Аннотация: Долгое время я ничего не писала. Не было вдохневония, и желания. А когда они появились, стало трудно подобрать слова. Надеюсь, я все-таки смогла правильно их подобрать, чтобы выразить все свои мысли
Глава 14. Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет.
И снова Тейваз вызвала своим появлением немалое удивление. Эльфы, что прибыли с ней из города, особо не удивились, а вот орк и эльфы из местных были повергнуты в изумление. Сильберны в этих краях уже много лет не появлялись, и, несмотря на то, что многие жители эльфийской крепости давно привыкли к появлениям этих животных на их территории, то же самое нельзя сказать о тех, кто живет с другой стороны крепостной стены.
Когда все собрались у ворот, верховный жрец эльфийского Храма выдал Тейваз и ещё одному магу, который возглавлял вторую группу по амулету связи. Они позволили бы общаться на довольно большом расстоянии, и в отличие от магических вестников не создавали никаких помех и сообщения, отправленные с помощью амулета, никак не отслеживались, и перехватить их было невозможно.
Выслушав наставления жрецов, спасательная экспедиция двинулась за ворота. Все воины, как эльфы, так и орки были верхом на зефелимах, кроме Тейваз, естественно. Двигались быстро, и, несмотря на то, что скакуны у всех были копытными, тихо. Кто-то из магов постарался, и накрыл пологом тишины всю небольшую, но весьма мощную армию. Поначалу все двигались вместе - и те, кто шел с Тейваз, и те, у кого было другое задание. Когда до леса оставалось чуть более тысячи шагов, командующий второй группой подал сигнал к остановке. Один из его магов решил разведать ситуацию над лесом и в деревне. Для этого он разделил свое сознание на три части и вселил его в двух заранее припасенных птиц. Именно через них он и собирался заняться разведкой.
Первую птицу маг направил к лесу. Ворон, а именно эту птицу избрал маг для вместилища своего сознания, летел низко над деревьями, внимательно присматриваясь к каждому дереву. Достигнув нужного ему места, он опустился на старый дуб, что рос за кладбищенской оградой и принялся наблюдать.
Кладбище было ярко освещено, место, отведенное для ритуала, было тщательно очищено от травы, камней и всего того, что может внести помехи в трансляцию магической энергии. На погосте собралось много людей, больше всего было воинов. Птица отмечала каждое движение, малейший жест, передавая всю информацию магу, который послал его. Вторая птица, голубь, полетела к деревне. Маг не разрешил ей никуда садиться, заставляя её кружить над селением, высматривая все, что может показаться подозрительным. Маленький шпион смог разглядеть каждого воина, несмотря на темноту. Пересчитан был каждый человек, лошадь, крестьянин. Эльфы обладают идеальной памятью, поэтому маг запомнил каждую улицу, каждый дом и строение. Теперь останется только одно - внедрить эти сведения в головы к его товарищам. К счастью, маг владел ментальной магией. Передать увиденные образы своим товарищам ему не составило большого труда.
Едва Тейваз получила информацию, эльфа подала знак своим спутникам к продолжению движения. У самой границы леса эльфы и орки спешились. Зефелимов не имело смысла брать с собой, поэтому их стреножили и оставили пастись. Только Макадэ не захотел оставлять свою подругу и увязался за ней. Но, так было даже к лучшему.
В лесу было тихо и темно. Гораздо темнее, чем в степи. Ночь выдалась звездная, тихая. Когда эльфы и орки только выехали из крепости, звездного света было достаточно для того, чтобы отличить галку от вороны за много-много лиг окрест. Но, лес - это не степь, тут деревья сплетаются друг с другом ветвями, срастаются стволами, и не видно неба, не видно солнца, звезд, луны. Кроны исполинских деревьев заменяют небесный свод, а мириады светлячков - звезды. Темные эльфы прекрасно чувствуют лес, что бы ни говорили про них светлые. Перед Тейваз и Анатэма кусты сами раздвигали ветви, им не приходилось продираться сквозь заросли терновника. Трава сама выпрямлялась после их шагов, и невозможно было найти след, оставленный ими. Орки - не дети леса, но, они двигались не менее тихо, чем их товарищи из Скальной Пещеры.
Физиология орков и темных эльфов во многом схожа. У темных с орками куда больше общего, чем со своими светлыми собратьями. Благодаря тому, что все в группе прекрасно видели в темноте, чем не могли похвастаться люди, никому не пришлось зажигать свет, а значит, не нарушалась маскировка. Было бы странно тратить энергию на заклятие тишины, чтобы потом зажечь свет.
