Давыдова, Болдырев : другие произведения.

Судьба - Полынь. Книга Вторая (общий файл) от 11.04.17

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   Судьба-Полынь
   Книга Вторая
  
   Глава 1
   Ная
  
   Закрепленная на столе свеча давала мало света, но его вполне хватало, чтобы не пронести ложку мимо рта. Трапезная пустовала. Колдуны давно отужинали и разошлись по комнатам. Только Ная отстраненно набивала живот кашей да двое привратников мыли посуду на кухне. Тихое постукивание мисок и приглушенный говорок за перегородкой нисколько не отвлекали девушку от невеселых дум...
   Все складывалось хуже некуда. Вернувшимся из Лота колдунам сразу дали понять, что ими недовольны. У колодца путников встречал только зябко кутающийся в накидку "вороненок", сообщивший, что их немедленно желают видеть в Зале Решений.
   Ничего хорошего от такого приглашения ждать не приходилось. Выточенный в скале круглой формы Зал использовался крайне редко, только в самых важных случаях. Ная была в нем пару раз, и то, когда прибиралась. Повседневные вопросы клана решались в трапезной, более уютном и теплом помещении. И приказ явиться в Зал пред очи Верховных говорил о многом. Молодежь ждал серьезный нагоняй.
   Хвалить колдунов, конечно, было не за что. По самую макушку виноваты. Но откуда Верховные о том проведать успели?
   Ная с подозрением покосилась на Хостена. Не его ли работа?
   Тот верно растолковал ее взгляд, фыркнул.
   - Кагару не нужны доносчики, Саламандра, чтобы быть в курсе всех дел его учеников.
   - Так уж и всех? - воспоминание о лачуге в Лоте вызвало легкое беспокойство.
   Хостен в ответ только многозначительно ухмыльнулся.
   Главы кланов восседали на каменных сиденьях, расположенных полукругом вдоль стены. Суровые лица, гордые позы, надменные взгляды. Пальцы рук сплетены между собой. Защита на грани инстинкта и привычки. Молодые колдуны вернулись из нечистого места, вобравшего в себя всю скверну помыслов лживых на слова и поступки людишек, и занести случайно, как грязь на одежде, могли всякое. Хотя за несколько лиг до селения Хостен и заставил их всех вымыться в холодном водопаде и просушиться у костра.
   Призванный напоминал грозовую тучу. Так и тянуло спрятаться от готовых вот-вот вырваться на свободу молний. Да тут хоть распластайся - все равно угодишь под раздачу. Понурые путники выстроились в линию, опустили глаза в пол.
   - Что же вы молчите? - произнес Кагар-Радшу с обманчивым добродушием. - Расскажите, как съездили, что нового увидели, чем город порадовал, - его голос набрал силу, загремел под сводом зала: - да как, вопреки запрету, оружие прихватили, себя колдовством выдали и ко всему чуть город не спалили. Так-то вы наказы учителей чтите?!
   - Призванный, позволь объяснить, - выступил вперед Хостен.
   - С тобой разговор позже будет, - оборвал его резким взмахом руки Кагар. - Сейчас их хочу услышать, - он ударил кулаком по подлокотнику. - Да как вы посмели ослушаться!? Кем себя возомнили?! Сопляки безмозглые! Вы хоть понимаете, что кланы под удар подставили? Теперь Дарующие опять начнут на нас охоту. И все ваши глупость и тщеславие. Да за такое легкомыслие вас следует лишить звания, отнять память и выгнать из кланов. Или принести Незыблемой в жертву, чтобы хоть какая-то польза была. Девять лет обучения! И все духам на потеху. Мы разочарованы вами. Это самый никудышный выпуск из всех!
   Молодые колдуны только ниже склоняли головы. Желание раствориться в воздухе читалось у всех на лицах. Внезапно Сая шагнула вперед, опустилась на одно колено.
   - Это моя вина. Я не справилась с чувствами, использовала колдовство. Наказывайте только меня. Ребята ни при чем. Они всего лишь пытались выручить нас из беды.
   - Не совсем уж и ни при чем, - буркнул Тэзир, опускаясь на колено рядом с Мышкой. - Это я провез тайком оружие, посчитав, что ехать беззащитными рискованно. Готов понести любое наказание.
   - Я тоже, - присоединился к нему Арки. - Потому как позволил ему пронести чекан в город, не настоял оставить в телеге... и не почувствовал, как местные воришки украли наш кошелек. Это недопустимая расхлябанность.
   - В таком случае и я виновата, - четвертой преклонила колено Кайтур. - Я слишком долго собирала потерявшихся во время переполоха на ярмарке ребят. С моим чутьем поиска это следовало сделать значительно быстрее. Тогда бы ничего не случилось.
   "А смуглянка, оказывается, полна тайн".
   Тяжелый взгляд Призванного остановился на Нае.
   - Ну... а ты в чем повинишься, Саламандра?
   И как в прорубь головой.
   - Ни в чем.
   Лица присутствующих в изумлении обратились к ней.
   - Без оружия мне не удалось бы отбить Саю у насильников. Урок третий: не бросать собратьев, защищать от тварей тьмы даже ценой собственной жизни. Те выродки, что напали на Мышку, ничем не отличались от порождений Незыблемой. Лишь облик имели человеческий. Но облик не служит оправданием черных дел. Разве не так? А не запусти я кровавый смерч, меня бы с мальчишками повязали и отправили в пыточную. Троим против полусотни вояк с Дарующим было не выстоять. И тогда вместо нас в Рассветные снега явились бы жнецы Сеятеля. Вы сами, Кагар-Радшу, предостерегали, что Дарующие у любого сумеют выбить правду.
   - Ты могла бы не устраивать побоища, а просто перерезать себе горло, когда ситуация стала безвыходной. И никто из твоих спутников не пострадал бы, - надменно обронила Коркея.
   - Непременно так бы и поступила. Но среди патрульных находился мужчина в гражданской одежде, несший в руках необычный предмет - прозрачную сферу с плавающими внутри серебристыми пылинками. Поисковик. Шар указывал на обладателя колдовского дара. Следовало уничтожить его, чтобы спасти друзей. К невезению, по соседней улице в тот момент проходил отряд жнецов, поспешивший на помощь мужчине. Бежать было поздно, скрывать, кто я такая не имело смысла. Оставалось только отвлечь все их силы на себя и постараться продержаться подольше, чтобы ребята смогли уйти. - Но Тэзир с Витогом глупо бросились ее спасать, вместо того, чтобы воспользоваться предоставленным шансом и ускользнуть из города. Об этом она умолчала.
   - Продержаться дольше, стреляя по комару из баллисты?! - язвительно проронил Призванный. - И чему я только тебя учил?! Ты сгубила все попытки сохранить наше существование в тайне, прокричав на всю Гаргию: "Смотрите и бойтесь нашего могущества!" Теперь они вновь придут. Придут за силой, которую не понимают и с которой им не совладать. Ты поставила наши кланы на грань войны.
   - Они придут в любом случае, если охотятся даже за крепами. Может, правильнее показать, на что мы способны, чтобы задумались, а не станет ли им дороже тревожить нас?
   - Да у нас тут мудрец объявился, самих Верховных уму-разуму учит, - брови Кагар-Радшу сошлись на переносице.
   Она почтительно склонила голову.
   - Я не претендую на мудрость, тем более никого не пытаюсь поучать, но у нас в племени говорили: "Даже если кулик спрячет голову под крыло - все равно не избежит ливня. Промокнет". Мархи тоже слишком долго верили, что никому нет дела до их неприметной деревушки, а потом...стало слишком поздно.
   - Твой народ был мудр, но в твоих устах это звучит как дерзость. Довольно! Мы услышали много. Какое вас ждет наказание - узнаете утром. Сейчас отправляйтесь ужинать, а затем в свои комнаты, и чтобы носа никто не высовывал за порог. Больше ослушания не потерплю, - взгляд Призванного остановился на Тэзире. Балагур вспыхнул, но благоразумно промолчал. - Саламандра, задержись, расскажешь про поисковик.
   Молодые колдуны поднялись и гуськом потянулись на выход мимо Наи. Тэзир мимолетно коснулся ее ладони в знак поддержки. Остальные посмотрели сочувствующе. Да что там. Она сама себе сочувствовала. И кто тянул за язык высказывать свое мнение? Повинилась бы, и дело с концом. Как ни суди, а в Лоте они натворили дел.
   После ухода привратников Кагар забросал ее вопросами: какого размера шар, из какого материала, что за частички внутри, как взаимодействуют друг с другом? Она подробно описала поисковик, стараясь не упустить ни одной важной детали. Получив исчерпывающий ответ, Призванный задумчиво сжал четки в ладони.
   - Дарующие время зря не теряли.
   - А я предупреждал, что этим дело кончится. Вот и дождались. Сначала они создали поисковик, потом придумают еще что-нибудь, дабы избавиться от нас. Нельзя было давать им возможность восстановить силы. Следовало ударить в ответ, - проворчал глава клана воздуха, запахиваясь в меховой плащ. Невысокий рост и широкий воротник, достигавший ушей и полностью скрадывающий шею, придавали Верховному сходство с горбуном.
   - Сарид-Лар, обсудим это позже. Сейчас не лучший момент, - Кагар кивнул на Наю.
   - Бросьте. Она уже привратник. И это не такая тайна, чтобы держать под запретом, - отмахнулся с раздражением Верховный.
   - Но и обсуждать с главами кланов вопросы политики - не слишком ли большая честь для вчерашней ученицы? - буркнул недовольно Верховный Арху-Кир. Его редкие седые волосы едва прикрывали череп, ниспадая до плеч, подобно стекающим с голой скалы нитям родников.
   - Вот именно, - поддержала его Коркея. - К тому же ее звание привратника теперь под большим вопросом.
   "Сука!" - метнула Ная исподлобья в Верховную злой взгляд.
   - Саламандра, покинь зал. Мы узнали о поисковике все что нужно. Иди ужинать, - взмахом руки отпустил ее Кагар.
   Ная поклонилась и отправилась к двери.
   - Хотел бы я поглядеть на рожи жнецов, когда на них спустили кровавый смерч. Надеюсь, они надолго запомнят тот день, - хихикнул Сарид-Лар.
   - Я же просил вас... - с неодобрением заметил Призванный.
   - Не будьте брюзгами. Каждый из вас желал бы это увидеть. Но вам важнее держать лицо, чем признать правду.
   У Наи от его слов полегчало на душе. Хоть кто-то был на ее стороне.
   - Постой! - остановил привратницу резкий оклик Коркеи.
   Девушка обернулась.
   - Сколько времени тебе понадобилось, чтобы восстановиться после отдачи на кровавый смерч?
   - Несколько мгновений.
   - Несколько...мгновений... - повторила Верховная в неком оцепенении. Губы изогнулись в желчной усмешке. - Незыблемая тебя любит.
   - Надеюсь, - Ная еще раз поклонилась и вышла из зала под гробовое молчание глав клана.
   И вот теперь она сидела в трапезной, запихивала в рот кашу и раздумывала над ждущим ее наказанием. Вызывающая непочтительность и дерзость. Такое не спустят. А Коркея расстарается, чтобы наказание было суровым. Невзлюбила ее Верховная. Впрочем, и она симпатии к ней не питала. Но неприязнь Коркеи она как-нибудь переживет, а вот если изгонят из клана - это будет конец. Лучше уж в жертву Незыблемой, все достойнее смерть, чем скитаться безумной по Гаргии, забыв свое имя и долг перед родными.
   Хлопнула дверь, раздались торопливые шаги в сторону кухни. Наверное, какой-нибудь припозднившийся дозорный заглянул поужинать. Ная продолжала ковырять ложкой в каше, перебирая в уме предполагаемые способы наказания. Список выходил короткий и безжалостный, как лезвие дирка. Никакой надежды на милосердие.
   Шаги направились в ее сторону, приблизились, миска хлопнулась на стол и кто-то, перебравшись через скамью, устроился напротив колдуньи. Она подняла голову. Радкур. Влажные волосы поблескивали в свете свечи. На одной из седых прядей, небрежно заплетенных торопливой рукой в косы, застыла капелька воды. Только что с озера пришел? Вон и на балахоне проступили на груди пятна, видно, сразу на мокрое тело накинул. Уткнувшись взглядом в миску, Скорняк с аппетитом наворачивал кашу, не обращая на Наю никакого внимания - ни приветственного кивка, ни улыбки, будто один в трапезной. Девушка оглядела зал. Пустые столы, свободные лавки. Мест поесть в одиночестве хватало. А если захотел составить компанию, то для приличия мог бы и поздороваться. Сегодня день на редкость щедр на "приветливые" встречи. Ну и ладно. Решив не забивать себе еще и этим голову, вернулась к прерванному ужину. Некоторое время ели молча, только ложки стучали об глиняные края посудин.
   - Как съездили? - внезапно спросил Радкур, не отрывая взгляда от каши.
   Ная вздрогнула. Рука зависла в воздухе, не донеся ложку до рта.
   - Плохо... Мы себя выдали, - в голосе прорвалось скрываемое прежде отчаянье.
   - Не расстраивайся. Почти все совершают ошибки в первое путешествие. Это своего рода очередной экзамен для молодых привратников.
   - Но они точно не пускали в ход кровавый смерч и не превращали полсотни людей в живые факелы. Мы едва не угодили в лапы к Дарующим.
   Радкур продолжил с сосредоточенным видом есть. Казалось, еда занимала его больше, чем девушка напротив.
   - Как отреагировал Кагар? Сидел с холодной непроницаемостью или ругался?
   - Был очень зол.
   - Тогда расслабься. Наказание не будет строгим. Вот если бы он вам слова не сказал - дело обстояло бы отвратно. Попугал вас просто, балбесов, для науки на будущее.
   Радкуру, конечно, виднее, он Призванного много лет знает, но, помня чуть ли не испепеляющий взгляд Кагара, верилось в это с трудом. Скорее, что скормит всех молодых колдунов тварям Незыблемой.
   Ложка Скорняка заскребла по стенкам миски. Посудину можно было уже и не мыть. Вычистил почти до блеска. Но продолжал шкрябать, выискивая несуществующие остатки каши.
   - Что решила? Уезжаешь... с этим мальчиком?
   Спросил вроде безразлично, даже с пренебрежением, но и при свете свечи заметно, как напряглась кожа на скулах, побелели пальцы, сжимающие ложку. Занемел, застыл в ожидании ответа.
   - Нет.
   И сразу опустились плечи, разгладилась морщина на лбу. Перестал тиранить ложку. По-деловому кивнул, поднялся, перебрался через лавку.
   - Значит, завтра на рассвете, как уедут гости, пойдешь в обход с Авдером и Киратом. Не опаздывай.
   Прошел на кухню, отдал миску и быстро покинул трапезную, не сказав больше ни слова. Ная недоуменно посмотрела ему вслед. Нет. Ей никогда его не понять.
   Ночь в горах наступает быстро. И когда девушка вышла из трапезной, на небе уже сияли звезды. Предвестницы людских судеб и смертей, как говорилось в древних свитках. Но вряд ли небесным путницам было дело до каких-то человечков, копошившихся в своем мирке, как мухи на навозной куче. Просто людям хочется ощущать свою значимость, причастность к чему-то великому, созидательному, а не думать, что, по сути, они ничем не отличаются от того же муравья, постоянно снующего, чем-то занятого, и также незаметно уходящего в небытие по вполне обыденным причинам, а не потому, что звезды так решили.
   Ночь была хороша. Даже холодный ветер с ледников не мог выстудить запахи лета. Редкие, еле уловимые, занесенные неизвестно как в край снежных гор и непостижимо прекрасные. В такую ночь хочется жить, любить, парить над миром. На какой-то миг Ная ощутила за спиной крылья. Захлопали, затрепетали, сметая с дорожки пыль и развевая волосы. И не страшна никакая пропасть, никакая вершина самой высокой горы. Вынесут, не дадут разбиться. Но нет, это всего лишь ветер. А ее судьба зависит сейчас не от звезд, а от решения Верховных. И надо встретить его хотя бы выспавшейся и бодрой. Колдунья зашагала к темнеющим у скал домикам.
   Спать хотелось ужасно. День выдался напряженный и долгий. Длинный коридор гостевого дома был погружен в темноту. Зная назубок дорогу, девушка уверено направлялась к своей комнате. Домик она еще не заслужила. Их имели только почтенные старцы-наставники и привратники с длинным послужным списком, не раз отличившиеся в схватках. Ная так и прожила все годы обучения в гостевом доме. Впрочем, она нисколько не расстраивалась по этому поводу. Ей нравилось здесь. Сквозняки ощущались меньше, каморку проще протопить, и соседство других привратников действовало успокаивающе. Вместе всяко лучше. Один, что древо на ветру. Даже огонь в очаге не способен прогнать холод и закравшиеся в углы тени.
   Колдунья уже предвкушала, как заберется в постель и до самого утра даже не шелохнется, как одна из дверей бесшумно приоткрылась, в щель просунулась рука, сцапала девушку за рукав и быстро задернула в комнату.
   - С ума сошел? А ели бы огнем запустила? - прошипела Ная, едва за ее спиной затворилась дверь.
   - Не запустила же, - ответил шепотом Тэзир. - Я волновался. Что сказали Верховные?
   - Ничего. Их интересовал поисковик. Наказание для нас они, скорее всего, выбрали, когда выставили меня вон.
   - Не надо было спорить с ними. Они могут этого не простить.
   - Дело сделано. Слова сказаны. Поздно сожалеть. Да и если спросят, повторю вновь слово в слово. Два раза в Незыблемой не раствориться. Будь, что будет.
   - Мы завтра уезжаем на рассвете. Придешь проводить?
   - Конечно. И спрашивать не стоило.
   - А, может, все-таки со мной? И Верховному ты понравилась. Сам сказал, что хотел бы видеть тебя в нашем клане. Ну что тебе тут делать одной среди взрослых мужчин? Поедем? А?
   - Нет, Тэзир. Лучше мне остаться. С нашим темпераментом надо держаться на расстоянии, иначе бед доставим друг другу. Ты ведь понимаешь о чем я? И привыкла я тут. А что одни мужчины, так семь лет уже среди них живу, никто не обижает.
   - Наверное, ты права, - потухшим голосом произнес балагур. И отдалось, как смялась надежда в его душе, словно скомканный свиток, а выдавленная улыбка только усилила ощущение горечи. - А то рядом с тобой опять не сдержусь и глупостей натворю.
   "Если бы ты один", - подумала Ная.
   - Весточку-то прислать можно? Ответишь?
   - Напишу. - От разговора становилось все тягостнее: все мучительнее смотреть в несчастные глаза Тэзиру, невыносимее чувствовать больше, чем он говорит. - Поздно уже, надо вздремнуть хоть немного. Пойду.
   Ладонь балагура с силой впечаталась в дверь. И прорвало парня, понеслись слова бурным весенним потоком, ломающим лед сдерживаемых чувств, захлестывающим страстью, отчаяньем и страхом.
   - Не уходи. Останься. Кто ведает, увидимся ли еще? Неизвестно, что за наказание нас ждет. Вдруг это наша последняя ночь - все, что осталось в этой жизни, когда мы помним друг друга. Не уходи чужой. Не сегодня, - губы Тэзира лихорадочно покрывали ее лицо поцелуями. Руки сжимали, как утопающий - обломок доски, что ни вздохнуть, ни слова не сказать. Он боялся. Боялся того же, что и она. Лишиться всего, что дорого, что давало смысл жизни. Познать, как любимый человек проходит мимо, тебя не узнавая, или ты не помнишь тех, кто был тебе близок. А если это действительно их последняя ночь? Ночь, когда они еще привратники. Когда молоды и живы? Последняя ночь познать любовь мужчины, стать с ним близкой, почувствовать себя желанной, а не средством добывания силы Незыблемой. Всего одна ночь. Одна. Но разве у нее есть право даже на одну ночь?
   - Ты ведь знаешь. Я не могу.
   - Какой смысл теперь-то беречь мою жизнь, когда ее осталось, возможно, всего с ноготок?! А даже если и не так, то, что мне тот год, два или пять лет, если рядом не будет тебя? Что делать с той пустотой? Пусть нам не избежать разлуки и уготованного Верховными наказания, но эта ночь пока наша, когда мы можем забыться любовью, не думая о завтрашнем дне. Я исполню все, что потребуешь. Но сейчас, умоляю, останься со мной, останься моей.
   "Тэзир, Тэзир, не понимаешь ты, чего просишь".
   Ная разжала его руки, мягко отстранила от себя... прошла к столу и затушила лучину.
   - Одна ночь. И ты уедешь, станешь жить своей жизнью, любить других женщин и отбросишь все мысли обо мне.
   Она не видела в темноте, кивнул ли он в знак согласия. Да и какая разница. Все равно обманет.
  
   В дверь требовательно молотили кулаком. Ная испугано подскочила, прикрылась одеялом. Верховные! Если их с Тэзиром застанут в одной постели, им несдобровать. Она скатилась на пол, лихорадочно принялась одеваться. Громовой стук повторился.
   - Хорош спать, соня, вставай. Скоро ехать. Уже седлают коней. - Ная с облегчением выдохнула. Арки. Будь за дверью рассерженный Призванный, давно бы щелчком ее в щепы разнес. Да и с чего ему ломиться сюда? Свое недовольство поступком бывшей ученицы он высказал бы и позже при желании. К тому же, у них не принято совать нос под чужое одеяло. Вот дуреха, перетрусила спросонья.
   - Не тарабань, сейчас приду, - отозвался, потягиваясь, балагур. Сел, посмотрел на пытавшуюся привести в порядок растрепанные волосы Наю.
   - Уже уходишь?
   - Все проснулись. Не нужно, чтобы нас застали вместе.
   - Мне без разницы.
   Это и по глазам видно. С таким взглядом только в пропасть шагать или решаться на что-то важное. Только не хотелось ей слышать это важное. Подхватилась, поспешила к двери, пока не окликнул, не завел разговор. А сама мысленно молила: "Отпусти молча. Не зови".
   - Ная.
   Она запнулась, рука, потянувшаяся к двери, упала вдоль тела. Окликнул. Зачем?! Медленно повернулась.
   - Эта ночь...
   - Не надо, не говори ничего, - не дала она ему продолжить. - Просто позволь мне уйти.
   Он, помолчав, кивнул:
   - Ступай.
   Перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку, чтобы не видеть, как за ней закроется дверь.
   В коридоре было тихо. Ная осторожно выглянула в приоткрытую щель. Никого. Быстро выскользнула из комнаты, но не успела сделать и пары шагов - из-за поворота вывернула Коркея. Вот невезение. И почему именно она? Верховная сбавила шаг, остановилась, окинула девушку цепким взглядом, подмечая наспех заплетенные в косу волосы, неверно затянутую шнуровку на платье, волнение в лице. Взгляд переместился на дверь за спиной привратницы. Коркея определенно знала, чья это комната. Бровь приподнялась в ироничном удивлении.
   - Мило.
   - И вам доброго утра, - в тон ей язвительно ответила Ная. Попыталась проскользнуть мимо, но Верховная заслонила проход, не давая сбежать.
   - У тебя, смотрю, оно точно доброе.
   Досада от неприятной встречи переросла в раздражение. Эта стерва непременно доложит обо всем Скорняку, не упустит шанс "раскрыть ему глаза на правду".
   - Это вас не касается.
   - Ошибаешься, дорогуша. Других дурачь своим симпатичным личиком. Что с них взять - мужчины. Кагар слишком горд своей способной ученицей. А Радкур... как всегда слеп. Но меня ты не проведешь. Мы женщины насквозь видим друг друга. И я знаю, чего ты добиваешься. Чутье меня еще никогда не подводило.
   - Все бывает когда-то в первый раз.
   - Не слишком ли ты дерзка? Знаешь, была у нас уже такая дерзкая, охотница за силой и властью.
   - Талкара. Слышала. Радкур говорил о ней.
   Ложь вылетела с легкостью. Достигла цели. Коркея недовольно дернула уголком губ. Спесь слетела с надменного лица. Похоже, не ожидала, что Скорняк настолько откровенен с Наей.
   - Тогда и слышала, как она закончила. Так вот, девочка, мне безразлично с какими доверчивыми простачками ты кувыркаешься в постели, отнимая их года жизни. Но вздумаешь поступить с Радкуром как та дрянь - пожалеешь. Сама заброшу тебя на самый глубокий предел и по кусочкам скормлю тварям Незыблемой. Так что держи свои загребущие ручки от него подальше.
   - А если я люблю его?
   - Кого из двух? - "Подловила ловко, ответить нечем". Коркея желчно усмехнулась. - Такие суки, как Талкара, я и ты не знают любви, деточка. Мы лишь позволяем мужчинам находиться рядом, пока их присутствие нам выгодно, а потом уходим, оставляя без сожаления. Мы используем мужчин в своих целях и никогда не станем верными женами и добродетельными матерями.
   - И многих вы использовали? - не сдержавшись, уколола Ная в ответ.
   - А вот это уже не твое дело. Я тебя предупредила. И ты меня поняла.
   Не понять было сложно.
  
   На площадке за селением, где совсем еще недавно в честь молодых привратников были празднично накрыты столы, царили суета и оживление. Лошади нетерпеливо ржали, привратники сновали между выстроившимися в ряд телегами, укладывая последние пожитки. Караван из возков готовился тронуться в путь. Сначала колдуны трех кланов поедут вместе, а через пару дней пути разойдутся и они отправятся в свои селения разными дорогами. У молодых привратников еще будет время проститься друг с другом. Сейчас их ждало расставание с Наей. Все уместные по такому случаю слова уже были сказаны, обещания помнить и не забывать друг друга, хоть изредка посылать о себе весточки - даны, скупой смех на неловкие шутки отзвучал. Тяжесть от предстоящей разлуки давила, отравляла последние мгновения общения. За притворными улыбками сквозила грусть. Они могли никогда больше не увидеться. Как Незыблемая пожелает. Но долгие проводы... это еще хуже. Уезжали бы лучше быстрее, чем травить души. Одно радовало. Радкур оказался прав и молодых колдунов простили на первый раз, назначив не столь страшное наказание - дополнительные повинности, дозоры и тренировки. Можно было с облегчением выдохнуть. Если бы не Тэзир.
   Балагур находился со всеми вместе и в тоже время словно отсутствовал, держался отчужденно, совсем не участвовал в разговоре, не сыпал привычно шутками. Присев на валун, угрюмо пялился на вершины гор. Но видел ли он их? Чувствуя его настроение и висевшее между ним и Наей напряжение, друзья сообразительно закруглились с прощанием. Быстро обняли девушку, пожелали не лезть больше ни в какие драки и не сгибаться ни под какими бурями и отправились к телегам своих кланов.
   Ная присела рядом с Тэзиром. От его молчания хотелось удавиться. "Ну съязви, обругай, нахами, только не молчи. Не молчи так". Но он сказал совсем другое, что уж лучше бы, наверное, молчал.
   - Я думал будет легче расстаться, если мы проведем ночь вместе... Но стало только хуже.
   - Ты обещал.
   - Обещал, - кивнул он. - Но как уехать после того, что было между нами? - балагур резко развернулся к ней, обхватил ладонями лицо девушки. - Поедем со мной! Ведь ты мне почти жена после обряда и этой ночи. Она все изменила, особенно теперь, когда нас не ждет наказание забвением. Поедем!
   Ная покачала головой.
   - Почему?! Я уговорю Призванного отпустить тебя. Или сомневаешься во мне? Я изменюсь! Клянусь! Перестану шутить, стану серьезнее, таким, каким ты хочешь.
   - Но тогда это уже будешь не ты. Не тот балагур, который выводит меня из себя... и который нравится. - Она отвела глаза в сторону. - Эта ночь ничего не изменила, Тэзир. Я по-прежнему отмечена Незыблемой, по-прежнему плачу смертью за любовь. Убивать тебя не хочу и не стану. Хватит того, что этой ночью поступила подло. Не проси стать еще большей сукой, чем я есть.
   - Я сам того желал.
   - Мы часто желаем того, что ведет нас к гибели, отказываясь понимать это. Ты отмахиваешься от правды, но мне не забыть - кто я. И каждый раз, когда ты станешь прикасаться ко мне и целовать, знание, что я отнимаю твою жизнь, будет жечь меня изнутри. Уж лучше дирк в сердце.
   Тэзир понурил голову, замолчал тяжело. Ну как отпустить его такого? Ная качнулась к нему, уткнулась лбом в грудь. Руки балагура обняли ее, губы прижались к макушке. И пусть Коркея с усмешкой смотрит на них с телеги, а другие делают вид, что ничего не замечают. Пусть. Их осудит только глупец, ничего не понимающий в жизни. Да она и сама ничего не понимала ни в ней, ни в любви. И любовь ли это? Может, права Коркея, и это говорит просто ее сучья натура - держать на привязи мужчину? Но почему же тогда самой больно и тяжело?
   Затрубил рог. Колдуны расселись по телегам. Тронулся первый возок.
   - Тэзир, пора. Отправляемся, - донесся до них крик Арки.
   - Зовут. Тебе надо идти.
   - Успею.
   Он сам отстранил ее, прижав перед этим на миг к себе крепче. Взглянул глазами умирающего пса.
   - Ступай, не мучай, - положила Ная ему на грудь руку, принуждая идти. Балагур накрыл ее пальцы ладонью, да так, не отпуская, и шагнул спиной к телегам. Потом еще и еще, увлекая колдунью за собой все дальше и дальше.
   - Что ты делаешь?
   - Умыкаю тебя. У нас дома существовал обычай: если парень доведет девушку до своего селения, идя спиной, она навсегда будет его, - Тэзир внезапно остановился, отнял от груди ее руку. - Но тебя ведь это все равно не удержит. Уйдешь. - Выдавил кривую усмешку. И зашагал дальше спиной один, следуя старой примете, дабы вновь вернуться к человеку, которого покидал. Дойдя до медленно ползущего каравана, запрыгнул на телегу рядом с Арки. Книгочей что-то сказал ему, но балагур, точно не услышал, продолжал неотрывно смотреть на Наю. Вдруг соскочил с телеги, рванулся обратно к девушке. Подбежав, припал неистовым поцелуем к губам у всех на виду.
   - Я не забуду! И не откажусь от тебя! Иначе это уже буду не я. Так и запомни.
   Не давая колдунье сказать ни слова в ответ, бросился назад к каравану, но на телегу запрыгивать не стал, пошел следом размашистой, уверенной поступью, больше ни разу не оглянувшись назад, будто все для себя окончательно решил.
  
   Глава 2
   Ильгар
  
   Зима в этом засушливом краю была бедна на снег, а вот ветрами и ливнями делилась исправно. Ильгар стоял под козырьком дома с заколоченной дверью и курил. Мокрый плащ давил на плечи, в грязных сапогах чавкало от воды. Дождь сек бурое море, некогда бывшее дорогой между двумя второстепенными улицами Сайнарии. Здесь жили успешные ремесленники и средней руки купцы, поэтому кое-где лампы все-таки горели и следить за порядком было проще, нежели в квартале бедняков. Но даже сюда забредали воры и грабители, коих в любом мало-мальски крупном городе хватало.
   Он вышел под дождь. Капли оглушающе забарабанили по капюшону, ветер бросил в лицо водяную пыль. Так или иначе, а продолжать обход нужно. Смена скоро закончится, а после этого настанет время ароматного жаркого, кружки пива и горячего очага.
   Сегодня было спокойно. Усилившийся ветер разогнал горожан по домам, лавки закрылись раньше обычного, и лишь в трактирах царило оживление.
   Он обогнул дом с остроконечной крышей, прошел по переулку, в котором три недели назад обнаружил убитого мальчишку из торговой гильдии, и выбрался к россыпи приземистых домиков: старых, убогих, не пощаженных временем и стихией, но достаточно надежных, чтобы приютить под своими крышами самых бедных жителей Сайнарии.
   Здесь участок Ильгара заканчивался. И это стоило улыбки, заигравшей на губах стража. А ведь совсем недавно его работа начиналась как раз здесь, с этих холуп, и тогда казалось, что ему суждено сгинуть среди грязи и отбросов, напоровшись на нож очередного голодного грабителя. Жизнь показала, что безвыходных ситуаций не бывает. Бывший десятник сделал все для того, чтобы вырваться из клоаки. Работал по три ночи кряду, даже в выходные охотно подменял сослуживцев.
   В трущобы стражи ходили группами, здесь же смене просто раздавали участки, которые патрулировались поодиночке. Развернувшись, Ильгар направился к таверне "Во Хмелю". Там каждый вечер собиралась компания стражей всех мастей, парни играли в кости, выпивали, грелись и делились последними новостями.
   Разжалованный десятник уже не старался выбирать участки дороги посуше - все одно, куда ни встань, угодишь в реку из грязи.
   От воспоминаний о трущобах у него сразу испортилось настроение. Рейды, ночные патрули... Это худшая работа, которую могут предложить стражу. Но на иную должность Ильгару хода не было: увольнение из армии, да еще с позором, ставило крест на всех мечтах солдата. А ничего другого он не умел, не становиться же землепашцем или помощником мельника после всех лет, проведенных среди жнецов?
   Трактир трещал по швам. За столами, где обычно сидело по пять-шесть человек, теснилось десять-двенадцать. Тут были не только стражи, но и обычные горожане, решившие провести ненастный вечер в компании. Ильгар с трудом нашел себе место.
   Повесил на колышек рядом с очагом плащ и дубинку. Попросил у хозяина жаровню с углями, мясной похлебки и сыру. Пива как-то расхотелось, а вино пить лучше дома.
   Усевшись, Ильгар вытащил из-за пояса и положил на стол обломок меча, который носил с собой больше восьми месяцев. Страж не стеснялся его, обломок служил своеобразным напоминанием: не важно, хорошим или плохим ты считаешь свой поступок; важнее то, как его оценят люди, в чьих руках твоя судьба в данный момент. Но это не повод постоянно оглядываться и переступать через себя. Он по-прежнему был твердо уверен в том, что поступил верно. И сделал бы то же самое снова.
   Временный союз с темным божеством из топей спас жизнь не только ему, но десятку жнецов, жрецам и эйтарам. Под каким углом ни глянь. Но его поступок сочли трусостью и предательством. Почему? Ильгар не мог понять. Его отправляли на разведку - он разведал, что и как. Более того, побывал в плену и на пыточном столе, но сумел сбежать...
   Пальцы сжали рукоять. Вновь накатила злость, что больше похожа на смертельную обиду. Но Ильгар заставил себя успокоиться. Надо жить дальше. Может, оно и к лучшему. Теперь он не один. С ним Рика, и они будут вместе несмотря ни на что.
   - Ну и морда у тебя, Ильгар!
   Напротив сидел Алет Бурый. Они пару раз ходили вместе в рейды, но так и не сдружились. Впрочем, Алет был неплохим парнем. Но из тех, кто не знает меры ни в еде, ни в выпивке, ни в словах.
   - Прогрей косточки, - он плеснул в чарку вина и придвинул к Ильгару. - Крепкое.
   Ильгар покачал головой.
   - Не сегодня.
   Алет пожал плечами и опростал чарку. Затем ухмыльнулся.
   - Чего хмурый такой? К жене охота, небось? Под теплый бочек?
   Он был олицетворением обыкновенного стража. Почти никаких устремлений, минимум интересов, к работе относился не то чтобы наплевательски, но лишний раз старался не утруждаться. С другой стороны - во время одного из рейдов Алет заслонил собой неопытного стража и получил довольно жесткий удар дубинкой по ключице.
   - Ну не все же прячутся от суженой по борделям и бражничают? - Ильгар тоже улыбнулся. - Некоторые, знаешь ли, жен любят.
   - Ты его жену видел, Ильгар? Да она на молотобойца похожа, - поддакнул еще один страж. - Я сам ее боюсь!
   - Не только ты! - крикнул кто-то из-за соседнего стола.
   Все рассмеялись. Сам Алет ржал громче всех.
   К Ильгару новые соратники относились довольно тепло. Несмотря на увольнение, сломанный клинок и презрение со стороны высших военных чинов города. С лишними вопросами не лезли, доверяли, а он не давал повода сомневаться в себе. В рейдах не раз доказывал, что не зря хлебал солдатские харчи всю сознательную жизнь. Кто-нибудь мог подколоть насчет новообретенного родственничка, но скорее по-дружески, нежели желая обидеть или принизить заслуги. Многие помнили, где и как жил Ильгар до того, как перебрался в новый дом.
   Сапоги сушились у жаровни, а Ильгар жевал сыр и глядел в россыпь алых угольков. Единственное, по кому он скучал - по десятку. Вначале письма от парней приходили почти каждую неделю, но вскоре перестали. У жнецов был новый десятник, новое назначение и изматывающий марш куда-то на север, в новенькую сторожевую башню, цепь из которых должна была защищать торговый тракт. Не худший жребий для солдата, если уж откровенно. Разве что Гур попросился в один из отрядов, которым выпало форсировать в очередной раз Безымянную. Что с ним стряслось - Ильгар не ведал, и это печалило.
   Дождь унялся.
   Небо по-прежнему походило на иссиня-черный холст, ветер задувал все так же люто, зато на голову больше не изливались потоки холодной воды. Поигрывая дубинкой, Ильгар отправился к караулке в своем квартале. Там он набросал пару слов в книгу дежурств, пожелал парням спокойной ночи и отправился домой, в квартал богачей.
   Прошлое вдруг вынырнуло из-за угла. Облаченное в длинный кожаный плащ, оно позвало стража. И в голосе слышалась насмешка.
   - Нерлин?
   - Он самый! - торговец отрастил опрятную бородку, но волосы над верхней губой выбривал. Ни мгновения не мешкая, он подошел к Ильгару и дружески похлопал по плечу. - Ну, дружище, как жизнь?
   На улице было темно. Пронзительный ветер, будто обезумев, метался по городу, стучась в ставни, завывая в стоках и норовя забраться под одежду и вонзить в тело оказавшихся в его власти людишек ледяные зубы. От промозглой погоды и усталости у стража разболелась рука.
   - Считаешь, это подходящее место для разговора? - Ильгар до сих пор помнил, как названный друг встретил его перед отправкой в топи. Разговаривать с ним после той встречи не хотелось.
   - А почему бы и нет?
   - Недосуг сейчас. Устал после обхода. Хочешь язык почесать - приходи завтра вечером в таверну "Во Хмелю".
   Ильгар развернулся и пошел дальше. За спиной послышались торопливые шаги. Некоторое время Нерлин просто шел позади, чем лишь сильнее нервировал стража, но затем обогнал и заградил дорогу.
   - Обиделся?
   - Нет.
   Страж обошел его. Во тьме разгорались яркие огоньки фонарей и прямоугольники окон особняков. Новенькая брусчатка застучала под сапогами.
   - Ты ведешь себя как девчонка, Ильгар! - Нерлин дружелюбно рассмеялся, но в ответ получил лишь холодный взгляд. - Я был тогда не в себе. Будто бы с тобой такого не случалось! Перепил, переел и... перекурил. Неужели это повод дуться?
   - Я знаю себе цену, Нерлин. Думаю, ты, как торгаш, кое-что должен смыслить в ценах, верно? Ты называешься моим другом, но при последней встрече повел себя как напыщенный дворянчик, разговаривающий с чернью. Ты знал, что меня разжаловали, что приходится через ночь месить грязь с дерьмом в трущобах, но даже словом не поддержал - а большего и не нужно было. И вдруг появляешься в самую отвратительную ночь в году и скалишь зубы. - Он остановился. - Тебе что-то нужно. Так?
   - Ну, раз уж ты решил фехтовать правдой... Да, нужно. Причем не только мне, но и тебе тоже. Это взаимовыгодно.
   - Ты действительно считаешь, что можешь мне хоть чем-то помочь, Нерлин? - теперь настала очередь улыбаться ему.
   - О, теперь я слышу не солдата или стража, а зятя Ракавира! - торговец отвесил шутовской поклон. - Весь город три недели гудел о вашей свадьбе. Виданное ли дело? Хотя, чему удивляться - этот Дарующий всегда любил удивлять... Он довольно умело показал местной знати, что чины и дворянские статусы для него - пустой звук. Примерно тем же самым он занимался в Ландгаре.
   Они приближались к особняку Ракавира. Дома здесь были самими большими и красивыми, особенно на них стоило поглядеть весной и летом, когда фасады утопали в зелени, а в воздухе висел аромат цветов.
   Ильгар опустился на бортик фонтана.
   - Говори прямо: чего тебе нужно? И какое дело до Ракавира?
   Нерлин уселся рядом. Достал кисет и трубку. Табак был из Ландагрда и стоил недельного жалования стража. Ильгар пожал плечами и достал свой кисет. Похоже, листья из кисетов торговца и стража росли на одной грядке.
   - Ильгар, я действительно сожалею, что все вышло так. Я не самый лучший человек, и могу вести себя как скот с людьми, которые мне не безразличны.
   Он затянулся, прогнал через горло и легкие струю дыма и превратил ее в кривое кольцо, которое ветер разорвал в клочья.
   - Мне нужен человек, которому могу доверять. Глаза и уши, если позволишь. Я сам работаю на Ракавира и у кого ж еще мне просить помощи, как ни у друга, который вхож в семью самого влиятельного Дарующего в Сайнарии?
   - Ближе к делу. - Боль в руке грозила бессонной ночью. Хотелось поскорее забраться под одеяло к Рике. Но нечто крылось в словах торговца, Ильгар чувствовал это, а своему чутью он привык доверять.
   - Это только догадки, - предупредил Нерлин. - Ракавир помогает мне заполучать контракты пожирнее, а я собираю для него сведенья по всем землям, в которых бываю сам или куда забредают мои караваны. Насколько понимаю, старик кому-то прижал хвост еще в Ландагрде... В общем, я уверен, что ему грозит опасность и даже знаю от кого - это довольно влиятельный человек. Мои увещевания не действуют - слишком уж Дарующий самоуверен.
   - Предлагаешь переубедить его устами Рики?
   - Нам нужны доказательства, - торговец хитро улыбнулся. - Если действительно хочешь помочь Ракавиру - приходи рано утром к моему особняку. Постараемся перехватить курьера.
   Он встал и быстро ушел в темноту.
   Ильгар докурил, вычистил трубку и отправился в дом. Появился шанс отплатить Ракавиру за доброту - и глупо было им не воспользоваться. С другой стороны, Нерлин, как и любой торговец, довольно скользкий тип. Можно ли ему доверять? В любом другом вопросе, пожалуй, нет. Но речь здесь шла о личной выгоде прохвоста, с этим он шутить не станет...
   На первом этаже было светло, как днем. Двое охранников из личной стражи Дарующего скучали на постах, в то время как третий их товарищ нарезал круги вдоль фасада особняка.
   В кухне на блюде Ильгара дожидался слегка подостывший ужин. Но вперед хотелось избавиться от сырой одежды, ополоснуться и завалиться на перину. Отослав служанку досыпать, страж сам натаскал теплой воды для бочонка, и некоторое время просто блаженствовал, вдыхая ароматный пар можжевеловых масел.
   Одеваясь после купания, Ильгар остановился перед узкой медной пластиной, начищенной до блеска. За время службы в городской страже он набрал в мышечной массе: постоянные тренировки и хорошее питание помогали обрести то, что было растеряно в плену и тюрьме. Только левая рука была бледной и порой плохо слушалась. Из-под кожи выглядывала верхушка Иглы.
   Ильгар сжал пальцы. Из-за артефакта его мучила постоянная усталость, ломота в костях... страж почти привык к этому.
   Рика не спала. Ждала его ласк.
   Дождалась...
   А потом они лежали, прижавшись друг к другу, и просто молчали, глядя в окно. Стекло было запотевшим и мокрым. На улице продолжал бушевать ветер, в доме же царили тепло и уют.
   - Ты сегодня на редкость молчалив, дорогой, - Рика нежно провела пальцем по щеке мужа. Улыбнувшись, подначила: - Скучаешь по своей холупе в квартале бедняков?
   - Там было не так уж и плохо.
   - О да! Романтика закопченного потолка, отслоившейся штукатурки и сырого запаха глиняного пола...
   - Я не успел отремонтировать ее.
   - А ты держал в руках какие-нибудь инструменты, кроме меча?
   - Нет, но... я по-прежнему чувствую себя приживалой.
   - Не болтай ерунды! Тебя сюда еле затащили.
   - Ракавир сказал, что запретит тебе встречаться со мной, если продолжу жить в той дыре...
   - Но это нас не остановило бы, правда? - она прикоснулась губами к его шее. Так нежно и тепло, как могут делать лишь глубоко любимые люди.
   Но Ильгар пока не был готов продолжать. Он осторожно приобнял жену, чтобы не оцарапать ее нежную кожу Иглой, и спросил:
   - У Ракавира много врагов?
   - Куча. - Рика не собиралась останавливаться. И этот напор стоил всех холодный дней, проведенных в патруле, страхов и лишений.
   - На него покушались когда-нибудь?
   Жена приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.
   - К чему ты клонишь, Ильгар? Не вздумай ничего утаивать!
   - С тобой я всегда открыт, дорогая. Просто узнал сегодня от старого приятеля, что Ракавиру в ближайшее время может угрожать опасность. Но твой...
   - Да-да! Мой папаша и в ус не дует! Знаю, так всегда, - она откинулась на подушку и рассмеялась. - Таковая его манера, ничего не поделаешь. В Ландгарде за его голову одно время была назначена солидная награда, так что многие головорезы пытались добраться до папы, но его охраняет личная гвардия. Не мне тебе рассказывать, что в нее попадают только избранные жнецы. Они верны отцу и Сеятелю, так что готовы разорвать любого. К слову, почему твой приятель посвящен в такие дела?
   - Видимо, он шпионит для Ракавира, - Ильгар давно взял за правило рассказывать Рике все, что знает. У него не было от нее секретов. - И боится, что может потерять некоторые контракты, если злоумышленники все-таки добьются своего.
   - Ох... Ильгар, даже не знаю, что ответить. Понимаю, ты хочешь отблагодарить отца, только нужно ли вмешиваться? Пусть шпики и наемные убийцы потрошат друг друга. Папа сразу узнает, если кто-то по-настоящему опасный встанет на его след... Но. Если хочешь помочь другу и попытаться защитить моего отца - я слова против не скажу.
   - Я тебе люблю.
   - Докажи.
   Его не пришлось уговаривать.
  
   Утром не распогодилось. Наоборот, ветер нагнал холодного тумана, который проглотил Сайнарию. Народу на улицах почти не было, ночные стражи заканчивали обходы, и Ильгар за все время пути не встретил ни души. Он не имел права носить с собой дубинку и холодное оружие вне службы, но тычковой нож, как всегда, был спрятан в скрытых ножнах. Рукоять меча страж оставил дома - слишком уж заметная деталь в подобном деле.
   - Вижу, ты подготовился к заварушке? - Нерлин окинул его насмешливым взглядом. - Даже плащ не надел.
   - Промокнет - будет мешать, - Ильгар пожал плечами. - Ты и сам не похож на наемника.
   Торговец напялил кожаную куртку, парусиновые штаны и войлочную шапку. Никакого оружия при нем было.
   - Пойдем. Я знаю короткий путь. Мы должны быть на месте намного раньше тех олухов.
   Вопреки ильгарову ожиданию, направились они не в кварталы бедняков, и даже не в таверны, где обстряпывались многие темные делишки, а двинули к рыночной площади. Там даже в столь ранний час хватало народу. Лоточники продавали сладкую сдобу, жареные каштаны и лепешки. Торговцы поудачливее отворяли двери лавок и выгружали на прилавки товар. Хватало телег с овощами, злаками и бочонками. Грузчики бранились, ослики пронзительно и недовольно перекрикивались. У двери винной лавки скучал незнакомый Ильгару страж.
   - Неужели перехватим шпика прямо здесь?
   - Не совсем. Но следить начнем отсюда.
   Они купили по пирожку с творогом и по стакану козьего молока. Уселись на пустые ящики и принялись ждать.
   Наконец, Нерлин толкнул задремавшего друга в плечо.
   - Вот он. Приметы совпадают: в пух и прах разряженный хлыщ, за которым таскается бородач с мечом.
   Шпик шел уверено. Одет был богато, сопровождал его здоровяк в меховой безрукавке и с длинным мечом за спиной. Горец, судя по густой черной бороде и гладко выбритой голове.
   - С ним воин.
   - Ну, - бросил Нерлин, вставая, - ты тоже не из пастухов... к тому же, я не намерен с ними драться. Головой можно добиться гораздо большего, дружище!
   Они пошли следом за шпиком. Тот направлялся туда, где располагались здания обоих преаторов, вотчина Дарующих и гильдии ремесленников и торговцев.
   Нерлин провел Ильгара переулками настолько узкими и замусоренными, что туда постеснялась бы входить даже уличная собака. Они здорово перемазались в грязи, но оказались на углу пустынной улицы как раз вовремя.
   Ильгар видел, как шпик прячет что-то в кладке дома, над которым висел мокрый вымпел гильдии ремесленников. Горец стоял неподалеку и чистил ногти ножом. Воин выглядел расслабленным, но черные глаза под густыми бровями безостановочно скользили по улицам, фасадам домов и крышам.
   Спустя мгновение, оба исчезли из виду.
   - Чертовски умно, - пробормотал Нерлин. - А я-то думал, для чего так изощряться, чтобы доставить письмо... У Ракавира есть свои глаза в каждой второй канцелярии, и не важно, чья она - торговцев, ремесленников или даже Дарующих... Ну что же, мы знаем, где тайник. Теперь дело за малым.
   За письмом пришел ничем непримечательный мужичек в старом колете и грязной шерстяной рубахе. Он выглядел как пропойца, да вот только двигался поразительно ловко и точно знал, как затеряться в переплетении второстепенных улочек и узких лазов между домами. Но и Нерлин оказался не лыком шит. Ильгара поражало его знание города.
   Они вновь обогнали преследуемого, и, в тот момент, когда мужик пытался втиснуться в очередной захламленный просвет между домами, ведущий в трущобы, Нерлин просто хватил его доской по голове. Размахнулся, чтобы ударить снова.
   Ильгар помнил, что торговец отнюдь не слабак, и вполне может прикончить несчастного, поэтому отогнал его от скрючившегося мужика и быстро того обыскал. Курьер был в сознании, но ему крепко досталось. Ильгар забрал не только письмо, но и кошелек.
   - Зиммбо, - прошепелявил Нерлин, - сколько у него в кошелечке?
   Ильгар удивленно посмотрел на друга. Тот улыбнулся.
   - Два серебряных, Бобо, - хрипло ответил страж. - И конверт в кармане.
   - Тьфу! Валим отсюда!
   Когда они оказались достаточно далеко, Нерлин рассмеялся.
   - Пусть этот дурак теперь думает, что мы простые грабители из трущоб.
   - И ты еще что-то вякал про голову? - пробурчал Ильгар. - Ты его хотел прибить.
   - Хотел, - согласился торговец. - Но ты, дружище, всегда знаешь меру. За это я тебя и люблю! Доставай конверт. Поглядим, что там.
   Ильгар протянул ему добычу. Нерлин запнулся и чуть не грохнулся на брусчатку. На алом сургуче, запечатывающем конверт, был изображен молодой росток полыни.
   Герб Дарующих.
  
   Глава 3
   Ная
  
   Привратники запаздывали. Небывалый случай. Точность в клане ценили.
   Ная сидела на скамье за конюшней и смотрела на дорогу. Телеги давно скрылись за горизонтом, пыль от множества колес рассеялась, а колдунья все еще ощущала прикосновение губ Тэзира. Сумасшедший. У всех на виду. И что с ним делать? Все ее слова будто ветер унес, ничто не задержалось в голове балагура. Одна надежда - перегорит, забудет вдали. Время и расстояние лечат... говорят.
   Из-за угла конюшни послышались торопливые шаги. Наконец-то. Ная подхватила с земли посох, поднялась с лавки. Навстречу вышел Радкур. Колдунья застыла от неожиданности, тревожный взгляд пробежался по его лицу: "Знает или нет? Рассказала Коркея, у чьей двери ее сегодня утром застала?" Если Скорняк и знал, то виду не показал. Погладил сидевшего на руке ястреба Хро, сказал:
   - Сегодня вдвоем пойдем.
   - А где Авдер и Китар?
   - У Авдера рана воспалилась, а Китару пришлось срочно печь в трапезной поправлять, стенка выкрошилась.
   Вдвоем так вдвоем. Колдунья закинула на плечо котомку с лепешками и сухим мясом, развернулась и начала спускаться по тропе. Скорняк последовал за ней. Идти предстояло далеко, больше четырех лиг. Колдуны не селились рядом с границей, и другим не советовали. Дыхание смерти. Оно пропитывало все, что находилось поблизости: и воздух, и землю, и воду, а те, кто по незнанию выбирал для своих жилищ место возле границы, вскоре сам переходил за ее черту бестелесным духом. Жители начинали без причины болеть и умирать, земля не родила, мясо домашних животных отдавало горечью. В итоге, от хуторов оставались одни покинутые развалины.
   Раньше, когда клан был более многочисленный и его не согнали с прежнего места проживания, вдоль границы имелись посты, где привратники дежурили по несколько человек. Через десять дней караульные менялись. Теперь колдунам пришлось переселиться почти к самому мертвому рубежу. Опасные участки закрывались колдовским мороком, дабы никто из людей ненароком не забрел в запретное место. Да не увяз там как мошка в меду. Таких несчастных в лучшем случае находили обезумевшими, в худшем - высушенными мумиями. Случалось, просто пропадали без следа, особенно, если невезучего угораздило выйти в месте прорыва.
   Радкур спустил Хро с руки. Ястреб сорвался стрелой и только в полете расправил крылья, взмыл в высоту, сделал круг над простиравшимися горами и ущельями. Затем снизился, пошел на второй круг, всматриваясь, прислушиваясь, ловя малейшие изменения в нитях пространства. Без Хро не обходился ни один дозор. Ястреб тонко чувствовал, где произошел прорыв, откуда идет опасность. Птица накренилась, пошла вправо, снизилась еще сильнее, ныряя между скалами. За одной из вершин Хро исчез. Отправился исследовать территорию по ту сторону перевала.
   Скорняк проводил его внимательным взглядом, догнал шествующую впереди девушку.
   - Так и будем идти молча?
   - Во время обхода посторонние разговоры запрещены, - ответила Ная.
   - Это вблизи границы. Мы пока еще далеко... Как тебе Лот?
   - Не понравился. Пыльно, суетно, грязно, людей как муравьев. В таком месте станет жить лишь человек совсем себя не уважающий и забывший о достоинстве. Не удивительно, что жители столь испорчены и подлы. Никогда не променяю горы на город.
   - Мне тоже там душно и тягостно.
   Разговор угас, едва начавшись. Опять зашагали в молчании. Вернулся Хро.
   Немного посидев на руке, снова сорвался, взмыл в небо, и резко спикировал вниз, заметив что-то подозрительное между камней. Но нет. Показалось. Ястреб сменил направление, взял влево, полетел осматривать местность рядом с горной речушкой.
   - Почему ты не уехала вместе с тем мальчиком? Вы вроде сблизились во время поездки в Лот?
   Вопрос заставил девушку сбиться с шага. "Хостен доложил или Коркея все же успела наплести про утреннюю встречу? А, может, и сам догадался, если видел поцелуй балагура перед отъездом. И пусть!"
   - Его зовут Тэзир и он славный парень, - процедила она с непонятной для себя злостью.
   - Что же ты не уехала с этим славным?
   Скрытая издевка в голосе развернула Наю лицом к Скорняку. Глаза сверкнули в гневе.
   - Потому и не уехала! Не заслуживает он смерти и подлости с моей стороны.
   - А кто заслуживает?
   - Могу назвать нескольких. Но его в том списке нет.
   - Гляжу, он тебе очень дорог.
   - Да! Так же, как и ты... - Ная шагнула к Скорняку с бойцовской решимостью. - А я важна для тебя? Значу хоть что-то в твоей жизни?! Может, скажешь, наконец?
   - Замолчи, - прошипел он.
   - И не подумаю. Хватит увили...
   Колдунья подавилась словами, увидев, как он выдернул из-за пояса "Сумрака", а затем рухнула ниц от крика:
   - На землю!
   Взгляд ухватил ноги Радкура, оттолкнувшиеся от валуна справа. Быстрой тенью привратник перелетел через распластавшуюся девушку. За спиной раздались звуки какой-то возни. Ная рывком перевернулась, вскочила. На тропинке метался комок из сплетенных тел: человеческого и звериного. Мелькали то рука с кнефом, то лапы с ужасающими когтями, то длинный упругий хвост. Рычание вперемежку с воем и проклятиями оглашали округу. Клубок покатился вниз, виляя между разбросанными природой огромными обломками скал. Девушка выхватила дирк. Сменила на кинжалы. "Сестренки" здесь сподручнее. Добежала до беснующегося на маленьком пятачке между глыбами клубка, вскочила на одну из них, замерла, выжидая удачного момента. Когда сверху мелькнул рыже-черный мех, прыгнула зверю на спину. От толчка клубок качнулся, приложив девушку ощутимо спиной об острый угол камня. Она охнула, но удержалась. Точным ударом вонзила кинжалы в шею животного. Зверь взвыл, выгнулся, вывернул голову, пытаясь достать сидевшую на спине противницу зубами. Лапа с выпущенными когтями метнулась колдунье в лицо. Настолько стремительно, что уже не отпрянуть, не увернуться. Даже не успеть зажмуриться. Еще миг и когти-клинки в лохмотья изрежут кожу, выдерут глаза, порвут горло. Ная похолодела от страха. Она ощутила лизнувший лицо ветерок, услышала свой истеричный всхлип, а затем увидела, как судорога пробежала по лапе, замершей в ладони от нее. Жуткий рев зверя сменился булькающим хрипом. Голова животного свесилась набок, завоняло тошнотворно внутренностями.Скорняк закашлялся от вони, обессиленно уронил на землю перепачканную в крови и потрохах зверя руку с кнефом. Попросил, тяжело дыша:
   - Слезь с меня. И тварюжину сбрось, раздавите.
   Ная сползла по меховой спине, кое-как стянула с привратника за хвост мертвое животное. Тяжелый однако, поганец. И сильнючий, чуть их двоих не уделал. Привалилась спиной к скале рядом с Радкуром.
   - Живой?
   - Вроде.
   Вот именно - вроде. Одежда изодрана, сам весь в крови. Глубокие борозды от когтей пролегли через плечо, лицо исцарапано. Левая рука то ли ранена, то ли выбита в локте, еле оперся на нее.
   - Тебя надо перевязать.
   - Пустяки, - отмахнулся Скорняк. Мазнув взглядом по девушке, передумал. - Хотя... перевяжи.
   Ная сперва подошла к мертвому зверю, выдернула кинжалы, обтерла об шкуру и сунула в ножны. Оружие должно быть под присмотром и рядом с рукой. Вон Скорняк - помят, измучен, а "Сумрака" из ладони не выпускает. Мало ли...
   Котомка с припасами, сброшенная с плеча перед схваткой, валялась на тропе рядом с посохом. Окованный с концов посох в умелых руках - оружие страшное, но в свалке более действенен нож. Колдунья выудила неизменный в обходах набор: полотняные полоски для перевязки и обезболивающую мазь. Укоряюще пожурила Хро, усевшегося на один из валунов:
   - Что же ты не предупредил?
   - Он предупредил. Благодаря ему и заметил соскочившего с карниза скалы карака, - вступился в защиту ястреба Радкур. - Вот только, что животное пещер и подземелий на поверхности делало? Что его выгнало наружу?
   - Узнаем.
   Ная сняла со Скорняка волчью безрукавку, развязала ремешок, помогла освободиться от рубахи. Карак подрал привратника изрядно. Когти исполосовали тело вдоль и поперек, добавив новых шрамов к уже имеющимся. Но рука была повреждена сильнее всего. Ею требовалось заняться вперед.
   Обрабатывать раны было не в первой, наловчилась за семь лет, не счесть скольких привратников выходила за это время. Колдовство колдовством, но порой больше помогают заботливые женские руки.
   Промыть, смазать бальзамом, перевязать. Ничего сложного, если бы не пристальный взгляд Радкура, от которого в груди холод сливается с жаром. Ну зачем он на нее так смотрит? Пальцы вздрагивают и замирают, когда его ладонь нежно сжимает их.
   - Ная... - она опускает голову, ждет. Боится и желает услышать правду. Слова даются ему нелегко. Голос звучит приглушенно, с хрипотцой. - Впервые я не знаю, что делать. Умом понимаю, что не должен любить тебя и разжигать ответные чувства. А отказаться, уехать, не видеть больше, не касаться - не могу. Будь моя воля, увез бы тебя куда-нибудь в тихий уголок гор, и жили бы там, в любви как муж и жена. Но мы те, кто есть. Мы не принадлежим себе и своим желаниям. Мы люди цели и долга и идем дорогой своей судьбы и обязательств. Нам не дано выбирать, потому что давно уже все выбрали и решили. Ты меня понимаешь? - девушка кивнула. - У нас нет права на счастье. Наша любовь отравлена смертью.
   - Я знаю... поумнела, - промолвила она тихо. - Сиди смирно, надо обработать раны.
   - Сами заживут, - буркнул Радкур, но ладонь убрал и смазать все следы от когтей карака позволил. Только замирал от прикосновения ее пальцев.
   - Возвращайся в селение. Я сама пройдусь вдоль границы. Куда тебе обход делать с поврежденной рукой, - предложила девушка.
   - Нет. Пойдем вместе. Не нравится мне появление карака наверху. Помоги одеться.
   Спорить было бесполезно. Кое-как нацепили безрукавку, подпоясали ремнем. Рубаха годилась лишь на тряпки. Ная сунула ее в котомку. Пусть будет. Отстирать и зашить. Может, и походит еще.
   Теперь впереди шел Скорняк. Походка осталась прежней, мягкой, упругой, кошачьей. Но плечи слегка сутулились в напряжении. И "Сумрак" в пальцах зажат крепко. Не выбить, не вырвать.
   Ная поспевала следом, по примеру Радкура, держа дирк наготове. Если встретился один зверь, может повстречаться и другой... более опасный и не боящийся обычного оружия. Но Хро не проявлял беспокойства. Облетал местность и усаживался передохнуть где-нибудь поблизости от тропы, по которой шли привратники, словно давал им побыть наедине, что в селении случалось очень редко. Молчание, за которым таится слишком много слов и чувств - мучительно. Уж лучше трещать как сорока и нести без умолку глупости, чем по повернутой к тебе спине читать больше, чем было недавно сказано.
   - Откуда Кагар-Радшу известно, что происходит вдалеке? - нарушила Ная молчание. - Хостен клялся, что не сообщал Призванному о событиях в Лоте, но тот все равно знал. Как ему удалось?
   Радкур обернулся, посмотрел на нее с лукавым прищуром.
   - В Лоте произошло нечто, что ты хотела бы скрыть? Иначе, почему тебя это волнует?
   - Просто интересно, - пожала она с напускным безразличием плечами. А сердечко екнуло. Так ли Скорняк несведущ об их путешествии, и ее непростых отношениях с Тэзиром, как старается показать? Не он ли просил Хостена приглядывать за ней в дороге, а потом ответ стребовал за каждый ее шаг? А теперь глумится.
   - Все дело в чаше. Небольшой, серой чаше из неизвестного металла, - Скорняк развел руки, показывая размер посудины. - Она звучит, когда в нее наливаешь воду из родника. А если специальной палочкой водить по краю горлышка, вода начинает бурлить, бить фонтанчиком, затем успокаивается и показывает краткие видения того, о чем ты хотел бы узнать. Изображения меняются быстро и порой размыты. Но картинки дают понять главное, а сложив детали воедино - додумать остальное. Призванный хитрец. Любит создать налет таинственности и всезнания. Он так многих учеников подлавливал на тайнах, вынуждая самих все рассказывать.
   - Откуда у него такая чаша?
   - Досталась по наследству от прежнего Призванного вместе с древними свитками. Я сам видел ее всего один раз, еще будучи "вороненком".
   Ная вдруг поняла, что совсем ничего не знает о Радкуре.
   - Как ты попал к колдунам?
   - Привратник привел ребенком, - ответил он неохотно. Девушка не стала выпытывать дальше. Не хочет затрагивать прошлое - не надо. Не всегда воспоминания приятны. Но он сам продолжил: - Из тех найдаров, что разыскивают одаренных детей. Мы жили своим родом высоко в Зеркальных горах, в небольшом ущелье Синих сов. Даже не спрашивай, почему синих. Никто толком не знал, хотя какая-то легенда существовала, просто я ее не помню. Горы были не столь высоки и могучи как эти, но тоже суровы и труднопроходимы. К нам редко кто заглядывал чужой. Но кто такие привратники - мы знали. В то время колдунов уважали и встречали с почтением. Не знаю, как найдар определил в шестилетнем малыше, не обмолвившимся с ним ни словом, дар проводника и о чем говорил с главой рода, но отец подозвал меня к себе и сказал, что я удостоился великой чести стоять на страже мира. "Будь достоин своего ремесла и не посрами род", - были его напутственными словами.
   - Скучаешь за родными?
   - Честно говоря, я их не помню, лишь размывчатые воспоминания. Много лет прошло.
   - Неужели ты ни разу не навещал семью? - удивилась Ная.
   - Некого навещать. Через три дня, как я ушел с найдаром, сель накрыл селение. Погибли все до единого. И мстить некому за их смерть... Я узнал о несчастье через семь дней в придорожном трактире, где мы отдыхали перед дорогой. Моей семьей стали привратники.
   - Моей тоже.
   - За клан я жизнь отдам, но некоторые колдуны, точно слепцы... все еще живут прошлым, когда люди понимали важность нашей работы. Сейчас времена изменились. Мы превратились в отверженных беглецов. И боюсь, это только начало. Глупо верить, что стоит разъяснить Сеятелю насколько наше существование важно для мира и нас прекратят беспокоить. Грядет война - какой еще не было. И мало кто из нас останется в живых.
   - Откуда знаешь? - Нае стало не по себе от его слов.
   - Просто наитие, смутные образы снов, наблюдения и предчувствие исхода происходящего. Мир скоро накроет волна, подобная той, что поднимается на море в шторм. Она вздымается черной стеной до самого неба и обрушивается на все живое, оказавшееся в этот момент рядом. Но если после ее восьми сестер, пришедших вперед, еще есть шанс выжить, победить в схватке, то она уцелеть не дает никому. - Радкур внезапно остановился, повернулся к девушке. Взгляд горел странным пугающим огнем. Черты лица исказились в жестком выражении. В этот момент он чем-то напоминал одержимого. - Но ты обязана уцелеть, выкарабкаться!
   - Почему я, а не мы?
   - Не перебивай. Ты должна быть готова к будущим переменам, каждое свободное мгновение уделять тренировкам с оружием, изучению колдовства. Не только огненному направлению своего клана, но и других, чтобы научиться владеть нашим искусством в совершенстве. Я поговорю с Кагаром, чтобы он позволил тебе осваивать более сложные приемы и брать свитки из хранилища. Там много древних знаний. Опасных и, тем не менее, необходимых, чтобы выжить.
   Ой, как ей не нравились его слова, вселяющие неосознанную тревогу. И его манера говорить и многое недосказывать. Это что - пророчество? Избавь ее, Незыблемая, еще от одного. Не желает она ничего знать, потому что не услышит ничего хорошего. И в тоже время у нее тысяча вопросов, на которые вряд ли он ответит.
   - Ты будешь меня готовить? - только и спросила Ная.
   - У нас в клане есть учителя намного опытнее и более знающие.
   - Ты будешь меня готовить?!
   Скорняк дернул уголком рта, с нежеланием кивнул:
   - Буду.
   - И перестанешь избегать? - продолжила давить.
   - Перестану.
   - Тогда по рукам, - колдунья кивнула и зашагала вперед с чувством удовлетворения. Что там будет дальше - покажет время и жизнь, а пока она одержала свою первую победу.
   Мясом с лепешками перекусили на ходу, щедро поделившись с Хро. Ястреб беззастенчиво принимал пищу то у одного, то у другого, считая видно, что вполне заслужил угощение. Но его работа только начиналась, как и у Наи со Скорняком. Граница находилась уже в нескольких шагах. Хро сразу заволновался, заклокотал, забил крыльями.
   - Тише, тише, - успокаивая, погладил птицу Радкур. - Я понял. Прорыв. - Повернулся к Нае. - Приготовься.
   Место, где на поверхность выходила граница, всегда отсвечивало зеленым. Для обычных людей предупреждающее об опасности сияние оставалось за гранью восприятия. Но колдуны обладали особым зрением, частично натренированным, частично подаренным природой. И чем свет более насыщен, более жгуч для глаз, тем ближе соприкасался мир мертвых с миром живых. Из пролома в горе зеленые всполохи вырывались как гейзеры. И только серое марево колдовского морока, окутывающее вход, удерживало от желания прикрыть глаза рукой.
   Ная сдернула с плеча котомку, достала черные шарфы из прозрачной ткани, один протянула Радкуру. Повязали лица. Теперь смотреть на вход в гору стало легче. Хро приучено сел неподалеку, умостившись на ветке сухого дерева и враждебно поглядывая на зев пещеры. Дело ястреба наблюдать за местностью и ждать в случае опасности сигнала свистка, чтобы сразу лететь за помощью в селение.
   Глубокий вдох. Краткое заклинание защиты. И первый шаг в тягучий, как кисель серый туман, скрывающий проход от обычных людей.
   Ощущение тошноты отпустило, стоило очутиться внутри длинного коридора, уходящего под землю неизвестно насколько лиг. Заготовленные факелы лежали сразу у входа. Вспыхнувший от щелчка огонь придал уверенности и спокойствия. Очутиться в полной темноте в туннеле, петляющем, расходящимся на несколько направлений, теряющимся в обвалах и внезапных обрывах, и пересекаемом миром мертвых - перспектива безрадостная даже для колдуна. Тьма в таких местах опасна, свет же факелов помогал ослаблять и отпугивать ее тварей.
   Радкур опять выдвинулся вперед, оставив Наю за спиной. "Оберегает или не доверяет?" Ну, началось. Обиды, разбережённое самолюбие, подозрения - это результаты близости мира мертвых. В голову так и лезет всякая гадость. Вот тут и нужна полная пустота сознания и отстраненность от любого мысленного влияния. Не сумеешь отгородиться - дело кончится безумием или кровью. Медленный вдох - задержка дыхания до десяти - медленный выдох. "Вон из моей головы! Я незыблема как Мать Смерть. Мое сознание чисто и непоколебимо как вечность". Отпустило. Девушка двинулась за привратником, всматриваясь в колышущуюся, точно студень зеленую стену. Она всегда вызывала у нее ощущение расплавленного малахита. Кажется прозрачной, а вязнешь взглядом в бесконечных слоях зелени, в безуспешной попытке пробиться сквозь нее наружу.
   Прорыв обнаружился за третьим поворотом. Скорняк вскинул руку, приказывая Нае остановиться и ждать в отдалении. Сам с "Сумраком" на изготовке медленно приблизился к грубо порванному полотну стены, внимательно оглядел края, понюхал воздух. Разрыв был невелик, вполне по размерам и силе воздействия для тварей первого предела. Ная видела это даже со своего места. Но Скорняку что-то не нравилось, настораживало. Он присел, осмотрел пол, опять понюхал невидимые следы, поднялся, протянул руку к разрыву, ощущая исходящую вибрацию. "Безумец! Голой рукой! Без перчатки!" Ная нахмурилась. Но с места сдвинулась только, когда привратник поманил ее к себе.
   - Сумеешь заделать прорыв? - спросил шёпотом.
   Она кивнула.
   - Начинай. Я осмотрю коридор.
   - Что-то не так?
   - Потом, - неслышно ступая, Радкур направился в темноту туннеля.
   Колдунья закрепила факел в ближайшей скобе, сунула дирк за пояс, вытащила из кармана перчатки из тонкой материи, обработанные особым раствором. Ощущения в них сохранялись, а от всякой заразы мира мертвых оберегали.
   По примеру Скорняка девушка внимательно осмотрела края разрыва, понюхала. Пахло обычно: стылым воздухом и затхлостью. Как эти два несовместимых запаха ухитрялись сосуществовать вместе - непонятно, но к их странному сочетанию привыкаешь со временем. Стоп! А это что? Не запах, что-то другое. Еле уловимое, знакомое на уровне подсознания и чужеродное первому пределу. Нет, не понять. Потом спросит у Скорняка. Надо приниматься за работу, пока с той стороны не полезли твари. Какая-то выбралась точно. Не просто так карак покинул свое убежище.
   Ная присела, погрузив руку в вязкую стену, зацепила нижний край разрыва. Тягучие полосы поползли за ее пальцами вверх, растягиваясь в нити. Колдунья ловко начала их сплетать, стягивать особенными узлами, закреплять тихо произносимыми заклинаниями. Вернулся Радкур. На вопросительный взгляд Наи мотнул головой: "Не сейчас". Встал за спиной девушки, начал плести сверху.
   Их руки встретились на середине. Мужские пальцы мягко накрыли женские, вместе, единым движением продолжили соединять нити, пока не завязали последний узелок. Но и после этого не соскользнули, остались лежать поверх ее ладоней. Радкур словно забыл про них, уткнувшись лицом в затылок девушки. А Ная не торопилась напоминать, продлевая мнимое ощущение близости. Краткое извращенное счастье, на которое сквозь малахитовую стену взирал мир мертвых.
   - Нужно идти, - теплым дуновением коснулся уха шепот Скорняка. Отнял резко ладони, отстранился, вынул из скоб факелы, кивнул на темный коридор впереди.
   "Ясно. Идем дальше. Прорыв может быть не один". Колдунья подхватила с пола котомку и поспешила за привратником. Через сотню шагов туннель раздвоился. Один проход спускался в глубину горы, другой поднимался к поверхности. Радкур свернул в левый коридор.
   - Уходим? Дальше проверять стену не будем? - удивилась девушка.
   - Уже проверил. Все в порядке. Сейчас надо перехватить выбравшуюся на поверхность беглянку, пока она не спустилась с гор да не наделала бед.
   Они припустили бегом.
   - Хро будешь посылать в селение с вестью?
   - Думаю, обойдемся сами, тварь всего одна.
   Тоже верно. Не стоит раньше времени народ баламутить.
   Коридор сузился и пошел круто вверх. Теперь они двигались друг за дружкой, хватаясь за вмонтированные в горную породу скобы. Выход походил на лаз зверя. Пришлось протискиваться сквозь него чуть ли не на четвереньках. С другой стороны и хорошо, что лаз неприметный и неудобный - меньше любопытных свой нос сюда сунут. А кто сунет - пусть пеняет потом на свою глупость. Пряником медовым не заманивали.
   Радкур подхватил девушку под локоть, вздернул на ноги. Факелы затушил, сунул в тайник под валуном. Пригодятся при следующем обходе. После этого вскарабкался на уступ горы и оглядел местность.
   - Не видать. Идем по следу.
   Спрыгнул вниз и стал спускаться в узкое ущелье.
   Двигался он легко и непринужденно, словно всю жизнь только и делал, что скакал по камням, как горные араты. Попробуй Ная посостязаться с ним, кто быстрее спустится, еще вопрос - опередит ли?
   У Скорняка был отменный нюх и умение читать пространство. Тварь прошла давно, еще утром, но привратнику хватило мгновения определить, в какую сторону она двинулась. Как Радкур и опасался, нежить направлялась к небольшому поселению диковатого народа наров, занимающегося овцеводством. Опять пришлось бежать. Колдунам бегать выпадает часто, работа заставляет. А чтобы тело не расслаблялось и не сбивалось дыхание - каждое утро пробежка до озера и обратно. Есть поговорка: "Волка ноги кормят". А у них в клане говорят: "Колдуна ноги выручают". Так и есть. Жизнь привратника и его товарищей часто зависит от умения быстро бегать и вовремя прийти на помощь.
   Тварь они увидели, спустившись по насыпи к небольшой зеленой долине. Здесь росли небольшие деревца и кустарники. Редкие, чахлые, но, тем не менее, выдерживающие сильные морозы и снегопады. Хрупкие веточки уже покрылись зеленой листвой. Кое-где даже белели робкие цветочки завязывающихся плодов. Тварь затаилась под одним из кустов и что-то жрала. Тянущийся по траве кровавый след не оставлял сомнений, что отобедать она решила явно не листвой. Кого она раздобыла в качестве добычи - думать не хотелось.
   Вырвавшаяся из мира мертвых сущность успела уже обрасти плотью. Хорошей такой, надежной плотью: крепкое поджарое тело, упругие ноги, широкая шея, выпирающая вперед челюсть с двумя рядами острых клыков, покатая грудь, мышцы играют под кожей. Прирожденная убийца. Но перейдя грань и преобразовавшись из призрачного существа в живое создание, она стала уязвима. Легче убить. Возьмет любое оружие. Жаль, что это применимо не к каждой твари. Чем с более низшего уровня выбиралась на поверхность сущность тьмы, тем справиться с ней было сложнее. Формы тела, мощь - все служило лишь двум целям: быстро убить и уцелеть самой. Еще хуже, если тварь заставали на половине преобразования, когда она сохраняла еще способности мира мертвых - невидимость и проникновение сквозь предметы. Тогда приходилось несладко. Попробуй сражаться с туманом или дымом.
   - Обойди ее осторожно справа, - тихо произнес Радкур. - Нельзя ей дать уйти ни к селению, ни в горы.
   Ная послушно обошла по кругу нежить, перекрыла дорогу к горной деревушке. По знаку привратника медленно двинулась к продолжавшей жрать твари. Скорняк стал заходить с другой стороны. Главное не спугнуть, успеть накинуть колдовскую сеть. Она уже ткалась в руках Радкура, переливаясь огненными нитями. Еще десяток шагов и можно бросать. Ближе, еще ближе. И тут на ветке громким стрекотом разразилась сорока. Тварь всполошено вскинула гладкую, перепачканную в крови морду с двумя дырками вместо носа и щелью взамен рта. Оскалилась, почуяв опасность. Видеть она не могла из-за слепых глаз. Медленно повела головой, принюхалась и резко прыгнула в сторону Наи. А вот прыгала нежить великолепно. Девушка едва успела отмахнуться дирком. Но та все равно задела ее боком, сбила с ног. Дирк отлетел в траву. Искать было некогда. Колдунья вскочила, выхватила "сестренок", метнулась наперерез нежити, не давая той броситься по тропе в сторону деревни. Догнала. Полоснула по боку кинжалом. Тварь огрызнулась, клацнув зубами. Но не сумела укусить за руку. Промахнулась на пол-ладони. От второго удара упала, кувыркнулась, опять вскочила. Пригнув продолговатую голову с короткими ушами к земле, ощерилась, приготовилась к прыжку. Ная расставила для лучшего упора ноги, поигрывая кинжалами. "Ну! Давай! Прыгай!" Она уже наметила, куда вонзит нежити "сестренок".
   - Хватит забавляться! Ударь по ней огнем! - развеял ее планы сердитый окрик Радкура.
   Она послушно уронила кинжалы на землю и запустила в тварь клубком огня. Нежить мгновенно превратилась в кучку пепла.
   - Давно бы так. Никогда не делай лишние телодвижения, если можешь сразу разобраться с врагом. Собралась убить - убивай, не красуйся удалью, давая шанс обыграть тебя. Мертвый враг не навредит, - выговорил ей Скорняк, подав дирк. - А тебе все бы из себя воительницу строить. Потому и порезали в Лоте. Не пресекла вовремя.
   "Ну, Хостен..."
   Радкур в задумчивости раскидал носком сапога пепел.
   - Рапад. Тварь с первого предела. ... Опять приманка.
   - О чем ты?
   - Она из низших. Злобная, но тупая и слабая. Сделать прорыв ей не под силу. И это уже не первый случай, когда сквозь дыры выбираются твари, не способные их сделать.
   - Может, они случайно обнаружили дыру и воспользовались ей? - предположила Ная.
   - Тогда возникает вопрос: кто делает прорывы и зачем, если сам не выбирается наружу?
  
