интересном спорите?

-- Хефе-башкент, -- обличительным тоном произнес владелец Старой Башни, -- отказывается выделять на облицовку корреры гранитные блоки.

-- Ваше величество! -- всплеснул руками градоправитель столицы, отчего разнообразные подвески и висюлечки на его шервани зазвонили, как сонм маленьких колокольчиков. -- Ну где я ему в окрестностях Аарты гранит-то достану? Да еще и красный! Его же из самого Амитана, по всей Великой Поо, сплавлять надо!

-- Все корреры в Мирельском царстве и Самватине издревле облицовываются красным гранитом, как знаком того, что в них происходит кровавое представление. -- отрезал Камил.

-- Потому как там с ним каменоломни под боком! -- возмутился Штарпен. -- Хочешь гранит, так пожалуйста, мне не жалко! Из Баратиана, светло-серый, хоть всю корреру из него построй.

-- Хм. Помнится в Тампуранке коррера обложена глазированным кирпичом разных цветов. -- заметил я.

-- Что еще можно от этих долинников ожидать, которые горного пика в жизни не видали? -- скривился папахен моего стремянного.

-- Зато красиво и празднично. -- не согласился я.

-- И намного дешевле! -- энергично поддержал меня Штарпен.

-- Конечно, совсем уж от традиций отступать нельзя, а то Мировая Гармония пошатнуться может. -- продолжил меж тем я. -- Посему врата в корреру и стену вокруг них надобно выложить именно таким гранитом, о каком говорит князь Камил. Давайте-ка глянем по чертежу, сколько нам его понадобится.

Хотелось бы сказать, что принял Соломоново решение, но по факту мой вердикт, думается, не понравился ни Камилу, ни Штарпену.

***

Погода выдалась так себе: с моря, еще до свету, нагнало тучи, и над Аартой зарядил мелкий противный дождик. Оно, конечно, сиди себе в тепле, любуйся в окошко, радуйся, что на улицу тебе не надо -- сплошная, казалось бы, лепота.

Если только делать ничего не надо. А так -- ну совершенно нерабочее настроение создается, при том, что сегодня суд над моим несостоявшимся убийцей. И я там, как бы, председательствующий.

Хорошо Князю Мышкину -- завернулся сам в себя, и дрыхнет в кресле под мерный шелест дождя за окном. Надо будет в следующей жизни постараться стать котом. Хотя... нарвусь ещё, часом, на какого вздорного Калиостро и рискую стать рыбой.

-- Ну что скажешь, брат Шаптур? -- когда царь заявил, что на завтрак не пойдет, ибо нет аппетита и вообще, голова кружится, всполошившийся князь Папак немедленно явился с лейб-медиком и теперь с самым что ни на есть верноподданническим видом ел меня глазами. -- Пациент скорее жив, чем здоров?

Монах-целитель пожал плечами.

-- Обычная чувствительность к перемене погоды, причем в легкой форме. Надо выпить чашку крепкого травяного настоя и все пройдет. Ну и, отдыхать бы вашему величеству побольше надо.

-- Это, брат мой, не ты ли лечение назначал тому человеку, который жаловался на то, что каждое утро, после того как он встанет из постели, у него половину часа голова кружится? -- хмыкнул я.

-- Не припоминаю таких пациентов. -- пробормотал Шаптур и, тут же, с живым интересом спросил: -- И какое же ему было предписано лечение?

-- Вставать на полчаса позже. -- невозмутимо ответил я.

Монах на миг опешил, затем фыркнул и, наконец, заливисто рассмеялся.

-- Впрочем, ты прав, мне надо развеяться. -- продолжил речь я, когда лекарь отсмеялся. -- Князь Папак, доложи министру царского двора, что на следующей недели я желаю поохотиться. Давно собирался вытащить внуков на это дело.

-- Ваше величество желает пойти на косулю, или, быть может, стоит устроить соколиную охоту? -- уточнил кастелян-распорядитель Ежиного гнезда.

-- А это уж пусть Шедад сам решает. Сюрприз будет всем.

До полудня, под травяной чаек с плюшками, поковырялся в документах, никого не принимая, затем, поскольку на этот день торжественный царский обед был отменен, слегка поснедал прямо у себя в покоях, после чего переоделся в наряд поторжественней, нацепил корону и похромал (потому что опять артрит в коленках разыгрался) на Совет.

На входе, говорят, обликом был суров и опечален.

-- Владетельные, я собрал вас всех чтобы сообщить всем пренеприятнейшее известие. -- я обвел зал Совета взглядом, отметив что явились все, включая даже Тоная Старого, который, в силу возраста, имел право прислать на сегодняшнее заседание наследника. -- В Ашшории случилась измена.

Зал тут же откликнулся шумом, пусть и весьма умеренным. Отсутствие Зулика заметили, безусловно, все собравшиеся, в его отъезд к свежеразродившимся женам, разумеется, верили далеко не все -- скорее мало кто был к этому склонен, -- но поскольку точной причины его пропажи были никому неизвестны князьям о случившемся оставалось только гадать. Впрочем, дураком никто из Владетельных не был, пропажу Главного министра с недавним покушением на царя с наследниками успешно сложили, и, однако же, это было хотя и весьма обоснованное, но лишь предположение. Теперь же Совет получил от меня подтверждение прямым, можно сказать, текстом и в зале теперь рефреном звучало "Ну я же говорил".

-- Да, князья, измена! -- я слегка возвысил голос. -- И я обвиняю в ней Зулика, князя Тимариани! Пусть стража введет обвиняемого в зал Совета!

Реакция на появление заарестованного Главного министра оказалась несколько... странноватой. Я даже не уразумел сразу, в чем дело, пока общее мнение, с непосредственной прямотой не выразил князь Гелавани.

-- Чудные дела творятся нынче в Ашшории, как я погляжу, коли изменник и заговорщик сам входит в зал, где его будут судить. -- довольно громко и внятно произнес он. -- Не пытали его что ли совсем?

-- Так ведь и тебя, Моцк, не пытали -- а есть за что. -- язвительно отозвался Зулик.

-- Князья, вам слова не давали. -- прервал я начинающийся срачик на корню. -- Но я развею ваше недоумение, Владетельные. Действительно, князя Тимариани почти не пытали, поскольку в этом не было никакой нужды. До его ареста люди, которых он нанял, дали полные признательные показания и запираться ему уже не было никакого толку. Все сказанное изменниками было записано, и сейчас помощники моего секретаря раздадут членам Совета копии этих записей -- распорядись, брат Люкава. Читайте, досточтимые -- чего зря языками молоть?

Надобно заметить что такой подход к судебному делопроизводству на известной Лисапету части Мангала не принят. Суд присяжных -- а он, в принципе, в Ашшории применяется, поскольку по ряду споров гильдиям предоставлено право разбирать тяжбы среди своих членов, -- сначала долго и упорно слушает одну сторону, затем ее свидетелей, после чего повторяет эту же процедуру с другой стороной, а председательствующий, уж если необходимо, дает пояснения на основании имеющихся у него (и только у него) документов. Подобным же образом проводятся и суды над членами Совета, которых, впрочем, уже очень много лет не случалось -- на памяти ныне живущих, включая даже Тоная Старого, так вообще ни разу.

Такого же, чтоб вместо всего перечисленного участникам процесса просто раздали протоколы с обвинительным заключением, да еще и в папках из плотной толстой бумаги (тоже мое нововведение -- хотелось бы, конечно, еще и скоросшиватели ввести, но с местным уровнем развития ремесел они выходят слишком уж дорого) -- это прям ноу-хау.

Разумеется, все показания были таким образом отредактированы, чтобы хоть малейшая причастность Валиссы ко всей этой истории полностью исключалась. Если уж жена Цезаря должна быть вне подозрений, то невестка Лисапета и тому подавно.

Впрочем, новизна в порядке судопроизводства Владетельных ничуть не смутила -- народ у нас в стране поголовно образованный, князья тем более, так что зарылись в бумаги и принялись тщательно изучать -- при этом периодически издавали такие звуки, будто читают увлекательный детектив, а не написанные сухим канцелярским языком протоколы допросов.

-- Есть ли необходимость вызывать в зал Совета свидетелей, чтобы они лично подтвердили написанное? -- спросил я, когда с изучением материалов справились все. -- Это я тебя, князь Зулик Тимариани, спрашиваю.

Вот он, момент истины! Если он сейчас решит отказаться от нашей приватной договоренности и собирается подгадить, бросить тень на репутацию Шехамской Гадюки, заткнуть его уже не удастся. Спасти его это, разумеется, не спасет, но каким образом аукнется -- неизвестно. Хотя и ясно, что не чем-то хорошим.

-- Нет, ваше величество. -- покачал головой тот. -- Все записанное -- правда.

-- Что же. -- я прикрыл глаза, отгоняя вновь наваливающиеся головокружение и тошноту. -- В таком случае я обвиняю тебя в том, что ты покушался на жизнь своего царя, в том, что хотел захватить власть над Ашшорией, отстранив от управления царскую семью и Совет князей, в том, что собирался, пользуясь своим братством перед богами с князем Латмуром из Девяти столбов, его к тебе доверием, использовать этого достойного человека в своих грязных и гнусных целях. Но более всего -- обвиняю тебя в небрежности при подготовке заговора!

Кажется, если судить по вытянутым удивленным физиономиям как членов Совета, так и обвиняемого, последняя фраза задела не только кору головного мозга всех присутствующих, но и саму древесину.

-- Да, князь! Я стар, и если бы руками твоих наемников прервался б мой земной путь, то сокращен он был бы лишь ненамного. Но столь бездарно организованное тобой покушение едва не привело к гибели моих наследников-царевичей, а ведь они совсем юны. Лишь мастерством брата Шаптура и милостью Дхавана можно объяснить, что рана, нанесенная царевичу Утмиру, не стала для него смертельной. Для человека твоего опыта недопустимо так ошибаться. -- я покачал головой. -- Совершенно недопустимо.

Судя по лицам князей, тезис о непозволительности таких багов они полностью поддерживают.

-- Что же, раз ты не отрицаешь своей вины, слово членам Совета. Каков будет ваш вердикт?

-- Виновен. -- прошамкал Тонай Дамуриани.

-- Виновен. -- запальчиво выкрикнул князь Лексик.

-- Виновен. -- мрачно кивнул Моцк Гелавани.

-- Виновен... Виновен... Виновен... -- понеслось со всех сторон.

Я покосился на примаса.

-- С позволения вашего величества, считаю что совет высказался и единодушно признал Зулика Тимариани виновным в измене. -- произнес Йожадату.

-- Да будет так. Теперь, князья, нам надлежит определить ему наказание.

-- По старинным обычаям, -- поднялся со своего места князь Баратиани, -- измена и заговор караются лютой смертью для предателя и всех его ближних, а владения его отдаются на поток и разграбление.

Молодой, принципиальный, справедливый и честный поборник традиций... Прям жаль, что его тещи в зале Совета нет -- Шока Юльчанская и меня бы не постеснялась, дала бы зятю по башке. Это ж надо было умудриться на пустом месте нажить себе аж двух непримиримых врагов!

-- Обычаи, это хорошо, конечно. Поток и разграбление -- так и вовсе весело. А восстанавливать разграбленное кто потом станет? -- поинтересовался я. -- Кстати, кроме самого князя Зулика, ни один из заговорщиков уроженцем Тимариани не был. Что же касается семьи... А мы вот у преосвященного Йожадату сейчас спросим, какие традиции нам на сей счет заповедовала Троица и вся Небесная Дюжина.

Ах, ну почему рядом нет брата Круврашпури? Он бы сейчас так обосновал все, чего мне только ни захочется -- ни один Конклав не докопается! А этот сыч-примас еще неизвестно что прокрякает.

-- Боги... хм... Боги заповедовали нам воздавать равным за равное, что в своем своде законов записал еще просветленный Лугальзагеси, царь древнего Агаде, которому слова Небес принес сам вестник богов Каку. -- примас-то, оказывается, моментально просек текущий политический момент и вовсе не горит наступать на мозоли Зуликовым зятьям. -- Истинно, так записано в книге его деяний.

-- Ну, с совсем равным у нас тут будет сложновато. -- задумчивым тоном произнес я. -- Поскольку лично князь никого не убил -- только попытался, -- но, думается, я смогу принять такое решение, которое не нарушит Мировую Гармонию. Ведь это именно из-за его попытки Смерть едва не прибрал царевича Утмира, я говорил об этом.

С трудом поднявшись со своего места, я добавил, подпустив в голос обличительной торжественности:

-- Зулик Тимариани, Совет постановил, что ты виновен в измене, и я, Лисапет из рода Крылатых Ежей, царь Ашшории, приговариваю тебя и твоих соучастников к смерти. -- князь вздохнул и склонил голову, но держался, в целом, молодцом. -- Но я не снимал с себя монашеских обетов, потому должен быть милосерден -- ты выпьешь яду. А дабы уж полностью все было по справедливости, даст его тебе тот, кого ты искалечил -- мой внук, царевич Утмир.

Князья еще даже начать-то выражать свое мнение не успели, а внучара -- его и Асира стулья были поставлены чуть сбоку от моего, -- уже взвился на ноги и уставился на меня бешеным взглядом.

-- Ты. Даруешь. Ему. Легкую. Смерть. -- процедил мальчик, и его аж затрясло от ярости.

-- Не я, а ты. Собственноручно. Брат Шаптур, подай царевичу чашу с ядом. -- спокойным, надеюсь, тоном ответил я.

-- Да я лучше из нее сам изопью! -- выкрикнул пацан.

-- Нет. Ты подашь ее князю. Впрочем, не стану препятствовать твоему желанию. Брат Шаптур, наполни чашу и для моего внука, из того же кувшина, что и чашу Зулика Тимариани. -- я поглядел на Утмира и добавил: -- Сначала забери его жизнь, а потом делай что хочешь.

-- Да будет так. -- сквозь зубы бросил мне мальчик, схватил кубок и понес его осужденному. -- На, пей!

Он протянул сосуд так резко, что едва не расплескал его содержимое.

-- Не горячись, царевич. -- Зулик принял чашу с поклоном. -- Когда-то ты все поймешь.

Он осушил кубок единым глотком.

-- Не думаю. -- зло бросил парень, развернулся, и стремительно проследовал к Шаптуру.

Валисса приподнялась со своего места, но осела под моим строгим взглядом. Что касается Асира, то он просто смотрел на нас с матерью глазами побитой собаки, как бы даже и не до конца осознавая происходящее, либо же оцепенев от нахлынувших эмоций.

