- Мастер, можно задать вопрос? - юный эльф вежливо заглядывал своему учителю в лицо и сильно волновался.
- Конечно, Лиль, спрашивай, - старший эльф грациозно опустился на каменную скамью между двумя розовыми кустами. - Я отвечу на твой вопрос, если смогу.
- Скажите, почему темных эльфов называют именно так? Они злые? Они практикуют магию тьмы? - ученик волновался и смущался.
- Ты читал летописи о Расколе? - задал встречный вопрос мастер.
- Да, я читал их. Там сказано, что некогда мы были единым народом. Но часть эльфов откололась от общей ветви. Так и появились мы и они: светлые и темные. И больше ничего! Я очень внимательно читал, я искал в книгах, в летописях, хрониках. Ничего.
- Ну, не так уж и ничего. Ты слишком юн и ещё не умеешь читать между строк. С возрастом ты этому научишься.
- Так чем же они от нас отличаются?
- Да особо и ничем, - пожал плечами старший эльф.
- Как это? Внешне, например, они на нас не похожи! - удивленно воскликнул младший.
- Внешность, - ухмыльнулся наставник. - Внешность - это лишь способ отличить Лиля от Ленланы. Их кожа другого цвета, нежели наша, потому что они живут в горах и более темных лесах. Цвет кожи лишь следствие их образа жизни. Не меньше, но и не больше. Цвет их волос тоже другой. Они не переливаются всеми оттенками солнечного света потому, что они его не часто видят. Не меньше, но и не больше. Внешность - не показатель. Ты понял это, ученик? Никогда не суди о том, кого впервые видишь, или о том, о ком ничего не знаешь определенного только из-за его внешности.
- Да, мастер, я понял это.
- Пожалуй, сегодняшний урок мы посвятим расам и немножко истории. Когда-то мы были едины. Но, некоторые наши собратья устали. Устали притворяться непогрешимыми. Носить маску высших творений, самых мудрых и праведных. Первые люди, между прочим, чтили нас как богов.
- Притворяться? Но как?
- Древние считали людей, да и не только их, низшей расой. Не-эльфы не имеют права видеть наши эмоции, знать о наших ошибках, недостатках, страстях. Мы так тщательно скрывали одни свои дурные стороны, что выставили на всеобщее обозрение другие весьма неприглядные качества. Все остальные расы стали считать нас высокомерными снобами. Представь только себе, как мог чувствовать себя человек, чей век столь короток, в обществе бессмертного, недосягаемого для него прекрасного, мудрого, сильного и холодного эльфа. Что бы ни случилось, древние были спокойны, рассудительны... Иными словами, совершенные творения богов. Первые эльфы были не такими. Боги создали нас и драконов как стражей, хранителей этого мира. Мы были призваны защищать и помогать младшим расам: людям, зооморфам, даже троллям и оркам. Так и было в начале времен. В первых летописях эльфов описывали как всегда доброжелательных, мудрых и открытых.
Со временем все изменилось. Древние так загордились своим бессмертием и мудростью, что стали считать себя выше всех остальных. Древние посчитали, что первые творения богов должны казаться всем остальным непогрешимыми. Вот и надели маски холодности и недосягаемости, превратившись в самых обычных снобов. Со временем, скрывая свои чувства, мысли и эмоции от чужих, они стали носить маску и перед своими. И некоторым, в конце концов, это надоело. Конечно, дело не только в снобизме. Причина Раскола, конечно, лежит гораздо глубже, но сейчас я не готов говорить с тобой об этом.
- Но ни я, ни моя сестра, ни другие мои сверстники не носим никакие маски, - возразил ученик.
- Знаешь, как люди отличают молодых эльфов от старшего поколения?
- Нет, не знаю, мастер. Как они это делают?
- Прежде всего, по поведению. Вы, дети, если радуетесь, то не скрываете своих чувств, не подавляете их, отдаетесь им полностью. Злитесь так, что не надо быть эмпатом, чтобы раскусить вас. Вы ещё не научились быть холодными, бесстрастными, недосягаемыми, в отличие от взрослых. Темные же считают, что неприлично показывать посторонним свою радость, скорбь, раздражение, удивление или заинтересованность чем-то. И то, только на официальных приемах. Они могут призвать тьму, произнося заклинания. Но это не значит, что они не могут призвать свет. У них не в чес и ложь и предательство. Совсем как у нас. Да, признаю, они немного мрачные и не любят людей, но у них вполне достаточно причин не любить их. И надо сказать, что они, в отличие от людей, не перессорились с половиной мира, а, если можно так выразиться, дружат с большинством рас.