Двигались молча и быстро. Макадэ слился с ночью, и даже самый зоркий из эльфов не смог бы найти его среди деревьев и кустарника. Эльфы и орки в своих темных одеждах казались сгустками мрака, и только едва заметное свечение аур могло выдать их местоположение. С каждым шагом приближалось злополучное кладбище. И с каждым шагом Тейваз все больше и больше нервничала. Она никогда ещё не брала на себя ответственность за спасение чьей-то жизни, не говоря уже о жизнях двух детей в частности и населения больших городов-крепостей в целом. Было страшно осознавать, что малейшая ошибка в обряде, который она собиралась провести, приведет к гибели огромного количества орков и эльфов. Снова и снова она прогоняла в мыслях последовательность действий, слова заклинаний, но не было уверенности, что все получится.
Когда до места проведения ритуала осталось совсем немного, Охотник жестом показал, что надо остановиться, но Маква отрицательно качнул головой, показывая, что лучше всего было бы подойти как можно ближе. Анатэма не понравилась эта идея. Он не хотел рисковать быть замеченными, а острое зрение позволило бы прекрасно разглядеть все происходящее на кладбище. Он уже собрался начать возражать и высказать орку все, что она о нем думает, как Жнец отвесила каждому по оплеухе. Грозно сверкнув разноцветными глазами, она жестами выразила сначала свое мнение о двух спорщиках, а затем и то, что ей нужно больше места для колдовства, так что придется им следовать за ней.
Решительным шагом девушка направилась туда, где как ей казалось, деревья росли чуть реже, но при этом на достаточном отдалении от человеческих магов. Они могли уловить эманации творимого волшебства, хотя полной уверенности в этом быть не могло. Эльфа не могла с точностью сказать, способны ли люди ощущать магию темных, в особенности древнюю.
Поиски подходящего места для начала спасательной операции много времени не заняли. Перед тем, как приступить к подготовке обряда, Тейваз усилила заклятие тишины и спрятала свою ауру. Охотник последовал её примеру, а заодно и наложил маскирующее заклятие на орков.
- Сейчас я начну обряд, который перекроет магические потоки, которые находятся вокруг кладбища и питают силой магов-людей, - шепотом начала Тейваз. - До тех пор, пока я не закончу, вы должны тихо стоять и не мешать мне. Как только я подам вам знак - выходим и вырезаем всех людей. Магов на себя берем мы с Охотником. На вас, - тут девушка кивнула оркам, - воины. Ты, - девушка ткнула пальцем в высокого орка со шрамом на щеке, - пробиваешься к детям и с ними уходишь в лес. Все поняли?
Дождавшись ответных кивков, девушка сделала рукой пасс, поднялся легкий ветерок и расчистил от опавшей листвы и прочего мусора весь промежуток между деревьями. Сделав глубокий вдох и медленный выдох эльфа, выгнала из головы все посторонние мысли и приступила к обряду. Сначала она вызвала в памяти нужную ей схему. В который раз она прибегала к помощи знаний, переданных ей эльфом-призраком.
Рисунок был очень сложным, требующим огромной концентрации. Малейшая неточность могла привести к смерти не только неаккуратного заклинателя, но и всех, кто находился поблизости, в том числе и детей. Конечно, смерть всех кто находился рядом, автоматически закончила всю операцию, и миссия была бы выполнена. Город был бы спасен, но смерть спасателей спасаемых была бы весьма нежелательным событием.
Тейваз тщательно вычерчивала каждую линию, каждый завиток схемы. Оказалось, что начертить идеально ровный и правильный рисунок оказалось адски сложно. Невероятным усилием воли девушка заставила свои руки перестать дрожать от волнения. Когда внутренний квадрат был завершен, эльфа начала читать первое заклинание. Полился тихий, мелодичный напев. На каждое движение девушки приходилось одно-два слова из заклинания. На каждый сегмент схемы приходилось одно короткое заклинание. Первые два внутренних квадрата образовали фигуру, очень похожую на восьмиконечную звезду. При этом второй квадрат, наложившийся на первый, оказался немного меньше первого. Следующим этапом надо было начертить ещё один квадрат так, чтобы "звезда" была вписана третий квадрат. Едва отзвучало последнее слово второго заклинания, Тейваз перешла к следующему этапу - черчение круга, описывающего получившуюся фигуру.