  
   Глава 4
   Ильгар
  
   Мороз высеребрил крыши домов, брусчатку, затянул лужи дымчатым ледком и наваял мелких сосулек на карнизах и стоках. Осень была ветреной, зима - на диво холодной. Старики предрекали иссушающее лето и позднюю весну.
   Солнце еще не успело выкатить на небосвод и растопить белую глазурь, покрывшую город, когда стражи вошли в трущобы. Их было немного - три четверки. Да и охотились они в этот раз на дичь мелкую, но зубастую. Так, по крайней мере, утверждало начальство.
   - Помните, парни, - наставлял стражей капитан, - им терять нечего. Убийство жнеца - серьезное преступление, за которое никакого помилования не предусмотрено. Приметы у вас есть, так что не стесняйтесь действовать жестко.
   Вообще-то, стражам Сайнарии запрещалось носить холодное оружие и, подавно, убивать горожан. Даже если те вдруг окажут особо яростное сопротивление или крупно в чем-то провинятся. Так велел Сеятель, питавший к городу особую страсть. Но в этот раз каждый из двенадцати хранителей порядка имел при себе кинжал в пару к дубинке. Небывальщина похлеще заморозков в этих краях!
   Ильгар украдкой рассмотрел оружие - никаких гербов, знаков стражи или инициалов кузнеца. Просто не лучшего качества кусок железа, достаточно острый, чтобы оборвать чью-либо жизнь, и достаточно неприглядный, чтобы легко затеряться в какой-нибудь канаве.
   - Это не по кодексу, - бурчал топавший рядом с Ильгаром Ульдас. Паренек успел послужить в одном из отрядов, прокладывающих дорогу на север, но из-за ранения был вынужден отправиться на покой раньше времени. Теперь жил в Сайнарии, женился на дочери гончара и заделал той двух девчонок. Из-под меховой шапки торчали рыжие кудри, крупные зеленые глаза возбужденно блестели.
   - Не умничай! - рыкнул на него Борта. Здоровенный страж с поломанным носом. - Кодекс стражу годится только задницу подтирать! Это пусть шишкари тутошние и столичные им в носы друг другу тычут! Здесь жизнь другая. Сам знаешь, как бывает...
   - По-разному бывает, - ответил Ульдас. Они как раз подходили к границе между кварталами ремесленников и трущобами. - Но кодекс самим Сеятелем писан, а он побольше твоего, рыло, смыслит в жизни.
   - Смыслит он, может, и побольше, да уж больно далеко сидит, - Борта плюнул. - Не до нас ему - мир стынет, а владыка наш, знай себе, лопает, пока горяченькое.
   - Заткнись! - рыжий страж вспыхнул, ухватился за дубинку. Ильгар вклинился между спорщиками. И тот, и другой знали, что с ним шутки плохи.
   - Оба уймитесь. Не до того сейчас. В таверне друг другу бока намнете, раз уж кулаки зудят...
   - Ничего, сейчас почешут, - пробурчал четвертый в их группе. Агвай, крепкий коренастый мужик из Ландгара.
   - Верно говоришь.
   Ильгара послушались, как бывало уже не единожды. Он не был самым старшим в "четвертаке", зато лучше всех знал, как вышибать дух из противников, и мог крепко припечатать словом - навыки никуда не делись. А окружающие это ценили.
   Разжалованный десятник хоть и пресек ссору, но сам склонен был согласиться с Ульдасом. Не дело это, заветы Сеятеля нарушать, да еще так, втихомолку.
   Под ногами захрустела каша из грязи и льда. Из лачуг тянуло сыростью, дрянной едой и немытыми телами. В некоторых жилищах не имелось даже дверей, их заменяли куски парусины или воловьи шкуры. Рядом с полуразвалившейся хибарой неопрятного вида люди грелись возле большой жаровни. Ее явно стащили из квартала побогаче, но кого это сейчас волновало? Рейд, как стрела, был нацелен в определенную мишень.
   Какие-то разорившиеся лавочники повздорили со жнецами из местного гарнизона и забили тех камнями да ножами порезали. После этого сбежали в квартал бедняков и не без успеха прятались четыре недели, пока их не заложил осведомитель стражи.
   - Дядьки, а дядьки? А чего ищите здеся? - за ними увязалась компания юнцов. Чумазые, в плохонькой одежке, у многих под глазами были синяки, лица прыщавые.
   - Брысь отсюда! - рявкнул на них Борта. - Крысы.
   - Экий ты сердитый, индюк! - с готовностью ответил заводила. Он показал язык, повернулся задом и пошлепал себя по ягодицам.
   - Пошел прочь, сукин кот! - Агвай бросил в него кусок смерзшейся земли, но сам ухмылялся.
   Дети отстали. Стражи подходили к месту назначения: разграбленному и порушенному храму неизвестного божка, сгинувшего вместе со своим народцем. Стены руин почернели от старой копоти, которую не извели даже ливни. В храм, насколько знал Ильгар, не осмеливались входить даже местные головорезы. Он пользовался дурной славой.
   - Ну и местечко, - присвистнул Ульдас. Он уже снял дубинку с пояса, кинжал брать не стал.
   - Руины и есть руины, - Агвай пожал плечами. - Сеятель не оставил бы в сердце своего любимого города язву. Это просто куча камней.
   Ильгар прислушался к своим ощущениям. Ни ожог, ни Игла никак себя не проявляли. Хотя они всегда предупреждали его, если где-то поблизости находились одаренные силой существа. Но сам вид храма смущал. Бывший десятник видел далеко не одно капище, но в этом месте словно неведомые силы сплелись в узел, который не под силу разрубить никому. Почему-то именно это и представилось - тугой узел. Либо же узлы, сдерживающее нечто.
   - Ну что, вперед? - Борта подкинул и поймал нож. - Парни с той стороны наверняка уже вошли. Теперь наш черед.
   Солнце все выше поднималось над городом, возмущенно растапливая ледок и прогревая черепичные крыши, но здесь, под стенами старого строения, было по-прежнему зябко. Ильгар шел первым.
   Сквозь пролом в стене они вошли туда, где раньше располагалось жилище бога. Фундамент зарос мелкой травой, землю вокруг усеивал битый камень. Стены покрывал жирный налет копоти, пахло влагой и дымом.
   - И не побоялись же спуститься, душегубы, - вздохнул Агвай. - Чего с людьми творится - ума не приложу. Режут друг друга, как скот.
   Вниз вела широкая лестница из девятнадцати ступеней. Каменный свод угрожающе нависал над головами - многие балки порушились от времени и влаги, а вслед за ними рухнули пласты земли. Корни сорняков кое-где свисали едва ли не до пола. Ильгар поежился: это место напомнило катакомбы под пирамидами черных богов в Плачущих Топях, разве только здесь посуше было и не так мрачно.
   Освещая путь факелами, они углубились в туннель. Пол оказался расчищен от травы и завалов, не было паутины, а ямы кто-то завалил землей и утрамбовал. Место выглядело обжитым.
   Насколько было известно, руины имели два входа: восточный и северный. С каждой стороны находилась лестница, ведущая в подземный зал. Обвалившийся потолок перекрыл проход на восточной стороне, но там вполне хватало места, чтобы организовать временное прибежище - туда направилась четверка, которую вел сам капитан. Четверке, в которую угодил Ильгар, выпало проверять северный ход. Остальные стражи перекрыли улицу, чтобы отрезать пути к бегству. Дело не выглядело шибко сложным.
   Ильгар радовался выпавшему шансу развеяться. Последние дни он все больше времени проводил в раздумьях. Их с Нерлином проделка могла вскрыть нечто, способное всколыхнуть всю империю Сеятеля. Ведь раньше никто и подумать не мог, что среди Дарующих возможен раскол. Они были неделимой силой. Письмо говорило о том, что некто решил вывести из игры Ракавира, и предлагал сделать это тихо, не дав его влиянию разрастись и укрепиться окончательно. Его боялись. Не иначе, отец Рики действительно разворошил улей, приблизился к разоблачению крупного заговора. А цели у заговорщиков могли быть какими угодно.
   Письмо Нерлин отнес Ракавиру, но, следуя просьбе Ильгара, ни словом не обмолвился об его участии. Дарующий сдержано поблагодарил, сказав, что настало время устроить чистку в рядах союзников. Увы, Сеятель предполагал, что такое возможно - мощь, отнятая у богов, нечестива, и способна извратить даже самого честного человека. Поэтому имелись рычаги воздействия на каждого члена Ложа.
   До поры до времени о той каше можно было забыть, потому как в дело вступили силы, недоступные человечку, вроде Ильгара, но бывший жнец чувствовал угрозу, нависшую над семьей. Если захотят достать Ракавира - могут навредить и Рике. Подозрения подтверждало то, что Дарующий отозвал из Ландгара старшую дочь, Майти, да еще и отправил за ней шестерых личных стражей.
   Задумавшись, он едва не угодил в капкан. Повезло, что Борта вовремя спохватился и оттолкнул его. Затем постучал ладонью по лбу. Лицо было недовольное. Ильгар отругал себя за невнимательность. Семья семьей, а работа требует концентрации.
   Капканов было четыре, замаскировали их не так чтобы плохо, но будто предоставив шанс нежданному гостю обойти ловушку или убраться восвояси.
   Переход в зал обозначала арка. В отличие от стен и потолка, выложенных простым булыжником, арку окаймлял зеленый мрамор. В самом зале ярко горел костер, а вокруг него расселись люди. Их одежда еще не успела истрепаться, они скорее походили на путников, нежели на нищих. Матрасы на полу, импровизированный стол из бочек и досок, очаг, котелок, нехитрый скарб. Здесь были маленькая девочка, четверо мужчин и четыре женщины. Парни помоложе тут же повскакивали. В руках блеснули ножи.
   - Уймитесь! - рявкнул на них седовласый мужчина. Его голову стягивала повязка, а рука была примотана к груди. - Хватит, прошу.
   Парни послушались, но встали так, чтобы заслонить женщин. Среди тех переминались с ноги на ногу две молоденькие близняшки, красивая женщина лет тридцати и, видимо, мать семейства.
   "На банду головорезов эта перепуганная семья не похожа". Видимо, мысли такие посетили не одного Ильгара - даже Борта опустил кинжал и дубинку.
   - Вот что, - как самый старший, Агвай начал разговор, - собирайте манатки и идите за нами. Чем меньше хлопот доставите, тем лучше будет для всех.
   - И только попробуйте выкинуть что-либо, - пригрозил Борта, - ребра переломаю.
   - Мы никуда не пойдем, - старик говорил медленно, но уверено. - Хотите судить - судите. Решите убить - убивайте! Но, говорю сразу, мы не пойдем к преатору. Этот выродок не достоин своего титула!
   Ильгар вздохнул. Здесь крылось нечто большее, чем простое убийство. И история ему явно не понравится. Слишком много отчаяния в словах старика, слишком много страха в глазах девушек, а уж он-то знает, что такое страх и отчаяние.
   - Хватит болтовни, - Ильгар подошел к костру. Безоружный, разведя в стороны руки. - Вас обвиняют в убийстве трех жнецов. Судя по тому, что вы здесь, оспаривать это бессмысленно.
   - Я бы убил их снова, подвернись такая возможность! - запальчиво крикнул один из парней. Затем он поглядел на седовласого: - Я ведь говорил, нужно было примкнуть к местной шайке, говорил! Они бы нас оберегли.
   - Успокойся, Айк. Так бы мы замарались окончательно, а я, Рагель Ялет, не из тех, кто плевать хотел на свою честь и доброе имя... - кряхтя, он попытался встать.
   Ильгар удивился. Протянул руку, предлагая помощь покалеченному старику.
   - Рагель? Это не твоя ли лавка находится возле казарм?
   - Моя. Была когда-то...
   Бывший десятник помнил то место: парни из его десятка покупали там сладости, вино и всякую мелочевку, вроде вощеных ниток, шнурков и табака. Каждый солдат в гарнизоне знал лавку Рагеля, потому как только там можно было даже ночью прикупить вина или пива.
   - Уж не знаю, чем вас разобидел преатор, но выбора у вас нет, - Ильгар так и стоял с протянутой рукой.
   - Выбор есть, - ответила вдруг девочка. Она незаметно подошла к стене и остановилась возле ржавой заслонки, чем-то напоминающей печную. Малышка уцепилась за ручку. - Уходите или я ее открою!
   - Тали! - проревел Рагель. - Не смей! Не смей, кому говорю!
   - Но дедушка...
   - Умолкни! Не смей даже думать об этом!
   - А чего это вдруг? - Айк нехорошо улыбнулся. - Пусть. Пусть получат за все, что нам пришлось перенести. Мне лично не жалко никого...
   Он хотел подойти к племяннице, но дорогу загородил Ульдас. Рыжий страж снял шапку и бросил на пол. Дубинка в руках описала круг.
   - Вы о чем? - насупился Борта. - Вздумаете брыкаться - лично прибью. А баб отведу к городскому преатору!
   Тали, закусив губу и не обращая внимания на окрики матери, бабушки и деда, потянула на себя заслонку. Ильгар рванул к девчонке и в самый последний момент сбил с ног. Ожог на груди зудел. Что-то было по ту сторону стены. И оно, почувствовав, что вот-вот откроется проход, будто ожило и рвануло к свету.
   Девочка упала, ударившись рукой и разбив коленку. В тот же миг парни бросились с ножами на Ильгара, а воздух задрожал от женских криков. К счастью, до крови дело не дошло. Ульдас, Борта и Агвай быстро "успокоили" молодых. Женщинам оставалось лишь плакать да выслушивать неистовую ругань лавочникм, клявшего всех и каждого.
   - Выведите их наружу, - Ильгар поднял хнычущую девочку на руки и повернулся к сослуживцам. Его до сих пор терзало жжение. Игла напомнила о себе, разом лишив сил и вызвав ломоту в костях.
   Вместо ответа Агвай кивнул.
   Тали обхватила бывшего десятника за шею и уткнулась лицом в куртку. Будто защиты искала, либо жутко испугалась. Она была не просто теплая, а горячая, как огонек.
   - Я не хотела-а-а... - всхлипнула она, когда солнечный свет ударил в глаза.
   - Ничего страшного не произошло, не плачь. Ты ни в чем не виновата.
   - Я боюсь, что никогда не увижу дедушку и маму, - продолжала хныкать Тали. Ильгар даже остановился. Он не умел обращаться с детьми, да и сам ребенком пробыл недолго. Стоило выслушать этот словесный поток.
   - Они всегда шумели, всегда! Дедушка с ними ругался и требовал монеты! Они только хохотали, но всегда приходили опять! А потом один из них начал угощать маму яблоками, апельсинами, но он ей не нравился, я точно знаю! Потом присылал мальчишек с записками, но мама сказала как-то дедушке, что не хочет отвечать! Тогда он напал на нее... Бабушка заперла меня в комнате, но я слышала, как плачет мама и как кричит дядя Айк...
   Ильгар задержал дыхание. Он чувствовал не просто злобу, а ярость, и с каждым услышанным словом она разрасталась. Его вышвырнули из армии, в то время как подобные выродки продолжали служить. Ах, нет, не продолжали - судя по всему, Айк с остальными мужчинами подкараулили и убили урода. Да еще и его дружкам досталось. А все потому, что ни один из преаторов не ответил на жалобу, поданную Рагелем Ялетом.
   Он задумался, поэтому пропустил несколько фраз малышки и услышал лишь концовку:
   - ... и тогда она пообещала, что отомстит! И вернет все так, как было!
   Тали замолчала. Ее кожа быстро остывала.
   - Кто пообещал?
   - Голос из-за стены, - в круглых зеленых глазах девочки затаился страх. - Он каждый день со мной разговаривал.
   - Только с тобой?
   - Да. Но все пересказывала дедушке и дядьям!
   Он взял ее за руку и отвел за сложившуюся домиком колонну. Вокруг земля проросла крапивой и сорняками, так что вход оставался почти неприметным. Указав внутрь, Ильгар велел:
   - Сиди тихо, если хочешь снова увидеться с родными.
   Пришлось соврать сослуживцам, что девчонка убежала. Он виновато улыбался, понимая, что выглядит в тот момент посмешищем. Все несчастное семейство Ялет было взято под стражу и сопровождено в казематы. Ничего хорошего мужчин не ждало. Даже старика Рагеля вряд ли помилуют. Женщин, скорее всего, отправят куда-нибудь на север или в Нижний Ландгар, работать на полях, солеварнях или еще где.
   Закон был суров.
   Вечером Ильгар украдкой вернулся за девочкой. Та тихо и мирно дремала в своем убежище, забыв про все, что пережила.
   Он привык, что в армии все понятно. Дали приказ - ты исполнил, либо нет. Умер, выжил, угодил в плен... не так много вариантов. Жизнь проще, смерть ближе. В городе же творилось невесть что. Интриги, несправедливость, ложь... самое паскудное, что в том виноваты были по большей части люди, а не боги.
   И вот судьба свела Ильгара с непростой девочкой. Она слышала и чувствовал то, что чувствовал и слышал сам Ильгар. Иначе как даром это не назвать. Попади малышка на суд - и в ней тут же заподозрят угрозу. Тем более, сейчас, когда появились шары со сверкающей пылью, отыскивающие даже мало-мальски одаренных людей.
   Прежний Ильгар, наверное, отправил бы ее вместе со всем семейством в казематы. Но сейчас он на многие вещи глядел по-иному. Сеятель мудр и велик, делает доброе дело, и будущие поколения будут благодарны за это. Но не каждый приказ следует выполнять.
   Именно поэтому он повел Тали к тем, кто не слушается приказов. К тем, кто не замаран в интригах. К эйтарам.
   Колла-Перекати-поле с немалым удивлением встретил стража. Но принял радушно, помнил, что тот изрядно попутешествовал с Эльмом. Выслушал внимательно, всякий раз кивая. Тали тем временем с изумлением рассматривала загадочные растения в горшках и кадушках. Ильгар ей наврал с три короба, но что еще оставалось делать? Пообещал отвести к родителям утром.
   - Ты просишь многого, - Колла пригладил бороду. Из-за того, что большую часть времени эйтар проводил в городе, он выглядел дряхлым. Но глаза оставались молодыми. - Впрочем, это похоже на людей. Получив однажды помощь, они хотят получать ее всегда.
   - Больше ты меня не увидишь, клянусь, - Ильгар положил на столешницу мешочек с монетами. - Это покроет расходы на дорогу... и тот эликсир, о котором я говорю.
   - Погружение в сон - тяжкое испытание, - эйтар покачал головой. - Уверен, что готов подвергнуть этому девочку?
   - Смерть гораздо страшнее, Колла. Отвезите ее туда, куда отвезли Дана. Ей не место в городе.
   - Никому не место в городе, страж.
   - Ты прав.
   Он вышел из домика эйтара и тут же уселся на лавку. Игла вымотала его, да еще и день никак не хотел заканчиваться. Следовало прямо сейчас отправиться в караулку и сделать запись о сегодняшнем дне в книге дежурств, но... не все дела были закончены. И многое еще предстояло узнать.
   Ильгар встал и поправил обломок меча. Разжалованный или нет, а он по-прежнему служит Сеятелю. И должен понять, что это за таинственный голос обращался к девочке, и так ли уж случайно обвал перегородил проход в зал на восточной стороне храма?
  
   Глава 5
   Ная
  
   Рот полон пыли. Кровь из разбитой губы марает камни.
   - Может, хватит?
   Ная сплюнула красно-серый сгусток, воздела себя на ноги.
   - Еще.
   - Как знаешь, - крутанул шест Зарай.
   Неуловимое движение.
   Атака сверху.
   Шест в руках девушки перехватывает удар.
   Атака справа по ребрам.
   Поворот левого плеча вперед. Быстрая смена положения пальцев на древке, конец шеста резко идет вниз, а затем устремляется навстречу оружию противника.
   Стук встретившихся деревяшек. Атака отбита. Но шест Зарая ускользает и бьет слева. По плечу.
   Кувырок. Девушка вновь на ногах. Однако верткий шест достает ее, подсекает и опрокидывает на землю. В который раз.
   Больно. Приложилась спиной не слабо. Стараясь не кривиться, колдунья перевернулась, поднялась на ноги, приняла защитную стойку.
   - Отдохни, - посоветовал привратник, опустив шест себе на плечи. - И я переведу дух. Умотала.
   Как же, умотала. Даже не вспотел. Чего не скажешь о ней, выглядевшей, будто макнули в озеро. Но колдун прав - передышка нужна. Подустала. Чаще начала пропускать удары.
   Отдохнуть уселись на скамью возле приземистого сарайчика, где хранилось тренировочное оружие. Откинулись спинами на прогретую солнцем стену, блаженно прикрыли глаза. Хорошо. Тепло. Настоящее лето. Нынешний денек баловал славной погодой, даже ветерок дул приятный.
   - Ты сегодня молодец. Работала лучше, - промолвил привратник.
   - Не ври. Я елозила мордой по площадке не меньше, чем вчера.
   - Настойчивость в тебе есть, а навыки придут с тренировками. Скоро, глядишь, и меня заставишь пыль глотать.
   Она хмыкнула в сомнении. Это вряд ли. Легко чувствовать себя воительницей, пока не встанешь в круг с настоящим мастером. Вот тогда и понимаешь, что ты желторотый птенец против коршуна. Вроде и движения такие же, и повороты, и атаки. А не то. Нет отточенности, заученности, что приходит с потом бесчисленных тренировок, когда тело действует по наитию, а не слушает подсказок головы. Где-то руку не дотянул, где-то на полшага ошибся и уже валяешься на земле, развозя по камням слюни и кровь.
   Радкур подошел к ее обучению с присущей ему хитростью. Что уж он наплел другим привратникам, но стоило Нае выйти на площадку для тренировочных боев, как тут же появлялась парочка, а то и тройка колдунов, предлагающих размять кости. И начиналось... Ее брали в такой оборот, что пот со лба смахнуть было некогда - гоняли по кругу, как повар нашкодившего котенка, нападая то по очереди, то сразу вдвоем, дабы она не успела приловчиться к стилю противника. Но какой там приловчиться, когда еле удавалось отбиваться. Чуть ли не с каждым булыжником в кругу поцеловалась. Об атаке и мечтать не приходилось.
   Но Зарай был "хуже всех". Невысокий и обманчиво щуплый, он заменял двоих, а то и троих бойцов, неуловимо переходя от одного стиля к другому, как вода перетекает из реки в озеро или низвергается с гор водопадом. А его пристрастие использовать во время боя несколько видов оружия держало в постоянном напряжении. Только и успевай следить, что появится в его руках в следующее мгновение: меч, хлыст, кинжал или цепь. Каждое ее падение Зарай сопровождал насмешливой репликой: "Не зашиблась, деточка?" Она лютовала внутри, но вставала, стирала пыль с лица и старалась продержаться хоть на миг дольше предыдущего раза.
   Поглазеть на ее "обучение" приходили и другие привратники. Для них это стало своего рода развлечением. Даже бились об заклад, сколько Ная простоит в очередной схватке, что совсем не способствовало ее уверенности в себе и сосредоточенности в поединке. Кагар относился к "забаве" колдунов с холодной снисходительностью - "пусть тешатся, пока не надоест". Но несколько раз девушка замечала, как Призванный наблюдает за ее тренировками с порога своего дома. Не бывал на площадке только Радкур. Ссылаясь на сильную занятость, пропадал где-то целыми днями, а если и появлялся в селении, то увидеть его удавалось лишь в трапезной, где обычно многолюдно и не особо поговоришь наедине. Скорняк вроде бы и не избегал ее, общался прилюдно как со всеми остальными, и в тоже время не допускал возможности остаться вдвоем. Ная молчала, терпела, выжидала, но ничего не менялось. И вздымающаяся внутри нее буря только ждала времени и случая, чтобы вырваться наружу.
   Заслышав знакомые легкие шаги, девушка распахнула глаза, удовлетворенно улыбнулась. На ловца и зверь бежит. Мимо площадки торопливым шагом куда-то направлялся Скорняк.
   - Радкур! - сорвалась Ная с лавки и бросилась за ним вдогонку. - Постой!
   - Я занят, поговорим позже, - бросил он на ходу.
   - Нет, сейчас! - интонации в голосе девушки заставили привратника остановиться, напрячься. - Ты выслушаешь меня сейчас, или я заведу этот разговор в трапезной при всех.
   - Я тебя слушаю.
   - Ты забыл, что обещал мне? Я слово держу, тренируюсь, изучаю свитки. А как насчет твоего слова?
   - Тебя чем-то не устраивает Зарай?
   - Он хорош. Настоящий мастер боя. Но меня обещал учить ты.
   - Извини, у меня сейчас другие дела. Пока поучись у Зарая.
   - За дуру держишь?! Подсовываешь другим, чтобы от тебя отвязалась?
   - Все совсем не так. Поговорим позже. На нас смотрят, - Радкур мазнул недовольным взглядом по привратникам, выходившим из трапезной.
   - Позже ты опять куда-нибудь сбежишь. Мне надоело видеть вечно ускользающую в неизвестном направлении твою спину. Или встанешь со мной в круг, как обещал или...
   - Или? - нахмурился Радкур.
   - Или потеряешь мое уважение. Станешь для меня пустым местом.
   Желваки заиграли на его скулах. Голос произнес с ледяной отчужденностью:
   - Хочешь сразиться со мной в кругу? Будь по-твоему. Не пожалей потом. Они, - он кивнул на привратников, в любопытстве подтягивающихся к тренировочной площадке, - жалели тебя. Я не буду.
   - Дерись по-настоящему, щадить не прошу.
   Скорняк мрачно кивнул.
   - Ты сама этого захотела. Один бой.
   Вышел в круг, стянул волосы в хвост. Взгляд застлала снежная хмарь. Нае бы отказаться от затеи, ведь поняла, что запалила не тот огонь, а обиженная гордость не позволила.
   - Выбирай оружие.
   - Меч, - произнесла она. Была маленькая надежда, что ее выбор заставит его отнестись к ней хоть немного, как к достойному противнику. Меч - оружие воинов.
   Радкур равнодушно взял из ящика два первых, попавшихся под руку, деревянных меча, один швырнул к ее ногам. Едва Ная нагнулась поднять оружие, как удар по плечу чуть не осушил руку.
   - Убита. Враг не станет ждать, когда ты подготовишься к схватке. Он будет использовать любую возможность, чтобы ты не смогла начать ее вообще. В бою нет добродетели и чести, в бою идет в ход любое коварство и обман.
   Девушка кувыркнулась, подхватила меч другой рукой, встала в боевую стойку.
   - Меч - это не кинжал, которым способна размахивать даже девчонка. Это оружие мужчин и его надо держать иначе, - он налетел на нее ураганом, в три приема выбив деревянный клинок из руки.
   - Убита. Утерявший оружие - мертв. - Заточенный конец меча Радкура уперся колдунье в горло. - Зачем тебе меч, девочка, если ты не можешь удержать его в руках? Иди на кухню и возьми половник.
   Ная зло зыркнула на него, но промолчала.
   Скорняк убрал от ее шеи клинок, кивнул на валявшийся в пяти шагах меч, позволяя поднять его. Но стоило ей повернуться, как новый удар по спине чуть не сбил девушку с ног.
   - Убита. Никогда не поворачивайся к врагу спиной, не теряй бдительность, даже если он милостиво предложит поднять оружие. Противнику доверять нельзя. Запомни это накрепко.
   Она запомнила и старалась сражаться по его правилам, но чтобы Ная ни делала, как ни пыталась защищаться и нападать, меч Радкура неизменно настигал ее и проклятое слово "убита" звучало в очередной раз - сотый или тысячный. "Убита! Убита! Убита!" От этого слова уже тошнило. А Скорняк продолжал его повторять, занудно указывая на совершенные ошибки, чтобы затем швырнуть ее вновь на камни и издеваться над новым промахом. "Это Зарай-то хуже всех?" Да Радкур превосходил его на десять голов и по мастерству, и по язвительности, и по коварству приемов. Как и обещал, он ее не щадил, бил ощутимо и не давал продыху. Тело колдуньи покрылось синяками и порезами, разбитые губы опухли и кровоточили, два пальца на левой руке были выбиты из суставов.
   - Радкур, ты полегче бы с девчонкой, - попросил кто-то из привратников, но он лишь раздраженно дернул плечом.
   - Вставай! Ты сегодня собираешься драться или я так и не увижу ни одного верного приема? Неужели ты ничему не научилась за шесть лет? - Скорняк подошел к ней, обессилено лежащей на земле, пнул носком сапога в бок. - Поднимайся! Враг не будет ждать, пока к тебе вернутся силы.
   Ная заставила себя встать на четвереньки, нашарила ладонью рукоять меча. Вскинулась в попытке ударить Радкура по ногам, но сапог колдуна впечатался ей в живот, выбив воздух и отбросив назад. Девушка упала на спину, ударившись затылком об камень. В глазах на миг потемнело от боли и нехватки воздуха. Она перевернулась на живот, закашлялась.
   - Зачем так-то жестоко? Уже перебор. Помягче, Радкур. Это ведь всего лишь тренировочный бой, - вступился снова кто-то из привратников за Наю.
   - Заткнитесь! - рявкнул Скорняк. - У вас была возможность научить ее противостоять врагу, показать, что ждет в бою. Но вы жалостливые. Лишний синяк на ее личике боялись оставить. И в итоге она валяется как дохлая рыба. Это здесь она может себе позволить такую роскошь. А кого из вас будет благодарить за жалость, когда окажется на поле боя или в плену? Вы отлично знаете, что с ней сделают. Так что теперь не вмешивайтесь.
   Он подошел к девушке, прорычал:
   - Незыблемая тебя побери, долго валяться будешь? Сражайся, твою мать! Сражайся, пока не сдохнешь. Вслепую, кулаками, зубами, ногтями, хитри, изворачивайся, но не подпускай к себе противника. Если он доберется до тебя - ты мертва.
   Ная понимала это, но сил встать не было, все тело казалось сплошной раной, болела каждая кость. Но еще больнее было от презрительного взгляда Радкура, от его разочарования в ней. Этого она позволить не могла. Встать! И показать этому сукиному сыну, что она еще жива и способна постоять за себя! Девушка оперлась на ладонь, оторвала голову от земли, подтянула ноги. Отделал он ее лихо. "Получите, что просили". Она попыталась подняться, но рука подогнулась в локте и колдунья вновь рухнула на землю. Было унизительно и стыдно. Но, оказалось, это еще не предел ее позора. Скорняк наклонился над ней, захватил в кулак волосы и, задрав голову, процедил брезгливо:
   - Все, сдулась? Растеклась квашней? Ты привратник! Ты не имеешь права сдаться! Чего ты ждешь? Чтобы враг, прежде, чем отрубить голову, еще оттрахал тебя? Этого хочешь?! - его ладонь поползла по ее ноге верх, увлекая за собой подол юбки, пальцы грубо стиснули выпуклости ниже спины. Ная похолодела. "Не намеревается же Радкур еще и отыметь ее при всех в качестве наглядного урока?" Нет, он не может так поступить. Но после сегодняшнего поединка колдунья уже не была в том уверена. Это был другой Скорняк, не тот, которого она знала. Жестокий, беспощадный, не признающий слабость.
   - Враг не проявит жалость, потому что ты женщина. Наоборот, использует это, чтобы унизить, сломать, опозорить. Тебя пустят по кругу или прикуют к стене и каждый, кто пожелает, будет иметь тебя, куда захочет. Не будь податливой селянкой, признающей право победителя.
   Ная дернула головой назад, метя ему в лицо, но Радкур увернулся и врезал кулаком ей поддых. Девушка согнулась, слезы брызнули из глаз от перехватившего дыхания.
   - Это уже чересчур! Совсем спятил, Радкур? Хватит девчонку увечить, - перебравшись через ограждение, к ним направился в негодовании привратник Грай, но Зарай придержал его за рукав, промолвив негромко:
   - Не лезь. Сами разберутся.
   Скорняк присел перед Наей.
   - Что ж, по крайней мере, ты хоть сделала попытку. Но твоя неудача только раззадорит врага и подтолкнет к более решительным действиям. Бей наверняка, иначе он отыграется на тебе потом за непокорность. - Радкур рывком воздел ее на четвереньки, подстроил под себя, пальцы до боли впились в бедро. Склонившись к уху колдуньи, прошипел: - Ты не привратник, ты подстилка, если позволяешь так поступать с тобой. Сделай же что-нибудь! Даже, если это будет последний смелый в твоей жизни поступок. Докажи, что ты боец! Иначе... потеряешь мое уважение.
   Щеки Наи пылали. Неизвестно отчего больше: позора, ощущения рук Скорняка на своем теле или гнева? Вероятно злость, а может, внезапно хлынувшая в нее потоком сила, позволила оторвать руку от земли, резко развернуться и врезать Радкуру кулаком в челюсть. А затем, воспользовавшись его заминкой, ударить ногами в грудь, сбросив с себя. Привратники восторженно зашумели, кто-то захлопал в ладоши.
   Ная, пошатываясь, поднялась, подобрала свой меч, клинок Радкура отбросила ногой в сторону. Силы прибывали, но избитое тело тоже давало о себе знать.
   Скорняк поднялся с земли, скривился в хищной усмешке.
   - А вот теперь ты всерьез разозлила врага. Потому что задела его гордость, одержав краткую победу. Пощады не жди. То, что воин-мужчина может простить другому воину-мужчине, женщине он не простит никогда, потому как она посмела возвыситься над ним. Нельзя давать ни мгновения, чтобы противник пришел в себя и поднялся. Сумела его достать и свалить, добивай, пока не перестанет дышать. А что теперь будешь делать, когда я встал и полон желания свернуть тебе шею? И не смотри, что у меня нет меча. Сумею обойтись и без него.
   Она и не сомневалась. Но, когда он, увернувшись от ударов клинка, очутился лицом к лицу рядом с ней, а пальцы перехватили рукоять оружия, стало страшновато. Особенно от его зверовато-свирепого взгляда и несущегося в переносицу локтя. Но она ошиблась. Удар пришелся в лоб. Локоть в последний миг взял чуть выше. Но ей и этого хватило, чтобы полететь кубарем, распластаться на камнях.
   Радкур взвесил в ладони отобранный меч, крутанул пару раз, рассек сверху вниз воздух, поглядел на лежащую подозрительно тихо колдунью.
   - Ты там не уснула? - Девушка не двигалась. - Хватит притворяться, удар был не сильный.
   - Да ты, похоже, убил девчонку, - заволновались привратники.
   - Не мелите. От такого шлепка не умирают, - однако в голосе Радкура проскользнула неуверенность. Он подошел к колдунье, дотронулся до плеча. - Ная...
   Вот тут наступил момент мщения. Она ответила ему тем же - локтем в нос. Скорняк инстинктивно отшатнулся, и локоть угодил в глаз. "Тоже неплохо. Хороший синяк обеспечен". У Наи было не больше мгновения. Радкура такой удар надолго не выведет из строя. А ей, когда у него прояснится зрение, не поздоровится. Не давая колдуну прийти в себя, Ная вскочила, заехала ногой ему в грудь, опрокидывая на спину. "Как он учил? Добивать, пока противник не в состоянии сражаться?" Сунув руку под подол юбки, выдернула из перевязи на ноге нож, оседлав сверху Скорняка, прижала лезвие к горлу.
   - Мертв.
   - Ай да Саламандра! Уделала-таки этого злобного хоруга, - заулюлюкали, торжествуя, привратники.
   - И как ловко в оборот взяла. Из такого плена ускользать и сам не захочешь, - заржал рыжебородый Дорен, подмигнув девушке.
   - Я тоже не прочь так-то умереть, - гоготнул Грай. - Счастливчик Радкур.
   Слова потонули во всеобщем хохоте колдунов. Ная смутилась, поняв двусмысленность своей позы. Всего на миг отвлеклась на веселящихся привратников и тут же свалилась кулем от удара по ребрам, не в силах ни сказать ни слова, ни помешать Радкуру отобрать у нее нож.
   - В бою надо следить за руками противника, а не слушать треп врага. Он нарочно станет играть на твоих чувствах, порочить тебя и твою семью, чтобы ты совершила ошибку. Но слова не убивают, это пыль, которую уносит ветер. А вот спрятанный в одежде нож справляется с этим замечательно.
   Даже, если бы она и хотела ему ответить - не смогла. Грудь охватила такая боль, что из глаз полились слезы. Ребра ей Радкур вряд ли сломал, как бы жестко он с ней ни обходился, а силу рассчитывал, иначе с первого раза еще убил бы. Всего лишь проучить хотел. У него получилось.
   - Прах на ваши головы. Как вам не стыдно? Нашли забаву! Точно тупое мужичье наслаждаетесь избиением слабого, - вдруг разразился гневом старческий голос. Сведя к переносице кустистые брови, к Радкуру просеменил целитель Лариус.
   - Что на тебя нашло? На бедной девочке живого места не осталось. Не мог найти противника по своим силам? - он обернулся к притихшим колдунам. - И вы хороши, раззявили рты, смотрите на бесчинство, никто не вступился.
   - Да они просто тешились, - промолвил в оправдание богатырь Дорен.
   - Встань со мной в круг, и увидишь, как я умею тешиться, на карачках уползешь, - пригрозил Лариус. Склонился над девушкой, погладил по волосам. - Жива, милая? Обопрись на меня, помогу встать. Железные долболобы, совсем одичали. Единственная отрада для глаз в клане - и ту чуть не угробили.
   Ная поднялась с помощью старика, затем отстранила его заботливые руки, шагнула к Радкуру на не твердых ногах.
   - Мы еще не закончили, - "Хотя... нет, закончили", пронеслась мысль, и колдунья без сил осела вновь на землю.
   - Полюбуйся на дело своих рук. До чего довел девочку... - отчитал Лариус Радкура.
   Скорняк спал с лица, черты исказились, будто их свело судорогой. Взгляд затянула черная мгла боли. Колдун качнулся было к девушке, но отдернул протянутые руки, отступил. Отшвырнув меч как ядовитую змею, развернулся и стремительно зашагал прочь.
   - Мне кто-нибудь поможет довести девочку до знахарской или так и будете стоять истуканами? - проворчал Лариус.
   - Я сама, - пролепетала Ная.
   - Конечно сама. Но лучше, если Грай сопроводит тебя.
   Сопровождение заключалось - просто подхватить девушку на руки и отнести в домик, где Лариус занимался лечением ран привратников.
   Целитель, шаркая, подошел к ряду полок, на которых лежали различные коробочки, вязанки трав, мешочки с порошками, чуть ниже стояли бутылки из тыквы-горлянки с неизвестным содержимым. Выбрав холстяной мешочек, развязал его и поднес к носу девушки. Резкий запах выбил из ее глаз слезы.
   - Что это за гадость? - поморщилась она.
   - Зато просветляет разум, - ответил целитель. Открыл деревянную баночку, черной мазью с запахом тины принялся обрабатывать раны Наи.
   - Разум мне уже сегодня просветлили.
   Лариус покачал головой.
   - Не понимаю, что случилось с Радкуром. Он никогда не позволял себе подобной жестокости на тренировках, тем более с женщинами. А тут в него словно злой дух вселился, - отставил баночку, взял с полки шкатулку с серым порошком, присыпал царапины.
   - Это был всего лишь урок. Я сама попросила его поучить бою и не щадить меня.
   - Не слишком ли жестоко для урока? - взглянул на нее с прищуром целитель.
   - Зато он оказался полезным.
   - Для женской красоты не особо полезно иметь сломанный нос, свернутую челюсть и шрамы на лице.
   - Я привратник. Мне нужна не красота, а умение сражаться и колдовать.
   - О-хо-хо, - вздохнул Лариус. - Молодых всегда влекут битвы. Мужчины - понятное дело, они по своей сути таран, пролагающий путь (по?) жизни и оберегающий его от посягательства других захватчиков. Но какая прелесть в том для такой красивой юной девушки? Женщины - услада для души и тела, врата в мир покоя и счастья, что строит мужчина. У нее другое предназначение.
   -А если рядом не окажется твоего мужчины или он погибнет? Покорно подчиняться победителю и распахивать врата к счастью теперь для него? - возразила Ная. - Да я скорее погибну, чем позволю кому-то топтать, что мне дорого. Женщина должна уметь сражаться и за свою честь, и за своего мужчину, и за свой дом, и за детей. Мой дом - клан колдунов, и я буду сражаться за него, пока дышу. И мне наплевать на порезы и синяки на лице, потому что, чем лучше я выучусь сейчас, тем меньше их появится потом, во время настоящего боя, и тем больше от меня будет пользы клану.
   - Клану можно служить по-разному. Например, исцелять раны. У тебя неплохо получалось это раньше. Я мог бы научить...
   - Это не мое, - отрезала колдунья.
   - Да, наверное, это так. Я видел, как ты сражалась. В тебе дух победителя. Ты боец.
   - Шутите? Меня принесли сюда на руках. Какой из меня победитель?
   - Это временно, - улыбнулся Лариус. - Когда-нибудь ты не дашь спуску даже Радкуру.
   - Ему вряд ли. Так сражаться я не сумею. Он потрясающе владеет телом и оружием, но почему его никогда не видно на площадке для тренировок?
   Руки целителя запорхали над девушкой, и приятное тепло растеклось по ее телу, в голове появилась легкость, раны перестали болеть.
   - Скорняк - загадочный человек. Он знает и умеет больше, чем показывает людям. Одно время его хотели выбрать Призванным, но он отказался в пользу Кагара. А когда случилась эта мерзкая история с его ученицей - ушел из клана и пропадал где-то три года. Никто не знает, как он жил и что делал. Вернувшись, построил себе в отдалении от всех лачугу и погрузился в исследования колдовства. За много лет я впервые увидел его сегодня в кругу. Обычно Радкур избегает подобных развлечений.
   - Как же он поддерживает тело в форме?
   - Тренируется где-то один в укромном месте. Не любит постороннего внимания к себе. А теперь помолчи и дай мне закончить работу - постараться исправить его чрезмерное внимание к тебе, - на непонимающий взгляд девушки целитель указал на разбитый в кровь локоть и выбитые суставы пальцев на левой руке.
   Ладони Лариуса действовали мягко, нежно, а вполголоса произносимые заклинания даже нагоняли сон. Вот от чего бы сейчас Ная не отказалась. Прикорнуть немного. Спать в последнее время удавалось совсем мало, приходилось сидеть над свитками. Как Радкур и обещал, Призванный позволил брать их из хранилища, но только те, что выберет для нее сам.
   - Остальные тебе постигать пока рано. Некоторые знания опаснее меча, особенно в неопытных руках и глупой голове, - сухо произнес Кагар-Радшу, когда она пришла к нему с просьбой. - Ты не глупа, но твой разум не готов еще принять их. Он должен вначале созреть, как поднявшееся тесто, прежде чем что-то печь из него. Потому любые новые заклинания ты будешь применять только под моим надзором или Лариуса. И еще... Ни твои тренировки в кругу, ни изучение свитков не должны мешать основному делу. Никто не будет давать тебе поблажек из-за ран или бессонных ночей. Успевай справляться со всем.
   - Да, Призванный, - поклонилась она в ответ.
   Может, этого и добивался Радкур, чтобы у нее не осталось ни одного свободного мгновения, чтобы мозолить ему глаза, но, когда она добиралась до лежанки, то падала замертво, не видя даже снов.
   - Ну вот и все. Завтра твои синяки и ссадины заживут, опухоль сойдет. Будешь выглядеть как прежде, - целитель убрал на полку коробочки со снадобьями, сложил руки лодочкой. Голубое пламя охватило их, пробежалось, очищая от скверны, от кончиков пальцев до запястий и угасло между ладоней.
   - Спасибо, - поднялась Ная.
   - Позволь старику дать тебе совет, - девушка приостановилась. - Женщина изначально физически слабее мужчины. Ну, кроме редких исключений. Но богами ей дана красота и хитрость. В умелых руках это довольно действенное оружие. Прибегай к нему, когда противник опытнее тебя и сильнее. Не всегда нужно показывать врагу, насколько ты умела в схватках, притворись неловкой, пусть он недооценит тебя и посчитает легким соперником. Он расслабится, раскроется и начнет совершать ошибки. А ты подмечай его приемы и слабые места, а потом, выгадав удачный момент, нанеси верный удар. Хватает одного, чтобы человек отправился за грань. У меня был друг, по фигуре похожий на Зарая, который вечно прикидывался пьяным неумехой и выигрывал поединки у настоящих богатырей: сильных, но недалеких.
   - И что с ним стало?
   - Погиб. Его обыграл более опытный хитрец. И им была женщина. Прими это как науку. Вдруг пригодится.
   - Я запомню, - кивнула Ная.
   Отражение в бадье не врало. Даже после лечения Лариуса выглядела она ужасно. Что там будет завтра, а сегодня лицо напоминало ватрушку, испеченную криворукой хозяйкой. "Представляю, как опешит Тэзир от очередного подарка". Бедняге в последнее время и так перепадало ни за что синяков, а сегодня досталось пуще прежнего. Не особо весело ощущать свое тело куском глины в руках невидимого гончара и не понимать, что происходит. Она бы пожалела парня, но синяки были местью за его мысли о ней. Поначалу налетали образы стихийно и кратко, заставляя лишь пылать щеки. Но однажды Наю так накрыли его чувства, что хоть в ледяную горную реку прыгай, чтобы сбить жар. Колдунья как раз собиралась ложиться спать, когда поганец решил предаться грезам о ней. Что там за тоска вдруг на него нахлынула, но ее корежило и чуть ли не в дугу выгибало от его желаний. Выла и рычала в подушку, как сучка в период течки. А невидимые руки и губы ласкали ее, целовали, доводили до исступления и желания прямо сейчас броситься в его клан. Находись селение колдунов воздуха чуть ближе, наверное, и побежала бы...чтобы дать ему хорошего пинка за подобные утехи. "Да что ж ты творишь, мерзавец?! Прекрати немедленно!" - пыталась она достучаться до него мысленно. Схватив кинжал, уколола себя несколько раз в ногу. Может, хоть так дойдет? Очнется? Не помогло. Мечты о близости с ней унесли его в заоблачные дали, где правят только вожделение и похоть. Это надо было остановить. Тогда Ная задрала рубаху и провела клинком по низу живота. Хорошо, с нажимом провела, не вспарывая брюшину, но кровавую полосу оставила глубокую. Что б опомнился и намек понял. Видимо, понял, потому как подобное больше не повторялось. Бывало иногда, навеет вдруг что-то, как теплый ветерок кожи коснулся или пробежит в животе волна истомы, и тут же все рассеивалось, не успев взбудоражить ни тело, ни мысли. Но сегодня балагур ее выручил славно, передав в столь нужный момент своей силы. Почувствовал, видно, что она на пределе.
   В трапезной было еще полно народа, хотя Ная и тянула время, в надежде, что все уже разошлись по делам. Ее заметили. Стук ложек об миски стих на мгновение, но потом возобновился, разговоры же так и угасли, повиснув недосказанными фразами в воздухе.
   - Чего молчите? Ужасно выгляжу? - спросила она, обведя взглядом привратников.
   - Да ну, с чего ты взяла? - изрек Зарай, рассматривая девушку. - Так, пара синячков, губы чуть припухли. Это тебя даже не портит. Правда, братья?
   Все согласно закивали, уверяя, что ее внешность совсем не изменилась. Только рыжебородый Дорен ковырял в зубах щепкой со скучающим выражением на лице.
   - А ты, что скажешь? - обратилась она к нему.
   - Что скажу? - привратник рыгнул, глотнул вина, вытер усы. - Скажу, что хреново ты выглядишь. Будто под камнепад тебя сунули.
   - Ну наконец-то. Хоть кто-то правду сказал, - грозно произнесла Ная... и рассмеявшись, пожурила: - Обманщики. Сидят и врут беззастенчиво, будто в отражении себя не видела. Да я похожа на переваренный вареник.
   - Мы же, что б сгладить огорчение... - произнес Грай с невинным видом. - А так ты мила нам любая.
   - Для нас ты по-прежнему красавица, - поддержал Хостен.
   - И в кругу держалась молодцом, - поддакнул Визай. - Показала Скорняку, что и у тебя железные яйца.
   Ная вздохнула с притворным разочарованием.
   - Меня окружают одни лицемеры и лгуны. Будет вам сказки сказывать и мою гордость тешить. Знаю, какой я молодец. Мной отлично вычистили круг. Ну хоть какая-то польза.
   Привратники загоготали.
   - Вот за что мы тебя любим, что никогда не унываешь и не плачешься по пустякам, - гаркнул Дорен, подмигнув Нае. - Садись, Саламандра, чего топчешься у порога. Ножки-то небось дрожат после поединка? Чай не легко удерживать ими было такого зверюгу, как Радкура? Но как они обхватили-то его цепко. Загляденье.
   Его слова вызвали новый взрыв хохота.
   - Да он в тот момент и о бое, наверное, забыл? Не больно-то и сопротивлялся. Хотя, я тоже мертвым прикинулся бы, - выдал под сотрясающиеся от смеха стены трапезной Зарай.
   Девушка в ответ с улыбкой погрозила кулаком. Мерзавцы. Но такие родные, дорогие сердцу, что и на слова их обижаться не хочется. Шутят ведь просто. Как в семье, по-доброму. А посмей, кто чужой затронуть ее - башку свернут.
   Радкур пришел к ней ночью. Ная была уверена, что придет. Чувствовала. И когда отрылась дверь в ее комнату и высокая тень скользнула за порог, продолжила притворяться спящей. Скорняк подошел к лежанке, сел на край спиной к девушке, переплел пальцы рук.
   - Я знаю, что ты не спишь. Поговорим?
   Она промолчала.
   - Обижаешься? Ненавидишь меня?
   Девушка вновь не ответила.
   - Я сегодня был груб и жесток с тобой. Прости... Мне пришлось так поступить. Я должен был разозлить тебя, заставить увидеть во мне врага, показать, что ждет в настоящем бою, где пощады не будет, а противник не протянет руку и не похлопает дружески по плечу, говоря: "Ничего, в следующий раз повезет". Враг будет стараться убить тебя любыми способами и лишь от тебя зависит - сумеешь отстоять свою жизнь или нет. Ты должна доверять только себе, только своим глазам, своему чутью, подсознательно ощущать опасность и быть готовой отразить любой подлый удар, потому что даже друг может оказаться предателем. - Радкур хрустнул суставами пальцев, сжал кулаки. - Мне нелегко было видеть твои разбитые губы, синяки на теле... И знать, что тому виной я... С каждым словом "убита" я умирал вместе с тобой. Умирал от страха за тебя, что не смогу в нужный момент оказаться рядом, защитить. Ты еще так слаба, неопытна, а черные времена могут грянуть в любой момент.
   - Но ты ведь наперекор всему придешь и спасешь меня? Как это делал всегда, - произнесла тихо Ная, положив руку на его кулаки. Притворяться спящей после его слов расхотелось. Скорняк заключил ее пальцы в ладони, помолчал. - Может... так случится... что я не сумею прийти в этот раз. И тебе придется надеяться только на себя.
   Колдунья резко села, развернула его лицом к себе.
   - Ты умеешь предвидеть будущее?
   - Иногда. И те видения, что приходят сейчас - мне не нравятся.
   Ная закрыла ему рот ладонью.
   - Я буду тренироваться и набираться опыта в колдовстве, но ты пообещаешь, что не станешь больше заговаривать о будущем. Не хочу отравлять отпущенные мне года жизни ожиданием беды. Хочу радоваться каждому дню, каждому взгляду любимого мужчины и не думать, что могу его скоро потерять. А там поглядим - так ли неизбежное неизбежно.
   Он грустно улыбнулся, зарылся лицом в ее волосы и тихо произнес:
   - Обещаю. - Потом порывисто поднялся, потянул колдунью за собой. - Пойдем, сегодня потрясающе звездное небо. Я расскажу тебе про созвездия. И как они влияют на судьбы людей.
  