Я много размышлял о них и о нас, анализировал летописи. Не только наши, но и их. Мне как-то довелось поработать с их архивами и сравнить взгляды не просто летописцев на события истории, а целого народа. Конечно, наша и их версия, например, Раскола, сильно отличаются. Но не так уж и сильно. Но дело не в истории, а в том, как живут наши бывшие братья, ставшие отдельным народом. Мы разные, и все же в чем-то мы похожи. И, если присмотреться, у нас куда больше общего, чем может на первый взгляд показаться. Скажу даже больше, я думаю, их несправедливо называют темными, причисляют к темной расе. Куда больше оснований темными называть людей, хотя мы, да и они считают себя светлой расой. Да и в нас не достаточно света, чтобы называться светлыми.
- Но почему, учитель? Какие у вас основания для таких мыслей? Разве им подчиняется сама тьма, как темным эльфам? Ведь это им, а не людям подчиняется эта Сила! Это темные эльфы чтят богиню Ночь превыше всех богов, а не люди! Простите меня Учитель, но я с вами не согласен.
- Ты ещё так молод, ученик. И многое понимаешь не правильно. Запомни на всю свою жизни: ни одна Сила, ни Свет, ни Тьма, не подчиняются никому. Они могут прийти на помощь, защитить, напитать своей энергией плетение заклинания, но никогда служить и подчиняться. Однако есть злые, по-настоящему темные заклинания, призванные причинять боль и страдания. И есть светлые, добрые, цель которых помочь, исцелить и защитить. Люди практикуют темную магию, некромантию. Несмотря на запрет, многие особо влиятельные маги используют темные, злые заклинания, чтобы добиться власти и богатства. Им не чужды ложь, зависть и предательство.
Перечитай книги по истории нашего мира, и ты увидишь, что только люди ведут завоевательные войны. Люди нападают на своих соседей, уничтожают их поселения только потому, что на полях, принадлежащих другому племени урожай чуть богаче. Или в реках больше рыбы. Они нападают и на другие расы, причиняют вред чужим владениям: вырубают наши древние леса ради растопки печей и приготовления пищи, словно нельзя насобирать хвороста или обогревать дома торфом. Они сбрасывают свои помои и отходы в реки, причиняя вред русалкам. Никто кроме них не занимается распространением наркотиков. И это лишь немногие из их "достижений".
Но, несмотря на все что я сказал, не надо думать, что все люди поголовно плохие. Среди них есть действительно чистые, добрые, светлые. Правда, их так мало по сравнению с жестокими, алчными, бессовестными людьми. Они призывают других стать лучше, добрее, но их не слышат, - с сожалением покачал головой Учитель.
- Спасибо вам, Мастер, я никогда не забуду этот урок.
- Я рад слышать это. Хорошо бы не ты один был таким. Конечно, я рассказал тебе не все. Но, думаю, пока и этого будет тебе достаточно. А теперь ступай, тебе пора в зал медитации.
- У меня ещё вопрос, можно?
- Разве только один, - улыбнулся Учитель.
- А вы когда-нибудь общались с темными?
- Да, лет пятьсот назад, когда занимался изучением архивов, познакомился с одним эльфом. Это был удивительный эльф. Он только-только стал главой своего клана. Это был интересный и полезный опыт. Я был удивлен, поражен, потрясен! Мне довелось провести с ним много времени в беседах, видел, как он общается с родными и чужими. Мне было чему у него поучиться.
Больше Учитель ничего не сказал. Он унесся в далекое прошлое, заново переживая те дни, что он провел в Скальной Пещере, в гостях у нового главы клана Мараната. Уже тогда глава этого славного клана был удивительным эльфом. Каким же он стал теперь, по прошествии пятисот лет?
Пришло время снова написать ему. Сейчас наступили неспокойные времена. Было бы полезно узнать, что собираются предпринять темные. Хотя, вряд ли он расскажет что-либо одному из представителей народа, поддерживающего людей.
Ученик уже давно ушел, а его наставник все ещё сидел на скамье, наслаждаясь ароматом роз и пением птиц. Воспоминания о времени, проведенном в городе темных эльфов, вызвали у него только приятные чувства. Он многому научился и многое переосмыслил. Когда-то он сам был таким же юным и наивным, как и его ученик, искренне считал, что только его сородичи истинно добрые, по-настоящему светлые, несущие свет другим народам. Каково же было его удивление, когда те самые эльфы, которых он всю свою жизнь считал воплощением зла, оказались совсем не такими. Мировоззрение этого эльфа перевернулось с ног на голову, когда он увидел, как сын темного, что принимал его у себя дома, при постороннем эльфе обнял отца, а тот не отругал его за такое проявление чувств.