От напряжения на лбу у Жнеца выступили капельки пота. Она старалась как можно меньше думать о том, что капельки, стекающие по лицу, щекочут лоб, переносицу и возможно скоро начнут заливать глаза. Конечно, она могла бы поторопиться с вычерчиванием рисунка, но тогда она сбилась бы с заданного ритма в начертании и прочтении заклинаний, что было бы равносильно неправильному начертанию рисунка. Когда круг был готов, эльфа тихонечко перевела дыхание. Совсем скоро все завершится. Последний этап - начертить четыре пересекающихся линии.
Когда все было готово, Жнец достала из поясной сумки три кристалла, едва заметно светящихся изнутри. Их надо было воткнуть в течки соприкосновения линий с внешним кругом. Не прерывая чтения заговора, девушка сняла перчатку с левой руки, острым концом каждого кристалла она полоснула себя по руке. Когда каждый из трех кусков хрусталя сменил цвет на бардово-красный, она с силой вогнала каждый кристалл в землю. Получился равнобедренный треугольник. В довершении всего, она в тех местах, где вертикальная и горизонтальная линии пересекали внешний круг, она написала руны, соответствующие названию сторон света.
Кажется, что все. Последний раз, осмотрев получившуюся схему, она удовлетворенно кивнула. Все было идеально. Теперь, пришло время, перейти непосредственно к ритуалу. Глубоко вдохнув, она медленно выдохнула и медленно выдохнула. Она собиралась призвать очень древних и опасных духов. Призыв должен был звучать громче, тверже и увереннее, чем предыдущие наговоры. Благо, что полог тишины позволял говорить достаточно громко, чтобы духи её услышали. С первыми словами призыва вокруг каждого из кристаллов начала сгущаться тьма. С каждым следующим словом тьма приходила в движение, постепенно завихряясь. Спустя полминуты чтения призыва, куски тьмы стали приобретать отчетливые фигуры.
***
На старом кладбище было весьма неуютно. Маги-чернокнижники чувствовали себя превосходно, но вот охранявшие их люди постоянно ёжились и передергивали плечами, как от порывов холодного ветра. Приходилось до рези в глазах всматриваться в темноту. Отблески костров и факелов то и дело бросали причудливые тени на деревья и лица всех присутствующих людей. Дети лежали связанными на большой гранитной пластине, испещренной какими-то непонятными символами, при взгляде на которые у солдат по спинам пробегали мурашки величиной с буйвола.
Дункан Северянин возглавлял первую полусотню, часть людей которой были выделены для охраны этих проклятых всеми богами чернокнижников. Нельзя было сказать, что это задание доставляло удовольствие, как ему, так и его подчиненным. Каждый из присутствующих здесь вояк всеми фибрами своей души мечтал оказаться в лагере, сидеть у костра, неторопливо таскать из общего костра кашу и травить байки. Но, вместо этого им приходилось стоять здесь, до рези в глазах всматриваться в темноту, да ещё и следить за этими колдунами, тьма их проглоти. В какой-то момент Дункану показалось, что он видит странные тени, перемещающиеся между деревьями, окружающими кладбище. При этом, разглядеть их можно было только краем глаза. Стоило ему пристальнее вглядеться в темноту, как он ничего не видел, кроме теней, отбрасываемых светом на деревья и надгробия.
"Как же это все выматывает", - подумал Северянин. "Стоишь тут, как истукан, охраняя эти недостойные жизни отродья шакала, вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом после перехода в сотни лиг. Как же я все это ненавижу". Занятый своими мыслями, он пропустил тот миг, когда странные, похожие на огромных псов существа выскочили из лесу и бросились терзать что-то невидимое человеческому глазу.
Три призрачных гончих с разных сторон выскочили на кладбище как раз в тот момент, когда ритуал, проводимый чернокнижниками, достигал своей кульминации. Шесть энергетических потоков питали своей силой как самих заклинателей, так и символы, выгравированные на гранитной пластине. С большей частью потоков гончие уже расправились, оставалось совсем немного, и вот-вот все должно было кончиться.
Все происходил настолько быстро, что Северянин осознал, что происходит что-то странное, когда огромный черный, как сама ночь волк сбил его с ног и придавил всей своей немалой массой к земле. Воин попытался освободиться, но зверь тут же вырвал ему горло. Захлебываясь собственной кровью, Дункан хотел было предупредить своих товарищей об опасность, но не успел - смерть была быстрой и неумолимой.
