Аннотация: О путешествии на автомобиле по западным штатам Америки.
ПО АРИЗОНЕ.
Ложусь спать, а перед глазами, словно кадры военной кинохроники, мелькают картинки аризонских пустынь, гор и дорог. Просыпаюсь в испуге: где я? Что это за странный мотель? Комната вовсе не похожа на гостиничную. Только через несколько мгновений возвращается реальность - я же у себя дома! Со временем привыкаю к дому. Уже не испытываю по ночам такого смятения от неопределенности. Так всегда бывает, когда возвращаюсь из долгих поездок. А путешествие в Америку еще и переворот дня и ночи, поэтому ночью заснуть не можешь, а днем ходишь сонный. Клюю носом в пробках и на светофорах. Кажется, что я по-прежнему далеко - в солнечной Калифорнии или в красных горах Аризоны, неужели я уже вернулся назад, в Россию.
Он позвонил ранним утром, когда я еще спал, у не-го в Лос-Анджелесе только наступал вечер, и, видимо, под действием принятого начал горячо 'агитировать за Советскую власть', расписывая красоты и потрясающий драйв такой поездки. Он предлагал повторить маршрут Ильфа и Петрова, от океана до океана по исторической дороге 66. Кому из путешественников не приходит в го-лову эта бредовая идея? Игорь не был исключением.
Слушая его, я подумал: 'А может удастся и в Сан-Диего заехать? Там ведь недалеко. Всего два часа по хай-вею'. И от неожиданной перспективы меня охватило волнение.
Его предложение удивительным образом совпало с моей виртуальной встречей с Валей из Сан-Диего. С раз-витием социальных сетей стали всплывать давно забытые лица.
И вот, когда наступило время 'Ч', я набрал его но-мер в Лос-Анджелесе и сказал, что через месяц вылетаю. Мы встретились в аэропорту и, арендовав машину, от-правились в путешествие.
И вот она перед нами - долгожданная, романтика путешествия! Мы едем по нескончаемым дорогам, у нас полная свобода в выборе маршрута, вечером останавливаемся в мотеле, потом дальше, дальше, к следующему горо-ду, Национальному парку, каньону - жизнь на колесах, все так естественно, как плыть по Волге на теплоходе из Нижнего в Самару. Только можешь остановиться, где вздумается, и никто не донимает ненавязчивым сервисом.
Мой американский друг так легко согласился соста-вить мне компанию, по?скольку был совершенно свободен. Более того, услышав, что я не только готов ехать, но взять на себя основные расходы по аренде машины и оплате мотелей, проявил живей?шее участие в формировании маршрута. Звонил неоднократно в Москву, предлагал варианты, обсуждал, даже развивал мои бредовые идеи, такие как спуск в кратер вулкана в Мамонтовых горах или ночевка в палатке в лесах Иллинойса, или на берегу озера Тахо, но все это, как выяснилось потом, был пустой треп.
У нас не было четко определенного маршрута, был лишь примерный план, составленный мной во время под-готовки, я его назвал 'записки на манжетах'. И в эти записки я внес те места, где мне хотелось бы непременно побывать. Это придавало нашей поездке некоторую авантюрность, непредсказуемость, но ведь именно от этого путешествие и становится по-настоящему захваты-вающим. И хотя это звучит безумно, но мы хотели дое-хать до Флориды и побывать в Ки-Уэсте, в доме-музее Э.Хемингуэя.
Помимо этого одним из пунктов этих 'записок на манжетах' стал город Сан-Диего. Надежд, на встречу с Валей было мало, поскольку с момента нашего последнего общения прошло почти 20 лет. Однако почему же не попытаться найти ее, если я отправляюсь в Америку? Конечно, я не задавал себе вопрос 'Зачем?' Его чаще всего задают девушки, поскольку любят конкретику, я же был далек от этого, мне хотелось новых ярких впечатлений, впечатлений от встречи с незнакомой мне жизнью - американской. Я был в предвкушении. И вообще почему, если я отправляюсь в Америку, не попытаться еще раз войти в ту же реку?
Уже на третий день путешествия
его энтузиазм бесследно исчез. Мы пересекли Аризону
и двигались по Нью-Мексико к границе с Техасом,
преодолели уже более тысячи километров, а впереди
еще было две недели. Мой второй пилот сдувался на
глазах. Я понимал, что мой выбор был опрометчивым.
Впрочем, успокаивал себя, зачем судить строго,
ведь наше путешествие вовсе не автопробег, где
проверяется выносливость экипажей и способность
преодолевать трудности. Наше путешествие просто
ознакомительная туристическая поездка, и у нас нет
великой идеи доказать какие мы сильные и смелые.
Мы просто едем на машине по Америке, мы просто два
уставших романтика и мы еще мечтаем, что можем
броситься во власть стихии в поисках душевного
отдохновения и творческих импульсов, мы мечтаем,
что едем туда - вдаль, за горизонт, 'за туманом,
за запахом тайги'. А на самом деле мы уже давно
не те, за кого себя пытаемся выдавать.
Но нам хочется видеть себя по-прежнему молодыми, полными сил - энергичными людьми, готовыми в любой момент пуститься в самые захватывающие приключения. Уже нет той гибкости в наших телах. Вот Игорь, когда садится в машину, кажется, скрипит всеми суставами, и кажется, что это простое действие для него целый процесс. А ведь раньше он бегал стометровку за 11 секунд. Но это только внешне, а вот внутри мы молодые. Мы еще слушаем песни юности, и те песни остаются с нами - с романтиками.
Переехав жить в Америку, Игорь не представлял себя здесь таксистом или разносчиком пиццы. Он мечтал реализовать себя как успешный художник. Не мог вообразить, что опустится почти до уровня бездомного безработного. В Москве у него был иной статус, у него была собственная квартира, у него была работа - в школе он вел факультативные занятия по рисованию. Он распоряжался своим временем, и его было предостаточно. Он щедро тратил его на писание картин, некоторые из которых даже выгодно продавал, и на хождение по выставкам и кабакам, на знакомства, и на безделье. В Москве, словом, он пользовался определенным авторитетом, а теперь, здесь в Америке все испарилось, и его мог пнуть ногой под зад даже самый последний мексиканский посудомойщик.
Он получал скудное государственное пособие, жил в квартире своей мамы, переехавшей в Калифорнию еще в начале 90-х, и перебивался случайными заработками в основном в качестве частного перевозчика. И поскольку денег хронически не хватало ( они уходили на выпивку и сигареты) питался продуктами, купленными матерью на скромную пенсию.
Узнал обо всем этом я не сразу, а в течение всего нашего путешествия, постепенно в ходе отвлеченной бол-товни всплывали бытовые фрагменты его существова-ния, Мы уезжали все дальше и дальше от ЛА, и мне ста-новилось ясно, что меня ждет нелегкое испытание. Я смотрел на мир, как человек готовый легко потратить за один день столько, сколько он зарабатывал за месяц.
И вот мы достигли Техаса. Голая степь, выжженная солнцем, продолжалась, на ней появились ритмично дви-гающиеся нефтяные качалки, по обочинам валялись пус-тые бочки и другой промышленный мусор - стало совсем тоскливо, а Новый Орлеан был еще далеко, до него еще несколько тысяч километров пути, а потом еще Алабама и еще дальше Флорида. Спорили всю ночь: куда ехать: в Даллас или в Сан-Антонио? И решили повернуть на север, в город Альбукерке, чтобы потом ехать в Скалистые горы и Йоллустоунзский парк, но, в конце концов, оказались в городе Санта Фе. И там остановились. А как хорошо все начиналось!
ВГЛУБЬ СТРАНЫ ПО ФЕДЕРАЛЬНОЙ ДОРОГЕ 10
Вот наш с Игорем маршрут. В этом виде он не пла-нировался изначально, он сложился таким в ходе самого путешествия: Palm Springs - National Park Joshua Tree - Colorado river - Yuma - Tucson -- Tombstone - White Sands - Alamogordo - New Mexico Museum Space History - Las Cruces - Carlsbad Caverns - Mescalero Apache res-ervation - El Paso - Pecos(Texas) - Odessa - Abilene - Amarillo - Tucumcari - Santa Rosa - Albuquerque - Pueblo Taos - Santa Fe
В начале двенадцатого мы бодро стартовали из Лос-Анджелеса и уже в начале второго приближались к горо-ду-курорту Палм Спрингс (Palm Springs). Он известен ми-неральными источниками и фешенебельными отелями, вокруг которых разбиты бесчисленные площадки для гольфа.
Утро в ЛА потратили на получение машины. В про-катную контору отправились вместе, поскольку я плохо владел английским, а Игорь хотя и жил в Америке уже бо-лее 10 лет тоже говорил плохо, но все-таки лучше, чем я. Работники фирмы 'Enterprice' сделали существенную скидку, чтобы не потерять клиентов.
Мне показалось, что в прокатной конторе Enterprice, действительно могут угодить клиенту. Менед-жер за стойкой рассказал условия аренды и назвал цену - 1070 долларов. Мы в первый момент растерялись от такой заоблачной суммы ( за 17 дней), но затем начали просить скидку. Тогда девушка вышла посоветоваться со старшим менеджером, вернулась через 3 минуты и назвала новую цену - 715 долларов. Такой подход к пожеланиям клиентов нас вполне удовлетворил. Но и этой суммы я не заплатил прокатчикам. Во время поездки спустило колесо, не желая менять его самостоятельно, мы вызвали техпомощь, кото-рая приехала и поставила запаску совершенно бесплатно. На следующий день я отремонтировал проколотое колесо за 12,5 дол + 2.5 чаевые, при сдаче машины прокатчикам приложил счет из шиномонтажа. И мне сминусовали 15 долларов.
Офис прокатчиков состоит из 15 или 18 стоек для оформления документов и ангара на 250 - 300 машин. Непрекращающийся поток клиентов даже тормозится из-за очереди перед стойками, но затем через несколько ми-нут стремительно растекается по ангару, и каждый заби-рает приглянувшуюся машину. Все происходит быстро и четко.
В офисе менеджер как-то мельком посмотрела на мои права, гораздо больше ее интересовала моя кредит-ная карта, на которой она заблокировала сумму, эквива-лентную плате за прокат. Затем она заполнила довольно неразборчиво бланки договоров, попросив расписаться, я поставил свои инициалы в нескольких местах, и выдала ключи. Сбылась мечта российского автомобилиста - он оказался на американских дорогах.
Мы поучили машину Шевроле 'Combat' LX красного цвета. Незамысловатый такой автомобильчик, довольно резвый, но и прожорливый. На нем не было центрального замка и стеклоподъемников, что создавало определенные неудобства. Мы сами выбрали такую комплектацию, как наиболее экономичную.
Америка гордится своими дорогами. Но вот в срав-нении с Германией... Вижу указатель, что нужный мне съезд с фривея будет через полторы мили. И все, больше указателей об этом съезде не установлено. Только непо-средственно над съездом стоит щит, так что если не ус-пел во время перестроиться в крайний правый ряд, то проскочишь. А вот в Германии напомнят о съезде как ми-нимум раза три, там дороги организованы лучше. Хотя, вероятно, если бы в Америке были такие же расстояния как в Германии, они бы тоже оснастили все свои хайвэи и фривеи многочисленными знаками и указателями.
Слышал недавно по радио передачу, где какой-то пижон заливал, что ехал из Чикаго до Лос-Анджелеса со скоростью 200 км в час. (Наверно, по исторической дороге 66? Она похожа, на мой взгляд, на загородную шоссейку, по которой дачники ездят за грибами.) В действительности никто по американским дорогам с такой скоростью не ездит. В принципе, конечно, так ехать можно, но только очень-очень недолго. Ограничения скорости на фривеях 70-75 миль в час, многие превышают на 10-15. Но в об-щей массе скоростной режим соблюдается. Неоднократно я видел полицейских на открытых участках, штрафующих нарушителей. Поздним вечером в Аризоне на трассе 40 меня обгоняли огромные траки, шедшие 80-85 миль в час. Иногда еще при обгоне и погудят, да так оглушительно, словно океанские корабли.