На какое-то время Учитель погрузился в воспоминания о том времени, когда он был гостем в Скальной Пещере и смог воочию увидеть, как живут его темные собратья, по-новому взглянуть на их быт и переоценить все те знания, что он получил за годы своей жизни. Он мог гулять по городу и окрестностям, заходить в музей их истории, посещать публичные библиотеки. К сожалению, он не смог прочесть все книги, поскольку большая часть была написана на родном языке темных эльфов, однако книги, написанные на всеобщем, оказались весьма интересными и познавательными. Такие книги он вряд ли нашел бы у себя дома или в одной из общинных библиотек. Конечно, его не пускали в клановые библиотеки и храмовые книгохранилища, ведь там были собраны книги, предназначенные только для темных эльфов. Но, даже несмотря на это ограничение он узнал очень многое из истории этого народа, что перевернуло его мировоззрение.
Ему нравилось бродить по подгорному городу, такому мрачному, но не лишенному особой красоты. Он отличался от его родного лесного города как день от ночи. На улицах и днем и ночью гулял разнообразный народ. Эльфы, гномы и орки сновали туда- сюда по широкой торговой площади, узким улочкам окраин и широким центральным проспектам. Солейн с удивлением смотрел на целующиеся в парках парочки, бегающих с веселыми криками детей - все это было полнейшей противоположностью того, как вели себя влюбленные в его родном лесу, за детьми всегда наблюдал их наставник или наставница и им не позволялось слишком громко смеяться, кричать или делать что-то ещё, что по мнению старших могло бы выйти за рамки приличий.
С трудом вынырнув из омута воспоминаний, пусть даже и очень приятных, Солейн Остролист плавно поднявшись со скамьи, покинул розарий. Он неторопливо побрел к себе домой. Солнечные лучи нагрели дорожки, и в воздухе пахло пылью, опавшие лепестки роз подсыхали на солнце и источали более резкий аромат, чем живые бутоны. Чем дальше он уходил от розария и углублялся в лес, где расположилось поселение, тем меньше было солнца. Его лучи проникали между листьями и ветвями, создавая причудливые узоры на дорожках, траве и древесных стволах. Эльф остановился и окинул взглядом все, что его окружало. Как же этот светлый лес и все что его окружало, было настолько отличным от того, что он видел в окрестностях Скальной Пещеры. Там лес был совсем другим. Темным, старым, мрачным и более населенным, чем его родной. Правда, население это было не настолько дружелюбным и мирным, как у него дома. Ухмыльнувшись своим мыслям, он все-таки отправился домой, с каждым шагом ускоряя движение, словно его ждало нечто важное или срочное.
Ворвавшись в свой кабинет, он метнулся к высокому, почти до потолка книжному шкафу. Там, среди множества книг и свитков, он нашел пухлую кожаную папку, прошитую по краям грубой бечевкой, так не свойственной для его племени. Слишком простая и лишенная всяческой красоты и изящества. Нетерпеливо развязав тесемки, он вытащил стопку плотной бумаги, исписанной витиеватыми рунами. Ежедневно совет старейшин печатал сотни таких вот листов бумаги. На них маги печатали новости внешнего мира и самые важные события, происходящие в селении. Торопливо перелистывая и бегло просматривая их, он нашел, наконец, то, что искал. С жадностью вчитываясь в вычурные строчки, он пропускал не интересовавшие его события, произошедшие во внешнем мире, пытаясь разыскать то, что действительно важно. На обратной стороне, в самом низу, он нашел интересующую его информацию.
- Вот оно! - воскликнул он, не сдержав эмоций.
Началась война между темными эльфами и людьми. Человеческие королевства собирают армии, началось вторжение в темные земли. Темные владыки спешно стягивают силы к наиболее уязвимым областям своих королевств, маги инспектируют защитные купола городов и храмов. Произошло крупное и кровопролитное столкновение на одной из границ. Объединенные войска орков и эльфов из крепости Рассветная уничтожили людское поселение и передовой отряд под командованием весьма талантливого полководца. Имя его не упоминалось. Причина столкновения так же осталась неизвестной, но в лесу у деревни были найдены следы проводимого ритуала из разряда запрещенной магии. Исходя из принципов и жизненного уклада темных эльфов, был сделан вывод, что обряд проводили люди, однако их цели остались неизвестными.