Едва Дункан издал свой последний, предсмертный хрип, на поляну выскочили новые действующие лица. Несколько мужчин, с ног до головы одетые в черное и вооруженные до зубов, смертоносным вихрем ворвались на поляну. Это были орки, с ними был ещё эльф. Все пятеро двигались слаженно, целенаправленно подбирались к людям. От общей группы отделился орк со шрамом во всю щеку, он пытался пробиться к детям.
Люди не сразу опомнились, но едва осознав, что происходит нечто незапланированное, выхватили свои мечи и ринулись в бой. Их было больше, чем нападавших, но на стороне орков была сила, скорость, многолетний опыт ведения боя. Но, усилия их были тщетны. Максимум, что люди могли сделать - лишь слегка поцарапать своих врагов. Эльф одного за другим "снимал" магов. Он не лез в ближний бой, предпочитая отстреливать магов, издали, заговоренными стрелами. Хоть маги и были чернокнижниками, владельцами очень мощных заклинаний, никакие их щиты не могли спасти их от стрел, пропитанных не только сильными ядами, но и снабженными заклинаниями, о которых даже самые старые и сильные маги людей не имели ни малейшего представления.
***
Когда гончие закончили разрушать и поглощать потоки магии, они не исчезли, как было задумано, несмотря на то, что Тейваз провела весь обряд правильно, ни разу не ошибившись и не запнувшись. Когда девушка начала беспокоиться, в её голове прозвучал чей-то голос:
- Нам мало того, ш-ш-ш-то ты дала нам. Мы х-х-х-отим больш-ш-ш-ш-ш-е! Мы так давно не покидали без-з-з-дну! Дай нам больш-ш-ш-ш-ш-е!!
- В-вы можете забрать магов. В их крови и аурах есть магия. Заберите их, - едва ворочая языком от страха ответила эльфа.
В жизни она ещё так не боялась. Страх внушали не сущности, вызванные ею, не то, что они способны выпить всю магию, саму её сущность до последней капли. Её пугало то, что она не может контролировать их. Пугал вымораживающий до самого глубокого уголка души голос, полный жуткой тоски, смертельного холода. Едва она увидела, как гончие обратили сове внимание на магов, она, казалось, перестала дышать. Они двигались быстрее, чем Анатэма выпускал свои смертоносные стрелы. Гончие расправились с большинством магов, полностью удовлетворив тот голод, что пожирал их столетия, десятки столетий! Когда последний маг упал замертво, сущности исчезли, рассыпались клочьями черного тумана, растворились в ночи.
Только тогда Тейваз смогла перевести дыхание, вздохнуть полной грудью. Осталось только одно - завершить ритуал, отпустить тех, кого она призвала. Нужно было вытащить кристаллы и разбить их. Без помощи магии, иначе все было бы напрасно. Недолго думая, она выдернула кристаллы из земли и тремя мощными ударами ноги она растоптала их в пыль. Как хорошо, что она обула сапоги со стальными подковками на каблуках.
Надо было поскорее закончить со всем этим. Второй отряд наверняка уже заждался. Девушка попыталась вызвать Хлыст Тлена, одно из своих самых любимых заклятий, но, с удивлением обнаружила, что не сможет этого сделать. Её аура была совершенно пуста. Только внутренние резервы остались нетронутыми. Она совершенно не заметила, как все её силы утекли, как вода сквозь пальцы. Этого не было в описании ритуала. Может быть, она что-то не рассчитала, или же не обратила внимания на что-то существенное. Но, она ещё стояла на ногах, а справиться с врагом могла и без помощи магии.
***
Кун, младший брат Северянина отчаянно сражался за свою жизнь. Он так же старался не дать орку забрать детей. На его глазах оживший кошмар из самого страшного сна терзал магов. Этих тварей не брало ничего: ни мечи, ни стрелы, ни те заклинания, которыми поливали их оставшиеся в живых маги.
Это был самый страшный и кровавый бой за всю его жизнь. Жалкая горстка нелюдей смогла почти полностью уничтожить всех их. Их становится все меньше, силы покидают с каждым взмахом меча, а орки даже не вспотели. Боги! Зачем же он вызвался в этот поход? Зачем он послушал брата? Теперь они оба полягут тут, на чужой войне. В самом деле, какое ему было дело до замыслов Архимагов? Сидел бы сейчас в своей деревне, ходил бы на охоту, пахал землю, ухлестывал за девками.