   Глава 6
   Ард
  
   - Не сегодня, но - когда-нибудь! - Отец редко повышал голос, но в тот момент он кричал. Случилось это через три месяца после возвращения Арда из Мерта. - Когда-нибудь поиски приключений заведут тебя в могилу, сын. Твоя судьба - управлять трактиром. Это не лучшая доля, но и - уж поверь! - не худшая. Сытая жизнь с любимым человеком, с детьми. Ты нуждаешься хоть в чем-то? Нет. От тебя требуют здесь невозможного? Тоже нет. Так почему не можешь успокоиться?
   - Не кричи, - урезонила его Айла. - В ушах звенит. Твой сын хочет помочь Элдмаиру - что в том плохого?
   - У меня только один сын, - Ландмир заговорил тише. Ард расслабился. - И кое-кому, - трактирщик зло поглядел на брата, - следовало бы уяснить это и перестать дурить мальчишке голову.
   - Да брось, - торговец отмахнулся, - никто никому ничего не дурит. Протри глаза - пареньку скучно здесь. Он и так всю жизнь задницу на кресле мозолил. Пусть попутешествует. Тем более, я не поручаю ему ценных грузов. Всего-то излишки поделочного сандалового дерева, которые нужно отвезти в Маркан моему другу. Там и дорога-то спокойная, степняки нападают только на караваны, а они поедут на моем фургоне.
   - Нет! И думать забудь.
   Арда с души воротило от рутинной работы. День за днем он спускался в зал, наливал в кружки пиво и брагу, сгребал со столешницы монетки, ездил в соседние поселения за всякой мелочевкой. Это быстро надоело. К тому же, его ни на мгновение не оставляли мысли о чудовище, лишившем разума бога.
   Последней каплей стал одноглазый филин, усевшийся на подоконник ночью. Громадная птица унеслась в темноту, едва Ард попытался подойти к окну. И делала так каждую ночь, словно призывая покинуть дом.
   - Нет, нет и еще раз - нет! - Ландмир находил доводы брата смехотворными. - Повторяю последний раз: мой единственный и любимый ребенок должен унаследовать трактир! Других детей у меня нет и не будет уже.
   - Так уж и не будет? - улыбнулась Айла, положив ладонь на живот. Ее глаза весело блестели. - Что-то не припомню, чтобы кто-то из других мужчин побывал там, где ты бываешь каждую ночь...
   - И ты молчала?! - трактирщик вскочил, развел руки в стороны, не зная, что делать.
   - Язык проглотил? - рассмеялась кочевница. Она встала и сама обняла мужа. Затем прошептала на ухо: - Не ломай жизнь сыну. Пусть будет тем, кем сам пожелает.
   Совместными усилиями им удалось переубедить ошалевшего от счастья Ландмира. Ард получил вожделенную свободу. Он будет помогать дяде, пока у того не подрастут дочки...
  
   Вереницу повозок они заметили издали. Но, лишь подъехав ближе, поняли, что застрянут здесь надолго.
   Кого и чего здесь только не было!
   Тяжелогруженые фуры караванщиков, телеги и двуколки земледельцев, повозки переселенцев и наемников, лошадки и ослики одиноких путников, особняком держались четверо паломников. Дорогу всем преграждал ствол дерева, возложенный на козлы. Шлагбаум охраняли вооруженные копьями, луками и топорами бойцы в меховых безрукавках и доспехах из бычьей кожи. Впрочем, особо грозными воины не выглядели. Даже, несмотря на хорошую амуницию.
   Все осложнялось тем, что это была единственная дорога на Маркан. По левую сторону от тракта раскинулась степь, по правую - трясина; прямо за постом начинался старый бревенчатый мост, перестилающийся через узкую, но глубокую реку Павет.
   - Стоять! - Не успел фургон Арда подкатить к затору, как на дороге появился усатый воин. Был он не то чтобы пьян, но уже в изрядном подпитии. - Это... дальше ходу нет. Либо вертайтесь, либо ждите... Здесь!
   Свои слова он подкрепил могучей отрыжкой.
   - В чем дело? - с явной неприязнью поинтересовался Херидан.
   - Дорога закрыта. Оглазел, что ли?
   - Нас ждут к концу седмицы в Марканском посаде, - сказал Ард. - Если не успеем к сроку - потеряем треть цены. Кто возместит?
   - А мне почем знать? - опершись о копье, воин пожал плечами. - Дальше нельзя - и все тут. Ты, парень, еще спасибо должен нашему богу сказать, потому как он о вас, проходимцах, печется.
   - Вот уж спасибо так спасибо!
   - Ты не смейся, борода! Я свое слово сказал. А дальше как хотите, так и крутитесь.
   Он пошаркал к шлагбауму. Там его соратники жевали вареные яйца, жарили рыбку на вертеле и передавали друг другу старый бурдюк.
   - Экий хам, - вздохнул Лерст. - Хотите, расскажу поучительную историю про стража, который оскорбил колдунью? Жил он в городке Панатка, что на севере, и его звали Вало Увядший-Стручок... вернее, так его звали потом, а вначале - просто Вало...
   - Давай-ка в другой раз! - Рэйхе шутливо толкнула его в бок. Затем повернулась к мужу: - Что будем делать?
   - Подождем, куда деваться, - Ард вздохнул. - Мы и так добрались сюда быстрее, чем рассчитывали. Можем задержаться на денек-другой.
   Вечером стало прохладнее, поднялся приятный ветерок, который принес влажную свежесть от реки. Небо серебрилось звездами, луна была громадной. Вокруг костра расселись люди, застрявшие в этом краю. Компания подобралась пестрая, вздорная, но чего ожидать от торговцев, странников и селян? Лишь паломники, обряженные в хламиды из мешковины, держались особняком, разговаривали тихо, жевали сухие зерна и запивали водой.
   Над огнем булькал большой котел, рядом жарились над ямкой с алыми угольками три речные рыбины. Разговор шел обо всем и ни о чем, но главной темой была, ясное дело, причина задержки.
   - Сучьи дети, - бурчал дедок в войлочной шляпе. - Все неймется им. Жили б в своих степях, кобылам хвосты крутили... так нет же! Мало друг дружку топориками тюкать, они и к нам лезут!
   - Известное дело, - отвечал лысый и рябой, как перепелиное яйцо, торговец солью. - Караваны от гуурнов страдают постоянно. И что-то раньше никто из богов не выказывал особой заинтересованности в наших напастях...
   - На торговцев всем плевать, - вставил наемник, набивающий себе цену весь вечер. Он был худым, в ржавой кольчуге и с плохонькой секирой, и явно искал себе хозяина. - Только наш брат им верной защитой служит.
   - Знаем мы вашего брата, - буркнула толстая торговка, везущая ткани к Коралловому морю. - Похлеще кочевников любых.
   - Ты, баба, выражения-то выбирай! - насупился наемник. - Здесь приличное общество.
   Приличное общество ответило дружным хохотом, а кто-то даже посоветовал наемнику пойти на службу к местному сердобольному богу.
   - А что слышно, почему кочевники лютуют? - спросил Ард, когда очередной спор утих.
   - С голодухи, - уверенно заявил крепкий земледелец, пригнавший к костру двуколку и напоивших всех желающих рисовой водкой. Таковых набралось немало, поэтому споры становились все жарче. - У них война тама... чего делят - знать не знаю. Чего можно делить в степи-то? Пылюку да бурьян? Это ж не наша земелька, вспаханная, да удобренная...
   - Гуррнам повоевать - меда не надо. А уж повод они всегда отыщут, - уверенно заявил сказитель. Его истории пока что не пользовались спросом, поскольку всех больше интересовали дела насущные, а не небылицы невесть каких времен. Впрочем, парень не унывал и наяривал третью тарелку луковой похлебки с клецками. - С первых веков дети степей отличались крутым норовом и не стеснялись ходить в набеги как на соседские стойбища, так и на земледельцев. Недаром говорят, что первый человек, убивший себе подобного, был родом из степей...
   - Ага, а родила его волчица, которую обрюхатил конь, который из яйца вылупился, снесенного петухом и высиженного мертвою бабою, - дедок в шляпе махнул рукой. - Знаем мы ваши байки... брехня на брехне и брехней погоняет.
   - Это ты зря, отец. Дело говорит парняга, - урезонил его щедрый на рисовую водку земледелец, - из нашей деревни только и видно, как дымит что-то в степях. Да еще порой мертвечиной смердит и ворон тама - что комаров на болоте. И так идет со времен пращуров наших. Только нынче совсем озверели налетчики.
   - Потому что нет на них управы, - тут же уверенно заявил наемник. - Вы видели тех пентюхов, дорогу перегородивших? Куртки кожаные, копья острые... да вот только видно - мужичье к сохе приученное. Привыкли спину горбить.
   - Ну так пошел бы да прогнал их, - Херидан обжог говоруна взглядом. - А затем и степняков бы к ногтю прижал, раз уж бравый такой.
   Утром прискакал гонец. Выходило вот что: два дня тому назад ехал через мост крупный караван. В далекие земли, куда-то к лесам и болотам Гаргии. И едва переехали несчастные мост, как из степей налетели на них гуурны. Одни с тыла ударили, а другие хоронились до того на противоположном берегу. Пешие. Наемники пободались-пободались со степняками, а потом деру дали, как жаренным запахло.
   - Здесь и раньше частенько грабили торгашей, - рассказывал гонец, накормленный ухою. - Но как грабили: уведут повозку-другую с зерном или женщин похитят да утихомирятся. А тут будто с цепи сорвались - порубили всех, повозки со шкурами и одеждой пожгли, забрали зерно и солонину.
   - Откуда это известно, раз порубали всех? - докучливый дед до самого утра бранился с наемником, но ему все было мало.
   - Пятерых раненых мы подобрали. Троих схоронили по дороге, а двое сейчас в поселении нашем отлеживаются.
   - Ты лучше вот что скажи, - торговка тканями подлила ему юшки и подала большой сухарь, - сколько еще здесь торчать? Что говорит ваш бог?
   - Вечером откроем дорогу, - гонец вздохнул. - Будет здесь теперь застава. Скоро, глядишь, башенку строить начнем или еще какое укрепление.
   - Хорош ваш бог, - кивнул земледелец, - знаю и его, и ваш народ. Доброе дело замыслил.
   - Доброе-то оно доброе, - улыбнулся рябой чумак, - да только, дайте-ка угадаю, за проезд через мост мзда взиматься будет?
   - Не без этого. Но, мил человек, сам посуди - кто ж еще дорогу оборонит? Ради такого дела жрец бога, Балден, нанял мастера копья. Будет кому учить наших мужиков.
   - Учить их придется долго, - вздохнул Херидан.
   Стражи моста и дороги упились ночью, а утро встречали стонами. Затем осадили толстого мужичка, везущего соленую капусту и огурцы в Марканский посад, но тот приветил их лишь крепким словцом.
   - Все больше народу берется за копье или топор, - произнес горец, когда путь, наконец-то, был свободен, - к чему бы это?
   - Поживем - увидим - ответил Ард.
   Сказитель, хрустя здоровенным соленым огурцом, попытался что-то пробормотать. На кусочке промасленной кожи лежал еще пяток крепеньких пупыристых огурцов - плата за историю про одураченного кузнеца и девушку-лисицу... Проглотив, парень воздел к небу руку с надкушенным овощем.
   - Мы живем в интересно время, друзья! Время перемен!
   - Угу. Теперь убийство ремеслом зовется, - бросил на прощание дедок в шляпе и тряхнул удилами, - н-но, Каля, в дорогу, милая!
   Копыта звонко застучали по бревнам, а затем сухо - по укатанной земле. Дальше дорога терялась из виду, петляя в поросших вереском холмах.
  
  
   Ночь застала их на тракте. Ветер, как назло, нагнал туч, без луны и звезд стало темно. Правящий лошадьми Херидан попросил Рэйхе достать жердь с фонарем и закрепить ее так, чтобы освещалась дорога.
   - Нужно было вместе со стариком завернуть в ту деревню у ручья, - зевая, посетовал Лерст. - Уже б давно наелись картошки или каши с салом и спали в тепле и уюте.
   - Если я ничего не путаю, - усмехнулся Ард, - ты полжизни скитаешься по дорогам. Должен привыкнуть к лишениям и невзгодам.
   - Кто ж к такому привыкает? - удивился сказитель. - Это к мягкой перине и горячему хлебу с маслом каждое утро можно привыкнуть, а если в морду дует так, что слезы из глаз, а спина затекла и хочется кушать... э-эх! Надо, надо было в деревеньку завернуть.
   Воздух пронизывал вересковый запах. В нем смешалась медовая сладость и горечь полевых трав. Он был назойливым, но приятным. Из-за неровной местности ветер задувал сильнее, мел пыль и заливисто свистел над холмами.
   - Летом здесь красиво, наверное, - вздохнула Рэйхе. - Никогда бы не подумала, что на свете есть такие края.
   - Ваш тоже не так плох, - ответил горец. - Мне нравятся снега, скалы. Я родился и вырос в горах, но с двенадцати лет брожу по миру, продавая меч. Вначале с отцом и старшими братьями... теперь сам. И порой скучаю по нашему заснеженному краю.
   Вдали сверкнул огонек. Воин тут же посуровел, взялся за меч. Рэйхе подхватила лук: стрелять ее научила Айла, правда, не очень хорошо. Степи остались позади, но разбойникам в этом глухом краю было чем поживиться.
   Волновались путники напрасно.
   У дороги стоял немолодой мужчина в шерстяном жилете, серой рубахе и полотняных штанах, заправленных в сапоги. Прямо за его спиной вилась колея, уходящая в сторону купы низкорослых деревьев. Мужчина держал в руке старый здоровенный фонарь. Чуть в стороне спал пес.
   - Эй, отец, ты чего здесь делаешь? - крикнул горец.
   - Силки ставил, - хрипло ответил тот. - Заметил ваш фонарь и решил поглядеть, кто это по тракту в темноте ездит. Глядите - напоритесь на разбойников...
   - А ты что, живешь где-то поблизости?
   - Вон за тем ярком наше поселение. Тридцать дворов.
   - Ничего себе, - присвистнул Лерст, - почти город. Слушай, дядя, а найдется среди аж тридцати дворов немножко места для четверых уставших путников? Мы скупиться не станем: заплатим самым дорогим и важным - историями! Вот, например, про оборотня, который заманивал путников к себе в избу и...
   - Заткнись, болтун! - горец показал ему кулак. Затем обернулся к ловчему: - Ну, так что, отец, дадут приют у вас? Как рассветет - уедем, и еды у нас хватает, не обременим никого.
   - В еде и у нас недостатка нет, - вздохнул старик, - да вот только не выспитесь вы. Разве что утром...
   - Утром нам выезжать надо, - оборвал его горец. - Забирайся на облучок. Покажешь дорогу.
   - Все-таки советую не останавливаться у нас, - ловчий уселся и положил поперек коленей мешок. Свистнул псу. - Дальше по тракту есть маслобойня, там бы и заночевали. А в поселении шумно по ночам, все работают. Не заснете.
   - Не бойся, отец, заснем! - усмехнулся Херидан и протянул флягу с вином.
   Поселение и вправду оказалось крупным. Мало того, обнесенным с трех сторон частоколом и широким рвом. Позади раскинувшихся подковой домиков журчала река, наполняющая те самые рвы. В темноте видно не было, но ловчий рассказал, что по левую сторону стоят небольшие пашни, а по правую - пасека.
   - Хорошо живете, - оценил Лерст. - Мед, зерно, рыбка, кролики.
   - Как работаем, так и живем. Жаловаться не на что.
   Что удивило Арда, так это огни в домах и на улице. В такой час даже в крупных городах, вроде портового Мерта, фонарщики гасили лампы. Здесь же факелы горели аккурат через каждые сорок шагов. Сами улицы были чистыми, но лишь потому, что давно не проливалось дождей - утоптанная земля имела неприятную особенность очень быстро превращаться в вязкую жижу. Доски лежали только возле домов.
   - Воска и жира не хватает, - пожаловался ловчий. - Но если с первым кое-как еще можно управиться, то за жиром приходится ездить аж в Марканский посад. Да и зерно сейчас туда возим.
   Заправляла всем здесь женщина. Немолодая, но, как подметил Ильгар, сохранившая красоту и свежесть. Роскошные черные волосы перемежались с седыми, а глаза были нечеловечески крупными и выразительными. Ее все уважительно называли дагастур. Как понял Ард, это некто вроде жрецов у гуурнов и многих других народов, селившихся рядом со степью.
   - Сами напросились? - спросила женщина вместо приветствия.
   - Я их пытался отговорить, - ловчий почесал макушку. - Упрямятся.
   - Ну, их дело... - затем она поглядела на Арда. - Что ты носишь над сердцем, парень?
   - Это? - Тот достал песочные часы. - Талисман. Я его нашел.
   - Будь аккуратнее с подобными находками, - дагастур поморщилась. - А лучше выброси. Есть в нем нечто... не предназначенное для людей. Ну, раз приехали - гостям рады! Никто не сможет упрекнуть нас в отсутствии гостеприимства. Распоряжусь, чтобы Ладок открыл для вас старую мельницу. На первом этаже сыро, но в надстройке есть вполне пригодная комната: растопите очаг, коли холодно станет.
   Несмотря на протесты Арда им вручили корзину с горячим хлебом, горшочком меда и половинкой копченого гуся. Лерст тут же разразился благодарственной речью, после чего с аппетитом принялся жевать соты, пачкая рубаху медом и выплевывая жеваный воск.
   Мельница была ветхой, хотя за ней явно продолжали присматривать. Водяное колесо сняли, старый амбар разобрали на доски, да так их и бросили гнить на берегу. Зато стены явно недавно побелили, а окна закрывались ставнями.
   - Свечей нет, - сказал Ладок, рыжеволосый мальчишка лет двенадцати. Подал Рэйхе плошку с жиром и фитилем: - До утра вам хватит.
   Отперев дверь, показал, где комната и ушел. Путники подкрепились хлебом и медом, после чего попадали на тюфяки. Бурчал один только Лерст - его лежанка оказалась слегка отсыревшей, поэтому сказитель сбегал к фургону и притащил свое одеяло.
   - Ох уж и странное место! - воскликнул он, вернувшись. - Никто не спит, все снуют туда-сюда.
   - Ложись, дубина, не мешай спать! - рыкнул на него горец. - Завтра тебя за удила посажу... ты ж много где шлялся, должен знать, что везде свои обычаи.
   - Это да, но есть и то, что неизменно, - уверенно заявил сказитель, устраиваясь поудобнее. - Ночью люди спят, утром едят, а горцы всегда излишне остры на язык и грубы... Кстати, хочешь байку про то, как горец Едамур научился языком бриться?
   - Удавлю!
   - Не очень-то и хотелось.
  
   Ард сквозь дрему услышал чьи-то шаги. Вначале половицы скрипели на первом этаже, затем послышался шорох и скрипы, будто крысы царапали стену. Следом раздался глухой стон и стук в пол.
   В комнате было темно. То ли фитиль погас, то ли кто-то из друзей его задул. Херидан спал возле двери, которую предусмотрительно закрыл и заклинил ножом. Ларст разлегся у окна.
   На улице шумел дождь, дул ветер, но в комнате было тепло. Так, по крайней мере, показалось Арду. Но потом он понял, что замерз. Натянув одеяло повыше, парень крепко обнял Рэйхе. Она была теплой, от ее волос и кожи всегда замечательно пахло земляничным мылом.
   Скрип повторился. Смолк. Кто-то закашлялся и снова застонал.
   Ард, аккуратно, чтобы не разбудить жену, встал. Подошел к горцу и потряс его за плечо. Но тот спал на диво крепко и безмятежно, словно ребенок. Мельница содрогнулась, как от удара. Стоны стали громче. Доски скрипели, ветер будто вцепился в ставни и попытался выломать их.
   Спустя мгновение все утихло.
   Пораженный, Ард отступил к кровати. Дождь унялся, ветер исчез. Парень улегся на лежанку и снова обнял Рэйхе, зарывшись лицом в ее волосы. Но пахли они не земляничным мылом, а влажной землей, травой и прелостью. Он вскочил, перевернув с грохотом табурет, на котором лежали мешки с одеждой и тул со стрелами. Никто не проснулся.
   На кровати сидела Сайнария. Кожа ее была бледной, а из разорванного горла толчками вытекала зеленая кровь. В руках женщина сжимала расколотую скрипку. Длинный ноготь заскользил по струнам, наполняя комнату чудовищной музыкой. Будь то просто какофония, звучало бы вполовину не так страшно. Здесь же мертвая скрипачка ткала узор из черноты и страха.
   - Ты меня помнишь, мальчик? - голос ее был глух. - Хочешь меня, мальчик? Хочешь услышать песню о загробной жизни? Красивую или правдивую?
   Ард завопил... и проснулся. Теперь по-настоящему.
   И в один голос с ним закричали все, кто находился в комнате.
   Херидан стоял у двери, вытащив меч из ножен и бешено вращая глазами. Рэйхе всхлипывала, обхватив подушку, Лерста рвало прямо на одеяло и пол. Сам Ард вспотел так, что рубаха прилипла к телу, а по щекам и шее бежали капельки пота.
   Жира в плошке было не намного меньше, чем когда вернулся сказитель.
   - Ах... ух... - бормотал Лерст, поднимаясь на дрожащие ноги, - это... скажу я вам! Я вам такое сейчас скажу! Такого, знаете ли, не видал даже Зарим Сноходец, побывавший в царстве смерти!
   - Я и сам много чего могу рассказать, - горец утерся рукавом.
   Они выбрались на улицу. Небо по-прежнему затягивали тучи, а поселение жило огоньками, стуком топоров, запахом хлеба и дыма.
   Дагастур будто ждала их. Перед ней на столике исходила паром чашка с мятным отваром, чуть правее стоял котелок с горячей водой. Рядом - еще четыре чашки.
   - Вам налить?
   - Мне, если можно, лучше чего-нибудь пожевать, - с энтузиазмом воспринял предложение сказитель. - Только легенького. Сыра или творога с медом.
   Женщина удивленно вскинула брови. Ард натужно улыбнулся.
   - Итак, теперь поняли почему ловчий Геранто советовал не останавливаться у нас? - дагастур послала все того же рыжего мальчишку на кухню и теперь, откинувшись в кресле, пила отвар.
   - Не совсем, - честно ответила Рэйхе. - Но... это было страшно.
   - Знаю-знаю. Представьте, каково было нам, когда это началось? С того дня прошло уже больше года. Мы привыкли жить и работать по ночам, а спать утром и днем - тогда кошмары не одолевают. А вот ночью... сколь бы долго они ни длились - времени уходит самую малость. Самый стойкий из наших мужчин пережил двенадцать кошмаров за одну ночь, прежде чем сдаться.
   - А что ваш бог? - Ард задавал этот вопрос с замиранием сердца. Неужели снова? Неужели опять бессмертные мучают смертных?
   - В том все и дело, - в глазах дагастур блеснули слезы. - Он... мертв.
   - Как? Почему?!
   - Какое твое дело, мальчик? Не лезь, куда не просят.
   - Раньше боги просто так не умирали! - проговорил Лерст, трудящийся над миской творога со сметаной. - А теперь - каждый второй.
   - Что? - женщина вздрогнула. - Мы думали, это беда постигла только нас... что нас прокляли.
   - Да нет, - махнул рукой сказитель, не дав никому из друзей и слова вставить, - если правильно помню... - он принялся беззвучно шлепать губами, загибать пальцы, - четверо, ваш... Пятеро. Да. За последние два года пятеро бессмертных внезапно стали не только смертными, но и мертвыми.
   В этот раз болтовней Лерст заработал не благодарность в виде горсти огурцов, а крепкий подзатыльник от Херидана.
   - Скажите, пожалуйста, дагастур, а не находили ли в капище каких-нибудь странных следов?
   - Следов не находили. А вот на одной из стен был странный подтек. Черный, как копоть. С тех пор как... с тех пор как мой отец - бог Фелитан - умер, мы больше не заходим в капище. Хотя, я оговорилась. Он не умер, скорее, впал в долгий сон. Не отзывался, не двигался... И потом пришел к моей матери во сне. Она уже старая женщина, но сумела слово в слово передать пожелание Фелитана. Мы сделали так, как он просил. Я своей рукой лишила его жизни. Бог по-прежнему с нами, мы чтим его, хотя теперь не можем с ним разговаривать и внимать мудрости.
   - Я окончательно запутался, - признался Херидан. - Он мертв - но не мертв? Как такое возможно?
   - Боги могут все! - повысила голос дагастур. - А мой отец был могуч! Он веками одаривал свой народ такими снами, после которых даже самый черный день забудется, а утро покажется прекраснейшим на свете. Фелетан сказал моей матери, что у нас нет выбора: либо вскоре он сдастся какой-то непонятной порче и сведет нас с ума, либо же мы поступим так, как он попросил: заключим его силу в сосуд из глины и закопаем посередине поселения.
   - А вы не думали, что если он просто умрет и сила его покинет тело, то не сможет изводить вас кошмарами и уж подавно не сведет с ума? - спросил Ард. - Выпустите его силу из сосуда - и пусть летит, куда вздумается.
   - Святотатец! - вскричала она, разом растеряв всю доброжелательность. - Да как ты смеешь даже помыслить об этом?! Воистину ночью добрые гости не приходят.
   - Не гневись, дагастур, - Херидан поклонился. - Юнец погорячился. Это свойственно юности. Все мы болтали глупости в годы, когда считали себя умнее других.
   - Ты прав, воин. Я не держу на него зла.
   Они решили выезжать немедленно. Ард призывал спутников к тому, чтобы попытаться помочь несчастному народу, но в этот раз его не поддержала даже Рэйхе.
   - Это их дело, - отрывисто бросил горец, взбираясь на козлы. - Они не знают другой жизни, кроме как под сенью мудрости своего Фелетана. Даже если он будет туп, как пробка, люди продолжат в него верить. Потому что так тянулось сотни лет. И вообще - ты-то откуда знаешь, что можно сделать с тем сосудом? Разбить? Утопить? Увезти в далекие края? А вдруг как дух вырвется на волю и начнет терзать не только свой народец, а всю Гаргию?
   - Ты прав, Херидан, - вздохнул Ард. - Прав. Не буду спорить. Пока что мы слишком мало знаем про бессмертных. Но, думаю, когда-нибудь узнаем достаточно, чтобы помогать нуждающимся.
   - Если они и вправду нуждаются, - сказала Рэйхе. - Быть может, им и так хорошо?
   Ард вспомнил Сайнарию. Веселую, грустную, талантливую скрипачку. И то чудовище, что нарисовал кошмар. Светлый образ в его памяти навсегда был запятнан, и кто-то должен за это ответить. Не сегодня, но - когда-нибудь...
  
   Глава 7
   Ильгар
  
   Деревня напоминала горошину, затерявшуюся в ворсистом ковре холмов. Бурьян кое-где достигал в высоту человеческого роста, так что найти поселение оказалось непросто. Хорошо, что Ильгар знал ориентиры и сумел отыскать колею, соединяющую Бузину с трактом.
  
   Не часто Ильгару доводилось покидать город. А тут срочным приказом отправили в небольшое поселение, затерявшееся среди многочисленных холмов.
   Ему выдали грамоту и коня, сухой паек на дорогу. Во время короткого разговора с офицерами он узнал, что в той деревне произошло убийство. Непростое, ритуальное. Разобраться с тонкостями должен был жрец, стражам надлежало доставить подозреваемых в Сайнарию... если повезет таковых отыскать, и сопроводить жреца. В общем, все это как нельзя лучше подходило для того чтобы развеяться.
   За разговором в штабе наблюдал сарлуг. Сопляк даже не потрудился снять шлем в помещении. Наверное, гордился плюмажем из крашеного конского хвоста. Алый цвет - символ принадлежности к ордену Зари.
   "Бездельники, - думал Ильгар, разглядывая замысловатые латы и броский плюмаж, - еще и орденов навыдумывали. Соревнуются в доблести... в доблести выглядеть как разукрашенный кубок на пиру, что ли?"
   Поглядеть бы на этих хлыщей в бою. Гордецы без выучки и с безумными детскими мечтами, важно именуемыми целями, ничего не знающие о настоящих схватках. Мясо в броне. Ильгар не то что их не уважал, скорее относился снисходительно, как к детям. Впрочем, сарлуги и были избалованными детьми. Первое же серьезное сражение - и многие из них снимут и запрячут латы куда подальше...
   Было довольно непривычно вновь оказаться в седле. Пронестись галопом по тракту, овеваемый ветром, вдыхая запахи травы и цветов... Этого, пожалуй, не хватало уволенному десятнику. И он наслаждался каждым мгновением свободы и одиночеством. Но не тем одиночеством, которое одолевало его в юности, когда только оказался в армии, теперь Ильгар никогда не чувствовал себя покинутым и забытым. Знал, что дома ждут. Поэтому мгновения тишины обретали особое очарование, а не привкус горечи.
   Он ехал навстречу солнцу, купаясь в ярких лучах. Ночью смотрел на звездное небо, тщетно пытаясь отыскать Северную звезду. Но не мог. Еще не пришло ее время.
   Спать не хотелось, поэтому Ильгар просто сидел и думал, глядя в пляшущее пламя. В султанчиках дыма ему мерещилось прошлое. И, сколь бы много он ни думал, ни вспоминал, ничего хорошего не шло на ум. Перед глазами стояли картины боев, кровь, смерть и вечное чувство тревоги.
   Дорогую цену платили воины за новый мир...
   В ночи дзынькнуло. Ильгар вскинулся. Из оружия у него с собой был топорик и кинжал с клеймом стража города. Потребовался небольшой рывок, чтобы исчезнуть из пятна света вокруг костра.
   Ильгар присел, заозирался...
   В ответ вновь послышалось дребезжание. Щелчки, скрип, будто и вправду кто-то натягивал тетиву. Спустя мгновение над холмами разлилась мелодия. Страж затаил дыхание. Он уже слышал нечто подобное. Тогда его пожирали отчаяние и ненависть, и этот звук возвестил приход той, что изменила его жизнь.
   - Покажись! - он нарочно остановился перед костром, подбросил сухих прутьев. Пламя взметнулось, очерчивая его фигуру. - Не бойся, я не причиню зла!
   В ответ лилась мелодия. Она рождалась в воздухе и растекалась над холмами, звеня серебром и золотом. Вздохнув, Ильгар уселся на плащ и поджал ноги. Зажмурившись, погрузился в музыку. Растворился в ней. А она будто унесла стража в другой мир. Туда, где есть лишь блаженство, умиротворение, вечная нега. Где тебя окружают древние прекрасные дубы, где сверкает зеркальной гладью прозрачное озеро и где время застыло.
   Утро заставило его усомниться во всем, что произошло ночью. Ильгар даже не сразу вспомнил, где находится и почему спит сидя. Но полоса темных туч и поднявшийся ветерок напомнили, в каком мире он живет, и что здесь все отнюдь не так радужно, как в царстве сна... Он закрепил седло на спине лошадки, навьючил дорожные сумы и забросал костер землей.
   Оказавшись у подножия холма, Ильгар оглянулся. На вершине стояла невысокая женская фигурка. Почти эфемерная, она трепетала под порывами ветра и все же оставалась неподвижной.
   Он протер глаза. Нет. Показалось. Игра света, ветра и работа воображения. Но музыка... музыку он слышал.
  
   Постоялого двора в Бузине не было. Место, где мужчины собираются по вечерам и судачат за кружкой пива, заменял дом деревенского старосты. Во дворе стояли длинные лавки, над которыми высился навес из плетеной лозы. Опоры увивал дикий горошек, а чуть в стороне виднелась прогалина и обожженные камни костровища.
   На лавках сидели мужчины самого разного возраста. Они оглядывались на Ильгара, за которым по пятам бежала стая деревенских собак. Псы заливисто лаяли, но ни один не посмел укусить чужака.
   В воздухе звенело от туч комаров и мошкары. Пахло табаком, кислым пивом и чесноком.
   Стоило появиться возле стола Ильгару - разговоры тут же смолкли. На него уставилось двенадцать пар глаз. Не с неприязнью - изучающе.
   - Мир вашему дому, - Ильгар положил на столешницу дорожную грамоту. - Я из Сайнарии. Где староста?
   Старостой оказался худощавый старик с длинными густыми волосами и окладистой бородой. Он придирчиво осмотрел бумаги, недовольно спросил:
   - А почему один приехал? Просили же жреца и пару солдат.
   - Второй страж перед самым выездом сломал ногу, так что приехал только я. Где жрец - знать не знаю. Сам рассчитывал на то, что он будет здесь.
   - Хорошо. Иди за мной.
   Староста отодвинул миску с обжаренным в муке луком и выбрался из-за стола.
  
   Они двигались не по колее, а напрямки через заросли травы. Тропа была еле заметная, в носу свербело от пыли. Ильгар вскоре потерял направление и попросту шел попятам за старостой и двумя здоровенными парнями в грубошерстной одежде.
   - Уже скоро, - бросил староста через плечо. - Пасеку нарочно устроили подальше от Бузины, чтобы детвора не шныряла.
   - Он жил там один?
   - Пасечник? Нет, с женой и тремя дочурками.
   - А с ними что?
   - Живы-здоровы. Разве что зареванные ходят. Ну да ничего, жизнь-то продолжается. Сыщем вдове нового мужика - у нас хватает холостых... В общем, без хозяина пасека не останется, а мы не останемся без меда.
   - Кто обнаружил тело?
   - Латта, старшая дочка пасечника. Мы его три дня всей деревней искали, да вот, видно, судьбой было уготовано кровинушке отыскать... И, знаешь, что самое жуткое? Тот клочок земли мужики предыдущим вечером исходили вдоль и поперек. Не было там трупа, смекаешь?
   Ильгар кивнул.
   Ульев было много. Они тройным кольцом окружали крытую дратвой избу.
   - Откуда столько леса? Кругом один бурьян.
   - Помогли, - староста почесал нос. - Ваши. Новые.
   - Новые? Странно говоришь.
   - Не серчай, воин, я ж из старых. Помню жизнь до того, как твой Сеятель сюда пожаловал. Так что для меня вы все равно чужаки. Но, чего уж греха таить, жить стало проще. Вот и говорю - помогли ваши лесом, татей разогнали. Теперь и трудиться всласть стало. Но все равно вы мне чужие. А молодняку - нет. Потому как другой жизни они не видели. Это даже к лучшему.
   В доме пахло воском и полынью. Сквозь закрытые ставни и щели в двери почти не проникал солнечный свет, и внутри было довольно мрачно. Будто и не жил здесь никто никогда.
   - В погреб, - староста указал на дверь. - Там попрохладнее.
   Мертвец лежал на полу, накрытый белым полотном. Его окружали крынки с медом, сотами и бочонки для воска.
   Один из парней аккуратно откинул полотно. Ильгар похолодел. Но внешне остался спокойным.
   - Охо-хо, - староста покачал головой, - и за что нам такая напасть? Может, зверь какой, а? Все-таки нашли его в траве...
   - Не зверь, - Ильгар сам набросил полотно на покойника. - Идите в деревню. Я останусь здесь. Утром соберите чего-нибудь из еды и принесите сюда. Соберите на двоих, а если в тягость - заплачу.
   - У меня комната свободная найдется, - предложил старик, пригладив бороду. - Стоит ли здесь оставаться? А ну как убийца воротится?
   - Тем хуже для него.
   Когда провожатые убрались подальше, Ильгар прошелся по дому и зажег все каганцы и свечи, какие только нашел. Развязав мешок, достал немного солонины и сухарей. Конечно, можно было бы прихватить из дому чего-нибудь более изысканного, засахаренных фруктов или копченой свинины, но эта простая еда напоминала ему об армии. Перекусив, он снял сапоги и положил на столешницу кинжал. Укрывшись плащом, задремал...
   Разбудил его торопливый стук. На улице стояла непроглядная темень, но сквозь щели в дверях проникал колеблющийся золотой свет.
   Вооружившись тычковым ножом, Ильгар осторожно подошел к двери. Убийца вряд ли стал бы так явно обозначать себя, но в ночи добрые люди не ходят.
   - Кого там демоны принесли?!
   - Если сразу назовусь - не поверишь, - голос был веселым.
   - Удиви меня.
   - Открой дверь - сам удивишься, десятник.
   Ильгар осторожно открыл задвижку, но встал ровно так, чтобы неприятель не видел его, и можно было ударить незваного гостья в бедро или пах... Друг или враг за дверью, а осторожность лишней не будет.
   В предбанник вошел невысокий мужчина в дорожном плаще и с капюшоном на голове. За спиной висел лук. Ночной гость поставил на пол фонарь, затем поднял руки и обернулся к Ильгару.
   - Чтоб меня! - страж остолбенел. - Какого демона ты здесь делаешь?
   - И я рад тебя видеть, десятник, - Кальтер улыбнулся.
  
   Они разделили краюху черного хлеба и несколько кусков сала с луком. Молча поели, обмениваясь взглядами. Кальтер улыбался. Да и сам Ильгар был рад повидать соратника... Вот только вопросов накопилось много, это создавало определенное напряжение. Когда покончили с едой, страж принялся методично расспрашивать лучника. Кувшинчик пива, извлеченный из мешка Кальтером, способствовал разговору.
   - Итак, что ты здесь делаешь?
   - Служу Сеятелю, - вздохнул Кальтер. - По мере сил, разумеется. Кто-то назовет мою работу неблагодарной, подлой, страной, но... в общем, не серчай, десятник, я - шпион. И был им еще до того, как вступил в отряд. Нас готовят заранее, если тебе интересно. Отбирают людей с определенными талантами. Отыскивают сызмала и помогают оттачивать навыки.
   - Понимаю, - Ильгар почувствовал себя неуютно. Политические и управленческие игры тяготили его. Виной ли тому откровения Барталина, либо они сами по себе были чуждыми ему, но страж никогда бы не захотел учувствовать в подобном по доброй воле. - Ты никогда не был простаком, это все знали. Читаешь следы, метко стреляешь и внимательный, как орел. Я даже спрашивал как-то, что человек с твоими талантами забыл в резерве.
   - Ну да, и я ответил, что не гожусь для чего-то большего. С того времени ничего не изменилось. Я по-прежнему не гожусь для каких-либо крупных дел, особенно - военных. Мне по душе иная работа.
   - Не совсем понимаю, о чем ты. И слабо представляю, для чего нужны Сеятелю шпионы... Да еще и в собственной армии.
   - О деталях предпочту промолчать, Ильгар, - Кальтер сделался серьезным. - Но, все же открою немного правды: Сеятель хочет знать, что происходит с его людьми. И не только в армии! Гильдии, Дарующие, торговцы, жрецы... среди них полно амбициозных, подлых и ненадежных людей. Они полезны, но и опасны тоже. Нужно следить за всеми, чтобы в один прекрасный день не получить кинжал в спину. Немногое проходит мимо ушей правителя и, как ты уже догадался, в некоторых отрядах - даже самых мелких - есть люди, собирающие информацию.
   - Другими словами, ты следил за мной все это время? - в душе у Ильгара что-то неприятно заворочалось. - И не только за мной, а за всеми парнями?
   - Именно. За каждым шагом с того момента, как попал в десяток. Пойми, не потому, что вам не доверяли, или потому что я подл. Это необходимо для общей цели.
   - Понять и принять - чуешь разницу?
   Воцарилось молчание. Ильгар осознал, что все эти годы ему не доверяли. И жизнь могла закончиться не в бою, а где-нибудь на тракте, со стрелой в спине, или же в городском переулке. Умом он понимал, что это необходимо, чтобы удержать в узде империю, но сердце ярилось, как будто вновь стал глупым юнцом. Впрочем, вины Кальтера в том не имелось. И страж по-прежнему был рад видеть старого соратника.
   - Ну что, перейдем к настоящему делу? Я бы хотел немного расспросить тебя о ребятах, но, пожалуй, это подождет утра. Задание превыше всего.
   - Конечно, - лучник расслабился. Казалось, он хорошо чувствовал напряжение собеседника и благоразумно не лез с лишними словами. - Ты уже видел труп?
   - Видел.
   - Что скажешь?
   - Не самое приятное зрелище. И знакомое.
   - Точно. Именно поэтому ты здесь, десятник.
   - Во-первых, перестань называть меня десятником. Во-вторых - давай медленнее и с подробностями, без экивоков. Я слишком многое услышал за прошедшие мгновения, чтобы нормально мыслить. Дай отдышаться. - Он негромко рассмеялся.
   - Ты здесь потому, что видел такой же труп неподалеку от Безымянной. Помнишь рапорт, отданный Дарующему?
   - Конечно. Он отчитал меня за то, что я убил речного божка, но к рапорту отнесся небрежно. Даже чересчур, если задуматься. Но в тот момент мои мысли витали где-то в иных краях.
   - Так оно и бывает. С виду - мелочь, а на деле... Мое начальство все это время ломало голову над загадкой трупа, над незнакомцем в плаще и тем, что было спрятано в теле. И, знаешь, они отыскали еще с десяток подобных случаев. Забальзамированные тела с распоротой грудиной. Ни о каких совпадениях говорить не приходится.
   - Ритуалы? Боги?
   - Нет. Все сложнее и опаснее.
   - Подробностей не будет?
   - Уж извини. Немного подождем с этим, хорошо?
   - Подождем. Можешь рассказать, что именно мы должны сделать? Блуждать впотьмах не мой конек. Хотя имею изрядный опыт.
   - Часть работы я уже закончил, - он расшнуровал мешок и достал сверток. Положил на столешницу и откинул край - там лежали глиняные черепки. - Это все, что удалось найти. Следов немного, и направление я потерял. Это касается того, кто забрал сосуд. Зато убийцы наследили изрядно. Их мы найдем быстрее, чем можно было надеяться. К слову, по возвращению, напишешь в рапорте, что никаких следов не отыскал, и подозреваемых тоже нет. А еще лучше попросить отослать сюда пару стражей. Вроде как для присмотра за местными.
   - Сделаю. А что за сосуд? - нахмурился Ильгар. Он взял черепок и покрутил в пальцах. Керамику испещряли непонятные, но вместе с тем знакомые символы.
   - Не узнаешь?
   - Постой... кажется... да, точно! В них заключали силу сожженных богов!
   - Верно, верно. Разве что у этих форма иная.
   - Получается, кто-то собирает силу в сосуды и прячет их в забальзамированные трупы? Дикость какая-то.
   - Ты прав. Но это все, что я знаю. Большего пока не дозволено, извини. Я всего лишь инструмент.
   - Понимаю, не извиняйся. Все мы инструменты... Но пока мне неясно одно - какова моя роль? Что я за инструмент?
   - Ты доказал верность Сеятелю. И не раз. Десятник, ты для меня навсегда останешься отличным парнем, и не важно, в армейской форме или нет. Когда тебя уволили, ты не стал наемником, не запил, не валял дурака, а снова начал служить Сеятелю. Честно и рьяно. Это заметили.
   Ильгар поморщился. Он вспомнил про девчонку. Вряд ли можно назвать это честной службой... и, главное, получалось, кое-что все-таки ускользало от шпионов.
   - Тебе можно доверять в этом деле, Ильгар. Ты не станешь трепаться. Готов потрудиться на пользу нового мира?
   - Внимательно слушаю.
   - Кто-то прирезал бедолагу, набил пузо тряпками и вложил кувшин. И мы знаем, кому головорезы служат. Существо, поглотившее силу, выследить не удалось. Это настораживает. Сеятель не допустит, чтобы по нашим землям разгуливал некто, сопоставимый мощью с Дарующими. Как бы хитры ни были заговорщики - они уже допустили промашку. Мы встали на след. Ты выполнишь свое... гм... маскировочное задание - сопроводишь в Сайнарию тело. Но будь осторожен! Неизвестно, насколько труп важен и кто за ним может прийти. Остальным пусть занимаются жрецы, а ты живи, как жил.
   - Как-то все слишком просто. И я до сих пор не вижу своего места в вашей игре.
   - Это не игра, десятник. А если и игра - то на кону стоит слишком много.
   Он встал и задвинул стул.
   - Я найду тебя. И, скорее всего, расскажу больше. А теперь мне пора идти.
   - Ночью?
   - Именно. Незаметно выберусь на тракт и найду своего коня - надеюсь, его не сожрали дикие кошки или волки, - Кальтер улыбнулся. - Приходится действовать незаметно, с этим ничего не попишешь.
   Он взял фонарь и лучиной зажег фитиль. Бряцнула заслонка. Шпион остановился в дверях и набросил капюшон.
   - Удачи, десятник. Надеюсь, скоро увидимся.
   - И тебе всего хорошего, Кальтер.
   Утром, подкрепившись сытной селянской пищей, Ильгар отправился обратно в Бузину. Хотел немного порасспросить старосту, почему при деревне нет ни охраны, ни жрецов. Старик нехотя ответил, что сам отказался, потому как раньше такой надобности не было.
   - А теперь? - усмехнулся Ильгар.
   - Ну... пара воинов лишними точно не будут, - староста не смотрел ему в глаза. - Прокорму хватит. Все ж таки время нынче сложное, случается всякое... даже в больших городах небезопасно. Мы хоть и живем далече, но тоже слыхали про резню в Сайнарии.
   - Напиши прошение - я передам начальству. Народу хватает, думаю, найдут для вас стражей.
   На самом деле, отыскать желающих для службы в подобном месте будет практически невозможно - кому охота коротать жизнь в глуши, тем более после большого города? Но всегда найдутся провинившиеся, которых в качестве наказания отсылают куда подальше.
   Жрица появилась примерно за три часа до заката. Добиралась она долго, потому что ехала на двуколке, запряженной осликом. В телеге сидел хмурый немолодой мужчина в изрядно поношенной армейской форме. При нем были топор и пика.
   Жрица оказалась молоденькой, но суровой внешне. На слова скупилась, то и дело недобро поглядывала на старосту, будто знала об его отношении к переменам. Сопровождавший ее воин лишь зевал, да потирал глаза.
   - Я распоряжусь, чтобы ребята перенесли тело, - поспешно пообещал староста. Ему явно было неуютно под тяжелым взглядом карих девичьих глаз. - Там это... дорога плохая, а чтобы объехать - нужно крюк заложить. Вы погодите немного, отдохните с дороги, попейте воды.
   Выражение лица жрицы не изменилось. Ильгар нашел его надменным и холодным, будто девушка разглядывала букашку.
   - Язычники, - бросила она с отвращением, когда староста и его помощники ушли.
   - Союзники.
   - Что, простите?
   - Союзники. Присягнувшие на верность Сеятелю.
   - Смешно, - жрицы прошлась вдоль телеги, придирчиво оглядела Ильгара. - Впрочем, откуда простому стражу знать разницу между истинным последователем и волком в овечьей шкуре. Ты и сам, наверное, из переметнувшихся? Откуда родом?
   - Я - марх, - Ильгар улыбнулся. - Родился в лесу.
   - А я родилась в столице. И с молоком матери впитала верность Сеятелю. Для язычников его имя лишь щит, защищающий от гнева истинных последователей. Он дает язычникам еду, дом, свободу и новый мир, а они продолжают втайне поклоняться ложным богам, оставаясь рабами в душе... Но, ничего. Рано или поздно возмездие настигнет каждого лжеца.
   Она вынула из мешочка на поясе горсть семян и бросила на порог ближайшего дома.
   - Не спорь с ней, сынок, - прошептал воин.
   Ильгар впервые встретился с подобным. Неприкрытая ярость, злоба... и все это в довольно приятной глазу обертке. Стражу приходилось видеть множество жрецов, но никогда - столь юных. Вероятно, с возрастом ее пыл угаснет, но Ильгар все равно испытывал острую неприязнь к молодой жрице.
   Вскоре тело несчастного пасечника было уложено в телегу и накрыто парусиной. Жрица осыпала мертвеца семенами и довольно грубо отогнала от двуколки плачущую вдову. Затем уселась на козлы и посмотрела на Ильгара:
   - Выезжаем прямо сейчас. Если не хочешь догонять нас на тракте - поторопись. Я не хочу ни на миг задерживаться в этом улье язычников. Того гляди еще кого-нибудь в жертву принесут.
   - Для жрицы, главной добродетелью которых всегда были доброта и мудрость, ты слишком глупа и озлоблена.
   Карие глаза вспыхнули. В них страж увидел пламя, в котором сгорела его деревня.
   - Карик! Проучи дурака.
   - Карик умнее тебя, девчонка.
   Ветеран пожал плечами.
   - Мне велено защищать вас, жрица, но стражник, кажись, нападать не собирается.
   - Мне надлежит собрать вещи, чтобы потом не глотать пыль на тракте за этой упрямой ослицей.
   - Это осел! - воскликнула жрица, но осеклась. Прищурилась. Весь ее гнев обрушился на Карика, но тот стоически перенес все угрозы, обвинения в трусости, и лишь кивал в ответ.
   Заскрипев осями, двуколка покатила по дороге. Старик поплелся следом. Соплячка укатила из деревни, не проведя никаких обрядов, не расспросив жителей об убийстве. Ильгар еще некоторое время смотрел им вслед и лишь затем отправился собирать пожитки и седлать лошадь.
   Что-то менялось в империи Сеятеля. С его ли подачи или само по себе, но... перемены не нравились стражу. Так же, как не нравились старосте из деревушки Бузина.
  