Проглатывая строчку за строчкой, Солейн все больше утверждался во мнении, что его место там, в крепости Рассветная, между своими темными собратьями и людьми. Он не стремился быть миротворцем. Отнюдь. Он прекрасно понимал, что не эльфы развязали эту войну, и люди преследуют только захватнические цели. И в случае, если людям не удастся захватить земли темных, они направят свое оружие против других народов, а возможно и против самих светлых эльфов. Людям свойственно нарушать договоры и предавать союзы более, чем другим народам. Жаль только, что многие эльфы этого не понимают. Вот орки - поняли. Хотя, их можно и не принимать в этот расчет, поскольку это племя всегда было союзником темных эльфов, что бы ни случилось. А вот многие другие лесные жители готовятся к вероятной войне. И скорее всего примкнут к союзу темных и орков. В таком случае люди окажутся без активных союзников, ведь эльфы вряд ли вступят в эту войну.
Такие мысли бродили в голове у Учителя, пока он читал сводку. И не было бы лишним их записать. Открыв самый нижний ящик письменного стола, Солейн нажал на потайную пружинку. С тихим щелчком открылось дно, явив миру небольшую нишу, в которой лежала самая обычная с виду книга. Бережно взяв том, Солейн аккуратно закрыл ящик. Очинив перо, он придвинул ближе чернильницу и перелистнул страницы книги, оказавшейся его дневником, если угодно. Аккуратным, каллиграфическим почерком вывел дату и принялся выводить на белоснежной бумаге непонятные закорючки. Непонятные чужим эльфам, но только не представителю рода Остролистов. Надо отметить, что у каждого эльфийского рода был свой тайный шифр. И во многом он отражал натуру представителей определенного рода. По мере изложения своих мыслей на бумаге, Солейн все больше и больше нервничал. За всю свою жизнь он многое узнал и понял, но теперь, после сегодняшнего разговора с учеником, и многое переосмыслил. Мысли путались в голове, наслаивались одна на другую. Эльф очень торопился записать их, чтобы не растерять.
Многое из того, что пришло ему в голову могло бы показаться крамолой стороннему читателю, ведь все это противоречило тому, о чем из поколения в поколения эльфы учат своих детей. Учитель Остролист надолго закрылся в своем кабинете. Он так увлекся, что не заметил, как наступил вечер. Если бы не закончились чернила в стеклянной склянке, он, наверное просидел бы над дневником и до рассвета. Им было исписано много страниц, так много он ещё никогда не писал. И вовсе не потому, что ему не о чем было писать. Просто он был не из тех, кто стремится оставить "плоды дум своих" наследникам. Он считал, что каждый должен доходить до всего сам. Не без помощи старших, но сам. Ещё в детстве он не любил читать дневники своих предков. Ему казалось, что если он всерьез будет принимать все то, до чего дошли его предки, то в голове не останется места для собственных мыслей и он станет лишь копией какого-нибудь древнего, давно почившего Остролиста.
Отложив перо в сторону, он достал из кармана белоснежный платок и попытался оттереть чернила с пальцев, но попытка его не увенчалась успехом. Почему-то это его сильно расстроило. Навалилась апатия. С ним всегда такое бывало после того, как делал записи в дневнике. Словно бумага вытягивала из него жизненные силы. Как вампир. Глупо конечно так считать, но иногда Солейна посещала такая мысль. Досадливо швырнув дневник на другой конец стола, он встал и-за стола и прошелся по кабинету. Все здесь было мило его сердцу и радовало глаз. Но не в данный момент. По совершенно непонятной ему причине все окружающее его раздражало. Место, служившее ему убежищем от всего мира и проблем, стало ему противно. Резко развернувшись, так что полы длинного кафтана крыльями взметнулись над столом и свалили пустую чернильницу и стаканчик с перьями, он направился к двери. Щелкнув пальцами, погасил освещение, он вышел в коридор. Постояв немного в темноте, эльф решил выйти подышать вечерним воздухом, полюбоваться звездами. Однако вместо этого ноги Остролиста привели его к двери спальни. Посчитав это волей провидения, он со вздохом вошел в комнату. Не торопясь разделся, вешать одежду в шкаф ему было лень, поэтому кафтан, рубашка и брюки с сапогами неряшливой кучей остались лежать на полу.