Дурак! Трижды дурак был он, когда прельстился посулами королевских гонцов. Никакие земли не стоят его жизни, жизни Дункана, благополучия семьи.
Вот последний колдун пал, а над его телом склонилась та жуткая тварь. Кровь капала из её пасти, придавая ей ещё более жуткий вид. Но что-то произошло, вероятно, пошло не так, и они одно за другой исчезли. Вот он, шанс на победу. И словно второе дыхание открылось у Куна. И откуда только силы взялись отбиваться от вихря ударов, что наносил ему орк. Может быть, они отобьются, смогут уйти. Но, не тут-то было. Снова и снова между воинами мелькала черная тень. Тот зверь, что убил его брата! О, он убьет его, отрубит его клыкастую голову и принесет в качестве трофея! Издав похожий на звериный рык вопль, Кун бросился за зверем.
И вот, когда казалось, что он сейчас догонит эту тварь, из лесу, слегка пошатываясь, вышла женщина. Она с ног до головы была закутана в черные одежды, а лицо её скрывала маска так, что были видны только глаза. Но, черная одежда не могла скрыть всех соблазнительных форм. Она шла нетвердой походкой, казалось, что она сильно истощена или ранена. В руках она сжимала длинный меч. Полуторный меч! Брат Северянина уже успел подумать, что она пришла на подмогу, как женщина одним ударом снесла голову ближайшему к ней воину. Так она с ними! Чтож, одним врагом больше, одним меньше, какая разница! Он убьет их всех, или падет на этом кладбище как герой, но перед этим заберет с собой в могилу как можно больше этих монстров.
Пока он отвлекся на женщину, зверь куда-то исчез, а сам Кун налетел на одного из нападавших. Не успел он занести руку для удара, чтобы уменьшить число врагов, как орк молниеносно развернулся и нанес ему сокрушительный удар кинжалом. Резкая боль пронзила правый бок. Сталь разрывала кожу, мышцы, внутренние органы. Успела промелькнуть мысль, что он смертельно ранен, как почувствовал, что лезвие кинжала движется в его ране. Удивительно, как холодная сталь может вызывать столь жгучую боль. И вот, одно резкое движение мощной руки, к левому боку. Человек не стал раздумывать, почему орк не удовлетворился одним смертельным ударом, а вместо этого распорол ему живот. То ли он сжалился над своей смертельно раненой жертвой, то ли хотел причинить ему как можно больше страданий. Но, Кун почувствовал, что умирает, как только кинжал вышел из раны.
Казалось, что все длится, целую вечность, а на самом деле заняло не более трех ударов сердца. Уже падая, он ощутил, как что-то горячее заливает его шею, а затылок ударился обо что-то твердое. Перед тем, как его глаза закрылись навечно, он увидел, что орк переступил через его тело, небрежно поигрывая окровавленным кинжалом.
***
Бой был коротким, но жарким. Тейваз даже не успела, как следует разогреться. Ей досталось всего-то трое противников. Хотя, одного из них можно списать со счета, поскольку эльфа просто походя, отмахнулась от него мечом, практически не заметив, как снесла ему голову. Хоть она и была лишена магии, но физически была полна сил. Кровь в жилах бурлила от прилива адреналина. Она каждой клеточкой своего тела ощутила как мощная волна этого столь любимого подростками гормона, стремительным потоком вливается в жилы, туманит мозг, заставляет сердце биться в два раза чаще.
Она рычала от возбуждения, как Макадэ скрещивая свой клинок с жалким подобием меча, коим пытался остановить её очередной трясущийся от страха человек. Хмыкнув, она в два удара отправила его на тот свет. Кровь забрызгала её форму, она слышала, как каждая капелька соприкасается с кожей жилета. Краешком сознания отметила, что дети свободны. Теперь они в безопасности, хоть и без сознания. Чтож, теперь можно и возвращаться.