   Глава 8
   Ная
  
   Звон железа проникал даже сквозь каменные стены. Это не был звук молота по наковальне, хотя и очень походил на него. Такой же ритмичный, размеренный, но более хлесткий, заставляющий вибрировать сердце, а руку тянуться к оружию. Звон, рождаемый не жизнью, а смертью.
   Утро.
   Очередное утро нового дня. Пора вставать. Кто-то уже работает в кругу, а Ная все не в силах разорвать паутинку дремы, сберегавшую воспоминание о ночи.
   Какая это была ночь!
   Они сидели с Радкуром на вершине Мудреца, несшего их подобно огромной каменной птице над просторами тьмы, а над головой сверкал россыпью самоцветов небосвод. Такой близкий, что, кажется, протяни руку - и зачерпнешь горсть сияющих драгоценностей. И девочка-ящерка в душе колдуньи попискивала от счастья, растворяясь в волшебстве этой ночи, в голосе находящегося рядом мужчины, рассказывающего про созвездия, в его глазах, в которых те самые звезды отражались.
   Пригревшись в объятиях Скорняка, она не заметила, как уснула. Последнее, что сохранилось в памяти, это наброшенный ей на плечи плащ и коснувшиеся теплым дуновением три слова : "Спи, моя девочка". Или это уже ей приснилось? Колдунья раскрыла с неохотой глаза. Ее коморка. Привычная и столь же пустая. Неужели от самого Мудреца нес спящую на руках? Подтянула к носу подушку, понюхала. Надежда не оправдалась. Радкуром та не пахла. Значит, ушел сразу, не ждал утра. Только плащ оставил, решил не тревожить.
   Ная поднялась с лежанки, как была в плаще Скорняка, вышла во двор.
   Звон оружия привлек не только ее. Еще несколько привратников неподалеку следили с интересом за бойцами в кругу. Поединщики стоили друг друга. Оба поджарые, гибкие, ловкие. Мышцы так и играли на руках и обнаженных по пояс телах. Поступь легка и стремительна. Они кружили, взлетали, перекатывались, налетали ураганом и отступали тихой волной. Мечи плясали в их руках, шелестели ветром, жужжали шмелями. Уследить за движением клинков, плетущих сложную вязь узоров, порой становилось невозможно. Это не было боем. Это напоминало волшбу, творимую сталью. Ная завистливо вздохнула. Ей никогда не научиться столь искусно владеть мечом.
   Противники отложили клинки и взялись за топоры. И танец, не менее завораживающий и пугающий, вновь продолжился в кругу. За топорами последовали кинжалы, за ними цепы. Бойцы, казалось, совсем не устали, только скатывающийся по телам пот и намокшие волосы говорили о потраченных силах и напряжении. А потом они остались совсем без оружия и сражались голыми руками. Но так, будто их руки и ноги стали оружием. Язык уже не поворачивался назвать это танцем. Это была песнь Незыблемой - прекрасная и беспощадная, хмелящая куражом смерти.
   Оцепенение от боя спало, когда противники хлопнули друг друга по плечам, благодаря за поединок.
   - Ты сегодня превзошел себя. Сражался как мифические крессы, - похвалил Зарай Радкура. Заметив Наю, помахал рукой. - Доброе утро, Саламандра. Долго нежишься в постели. Хорошо спалось... или, наоборот, что-то спать не давало ночью? - нахальный взгляд скользнул по ее фигуре. - Плащик не великоват?
   Вот мерзавец. Сразу смекнул, кому эта вещь принадлежит, и что взяться ей у Наи с утра неоткуда, если только...
   Колдунья осклабилась столь же нагло в ответ.
   - В самый раз.
   - Ну, тебе виднее, - глубокомысленно изрек Зарай.
   - Именно. Мне - виднее.
   Радкур предпочел не заметить скрытого смысла в их разговоре - отвернулся, поднял сброшенную перед поединком рубаху, натянул на мокрое от пота тело.
   - Пройдусь к озеру, ополоснусь.
   - Я с тобой, - ухватился за идею Зарай. - Ная, ты не желаешь...
   - Не желает, - отрубил Скорняк, удивив внезапной резкостью и девушку, и привратника. - Она занята, - осекся от вылетевших слов, поправился: - У нее занятия с Кагаром.
   Ная слышала о том впервые, но спорить не стала - слишком явственно прозвучало недовольство Радкура. Непонятное и необъяснимое. С ревностью совсем не связанное. И, тем не менее, по тону его голоса, не подлежащее игнорированию. Нет, ей никогда не понять этого мужчину.
   Глядя на удаляющихся с неторопливой грацией хищников Скорняка и Зарая, девушке припомнился недавний бой. Было, действительно, в их умении сражаться некое сходство с крессами. Девять мифических воинов древности слыли непревзойденными мастерами, создателями боевых искусств. Но, как передавали писания, в начале времен мастерство крессов служило не столько средством убийства, сколько таинством мудрости, основанной на законах мироздания. Говорят, будто именно крессы стали прародителями клана привратников, служителей смерти и жизни. Их наука отнятия жизни была доступна только посвященным, но за минувшие тысячелетия знания дошли в измененном виде, многое было утеряно, кое-что стало достоянием обычных людей.
   Зарай с Радкуром вдруг сорвались на бег. И бежали они не к озеру, а в направлении взгорка. Незыблемая! Сбросив с плеч плащ, Ная бросилась следом за ними. По спускавшейся к селению стежке возвращались из ночного дозора колдуны. Двое в окровавленных одеждах несли третьего. К ним на помощь мчались уже со всех сторон привратники. Те, кто успел добежать первыми, переняли раненного - или мертвого? - не понять, понесли в целительскую. Помощник Лариуса, Войрек, засуетился возле двух оставшихся дозорных.
   - Нас не особо подрали. Ирону досталось сильно, - отмахнулся устало от его заботы один из них.
   Свозь толпу колдунов протиснулся Призванный.
   - Что стряслось?
   Этот вопрос интересовал всех собравшихся привратников. Давно такого не случалось, чтобы из обхода приносили колдуна полуживым.
   - Прорыв, - хрипло выдавил дозорный, хлебнув воды из поданной кем-то фляги. - Сразу три. Один за другим. На восточном рубеже.
   - Сразу три? - раздались удивленные голоса. Подобное происходило только много лет назад.
   - Мы уже возвращались, когда за спиной дыра образовалась, - продолжил второй дозорный. - И сразу из нее твари полезли, будто им зад огнем прижигали. Пока пытались их загнать обратно, спереди затрещало, и новая дыра появилась. Мы оказались зажаты как в клещах. Едва успели один прорыв прикрыть - треснула стена в третьем месте. Словно специально поджидали, ни раньше, ни позже.
   - С нами точно играли, - кивнул, подтверждая, первый дозорный. Ная заметила, как вскинулся на его слова Радкур, а во взгляде проскользнуло выражение, будто он о чем-то подобном догадывался и раньше.
   - Может, Незыблемая недовольна малым количеством жертв? - сделал кто-то предположение.
   - Она бы дала это понять другим способом. Не забавлялась, - отрезал Кагар. - Дыры сумели заделать?
   - Сумели.
   - А почему Хро не предупредил? - всполошился Зарай.
   - Он с парнями из северного дозора, - ответил Хостен.
   - А они уже вернулись?
   Привратники переглянулись.
   - Нет.
   И сразу кинулись к оружию, начали обряжаться в заговоренные костяные кольчуги, хранящиеся на случай большого прорыва и массовой сшибки. Несколько колдунов спешно натирались пеплом и наносили кровавые заклинания на кожу, если потребуется искать парней за гранью. Кагар скупо раздавал указания.
   Первая группа уже была готова отправиться на выручку, когда помогавший собираться привратникам "вороненок" радостно крикнул:
   - Идут.
   Дозорные вернулись потрепанные, но целые.
   - Сколько прорывов? - был первый вопрос Призванного.
   - Два. - Среди колдунов пробежал шепоток беспокойства. Пять прорывов за день! - У нас плохая новость.
   - Куда еще хуже, - буркнул Хостен.
   - Твари со второго предела.
   - Много?
   - Пока две.
   Глубокая морщина пролегла на лбу Кагара. Существа тьмы с других пределов выбирались за грань и раньше. Случалось это, правда, изредка и в единичных случаях, привратники обычно успевали перехватить беглецов еще на первом пределе. Но на фоне стольких прорывов появление сразу двух тварей повышенной категории выглядело подозрительным. Было о чем задуматься?
   - Смещение пределов? - озвучил невысказанную тревогу Призванного подошедший незаметно Лариус.
   - Трудно сказать. Надо проверить, - взгляд Кагара пробежался по колдунам, задержался на Нае. - Готовься. Пойдешь с ...
   - Это неразумно, - прервав его, встрял Скорняк. - Произошло пять прорывов. Мир мертвых взбудоражен. Посылать восстановителей сейчас рискованно.
   - Что ты предлагаешь? Если сместились пределы - терять время нельзя, - раздраженно ответил Кагар.
   - Схожу для начала сам. Одному пройти незаметно легче. Если опасения подтвердятся - тогда отправишь отряд.
   - Я иду тоже, - заявила Ная, сделав шаг вперед.
   - Двоим там делать нечего, - отрезал Радкур.
   Она с вызовом вздернула вверх подбородок.
   - Мир мертвых сейчас неспокоен - твои слова? Случиться может что угодно. Кто вытащит тебя из-за грани?
   - Вот если случится - тогда и пойдешь. Пока ты там не нужна, - проверив с сосредоточенным видом содержимое многочисленных отделений на своем широком поясе, Скорняк собрал волосы в хвост на затылке, надел на запястья костяные браслеты с деревянными горошинами, повернулся к Призванному. - Я готов.
   - А когда нужна?! Когда тебя мертвого искать придется?! - выпалила запальчиво девушка.
   Радкур продолжал демонстративно стоять к ней спиной, показывая, что разговор завершен.
   - Саламандра права. Пойдете вдвоем, - положил спору конец Призванный. Ная победно улыбнулась. - Зарай, Толс, Горег и Ятор - вы будете охранять проход, пока они не вернутся. Остальным быть наготове.
   Спуститься решили на южной границе, не столь отдаленной от селения и с более удобным подходом к туннелю.
   Кроме четверки прикрывающих отправились еще Грай с Хостеном. Последний прихватил на непредвиденный случай Хро. Быстрее ястреба помощь никто не приведет.
   Радкур шел, погруженный в свои мысли, на лице ни единого проблеска эмоций. Но молчание, которым он отстранился от девушки, говорило за него. Скорняк был недоволен ее решением. Сильно недоволен. Если не сказать больше. Но его недовольство она переживет. А вот гибель... И Ная шла рядом, не обращая внимания на исходившие от него волны раздражения. Пусть привыкает видеть ее за плечом.
   Девушку натерли пеплом и нанесли кровавые заклинания на кожу еще в селении, чтобы не терять время у прохода. Радкуру такие сложности для защиты от мертвых не требовались. Он сам был свечой, а охранные письмена татуировками покрывали его тело. Едва привратники перекинули через границу мост, Скорняк сунул колдунье в руку черную свечу в костяном подсвечнике и первым шагнул в разреженное марево стены. Ная след в след прошла за ним. И сразу тьма скрутила, обволокла, зашептала тысячами голосов. К этому, наверное, никогда не привыкнешь, и всегда будет ощущение легкого шока как в первый раз.
   - Умереть торопишься? Зачем напросилась сюда? - Прошелестела темнота. И не разобрать сразу, что это не голоса мертвых, а шепот Радкура. Настолько тихо раздались слова, будто чужие мысли коснулись разума.
   - Я привратник, - ответила она столь же беззвучно. - А ты вряд ли будешь уважать человека, прячущегося за спинами товарищей.
   Он ничего не сказал, нашел ее ладонь, повлек за собой. Спокойно и уверенно. Его спокойствие передалось и ей. Ощущение оглушенности тишиной и мраком прошло. Время работать.
   Сначала они шли и просто слушали. Внимали пространство на уровне подсознания. Волны тревоги прокатывались по первому пределу. Что-то разбередило привычный уклад мертвых. Обитатели прятались и волновались. Но наплыв слоев друг на друга пока не ощущался. Радкур вынул солей - серебряную нить с костяными полыми шариками, растянул между ладоней, чтобы она завибрировала, прислушался. Нить звенела ровно, без сбоев. Но это еще ничего не значило. Смещение происходит не в миг. Прежде какой-нибудь участок грани назревает, растекается и ползет, утягивая за собой все большую территорию. А потом все рушится как при обвале лавины. И вот это уже страшно и почти неисправимо.
   Колдуны направились к переходу на второй предел. Время от времени Скорняк настраивал солей. Изменений в вибрации не чувствовалось. Но что-то же всколыхнуло мир мертвых. Радкур с Наей остановились для очередной проверки. Пока колдун растягивал солей, девушка следила за местностью. Они почувствовали их одновременно. Две твари со второго предела появились внезапно, как из воздуха. Ная узнала этих существ по описаниям в свитках. Лакрусы. Острые морды с приплюснутым носом и крохотными ушами на затылке, лилово-огненные глаза продолговатой формы, вытянутые тела, обманчиво обвислая кожа на боках, которая в нужный момент натягивается на сущности как на барабане, становясь упругой и защищая внутренности от повреждений.
   Создания тьмы в незаконченном движении застыли в пяти шагах от привратников, повели ноздрями. Иглы на загривке встали дыбом. Головы угрожающе пригнулись. Держа их взгляды, Радкур медленно убрал солей, не делая резких движений, задвинул себе за спину Наю, достал "Сумрака". Девушка стиснула рукоять дирка. Ладонь была сухая, не выскользнет.
   Двое против двоих. Шансы равные. Но Незыблемая любит пошутить. Резкий кисло-тухлый запах сзади вернул ощущение коготков смерти на шее. Ная плавно развернулась, прикрывая спину Радкуру. Напротив стоял третий лакрус. Три твари со второго уровня! Неравномерное распределение сил.
   - Ничего не делай, пока он не переступит круг света, - не поворачивая головы, прошептал Скорняк.
   По вискам колдуньи скатились капельки пота, когда лакрус двинулся вперед, подошел вплотную к пятну света, перенес лапу через черту тьмы и замер в раздумье, словно решая - переступить или нет. Шатнулся издевательски слегка вперед, а затем развернулся и затрусил прочь. За ним припустили и две другие твари.
   Лакрусы бесполые - в мире мертвых отсутствует распределение полов, но это нахальное существо, определенно, было сучкой, по крайней мере, по своей натуре, потому что только женщина способна так поиграть на нервах.
   - Ты знал, что они не нападут? - проследив за скрывшимися в темноте сущностями, спросила Ная.
   - Не знал, - Радкур убрал "Сумрака". - Просто они выглядели немного ошалевшими. Лакрусы пришли сюда не сами в жажде поживы. Их пригнали на этот предел силой.
   - Тварь, что была напротив меня, вела себя скорее нагло, чем растеряно, - проворчала девушка.
   - В тебе просто говорит женская неприязнь к своему виду, - хмыкнул колдун.
   - Ты тоже согласен, что это была сука?
   Радкур беззвучно засмеялся, взял ее за руку и повел дальше.
   Переход на второй предел выглядел неповрежденным. Граница ощущалась четко, никакого смазанного восприятия. Привратники прошли до третьего предела - следов чужого вмешательства заметно не было. Это бы радовало, если бы не вызывало опасения, что угроза лишь намерено скрыта до поры до времени. Многочисленные прорывы сбрасывать со счетов не стоило. Колдуны обследовали третий предел. Чисто.
   Вернулись к первому.
   - Так и передашь Кагару - границы на месте, пределы не смещены, - на полпути до прохода сказал Радкур.
   - Почему я, а не ты? - насторожилась девушка.
   - Надо еще кое-что проверить.
   - Проверим вместе. Одного не пущу.
   - У тебя свеча на исходе, хватит только до прохода.
   - Возьму другую и пойдем снова, - уперлась она.
   - Не стоит беспокоить мир мертвых во второй раз. Я быстро. Не успеешь оглянуться - вернусь, - от мягкого, ласкового голоса Радкура, уговаривающего ее, словно маленького капризного ребенка, делалось еще тревожнее. Так говорят, чтобы усыпить подозрение, сгладить печальную весть. Будь все просто и легко, он не стал бы убеждать ее подобным тоном.
   - А если не вернешься?!
   - Тогда пойдешь искать меня, - улыбнулся Радкур. - Но дальше пятого предела не ходи. Там уже для тебя опасно.
   - Не нравится мне это.
   Скорняк привлек ее к себе, потерся носом об нос.
   - Знаю. Мне тоже. Но мы обязаны выполнять работу на совесть. Не волнуйся, все будет хорошо, - он погладил девушку по волосам. - Иди и будь осторожна.
   - Возвращайся быстрее, - колдунья высвободилась из его объятий, направилась к проходу. В чем Радкур прав: дело - прежде всего.
   Колдунья ждала терпеливо, ждала достаточно долго с остальными привратниками у прохода, но Скорняк не появлялся. Зарай успокаивал ее, рассказывал разные случаи, на первый взгляд безнадежные, но заканчивающиеся благополучно. Ная слушала вполуха. Историй с трагичным концом было в сотни раз больше. Но всегда хочется надеяться, что в твоей ситуации выпадет именно руна счастья и везения.
   - Все. Я иду за ним, - не выдержала девушка.
   - Я с тобой, - кивнул Зарай.
   - Надо ли? Дальше первого предела тебе все равно не пройти.
   - Может, дальше и идти не придется. А лишняя помощь не помешает в случае чего.
   С камня поднялся угрюмо молчавший Грай.
   - Втроем сподручнее, - вынув из котомки три запасные свечи, одну швырнул Зараю, другую Нае. - Пойдемте, отыщем этого гулену и надаем ему тумаков.
   Ная не возражала. Мысли приходили в голову уже только плохие. Она шагнула через грань, и тут из прохода вывалился Скорняк. Колдунья едва успела подхватить его, чуть не осев на колени от тяжести мужского тела.
   - Держим-держим, отпускай, не бойся, - сказал Хостен. Кто-то попытался отстранить ее, но Ная вцепилась в Радкура мертвой хваткой. Так, держа подмышки, и шагнула назад, подальше от стены. А там девушку все-таки оттиснули, переняли ношу. Хостен с Ятором и Горегом остались заделывать дыру. Остальные понесли Скорняка на свежий воздух. Ная поспевала следом, пытаясь разглядеть раны. Одежда выглядела целой, не подранной, кровью не запятнана, но ребра почти не вздымались от дыхания. Едва они выбрались из туннеля, девушка приложила ухо к груди Скорняка. Сердце билось. Значит, живой. Но вид, будто его между жерновами прокрутили.
   - Что с ним?
   Зарай присел рядом, осторожно ощупав Радкура, быстро закатал рукав рубахи, выругался от вида темных поперечных полос на коже.
   - Кол в задницу. Какого тебя понесло туда?
   - О чем ты? - встревожилась Ная.
   - Он побывал на тринадцатом пределе. И выжат почти досуха. Как и сумел вернуться назад? Другого бы вообще расплющило.
   Тринадцатый предел.
   Это казалось невероятным. Туда никто не мог спуститься, никаких сил не хватало. Мир мертвых выпивал их до капли из живых. Рассказывали о единицах привратников, побывавших на этом пределе. Но это уникальные случаи. Что было за тринадцатым пределом - уже не знал никто. Так что же ты забыл там, Радкур?
   Видеть Скорняка столь беспомощным было непривычно и невыносимо. Ная прижала ладони к его вискам, делясь силой.
   - Ему это не понравится, - промолвил Грай.
   - А мне не нравится его состояние, - огрызнулась она.
   - В нем еще силен мир мертвых, - поддержал привратника Зарай. - Он тебя выкачает в мгновение.
   - Плевать!
   Пальцы Радкура неожиданно стиснули ей запястье и он, приоткрыв веки, выдавил свирепо:
   - Не смей этого делать... Никогда, - взгляд переместился на Зарая. - Передай Кагару... Ее там нет.
   - Кого нет? - переспросил привратник.
   - Талкары... Ее нет в клетке... - его зрачки закатились, и он опять провалился в пропасть беспамятства.
   - Посылай Хро, - велел колдун Толсу. Скинув плащ, расстелил на земле. Сверху упали плащи остальных привратников. Аккуратно переложили на них Радкура. Действовали слажено, каждый знал свое место и обязанности. Это чуть ли не первейшая наука, которой учат "воронят" - как выносить раненых и мертвых из-за грани, не создавая бестолковой суеты. - Раз-два, подняли. Понесли.
   Появившиеся из туннеля привратники подстроились по бокам, подхватив края плащей. Только Ная была не у дел. Пальцы Скорняка продолжали сжимать ее руку, не давая ни приложить к виску, ни высвободить из захвата, ни помочь нести его. Бежала рядом, как на привязи, время от времени проверяя свободной ладонью вену на его шее - бьется ли.
   В селении их уже ждали. Встретили на окраине. Без расспросов сменили уставших привратников, несших носилки, с той же сумрачной молчаливостью занесли Радкура в дом к Призванному, уложили на лежанку. От легкого движения руки Кагара вспыхнули свечи, разгоняя темноту по углам.
   - Выйдите все, - приказал он, склонившись над колдуном. - Ты тоже, - бросил через плечо Нае.
   - Я не уйду, - уперлась она.
   Призванный зыркнул на нее рассерженно, но гнать больше не стал. Закатал рукава, провел несколько раз ладонями над телом Скорняка. Слегка подрагивающие пальцы затрепетали, запорхали в воздухе, складываясь в различные фигуры, будто крючками подцепляли и выдирали из колдуна невидимые волокна, сматывали их в клубок и сжигали в зеленом огне ладоней.
   - Ты в него силу переливала?
   Ная, насупившись, промолчала.
   - Глупо. Вместо одного привратникам пришлось бы нести двоих. И кому бы ты помогла этим?
   - Надо было ждать, пока он умрет?
   - Надо уже научиться взвешивать опасность и оценивать правильно свои силы, а не действовать в порыве чувств. От твоего необдуманного поступка клан едва не лишился сразу двух привратников, способных ходить по пределам, - отчитал девушку Кагар. - Мать Смерть не дает сил взаймы и за каждую каплю требует в уплату человеческую жизнь. А ты чуть не спустила на воздух все жертвы, которые пришлось принести, чтобы получить дар Незыблемой. Тьма внутри Скорняка выпила бы тебя в мгновение, не прерви он поток. И как бы мы с Лариусом вернули Радкура к жизни, лежи ты без чувств рядом с ним? Кто отправился бы в мир мертвых за новой порцией силы, потребуйся она нам?
   Ная виновато молчала.
   - На четыре клана у нас всего пятеро отмеченных Матерью Смертью. И их жизнь ценнее десятка обычных привратников. Незыблемая ни каждого впускает в свое лоно. А без шагающих по пределам нам не обойтись. Только благодаря им удается держать оба мира в равновесии. Долгое время нашему клану огневиков приходилось туго из-за отсутствия своего шагающего. В сложных ситуациях выручал Радкур, но дополнительной силы для пострадавшего за гранью привратника он принести не мог. Мы были вынуждены вызывать отмеченных из других селений. Но пока они добирались... часто уже было поздно. Когда ты появилась у нас, и звучание твоего тха, духа внутреннего огня, оказалось созвучно мужскому, те же жесткие вибрации бойца - это стало большой удачей. Двойной, что Незыблемая отметила тебя, позволила зачерпнуть силы. Потому я и не отправил тебя ни в женский, ни в общий клан. Здесь ты не женщина среди мужчин. Ты - шагающая по пределам. Одна из пяти, кто способен тут работать. Думаю, не нужно напоминать, почему кланы разделены на мужской, женский и два общих?
   Напоминать не требовалось.
   Граница мира мертвых уникальна. В разных местах у нее особое звучание. И работать там могут привратники исключительно со схожими вибрациями, подобно ключам, предназначенным для конкретной двери. Оттого в мужском и женских кланах собраны колдуны только определенного пола, с характерным тха. Общие кланы расположены на территории, где грань могут переступить и те, и другие. И лишь отмеченные Незыблемой способны ходить по пределам везде.
   Ная, закусив губу, посмотрела на Скорняка, походившего сейчас на мертвеца. Кожа посерела, обострились скулы, стали более заметны морщины на лбу и вокруг глаз. Это ее вина, что он в таком состоянии. Нельзя было отпускать его одного. Если бы она знала, куда он собрался...
   - Я подвела вас. Во всем. Позволив ему уйти и... потеряв самообладание, когда он вернулся. Но я не могла дать ему умереть... И никогда не дам, если это будет в моих силах
   Во взгляде Призванного отразилось понимание. Не одобрение, всего лишь допущение возможных чувств. Пальцы Кагара легли на лоб и затылок Скорняка и стали надавливать поочередно на определенные точки.
   - Мне самому следовало догадаться, что Радкур непременно туда отправится, не утерпит, чтобы не проверить, - признался он. - Но думал, ума хватит не лезть смерти в пасть. Да удержишь его, когда дело Талкары касается.
   Ная осторожно вытянула пальцы из ладони Радкура, пересела на лавку у стола. В горле стояла горечь, как от съеденной полыни.
   - Кажется, он приходит в себя, - произнес Кагар, заметив, как дрогнули веки Скорняка.
   И точно. Колдун открыл глаза, вскинулся с лежанки, сбивчиво заговорил:
   - Кагар, клетка пуста. Талкара сбежала. Она опасна. Надо предупредить другие кланы.
   - Тихо, тихо. Успокойся. Я все знаю. Кланы уже предупреждены, - Призванный бережно уложил Радкура обратно на лежанку, приподняв ему веки, внимательно вгляделся в глаза. Еле заметный вздох облегчения вырвался из горла. "Чист". Затем черты лица стали сердитыми, голос зазвучал гневно. - А теперь объясни, какого рожна ты пошел на тринадцатый предел?! Тебе прошлого раза было мало?! Забыл, каким оттуда вытащили?! Что за безрассудство затмило твой разум?!
   - Я должен был знать, - слабо выдавил Скорняк. - Мне давно это не давало покоя.
   - Убедился? Хорошо, хоть не встретились.
   - Наоборот, жаль, что не удалось, - слова рубанули непонятной жесткостью. И не разобрать, больше в них обиды, горечи или злости.
   Кагар возмущенно фыркнул.
   - Чтобы в глаза ей посмотреть? К совести воззвать? Было это уже. Запамятовал? А я помню, чем она ответила. Скольких наших товарищей за грань отправила. И ты не оказался в их числе только благодаря Коркее.
   - Знаю. Но разбираться с Талкарой надлежит мне самому.
   - И это было, - отмахнулся раздраженно Кагар. - Меня волнует другое, как ей удалось освободиться и зачем она затеяла эту игру с прорывами? Что задумала на этот раз?
   - Отомстить, - произнесла Ная.
   Взгляд Радкура всполошенной птицей метнулся к столу, за которым сидела скрытая темнотой девушка. Заметил наконец-то. Досада и замешательство промелькнули тенью по лицу колдуна. Увидеть ее здесь он явно не ожидал. Разговор не предназначался для ее ушей.
   - Что отомстить, это понятно, - продолжал размышлять Призванный. - Но к чему эти игры в прятки? Чего выжидает?
   - Возможно, прощупывает насколько хорошо защищена граница и ищет наши слабые стороны... Или просто треплет нервы, - буркнул Радкур.
   - А если она раскаялась? И хочет вернуться?
   - Натравливая на привратников тварей? - фыркнул Кагар. - Угрызения совести ей не свойственно. Талкара не из тех, кто признает свои ошибки. Она хочет войны. И мы должны быть готовы к ней, - Призванный хлопнул себя ладонью по колену, поднялся. - Меня ждут срочные дела, поэтому я вас оставлю. Скоро придет Лариус, займется твоим исцелением, а пока отдыхай. Саламандра, проследи, чтобы он больше не выкинул какую глупость.
   Закрывшаяся за ним дверь замкнула в жилище напряженную тишину. Ная с отсутствующим видом крутила в руках фигурку медведя со стола Призванного. Радкур в задумчивости смотрел на девушку. Не выдержав, произнес:
   - За твоим молчанием скрывается слишком много невысказанных слов. Может, поговорим?
   - А в этом есть нужда? - отчужденно отозвалась девушка.
   - Судя по твоему виду - да. Лучше я сразу узнаю причину твоего недовольства, чем буду ломать голову предположениями. Что опять не так?
   - Все так. Все стало ясно и понятно.
   - И что же именно, позволь узнать? - Радкур приподнялся на лежанке, сменив лежачее положение на полусидящее, привалившись спиной к подушке. Колдунья отметила мимолетно, как подрагивали его локти, когда он опирался на них.
   - Почему ты не хотел, чтобы я шла с тобой за грань, и почему старался выпроводить побыстрее из мира мертвых. Я мешала тебе встретиться с Талкарой. Мог бы сказать честно - не навязывалась бы. Ты ведь с самого начала решил отправиться к ней, когда вызвался проверить пределы. Потому тебе и спутники были не нужны, - она резко, со стуком, поставила фигурку медведя на стол. - Талкара все еще в твоем сердце.
   - Это не так.
   - Тогда зачем ты отправился на тринадцатый предел? - воскликнула Ная.
   - Я обязан был убедиться - не она ли замешана в прорывах, - терпеливо, как капризному ребенку объяснил Радкур.
   Колдунья криво усмехнулась.
   - Боялся поверить, что та, кого ты любишь, повинна в том? Потому и пошел, невзирая на опасность.
   - Это не так, - повторил он, но уже с нажимом. - У меня нет никаких чувств к этой женщине, кроме ненависти. Она предала меня, предала клан, убивала собратьев. Разве такое можно простить?
   - Простить нельзя. А перестать любить... кто знает? Зато я знаю одно: из-за женщины, которую ненавидят, не рискуют жизнью, отправляясь туда, откуда невелик шанс вернуться живым.
   - Я поступил так исключительно ради клана, а не из-за любви.
   - Тогда почему соврал и пошел тайком? Не сказал все честно? Я бы поняла. А сейчас... не знаю, что думать, чему верить. Говорят, мы похожи с ней. Тебя поэтому влечет ко мне? Ищешь ее черты в моем облике?
   - Кто это говорит - дураки! - вспылил Радкур. - Вы совершенно разные. Будь иначе, свернул бы тебе шею еще ребенком. Довольно абсурдных домыслов, Ная!
   - Хочешь сказать, ты не любил ее, и вы не были близки?
   Он ответил с неохотой и не сразу.
   - Любил. И были близки. Но это в прошлом. Я совершил ошибку. Я пытался ее исправить и пытаюсь исправить до сих пор. По моей вине все это случилось, погибли парни. Я пошел только с одной целью, чтобы это не повторилось вновь. Никаких нежных чувств меня не связывают с этой женщиной.
   - Откуда мне знать, что это правда, когда ты говоришь одно, а делаешь другое?
   - Ная, послушай...
   Скрипнула, отворяясь дверь, вошел Лариус.
   - Прости, что запоздал. Ирон плох. Пришлось провозиться дольше, чем рассчитывал.
   Прошаркал к лежанке, сел на край, коснулся двумя пальцами переносицы Радкура.
   Колдунья поднялась из-за стола.
   - Думаю, в моем присутствии больше нет нужды.
   - Ная, останься, мы не договорили! - прорычал Скорняк, но она вышла из дома, не оглянувшись.
   Колючий комок распирал горло. Словно кроме полыни в него напихали еще и крапивы. Узнать, что тобой, как заплесневелым сухарем, утолили голод за неимением мягкой свежей лепешки - было неприятно и обидно. Ладонь жгло огнем от желания врезать кулаком по двери дома Призванного. Пальцы уже сжимались вместе в жесткой спайке. Усилием воли колдунья заставила их разомкнуться. Нет, она не будет посмешищем всего клана. Глубоко вздохнула, возвращая себе спокойствие, и спустилась к тренировочной площадке, где на лавке развалился, подремывая, Зарай. Пушистым урчащим комочком у него на груди расположилась кошка Алмазка. Колдун был ее любимцем, за которым она бегала повсюду, даже провожала в дозоры. И никакие лакомые кусочки и подношения, милостиво принимаемые ею от других, не могли изменить верность Алмазки Зараю. Девушка опустилась на край скамейки, покосилась на группу привратников, обсуждающих последние события.
   - Почему столько переполоху из-за одной бывшей колдуньи?
   - Колдуны никогда не бывают бывшими, пока живы, - лениво ответил Зарай. - А уж такая злобная, опасная тварь, как Талкара, ни за что не забудет обиду. Она привратницей была довольно сильна, с Верховными могла поспорить в мастерстве, особенно после стольких погружений и, набравшись могущества Незыблемой за счет жизней своих собратьев. А теперь, проведя одиннадцать лет в клетке на тринадцатом пределе и сумев выбраться из нее, трудно даже представить, что она такое и на что способна. Лично я встречаться с ней один на один поостерегся бы.
   - Если она так опасна, почему ее не убили, а заключили в клетку?
   Колдун сорвал чахлую травинку, приютившуюся под лавкой, зажал стебелек между губ.
   - Чтобы она бестелесной сущностью преследовала привратников по пределам и убивала? Это все равно, что сесть голой задницей на гнездо скорпиона. Запереть ее в клетке казалось в то время более надежным способом.
   - Скорняк вроде опытный колдун, как он не различил ее истинную натуру?
   - Все мы, мужчины, не без греха. Даже самые мудрейшие из нас совершают ошибки и безумства, очарованные женскими глазами. К тому же, вначале Талкара была очень милой и славной девушкой. Это потом превратилась в конченную суку. Незыблемая перемалывала и не таких.
   - Наверное, он был слишком очарован ею, если пренебрег правилами и позволил себе столько безумства, даже близость с ученицей, - не сдержалась от ядовитого замечания Ная. "В то время как от нее прикрылся устоями клана. Мы те, кто есть".
   Зарай приоткрыл один глаз, глянул изучающе на девушку. Выбросив изжеванный стебелек, сел.
   - Я сплетни не разношу, под чужие одеяла не заглядываю, а Радкур не любитель рассказывать про своих женщин. Потому, что между ними было и как, сказать не могу. Других поспрашивай, если охота.
   - Про своих женщин? - встрепенулась Ная. Так были еще и другие? Ревность всклокотала с новой силой. И лишь потом сообразила по насмешливо приподнятой брови колдуна, что он говорил о ней. Для привратников давно не тайна, что происходит между ней и Радкуром. Оттого и на поединок их в кругу смотрели терпеливо, потому что лишь со своей женщиной мужчина может быть столь суров и безжалостен во время обучения бою, ибо его жестокость есть страх за ее жизнь. Со своей женщиной! Но его ли она женщина? Вот в чем вопрос.
  
   Глава 9
   Ард
  
   Моркан сам по себе был малоинтересен. Крупный город, обнесенный стеной в два человеческих роста, тесный, грязный, сырой в любую погоду. Стоит сойти с брусчатки хоть на шаг - и увязнешь в жиже, воняющей лошадиной мочой. Дома, по большей части приземистые, кое-где достигали трех этажей в высоту, причем самая высокая надстройка всегда была дощатой. Чаще всего ее густо увивал дикий виноград или плющ. В проулки между домами сливались обмылки и нечистоты. Все это создавало ни с чем несравнимый декокт, от запаха которого дохли крысы.
   Местные говорили, что в городе убирают каждую весну - так велел бог. Но никто из Ардовых спутников не мог в это поверить, уж больно Моркан был грязен. Только Лерст, напустив на себя привычный вид всезнайки, попытался доказать, что-де любой более-менее крупный город выглядит так. И пахнет соответственно.
   Рейхе решила прогуляться по лавкам и отыскать какой-нибудь подарок Айле. Сопровождать ее вызвался горец, заявив, что в незнакомом городе девушке ходить одной не пристало, а ну как обидит кто.
   Ард отправился по делам. Впрочем, ничего сложного делать не пришлось. Все было обстряпано быстро и ловко. Затем парень решил пройтись по главной местной достопримечательности - Морканскому посаду.
   Размерами он превышал сам Моркан примерно втрое. Чего здесь только не было! Ремесленные лавки, мастерские, торговые палатки, загоны для скота, шатры, где подавали пиво, брагу и даже вино. Тут же давали представления странствующие актеры и музыканты. Посад разрастался год за годом, поэтому там не было улиц, а строения располагались как придется. Избы соседствовали с пекарнями, мельницу окружали гончарные мастерские, а пятна возделанной земли перемежались лавчонками скобяных товаров, фургонами лудильщиков, тавернами и постоялыми дворами.
   Все это пересекали в произвольном порядке шеренги яблонь, груш и сливовых деревьев. Восточная же часть поселения, что почти примыкала к городу, утопала в черемухе. На то, чтобы пройтись через Морканский посад, времени уходило с рассвета до полудня.
   - Наведаться бы сюда летом, - вздохнул Лерст, уплетая вымоченное в меду и подсушено над огнем зерно. - Когда в разгаре ярмарки или еще какое веселье... Чтоб народу побольше да пошумнее! Люблю праздники.
   Ард со сказителем стояли среди сливовых деревьев, а внизу, под пригорком, стайка мальчишек разного возраста пасла гусей. Неподалеку женщина развешивала на плетне белье. Небольшой домик за ее спиной казался игрушечным, настолько опрятным и чистым он был.
   Морканский посад, будто складками, спускался все ниже и ниже с холма. Самые дальние границы подступали вплотную к вересковым пустошам и ощетинились колючим заграждением.
   Внимание Арда привлек шум, раздававшийся по другую сторону пригорка, где пролегал тракт. По дороге неслась группа морканцев на конях, у одного всадника в руках было копье. За ними бежали дети и шли старики. Все выглядели озабоченными, о чем-то громко переговаривались и размахивали руками. Лерст, облизнув пальцы, направился вслед за ними. Глаза сказителя загорелись азартом.
   - Чего так обрадовался? - усмехнулся Ард.
   - А? Что? А-а... ну, понимаешь, когда что-то начинает происходить, но ты еще не знаешь, что происходит, всегда интересно помечтать, прикинуть так и эдак, попытаться угадать - что происходит. Если я угадываю - считаю себя сотворцом событий! А вдруг, не подумай я так, случилось бы все по-иному? Никто ведь не сможет этого опровергнуть!
   - Ну так и доказать этого ты не сможешь.
   - Не смогу, конечно. И не стану никому ничего доказать. Это мое дело. Зато история получится сочнее и красивее, если ввернуть, что и ты сам принимал в ней участие. Это важно - быть частью истории.
   - Хорошей или плохой?
   - А любой. Хорошая она или плохая - будет видно, только когда она закончится.
   Чем ближе друзья подходили к границе посада, где старый ров соседствовал с колючими заграждениями, тем больше посадчан им встречалось.
   Шум доносился от первой линии укреплений. Людей там собралось прилично - за сотню. Пожалуй, собралось бы и больше, да колючее заграждение не позволяло. Народ окружил двоих мужчин на взмыленных конях.
   - Кочевники? - удивился Лерст. - Далеко забрались!
   - Бродов полно, - пробурчал плешивый кузнец. От него пахло дымом и потом. - Мой брат живет как раз возле одного. Рассказывал, что кочевники через эти броды в пустоши выбираются иногда. Видать, и эти из таких же.
   - А чего их в пустоши несет? - тут же влез с вопросом Лерст. - Сидели бы у реки, там и трава посочнее и животину есть чем поить...
   - А хрен их разберет... чумной народ.
   - Они демонам продались! - воскликнула женщина с испачканными по локоть в муке руками. - Мне моя тетя рассказывала...
   Кто-то поддержал. Кто-то возразил. Лерст поддержал возразивших и возразил поддержавшим. Завязался довольно бестолковый разговор.
   Оставив приятеля в родной стихии, Ард подошел ближе к кочевникам. Люди там стояли плотным кольцом, протискиваться было непросто, но он все-таки сумел прошмыгнуть на достаточно близкое расстояние, чтобы подслушать.
   - И много вас? - произнес мужчина, носивший короткий плащ светло-зеленого цвета. Судя по всему, этот человек был здесь главным - на его рубахе красовалась вышитая растопыренная пятерня.
   Отвечал ему кочевник настолько старый, что оставалось лишь удивляться, как он вообще сидит в седле. Левый глаз закрывало бельмо, щеки бороздили шрамы и, как и у любого кочевника, кожа была посечена гонимой ветрами пылью.
   - Больше двух сотен, - голос у него дрожал. - Дети, женщины, старики.
   - И чего вы хотите?
   - Убежища! Дохнем от голода... кони слабы, многие уже пали в пустошах. Либо даруете защиту, либо... либо умрем. Или станем грабить на дорогах... - Глаз его вспыхнул. Как и большинство жителей Гуурна, старик не говорил "я", "мы" и "вы", а просто прикладывал ладонь к груди или обводил ею Морканцев. - Не потому, что злые и жадные до чужого, а потому что выбора нет.
   Второй кочевник, довольно молодой мужчина, мрачно смотрел в землю. Ард сразу и не заметил, что правая рука у него заканчивается культей. Не иначе, потерял в бою...
   - Мы никогда не враждовали с кочевыми народами, - мужчина в зеленом плаще покачал головой, - но это не мешало твоим сородичам зариться на наши поля и дома. Границы посада не даром очерчены рвами... И все-таки, не вижу причины, почему бы нам не поделиться водой и хлебом со стариками и детьми... Тем более, разбойников здесь и без вас хватает!
   - Еды не жалко, - в разговор вступил другой мужчина. Поджарый и смуглый, он напомнил Арду наемника - Сельвора Трезубца. - Но вначале расскажи, старик, почему вы ушли из степей?
   - Война, - отрывисто бросил однорукий всадник. - Воинов племени перебили. Остальным грозит либо рабство, либо смерть. Старики не нужны гуурнам и Хорасу...
   Ард вздрогнул, услышав знакомое имя. Сразу вспомнился образ мрачного всадника, скармливающего своих детей громадному жеребцу.
   - Ну что же, - мужчина в зеленом плаще взобрался в седло, - ведите сюда ваше племя. Работы в посаде всем хватит, а наш бог, думаю, с удовольствием примет изгоев под крыло.
   Кочевники напились воды и умчались в пустоши. Люди еще какое-то время горячо обсуждали войну в степях, но Ард решил больше здесь не задерживаться. Вытащив Лерста из словесной баталии, отправился подыскивать постоялый двор в в посаде, народ здесь попроще, цены не так кусаются, да и воздух куда приятнее, нежели в городе.
   Вечером опять поднялся ветер. Нагнал туч, принес из пустошей уже привычный вересковый запах. Посад потихоньку замирал, подсвечиваясь огнями ламп, каганцов и костров. Люди здесь жили дружно, весело и шумно. Мужчины собирались в тавернах и пили пиво, женщины ходили друг к другу в гости по вечерам, а детишки вели жизнь потрясающе веселую, насыщенную, полную мелких приключений, что кажутся в нежном возрасте чем-то из ряда вон выходящим... и такие приключения случались каждый день, каждый вечер. Ард по-хорошему завидовал посадчанам. Крылось в этой жизни нечто чудесное. Такое, что следовало бы ставить в пример другим... но Моркан молчал, не хвастался. Их бог не хотел войны, не терпел жестокости и заботился лишь о процветании своих детей. А они действительно были ему детьми - не слугами, не рабами, не солдатами.
   Совершенно особенная жизнь, совершенно ни чем не выделяющегося народа.
   - Мне бы хотелось жить в таком месте, - вздохнула Рика. Они сидели на лавке, глядя с холма на низины. То ту, то там тянулись к небу белые ниточки дыма костров. - Неспешно, в удовольствие. Смотреть, как растут наши дети, и радоваться.
   - Ард не согласится! - веско заявил Лерст. Он устроился под яблоней и мастерски расправлялся с калеными орешками. - Это для твоего мужа слишком просто. Ты только глянь на него! Видишь? Так и держит нос по ветру, ждет момента, чтобы сорваться в неведомые дали...
   - Заткнись, болтун, - одернул его Херидан.
   - Ох уж мне эти горцы... все бы им грубить. Не зря говорят, что произошли они от горных медведей.
   - Ты произошел от комара, скрестившегося с летней мухой. Более надоедливое существо не найти во всем мире.
   - Вот, - сказитель кивнул, - даже ты понимаешь, насколько я уникален. А таких как ты в любой канаве по семь штук на вершок...
   Утром в посад вошли степняки. Понуро бредущая толпа, смотреть на которую было тяжело. Их встречали водой и хлебом, посадчане несли им старую одежду, одеяла и шкуры. Никакой гордости в беженцах не осталось. Некогда лихие и надменные, теперь степняки со слезами на глазах благодарили приютивших их морканцев. По большей части из вересковых пустошей пришли дети, женщины и старики. Встречались и мужчины, но, как правило, изувеченные. Ард слышал, что во многих племенах Гуурнских степей принято убивать бесполезных едоков, но именно этот народ отличался от собратьев в лучшую сторону.
   Всего в посад вошло человек двести. Много, но не достаточно, чтобы власти взволновались. Управитель, мужчина с вышитой на рубахе пятерней, распорядился расселять степняков небольшими группами в посаде и самом городе. Тех, кто покрепче, сразу отправил на пригородные фермы. Коней, отощавших и уставших, определил туда же - ни в посаде, ни в городе им не нашлось места.
   Ард не видел смысла дольше задерживаться в Моркане - пора возвращаться домой и подыскивать новую причину, чтобы рвануть еще куда-нибудь. На дядю можно было положиться, уж у него-то всегда найдется дельце-другое для племянника. Парень больше не видел себя за стойкой в гостевом зале. Это осталось в прошлом. Отец не будет рад, но, скорее всего, со временем смирится. Тем более, скоро у него появится маленькая крикливая забота... А уж за трактиром есть кому присмотреть.
   Лерст заявился под вечер, утомленный, но довольный и слегка захмелевший.
   - Все трактиры облазил, бездельник? - не преминул уколоть его горец.
   - Не все, но был близок к этому! К слову, еще одна цель в жизни - обойти все трактиры в Моркане и посаде! И у меня этих целей... этих целей... ого-го сколько!
   - И все как на подбор, - засмеялась Рика.
   Они как раз заканчивали грузить вещи в повозку, когда город сотряс гул. Мощные дрожащие удары поплыли над посадом. Люди выскакивали из домов, лавок, таверн и мастерских. Смотрели непонимающе друг на друга... Барабанный бой не предвещал ничего хорошего.
   Несмотря на некоторую суету, люди с паникой справлялись неплохо. Не устраивали давку, не закатывали истерик. Мужчины доставали вилы, ножи и топоры. Женщины и дети собирали скарб и выдвигались к городу. Было видно, что им не в первой такое. Ард отослал Рику и Лерста в город, а сам с Хериданом отправился ко рву и заграждениям.
   Там уже выстроились ряды стрелков и копейщиков, хотя пустоши по-прежнему выглядели безжизненными. Но вот поднялась пыль...
   - Это еще не они, - обронил мужчина в старом шерстяном жилете. - С ферм народ уходит.
   Люди вели скот, на телегах катили мешки со злаковыми и овощами. Старались унести все, что может пригодится.
   - Спокойные, - оценил горец. - Редко такое встречается.
   - Чужеземцы? - окинул их взглядом мужчина в потертом жилете из сыромятной кожи. - Мы привычны к набегам. Кочевники частенько нападают на наши фермы и окрестные деревеньки. Поэтому существуют дозорные вышки и еще кое-что, о чем рассказывать не буду. Наш бог всегда знает, когда народу грозит беда. Поэтому и застать врасплох нас невозможно. А уж о заграждения и стены города обломает зубы любое войско...
   В его словах было много гордости.
   - Кочевое войско.
   - Что?
   - Кочевое войско ваша канава остановит, - Херидан усмехнулся. - А что будете делать, если придет пехота? Город, если повезет, уцелеет, а от посада камня на камне не останется.
   - Да ну тебя! - отмахнулся мужик. - Стращать вздумал? И вообще - где ж такому воинству взяться? Нас только степи беспокоят...
   Но вражеское войско не спешило появляться. И все это время к насыпи стягивались все новые и новые защитники. Пращники. Лучники, мужички с вилами и топорами. Каждый был готов оборонять свою землю, их мрачная решимость казалась заразительной.
   Противник медлил.
   Побывав в зените, солнце медленно поползло к земле. Тени стали длиннее, расшалился ветерок... и наконец появился первый всадник.
   Даже издали он напоминал ожившую гору. Серым пятном надвигался на посад и каждый шаг его коня отдавался гулом. В клубах пыли всадник подъехал ко рву, остановился, словно показывая себя. Ард привстал на цыпочки, чтобы получше разглядеть того самого Хораса - бога гуурнских степей. Скакун под ним был красив и вместе с тем страшен, а сам Хорас казался статуей из запыленного гипса. Лишь яркие зеленые глаза сверкали на совершенно омертвевшем лице. Ветра превратили кожу бога в грубый холст.
   Покачивая копьем, всадник прогрохотал:
   - Аганатар! Выходи, поговорим.
   Тем временем на горизонте наметилось оживление. Кулак конных воинов тек через вересковые пустоши, и с каждым мгновением отряд набирал ход. Там, где он проходил, загорались фермы.
   - Останови своих головорезов, Хорас. Я пришел.
   Ард изумленно оглянулся. Буквально в десяти шагах от него стоял светловолосый мужчина, облаченный в белые одеяния. Никакого оружия при нем не было. От бога исходил тонкий запах луговых трав и вереска. Василькового цвета глаза гневно смотрели на надвигающихся кочевников. Аганатар пригладил золотую опрятную бороду.
   В тот же миг кочевники остановились. Их нагнала и покрыла туча пыли и копоти. Небо над ними сверкало искрами. Ветер принес в посад запах дыма.
   - Зачем пожаловал? Или тебе мало свар в степях?
   - Давай поговорим без лишних ушей, брат бог, - Хорас указал на место рядом с собой. - У тебя есть то, что принадлежит мне по праву сильного.
   - Это моя земля. И все, что на ней находится - принадлежит мне.
   Конь переступил с ноги на ногу. Шумно всхрапнул, на удилах повисла красная пена. Хорас расправил плечи, став еще больше.
   - Как хочешь. Будем говорить по-другому. Отдай мне всех детей, чьи родители трусливо спрятали их за каменными стенами. Дети - мои. С остальными делай что пожелаешь, они больше не степняки, а трусы. Времени у тебя до заката... промедлишь - будешь долго жалеть.
   - Нарушишь заветы Ваятелей? - Аганатар усмехнулся.
   - Заветы? Ваятели? - Хорас рванул повод. - Заветы для слабых. А Ваятели плевать хотели на Ваярию. Мы тут решаем, как и что будет дальше. Я решил. Гуурнские кочевые племена будут идти путем войны. Я сплотил разрозненные народы, дал им цель. Они больше не тупой скот, способный только жрать и плодиться, а копье, нацеленное на море... Каждый ищет свою цель. Хочешь обрастать жиром вместе со своим стадом - обрастай. Но не вставай на моем пути. Растопчу.
   - Твой путь лежит через мои земли. А эти люди теперь принадлежат мне. - Запах трав усилился. - До того, как твой отряд войдет в посад, мы окажемся в городе. Мне под силу провести несколько сот человек через пространство в считанные мгновения. Что станешь делать, когда упрешься в стену? Головой об нее биться?
   - Нет. Сожгу каждую лачугу, вытопчу каждый огород, поломаю, разорю, пущу пеплом по ветру. Ты десятки лет положишь на восстановление своего любимого посада. Не будь дураком, брат бог.
   Поднялись вопли. Никто не хотел лишаться всего, чем жил. Ард не завидовал Аганатару. Он оказался между двумя огнями и все из-за того, что пожалел беженцев...
   - Я своему слову хозяин, Хорас. Беженцы мои. От макушки до пят. Хочешь крови - будет тебе кровь!
   Воздух перед Аганатаром задрожал. Бог шагнул в марево и исчез.
   Хорас спокойно развернулся коня и направил его к отряду. Шум в городе не замолкал еще долго. Бессильная ярость, слезы, проклятия и призывы к драке звучали на каждой улице... Моркан стало не узнать. Всегда два дня изменили город до неузнаваемости.
   Спустя какое-то время, Ард и Херидан вернулись к друзьям.
   - Мы теперь не скоро доберемся домой, - вздохнула Рэйхе, когда Ард закончил рассказ.
   - Верно, - горец кивнул. - Бой может затянуться.
   - Так это к лучшему, - вдруг подал голос Лерст.
   - Почему?
   - Во-первых, не каждый день становишься свидетелем настоящего сражения! А во-вторых, мы можем по-тихому улизнуть из города и отправиться в какие-нибудь другие земли. Еще немного постранствовать.
   - Ты в своем уме? - нахмурился Ард. - Отец изведется, даже если я на день опоздаю.
   - Ха! У меня есть мысль, как сообщить ему, почему задерживаемся! - сказитель подбоченился. - Всяк знает, что у торговцев есть кое-какие секреты... И один из самых главных - умение доставлять крохотные письма в любой мало-мальски важный город Гаргии. Всего-то и нужно, что отправить послание Элдмаиру через его друга.
   - Да, ты прав, - Ард слабо улыбнулся. - Это успокоит отца на какое-то время. Напишу, что случилась заварушка у бродов, и нужно немного пересидеть в Моркане. Деньги у нас есть, так что протянем.
   За стеной сделалось тесно и шумно. Народ ютился как по домам, так и на улице. Растягивали парусинные навесы, жгли костры, стряпали и говорили, говорили, говорили... Тем временем возле стен суетились защитники города, таскавшие наверх корзины с камнями, поленьями и стрелами. Арсенал в Моркане имелся, но, как удалось вызнать Лерсту, довольно скудный. Зато голод не грозил городу. Кладовые ломились от злаковых, муки, мяса, колбас, репы и капусты.
   Хорас нанес удар вечером. Его войско ворвалось в посад, круша и сжигая все на пути. Они уродовали сады, засыпали землей колодцы, палили дома и мастерские. Вскоре небо почернело от дыма, а стены покрылись жирной копотью. Но все-таки посад оказался слишком большим для отряда гуурнов. Они продвигались медленно. Медленно, и неотвратимо.
   Ард все это время слонялся подле стены, пытаясь вызнать о происходящем. Трижды его отгоняли наемники, занятые обороной и ворчащие на тех, кто путался под ногами, но вскоре и они махнули рукой. Дело принимало серьезный оборот.
   Аганатар выгадал подходящий момент, когда первые гуурны подошли поближе к стене. Дома там стояли кучнее, нежели у границ посада, и места для маневра конным воинам оставалось крайне мало. И тогда бог провел сквозь пространство несколько десятков стрелков и копейщиков. Они остановили врагов, а затем и вовсе погнали прочь. Но боевого запалу хватило ненадолго. Хорас ворвался в схватку, обрушившись на защитников с яростью камнепада. Его конь рвал острыми зубами воинов на части, втаптывал в землю, а сам бог разил копьем.
   Уцелевшие отступили к стене, где их защитили стрелами и камнями. Хорас же ездил по посаду и хохотал, а его воины продолжали жечь и ломать...
   Трижды они бросились на стену, но их легко отогнали. Гуурны не считались с потерями. Смерть, казалось, их не пугала.
   Аганатар не выдержал. Снова пронес через пространство отряд наемников и ударил по гуурнам с тыла. Народу полегло много с обеих сторон, но вылазка не принесла никаких результатов. Тогда бог вернулся, набрал добровольцев уже из горожан и посадчан, а многих попросту заставил идти за собой. Ударил снова, ослепленный яростью... В этот раз все сложилось еще хуже. Кровь залила посад.
   Очередная неудача заставила Аганатара прозреть. Стоя среди мертвецов, в пыли и копоти, он поднял руки и закричал.
   - Хватит!
   Воздух наполнился запахами трав, стал буквально осязаемым. Ард почувствовал, что слюна у него во рту сделалась сладкой, вязкой и приобрела привкус верескового меда.
   Небо сверкало от искр, а ветер тянул на восток столбы черного дыма.
   - Я отдам детей. Забирай их - и уходи.
   Горожане встретили решение Аганатара радостными возгласами. Степняки - молчанием.
   Ард стоял оглушенный. С одной стороны Аганатар сделал все, чтобы защитить свой народ и город... Но, возможно, мог бы сделать больше. Перетерпеть. Или - не мог? Как его судить? И кто имеет право судить за подобный поступок?
   За стеной грохотал копытами громадный конь, а всадник, улыбаясь, покачивал копьем. И никто по обе стороны стены не мог заметить филина, умостившегося на лопасти полусгоревшей мельницы.
  
   Глава 10
   Ная
  
   Кольчуга с костяным стуком упала на лежанку, рядом обессиленно опустилась Ная. Вытянула ноги, повела натруженными плечами. Легкая кольчуга за полдня ношения казалась неподъемной, не говоря о том, что колдунья изрядно запарилась в ней. Дни стояли солнечные, безветренные, совершенно небывалые для высокогорья. На открытых местах даже подтаял лежащий обычно все лето снег. И сразу повеяло теплом, землей. Не той, что находилась на их скудных огородиках, а той, что была в краю мархов: ноздреватой, мягкой, пахнущей хвоей и листвой, а еще цветами. Ная часто чувствовала этот запах, сохранившийся навсегда в памяти, хотя порой за стенами дома гуляла пурга, и снег лежал выше крыш. Память - странная вещь. Порой она стирает важные события, лица людей, которые хотелось бы помнить, а порой охмеляет ощущением вкуса когда-то попробованной еды или давно забытым, ничем непримечательным в прежние времена запахом, кажущимся теперь непостижимо прекрасным, навевающим сладкую грусть о былом. Но иногда приходят другие, возрождённые памятью, запахи. Они не восхищают речной свежестью, ароматом лесных трав, сладостью цветов, а вновь дерут нос и горло горечью дыма и вкусом крови, возвращая к жизни картины - звучащие страшно, до безумия... женским криком, плачем детей, стонами умирающих. Картины, которые хотелось бы навсегда забыть.
   С устатку что ли опять прошлым навеяло? Наверное, сказывалось напряжение последних дней. Дозор сегодня выдался без происшествий, ни одного прорыва, но выдохлась, будто несколько раз взбиралась бегом на Мудреца. Постоянное ожидание опасности выматывало сильнее схватки.
   Прошло десять дней с похода Скорняка на тринадцатый предел. Клан огневиков находился в постоянной готовности. На обходы отправлялись только в костяных кольчугах, при полном вооружении, дозоры сменяли друг друга, чтобы грань находилась под непрерывным присмотром. В селении оставались лишь привратники, отдыхающие перед новым дежурством. Однако низвергнутая из клана колдунья чего-то выжидала, не спешила с визитом. Неизвестность раздражала. А сократившиеся внезапно прорывы и не проявлявшие особой агрессии, пробиравшиеся за грань твари, вместо успокоения, наоборот, вселяли большую тревогу. Все это было неспроста.
   Девушка прилегла, сдвинув в сторону кольчугу, каждый кругляшек и соединительные кольца которой сама вытачивала из костей еще в ученичестве, а потом пропитывала для крепости специальным раствором на колдовских заклинаниях под присмотром Призванного, чтобы держали не только касательный удар стального клинка, но и прямой. Зачем такие ухищрения и сложности против когтей тварей, Ная не понимала. По ее мнению, достаточно было и обычного нагрудника с нашитыми костяными пластинами. Не против мечей и топоров выходили привратники биться. У них враг особый, тут сподручнее колдовство. Но так уж заведено у колдунов издревле - при прорывах вздевать кольчуги.
   Девушка тряхнула головой. "Не спать!" Некогда расслабляться. Скоро занятие с Зараем в кругу. Чуток отдохнуть и надо подниматься. Она с удовольствием отметила сквозь дрему, что сражаться у нее получается все лучше. Конечно, до мастерства самого привратника очень далеко, но камни в кругу целовала значительно реже. И Зарай в поединке с ней уже был начеку, отвечал на удары не щадя, как настоящему противнику, а не девчонке, возомнившей себя воином. Одобрительно подмигивал, когда ей удавалось отбить сложные атаки.
   Видел ли ее успехи Радкур, девушка не знала. Отношения между ними складывались непросто. Никак. Теперь она избегала встреч, стараясь не оставаться с колдуном наедине. Они виделись разве что мельком в трапезной, сидя в противоположных концах столов. Несколько раз Ная ловила на себе задумчивые взгляды Скорняка, но поговорить он не пытался. Видно, не особо и нужно было.
   Разумом она понимала правильность поступка Скорняка - его решение рискнуть жизнью ради безопасности клана. Но как женщина...отравленная ядом ревности, не могла забыть, кем для Радкура была Талкара. Хотя давно пора перестать упиваться глупой обидой. Если посудить, у нее нет никаких прав ревновать, требовать ответа. Он не муж ей, не жених. В отношениях они "определились" давно, решив остаться...непонятно только кем...то ли друзьями, то ли собратьями по клану. Но, какие к Незыблемой друзья, если она желала этого мужчину до ломоты в костях? Если дня не проходило, чтобы не думала о нем, не вызывала в памяти запах его тела, вкус поцелуя. От мыслей о Радкуре Ная спасалась лишь выматывающими тренировками в кругу и занятиями с Лариусом. Восприняв сначала без восторга изучение свитков, она увлеклась потом ими настолько, что не проводила ни одного вечера без чтения. Частенько девушка просиживала допоздна в целительской Лариуса, где привратник помогал ей осваивать заклинания, подсказывал что-то свое, не упоминаемое ни в одном свитке. Целитель обладал богатейшими знаниями, от безграничной возможности которых делалось даже страшно. Попади они в руки властолюбивого, не понимающего их опасность, человека, бед тот мог натворить много.
   - Для чего они тогда нужны, если ими нельзя воспользоваться? - спросила однажды Ная.
   - Чтобы познать предел сил.
   - И каков он?
   - Бесконечен. При желании можно обрести могущество богов, не тех, кому поклоняются люди, а Ваятелей, создавших Гаргию. Проблема в другом, как потом совладать с этой силой, чтобы не сломаться самому и не разрушить мир? Слабы люди духом и разумом - видеть и понимать необъятное. Не по их плечам ноша.
   Ная вскинулась с лежанки. Заснула все-таки. На миг, а погрузилась в липкую паутина сна, неприятную, вязкую черноту, тянущую куда-то в бездонную пропасть. Огромные серые крылья били по лицу, стальные когти впивались до крови в лодыжки. А ползущий вниз под руками пласт земли забивал рот и нос удушающей пылью рассыпавшихся в прах костей, прежде сокрытых в нем. И было их так много, что казалось, земля просто не может вместить в себя такое количество останков. Во сколько же рядов тут захоронения? "Нет предела Незыблемой. Склони голову перед волей Матери Смерти", - шелестели невидимые голоса.
   Вода в тазу освежила лицо и мысли, прогнав мерзкое ощущение от краткого сна. Ная переплела растрепавшуюся косу, закрепила деревянной заколкой на затылке, чтобы не мешала во время поединка. Живот призывно заурчал, напоминая, что она так и не зашла в трапезную по возвращению из дозора. Позже перекусит, наедаться перед тренировкой неразумно.
   Зарай появился, когда колдунья уже хорошо размяла мышцы упражнениями с шестом.
   - Сегодня поработай сама. В дозор иду.
   - Что-то случилось? - встревожилась девушка, помня, что сейчас не его черед.
   - Ерунда. Парни позвали с собой. Скучно им без моих баек, - отшутился он.
   Колдунья недоверчиво посмотрела ему вслед. Мерзавец врал, но с какой целью? Ничего, позже выяснит. Что ж, сама так сама.
   Работать в кругу с напарником безусловно интереснее, но для оттачивания приемов и чучело подойдет. Привратница порядком взмокла, нанося удары из разных стоек по туго набитому соломой мешку с множеством длинных рук-палок. Она кружила вокруг него, подскакивала, обрушиваясь сверху, била из положения лежа. Посчитав, что на сегодня достаточно, Ная пронзила напоследок живот чучела шестом, затем крутнув его в руках, резко развернулась, нанося незримому противнику за спиной удар в голову. Шест со стуком налетел на другой шест, оборвавший на полпути смертельное движение, завибрировал в руках девушки.
   - Поговорим? - спросил Радкур.
   - А есть о чем? - отвернулась от него колдунья, но Радкур плавно скользнул вбок, загородив ей дорогу вытянутым шестом.
   - Поговорим.
   Она шагнула в противоположную сторону, однако Скорняк оказался вновь на пути девушки, уперев наконечник шеста ей в грудь.
   - Нападай.
   - Считаешь, мое тело достаточно отошло от синяков, чтобы наставить новые? - его манера вести разговор немного обескураживала.
   - Я буду осторожен.
   - Какой прок в таком поединке? - пожала плечами колдунья.
   - Больше, чем ты думаешь.
   Ну ладно. Она сердитым ударом отпихнула его шест, провела несколько стремительных атак с разных сторон. Скорняк отбил их с легкостью, но выражение приятного удивления появилась на лице.
   - Неплохо. Очень неплохо. Зарай поднатаскал тебя. - Слышать похвалу из его уст было приятно. - Защищайся.
   Прокрутив шест перед собой, Радкур начал наступать. Нае пока удавалось справляться с ударами, хоть и не с такой легкостью, как Скорняк, но натиск сдерживала.
   - Мы были с Талкарой близки, и я любил ее - отрицать не стану, - произнес привратник по ходу атаки. - Но это длилось недолго. Вскоре я понял, что ошибся, приняв ее за образ из моих видений. Ее жажда власти, ложь и способность идти по головам ради цели охладили чувства.
   - Мне-то что до этого?
   - Хочу, чтобы ты поняла причину моего поступка, - шест, изменив направление, пошел наискось, метя по ногам девушки.
   - Это твое решение, твоя жизнь, - Ная с раздражением отбила удар.
   - Ты - моя жизнь, - от вырвавшегося признания колдунья запнулась на месте. - Уж лучше мне было остаться на тринадцатом пределе, чем постоянно видеть холод в твоих глазах. - Шест несильно зацепил бедро девушки. - Внимательнее.
   Привратница ответила ему похожим выпадом, но пробить защиту Скорняка не удалось.
   - В том, что Талкара превратилась в кровожадное чудовище, большая часть вины моя. Не следовало идти у нее на поводу и погружать столько раз. Но она подавала большие надежды, была потрясающе одаренной, и все видели ее в будущем новым Призванным, способным принести процветание кланам. Я старался воспитать из нее лучшего главу привратников, делился знаниями. А она их использовала, чтобы разрушить клан. В наших отношениях пролегла пропасть, мы стали чужими, но как бывший наставник я не мог позволить ей превратиться в нейлру - духа мщения Незыблемой, пытался вразумить, но она осталась глуха к словам. Желание господствовать над миром затмило ее разум. Пришлось оградить мир от нее. Я ответствен за все, что она натворила. И мой долг - не допустить повторения этого. Мужчина должен сам разбираться со своим прошлым, не вовлекая женщину, которая ему дорога - ты согласна?
   Радкур поставил шест вертикально возле ноги. Ная сделала тоже самое.
   - Вряд ли эта женщина согласилась бы, чтобы дорогой ей мужчина так рисковал жизнью, но как привратник поняла бы его поступок, скажи он сразу правду.
   - И спокойно отпустила бы? - усмехнулся Радкур. - Ты не такая. Ты бы отправилась тайком следом. Мне пришлось слукавить, чтобы не подвергать тебя опасности. Я никогда не простил бы себе, случись с тобой что-то в мире мертвых. Ты нужна мне живой. - Радкур перехватил посох двумя руками, запрокинув за спину девушки, привлек ее к себе. - Ты веришь мне...как прежде?
   - Да, - девушка потянулась к нему поцелуем.
   Смущенное покашливание за спиной заставило их отпрянуть друг от друга. У края круга переминался Дорен. - Радкур, там тебя Кагар требует. Вроде началось.
   - Передай, сейчас буду, - недовольно поморщился Скорняк.
   - Что началось? - всполошилась Ная.
   - Ерунда. Обычное обсуждение прорывов. - Он передал ей свой шест, мазнул пальцами ласково по щеке. - Хорошо работала в кругу. Порадовала.
   И поспешил за привратником. Ная в раздумье смотрела ему в спину. Занятно. Уже дважды она слышала сегодня в ответ одно и то же слово, и оба раза это было ложью. Что происходит?
   В трапезной колдунью ждала миска тушенных с мясом бобов. Девушка мысленно поблагодарила за заботу дежуривших по кухне привратников, не оставивших ее голодной, и принялась за еду. Приготовлено было очень вкусно. Наверное, подержи Ная подольше живот пустым, пища показалась бы вообще божественной. Не успела она съесть и десяти ложек, как дверь в трапезную распахнулась, и взъерошенный "вороненок" закричал:
   - Общий сбор. Прорыв на трех направлениях.
   Колдунья едва не подавилась куском мяса. "Кишки на шею! Сразу три направления!" Запихав торопливо в рот пару ложек бобов, Ная перескочила через лавку и бросилась в гостевой дом за кольчугой. Из комнат уже выскакивали привратники в полном облачении, выстраивались в шеренгу. Призванный распределял их по группам и отправлял к прорывам.
   - Мне с каким отрядом идти? - засовывая на ходу "сестренок" за пояс, спросила девушка.
   - Ты не идешь.
   Наю словно подбили под ноги.
   - Почему? Сбор общий, а я такой же привратник как все. И сражаться умею не хуже.
   - Я сказал, ты не идешь, - обрубил Кагар-Радшу.
   - Радкур попросил?! - вспыхнула от обиды девушка.
   - Кланом пока командую я, и все здесь выполняют мои указания. Надеюсь, ты хорошо меня услышала - все! Или собираешься оспорить мои приказы?
   Голос Призванного давил подобно гранитной плите, заставляя колдунью склонять ниже голову.
   - Простите, Кагар-Радшу. Я вела себя непозволительно. Просто это немного несправедливо - не брать меня, потому что я женщина. В других кланах...
   - Ты - в моем клане! А значит, подчиняешься моим требованиям. Не нравится, можешь отправляться в другой. - Ная, закусив губу, промолчала, показывая покорность воле Призванного. Он смерил ее сердитым взглядом, отпустив взмахом руки отряд, произнес сухо: - Ты не идешь с нами, потому что у тебя другое задание - вместе с Лариусом и Миларом отправитесь к ущелью Энанна, поправите там сигнальные сети. Привратников не хватает, приходится в менее опасных местах прибегать к защите колдовских нитей. Еще одну сеть протянете у водопада Ледяной волос. Грань там едва касается нашего мира, но нынче надо быть на стороже. По дороге проверите вход в западный туннель.
   Колдунья вскинула голову. Это насмешка?! В то время, когда остальные привратники будут биться с тварями, проливая кровь, ее отправляют раскидывать сети и проверять давно запечатанный туннель. С таким же успехом можно было посоветовать проверить на месте ли гора Мудрец или прогуляться вокруг селения. На редкость опасное задание.
   Триста лет назад Верховные применили на западной грани страшное колдовство, разрушить которое не дано ни одной твари тьмы до восьмого предела: на крови, с человеческими жертвами. Слишком опасным был проход: настолько тесно сливался в некоторых местах мир мертвых с миром живым, что не понять, на какой стороне находишься. И твари выбирались оттуда непростые, с нижних пределов, обладающие порой способностями, против которых и колдовство привратников бессильно. Верховными было принято решение замуровать вход. Ничего подобного с тех пор больше не делалось. Такое заклинание требовало большой отдачи сил, добровольного согласия восьми привратников принести себя в жертву, запечатав своими жизнями туннель, и нарушения договора с Незыблемой, за что пришлось позже расплачиваться.
   - Вы отсылаете меня со стариком и калекой, чтобы не мешалась под ногами? Иначе, какой смысл проверять запечатанный вход?
   - Позволь мне решать, в чем есть смысл, а в чем - нет. Лариус, к твоему сведению, один из величайших воинов клана. Даже я не постыжусь поучиться у него бою. А Милар один сдерживал шесть тварей, пока не подошла помощь. У тебя таких достижений не имеется, потому сочти за честь быть в дозоре со столь прославленными людьми. А по возвращению мы обсудим твое дерзкое поведение. - Кагар вздел поданную "вороненком" кольчугу, принял рогатину и повел за собой отряд. Невзирая на возраст, бежал он легко, наравне с более молодыми привратниками. Что ни говори, Призванными просто так не становятся.
   - Ушли, - произнес "вороненок", глядя на удаляющуюся цепочку привратников.
   - Ушли, - кивнула расстроено Ная. - А меня оставили.
   - Не горюй, в другой раз возьмут. - Рикар шмыгнул носом. - Нас с Войтеком тоже не взяли. Снадобья готовить будем для раненых. Три прорыва! Наверняка не обойдется без погибших...
   Вот-вот, кто-то будет сражаться, погибать, а она без дела шататься по горам. Колдунья стянула с себя кольчугу, со злостью бросила на скамейку. Зря только надевала.
   - Денек сегодня на редкость жаркий, парит - спасу нет, - Ная, вздрогнув, оглянулась. Лариус. Как это он подошел неслышно? Обычно шаркающая поступь предупреждала о приближении целителя. Старик опустился на скамью рядом с девушкой, вытер пот со лба. - А вот кольчужку зря сняла. В ней, конечно, упреть можно, но положение нынче серьезное, так что вздень от беды.
   - Это для тех, кто на прорывы отправился, опасно. Нам-то чего бояться? Разве комаров, - проворчала она.
   - Не скажи. А если к нам Хро за помощью пришлют? В селение побежишь за кольчугой? Порой, когда бой идет, лишнего мгновения не сышешь даже оружие из ножен вытащить.
   - Так это, когда бой, - буркнула Ная, но за кольчугой потянулась.
   - Молодость, молодость, - вздохнул Лариус. - Она во все времена жаждет сражений и подвигов. Позволь, догадаюсь, ты расстроена, что тебя не взяли на прорыв? И, наверное, считаешь наше задание пустой тратой времени?
   Колдунья промолчала.
   - А я так благодарен Кагару, что он украсил наш поход с Миларом твоим обществом. Если честно, мне порядком надоели мужские рожи. С тобой в клане стало намного приятнее. Проснешься, усладишь взор прекрасным женским лицом - и душа расцветает. Мы, мужчины, совсем дичаем без вашего присутствия, заботы и ласки. Чего смеешься? Так и есть. Женщины заставляют нас держать форму, продлевают молодость. Будь я лет на двадцать моложе, ох и приударил бы за тобой! Знаешь, какой я был в молодости? Красавец. Сколько женских сердец разбил, - целитель гордо огладил бороду. - Так что пущай себе тешатся, оружие кровью пачкают, а мы славной беседой время займем. Пойдем потихоньку, Милар догонит. - Ная придержала под локоть старика, помогая подняться, но он чуть ли не с возмущением отстранился. - Ну ты меня совсем-то не позорь, не настолько я немощен, чтобы нянчиться как с дитем. Я в кругу еще вздрючку любому привратнику задам. Хотя порой и самому не верится, что когда-то был молод и слыл горячей головой, лез во все передряги. И как дожил до таких лет со своим характером? Все друзья давно уже почили - и кто на рожон пер, и кто осторожничал, даже те, кто в мастерстве превосходили - а я все топчу землю. И знаешь, завидую им. Они погибли в бою, с оружием в руках, как и должно привратникам. А я умру, скорее всего, в постели, тихо и скучно, точно какой ремесленник. В наказание каких только грехов Незыблемая забыла про меня, уготовила бесславный конец? А на Кагара не серчай. На нем ответственность за каждого привратника. Он обязан быть рассудительным, любую случайность продумывать, взвешивать риск, предотвращать даже малейшую угрозу. Лучше перестраховаться, чем попустить. Ошибки дорого клану обходятся. Нас и так осталось слишком мало.
   Ная про обиду уже и забыла, заслушавшись Лариуса. Был у старика талант - увлечь человека рассказом. Вроде и говорил о понятных, обычных вещах, а не оторваться, словно высшее откровение вещал, что душа тосковала и радовалась вместе с его словами.
   - Для меня задание Кагара как награда. Хоть вновь себя настоящим привратником почувствую. Даже вот меч прихватил. Забыл уже, когда его в руках держал, - целитель откинул плащ, показывая простенькие ножны из кожи. Но, когда он достал меч, Ная не сдержала вздоха восхищения.
   - Черийская сталь! Откуда он у вас?
   - Вождь горного клана элтуров наградил за спасение сына. Давно дело было, по молодости, уж не припомню, сколько лет назад, твоя мамка тогда даже еще не родилась. Мальчишка в расщелину провалился, что с гранью соприкасалась, а в тот момент прорыв случился. Еле отбил пацана у тварей. Вот папаша и расщедрился, преподнес в дар меч. Обычно, они чужакам такое оружие не дарят, не продают, только для себя делают.
   - У командиров жнецов, что пришли в селение мархов, тоже были такие мечи, - сказала сухо Ная. - Значит, изменили ваши эльтуры своим правилам.
   - То не такие. Их мечи против этого, что дворовые шавки против породистого пса. Секрет поющей стали только кузнецам элтуров известен и куют они подобные мечи лишь для своих вождей. Прочие попроще делают, потому и звучат те грязно. Но мой "Чар" даже мечи вождей элтуров превосходит, потому как его особым зельем на крови под древнее заклинание Призванный Сар-Барог напоил, что правил кланом еще до предшественника Кагара. Огромной силищи привратник был, такое умел, что и, видевши его колдовство, с трудом верилось в сотворенное чудо. Подобных колдунов уже нет. Слабеет поколение. Возможно, я потому и жив до сих пор, что меч оберегал, как отец сына. Теперь тяжеловат стал, нет в руке прежней силы, а раньше как единое целое с пальцами чувствовался.
   - А можно его подержать?
   - Почему ж нельзя? - Целитель отстегнул перевязь, протянул девушке.
   Ная с благоговением приняла меч.
   - Просто некоторые не разрешают дотрагиваться до своего оружия, боятся, что это отпугнет удачу. А уж такие мечи с душами...Он не обидится, что его взял чужой?
   - Такие мечи, как этот сами выбирают себе хозяина. И если выбрали, то служат ему верно. Их может заполучить любой человек, но в руках чужого он просто будет острым клинком, утеряв все волшебство. Он не будет дышать, петь, защищать владельца. Он сделает все, чтобы уничтожить его и вернуться к хозяину. "Чара" два раза воровали на постоялом дворе. И уже на следующий день воры оказывались мертвы или в темнице, а клинок - у меня.
   - Лариус опять завел истории про меч? - Усмехнулся Милар, догнав их. - Набирайся терпения. Это теперь до ночи. Если старику попались благодарные уши, он не успокоится, пока не расскажет про все свои подвиги. Только не соглашайся наследовать меч после его смерти.
   - Почему? - Ная осторожно выдвинула из ножен "Чара", полюбовалась вязью огненных ветвей с шипами, идущих вдоль клинка. Красиво. А дальше меч будто сам потянулся за рукой, а едва лег в ладонь, слился с ней, словно был неразделимой частью кисти и питала их одна кровь. Чувство было потрясающее, как от пребывания в океане Незыблемой. Похожая сила наполняла тело, придавала воодушевление. И голос такой же тихий, вкрадчивый звучал в ушах. Девушка слегка склонила к мечу голову. Он не шептал, он пел. Пел на неизвестном языке и слова звучали завораживающим заклинанием, как песнь вьюги, от которой растекается струйка холодка в животе, и которую невозможно не слушать, забыть. Девушка очнулась, заметив, что привратники с интересом наблюдают за ней.
   - Что-то услышала? - с напряжением в голосе спросил Лариус.
   - Показалось. Зашумело в ушах, будто вьюга завыла. Это от недосыпа. - Ная повернулась к Милару. - Так почему не соглашаться?
   Привратник глянул с усмешкой на целителя.
   - Он уже двоим свой меч завещал. Только те давно в могиле, а наш старик по-прежнему крепок как дуб. Не рискуй, не пытай судьбу.
   - Глупости говоришь! - негодующе взмахнул руками Лариус. - Дело не в мече, а в привратниках. Они были славные парни, но, видно, в хозяева "Чару" не годились, потому и не пошел к ним, со мной остался. А вы, знай, твердите как дурачье: проклятый меч, проклятый меч. Он сам решит, кого выбрать мне на смену.
   Ная улыбнулась спору привратников, перед тем, как вложить в ножны клинок, погладила его, еле касаясь пальцами. Гладкий и холодный точно лед. Она удивленно воззрилась на выступившую каплю крови на мизинце. Вроде даже острого края не дотронулась. Стараясь не запятнать меч, передала его целителю, палец сунула в рот.
   - Поранилась? - забеспокоился старик.
   - Незыблемая, у нее кровь?! Это же... - Милар заткнулся под пронзительным взглядом Лариуса, кивнул на слова целителя: "Значит, так тому и быть".
   - Чему быть? Примета плохая? - заволновалась девушка.
   - Верить приметам - обрекать себя на рабство, - поучительно изрек целитель. - А вот уметь читать знаки высших сил - полезная способность.
   - И что говорит знак насчет порезанного пальца?
   - Что тебе надо быть осторожнее с острым оружием. А то так можно и голову отчикать нечаянно, - целитель закрепил перевязь и важно прошествовал мимо застывшей в недоумении колдуньи.
   - Забудь, - хлопнул ее по спине Милар. - Ерунда.
   Ерунда?! Да что ж это такое сегодня? Почему ей все лгут?
   Гора "Седое крыло" появилась сразу за поворотом, стоило только обогнуть "Вдов" - две черные, совершенно лишенные растительности, скалы, высившиеся скорбными фигурами рядом друг с другом. Теперь осталось недалеко, только подняться на склон. А там по прямой.
   Ная посмотрела на плетущегося старика и хромающего Милара. Для них дорога была не столь легка и коротка, а еще подниматься по тропинке.
   - Подождете меня здесь, а я сбегаю на гору, проверю проход, - предложила она. - Зачем понапрасну ноги трудить.
   - Погода хорошая. Пройдемся, - отказался с улыбкой Лариус. Милар поддержал кивком.
   Привратники поднялись на склон и оцепенели. Из щели в горе Седое крыло бил зеленый фонтан, даже отсюда было больно смотреть. Оружие тут же очутилось в руках колдунов, расслабленность и навеянная теплым ветерком нега исчезли. Повязав глаза черными шарфами, они заспешили к проходу. Торопиться торопились, но не забывали поглядывать по сторонам - твари могли прятаться за валунами и в пещерах. А если учесть, что пробито заклинание, которое не по силам существам тьмы до восьмого предела, то противника следовало ждать по всем меркам серьезного.
   Вблизи прореха оказалась не столь велика, как подумалось вначале. Узкая щель, по размеру - едва протиснуться крепышу Милару. Песок и мелкая щебенка продолжали осыпаться со стен, расширяя проход, но чужого присутствия рядом не ощущалось.
   - Ная, пойдешь последней, - велел Лариус, зажигая в ладони шарик огня. На промелькнувшее во взгляде девушки недовольство, укоризненно выговорил: - Кто за помощью побежит, если потребуется, я или Милар? Ты всяко быстрее обернешься.
   Старик был прав. К тому же время споров вышло. В дозоре подчиняться старшему по группе беспрекословно - закон. Девушка послушно встала за Миларом, протиснулась в щель, лишь услышав с той стороны разрешение привратника. Шарик огня тускло освещал туннель. Но в руках Милара Ная с удивлением увидела факел.
   - Захватил по привычке, - пояснил он, запалив его вылетевшей от щелчка пальцев искрой.
   Сразу стало уютнее. Все-таки, что ни говори, свет придает уверенности. Цепочкой, на расстоянии трех шагов друг от друга, двинулись по коридору. Древность и колдовство незримо присутствовали здесь. Ровно через двадцать три шага попадались кучки костей, сложенные пирамидкой, через девять - выложенные из белого мутного камня круги, стены были исписаны заклинаниями. Прочесть их не получилось. Темно и язык незнакомый. Но в чем девушка была уверена - писали их кровью. Даже по прошествии трехсот лет в горле першило от ее запаха.
   Лариус остановился у развилки. Коридор дальше расходился на три туннеля. Который именно из них подходил к грани - никто не знал. Сведений о том не сохранилось.
   - Я проверю правый, а вы остальные, - решил целитель. Шарик в его руке увеличился вдвое, засияв ярче, - Будьте осторожны. Если заметите что-то подозрительное, сразу подавайте знак, в драку одни не лезьте.
   Колдуны разошлись каждый по своему коридору. Ная по примеру Лариуса тоже создала светлячка, хотя в темноте видела прекрасно. Далеко идти девушке не пришлось. Туннель вскоре закончился тупиком. Кладка старая, непотревоженная, воздух затхлый. Она повернула назад. И тут подземелье содрогнулось от грохота, земля качнулась под ногами, а впереди сверкнули всполохи огня. Ная с проклятиями рванула к выходу из туннеля. Из соседнего коридора выскочил Милар.
   - Лариус! - одновременно выпалили они и бросились в правый туннель.
   Девушка вновь очутилась позади привратника, хотя не помнила, когда он успел пихнуть ее себе за спину. Светлячок легким движением пальцев был затушен, хватало и факела Милара, а лишние силы тратить на колдовство сейчас не годилось. Судя по всему, скоро они очень понадобятся. "Сестренки" скользнули в ладони колдуньи. Дирк ждал своего часа на поясе.
   Ная охнула, налетев на широкую спину внезапно остановившегося привратника. Осторожно высунулась из-за его плеча, оглядела туннель.
   Целитель лежал в трех шагах от них в изломанной позе. Под ним растекалась лужа крови. Меч валялся чуть в стороне, слегка присыпанный каменной пылью от обрушившейся части стены. А рядом с ним, спиной к привратникам, стояло высокое, закутанное в серый плащ, существо. Седые космы ниспадали до пояса, голова склонена на бок, уродливые пальцы с длинными когтями зажимали рану на бедре. Сумел все же Лариус достать тварь. Погиб, как и хотел - достойно, в бою.
   Существо повернулось к ним, и Милар хрипло выдавил:
   - Талкара.
  