Переступив через них, эльф подошел к ростовому зеркалу, взял со стоящей рядом этажерки расческу, принялся водить ею по своим серебристым прядям. Закончив расчесываться, он заплел тугую косу и перевязал её простой кожаной тесемкой. Когда с прической было окончено, эльф внимательнее посмотрел в зеркало. В нем отразилось его уставшее лицо, недовольно кривящиеся губы и совершенная фигура. Форму он старался поддерживать, хоть и был наставником и магом, Солейн не пренебрегал упражнениями в воинском искусстве. Скорчив рожу самому себе, эльф подошел к окну и запахнул плотные шторы. По мановению его руки покрывало плавно слетело с широкой кровати и так же бесформенной тряпкой осталось валяться на полу. Наедине с собой, в собственном доме он мог позволить себе быть неряшливым. Погасив светильники, эльф в полной темноте подошел к кровати и скользнул под легкое одеяло. Прохладные простыни приятно холодили обнаженное тело. Голова же, лишь только коснувшись подушки, отправила разум в страну сновидений.
***
Едва рассвело, а Солейн, наскоро позавтракав какими-то фруктами, что нашлись в вазе на прикроватном столике, уже сидел в кабинете за письменным столом. Пренебрегая всеми правилами приличия, эльф был бос и в одних легких хлопковых штанах. Растрепанная коса небрежно перекинута через плечо. На столе перед ним стояла шкатулка. Самая простая деревянная шкатулка, без каких-либо украшений. Только с одним, но очень мощным охранным заклятием. Ничего особого в самой шкатулке не было, а вот содержимое весьма впечатляло. Небольшая темная склянка с какой-то жидкостью, перо в серебряной оправе и стопка бумаги. Что же тут впечатляющего? Скажете вы. Так вот, эти вещи самые что ни на есть впечатляющие. Особенно, если вы нищий маг. В склянке были так называемые симпатические чернила. Они так называются потому, что при зачаровывании, в них добавляется кровь того, на кого эти чернила должны реагировать. Перо самое обычное с виду, разве что дорогое, предназначено специально для таких чернил. И писать им может только тот, кто его зачаровывал. Бумага... на неё стоит обратить более пристальное внимание. Многие сильные мира сего убили бы за один листок такой бумаги. С виду в ней нет ничего особенного, но как же внешность порой бывает обманчива. Стопка, что лежала в шкатулке Солейна была самой дорогой и редкой бумагой мира. Секрет её изготовления хранится друидами в строгой тайне. Она предназначена только для симпатических чернил. Но, это ещё не все. Каждый лист этой бумаги является персональным магическим вестником, который невозможно перехватить каким-либо магическим способом. И все потому, что никто посторонний её попросту не увидит. Словом, мечта шпионов и королей.
Эльф из рода Остролистов осторожно достал из шкатулки склянку с чернилами, перо и бумагу. Положил перед собой и задумался. Этой ночью он решил, что покинет лес и отправится в земли темных и присоединится к ним в войне с людьми. Теперь было необходимо уведомить об этом главу клана Мараната, во владениях которого гостил когда-то давно. Откупорив склянку, он осторожно обмакнул перо в чернила, снял о край чернильница капельку и занес руку над бумагой. Намерение написать письмо было, а вот слов как раз и не было. Да и не просто это - подобрать слова для письма тому, с кем можно сказать подружился, но не поддерживал отношения почти пять веков. Конечно, для эльфа это не срок, но для дружбы - немалое время. И как писать послание тому, кто находится с тобой практически по разные стороны баррикад? Сейчас, в военное время, это письмо может быть подозрительным для Фарнуса. Эльф может решить, что его светлый сородич стремится выведать какие-то тайны и передать их людям, что конечно же было не так.
Солейн схватился за голову. В раздумьях он просидел почти до самого полудня. Пришли ученики, но он их отослал, сказавшись больным. Наконец, ему показалось, что он знает, что надо писать. Еще раз обмакнув перо в чернила, он вывел в самом верху листа:
" Доброго времени суток, уважаемый Фарнус Мараната, глава славного клана Мараната из города Скальная Пещера!"
На этом его знаменитая эльфийская велеречивость иссякла. Остролист прекрасно понимал, что темные эльфы не сторонники длинных и витиеватых вступлений, приветствий с перечислениями титулов и выражениями вечной преданности. Да и не знал Солейн других титулов Фарнуса, корме главы клана (и подозревал, что других титулов попросту нет). Далее он постарался максимально убедительно изложить свои мысли относительно войны. Хотя, доподлинно сказать ничего нельзя, поскольку симпатические чернила на такой волшебной бумаге видны только автору и тому, кому письмо адресовано. Так что содержание письма останется тайной за семью печатями. Когда все слова были сказаны, а места на бумаге почти не осталось, Солейн поставил свою подпись и сложил лист в форме журавлика. Точь-в-точь японское оригами.