Вспоминая европейскую езду я замечал, что все-таки немецкие, французские и австрийские водители го-раздо аккуратнее американских. Особенно суетливостью и желанием побибикать страдают калифорнийцы, этому ли удивляться, поскольку считается, что в этом штате больше всего миллионеров. В других штатах люди, хотя тоже не бедные, но к происходящему на дороге относятся спокойнее. Особенно невозмутимы водители в Техасе, где так просторно, что они, если нужно припарковаться, ни-когда не используют заднюю передачу.
Освоить первый отрезок пути Игорь великодушно предложил мне и, расположившись в штурманском крес-ле, закурил. Я легко согласился, не предполагая, что дальше вопрос кому и когда вести машину будет постоян-но обсуждаться. Ему непременно хотелось быть за рулем во время заката, когда оранжевый диск касается горизон-та и медленно уплывает за него. Что особенного в этом явлении и почему нельзя наблюдать закат со штурманско-го кресла мне так и осталось непонятным. Однако каждый раз, когда до захода солнца оставалось 15-20 минут, он просил остановиться и поменяться местами. И меня это раздражало, поскольку я не люблю останавливаться без особой надобности и терять время.
Уже на второй день путешествия мы вышли из гра-фика. За день мы успевали проехать не более 500 км и продолжай мы двигаться с такой скоростью, нам не хва-тило бы времени даже до Нового Орлеана, не говоря уже о Флориде. Планы пересечения Америки медленно руши-лись.
Когда утром я вышел из мотеля и увидел почти пус-тую парковку, удивился: видимо наши мотельные соседи заводили свои автомобильчики с восходом солнца и от-правлялись в путь. Моего же пилота было не поднять. Мой компаньон не торопился. Непременно выполнял утренний моцион: ему нужно было послоняться по номеру, побы-вать в ванной, выкурить сигарету, посидеть на кровати, перебирая и складывая в рюкзак свои вещи. Поэтому мы вырулили на трассу только часов в 9.
Начав движение, мы делали очень много остановок, подолгу задерживаясь в ресторанах или куря на стоянках для отдыха, словом, ехали 'с чувством с толком, с расста-новкой'.
Вечером же, лишь солнце касалось горизонта, Игорь начинал жаловаться на безмерную усталость и просил по-скорее остановиться на ночлег. В номере он доставал си-нюю бутыль с водкой, притаскивал из ближайше-го ресторанчика кучу фаст-фуда и устраивал трапезу до глубокой ночи, в которой со всем красноречием предлагал мне поучаствовать.
Вечерние выпивки особенно доставали. Напиваясь вечером, он только ко второй половине следующего дня начинал приходить в себя. А потом все повторялось.
На пятый день путешествия я начал глубоко сожа-леть, что согласился взять его в попутчики. И почему я сразу не поехал в Сан-Диего? Зачем я послушал его и по-менял местами: 'визит в Сан-Диего' и 'путешествие по каньонам'? В Сан-Диего я надеялся встретить Валю.
История с Валентиной удивительным образом пере-плелась с моей первой поездкой в Америку. Познакомился я с ней на одной из первых выставок современного искус-ства, проходившей тогда в строительных павильонах на Фрунзенской набережной. После крушения Союза закон-чилось и время тоталитарного искусства в виде социали-стического реализма. В страну стали привозить выставки художников, имеющих совсем иной взгляд на мир.
Увлекавшийся живописью Игорь позвал меня туда за компанию, а сам пришел с ней. Экспонаты оставили противоречивое впечатление, и для более глубокой и со-держательной беседы, обмена мнениями мы купили не-сколько бутылок красного вина (советский пропахший винный в ста пятидесяти метрах от выхода) и отправились в кафе 'Крымское'. Там нас не ждали, кафе было за-крыто на спецобслуживание, поэтому решили поехать в квартиру Игоря на Маленковской. В общем-то, эти нос-тальгические подробности не имеют существенного значе-ния, мы просто познакомились, и первый вечер не пред-вещал никакого продолжения отношений. Грустный и пьяный промозглым осенним вечером я вернулся в крас-ном трамвае домой. Утром нужно было идти на работу. И моя голова была занята какими-то творческими планами, я и не думал, что эта случайная встреча растянется в де-сятки лет.
Квартира на Маленковке, железнодорожной плат-форме, первой или второй после отправления с Ярослав-ского вокзала, ничем не отличалась от обычных москов-ских квартир. Она находилась в обычном блочном доме брежневских застроек. В ней было две комнаты, крошеч-ная кухня и узкая ванная комната с унитазом, как тогда говорили 'совмещенный санузел'. На седьмом этаже, с ок-нами на таксомоторный парк, что было очень важно, по-скольку у таксистов ночью всегда можно было купить водки.
Обладание своей квартирой придавало Игорю осо-бый статус. Эта по существу обычная совковая конура была для Игоря предметом гордости и решающим аргу-ментом при знакомстве с девушками.
Встречей в этой брежневке и начались мои отноше-ния с Валей, но это произошло несколько недель спустя, когда мы вновь, на первый взгляд, случайно оказались там все вместе, и, купив вина, собирались на дискотеку.
Что это было за время - конец октября или начало апреля? Свинцовое небо, мокрые тротуары. Дни тогда начинались в сонном блуждании из угла в угол, в тщетных попытках заставить себя заняться делом. У меня не было постоянной работы. И моя задача состояла в том, чтобы ее найти. И поскольку свободного предпринимательства тогда не существовало, нужно было устраиваться на госу-дарственную службу. Такая тоска. Я захлебывался от рвотных масс. Но и безработицы тоже не было. Получа-лось, что я зависал в неопределенном пространстве. И это висение преследовалось по закону.
Прежде я работал в редакционно-издательском отде-ле Сельскохозяйственной выставки, поэтому и хотел уст-роиться в какое-нибудь подобное учреждение. Я садился за телефон и начинал обзванивать разные редакции или издательства, узнавая о вакансиях. И выслушивал в оче-редной раз, что вот сейчас ничего предложить не можем, а вот если вы позвоните через две недели, то, возможно, что-то и появится.
Это казалось совершенно бесполезным занятием, по-скольку я видел, что никому ничего в этой стране было не нужно. Люди отвернулись от внешнего мира, ушли в себя, замкнулись. Мне казалось, что я вижу только спины, а вместо лиц - затылки. Вот бы тогда взять да и уехать в Америку! Нет, так даже не шутили.
День тянулся в нудной маяте до вечера и заканчи-вался ожесточенной борьбой с самим собой - я пытался закончить статью, очередную статью, которую я намере-вался принести в редакцию, чтобы ее напечатали и тогда у меня будет что показать чиновникам в отделе кадров. Я садился за машинку и начинал нервно печатать. Но уже пора было ложиться спать. И так, ничего не сделав, я выпивал стакан красного вина и засыпал. Обнадеживая себя, что завтра непременно все гениально завершу.
Мне звонили. Какие-то странные люди набирали мой номер и предлагали работу. Приходите на собеседование и принесите своё резюме. Что за иностранное слово такое? Мне послышалось 'и принесите еще изюм мне' Да я вам лучше свежих яблок принесу и кураги!
А потом позвонила Колька. Она появлялась в моей жизни несколько раз, на недолгое время, потом исчезала, видимо, познакомившись с кем-то другим. А потом опять возвращалась, разочарованная, но не теряющая надежд.
Колька была невзрачной, тощей и угловатой. С плоской грудью и костлявой задницей. И сразу после зна-комства, мне захотелось от нее избавиться. Но так бывает, что та девушка, о которой мечтаешь перед сном, оказыва-ется постоянно чем-то занята. А вот та, которую легко получил, всегда свободна и готова к встрече. Даже сама позвонила перед обедом и спросила, встретимся ли сего-дня вечером?
Она была девушкой, которая комплексовала из-за своей болезненной сухости. Она назвала себя Николеттой. Утверждать, что ее звали действительно этим француз-ским именем сложно, может, в этом заключался стиль ее понтов - казаться, представляясь другим именем, ино-странкой. Нас тогда так привлекало все заграничное. У меня, во всяком случае, сразу появилось сомнение, что она придумала себе имя, но зачем? А может по паспорту она какая-нибудь Галя или Маруся, а может обычная Ольга или Марина, но все равно говорить, что ты Николетта го-раздо эффектнее. А родители у меня, мол, миланские модельеры или бордоские виноделы.
Только налил себе полную тарелку борща, включил телевизор, показывали производственно-идеологический сериал 'Инженер Прончатов', раздался телефонный зво-нок. Это была Николетта. Как жить в таких условиях? Ку-да деваться? И я решил излишне не любезничать, а просто сказал ей: 'А приезжай-ка ты к нам на Маленковку, и ви-на не забудь прихватить!' И повесив трубку, с удовольст-вием принялся за борщ.
Если она возьмет и не приедет, то будет хорошо, а если приедет, то тоже будет хорошо, поскольку привезет вина. Правда в результате получилось все наоборот - она приехала и не привезла вина. Это, впрочем, нас не рас-строило, поскольку мы заранее подготовились.
В тот же вечер к Игорю пришла Валентина. Мы дол-го и весело пили вино, смотрели по видео 'запрещенное' кино, а потом устроили праздник секса. Так, в общем-то, я и познакомился с Валей.
НОВОЕ УВЛЕЧЕНИЕ АМЕРИКАНСКОЙ МОЛОДЕЖИ.
Проезжая по фривею ? 8, что проходит по югу Нью-Мексико, мы видели на стоянке сотни автомобилей внешне похожих на автобусы, видимо ждущих своих по-купателей или арендаторов. Это производило впечатление автопарка под открытым небом. Быть может, наступление кризиса повлияло на желание американцев покупать RV или брать их в аренду?
Новое увлечение американской молодежи зрело-го и старшего зрелого возраста - бесконечные путешест-вия по стране в супервагончике RV , что означает 'Recreation Vehicle', а в переводе 'транспортное средство для отдыха'. Это примерно то же самое, что тысячи разъ-езжающих по европейским дорогам 'автокухонь', осна-щенных спальными и помывочными местами. Но только по размерам в три раза больше.
Внешне 'Эр-Ви' похожи на обычные междугородные автобусы, но внутри они начинены самой разнообразной техникой, создающей для путешествующего по-настоящему, по-американски комфортные условия. По-мимо этого внутренности 'Эр-Ви' могут трансформиро-ваться, так что владелец может придать интерьеру своего жилища на колесах строго индивидуальный вид.
Передвигаться можно от одной клубной стоянки до другой, предварительно купив членскую карту. И оставив свой 'Эр-Ви' на парковке, совершать короткие вылазки на своем джипе по окрестностям. Так и едут по дорогам эти автобусы, буксируя на жесткой сцепке повседневные машины американцев - джипы.
Игорь рассказал мне, что один из его знакомых, с которым он, впрочем, уже три года не общается, именно так и поступил. Он продал свой дом, деньги положил в банк, купил в кредит 'Эр-Ви' и отправился колесить по стране. Посредством интернета он мог работать, находясь практически в любой точке страны. Так он осуществил свою мечту - объехать и изучить всю Америку без отрыва от производства.
ПАРК JOSHUA TREE. (ДЖОШУА ТРИ).
Через два с половиной часа пути мы достигли города Палм Спрингс, не останавливаясь, проехали еще немного, нашли 'Motel 6' и заночевали.
Утром свернули с фривея ?10 в Национальный парк Джошуа Три (переводится Древо Йошуа). Он известен своими оригинальной формы деревьями. На самом деле это колючки. И названы они так, потому что первые лю-ди, увидевшие эти растения, нашли сходство с фигурой святого Йошуа, воздевшим руки к небу.