   Глава 11
   Ильгар
  
   Двуколку Ильгар нагнал ближе к ночи. И то лишь потому, что жрица изволила устроиться на ночлег.
   Перед тем как выехать из деревни, страж еще немного пораспрашивал народ, но делал это скорее для виду, чтобы было что написать в рапорте. Чужаков в этих землях давным-давно никто не видел, боги тоже не объявлялись, а из местных вряд ли кто мог учинить подобное с пасечником. По всему выходило, что дело просто закроют.
   Он наскоро перекусил в доме старосты и выбрался на тракт.
   Место жрица выбрала хорошее - в ложбине между холмами, с подветренной стороны. Дыма от костра видно не было. Ильгар бы проехал мимо, да пожилой воин вовремя его приметил и окликнул. Оказалось, рассвирепевшая жрица отослала старика, велев вернуться затемно.
   - Обряды, - пояснил Карик. Он сидел на камне и прихлебывал из фляги резко пахнущую травами настойку. Глаза ветерана маслянисто блестели. - Она с трупом возится и не хочет, чтобы мешали... Хлебнешь?
   - Нет.
   Ильгар слез с лошади и огляделся. Место было укромным, тихим, неподалеку темнела купа диких яблонь. От тракта к ним вела едва заметная тропка. Не иначе, подумал страж, раньше здесь был разбит сад. А возможно, и деревня находилась где-то неподалеку... Сколько трудов было вложено, чтобы сад цвел? И все пропало втуне. Человеческий труд не имел цены. Вернее, результат человеческого труда оценивался лишь временем.
   - Уже стемнело, - Ильгар взял лошадь под уздцы, - идем к костру.
   - Я еще посижу, - невнятно ответил Карик. Он выглядел каким-то вялым.
   - Дай-ка флягу.
   Тот не шевельнулся. Тогда страж сам забрал обтянутый кожей деревянный сосуд. Взболтал, принюхался. От резкого запаха закружилась голова.
   Хмыкнув, Ильгар поставил флягу у ног ветерана и сам направился к костру.
   К запаху дыма примешивался уже знакомый пряный аромат благовоний. Девушка как раз заканчивала чистить кадило, когда страж громким покашливанием возвестил о своем приходе.
   - Молодец, - буркнула жрица, - быстро нас нашел.
   - Искал по запаху.
   - Как собака?
   - Скорее, как волк. Все-таки я из лесных, а у нас, знаешь ли, в роду не только медведи и лисы встречаются.
   - Знаю, - жрица принялась зашивать мертвеца в парусину, - дикари готовы трахнуть все, что поймают. Поэтому вы больше похожи на зверей. А мы - люди. Строим новый мир, пока вы гоняетесь за медведицами, лисами и сестрами... Чувствуешь разницу?
   - Острее, чем ты думаешь, - Ильгар уселся перед костром и развязал мешок. Дочь старосты собрала в дорогу немного вареной курятины, белого хлеба и сотов, завернутых в листья лопуха.
   - Можешь ухмыляться сколько душе угодно. - Игла так и мелькала в пальцах девушки. Было видно, что она поднаторела в подобных делах. - Но вместе с богами уходит время нелюдей, дикарей и животных в человеческом обличии. Не все это понимают, к сожалению. Но... ничего. Придет час, когда поймут. Очистим от грязи Гаргию, а вслед за ней - всю Ваярию.
   - Что у тебя с головой? - изумился Ильгар. - Или это в душе такой хаос? Мне жрецы всегда виделись оплотом нового мира. Разумные, степенные... Злоба в тебе клокочет, как вода в котле под крышкой. Того гляди пар из ушей пойдет! Я тебе кое-что расскажу про дикарей и язычников. И, быть может, в твоей светлой головке появится что-то еще, помимо ненависти...
   - Оставь слова для ушей тех, кому не противно тебя слушать!
   Ильгар осекся. В молчании наблюдал, как невысокая девушка заканчивает работу и моет руки.
   Поел он без аппетита.
   Ослик бежал довольно резво и был поразительно послушным. Погонщица лишь время от времени легонько похлопывала ушастого по спине длинной палкой. Старый воин скорчился в двуколке. Его потряхивало после вчерашнего, и выглядел он жалко. Лежащий рядом мертвец, казалось, нисколько Карика не смущал.
   Ехали они по старой колее, раскатанной еще до возвышения Сайнарии. Почему-то дорогу не любили ни торговцы, ни солдаты, ни странники. Ильгара это удивляло. Дорога хоть и была узкой, но зато на удивление ровной, и местность хорошо просматривалась на сотни шагов во все стороны света. Он даже расслабился и умудрился подремать в седле...
   - Гляди-ка, пошире стала!
   Ильгар вздрогнул. Встрепенулся и завертел головой.
   По правую сторону от колеи землю рассекала трещина. По ее краям разросся странный кустарник багрового цвета, и это при том, что вокруг, на два десятка шагов, не было травы, лишь сухая земля. Трещина пролегала через холм и исчезала по другую его сторону.
   - Что это такое? - удивился страж.
   - После землетрясения осталась, - ответил Карик. - Только раньше поуже была да покороче. А сейчас - видишь? - почти к самой колее подобралась, зараза! Скоро не проедешь тут... К слову, по другую сторону она переходит в овраг такой глубокий, что дна не видно.
   - Странно. Земля возле трещины спекшаяся, будто от жара.
   - То не жар. - Девушка, так и не соизволившая назвать своего имени, вынула из кармана горсть семян и бросила в сторону провала. - Здесь произошло нечто важное для истории нового мира и Сеятеля. Никаких подробностей не сохранилось. Простой народ побаивается дороги... дураки.
   Ильгар призадумался. Получалось, что место это объезжал всякий путник - даже торгаши, которые ради двух-трех сэкономленных дней готовы на брюхе ползти через тонкий лед и по раскаленному песку. Все чего-то опасались. И, видимо, не просто так. Было здесь что-то странное. Он, конечно, отнюдь не эйтар, но в травах разбирался достаточно хорошо, чтобы понять: кустарники такого цвета и вида в этих краях не расли. Они напоминали вьющийся по земле шиповник и имели багровые с прозеленью листья. Страж собрался было сорвать стебель и показать кому-нибудь из чудного народа, но передумал. Приближаться без надобности к пропасти не хотелось.
   - Нехороший край, - вздохнул Карик. Жрица лишь покосилась через плечо, презрительно сморщилась - мол, негоже воину нового мира страх выказывать... тем более в обществе лесного дикаря. Они явно не впервые путешествовали вместе и изрядно друг другу надоели. "Не иначе, - подумал Ильгар, - только старик способен выдержать ее компанию. И то, прибегая к весьма... гм... сомнительным методам".
   - Что ты пьешь? - спросил Ильгар.
   - Снадобье, - ветеран подмигнул. Лицо у него по-прежнему было бледным, но глаза приобрели более осмысленное выражение.
   - На лекарство не похоже.
   - Почему же? Очень даже лекарство! Лечиться можно от разного, знаешь ли... от ран и нервов, от прошлого и будущего... А это - он щелкнул по фляге, - крепчайший щит.
   - Ты слегка приволакиваешь ногу, - заметил Ильгар, - рана?
   - Один из боевых трофеев, - Карик заговорил чуть тише. - Каковых у старого солдата всегда много... Этот я ухватил на Безымянной, когда ее впервые пытались форсировать. Восемь лет назад.
   - Давно.
   Ильгар тогда еще и не подозревал, что такое война и что судьбой ему уготована стезя солдата. А после - стража. А теперь еще и...
   "Да уж. Раньше жизнь была простой".
   - Для меня - будто вчера все случилось, - ветеран улыбнулся, обнажив источенные зубы. - Стрелой клок мяса и мышц с ноги сорвало. У язычников на том берегу страшные стрелы! Рвут, режут, отравляют... Боль, как сейчас помню, жуткая была! Меня друг вытащил, на плечах. Да-а, много славных парней полегло на том берегу и еще немало поляжет!
   - Но ты выжил. А это немало.
   - Это ж разве жизнь? - старик нахмурился. Чем-то он напоминал Барталина, разве что менее сварливого и изрядно похудевшего. - С каждым днем я пью все больше эликсира. И не потому, что нога болит - к боли быстро привыкаешь. Меня гложет то, во что я превратился. Уж лучше б мне оторвало башку!
   Ильгар решил, что ветеран прав. Возить мертвецов бок о бок с девчонкой, что годится тебе в дочери, и быть мишенью для ее острот и срывания злости... Нет, никакой настоящий воин не захочет подобной участи.
   - Так почему не вернешься в армию? - спросил Ильгар. - У тебя есть опыт, да и ты точно слышал про отряды строителей, мостовиков... "живые щиты"?
   - Ха! Парень, не будь дураком. Если б я искал легкой смерти - сразу бы пошел в "живой щит". Почет и уважение, знаешь ли! Скорая смерть, что тоже неплохо. Но! Видишь ли, я не хочу умереть просто так. Хочу издохнуть, зная, что жнецы перешли Безымянную и разбили язычников. Только поэтому я до сих пор копчу небо, теряя остатки самоуважения. Тем слаще будет вкус победы! Верю, что терпеть недолго осталось.
   На следующую ночь решено было остановиться возле дороги. Местность разглаживалась, появлялось больше деревьев, высоких кустарников. Жрица сама собрала хворост и разожгла огонь. Ела она немного, в основном растительную пищу. Ильгар поделился снедью с Кариком - тот не без удовольствия уминал куриное мясо, вареные яйца и сало. Эликсир не пил, будто стеснялся.
   Небо усыпали звезды, улегся ветер. Тихая ночь быстро убаюкала путников...
   Но ее разорвал уже знакомый Ильгару звон струн. Не мелодичный, но предупреждающий.
   Парень встал, ухватился за топор. Рядом с ним тут же оказался Карик. Ветеран почесывал нос и шумно дышал. Пика плясала в жилистых руках. Жрица уселась возле костра, но сохраняла на лице выражение полной невозмутимости.
   Кто-то шел по тракту. Не особо таясь и громко разговаривая.
   Шаркая сапогами, трое мужчин шли на свет. Первый - толстый, массивный, лысый, как яйцо. Двое других на диво низкорослые и коренастые, носили странные куртки с нашитыми клепками и высокие сапоги. Все трое имели при себе дубины и ножи, а у толстяка еще и бряцал меч на поясе. Это было удивительно, поскольку на жнеца он явно не походил, да и сам клинок выглядел отнюдь не армейским.
   Незнакомцы шли уверенно, без факелов и фонарей.
   Вперед вышел один из коренастых, остановился возле костра. Длинные волосы, не по моде собранные в три косицы, блестели от масла. Безбородый и морщинистый, он выглядел едва ли не ровесником Карика. Спутники остановились за его спиной.
   - Так, - проговорил незнакомец, обводя взглядом бивак, - не хочу трепаться, поэтому сразу к делу: отдавайте тело и проваливайте. Ничего слышать не желаю. Ничего обсуждать не собираюсь. На все про все даю вам... нет, ничего не даю. Просто убирайтесь. Кстати, телегу мы тоже заберем.
   - Умом тронулся? - жрица встала и сложила руки на груди. Голос ее был холоден и колюч. - Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь, псина?
   Главарь присвистнул.
   - Я вижу девку, старика и человека в форме городской стражи. Не впечатлен. - Оглянулся через плечо и кивнул второму коротышке: - Проучи ее.
   Тот быстро подошел к девушке, вцепился в ворот рясы, но жрица легко вывернулась из хватки и быстро отступила на три шага.
   Как бы Ильгару ни хотелось, чтобы кто-нибудь влепил надменной девчонке пощечину, он пересилил себя и загородил дорогу коротышке. Дело не сулило ничего хорошего и люди не казались склонными к переговорам.
   Страж без разговоров ударил незнакомца ножом шею, как раз над ключицей. Карик тут же хлопнул раненого головореза древком по лицу, и тот рухнул на землю, обливаясь кровью.
   - Сучьи дети! - заорал главарь, выхватывая из-за пояса два ножа. Рукояти у обоих блестели золотом.
   Незваные гости ринулись в атаку.
   В первые же мгновения боя Ильгар понял, что крепко влип. Оба противника владели оружием мастерски. И если с главарем еще кое-как можно было управиться, потому как топор и пика давали определенные преимущества, то толстяк с мечом являлся смертельной угрозой. Быстрый, напористый, как бык, каждый его удар способен был расколоть железный шлем. Мечник потел и шумно дышал, но двигался молниеносно, будто зачарованный.
   Жрица, отбежав от костра, забралась в телегу. Карик пикой отогнал противника с кинжалами и встал так, чтобы костер слепил тому глаза, но ветеран явно проигрывал в скорости врагу, к тому же давала знать о себе хромота. И все-таки, Карик находился в более выигрышном положении, нежели Ильгар.
   Страж был обучен биться против меча, но это мало помогало - враг оказался слишком силен.
   Главное было не скрещивать оружие, иначе останется без пальцев. Опытный противник не давал возможности парировать обухом или ударить лезвием в лезвие. Загонять здоровяка тоже не получалось. Приходилось постоянно двигаться, и это выматывало. Для хорошего удара топором требовалась особая опора, желательно - для обеих ног, чтобы в нужный момент перенести вес на переднюю и вложиться в удар по-настоящему.
   Мечу же нужны лишь скорость и инерция, потому как ужалить он может из любого положения.
   Что и произошло.
   Боль под ребрами. Кровь быстро пропитывает штаны и рубаху. Мысли все дальше улетают от схватки и все сильнее фокусируются на ране...
   Нет.
   Есть только противник - и топор, который должен его убить. Все остальное - фон.
   Страж рванул навстречу и все-таки ударил обухом в клинок сбавившего натиск врага. Удар предотвратил опасное скольжение клинка и отбросил меч. Пользуясь инерцией рывка, Ильгар ткнул мечника локтем в нос. Развернулся на пятке и двинул топорищем под ребра.
   Это дарило определенные шансы, но... враг словно не замечал ударов.
   Неожиданно пришла помощь.
   Карик зашел за спину толстяку и ударил пикой под колено, затем воткнул острие между лопаток и еле успел уклониться от контратаки. Толстяк развернулся, мощным ударом поломал пику и едва не укротил на голову ветерана, но Ильгар, воспользовавшись заминкой, плашмя ударил мечника по голове, затем развернул топорище и обухом проломил голову врагу.
   Мечник опустился на колени и завился на бок.
   Ильгар, не опуская оружия, огляделся.
   Главарь тройки лежал возле телеги. Из глазницы торчала короткая стрела. Жрица сидела на козлах и, как ни в чем не бывало, заряжала небольшой самострел.
   Ильгар осел на землю, задрал рубаху. Рана была достаточно глубокой, чтобы убить, но такой, чтобы можно было еще побороться. "По-крайней мере, кишки не вылезли..."
   Голова закружилась, он лег на спину и закрыл глаза.
   - Карик, подай мой мешок! - спокойный голос жрицы сопроводил стража в мир теней.
  
   Возвращение было мягким.
   Плавным и нежным, словно мать уложила в колыбель...
   Правда, сама "колыбель" изрядно пострадала во время драки. И это чувствовалось при каждом вдохе.
   Небо над головой казалось неподвижным, зато в голове все дрожало. Осознание, что трясется не он сам, а дрожит телега, в которой его везут - пришло не сразу. Страж повернул голову и уткнулся лицом во что-то серое и пахнущее травами. Сморщившись, отвернулся.
   Рядом лежал мертвый пасечник.
   Ильгар старался не говорить и не шевелиться. Телу нужны силы! Как уже бывало в минуты, когда смерть протягивала костлявые лапы к десятнику, в дело вступала Игла. Проклятый артефакт, высасывающий силу в любое другое время, теперь аккуратно ею делился, поддерживая своего носителя.
   Вскоре небо почернело. Затем его подсветили луна и звезды. Повеяло прохладой, влагой и тиной.
   Где-то неподалеку находились либо река, либо озеро.
   - Жив? - над ним нависло круглое личико, обрамленное темными волосами. Крупные глаза глядели без былой неприязни.
   - Я всегда очень плохо умираю, - шутливо пожаловался Ильгар. - Видать, не все дела еще закончил. Не всех волчиц в лесах перетрахал... и, скажу по секрету, у меня еще никогда не было лисицы.
   Жрица фыркнула и отошла.
   Вскоре явился Карик, принес миску травяной похлебки. На вкус она была не слишком приятной, зато сразу стало тепло.
   - Лейлин тебя заштопала, - сообщил ветеран. - Шрам останется, но небольшой.
   - Шрамы меня не пугают. А вот люди, их делающие... кто эти трое? Ты обыскал трупы?
   - Ну, брат, - Карик улыбнулся, - ты едва очухался - и сразу за дело! Похвальное рвение... Обыскал, конечно. При них не было ни еды, ни денег, ни бумаг.
   - Странно.
   - Еще как! Правда, я нашел вот это. - Он вытащил из кошеля керамическую безделушку. Бутон цветка. - Снял с шеи главаря.
   Ильгар внимательно вгляделся в нее, чтобы лучше запомнить. Затем кивнул и закрыл глаза. От похлебки клонило в сон.
   - Я еще оружие прихватил. - Карик показал завернутые в плащ трофеии. - Отдам в городе в оружейную, авось, пригодится кому.
   - Мне бы пригодился один из ножей. Не из-за золота, ясное дело. Просто... они слишком приметные.
   Ильгар посмотрел ветерану в глаза. Тот кивнул.
  
   С этой стороны озеро выглядело еще красивее. Наверное, причиной тому служили заросли камыша и плакучие ивы, густо разросшиеся вдоль берега. Чем-то это место напоминало озеро Саяр, разве что было здесь заметно светлее и не так таинственно.
   На другом берегу темнел так много значивший для Ильгара город. Пыльный, шумный, неприветливый, он стал домом для стража. Настоящим домом, где любили и ждали. Это грело душу.
   - Экий ты задумчивый, - поддел его Карик, когда двуколка выехала на широкую, укатанную сотнями колес и выбитую тысячами копыт дорогу.
   - Что-то я в последнее время сделался чувствительным, - отшутился Ильгар.
   - Это из-за раны! Приедешь домой - поешь гвоздей или напейся бычьей крови... к слову, можешь стрескать сырое бычье яйцо! Или даже пару яиц! Всю бабскость как рукой снимет!
   - Спасибо за дельный совет, старикан.
   Стена как будто стала выше. Да и ров заметно углубили и вычистили от сорняков, крапивы и грязи. Теперь его дно было усажено кольями. Работа кипела, трудяги сновали туда-сюда.
   Возле ворот телегу остановили и тщательно досмотрели. Дежурил там знакомый сослуживец Ильгара, пожелавший тому скорейшего выздоровления.
   Ворота проехали без заминок. Остановились у барьера, дальше которого лошадям и прочему тягловому скоту ходу не было.
   - Сам дойдешь? - осведомилась Лейлин. В ее голосе чувствовалась забота, но Ильгар себя не обманывал - знал, с кем имеет дело.
   - Мне недалеко. Да и рана не шибко беспокоит.
   - На тебе заживает, как на собаке, - хмыкнула девушка. - Никогда ничего подобного не видела. Такая рана могла бы убить человека и покрепче, чем ты... Дело в той штуке? Которая у тебя в руке? Что это? И где ты ее взял? Я хочу все знать о вещи, которая спасает жизни.
   - Меня спасла ты. Твои руки наложили шов. И эликсиры готовила отнюдь не эта... штука. Так что прими мои благодарности и прощай. Хочу поскорее оказаться дома.
   - Ты не ответил на мой вопрос! - возмутилась жрица.
   - И не собираюсь. Считай, это маленькая месть за помои, которыми поливаешь меня и всех язычников, перешедших на сторону Сеятеля. Мы, конечно, не родились в Вайрантуре или где-нибудь в Ландгарде, но служим честно и кладем жизни за новый мир... Но, знаешь, я готов открыть тебе правду и рассказать, что это такое, если и ты будешь откровенна со мной.
   - Честный обмен?
   - Клянусь, чем хочешь!
   - Просто не лги... Задавай вопрос.
   - Почему ты меня спасла?
   - И всего-то? - фыркнула Лейлин. - Я жрица. И мне надлежит помогать всякому, кто стоит за Сеятеля. Помогать здесь и сейчас. Мне это по душе. Но, если спустя пять или десять лет, когда мы победим, мне предложат перехватить тебе глотку или помиловать, я задумаюсь лишь над одним - какой нож выбрать.
   - Откуда столько злости?!
   - Это второй вопрос, Ильгар, - она ощерилась, почти как волчица. - Я вам не доверяю. Никому из вас, понимаешь? Вы стоите не за те идеалы, с которыми родились и выросли. Многие язычники служат в армии, потому что их земли захватили, а богов прикончили жнецы. Предательство. Вот чего я боюсь. Предавшему однажды - доверять нельзя. Мне, человеку, родившемуся и выросшему в Вайрантуре, жаль, что Сеятель этого не понимает. Теперь отвечай, что у тебя в руке.
   - Игла.
   - И?.. Ты обещал всю правду!
   - Глупо было поверить слову предателя, не так ли?
   Ильгар развернулся и медленно побрел прочь.
  
   Глава 12
   Ная
  
   - Это последняя. В расщелине пряталась. - Хостен швырнул в кучу мертвых тварей еще одну, отряхнул ладони.
   Призванный окинул взглядом место схватки. Ущелье напоминало перепаханное поле, будто два стада диких тяжеловесных кауков столкнулись здесь и бодались, пока не пал последний из них. Изборожденная земля, выдранные нещадно с корнем и втоптанные в почву чахлые ростки травы; забрызганные в крови, вытекших мозгах и выпущенных внутренностях камни. Воздух смердел гнилью, ветер развеивал темневшие то тут, то там кучки пепла.
   Прорыв был большим, тварей вышло не меньше полутора десятка. Привратникам пришлось серьезно потрудиться: одних загнали обратно, других выловили и уничтожили. В этот раз погибших среди колдунов не было, отделались четырьмя раненными. Ситуация с прорывом напоминала скорее разбежавшееся стадо коров, объевшихся белены. Особо яростного сопротивления колдуны не встретили, но вся эта суета заняла много времени. Вроде и ушло оно на благое дело, а что-то во всем этом крылось неправильное, бестолковое. Ощущение, что они отыграли свою роль, как и хотел кукловод - не отпускало.
   Кагар повернулся к привратнику Тортену, тучному мужчине с широким покатым лбом, деловито наносившему заклинания вокруг груды мертвых тварей.
   - От других отрядов есть известия?
   Тортен крякнул, не отвлекаясь от работы, сказал:
   - У группы Кареша все в порядке. Прорыв заделали, с тварями разобрались. Один пострадавший. Парни направляются к нам. По дороге заглянут к братьям с северной грани. С ними Аметист связаться не сумел.
   - От Скорняка Хро прилетал?
   - Пока нет. Может, к нему людей послать? Мало ли как дело сложится?
   - Подождем. С ним парни надежные.
   Торкен помялмассивный подбородок.
   - Оно так, но если их Талкара заметит - Радкуру придется худо, ведь велела одному быть. - Привратник зло сплюнул. - Сука хитроумная.
   - Потому и не надо лишних людей. Талкару надо брать осторожно.
   - Не было бы поздно.
   - Подождем, - повторил Призванный.
   Сидевший рядом на корточках Хостен что-то заметил на склоне горы, поднялся, приложил ладонь козырьком к глазам.
   - Легки на помине. Идут. Вроде все целы. Но Талкары с ними нет.
   - Не сомневался в том, - Призванный повернулся к пробиравшимся по тропинке между валунами колдунам.
   Радкур шел первым. Шагал торопливо, чуть ли не бегом. За ним поспешали Зарай, Дорен и Рез. Взгляды мужчин тревожно оббежали недавнее место сражения, оценивая обстановку. При виде спокойно сидевших на камнях привратников, ладонисоскользнули с рукоятей оружия, напряжение спало с лиц. Уже расслабленной походкой спустились вниз.
   Хро сорвался с руки Зарая, уселся на плечо Хостену, заклокотал возбужденно, чувствуя запах существ из мира мертвых. Привратник, успокаивая, погладил его, скормил выуженный из кармана кусочек лепешки.
   - Смотрю, вы уже управились, - подойдя к Призванному, глянул на кучу мертвых тварей Радкур. - Погибшие есть?
   - Обошлось. - Кагар подбросил в руке камушек, швырнул в круг выписанных Торкеном заклинаний. Булыжник, перелетев черту, вспыхнул, запалив мертвые тела. Пламя всколыхнулось высокое, мощное, жадное. Кожа на тварях враз почернела, начала расползаться, скручиваться и рассыпаться пеплом, а за ней и кости. - Не пришла? Этого и следовало ожидать. Не так она проста, чтобы попасть в ловушку.
   - Она всегда предпочитала играть по своим правилам, - добавил Зарай.
   - Вот-вот, - поддакнул Хостен. - И эти прорывы - часть ее игры. Знать бы -какой.
   - Мне приходит в голову одна нехорошая мысль, - изрек Торкен, вытирая руки об штаны.
   - Только одна? - хмыкнул Дорен.
   Привратник пропустил реплику мимо ушей.
   - Какие наши действия при массовом прорыве? Все колдуны отправляются на перехват тварей. Все! Следите за моей мыслью? И что мы тут находим? Кучу бестолково шатающихся существ тьмы. Мало кто из них огрызался по-серьезному. Вам не кажется это странным? Раньше, если три твари прорвутся - попотеть приходилось, пока с ними справишься. Злобы столько, что кожа зудит и краснеет от их дыхания. А тут особо и не напрягались. Но время потратили изрядно. - Торкен повторил практически слово в слово мысли Призванного.- Вот и думаю, а не нарочно ли нас сюда выманили?
   - Зачем ей это надо? - пожал плечами Рез.
   - В этом и вопрос. Если мы все здесь, то в селении...
   - Никого, - одновременно произнесли Радкур с Зараем.
   - Считаешь, ей нужно селение? Для чего? - удивился Призванный, хотя это тоже приходило ему в голову. - Там нечем поживиться. Разрушить дома? Для нее мелко. Нет, она будет мстить по-крупному.
   - А если ей нужно пустое селение, чтобы беспрепятственно пройти мимо, дабы никто не заметил, не помешал? - выдвинул свою версию Хостен.
   - Допустим. Но куда она может направляться? Без мести Талкара не уйдет, - опроверг Кагар предположение колдуна.
   - Кажется, я догадываюсь куда... - промолвил Радкур, - к источнику Ледетт. Чтобы получить бессмертие. Это единственное место, ради которого она могла повременить с местью, и которое способно дать ей столь желанное могущество.
   Привратники обеспокоенно переглянулись. Зарай присвистнул.
   - Вряд ли. Она ведь не безумна, чтобы обращаться к этой силе, - тряхнул, не соглашаясь, головой Призванный. - Поток не стабильный, никто не знает, как он отреагирует. Оттуда редко кто возвращался, а если и возвращался, то приносил дар, превращавший жизнь в проклятие. Она должна понимать, это чрезвычайно опасно.
   - Для Талкары опасность никогда не была преградой. А сейчас сила источника ей необходимее всего. Она захочет восстановиться после одиннадцати лет заточения, - пальцы Скорняка, сжатые в кулаки, хрустнули суставами.
   - Предположим, ей нужен источник Ледетт, - размышляя, произнес Призванный. - И нужно пустое селение, чтобы ее не заметили. - Кагар вскинул голову от пришедшей мысли. - Тогда... выйти из мира мертвых она собралась...
   - На западной грани, - докончил Радкур. Снежная хмарь застлала его глаза. - А там только Ная, Лариус и Милар - девчонка, старик и увечный. Она их в пыль развеет.
   Призванный рывком поднялся на ноги, сунул за пояс дирк с изображением совы.
   - Не хорони раньше времени. Лариус и Милар опытные воины, с ними нелегкосправиться и Наю защитят в случае чего. Торкен, заканчивай здесь и догоняй нас, пошли Хро к колдунам ссеверной грани. Пусть срочно направляются к проходу древних. - Затем крикнул отдыхающим привратникам: - Подъем, парни! Немедленно выдвигаемся к западной грани.
   - Не успеем. Слишком далеко, - прорычал Радкур. - Я - через мир мертвых. Так короче, - развернулся и помчался к туннелю в горе.
   - Будь осторожен. Это может быть ловушкой, - крикнул Кагар, но Скорняк его уже не слышал.
  
  
   - Талкара, - выдохнул хрипло Милар.
   - Узнал, - прошелестел сквозняком в тишине туннеля голос женщины. - Я тебя тоже узнала... любитель орешков. Не отдал еще душу Незыблемой?
   Милар орехи обожал - это верно. За горсть лещины готов был пройти несколько лиг до селения в долине, променять что угодно, кроме оружия.
   - Смотрю, и "костыль" при тебе. Да не боец ты нынче. С хромой ногой не особо повоюешь.
   - Нога не помешает отхватить тебе голову.
   Щелкнул рычаг, и из перекладины "костыля" выскользнуло закругленное лезвие длиной в ладонь, превратив клюку в подобие маленькой косы, торец которой заканчивался острым наконечником.
   - Грозился дед бабку ублажить, да стрючок высох. Куда тебе против меня. Даже Лариус не устоял. Старик был мощный. Жаль, встреча с ним не заладилась. Ну да Незыблемая и так долго его баловала жизнью. А это кто с тобой? - Взгляд Талкары переместился на Наю. - Новенькая? - Она скрипуче засмеялась. - Неужели Кагар опять взял в клан девочку-ученицу? Все мечтает о ходящей по пределам? Подойди ближе, дай рассмотреть, кем они заменили меня, - она шагнула вперед, поманила девушку.
   Милар, заступив ей дорогу, вскинул "костыль" над головой.
   - Не тронь девчонку. Она к той истории отношения не имеет. Со мной разбирайся, - чуть повернув голову, бросил через плечо шепотом: - Уходи отсюда.
   Бросать на смерть привратника было подло, но какой толк, если они погибнут вдвоем, не успев предупредить собратьев? Ная медленно попятилась, следя за надвигающейся на колдуна Талкарой.
   - Для меня вы все из одного лукошка. Со всеми и расчет будет.
   Бывшая ученица Радкура, старчески шаркая, ступила из тени в пятно света от факела. Наю передернуло от ужаса. Лицо опальной колдуньи напоминало маску из серого мрамора, вырезанную скульптором в неблагодушном настроении или с большой пьянки. Грубые, небрежные следы резца, нарушенные пропорции, словно в спешке не стесанная лишняя часть камня надо лбом и веками. Глубокие складки морщин расходились подобно солнечным лучам во все стороны, придавая сходство с корой дерева. Усиливали неприятное впечатление звериные желтые глаза с красной радужкой, крючковатый нос и фиолетовые тонкие губы. Неужели эта женщина поражала некогда своей красотой? Прежнее очарование было безвозвратно утеряно, но обретенное уродство странным образом отталкивало и притягивало взор. Пугающие до содрогания черты таили в себе некую извращенную привлекательность, подпитанную силой ее огненного тха. Незыблемая всегда показывала истинное лицо человека.
   Раздался шелест, пламя факела всколыхнулось и погасло от порыва затхлого воздуха, а за спиной опальной колдуньи раскрылись большие крылья, принятые прежде Наей за плащ.
   Нейрла!
   - Саламандра, беги! - Милар рванулся наперерез Талкаре, отвлекая на себя колдунью. "Костыль" ударил наискось, вспорол воздух, не достигнув цели всего полладони. Нейрла плавно ушла в сторону, взмахом крыльев смела привратника с пути, точно тот был не крепким мужчиной, а пылинкой.
   Ная бросилась к выходу. В то, что ей позволят уйти - верилось с трудом. Так и случилось. Талкара мчалась по пятам. Куда и делась старческая немощь? Длинный гибкий хвост выскользнул из-под хламиды, напоминающей паучью сеть в несколько слоев, захлестнулся вокруг ног девушки. Привратница покатилась кубарем по коридору, развалив горку из костей. Одна из "сестренок" отлетела куда-то в сторону. В темноте не найти. Да и искать некогда. Ная рывком вздела себя на ноги... и замерла. В горло упирался холодящий металлом кончик хвоста.
   - Нак-нак-нак, - защелкала языком Талкара. Усилив нажим, заставила привратницу выпрямиться. С таким доводом у горла не особо повзбрыкиваешь. - Куда собралась? Неужели решила покинуть нашу милую компанию? Нет-нет. Никто никуда не пойдет. Никого не позовет. Все останутся здесь. Вы с Миларом уж точно. - Заслышав за спиной шорох, нейрла резко обернулась, ударила крылом в грудь подобравшегося к ним Милара. Привратника отшвырнуло на десяток шагов. Он пролетел бы еще дальше, не останови его куча щебня. - Какой же ты надоедливый, Крот. Уймись, наконец! Дай женщинам посудачить. Намолчалась за одиннадцать лет, забыла даже звук собственного голоса. А вот это зря! - она перехватила руку Наи с занесенным кинжалом. Неодобрительно покачала головой. Острый край хвоста сильнее впился в шею девушки, горячие капли потекли по коже на кольчугу. - Бить в спину собеседника - подло, не находишь? - холодные, пергаментные на ощупь пальцы пробежались по ладони привратницы. - Кто ты тут у нас? Саламандра. Да еще отмеченная Незыблемой. Надо же. А ты, птенчик, с сюрпризом. Неказиста с виду, а в душе омут. Даада подобрала тебе верное имя. Только я таких ящерок как клопов давила. У меня прозвище поинтереснее будет. - Талкара поднесла к глазам Наи правую ладонь. Рисунок впечатлял. Дракон. - Пожалуй, это я заберу, чтобы больше ничто не портило нашу беседу. -Пальцы опальной колдуньи без страха сомкнулись на лезвии кинжала, и он посыпался между них металлическим песком. Не успела девушка и глазом моргнуть, как одна из "сестренок" превратилась в кучку железной пыли. - А теперь поведай о последних новостях в клане. Змея Коркея еще жива?
   - Даже слишком, - выдавила Ная, стараясь не делать глубоких вдохов.
   Талкара расхохоталась.
   - Она и тебя достала? Сука еще та! Но не в моих правилах долги забывать. Поквитаемся. И не с ней одной. Скорняка знаешь? Знаешь. Кто ж еще тебя погружал.
   Отрицать не имело смысла.
   - Приведешь его в указанное место - оставлю в живых. Убивать тебя резона нет.
   Нажим хвоста ослаб, и Ная смогла вздохнуть свободнее.
   - А не обманешь?
   - Можешь доверять мне, как себе.
   Значит, никак. Потому что верить человеку с лезвием у горла смешно - что угодно пообещает.
   За послабление тут же последовало новое требование.
   - Но прежде убей Милара, принеси его в жертву Дааде, чтобы я в свою очередь тоже могла доверять тебе. Его жизнь в обмен на твою. - Во взгляде Наи отразились сомнения и борьба. Заметив заминку, Талкара продолжила давить. - Зачем тебе умирать из-за каких-то стариков. Ты молода, полна сил, обласкана Незыблемой. Впереди тебя ждет большое будущее. Я сразу разглядела твое тха. Жгучего перца в тебе через край. Не всем по нутру, но тем он и хорош.Ты из тех, кто сами ведут свою судьбу на поводу. Решайся! Долго ждать не буду.
   В ее словах имелась правда.
   Короткий кивок согласия, выхваченный из-за пояса дирк. Хвост скрылся под одеянием отступившей в сторону нейрлы. Девушка, сжав губы, уверенно шагнула к распластанному привратнику.
   - Не верь ей. Она лжет, - простонал колдун.
   - Прости, Милар. Умирать вместе с тобой нет желания. У меня еще дела есть незавершенные, - резко развернулась и ударила Талкару. Ударила бы, если бы та позволила.
   Вынырнувший из-под одежды хвост стегнул по голове. Не отклонись Ная вбок - проломил бы висок. А так мазнул по челюсти, рассекая кожу, сбил с ног. Девушка приподнялась на локтях, сплюнула кровь. Язык пробежался по зубам - целы. Дирк в ладони тоже. Не выронила. "Потерявший оружие - мертв".
   Привратница скорее почувствовала, чем услышала движение за спиной. Кувыркнулась в сторону. Но гибкий хвост настиг ее, обвился вокруг шеи, вздернул на колени, затем еще выше. Ная едва доставала носками до земли. Хрипя от натуги, она замолотила ногами, пытаясь дотянуться до колдуньи.
   - За дуру меня приняла? Решила, поверю в твое предательство? А то не знаю, как в привратников вбита преданность клану, - взбешенно процедила Талкара.
   - Сдохни! - просипела Ная, полоснув ее по лицу дирком.
   Пролегшая через щеку рваная полоса мгновенно затянулась, словно ее и не было.
   - Неожиданно? - усмехнулась колдунья. Стиснув запястье девушки, приказала: - Брось! Иначе с рукой будет тоже, что и с кинжалом.
   Ная ей поверила. Ощущение начинающих плющиться костей дарило незабываемую боль. Привратница разжала пальцы, выпуская дирк.
   - Так-то лучше. Силенок маловато со мной тягаться. В будущем из тебя, вероятно, и вышла бы сильная колдунья, да не судьба дожить до тех лет.
   - Меня судьба и прежде имела, но я выкарабкивалась и сама трахала ее.
   - Но не в этот раз, ящерка.
   Палец с длинным желтым когтем нацелился в глаз девушке. Ная задергалась, насколько позволял душивший ее хвост. Паника от вида приближающегося к зрачку острого, как навершие копья когтя, затмила все навыки вырабатываемой годами выдержки. "Мысленно заслониться, уйти вглубь себя, перетерпеть". Это было на уроках, когда подспудно знаешь, что ничего плохого не случится. А когда происходящее более чем реально, ужас разрывал разум от предчувствия боли. Привратница уже ощущала ее, тело заведомо корежило, из глаз бежали слезы. Пока еще из целых глаз, но через мгновение мир потухнет в них навсегда.
   Ная в отчаянье мотнула головой, и коготь воткнулся чуть ниже глаза. Струйка крови потекла по щеке. Как бы ты ни старался подготовиться к боли, научиться терпеть ее, но, каждый раз, когда она приходит, ты понимаешь, что проигрываешь ей снова и снова. Она все равно отыщет уголок, пробьет любую защиту и затопит сознание жидким огнем.
   - Милар! Милар, останови ее! Пожалуйста, сделай что-нибудь!
   Ей, казалось, она кричала во все горло. Кричала так громко, что должен был обрушиться потолок туннеля, но коридор не содрогался от воплей, а Талкара склонилась ближе, чтобы разобрать умирающие в перехваченном горле слова.
   - Что-что? Больно? Верю. Вся жизнь привратников состоит из боли. Ты ведь этого хотела, когда вступила в клан?
   Сгусток огня, осветив коридор, врезался в нейрлу. Коготь дернулся, пробороздил полосу через скулу девушки к уху, едва не срезав его кончик. Внимание опальной колдуньи переместилось на другого врага.
   - Проклятый Крот! Ты испортил мой наряд! - с ненавистью прошипела она, рассматривая прожженное крыло.
   Милар еле стоял, опираясь с трудом на "костыль".Кровь стекала по стесанному лицу.
   - Отпусти девчонку, - произнес он с хрипящим присвистом, морщась при каждом вздохе, как при сломанных ребрах. - Невелика заслуга со слабым справиться. На мне силу испробуй.
   - Что, казалось бы, проще - лежать и не лезть не в свое дело. Прожил бы на несколько мгновений дольше.
   Они швырнули заклинаниями одновременно. И одновременно у обоих вспыхнули защитой зеркальные сферы. Брошенное колдовство ударилось о них фиолетовыми искрами и, отразившись, вернулось двойной отдачей к хозяевам. Левое крыло Талкары отвалилось, щека почернела. Парализованный Милар скорчился на полу, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Желтая пена сползала из уголка губ.
   Хвост соскользну с шеи девушки, небрежно уронив ее на осыпавшуюся кладку камней, обкрутился вокруг ног привратника, приподнял его и ударил об стену. Раз, другой, третий. Раздался неприятный треск сломанных костей.
   Нащупав между камней дирк, Ная с рычанием вскочила на спину нейрле, перечеркнула горло от уха до уха. Колдунья пошатнулась. Хвост разжался. Милар рухнул бесформенным кулем на пол. Движением плеч Талкара скинула с себя девушку, разъяренной фурией двинулась к ней.
   - Тупая овца! Тебе никто не говорил, что дирк для нейрлы безвреден?
   Щелкнул хлыстом хвост. Ная в прыжке перекатилась к привратнику, затрясла за плечо.
   - Милар, очнись. Милар, ты нужен мне.
   Колдун не двигался. Неужели мертв? Проверять не было времени. Хвост вновь несся к ней. Схватив "костыль", с воплем отмахнулась им. Краткий вскрик боли. Полыхнувшие приговором глаза Талкары. Значит, зацепила.
   Опальная колдунья подтянула к своему лицу хвост, лизнула рану.
   - Нак-нак-нак. Смело, но глупо. Не тратила бы ты мое время. Умерла бы по-быстрому, без лишней суеты.
   - Пока не хочется, поживу еще. - Ная расставила ноги, приняв удобную стойку, перехватила крепче "костыль", приготовившись к бою.
   - Разве что недолго.
   Талкара ударила "щупальцем вьюги". Колючий порыв жуткого холода резанул лицо привратницы, но она успела выставить защиту - цветок пламени, поглотивший основной удар. Спасибо Лариусу, научил. Иначе валяться бы ей обледенелым истуканом.
   Очередное заклинание обернулось возникшей из воздуха светящейся медузой, с мерзким чмоканьем прилипшей к бедру привратницы. Присоски, перебираясь по ноге, разъедали ткань, кожу и плоть. Боль была жуткая. Ная, не сдержавшись, заорала, упала на колено. Непослушные пальцы с трудом сложились в фигуру ежа, и множество серебряных иголочек пронзило тело медузы. А нейрла плела уже новое заклинание и, судя по движениям рук, девушка вряд ли сумеет ему что-то противопоставить или защититься. Подхватив выпавший из рук "костыль", она смахнула с ноги мертвого паразита, метнула оружие в Талкару и бросилась бежать.Бегство - самое верное решение, когда другие не помогают. Страх, что она промахнулась, и заклинание настигнет и скует ее, придавал сил. Вскрик за спиной согрел душу. Но захлестнувший ноги хвост избавил от преждевременной радости победы. Отросток протащил еепо кучкам костей, подтянул к хозяйке, перевернул на спину.
   - Как ты мне надоела! - Разгневанное лицо Талкары склонилось над привратницей. Ключицу рассекала глубокая рана. Зацепил все-таки "костыль". - Никогда прежде я не убивала человека с таким наслаждением, с каким буду убивать тебя. - Наступив ей на грудь, колдунья провела пальцем по кольчуге. Жидкое пламя стекло с когтя, разрезая крепкие пластины, соединяющие их кольца и плоть. Незыблемая, это было невероятно больно. Девушка, дико заорав, забилась в судорогах на полу. "Убейте, только прекратите эту муку!" Истязание вдруг и впрямь прекратилось. Нейрла склонилась к самому ее лицу, принюхалась, лизнув висок, хищно ощерилась.
   - Почему от тебя разит Радкуром? Ты спишь с ним?
   - Всякий раз, как он того желает, - сипло выдавила Ная. - Жене не пристало отказывать мужу, особенно столь любящему.
   - Мужу?! - прошипела Талкара, прищурившись. - Ложь. Между вами не может быть связи.
   - Ему удалось найти способ, чтобы избежать последствий близости между нами.
   - Ложь, - повторила нейрла.
   - Сходи, спроси у него, - прошептала Ная разбитыми губами.
   - Спрошу при встрече, но прежде оставлю ему подарочек. Твою голову.
   Палец передвинулся к шее девушки. Огонь потек с ногтя на кожу. Сил сражаться больше не было. Неужели это все? Конец? Рука незаметно нырнула под юбку, вытащила из перевязи на ноге нож, стремительным движением воткнула в кисть Талкаре.
   - Мерзкая сука! Сколько же у тебя в запасе клинков? Откуда ты их только и выуживаешь? - ярости колдуньи не было предела. Выдернув пробивший ладонь нож, она сломала его пополам, обломки выбросила за спину.
   Шею привратницы вновь перехватил хвост.Ная пыталась бороться, била ногами, раздирала ногтями отросток, но мир ускользал от нее все дальше и дальше. Черная глина залепляла глаза, забивала рот. Нет, это была не глина - смешанный с кровью прах. Но почему кровь черная? Чернее самой безлунной ночи? Девушка падала, падала в какую-то пропасть и никак не могла остановить падение.И тысячи костей летели вместе с ней, выворачиваясь из пластов земли.
   Голова привратницы безвольно откинулась на пол, руки и ноги прекратили борьбу. Грудь опала в последнем вздохе. А потом тело пронзил сотнями серебряных копий свет. И боль, не меньшая, чем от черной мглы, разлилась по жилам. Ее потянуло вверх. Все быстрее и быстрее. Слабая нить превратилась в толстую веревку,затем в несколько канатов. Поток безудержной, как горная река, силы наполнял ее, возвращая к жизни, вырывая из лап тьмы. Ная судорожно вздохнула, закашлялась. Поднялась на четвереньки. Талкара удалялась по коридору. Нельзя было дать ей уйти. Избитое, истерзанное тело не хотело двигаться, но вливавшаяся в него сила принудила встать, сделать несколько шагов.Пальцы сплелись в заклинание. Огненый шар сорвался с ладони, врезался в стену рядом с Талкарой, Она, вздрогнув, отпрянула,в удивлении обернулась.
   - Да что же это такое? Ты определенно не желаешь умирать.
   В ладони привратницы опять заалел шар. Краткий взмах руки, и он расцвел алым всполохом за спиной Талкары, не давая покинуть туннель.
   - Откуда у тебя сила? Ты ведь уже умирала.
   Быстрая тень пронеслась от стены к стене. Пущенный девушкой в колдунью шарпропал в пустую. Нейрла встала напротив Наи, жестко стиснув ей подбородок, заглянула в глаза. Пробормотала пораженно:
   - Обряд слияния. И кто ж такой отважный, что решился его с тобой провести? Кто на том конце веревочки? Радкур? А давай-ка устроим ему сюрприз. - Пальцы нейрлы вжались в виски и середину лба девушки. И сила потекла через них в тело Талкары. Она тянула ее с жадностью пересохшей земли воду. Старалась выбрать до капли. Раны затягивались, лицо разглаживалось, розовело. Ная иступлено дергалась, но была не в состоянии помешать. Сознание затуманивалось вместе с ускользающей силой, а она теряла волю, превращалась в обычное передающее звено, собой не владеющее.
   - Похоже, Радкур там не один! Слишком мощный поток. Уж не весь ли клан тебя подпитывает? Вот удача. И предположить не могла, что так легко со всеми разделаюсь. Давайте, щедрее-щедрее шлите силу, отдавая вместе с ней и свои жизни! - Нейрла хохотала от восторга.
   Надо было что-то предпринять, немедленно разорвать узы. Разорвать любой ценой, иначе погибшим по ее вине привратникам не будет счета. Сколько их уже пребывает сейчас на краю жизни? И Тэзир первый из них. Если он еще и не погиб, то тот момент очень близок. Привратница прокусила себе губу, болью пробиваясь сквозь пелену в сознании. А затем резко ударила головой по лбу колдуньи. От неожиданности та отшатнулась, пальцы соскользнули с висков,связь разорвалась. Сила вновь начала заполнять тело Наи. Слабая струйка, но такая необходимая ей. Не давая нейрле опомниться и начать колдовать, сама притянула ее к себе и вновь ударила. Потом еще и еще. Кровь заливала их лица. Боль жгла глаза, ослепляя. Они обе пошатывались. Но Ная продолжала удерживать Талкару и бить головой, находясь сама в полубесчувственном состоянии. Потеряв равновесие, они упали, раскатились в разные стороны. Привратница тяжело поднялась, держась за стену, оглядела туннель в поисках оружия. Нейрлу надо было добить, пока та не пришла в чувство. Ничего подходящего поблизости не оказалось. Она наклонилась за камнем размером с тыкву. Ойкнула от натуги. Не поднять, тяжелый. Потянулась за другим поменьше. И вдруг очутилась на спине, задыхаясь и захлебываясь кровью. Стена, в которую ее впечатал "кулак" силы, затрещала, посыпалась кладка. Один из булыжников свалился на ногу, сломав ее как сухую ветку. Привратница беззвучно зарыдала.
   - Какая же ты живучая. - Талкара, пошатываясь, шла к девушке. Злоба перекосила лицо колдуньи. Опираясь на локти, Ная стала отползать. С переломанной ногой это получалось не столь ловко.С колдуньей их разделяло шагов пять, но она продолжала упрямо двигаться, гонимая животным инстинктом выжить. Девушка тянула со стоном избитое тело, пока не уперлась во что-то мягкое. Оглянувшись, увидела Лариуса. На поясе старика поблескивал нож. Не весть какое оружие, но все-таки. Ная дернулась за ним. Нейрла оказалась шустрее. Пресекая ее попытку добраться до оружия, наступила на запястье, хрустнули кости. Ная взвыла, зажмурившись до онемения век.
   - Вини себя, - прошелестел голос Талкары. - Согласись ты на мое предложение, и все было бы иначе. Но я все равно в восхищении. Тебе удалось поразить меня упорством. Только на этом все. Пришло время умирать. И так задержалась я с тобой слишком. Прощай, Саламандра.
   Да, это, действительно, было все, конец. Больше привратница не могла ничего сделать. Даже произнести молитву Незыблемой.
   Хвост уже летел Нае в голову, как вынырнувшая откуда-то сзади тень сбила нейрлу с ног. А потом встала, заслонив собой девушку. Радкур! Привратница была настолько измучена, что у нее не было сил ни обрадоваться его появлению, ни испугаться за него.
   - А я все гадала, когда же ты появишься, прибежишь спасать свою подстилку? Только не говори, что она тебе безразлична, - Талкара, согнувшись, зажимала рану на боку.
   - Не буду, - ответил Скорняк, держа наготове чуть отведенную в сторону руку с "Сумраком". Кровь капала с его острия на пол. Глянув на Наю, Радкур изменился в лице, желваки заиграли на скулах. - Не надо было тебе ее трогать.
   Колдунья осклабилась.
   - Убьешь меня? - тут же насмешливо поправилась. - Попытаешься.
   - Попытаюсь... исправить то, что не завершил одиннадцать лет назад.
   - Попытайся, - милостиво разрешила она с усмешкой. - Вместе с ней здесь и останешься.
   - Возможно.
   - Радкур, Радкур, ты совсем не изменился. Так же последователен в своих поступках. И по-прежнему влюбляешься в сильных женщин, приносящих в твою жизнь только несчастья.
   Хвост ринулся к Скорняку. Метил по ребрам, чтобы труднее было отбиться и нанести больше вреда. Но Радкур был настороже. Проскользнул под отростком, в свою очередь исхитрился, сцапал егои, намотав вокруг руки, отмахнул половину "сумраком".
   Талкара, зарычав, швырнула ядовитую сеть, от прикосновения которой слазиет с костей мясо. Радкур и тут не сошел с места, только кнеф сверкнул в воздухе, покромсав волокна.
   - Все твои трюки мне известны. Я тебя им учил.
   - Только ученица превзошла учителя.
   Сорвавшееся с ее рук розовое облако красиво переливалось в темноте.
   - Не дыши, - крикнул Радкур Нае, запустив в ответ "водяной вихрь", развеявший за пять ударов сердца опасный "подарок".
   Колдунья ухмыльнулась и неожиданно прыгнула на стену, зацепившись когтями за кладку. Перепрыгнула на потолок, с него опять на стену, и вновь на потолок. Нейра двигалась стремительно и походила уже больше на зверя, чем на человека.Развевающийся балахон из паучьей паутины мелькал в темноте туннеля то в одном месте, то в другом, трудно уследить глазами за перемещением. Радкур крутился, пуская в нее синие стрелки огня, но ни одна не попала в цель. Талкара спрыгнула сверху сама. Метила на Наю, да Радкур перехватил ее в воздухе, сбил на пол. Они сцепились, покатились. Понять, кто одерживает верх - было невозможно. Привратница вслушивалась в крики, стараясь по голосам догадаться, что происходит. А потом увидела поднявшуюся Талкару. С искривленным от ненависти ртом та рванула к девушке. Радкур вскочил почти следом, но уже не успевал остановить нейрлу. В безуспешной попытке ухватить ее за одежду, сумел только вырвать оставшееся крыло. Сил у Наи хватило лишь слепить еще один шар. От слабости рука дрогнула и девушка промахнулась. Огненный сгусток, не долетев, полыхнул возле ног колдуньи. Яркая вспышка ослепила Талкару, но задержала лишь на мгновение. Ная лихорадочно огляделась в поисках какой-нибудь защиты. Заметила в трех шагах от себя под слоем пыли меч Лариуса. Всего три шага. Так мало и так много для истерзанного тела. Слезы обиды выступили на глазах. Три шага! Закусив губу, рывком кинула тело к мечу, ногти почти дотянулись до рукояти. Еще чуток! Зарычала от натуги и боли во всем теле. Меч очутился в руке, когда Талкара нависла уже над ней для смертельного удара. Привратница выкинула навстречу нейрле клинок. И застыла от ужаса. В этот самый момент за спиной колдуньи возник Радкур. Он обхватил ее, не подпуская к Нае, но Талкара рывком перекинула привратника через бок... прямо на лезвие меча. И тут погасдогоравший слабым светом шар. Коридор погрузился в темноту. Меч дрогнул, приняв на себя чье-то тело, выскользнул из рукипод напором тяжести человека, свалившегося сверху на девушку. Тишина поглотила туннель. Нае хотелось плакать и орать в голос, но она боялась даже пошевелиться, вздохнуть, ощупать мертвеца на себе, чтобы понять, кто это. Только не Радкур! Только не Радкур! Пусть Незыблемая заберет ее, но не его. Она продолжала лежать, боясь зажечь светлячок, узнать непоправимую правду.Огонек зажег кто-то другой. Привратница со страхом разжала веки. Над ней склонялся Радкур. "Живой" - вздохнула она с облегчение.
   - Жива, - выдохнул он, стирая со лба пот и непонятно чью кровь.
   - А с ней что? - кивнула Ная на лежавшую сверху колдунью.
   Скорняк скатил с девушки Талкару, пощупал вену на шее.
   - Мертва, - голос прозвучал бесцветно: ни грусти, ни сожаления, ни радости, ни облегчения. Чувства выгорели из-за сильного напряжения. Он был выжат не меньше, чем Ная.
   - Я боялась, это ты упал на меч.
   - Успел увернуться.
   - Радкур, что это? - привратница указала на ранку у себя над левой грудью, из которой торчала крохотная черная стрелка с обрезанным хвостом.
   - Не знаю. Но лучше избавиться от этого побыстрее. Придется немного потерпеть.
   Удивил. Ная целый день только этим и занималась.
   Достав из кармашка на поясе щепотку какого-то порошка, Радкур дунул на ранку. Место мгновенно занемело, потеряло чувствительность. После чего "Сумраком" вырезал стрелку, спалил в ладонях. Ранку засыпал порошком из другого кармана, сверху накрыл куском тряпицы.
   - Подержи. Я пока займусь другими ранами.
   Заниматься пришлось долго.
   - Досталось тебе...
   Девушка не ответила. А что тут скажешь. Досталось. Живой с натяжкой можно назвать.
   - Как ты тут очутился?
   - Через мир мертвых пришел... Единственный шанс был успеть. - Обломав факел, приложил по половинке деревяшки к ноге и руке. Замотал разорванной на ленты рубахой.
   - Лариуса жалко. И Милара. Защищал меня до последнего, - вздохнула она.
   - Не разговаривай, береги силы. - Скорняк продолжил колдовать над ее телом, стараясь не пропустить ни одной раны, но их было слишком много, не хватило ни порошков, ни ткани на повязки.
   От раздавшегося из темноты туннеля стона они переглянулись.
   - Полежи, схожу посмотрю. - "Сумрак" вновь очутился в ладони Радкура, и он настороженно двинулся в сторону раздавшегося стона.
   Ная следила за ним с волнением, пока он не скрылся в темноте. Пальцы сжимали на всякий случай меч Лариуса. Скорняк вернулся быстро.
   - Что там?
   - Милар. Сильно изранен, но жив. Потерпишь, пока вправлю ему кости и закреплю выбитое колено?
   Привратница кивнула, опустила руку с мечом, прикрыла устало глаза. Она почувствовала растекающийся по телу холод не сразу. Сначала приняла за усталость и перетруждённые мышцы. Но неприятное ощущение усиливалось с каждым ударом сердца. Тело немело, глаза казались засыпаны раскаленным песком.
   - Радкур, - позвала она. Когда он появился, с трудом вытолкала слова из горла. - Со мной что-то не так.
   Колдун сразу склонился над раной от стрелки. Приоткрыв тряпицу, спал с лица.
   - Что?
   - Не смотри. - Но она увидела расходящиеся от укола черные извилистые полосы. - Надо срочно отправляться в селение.
   Вскочил на ноги. Заспешил в темноту к Милару. Ная разобрала приглушенный разговор.
   - Конечно неси ее. Я как-нибудь сам, ползком выберусь, а там парни подоспеют.
   Радкур вернулся почти бегом, подхватил девушку. Заспешил к выходу.
   - Все плохо, да? Талкара впрыснула в меня какую-то гадость?
   - Ерунда. Придем в селение, там тебя вылечат, - ободряюще улыбнулся он. - Лариус вмиг поднимет на ноги.
   - Лариус мертв, - напомнила она, отмечая про себя с усмешкой еще одно "ерунда".
   - Тогда Кагар или лекари из других кланов. Не волнуйся, все будет хорошо. Ты веришь мне?
   - Да. Ты рядом. Значит, все будет хорошо. - Но ей становилось все хуже.
   Они выбрались из туннеля, и ласково светящее солнце немного придало уверенности и сил. А потом серая с кровавыми прожилками пелена заслонила свет. Накатывающиеся волны утягивали Наю все дальше от берега, от горячих и подрагивающих от напряжения и тревоги рук Радкура.
   - Держись, - звучал издалека его голос. - Держись за мои глаза, не ускользай.
   Она пыталась, честно пыталась, но черное крыло постоянно закрывало их.
   - Не смей терять сознание. Слушай мой голос.
   Он задыхался от усталости. Нес почти бегом, не останавливаясь даже на мгновение передохнуть. Лицо заливал пот, на груди вздулись от натуги мышцы.
   - Хватит, Радкур. Тебе не успеть. Я знаю, что умираю. Остановись.
   Она не была уверена, что он слышал шепот ее слов. Но, как оказалось, слышал. Упрямо качнул головой.
   - Это просто царапина. Ерунда. Ты ведь знаешь, я не позволю тебе умереть.
   Ная знала, но даже он был бессилен против воли Незыблемой.
   - Ненавижу слово ерунда. В нем столько лжи, - пробормотала девушка, прислонившись щекой к его груди.
   - Больше ты его от меня не услышишь, - странно хриплым голосом произнес он. - Только держись. Пожалуйста, держись. Осталось немного.
   - Это уже ни к чему. Отдохни. Ты устал... Я тоже устала. Очень.
   Вначале слаженный топот ног она приняла за проявление начинающегося бреда. Но топот становился четче. Звук приближался. Ная с усилием повернула голову. Из-за взгорка показались прыгающие темные точки, потом они переросли в неясные силуэты, а затем превратилисьв отряд спешащих на помощь привратников. Впереди всех бежал Призванный.
   - Наши, - выдохнула она и рухнула в объятия черных крыльев.
  