Есть время чуть перевести дух, осмотреться. Врагов почти не осталось, что свидетельствовало о великолепной работе товарищей. Ой, а что это там? Кажется один из оставшихся в живых, обезумевших вот страха вояк, собирается ударить в спину одного из её спутников. Маква. Он занят с другим солдатом. Чтож, можно и помочь ему, слегка. Вытащить кинжал из-под наруча, и метнуть его в глотку нападавшему, не заняло много времени. Когда человек упал, позвякивая своими дрянными доспехами, Маква расправился со своим визави и с удивлением заметил, что едва не споткнулся о труп. Весело подмигнув эльфийке, орк кивком поблагодарил её за помощь. Несмотря на всю свою силу, мастерство, выносливость, он не смог бы пережить прямой удар в сердце.
И вот, последний враг пал. Можно и расслабиться, стереть кровь с оружия. Именно этим и занялись все выжившие - воины из Рассветной. Посмеиваясь и перешучиваясь, они отрывали куски материи от ряс магов и с особой тщательностью вытирали клинки. Вдруг выяснилось, что и на не лишенных какой-то дикой, звериной красоты, эльфов и орков, запеклась чужая кровь. Да ещё и эти неглубокие порезы, оставленные людьми весьма неприятно саднили и зудели. Нет ничего хуже таких вот царапин, пусть уж лучше тяжелые раны, чем такие неудобства.
В лесу товарищей ждал орк со шрамом. На его руках спали дети, хотя было трудно сказать, просто спят они или же ещё не пришли в сознание. Но, так даже лучше. Незачем детям видеть весь тот кошмар, кровавую бойню, что устроили тут их сородичи. Дело сделано, миссия выполнена. Только вот не мешало бы прибраться тут. А то сбегутся ещё падальщики со всей округи. Да и остаточные эманации страха, боли, отчаяния, смерти могли привлечь нежеланных гостей вроде упырей, вурдалаков или ещё какой гадости похуже.
- Охотник. Проведи Очищение и избавься от трупов. Я совершенно пуста и не могу даже светляка сотворить, - отдала команду названному брату Жнец.
- Хорошо. Уходите, я вас догоню. Думаю, тут придется, как следует повозиться. Чем бы ни были те твари, которых ты вызвала, они изрядно напугали всех здесь присутствующих, - хмыкнул эльф.
- Даже тебя? - с долей злорадства спросил Маква.
- Не только меня, - не менее злорадно ответил Анатэма. - Когда ты сам их увидел, от тебя прошла такая волна страха, что меня чуть с ног не сбило, ещё там, в лесу, когда мы наблюдали.
- Так, а ну хватит! - рявкнула Тейваз. - Не время и не место для ваших пикировок! Дети должны быть в крепости как можно скорее. Мне не нравится их сон. Если они умрут во сне, то все наши усилия буду тщетны.
- А разве ты не можешь их расколдовать? - удивился один из орков.
- Не могу, - бросила девушка, направляясь в лес. - Я совершенно пуста в магическом плане. Да и не знаю, как их можно вывести из такого состояния. Слишком высокий уровень. Но, жрецы определенно справятся.
Когда свет костров уже не был виден из лесу, а Анатэма совсем пропал из виду, Жнеца посетила одна очень приятная мысль. Всю дорогу до лесной окраины, где своих зефелимов оставили её спутники, она обдумывала её. И чем больше думала, тем больше убеждалась в правильности своего решения. Она слишком долго сидела без дела в крепости, без настоящего дела. Тренировки были так, детской забавой. Она завидовала наичернейшей завистью тем, кто мог выходить из Рассветной в дозоры. Пора и ей "повеселиться".
Зефелимы обнаружились там же, где их и оставили. Когда все устроились на спинах скакунов, включая и спящих детей, Тейваз объявила:
- Отправляйтесь в крепость. Предайте жрецам, что мы все сделали, а Охотник проводит очищение. И попросите их поторопиться с помощью детям, возможно, каждая секунда на счету.
- Разве не ты должна это сообщить? - спросил Маква.
- Я собираюсь проведать второй отряд, так что в крепость мы вернемся не вместе. Детям я ни чем не могу помочь, а жрецы и маги увидят все сами и без моих подсказок. Торопитесь, время не ждет. - С этими словами она потрепала сильберна по шее, и тот направился вдоль леса, в тут сторону, куда пошли их собратья.
