Женщина стояла и смотрела на туфли. Они были практически идеальны. Ей в них нравилось всё. И цвет, бледно-розовый, с молочным отливом, будто утренний туман над рекой, чуть тронутый солнцем. И форма, с аккуратным в меру заострённым носком и миленьким ремешком у лодыжки. И каблук, тонкий, достаточно высокий для приподнятого настроения, но в то же время позволяющий сохранить уверенность в опоре на землю. И внутренность, светло-бежевой гладкой кожи, с золотым названием фирмы, уютная даже на вид. И она знала к чему их надеть. Но… не знала куда.
Туфли были выставлены в светящейся витрине обувного бутика на оживлённой улице. За спиной женщины сгущался неторопливый, сухой, всё ещё тёплый ноябрьский вечер, и оттого сама она тоже оказалась будто бы выставленной на витрине, и две продавщицы изнутри магазина наблюдали за ней.
— Глянь, опять она тут! — сказала одна, — Третий раз за неделю приходит, как новую коллекцию выставили. Постоит-постоит, и уйдёт. Денег, наверное, нет. Или муж жадный.
— Муж?! — отозвалась другая, — Ты на неё посмотри! Наверняка одинокая, без пяти минут пенсионерка. И куда бы она их надела? В собес?
Женщина не замечала что за ней наблюдают, и не догадывалась, что привлекает внимание не только скучающих продавщиц. Она вздрогнула, услышав рядом мужской голос:
— Какие красивые, правда?
Окинула незнакомца быстрым досадливым взглядом, уже собираясь сказать что-нибудь резкое, или молча уйти, но сдержалась. Быть может потому, что мужчина напоминал постаревшего солиста группы A-Ha, а от такого человека трудно ожидать чего-то плохого при первой встрече. Во всяком случае ей не хотелось об этом думать. Кроме того, «солист» в самом деле смотрел не на женщину, а на туфли. И неожиданно для себя она спросила с полуулыбкой:
— Вам нравится женская обувь?
— Да, — просто ответил он. — Мужская обычно брутальна либо безлика, а женская имеет разнообразное настроение и характер. На неё приятно смотреть.
— И какое настроение этих туфель?
— Они… обещают. Быть может лучшую жизнь, быть может чудесный день или прекрасный вечер.
— Обещают? Пожалуй… да… Вы наверное правы.
— Знаете, я бы купил их, но для меня они бесполезны. А вот вам… Хотите, я помогу? Мы вместе войдём в салон, а там вам будет просто некуда деться.
Они вошли внутрь, и продавщица, та, что говорила о скупом муже, торжествующе глянула на коллегу. Эти двое наверняка были парой! Так они подходили друг другу. Кроме того, женщина вовсе не смотрелась бедной пенсионеркой. И возраст… Она принадлежала к той редкой породе, чей возраст выглядит как жизненный опыт, и вовсе не портит, а лишь придаёт шарм выдержанного вина.
Женщина примерила туфли. Тридцать восьмой размер пришёлся ей впору. Разве что лодочки чуть слишком плотно обхватывали стопу. Но она уже знала — разносятся, непременно разносятся! Прошла по торговому залу, легко переставляя изящные ноги, почти танцуя, оглядывая себя в зеркало. Мужчина молча наблюдал за нею от двери. Он улыбался.
«Прижимистый, — подумала продавщица, — Ни слова не проронил. Но жену свою любит», - и вздохнула.
Женщина вынула из сумочки карточку, расплатилась, и пара вышла из магазина.
— Мне кажется, — сказал незнакомец, — вашу покупку стоит обмыть. Тут «Шоколадница» рядом. Там непременно найдётся свободный столик. Зайдём?
Столик нашёлся, они сделали заказ. Каждый свой. Она — латте, он — чай с жасмином.
— Жасмин? — удивилась она. — Вам больше пошёл бы эспрессо, такой, знаете, в маленькой чашечке с толстыми стенками.
— Знаю-знаю. Чёрный как ночь, горячий как пекло, и сладкий как любовь. Но не в этот раз. Я ведь не пытаюсь с вами знакомиться. Это было бы слишком банально. Просто помогаю получить удовольствие от покупки.
— Но… надо же нам как-то общаться. А потому давайте предположим, что мы знакомы. Предположим, меня зовут Пётр.
— Предположим! Тогда я — Анна!
— Предположим, я знаю, чем вы занимаетесь. Вы…
— Преподаватель!
— Филология!
— Нет! Но близко. Предположим, тоже на «ф». Физика.
— Ого! Помню закон Архимеда! Не утонуть бы…
— А что о вас? Предположительно музыкант, нет?
— Предположим, я банковский служащий. Клерк.
— Ой… — расстроилась женщина, — вот это вы очень неудачно предположили. Знаете… я не люблю банковских клерков.
— Отчего же?
— Они служат той лицемерной силе, что вечно пытается нас убедить будто бы хочет блага.
— А вы ещё и философ! И снова на «ф». Физик - философ. Красиво. Без всяких предположений. Но предположим про клерка я пошутил.