   Глава 13
   Ард
  
   От реки веяло прохладой. В жаркий день она была приятной, освежающей. Свесив утомленные ноги в воду, Ард наблюдал за снующими на мелководье мальками. Суетятся в поисках еды, мелькают туда-сюда. А стоило бросить хлебных крошек - налетели, похватали кто вперед, тесня собратьев. Вот уже и страх пересилен. Подплывают все ближе и ближе, чуть ли не тыкаются в ноги, выклянчивая еще. Для них, наверное, он подобен богу, ниспославший пищи и оберегший от голодных птиц во время трапезы. Ард ударил ногой по воде, вздымая фонтан брызг. Мальки прыснули в разные стороны. А теперь превратился в разгневанного бога, осерчавшего на что-то или просто из прихоти нарушивший их тихий сытый мирок.
   - О чем задумался? - присела рядом Рейхе. Прильнула к мужу, заглянула с тревогой в глаза. Мягкие пушистые волосы защекотали ему щеку.
   - Ни о чем и обо всем, - пожал Ард плечами. - Думаю, почему людям так необходимы боги?
   - Эк куда хватил, - кинул гальку в реку Херидан, окончательно распугав мальков. - Не людьми это заведено. Боги были всегда, они пришли с рождением Ваярии, чтобы учить мудрости и защищать смертных. Правда, не всегда следуют этим заветам, но тут уже история другая.
   - Нет, действительно, почему людям обязательно нужен грозный покровитель, чтобы уповать на его милость и справедливость, вымаливать прощения за плохие поступки, клянчить дары и обвинять в случае неудачной жизни? Отчего ждут, что кто-то другой должен за них решать все проблемы? Они настолько ленивы или не уверены в себе, чтобы поверить в свои силы, постараться добиться лучшей доли, а не кивать на бога и ждать подачки или укора? Ведь от самого человека зависит его судьба. Но только единицы следуют по пути свободной воли, не завися от общего мнения и давления богов, рассчитывая лишь на себя.
   - Ты о деревне сонаров вспомнил? - присоединился к разговору сказитель. - М-да, темный народец, ленивый. Мерзкое зрелище.
   Зрелище, действительно, было неприятное: заброшенные поля и огороды, покосившиеся дома, мусор во дворах. Деревня, через которую они проезжали, выглядела жалко. Словно жителей разом охватил мор. Но название тому поветрию были лень и разгильдяйство. Мужик, попивающий пиво на крыльце одного из домов, все им доходчиво объяснил. Местный бог по какой-то надобности отлучился на пару месяцев. А пока хозяина нет - почему бы не пожить вольготно, в свое удовольствие. Вот вернется, и опять начнут трудиться, гнуть спину на полях. А чтобы бог их не застал врасплох, в пяти верстах от деревни караульные дежурят. Пока бог доберется, народ успеет навести порядок и работающими притвориться. А урожай загубленный списать на непогоду-лихоманку. Добрый властитель посетует, покручинится, попеняет за нерадивость и смилуется. Солнышко призовет, землицу подкормит, а там с его помощью и закрома зерном наполнят. А понапрасну чего пуп рвать?
   Ну, прямо как дети без родительского присмотра.
   - Я и говорю, неужели людям только и требуется, чтобы их держали в узде и давали подачки? Иначе идут в разнос. А самим жить по совести, а не за страх?
   - Глубоко копаешь, - изрек горец. - Опасное знание ищешь. Смотри, как бы оно тебя без головы не оставило.
   - Я натуру человеческую не пойму. Провалилась крыша - это свыше наказание. А встать, взять молоток и залатать - лень, лучше бездельничать и на судьбу жаловаться, а если у соседа дом в чистоте и достатке держится - злой завистью исходят, опять хают судьбу или кивают на бога - любимчиков завел. А ответ один - не ной, верь в себя, трудись и все сладится и без божьей помощи. Мы сами творцы своих неудач и побед.
   - Человеческую натуру переделать трудно. Разве только страхом, кнутом и пряником свернешь с протоптанного пути. Но какой в том смысл? Тоже самое получится, - заметил Лерст, щелкая семечки.
   - Значит, надо найти путь, по которому люди добровольно захотят пойти, без принуждения. Видя, что их там ждет лучшая доля.
   - А захотят ли они той лучшей доли? - выплюнув шелуху, отряхнул ладони сказитель. - Проще жить по старинке, по давно заведенному укладу, чем строить новое. Да и на всех пирога не хватит. Обделенные и недовольные все равно сыщутся. Кстати, а поесть у нас ничего нет?
   - Скоро уха поспеет, обжора, - прыснула Рейхе.
   - Ты же кусок пирога с капустой только что умял, - пробурчал Херидан. - И куда в тебя столько влезает?
   - Думающим о мировом устройстве людям требуется дополнительное питание для ума, чтобы светлые мысли в голову приходили. Это не мечом махать бездумно, где лишь грубая сила и требуется, - важно изрек Лерст.
   - О чем ты постоянно думаешь - это как бы снова пожрать, - беззлобно поддел его горец. - А много ли тебе твой ум поможет, если на татей нарвешься? Заговоришь их? Или былину споешь?
   - А вот ерничаешь напрасно. Однажды судьба свела меня на дороге... скажем так, с людьми лихой доли, искателями удачи.
   - Искателями чужого добра, - поправил Херидан.
   - Все бы тебе со своей колокольни судить, да не вызнав всех бедственных обстоятельств, людей хаять. Может, у них другого выхода не было! - возмутился сказитель.
   - Еще бы. Грабить и попрошайничать завсегда легче, чем делом достойным заниматься.
   - Я бы, друг мой, поспорил с тобой, но из-за твоей неотесанной манеры перебивать отклонился от сути рассказа. Так вот... - Лерст выудил из-за пазухи маленькое лесное яблоко и вгрызся в него с жадностью. - Повстречался я с этими людьми за шесть верст от города Рили, что на южной оконечности Гаргии. Впрочем, эти детали не столь важны, хотя скажу я вам, какие там благодатные места. Виноград слаще сахара. А размером...с перепелиное яйцо каждая ягодка.
   - Да рассказывай уже! - простонали Ард с Рейхе.
   - Ага, заинтересовались? Надо заметить, я шел в Рил с определенной целью, посетить тамошнюю библиотеку. Говорят, в ней сохранились древние свитки об удивительном народе лхада, которые жили...
   - Хозяин, позвольте, я его убью, - не выдержал Херидан.
   - Ладно, какие вы нетерпеливые, однако. В общем, останавливают меня на дороге три человека с внушительными дубинками и требуют денег. Не знаю, чем бы для меня кончилась эта неприятная встреча, если бы их атаман не оказался человеком не лишенным интереса к знаниям и старинным легендам. Он сразу узнал во мне человека великой образованности и между нами завязался очень интересный разговор. А после он самолично довез меня на телеге до городских ворот и тепло попрощался, посоветовав, для обратного пути выбрать другую, более безопасную дорогу. Вот и попробуйте оспорить, что силой ума нельзя выйти живым из опасной ситуации, - Лерст горделиво вскинул голову.
   - Вот тут ты верно заметил. Тать твой умен оказался. Вмиг смекнул, что надо от тебя быстрее избавляться, иначе сожрешь все их награбленные запасы. Признайся, много слопал, пока им головы забивал? - подначил с ухмылкой горец.
   - Всего-то пару колясок колбасы, - буркнул обиженно сказитель. Ард с Рейхой расхохотались. - И все совсем не так, как ты пытаешься вывернуть. Просто ты не хочешь принять, что мускулы и махание мечом не решает всех проблем.
   - А давай проверим. Победишь меня - отдам свою порцию ухи, - ухватился за идею Херидан. - Проиграшь - отдашь мне свою.
   - О чем и говорю, темный, дикий народ, - вздохнул Лерст. - Так есть скоро будем?
   Уха была наваристой и золотистой. Лерст энергично стучал ложкой по полуопустевшей миске, намекая на очередную добавку.
   - Так вот, возвращаясь к предыдущему разговору о богах, - икнув, проговорил Лерст. - Знать, что за тобой приглядывает и оберегает в трудную минуту могущественный бог, всяко приятнее, чем понимать, что ты один на один со своими бедами. Так хоть надежда есть - а вдруг произойдет чудо, явится кто-то всесильный и отведет все горести. Люди по большей части верят от отчаянья, бессилия. Разве справедливо отнимать у них последнюю каплю надежды?
   - Надо не плакаться и молить, а бороться! Не сдаваться ни в коем случае, - возразил Ард.
   - Не у каждого стальная воля. Взять хотя бы сонаров. Слабы, разбалованы. Зачем им утруждать ум и руки. И так ведь хорошо устроились. Попробуй посоветовать другое - камнями закидают.
   Треснувшая под чьей-то ногой ветка прервала разговор. Из тени росших поблизости рябин вышел незнакомец. Он был высок, широк в плечах, одет в походный плащ и сапоги. Капюшон полностью скрывал лицо.
   - Доброго дня, путники. Не позволите присоединиться к вашей трапезе и разговору?
   - А вы кто будете, любезный? - поинтересовался недовольно Лерст, чувствуя, что придется распрощаться с очередной добавкой.
   - Бог той самой деревни сонаров, о которой вы только что рассуждали. - Незнакомец откинул капюшон, и они увидели широкое, добродушное лицо. Оно словно светилось изнутри. Или впечатление создавали молодые, бурлящие жизнью глаза? Они не сочетались с седыми до плеч волосами, заплетенной в косицы цвета облаков бородой и глубокими бороздами морщин на лбу. Но в том и заключалась его особенность: соединение старости и молодости, мудрости и неукротимости пытливого детского ума. Внешность бога словно отражала все вехи возраста - от младенчества до старости. И взгляд его был остер, проницателен.
   Лерст поперхнулся, закашлялся. Хлебнув воды, брякнул:
   - А вас дома не заждутся? Ваши знают уже, наверное, что вы возвращаетесь, волнуются.
   - Вот и дам им время привести деревню в порядок, чтобы лицом передо мной не пасть в грязь. Пусть подготовятся, как следует.
   - Так вы знали? - Ард кивнул Рейхе, и из мешка тут же появилась запасная миска и ложка. Херидан отрезал ломоть хлеба. - Милости просим, присаживайтесь. Добрым гостям всегда рады. - Подвинулся ближе к жене, уступая место.
   - Плохим бы я был богом, если бы не ведал, что творят подопечные в мое отсутствие, - ответил он, усаживаясь на траву у костра. - Пусть разбалованные, ленивые, но все равно дорогие сердцу. Как дети. А что будет с детьми без пригляда? Накуролесят так, что дай силы исправить потом содеянное. Мир слишком сложен и жесток для их понимания. Вот и оберегаю, уму разуму учу потихоньку. Но краткие мгновения воли, к сожалению, не приводят их ни к какому осмыслению, кроме как тайком побездельничать, пошалить. Я ведь потому и ухожу на время - все тешу себя верой, что когда-нибудь они поймут, что их жизнь зависит от них самих. А они как стадо овец. Без пастуха будут стоять и блеять. Или к пропасти отправятся. И как бросить их с невзгодами один на один?
   - Вот они и надеются на вас, не желая справляться сами.
   Бог кивнул.
   - Я был бы тоже рад, если бы они стали более самостоятельны, разумны. Но пока они не готовы. Рано.
   - А, может, вам просто выгодно держать их в неведении и не допускать свободомыслия? Проще управлять и подчинять. - Лерст от вопроса Арда поежился, зыркнул на бога.
   Тот ни гнева, ни обиды не выказал. Понюхав с наслаждением хлеб, отщипнул кусочек, отправил в рот, медленно прожевал.
   - Понимаю твою иронию. Среди богов достаточно алчных, злобных, корыстных и властолюбивых. А теперь еще новая напасть. Мшара. Создание черных богов.
   - Вы тоже знаете о ней, о нем? - встрял в разговор сказитель.
   - Слышал. Плохое время настает. Бог идет войной на бога. Зло разливается по миру. Разве того желали наши создатели? Но разговор сейчас ведь о другом? - бог взглянул пристально на Арда. И тот ощутил, как сдавило виски, а по коже словно побежали сотни ледяных родничков. Дыхнуло холодом снежных вершин гор. И это было тем удивительнее, что они находились на много лиг от этого места. - Я вижу твои стремления и мысли, молодой путник. Ты хочешь построить новый мир. Но нельзя построить, не разломав старого... не погребя под обломками и много хорошего, доброго, не подготовив людей к принятию этого нового строя. Все новое несет смерть. Легко бросить камень в реку и поднять волну. Труднее уклониться самому от той волны. Ведь есть шанс, что она смоет и тебя. Подумай об этом. И еще. Если тебе удастся переубедить мой народ жить иначе и забыть о пьянстве и лени - я сам первым примкну к тебе в борьбе против богов, за свободную волю. - Отставив опустевшую миску, бог поднялся. - Спасибо за угощение. Хороша была уха. - В его руке блеснула какая-то вещица. Кинув ее Арду, сказал: - Береги. Пригодится.
   И широким бодрым шагом пошел в сторону деревни. Ард разжал кулак. На ладони лежал серебряный кругляшек с изображением филина.
  
   Разъехаться получилось с трудом. На узкой дороге, именуемой Горной Лестницей и шедшей по-над рекой с одной стороны и прижимавшейся к скале с другой, едва умещался фургон.
   - Их конные проедут, - сказал Херидан. Он уже трижды мотался от Арда к старшему из другого каравана. - А вот фуры им придется тащить назад. Переждем немного.
   - И то хорошо, - кивнул Ард. - Не часто сейчас встретишь людей, идущих не то что на уступки, а хотя бы на переговоры. Могли бы и заупрямиться.
   - Эти тоже от радости не светятся, - усмехнулся горец. - Но у нас больше копий и стрелков. А это теперь - лучшая защита... и верный стимул для вежливости.
   - Я даже начинаю привыкать к этому... Эх, в скверное время живем! - Ард прислонился к прогретому солнцем камню и закрыл глаза. - Будем ждать.
   Больше года минуло со дня, когда они покинули Моркан. Война железной бурей пронеслась через Гаргию, перемолола множество народов, перекроила земли и разбилась о скалы где-то на далеком океанском побережье.
   С тех пор жизнь стала неспокойной. Банды грабителей совсем распоясались, местечковые войны закипали то тут, то там, нищие и голодные беженцы брели по дорогам настоящим потоком... Мир находился на грани крупных перемен и это остро чувствовалось. Теперь просто так постранствовать не получалось. Даже водить караваны можно было, лишь набрав достаточно крепкий отряд. Благо, горцы перестали мордовать друг друга и, быстро заскучав, решили продавать свой главный талант. Элдмаиру через Херидана удалось заполучить два десятка отменных бойцов и вооружить их как следует.
   Денег ушло изрядно, зато все окупалось сторицей. Три похода к Коралловому морю должны были не просто перекрыть расходы, но и обогатить торговца и его товарищей.
   Это был второй караван, который вел Ард, и последний из трех. Всякий раз дорога давалась непросто. Хватало и крови, мелких приключений и даже мелких предательств. В привычной компании Лерста, Ард поглощал знания о мире. География, история, мифы и легенды - без этого картина повседневности казалась неполной, а это не устраивало парня. Но сложнее наук и мифов о Ваярии были люди. Человеческая природа походила отчасти на стихию - никогда не угадаешь, что получишь: бурю или погожий денек. Как говаривала Айла, баюкающая Анмира:
   - Я не могу разобраться даже в себе. А ты хочешь понять всех разом! Не откусывай больше, чем можешь прожевать.
   За время, проведенное с Ландмиром, степнячка заметно лучше стала разговаривать на их языке, а ее непокорный нрав смягчился... Но лишь чуть-чуть. Стоило кому-либо проявить непочтение к обитателям таверны, она готова была нашпиговать глупца стрелами.
   - Сколько шума! - непонятно откуда появился сказитель. Он нагло вторгся в размышления Арда, что, собственно говоря, делал часто и без стыда. - Слышал, как ослы ревут? С ума можно сойти!
   - Да, я прекрасно слышал, как вы ругаетесь с Хериданом, - усмехнулся парень. Даже спустя год эта парочка продолжала осыпать друг друга колкостями. Но Ард не беспокоился - раз горец не поколотил болтуна раньше, ему нравится эта игра во вражду. - Сам удивляюсь, как до сих пор не рехнулся из-за вас!
   - Ты не просто не рехнулся, дружище, - гордо молвил Лерст, - но еще и перенял крупицу моей необъятной мудрости. Наконец-то решил не тащить за собой жену в опасное странствие!
   - Предположим, что решил не я. Знаешь же норов Рейхе - если бы вздумала ехать, никто бы не отговорил.
   - Помню-помню, она упряма, как ты! Но отчего, по-твоему, Рейхе вызвалась помогать в таверне? Потому что я научил ее считать! И ей нравится пересчитывать деньги, пополнять запасы и продолжать учиться. Понимаешь теперь, кто на нее повлиял? Вернее, чьи слова изменили ее жизнь... в общем, ты догадался, к чем клоню?
   - Было трудно не сообразить, хвастун! Но, знаешь, я все-таки рад, что она осталась дома.
   - Из-за отшельника?
   Ард не ответил. Осторожно поглядел на руку, все еще замотанную позеленевшими от трав бинтами.
  
   Бог-отшельник жил в небольшой, почти незаметной со стороны пещере. Находилась она на склоне Щербатых гор, окаймляющих Коралловое море. В народе говорили, что некогда бог властвовал на побережье, но вдруг удумал отречься от власти, махнуть рукой на свой народ и уйти подальше от мира.
   Впрочем, за еду, вещи и прочую мелочевку отшельник предсказывал живущим неподалеку людям ливни, шторма, засухи или моровые поветрия. Никогда не говорил прямо, только экивоками. Причем рассказывал не взрослым, а детям, которых приводили к нему и оставляли на некоторое время в пещере.
   На памяти Арда, это был первый случай, когда бессмертный по доброй воле бросил людей без присмотра. Это заинтересовало парня, и он решил, что во вторую поездку обязательно заглянет к отшельнику. Себя он считал еще достаточно юным если не для предсказаний, то, по крайней мере, для беседы с богом.
   У входа в пещеру стояла пирамидка из камней. Каждый ярус был покрыт символами. Животные, луна, солнце, волны, ветер, зубчатые горы, монеты и кости.
   - Какая интересная головоломка! - очарованно заявил Лерст. - Я мог бы разглядывать ее часами!
   - У тебя как раз будет такая возможность.
   - Но я хотел пойти с тобой...
   - Нет. Я потом все перескажу. Слово в слово, клянусь.
   Но сказитель уже не слушал. Поглаживая отпущенную недавно жиденькую бороденку, прильнул взглядом к пирамидке, будто уже уловил смысл чехарды знаков.
   Забросив на плечо мешок с дарами, и велев Херидану не спускаться ни под каким предлогом, Ард вошел в пещеру. Пол, стены и частично потолок затянул мягким ковром золотой мох. Воздух был спертым, от стен веяло холодом. Узкий туннель вел, почти не петляя, в глубину горы. Пауки устроили несколько гнезд под потолком, мох усеивали жирные личинки. Они выделяли фосфоресцирующую слизь, отчего было настолько светло, что и факел не нужен.
   Ард шел на звук плещущейся воды - как научили его в ближайшем племени.
   Туннель привел в пещеру настолько крохотную, что от входа до дальней стены можно было дотянуться рукой. Под сводом мерцал громадный соляной кристалл, по круто наклоненной левой стене струилась вода. Она исчезала в темном отверстии, чем-то напоминающем каменную полынью. Вокруг пролома наросли мелкие грибы с молочно-белыми шляпками.
   Посередине пещеры были настелены шкуры и на них, словно в гнезде, сидел бог. Он задумчиво глядел на Арда единственным громадным глазом, расположенным там, где у людей находится переносица. Узкий рот и две влажные дырки, заменяющие ноздри, делали физиономию отшельника жутковатой.
   Черный зрачок буравил лицо незваного гостя.
   Бог носил грубошерстную одежду и на удивление чистые обмотки вместо обуви.
   - Приветствую, бессмертный! - Ард поднял руку. - Если ты и вправду настолько прозорлив, как говорят люди, то ты уже догадался, зачем я пришел. Вот дары.
   Отшельник пожал плечами, заграбастал мешок и пронзительно свистнул. Заскрипело. Ард удивленно заметил, как в стене распахнулась дверца. Из проема брызнул яркий свет и, будто проплыв сквозь него, появилась девочка десяти-двенадцати лет. Рубаха на ней не была зашнурована, а подол задран до бедер.
   - Прежде чем ляпнуть глупость, - очень медленно проговорил отшельник, - сразу скажу - я бесполый. Просто ей так удобно.
   Только тогда девчонка заметила Арда. Пискнув, запахнула рубаху и одернула подол.
   - Забери мешок и приступай к занятиям, - велел бог. - Тебе скоро возвращаться в племя.
   Та быстро исполнила приказания и захлопнула дверь.
   - Надвигается, - пробурчал отшельник, - летит, рвет и крушит. Стонет под черными сводами и швыряет искры... Все должны быть готовы. Или хотя бы предупреждены. Смекаешь?
   Ард покачал головой.
   - Ну вот. Даже ты не понимаешь... сразу. Так чего ж я хочу от них? Охо-хо... Ладно. Дары ты принес, говори, чего нужно?
   Парень опустился на шкуры и поджал по-восточному ноги.
   - Почему ты здесь?
   - И верно - почему?
   Бог не издевался, а по-настоящему недоумевал.
   - Правда, Ард, как большая рыба в море, она всегда есть, но выловить ее трудно, а если попадется на крючок - может за собою утянуть в пучину. Вот поэтому надо ходить на ту рыбу, которую способен вытянуть. Понимаешь?
   - Хочешь сказать - я ловлю рыбу не по своим силам?
   - Все, что я хотел сказать - я уже сказал. Границы слова "может" каждый для себя определяет сам.
   - Слишком много загадок, - Ард сморщился. - Ты делаешь сложным то, что является простым.
   - А люди считают простым все, что на самом деле сложное. Или ты думаешь, что смотреть в будущее, помнить прошлое и жить настоящим - детская забава?
   - Нет. Я так не считаю.
   - Правильно. Я много тружусь, что бы помнить, где нахожусь сейчас. И раздаривать свои труды не намерен. Еда и одежда - это только часть платы. Я мог бы добывать пропитание сам и ходить голым, как на заре времен, но принимаю дары.
   - Вот оно что... Ты хочешь, чтобы смертные трудились, разгадывая твои загадки, и с помощью ответов избегали бедствий?
   - Достойно похвалы, юноша. Возможно, теперь ты понял, о чем я говорил раньше?
   - Ты говорил о буре, идущей на Коралловые острова или побережье. С громом, молниями и сильным ветром. Скорее всего, придет она ночью.
   - Как знать, - теперь настал черед пожимать плечами богу. - Острова, побережье, степи... Но она идет. И смертные должны быть к ней готовы. Я, пожалуй, тебя вознагражу знаниями. Ты славно потрудился, решив найти меня, поверив слухам про меня, и разгадав загадку.
   - Но она не была сложной! - удивился Ард.
   - Потому что я не хотел задавать сложную, смертный. Я ушел в пещеру и бросил свой народ. Почему? Ответ лежит на поверхности. Я - здесь. А народа больше нет.
   - Я запутался. Народа нет, потому что ты ушел, или ты ушел, потому что народа не стало?
   - Ушел, потому что так было нужно. Останься я - и через время меня убили бы воины нового порядка. Это случилось бы не скоро, а через восемь-девять лет. Я боялся, что навлеку напасть на своих людей. И вот они мертвы. Все до единого. Море слизнуло их, не оставив следа. Я заглянул слишком далеко и увидел то, чего видеть не должен был... Ту же ошибку я повторил сегодня.
   Ард не нашелся, что ответить.
   - Киджа! - отшельник позвал девочку. Когда та явилась, он указал на Арда: - Отправишься с ним. Вам по дороге. Возьми узелок, который я собрал! И не забывай предсказание!
   Та послушно кивнула. Бог повернулся к Арду и тяжело вздохнул.
   - Сегодня ты не ошибся ни разу. Прощай.
  
   Лерст, впервые за все время знакомства с Ардом, перестал докучать разговорами. Ушел в себя, будто зачарованный. Горец даже предложил проверить, не подменили ли часом сказителя, и протянул тому крупное яблоко. Парень угощение принял, стрескал, но продолжал молчать.
   Ард тем временем осторожно попытался вызнать у девочки, чему ее обучал бог. Но Киджа от прямых ответов уклонялась, говоря, что запоминала загадки-предсказания. Запоминала крепко-накрепко и теперь перескажет лишь деревенскому толкователю.
   - А где ваша деревня? - спросил Херидан.
   - У Горной Лестницы. Мы разводим и продаем осликов и лошадей.
   Ард помнил это довольно крупное поселение. Не часто случалось увидеть столько каменных домов в одном месте. Киджа всю дорогу весело щебетала, смеялась и вслух мечтала о том, как встретится с мамой, папой, братьями и друзьями.
   - Я в семье самая сноровистая! И умная! - гордо заявляла она. - Не смейтесь, вы! Даром, что ли, меня бог выбрал для учебы? Я его загадки как орешки щелкала.
   К вечеру они выбрались к деревушке. Груженые телеги ползли медленно, и Ард с Лерстом и девчонкой изрядно обогнали основной караван. Сказитель был по-прежнему молчалив и сосредоточен, Киджа тоже вдруг примолкла.
   Когда до первого дома оставалось не больше ста шагов, малышка вдруг развернулась и ухватила Арда за руку. Вложила что-то в ладонь и крепко зажала пальцы.
   - Бог сказал, это для тебя. И просил передать, что больше никогда не станет заглядывать далеко в будущее. Потому что нас не ждет ничего хорошего.
   Киджа спрыгнула с седла и побежала в деревню.
   В руках у Арда остался сверток. Бог завернул в мягкую кожу, покрытую буквами, глиняную баночку с залепленным воском горлышком. Где-то вдали заухал филин. Днем! Парню сделалось не по себе.
   Открой банку, если веришь, что сможешь. Выбрось, если сомневаешься. В обоих случаях ты останешься прав. Это всего лишь банка, а когда-нибудь на ее месте может оказаться Ваярия.
   Парень осторожно сковырнул воск. Из банки с шипением полезла пена. Хлопьями она оседала на руке, падала на спину лошади и дорогу. Боль пришла не сразу - будто мозг какое-то время не понимал, что происходит.
   Дико заржала лошадь, Ард увидел, как плоть на руке дымится и идет пузырями. Он вскрикнул, отбросил банку и вывалился из седла.
   Лерст был рядом, но ничем помочь не мог. Только бегал вокруг и звал на помощь...
   Он появился из ниоткуда.
   Высокий человек с ярко-зелеными глазами, молодым лицом и окладистой бородой. От него пахло травами и цветами. Спокойный голос растворился в океане боли, шумевшем в голове...
   Ард не выдержал и потерял сознание.
   Очухался к вечеру. Тело ломило, в животе будто застряла ледяная глыба. Мысль о еде вызывала колики и тошноту. Да и язык распух так, что во рту едва помещался.
   - Не шевелись, - заботливо велел Лерст. Сказитель сидел на табурете рядом с кроватью Арда и что-то записывал в свиток. Пальцы были перепачканы ягодными чернилами.
   - Какого демона... - просипел Ард. - Какого демона...
   - Яд. Настолько жуткий, что лошадь твоя уже издохла. Ну а ты счастливчик, тебе повезло.
   - Ничего себе везение!
   - Помнишь бородача, пришедшего на мои крики? Очень своевременные крики, надо сказать! Ну, и он тоже не подкачал. Напичкал тебя снадобьями, велел принести воды из деревни: холодной и кипятку. Поставил припарку...
   - Я понял, понял, - Ард поморщился от головной боли. - Он меня вылечил. Ну и где этот добрый человек? Хочу поблагодарить... нечасто теперь встретишь добрых людей на дороге.
   - Он ушел. Сказал, что с тобой будет все хорошо, и ушел. Правда, попросил рассказать, где ты достал яд. Я не стал утаивать. И вот тогда-то он потребовал плату!
   - О... плату. А то я уже начал сомневаться в людях...
   - Погоди зубоскалить! Не поверишь - мужик потребовал не наказывать девчонку. С богом, говорит, делайте, что посчитаете нужным, а девчонку и ее родных не трогайте. Ты уж не серчай, но я за тебя пообещал, что не тронем. Он очень удивился! Говорит, мол, не чаял, что соглашусь. Видать, как и ты, не верит в смертных.
   Ард припомнил записку. Бог оставил ему выбор. Поглядел в будущее и оно настолько его испугало, что решил подло поручить убийство девчонке... или... или... Парень вздрогнул.
   Отшельник видел будущее.
   Значит, знал, что выберет Ард. Знал, что откроет банку и напьется боли. Знал, что кто-то придет на помощь и защитит Киджу от расправы - а горцы ведь не станут миндальничать ни с кем!
   - Чего улыбаешься, ошалел, что ли? - разнервничался Лерст. - Ты все правильно сделал, друг. В произошедшем виноват только я. Не боги, не люди. Я. Только пока в моих руках была всего лишь банка.
  
   Глава 14
   Ильгар
  
   Ильгар выдвинул потайной ящик стола и достал завернутый в промасленную кожу нож. Страж решил попридержать его до того, как объявится Кальтер. Вверять кому-то другому такую тайну глупо. Не сказать, чтобы Ильгар доверял бывшему подчиненному как себе, но, по крайней мере, тот явно был на стороне Сеятеля.
   Или не был? Как проверить его слова? Никаких бумаг, понятное дело, у Кальтера не было, да и не существует бумаг, которые невозможно подделать.
   Опять приходилось двигаться вслепую, но это был шанс доказать, что он еще способен послужить Сеятелю. Хотя... кому доказывать? Разве что себе.
   А если человек собирается доказывать что-то себе, значит, в нем живут сомнения. На правильной ли он стороне, всем ли сердцем предан новому миру? Лейлин, будь она неладна, заронила в его душу сомнения. А ну как она права? И после первого же крупного поражения язычники предадут Сеятеля? Ведь даже Ильгар, люто ненавидящий ложных богов, сомневается в собственной правоте!
   "Нет. Я их по-прежнему ненавижу, - он прикоснулся к ожогу на груди. - Ненавижу за все, что сделали, и за то, чего не захотели сделать. За надменность, жажду власти, обман, тупую злобу и жесткость. За то, что духом и поступками сами приблизились к смертным. Если уж на то пошло, Темные боги гораздо честнее, их зло открыто, а их собратья лишь прикидываются добрыми, но творят вещи не менее жуткие".
   Он спрятал нож в сумку, повел плечами. Сморщился.
   Рана успела затянуться, и Игла принялась сторицей забирать то, что отдала Ильгару. Страж чувствовал себя тающим, как ледышка на солнцепеке. Но зато на животе осталась лишь тоненькая ниточка шрама, будто кошка поцарапала. Артефакт воистину имел странную силу. И если изначально она не была злой - мир потерял одно из главных своих чудес, способных спасти тысячи жизней.
   - Рика, дорогая, я в город. Нужно проведать старого приятеля.
   - К ужину вернешься?
   - Не обещаю.
   - Папа хотел тебя видеть. Будут важные гости... впрочем, других у него не бывает! - девушка расхохоталась.
   Ильгар обнял ее, поцеловал в щеку. От кожи пахло цитрусом. Запах дурманил голову...
   - Тебя надо показать жрецам, - пробурчал страж.
   - С какой радости?
   - Ты меня околдовываешь. Каждый день.
   Рика шутливо нахмурилась, сделала несколько замысловатых пасов руками.
   - Погоди! Не дергайся! Наведу порчу, отгоняющую чужих женщин!
   - Мое обаяние пробьется сквозь любые чары.
   - О да! Молод и обаятелен, как солдатский сапог. Ладно, иди уже! Любовницы тебя заждались.
  
   Кальтер ждал в неожиданном месте - в домике эйтаров. Теперь там заправлял безбородый паренек. Волосы его слегка поседели, а морщины не успели избороздить лицо. Верный признак, что он лишь недавно оказался в городе.
   В кухне на столе паровал глиняный чайник. Запах трав напомнил Ильгару о путешествии к топям. Тогда его спутники частенько заваривали этот чай. На стуле сидел улыбающийся Кальтер. Выглядел он утомленным.
   - Меня зовут Клен, - проговорил эйтар, когда закончил разливать напиток по керамическим чаркам. Голос у парня был низким и хриплым. - Можете не бояться - все, сказанное за этим столом, останется тайной.
   - Без сомнений, Клен, твой народ умеет хранить тайны, - Ильгар принял чарку и сделал три глотка. Чай обжигал и остужал горло одновременно. Казалось, даже неизбывная усталость проходила. - Прежде чем перейти к делу, Кальтер, взгляни-ка на трофей.
   Он положил нож на столешницу.
   - Много золота, - оценил следопыт. - Дорогая и заметная штука.
   Клен в беседу не вмешивался. Пил чай и поглядывал на разговаривающих гостей.
   - Приглядись, - Ильгар провел пальцем по кровостоку, - там засечки. Я не силен в языках, но, кажется, это какое-то старое наречие.
   - Я знаю еще меньше твоего. Думаешь, нож ритуальный?
   - Почти уверен. Но в бой с ритуальным оружием никто не ходит, так? По крайней мере, насколько мне известно.
   - Ходят, - Клен поставил чашку. - Но те, кто давным-давно не вмешивается в дела мира. Колдуны.
   Бывшие соратники переглянулись.
   - Я про них вообще ничего не знаю.
   - Я тоже, - кивнул Кальтер.
   - В полной мере это не известно никому, - эйтар нахмурился. - У кланов смерти хватит сил сокрушить любое войско, но они не ищут драки, а уходят все выше в горы. И тайны уносят вместе с собой. Многие мои соплеменники пытались добраться до них и поговорить, но всякий раз возвращались ни с чем. Мы помним лишь обрывки легенд о колдунах, а они слишком горды и заняты своими делами, чтобы напоминать о себе.
   - Но кроме колдунов еще многие пользуются ритуальным оружием, - усомнился следопыт. - Язычников все еще полно. Да и что творится за Безымянной, никто не знает.
   - Покажешь нож какому-нибудь оружейнику, Кальтер? - спросил Ильгар.
   - Обязательно. Нужен надежный человек, который не станет болтать. В Западном Ландгарде есть подходящий мастер. Но это займет некоторое время.
   Следопыт завернул нож в тряпицу и убрал в висевшую на спинке стула сумку.
   - С одним покончили. Давай теперь к делу. Зачем ты меня позвал? - Действие чая ослабевало, и Ильгар снова почувствовал тяжесть в руках и ногах, словно на них намотали чугунные цепи. Хотелось поскорее разобраться с делами и как следует прогреться в бадье.
   - Есть пара новостей, - Кальтер достал свиток и раскатал его на столешнице. Бумагу усеивали имена. - Во-первых, теперь мы точно знаем, что нас предали. Во-вторых, известно, под кого нужно копать. И - главное. Появились предположения, для чего используют тела.
   - Выходит, я не зря изображал наживку? - Ильгар усмехнулся.
   Следопыт смущенно посмотрел на него и почесал нос.
   - Извини. Так было нужно.
   - Понимаю. Но лучше бы было сказать правду сразу! Нас легко нашли среди холмов, как будто знали, куда идти.
   - Это так, - Кальтер провел пальцем по имени на пергаменте. - Асватор выполнял кое-какие мелкие поручения для нас... и, судя по всему, он что-то знает не только о телах, но и об убийцах.
   - Как вы поняли, что в деле замешан именно он?
   - Мы нарочно пошумели, когда тело обнаружили. Раньше трупы вывозили по-тихому, не привлекая стражей и лишнего внимания. Но в этот раз было решено поработать на публику. Больше других услышали трое - наши доверенные лица, крутящиеся среди стражи, торговцев и солдат. И дорог, пригодных для езды из Бузины в Сайнарию, тоже три. На одной был я, на другой - еще один наблюдатель. По третьей поехали вы. И только вам не повезло. Даже если это совпадение, и мы стреляем не в ту цель, Асватора следует расспросить хорошенько.
   - Уж порасспросите. Мне там чуть кишки не выпустили, - Ильгар нахмурился. - Я не лучший воин на свете, но кое-что умею. Так вот один из нападавших, толстый и неповоротливый с виду, расправился со мной как с младенцем. Умел обращаться с мечом, как немногие Жнецы. И повторюсь: если хочешь и дальше называться моим другом, будь добр - не скрывай от меня таких мелочей, как, например, засада на дороге.
   - Я уже извинился, - Кальтер натянуто улыбнулся. - Поверь, я ни мгновения не сомневаюсь в твоей верности. Но начальство не доверяет никому, кроме себя. Поэтому чем меньше мы болтаем - тем дольше служим.
   - Непростая стезя.
   - Не сложнее солдатской... К слову, мне разрешили прояснить некоторые вопросы насчет Бузины.
   - Это хорошо, открытость меня радует. Нас должно было ехать двое. Второй страж в курсе дела? Не доводилось с ним пересекаться?
   - Все сложилось так, как должно было сложиться. Вылечит ногу - вернется к работе. Он не наш человек.
   - Кажется, я начинаю понимать, насколько трудная у тебя служба.
   - Лучше даже не пытайся представить - с ума сойдешь, - рассмеялся Кальтер. - Но наше с тобой дело простое. Относительно. Я хочу предложить тебе полноценное сотрудничество. Тайное. Ни жене, ни Ракавиру про это рассказывать нельзя. Только три человека будут знать, во что ты втянут. И все они находятся в этой кухне.
   Ильгар потер лоб. В висках пульсировало. Слишком много мыслей завертелось в голове, слишком много сил высосал из него артефакт. Подобное предложение следовало тщательно обдумать...
   - Согласен.
  
   Поспешное решение принесло в его жизнь нечто новое. Пробудило жажду действия, злость и кураж, какие были, когда он только встал под стяг с Плугом. Только теперь Ильгар понял, насколько соскучился за всем, чем жил в армии.
   Занимался страж тем же, чем все последние месяцы. Но появились мелкие, почти незаметные обязанности вроде слежки, передачи писем и посылок, задержаний. Раньше Ильгар и представить не мог, как крутятся, тяжело скрепя шарнирами, жернова власти, насколько сложна паутина Сеятеля.
   Асватор, владелец небольшой лавчонки, где продавались ткани из разных уголков Гаргии, как сквозь землю провалился. Кальтер говорил, что так случалось и раньше, когда подозреваемые в предательстве люди бесследно исчезали еще до того, как до них добиралась тайная служба. Во всем подозревали некоего Хозяина, который тщательно заметал следы и работал на диво аккуратно и ловко.
   - Этот ублюдок может оказаться кем угодно, - говорил Кальтер во время очередной встречи в доме эйтаров. - Торговцем, нищим, жрецом, преатором... в этом наша главная проблема - сложно угадать, откуда исходит угроза, и как ее устранить, не привлекая внимания. Но он точно когда-нибудь ошибется. И тогда мы не оплошаем, сцапаем гада.
   - Что делать сейчас, когда главный подозреваемый исчез?
   - Встряхнем его подельников. Вряд ли они втянуты в темные игры, но могут знать всякую полезную мелочевку. Сделаем так, чтобы ими заинтересовалась стража - и в нужный момент надавим на торгашей. Это Хезам и Латалик. Первый торгует зерном на летнем рынке за городской стеной, а второй снабжает строителей продовольствием и инструментами.
   - Не слабо, - Ильгар присвистнул. - Работа с городом так просто не достается - нужно изрядно послужить Сеятелю, чтобы добиться разрешения на подобное. Я это знаю от одного старого друга - тот еще прохвост! Впрочем, как и любой торговец.
   - Хезам - мелкая сошка, а вот у Латалика есть богатые покровители. Вместе с Асватором они снабжали сарлугов дорогими, очень редкими тканями для плащей и стягов. Так что он имеет поддержку многих нобилей, и так просто прижать его не получится.
   - Значит, Латалик постоянно на виду. Не самый лучший союзник в темных делишках, как считаешь?
   - В твоих словах есть доля правды. Но... под носом у власть имущих обстряпывается куча пренеприятных дел. Иногда даже с молчаливого согласия нобилей. Так что, каким бы вертким и зубастым он ни был, придется его взять в оборот.
   - Надо так надо. Любой торгаш нарушает закон, так что с причиной долго мучиться не придется, - Ильгар усмехнулся. - Как думаешь, несвежие овощи и прогорклый жир для каш - достаточный довод, чтобы вызвать его на разговор? Рабочие, возводящие стены, должны хорошо питаться!
   - И денег под это дело выделяют достаточно, - проговорил Кальтер. - Нужно знать, как расходуются деньги Сеятеля!
   Клен задумчиво глядел на них и покачивал головой.
   - Не понимаю. Годами вы окружаете себя проблемами, как частоколом, роете ловчие ямы, придумываете новое оружие, плетете интриги... а потом удивляетесь, что находитесь в плену, ломаете ноги, вас убивают и предают. Для чего все это?
   - Чтобы больше никогда не возводить частоколов, не копать ям и не ковать оружие, - Ильгар внимательно посмотрел в глаза эйтару. - Другого пути нет.
   - А если есть? Путь мира и жизни? Кого может не устраивать такой путь?
   - Ложных богов, - Ильгар похлопал себя по руке. - Я под кожей ношу свидетельство их намерений. Они хотят угнетать и повелевать.
   - Ты никогда не задумывался, чем занимается Сеятель? - Взгляд у Клена был тяжелым. Ильгар понял, что неверно оценил его возраст. Эйтар отнюдь не юнец, хотя и не носит настоящего имени. - Он угнетает язычников и повелевает вами. И называет это свободой.
   - Ты осуждаешь методы Сеятеля? - изумился Кальтер. - Всегда думал, что эйтары его вернейшие союзники.
   - Это так. Даже больше скажу - мы считаем его спасителем нашего народа и Ваярии. Это не значит, что эйтары одобряют каждый его шаг, но только он достаточно силен, чтобы изменить мир. И все-таки... Сеятель тоже ошибается. Союзники как раз и нужны для того, чтобы вовремя указать на ошибки.
   - И вы указываете? - спросил Ильгар.
   - Лишь те, кому он доверяет. Таких эйтаров немного. Да и сам правитель теперь, как говорят, очень одинок. Он забрался слишком высоко и стоит на слишком узком уступе, чтобы рядом помещался еще кто-то.
   - Почему Сеятель так любит ваш народ? Вряд ли кто-то еще подходит к нему так близко, как вы...
   - Дела прошлых лет, - улыбнулся Клен. - Добрые дела. Поэтому нас связывает крепкая дружба, а не очередной взаимовыгодный союз.
  
   - Вы хоть понимаете, кого схватили? И что вам за это будет?
   Латалик сидел на стуле, гордо задрав подбородок, и глядел на Ильгара и Кальтера так, словно они были засохшими коровьими лепешками на дороге. В комнате пахло притираниями и цветами.
   - Закрой рот. - Кальтер уселся на кровать и сбросил на пол кружевную женскую подвязку. - Здесь тебя никто искать не станет. Вряд ли твоя супруга знает, что ты коротаешь время у шлюх.
   - Жене плевать, с кем я.
   Торговец явно следил за модой, носил аккуратно остриженную бородку и натирал волосы маслом так, что собранные в пучок на затылке, они стояли торчком. Две длинные завитые пряди спускались вдоль щек. Латалик показал печатку Кальтеру.
   - Видишь лебединое перо? Это герб семьи Касальти.
   - Самая влиятельная семья в городе, - разъяснил Ильгар. Ему даже доводилось бывать в роскошном особняке нобилей.
   - Ну надо же, - следопыт поправил серую маску, оставляющую открытыми только глаза. - А знатность рода, к слову, наделяет способностью воскрешать мертвых?
   - Что? - торговец вздрогнул.
   - Ты отсюда не выйдешь, если продолжишь вести себя в том же духе. Слушай и отвечай, когда спрашивают.
   - Кто вы такие? Чего вам нужно?! Помогите, кто-нибудь!
   Ильгар дал парню оплеуху. Приподнял и снова усадил на стул.
   - Помощи не будет, - Кальтер встал и поднес нож к руке Латалика, - мне не нужны инструменты палача, чтобы заставить тебя реветь, как девчонка. Я могу резать тебя долго-долго.
   - Я вас не боюсь, - фыркнул торговец. - Я возил товары в такие края, и видел такие народы, где за один косой взгляд сдирают кожу. Меня тринадцать раз грабили, дважды жгли мои фургоны и даже ранили копьем в брюхо... убери нож, дурак. Хочешь денег - я дам. Но ты ими подавишься, помяни мое слово.
   Ильгар покачал головой. Он считал, что с напыщенным торгашом управиться будет легче. Но тот явно оказался из крепкого теста. Непростое ремесло закалило его дух... либо же он блефовал.
   - Умеешь свежевать?
   - Обижаешь, друг.
   Кальтер приложил лезвие к руке Латалика и сделал небольшой и аккуратный надрез. Крови вытекло совсем немного, но торговец задергался на стуле и заскулил.
   - Мне нравится этот звук. Обычно он предвещает много-много слов, которые мне так хочется услышать.
   - Что... что тебе нужно?! Ты ведь не простой вор, так? Не душегуб?!
   - Если того не требует ситуация, - честно ответил Кальтер. - Все, что ты делал до этого, сильнее и сильнее толкает меня к тому, чтобы душегубом стать. А теперь будь так добр, расскажи, куда пропал Асватор. Он твой компаньон и вряд ли уехал куда-либо, не поставив тебя в известность.
   - Не видел его две недели, - облизнув губы, просипел Латалик.
   Было известно, что Асватор исчез больше месяца назад. Значит, торговец пока жив и где-то прячется.
   - Уже хорошо. Еще что-то важное хочешь рассказать? Был ли он напуган, собирался ли куда-нибудь?
   - Нет, Асватора так просто не испугать! Он выглядел помятым и сонным, но лучился уверенностью. Говорил, что в Лот вскоре отправится. Я не в курсе всех его дел, мы лишь партнеры! Я даю ему телеги, людей и провизию, а он водит караваны и находит новые места для торговли!
   - С кем еще он сотрудничал? - спросил Ильгар. - Были у него друзья?
   - Конечно, демоны вас раздерите! У каждого торговца куча друзей! Ближе всего он последнее время общался с Карпеном Ивальсом, Джуной Мейбах и Нерлином Валусом! Асватор получал долю с караванов, идущих на север...
   - Отлично, - кивнул Кальтер. - Последний вопрос. Ты верен Сеятелю?
   - Верен!
   - И готов отдать жизнь за новый мир?
   - Готов, готов, мать твою!
   - За новый мир.
   Нож с треском вошел в грудь торговцу. Латалик задрожал, захрипел, дернулся и обмяк.
   - С ума сошел? - Ильгар налетел на друга, когда он закончил вытирать нож об одежду мертвеца. - Ты что творишь? Разве мы не должны были его отпустить?!
   - Нет, - вздохнул Кальтер. - Отпускать такую рыбешку слишком рискованно. У него хватает влиятельных друзей, да и сам отнюдь не последний человек в городе.
   - Он мог и вправду быть невиновным.
   - Или - увязшим в заговоре по уши. Мы не имеем права рисковать.
   - Поэтому убиваем каждого подозреваемого?
   - Если придется, Ильгар, - лучник тяжело вздохнул. - Понимаешь, здесь речь идет не о мелких провинностях. Кто-то ворует силу... или не ворует, а получает иным образом. И этот кто-то может использовать силу против Сеятеля.
   - Да понял я, понял, - Ильгар снова уселся на кровать и потер лицо ладонями. - Сложно свыкнуться с мыслью, что в новом мире будут резать людей лишь за то, что они выбирают себе не тех друзей. Откуда знать, что завтра не придут в мой дом? Демоны меня раздерите! Да я же дружу с Нерлином Валусом! Всю жизнь, можно сказать... И что теперь, Кальтер? Нож в меня воткнешь?
   - Нет, конечно, - улыбнулся Кальтер. - Я не чудовище. Как, впрочем, и все мои соратники... Ради будущего мы пойдем на многое, и уж кто-кто, а ты это должен понимать лучше других!
   - Верно. И как раз это меня в последнее время сбивает с толку.
   - Ты меня запутал, Ильгар.
   - Осмотрись получше, друг. Раньше Сеятелю служили потому, что верили в свободу от божьей воли, отдавали все за свои идеалы. Теперь больше тех, кто спрашивает с других, а не отдает сам. Они готовы заковать несогласных в кандалы, бить кнутами, жечь и резать. Да что там несогласных... некоторые даже союзников не пощадят, если обретут достаточно власти.
   - Сгущаешь краски.
   - Хотелось бы в это верить, но пока вижу обратное, - он указал на потеки крови на полу.
   Труп должны были убрать ночью. Сбросить в канаву или вовсе вывезти за город - Ильгар не вникал в детали, поскольку грязная работа ложилась на плечи других шпионов. Они же с Кальтером незаметно выбрались из дома свиданий через потайную дверь и разошлись. На прощание лучник бросил:
   - Ты изменился. Я не вижу в твоих глазах былой ярости... и это хорошо. Раньше ты меня порой нешуточно пугал, когда говорил о богах или одаренных людях. Сейчас передо мной совсем другой человек.
   Ильгар ничего не ответил, только махнул рукой на прощание и отправился домой. Идти пришлось закоулками. Этот квартал пользовался дурной славой: тут продавали любовь во всех ее проявлениях, дурманящие зелья и травы, краденые вещи... Совсем ни к чему, чтобы кто-нибудь из городских сплетников заметил здесь зятя самого влиятельного Дарующего.
   Дождь забарабанил по капюшону. Где-то вдали разразился гром. Вскоре потоки воды катились по улицам, бурля и пенясь желтой от пыли и грязи бахромой. Молния с треском расчертила небо над Сайнарией. Она озарила улицы, дома и переулки алым. На мгновение стало светло, как днем.
   Ильгар замер. Что-то давно забытое просыпалось в нем. Холод растекался по обожженной коже. Страж поморщился. Поглядел на небо. Новая вспышка была еще ярче. Тучи казались залитыми кровью.
   Выругавшись, он прибавил шагу. Ильгар чувствовал богов. Не здесь, не рядом, где-то вдали. И богов не простых, а тех, что обитали в Плачущих Топях.
  
   Глава 15
   Ная
  
   Огромные серые крылья били по лицу. Стальные когти впивались до крови в лодыжки. Пласты земли, крошась, выскальзывали из-под пытавшихся уцепиться хоть за что-нибудь пальцев. И Ная падала, падала, падала. В ненасытную пасть бездны, шепчущую тысячами голосов: "Тебе не изменить судьбу". В призрачные щупальца, выдирающие из тела жизнь. Горло саднило от крика, но рот забивал пепел. Горький на вкус, как полынь. Пересиливая рвотные позывы, она глотала его, чтобы ухватить воздуха, позвать на помощь.
   - Рад-кур! - крик пробился на выхваченном у смерти последнем вдохе. Тело в отчаянье дернулось вверх, и крепкие руки подхватили его, разрывая пелену тьмы, прижали к горячей груди.
   - Я здесь, здесь.
   Ная обвисла в объятиях Скорняка, судорожно хватая ртом воздух. Это всего лишь кошмар. И нейрла не пытается утянуть ее в бездну. Так почему тело по-прежнему рвут острые когти, а серые крылья залепляют глаза? Нет, это просто в комнате полумрак. Лепесток огня в плошке с жиром едва жил, держась на неведомых силах и упрямстве. Как и она сама.
   Радкур баюкал ее в объятиях точно ребенка, отгоняя нежным голосом страхи и жуткие видения.
   - Все позади. Ты выкарабкалась. Теперь поправишься.
   - Сколько я была без сознания?
   - Восемь дней.
   Долго. Сил потратили изрядно, поддерживая в ней жизнь.
   - Лариуса уже схоронили?
   - Пять дней назад.
   Запоздалая слеза скатилась по щеке. Смахивать ее Ная не стала. Целитель заслуживал, чтобы его оплакали.
   - Жалко старика. Хороший был человек. Милар жив?
   - Жив. Правда, в дозоры ему больше не ходить. Колено раздроблено.
   - Что с Талкарой?
   - Она больше никому не навредит. - Радкур мягко отстранился, поднялся с лежанки, поправил в плошке фитилек, позволив пламени заиграть чуть веселее. - Меч Лариуса тому причина, ваш обряд слияния с Тэзиром или все в совокупности - но Талкара стала тьмой, к которой стремилась.
   Он вернулся к лежанке, промокнул тряпицей пот на лбу девушки.
   - Отдыхай. Ты еще очень слаба. Я приду утром.
   Колдунья поймала его пальцы, заглянула просительно в лицо:
   - Не уходи. Останься этой ночью.
   - Ная...Ты сильно изранена и...
   - Просто побудь рядом. Одной боязно.
   Сомнение в его взгляде сменилось пониманием. Радкур скользнул под одеяло. Девушка притиснулась к привратнику, уткнулась носом в шею. И только тогда почувствовала, что начало отпускать напряжение, исчезать страх, а пустота заполняться спокойствием.
   - Ты снова спас меня. Я начинаю к этому привыкать.
   - Так будет не всегда.
   - Знаю, но в этот раз тебе удалось. Вряд ли я пережила бы тот день. Было страшно.
   - Мне тоже... от одной мысли, что опоздаю. А после, что не сумею удержать тебя среди живых. Ты почти ушла за грань.
   Ная пощупала шрам над грудью. Рана не болела, черные нити паутины поблекли, но полностью не исчезли.
   - Выяснили, что Талкара впрыснула в меня?
   Радкур ответил с неохотой.
   - Кагар сумел остановить действие яда, но часть успела раствориться в твоей крови. Что за колдовство применила Талкара и каковы его последствия - никто из Верховных не знает. Поэтому, если почувствуешь, что с тобой происходит что-то непонятное, появились странные ощущения и мысли - не пытайся справиться сама.
   - У Кагар-Радшу даже предположения нет, чего мне ждать? - жить с непонятной заразой внутри и не знать, когда и как она себя проявит - невеселая перспектива.
   - Талкара могла прихватить с тринадцатого предела что-то новое, неизвестное нам. Но это не значит, что колдовство еще в действии и должно сыграть. Не стоит волноваться раньше времени, будем надеяться, что все обойдется. - Губы Скорняка коснулись виска девушки. - Не бойся, справимся.
   - Справимся, - подтвердила Ная.
   Лепесток пламени в плошке от движения ее пальцев колыхнулся и угас, погрузив комнату в темноту. Неприятную и пугающую. Рубаха сразу промокла от пота, сердце заколотилось в груди. Но со страхом следовало разобраться, не откладывая, пока он не укоренился и не подавил полностью сознание. Потом не вытравить. Какой из нее тогда привратник, боящийся темноты?
  
   Дверь открылась бесшумно, но Ная уловила это прежде, чем голос Призванного вырвал ее из сна.
   - Как тут наша спасительница себя чувствует?
   Сказать она ничего не успела. Кагар осекся, заметив рядом с ней под одеялом Радкура, улыбающееся лицо окаменело.
   - Что ты делаешь в ее постели?!
   Колдунья подтянула к носу одеяло, чувствуя себя неуютно, словно ее застали за чем-то постыдным. Радкур же с вызывающим спокойствием глянул на старца, зевнул с ленцой, запрокинул руку за голову.
   - Сплю.
   - Выйди. Будет разговор, - прорычал Призванный.
   - Кагар-Радшу, мы не... - попыталась Ная объяснить ситуацию.
   - А ты молчи! - направил глава клана на нее палец. Зыркнул на Скорняка. - Жду тебя на улице. - Развернулся и, не закрывая двери, покинул комнату, только подол одеяния колыхнулся.
   Радкур хмыкнул, выбрался из-под одеяла.
   - Попадет тебе сейчас из-за меня, - произнесла Ная виновато.
   - Справлюсь, - подмигнул он ей. - Спи дальше, набирайся сил.
   Легко говорить - спи. Уснешь тут. Ная извелась, вслушиваясь в шаги за дверью и доносившиеся голоса, но Радкур не появлялся. Пришел "вороненок" Рикар. Потоптался у порога, приоткрыл нерешительно дверь.
   - Поесть принес. Сказали, ты очнулась.
   Запах тушеного мяса растекся по комнате, наполнив рот девушки слюной. Живот свело от голода. Что там крохотная миска - целого кабана бы умяла. О ней позаботились, приняв во внимание, что она не ела больше недели: гороховая каша была хорошо разварена, мясо мелко порезано и таяло во рту, даже жевать не приходилось. Приподнявшись на подушках, Ная устроила миску на коленях и неторопливо стала есть, наслаждаясь вкусом пищи. Рикар в приливе непонятной застенчивости держался у порога, не отводя глаз от колдуньи. Еда была настолько вкусной, а девушка голодной, что ей было глубоко безразлично пристальное внимание мальчишки. Пока миска не опустела. Потом стало интересно. Она покосилась на "вороненка", облизнула ложку.
   - У меня нос на боку или что-то с ушами? Чего пялишься?
   Он замялся, даже покраснел чуток.
   - Просто восхищаюсь.
   - О-па! И чего такого восхитительного во мне узрел?
   - Ты победила Талкару! Опытные колдуны не могли, а ты сумела! О твоем героическом деянии только и говорят, - запальчиво выдохнул мальчишка.
   Ная отставила миску на край лежанки, смела с одеяла хлебные крошки в ладонь, закинула в рот.
   - Не ослепни от света моего героизма.
   - Насмехаешься? - обиженно насупился "вороненок".
   - А похоже?
   - Да ну тебя. Прославилась, теперь со мной, конечно, чего разговаривать... - пробурчал он, забирая миску.
   - Хочешь, открою секрет?
   Мальчишка остановился.
   - "Героиня" визжала в том тоннеле от страха и боли, как закалываемый кабан. Не так-то все выглядело отважно, как ты думаешь и мне хотелось бы самой. До коликов в животе было жутко.
   - Милар сказал, ты сражалась с Талкарой.
   - Милар был без сознания. А я лишь пыталась выжить... и не выпустить Талкару из тоннеля, потому что одно зависело от другого.
   - Но ты ведь убила ее?
   - Случайно. Я бы ткнула в нее от страха даже зубочисткой, не окажись ничего другого под рукой. Просто мне повезло - рядом лежал меч Лариуса. Эта победа заслужена не отвагой, Рикар. Я бы не разговаривала с тобой сейчас, не подоспей вовремя Скорняк.
   "Вороненок" помолчал, шмыгнул носом и выдал глубокомысленно:
   - Знаешь, я бы тоже испугался, Талкару даже старшие колдуны опасались, только не решился бы признаться в своем страхе, как ты. Ведь мы привратники - не должны ничего бояться.
   - Чего мы не должны, так это заменять нашу работу глупой отвагой. Есть долг, и мы его выполняем - страшно нам или нет. А боятся все. Просто надо уметь управлять страхом, не давать ему сломить тебя. И закрой рот... сею мудрость не я измыслила. В свитках прочла. Потому восторгаться моей гениальностью и хлопать в ладоши не стоит.
   Рикар моргнул и расхохотался. Ная подхватила.
   - Что тут за веселье? - в дверном проеме возник Кагар-Радшу. Тень Призванного, казалось, заполнила всю комнатку, придавив даже запаленный вновь лепесток пламени в плошке.
   Мальчишка испугано ойкнул, пролепетал что-то про задание покормить Наю и шмыгнул в дверь. Колдунья с радостью поступила бы также. После утреннего недоразумения визит главы клана вряд ли обещал быть приятным.
   Не глядя на притихшую девушку, Призванный прошел к столу, достал из принесенной корзинки баночки с мазями и порошками, принадлежавшие когда-то Лариусу.
   - Откинь одеяло, раны обработаю.
   С бесстрастным выражением лица, словно утром ничего не произошло, снял с нее повязки, осторожно ощупал синяки и порезы, смазал их, поколдовал над переломами. Получалось у него исцелять столь же хорошо, как у Лариуса, если даже не лучше. Боль уходила мгновенно.
   - Будучи учеником, я собирался стать целителем, а не боевым колдуном, - точно подслушав ее мысли, произнес он. - Лариус же стремился преуспеть в воинском искусстве. Но жизнь распорядилась по-своему, перекрутив наши желания и мечты. - Накапав в ложку бурой жидкости, велел: - Выпей.
   Ная послушно глотнула. Настой был мерзким на вкус и терпким. Язык пощипывало, как от ягод чирини, когда их переешь. Кагар резко провел ладонью об ладонь, вызвав вокруг них желтое сияние, прижал к ране на груди. Струи пламени проникли сквозь плоть до самых костей, растеклись по черным извилинам паутины. Это было неожиданно и больно. Ная, взвыв, выгнулась на лежанке.
   - Наблюдая за тобой, я частенько задаюсь вопросом, - Призванный убрал в корзинку пузырьки со снадобьями, поправил на среднем пальце перстень с рубином. - А кого из тебя вылепит жизнь? И не нахожу ответа. Даже приблизительного. Пытаюсь заглянуть в твое тха и натыкаюсь на такой омут чувств, что трудно понять, чего же там больше - тьмы или света. Ты не перестаешь удивлять меня... и ворошить сомнения - а верно ли я сделал, взяв тебя в ученики?
   - Кагар-Радшу, я...
   Призванный вскинул руку, заставляя умолкнуть.
   - В тебе слишком силен бунтарский дух, перешагивающий через запреты, прущий напролом... вопреки самосохранению и, казалось бы, обреченному делу. Пока тебе удается добиться своего и выйти живой из предрешенной Даадой ситуации. Но так ведь будет не всегда. Как долго ты надеешься балансировать на грани и играть со смертью?
   Ная облизнула пересохшие губы, стиснула край одеяла.
   - Все совсем не так, как вам показалось утром. У нас с Радкуром ничего не было. После встречи с Талкарой... я стала бояться темноты. Знаю, трусость - проявление слабости и недопустимо для привратника, но это единственная причина, по которой Радкур провел здесь ночь.
   - Расскажешь это в другом месте. - Призванный снял с вешалки плащ, бросил девушке. - Накинь. Одеться ты сейчас не сумеешь. - Затем приоткрыл дверь, крикнул в коридор: - Входите.
   В комнату зашли хмурые Дорен и Зарай. Ная трясущимися пальцами запахнула на себе плащ, встревожено спросила:
   - Что происходит?
   Привратники подхватили ее на руки.
   - Крепись, - шепнул Зарай.
   "Для чего?" - запаниковала она. Происходящее нравилось девушке все меньше. А когда ее занесли в Зал Решений, полный привратников и усадили на стоявшую посередине скамью, совсем приуныла. Дело определенно дрянь, если все собрались здесь. Но что она натворила, из-за чего весь сыр-бор? Ная обвела взглядом зал. Никаких разговоров, лица колдунов торжественно серьезны, одеяния строго черные, как во время важных собраний. Ох, не к добру это. Вон и Радкур, прислонившийся плечом к колонне, лишь зыркнул на нее исподлобья, а затем опять принял строгий вид. Призванный величаво держался рядом со скамьей. Дарон и Зарай выстроились по бокам, положив ладони на рукояти дирков. Сторожат, словно разбойницу.
   Кагар-Радшу выступил вперед.
   - Братья, вы знаете, что за событие нас сюда привело. И виновница тому Саламандра. - Ная сжала окоченевшие пальцы. Непонимание происходящего вызывало жжение под ребрами и легкую дурноту. - Мы приняли ее в наш клан маленькой девочкой, растили как сестру, оберегали, делились знаниями, возлагая большие надежды... и не ошиблись. Из перепуганной, упрямой малышки она выросла не только красивой девушкой, но и отважным привратником, спасшим восемь дней назад множество жизней. Прими нашу благодарность, Саламандра. Мы гордимся тобой.
   С его словами все привратники склонили головы перед девушкой, а Призванный протянул ей меч целителя.
   - Отныне он твой. Владей им так же достойно, как и Лариус.
   Губы Наи дрогнули. Растерянный взгляд пробежался по лицам колдунов.
   - Но как же... ведь в тоннеле я поддалась страху и вела себя не как привратник, а насмерть перепуганная девчонка. И Талкару убила случайно.
   Ладонь Кагара легла девушке на плечо.
   - Вся жизнь состоит из случайностей. Из них, по сути, и складывается наша дорога судьбы. Ты молодец. Невзирая на страх и раны, держалась стойко. Не тушуйся, прими меч. Лариус был бы рад вручить тебе его.
   - Разве я могу? Ведь "Чар" сам выбирает себе хозяина, - пролепетала колдунья.
   - Он тебя уже выбрал, взяв в оплату твою кровь. Помнишь, ты порезалась? - опираясь на "костыль", подошел к ней Милар. - "Чар" признал тебя новым хозяином и Лариус понял это еще на дороге.
   Ная бережно приняла ножны с мечом. Трепеща от восторга, вынула клинок. Лезвие, заботливо очищенное кем-то из привратников от крови, поблескивало в свете факелов, впитывая игравшие на стенах тени огня. Они сливались с выгравированной вязью на клинке, насыщая красками рисунок и заставляя его пылать еще сильнее. И вьюга вновь пела колдовскими заклинаниями. А холод стали пробуждал в сердце пламя.
   Кто-то из колдунов вскинул вверх руку с дирком и крикнул:
   - Саламандра!
   - Саламандра! - поддержали хором другие привратники. - Саламандра!
  