Сложив все письменные принадлежности в шкатулку, эльф осторожно взял бумажную птичку и подошел с неё к окну. Солнце уже давно стояло над верхушками деревьев и постепенно начинало клониться к горизонту. Вдохнув полной грудью лесные запахи, Учитель высунулся в окно и сделал жест рукой, словно выпускает птицу.
- Найди своего адресата, - прошептал он, и птичка, уже готовая коснуться земли, взмахнула, раз другой бумажными крылышками и полетела, постепенно истаивая и становясь невидимой.
Проводив её долгим задумчивым взглядом, эльф отошел от окна и сел в кресло. Уперев локти в подлокотники, положив на сцепленные в замок тонкие пальцы подбородок, он попытался собраться с мыслями. Дело сделано. Осталось только ждать ответа из государства темных эльфов. А ожидание, как известно, ожидание мучительнее всего.
Сегодня был один из самых необычных дней в жизни Солейна. Никогда раньше он не пренебрегал утренней медитацией, комплексом упражнений. И уж конечно никогда не позволял себе отсылать учеников, не проведя с ними никаких занятий, да ещё и обманывать их. И что удивительно, он не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу. Словно этой ночью изменилось что-то важное в нем самом. Буд-то кто-то щелкнул пальцами, и прежний, насквозь моральный Учитель Солейн исчез, а на смену ему пришел кто-то другой, незнакомый, но более независимый от общественных устоев своего народа. И этому новому эльфу нравилась эта перемена.
За территорией, принадлежащей роду Остролистов, протекала широкая, полноводная и медлительная как улитка река. В далеком детстве, когда Солейн не был знаком с правилами этикета, а моральные устои не въелись так крепко в его мировоззрение, он любил бегать на реку и купаться или рыбачить. Сегодня он вспомнил о ней. Боги, как же давно он не ходил купаться на реку. Все его водные процедуры сводились к отмоканию в горячей ванне и редким заплывам в бассейне родового дома.
Резко встав с кресла, Солейн быстрым шагом направился в спальню. Открыв шкаф, он достал сандалии и длинную льняную рубаху без всяких украшений. Быстро одевшись, даже не расчесав волосы, он вышел из дома. Почему-то ему не хотелось попадаться на глаза никому из Семьи и слугам. Чтобы избежать встречи с ними, он пошел через обширный сад, начинавшийся позади его собственного дома и окружавший родовой дом. Но, даже по саду ему пришлось идти с осторожностью и забраться в самую дальнюю от жилых построек его часть. К глубочайшему сожалению Учителя, его дом находился совсем рядом с родовым домом, поскольку сам Солейн был одним из старших членов рода.
Но, несмотря на вынужденную конспирацию, Солейн был рад такому повороту событий. Ему всегда нравилось бродить по саду, а такие вот прятки неизвестно с кем словно возвращали его в далекое детство. Кроме того, это несколько оттягивало тот момент, когда он окунется в прохладные воды реки, и это заставлял его улыбаться в предвкушении. Невольно ускоряя шаг, он улыбался своим мыслям, всему, что его окружало - солнцу, деревьям, цветам, непрерывно поющим птицам. Увлекшись созерцанием всего, что его окружает и своими мыслями, он не заметил, как вышел к реке. Темно-синие, чуть зеленоватые воды реки мерцали в лучах солнца, бросая блики на деревья, траву и самого Солейна. Ему даже пришлось зажмуриться, потому что от бликов резало глаза.
За века, что он не был здесь, все сильно изменилось. Деревья стали старше, выше, шире в обхвате. И их стало больше. Разросся кустарник, изменился рельеф берега. Но, одно осталось неизменным. Чутким эльфийским ухом он уловил плеск воды вдалеке и детский смех. Не одно поколение эльфов приходило купаться и играть на берег этой реки. К счастью, на противоположном берегу и со стороны, где был сад Остролистов, никого кроме самого Солейна. Недолго думая, эльф скинул сандалии, стащил рубашку и брюки и с разбегу прыгнул в воду, подняв фонтан брызг. Проплыв немного под водой, он вынырнул, отфыркиваясь словно лошадь, убран налипшие на лицо пряди волос. Немного прохладная вода приятно ласкала кожу. Вдруг стало легко и радостно, совсем как в детстве. Казалось, что весь мир прост как три медяшки, и нет интриг, политических игр и кровопролитных войн. Солейна наполнило такое безграничное счастье, что он беззаботно рассмеялся, как не смеялся уже давно.