Макадэ двигался плавно, бесшумно, едва касаясь мощными лапами земли. Он то и дело принюхивался к траве, редкому кустарнику, воздуху, словно боялся потерять след. Девушка не торопила его, но он чувствовал исходящее от неё волнение и как можно скорее оказаться в человеческой деревне, на новом поле битвы. Сзади послышался дробный перестук копыт. Кто-то догонял их. Чары, наложенные эльфийским магом, уже перестали действовать, и ничто не поглощало звуков на многие лиги окрест. Легкий ночной ветерок донес запах зефелимского пота, крови и хорошо выделанной кожи. Это один из спутников Друга нагонял их. Вот ещё пара мгновений и зефелим поравнялся с сильберном.
- Ты действуешь крайне безрассудно, - перекрикивая свистящий в ушах ветер, обратился к эльфе орк. - Одной идти туда глупо!
- Ах, Маква, перестань! Я буду не одна, там наши собратья, мои сокланники, члены моей семьи!
- Женщине там не место!
- Если бы ты только знал, в каких я местах бывала, притом, совершенно одна, ты бы так не говорил, - усмехнулась девушка.
- Все равно, либо мы едем вместе, либо, даже если потребуется заставить тебя силой, я сопровожу тебя в Крепость.
- Да я и не отговариваю тебя. Вдвоем даже веселее будет.
До самого селения они не разговаривали.
Зарева от пожара, охватившее деревню, было видно, казалось, во всей бескрайней степи, в каждом её уголке. Чем ближе воины приближались к новому месту битвы, орк и эльфа слышали крики людей, ржание лошадей, звон оружия и ещё много других звуков, что моли издавать живые существа.
Невыносимо пахло гарью, кровью, паленым мясом. Если кто-то скажет вам, что битва, это прекрасно, не верьте ему. Скорее всего, он никогда не был в настоящем бою, где кроме ярости, крови, смерти нет ничего. А смерть не может быть прекрасна, чтобы многочисленные барды и менестрели не пели в своих балладах. В смерти нет ничего прекрасного, а смерть, даже в бою, не станет чем-то значимы, или величественным. Выпущенные кишки, исходящие паром и кровью, как ни посмотри, останутся весьма неприглядным зрелищем.
Тейваз и Маква прибыли к самому разгару боя, и не спешиваясь, на полном ходу врубились в ряды защитников. Мечи, кинжалы, когти, зубы и рога работали без устали. Им не надо было быть осторожными, стараясь отличить своих от чужих. Эльфа и орк молниеносно выхватывали глазами изящные, полные звериной грации фигуры эльфов и мощные, но не менее хищные силуэты орков. Кровь, смерть, и ещё раз кровь.
Кажется, под их мечи попадали и мирные жители, но это было не важно. Они дали приют тем, кто пришел с мечем к самым к границам орочьих и эльфийских земель. Сопутствующие потери, как мог бы сказать один из человеческих полководцев.
От дыма и запаха гари стало трудно дышать, легкие обжигало жаром при каждом вдохе. Тейваз не спасала даже маска на лица. Она вновь и вновь врезалась в ряды врагов, а Маква ни на шаг не отступал от неё, прикрывая спину, или отражая предназначенные ей удары. И Тейваз была рада, что в этой битве она сражается рядом с таким сильным, умелым воином, как он.
Запах крови, паленого меха и плоти вызывал тошноту, от дыма слезились глаза. Особенно сильно страдали эльфы - их глаза были очень чувствительные. За остроту зрения приходится платить такими неудобствами. Но, никто из них не отступил, не бежал с поля боя, не бросил братьев и союзников.
"Ужасно, отвратительно. Вот она изнаночная сторона бытия, нашей жизни и смерти. Не во время ли войны мы можем познать ценность жизни, и ужас смерти. Ни одна схватка с самыми страшными и омерзительными порождения Хаоса не может сравниться по своему ужасу с дракой между разумными тварями", - думала Тейваз, нанося очередной смертельный удар.
Она мало что запомнила. Она видела только врагов, смерть, кровь, огонь, отблески мечей и гордый профиль своего соратника. Краем сознания она отмечала, как меняется выражение лица орка, когда он отражает или наносит очередной удар, как он красив, опасен и силен.
В какой-то момент все смешалось перед её глазами, она двигалась как в тумане, странная пелена застилала её взор. Она двигалась и наносила удары инстинктивно, повинуясь своим обострившимся чувствам, когда глаза стали бесполезными. Она рубила, колола, рубила и снова колола. И так, казалось, целую вечность. Она чувствовала, как перекатываются мышцы под шкурой Макадэ, как он совершает очередной маневр, разрывает врага. Чувствовала, но не запоминала, сознание было где-то далеко, отказываясь фиксировать все происходящее. Но это было даже к лучшему. Незачем юной эльфе видеть весь этот ад.