   От скуки хотелось выть. Уже две недели Ная валялась в постели, изнывая от безделья. Раны затягивались неплохо, но Призванный вставать пока запрещал. Никогда прежде она не лентяйничала столько, как сейчас. Откинуть бы одеяло, подняться с лежанки и хорошенько размяться в кругу. Разогнать кровь, разогреть мышцы, чтобы тело ныло от приятной усталости, а не от пустого отлеживания боков. Еще неделя - и она совсем превратится в квашню. Благо, Рикар приносил от Кагар-Радшу свитки. Было чем занять время.
   Радкур проведывал ее каждый день, но на ночь больше не оставался. Ная и не просила. Отмеренного Незыблемой не изменить, а видеть любимого мужчину живым - это тоже счастье. Встреча с Талкарой многому ее научила, заставила ценить то, что имеешь, ставя выше своих желаний жизнь дорогого человека. Наверное, Скорняк считал так же. И они прятали свою любовь за пустяковыми разговорами, натянутыми улыбками.
   Вспомнив о свитке на коленях, девушка вернулась к чтению. По большей части документ содержал расплывчатые сведения о первых привратниках и их храмах под землей. Упоминался и Ледетт. В одно из посещений Радкура Ная расспросила его об источнике.
   - Что он такое? И почему к нему рвалась Талкара?
   Вначале Скорняк отвечать не хотел, отнекивался и советовал интересоваться другими вещами, потом сдался под ее уговорами.
   - Существовало поверье, что Ледетт способен наделить человека, правильно проведшего обряд, небывалой властью над миром и сознанием людей, помочь обрести желаемое. Но это все небылицы. Источник опасен. Его сила неизвестного происхождения и непредсказуема. Нельзя предугадать, как он поведет себя и чем дар обернется для просителя. Рискнувшие проверить, горько потом жалели о совершенной глупости. Но большая часть из них не успела сделать даже этого. Не нужно тебе увлекаться Ледеттом. Кроме несчастий он ничего не принесет.
   Нае до источника дела не было. Полюбопытствовала тогда просто. А тут опять наткнулась на описание. В основном все тоже самое, что рассказывал Радкур: легенда, перечень имен людей, побывавших у Ледетта, и последствия их необдуманного шага, предостережение остальным. Правда, в свитке еще указывалось его месторасположение. А вот это уже было интересно. Оказывается, источник находился не так далеко от их селения, всего в семи днях пути, в горном ущелье Спящих духов. Добраться туда было непросто, а окутывающие это место жуткие истории о невидимых стражах отбивали любопытным охоту рыскать там. Девушка подозревала, что все эти небылицы придуманы нарочно, чтобы оградить источник от людей. Или людей от источника.
   Скрипнула дверь.
   - Не спишь? - оторвал ее от чтения Радкур. - Принимай гостей.
   Привратник отступил в сторону и в комнату вошел Балагур.
   - Тэзир!? - удивленно воскликнула она, отложив свиток. - Откуда ты здесь?
   - Приехал тебя проведать. - Парень водрузил на стол корзину с ароматно пахнущими яблоками. - Подарок от Сарид-Лара. Раньше бы примчался, но Верховный не позволил вставать с постели, пока раны не затянулись и я не окреп достаточно для дороги. - Балагур присел на лежанку, пробежался тревожным взглядом по Нае. - Как ты?
   А то он сам не знает. Уж это ему ведомо лучше кого-либо. На своей шкуре все раны прочувствовал. Держится вроде бодрячком, улыбается, а только не скрыть ему ни болезненной бледности, ни худобы, ни усталости во взгляде. Бедный Тэзир, сколько ж тебе вытерпеть пришлось, да еще не понимая, что происходит, не видя врага.
   - Жива, как видишь. Досталось тебе за компанию?
   - Да что мне сделается? Я двужильный, - улыбнулся Балагур. - На твою долю все выпало.
   Улыбка сползла с лица. Потух, сгорбился, куда бравада и делась. А Наю захлестнула такая волна боли, что девушка чуть не разрыдалась. Пронеслись в голове все его тревожные мысли, отчаянье и переживания за нее, стиснули сердце страхом и тоской. Как такой груз и носил в себе? - Мы думали, ты погибла. Я пытался докричаться до тебя, но в ответ только тишина. Черная пустота. Ни стука сердца, ни тепла. Я не чувствовал тебя. Совсем. Едва не спятил. Не скрути меня привратники, вскочил бы на коня и рванул сюда... Позже, через Аметиста сообщение пришло о том, что случилось, и что ты в тяжелом состоянии. Снова ехать хотел, но в лихорадке свалился у конюшни. Узнал, что ты жива, когда пришел в сознание.
   Ная накрыла сжимающиеся и разжимающиеся в волнении пальцы Тэзира ладонью.
   - Все обошлось. Плохое позади.
   Он качнулся к ней, стиснул до боли в объятиях, словно пытался отвоевать у самой Даады.
   - Ты не представляешь, что я пережил за эти дни, думая, что навсегда потерял тебя.
   Еще как представляет, прочувствовала каждый стон. Надоумил же их злобный дух связать себя ритуалом единения. А потом увидела глаза Радкура, засланные снежной хмарью. Колдун по-прежнему стоял у двери, смотрел, слушал. А они совсем забыли про него. Незыблемая! Что ей делать? Как разорваться между двумя этими мужчинами, кого вперед утешать? Скорняк сам за нее сделал выбор. Развернулся и молча вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
   - Пытаешься довершить то, что не закончила Талкара - задушить меня? - пошутила Ная, высвободившись из объятий Тэзира.
   - Прости. Никак не поверю, что ты жива.
   - Подозреваешь, что "огневики" подсунули тебе морока? Они могут.
   - То-то смотрю, скованно держишься. Не рада мне?
   - Рада. Просто не пришла в себя толком после тех событий. Хватит обо мне. Расскажи лучше о себе. Как поживал, что делал? Как там Арки?
   - Арки? - рассеяно спросил он. - Нормально. С Саей любовь крутит, в гости к ней ездил. И она к нам приезжала.
   - Серьезно у них отношения завертелись.
   - Вроде бы. Кстати, это он первым сообразил, что с тобой беда случилась, когда меня в трапезной корежить начало. Поначалу не особо взволновались. Подобное и прежде случалось, что синяки и ссадины сами собой появлялись. Верховный выяснил, что это ты тренировками себя так изводила. Но тогда не ощущалась смертельная опасность. А в этот раз, словно в водоворот боли и страха ухнул. Говорят, ломало и кидало по всей трапезной как одержимого. Орал, будто на части рвали невидимые псы. А когда на мне стали жуткие раны проявляться, поняли, что дело плохо, послали за Верховным. К тому времени я уже еле дышал. Тут Арки и пришла идея перекачать через меня тебе силы. Не знаю, как ему удалось пробиться до моего, находящегося в полубреду, сознания и заставить следовать его указаниям. Я готов был отдать все до капли, но, сама понимаешь, надолго меня не хватило бы в том состоянии, если бы Арки с остальными собратьями не пришли на помощь. Они вытягивали и тебя, и меня. Верховный выстроил их цепью, чтобы сила текла непрерывным потоком. Дело вроде пошло на лад. По крайней мере, я чувствовал тебя живой. А потом привратники начали падать один за другим, а меня накрыло серой мглой. Только Верховный и Арки подпитывали нас с тобой. Наш книгочей оказался крепким малым.
   Балагур сглотнул, взгляд наполнился ненавистью.
   - Меня там не было. Я бы ее, тварь, за тебя...
   - Хватит, Тэзир, не надо вспоминать. Все закончилось хорошо. Мы живы. Угости лучше яблоком. Давно не ела.
   Он направился к корзинке, на полдороге хлопнул ладонью себя по лбу.
   - Вот дурья башка, совсем забыл. У меня ведь для тебя еще один сюрприз имеется. - Выудил из котомки сверток, передал Наи. - Ножны для твоих "сестренок".
   Привратница развернула ткань. Ножны сработаны были великолепно. Кожаные, надежно прошитые сыромятной нитью, украшенные вышивкой и бисером. И по размеру в самый раз для ее клинков. Ная грустно вздохнула.
   - Не нравится? - понял неправильно ее вздох Тэзир.
   - Нравится. Очень. Только у меня нет больше "сестренок". Талкара одну в пыль превратила, а другая потерялась в тоннеле. Искали, но так и не нашли. Видно, обвалившейся стеной привалило. Но за подарок спасибо. Сохраню.
   Балагур бросил ей яблоко.
   - Не расстраивайся, будут тебе новые кинжалы. Есть у нас в клане умелец кузнец. Такую красоту творит - загляденье.
   Ная заговорщицки ему подмигнула.
   - Хочешь, покажу, что у меня взамен "сестренок" есть? - И, не дожидаясь кивка, откинула одеяло.
   - Ты спишь с мечом? - хохотнул Тэзир. - От тоски, что приголубить некому или, что желающих много?
   - Хватит зубоскалить, посмотри лучше. - Девушка вынула из ножен меч, и балагур прикусил от восхищения язык.
   - Бычьи яйца, откуда у тебя такой меч?
   - В наследство от нашего целителя достался.
   - Обалдеть, какими мечами у вас целители опоясаны.
   - Он был великим воином, да и человеком тоже. И погиб с честью.
   Тэзир посмурнел, вспомнив, что такая же участь ждала и Наю, с бойцовским видом сел рядом с ней на лежанку. Заявил непререкаемым тоном:
   - В общем так. Как только поправишься, заберу в свой клан и больше ни на шаг от себя не отпущу.
   - Мы уже это обсуждали.
   - Обсуждали. И я свое слово сказал. Ты моя. И по-другому не будет.
   - Будет, Тэзир. Не так, как хочешь ты и я. А как распорядилась Незыблемая. Ты упрямец. Но даже это не переломит волю Даады. А помогать тебе убивать самого себя - не стану, говорила еще в прошлый раз.
   Балагур в раздражении дернул подбородком, отвернулся. Подперев лоб кулаками, проговорил расстроено:
   - Мне завтра уже уезжать.
   - Вот и не будем тратить время на пререкания. Тащи сюда яблоки и рассказывай, как жил.
   Тэзир ушел от нее далеко за полночь и то, потому что заметил, что она подустала. На рассвете, перед отъездом обещал заглянуть, проститься. Перед уходом балагур все-таки стребовал с нее обещание приехать к ним в клан погостить, как она поправится. Уж сильно нахваливал красоту мест, где они обосновались. А почему бы и не побывать? Интересно ведь посмотреть, как другие колдуны свои селения устроили. Единственно, куда бы она ни поехала - в клан Коркеи. Даже, если там бесплатно пряники раздают.
   Этой ночью Нае спалось на редкость спокойно и сладко. Разбудил ее поцелуй. Нежный, едва ощутимый. Радкур. Она с улыбкой открыла глаза. Над ней склонялся Тэзир.
   - Крепко дрыхнешь, соня. Украду, и не заметишь.
   - Ты давно здесь? Почему не растолкал?
   - Любовался, как ты спишь. - Балагур захватил прядь ее волос, потерся об них щекой. - Как бы мне хотелось будить тебя поцелуем каждое утро. - Намотав волосы на пальцы, потянулся к губам колдуньи.
   - Все жизнью своей играешь?
   Тэзир дурашливо улыбнулся.
   - От одного маленького поцелуя, какой вред? - Фыркнул на осуждающий взгляд девушки. - В прошлую встречу ты была поласковее.
   - В прошлую встречу я была эгоистичной сукой, - ответила Ная.
   - Может, и сукой, - согласился балагур. - Но моей.
   - Хостен просил передать - лошадь готова, ты можешь ехать, - раздался вдруг за спиной парня голос.
   У двери с непроницаемым выражением на лице стоял Радкур.
   Тэзир, зыркнув на него, поморщился. Поднял с пола котомку, закинул на плечо. Привстав с лежанки, чмокнул Наю в темечко.
   - Был рад повидать тебя. Береги себя... Для меня. - И, насвистывая, вышел из комнаты, зацепив плечом Скорняка. Нарочно зацепил, с умыслом. Понять это было не сложно. Радкур на грубость не отреагировал, даже бровью не повел в сторону балагура. Взгляд был прикован к Нае. Она поерзала в смущении на лежанке. Ей было отлично известно это его выражения лица. И то, что оно не сулило ничего хорошего.
   - Я слепец или наивный балван? - промолвил он, продолжая неотрывно смотреть на девушку. - Неужели я опять разбиваю лоб о ту же самую стену? Это заложено в натуре всех ходячих - играть чувствами мужчин, получать удовольствие от власти над ними? Ты говорила, что тебе дорог этот мальчик. Так почему ломаешь ему жизнь? Потакаешь страсти к тебе? Или не знаешь, чем это закончится?
   - Я не раз убеждала его забыть меня. Но он не желает ничего слышать, - оправдываясь, выпалила привратница.
   - Я думал, ты понимаешь, кем тебя сотворила Незыблемая, осознаешь последствия своих поступков. Выходит, заблуждался? Смерть в двадцать лет или прыжок в пропасть от тоски - какой из этих двух уделов ты уготовила Тэзиру? И в чем тогда отличие между тобой и Талкарой?
   Ная едва не задохнулась от возмущения. Он уподобил ее Талкаре?!
   - А что я уготовила тебе, не желаешь узнать? - вырвалось от обиды. В пылу сказала, со зла, но что вылетело, то вылетело - назад не заберешь.
   Радкур посмотрел на нее, как на чужого, незнакомого ему человека.
   - Уезжай отсюда. Женщине, не место в клане огневиков, среди мужчин, уважающих честь. Отправляйся в клан Коркеи. Там ты приживешься.
   Дверь захлопнулась за ним с тихим стуком.
   Женщине! Не привратнику, не ходящей. Даже не колдунье. Просто женщине! Не достойной его внимания и права находиться рядом с ним. Сильнее оскорбить ему не удалось бы. Но он еще не знает ее настоящей стервозной натуры. В негодовании отбросила одеяло, опустила ноги на пол.
   - Радкур!
   Оттолкнувшись руками от лежанки, поднялась. Нет, он не уйдет так просто. Ишь, вздумал спиной к ней поворачиваться, из клана гнать. Колдунье удалось дойти до двери. Там силы покинули, и она сползла на пол, от злости и бессилия кусая губы. У порога девушку и нашел Рикар, когда принес поесть. Помог встать, добраться до постели. "Вороненок" хотел сбегать за Призванным, заметив свежую кровь у нее на повязках. Ная запретила, наказав никому ничего не говорить. Рикар тайком принес из целительской чистые повязки и порошок, запирающий кровь, перевязал раны. Но разве от Кагар-Радшу что укроется. Сразу заметил, что повязки наложены не его рукой.
   - Поднималась? - спросил строго. Ная промолчала. - Говорил же, рано еще, не затянулись полностью раны.
   - Належалась. Хватит, - буркнула угрюмо.
   - Потерпи еще недельку, дай в тело силе вернуться.
   Неделю ждать было слишком долго, а сила быстрее вернется, если тело начнет работать. И Ная несколько раз на день заставляла себя подниматься и ходить по комнате. Устав, возвращалась в постель, чтобы через время вновь сделать несколько шагов. Тэзир давно на ноги встал, преодолев боль, даже долгое путешествие в седле выдержал. А чем она хуже? Через три дня к ходьбе добавились приседания и наклоны. Еще через пару дней девушка сумела выйти из комнаты и добраться до круга. Несколько раз удалось крутануть в руках шест. На этом достижения закончились. Вернулась привратница в комнату еле живая, насквозь пропотевшая. Но на своих ногах. Радкур со дня их ссоры больше не наведывался. По словам Рикара колдун пропадал в дозорах и в селение заглядывал редко. "От меня прячется. Да надолго все равно не скроется. Вернется. И тогда услышит все, что я думаю о его словах", - распаляла себя Ная. За пять дней усердных тренировок тело начало постепенно возвращать прежнюю форму и ловкость. Шест уже не казался неподъемным и послушно следовал велению рук, а ножи втыкались в середину мишени.
   - Смотрю, ты уже поправилась, - появился неожиданно возле круга Радкура, когда она отрабатывала удары мечом. - Вот и славно. Значит, осилишь дорогу.
   - Какую дорогу? - нахмурилась привратница.
   - До клана Коркеи. Завтра ты уезжаешь, собери вещи.
   - Не надейся, - Ная продолжила, как ни в чем не бывало, тренировку.
   - Поедешь. Тут тебе делать нечего.
   - Это не тебе решать!
   - Ты в этом уверена? - ледяной тон не оставил сомнений, что будет именно так, как он сказал. Скорняк развернулся и пошел прочь.
   Ная в запале наклонилась, захватила в ладонь комок земли и метнула в спину колдуну. Радкур обернулся.
   - Не заставишь!
   Ничего не ответив, он зашагал дальше.
   Девушка в раздражении швырнула в ящик учебный меч, унимая жар пылающих щек, ополоснула из бочки лицо, пригладила волосы и решительно направилась к домику Кагар-Радшу. Постучав, распахнула дверь. От сильного толчка та еда не ударилась об стену. Призванный, оторвавшись от чтения свитка, поднял голову, в недоумении уставился на распаленную гневом девушку.
   - Мой дом - здесь! А клан огневиков - мой клан! - С порога выпалила она. - И я никуда отсюда не поеду. Даже силой не увезете. А попробуете - назад вернусь. В гнезде ехидных куриц не останусь. Так и передайте ему. А если его что-то не устраивает и мешает мое присутствие - пусть сам уезжает. Хотя бы в тот же клан Коркеи.
   Она набычилась, готовая услышать отказ или выговор за вызывающее поведение.
   - Это все? - поинтересовался Кагар-Радшу.
   - Да, - выдохнула колдунья.
   - Хорошо. Ступай.
   Ная поклонилась и в растерянности покинула домик Призванного. Замерла было на пороге, хотела что-то еще добавить, но наткнувшись на вопросительный взгляд Кагара, ушла.
   - Ты все слышал сам, - произнес Призванный.
   - Чуть нос мне не разбила в кровь шальная, - вышел из-за двери Радкур. - Она становится все более неукротимой.
   - Иногда я сам ее побаиваюсь, - засмеялся Верховный. - В ней слишком много огня.
   - Лучше огонь, чем подлость, - Скорняк протянул озябшие руки к раскаленной жаровне.
   - Все верно, да огонь не только согревает, а и сжигает дотла все и всех, кто рядом. Вон и тебя опалило. А сколько еще сгорит в ее пламени?
   Радкур скривил в усмешке губы. Сев на край стола, взял протянутую Призванным кружку с горячим зваром.
   - Ты у нас известный мудрец, чтец чужих душ. Ничего от тебя не скроешь.
   - Какой там мудрец, - отмахнулся Кагар. - Это в молодости казалось, что во всем разбираюсь, вижу насквозь людей, все тайны мира ведомы. А чем старее становлюсь, тем яснее понимаю, что совсем ничего не знаю ни о мире, ни о людях, ни об их душах.
  
   Трапезная была полна. Время обеда, собрался почти весь клан. Тем лучше. Повторять дважды не придется. Ная хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание. Ложки в руках привратников застыли в воздухе, головы повернулись в сторону девушки, взгляды с удивлением пробежались по ее мужской одежде, коротко обрезанным волосам.
   - Говорю для всех! - громко произнесла колдунья. - Клан огневиков мой клан! А я не женщина, затесавшаяся сюда случайно. Я - ходящая! Такой же привратник, как и вы. А кто с этим не согласен и назовет меня сестрой или женщиной, будет иметь дело со мной в кругу. Всем ясно?
   Привратники покосились на Радкура, продолжавшего есть с невозмутимым видом.
   Дарон хмыкнул.
   - Еще бы не понять. Но тогда выходит, если ты не женщина и не сестра нам, то брат?
   - Брат Саламандра! - воскликнул Зарай. - А неплохо звучит!
   - Садись, брат Саламандра, выпей с нами чарку, - подхватил Рез.
   - А что, давайте, действительно, выпьем за брата Саламандру! - загудели привратники.
   Ная успокоено выдохнула. Боялась, что начнут негодовать, стыдить. А они все поняли. Радкура под ребра толкают, подмигивают, посмеиваются. Он же, словно и не замечает ничего, ест с угрюмым видом. Ну и Незыблемая с ним. Пусть знает, что по его не будет.
   Холодок перебирал ногами, тихо ржал, тыкаясь мордой в руку колдуньи.
   - Хороший мой, - потрепала она его за гриву. - Заскучал в стойле. Скоро покатаемся.
   Девушка резко оглянулась, почувствовав, что за ней кто-то наблюдает. Прислонившись к перегородке стойла, стоял Радкур. Опять незаметно подкрался. Ная насупилась, взяв щетку, начала чистить жеребца.
   - Ну ладно мужская одежда, но зачем волосы обрезала? - спросил Скорняк. - Они у тебя были очень красивые.
   - Чтобы никто в укор не ставил, что я в первую очередь женщина, а не привратник, - огрызнулась девушка.
   - А мне нравилось, что ты женщина.
   Колдунья швырнула щетку, обернулась к Скорняку. Сузив гневно глаза, прошипела:
   - Издеваешься?
   - Я когда-нибудь издевался над тобой? - Радкур шагнул к ней, привлек к себе. - Это ты для других можешь быть братом Саламандрой. Но не для меня. - Подхватил девушку на руки и отнес на сваленное в углу сено.
  
   Глава 16
   Ард
  
   Дым надолго затянул небо, скрыв солнце и погрузив мир в полумрак. Ветер нес пепел и едкий запах горелой травы. Одежда, тенты фургонов и попоны на лошадях - все было в саже. Дышать удавалось с трудом.
   - Занесло же нас, - Лерст задумчиво поглядывал по сторонам. Выжженная равнина растянулась на многие лиги во все стороны света, а редкие речушки напоминали черных змей, медленно ползущих через безжизненные земли. - Никогда ничего подобного не видел!
   - Я видел, - Ард держал влажную тряпицу возле рта и носа, поэтому приходилось говорить громко.
   - Ну да, помню, ты рассказывал. Это когда вы ехали в Файхалтар?
   - Да. Но в прошлый раз мы были в землях ваартанов по другую сторону реки Тавур. Не думал, что увижу нечто подобное здесь.
   - А чего удивляться? Мир меняется. Тем более пять лет прошло, было бы странно, если бы ничего не случилось.
   Ард не был дома шесть месяцев. Он устал, соскучился по жене и своей постели. Конечно, странствия привносили много ярких красок в жизнь, но иногда душа просила покоя, впрочем, оказавшись в четырех стенах, вновь начинала требовать поскорее оказаться на воле. Рейхе теперь не так часто выбиралась с ним по делам, она всерьез вознамерилась стать матерью и, под чутким руководством Айлы, составляла эликсиры и настойки, якобы способствующие скорейшему зачатию. Но, увы, пока их труды - при участии Арда, разумеется - не приносили плодов.
   Сам Ард винил в том свой недуг, излеченный с помощью чуда, но степнячка утверждала, что дело в семяни - его надо "сажать" в правильно удобренную "почву"...
   - Здесь были деревни, - уверенно заявил Лерст. - Видишь, во-о-он там? Это остатки печей. Постой, а это что?
   - Останови фургон, Пард, - попросил Ард.
   Здоровяк, так давно не путешествовавший вместе с ними, натянул удила. Сзади послышался шум - это ругались горцы. Ард соскочил на землю и поспешил к трем изваяниям, стоявшим посередине тракта.
   Слои покрасневшей глины кое-где потрескались, кое-где и вовсе обвалились. Сквозь трещины были видны потемневшие кости. Ард помнил подобные статуи, и кое-что про них знал. Ваартаны так расправлялись с недругами, а недругами для них были абсолютно все, отрицавшие их обожаемую богиню огня. В одну такую статую могли замуровать не одного человека, а, например, мать с детьми, или мужа с женой, а то и целую семью.
   Парень повидал разной жестокости, но это было чересчур даже по меркам жесткого мира. И, самое жуткое, что племя ваартанов выбралось со своих безжизненных равнин и двинулось через земли соседей. Точно так же, как когда-то сделали и степняки. Столько лет и те, и другие творили непотребства в родных краях, но теперь что-то толкнуло их с насиженных мест...
   - Лерст!
   - Да? Что такое?
   - Далеко отсюда до Облачного моря?
   - Понятия не имею. Это ж другая сторона света. В тех краях есть какие-то жуткие болота, горы, в которых обитают служители смерти, и куча лесов... Думаю, чтобы добраться до этого моря потребуется большего года. А что?
   - Просто интересно.
   - Ну-ну! Давай, жадина, делись мыслями! Я от тебя ничего никогда не утаиваю.
   - Это верно. Иногда даже чересчур - аж придушить охота!
   - Ты не острословь, не острословь! - возмутился сказитель. - Делись мыслями.
   - В общем, видится мне, что гуурны и ваартаны идут в одном направлении. Уж не ведаю, что их туда ведет, но дорога будет усеяна трупами. Насколько я знаю, это два самых крупных племени в нашей части света. И вряд ли кто сможет вставить им палки в колеса. Представляешь, сколько людей погибнет до того, как боги встретятся на берегу Облачного моря?
   - Не представляю, - Лерст пожал плечами. - Но что поделать? Всегда кого-то грабят, убивают, жгут, насилуют, обворовывают. Люди есть люди.
   - Я бы согласился с тобой, если бы мы сами принимали по-настоящему важные решения, - Ард покосился на обожженную ладонь. - Но пока это не так. Ладно, поехали дальше, а то Херидан уже злится. Не иначе, разъезды слишком долго не возвращаются.
   Они не скоро миновали выжженный клочок земли. Разоренных деревень было много, некоторые окружала настоящая стена из глиняных статуй. На них сидели вороны, клевали проглядывающую сквозь корку плоть, пронзительно каркали. Пепел кружился в воздухе и оседал шлейфом позади фургона и всадников. Казалось, мир стал жертвой стихии, убившей все живое, кроме черных птиц. Воздух дрожал от смрада, путники сами походили на ворон, изгваздавшись в саже. Никакой воды не хватало, чтобы смыть грязь. Озера, коих в этом краю было много, покрылись маслянистой пленкой. Кто-то или что-то осквернило их, сделав некогда прозрачную воду темной и непригодной для питья.
   - Какая разруха! Обязательно запомню каждую мелочь, чтобы потом рассказывать в трактирах и тавернах. Люди должны знать, что их может ждать.
   Ард покосился на сказителя.
   - А это здравая мысль.
   - У меня таких много. Но моли богов, чтобы больше ни одну из подобных не пришлось пустить в дело. Мне больше нравится рассказывать про странствия, далекие земли, изысканную еду и дев, прекрасных, как весенние цветы.
   Наемники трижды разъезжались в разные стороны, разведывали местность и высматривали возможную угрозу. Ландшафт слегка изменился, появились холмы и низины, где когда-то текли ручейки, а значит - появились места для засады. Ард считал, что бояться нечего, вряд ли в разоренный огнем край пожалуют разбойники, а уж ваартаны явно засады устраивать не станут, но Херидан настоял на своем.
   И оказался прав.
   Двое всадников ехали чересчур медленно, и когда подскакали к фургону, Ард увидел, почему. Позади них бежали двое. Шеи мужчин обхватывали петли, тянущиеся к седлам горцев. Внешность пленников была необычной - ни волос, ни бровей, ни ресниц. Воспаленные глаза смотрели зло, но без ненависти. Кожа хранила страшные язвы, ожоги и символы, поставленные клеймом. Глаза были жирно подведены копотью, а одежда сочетала в себе поровну кожу и мех.
   - Помечены, как скот, - усмехнулся один из горцев. - Взяли их у ручья. Они сыпали в него какую-то дрянь из мешка. Вон тот, поменьше который, кинулся на нас с факелом. Пришлось угостить кнутом.
   Лицо парня, и без того уродливое, пересек вздувшийся рубец. Во взгляде угольно-черных глаз не было страха или боли.
   - ...А второй на нас не обратил внимания. Продолжал травить воду, песий сын.
   Старший ваартан был на голову ниже сородича и без умолку бормотал. На его коже осталось мало живого места, а руки по самые предплечья покрывал коричневый порошок.
   - Меня родил огонь, - он вскинул голову. - Огонь, который скоро поглотит ваш мир. Я вышел из пламени, провел с ним рука об руку долгие годы, и уйду в него с гордо поднятой головой. Вам же на роду написано дрожать, хныкать и просить пощады.
   - Фанатик, - тут же оценил Лерст. - И безумец к тому же. Впрочем, ничего нового.
   - Зачем вы убиваете? - спросил Ард, никак не отреагировав на слова друга. - Для чего отравляете воду?
   - Вода делает слабым, - с готовностью ответил молодой. Было видно, что эти ответы в его голову вдалбливали с пеленок. И он свыкся с ними, поверил каждому слову и даже представить не мог, что ошибается.
   - Не видел никого, кто бы ослабел, напившись воды, - Херидан покачал головой. - А самые сильные телом и духом люди живут там, где лежат снега. Где много холодных рек, ручьев и дождей.
   - Сильные, говоришь? - старый ваартан рассмеялся. - Откажись от воды на седмицу, и приди снова ко мне. Поглядим, кто из нас сильный.
   - Ты не пил неделю?
   - Годами.
   - Врешь.
   - Тебе сложно поверить в то, чего не сможешь сделать сам? - теперь в голосе пленника появилось пренебрежение. - Я же говорю - вода делает слабым. И ты - слабак.
   - Остановись, Херидан! - Ард едва успел ухватить горца за руку. - Не бей связанного. Он безумен.
   - Его безумство уничтожило целый край!
   - Я не говорил, что безумца следует щадить.
   Ард почувствовал неприятный холодок в душе. Собственные слова казались чернее ночи, но он понимал, что прав. Как понимал то, что любому злу следует отвечать соразмерно... но лишь тогда, когда не успел предотвратить его.
   - Вы идете к Облачному морю? - он подошел к ваартанам.
   - Идем.
   - Для чего?
   - Чтобы жечь. Огонь очистит мир от слабых. Вернее, ваш слабый мир сгинет в пламени, и только тогда родится новый. Матерью для него станет наша богиня - Ваартана.
   Оба пленника в благоговейном жесте коснулись глаз, размазывая копоть.
   - А потом из глиняных статуй выйдут новые, прокаленные люди. Их так же, как и нас, породит огонь!
   Сразу представился ворон, клюющий горелое мясо. Представился настолько ярко, что, казалось, Ард услышал его довольное карканье.
   - Дорога к Облачному морю в другой стороне, - задумчиво проговорил Лерст. - Если ваше племя шло туда, почему вы двое оказались здесь?
   - Мы отстали, - спокойно ответил молодой ваартан. - Племя ушло к морю, а мы отправились сюда. Нас три сотни. И мы идем к народу, поклоняющемуся траве и деревьям. Несем глупцам огонь.
   Он вытащил из кармана глиняный шарик, размером немного больше горошины. Но раздавить не успел, Херидан ловко выбил его из рук ваартана. Тот рванулся поднять шарик, но его сбили с ног и придавили к земле.
   Ард посмотрел на старшего пленника. Он стоял, сложив руки на груди, и задумчиво глядел на дергающегося на земле сородича.
   - Молодость... он хочет поскорее уйти в огонь.
   - А ты?
   - Огонь течет в моих жилах, я пропитался им, - не мешкая, ответил ваартан. Он верил в это.
   Спустя мгновение все было конечно.
   - Надо же, - удивился один из горцев, вытирая клинок, - огня нет. Ни в старом, ни в молодом. А крови много.
   Ард аккуратно поднял глиняную горошину и положил в пустую шкатулку. Старясь не смотреть на мертвецов, которых вполне мог бы пощадить еще сегодня утром, взобрался на козлы. Он чувствовал, как в горле скопилась горечь. Сплюнув черную слюну, дернул поводьями.
   - Херидан!
   Горец подъехал к нему.
   - Сколько ты можешь собрать бойцов за два-три дня?
   - Два десятка горцев. А зачем тебе нужно?
   - Хочу помешать этим сумасшедшим.
   - Моим людям за это не платят, Ард, - Херидан поерзал в седле.
   - Они работают на моего отца. И на меня. Мы приютили каждого. Вы не разбойники, а воины. И уж кому-кому, как не вам знать, что такое война! Ты ведь помнишь, что за народ поклоняется деревьям и травам?
   - Помню, хозяин. Ты много сил потратил, разыскивая его.
   - Много. И готов потратить еще больше, чтобы защитить тех, кто все еще рад помочь нуждающемуся.
   - Согласен! - тут же влез Лерст. - За добро надо платит добром, как говаривал старый Дангун, отказавшийся есть гуся, предупредившего о пожаре! Правда, Дангун опух с голода и помер, но слова хороши! Чего смеетесь, чурбаны?! Это интереснейшая легенда!
  
   Херидан явно недооценивал свой авторитет среди покинувших родные края горцев. Да и деньги сыграли немаловажную роль - собственно говоря, как и всегда.
   - Сорок шесть, - Ард записал в книгу каждое имя. Это была совершенно новая книга в черном дорогом переплете, все еще пахнущем выделанной кожей и воском. Имена уместились на первых двух страницах. Это будет недобрая книга, но она необходима. Чтобы помнить и понимать, какова цена решения. - Неплохо! Как думаешь, ваартаны - опасные противники?
   - Опасно недооценивать врага, но ждать от него чего-то выдающегося и бояться, тоже не стоит. Вряд ли они обращаются с оружием лучше нас, - не без доли бахвальства заявила Херидан. - Но ваартанов много. Если горцев ведут в бой сильный дух, честь и выучка, то у них - слепой фанатизм. Сам знаешь, как опасно иметь с такими дело.
   - Я ничего не слышал про ваартанов, как про воинов, - вставил слово Лерст. Он нацепил старую куртку из вываренной кожи и сапоги с высоким голенищем. Выглядел худощавый сказитель нелепо, как спрыгнувшее с шеста пугало. - Но в книгах все-таки упоминаются случаи, когда огнепоклонники нападали на соседей. Как правило, все заканчивалось выжженной землей и рядками свежеиспеченных статуй. И хорошо, что столько лет эти олухи сидели тихо и палили друг другу зады! С другой стороны, плохо, что повоевать им приспичило в наш век! С третьей стороны, мы можем стать свидетелями чего-то грандиозного! Быть может, конца света...
   - Тьфу на тебя, болван! - горец толкнул Лерста в плечо. - Язык что помело грязное! Вот что, Ард, мои сородичи готовы сражаться. Но твой отец... был не рад, как я понимаю? Хотелось бы знать, что все наши договоренности в силе.
   - В силе, Херидан. Каждый получит обещанное.
   Ард вспомнил тяжелый взгляд разъяренного Ландмира. Но, видимо, годы умерили его пыл, либо трактирщик просто смирился с тем, что сын, получив возможность ходить, уже никогда не успокоится. Ландмир сказал следующее:
   - Я никогда не благословлю тебя на такое дело. Ты хочешь войны - это просто немыслимо! Но... ты уже достаточно взрослый и сам волен решать, что делать. Скажу лишь одно - денег выделю ровно столько, чтобы ты не сгинул в этой авантюре. Остальное тяни на свои кровные. И вот еще что, сын, ты больше не занимаешься трактиром. У тебя своя дорога. Ты вырос, стал мужчиной. Опасным человеком, хотя пока сам того не осознаешь... Не зыркай так! Это сказала Айла, а она многое чует, что недоступно нам. Но, на какой бы путь ты ни ступил, не забывай, что твой отец тебя любит и никогда не отвернется.
   Ард не ждал понимания. Скорее, был готов к тому, что Ландмир вовсе запретит выезжать из дому. И был немало удивлен ответом. Стало грустно и горько от мысли, что во взрослую жизнь он ступает так - собирая не на свою войну чужеземцев, сражающихся за деньги. Но иного выхода не видел.
   - Ландмир понимает, что я делаю, но не принимает это, - Ард вздохнул и посмотрел в глаза Херидану. - Но я и не могу требовать от отца другого. Главное, у нас есть ресурсы и время.
   - Времени не так и много, хозяин, - горец нахмурился. - Ваартаны идут пешком, а мы будем на лошадях, но все-таки нас изрядно опережают.
   - Думаешь, не догоним?
   - Догоним! - крикнул лысый горец с треугольным рубцом на левой щеке. Летан, старший из двенадцати наемников, примкнувших к Херидану в позапрошлом году. - Эти полоумные жгут и травят все вокруг, так? Это задержит их на какое-то время. А мы поедем через степи. И ударим в бок, либо в спину врагу. Думаю, через четыре дня прольем первую кровь.
   Ард вновь посмотрел на имена в книге. Сколько? Сколько из них придется вычеркнуть после того, как они настигнут ваартанов? Уж не все ли? И будет ли кому вычеркивать?
   - Через степи? Не опасно?
   - Не опасно, хозяин, - отмахнулся Херидан. - Гуурны давным-давно ушли оттуда. Остались одиночки и отшельники, а опасности от них не будет. Зато скакать по степи - одно удовольствие.
   - Что с продовольствием?
   - Ты сам раздобыл фуража, а воды прихватим с собой столько, сколько сможем увезти, не перегружая лошадей. По паре бурдюков на лошадь - и вперед. На три-четыре дня точно хватит, а после битвы напьемся у того народа, как их там...
   - У эйтаров. Есть одно но - фуража было закуплено на два, максимум три десятка - нас же почти пятьдесят.
   - Хватит, - Летан отмахнулся. - В степи еще хватает сочной травы. Для себя в дорогу возьмем сухарей, солонины и твердого сыра. Думаю, можно спокойно выдвигаться.
   - Тогда - до утра.
   - До утра, хозяин, - Херидан взял со стола кубок и поднял над головой. - Давненько мой народ не выходил на битву в поле. Смешаем в бою кровь - свою и вражескую.
   Он вылили немного вина на пол, растер ногой, оставив алые разводы.
  
   Ард как раз заканчивал увязывать кипу листов, когда в комнату вошла Рейхе в длинном дорожном одеянии.
   - Что ты здесь делаешь?
   - Прискакала из дому, - она бросила на пол туго набитый мешок. - Решила проверить, все ли ты взял.
   - Поедешь со мной?
   - На войну одного не отпущу.
   - Это не война.
   - Знаю. И ты не солдат. А все-таки идешь туда, где будут убивать, чтобы самому стать убийцей ради народа, которого не знаешь. Значит, я буду рядом.
   - А как же ваши с Айлой изыскания? - усмехнулся Ард.
   - Все безрезультатно. И ты, мой муж, в том виноват ничуть не меньше природы! Твое Тха настолько сильно, что не дает семени прорости!
   - И что теперь?
   - Пробовать снова и снова! - она прильнула к нему и коснулась шеи губами. От привычного ягодного запаха у Арда затрепетало сердце. Пальцы заскользили по жесткой ткани, скрывавшей нежную кожу.
   - Какой глупый наряд! - возмутился он. - Ни пуговиц, ни завязок!
   - Зато подол поднимается высоко.
   - О! Беру свои слова назад! Наряд великолепен!
  
   Глава 17
   Ная
  
   - Что ни говори, дружище, а чувствовать того, кого любишь - здорово.
   Подброшенный Тэзиром чекан перевернулся пару раз в воздухе и лег рукоятью точно в ладонь парня. Он вновь подбросил оружие, играючи поймал левой рукой.
   -Знать, все ли у него хорошо, ощущать настроение, быть едиными мыслями и духом. Разве это не замечательно?
   - И получать тумаки наравне? - усмехнулся Арки, восседая на заборе. Ветер развевал его отросшие за зиму светлые волосы, на подбородке топорщилась редкими кустиками щетина, которую он трепетно выращивал, чтобы выглядеть старше. - Короткая у тебя память. Забыл, как ходил весь в синяках по вине твоей ненаглядной? А когда чуть не умер из-за ее встречи с Талкарой?
   Балагур поддал камень, вдохнул носом пахнущий вереском воздух.
   - Главное, Ная жива. Остальное не имеет значения. Подумаешь, пяток новых шрамов! Переживу. Все. Кроме ее смерти. Делить боль за возможность спасти любимую - невелика цена. Разве ты не пошел бы на это ради Саи?
   Арки спрыгнул с забора. Воровато оглянулся. Поблизости никого не было. Но он все равно сбавил голос до шепота:
   - Я как раз посоветоваться хотел. Мы с Саей тоже подумываем провести обряд. Считаешь, это реально выдержать?
   Тэзир радостно охлопал друга по плечам.
   - Всегда знал, что ты не робкого десятка. А за обряд не переживай. Когда его совершаешь с любимым человеком - он не в тягость. Наоборот, сделает вас только ближе и поможет уберечь друг друга. Как бы я понял, что Ная нуждается в помощи, как смог бы выручить, не связывай нас обряд? - Балагур мечтательно уставился в небо, по которому ветер гнал пушистые облака. - Всё-таки любить - это славно, дружище. Словно паришь над самыми высокими горам, а любая непогода и преграды кажутся пустяком на твоем пути.
   - Крепко тебя Ная зацепила, - подначил друга Арки.
   Тэзир хмыкнул. Сунув чекан за пояс, взял лук, выпустил стрелу в мишень, стоявшую в тридцати шагах.
   - Так заметно? - Вторая стрела, дзынькнув тетивой, вошла в центр мишени рядом с первой.
   - Более чем.
   - Тогда не вижу смысла это скрывать. - Третья стрела нашла свое место рядом с первыми двумя подружками. - Жить одной единственной женщиной - не слабость.
   - Скорее - испытание... когда это касается Наи, - хохотнул Арки.
   - Еще какое. Характер-то у нее сродни урагану, сам знаешь, - поддакнул с улыбкой Балагур, отправив еще две стрелы к трем предыдущим.
   - Хорошая стрельба, - похвалил Арки.
   - А ты сомневался? - Балагур прошел к мишени, выдернул одну за другой стрелы. Ухватился за последнюю. И вдруг сгорбился, навалился на деревянный щит с нарисованным посередине кругом, торчащая из мишени стрела с хрустом переломилась под пальцами, из порезов на песок закапала кровь. Но парень продолжал сжимать наконечник, словно не чувствуя боли.
   - Тэзир?!
   Арки торопливо двинулся к другу. Затем побежал.
   - Что случилось? - коснулся с тревогой его плеча. И тут же отпрянул от перекошенного в зверином оскале лица балагура.
   - Не лезь ко мне! - прорычал Тэзир.
   Грубо оттолкнул Арки с дороги и пьяным слепцом двинулся из круга. Перебрался между жердями забора, прошел до зарослей вереска и рухнул лицом в траву. Книгочей присел неподалеку. Не решаясь затронуть друга, молчал, пока балагур не перестал впиваться пальцами в мокрый после дождя дерн.
   - Может, позвать Верховного? - без всякой надежды дождаться ответа предложил Арки.
   Тэзир и в самом деле некоторое время лежал, не произнося ни звука, затем приподнялся, сел.
   - Не нужно. Он не поможет.
   - С Наей опять случилось что-то плохое?
   Желчная ухмылка скривила губы балагура.
   - Наоборот. У нее все очень хорошо. Даже слишком! - Он выдрал пучок травы, зло отбросил в сторону.
   - Она была с другим мужчиной. И ты это почувствовал, - понял Арки. Зря только он произнес это вслух.
   Судорога вновь исказила лицо Тэзира. Слова выплеснулись с ненавистью.
   - Любовь, верность - все это бредовые выдумки сказителей! И ты будешь полным дураком, если совершишь обряд. Это проклятие. Особенно, когда та, которую ты любишь, предпочитает другого.
   - Мне жаль.
   - Себя пожалей. Твое разочарование еще впереди.
  
   Ее швырнули в мелкую, всего в локоть глубиной могилу, и сверху обрушили гранитную плиту. По-другому назвать внезапно охватившее Наю состояние было сложно. Раздавлена, мертва, выжжена изнутри отчаянием и злостью, опустошена.
   Колдунья, задыхаясь, приподнялась с сена. Пальцы правой руки были в крови.
   "Тэзир!"
   Она совсем забыла про него за своим счастьем.
   Девушка высвободилась из объятий Радкура, накинула плащ и выбралась из конюшни. Обессилено привалилась к стене. Желание перехватить себе горло ножом было непреодолимым.
   "Ну зачем ты так?"
   Ная дернулась от опустившейся на плечо ладони.
   - Что с тобой? - склонился над ней Радкур.
   - Тэзир. Он почувствовал нас... вместе.
   Скорняк выпрямился, лицо приобрело жесткое выражение.
   - Он взрослый мальчик и в состоянии понять, что нравящаяся ему женщина вольна выбрать другого мужчину. Переживет. Только на пользу потом будет.
   Ная с подозрением уставилась на колдуна.
   - Наша близость. Это произошло не случайно? Ты хотел, чтобы он узнал.
   Радкур ответил не сразу, явно подбирая слова.
   - Я помог тебе разрешить, наконец, ситуацию с Тэзиром... Но это было не единственным моим желанием.
   - Ты обошелся с парнем жестоко. Обязательно было причинять ему боль?
   Скорняк в раздражении сдернул с плеча рубаху, просунул в нее руки и голову, отдернув на груди, перехватил на поясе кожаным шнурком.
   - Мы всю жизнь причиняем кому-то боль, чаще всего тем, кого любим или кто любит нас, именно потому, что небезразличны им. Тебе придется еще не раз делать выбор, который тяжело принять сердцем. И ты должна научиться следовать не его голосу, а разума.
   Что тут возразишь. Выбор как качели. Или ты вверху или внизу. Тэзира жаль, но с этим огорчением он как-нибудь справится. Не смертельная рана. Переболеет. Жизнь полна разочарований. И прогибаться от каждого - хребет сломаешь. А отказываться из-за дурацкого обряда от Радкура она не намерена. На пути их счастья и без того слишком много преград, чтобы отвергать возможность хоть изредка быть вместе. Голос разума, конечно, вернее и от беды обережет в отличие от сердца - спору нет. Но она сделала свой выбор.
   - Надо разорвать обряд единения. Не хочу каждый раз ощущать Тэзира за плечом во время нашей с тобой близости, а потом окунаться в его страдания. Мне больше нравится быть с тобой в постели один на один, а не втроем.
   - Ты меня не слушала? Я говорил не только о Тэзире, но и о себе.
   - Даже не надейся. Довольствоваться только твоей тенью больше не стану.
   - Ная, это безнадежно. Печать Незыблемой не разрушить. Обряд слияния не разорвать. По крайней мере, мне такой способ не известен.
   - Значит, его надо изобрести, - колдунья вздернула подбородок, глаза сверкнули решительностью. - А там поглядим - так ли неизбежное неизбежно.
   - Думаешь, до тебя никто не пытался? - Скорняк присел на корточки, подняв с земли соломинку, сжал в кулаке.
   - Хочешь сказать, выхода нет? - колдунья присела рядом. Забрав у него смятую соломинку, покрутила в пальцах.
   - Выход есть всегда. Правда, не всегда тот, который нас устроил бы.
   Она резко поднялась, отряхнула ладони.
   - Я найду тот, что меня устроит
  
  
   Кагар-Радшу молча выслушал Наю. Четки в пальцах Призванного сделали уже третий круг, а он так и не проронил ни слова, только хмуро поглядывал на девушку. Хлопок ладонью о стол прозвучал неожиданно.
   - Наигрались, детки?! - рявкнул Призванный. - Поджали хвосты? Дошло, наконец, во что влезли?
   Теперь предпочла отмалчиваться Ная. Не тот случай, чтобы спорить.
   Кагар, сжав четки в кулаке, встал, подошел к девушке. Голос прозвучал сухо.
   - Твоя просьба оскорбительна. Если бы я знал способ разорвать узы обряда, неужели бы не сделал этого раньше? Или считаешь, что я настолько жесток, что мне в радость видеть ваши мучения? Обряд тем и опасен, что нет пути назад. Остается только поддерживать гармонию с самим собой и партнером. Иначе смерть. Но и это не спасает надолго. Рано или поздно происходит срыв и начинается разрушение сознания. Гибель лишь дело времени.
   - Но, возможно, на вашей памяти был случай, когда обряд удалось разорвать. Или что-то упоминалось в свитках.
   Призванный кивнул.
   - Упоминалось. Три пары погибли в бою. Две убили сами себя, не выдержав тяжести ноши. После этого обряд и внесли в список запрещенных.
   Ная разочаровано прикусила губу. Тупик.
   - Но мне будет позволено и дальше брать свитки? Вдруг я что-то сумею найти в них? - Так просто сдаваться она не собиралась. Что для одних кажется пустяком и ускользает мимо внимания, для других может иметь жизненно важное значение.
   - Брать можешь. Но вряд ли что отыщешь. Я знаю их почти наизусть.
   - И все же спасибо.
   Из домика Призванного колдунья ушла со слабой, но надеждой. Она перероет все свитки, перечитает вновь все записи и найдет необходимое. Теперь она знает, что искать...
   Надежды, что рисунки на прибрежном песке. Недолговечны и хрупки. Существуют, пока не нахлынет волна и не смоет их бесследно, сохранив только в воображении.
   Убежденность, что ей удастся отыскать в хрониках клана хоть какие-то сведения об обряде единения, таяла с каждым прочитанным свитком. Отдавшись делу со всей самоотдачей, на которую была способна, Ная зарылась в них, как мышь в крупу, штудируя по несколько раз, дотошно выискивая в каждой фразе любой намек или косвенное упоминание этого события. От чтения ее отвлекала только необходимость отправляться в дозор и урчащий от голода живот. Но порой она забывала и про еду, и про время, засиживаясь до середины ночи над очередным свитком. Нередко засыпала прямо за столом. Утром колдунья обнаруживала себя в постели, заботливо укрытую одеялом, а на столе стояла миска с едой. Ная знала, кто этот добрый кудесник. Но прежде она совершит задуманное, разорвет узы, а уже потом они поговорят о своем будущем.
   Деревянный меч грохнулся на стол, прямо на разложенный свиток. Это был вызов. И Зарай не преминул его озвучить.
   - Жду тебя в кругу. Немедленно.
   Ная одарила его недовольным взглядом, осторожно сдвинула меч с документа в сторону и опять погрузилась в чтение.
   - Не сейчас. Я занята.
   Зарай навис над столом разбуженным среди зимы медведем.
   - Мне плевать, что ты занята, устала, больна, хочешь спать или после дозора. Ты выйдешь в круг и отработаешь на совесть все упражнения. Иначе вытащу силой.
   - А до завтра это подождать не может? - едва сдерживая раздражение, поморщилась девушка.
   - Когда в последний раз ты разминалась с оружием? Тайны владения колдовством - нужное знание. Но оно спасет тебя в рукопашной? А если кто-то сумеет отрезать тебя от силы? Свитками перед носом врага станешь махать? Вершина нашего ремесла достигается, только если умение плести заклинания и владение оружием развивается взаимосвязано друг с другом.
   Ная покосилась на Зарая.
   - Тебя Радкур настропалил?
   - Радкур уехал по делам. Призванный отлучился на совет. И пока их нет, я отвечаю за порядок. Бездельничать не позволю никому. Жду тебя в кругу. И лучше тебе там появиться.
   Мечи с громким стуком схлестнулись крест-накрест. Атаку удалось отбить, но Зарай все равно был недоволен.
   - Плохо. Слабо. Ты рассеяна. Что с тобой происходит? О чем думаешь во время боя?
   Так она ему и сказала. Колдун и без того, похоже, знал больше, чем следовало. У нее нюх на верно охраняемые друзьями чужие тайны. Знание все равно пробьется сквозь притворство неведенья во взгляде носителя секрета.
   - Твои руки теряют ловкость. Решила из боевого колдуна перейти в переписчики свитков?
   Зарай пытался ее разозлить. Ная ответила уверенной атакой.
   - Ты даже не почувствовала меня в своей комнате, - продолжал наседать привратник.
   А вот с этим не поспоришь. Она потеряла бдительность. Зараю удалось даже заставить ее вздрогнуть, бросив меч на стол. Это было скверно.
   - Сидишь целыми днями над тленом событий прошлого, а что творится сейчас в мире и клане, хоть знаешь?
   Ная знала. В мире происходили очень плохие вещи. И они напрямую начали затрагивать колдунов. В этом году пополнение "воронят" не предвиделось. Дети с даром в ближайших селениях и городах оказались перебиты или схвачены жнецами Сеятеля. И найдарам в поисках учеников приходилось уходить все дальше от кланов, расплачиваясь за это силой Незыблемой, которой могли пользоваться только на определенном расстоянии от грани. Дороги стали опасны. Их наводнили патрули. В городах на каждых вратах находился Дарующий с орбом - шаром поисковиком. Не хотелось думать, что причиной тому послужила ее схватка со жнецами в Лоте, но на привратников началась настоящая охота. Огневиков из-за отдаленного места жительства пока еще обходили несчастья и потери. А двое колдунов из других кланов уже попали в ловушку. Отказавшись вступать в бой, из-за опасения ранить местное население, они принесли себя в жертву Дааде. Потом их тела, говорят, вывесили на городской стене на всеобщее обозрение. Ная долго размышляла над их поступком. А как бы поступила она? Приняла бы смиренно смерть, оберегая тех, кто этого недостоин и станет камнями кидать в твой труп? И приходила к выводу, что этот путь не для нее. Если бы судьба не оставила ей ни одного шанса спастись, она бы постаралась устроить себе шумные проводы, забрав как можно больше врагов. И пусть бы все пылало огнем. Драка бы вышла знатная. Желающий смерти другому, будь готов принять ее сам.
   Зарай погонял ее изрядно. Ная еле держалась на ногах, а меч пришлось прикрутить к руке веревкой. Казалось, стоит только сесть - и уже ни за что не подняться на ноги. Задумка колдуна была очевидна. Измучить ее тренировками настолько, чтобы рухнула в постель и проспала до утра, забыв про ночные бдения над свитками. Простодушный хитрец. Только у нее были другие планы. Едва Зарай объявил о завершении упражнений и скрылся в трапезной, Ная отправилась в домик Призванного. Кагар-Радшу разрешил брать свитки в его отсутствие... кроме тех, что находились в небольшом сундучке в углублении стены. Пока имелась надежда отыскать сведения об обряде в других документах, девушка даже не помышляла ослушаться распоряжения Верховного. Но теперь свитки в сундучке остались единственным шансом обнаружить столь необходимые записи. Не сегодня-завтра вернется Призванный. И тогда возможность что-то узнать будет потеряна навсегда. Заглушив совесть и поклявшись себе, что не будет вникать в запретные знания, а только мельком пробежится по записям в поисках упоминания об обряде, Ная запалила свечу и открыла сундучок. Она прочтет документы здесь, не будет выносить из домика. Слишком опасно, и на вид они довольно дряхлы, не рассыпались бы в руках.
   Надежды, что рисунки на прибрежном песке. Недолговечны и хрупки...
   Ная сидела поникшая, преисполненная разочарования и горечи. Ничего. Только несколько строк о самом обряде и погибших из-за него парах. Но это она уже знала от Призванного. Все кончено. Сведения если и существовали прежде - утеряны, остается лишь смириться. Ная сложила свитки обратно в сундучок в том же порядке, каком они лежали, затушила свечу.
   Если днем было жарко и душно, то ночами по-прежнему холодно. Ветер с ледников остужал мгновенно воздух, напоминая, что здесь не благодатная равнина, открытая, как ладонь, солнечным лучам.
   Обхватив плечи руками, колдунья спускалась по тропке к гостевому дому. Свет в окошке бывшего жилища Лариуса заставил ее остановиться. Странно. Быть там, да еще так поздно, никого не должно. После гибели целителя домик пустовал. Решение, кто станет его хозяином, отложили до следующего собрания клана. Кто же тогда там? Девушка направилась к домику, бесшумно открыла дверь. За столом, протирая от пыли, инструменты и различной формы шкатулки и бутылочки, сидел Рикар. Мальчишка что-то увлеченно напевал себе под нос. Перед ним стояла исходящая паром кружка. Пахло вкусно. Шиповником и барбарисом. Лариус обычно сам собирал ягоды, спускаясь на несколько дней с гор к ближайшим селениям. Иногда привозил Хостен из Лота.
   - Что ты здесь делаешь? - спросила девушка, прикрыв за собой дверь.
   "Вороненок" переполошено вскинулся с лавки, едва не перевернув кружку с горячим напитком на себя. Увидев Наю, облегченно выдохнул.
   - Фу, напугала. Я думал, это Лариус пришел.
   Колдунья с беспокойством вгляделась в лицо парнишки. Следы безумия не заметны. Взгляд чистый, разумный.
   - Лариус больше не сможет вернуться сюда, - произнесла она вкрадчивым голосом.
   - Знаю. Я же не дурак, - буркнул Рикар. Затем замялся, отвел глаза. - Просто, когда прихожу сюда, готовлю травяной отвар, возникает чувство, что старик отлучился ненадолго и сейчас придет. И мы снова будем разговаривать, и пить отвар с лепешками.
   Ная присела на лавку рядом с мальчишкой, понимающе сжала его ладонь своей.
   - Я тоже за ним очень скучаю. Не нальешь мне тоже отвару? Попьем вдвоем.
   Они, наверное, просидели полночи, попивая отвар, вспоминая старика и разговаривая о разных мелочах. И ощущение, что незримый дух целителя находился с ними за столом, не покидало их. Домик вновь согревал атмосферой тепла и спокойствия.
   Ная поднялась из-за стола первой.
   - Надо идти спать. Ты тоже отправляйся в постель, а то не сможешь помогать завтра Вортеку готовить снадобья.
   - Сейчас пойду. Только уберу тут, - Рикар тронул ее за руку. - Не рассказывай никому, что застала меня здесь. Я нарочно по ночам прихожу, чтобы никто не видел и не посчитал чудаком.
   - Не проболтаюсь, - пообещала она, шагнув за порог.
   - Постой. Совсем забыл сказать, - воскликнул "вороненок", метнувшись к полке на стене. Достал какой-то сверток, протянул девушке. - Вот. Нашел. Записи Лариуса. В тайнике за лежанкой были. Случайно обнаружил. Мятная горошина из рук выпала, закатилась в угол. Полез доставать и одежкой зацепился за край камня. Дернул, он и отошел в сторону. А там записи. Призванному надо бы отдать, но его нет. А оставлять здесь без присмотра... знаю, что никто не возьмет, но все же не правильно. Как поступить-то?
   О том, что целитель записывал на листах обработанной кожи наблюдения, рецепты и им самим разработанные заклинания, знали все, но записи после его смерти пропали. Искали, да так и не нашли. Ная по приказу Кагара лично два раза пересматривала имущество целителя. Предположили, что старик попросту их сжег. А, оказывается, прятал в тайнике. Видно, знания в них были не для каждого взора.
   - Просматривал? - строго спросила она.
   "Вороненок" затряс головой.
   - Призванный запретил кому-либо в них заглядывать до него.
   Это для девушки новостью не было. С нее Кагар тоже стребовал обещание, что в случае обнаружения записей, свой нос в них совать не станет.
   - Это правильно. Давай сверток, отнесу в дом Призванного, - протянула Ная руку.
   Мальчишка замялся. Явно, хотел лично вручить Кагару, тем самым надеясь заслужить похвалу. Рикар потер голой ступней об ступню, почесал нос и с неохотой отдал скрепленные суровой нитью кожаные листы в деревянном переплете.
   - Не потеряй.
   - Да уж донесу, не уроню, - фыркнула девушка на его настоятельный тон.
   Колдунья вернулась обратно в домик Призванного, отперев сундучок, положила записи Лариуса. Следовало закрыть крышку и повернуть ключ. Но Ная медлила. Записи манили. Особой веры, что в них обнаружатся нужные сведения, она не питала. Слишком маленький шанс. И все-таки выпускать его из рук... Была не была. Она сегодня уже нарушила одно обещание. Чего теперь мяться. Ответ за провинность один. Запалив маленький светлячок, колдунья открыла деревянную обложку, сохраняющую листы. Красивые ровные буквы, испещряющие их, навеяли воспоминания, как старик терпеливо разъяснял ей законы управления силой, учил различать по сложности раны, готовить зелья. До чего же ей не хватает их ночных бесед. Она пролистнула несколько страниц. Рисунки заклинаний вызова сущностей мира мертвых пробудили в животе холодок. Действительно, опасные знания. И постигать ей их пока не пришел срок. Пальцы бездумно перевернули еще пару листов, затем еще. В груди стало жарко от жирно написанного заглавия: "Обряд единения. Польза и вред". Светлячок от посланного импульса засиял чуть ярче, освещая строки. Старик размышлял о действии обряда, об его связывавшей двух людей силе и слиянии со временем их сознания. Приводил примеры из прошлого. Из всех пар дольше всех продержались братья-близнецы. Но, в конце концов, один из них погиб, а второй сошел с ума.
   За стеной домика кто-то кашлянул, и Ная быстро затушила светлячок, затаилась. Шаги удалились, но оставаться у Призванного дальше было рискованно. Девушка сунула записи Лариуса под одежду и заспешила к себе в комнату. Накрывшись одеялом, привратница продолжила чтение.
   История братьев не была последней. Старик сетовал, что обряд привлекает молодежь своей кажущейся красотой. Но на деле являлся для них прискорбной неосмотрительностью и приговором. По одним слухам обряд был шуткой Незыблемой, напоминающей, что разорвать узы со смертью нельзя. По другой версии - стал даром, принесенным двумя привратниками с источника Ледетт.
   Ная застыла, пальцы закололо от напряжения. Ледетт. Опять к нему идут тропки.
   "По той же версии тем привратникам удалось вернуть дар источнику и освободиться от уз. Даже говорилось, что один из колдунов впоследствии добился звания Верховного. Но подтверждений тому не имелось. Разве что дошедший сквозь века текст, с помощью которого они разорвали обряд.
   В день круглой луны в доме стылых ветров, где стражи без плоти хранят покой гор. Где Волос живой в золотую волну сплетается с мертвым, даруя Слезу. Там кровь окупает бредовость идей, и рушатся цепи кинжалом Смертей. Сплетение рук и спаянность душ расторгнут слова арахуш-тха- гаруш.
   Целитель предостерегал, что содержание могло дойти до нас искаженным и неполным или вообще не нести в себе никакого значения. Ибо из других сведений следовало, что привратников больше никто не видел в живых. Легенда это или быль, но обряд, безусловно, опасен и его внесение в запретный список есть верный шаг. Как и табу на посещение источника Ледетт".
   Ная задумчиво закрыла записи Лариуса.
   Дом стылых ветров и бесплотные стражи, охраняющие горы!
   Это точно источник Ледетт. Именно там окупают кровью свои бредовые надежды просители. И пытаются скинуть цепи совершенной глупости. И делают это дирком - кинжалом Смертей, произнеся три слова. Она узнала все, что хотела. Способ есть. Надо действовать. И действовать немедленно, пока не вернулись Кагар-Радшу и Радкур. К тому же через шесть дней как раз полнолуние - круглая луна.
  
   Аметист отложил резец, прикрыл тряпицей незаконченную деревянную фигурку и обратил на топчущуюся у порога девушку единственный глаз. Но ощущение живого взгляда больше исходило от самоцвета, вставленного в левую глазницу. Идущая от него сила словно процарапывалась в глубину сознания, копошилась в нем, вскрывая все тайны.
   - Чего заявилась в такую рань? Еще даже не рассвело.
   - Нужно отправить сообщение. Срочное.
   Колдун заправил за ухо каштановую прядь волос, ничуть не поблекших за столько лет и по-прежнему сохранявших яркий окрас, указал на пустой табурет.
   - Раз так, проходи, садись.
   Девушка пристроилась напротив Аметиста, в ожидании опустила на колени скрещенные ладони. Тот заметил ее жест, хмыкнул.
   - Если оберегаешь свои тайны, зачем тогда пришла?
   Она с поспешностью разомкнула руки.
   - Привычка.
   - За привычку одобряю, это правильно - держаться всегда настороже. Какую весточку отправлять будем? Именную - конкретно получателю, или через Аметиста клана? - Привратник завернул рукава хламиды, ополоснул руки водой, вытирать не стал.
   - Именную.
   Посвящать кого-либо в свои отношения с Радкуром и Тэзиром Ная не собиралась.
   - Сложи ладони лодочкой, глубоко вдохни и настройся на образ того, с кем хочешь связаться.
   Девушка в точности выполнила все распоряжения вестника.
   Ладони Аметиста приняли в себя "лодочку" колдуньи, большие пальцы сцепились с ее пальцами. Морщины на лице старика разгладились. Казалось, он стал даже чуть моложе. Зрачок затянула туманная дымка. Взгляд устремился сквозь пространство.
   - Послание должно быть коротким и четким, - предупредил привратник.
   Ная к этому была готова. Остаток ночи она промучилась над нужными словами, заменяя неубедительные предложения на более точные, подыскивая объяснения своему поступку и стараясь вкратце рассказать о своей задумке. Но Тэзир молчал, отгородившись стеной отчуждения. И как она ни пыталась пробиться сквозь нее - все было тщетно. Балагур не желал внимать ее зову. А ей так были нужны его помощь и понимание. Обидчивый упрямец. Придется ехать к нему в клан. Ная выдернула ладони из рук вестника.
   - Я передумала.
   Аметист, казалось, не удивился и окликнул девушку только у двери.
   - Из прожитых лет я вынес один важный урок. Иногда лучше оставить все как есть. Некоторым событиям просто предначертано быть в нашей жизни и попытки изменить их оканчиваются либо провалом, либо еще худшим поворотом судьбы.
   - Но не в этом случае, - отрезала колдунья.
  
   Зарай, как всегда, был недоверчив и упрям.
   - Призванный разрешил тебе посетить друзей? Мне по этому поводу он не оставлял никаких распоряжений. Вернется, отпросишься заново. К тому же, на дорогах небезопасно, а отправить с тобой для охраны еще кого-то не могу, людей мало.
   Затея Наи летела к Незыблемой прямо в лоно. Переломить колдуна будет нелегко. Пристав к привратнику, точно жук-липучка, девушка настырно следовала за ним повсюду - от складов в оружейную, из оружейной до трапезной, из трапезной до огорода, продолжая канючить:
   - Неизвестно, когда возвратится Кагар! И с какими новостями. Может, дела будут обстоять настолько плохо, что и носа из селения не высунешь. Пока есть возможность, хочу проведать друзей, вдруг больше не предвидится случая. Клянусь, буду осторожна! Города стану объезжать стороной, а тропами ехать глухими. Пожалуйста, Зарай, я ненадолго. - Уговаривать она умела. Сдался и Зарай.
   - Хорошо, езжай. Возьми Холодка, на нем быстрее и безопаснее... Кстати, в какой клан ты едешь?
   Так она ему и сказала. Пытался хитрец обхитрить хитреца.
   - Клан Коркеи.
   Хостен для порядку поворчал, готовя жеребца, надавал кучу указаний - не гнать, не перекармливать, разгоряченного не поить, словно она не знала, как ухаживать за конем.
   - Когда думаешь выехать?
   - Немедленно. И дай порошка, чтобы бежал бойчее и не уставал.
   Проницательный взгляд Хостена вперился в колдунью.
   - Ох, девка, не нравится мне твоя скоропалительная поездка. Не к добру это.
   - Любишь ты преувеличивать. Все будет хорошо, - Ная взгромоздила на жеребца дорожную сумку, незаметно проверила дирк на поясе и вскочила в седло.
   - Не угробь Холодка... и себя заодно.
   - Цел будет, - девушка свистнула и рысью поскакала из селения.
   - А про себя ни словом не обмолвилась, - проворчал привратник, покачав головой.
   Хостен бы ее придушил, если бы видел, как пена покрывала бока жеребца, а глаза налились кровью. Но время было дорого. Она потратила три дня, спускаясь к реке Экхер на юго-западной окраине гор, где на противоположном берегу среди лесистых холмов находился клан Тэзира. Колдунья замедляла бег Холодка только чтобы дать животному немного передохнуть и подкормить порошком. На переправу привратница успела вовремя. Паром был уже загружен и собирался отчаливать. Неожиданное препятствие возникло в виде черноусого паромщика с выпирающим из рубахи брюшком. Расставив руки и не давая девушке проехать, он заорал визгливо:
   - Куды прешь? А ну сбавь назад. Ишь, разогналась. А платить, кто будет?
   Это было неприятной новостью. Про деньги Ная забыла.
   - Сейчас мне нечем платить. На обратном пути долг отдам. Тороплюсь сильно, пропустите.
   - Все вы торопитесь и расплатиться обещаете, а потом ищи вас. Не пущу, пока не заплатишь, - уперся паромщик.
   На шум подошел его товарищ, постарше годами, но чертами лица и фигурой похожий на крикуна. Не спутаешь, братья. Молча выслушал возмущение родича, пробежался цепким взглядом по девушке. Ная торопливо спрятала под плащом правую ладонь, заметив, как он задержал на ней внимание. Обругала себя, что забыла прихватить перчатки.
   - Верно я говорю, Унор? Без платы не поплывет, - продолжал разоряться первый паромщик. - С голым задом останешься каждого задарма возить. Сбавив чуть тон, произнес вкрадчиво: - Правда, если денег нет, то заплатить по-другому можешь. Бабам с этим легче. Потешишь и поедешь своей дорогой дальше.
   Выхода не было. Время поджимало. Скоро полнолуние. А еще до клана Тэзира добираться.
   - Договорились, - кивнула Ная.
   - Вот это другой разговор, - хлопнул довольно в ладоши мужик. - Проезжай тогда. Коня привяжи к перилам, а сама ступай вон в тот шалашик. Ща приду, покувыркаемся.
   Второй паромщик приоткрыл было рот, собираясь что-то сказать брату, но промолчал. Отвернулся с поспешностью, скрывая заигравшие в глазах озорные огоньки.
   Колдунья сделала все, как велел пузатый мужик. От вида грязного тюфяка в шалашике поморщилась. Мерзость какая. Наверное, вши просто кишат в нем. Жадные руки облапили девушку, притянули к воняющему потом телу. В лицо дыхнуло вином и луком.
   - Заждалась, сладенькая? Ничего, времени потешиться у нас будет вдоволь.
   Ная улыбнулась, провела рукой по широкой груди мужика, расстегнула ворот его рубахи, пробежалась пальцами по шее. Он лишь вскинул игриво бровь от легкого укола ногтем под затылком. А потом изумленно распахнул глаза, когда тело и голос отказались ему подчиняться. На смену удивлению пришли паника и ужас. Мужик замычал, попытался дернуться, но не смог даже пошевелить пальцем.
   - Наслаждайся, дядя, - толкнула его на тюфяк привратница. Сама села у входа на скамеечку, следя из шалаша за продвижением парома по реке. Когда тот толкнулся бортом в берег, наклонилась над плачущим паромщиком.
   - Не скули, паралич скоро пройдет. Но когда вздумаешь снова полакомиться "сладеньким" - вспомни обо мне.
   Ная отвязала Холодка и пошла к сходням. Стоявший у мостков старший паромщик загадочно улыбнулся ей и, приложив ладонь к груди, склонил голову в поклоне. Размышлять над его странным поведением девушка было не досуг, вскочила на жеребца и поскакала в сторону леса, объезжая стороной деревянный городок Рякву.
   Выпроводив всех пассажиров, паромщик направился в шалаш. При виде недвижимого и мычащего брата не сдержался от довольной ухмылки.
   - Хорошо лежится? Ну, лежи, лежи, заодно пораздумай, следует ли свой стручок совать в каждую, кто юбку носит. Кстати, не отмахнула девка-то тебе его случаем? Жаль. Это она по-доброму еще с тобой обошлась. А ведь могла под корень отчикать, да и жизни лишить. Впрочем, это ее собратья сделают, когда прознают о твоей попытке залезть к ней под юбку. Они парни суровые и вольности в отношении своих женщин не прощают. Чего мычишь? Не понимаешь, о чем говорю? А потому, что дурак ты, Пархор. Дурак и похотливый кобель. Только одним местом и думаешь. Вот оно тебя и подвело. Хоть бы на ладонь ее глянул, тупица. Она ведь привратница. А с ними шутки плохи. Это тебе не мою жену тискать, когда меня дома нет. Я ведь сам тебя, брательник, проучить хотел, но девчонка лучше справилась. Кстати, за тобой один рейс, который ты провалялся тут.
  