Расслабившись, он лег на поверхность воды, позволяя медленному течению нести себя вдаль. Плавно покачиваясь, он смотрел в небо. По его синему куполу неторопливо плыли облака. И эльф вспомнил далекое детство, когда в каждом облаке виделось что-то особенное, необычное: то лошадь, то заяц или даже праздничный пирог со свечками. Сейчас же, как Солейн ни старался, ему не хватало воображения увидеть что-то кроме скопления кучевых облаков. С сожалением вздохнув, он принял вертикальное положение и поплыл к берегу, туда, где оставил свою одежду.
Выбравшись из воды, Солейн отжал волосы и растянулся на мягкой траве, давая телу время высохнуть. А заодно и просто понежиться под теплыми солнечными лучами. Однако, долго лежать и ничего не делать он не смог. Поднявшись на ноги одним плавным движением, он отряхнул налипшие на плечи травинки и снова спустился к воде. До самого заката он пробыл на реке, то купаясь, то сидя на берегу. Когда солнце совсем низко нависло над горизонтом он, наконец, оделся и отправился домой. Длинная светлая коса совсем растрепалась, и Учитель расплел её, давая волосам просохнуть. Спутанные волосы тут же подхватил легкий ветерок и принялся развевать их, делая отдельные волоски похожими на нити паутинки.
Пробравшись тем же путем через сад к своему собственному дому, Солейн не заходя в кабинет, отправился в столовую. После водных процедур и почти целого дня, проведенного на воздухе, ему жутко хотелось есть. Такого голода он не испытывал с самого детства, когда время проходило в беззаботных играх и шалостях с ровесниками из своего рода и других семей. Служанку, чтобы та приготовила ужин звать не хотелось, поэтому эльфу пришлось довольствоваться подсохшим ореховым печеньем, найденном в буфете. Однако даже это не испортило ему настроения. Запив свой нехитрый ужин холодным травяным отваром, хозяин дома пошел спать. Смысла заходить в кабинет он не видел, поскольку сильно сомневался, что Фарнус напишет ответ в день получения письма. И он даже сомневался в том, что он получил письмо именно сегодня.
Оказавшись в спальне, он первым делом схватился за расческу. За день волосы настолько спутались, что расчесать их было очень трудно. Морщась от боли, когда выдергивались волосы, эльф пытался распутать колтун, в который свалялись его волосы за ночь и день. Дело это было не простое, но эльф с ним справился. Хотя, куда проще было бы сделать это с помощью магии. Но, Солейн не часто прибегал к ней в быту. Ему нравилось делать все самому, чтобы не превратиться в изнеженного аристократишку, не способного даже самостоятельно одеться, как некоторые его знакомые маги. Отвернувшись от зеркала, он снял с расчески, запутавшиеся в ней волоса, скатал их в пучок, который положил на этажерку. Окинув взглядом комнату, он отметил скомканное покрывало, кучу одежды, валяющуюся на полу и мятую пастель. Довершали картину бардака разбросанные сапоги. Никогда ещё в его спальне не царил такой беспорядок. И Солейну это, как ни странно, нравилось!
С удовольствием растянувшись на мятых простынях, эльф провалился в сон. Ему снилось детство, потом ученичество, путешествие в другие земли. И он улыбался во сне. Впервые за долгие годы.
***
С того времени, как Солейн написал письмо в Скальную Пещеру прошло четыре дня. Остролист с нетерпением ждал ответа. Все эти дни он был как на иголках. Уроки, которые он продолжал давать своим ученикам стали для него сущей пыткой. И неизвестно кто с большим нетерпением ждал окончания урока: учитель или его ученики. Днем он был благообразным, мудрым эльфом в выглаженном и выстиранном камзоле, начищенных сапогах и зашнурованной под горло тунике, а вечером раненым зверем метался по кабинету, растрепанный, босиком и в одних штанах.
Прислуга и родственники никак не могли понять, что с ним происходит. Горничная доложила главе рода, что Солейн начал вести себя странно - устраивает беспорядок в комнате, плохо питается, почти каждый вечер пьет вино в больших количествах и ходит по дому в неподобающем виде. Мать Солейна, златокудрая Морвен беспокоилась о сыне, глава рода не обратил на поведение родича особого внимания, а отец предположил, что сын проводит очередные исследования и у него что-то не получается. Словом, никто не понял истинной причины странного, выбивающегося за рамки привычного поведения одного из Остролистов.
- Учитель Солейн, я прочитал летописи, как вы и советовали, - обратился юный Лиль к своему наставнику.