Меж тем его брат выхватил свой кубок и осушил его не менее лихо, чем перед этим князь свой, после чего вновь уставился на меня бешеным взглядом.

-- Не туда глядишь. -- обронил я, глазами указав в сторону Зулика.

Тот стоял с несколько озадаченным видом и разглядывал свою чашу.

-- Странно. -- произнес он, поднимая взгляд на меня. -- Я явственно обонял запах миндаля... Яд не сработал?

-- О, сработал, не сомневайся. -- ответил я ласковым тоном. -- Просто это было вино с миндалем, а яд в нем совсем другой.

Князь кашлянул раз, затем другой, провел пальцами по губам и поглядел на стертую ими кровь.

-- Друджев ублю... -- он снова закашлялся, выронил кубок, упал на колени, и сплюнул на пол кроваво-слизистый комок.

-- Я обещал тебе яд, а не легкую смерть, князь.

Силы совсем оставили Зулика, он упал на бок, а затем, минут десять заходился в мучительном кашле, заплевывая зал Совета кровавыми ошметками, покуда, наконец, кровь не хлынула у него из носа и горла, а сам он не затих.

Утмир глядел на агонию своего несостоявшегося убийцы не отрываясь, и лишь когда стражники поволокли казненного за ноги к выходу, вновь обернулся ко мне. В глазах парня горело мрачное торжество.

-- Ну теперь-то твоя душенька довольна? -- спросил я.

-- Вполне. -- кивнул он, и на лице его появилась счастливая улыбка сытого волка.

Правда -- ненадолго. Мальчик вдруг обратил внимание на то, что все еще сжимает в руке кубок, поглядел на него, словно вспоминая полузабытый сон, и вскинул глаза на меня. Торжество во взоре стремительно начало вытесняться испугом.

-- Хорошая мысль, внук. Плесни-ка и мне, брат Шаптур, этого чудесного винца. -- я укоризненно поглядел на Утмира. -- Неужели же ты думал, что ради одного проклятого предателя я изведу целый кувшин доброго вина? Нет, конечно -- его отрава была в чаше.

Царевич покачнулся, и, обессиленный, опустился на свое место.

-- Ну и шутки у тебя, дедушка. -- пробормотал Асир. -- Я уже думал что сам сейчас помру.

Зал Совета шумел, но умеренно -- князьям выказывать бурные эмоции не позволял гонор Владетельных, да и что они, по сути-то, такого особенного увидели? Казнь? Так в наших провинциях это вполне себе развлечение -- да и не в наших тоже, -- на них поглазеть даже детишки бегают. Слишком легкую смерть осужденного? Ну да, кожу с Зулика живьем не содрали, накол не посадили тоже, так царь прямым текстом заявил, что слишком зверствовать ему обеты не позволяют, и тут он в своем праве. Да и совсем уж легкой кончина Главного министра не была -- все в рамках традиций и духовных скреп Солнцеспасаемой Ашшории. Ну а то, как я на место поставил зарвавшегося внука, это вообще образец местной педагогики. Конечно мог бы еще и выпороть приказать за дерзость, но ведь царевич все же...

Все это, разумеется, надо обсудить и обсосать промеж собой, покуда слуги слизь, кровищу и мочу оттирают (молодец у меня кастелян-распорядитель -- тело еще за дверь вытащить не успели, а бригада специалистов по клинингу уже споро взялась за работу), но сделать это надлежит степенно, с достоинством. Не на ипподроме же, в конце-концов.

-- Тише, тише уважаемые. -- призвал я членов Совета и отхлебнул из кубка. -- Осталось еще несколько вопросов, требующих нашего обсуждения. И первый из них --что делать с членами семьи предателя. Князь Лексик предлагал и их предать казни...

Я сделал еще глоток, а Шедад Хатикани и Арцуд Софенине заметно напряглись.

-- Он, однако, запамятовал о том, что ни жены, ни дети Зулика Тимариани полностью его не были. Брак его устроил мой покойный брат, да пребудет он одесную от Солнца, дабы разрешить спор об Аршакии, которую должен был унаследовать второй из его сыновей.

-- Шкашивают, однако, што оба шына его рошдены были в один день и щас. -- прошамкал Тонай Дамуриани, воспользовавшись паузой в моей речи.

-- Так это его жены сказывают, князь. -- улыбнулся я. -- Кто же им поверит в таком деле? Разумеется, я послал верного и знающего человека расследовать это дело: судью Фарлака из Больших Бобров. Всем вам он отлично известен -- был моим советчиком при суде над философом Яваном. Он опросил всех слуг и служанок, иных и с пристрастием, -- иного от Мясника ни я, ни прочие присутствующие, и не ожидали, -- и, разумеется, дознался до правды. Первой принесла сына Ралина, дочь князя Хатикани, и лишь двумя часами позже от бремени разрешилась дочь князя Софенине, Билкис. Посему Тимариань наследует первенец, а Аршакию -- сын Билкис, и до их совершенных лет регентами при них быть их дедам, князю Арцуду и князю Шедаду. Таково мое решение. Однако!

С последним словом мне пришлось повысить голос, ибо Владетельные явственно начали выражать некоторое волнение, и довольно громко. Ну еще бы -- двум моим министрам по дополнительному голосу в Совете, не говоря уже про полное распоряжение финансовыми потоками внуковых уделов. Они, конечно, царю сподвижники, но не жирновато ли?

-- Однако, -- продолжил я, -- кое в чем прав и князь Баратиани. Оба мальчика являются сыновьями князя Зулика, который изменой навеки опозорил свой род. Так допустимо ли, чтоб они, когда вырастут, стали членами Совета?

Ой, что тут началось... Если в двух словах, то присутствующие высказали свое однозначное "нет" на мой вопрос -- тут даже Шедад с Арцудом не возражали, хотя радости им это, конечно, не принесло. Причем высказывали это все князья более часа. Потом еще Йожадату на десять минут речью разродился, резюмируя позицию князей.

Утомили меня, в общем.

-- В таком случае, мне ведется лишь одно решение этой проблемы. -- произнес я. -- Господа Совет, я прошу вас Тимариань и Аршакию исключить из числа наделов Владетельных и перевести их в разряд простых княжений.

В зале повисла мертвая тишина. Еще бы -- за всю историю Ашшории такого еще не бывало. Включать княжество в число Владетельных, да, такое решение Совет несколько раз принимал, а вот чтобы наоборот -- нет. Случай беспрецедентный.

-- Понимаю, досточтимые -- вопрос сложный, выказываться о нем не каждый пожелает, потому предлагаю устроить тайное голосование.

-- А это как? -- удивленно спросил Скалапет Ливариади.

-- О, дорогой родич, это древняя асинская забава. -- пояснил я. -- Каждому из членов их Совета Первейших выдают по два боба: черный и белый. Затем специальный служитель проходит с кувшином, в горло которого только кисть руки и пройдет, и каждый кладет в него по одному бобу, где белый означает "да", а черный -- "нет". Считают бобы и понимают, принято предложение или же отклонено, причем никому не известно, кто за что голосовал.

-- Экие, однако, затейники... -- покачал головой кузен. -- Не иначе, берут взятки у всех, голосуют как хотят, а потом с сожалением вздыхают, я-де, твои интересы соблюл, но вот прочие благородные...

Князья на слова Скалапета отозвались ухмылками и смешками.

-- Что же, если никто не возражает, мой секретарь раздаст бобы, а затем соберет голоса. Однако, примас Йожадату не даром упоминал сегодня о законах царя Лугальзагеси. Скажи, преосвященный, разве должно в таком деле дать слово Аршакии и Тимариани?

-- Нет, повелитель. -- покачал головой главнопоп. -- Ибо сказано было: "Судимый в своей судьбе не властен".

Хотя первое время после суда над Яваном Звезды Сосчитавшим он и бесился по поводу чересчур мягкого, с его точки зрения, приговора, очень быстро отошел, и даже, как доносили соглядатаи, высказался в том ключе, что царь-то может и прав, что не сделал из еретика мученика, а упек туда, где о нем через год никто и не вспомнит.

-- Что же, тогда приступай, брат Люкава. -- распорядился я. -- Раздай Владетельным бобы белые и черные.

-- А если кто-то не проголосует? -- поинтересовалась Валисса, получая свои "бюллетени для голосования". -- Или положит оба боба?

-- Ну, видимо такой человек не исполняет своих, богами заповеданных обязанностей члена Совета. -- я пожал плечами. -- Следовательно, из числа Владетельных должен быть выгнан с позором, и от Церкви нашей -- с анафемой.

Йожадату с интересом покосился в мою сторону. Кажется, я только что пополнил его личную коллекцию подлежащих искоренению грехов.

Остальные присутствующие намек уловили тоже.

Голосование прошло без эксцессов -- задорно даже, с огоньком. Князья к такому виду волеизъявления отнеслись, действительно, как к забаве, громко и охотно комментируя происходящее, и отпуская по этому поводу шутки-прибаутки. А уж когда стали голоса считать...

--Вот, -- произнес владетель Эшпани, когда Люкава начал, один за другим, выкладывать бобы из кувшина на специально принесенный в центр зала столик, -- примерно так, досточтимые, мы и проект нового одеона в столице выбирали. Только тогда мне голосование больше понравилось.

-- Это отчего же, князь Триур? -- искренне удивился я.

-- А казне прибытка было не в пример больше. -- флегматично отозвался казначей.

Против предложения проголосовало лишь пятеро. Ну, двое-то, это нетрудно докумекать, кто. А остальные-то чего так, интересно? Вроде бы, чем меньше Владетельных, тем для оставшихся возможностей больше открывается, да и экс "полутораголосые" Арцуд с Шедадом теперь не считаются статусом повыше, чем остальные... А могли бы и двухголосыми сейчас стать, отклони мое предложение совет.

Впрочем -- не срослось у моих министров двора и капстроительства повыше взлететь. Теперь и право верховного суда в двух княжествах короне перешло, и чиновники там отныне только государственные, и дружины роспуску подлежат... Очень такие вещи централизации власти способствуют, знаете ли.

Зато князьям достались деньги.

Правда к каким царским провинциям эти два, расположенные по обе стороны гор, удела прирезать (а Аршакия, с остальных сторон и вовсе княжескими землями окружена) -- бог весть.

-- Ну что же, царь решил, Владетельные приговорили. -- подытожил я. -- Брат Люкава, подготовь к завтрашнему дню указ. А вас, князья -- вижу, вижу что утомились уже все, но прошу повременить и дать мне один совет.

Не скажу, что осчастливил окружающих, но, как минимум, заинтересовал.

-- Как все понимают, в Ашшории теперь свободно место главного министра. Есть у меня на эту должность один кандидат, но хотелось бы услышать ваше мнение.

-- И кто ше это, гошудай? -- прямо, без экивоков, спросил Тонай Старый. -- Неушто княщь Эшпани?

-- Нет слов, никто не заслужил права стать Главным министром, как князь Триур. Заслуги его неоспоримы -- даже во времена междуцарствия, когда наместники придерживали налоги и не отправляли их вовремя в Аарту, да, даже тогда он, как минимум, полные отчеты о сборах получал, и лишь благодаря его трудам ничего из собранного не разворовали. -- ответил я. -- За что честь ему, хвала, и указ о присвоении ордена, который вчера я, кстати, подписал. Но именно потому я и хочу, чтобы и впредь он занимал место казначея, потому как второго такого как он в нашем государстве не сыскать.

-- Лестные слова, повелитель. -- отозвался Триур, ничуть, судя по внешнему виду, не расстроенный. -- Однако кого же вы желаете видеть на столь ответственном месте? Это должен быть опытный в управлении человек.

-- О, он не только опытен. Наместник Аарты и Ежиного удела, -- да, Валараш уже неделю как закончил процедуру слияния провинциальной и столичной бюрократии, сдал дела и теперь занимался исключительно вопросами колонизации и нового монастыря, -- князь Штарпен из Когтистых Свиней еще и жителями вверенных ему земель любим да уважаем. Сам в трактире слыхал.

-- Кандидат доштойный, повелитель. -- высказался Тонай Старый, когда повисшее в зале Совета молчание начало переходить границы допустимого. -- Я бы одобрил.

В общем сейм выкрикнул мне "виват", на том заседание Совета и закончили.

Оно и слава Солнцу -- пока сидели дождь кончился, засветило солнышко, и мне от резкой перемены погоды недужилось все больше и больше.

-- Дедушка. -- Утмир пристроился рядом,едва мы вышли из зала. -- Прости, я очень виноват перед тобой.

-- Ничего страшного. -- я улыбнулся внуку. -- Просто постарайся в дальнейшем свою фантазию не выпускать за пределы разумного. Она может заблудиться.

Вернувшись в свои покои я запустил на колени князя Мышкина, который тут же принялся меня уминать и требовать ласки, развернул очередной свиток Аксандрита Геронского, под названием "Пневматика", и приступил к вдумчивому, тщательному перечислению всех матерных слов и идиоматических выражений, какие только были мне известны. Потом, от полноты чувств аж спел сурдопереводом -- при этом ужасно фальшивил.

Блин! В нашей стране восходящего поца уже столетие как известен принцип парового двигателя, и ни один декоративный таракан из гильдии философов до сих пор не нашел ему практического применения! Так, ну-ка пускай ко мне завтра Золотой Язык заглянет...

Засыпал с трудом -- все паровыми триремами грезил, -- зато утром проснулся полный сил, бодрый, и опосля утреннего молебна с предшествующим ему докладом Люкавы, отправился завтракать.

Интересно, а вот с чего, интересно, такой прилив сил? Вроде как вчера человека на смерть отправил, за его мучительной кончиной наблюдал -- так ни тогда ничего в душе не шевельнулось, ни теперь малейшего сожаления нет. Видать гораздо больше мне от Лисапета досталось, чем я воображаю себе.

Ну или может просто сволочь.

На половине пути ко мне присоединился Асир -- молчаливый и задумчивый. Так и не сказал практически ничего, пока не подошли к дверям.

-- Дедушка. -- наследник престола повернулся и посмотрел мне в глаза. -- Сегодня брат ни разу ночью не вскрикнул и не застонал. Я заходил к нему в комнату -- его кошмары отступают, когда я рядом. Дедушка, он спал и улыбался.

***

-- А скажи мне, разлюбезный мой друг, Щума -- это вот что такое? -- я ткнул пальцем в чертеж.

-- Это, государь? -- философ прищурился. -- Устройство, именуемое как "Шар Аксандрита", приводимое в движение посредством пара. Весьма остроумное изобретение, благодаря которому Аксандрит Геронский опроверг тезис о том, что для любого движения к предмету требуется приложить воздействие со стороны. Ваше величество, помнится, как-то упоминали его вскользь, когда мы с примасом обсуждали судьбу моего коллеги Явана.