В общем-то, этот парк - кусок пустыни, заросший множеством этих самых колючек Йошуа и усеянный ог-ромными колоритными валунами. Возле них устроены специальные места для пикников. А поскольку место это засушливое, там растет много кактусов, как, например, Cholla Cactus. Эти растения торчат повсюду, как наш та-тарник.
После парка вернулись на фривей ? 10, полюбо-вались на сотни вращающихся ветряков. Все поля и холмы вокруг были установлены рядами белых исполинов разной величины, неистово и размеренно машущих рука-ми - целая электростанция, черпающая энергию из возду-ха.
На дороге решили поменяться местами, а заодно дос-тать из багажника немного припасов, чтобы подкрепить-ся. Но только остановились на обочине, как через 25 секунд к нам подрулил полицейский автомобиль. Это было неудивительно, ведь в нескольких десятках километ-ров проходит неспокойная мексиканская граница.
Страж порядка, убедившись, что мы настроены ми-ролюбиво и у нас нет оружия, вышел из машины, спросил ' Нужна ли помощь?' 'Нет-нет, все ОК !!!'- замахали мы руками, поспешно захлопывая багажник с батареей синих огромных бутылей водки. Он сразу уехал, развернувшись через две сплошные. А мы заспорили: не слишком ли кру-то мы отшили мента. Он, наверно, устал патрулировать шоссе в надежде задержать нарушителя.
Через некоторое время пустыня неожиданно за-кончилась - мы достигли поймы реки Колорадо. Вместо колючек и камней вокруг зазеленели луга. По полям были проложены многочисленные оросительные каналы. Вода в них казалась прямо родниковой, настолько она была про-зрачной и, казалось, холодной.
Поля были засажены хлопком. Увидев эти невысокие ми, я почему-то сразу представил солнечный Узбеки-стан. Игорь, словно угадав мои мысли, сказал, величаво поведя рукой, указывая на бескрайние поля: ' А это хлопковые плантации товарища Рашидова".
Для нас, северных жителей, это растение выглядит экзотично, и хотя никто из нас никогда не был в Узбеки-стане, все равно ( сильна советская пропаганда) мы вос-хищались мудростью товарища Рашидова, под руково-дством которого местные хлопководы добивались неви-данных урожаев. Правда, потом после смерти Брежнева уже в эпоху перестройки выяснилась вся гнилая корруп-ционная сущность узбекского лидера.
Рекордные урожаи оказались дутыми цифрами. Вскрылись аферы с расхищением социалистической соб-ственности. Появилось так называемое 'Узбекское дело'. Но товарища Рашидова, сердечного друга Леонида Ильи-ча, уже не было в живых. Вождь узбекских хлопководов покончил с собой.
После оазиса опять началась пустыня. Мы проехали еще несколько десятков километров и увидели вдали ис-кусственные горы отвалов. Там находились цинковые рудники. Начался ветер. На шоссе наносило белую пыль, целые облака поднимались над степью. Внешне все очень походило на метель. Можно было вообразить, что нас за-сыпает снегом, если бы не температура плюс 25 градусов. Дорогу заносило мелким белым песком.
Дорогу засыпало, порой казалось, что мы уже съе-хали с неё и едем по полю. И где-то на его краю я заметил драйверов на багги. Они забрались сюда на обычных ма-шинах с трейлерами. Установили их лагерем в степи и ка-тались на своих трубчатых этажерках по бездорожью.
И вот вдали сквозь поднятую ветром пыль, словно в предзакатных сумерках мы увидели шоссе: по нему дви-гался поток автомобилей и все с включенными фарами - это был хайвэй ? 8, идущий вдоль мексиканской грани-цы.
Миновав город Juma (Юма), мы остановились в при-дорожном кафе 'Denny's' и плотно пообедали, заказав первое ( именное в сети этих закусочных подают настоя-щий суп), а на второе взяли по стейку, да и ещё компот из сухофруктов.
Через некоторое время подъехали к городу Тусон. (так называется модель корейских внедорожников 'Hyun-dai', весьма распространенная в России). Мы увидели де-сятки тысяч одноэтажных домиков, между которыми ле-тит стрела скоростного шоссе. К городу, оставшемуся в стороне, вели многочисленные развязки и съезды.
В целом Тусон не представлял никакого интереса, однако мне нужно было купить адаптер для зарядки фо-тоаппарата. В Америке ведь другая конфигурация розе-ток. Съехав с трассы, я остановился на бензоколонке и поинтересовался, где находится большой универсальный магазин. Это вызвало бурю протеста у моего второго пи-лота: ' из-за таких пустяков, как адаптер, мы выходим из графика,' - возмущался он. Это получилось так ненату-рально, но я сдержался.
'Что ты так нервничаешь? Батарейка уже закон-чилась, а я хочу сделать побольше фотографий.' Мне хо-телось послать его, когда он начал увещевать, что купим, мол, потом, в другом городе. 'И вообще, - продолжал он,- зачем тебе такой фотоаппарат, вот смотри, у меня однора-зовая пленочная камера на 12 снимков за 99 центов, и этого вполне достаточно.'
Я промолчал, поскольку даже в России одноразовы-ми фотоаппаратами перестали пользоваться в начале двухтысячных, видимо специально для Америки собрали остатки и решили их распродать по 99 центов в магазинах для нищих.
Попетляв по пустым улицам Тусона, мы нашли ог-ромный супермаркет, где меня проводили к целому стел-лажу, увешанному самыми разнообразными комплектами адаптеров для розеток всего цивилизованного мира.
Покупкой адаптера посещение магазина не закончи-лось. Игорь предложил пополнить запас продуктов: купить печенье, сухофруктов, колбасной нарезки, и зачем все это, если повсюду фаст-фуды, но когда он начал загружать в тележку водочные бутыли, я понял, что вовсе не изюм и чернослив был ему нужен.
Взглянув на полуторолитровые синие бутыли, кото-рые прибавляются в багажнике после каждого посещения универсама, я спросил: 'Неужели ты собираешься все это выпить? Я водку не буду. Мне достаточно вина.'
Махнув рукой, я расплатился. Одна такая бутыль стоила 28-29 долларов, в общем-то, небольшие деньги, пу-сть будет счастлив хотя бы от халявной водки.
Он ответил 'А пусть будет про запас, водки ведь никогда не бывает много...' Конечно в былые времена нам всегда не хватало водки, и приходилось бегать к такси-стам. Я так и спросил 'Запасаешься, чтобы не бегать к таксистам?' 'Вот-вот, - ответил Игорь,- чтобы не бегать. Таксисты здесь очень несговорчивые и непонятливые, водку с собой не возят. Что поделаешь? Мексиканцы.'
Рядом возле касс супермаркета суетился какой-то небрежно одетый человек, видимо, бездомный, который предложил довезти тележку до машины. Так они зараба-тывают мелочь на опохмелку. 'Скоро и ты станешь таким же', - подумал я.
ТОБМСТОУН. (Tombstone)
После Тусона, свернув с дороги ? 8, мы направи-лись к мексиканской границе, в город Томбстоун (перево-дится 'могильный камень'). Этим мрачным названием он обязан одному из первых в этом районе Аризоны старате-лю, прибывшему с востока в поисках залежей серебра. Помимо залежей драгоценного металла эти земли слави-лись еще и воинственными апачами. Мало кому удавалось выжить после встречи с этими дикарями. Вдоль дорог стояли многочисленные кресты с надписью "Убит апача-ми". И когда этот старатель все-таки нашел богатую се-ребром жилу и оформил на себя участок, он иронично на-звал его "Томбстоун".
Въехав в город, мы увидели улицы, оформленные в колорите 19 века. Видимо именно так он выглядел, когда сюда прибывали первые переселенцы. Вдоль мостовых проложены дощатые тротуары, урны из бочек, вывески, рекламные листки. В городе жили шахтеры. Рядом ваго-нетки и узкоколейка в шахту. Разработки серебра уже истощены.
Возле здания муниципального суда стоял автобус разрисованный в ретро-трамвайчик. На нем можно было совершить экскурсионную прогулку по центральной части. Моя попытка узнать, сколько стоит билет, была встречена гримасой нервного удивления, которую скорчил Игорь. 'Ты что собираешься тратить деньги на такую ерунду?'
'Что за навязчивая реклама?' - подумал я, заметив, что на многих зданиях установлены билборды с одним и тем же сюжетом - четверо мужчин в черном с дымящи-мися пистолетами. Потом выяснил, что это оказывается местный шериф позапрошлого века со своими тремя братьями и солдатом приграничных войск. В перестрелке они перебили бандитов, грабивших переселенцев, и вос-становили порядок. Об этом в Голливуде был снят фильм. Многое в истории Америки экранизировано, чтобы упро-стить изучение массами своей истории.
Вечером прямо на улице местными антрепренера-ми организуется шоу, иллюстрирующее те давние собы-тия. Все выглядит примерно так. Вот они, эта отважная четверка, быстро прошли по улицам Томбстоуна, и замер-шие в ожидании худшего горожане напряженно всматри-вались в их решительные, суровые лица. Их было всего четверо против пятерых вооруженных до зубов бандитов, но они не желали больше терпеть творящееся беззаконие. И вот уже стали видны силуэты заметивших их бандитов. Пришло время платить по счетам! Когда после короткой перестрелки пороховой дым рассеялся, трое негодяев были мертвы, а двое других позорно бежали.
Прочитав это описание в рекламной листовке, я вос-прял духом и сказал Игорю, что вот так нужно и в совре-менной России расправляться с бандитами и особенно с теми, кто скрывается под личиной милицейской формы. 'Вот именно, с этими оборотнями в погонах' - горячо под-держал меня Игорь. Если бы не депутаты, которые боятся официально разрешить ношение оружия, потому им са-мим от этого не поздоровиться.
Прогулявшись по безлюдному центру, мы сели в ма-шину, поспешили обратно на хайвей.
Неожиданно в степи, впрочем для меня неожиданно, нас остановили пограничники. На краю дороги стоял ан-гар и будка, своеобразный пропускной пункт для задер-жания мексиканских нелегалов. Поскольку на мексикан-цев (пионов) мы внешне не похожи, охранник ограничил-ся только вопросом: 'Граждане ли мы Америки?' Игорь гордо и важно ответил, что да, он гражданин США. А вот он (небрежно кивнул в мою сторону) - нет, он - иностран-ный турист, из России сюда приехал.
Усатого пограничника это больше обрадовало, чем удивило. Мне пришлось вынимать паспорт с американ-ской визой. Блеснули на солнце его темные очки, он от-крыл паспорт. Суровое загорелое лицо, военная форма, сверху бронежилет, на поясе пистолет, наручники - на-стоящий страж порядка на границе, мимо такого рэднэка не просочится грязный гастарбайтер. Казалось, что он сошел с многочисленных плакатов, только переоделся в современную одежду.
Мой документ вполне удовлетворил пограничника, он даже не стал осматривать багажник. ( А нелегалов чаще всего провозят именно в нем).
ПАРК 'БЕЛЫЕ ПЕСКИ'. (White Sands National Monu-ment )
Следующая остановка в долине Белые пески. Доб-родушный охранник поднял шлагбаум, проверив билеты (кажется 1.5 доллара), и мы въехали в заповедник.
По узкому шоссе через равнину мы устремились к былым дюнам. Среди них была организована парковка, где стояло несколько автомобилей. Жаркое солнце и пе-сок, настолько белый, что стало больно глазам, ощущение как на Монблане.
Действительно песок в заповеднике White sands на-столько белый, что на фотографиях многие принимают его за снег. На самом деле такой цвет придает песку смешан-ный с ним обычный гипс (гидросульфат кальция; CaSO42H2O) Его редко можно найти в таком виде, пото-му что он очень хорошо растворяется в воде. Дождь и снег вымывают минерал из камней в окрестных горах, разнося его по долине Tularosa basin. В обычных условиях раство-ренный гипс был бы унесен водами рек к морю, но в Тула-розе рек нет.