— Нет уж, Пётр. Сказанного не воротишь. Придётся вам побыть клерком.
— Придётся, — мужчина вздохнул. — Но что же дальше? Предположим детей?
— Предположим дочь. Разочарование матери. Бариста в «Шоколаднице». Но не в этой. После всех потраченных сил! Кольцо в носу, тату на лодыжке, и проколотый пупок.
— Шесть лет учёбы на юриста, и наконец-то я бариста? Знакомо.
— Только не шесть на юриста. Графический дизайн, управилась за два. А теперь вы.
— Предположим сын-айтишник, в Москве. Жён и мужей предполагать будем?
Женщина бросила взгляд на его кисти. Пальцы длинные, красивой формы, ногти ухоженные. Кольца нет. Как и у неё самой, впрочем. О чём это могло говорить? Да ни о чём совершенно!
— Пожалуй не будем. И предполагать бывших не будем тоже.
— Хорошо, — легко согласился мужчина. — Но давайте предположим куда вы наденете свои прекрасные туфли.
— Ах, Пётр! Давайте сначала предположим с кем я надену их!
— Да… действительно… Я не подумал. И снова вы правы! Если человеку есть с кем, ему подойдёт почти любое куда. Разумеется, с поправкой на туфли.
Он замолчал, что-то обдумывая, пристально посмотрел на Анну, и произнёс:
— Ну если вы сочтёте меня подходящей кандидатурой, то предположим, что в следующую субботу я буду ждать вас у витрины обувного магазина в шесть часов вечера.
Анна пришла домой, разделась, включила в комнате свет, опустилась в кресло… «Боже мой, что я делаю? И зачем мне это всё? Туфли эти с чужой подачи купила...» — билась тревожная мысль. «Кто этот человек, что я вообще знаю о нём? Веду себя как двадцатилетняя дурочка! И есть ли во всех его красивых словах хотя бы одно слово правды?» Ей возражала другая: «Ну и что? Пусть бы даже он присочинил. Что с того? В конце концов, не маньяк же он! Мошенник? Ну а что с тебя взять? Ты вступила в игру, в такую, которой давно с тобой не бывало… Так доведи же её до конца! А если разочаруешься… будь просто готова». Вытащила из коробки туфли: «Красивые!», и открыла шкаф — надо непременно примерить их с тем платьем!
Накануне выходных она привела в порядок голову, сделала маникюр — в конце концов прекрасный повод уделить, наконец, себе время! Пусть даже не для кого-то другого, а просто потому, что захотелось снова получать удовольствие, глядя в зеркало. И это, оказывается, вполне возможно! А на маленькие несовершенства просто закрыть глаза.
Петра она заметила издалека. Он стоял, в свете знакомой витрины, с непокрытой головой, в бежевом модном плаще, на шее щеголеватый голубой шарф. Увидев Анну, он улыбнулся, шагнул навстречу, сделал неловкий поклон, будто хотел поцеловать ей руку. Но вместо этого просто сказал:
— Вы… превосходны!
— Вы тоже, — ответила она, ощущая неловкость. — Но где же мы будем выгуливать мои туфли?
Пётр выдержал паузу, глядя на Анну, и продолжая улыбаться, ответил:
— Я полагаю, оперный театр вполне подходит к вашим туфлям. И не вздумайте сказать будто не любите классику.
Анна сдала в гардероб пальто, сапоги сменила на туфли. Подошла к зеркалу. Бархатное платье полуприлегающего силуэта прекрасно сидело на ней. Ткань розовым жемчугом переливалась в свете массивных люстр, свисающих с потолка. Расклешённая, отороченная кружевом юбка играла при каждом движении. Туфли, ради которых всё и было затеяно, дополняли и завершали образ. Обстоятельства, время и место — всё слилось воедино, пробуждая трепетное чувство ожидания и смятения.
— Ave formosissima! — сказал Пётр, стоя рядом с Анной, любуясь её отражением.
А дальше была Кармина Бурана! Музыкальное действо захватило и понесло Анну,
то поднимая колесом Фортуны к вершинам радости, то повергая в бездны печали.
Я несусь,
подобно судну без компаса,
в потоках воздуха,
подобно свету, парящей птице;
Хотелось плакать, и она плакала, боясь, что потечёт макияж.
Девушка стояла
подобно маленькой розе;
её лицо было лучистым,
а рот подобен цветку.
Наконец, колесо остановилось, волна музыки отхлынула, стихла, оставив её, обессиленную, на берегу, в кресле партера.
Игра удалась! Но игра продолжалась до тех пор, пока, следуя невысказанным, но обоюдно понятным правилам, они не расстались на углу её дома. Без договорённости о продолжении, без телефонных номеров, без намёков. Этому эпизоду скрещения двух разных жизней надлежало завершиться именно так. И он завершился.
Ах, витрина! Сияющая в темноте ноября! И лодочки красного бархата как маяк! Женщина замедлила шаг… остановилась. Бутик снова сменил коллекцию. Она улыбнулась своему отражению, вспоминая… Но… нет, эти туфли точно не для неё. Слишком вызывающие, слишком яркие, да и надеть не с чем…