-- Нашего коллеги. Я тоже, если помнишь, в гильдии состою. -- и, между прочим, исправно плачу взносы. -- Действительно, мы говорили о чем-то подобном. А отчего этому шару еще не дано практическое применение?

-- Какое, государь? -- с недоумением хохотнул наставник царевичей. -- Не скрою, игрушка забавная и въяве демонстрирует правоту философских построений Аксандрита, но что с ней можно сделать? Паровую молотилку? Так сие ненадежно и гораздо дороже молотьбы цепами. Баловство это, повелитель -- гораздо лучшее применение для применения пара нашел Амдерих из Сирка. Он построил метательную машину из котла и трубы, с помощью которой защитники города потопили три асинских пентекора.

-- Так. -- я помотал головой. -- Ну-ка вот с этого места поподробнее.

-- Я, к сожалению, не знаком с устройством его парометателя -- он был уничтожен, а сам Амдерих погиб, при взятии города, но из того что слышал воистину достойно удивления. -- начал Золотой Язык. -- Насколько я понял из свидетельств -- а штурм Сирка был двенадцать лет назад, и даже те, чьим сведениям я могу доверять, многое или забыли, или поняли неверно, -- Амдерих взял большой котел, наподобие того, что использовал Аксандрит Геронский, но не стал устанавливать его на крутящуюся часть, а напротив, установил на неподвижную станину. Для выпуска пара он использовал длинную и толстую трубу, снабженную неким запирающим устройством при соединении с котлом. Зарядив в трубу каменное ядро, и доведя давящую силу пара до нужной, он резко открывал задвижку, и пар, вырываясь, выталкивал ядро с такой силой, что оно пробивало пентекор насквозь.

-- Как же он из этой штуки целился, интересно? -- пробормотал я.

-- Это неизвестно. -- развел руками философ. -- Но, полагаю, станина могла крепиться на поворотном механизме.

-- Тогда уж и на качающемся тоже -- корабли наверняка были на разном расстоянии от места установки паромета.

-- Вполне вероятно, что так оно и было. -- кивнул Щума.

-- А ядра у него из пусковой трубы не выкатывались, когда он ее вниз наклонял?

Глава столичной гильдии философов на пару мгновений призадумался.

-- Это вполне решаемая проблема, государь. -- ответил он. -- Если плотно обмотать ядро тряпками и ветошью, и затолкать его в трубу паромета длинной палкой, то оно будет держаться.

-- Мнда, интересная штука выходит...

Ещё бы не интересная. Паровая, блин, пушка! Пороха на Мангала покуда не знают -- ну, насколько мне известно, -- так пока можно же такую артиллерию применять! Да, в качестве полевой не подойдет, ибо здоровенная дура получается, но как осадную и корабельную -- отчего бы и нет?

-- И почему же, почтеннейший Щума, никто до сих пор не повторил этот паромет в Ашшории? -- поинтересовался я.

-- Ну, в первую руку, государь, причиной тому деньги. -- ответствовал тот. -- Кроме того...

Наставник царевичей замялся, но потом вздохнул, и все же закончил фразу:

-- Это очень и очень опасно. Я не последний философ в Ойкумене, государь, но и представить не могу как Амдерих из Сирка высчитывал момент, нужный для пуска снаряда. Огонь никогда не горит совершенно одинаково, следовательно и вода в котле превращается в пар за разное время. Недогрей чуть, и ядро упадет, не долетев до цели. Перегрей, и от силы пара котел просто разорвет, поубивав всех, кто был рядом. Покуда эта задача не будет решена, использовать парометы не только малополезно, но и чудовищно опасно.

Блин, а я-то размечтался! Может Щума мне хотя бы губозакатыватель изобретет?

Так,а как эту проблему на Земле решали? Я, конечно, тот еще технарь, но в школе ведь учился. Что там было-то такое? А! Ну, конечно! Манометр!

-- Слыхивал я про устройство, -- тщательно подбирая слова произнес я, -- которое может тебе помочь.

-- В самом деле, государь? -- оживился Золотой Язык. -- И где же?

-- Не одни философы промеж собой общаются, есть свои связи и у священников. -- отмахнулся я.

Кстати -- да, реально общаются. Все, хоть что-то из себя представляющие философы знакомы если и не по личной переписки, так опосредованно. Делятся друг с другом теориями, изобретениями и посылают эпистолы с любой возможной оказией. Тот же Торис Карторикс, насколько знаю, от Щумы скарпийским умам целый ворох писем повез.

Не знают тут еще про грифы "Совершенно секретно". Разве что Тарки Одноглазый опасность оставления военных разработок в открытом доступе осознавал -- потому до сих пор, видать, по всем морям трехрядки вместо пентекоров и не рассекают.

-- Называется это устройство, гм, силомер и действует вот по какому принципу...

Следующие три четверти часа прошли в обсуждении технических тонкостей создания манометра, а поскольку я-то ни разу не технарь, мне довелось лишь дать общую концепцию, а потом с умным видом выслушивать разглагольствования Золотого Языка, изредка направляя его из эмпиреев к нам, многогрешным, сиречь к конкретике. При этом не только в очередной раз подивился тому, какой интеллектуальной хваткой обладает наставник царевичей, который, между прочем, сходу аж два вида манометров мысленно собрал -- пружинный, и поршневой, -- но и с изумлением узнал, что в Ашшории прекрасно знакомы с понятием ГОСТов. И мало того, что знакомы -- широко их применяют, причем без всякого государственного регулирования, силами одних только гильдий.

Это когда намекнуть пытался, что для чистоты экспериментов при изготовлении образцов необходимо использовать максимально идентичные материалы. Выглядел, надо думать, дурак дураком.

-- Ну а что вас удивляет, ваше величество? -- покровительственно улыбнулся Щума. -- Гильдии объединяют внутри себя очень разных по мастерству и таланту людей, и потому, разумеется, для того чтобы объективно их оценивать нужны одинаковые для всех без исключения правила. Такие правила сами члены гильдии и устанавливают -- ведь не будь их, то и никакого смысла в профессиональных объединениях не было, каждый промышлял бы по своему, кто во что горазд, а разве это хорошо? Ведь тогда невозможны были бы никакие большие свершения, ни одно большое дело. Взять, для примера... Вот, хотя бы, верфь. Если она небольшая, где работает лишь одна ватага, изготавливая по одному же кораблю за раз, то им, вроде бы все это единообразие ни к чему. Ну а если большая, где одномоментно строят по десятку кораблей, где, по мере необходимости, корабелов переводят из ватаги в ватагу? А коли и верфь у владельца не одна, и с одной на другую работников тоже перебрасывают? Как тут не придти к необходимости единообразия? Или, например, если вспомнить о златокузнецах. Если каждый будет в свои изделия мешать присадки с драгоценными металлами сколько ему боги на душу положат, так в ценах будет сущая путаница и неразбериха, да и ростовщикам, например, если к ним принесут украшение в залог, надо будет из кожи вылезти, чтобы понять, сколько тот или иной предмет действительно стоит. Потому гильдии строго следят за всем, что производят их члены, и коли мастер отступает от установленного рецепта, то обязан вместо номерного клейма поставить специальные знаки, которые знающий человек без труда поймет. Вам, государь, это все, конечно, не знать простительно -- ведь государи почти никогда не вмешиваются в такие вопросы.

О как. Да неужто рыночек порешал?

-- Хотя, справедливости ради, должен отметить, что начало всему этому положили еще цари древней Парсуды. В те незапамятные времена, когда только додумались чеканить монету. Вам ведь известно, что когда-то денег вообще не было?

-- Слыхал. Иные называют эти времена Золотым Веком, но поглядел бы я, как они побегали по рынку со своим товаром, который не надобен продавцу того, что требуется им самим. Ткач хочет меда, бортнику нужны наконечники для стрел, кузнецу потребовалось пиво, а у тебя всего-то навсего воз репы, который с удовольствием возьмет только барышник, но вот осел, которого он за репу готов отдать, тебе как раз и не сдался низачем. -- мы с Щумой усмехнулись. -- Кстати про деньги. Какая на работы по постройке парометателя потребуется сумма?

-- Пока не могу сказать, государь. -- вздохнул философ. -- Сначала надо создать силомер оптимальной конструкции, к тому же я хочу проверить, возможно ли будет сделать так, чтобы при достижении определенной силы пара в котле, он сам собой сбрасывался через силомер же. Эти исследования я проведу за счет свой и гильдийский, поскольку мало сыщется в Ашшории философов-механиков, что откажутся решать эту задачу вместе со мной. Полагаю, что это все займет не менее трех месяцев. Ну а уж потом можно будет переходить от небольшой модели, к разработке полноценного паромета. Тогда порядок цен будет примерно понятен.

Щума вздохнул и покачал головой.

-- В любом случае, игрушка выйдет очень дорогая. Котел потребуется большой и толстостенный, а это же столько бронзы...

-- А разве нельзя использовать железо?

-- Боюсь, что нет. -- ответил философ. -- Из бронзы котел можно отлить, а железо не плавится, только куется, но как тщательно его листы не склепывай, все равно будут мельчайшие щели, через которые пар будет вырываться из котла. Да, щели можно законопатить, но если сила пара окажется больше, чем крепость материала, которым заделаны стыки, то он вырвется наружу и ошпарит всех, кто окажется рядом.

Так, приехали. Ни литья стали, ни чугуна, на Мангала тоже, выходит, не знают?

Я покопался в воспоминаниях Лисапета, и пришел к выводу, что да -- нет. Не знают.

-- А так ли ты уверен, что железо не расплавляется?

-- Ну, государь, теоретически плавится все, даже камень, -- хохотнул наставник царевичей, -- и извержения вулканов тому прямое подтверждение. Но где человеку добыть такой жар? Увы, палицы Шалимара у нас нет, а древесный уголь нужного жара не дает.

-- Зато вполне может дать каменный. -- парировал я.

Вообще, где-то я читал, что изначально железо плавили именно на древесном угле -- хотя, может, и путаю чего, -- но этак на него, если дойдем до хоть сколь-нибудь промышленного масштаба, все леса извести недолго, при том что у нас в горах антрацита больше, чем гуталина у дяди кота Матроскина.

-- Так его сам еще поджечь надо. -- пожал плечами Золотой Язык. -- Не во всякой кузнице это удастся.

-- Тягу в печи сделай нормальную, он гореть и станет. -- буркнул я.

-- Как-как? -- опешил философ.

-- Печки, говорю, у нас не той системы.

Моя бабуля, она в частном секторе жила, и до тех пор, пока батя ей в дом газ не провел, топила зимой печки -- одну, ту что в зале, голландку, дровами, а вторую, га кухне, некогда бывшую русской печью, но к моему рождению уже сильно переделанную -- углем. Ну и дровами тоже, конечно, но сугубо для того, чтобы огонь в принципе загорелся.

А поскольку на каникулах в частном доме, к тому же недалеко от озера и леса расположенном, гораздо интереснее, чем в квартире, ничего удивительного, что именно у бабушки я их и проводил. Летом с пацанами на озеро, зимой -- лыжи-санки юзали, осенью по грибы... Весной тоже находили чем заняться.

Ну и ноут с мобильным модемом по вечерам -- куда ж без этого.

Так что с примерным устройством печки я знаком -- топка, дымоход с заслонкой, поддувало -- все дела. Сложить не сложу, но юзать умею на уровне уверенного пользователя.

Вот примерное устройство бабушкиной печи я Щуме на листочке пером и накидал.

Философ наблюдал за моими упражнениями в строительном черчении с квадратными глазами. Не то, чтобы он не знал, что такое печь -- знал, разумеется. Это в равнинной Ашшории зимой тепло и снега почти не бывает, а вот в горах -- точно знаю по монастырским воспоминаниям Лисапета, -- и снег, и сосульки и колотун-бабай полный. Без печей никак, только конструкция у них больше камин напоминает, чем что-то другое.

-- Так-так... -- Золотой Язык в задумчивости рассматривал мои каляки-маляки. -- Получается, что через вот это нижнее отверстие воздух попадает в печь, проходит через решетку и снизу дует на дрова и уголь, выходя через трубу в противоположной части камеры для топлива?

-- Горячий воздух, нагретый пламенем от загоревшихся дров, поднимается вверх -- это общеизвестно, -- а поскольку природа не терпит пустоты, он тянет за собой воздух холодный, который в свою очередь в топке нагревается, создавая тягу и так увеличивая жар, что даже уголь через какое-то время загорается. А уж он горит так горячо, что сам же новые порции угля зажигает. -- я замолк, припоминая не забыл ли чего важного. -- Кажется, там еще от высоты трубы зависимость есть -- чем она выше, тем лучше.

По крайней мере на кораблях начала двадцатого века, которые как раз на угле-то и ходили, трубы были не так чтоб сильно меньше мачт, и что-то я такое на форуме WoWS читал, что вроде это было для тяги. Я там, правда, все больше по техническим разделам шарился (ну и во флудилке, разумеется), а не историческим, но нечто такое где-то в тех краях видал.

Может и ошибаюсь, конечно. Историк из меня еще хуже, чем технарь.

-- Тут я, досточтимый, не могу быть уверен. Надо проверять.

-- Надо. -- задумчиво протянул Щума. -- Обязательно надо. Ведь, подумать только, это получается самодувный мех.

Он оторвался от рисунка и испытующе поглядел на меня.

-- Повелитель, откуда вы берете все эти знания?

-- Рыбы нашептали.

-- Какие рыбы? -- опешил философ.

-- С плавниками и хвостом. -- охотно пояснил ему я. -- Ладно, я тебя собственно, зачем звал-то...

Пододвинув к центру стола давно отброшенный в сторону и забытый трактат "Пневматика" я ткнул пальцем в чертеж "Шара Аксандрита".

-- Вот это надо к делу приспособить.

-- Ваше величество, -- вздохнул наставник царевичей, -- я уже говорил, что ума не приложу как это можно сделать.

-- Это от того, что ум твой слишком большой и мыслишь ты о высоком. Был бы подурнее да поприземленнее, так враз догадался бы. Мельничный жернов что вертит?

-- По разному. -- ответил Щума. -- Или водяное колесо, или же ветряк. Бывает еще, что ослика по кругу водят.

-- А если вот эту вот -- я ткнул пальцем в чертеж, -- хреновину присобачить?

Глава гильдии философов подумал, потому подумал еще раз и вынес вердикт:

-- Будет крутить жернов, но это выйдет мельнику во много раз дороже.