Рядом с парковкой я заметил указатель начала пе-шеходной тропы, пройти по которой можно было с появ-ляющимся в определенное время гидом. Я поднялся на одну из дюн и увидел где-то вдали красноватые горы. Эти несколько десятков белых дюн показались словно остров-ком в серой выжженной степи.
Во время прогулки по дюнам мне встречались свое-образные гипсовые холмики. Каждый из них принадлежит какому то кусту. Вот передо мной один предприимчивый куст, он захапал побольше песка, опутал его корнями, и теперь ни в какую не желал расставаться с таким "доми-ком".
Растения в дюнах обречены на смерть. Переноси-мый ветром песок медленно засыпает их, а дюны движут-ся по несколько десятков сантиметров в год, и растение, по мере того как его засыпает песок, начинает тянуться вверх, корни его удлиняются, оно стремится оставаться на поверхности дюны. Оно как бы поднимается на гребень. А потом, через два-три года, когда волна уходит дальше, опускается. Растение еще пытается сохранить под собой холмик, но ненадолго. Песок выветривается и корневая система, сильно удлинившаяся, остается снаружи. И от этого растение погибает.
В целом парк не может похвастаться растительностью, всё-таки условия довольно суровые для живой природы. Перед редкими растениями установлены таблички, на-пример, часто там встречается Аброния (Sand verbena).
ЭТО БЫЛО ЯРЧЕ ТЫСЯЧИ СОЛНЦ
Севернее парка находится военный полигон - Trinity site - место, где произошло первое в мире испытание атомного оружия. Официально 16 июля 1945 года стало началом ядерной эпохи.
Согласно составленному в Москве плану, я непре-менно хотел побывать в этом месте. По карте ближайшим городом к эпицентру взрыва был Лос-Аламос. От высо-чайшей температуры песок в эпицентре взрыва в радиусе 100 метров расплавился и превратился в остекленевшее блюдце. Для публики это место открыто всего два раза в год - в первую субботу апреля и октября.
Услышав о моих намерениях, второй пилот заявил, что в зону повышенной радиации он не поедет ни под какими предлогом. Аргументы, что со времени взрыва прошло более 60 лет и, что раз власти допускают экскурсантов, значит место безопасно, не подействовали. Мой компаньон с повышенным беспокойством относился ко всему, что могло повредить его здоровью, правда, это не мешало ему выкуривать за день по полторы- две пачки си-гарет и выпивать по 300 - 500 грамм водки.
Отказываться от своих планов я не хотел, поскольку в городе Лос-Аламос я еще надеялся посетить и музей, по-священный первому ядерному взрыву, где наверняка можно было бы получить дополнительную информацию о разработке и испытаниях сверх оружия.
Как известно, первый взрыв был произведен при-мерно через два месяца после оккупации Западной Евро-пы американскими войсками. Ими, предположительно, и были захвачены все имеющиеся у нацистской Германии разработки ядерного оружия. Именно получение этих раз-работок, практически готовой атомной бомбы, и позволило американцам успешно закончить свои долгие исследова-ния.
Разумеется, получить прямые доказательства своих догадок в музее я не рассчитывал, там проиллюстрирова-на официальная история происхождения атомной бомбы, но интересна и полезна была бы и косвенная информация. И даже отвлекаясь от вопроса, кто первый сконструировал бомбу, было интересно побывать именно в том месте, где научно-техническая мысль человечества совершила про-рыв в будущее.
Взрывное устройство приведенное в действие на ба-зе Аламогордо называлось 'Тринити' (Троица). Роберт Оппенгеймер, руководитель лаборатории по созданию атомной бомбы, объяснил его своими реминисценциями от стихов Джона Донна. Это показалось мне глубоко симво-личным, поскольку в Москве существует английский паб 'Джон Донн', а одна из величайших икон Андрея Рублева называется 'Троица'. И еще в этот ассоциативный ряд на-стойчиво вклинивается Иосиф Бродский, как один из пе-реводчиков поэта Джона Донна.
Размышляют ангелы, олицетворяющие Создателя, его Сына и Человека, смогут ли люди запустить цепную реакцию, в результате которой наша планета, наш мир распадется на миллиарды атомов, которые исчезнут в бес-конечности вселенной?
Из описаний очевидцев: '...взрыв был виден за 150 миль (240 км) к западу от эпицентра, это была огненная вспышка, грохот и затем черный дым'. Другие отмечают, что окна зазвенели, и звук взрыва был слышен до 200 миль (320 км). Взрыв чувствовался во всем районе, про-стиравшемся от Эль-Пасо до Сильвер Сити, Галопа и Аль-букерке.
Один из пилотов ВВС США летел на высоте 10 000 футов (3000 м), в 30 милях (48 км) к востоку от Альбукерке в направлении западного побережья. "Мое первое впечат-ление было, как будто на юге взошло солнце. Это было по-добно шару огня! Вспышка была настолько яркой, что ка-залось, горит кабина самолета" .
Световые эффекты взрыва трудно описать. Всё во-круг было озарено обжигающим светом с интенсивностью во много раз сильнее, чем в солнечный полдень. Свет был золотой, пурпурный, фиолетовый, серый и синий. Он ос-ветил все вершины, пропасти неподалеку от горного хреб-та с ясностью и красотой, которые не могут быть описаны. Только тот, кто видел, сможет понять, и не забудет этого фантастического зрелища никогда.
А простым смертным такое не увидеть, разве что только перед концом света, если он придется на наш век. Поэтому остается довольствоваться книжками и фотогра-фиями, уникальными кадрами документальных фильмов.
Второй пилот, хотя и не разделял моего любитель-ского энтузиазма, но сочувственно соглашался с моей аргументацией. Он предпочитал созерцать окружающее: пустыни, горы, реки, чем искать приключения.
После заповедника мы отправились в музей.
МУЗЕЙ ИСТОРИИ КОСМОСА НЬЮ-МЕКСИКО
(NEW-MEXICO MUSEUM OF SPACE HISTORY)
История его возникновения в таком отдаленном районе ведет ко временам Холодной войны. Попытки Со-ветского Союза расположить на Кубе ракеты спровоциро?вали еще один виток гонки вооружений. Именно здесь в Нью-Мексико для испытаний ракет земля-воздух был соз-дан полигон. Сейчас здесь, в районе заповедника 'Белые пески', находится крупная военно-воздушная база. Для того, чтобы люди не забывали о тех временах, в городе Аламогордо организован музей космической и ракетной техники.
Для неподготовленных зрителей музей показался до-вольно скучным. По его залам были развешены десятки фотографий астронавтов, летчиков, ученых с описаниями их заслуг, стояли сложные механизмы, узлы космических аппаратов, и многое другое, что без рассказа экскурсово-да трудно понять и оценить. Поднявшись сначала на пя-тый этаж, целый час мы спускались по безлюдным залам. Экспозиция продолжалась на открытом воздухе, где были выставлены ракеты и пусковые установки.
Среди разных военных и научных устройств я за-метил ржавые обломки ракеты ФАУ-2. Части стабилизато-ров и покореженной почерневшей обшивки принадлежа-ли одной из тех, настоящих боевых ракет, что запуска-лись в конце Второй мировой войны. Неслучайно амери-канцы привезли сюда, в пустыню обломки этой ракеты, поскольку именно с ФАУ-2 началось современное ракето-строение.
На быстро потемневшем восточном горизонте по-казались огни Las Cruces. ' Все, хватит, остановимся здесь. Я больше не могу ехать,' - заявил второй пилот.
Мы сняли номер в мотеле сети 'Teakwood' с бассей-ном. И только вошли в комнату, второй пилот предложил освежиться. Он вытащил из рюкзачка синюю бутыль, ко-торую прихватил из багажника, и налил в пластиковый стаканчик 50 гр водки и немедленно выпил.
Ложиться спать было еще рано, а в номере сидеть не хотелось. Вышли на улицу покурить. Игорь щелкнул позо-лоченной фирменной зажигалкой 'Dunhill', небрежно вы-нув ее из специального чехольчика на поясном ремне. Вечер был жарким и душным, решили прогуляться, заодно осмотреть город. Но что там смотреть, Лас Крузерс - это вам не Барселона или Амстердам.
Выпили в павильоне 'соки-воды' по стакану свеже-выжатого сока. Молодой американский парень так ак-тивно рекламировал целебные свойства соков, словно сто-ял на восточном базаре.
Вернувшись в номер, Игорь решил принять душ и поэтому настоятельно потребовал, что я ни в коем случае не должен открывать окно или дверь, а то его не дай бог просквозит. Тогда я пошел в бассейн, и плавал там, на-верное, полчаса в полном одиночестве, радуясь амери-канскому комфорту и приверженности здоровому образу жизни.
Утром Игорь заявил, что ехать смотреть Карлсбад-ские пещеры он не желает. Еще при планировании мар-шрута я настоял, что обязательно поедем в пещеры, по-скольку эти пещеры считаются самыми большими в мире ( туда вмещается семь самолетов Боинг-767), и не побывать в них для настоящего путешественника просто преступ-ление.
Открыты они были в позапрошлом веке местными контрабандистами. Потом, после того как Дикий Запад стал цивилизованным, а бандиты приобрели вид добропо-рядочных буржуа, один из них, самый крутой в прошлом мафиози, облагородил вход в пещеры и сделал их доступ-ными для широкой публики. Он и назвал их Карлсбад-скими, поскольку мечтал, что вложив в аттракцион день-ги, сделает это место, может быть, когда-нибудь таким же популярным как город Карлсбад ( Карловы Вары). И тури-сты хлынут туда потоком. С тех пор прошло уже почти сто лет, пещеры приобрели статус Национального монумента, приезжают туда достаточно любопытствующих подивить-ся на подземное чудо, но по популярности Карлсбадом это место пока не стало.
И тут я услышал, что ничего, оказывается, в них интересного нет, так, обычная дыра под горой. Робкие со-мнения сменились твердой уверенностью: Игорь собира-ется испортить мне путешествие. Наверно заходится в злобе и зависти, что прошлепал своими толстыми губища-ми такую перспективную девушку, как Валюша. Но что теперь локти кусать? Раньше, лет 20 назад нужно было думать. И вот теперь оспаривает каждое мое предложе-ние. Видимо придется с ним расстаться - пришла мне на ум смелая мысль. Оставить его в мотеле, все-таки здесь не тайга и можно доехать на автобусе. Я вышел на улицу прогуляться и спокойно обдумать такое решение. Дошел до первого кафе, где попросил чашку кофе. Немного взбодрился и пошел назад.
Вернувшись в номер, стараясь не сорваться на скандал, я заявил, что оставлю его здесь, в мотеле до вече-ра. 'Не нужно суетиться, спокойно отдохнешь, если не хо-чешь в эти дурацкие пещеры' - увещевал я, чувствуя как растет моя решимость ни за что не вернуться в этот мо-тель вечером.
Однако перспектива весь день пить водку в одино-честве, его явно не прельщала, и он, кряхтя и размахивая руками, с видом глубокого снисхождения, согласился ехать со мной в пещеры.
Зачем я рассказал ему, что собираюсь в Сан-Диего, чтобы встретиться с Валей? Этого он спокойно пережить не мог. С его точки зрения получалось, что я специально прилетел в Америку, чтобы встретиться с ней, а он как бы второстепенное звено и его задача сопровождать меня в поездке по каньонам, а потом должен тихо отвалить к се-бе в Кавер Сити (Cover-City) ( район Лос-Анджелеса), ко-гда я торжественно поеду развлекаться в солнечном горо-де с белой девушкой.