Все закончилось совершенно внезапно. Просто в какой-то момент противники закончились. Эльфам и оркам больше некого было карать за попытку вторжения, убийства их родных и друзей. Время битвы прошло. Пришло время считать потери, оказывать помощь раненым. Смертельная усталость внезапно навалилась на всех, кто пришел в это селений. Словно кто-то подкрался сзади и ударил пыльным мешком по голове. Враз ослабевшие руки отказывались держать меч, обломанные копья, ещё минуту назад казавшиеся частью тела, продолжением руки, в один миг налились свинцовой тяжестью.
Вот такая вот она - война. Жестокая и беспощадная, к проигравшим и победителям. Это потом орки и эльфы осознают, кто победили, отстояли свои жизни и дома, не дали врагу пройти вглубь своих родных земель. Потом будет облегчение и радость, скорбь по павшим друзьям и соратникам. Сейчас есть лишь одно - опустошенность и усталость.
Кто-то, кто оказался более стойким добивает раненых, среди тел ищет живых сородичей, оказывает помощь раненым. Кто-то же бесцельно бродит по сгоревшей деревне, спотыкаясь об обломки утвари, трупы животных и поверженных врагов.
Не слышно стонов раненых. Эльфы и орки молча выносят боль, какой бы сильной она ни была. Постепенно движения победителей становятся более осмысленными, целенаправленными. И начинается суета. Отовсюду раздаются команды, какие-то выкрики, распоряжение.
Тейваз устало опустила плечи. Сил не было даже не то, чтобы сидеть, поэтому она с едва слышным стоном легла на спину верного сильберна. Онемевшие от напряжения пальцы все ещё стискивали меч, не в состоянии выпустить рукоять. Её тошнило. Ей было плохо. Отчего-то левая штанина намокла, стала тяжелой и неприятно липла к телу. Правую руку саднило, и она начала постепенно неметь. Взгляд, обычно такой осмысленный и целеустремленный, сейчас пустой и ничего не выражающий.
Она не этого искала в бою. Не так она хотела "размяться" и совершенно не так представляла себе сражение. Пусто в голове, ауре, душе, сердце. Постепенно пустота начала наполняться, приходило осознание того, что только что происходило. Пришло понимание того, какую глупость она совершила.
Ей было плохо. Так плохо ей не было ещё ни разу в жизни. Даже когда она потеряла семью, осталась сиротой в инвалидной коляске, было чуть легче. Тогда она могла плакать. Сейчас не было ни слез, ни желания плакать. Не было даже сил на это. И на то, чтобы отгородиться, закрыться от ненужных и неприятных мыслей и чувств.
Именно это и есть боевое крещение.
Крещение боем и кровью не может пройти в мелкой приграничной стычке или схватке и нежитью.
Крещение боем - убийство себе подобных, разумных существ.
Крещение боем - это боль, это кровь, страх и осознание того, какую настоящую ценность имеют жизнь и смерть. Это опустошение и опустошенность, усталость, давящая тяжелым грузом на плечи.
Это боль и страдание, что разрывают тебя изнутри. Ты не знаешь, почему тебе так плохо, что хочется умереть. Это просто есть. И это тоже крещение боем.
Луна уже готовилась сойти с небосвода, а дневное светило не торопилось явить свой лик пробуждающемуся миру. Безоблачное небо ближе к рассвету затянулось тяжелыми тучами, в воздухе пахло грозой. Она не заставила себя долго ждать. Дождь пролился на землю живительной влагой. Он потушил пожар, смыл кровь с лиц и рук, прибил к земле дым и ужасающую вонь. Ручейки воды стекали по обгорелым стенам, остаткам крыш домов и сараев, шеям зефелимов, волосом эльфов и орков, барабанил по доспехам и шлемам.
Маква сидел на своем зефелиме. Боги, как же приятно подставить разгоряченное лицо дождю, чувствовать, как он смывает грязь и кровь. Рядом понуро стоял сильберн, он чувствовал, ощущал каждой клеточкой своей сущности боль Друга. И ему тоже было плохо и больно. "Вот и закончилось твое детство", - подумал орк, глядя, как черная жилетка отмывается дождем от крови, капельки воды стекают по растрепавшимся волосам, чертят дорожки на бледном лице эльфийского ВОИНА.