-- Это только если его приделать к одному жернову. А если к десяти, через шестеренки там всякие?

-- Через шестерни и от водяного колеса можно. -- пожал плечами Золотой Язык.

-- А если сто?

-- А сто-то зачем? -- искренне изумился Щума.

Следующие полчаса помалкивал уже он, покуда я ему излагал концепцию индустриализации пополам с иными способами использования парового двигателя -- от пароходов и локомобилей, до насосов в шахтах и паровых молотов. Под конец моего спича философ сидел с собравшимися в кучу глазами.

-- ...и многие, многие иные применения может пытливый ум найти для парового движителя. -- закончил я.

-- Государь, -- Щума устало и как-то обреченно поглядел на меня. -- А вы меня с теми рыбами не познакомите?

***

Едва наставник царевичей успел свалить из царского кабинета, как туда же принесло нового Главного министра. И опять всего из себя модного.

Всё же не устает меня этот толстяк поражать. Поначалу-то кажется, что тюфяк-тюфяком, жадный и трусливый дурак, а поди ж ты -- и модник-эстет каких поискать, кутюрье, талантливый и уважаемый управленец, наездник от Тулпара, искушенный в придворных интригах пройдоха, да еще, как выяснилось, и мечник.

Мы тут, третьего дня, с Латмуром вышли на балкончик, посмотреть как у царевичей идут занятия по боевой подготовке, а там -- глядь, -- не Вака моих внуков по плацу гоняет, а Штарпен Ваку, да так шустро, что десятник от меча князя едва защищаться и уходить успевает. Я прямо там чуть и не сел.

-- А что ваше величество так удивляет? -- невозмутимо спросил Железная рука, глядя на мою ошалелую физиономию. -- Штарпен когда-то был сотником Блистательных.

-- Эммьюууэ?.. -- уточнил я, не приходя в полное сознание.

-- Мы с ним вместе служили. -- охотно пояснил Ржавый. -- А когда прошлый командир гвардии, князь Большой Горы, из-за преклонных лет уже не смог исполнять своих обязанностей, я возглавил Блистательных, а Штарпена ваш царственный брат поставил во главе столицы.

Ага. Каген, значит, вертикаль власти на силовиках строил. Понятно теперь, отчего в период междуцарствия все не развалилось к чертовой матери вдребезги и напополам. Да и опасения возводивших меня на трон заговорщиков, относительно столичного гарнизона и его подчинения наместнику Аарты, теперь кажутся куда как обоснованнее.

-- Князь Хурам не показался мне таким уж дряхлым. -- заметил я.

-- Хурам? -- удивился главногвардеец. -- Нет, государь, наместник Запоолья -- это сын прошлого капитана Блистательных. Он сам-то выше простого витязя не продвинулся, и покинул наши ряды еще во времена командования своего отца. А вот на чиновничьей службе вполне преуспел.

Внизу, под балконом, князь Когтистых Свиней ловко крутанулся и с громким хеканьем опустил клинок на шлем Ваки. Наставник царевичей, пошатываясь, сделал пару шагов назад, опустил свой меч и потряс головой.

-- А служил Хурам, я так понимаю, под рукой князя Штарпена? -- мне вспомнились слова столичного градоначальника о их взаимной неприязни.

-- Отнюдь, повелитель, под моей.

-- И чего же они тогда промеж собой не поделили? -- изумился я.

-- Что могут не поделить двое молодых мужчин? -- усмехнулся Латмур. -- Хурам у Штарпена невесту увел.

Сегодня, бывший уже теперь, наместник Аарты и Ежиного удела, а ныне -- Главный министр Ашшории, -- вынес окружающим очередной модный приговор. Облачен князь был в роскошное алое шервани с серебряным шитьем и позументами (и таким количеством карманов, что Вассерману впору было бы удавиться от зависти), на левой руке у него красовалась обтягивающая замшевая перчатка, украшенная кристалликами горного хрусталя -- вот кто меня тянул за язык, про стразы ему рассказывать? -- а с кисти правой, на витом шелковом шнуре,свисал веер из перьев павлина.

Ну нифига себе принц Корум на бодипозитиве!

-- А, князь, заходи-заходи, дорогой. -- поприветствовал его я. -- Присаживайся, рассказывай, каково оно тебе, на новой-то должности.

-- Благодарю, ваше величество, еще никак. -- Штарпен поклонился и сел в предложенное кресло. -- Принимаю дела, потихоньку рву на голове волосы.

-- Ты с волосами особо не усердствуй, а то шапка по лысине скользить будет и на нос станет съезжать, что в твоем положении уже как-то несолидно. -- я облокотился на столешницу. -- Случилось уже что-то, или ты так пришел, поплакаться?

-- Столичному пределу новый наместник требуется. -- вздохнул князь Когтистых Свиней. -- Я, до времени, этот чин за собой оставил, как и посольские дела с неявной дипломатией, но долго ли я смогу так вот, на части рваться?

-- И что предлагаешь?

-- Ну...

-- Не нукай, не запряг. -- я ведь уже рассказывал, какой у меня премерзкий характер? -- В жизни не поверю, что ты просто за советом пришел, никого в виду не имея.

Штарпен тяжко вздохнул.

-- Вы, повелитель, ведь распорядились неявных на две части разделить, для внешнего и внутригосударственного соглядатайства. Там, организационно, почти все готово, но тех, кто служил при Танаке внутри Ашшории... Благоразумно ли им теперь доверять, после известных событий?

Это означает "После того как тебя, дурня старого, вместе с наследниками едва не уконтропопили" в максимально обтекаемых фразах, надо полагать.

-- Тем, кто служил в Аарте -- однозначно не стоит. -- кивнул я.

-- Значит, придется всю службу создавать практически из ничего. Так отчего бы не поручить это дело тому человеку, который так замечательно справился с расследованием покушения?

-- А он для такой должности не слишком ли молод? -- Главный министр развел руками. -- Да и сомневаюсь я, что Тумил согласится.

Штарпен кашлянул.

-- Вообще-то я имел в виду его брата, Лесвика, государь. Рати Тумил, при всем уважении к сему достойному юноше, только получил информацию от Гавхар, но к ее порогу расследование привел не он.

-- Ну что же, Лесвик -- очень ответственный молодой человек. -- князь, куда не глянь, кругом прав, так что и возражать смысла нет. -- К тому же княжий сын, урона чести ни для кого из его подчиненных не будет. Я согласен. На заморских кого поставишь?

-- Боюсь, мое предложение покажется несколько неожиданным, если не сказать необычным...

-- Заинтриговал, продолжай. -- я откинулся на спинку кресла.

-- Я бы хотел, чтобы наших соглядатаев за кордоном возглавил... не витязь. -- вздохнул бывший хефе-башкент. -- Купец. Вартуген Пузо. Он ведь, для своих нужд, тоже шпионов держит, а раз процветает, значит те добывают ему хорошую и верную информацию. Но вот вопрос с тем, будут ли ему витязи подчинятся. Ведь не он их за звонкую монету нанимает, корона на должность ставит, а тут уж выходят прямой их чести урон.

Я призадумался, а потом кивнул.

-- Тут, дорогой князь, есть парочка важных нюансов. Первое, оба сына Вартугена перед походом в Зимнолесье вступили в ряды Светлейших, следовательно он -- отец витязей, и после того, как его близнецы выслужат ценз, тоже получит достоинство витязя. Ну а второе, и ничуть не менее важное... -- я умильно поглядел на Штарпена. -- Пузо является царским сватом, чем не всякий может похвастаться. Так что я тебя, пожалуй, и тут поддержу. Ну а то, что куманек будет и для своих торговых дел агентуру использовать, так тут не вижу ничего дурного, если не в ущерб государству. Пускай будет Вартуген. Министром посольских дел кого назначишь?

-- Сам этим займусь, ваше величество.

-- Ну хорошо, остался только наместник Столичного предела. -- именно так объединенные Ежиный удел и блистательная столица теперь именуются. -- Туда кого прочишь?

Главный министр помялся.

-- По богатству Столичный предел не уступит ни одной из провинций Ашшории, по чести его возглавить и вовсе не найти ничего вровень. Мне подумалось, что следует поставить наместника из другой провинции -- ведь это его лишь возвысит, -- и при том чиновник уже будет проверенный, знающий дело. К тому же ваше величество сможет так наградить истинно верного ему человека, первого кто принес вам присягу. -- Штарпен в упор поглядел на меня. -- Я имею в виду нынешнего наместника Запоолья.

-- Неожиданно. -- аж крякнул я. -- Вы ведь с ним, помнится, не в ладах.

-- Что с того? -- толстяк пожал плечами. -- Он приумножил богатство своей провинции, а я привык принимать решения исходя из их целесообразности, а вовсе не из личных пристрастий.

-- Князь, я вообще-то полюбопытствовал, чем ваша с ним неприязнь вызвана. Сдается мне, что ты предлагаешь на должность наместника Столичного предела князя Хурама либо оттого, что святой, либо же затем, чтобы держать его поближе, под приглядом, и пользуясь этим рано или поздно схарчить. Скажи, которое из этих двух предположений истинно?

-- Ни одно, государь. -- Штарпен невесело улыбнулся. -- Я немолод, толст и болен -- оттого, собственно, и толст. Мне не так уж много на этой земле времени осталось -- какой смысл мне ворошить былое и враждовать с князем Большой Горы?

Вот же, блин! Так у него, выходит, гормональное нарушение? Я-то его про себя истеричным жиртрестом обзывал, а оно эвона как... Стыдно, стыдно Лисапет!

-- Что было, то миновало, повелитель. Боги освятили его брак здоровыми детьми, я, на склоне лет... нашел ту, кем сердце успокоилось, хотя и не смогу назвать женой. Хурам будет полезен на должности наместника Столичного предела.

Ничего себе! Так у них с Гавхар все серьезно что ли? Нет, я и раньше не сомневался, что они дружат организмами, но полагал это частью деловых отношений...

И что мне теперь с этим знанием делать? Хоть назначай бордель-мадам Валиссе во фрейлины -- прям представляю как невестушку перекосит от злости. Заманчиво, ой заманчиво-то как!

-- Ну, раз так считаешь, то пусть будет по твоему. -- не стал спорить я. -- Это твой, в конце-то концов, подчиненный, ты и решай, где он больше сгоден. А на Запоолье кого думаешь ставить?

На обсуждение кадровых вопросов у нас со Штарпеном ушло еще где-то два часа. Прикидывали и взвешивали все тщательно, дабы не вышло никому никакой обиды, ну и чтобы баланс сил между владетельными от перестановок не нарушался. В чиновниках же не только прямые царские вассалы служат, тут с тактом и пониманием подходить надобно.

Едва мы закончили с этим, несомненно важным занятием, и Главный министр собрался откланяться, как из приемной послышался шум, в котором явно различались некоторые, не совсем подходящие для царских ушей слова и идиоматические выражения. Так, ну и кому мне тут надо выдать перманентный бан?

-- Боги, ну что случилось? -- вздохнул я, и позвонил в колокольчик. -- Неужели опять покушение? Это начинает надоедать.

-- Звона стали не слышно. -- с сомнением отозвался Штарпен, но при этом плавно перетек из кресла в положение стоя и извлек кинжал.

Кстати, откуда? Ножен у него на поясе я не видел, да и не пропустили бы его с оружием Блистательные.

Так вот и полагайся на охрану.

-- Государь. -- Люкава проскользнул в кабинет и прикрыл дверь, так что кто там чей дом труба шатал разобрать не удалось.

-- Что у вас там за светопреставление творится?

-- Дворцовый библиотекарь явился, и потребовал, чтобы его допустили до вас следующим. -- ответил мой секретарь. -- Остальные посетители решили выразить ему свое неудовольствие. Кстати, с утра его на службе не было.

Вообще-то после Штарпена у меня важных аудиенций не намечалось, просто хотел провести приемный день -- иногда, все же, надо, -- так что столпившихся на подступах к царскому телу челобитчиков, чисто по людски, вполне можно понять.

-- И что же, Бахмет такую спешку как-то мотивирует?

-- Да, ваше величество. -- ответил Люкава. -- Утверждает, что завершил царское поручение и должен немедля предоставить вам результат. У него там в руках сверток какой-то.

Я пару мгновений вспоминал, чего такого особенного мог ответственному за дворцовый книжный фонд напоручать, но наконец до меня дошло.

-- А, да, припоминаю. Пусть войдет. -- я повернулся к Штарпену. -- Не спеши уходить, князь -- тебе это может быть любопытно.

Люкава поклонился, и выскользнул в приемную, а пару мгновений спустя в кабинете появился и библиотекарь. Главный министр как раз успел убрать кинжал в рукав своего шервани.

-- Славься, повелитель. -- поклонился молодой человек, левой рукой прижимая к боку нечто вроде массивной бандероли из оберточной бумаги. -- И тебе, князь, здравствовать.

-- Ну привет-привет, возмутитель спокойствия. -- я кивнул на сверток, а Штарпен буркнул нечто приветственно-нечленораздельное. -- Это то, о чем я думаю?

-- Да, государь. -- Бахмет улыбнулся, положил свою ношу на стол и начал разворачивать упаковку. -- Едва лишь прошили переплет двенадцатой книги, как я поспешил к вам.

Ну да, ну да, сакральное число у нас не три или семь, а двенадцать -- по числу верховных божеств. То-есть три, конечно, тоже сакральное, но скорее в теолого-метафизическом плане, а в бытовом именно что дюжина.

-- Что ж, тогда хвались давай.

Бумага отлетела в сторону, и передо мной оказалась стопка самых настоящих книг, таких, какими я пользовался в прошлой жизни. Нет, обтянутых пергаментом и изукрашенных драгоценными накладками фолиантов у меня в домашней библиотеке не водилось вроде бы, но сам формат вполне узнаваем.

-- Записульники? -- удивился Главный министр. -- А зачем такие большие?

Не такие уж и большие, конечно, размерами где-то посредине между А5 и А4, да и в толщину не впечатляют, но в кармашек уже не положишь.

-- Не совсем. -- я взял верхний томик и раскрыл его на первом развороте.

Заглавие книги гласило, что я держу в руках "Житие просветленного Прашнартры". Прогиб засчитан, это прям десять из десяти баллов.

Штарпен последовал моему примеру, пролистал несколько страниц и покачал головой.

-- Какая, однако, интересная каллиграфия. -- одобрительным тоном прокомментировал он увиденное. -- Все буквы выписаны раздельно и так четко, что это заслуживает лишь восхищения. Да и художник постарался на славу, хотя мог бы картинки и раскрасить.