'А не та ли это Валентина, с которой я встречался, еще когда жил на Маленковке?' - спросил он. И зачем я ответил, что это именно она. Я нашел ее анкету на сайте одноклассников. Неожиданная радость, вовсе не предпо-лагавшая возобновление отношений, только вызвавшая приятные и не очень воспоминания. Тем более рядом с именем стояло 'Сан-Диего'. Вот где теперь она живет! Куда забралась!
Неужели совпадение? Я призадумался. Ведь уже шла подготовка к поездке в Америку, был определено место старта - Лос-Анджелес, а Сан-Диего ведь совсем рядом. Видимо, это рука Божья ведет меня в объятья Валюши. И я написал ей, что скоро приеду в гости, на что она ответи-ла, что будет очень рада вновь повидаться. Она не знала, что у меня уже виза в паспорте и билет в кармане, думала, что это просто мечты несчастного россиянина.. А может пригласила от чистого сердца? Что очень сомнительно для такой прагматичной девушки, какой была Валя.
В очередном разговоре по телефону я сразу поде-лился с Игорем своей находкой, сказав, что мы непремен-но должны заехать в Сан-Диего, где меня ждет девушка. 'Американская?' - спросил он. 'Да сейчас она американ-ская, а раньше была советской', - ответил я.
И тогда, распираемый какими-то радужными фан-тазиями о нашей крепкой дружбе, я предложил ему вме-сте поехать в Сан-Диего. Слишком сильно было моё чувст-во эйфории от предстоящей встречи с Америкой, я даже вообразил, как весело будет, когда мы втроем будем вы-пивать в ресторанчике на берегу залива, будем пить те-килу и заедать мороженым, смеяться и вспоминать былое. А потом я поеду вместе с ней в отель, а он пойдет осмат-ривать подводную лодку.
А может быть будет все не так. Валя захочет по-ехать с нами обоими, чтобы освежить воспоминания юно-сти, когда мы устраивали игры и вчетвером, и впятером. Разве она не захочет вспомнить бурную молодость? И мы продолжим праздник уже в номере.
КАРЛСБАДСКИЕ ПЕЩЕРЫ Carlsbad Caverns
Быть может, настоящие знатоки пещер не разделят моих восторгов, но Карлсбадские пещеры произвели на меня большое впечатление. И своими размерами, и мно-гообразием сталактитов и сталагмитов, и организацией экскурсий. Там все сделано так, чтобы люди гуляли под землей, словно в лондонском парке.
Размеры пещер действительно настолько велики, что туда можно свободно поместить несколько межконтинен-тальных авиалайнеров. По ним можно идти несколько ки-лометров, спускаясь из одного зала в другой, потом под-нимаясь, пробираясь по каменным коридорам, переходя по мостикам озера с кристально чистой водой.. Проду-манная подсветка делает такое путешествие увлекатель-ным знакомством с чудесами известковых образований. Заблудиться невозможно, поскольку вдоль асфальтовых дорожек установлены указатели, информирующие, где выход, а где продолжение маршрута.
Экскурсию вели не просто гиды, а прямо артисты. Я подумал, что молодой человек, наверно, готовится стать голливудской звездой мюзиклов, а пока подрабатывает гидом в пещерах, настолько выразительно он сначала спел какую-то песню, этому поспособствовала пещерная аку-стика, а потом рассказал историю открытия и освоения пещер.
Спустившись в 'королевский зал', наш гид выключил свой фонарь, и мы погрузились в кромешную тьму. Жутко. Прикосновение к вечности. Вот так было в пещерах, пока из них не сделали увлекательный аттракцион.
Чтобы передать красоты пещер на фотографии, необ-ходима специальная аппаратура. Среди туристов были увлекающиеся такими съемками, но я не из их числа. И просмотрев свои фотографии из пещер, я заключил, что они вызывают только отвращение, поскольку удивитель-ные и неповторимые в реальности каменные образова-ния выглядят на фотках, словно какие-то свисающие со-пли, непонятные экскременты, противная студенистая грязь. Впрочем, и любые другие снимки пещер можно рассмотреть под этим углом. Поэтому в пещерах лучше всего просто побывать. И воочию полюбоваться чудесами природы.
Перед входом в лифт в просторном вестибюле мой американский друг решительно остановился, сказал, что дальше не пойдет, гордо сославшись на клаустрофобию. Он даже стал объяснять на ломаном английском удивлен-ному билетеру, что это такой внутренний страх закрытых пространств. Служащий с сочувствием закивал, не пони-мая, как можно приехать в такую даль и не воспользо-ваться возможностью увидеть такое чудо.
Клаустрофобия! Я-то прекрасно знал, что никакой клаустрофобией Игорь не страдает. В самолете ведь он ле-тал. Да и в хваленом московском метро ездил. И мне было, как билетеру при входе, тоже досадно. Что он из се-бя строит! Противно смотреть, он вел себя как капризный ребенок, отворачивающийся от смешного мультфильма, дабы показать родителям характер. Да, нелегко приходи-лось Валентине. Что делает с человеком свобода выбора - не нужно ходить на работу, можно сидеть дома и изо всех сил доказывать себе свою неординарность.
Увидев мою счастливую физиономию после посеще-ния пещеры, Игорь загрустил. Быть может пожалел, что прикинулся больным клаустрофобией, гораздо интереснее было бы забыть об этой 'болезни' и осмотреть пещеры.
Заметив его состояние, я сказал: - ' Ничего, ничего мы еще доберемся до Нового Орлеана и послушаем там настоящий черный джаз. Это будет классно. Черные иг-рают так только на улицах Нового Орлеана!' 'И что же, может, и Обама будет с ними?' - спросил Игорь. 'Не знаю, - ответил я - наверно нет. Это будет джаз черных рабов, а он не был рабом.'
По традиции я зашел в сувенирный магазин и ку-пил тарелку с изображением входа в пещеру. Она вошла в мою коллекцию, и теперь напоминает о том незабываемом путешествии.
По пути мы решили заехать в одну из ин-дейских резерваций - МЕСКАЛЕРО АПАЧИ.
МЕСКАЛЕРО АПАЧИ. (MESCALERO APACHE)
Мы поднимались по лесной горной дороге на плато, где и находится резервация MESCALERO APACHE. На-звание это напомнило книги Кастанеды, ведь слово 'мес-каль', пишется точно так же, как название кактуса, из ко-торого добывается знаменитый галлюциноген мескалин.
Резервация индейцев находилась на невысоком пла-то, поросшем хвойным лесом. Поднявшись, мы перемес-тились из одного климатического пояса в другой. Стало прохладнее, а в тени деревьев по обочинам виднелся снег. На опушке стояла деревянная церковь без архитектурных излишеств. Перед ней на краю обрыва возвышался огром-ный крест. Его было видно издалека. Вокруг ни души, ни-каких признаков человека, да и церковь оказалась запер-той.
Мы поехали дальше и по мере продвижения по шоссе вглубь леса замечали одинокие домики, отчасти похожие на сараи. Возле некоторых бегали дети, суши-лось белье, заметны были следы вялой хозяйственной дея-тельности.
А ведь когда-то 'Апачи' были воинственным пле-менем. Сначала они охотились на буйволов, а когда поя-вились испанцы и начали разводить домашний скот, ин-дейцы начали 'охотиться' за коровами. Им невдомек бы-ло, что земля, которую они называли 'землей предков' уже имеет другого владельца - фермера-животновода.
Воинственный нрав 'Апачей' сослужил им плохую службу. Сначала в 18 веке они вели войну с ис-панцами, затем в 19 веке с колонистами запада. В резуль-тате они повторили судьбу всех остальных племен Амери-ки. Они не выдержали натиска белых переселенцев. Ин-дейцы продолжали грабительские набеги на идущий по дорогам транспорт. Пришлось привлечь на защиту регу-лярную армию. В 1873 году президент Улисс Гранд ( портрет на банкноте в 50 долларов) подписал указ о соз-дании резервации, где разбойникам и предписывалось находиться.
Мы пересекли резервацию, любуясь из машины на живописную местность: светлый сосновый бор, поляны, реки - прекрасное место для шашлыков. Правда, сначала нужно получить разрешение у местного шерифа.
После резервации, спустившись с плато в долину, мы ехали еще час, надеясь найти мотель. Но места были глухие. Здесь никто не живет. Здесь никто не останавли-вается.
Наконец, к нашей радости за перекрестком, где наше шоссе сливалось с другим, более оживленным, уви-дели вывески сразу четырех мотелей. Войдя в первый же, я снял комнату, и пока оплачивал кредиткой счет, Игорь перепаковал машину ближе к входной двери и, вынув из багажника сумку с водкой, быстро налил себе 70 грамм и освежился. После этого он повеселел, и заявил, что раз-гружать остальные вещи не может, поскольку у него болит спина. Я ответил: 'Да на тебе еще можно бревна возить!' Но он уже ушел в туалет.
НА ГРАНИЦЕ С ТЕХАСОМ
Я часто вспоминаю тот вечер в прерии. Сейчас уже не могу точно сказать, когда именно это было, помню лишь, что мы ехали по хайвэю ? 180 , уже побывали в Белых песках и Карлсбадских пещерах, а впереди был город Эль-Пасо.
Солнце уже висело низко над горизонтом, и мы, как обычно, поменялись местами. И после этого, когда стало совсем темно, остановились еще раз в степи поросшей кустарником, где-то на границе штатов Нью-Мексико и Техаса. Решили покурить под звездным небом. Станови-лось прохладно. Нам еще предстояло проехать 80 миль, чтобы добраться до Эль-Пасо. Там проходит мексиканская граница. На следующий день мы и собирались ее пере-сечь.
И вот как получается, что если курить сигареты на техасской границе в степи под ночным небом, неволь-но вспоминаются былые времена, и задумываешься о прожитом. Ведь тогда, 25 лет назад и вообразить было невозможно, что мы сможем забраться в такую даль, в те-хасские степи, и будем стоять под звездами и наслаждать-ся красотой неба.. Ведь тогда, в это же самое время толь-ко где-нибудь в Москве в кафе 'Подъезд 777 ' мы пили кавказский портвейн и только мечтали уехать далеко-далеко - в Новую Зеландию, в Канаду, в Южную Африку.
Об Америке почему-то даже и не задумывались, на-столько она в те глухие годы была для нас недосягаема и далека. Даже в самой смелой, дикой фантазии не могла привидеться эта бескрайняя серая степь, кусты и колюч-ки, пустое шоссе и звездное небо. Удивительные переме-ны преподносит жизнь, если только стараться в этой жиз-ни что-то изменить.
Солнце скрылось за горизонтом, стремительно холо-дало. По дороге прошумели два трака. И опять тишина и звезды.
В Москве в самом конце 80-х, когда благодаря гор-бачевской перестройке железный занавес начал ржаветь и разрушаться, у многих появилась надежда уехать из Со-ветского Союза. Уезжать нужно было поспешно, не разду-мывая, потому что ходили слухи, что гласность объявили именно для того, чтобы узнать, кто и что о происходящем думает, чем живет и что собирается делать, и потом, ко-гда все выскажутся, границу вновь забетонируют и при-помнят всем недавние смелые речи и, конечно, сделают оргвыводы.
Именно слухи, что послабление режима носит вре-менный характер, и спровоцировали Игоря на поспешные необдуманные действия. Он возвратил государству свою квартиру, сдал советский паспорт, продал все, что имел и что мог продать, чтобы вырученными деньгами 'смазать' нужных людей, получить справки, выписки, формы и в результате остался гол как сокол. А советский режим в ре-зультате перестройки вовсе не окреп, а окончательно раз-валился. И двери за границу открылись, можно было уез-жать без формальностей, оставляя за собой все нажитое при советском строе, даже паспорт.
И вот в то непростое и неопределенное время, мы, встретившись, как обычно возле памятника Грибоедову на Кировской, пошли на Покровку выпить пива. Потом купили несколько бутылок красного вина и поехали на Маленкову. По мере распития тема разговора блуждала от обсуждения Европейских кубков по футболу до перма-нентной революции Троцкого и, в конце-концов, все-таки пришла к вопросу 'великого исхода'.
