Аннотация: Просто мысли о буднях псов войны в средневековье.
На грязной улице перед гостиницей "Приют хромого" стража передавала двух помятых типов капитану наёмной сотни Крубу Борову.
- Здоров Боров. Твои уроды?
- Мои.
- Штраф 12 крон за мелкого и 18 за дылду.
- Чегот многовато. Длинный вообще монах, он тише мыши.
Обсуждаемые смотрели вглубь лужи, как будто там была главная тайна мироздания. Бледно-зелёные лица, синяки и оборванная одежда, почти кричали о том что штраф ещё занижен.
- Этот медведь в рясе умудрился призвать свет так что трое граждан города ослепли.
- Но я же их исцелил - подал голос клирик.
- Если б не исцелил сейчас бы с бургомистром разговаривали. К тому же обратил вино в пиво, считай 2 злотых.
- Это не я, такое только великие могут.
- Мне насрать. Вся таверна в свидетелях. А гном вообще ложкой похабщину на потолке нацарапал, в мой рост.
- Я не гном, я просто маленький.-Без особой настойчивости сказал второй обсуждаемый.
Капитан подошел к главному стражнику, достал кошель и молча отсыпал монеты. Стражник точно знал что ему ничего не грозит, а то бы при движении этой лохматой горы наверняка бы обделался.
- Ну и? - произнес Круб, когда стражники ушли.
Монах упал на колени и сложив руки посмотрел в небо.
- Господи, прости меня. Я Винсент Колемати, приношу обет, что не оскверню тело своё вином, пивом и прочей выпивкой до конца жизни. Если нарушу обет, покарай господи меня беспутного.
- Сильно. А ты что скажешь, Ральф Блоха? - Голос Борова был тих, но интонация выдавала ярость. - Это третий раз когда ты попался. Ты же прекрасно знаешь что мне плевать на то что вы творите на постое, хоть всех девок на главной площади хором портите. Но вы не должны попадаться.
Круб сплюнул. Блоха неплохой разведчик, да и для деликатных делишек подходил. Но ради него второй раз собирать отряд перебор.
Для Ральфа сотня была домом и семьёй. А уже за второй промах из сотни исключали без средств и вещей. Устав штука суровая. Но в уставе были две оговорки. Первая, общее решение отряда. Вторая жертва, требовалось пожертвовать свою плоть покровителю наёмников и если он её принимал, можно было остаться. В прошлый раз за него просили остальные бойцы, значит сейчас пришло время жертвы.
Блоха сделал глубокий вдох, вскинул правую руку к левому уху, схватил его и резко на выдохе дернул, вперёд и вверх. Ухо отделилось со странным хлюпающе-хрустящим звуком. Наёмник упал на колени и вытянул руку с оторванным ухом перед собой.
- Перкунас Буревестник, прими...
Ухо сверкнуло и пропало.
- Повезло тебе, кусок дерьма. В полдень Клейв со своим десятком отправляется в Логерт, вы двое едете с ним, будете штраф возвращать. А теперь пшли на хрен отсюда.
Дорога от Логерта до Грандпорта проходила меж полей и была довольно оживлённой. Довольно часто бывало что последнюю повозку каравана видели из первой идущего следом. Иногда бывало что купцы умудрялись сторговаться прямо в дороге слегка приотстав от основных телег. Но не смотря на это налёты кочевников случались и не всякий торговец решался на путешествие без охраны. Вот и купцы северяне решили увеличить количество вооруженных людей в караване. Поэтому рядом с телегами трусили на лошадях десяток бородачей с нашивками Ульгардской наёмной сотни. А в третьей повозке Сидел здоровенный монах, невысокий одноухий крепыш, парень с чертами потомственного аристократа и мальчонка лет 8.
- Дядь Ральф, а почему все бородатые, а вы нет?
- Это Каяикские мараки, они не бреются потому что считают, что раз мы созданы такими, то такими и должны быть, иначе нарушаем замысел создателя.
- Но папа говорил что мараки это войны рассветной империи, что они здесь делают.
- Клейв, может расскажешь мальцу.
- Расскажи сам - произнес аристократ.
- Вообщем три года назад случилась война четырех корон. Карл король Патии и Свейн конунг Нордена решили оттяпать Кортенские области у Валахии. Господарь Валахии попросил помощи у рассветников. Долго заморачиваться не стали и на Прикортенском нагорье устроили решающее сраженье...
Перед глазами у Клейва вставали картины той бойни. Он командавал ополчением и наёмным сбродом на левом фланге. Бойцы стояли вперемежку, наёмные роты и бывшие пахари с ремесленниками. Сшибка щитами прошла ровно и передний край стал давить и рубить.
- И тут слева в нас полетели стрелы, это маракская конница вылетела с фланга...
Если бы не псы войны ополченцы бы сбежали, а если бы не клятва на писании могли сдёрнуть и наёмники. Конница устроила карусель и стрелы летели непрерывным потоком. Карл умудрился угробить кавалерию на другом фланге, поэтому мараки резвились без наказано. Но вот суровые ветераны пинками заставили ополченцев поднять щиты павших и прикрывать строй обеими руками. Бородачи вернулись за строй пехотинцев.
- Мы давим, враги прогибают строй. Наши шеренги уже топчут их второю линию. И тут эти бородатые выскакивают с пиками...
Атака была страшная, причём для всех. Все первые всадники погибли в минуты. Но вот те кто был за ними, сломали строй ополченцев и даже частично обратили в бегство. Дальше началось безумие. Враг не сумел воспользоваться преимуществом, а резерв состоял из разномастной толпы. В итоге весь левый фланг разбился на отдельные стычки. Там где бойцы были поопытней они сбивались в строй, а крестьяне бились чуть ли не один на один. И над всем этим хаосом носились мараки, рубя воинов Карла и Свейна.
- Видел бы ты нашего капитана Борова. Он умудрился ударом щита сломать шею лошади, а потом кулаком проломил голову всаднику. А саблю он потерял проткнув двоих разом. Я тогда из арбалета подстрелил лейтенанта валахов прямо в глаз с сорока шагов. А наш брат медведь вообще оторвал голову гаду, который хотел его проткнуть.
- Он мне рясу порвал- пробасил клирик.
- А Клей вообще зверь, он шёл и тыкал всех своей зубочисткой, удар - мертвец. Кстати Клейв, а где ты её потерял с двуручником ты бился недоделанной сабелькой мараков.
- Это когда любов... любимого коня герцога прикончили. Я хотел его спасти. Увы опоздал. Меня оттеснили три всадника, выбора не было. Убил лошадь ударом в голову, шпага и сломалась. Марака дагой дорезал. Дальше с саблей и рубился.