Ну вот и первый положительный фидбек на нововведение. И это мы еще в ранней альфе!

-- А уж сшить листы так, как это делается в записульнике вовсе прекрасная идея, ведь таким образом книга будет занимать гораздо меньше места, да и листы из тубуса не будут теряться. -- продолжил уроженец Когтистых Свиней. -- Однако, ваше величество, я все еще не могу взять в толк, что же в этих книгах столь ценного?

-- А ты, князь, возьми другую книгу и попробуй найти между двумя хоть одно различие. -- посоветовал я.

Главный министр левой рукой раскрыл еще один томик, поднял его, и поместив две книги рядом стал переводить свой взгляд то на одно "Житие", то на другое. Затем нахмурился, положил оба фолианта на стол и начал листать их страницы, сверяя содержимое. Наконец Штарпен оторвался от книг и ошарашенно поглядел сначала на меня, а потом на Бахмета.

-- Они... одинаковые. -- произнес он в изумлении. -- Одинаковые совершенно, до мельчайшей черточки и штриха в иллюстрации, так, словно одна книга является зеркальным отражением другой! Это какое-то колдовство?

-- Это наука, князь. -- улыбнулся Бахмет, после чего вкратце просветил Главного министра о том, что такое книгопечатание.

-- Удивительно. -- констатировал Штарпен. -- Потрясающе, просто потрясающе.

Ну вот, будем считать что и закрытый бета-тест у нас прошел.

-- Так. -- князь Когтистых Свиней в задумчивости покрутил кистью правой руки, формулируя, видимо,мысль. -- А с указами разными тоже так можно?

-- Хочешь издать полный сборник законов Ашшории? -- уточнил я.

Офигеть я дятел! Ведь нам еще в школе историк рассказывал, что все эти Цезари, Юстинианы и прочие Бонапарты были, не в последнюю очередь, так успешны и потому еще, что непременно сводили все разрозненные законы к единому знаменателю. Да по Кодексу Наполеона, вроде, до сих пор половина Евросоюза живет! Вот, казалось бы, ну что мне сразу об этом вспомнить? И реализовать.

Нет, апгрейдить всю систему до наших времен, где разные кодексы по различным отраслям я бы не стал, да и не смог, потому что во всех этих юридических штучках разбираюсь как Гурвинек в войне, но применить знакомую идею... Вот какая вера мне в этом мешала?

А Штарпен, гляди-ка, сразу тему просек. Настоящий бюрократ в хорошем смысле этого слова -- не мне чета.

-- Тоже можно, наверное, государь. -- ответил князь. -- Но я подумал об ином. Царские указы, да и многие иные документы приходится рассылать во все концы нашего государства, а это мало того, что надо кучу переписчиков за дело сажать, так еще никакой гарантии нет, что выйдет разборчиво да без ошибок. Был, помнится, в царствование вашего брата, да пребудет он с Солнцем, случай: готовились к небольшой пограничной войне с Инитарой, государь Каген повелел собрать в каждой провинции дополнительный налог для этого дела, и тут приходит из Предпоолья караван с деньгами. Стали считать -- мало, десятая часть только. Начальника охраны с его витязями, конечно, сразу же на правеж, куда-де, поганец, казенные финансы девал? Тот благим матом орет, что сколько ему вручили, столько он, до последнего бисти и привез, и письмом наместника с отчетом о выполнении дознавателю в морду тычет. А в том отчете, и верно, сумма стоит, какая и доставлена. Отправили людей в Предпоолье, наместник на них смотрит как на больных и царский указ предъявляет -- сколько приказано, мол, столько и собрал. И сумма в том указе с им отправленной совпадает опять же. Бросились разбираться -- оказалось, что государев секретарь всем наместникам указы правильные разослал, а в одном нолик забыл дописать. Ну, его, разумеется, за это дело на каторгу... А войны так и не случилось тогда. Мне вот и подумалось, что делай указы такой вот механизм, что Бахмет создал, так и от души бы повоевали, и раззява тот при своем месте остался бы.

Ну тоже разумно, в общем-то, с точки зрения делопроизводства и документооборота.

-- Что же, завести при канцелярии книгопечатный пресс вполне можно. -- кивнул я. -- Только обучением персонала и прочими организационными вопросами займешься сам.

Вот так вот. Вроде бы процессы автоматизируются, а штат от этого только растет. Ну все как на Земле!

-- Ладно, давайте делить урожай по честному. Одна книга, ясное дело, изобретателю и первопечатнику. -- я отложил том. -- Одна тебе князь, в честь, так сказать, твоего вступления в должность. Бахмет, подпиши ее, дабы Главный министр и его наследники всегда могли бы показать гостям книгу из самой первой печатной партии на всем Мангала, и никто в подлинности усомниться не посмел. Одна, значит, мне -- царь все же.

Я отодвинул свой экземпляр в сторону, с намерением уже вечером узнать, в честь кого же мне дано священническое имя, а то Лисапет, за все то время, что прожил до моего в его тело заселения, так ни разу интереса и не проявлял.

-- Две царевичам и две царевнам. Члены правящей семьи, вроде бы как им по статусу положено. -- готов спорить, что Валисса точно не оценит. -- Еще одна -- Йожадату. И текст высокодуховный, и вовсе не надобно, чтоб он счел, будто им пренебрегают и не начал выяснять, не говорилось ли чего в прошлом такое, что позволит новый способ изготовления книг объявить богопротивным, еретическим и просветлению не способствующим.

-- Примас может. -- кивнул Штарпен.

-- Одну непременно надо в Обитель Святого Солнца отослать, все же именем Прашнартра меня там нарекали. -- и брат Шантарамка порадуется, и отец Тхритрава с братом Асмарой тоже, но последние двое больше тем перспективам заработка, которые несет им прогресс в виде печатного станка.

-- Это будет справедливо, государь. -- согласился со мной Бахмет.

-- Еще экземпляр в дворцовую библиотеку, потому как свой личный я никому отдавать не стану, чтоб не зачитали. Итого, у нас остаются два неприкаянных тома.

-- Если ваше величество позволит дать мне совет, то одну из книг я бы рекомендовал вручить отцу Валарашу. -- произнес Главный министр. -- С вашим государевым благословением на подвиг, выражением уверенности в том, что миссия его по заселению Большой Степи завершится благополучно, и прочими приличествующими случаю словами.

-- Прекрасная идея! -- восхитился я. -- Именно так и поступим. Ну а последний том Бахмет презентует главе гильдии философов. Если верить клепсидре, он еще во дворце, вот-вот закончит урок с царевичами.

Я сунул книгу в руки дворцовому библиотекарю.

-- Пойдем, будешь сейчас постигать высокое искусство пролезать в задницу без смазки.

-- Простите, повелитель? -- изумился тот.

-- Государь имеет в виду, что в твоем возрасте пора уже уметь и льстить, и давать взятки. -- пояснил Штарпен.

Золотого человека я себе в премьеры выбрал -- с полуслова своего царя понимает.

***

-- Злые Соловьи. -- гортанно прокомментировал Эсли, сын Тимна. -- Крылья на шлемах во всей Большой Степи только их племя и носит.

Новое пополнение в моем королятнике -- неделю назад вместе с сестрой прибыл.

-- А ты что же, родич, отличительные знаки всех племен знаешь? -- полюбопытствовал Нвард.

-- Их не так уж много, племен. -- пренебрежительно отозвался парень -- Всего пятьдесят два. Несложно запомнить.

Гонористый пацанчик, и резкий как понос. Со стражей Ежиного Гнезда разлаялся по приезду -- это прям песня. И пляска.

Мое величество с Люкавой аккурат через дворцовый двор понесло -- путь от часовни сокращали после утреннего молебна, -- когда этот нахальный щегол к воротам подъехал.

-- Ты куда прешь? Слепой совсем? -- донесся до меня удивленный возглас караульного.

-- Зачем слепой? Хорошо вижу. -- раздался в ответ насмешливый мальчишечий голос, с явно выраженным закским произношением.

-- Ну так куда прешь?

-- Глупый совсем? В ворота еду. Царь твой меня ждет.

--Ага. Эт точно. -- с издевкой в голосе ответил второй Блистательный. -- Все глаза высмотрел, незнамо кого дожидаючись. Не зли меня, паря, разворачивай коня и проваливай.

-- Смелый витязь. -- все с той же насмешкой ответил мальчик. -- Но неумный. Спрашивал бы сначала, кто перед тобой, прежде чем гнать.

-- Ух ты! Яйца курицу учить начали! -- хохотнул гвардеец.

-- И кто тот петух, что тебя топчет?

На миг у ворот воцарилась тишина, которую прекратил рев гвардейца:

-- Да я тебя!..

-- А ну попробуй!

Последняя фраза была заглушена громким конским ржанием и во двор Ежиного Гнезда, исполинским прыжком, влетел низкорослый всадник в добротной кольчуге, оседлавший нечто, напоминающее приснопамятного Черныша. Только это был не бык, а конь, и вот его-то я бы на корреру точно выпускать не стал -- до того зверюга казалась злобной.

Подняв своего скакуна на дыбы, наездник, обнажив саблю, заставил жеребца сделать несколько шагов, разворачиваясь к воротам.

-- Па-адхади! -- выкрикнул он. -- Разрублю до пояса!

Стражи врат, которые уже бежали к заку с обнаженными мечами, в этот момент заметили меня -- ну и знак, стойте, мол, который я им подавал, -- и притормозили.

Узрев их замешательство наездник расхохотался и опустил свою вороную зверюгу на все четыре копыта.

-- Ладно, не сердитесь, уважаемые. -- небрежно бросил парень, выглядящий не старше чем Утмир. -- Я Эсли, сын Тимна, буюрука Зеленых Коней, меня ваш царь-монах на службу позвал.

-- А, племянник капитана Латмура. -- сказал один из гвардейцев, убирая клинок в ножны. -- Так бы и сказал.

-- Я бы сказал, да ты меня сразу гнать начал. -- парнишка повернул голову в сторону дворца, прищурился, цокнул языком, и с явным неодобрением произнес: -- Ну и юрта...

-- А ты что же, юноша, один приехал? -- спросил я, приближаясь.

-- Почему один, почтенный? С сестрой. -- заченышь пожал плечами. -- Только мы в город уже на закате въезжали, остановились в корчме, Аймаут там пока. Хорошая корчма, хоть и у самых ворот -- в нее даже ваш царь с внуками ходит. "Коровья лепешка" называется.

-- Куда только старый дурак не ходит... -- пробормотал я.

Так вот, собственно, компания царевичей пополнилась Эсли, а свита Тинатин его сестрой-двойняшкой, и если для Аймаут проблем с придворной должностью не возникло, то насчет места для сына буюрука пришлось поломать голову. Парнишка себя иначе как воином не мыслил, но назначить его в Блистательные было никак невозможно. Троица бы с ними, с доспехами -- снабдил бы я ими почетного заложника, -- но ведь кроме наличия оружия и боевых навыков (что-то мне подсказывает, имеются они у молодого человека) там же еще кучу дисциплин, включая стихосложение, сдавать надо. А других боевых должностей, чтоб вот прямо при дворе, у нас не имеется.

Решение пришло откуда не ждали. От Валиссы.

-- Лисапет. -- укоризненно произнесла она, выяснив чего это я за завтраком весь в задумчивости и не реагирую на ее шпильки в свой адрес. -- Я удивлена, что вы не видите столь очевидного решения. Придворная должность, совмещающая в себе обязанности личного порученца и телохранителя при дворе имеется.

-- Имеется. -- не стал спорить я. -- Но нынешний стремянной меня вполне устраивает.

-- Я вовсе и не предлагаю вам гнать Тумила с его должности. -- покривилась невестка. -- Он хороший мальчик и вас с ним многое связывает. Однако стремянной может быть не только у царя, но и у его наследника, вы не находите?

-- Ну вот еще! -- возмутился Асир. -- Я пока еще сам в состоянии в седло забраться. Да меня не то что Вака, меня собственный конь засмеет!

Вы посмотрите на этого Чака Норриса! Давно ли на женской половине дворца обитал?

-- Смех, он для долголетия, в общем-то, полезен. -- флегматично отозвался я, ковыряясь вилкой в тарелке. -- Если только мне, конечно, рыбы не наврали. А стремянной нужен для торжественных выездов и тому подобных мероприятий -- вовсе не для залезания на лошадь. Ты царевич, а не неудельный витязь какой-то, тебе положено свиту иметь.

-- Ты себе стремянного хотя бы по душе выбирал... -- буркнул наследничек. -- И княжьего сына, а не безродного степного конее...

Асир запнулся, бросил взгляд на мать и немедленно поправился:

-- Коневода.

-- Не хочу тебя, братик, огорчать, но после Тинкиной свадьбы Эсли нам с тобой будет довольно близкая родня. -- хмыкнул Утмир.

Тот, как выяснилось, об этом обстоятельстве тоже отлично помнил, и перед занятиями у Ваки, без лишних слов, вручил Асиру витой шнур из зеленой ткани и конского волоса, а на вопрос что это такое просто пожал плечами.

-- Твоя сестра за моего двоюродного брата замуж выходит, имеешь право носить.

-- Спасибо. -- вежливо поблагодарил наследник престола. -- Но все же, это что?

Эсли похлопал по такому же шнуру, по бицепсу опоясывающему левый рукав его кафтана.

-- Любой будет видеть, что ты из Зеленых Коней и уже забрал жизнь первого врага. Станешь жениться -- невесте подаришь.

Носит теперь, кстати. Коне... вод малолетний. Демонстрирует окружающим собственную крутизну и приверженность суровым традициям. Может ещё и невесту приглядывает, чтоб шнурок вручить? Оно, конечно, с одной стороны, чего бы и нет -- мальчик он миловидный, не в нашу породу пошел, в мамину, тут и по любви, а не по расчету, себе супружницу сыскать возможно, -- а с другой стороны я искренне разделяю вычитанное мной в какой-то фентезийной книге мнение, что лучше уж грыжа, чем ранний брак.

С третьей же стороны, если жена попадется наподобие моей невестушки, так шнурок и по иному назначению применить можно, в Отелло-стайл. Куда не погляди -- полезная штуковина.

Так что ничего удивительного, что юный зак, во время выезда моего величества на царскую охоту, держится возле наследника престола и делает вид, что поддерживает светскую беседу -- в настоящий момент с Энгелем, рассказывающим окружающим о засаде на порогах Яхромы.