Мы заспорили, где же нам встретиться после того, как уедем из Союза. ( Мобильники, интернет были вещами из сказок советских фантастов.) Предлагались различные варианты - Вена, Нью-Йорк, Амстердам - и, наконец, мы пришли к согласию, что лучшим местом будет Главный почтамт города Хьюстона. Встретимся 31 декабря прямо в центре зала в 12 дня - и мы ударили по рукам и чокну-лись стаканами.
Тогда в обычной квартире в центре советской Москвы мысль о том, как мы доберемся до Хьюстона, даже не возникала, поскольку главной проблемой было пересечь границу. И мы откупорили следующую бутылку. Лишь бы уехать, убраться из этой страны, лишь бы получить воз-можность передвигаться по всему свету...
И вот теперь на границе с Техасом я вспомнил о тех вечерах, когда мы, наивные романтики, пьяно фантази-ровали о путешествиях в далекие страны. И спросил Иго-ря, не забыл ли он о нашем закладе - встретиться в поч-тамте города Хьюстона под часами? 'Разве можно об этом забыть?' - Ответил он, - 'Мы были полными идиотами, и вместо того, чтобы зарабатывать бабло придавались меч-там о воздушных замках. Точнее сказать, идиотом был я, таким и остался, а ты еще доберешься до Хьюстона. Ты всегда был себе на уме, а я жил одним днем.'
Еще минут 20 мы стояли под звездным небом, курили, ждали пока степь погрузиться во тьму, на западе угаснет зарево, поёживаясь от ночного холода, и вспоминали дру-зей и подруг, оставшихся в прошлом, в советском душном прошлом.
ПО ПУТИ К РИО-ГРАНДЕ.
Прибыв в Эль-Пасо поздно вечером, мы практически сразу нашли "Мотель 8" и сняли номер. Наши попытки по-лучить у администратора ( ярко выраженного пассивного гомика) комнату, где бы открывались окна, так и не увен-чались успехом. По моему наблюдению окна в гостиницах Америки, особенно в южных краях забиты наглухо сто-миллиметровыми гвоздями, видимо ради экономии элек-троэнергии, которая тратится или на охлаждение, или на обогрев помещений. Так что пришлось спать в атмосфере кондиционера.
На следующий день мы направились на поиски гра-ницы с Мексикой. Она проходит по реке Рио Гранде, ко-торая на самом деле оказалась пыльным сухим оврагом, загороженным с обеих сторон рядами колючей проволоки, бетонными полосами отчуждения, пустыми дорогами. По ним постоянно курсировали полицейские и пограничные автомобили с вооруженными людьми в касках. На другой стороне серел мексиканский город Жуан.
Столь серьезные меры по охране границы приняты из-за частого ее нарушения. Это самая напряженная гра-ница в мире. Мексиканские нелегалы стремятся проник-нуть в Штаты на заработки, таким образом, хоть как-то выжить в своей бедной стране.
Границу в этот раз переходить не стали. Засомнева-лись в честности мексиканских полицейских, поскольку у них могло возникнуть желание не выпускать нас обратно в Штаты за 'просто так'. Известно, что мексиканские поли-цейские и пограничники не менее коррумпированы, чем российские. А денег, чтобы расплачиваться с ними, у нас было не так много. Во всяком случае, даже на взвод или на отделение полицейских в приграничных районах не хватило бы.
Город оставил гнетущее впечатление. Проехав по его центру, мы заметили бесцельно толпящихся гастарбай-теров из Мексики. Но не было бомжующих на асфальте даунтауна в тени дорогих зданий, так называемых афро-американцев (Разве можно их называть унизительным словом 'негр'?). Ведь известно, что там, где поселился мек-сиканец (пион) уже нечего делать афро-американцу (не-гру).
Игорь, посмотрев на них, разразился обличительной речью, которая сводилась к тому, что все эти отбросы в надежде на бесплатное улучшение своего положения про-голосовали за Барака Обаму. Потому что все они, голосо-вавшие за него, цветные, а вместе с ними и эти афро-американцы, все они надеются, что новый президент сде-лает их жизнь благополучной. А им для этого и вовсе не-чего не нужно будет делать.
Видимо они забыли, что черный цвет кожи Обамы вовсе не значит, что его предки были рабами, привезен-ными в трюмах голиафов из Африки. Даже наоборот - по материнской линии это были выходцы из Голландии, ко-торые сами владели рабами. Так что надеяться на бы-строе улучшение жизни не стоит. Игорь добавил, что тоже голосовал за Обаму, поскольку тоже рассчитывает на уве-личение социальных пособий, которые позволят ему не только продолжать бездельничать, но и иметь свободные деньги на утренний стакан вина.
И так еще почти полчаса, пока мы ехали по пригоро-дам Эль-Пасо, Игорь продолжал поносить бедных мекси-канцев за то, что они присасываются, как пиявки, к здо-ровому телу американского общества и сосут, сосут его горячую насыщенную кислородом кровь. Я спокойно вел машину, радуясь, что он нашел такой безобидный пред-мет для критики, всматривался в указатели, чтобы не пропустить нужный поворот и выехать на федеральную дорогу ? 10, по которой ехать дальше: в Даллас или в Сан-Антонио. И поворот все-таки пропустил. Скоростное шоссе проплыло над нами, теперь нужно разворачиваться и возвращаться.
В ТЕХАСЕ.
Этот день оказался наверно самым тяжелым. До-рога была предельно унылой. Мы часто останавливались на бензоколонках и просто в прерии. Было душно и жар-ко. Скорость движения упала. О 500 милях в день я уже забыл: хотя бы 200 миль преодолеть.
Во время очередной остановки я не выдержав бросил Игоря в машине и пошел по наезженным в поле тракто-рами колеям.
Вокруг желтая от палящего солнца трава, кусты и колючки. Такие растут в Техасе везде, словно лопухи в средней полосе России. Но как бесконечно далек я от Рос-сии. Вот проселочная дорога, заросшая травой и уходя-щая куда-то в поля, брошенный ржавый грузовичок, ка-кие-то оставленные давным-давно и развалившиеся сараи - вид почти как у нас в деревне. Но где она эта россий-ская глубинка? Ее нет, она осталась в другом мире, словно на другой планете. С некоторым волнением и радостью я чувствовал, что пришел в состояние полного отрыва от ро-дины.
Мы обогнали фермера, везущего на огромной машине пустые бочки и еще какой-то хлам. Эти бочки везде ва-лялись по обочинам. Почему так много промышленного мусора? Опять это напомнило поля советского колхоза эпохи брежневского разложения. Но автомобили... Таких больших и красивых машин я не видел нигде. Кабина рас-считана на четырех человек, а за ней еще длинный кузов с откидывающимся бортом. Российская 'Газель' выглядела бы рядом малолитражкой.
Достигнув города Пакос (Pecos), представлявшего собой разрозненные строения в поле, мы нашли 'motel 6' и сняли номер. Как легко пьется после долгого наряжен-ного дня.
Утром, лишь открыв глаза, я увидел, что мой второй пилот сидит на постели, наливает стакан минералки, жадно выпивает и вновь откидывается на подушки. Это будет еще один трудный день, и до Далласа мы, видимо, не доберемся. И он еще хотел ехать в гости к Валентине!
Наконец я распинал его. Со скрипом, бранью и по-нуканием шел сбор вещей, наконец, мы выбрались из мо-теля, было почти 10 часов.
Затерянный в прериях Пакос остался позади. Мы встали на федеральную дорогу ? 20. Часа два ехали по выжженным полям с качающимися нефтяными насосами. Миновали город Одесса (Odessa), кроме названия ничего общего не имеющего с черноморским портом. Через не-сколько часов неторопливой езды с остановками, переку-рами, завтраками и даже посещением местного парка от-дыха нам оставалось до Далласа каких-нибудь 90 миль. Еще два часа и мы будем на месте убийства Кеннеди.
Между тем палящее техасское солнце стало оранже-вым и начало клониться к закату. Мы повернули с дороги ? 20 на север в направлении города Амарилло (Amarillo). Даллас так и остался для меня в тумане неизвестности, как и остается нераскрытым преступление века для всего человечества.
Как всегда, лишь солнце приблизилось к горизонту, Игорь начал просить поменяться местами. Как меня уто-мили эти постоянные настойчивые просьбы 'дать повести в закатных лучах'. И я не хотел уступать. Он начал выры-вать руль из рук, и мы чуть не съехали в яму на обочине.
До города Тукумсари (Tucumcari) оставалось еще примерно 150 км. Заканчивался бензин, и я собирался до-тянуть до ближайшей заправки и там уже пересесть на штурманское кресло. Однако заправок как назло не попа-далось. И меня это начало беспокоить. И тут еще он со своим рулением на фоне заката. Это так важно? На сколь-ко меня еще хватит? Зачем я согласился ехать с этим неврастеником?
И хотя путешествие уже перешло в стадию возвра-щения, самое интересное было еще впереди. Посмотрев на своего второго пилота, я заметил сначала какой-то быст-рый злой взгляд, потом не мог поймать его бегающие гла-за, мне показалось, что он задумал что-то недоброе. Может быть хочет обчистить меня, вытащить всю наличку и смыться в Сан-Диего? Нет, пока он трезв, выяснить это не удастся.
И вот дорога раздвоилась, основное шоссе пошло стремительно в даль, а мы свернули на business way , объ-ездную дорогу, ведущую к городу Тукумсари, к мотелям, заправкам, магазинам. В номере он привычно освежился. Все показалось мне даже чересчур будничным. И это ус-покоило меня. Проблеснула надежда, что мы сможем удачно завершить наше путешествие, если отправимся завтра в Скалисты горы!
А что это за чудо природы Скалистые горы? По мне-нию побывавших - это, условно говоря, американские Альпы. В национальном парке Йеллустона в Долине гейзе-ров разноцветные струи кипятка бьют из земли на не-сколько десятков метров. И это извержение повторяется через определенные промежутки времени, словно земля вздыхает. (А может выдыхает?) .
Это место можно назвать картиной 'Рождение Зем-ли'. Повсюду маленькие и большие гейзеры, клубиться пар, пузыриться вода. И там даже 'трясет' помаленьку, не сильно так, потряхивает.
И самое главное - мемориал Гора Рашмор ( Mount Rushmore National Memorial) Это гигантский барельеф высотой 18,6 метров является скульптурными портретами четырёх президентов США: Вашингтона, Джефферсона, Рузвельта и Линкольна . Мне этот монумент был известен по обложке пластинки 'Deep Purple In Rock', где вместо президентов лица музыкантов.
И по этому поводу я решил выпить. Игорь естест-венно поддержал. 'Давай поднимем наши стаканы за 'Deep Purple' Здесь в Нью-Мексико самое место вспом-нить о Лорде и Гилане и пожелать им дальнейшего про-цветания!' - сказал я. А Игорь добавил: 'И еще к этому нужно дополнить 'За здоровье королевы Нидерландов'.
Праздник затянулся почти до полуночи. Мы выхо-дили курить на улицу. Смотрели, поеживаясь от холода, на звездное небо Нью-Мексико. Когда и куда улетела жизнь? Только, казалось бы, вчера мы сидели на Маленковке, или у меня на Селезневке, мечтали о поездках, путешест-виях. Заходил сосед, предлагал сыграть блицтурнир в шах-маты. И мы играли на пиво. Потом мы познакомили его с Манькой-Николеттой. Они начали встречаться, а потом поженились. Я видел, как она плывет по тротуару с боль-шим животом. Таким огромным, наверно больше, чем она вся. Она зацепилась за этого работника итальянского торгпредства. Потом они переехали на другую квартиру. И мы еще раз выпили за прошлое счастье нашей общей подруги. Как закончилась эта ночь я уже не помню, по-скольку заснул пьяным крепким сном.