- Понял ли ты что-нибудь из того, что там написано?
- Увы, к сожалению, я мало что понял. Слишком многое осталось сложным для моего понимания, но вероятно, если я прочту их ещё раз, понятным станет больше событий, - вздохнул ученик.
- Возможно. Но, думаю, тебе так же следует прочитать монографию Ивейна Мудрого об истории разногласий между двумя ветвями нашего народа. Конечно, если тебя очень интересует этот вопрос.
- Я сегодня же выпишу эту книгу в библиотеке, - кивнул головой мальчик. - Мастер, а почему вы сказали "нашего народа" разве темные эльфы и мы не разные народы? Мы же разные расы!
- Мы один народ, Лиль. Просто мы разделены на две ветви. Мы эльфы, и они тоже эльфы. Приставка "темный" не имеет значения. Люди ведь тоже разные. Они все принадлежат к разным племенам, у них разный цвет кожи, традиция, культура, язык. Но от этого северные варвары и их более цивилизованные южные соседи не становятся разными расами. Возможно, разными народами, но никак не расами.
- То есть, мы разные народы?
- Разные, но очень близки и должны держаться вместе.
Повисло неловкое молчание. Ученик теребил край своей туники, а его учитель наблюдал за выражением лица своего подопечного. " Мальчик начал задумываться, интересоваться. Дай Боги, чтобы так и осталось навсегда, и он не станет одним из тех, кто будет слепо верить всему тому, что скажет Совет Старейшин".
- История историей, а уроки магии забрасывать нельзя. Ты изучил те главы о истоках силы природы, что я тебе задал?
- Да, Учитель Солейн.
- Итак, поговорим о силах природы...
В конце дня, когда со всеми делами было покончено, Солейн Остролист сидел на подоконнике в своем кабинете и легкомысленно болтал ногой, обутой в изящный сапог из мягкой кожи со шнуровкой. Где-то в лесу пел соловей, стрекотали сверчки, одуряюще пахло цветами и нагретым солнцем камнем. Мимо окна прошли две эльфы. Видимо, они направлялись на вечерние песнопения в одну из беседок. Засмотревшись на дев, он словно отключился от всего остального мира, и когда мимо него что-то промелькнуло, обдав скулы эльфа ветерком и мазнув чем-то по щеке, нечто проскользнуло в кабинет. Резко перекинув ногу в комнату, он кинулся к столу.
Там он обнаружил то, что ждал целых четыре дня. Послание было сложено точно таким же журавликом. С нетерпением развернув его, он обнаружил всего одно слово: "Жду". Вздохнув с облегчением, эльф скомкал послание и сжег его, лишь приложив небольшое усилие воли.
Вихрем промчавшись по комнате, он открыл все потайные шкафчики, опустошая их. В походную сумку полетели мешочки с разными порошками, травами и кореньями. Склянки с зельями нашли свое место рядом с ритуальными кинжалами. Прихватив походный мешок со всеми вещами из кабинета, он направился в спальню, где собрал себе несколько комплектов походной одежды и набор оружия. Стащив с вешалки походный плащ, он выбежал из дома. Едва слышно ступая, он никем незамеченный дошел до конюшни и оседлал своего коня. И вовсе не белоснежного тонконогого, а весьма крупного каракового с жесткой щеткой гривы. Камыш, так звали коня, тихонько всхрапывая, пошел следом за своим хозяином.
Времени на то, чтобы распихать все по седельным сумкам у него не было, поэтому Солейн просто закинул мешок себе за спину и легко вскочил на коня. Слегка тронув лошадиные бока пятками, он послал Камыша крупной рысью. Пригибаясь под ветками деревьев, он выехал из родового поместья. В поселении мало кто обратил внимания на Солейна Остролиста, направляющегося к главным вратам. Чем ближе были ворота, тем быстрее шел конь. Из родного поселка он вырвался галопом, словно стремился покинуть свою прежнюю жизнь. Он чувствовал, что начинается новая веха в его жизни и был рад этому всем сердцем.
Он гнал Камыша до рассвета, стук его копыт разносился по лесу, вспугивая спящих птиц и зверей. Чем дальше Остролист уезжал от родного дома, тем легче ему становилось. Привалы он устраивал всего лишь дважды в день, чтобы не загнать своего скакуна до смерти. За три дня он достиг границы эльфийских владений. Ему предстояло пересечь территории людей. И для этого потребуется несколько больше чем три дня, но принадлежность к высшей расе, была пропуском через все человеческие границы.