Суровый мальчинька -- очень серьезно к обязанности Асирова бодигарда относится. Во время вчерашней премьеры Утмировой пьесы тоже больше вид делал, что смотрит, а на деле зыркал по сторонам, высматривая, не злоумышляет ли кто против объекта охраны.

Я, кстати, запамятовал полюбопытствовать, что же такое младший из царевичей понаписал, и в результате с изумлением созерцал вольное переложение "Джека и бобового стебля" в стиле "...А потом Джек срубил бобовый стебель, добавив убийство и экологический вандализм к уже упомянутым краже, обольщению несовершеннолетней и незаконному вторжению на чужую частную собственность, но избежал наказания и жил долго и счастливо, не испытывая никаких угрызений совести по поводу свершенного. Это лишь еще раз доказывает: если вы -- герой, вам все сойдет с рук, потому что никто не будет задавать неудобные вопросы".

Дурак-примас аж прослезился:

-- Ах, царевич! -- проникновенно воскликнул он, когда представление закончилось. -- Как же тонко вы в своей пьесе указали на то, что даже не самый праведный человек, если искренен в своей вере, может одолеть любое богомерзкое чудовище!

Да уж, трактовка произведения, политкорректно выражаясь, неожиданная.

-- Я непременно упомяну о преподанном в представлении уроке во время завтрашней полуденной проповеди в Пантеоне. -- добавил Йожадату.

-- А вот с этого места поподробнее! -- потребовал я. -- В какой-такой проповеди? Двор завтра с утра отбывает на охоту, а ты что же, отец мой, бросить нас собрался? Без своего пастырского присмотра оставить? Очень это с твоей стороны нехорошо.

Ибо сказано было: "Держи друга близко, врага еще ближе, а за инициативным дурнем с полномочиями и вовсе гляди в оба и никуда от себя не отпускай". Кем сказано? Царем каким-то, он еще, вроде бы, раньше в монастыре обитал -- никак имя не вспомню.

-- До мирских ли мне забав, повелитель? Заботы о пастве -- вот весь мой досуг и все мое утешение. -- прозвучало прямо как "я сам служу, хожу в ратушу к девяти, и, не скажу что это подвиг, но что-то героическое в этом есть" в "Том самом Мюнхгаузене". -- К тому же с вами отправляется преподобный Валараш, чья высокая просветленность общеизвестна. В его достоинствах и добродетелях пастыря я ни мгновения не сомневаюсь и со спокойной душой могу остаться в Аарте.

Я вот как-то в тот момент с ответом не нашелся. Да, бывает и такое, так что на большую царскую охоту отправились без Йожадату, и мне оставалось лишь надеяться, что в мое отсутствие он ничего этакого не отчебучит. Впрочем, царская вилла, на которой мы расположились, находится от столицы не слишком далеко -- всего в дне пути, причем это для неспешно двигающегося царского поезда. А случись оказия, я, хоть и стар уже, вместе с несколькими телохранителями вернулся бы в Ежиное Гнездо минимум вдвое быстрей.

Для специально дрессированных гонцов это и вовсе не расстояние, так что совсем уж неотложные документы Люкава со Штарпеном слали мне ежедневно -- благо их было не так чтоб чересчур много и более пары часов в день они у меня не занимали.

Следующие две недели двор, блестяще и в кратчайшие сроки организованный князем Шедадом (с поправкой на местные условия, конечно), и примкнувшие Владетельные, откровенно развлекался. Днем молодняк, вырвавшийся из тесных оков города и не принужденный более изображать степенное достоинство, гурьбами, ватагами и иными группами лиц по предварительному сговору, носился по лесам с копьями и рогатинами и били дичь почем зря. Многие дамы и девицы от них ничуть не отставали, хотя Валисса, например, предпочла соколиную охоту.

Разок самая молодая часть двора выбралась на рыбалку, где Тумил с царевичами показали всем такой мастер-класс, что уже на следующий день двор в полном составе судачил о том, что государь-де с рыбами договорился как-то.

Нет, ну все ведь знают, что царь с рыбами умеет разговаривать!

Вечера же проходили в пирах, пирушках, посиделках за азартными и не очень играми (мое величество сдуру научил всех играть в "Крокодила"), и всем, в общем-то, было очень весело, кроме, отчего-то, Нварда, который с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее.

Причина такого его настроя выяснилась ровно на седьмой день, в самый разгар пира, когда юноша встал со своего места, приблизился ко мне твердым шагом и испросил дозволения обратиться. Неслыханная, кстати, дерзость по местным понятиям.

-- Государь. -- твердо, четко и достаточно громко произнес юноша, когда получил одобрение от старшего по званию -- меня. -- Вы обещали, что отдадите мне в жены царевну Тинатин, когда я вернусь из похода в Зимнолесье.

-- Было такое, обещал. -- с общеизвестным фактом спорить мало толку, даже если хочется.

А если еще и не собираешься этого делать, так и вовсе бесполезняк.

-- Однако вот он я, здесь, а о нашей свадьбе ровным счетом ничего не слыхать. -- народ за столами начал затихать и прислушиваться к разговору.

Никак на скандал надеются?

-- Голубь мой, -- я откинулся на спинку кресла и смерил молодого человека взглядом, -- а я-то тут при чем?

Нвард скрипнул зубами.

-- Да, обещал, и от слова своего не отказываюсь. Так ведь ты же сватов-то не шлешь! Откуда мне знать, собираешься ты жениться на царевне или передумал, может? Это тебе ее руки просить положено, а не мне, старому, за тобой бегать и упрашивать.

Сын Ржавого на миг прикрыл глаза и вздохнул.

-- Тогда я прошу. -- ответил он. -- Пусть станет моей женой.

Я хмыкнул.

-- Ты ничего не перепутал? Допускаю, что не так уж плохо сохранился для своих лет, но на юную девицу уж всяко не похож, хоть и с косой хожу. -- я кивнул в сторону Тинатин. -- Вон тебе царевна, ее и спрашивай, пойдет за тебя или не захочет. А я, если что, возражений не имею.

В общем, свадьбу назначили на следующий месяц.

На последний день перед возвращения я тоже решил сходить порыбачить, а не изображать свадебного генерала (с соколами я никак, а носиться с охотничьей пикой или луком годы уже сильно не те, так что приходилось больше символизировать, отдавать распоряжение к началу веселухи, а потом, все больше, посиживать за походным столиком в обществе таких же пожилых участников действа, и под бренчание Хриса-лирника вести высокоумные беседы, ну или в джетан играть -- все это так весело, что уже на третий день пришлось "изобрести" карты и домино).

Кроме нескольких обязательных телохранителей из Блистательных со мной увязались Тумил, что для стремянного в общем-то вовсе не удивительно, и Валараш. Преподобный, конечно же, человек заслуживающий всяческого уважения, да к тому же был настоятелем храма Морского Деда, но, простите, где он и где рыбалка? Я с самого начала заподозрил, что это не к добру. Так оно, собственно, и оказалось.

Закинули удочки, обменялись ничего не значащими вежливыми фразами, после чего Валараш, не то что в долгий ящик дело не откладывая, но даже первой поклевки не дождавшись, взял быка за рога.

-- Государь, -- произнес жрец, -- Через месяц я отбываю в Ооз. Первые переселенцы уже стягиваются туда, и если мы хотим в этом году на новых землях собрать хотя бы один урожай, то пора приступить к вторжению в Большую Степь.

-- Помню, мы обсуждали это. -- кивнул я.

-- Верно вы помните, повелитель, и о том, что поручили мне основать на новых землях монастырь.

-- Отлично помню. -- и тут резона возражать не было. -- Но удалиться в него ты сможешь не ранее чем через год, а скорее через два. Таков был наш уговор, когда я тебя с Ежиного удела снимал.

-- Я помню, ваше величество. Однако заложить его уже на начальной стадии переселения вы не воспрещаете?

-- Нет, разумеется. -- я пожал плечами. -- Ты уже решил где его построишь?

-- Между Щумскими горами и Усталым морем. Но... это опасное место, отвлекать на оборону монастыря солдат, которые должны охранять крестьян и ходить в дозоры, не кажется мне правильным.

-- И что ты предлагаешь?

Действительно интересно, кстати.

-- Если вы, государь, дадите свое дозволение, то Церковь, за свой кошт, могла бы нанять отряд витязей. -- ответил Валараш. -- На правах временных монахов.

-- Витязи вряд ли станут слушаться священников, а временный монах не может быть настоятелем. -- заметил я.

Преподобный покосился на Тумила. Я тоже.

Парень сидел насупившись, нахохлившийся как воробушек, и не отрываясь смотрел на гладь озера.

-- Рати может быть настоятелем. -- буркнул он наконец, а затем повернулся ко мне и посмотрел в глаза. -- Я ведь знал, что ты объявляешь поход за веру, когда степень служения выбирал.

Он чуть улыбнулся, совсем невесело.

-- Асир когда-нибудь станет царем, а я хочу когда-нибудь стать примасом и быть своему другу надежной опорой, чтобы ему, как тебе, величество, не приходилось с первосвященником себя вести как с быком на танцовище. Если я в свои лета буду настоятелем, то вполне могу в этой задумке преуспеть.

Да уж, не воробушек, зря я про него так. Вообще-то по привычке, на самом-то деле. Вытянулся за последнее время, вырос, уже не проказливый шкодный мальчик, каким я его впервые узнал -- юноша, что по меркам Мангала синоним слову "взрослый". Нет, не воробушек. Орленок.

Птенец гнезда, мать его, Лисапетова.

-- Значит, ты уже на заплетение все продумал? -- спросил я.

-- Да. -- негромко ответил Тумил. -- Прости, величество, что не сказал -- тебе бы не понравилось.

"И ты бы мог запретить". Это не было произнесено вслух, но и без слов было понятно.

Вот так-то, Лисапет. Никогда самым умным себя не считай. Особенно если имеешь дело с подростками.

-- Мне это и сейчас не нравится. -- на душе было невесело.

Дети быстро вырастают и их, увы, приходится отпускать в свободный полет. И не имеет значения насколько ты прикипел к ним душой -- это необходимо делать, и желательно вовремя. Можно попробовать подержать их подольше, воспитывая инфантильными и несамостоятельными, трясясь над деточкой, провожая в школу с первого класса и до самого ее окончания, не выпуская все это время дальше двора и ограждая, ограждая, ограждая от всего: именно так ведь, последние годы в моем родном мире и происходит, таков у яжродителей тренд, который они агрессивно всем навязывают. Только что получится из такого в жопу зацелованного ребенка? Как он жить самостоятельно станет? А не дай Бог призовут в армию? У нас в роте было несколько таких -- печальное зрелище...

Нет, отпускать надо вовремя. Да и до этого без особой нужды не стоит слишком уж сдерживать и опекать.

-- Отец Валараш, корона дает свое соизволение на наем витязей в охрану монастыря с правами временных монахов. -- произнес я и, повернувшись к Тумилу, добавил. -- Постарайся не сложить голову в степи, рати. И возвращайся в Ежиное Гнездо, когда настоятелем станет преподобный.

-- Не грусти, величество, не прямо сейчас уезжаю. -- улыбнулся, на этот раз искренне, мой стремянной. -- Еще, поди, успею перед отъездом на корреру выйти!

Это точно. Папец егойный ее уже почти достроил.

Вернулся в столицу я в чувствах весьма растрепанных, но отдохнувший, чего уж там. Все же при моих возрасте и графике работы семь -- двадцать четыре иногда надо и расслабляться.

-- Асир. -- негромко окликнул я внука, едва мы спешились во дворе. -- Помнишь, когда вы пришли на заплетение Тумила?

-- Конечно. -- кивнул тот. -- Прямо как сейчас.

--Ты уже знал тогда, что он задумал?

-- А что он задумал, дедушка? -- влез с вопросом Утмир.

Асир отвел глаза.

Кажется, государство после моей смерти окажется в надежных руках.

Едва я успел возвратиться в свои покои и затребовать Князя Мышкина (хоть кто-то в этом дворце старику мозг не канифолит) как аудиенции попросил Люкава.

-- Случилось чего? -- вместо приветствия спросил я.

-- Не знаю, ваше величество. -- он вертел в руках плотный конверт. -- Два часа назад прибыл гонец с посланием от отца Тхритравы. Вот.

Он протянул конверт мне.

-- Ну, давай глянем, чего там пишет наш настоятель.

Я вскрыл письмо и достал из него лист бумаги.

Государю нашему, Лисапету из рода Крылатых Ежей от настоятеля Обители Святого Солнца привет и долгие лета.

Первым делом, о царь, благодарю тебя за нового нашего насельника. Имя ему мы нарекли то же самое, что ты первоначально планировал, после окончания послушания, дать рати Тумилу (первое, государь -- не звери же мы тут совсем), дабы, если вдруг и упомянет он в беседах с паломниками о своих заблуждениях, тем было затруднительно точно сказать, от кого именно они такое слыхали, и тем высказыванию придать вес.

Сей многомудрый муж прибыл в Обитель для искупления грехов со всеми своими, для наблюдения звезд, приборами, и хотя потребная для его изысканий башня еще только-только начала строиться, он уже собрал из медной трубы, зеркал и выточенных из горного хрусталя линз хитроумный прибор, посредством которого позволяет богомольцам и братии созерцать Око и Сердце много ближе, чем приносит всем великую радость. А, как докладывал мне брат Асмара, коего я приставил, за сими ночными к лику Святых приобщениями присматривать, еще сие паломников побуждает к невиданной ранее благочестивости и, к нашему скромному служению, благодарности. Узнав же, что брату нашему, для его богоугодных изысканий требуется высокая башня особой конструкции, с радостью, без понуждения даже и добрым словом, охотно сами на ее постройку жертвуют. Брата Асмару и меня такие искренние проявления веры бесконечно радуют.

Также, государь, хочу поблагодарить тебя за присланные чертежи устройства для книгопечатания. Уму непостижимо, сколь многое с помощью сей хитрой машины можно сделать во славу Святой Троицы и Небесной Дюжины! Правда, нету у нас среди братии добрых механиков, но сию неурядицу мы, с помощью Троих, надеемся в скором времени разрешить.

При том, однако, не подлежит сомнению, что сие изобретение истинно боговдохновенно, отчего все мы надеемся, что изобретатель, после сдачи экзамена, совершит поездку в нашу обитель, где брат Круврашпури благословит его припасть к самой Реликвии, что лишь достойнейшим из достойных дозволяется.

Всей братией тебя целуем.

Тхритрава.

***

-- Энгель, величество. -- доложился вернувшийся из порта Тумил. -- Его корабль.

-- Это хорошо. -- кивнул я, поглаживая оккупировавшего мои колени Князя Мышкина. -- А что за лоханку он за собой на буксире тащит?