Утро было мрачным и хмурым. Не по погоде, а по нашему состоянию. Нервные и раздраженные, неопохме-лившиеся мы сели в машину, я сказал, что дальше поедем в Скалистые горы.
'Какие скалисты горы?' - завопил Игорь. - 'Это две ты-сячи миль, едем в Санта Фе! Что в этих горах делать?! Тос-ка зеленая. И цены запредельные. Там одни бабки старые ползают. И обезьяны на велосипедах.' И потянул руль в другую сторону.
' Ты что идиот? Хочешь оказаться в кювете! Отвали!' ответил я. 'У нас еще почти полторы недели. Две тысячи за три дня одолеем'.
Но он не унимался. Мы кричали друг на друга. На-конец я завладел рулем и вдавил педаль в пол, машина рванула и помчалась по дороге.
Только посмотрев в зеркало заднего вида, я понял, что значительно превысил скорость и сделал это прямо на гла-зах шерифа. Несколько мгновений тянулись как минута, и вот машина шерифа двинулась с места, на крыше за-сверкала мигалка. 'Все, влипли, за нами гонится шериф' - сказал я, тормозя и сворачивая на обочину. Игорь мгно-венно протрезвел и побелел. 'Все! Это конец', - сказал он. 'Теперь нас арестуют!'
У Игоря был печальный опыт общения с полицией после пьяной езды по горам Сьерры-Невады. По его ут-верждению, конечно, его подставили сомнительные дру-зья, сообщив в участок, что некто поехал по такой-то до-роге в глубоком алкогольном опьянении. В результате он попал в тюрьму, потом ему присудили штраф и воспита-тельные работы в виде нравоучительных лекций о вреде алкоголизма( в течение трех месяцев каждую неделю по два раза на 4 часа, пропуск автоматически прибавляет количество лекций), лишили прав на год и затормозили, что было самым печальным, получение американского гражданства на два года. И все это только потому, что он ехал поздно вечером по пустой горной дороге нетрезвый.
Выслушав его рассказ, я спросил: ' А после уроков вы выпивали?' 'Нет, - ответил он,- 'Там все такие перепу-ганные и зашуганные - кислая, словом, публика: студен-ты, мексы, девчонки, один лишь был нормальным, но и он негр...'
'Да, - подумал я,- если его угораздило попасть в такую компанию на несколько месяцев, то действительно лучше в Америке за рулем не пить. Это вам не Россия, где всегда можно договориться с ментами. Хотя размеры взя-ток из года в год растут, и становится весьма разоритель-но расставаться с суммами в 100-150 тысяч рублей.'
Поэтому преследовавший наш шериф вызвал в сознании поток неприятных воспоминаний и мыслей.
Как принято в Америке, шериф подошел к нашей машине слева сзади, держа руку на рукоятке своего ре-вольвера, скомандовал 'не выходить' и сразу спросил, не пил ли я сегодня? Затем добавил, объясняя причину за-держания, что я превысил скорость: вместо положенных 35 миль ехал 67. в уме зазвенела мысль: 'сейчас направит на экспертизу на алкоголь и все - пропала наша поездка'.
Шериф начал неторопливо проверять документы. взял у меня права, (иностранные права с безразличием сразу вернул назад) паспорт и договор аренды машины. И удалился к себе в джип. Мы нервно курили на обочине.
Казалось, что время остановилось, настолько нето-ропливо он сначала звонил куда-то, потом открыл свой но-ут, потом опять звонил, потом листал паспорт, смотрел в договор, потом опять звонил. Прошло всего минут пять. Казалось, что он уже забыл о нас, сейчас отправит еще па-ру месседжей, заведет машину и уедет
Наконец, шериф закончил с проверкой и, выйдя из машины, направился к нам. По его выражению лица я по-чувствовал, что все будет хорошо. Исковеркав до неузна-ваемости, он произнес мое имя и вернул документы, пре-дупреждая об ответственности за нарушение скорости. Сердце радостно забилось, шериф продолжал что-то гово-рить, но я уже ничего не понимал.
Я подарил ему открытку с видом Московского Крем-ля. Он заулыбался. Беседу поддержал Игорь, в ходе кото-рой выяснил, что наш шериф два года находился в Ар-мении, когда проходил военную службу. И потом был на-правлен в войска ООН, в отряд миротворцев в буферную зону с Азербайджаном, в Нагорный Карабах. Видимо эти две страны ассоциировались у него с частью России, и, побывав в них, он считал, что побывал в России. А те-перь вот мы приехали к нему на родину, и посему Да- здравствует мир, дружба, жвачка.
Обрадованные таким оборотом дела мы попросили шерифа сфотографироваться с нами на память возле по-лицейского автомобиля. Подарили ему еще несколько от-крыток с видами Московского Кремля. Потом этот снимок с шерифом из Нью-Мексико вошел в коллекцию моих за-мечательных фотографий.
ПУЭБЛО ТАОС. НЬЮ-МЕКСИКО.
Поездка в эту индейскую деревню, которая увекове-чена в фильме 'Easy Rider', стала нашим последним со-вместным мероприятием, прошедшим в духе полного взаимопонимания. Теперь, когда я в очередной раз пере-сматриваю этот фильм, вспоминаю, как мы бродили ме-жду коричневых глиняных построек в стиле 'адоба'. На-зывается этот культурный памятник 'пуэбло Таос'. ( Таос - небольшой городок в Нью-Мексико, а пуэбло - деревня по-испански).
Сооружения из красной глины и соломы и есть стиль 'адоба'. Деревня обнесена полутораметровым за-бором и представляет собой поселение, в котором по сей день живут люди из племени Навахо. Они содержат скот, возделывают огороды, ходят в церковь (она побеле-на), рядом устроено кладбище. Не часто увидишь такие скромные погосты. В деревне все как-то голо, грязно и неуютно - на всем пространстве нет ни одного дерева, ни куста, ни островка травы... Только выжженные пло-щади да пыльные дороги, засыпанные щебнем.
Индейцы, помимо ведения скудного хозяйства, тор-гуют сувенирами и открытками. Покупают их, наверно, в соседнем магазине, поскольку цены у них в полтора раза выше, чем за такие же открытки в туристическом центре.
Конечно, остаткам истребленного наро-да американское государство предоставило всевозмож-ные льготы и разнообразную помощь. Но впечатление от индейской деревни, скудности быта, да и вида глиняных хижин грустное.
Пройдя мимо печального кладбища, мы заглянули в покосившийся магазинчик. Там на полу копались с каки-ми-то тряпками и грязной посудой две престарелые ин-дианки, Игорь заметил: 'Везет же, живут на дотации, пенсию получают и налоги не платят'. И сочно выразился по поводу внешнего вида одной из сидевших на полу. Все равно никто не понимает русского, так что мы могли на-зывать местных как вздумается.
Экскурсия в 'пуэбло Таос' как бы путешествие через века в то далекое время, когда в Америке еще не было цивилизации. Побывав там, легко представить, что если бы не было белых переселенцев, то так и остались бы ее жители на первобытном уровне.
После деревни мы зашли в музей, заботливо устро-енный белыми в 'Touristic Visitor center'. Там, посмотрев фотографии, предметы быта настоящих американцев, я подумал: какими все-таки дикарями были эти индейцы. Со снимков на меня смотрели мускулистые юноши с жи-вотными глазами. В руках они держали луки и топоры, и всем своим видом показывали, что готовы убить, растер-зать, задушить любое живое существо, оказавшееся на их пути. Это только по книгам и кинофильмам сложился своеобразный образ индейца как отважного воина, ис-кусного охотника, понимающего язык птиц и животных. Такого быстрого, ловкого, смелого и хитрого.
Но теперь я вижу, что на самом деле индеец - это дикарь. О какой культуре этих племен можно говорить, если ни устройства жилья, ни приготовления пищи, ни одежда, какие-то необработанные шкуры, у них не было? Про личную гигиену я вообще молчу. Их дикие животные танцы, раскраски лиц, перья в волосах. Традиция снимать скальп с живого человека. Такими бы они и остались, если бы не белые люди. Однако, индейцы еще и сопротивля-лись проникновению цивилизации, нападали на пересе-ленцев. Поэтому их и перебили.
Поделившись своими размышлениями о жизни совре-менных индейцев с Игорем, в ответ я услышал, как он развивает эту идею. Он говорил, что если бы эти дикие племена продолжили свое существование на просторах Америки, то рано или поздно заявили бы о своем сувере-нитете, и появилось бы на карте десятка полтора "неза-висимых" государств, как в Африке. Ничего бы особенного в этих странах не происходило, но и Соединенных Штатов бы тоже не было. А где им возникнуть, если все земли принадлежат индейцам?
Так, заканчивая осмотр индейской деревни, мы пришли к консенсусу, что столько земли, сколько есть в Америке, индейцам совершенно не нужно. Им вполне дос-таточно таких мест, как 'пуэбло Таос'.
ПО НАПРАВЛЕНИЮ К SANTA FE ( Святая Вера).
Это случилось на горной трассе от города Альбу-керке до Санта Фе возле индейского казино еще до окон-чательной ссоры с моим американским пилотом.
До Санта Фе оставалось немногим более 20 миль, уже сгустились сумерки, а мы даже не обедали. И тут мы уви-дели огромное индейское казино, стоявшее в трехстах метрах от дороги. Это было идеальное место для ужина уставших путников.
Мы прошли сквозь ряды игровых автоматов, за ко-торыми можно было заметить несколько скучающих пре-старелых индианок, увлеченно нажимающих кнопки. На-верно они спускают здесь свои социальные пособия и пен-сии.
Из казино мы вышли сытые и счастливые, вдохнули полной грудью вечерний горный воздух и направились к автомобилю. Только сев за руль и тронувшись, я заметил, что машину сильно ведет влево. Так и есть. Переднее ко-лесо предательски гадко спустило. Видимо мы прокололи его еще в Санта Фе, когда съехали на обочину. Там на до-роге образовалась небольшая пробка из-за мелкой аварии, и многие объезжали ее по щебенке обочины.
Казалось бы, что делать в такой ситуации для любого российского автомобилиста имеет однозначный ответ. Однако мой американский компаньон безапелляционно заявил, менять колеса он не умеет и не будет. Выходило, что колесо менять только мне. После такой наглой демон-страции нежелания работать руками я с трудом сдержал-ся, чтобы не послать его, и заявил, что я в таком случае тоже не буду его менять. Начался долгий и бессмысленный спор: что делать? Тогда он предложил вызвать техниче-скую помощь, чем меня глубоко удивил. Неужели в Амери-ке вызывают техничку по таким пустякам? Происходящее стало мне даже интересно. Поскольку я представлял, ка-кими словами пошлет нас по телефону диспетчер, узнав, что у нас где-то в пустыне Нью-Мексико ночью спустило колесо. И я еще больше увлекся развитием ситуации, ожи-дая, чем же это закончится? Несколькими десятками дол-ларов или нас просто пошлют?
Однако в Америке все не так, как в России. Бросив машину на обочине, мы пошли в ближайший супермаркет искать телефон. Но самостоятельно дозвониться до дис-петчера не удалось и пришлось обратиться за помощью к менеджеру торгового зала. На ломаном английском, по-трясая и протягивая договор аренды, мы упросили его дозвониться до сервиса.
Американец оказался на редкость терпеливым, доб-рожелательным и готовым помочь человеком. По-деловому сосредоточенно минут 15 он звонил по спутниковому но-меру в центральный офис прокатной конторы, потом вы-яснил номер ближайшего офиса, потом сервиса, объяснял дорогу.... Мы тупо переминались с ноги на ногу в его ка-бинете, даже не надеясь, что он все-таки решит нашу проблему.