Брат наш, ате Гикамет, все же сподобился продать Ашшории пятнадцать старых пентекоров, для перегонки которых в Питусу были направлены набранные Михилом из Гаги, что называется "с бору по сосенке", экипажи.

Нет, в принципе-то в Усталом море найти потребное количество моряков, которые взялись бы перетащить корабли из порта А в порт Б, это не такая уж и проблема. Вопрос в том, как это сделать быстро, потому как конкретно в Ашшории с матросами, прямо скажем, не богато, а ждать когда оплаченные чеканной монетой корабли сгниют в гавани продавца, или еще какой с ними пожар приключиться (не станут же скарпийцы охранять и содержать в порядке то, что уже продали) как-то не хотелось. Тем паче что по отчету все того же Михила все пентекоры без исключения нуждались в тимберовке, после которой, из готовых запчастей, собрать удалось бы хорошо если десять.

Однако же Морской воевода справился, заблаговременно навербовал экипажи по рулинойским городам-государствам, прихватил немного скарпийских дембелей, ну и Вартугена с прочим нашим купечеством частью экипажей вынудил поделиться, так что когда Адриналь Исавелл притащил на ратификацию подписанный со стороны Скарпии договор, у Михила практически все уже было на мази.

Доверия таким экипажам, разумеется, не было ни на бисти, потому что рулинойский моряк и рулинойский пират, это практически слова-синонимы. Куда эти архаровцы повели бы мои новые бэушные корабли и как бы на них потом отжигали -- пес его знает. Потому-то все новоприобретенные пентекоры -- исключительно из заботы о гребцах, разумеется, чтоб никто по дороге не обидел, -- были снабжены и полноценными абордажными командами. Ну и действующий флот, разумеется, пришлось обобрать, забрав с лузорий практически всех старших офицеров, ибо абордажники, это хорошо, но их во сне перерезать можно, урона мореходности от этого не происходит, а вот без толкового кормчего куда ты нафиг уплывешь?

Один из пентекоров достался под управление Энгелю -- самый маленький, ибо Михил сына очень любит и тщательно следит, чтобы тот не зазвездился. Ибо зазвездившийся командир боевого корабля может попутать берега во всех смыслах, через что запросто смогет случиться утонутие вверенного ему казенного плавсредства вместе с экипажем и самим зазвездуном, а такой судьбы Морской воевода для единственного сына, разумеется, не желал.

Правда, пентекор хотя и был самым маленьким из приобретенных, оказался единственным, в срочном ремонте не нуждающимся, так что когда буря разметала движущуюся к Аарте эскадру, Михил не сильно напрягся -- дело-то житейское. И даже когда корабли собрались на рейде столицы, а двух из них, включая возглавляемый Энгелем, не досчитались, мой Главвоенмор категорически отказался унывать и впадать в панику. Подумаешь, буря? Да парень до самого Зимнолесья ходил, и ни друджа с ним не случилось! Корабль самый легкий, отнесло его штормом, следовательно, дальше прочих -- подождите пару дней этого охламона, явится.

Как в воду глядел. Вот он, аккурат к рассвету третьего, после прибытия эскадры, дня нарисовался, еще и небольшую онерарию под асинским флагом с собой на буксире приволок. Пиратствовал он там у себя в море что ли?

-- Купец из Гатола, величество. -- ответил мой стремянной и без пяти минут настоятель собственного монастыря. -- Вез в У-Гор оливковое масло и каких-то асинских шишек.

-- Важных? -- полюбопытствовал я.

-- Понятия не имею. -- парень пожал плечами. -- Нвард лодку взял и поплыл выяснять подробности, а я из порта сразу обратно, доложить что и как.

-- Ну и как, доложил? Или скажешь, что моих внуков сегодня еще не видал? -- Асир с Утмиром, ясно дело, о пропавшем друге переживают.

-- Почему же, величество? Конечно виделись мы сегодня. -- ответил Тумил. -- Последний раз, так в порту, когда они на весла Нвардовой лодки усаживались.

Уши открутить засранцам надо...

-- И как они из дворца умудрились выйти незаметно? -- поинтересовался я.

-- Как обычно, через калитку, минимальным выходом -- при двух сопровождающих. -- пояснил юноша. -- Нвард -- гвардеец, я тоже при Блистательных полевым капелланом числюсь. Все согласно дворцовому распорядку.

-- Обычно, значит? -- вот это очень даже интересно. -- И куда это они ходят обычно?

Тумил, поняв что только что вложил друзей, потупился.

-- Ну куда-куда... Утмир -- никуда, а Асир уже взрослый, между прочим.

Я изогнул бровь и с интересом поглядел на своего стремянного, намекая на то, что неплохо бы и продолжить.

-- В заведение госпожи Гавхар он ходит, чего ж тут непонятного-то? -- буркнул Тумил.

Мнда. А ведь от предложенной Валиссой служанки, для утех любовных, внучара отказался. Итальянец, и зовут его Кобелино.

-- Дай-ка угадаю, кто его в этих вояжах охраняет... -- хмыкнул я.

-- А вот и ничего подобного, величество! -- горячо возразил мне парень. -- Нвард туда вообще ни ногой! Он Тинатин любит и больше ему никто не интересен.

Верю. После того, как молодого человека в борделе, во время нашего совместного туда визита, заездили, я бы тоже на его месте в сию обитель любви заглядывать поостерегся.

-- Значит, остаетесь вы с Энгелем? -- я вновь усмехнулся, вроде бы даже гаденько. -- Тогда понятно, с чего Асир так споро в лодку забрался.

Тумил ответил мне укоризненным взглядом, но ничего не сказал.

Да и, собственно, что тут отвечать-то? Рати обет безбрачия, да даже и воздержания, не дают, морячкам в бордель ходить сам Висну велел, внука на суходрочке я так и так держать никогда не собирался -- это даже радует, что он хотя и тихушник, но отнюдь не такой тихоня каким кажется, -- а что они с Утмиром по другу соскучились и рванули встречать не дожидаясь, когда он к причалу встанет, так это и вовсе более чем нормально.

Причем, держу пари, инициатива-то от младшенького исходила -- это к гадалке можно не ходить.

Но стыдно мне за свой глумеж все равно не стало!

-- Ладно, боги с вами, будем и дальше считать, что я ничего не знаю. -- махнул рукой я. -- Хотя двух охранников, как по мне, маловато. Нас когда последний раз убивали, это не в Верхнем городе, конечно, происходило, но я бы советовал вам все же так не рисковать.

-- Вели-и-ичество! -- Тумил возвел очи горе. -- Я что, совсем дурак по-твоему? У меня вообще-то брат в столице Неявными командует. Конечно, за нами по пути присматривают.

-- За это хвалю. Молодец. Только ведь...

-- За это вообще не переживай,величество. Я уже Лесвика с Эсли познакомил, так что когда уеду Асир без догляда не останется.

Приятно, когда порученец тебя с полуслова понимает. Как только без него обходиться буду?..

-- Тем более хвалю. Может даже перестану называть охламоном. -- я вздохнул. -- Так, мне на утреннюю службу пора, доложишь потом, что там за шишки нам прибоем принесло.

Шишки и впрямь оказались важными -- ради них даже официальный прием в тронном зале пришлось организовать. Еще бы, жена приснопамятного Ториса Карторикса, Тувия Птарса с дочкой Лланой. Такими гостями не пренебрегают, их, если нелегкая занесла кого-то подобного в твое царство-государство, со всем уважением приглашают и соблюдают всяческие политесы. В моем случае, разрешили сидеть в присутствии монаршей особы, и даже специальные креслица для этого напротив царского трона поставили.

-- Приветствую вас в Ашшории, достойные дамы. -- обратился к ним я, когда обе высокопоставленные гостьи (после соответствующих оглашений и прочей церемониальной лабуды) заняли свои места.

-- Благодарим, ваше величество. -- ответила старшая.

Тувия оказалась Валиссиной ровесницей и, судя по выражению лица, ничуть не меньшей стервой. Оно, конечно, жена Первейшего, положение обязывает, но можно же хотя бы в гостях маску надменности снимать.

А вот Ллана выглядела вполне себе обычной девушкой, оногодкой Тинатин или чуть моложе, на мой вкус полноватой, с простоватым лицом... В общем, совершенно не понимаю, отчего старший внук смотрит на нее с этакой мечтательностью.

-- Как мне доложили, корабль на котором вы плыли получил повреждения. Так ли это?

-- Истинно так. -- Тувия Птарса склонила голову в знак согласия. -- "Синяя чайка" потеряла мачту во время чудовищной бури и мы с ужасом ожидали появления пиратов. По счастью, капитан Энгель Мокроногий со своим кораблем оказался поблизости, и был столь любезен, что помог нашему недотепе-шкиперу добраться до гавани Аарты. За что мы, конечно, искренне благодарны этому достойному юноше.

На парсудском она говорила довольно чисто, но несколько скованно -- видимо практика отсутствует.

-- Не даром же он сын Морского воеводы, князя Михила, и имеет придворный ранг царского кормчего. -- улыбнулся я.

-- Ах, он еще и знатен? -- произнесла жена Карторикса. -- Тогда его прекрасные манеры меня более не удивляют.

Хм, мне кажется, или на новость о благородном происхождении юноши и на Ллану впечатление произвела?

-- Знатен и прославлен -- ходил до самого Зимнолесья. -- пущай знает, что мы тут тоже не лаптем щи хлебаем, а вполне себе держава, со всеми вытекающими последствиями. -- Но скажите, какая надобность погнала двух столь благородных дам через море, когда уже начался сезон штормов?

Не так он уж, если честно, и начался -- только собирается, но все равно, риск уже имеется. А он уже даже реализовался, судя по состоянию их корабля!

-- Предполагалось, что Совет Первейших направит моего благородного супруга с миссией к сатрапу Бантала -- верно вы знаете, что у Асинии имеется с ним торговый спор. -- ответила, не высказывая впрочем энтузиазма, Тувия Птарса. -- Наш народ миролюбив, и прежде чем решать вопрос силой оружия Первейшие всегда стараются решить дело полюбовно.

-- О да, мы наслышаны о доброй воле, которой ваш народ неизменно придерживается. -- миролюбие и добропорядочность у вас, вкупе с любовью к окружающим, Атилле под стать. -- Мы имели удовольствие принимать в Ежином Гнезде благородного Карторикса и в высшей степени оценили его качества дипломата. Убежден в том, что его миссия в Парсуде будет более чем успешной.

-- К счастью ли, к беде ли, но Совет решил, что этим делом займется его старый друг, Хин Абтель. -- судя по выражению лица Тувии, это полный афронт, но говорить об этом прямо она, конечно, не будет. -- Это благороднейший и опытнейший муж, также член Совета. Моему же супругу выпало представлять интересы Асинии в царствах хаттов.

А, ну точно афронт. Карликовые хаттские державы, это истинная жопа мира. По суше они, худо-бедно, через несколько довольно неудобных перевалов соединены лишь со Скарпией, а от прочего мира, конкретно -- от Парсуды, -- полуостров, на котором они расположены, отрезан непроходимым горным кряжем и примыкающей к нему с востока пустыней. Хаттов даже завоевывать никто никогда всерьез не пытался, потому как взять с них особо нечего -- земли не плодородны, каких-то богатых залежей полезных ископаемых на их территории не водится, корабельного леса нет... Ну натуральная планета Шелезяка, славная лишь мастерством каменотесов, изрядно набивших руку на возведении мегалитических построек.

Меж тем, сразу после установления контроля над Скарпией Асиния потратила не такие уж и малые ресурсы ради установления протектората и в этой части Ойкумены. Я как-то спросил Ториса Карторикса, пока он еще пребывал в Ашшории, на кой ляд им сдалось это захолустье, даже крупных портов не имеющее, и получил ответ, что это, вообще-то, прародина асинов. Может быть и не всех, но самой знати точно, и что он-де, вообще относится к царскому роду древнего Двойного Города, разрушенного предками рулинноев, и что его семья, в числе немногих, стояла в числе основателей Асина.

Ну а потом, когда город подрос, в него всякое быдло из автохтонов понаехало, которое теперь большую часть населения Асинии и составляет.

-- Насколько знаю, хатусса является местом, для вашего народа, в некотором роде, сакральной землей. -- ответил я.

-- Бесспорно. -- кивнула Тувия. -- Это назначение -- большая честь.

Но афедрон мироздания все равно остается афедроном мироздания, будь он хоть сто раз сакральным.

-- Поскольку мой супруг уже не должен был отправляться в Парсуду, -- продолжила асинка, -- наш с Лланой долг быть возле него и, покинув свою виллу в окрестностях Гатола, мы отправились к нему. Увы, на половине пути к У-Гору наш корабль настиг шторм, спутав все планы -- лишь богам известно, сколь долго бы мы болтались в открытом море и не стали ли жертвой морских разбойников, кабы не помощь капитана Энгеля. Уверена, мой муж щедро вознаградит его за его благородство.

-- В этом нет никакой нужды, прекрасная Тувия. -- не то чтоб я сильно переживал за мошну Карторикса, но показывать Ашшорию нищебродской державой в глазах потенциального противника было бы с моей стороны недальновидно. -- Энгель из Гаги находится на службе, помочь вам было его долгом. Однако, учитывая то, что он оказал любезность семье нашего доброго друга, которому всегда рады в Ашшории, полагаю что Морской воевода сегодня же внесет представление о награждении его Серебряным Знаком Службы, со всеми за это полагающимися выплатами.

-- О, я слышала об этом нововведении вашего величества. -- внезапно встряла в разговор Ллана, заработав за это неодобрительный взгляд родительницы. -- Это, мама, нечто вроде наших наградных венцов, но для нагрудного ношения. Я права, государь?

-- Полагаю -- да. -- кивнул я.

Ну и фиг ли, что мне про эти венцы ровным счетом ничего не известно? В том, что касается наград, человечество, с древнейших времен, в принципе нигде ничего нового никогда не изобрело, кроме переходящего Красного знамени.

-- Вы чрезмерно добры к нам, ваше величество. -- Тувия чуть склонила голову. -- Мы не стоим столь высокой чести.

-- И всех наград мира не хватит за помощь, оказанную столь достойным и прекрасным женщинам как вы. -- галантно вклинился в беседу Асир.

Где это он таких куртуазных манер набрался? Да неужели при моем дворе? Быть такого не может.

-- Слова вашего высочества безмерно лестны для нас. -- ответила супруга Ториса, причем даже, кажись, без обычного своего гонора (во как -- доброе слово и стерве приятно!). -- Они просто окрыляют. Жаль, что даже самые добрые слова не могут заменить парус на корабле.