Он вызвал техпомощь, и мы вернулись к машине. Продрогли на улице, температура опустилась до нуля гра-дусов. Наконец, через полтора часа приехал огромный грузовик-эвакуатор, из кабины вылез и спрыгнул на зем-лю грязный маленький человечек в замасленном комбине-зоне и быстро за пять минут, нет, за четыре, вынул запас-ку из багажника и поменял колесо. Затем объяснил где в Санта Фе можно починить колесо, но мы толком ничего не поняли, протянули ему бумажку, и он записал номер доро-ги и съезда - еxist number такой-то. Грузовик с ревущим мотором укатил. А мы поехали искать шиномонтаж.
Запаска в этом автомобиле была не полноразмерная, это был так называемый 'бублик', ехать на котором можно было не быстрее 55 миль в час. С такой примерно скоро-стью мы и тащились по ночной гористой местности, пока не увидели впереди огни Санта Фе. В темноте проехали нужный поворот к ремонтной мастерской.
И тут Игорю стало совсем плохо. Напрасно я надеял-ся найти сервис и отремонтировать колесо еще вечером. Мой спутник пришел в состояние крайнего обострения и стал требовать ехать быстрее в отель. Мне так и осталось непонятным, почему он, если у него горели трубы, а они точно горели синим пламенем, не мог выпить водки на 'rest aria' ( придорожная зона отдыха) и потом спокой-но кайфовать в машине, пока я не доберусь до гостиницы. Об этом я и сказал ему. Оказывается, Игорь очень пере-живал, что после того, как он выпьет 'огненной воды', я останусь единственным водителем, а мы можем заблу-диться или попасть в аварию. И тогда понадобится его участие! А он не сможет сесть за руль. И вот именно по-этому он пить водку на 'rest aria' не пойдет.
Может, желание меня достать, может, просто больше ничего было сказать, но это окончательно вывело меня из себя. (Предложи мне сейчас выпить водки на 'rest aria' в горах Нью-Мексико я бы с удовольствием согласился). И тогда я решил, что завтра уже точно станет последним днем нашего путешествия.
Сжимая в руках рулевое колесо, я думал: 'Какой он оказывается злобный и завистливый человек! Он решил меня достать, испортить мне поездку за то, что я еду в Сан-Диего. Да она даже не станет с ним разговаривать - зачем ей знаться с безработным? Он не сможет заплатить за неё даже в Макдональдсе. Впрочем, в Макдональдсе, наверно, сможет, а вот уже в 'Панде' ( китайская сетевая закусочная) точно нет. У неё далеко идущие планы. Ей нужно познакомиться с принцем на белом коне. Ей нужно больше работать и больше зарабатывать, и тогда все бу-дет. В Америке для таких людей открыты все двери. А что - он? Его удел - катиться дальше, вниз'.
А что есть у меня? Какие у меня шансы вскараб-каться по крутой лестнице, идущей... 'Карабкаться вверх по лестнице, идущей вниз' . Это название какого-то попу-лярного романа. От нервного напряжения и усталости мысли путались. Когда мы въехали в город, я вздохнул с облегчением.
Мы остановились в сетевом мотеле, нет, это был отель, окно нашего номера выходило в небольшой дворик с пальмами, и, как обычно после некоторого возлияния, заговорили о женщинах. Постепенно разговор превратил-ся из дружеской беседы в выяснение отношений. Я думал, что мы окажемся в полиции. Игорь заявил, что после того, как мы закончим 'великое путешествие по каньонам', именно он должен отправиться в Сан-Диего и встретиться там с Валей. И не имеет значения, что у тебя лучше полу-чилось заниматься с ней сексом - он употребил другое вы-ражение. А я, вот, пытаюсь отнять у него мечту. Он ока-зывается, всю жизнь мечтал, чтобы быть с такой девуш-кой как Валентина. Он долго искал ее и когда встретил - полюбил сильно и беззаветно. То, что это произошло 20 лет назад для воспаленного и опьяненного алкоголем мозга, было неважно. А поскольку я был в тот момент не настоль-ко пьян, понимал, что 'старина Билл' совсем сошел с ума. И с ним лучше не спорить. Но когда он заявил, что готов меня убить, мне стало не по себе. И он выпил еще пол стакана водки, схватил нож, но, слава богу, не бросился на меня, а принялся резать колбасу.
А ты видимо позабыл, что сам предложил мне Валю в обмен на Кольку? Ты помнишь ту ночь на Маленковке, когда мы пили самогон твоего дяди, а я пришел с Колькой, и ты захотел ее трахнуть и предложил меняться? В этой квартире на Маленковке как раз и произошел историче-ский обмен на Кольку.
И попросил в придачу две бутылки красного сухого вина 'Каберне', это, конечно, была шутка, поскольку вино пили вместе, но обмен состоялся, и тебе было глубоко на-плевать на те чувства, что испытывает к тебе Валентина. Тебе хотелось поиметь другую женщину. И тебе было не важно, что она совсем тебе не нравилось. Просто хоте-лось трахнуть ее для самоутверждения. И вообразить себя половым гигантом.
Последняя фраза ' вообразить себя половым гиган-том' ему, видно, понравилась, поскольку он осклабился, зашевелил губами и потянулся за бутылкой, чтобы разлить по стаканам. Но я понимал, что меня занесло, когда я ввернул про чувства, это было слишком, поскольку было совершенно очевидно, что никаких чувств Валя к нему не испытывает.
Она, утомленная от безделья между случайных зара-ботков в салоне Моды и трикотажных ателье, хотела ув-лекательных приключений и веселых эротических игрищ. И когда я пришел с Колькой, она стала себя вести так, чтобы я обратил на неё внимание. Она задирала ноги, по-казывая синие трусы, притворяясь пьяной и развязной, и доступной. Нимфоманка, наверное, подумал я, или Игорь подсыпал ей в вино конского возбудителя?
Да и с каких это пор Валентина - обычная девушка непонятных кровей - стала его мечтой? Наоборот, она рассказывала, что никто так не доставал ее своим брюз-жанием и пафосными рассуждениями, как Игорь. И я сказал ему об этом. Напрасно. Он совсем озверел. И не прекращая, глушил водку. Я тоже разгорячился и выпил красного вина. И увидел, что действительно может про-изойти непоправимое - он все-таки пырнет меня ножом. Или мне придется защищаться, тогда мы уж точно раз-громим номер. Хорошо, что мы живем на первом этаже, и можно будет выскочить через лоджию во двор. Если, ко-нечно, начнется потасовка. А потом администратор вызо-вет полицию, и нас заберут в участок. И мне придется возмещать нанесенный ущерб, платить за сломанную ме-бель, разбитые стекла. Хорошо, если закончится просто штрафом, а если нас отдадут под суд?
Тогда, тогда пропала поездка. И все из-за бессмыс-ленного спора - кому ехать в Сан-Диего? Но ведь совер-шенно очевидно, что она не ждет его. Её не интересуют знакомства с безработными эмигрантами из России. Как впрочем и всех остальных работающих и преуспевающих русскоязычных американцев. Она даже не подозревает, что он живет в ЛА. Живет? Нет, он ползает в магазин '99 центов' и глушит, глушит... Она давно забыла его. Это я нашел ее, это я прилетел из снежной и грязной России, чтобы встретиться с ней.
Я вышел на лоджию покурить, я был раздражен и глубоко горько сожалел: 'Как это все глупо и бездарно! Я прилетел сюда, добирался несколько десятков тысяч кило-метров, чтобы вот так закончить путешествие бессмыс-ленной склокой в обычном отеле в Санта Фе! А ведь это не поездка на пикник, ведь этот вояж я называю ' моё от-крытие Америки'. Ладно, даже если нас за разгром в но-мере не отдадут под суд, эта поездка может стать первой и последней в эту страну'.
И тогда я решил не спорить, решил согласиться с ним и сказал, что ехать в Сан-Диего мне вовсе не обяза-тельно. Мне даже не хотелось этого делать. И было бы хо-рошо отложить поездку до лучших времен. По крайне ме-ре, давай завтра обсудим дальнейший маршрут.
На удивление он успокоился, как-то обмяк, поверил в мои слова. Видимо, выпитое, наконец, начало действо-вать, и он рухнул на кровать и уснул.
Утром я подошел к администратору отеля и попросил купить билет на поезд до Лос-Анджелеса. Расплатившись кредиткой, получил распечатку резервации, и с этим листком вернулся в номер. Взглянув на физиономию Игоря, заметил, что он, протрезвев, был расстроен и, видимо, глубоко сожалел о ночном скандале. Я помахал листком conforomation и, набравшись терпения, приготовился слушать его объяснения и оправдания, его занудный лепет о том, что не стоит так резко заканчивать наше путешествие. Так получилось случайно.
Увидев, что я непреклонен, он заявил, что у него нет денег на такси, чтобы добраться от вокзала до дома, по-скольку поезд прибывает поздно вечером, когда автобусы уже не ходят. 'Можешь и пешком дойти. Денег у меня больше нет', - ответил я, подумав, что если я дам ему де-нег, он все равно будет сидеть на вокзале и жать первого автобуса. Мне было понятно, что деньги на такси только пробный шар в процессе вымогания.
К обеду, когда мы вернулись из Санта Фе в Альбукерке и были уже на вокзале, торг приблизился к 150 долларам. Чтобы только отделаться от своего второго пилота, я выдал ему две бумажки, сославшись, что билет стоил еще 100, что почти соответствовало действительности. И после этого вздохнул с облегчением - неужели эти 250 долларов и есть последняя точка?
За последние три часа до отправления поезда он основательно вымотал душу. Он, видимо, еще на что-то надеялся, что я передумаю, смягчусь, и мы продолжим путешествие, как ни в чем не бывало.
Он мучительно долго укладывал вещи в рюкзак, доставая их из багажника. Потом ему понадобилось купить в дорогу поесть, потом купить салфеток, потом пере-лить водку в пластиковую бутылку из-под минералки, ведь синюю бутыль не достанешь в салоне у всех на глазах, на-конец, он просто начал выпрашивать у меня деньги, по-вторая, что непременно вернет. И я дал ему еще 150 дол-ларов лишь бы отстал, но он не унимался, тогда я дал еще 100. Наконец поезд с Игорем скрылся за плавным изгибом придорожных насаждений.
Вот и все. Конец нашей дружбе. Удивительно или нет? Общаться почти 30 лет, в течение этого времени расстаться, кажется, навсегда, поскольку его отъезд из России обрубил концы, а потом встретится в Америке, чтобы отправиться в путешествие, и закончить его в далеком городе Санта Фе, основанном испанцами в 16 веке? Нет, так не может быть, мы встретимся вновь, опять нас сведет судьба в каком-то уголке земного шара. Может быть, это будет?
Не прошло и минуты, как поезд исчез, я свободен. Теперь я могу пообщаться с Америкой один на один. Подошел служащий и сказал, что на территории вокзала курить запрещается - для этого вон там специально отведенное место. Они борются с курением.
![Белые пески []](/img/s/seleznew_w_p/arizona/arizona-san-diego065.jpg)
![Музей космонавтики []](/img/s/seleznew_w_p/arizona/arizona-san-diego089-1.jpg)
На быстро потемневшем восточном горизонте по-казались огни Las Cruces. ' Все, хватит, остановимся здесь. Я больше не могу ехать,' - заявил второй пилот.
Мы сняли номер в мотеле сети 'Teakwood' с бассей-ном. И только вошли в комнату, второй пилот предложил освежиться. Он вытащил из рюкзачка синюю бутыль, ко-торую прихватил из багажника, и налил в пластиковый стаканчик 50 гр водки и немедленно выпил.
Ложиться спать было еще рано, а в номере сидеть не хотелось. Вышли на улицу покурить. Игорь щелкнул позо-лоченной фирменной зажигалкой 'Dunhill', небрежно вы-нув ее из специального чехольчика на поясном ремне. Вечер был жарким и душным, решили прогуляться, заодно осмотреть город. Но что там смотреть, Лас Крузерс - это вам не Барселона или Амстердам.