-- Признаюсь, наши верфи не самые лучшие в этих морях. -- ответил я. -- Но уж за недельку с ремонтом мачты управятся.

-- Тогда, боюсь, нам придется искать другое судно. -- сокрушенно вздохнула Тувия Птарса. -- Ибо как ни приятно гостеприимство Ашшории, долг повелевает нам с дочерью поспешить к главе семейства.

-- Ах, неужели вы не погостите у нас хоть немного? -- вздохнул Асир. -- Нас всех так порадовало общение с вами.

Ишь, как соловушкой-то поет! Правда что ли на Карториксову дочурку подзапал? Это хреново. Девица, по статусу, конечно в жены ему вполне подойдет, хоть и старовата, но с учетом моих долгоиграющих планов такой брак не нужен низачем и даже вреден. А позволить внучаре ее просто соблазнить тоже никак нельзя -- войны и из-за меньших причин начинались, а раньше времени вступать в военное противостояние с асинами никак нельзя.

-- И мне с дочерью оно лестно и приятно, царевич. -- ответствовала Тувия. -- Однако у нас есть освященный законом долг перед мужем и отцом.

-- Но разве обычай и закон не велят первейшей превыше долга перед семьей ставить долг перед Асином? -- это вступила в бой моя самая тяжелая артиллерия, G.W.E. 100 "Walissa", по прозванию "Убойная невестка". -- Через неделю замуж выходит моя дочь -- неужто вы не почтите ее свадьбу своим присутствием от лица своей державы?

Шехамская Гадюка со вздохом покачала головой.

-- Боги, как мне видится -- уж не знаю, асинские или наши, -- явственно явили свою волю, послав вам сначала бурю, а затем, -- Валисса улыбнулась, -- Энгеля Мокроногого, которому на свадьбе определено быть дружком жениха. До сего дня я выбирала Тинатин дружку, но увидела вашу прелестную дочь и поняла, что никто кроме нее ни была бы так хороша в этой роли.

Тувия помолчала несколько секунд, а затем склонила голову в знак согласия.

-- Вы правы, ваше высочество -- закон предписывает первейшим и их семьям ставить превыше всего Город. Участие Лланы в свадьбе царевны Тинатин, несомненно, углубит дружбу меж нашими народами, и мой с дочерью долг этому способствовать.

Ну, дружба там, или не дружба, а сигнал получен. Торис Карторикс лидер одной из четырех асинских фракций, нынче насмерть сцепившихся за власть -- причем по моим прикидкам именно он-то и должен выйти в ней победителем, поскольку топит за права плебейских богатеев, а это нехилая финансовая поддержка в конкурентной борьбе. И хотя само участие Лланы в свадьбе у какого-то захолустного царька реноме Птарсова супружника поднимет не особо, сей политический муж отлично поймет намек на возможную поддержку со стороны короны Ашшории, и не начнет делать мне гадости раньше срока.

-- Надеюсь мы с вами станем добрыми подругами. -- произнесла Валисса.

-- Убеждена, что так и произойдет. -- вежливо ответила Тувия.

Ллана, кажется, развитию событий рада. У нас в стране, правда, такого обычая, что свидетель непременно должен переспать со свидетельницей, нету, но сия девица, кажись, ввести его вовсе не против.

-- Я надеялась на ваше согласие, потому заранее приказала своей касри-байан приготовить соответствующие вашему положению покои во дворце. -- умница Киса, вот что значит моя школа.

-- Княгиня Шока покажет их вам. -- добавил я, показывая, что аудиенция закончена. -- Надеюсь видеть вас обеих на сегодняшнем обеде.

Гости удалились, я подал руку Валиссе, и мы торжественно двинулись к выходу -- недисциплинированные царевичи, ясен перец, смылись вперед нас.

-- В жизни еще такую гадину не встречала. -- спокойным, величавым тоном, произнесла невестка, шагая рядом со мной. -- Руки чешутся придушить.

-- Мы в кои-то веки сходимся с тобой в оценке людей, дорогуша.

Теперь у меня во дворце будет аж две бабы, которых пришибить хочется. Вот же привалило счастья-то!

Асир, Утмир и Ко вежливо делали вид, что ждут старших в коридоре, хотя, сдается мне, с гораздо большим удовольствием давно бы уже куда-нибудь свалили.

-- Прям даже интересно, -- донеслись до меня слова старшего царевича, обращенные к Энгелю, -- чего она в тебе такого углядела, мосложопый?

Ну да, парень худощавый, жилистый, весь словно из перевитых канатов, а внучара, который и в первую нашу встречу не выглядел совсем уж дрыщем, за время тренировок у Ваки превратился в крепкого, сбитого такого паренька -- хоть сейчас в борцы отдавай.

Да уж, не один Тумил стремительно вырос, Асира тоже со дня на день пора будет признавать взрослым. Ибо, как говаривал мой ротный, спорт даже из призывника может сделать человека. Потом, правда, добавлял, что из нас он способен сделать лишь усталых обезьян...

-- Я не мосложопый. -- с достоинством ответил юноша. -- Я мословсякий. К тому же спас девушку от пиратов -- на горизонте на самом деле лузория какая-то моталась, -- и вообще, женщины любят моряков.

-- Что, девицу не поделили, молодые люди? -- полюбопытствовал я.

Асир поморщился и поглядел на меня как на тихого умалишенного.

-- Дедушка, ты ее вообще видал? Да будь я еще невинен -- и то не позарился бы.

-- А как в тронном зале-то разглядывал. -- я ответил усмешкой.

-- Еще и за обедом так же буду пялиться. -- внук пожал плечами. -- Она же дочь члена Совета, пусть ее родители считают, что между нами возможно устроить брак. Лишним не будет, правда?

-- А уж если решат, что это ведет к нашей ссоре и разладу между родами царя и его Морского воеводы, так оно и вовсе прекрасно. -- добавил Энгель.

-- Та-а-а-ак... -- нет, недооценивать подростков нельзя ни в коем случае. -- И кому в голову пришла эта светлая идея?

Я поглядел на своего стремянного. Тот покачал головой и глазами указал на младшего царевича.

Хм, юный драматург решил поставить любовную трагедию? Похоже удар клинком по ребрам пошел мыслительным способностям парня лишь на пользу, а то давно ли за дедом бегал и упрашивал Нварда не наказывать, только потому что тот хороший?

***

Все же идея назначить наместником Столичного предела князя Хурама с Большой горы была здравой. Нет, не спорю, акведук в Кагенов посад провести, это очень важно, ну так его еще наш гламурный толстячок почти полностью осилил, а вот успеть доделать корреру к свадьбе наследницы престола, да еще при том и плясунов из Тампуранка притащить вместе с быками -- это ценно.

Ну, это если не считать, что они мне в честь встречи стремянного напоили до состояния риз.

-- Я сказала -- нет. -- Валисса поджала губы.

-- Дедушка, ну хоть ты скажи! -- Утмир посмотрел на меня глазами Кота В Сапогах из "Шрека".

-- А я разделяю мнение твоей матушки, внук. Царевичу на танцовище делать нечего.

Тоже мне, Коммод малолетний сыскался!

-- Да что такого?!! -- возмутился мелкий. -- Царскому стремянному можно открыть бои, а царевичу выйти на танцовище неможно?!!

-- Рати Тумил, имея не только награду первого на танцовище, но и жреческий ранг, выйдет в корреру для того, чтобы своим танцем посвятить ее Троице и Небесной Дюжине. -- ответил я. -- А у тебя я косы не наблюдаю.

-- Тогда я ее заплету! -- взвился пацан.

Хотелось бы сказать, что Валисса охнула, но... невестка живет давно, "ох" лишь тенью мелькнул в ее глазах.

-- Самовольное заплетение есть ересь, а потому наказуемо побиванием камнями. -- голос мой был ровен.

-- Ты не единственный монах в Ашшории, дедушка! -- выкрикнул Утмир (он уже встал из-за стола и, кажется, готов был колотить по нему кулаком).

-- Даже примас тебя не заплетет помимо моей воли.

-- Рати не подчиняется примасу. -- выплюнул, иначе и не скажешь, младший внук. -- Он мой друг, он мне не откажет!

-- Это правда. --я склонил голову в знак признания правоты Утмира, после чего повернулся к Валиссе. -- Ваш сын упорствует и, боюсь, выйдет на танцовище вопреки нам. Как мы казним моего стремянного, если он переплетет царевича? Довольно будет простого усекновения головы?

Оба царевича синхронно издали некий сдавленный звук, Тинатин побледнела и прикрыла лицо рукой.

-- Нам не стоит быть жестокими к юноше. -- умничка-невестка, подыграла как дышит. -- Довольно будет почетного удушения.

-- Полагаете, я лично должен буду оказать ему такую честь?

-- Он многое сделал для короны. -- Валисса пожала плечами. -- Да, это будет достойно.

-- Дедушка, ты этого не...

-- Сделаю. -- ровно ответил я. -- Мне не принесет это радости, ты знаешь, но я это сделаю. А еще, знаешь ли, я верну тебя на женскую половину дворца.

Повисла тяжкая пауза, которую нарушил Асир.

-- Вы не можете этого сделать, государь. -- спокойно произнес он. -- Брат взял первую кровь. "Слово блаженного Альвера", стих седьмой.

-- Стих двадцать четвертый, "Да не нарушу я мужскую долю". -- машинально ответил я. -- Формально можно применить.

-- Дедушка, я не возлежал с мужчинами! -- возмутился Утмир.

Я аж поперхнулся.

-- Там не только об этом, но и о непослушании старшим, между прочим. -- пришла на выручку невестка.

-- Вот я и говорю, мать надо слушаться. -- в этот момент я готов был расцеловать Валиссу во всю ее немалую задницу. -- Еще раз тебе повторяю, внук -- негоже Крылатому Ежу выступать на потеху публике. Если хочешь ты выйти на танцовище -- сделай это обоснованно, во славу рода и страны, но не ради забавы.

-- Ну и как я это сделаю? -- понурился пацан.

-- Я откуда знаю? Ты хочешь -- ты и придумывай.

Позавтракали, называется. Дер СкандалЪ.

На выходе меня встретила ироничная ухмылка Тумила.

-- Подслушивал?

-- А то. -- нахально ответил он.

-- И что скажешь?

Он помолчал, а потом взрослый уже юноша, боевой капеллан гвардии и прочая, и прочая, и прочая вдруг преобразился в обычного подростка, каковым Тумил вообще-то и является, подошел ко мне вплотную и ткнулся лбом в плечо.

-- Я знал, что ты ко мне хорошо относишься, величество, но никогда не думал, что так любишь. -- буркнул он. -- Переплети я Утмира, ты бы правда?..

Он громко сглотнул и поднял на меня полный слез взгляд.

-- Ты бы и правда оказал такую честь моему роду, государь?

Жеваный крот! Его удушить обещали, а он радуется!

-- Спасибо тебе, величество. -- он шмыгнул и снова ткнулся лбом в плечо. -- Спасибо тебе, наставник. Я никогда не достигну твоей святости.

Вот чё на такое вообще отвечать?

-- Надеюсь что и достигнешь, и превзойдешь. Тебе вскоре предстоит стать настоятелем. -- я помолчал. -- Никому не говори, но я не смог бы тебя задушить. Очень иногда хочется, конечно, но убить я тебя, боюсь, не в состоянии.

Я обнял паренька за плечи.

-- Ты мне правда дорог. Боги его знают почему. Явно не из-за жабы в постели.

-- Вечно будешь мне припоминать, да? -- юноша освободился от телячьих нежностей. -- Ты мне, кстати, змею потом запустил.

-- Ужа. Пах ты потом...

Мы рассмеялись.

-- Тумил. -- я посерьезнел. -- Первый бой на столичной коррере, я все понимаю... Но там не должно быть чего-то вроде Черныша. Наш кроткий как змий и мудрый как голубь Йожадату и так-то был против, а если из жертвоприношения сделать пляску -- сам понимаешь...

-- Не волнуйся, государь. Все будет лишь к славе Церкви. -- ответил парень.

Мать твою бабушку! На открытие они выпустили тура.

KolibriOS -- любительская операционная система занимающая очень малый объем на жестком диске, а дистрибутив у нее вообще на дискете помещается.

Гайомарт -- первопредок людей.

Дхаван -- бог врачевания.

World of Warships -- многопользовательская онлайн игра, посвященная сражениям кораблей первой половины ХХ-го века.

Тулпар -- бог, покровительствующий коневодству и всадникам. Имеет две ипостаси: антропоморфную, и крылатого коня.

Корум Джайлин Ирси, принц в Алой мантии -- персонаж романов Майкла Муркока. Лисапет имеет в виду не столько самого принца Корума, как персонажа, сколько иллюстрацию на обложке романа "Повелители мечей" издательства "Северо-Запад".

Лисапет имеет в виду "Школу мудрых правителей, или историю королятника" П.Л. Калмыкова -- повесть-сказку о пионерском лагере для наследников престола сказочной планеты.

М.А. Шейко, "Варвар из нашего города".

Т. Пратчетт, "Санта-Хрякус. Страшдественская сказка".

Питуса -- крупнейший город и порт на востоке Скарпии.

Гатол -- небольшой асинский город-порт. У-Гор -- столица Скарпии.

G.W.E. 100 -- немецкая САУ 10-го уровня в игре World of Tanks. Как и Валиссу, САУ в игре ненавидят почти все.

Коммод, Луций Элий Аврелий -- последний римский император из династии Антонинов, увлекался личным участием в боях гладиаторов.

Комментарии: 572, последний от 05/04/2020. © Copyright Сэй Алек (say-alek@yandex.ru) Размещен: 02/01/2019, изменен: 25/03/2020. 179k. Статистика. Глава: Фэнтези Мерзкий старикашка Иллюстрации/приложения: 7 шт. Скачать FB2		Оценка: *6.77144** Ваша оценка:
Аннотация: Мерзкий старикашка-3. "Мудрость не всегда приходит с морщинами - очень часто они приходят одни. Обычно, правда, для этого приходится некоторое время покоптить белый свет, но в моем случае оказалось достаточно встретиться с грузовиком и нахамить ангелу смерти. Живу вот теперь в другом мире, с полным набором старческих болячек и все тем же паршивым характером. Конечно, можно бы сказать, что карьера задалась - царем стал... А вы думаете нам, царям, легко?! Да нам за вредность не то что молоко, нам целую корову надо бесплатно давать!"

Сэй Алек: другие произведения.

Зловредный старец