   Арки ворвался в комнату Тэзира, выпалил с порога в радостном возбуждении:
   - Бросай все и беги скорее к воротам. Там тебя Ная ждет.
   Балагур с сосредоточенным видом продолжал точить чекан.
   - Оглох? Ная приехала, - повторил книгочей.
   - Что с того? - произнес равнодушно Тэзир, попробовав пальцем остроту лезвия.
   - Она хочет тебя видеть, поговорить, - радостное выражение медленно начало сползать с лица Арки.
   - Я - не хочу!
   - Но так нельзя. Она проехала столько лиг! Ты хотя бы должен выслушать ее.
   - Должен?! - вскинул голову Тэзир. В глазах бушевала нешуточная гроза. Арки никогда не видел друга таким взбешенным. - Я ничего ей не должен! И не нуждаюсь ни в ее оправданиях, ни извинениях. Мне они безразличны. Пусть возвращается к любовнику. Ее сюда никто не звал.
   - Я знал, что ты упрямец. Но чтобы вел себя как осел... Надо уметь прощать тех, кого любим.
   Балагур прошелся тряпочкой по лезвию чекана.
   - Посмотрел бы я, что бы ты заговорил, увидев, как Сая милуется с другим?
   - Но ты ведь не видел этого, не знаешь всего.
   - Я больше, чем видел, - глухо проговорил Тэзир. Сжимавшие чекан пальцы побелели от напряжения, - Я прочувствовал каждый ее стон, каждый вздох наслаждения. Словно был там с ними. И после всего этого еще должен ее выслушивать? Что нового она может сказать?
   - Но она ждет. Что ей ответить? - Арки был зол и на себя, что ввязался быть поверенным в этой щекотливой ситуации, и на Тэзира за его упрямство, хотя очень даже понимал его обиду, и на Наю, создавшую этот колючий клубок ревности, боли и разочарования.
   - Что хочешь. Меня для нее нет. Ушел в дозор, уехал в другой клан, вознесся к звездам, умер, - балагур вернулся к прерванному делу. Лезвие чекана уже сверкало, но он продолжал полировать его, точно к празднику какому готовился.
   - Как знаешь, - сказал Арки. - Не пожалей потом.
   Ная все поняла по смущенно отведенным в сторону глазам книгочея.
   - Тут такое дело, оказывается, его срочно отправили...
   - Он не желает меня видеть? Понимаю.
   - Он сильно обижен на тебя.
   - Я приехала не каяться. Что сделано, то сделано. У меня очень важное дело. И мне просто необходимо его увидеть. От этого зависит наша жизнь. Попытайся ему это объяснить, - колдунья умоляюще посмотрела на Арки. Уговаривать она умела.
   - Знаешь что, пойдем, - потянул ее парень за собой. - Бегать туда-сюда не намереваюсь. Заварили кашу - расхлебывайте. - Он привел ее к комнате балагура. - Вперед. Можете даже поубивать друг друга. Но уже без меня. - Арки толкнул дверь. - Принимай гостью. Проклятие! Сбежал, олух.
   Ная вошла в комнату, осмотрелась. Тэзир жил скромно, как и все привратники. Но некоторые мелочи придают даже аскетичным жилищам индивидуальность, выдавая особенности характера хозяина и его пристрастия. Балагур любил оружие. Несколько ножей, начищенных до блеска, занимали место на подставке. Было видно, что о них хорошо заботились. И тем удивительнее, что под лежанкой валялись два кинжала превосходной стали: в полторы ладони длиной, с костяными рукоятями, украшенными рисунком. Саламандра. Кинжалы не прятали, иначе они не были бы завернуты столь небрежно, что тряпица раскрылась и скомкалась, открыв взору прекрасно выточенную рукоять. Их зашвырнули туда, как неприятную взору, ненужную вещь. Ная, любуясь, провела пальцами по кинжалам. Точная копия ее "сестренок". А кузнец в клане воздуха впрямь великий мастер.
   - Нет, ну каков осел! Взял и сбежал! - возмущенно повторял Арки, мечась по комнате.
   - Догадался, что приду сюда.
   - Ничего, сейчас разыщу его и притащу.
   - Не надо. Времени нет. Сделай для меня одну вещь. Передай записку. - Девушка взяла материю, в которую были завернуты кинжалы, обмакнула писчую палочку в чернила, сделанные из сока черини, и принялась выводить буквы. - Пожалуйста, проследи, чтобы он прочитал. Это очень важно. Большего не прошу. Только пусть прочтет, а там будь что будет. - Она сложила ткань, передала Арки.
   - Обещаю, я заставлю его узнать содержимое.
   - Спасибо. И вот что еще. Я возьму один из кинжалов, - кивнула она на выуженную из-под лежанки пару. - Не думаю, что Тэзир будет против. Второй пусть останется ему на память обо мне, если не приведется больше встретиться.
   - Что, значит, не приведется? У нас с Саей скоро свадьба. И ты обязана приехать к нам на праздник.
   - Я постараюсь, но мало ли, что в жизни бывает, - туманно ответила она. - На всякий случай желаю вам с Саей счастья. А Тэзир пусть не держит на меня зла.
   - Ты говоришь, словно прощаешься, - нахмурился Арки. Потер задумчиво переносицу. - Тебе обязательно сейчас ехать?
   - Я давно должна быть в дороге. Все хорошо. Рада была повидаться.
   Тэзир сидел на вершине холма и следил за удаляющейся на черном жеребце всадницей. Думал ли он, что когда-то сможет спокойно смотреть, как она уезжает? Ни гнева, ни обиды, что изводили его до этого. Только пустота. Ная уехала, а он даже не попытался остановить. Можно было притвориться, что отпустил ее, но это было бы ложью. Потому что нельзя вырвать из души того, кто стал ее частью. И жить с его мыслями, чувствами и любовью к другому... тоже невозможно. Что же делать? Продолжать ненавидеть, презирать и дальше желать? И за это уже ненавидеть себя? Лучше бы уж его разбирала злость, чем это проклятая пустота в груди.
   Зашелестела трава, послышались легкие шаги. На холм поднялся Арки.
   - Так и знал, что тут тебя найду. - Бухнулся рядом с Тэзиром, посмотрел на пустую дорогу, простирающуюся под холмом. - Ная уехала.
   - Знаю. Видел.
   - Она тебе записку передала, - протянул Арки другу сложенную тряпицу.
   - Выбрось.
   - Неужели совсем не интересно, что в ней?
   - Нет.
   - Ная просила, чтобы ты обязательно прочитал. Там что-то очень важное.
   - Мне все равно, - Тэзир поднялся, отряхнул от травы штаны и стал спускаться с холма.
   - Нет, ты узнаешь содержание. Я пообещал это Нае. Не желаешь читать, я прочту, - книгочей заспешил за другом вниз по холму, разворачивая на ходу записку. - Тэзир, я знаю, что виновата перед тобой, - начал он громко, - но я приезжала не извиняться. Тем более что это уже ничего не изменит. Я хочу исправить совершенную нами глупость и избавить тебя от связи со мной. Мне удалось узнать, как разорвать обряд. - Арки остановился, пробежал встревожено глазами по строчкам в записке. - Ная не в своем уме, если решилась на такое. Она же погибнет!
   - Ну чего там опять? - обернулся Тэзир.
   Книгочей протянул тряпицу.
   Балагур быстро просмотрел написанное.
   - Что за источник Ледетт?
   - Ты совсем из-за своей обиды отупел или на самом деле такой неуч, чтобы не знать источника Ледетта?! - вскипел Арки.
   Тэзир знал. И вспомнил все с ним связанное. Лицо залила бледность.
   - Ненормальная. Она же погибнет там.
   - А я о чем? Надо ее остановить. Ну чего стоишь, скачи за ней немедленно. Она не могла далеко уехать.
   - Ты прав, - встрепенулся Тэзир, - ее надо догнать. Я поеду, а ты прикрой меня, если кто будет спрашивать, - он рванул бегом с холма.
   - Не волнуйся, не выдам, - крикнул книгочей.- Главное, ты успей.
  
   Глава 18
   Ильгар
  
   Оконные рамы разбухли от дождя и не пропускали в зал никаких звуков с улицы. В очаге вилось пламя, робкое тепло медленно расползалось по комнате. Воздух пропитался влагой настолько, что одежда, постельное белье и даже шерстяные пледы казались мокрыми. Ритмичный стук по черепице сделался привычным.
   - Сколько он идет?
   - Тринадцатый день. Скоро начнем плавать по улицам.
   - Жуть какая-то...
   - На что это похоже со стороны?
   - Над городом висит большая туча. Черная, как уголь. Ее тень расползлась лиг на сорок, если не больше. Мы изрядно вымокли, пока добрались до города.
   Ильгар пригубил ромашкового чая и посмотрел на жену. Она сидела в отцовском кресле с высокой спинкой и улыбалась, глядя в огонь.
   - И как там, в столице?
   - Вайрантур мне всегда нравился больше Сайнарии и всех Ландгардов вместе взятых. Там очень тихо, будто время застыло. От каналов веет прохладой, а зелени вокруг столько, что не видно ближайших домов и поместий. Тиной и плесенью воняет изрядно, но к этому быстро привыкаешь... Не понимаю, почему сестрица удумала вернуться сюда.
   - Как бы вам не пришлось снова уезжать, - Ильгар отставил чашку, выбрался из пледа и потянулся, как кот. - Преаторы ждут беды. Жнецы наводнили город.
   - Видала я их, - Рика усмехнулась. - За стеной стоит отряд в несколько сот бойцов, а от Ландагрда, говорят, выдвинулось еще полтысячи. Неужели власти считают, что на город снова нападут?
   - Вряд ли у врага хватит силенок, дорогая. Язычники больше не застанут нас врасплох.
   - Да? А мне кажется, уже застали, - она подняла палец и указала на потолок. Как раз в это время с балки сорвалась крупная капля и упала Ильгару на плечо.
   - Справимся и с этим.
   - Заколите тучу мечами?
   - Стрелами, Рика, стрелами.
  
   Сапоги, сколь долго ни натирай их жиром, быстро пропускали влагу. Оно и не удивительно - грязная вода покрывала даже находящиеся на возвышенностях улицы. Квартал бедняков и вовсе залило так, что народ пришлось выводить за стену. Появились мародеры, прибавилось нищих и нуждающихся, поговаривали, что кто-то уже заболел брюшным тифом или холерой.
   Но Ильгар знал, что эпидемии - отнюдь не единственная опасность.
   - Где ты ходишь, дружище? - Великан Капп, один из стражников города, придерживал пальцами капюшон, чтобы очередной порыв ветра не сорвал его с головы. В левой руке мужчина держал трепещущий факел. Дождь почти прикончил пламя, но оно сопротивлялось из последних сил, треща, чадя и плюясь искрами.
   - Кажется, гораздо проще передвигаться на лодках, - Ильгар улыбнулся временному напарнику. - Кое-где лужи доходят до лодыжек, знаешь ли. Приходится искать обходные пути.
   - Здесь обходным путем не отделаешься, - проворчал Великан. На самом деле росту он был невысокого и едва доставал Ильгару до плеча, зато имел короткие мускулистые руки, которыми запросто гнул подковы. - Ее за ремесленной мастерской Патринаса видели. Там, где вода стоит, даже когда сухо. А сейчас - море разливанное! Суки бессовестные, сами бы туда полезли! Так нет же - давай, значит, стражников отправим! Им-то что, жрут в три глотки, да спят на дежурствах... тьфу! Ненавижу солдатню. Ну, кроме тебя, дружище, ты из другого теста, сразу видно!
   - Какая милая лесть, Капп! - Ильгар хохотнул. - Ладно, хватит слезы лить, и так воды вокруг полно. Пойдем к мастерской. Там, глядишь, Патринас пустит погреться у камелька...
   - Ага, пустит он, держи карман шире!
   Ремесленные мастерские обрамляли кварталы бедняков. По большей части здесь трудились гончары и плотники, чтобы шум от работ не тревожил знатных горожан. Так же тут имелось несколько пекарен и лавка-дом лудильщика. Самым важным человеком в этой части города был Патринас, старый плотник, неведомым образом подмявший под себя почти все мастерские в Сайнарии. Он был достаточно богат, чтобы устроиться где-нибудь в квартале знати, но предпочитал родной район.
   Его мастерскую окружало настоящее озеро дождевой воды, над дурно пахнущей мулякой возвышалась дорожка из бревен, ведущая к самой двери.
   - Совсем зажрался, - Капп плюнул и вытер рот тыльной стороной ладони. - Расходует лес почем зря!
   Позади мастерской виднелись затопленные халупы. Молнии вспыхивали и быстро гасли в пелене туч, освещая кособокие строения. Вода достигала окон, пенилась и бурлила, вбирая все новую и новую влагу.
   - Там где-то по грудь, - оценил Ильгар. Затем покосился на напарника: - Тебе, коротышка, до носа достанет.
   - Очень смешно, - пробурчал тот. - Лучше подумай о том, что может водиться в этой жиже.
   - Не поверишь - все время только о том и думаю. Ты рогатины раздобыл?
   - А то. Вон, видишь, под навесом стоят, в шкуры завернутые? Хоть одно хорошо с этим дождем - нам дали добро на настоящее оружие. Это не дубинками размахивать!
   - Тащи рогатины. Я пока поищу подходы.
   - Ты и вправду решил ее ловить?
   - Удивлен?
   - Да не особо. Мужики говорили, что ты со странностями... хотя, может, это и не странности совсем! А ну как сожрет кого-нибудь? Собаку там, или, чего хуже, ребенка? У меня своих три карапуза, как подумаю о том, что может случиться... Бр-р-р!
   Он побрел к накрытому старой парусиною навесу, где хранились доски, а Ильгар присел на корточки и внимательно посмотрел на халупы впереди. Где-то среди мутной дождевой воды затаилась тварь, место которой отнюдь не здесь. Он чувствовал ее присутствие. Кто-то описывал ее как громадную медузу, кто-то - как подвижный ком слизи. Но слухи сходились в следующем - тварь была быстрой, агрессивной и появлялась невесть откуда.
   - Держи, - Капп протянул ему рогатину, критически оглядел бурлящую воду. - Сомневаюсь, что нам удастся ее поймать. Тварь привыкла жить в воде и легко нас прикончит.
   - Знаю.
   - И что предлагаешь делать?
   - Для начала - подождать еще немного.
   Он появился почти незаметно. Мокрый, угрюмый и тихий, как призрак.
   - Здравствуй, Клен!
   - И тебе не хворать, Ильгар.
   Эйтар бросил на дощатый настил мешок и провел ладонью по поседевшим волосам. Его одежда пропиталась влагой, от нее валил пар, словно на морозе. Мужчина развязал тесемки и извлек из мешка сеть, сплетенную из лозы.
   - Она достаточно крепкая, чтобы удержать кабана, - Клен протянул сеть Ильгару.
   - Спасибо, друг.
   - Мне-то за что? Это всего лишь сеть... Конечно, есть в ней небольшой секрет, но я не стану утверждать, что он подействует. Ты уверен, что эта тварь из...
   - Уверен, - Ильгар кивнул. - Ни с чем это ощущение не спутаю.
   - Вероятно, ты прав, - Клен взглянул на небо. - Такая погода ненормальна. Это не дело рук природы, это искажение, насилие над ней. И существо это порождено, скорее всего, все тем же разумом и руками, что сотворили ливень. Я остро чую это.
   Капп почесал нос, оглядел собеседников и спросил:
   - Мужики, вы о чем? Что это за сеть? Кто кого сотворил? И как можно сотворить тучу или дождь? Кому такое под силу? Богам, что ли?
   - И им тоже, - уклончиво ответил эйтар. - В любом случае, это надо прекратить. Уже не знаю, как, но - надо.
   - Вот поэтому, - Ильгар подбросил в руке рогатину, - каждый должен сделать все, что в его силах. И, как мне видится, мы с тобою, Капп, можем прикончить тварь из лужи. Тем более, теперь у нас есть сеть! А могучие да мудрые пусть разбираются с погодой.
   - Я буду здесь, - Клен уселся на мокрый помост. - Хочу посмотреть, что это такое.
   - Как знаешь. Ну что, Капп, ты готов?
   - Нет.
   Ильгар редко доверял чутью. Оно не раз обманывало его в самый неподходящий момент, но в этот раз страж был уверен, что имеет дело с чем-то близким по происхождению к темным богам. Но что завело тварь из топей в такую даль? Андере не собирался вторгаться в земли Сеятеля и развязывать войну с другими богами! Он искал возможность обессилить всех противников разом, а уж затем нанести удар. Значит, здесь дело в другом. Но в чем? Что еще за сила способна пробудить такой ливень? И как нечто, чуждое Ваярии, появилось в городе?
   - О чем задумался? - Капп осторожно ступал по колено в воде, проверяя дно древком рогатины.
   - Пытаюсь понять, с чем имею дело.
   - Не все ли равно? Пока тварь не появится, все одно - не угадаешь! - Коротышка оступился и едва не шлепнулся в воду. Разразившись отборной руганью, поспешил за Ильгаром.
   - В чем-то ты прав. Я был в месте, где подобных тварей полно, и видел, как некоторые из них прикидываются пнями, например. В детстве мы считали, что мимики - выдумка, сказка, а на деле они оказались очень даже настоящими! И это - не самое худшее, что встречается в топях, - Ильгару вспомнилось чудовище, которое они убили в подземном лабиринте. Смесь ракообразного и человека.
   - Надеюсь, что не увижу ничего подобного, - пробурчал Капп. - Итак, у нас есть рогатины и сеть. Каков твой план? Честно говоря, будь кто-нибудь другой на твоем месте - хрен бы я послушался! Виданное ли дело - лезть в воду к чудищу! Но ты все-таки солдат в прошлом, знаешь всякие хитрости.
   - Да все просто, здесь и солдатом быть не обязательно. Растянем сеть, а сами будем изображать приманку. На живца ловить, Капп! К тому же, у нас есть фонарь. Подвесим на стену - и будет светло, как днем. Не работа - одно удовольствие!
   - Тьфу!
   - Да ладно тебе плеваться. Вон, видишь три хибары? Удобный уголок, правда?
   - Удобный. Думаешь, стоит засесть там?
   - Да. Подход к нам останется только один, но его мы преградим сетью. Если тварь бросится на нас после того, как подготовимся - а я очень на это рассчитываю! - увязнет в эйтаровой сети, и мы легко заколем ее рогатинами. Если нападет раньше...
   - Разумник, бабку твою в лоб! Удивляюсь, как при таких солдатах мы войну выигрываем!
   С сетью пришлось помучиться, но в итоге натянули под водой. Благо, было не глубоко - по пояс Ильгару. Но оба стража изрядно вымотались, прежде чем закончили работу.
   - Это как рыбалка, - Капп принес из одного из домов уцелевший стол и пару табуреток. Стражи устроились над водой и приготовились ждать. Они нарочно громко разговаривали, топали и стучали кинжалами по стенам. Фонарь озарял воду на десятки шагов вокруг. - Такое же скучное и бестолковое занятие. Жаль, вина не захватили или костяшек игральных - а то так и уснуть недолго.
   - Тебя в любой момент могут сожрать.
   - Спасибо, что напомнил. А то я немного успокоился.
   Существо напало быстро.
   Капп заметил, как на востоке вспенился бурун и понесся к ним. Чудовище влетело в сеть, вырвав крепления и со всего маху обрушившись на стол. Подгнившие ножки не выдержали, с хрустом подломились, и конструкция развалилась. Ильгар соскочил в воду и в тот же миг атаковал нечто, бултыхающееся в воде. Удар не достиг цели, следующий так же угодил в землю, но третий встретил сопротивление. Тварь хлестнула стража по ногам, сбила и попыталась оплести щупальцами, но Ильгар ухитрился вывернуться и ударить древком.
   Вода сковывала движения, а чудище оказалось на диво вертким, и противостоять ему было непросто, даже несмотря на сеть.
   Подоспел Капп, довольно неуклюже шлепнувшийся со стола в воду. Но, надо отдать стражу должное, попал он с первого раза. Тварь кинулась на коротышку, отбросила к стене. Затем потянулась к Ильгару, но тот был уже на ногах и встретил ее серией коротких и точных уколов.
   Второй страж был тут как тут. Вдвоем они кое-как справились с чудовищем.
   - Неужели все? - дрожащим голосом спросил Капп, когда тварь перестала дергаться. - Мать твою... у меня ноги горят, будто в кипятке плясал! А если бы не сеть, Ильгар? Прибила бы нас, сволота!
   - Повезло. Хорошо, что на стол забрались - иначе бы ноги переломала...
   Ильгар чувствовал легкое возбуждение от битвы - пусть и скоротечной, но это наполняло тело эйфорией. Приятное ощущение победы, знакомое каждому воину. Он скучал по нему, хотя вслух никогда бы не признался даже Рике.
   Капп все это время ругался и пытался разглядеть, что у него случилось с ногами. Затем озлобленно пнул тушу.
   - Дерьмо! И воняет, как куча отбросов. Ну что, Ильгар, здесь бросим или отволочем к мастерской?
   - Давай оттащим туда.
   Однажды Ильгару доводилось видеть копченого кальмара, привезенного на рынок из приморского городишки, и эта тварь слегка походила на него, но имела бугристую зеленую кожу и хитиновый панцирь, защищавший голову. Размером чудовище оказалось чуть больше взрослой овцы и имело восемь щупалец, толщиной с детскую руку. Ими оно умудрилось изранить Ильгару и Каппу ноги, разорвав штаны и оставив глубокие борозды на коже.
   - На них крохотные зубцы, - заметил Великан, когда они развернули сеть и позвали Клена. - Ну дела! Все ноги в крови!
   - У меня тоже, - Ильгар поморщился. Раны будто солью и перцем натерли. - Демоны меня заберите... знаешь, в следующий раз от подобной работы я откажусь. Нам повезло. Крупно повезло сегодня!
   - Надо что-то делать с ранами! А то, чего доброго, подхватим заразу!
   - У нас есть эйтар, не волнуйся.
   Но Клен не спешил подходить. Остановился в десяти шагах и стоял, мрачно рассматривая чудовище. Лицо у него было такое, словно вот-вот эйтара вырвет.
   - Ужасно, - выдохнул он. - Ты был прав, Ильгар. Это существо не из Ваярии.
   - А откуда тогда? - удивился Капп. - И как очутилось здесь?
   - Сложный вопрос, страж. Мой народ никогда ни с чем подобным не сталкивался, - Клен нахмурился. - Нужно обработать ваши раны. Тварь может быть ядовитой.
   Не успел он вынуть из сумки две запечатанные воском ракушки, как нечто обрушилось на помост. Затрещали бревна и доски, - и трое мужчин оказались в воде. Взревев, чудовище набросилось на Клена. Эйтар не успел выхватить костяной нож, и инстинктивно выставив перед собой руки, ухватился за щупальца. Закричал. Тут же получил удар в живот и отлетел на три шага в сторону.
   Тварь была меньше предыдущей, но верткой. Щупальца, будто плети, щелкали в воздухе, и если достигали цели - оставляли рваные раны. В этот раз Ильгар сделал все сам. Выждал, приняв на предплечье хлесткий удар, и вонзил рогатину в единственный глаз чудовищу. Острие вошло глубоко, застряв среди костей. Тварь издохла быстро.
   - Давай-ка уматывать отсюда, - пропыхтел Капп. Он изрядно хромал и постоянно оглядывался. - Их может быть больше двух!
   Ильгар кивнул. Рука, на которую пришелся последний удар, онемела. Рукав быстро пропитывался кровью, но боли не было. Не иначе, решил он, все дело в Игле.
   Клену досталось крепче. Он сплевывал кровь и тяжело дышал, привалившись спиной к стене мастерской. Ильгар выругался. Быстро, насколько мог, дошел до дверей и принялся громко колотить. Высунувшийся наружу охранник хотел было обругать ночного гостя, но тот просто оттолкнул здоровяка и вошел в дом.
   - Где хозяин? Спокойно, спокойно! Дубинка тебе не понадобится - я из стражи... Чего вытаращился? Хочешь сказать, что не знал про тварь, поселившуюся позади мастерской?
   - Знал, но...
   - Где Патринас?
   - Спит.
   - Разбуди. Скажи, что сейчас приведу сюда раненого эйтара. Если есть мальчишка-посыльный - пусть бежит в башню стражи и приведет подмогу.
   Охранник кивнул и направился по лестнице наверх.
   Ильгар снял с крюка в коридоре фонарь и вышел на улицу.
   - Плохо дело? - спросил он, наклонившись к эйтару.
   Тот вместо ответа отнял руку от живота и показал перемазанную алым ладонь.
   Тем временем Капп, несмотря на страх и желание поскорее оказаться на твердой земле, отыскал сумку Клена. Разложил содержимое на земле, покачал головой.
   - Почти все намокло!
   - Не страшно, - отмахнулся эйтар. - Достань из бокового кармана керамическую трубку. Да, вот эту, обмотанную красной нитью! Высыпь содержимое на ладонь и сдуй мне в лицо... аккуратнее, страж! Не вдохни. Тебя это убьет или сделает дураком на всю оставшуюся жизнь.
   Ильгар зажал ладонью рот и нос, отступил. Капп осторожно сдул серо-зеленую взвесь, напоминающую пепел. Клен глубоко вдохнул ее, задержал дыхание и закрыл глаза. С тяжелым хрипом выдохнул.
   - Мне нужно лечь... Я буду в порядке к утру, - каждое слово давалось все тяжелее и тяжелее, на губах эйтара пузырилась пена, как у больного падучей. Голос становился тише и ниже, будто нечеловеческим. - Обработайте раны мазью из ракушек - влага ей не страшна. Пейте больше воды и постарайтесь меньше двигаться. Заварите красный мох, залейте холодной водой немного травы из кожаного мешочка и слейте варево в один стакан. Не перемешивайте! Пейте маленькими глотками... это замедлит действия яда... Потом... сам... вылечу.
   Клен обмяк. Вдвоем они занесли его в мастерскую и уложили на подготовленный топчан. Внутри всем распоряжался невысокий седой старик в дурацком ночном колпаке и халате. Патринас явно понимал, кто такой эйтар, и, вопреки слухам, вел себя как радушный хозяин.
   - Все запомнил? - тихо спросил Ильгар у напарника. - Сумеешь заварить травы и мох?
   - Конечно! - кивнул тот.
   - Тогда поторопись. Мне нужно кое-что проверить, пока ты будешь возиться с зельем.
   Капп прищурился.
   - Куда собрался?
   - Долго объяснять. Но, думаю, это важнее всего сейчас. Не переживай - яд для меня не так уж и страшен.
   - Да я за тебя не шибко-то и переживаю! Самому бы не подохнуть... Напомни, чтобы я попросил повысить жалование!
   - Вместе попросим.
   Он взял фонарь, рогатину и вышел на улицу.
   Дождь немного успокоился, ветер тоже больше не ярился и не рвал с плеч промокший плащ. Ильгар чувствовал, как через Иглу в него вливается сила. Кровотечение останавливалось, дыхание выравнивалось. Если твари и были ядовиты, то их оружие на Ильгара не подействовало. Он остановился и потрогал пальцем кончик артефакта, выглядывающий из-под кожи.
   - Иногда ты бываешь полезен.
   Страж спустился с помоста в воду. На него никто не нападал. В районе бедняков было тихо и, на первый взгляд, безопасно. Но Ильгар знал, что это обманчивое впечатление. Ведь где-то тут есть подземное святилище, вход в которое не так давно был заложен камнями. И вода, наверное, изрядно затопила его.
   Кажется, темные боги все-таки имели интерес в природном хаосе, воцарившемся в Сайнарии. И, если Ильгар все правильно понял, от этого интереса их отделяла каменная кладка и ржавая заслонка, покрытая рунами.
   Вопрос был в том - справятся ли с такой преградой щупальца? Именно это ему и предстояло узнать.
  
   Глава 19
   Ард
  
   Скачку через степь Ард запомнил плохо. Небо будто перемешалось с землей, пыль забивала ноздри, слепила глаза. От тряски желудок сводили спазмы. Вдобавок ко всему сильно разболелась голова, то и дело немели руки. К ночи он уже ничего не соображал и уснул, едва улегся на тонкое одеяло.
   Проснулся мокрый от росы, прижавшийся к Рейхе и совершенно разбитый. Солнце еще не окрасило небо на востоке, значит, спал недолго.
   Пожевав сухарей и солонины, Ард забрался в седло. За ночь мышцы словно одеревенели, зато желудок перестал бунтовать. Головная боль заметно ослабла. Как ни странно, но жена переносила дорогу гораздо легче. Уверенно, по-мужски, сидела в седле, улыбалась и шутила...
   Ну конечно! Как он мог забыть. Кто ее учил ездить? Правильно, Айла! Степнячка могла спать в седле, есть и даже наливать воду из бурдюка в стакан. Жаль только, что Ард не удосужился взять пару уроков у мачехи, тогда бы не чувствовал себя избитым.
   Лерст настолько увлекся погоней, что, казалось, попросту забыл про усталость и вечно мучивший его голод. Глаза сказителя горели восторженным огнем, он перестал болтать.
   Вскоре степь закончилась. Потянулись зеленые долины и луга. Даже осенью там продолжали распускаться цветы, желтели и осыпались одуванчики, а жухлая трава соседствовала с молодой. Деревья почти не попадались на пути, лишь берега озер обрамлял низкорослый ольховник.
   До полудня они ехали почти наугад, но вскоре натолкнулись на следы ваартанов.
   Через по-осеннему пожелтевшие луга тянулась черная проплешина. Выжженной тропинкой она повела отряд к цели.
   Никогда прежде Арду не доводилось бывать в этих краях. Судьба заводила его и дальше от дома, но путь тогда лежал в другую сторону света. Теперь же они приближались к местности, которую не жаловали ни купцы, ни странники. Благодатный край, изрезанный реками, покрытый лесами, пышущий жизнью, был безлюдным. Даже если какие-нибудь переселенцы пытались обустроиться здесь, проходил год-другой, и поселения исчезали. Как память о подобных попытках, то тут, то там виднелись едва различимые руины деревень и одиноких домиков. А однажды путникам попался настоящий город. Его, будто путы, стянула и прижимала к земле дикая лоза, деревья росли прямо в домах, ломая стены и крыши. Крапива и бурьян разрослись на улицах.
   - Столько камня впустую извели, - сокрушался Лерст. - Не меньше сорока домов! И еще амбары, наверное, были! А вон, глядите! Там землю распахивали. Бурьян не всю пшеницу вытеснил.
   - Странный край, - Ард задумчиво посмотрел на выжженную тропинку, ползущую на запад. - Мне начинает казаться, что, если здесь и живет кто-нибудь, то они запросто справятся с ваартанами без нашей помощи.
   - Ты больше всех знаешь про эйтаров, - сказитель взглядом проводил бабочку, выпорхнувшую из-под копыт лошади, - и сам говорил, что никогда их народ не славился кровожадностью.
   - Верно. Но почему никому из переселенцев здесь нет житья?
   - Земля их не принимает, - вмешался в разговор Херидан. - Либо - бог эйтаров.
   - Это больше похоже на правду.
   - Не ломай голову, хозяин, - горец усмехнулся, - наша помощь лишней не будет.
   - А ты и рад, что придется мечом помахать, - прищурился Лерст.
   - Рад. И не только я, - он указал на скачущих позади воинов.
   - Помнится, ты стал изгоем из-за того, что не хотел воевать.
   - Глупец, - беззлобно ответил Херидан, - я ушел, потому что мне не по душе проливать кровь родичей. Клановые войны - самое страшное, что когда-либо случалось с моим народом. Здесь же - иное дело. Ваартаны - чудовища в человеческом обличии. Буду рад перебить их всех, если такая возможность представится.
   На третий день погони они увидели столбы черного дыма и почувствовали запах горелой травы.
   - Мы близко, - Херидан ощерился, как волк.
   Вопреки уговорам, ни один горец не пожелал брать в руки лук. Ард злился, но ничего поделать не мог. Он был уверен, что стрелы куда эффективнее, особенно, когда численное преимущество на стороне противника, но гордые воины оставались непоколебимы.
   - Мы должны умирать с мечами в руках, - наставительно проговорил Летан. - Иначе родичи не признают нас, и не впустят в пещеру Предков. Мы станем призраками и будем вечно слоняться по миру тенями.
   - Что еще за тени? - тут же оживился Лерст.
   - Летан, - Херидан покосился на старшего товарища. - Не много ли болтаешь?
   - В самый раз, - отмахнулся тот. - Это не наша тайна, а колдунов. Мы заплатили за нее секретом клинков, и вольны поступать так, как захотим.
   - Чужие тайны - самые дорогие. За них честью расплачиваются.
   Летан нахмурился, замолчал. И больше на эту тему не говорил, несмотря на увещевания и подхалимаж сказителя.
   Наконец появились первые деревья. Словно дозорные, они забрались далеко от братьев и отцов, темнеющих густым лесным массивом вдали. Дубы, вязы, буки, березы, клены и даже осины - словно и не существовало для них разницы, на какой почве расти. Все они выглядели неправдоподобно молодыми, свежими, без лишайника и грибных наростов на коре. Слегка пожелтевшая листва в кронах соседствовала с зеленой, будто времена года смешались в этом краю. Рыхлую почву под дубами усеивали желуди.
   Пустили коней шагом, давая передохнуть. У небольшого озера с пологими берегами ненадолго остановились, обтерли взмыленных животных, напоили. Место было красивым, тихим, его окружали стройные стволы деревьев с пышной кроной. Прохлада и тень пришлись как нельзя кстати.
   Дав отдохнуть лошадям, они продолжили преследование.
   Ард почувствовал трепет, когда заметил людей, окруживших рощу рядом с рекой. Над деревьями клубился дым и кружил пепел, вода быстро темнела.
   - Зачем они делают это?
   - Их такими вырастили, Рейхе, - Ард нахмурился. - Херидан, теперь все в твоих руках.
   Горец кивнул, принялся раздавать приказы.
   - Я поскачу с тобой, - жена встала рядом с Ардом. - Одного не пущу.
   - Ни ты, ни я никуда не поскачем, - он покачал головой. - Пока, во всяком случае. В бою от нас проку не будет, только помешаем горцам... Херидан! Берегитесь глиняных шариков.
   - Да уж! - Рейхе вздрогнула. - У меня до вечера перед глазами искры плясали, когда вы разбили его.
   Воины собрались в кулак, криками, хвастовством и бранью распаляя в себе жажду крови, которую предстояло утолить. Ваартаны заметили всадников, но вместо того, чтобы скрыться в лесу, где конному биться сложнее, повернули навстречу. Их было больше, гораздо больше. Тела покрывали ожоги и сажа.
   В памяти у Арда всплыли глиняные статуи, сожженные земли... Поневоле стало жутко от мысли, что станет с мирными землями, если огнепоклонники всерьез решат их покорить.
   Горцы устремились на врагов.
   - Ты бы хотел быть с ними?- проговорил Лерст нервно.
   - Нет, не хотел бы.
   - Понятное дело! Смерти все бояться.
   - Меня пугает не смерть, а, что, умерев раньше времени, не смогу сделать что-нибудь по-настоящему важное.
   Размахивая мечами и топорами, горцы вломились в нестройные ряды поджигателей.
   Сцепились.
   Крик. Вой. Звон железа. Огненные всполохи, кони и люди в огне. Пыль столбом. Пепел вперемежку с кровью. Лица слились. Не понять, кто есть кто. Демоны дрались против демонов.
   Вот Херидан разворачивает воинов. Они закладывают маневр и бьют ваартанов слева, надвое разрезая толпу. Одних отгоняют дальше от леса и безжалостно вырезают.
   Ваартаны раскручивают пращи. Глиняные шарики, разбиваясь о землю, освобождают огонь. Горцы гибнут один за другим. Полыхающие, слепые и одуревшие от боли лошади носятся по полю боя.
   Ард привстал в стременах, разглядывая сражение.
   Со стороны уже не понять, кто одерживает верх. Стоит столбом черный дым, ветер метет пепел и сажу...
   Вскоре все закончилось. Согнав с себя морок, Ард снова смог дышать полной грудью. Мир стал осязаемым, а не словно нарисованным жестоким художником. Но, как и все настоящее, оказался гораздо страшнее, чем на бумаге.
   Хуже всего был запах. Тошнотворно-сладкий, щекочущий ноздри, и от него никуда не спрятаться.
   Переборов рвотные позывы, Ард поскакал на поле боя. Рейхе отстала всего на мгновение, муж не стал ее останавливать. Хочет видеть последствия битвы - ее право. Лерст, бледный и закусивший губу, скакал рядом.
   Восторженно крича, мимо Арда пронесся Летан. Обгоревший и грязный, размахивающий мечом.
   Под копытами коней хрустела почерневшая земля, всюду валялись обожженные части тел ваартанов, успевших перед смертью раздавить глиняные шары.
   Кровь, сажа и кости.
   Херидан, покачиваясь, брел навстречу Арду. Часто прикладывался к фляге и морщился, делая глотки. Левая рука горца побагровела, к запястью был ремешком примотан меч. От бороды, усов и бровей остались лишь красные разводы.
   Сорванным голосом воин прохрипел:
   - Всех посекли, - затем отбросил опустевшую флягу и, как немой, указал пальцем на рот.
   Ард спешился, помог горцу сесть на землю, напоил из бурдюка.
   Херидан благодарно кивнул, лег на бок и, сжав рукоять меча, закрыл глаза.
   - Я помогу, - Рейхе соскочила с лошади, вынула из седельной сумки узелок с мазями и травяными наборами, составленными Айлой.
   Ард подложил воину под голову скатанный плащ, встал и оглядел выживших горцев. Всего полтора десятка. Покрытые сажей и кровью, они выглядели довольными.
   - Лерст! Подай, пожалуйста, мою книгу.
  
  
   Старик мало походил на человека. Причем не столько внешне, сколько голосом, запахом и, главное, взглядом. Примерно так могла смотреть сова или сверчок, вроде бы бездумно, но вместе с тем внимательно, изучающе. За ним следовало двое мужчин: молчаливых и настороженных. Их одежда и лозовые венки на головах смотрелись чуждыми на выжженной поляне. Запах трав и цветов быстро забил терпкий и неизбывный смрад пожарища.
   Похоронный костер еще дымил неподалеку от кромки рощи, а уцелевшие горцы пели погребальные песни, что звучали веселее иных застольных. На поляне были только сказитель и Ард с женой. Незваные гости нисколько их не испугали.
   - Приветствую, - Ард коротко поклонился. Он так и не нашел никаких записей о том, что за нормы приличия царят среди загадочного народа, поэтому действовал наугад.
   Седовласый эйтар тоже поклонился, но ничего не ответил. Задумчиво оглядел пепелище. Лицо его потемнело, ярко-зеленые глаза мгновенно поменяли цвет, став близкими по оттенку палой листве. Посохом постучал по ближайшему стволу, наполовину сожженному и накренившемуся, покачал головой.
   Только теперь Ард заметил, что на посохе, изогнутом и не зачищенном от коры, есть молоденькие стебельки, почки и даже крохотные листья. Палка была живой!
   - Это не мы сотворили, - тут же встрял Лерст. - Ваартаны перли на вас как саранча, а мы... ну, не совсем мы втроем, а горцы, они там мертвых жгут и пьянствуют... в общем, горцы им намяли бока! Вот.
   - Язык прикуси, дубина! - цыкнул на товарища Ард. Затем повернулся к старику. - Мой торопливый друг верно сказал: враги пришли на вашу землю. Мы остановили их. Надеюсь, больше эти края никто не побеспокоит.
   Вместо ответа старик покосился на одного из спутников. Тот заговорил:
   - Напрасная надежда. Нас всегда беспокоят. Не одни, так другие. Вот прямо сейчас нас беспокоите вы... к слову, а вы - кто такие? И чем лучше огнепоклонников?
   - Меня зовут Ард. Это - моя жена Рейхе.
   - А я - Лерст, знаменитый сказитель!
   - У старца нет имени, - ответил эйтар, которому доверили право голоса. - Живет слишком долго, чтобы придавать этому значение. Я - Вяз, а это - Терн. Скажите, что привело вас сюда?
   - Человек из вашего народа спас мне жизнь, - Ард показал обожженную руку. - Я заплатил долг.
   Эйтары отпрянули. Старик нахмурился, зло ткнул посохом в землю. Терн, молчавший доселе, воскликнул:
   - Назови его имя! Неужели какой-то глупец осмелился что-то требовать с нуждающегося?
   - С меня никто ничего не требовал. Я сам решил заплатить.
   - Заплатить?! Чем? Вот этим?! - мужчина обвел рукой выжженную поляну. - Или тем, что творится перед рощей? Кровь, огонь и изуродованная земля. Не думаю, что такая плата нам подходит.
   Ард смутился. Впервые за долгое время он не понимал, что происходит.
   - Вы предпочли бы, чтобы ваартаны пришли в ваш дом?
   - Видишь сгоревшее дерево? Какой был выбор у него?
   - Никакого.
   - И у нас так же, чужеземец, - Терн улыбнулся. - Не думаю, что поймете суть нашей жизни. По крайней мере, пока сами не увидите, как мы живем.
   - Что это значит? - спросил Ард.
   - Приглашение, - ответил Вяз. - Иди за мной. Терн и старец помогут раненым, если такие есть в лагере.
   - Есть! - Рейхе кивнула. - Я покажу, куда идти.
   - И не пойдешь со мной? - изумился Ард.
   - Мне почему-то не по себе, дорогой, - она улыбнулась. - Лучше побуду в лагере.
   За рощей раскинулся широкий луг, пересеченный тремя тонкими ручейками. Несмотря на вечер, здесь порхали бабочки, стрекотали кузнечики и почти незаметными тенями сновали мелкие грызуны. Казалось, они совсем не боятся людей, бредущих через пыльную высокую траву.
   Вскоре начали попадаться кустарники, изящные деревья и всевозможные цветы. Ард потерял ощущение времени и пространства, будто шел на месте, а мимо проплывали дубы, грабы, вязы и растения, которым он и названия не знал.
   Возле одного из таких остановился Лерст. Недоуменно спросил:
   - А что стряслось с этим бедолагой?
   - Умер, - меланхолично ответил Терн. - Нашел последний приют.
   Ард подошел к товарищу. Зрелище было не из приятных. В кору мощного высокого дерева врос позеленевший костяк, и его, будто путы, обвивали стебли плюща. У корней приютились удивительные цветы, отдаленно напоминающие розы с крохотными черными бутонами.
   На той же поляне находились еще восемь похожих исполинов, заключивших в себя обомшелые кости. Смерть сплелась с жизнью, и от этого становилось не по себе. Тут было тихо, мрачно от густой листвы и неуютно под надзором черепов, ставших с деревьями одним целым.
   - Последний приют?
   - У нас он таков, - ответил эйтар. - Те, кто достаточно стар и чувствуют приближающуюся смерть, отправляются искать свой последний приют.
   - Не верите в жизнь после смерти? - удивился Ард.
   - Как раз таки верим, - Терн исподлобья взглянул на него. - И приют держит нас здесь, не отдавая во власть Тленной. Не думаю, что стоит говорить о подобных вещах, дорогие гости.
   - А горцы не боятся смерти, - тут же встрял Лерст. - У них вместо похорон - попойка! Слышал, какие веселые песни горланят? А степняки так и вовсе не хоронят мертвых, а бросают в бурьян! Морские народы - заматывают в шелк и топят тела...
   - Звучит дико. Но все мы слишком мало понимаем в устройстве мира, чтобы осуждать друг друга. Истина одна, и открывается лишь на смертном одре. Не думаю, что кто-либо спешит ее познать, - он улыбнулся.
   Поселение эйтаров не походило ни на что, ранее виденное Ардом. Пожалуй, это был город. Вернее, нечто, напоминающее город, построенный без единого гвоздя или камня, без вмешательства рук человека или его воли. Деревья, лоза, виноградник, кустарники - все сплелось, срослось и переродилось одно в другое, создав стены, дома и узкие улочки. Зелень дышала жизнью, огоньки светлячков и гнилушек мерцали в сумерках, крупные бабочки порхали перед самым лицом путников, нежно чирикали птицы.
   - Потрясающе, - выдохнул Лерст, когда они очутились под зеленой крышей из лиан и листьев всех цветов и форм. - Много вас здесь живет?
   - Не знаю, - ответил Терн. - Три сотни, пять тысяч... кто возьмется считать? Если верить листьям на Праотце, то безымянных среди нас больше семи сотен.
   - Праотец?
   - Поговорим о нем позже. Народ удивлен - долгое время к нам не захаживали смертные...
   - Неужели только боги были в вашем городе? - спросил Ард.
   - Не только. Бывали и те, кто старше богов... и в разы мудрее.
   Терн повел их по круто извивающимся улицам. Здесь пахло зеленью, древесным соком и еловой свежестью, от чистого воздуха кружилась голова. Трижды на глаза Арду попадались детишки, выглядывающие из окон и дверных проемов. Эйтарки все как одна оказались низкорослыми, крепкими, не сказать что красивыми, но, в то же время грациозными и яркими. Волосы их чаще всего напоминали цветом медь, либо изумрудную траву. Венки носили пышные, украшенные цветами, а сандалии - с высокой, до бедер, шнуровкой из лозы
   - Женщины не уходят из города, - сказал Терн. - Они стареют быстрее, чем мы, и им труднее дается расставание с домом. Их дар врачевания мог бы спасти многие жизни, но... впрочем, этот разговор мы отложим.
   Коридор сделал очередной виток, и вывел их на широкую, окантованную низкой травой площадь.
   - Это и есть наше сердце. Дерево-Праотец.
   Ард видел разные деревья. Некоторые из них были громадными и древними, как горы. Но это превосходило все. Оно давным-давно окаменело, но продолжало жить. Кора имела красноватый оттенок, была вся в складках и трещинах, куда пролез бы кулак. Листья, размером с ладонь взрослого мужчины, мерцали золотом. Праотца окружал пруд с темной, почти черной водой. По ней не гуляла рябь, хотя ветерок задувал изрядный. Берег был обложен отполированными камнями, каждый из которых покрывала странная вязь. Арду эти валуны показались смутно знакомыми.
   - В воде нет отражения, - заметил Лерст.
   - Верно, - кивнул Терн. - А еще она соленая, и не держит ничего, кроме золотых листьев и лодки, которую сотни лет назад выстругали из этой древесины. Брось хоть пушинку - утонет.
   - А я слышал, что в соленой воде легче плавать, - заметил сказитель, старавшийся запомнить каждую мелочь.
   - Это не простая вода. И место здесь не простое. Дерево - последний приют для сущности, приложившей руку к сотворению Ваярии, - эйтар поклонился. - Все мы родились от капель его крови. Левег, так его звали. Один из двух Ваятелей, оставшихся здесь... Мы почитаем его, как в иных племенах чтят богов, и принимаем имена, данные им, - он указал на золотую листву. - С зачатием ребенка - на ветвях завязывается почка. С рождением - раскрывается листок. Вначале он сияет особенным светом, в зависимости от характера дитя, позже приобретает золотистый цвет, как и все остальные листья. В миг рождения нового эйтара, старейшины переплывают на лодке пруд и прочитывают на листке имя. Его озвучивают, когда эйтар достигает определенного возраста. После смерти эйтара, лист с его именем падает с дерева на воду пруда.
   Ард не проникся величием момента, поскольку вообще не понимал, о чем говорит Терн. С юных лет он считал, что боги сотворили мир. Пусть правили они не всегда так, как подобает, но именно за сотворение Ваярии их почитали. Лерст, видимо, тоже был смущен, поскольку стоял, раскрыв рот, и таращился на Терна.
   - Это потерянная мудрость, - вздохнул эйтар, - забытая, попранная. Я слышал, что лишь еще один народ хранит ее, но народ тот темен и нам неведомы его устремления.
   - Почему ты нам это рассказываешь? - удивился Ард. - И что хотел показать? Зачем привел нас в город, в который не ступала нога обычного смертного?
   - Так велел старец. Он почувствовал в тебе сильное Тха. Это не просто воля, а нечто большее, Ард. Покажи, что у тебя на шее?
   Парень расстегнул ворот рубахи и достал часы. Эйтар прищурился, всмотрелся внимательно, затем кивнул.
   - Не знаю, из какого материала они сделаны, но не людских рук работа. Думаю, кое-кто может рассказать больше, но... он давно не говорит ничего. Лишь иногда наведывается к нам.
   - Кажется, я начинаю понимать, - Ард усмехнулся. - Уж не второй ли Ваятель, про которых ты говорил?
   - Он.
   - Мы встретимся?
   - Не знаю. Если посчитает нужным. А пока - отдохните в тени Праотца. Я распоряжусь, чтобы вас напоили и накормили. Это только начало беседы.
  
   Глава 20
   Ная
  
   Шел к концу второй день погони, лошадь выбилась из сил, а нагнать Наю не удавалось. Тэзир начал беспокоиться - не поехала ли девушка другой дорогой, потом припомнил, как подкормленный колдовским порошком Холодок резво вез их, семерых привратников, на телеге в Лот. Стало понятно, почему конь Наи несся точно ветер. С таким успехом она окажется на месте раньше. О том, что затем случится, думать не хотелось. А всему виной его проклятая уязвленная гордость! Ну что стоило перешагнуть через обиду и поговорить с девушкой? Беды тогда можно было бы избежать. От злости на себя балагур сильнее вонзал пятки в бока лошади. Бедное животное уже еле передвигало ноги и могло пасть в любой момент. Верховный будет в гневе, но это ничуть не волновало. Если Ная погибнет, все потеряет смысл.
   Дорога резко забрала в горы, каменистая почва сменила травянистый покров. Повеяло холодом. К нему примешивался непонятный запах, но гадать, чем тот вызван ни желания, ни времени не было. Тэзир приближался к источнику.
   Стоило проехать проложенный в скале давно исчезнувшей рекой туннель, как балагура чуть не выбило из седла хлестким ударом ветра. Лошадь, сбившись с шага, резко качнулась в сторону и начала заваливаться набок. Привратник еле удержал ее от падения. Воздушные порывы крутились волчком, обрушивались со всех сторон колючими плетями, сеча кожу, перехватывая дыхание и забивая глаза пылью.
   Дом стылых ветров.
   Балагур почти добрался. И все же непоправимо опаздывал. На небе сияла полная луна. Ко всем несчастьям, утомленная лошадь в полумраке подвернула ногу и захромала. Пришлось ее бросить. Дальнейший путь Тэзир преодолел бегом.
   Сложенная из огромных глыб арка перекрывала выход из ущелья и служила вратами к источнику. Но едва парень попытаться пройти, как неведомая сила отшвырнула его на несколько шагов. Балагур бросился вновь к арке и опять отлетел, словно наткнулся на воздушный щит. Проем заслоняли призрачные силуэты стражей. Сотканное из тумана оружие воинов было не столь безобидно, как могло показаться. Убивало оно не хуже настоящего. Колдовские мечи и копья разили без крови, но неотвратимо. В другое время Тэзир вряд ли стал бы проверять, насколько благосклонна Незыблемая, а стражи сговорчивы, только времени на сомнение не осталось. Левую руку охватила боль, и кровавая полоса перечеркнула запястье. Проклятье! Ная все-таки провела ритуал. Не стала ждать его. Балагур ринулся к бестелесным защитникам, вскинув вверх правую ладонь. Воины в старинных доспехах при виде клейма барса колыхнулись и расступились. Когда-то они тоже были привратниками, не допустившими властолюбивого божка с войском к своему храму, где хранился камень времени, дающий возможность заглядывать в прошлое и будущее. По дошедшим скупым сведениям битва была жаркой. Силы пролилось столько, что люди высушенными мумиями падали от насыщенности в воздухе, а храм ушел под землю. На этом месте и появился источник Ледетт - Слеза времени.
   Тэзир выскочил на склон. Внизу в лучах восходящего солнца поблескивал золотом источник. Прозрачные струи, вырвавшись на свободу из плена горы, мчались наперегонки по каменистому дну, перетекали друг в друга, переплетаясь как волосы водяных дев, а шагов через триста снова исчезали под землей, возвращаясь в объятия тьмы. Сначала балагур увидел Холодка. Жеребец неприкаянно брел вдоль воды, повод свисал с шеи, дорожная сумка была приторочена к седлу.
   Сердце сжалось в груди до размера горошины.
   - Ная! - закричал колдун, срывая до хрипоты горло. - Где ты?!
   Скользя по камням, оступаясь и падая, он устремился вниз по склону. Оббежал пустынный берег.
   Тэзир нашел Наю за полуразрушенной скалой. Девушка лежала лицом вниз, левая рука была опущена в струи источника.
   Расстояние до колдуньи в два десятка шагов показалось растянувшейся вечностью. Ноги стали неподъемными, точно их приковали цепями к месту. Мысли, путаясь, скакали переполошенными галками, отмечая почему-то совсем не имеющие значения детали: мужскую одежду на девушке; что одна нога согнута в колене, а другая отведена назад; что лезвие дирка почернело от запекшейся крови; что накатывающие на берег волны поднимались все выше по левой руке. Сначала струи омывали только кисть, затем достигли локтя, потом плеча, оставляя на коже золотистые разводы.
   Тэзир успел схватить Наю до того, как воды источника коснулись ее лица. Оттащив подальше от опасных струй, перевернул на спину. Голова колдуньи безвольно откинулась назад. Девушка не дышала. Все было кончено. Он опоздал.
   Дикий крик вырвался из горла. Но теперь хоть кричи, хоть бейся головой о камни - ничего не изменить, Наю не вернуть. Если бы он успел, если бы поговорил с ней в клане! Как много если бы. Как много упущенных по глупости возможностей. Исправить можно все, кроме смерти.
   Мощный удар отшвырнул Тэзира от девушки. Парень покатился кубарем, едва не влетел в источник, но через миг уже стоял на ногах, сжимая в руке дирк. Вцепиться в горло неизвестному врагу - именно то, что было сейчас нужно. Желание усилилось при виде склонившегося над колдуньей Скорняка. Балагур помнил этого привратника, знал о нем по рассказу Саи, и ощущениям Наи.
   - Доволен, щенок?! Наигрался в обиду? - прорычал Скорняк, повернувшись к нему. Взгляд был страшен. - Это из-за тебя она по ту сторону грани.
   Возразить было нечего. Запал схлынул.
   - Сиди здесь и не дергайся. Помешаешь - убью! - Привратник подхватил девушку и понес за валун, скрывший их от глаз балагура.
   Парень опустился на каменистый берег, невидяще уставился на источник. Что собирался делать колдун - он не представлял. Да и что тут уже сделаешь. Если Скорняк решит убить его - пусть так и будет. Заслужил. Да и какая разница, что с ним станет, когда нет Наи.
   Насытившись кровью, источник был великолепен в своей умиротворяющей красоте и безмятежности. Тихое журчание струй скрывало, какой на самом деле безжалостный и коварный "зверь" таился в этих водах. Соблазняющий надеждами и подсовывающий вместо них смерть.
   Тэзир, вынув дирк, опустился перед источником на колени.
   - Любишь кровь? - он чиркнул по ладони. Красные капли побежали по пальцам. - Если тебе нужна чья-то жизнь - возьми мою. Но верни ее. Разве не честный обмен?
   Протянутая рука почти коснулась золотистых струй.
   - Не советую этого делать. Тебя мне не вытащить, - нарушил замысел парня Скорняк. Привратник выглядел изможденным, постаревшим. Глаза заполняла пронзительная яркая синева, затопившая даже зрачок. - Ная жива. Мне удалось вернуть ее.
   - Но как? - ошарашено пролепетал Тэзир. - Ведь сердце не билось.
   - Неважно. Сейчас она спит. А мы тем временем поговорим. Садись, - не терпящим возражения тоном произнес привратник, кивнув на камень.
   Балагур противиться не стал.
   - Пойми, Ная не та женщина, что идет дорогой своего мужчины. Она никогда не станет жить в его тени, держаться за плечом. Саламандра из тех людей, кто сам пролагает дорогу, а остальным приходится лишь поспешать за ними. У Наи особая судьба. И не нужно мешать ее пути, раздирая на части любовью и соперничеством. Мы можем лишь быть рядом, поддерживать, оберегать, стать перилами, а не копьем, толкающим в пропасть. Надеюсь, ты меня понял. В противном случае - придушу, но больше не позволю играть Наиными чувствами и жизнью.
   - А ты не играл, переспав с ней?
   - Запомни, я никогда ничего не делаю просто так. Тебе, следовало, наконец, усвоить: с ней "жили долго и счастливо" - не будет. Ная - ходящая. И с этим надо смириться. Здесь бессилен помочь даже Ледетт. Волю Незыблемой не обойти, не изменить. Тебя, будь вы вместе, хватило бы самое большое на пару лет, меня подольше. Я - проводник, и в отличие от других, защищен от воздействия ее силы. Но итог все равно один - смерть.
   - Это ты сделал ее такой, - произнес с ненавистью балагур, сцепив пальцы.
   Скорняк кивнул.
   - Потому что не имел права ставить свою любовь выше ее предначертания и судьбы. И ты тоже, если любишь, не ставь Наю перед выбором, иди своей дорогой. И еще, о том, что здесь произошло, не следует никому знать.
   - Не дурак, - буркнул мрачно Тэзир.
   - Радкур, - прозвучал из-за валуна слабый голос Наи.
   Балагур вскочил вместе с привратником, но плюхнулся назад под его взглядом.
   Колдун скрылся за валуном. Вернулся он быстро. От парня не ускользнуло, что напряжение в его лице спало, черты разгладились. Похоже, Скорняк не был окончательно уверен до этого момента, что с Наей все обойдется. - Иди. Она хочет тебя видеть. - Перехватив за руку, велел: - Не долго. Слаба еще.
   Ная была не просто слаба. Девушка походила на тень из мира Незыблемой. Кожа отдавала неестественной белизной. Глаза напоминали черные провалы пещер, в которых жил лишь льдистый ветер. Огонек жизни, словно прикрытый чьей-то дланью, еле пробивался сквозь тьму, заславшую их. Но желание завыть у Тэзира возникало больше от вида золотистых капелек, вкрапленных в кожу левой руки от кончиков пальцев до плеча. Рисунок вызывал противоречиво странное ощущение красоты и некой жути, порожденной чужеродной силой.
   Колдунья при появлении Тэзира приветливо улыбнулась, но улыбка вышла болезненная. Выпростав из-под плаща ладонь, девушка похлопала рядом с собой.
   - Все-таки приехал.
   - Приехал. - Балагур примостился возле нее прямо на камнях. - Но поздно. К чему так было рисковать?
   - Перестань, все закончилось хорошо.
   - Благодаря твоему... вашему привратнику, - осекшись, поправился парень. - Я тебя спасти не сумел бы.
   - Главное, чтобы это было не зря, - Ная указала взглядом на нож на поясе балагура. - Проверь.
   Тэзир, помедлив, достал оружие. Сомнения и борьба отразились на лице. Нужна ли была ему эта правда? И что потом? Если вдруг не получилось? Она вновь предпримет попытку?
   - Ну же, - в нетерпении подстегнула его девушка.
   Лезвие точным движением вспороло кожу на руке, выпустило на волю несколько капель крови. Какой смысл оттягивать? Ная все равно узнает - не сейчас, так мгновением позже.
   Колдунья с волнением уставилась на свою ладонь. На верхней губе блеснули капельки пота от напряжения. Жесткая, в царапинах и мозолях кожа осталась прежней. Порез не проявился. Девушка с облегчением выдохнула, откинула приподнятую голову на подложенную вместо подушки волчью безрукавку.
   - Получилось.
   - Вот ты и избавилась от меня, - усмехнулся балагур.
   Уловив в его голосе нотки горечи, Ная за подбородок повернула к себе лицо парня, заглянула в глаза. Радостью они не светились. Но это пока. Потом поймет, что она поступила правильно. Любые путы, даже возложенные по собственному желанию, это бремя. А уж такие, как связывали их... Легкое прикосновение пальцев к его щеке в непонятном порыве то ли жалости, то ли бессмысленного ободрения лишь сильнее заставили напрячься кожу на скулах Тэзира.
   - Ты навсегда останешься для меня второй половинкой, дорогим человеком, - произнесла она.
   Балагур скривился. Избитые до тошноты слова, означающие всегда одно - ты лишний, уходи. Все равно, что сказать: "Сладкой горошины ты не заслужил. Но можешь посмотреть, как ее будет есть другой".
   - А он - кем?
   Колдунья не ответила, перевела взгляд на кровоточащую руку.
   - Надо бы перевязать.
   - Заживет и так, - буркнул Тэзир, не став повторять вопроса. Зачем? Ответ известен. Больше здесь делать было нечего. Мягко отстранив руку девушки, поднялся, сунул за пояс нож. - Пора возвращаться. Верховный, наверняка, устроит взбучку, что уехал без спроса. - Выдавил на прощанье улыбку, надеясь, что она выглядит не совсем уж жалкой. - Береги себя.
   - Не волнуйся. Я живучая.
   Себя балагур ощущал сейчас с точностью наоборот.
   - Ушел? - Появился из-за глыбы на зов Наи Скорняк.
   - Ушел, - подтвердила она, натянув до подбородка плащ. - Ляг рядом, холодно.
   - Он был подавлен. Угадал? - Радкур забрался к ней под плащ. Направив поток жара в руки, обнял девушку.
   - С Тэзиром будет все в порядке. Он умеет держать удар. - В поисках тепла она притиснулась к мужчине крепче. - К тому же обряд разорван и вскоре он поймет преимущество свободы.
   Скорняк провел ладонью по левому предплечью колдуньи, ощупывая золотые вкрапления.
   - С твоей рукой надо что-то придумать. В таком виде в клан возвращаться нельзя.
   - Предлагаешь отрезать? - хмыкнула она.
   - Я не настроен шутить. Кагар тебя в пыль развеет. И это будет самое милосердное, что он сделает, если прознает, что ты натворила. Остается надеяться, что золотые вкрапления единственный дар, чем тебя наградил источник. Как ты могла быть столь безрассудной? Ты едва не погибла. А если бы я не догадался, где тебя искать?
   - Кстати, как узнал?
   - Не переводи разговор. Даже не представляешь, насколько я зол. Если бы не страх за твою жизнь... отхлестал бы кнутом и погнал до самого клана.
   Ная приподняла голову, потерлась щекой об его покрытый щетиной подбородок.
   - Не ворчи. Я бы не умерла, не предупредив тебя об этом.
   - Хитрюга, - проворчал Скорняк, но уже не сердился на нее. - Зарай сказал, ты умчалась к друзьям в клан Коркеи. Большей несуразицы трудно придумать. Возможно, я бы и проглотил эту ложь, не знай наверняка, что там друзей у тебя нет. Потом зашел в твою комнату и случайно заметил выглядывавший из-под одеяла краешек рукописей Лариуса. По закладке между листами несложно было догадаться, куда ты отправилась на самом деле. Все же нашла труд старика?
   - Рикар. "Вороненок" отдал записи мне.
   - А ты не удержалась и заглянула в них. Мы с Кагаром рассчитывали, что тебе надоест без толку копаться в свитках, и ты успокоишься. Но книгу целителя не учли. Никогда не сдаешься, да?
   - Не ты ли этому учил? - Ная умостила голову на грудь привратнику. - Как тебе удалось меня вернуть?
   Радкур помедлил с ответом. Поправил сползший с плеча девушки плащ, стряхнул со щеки прилипшую песчинку.
   - Догнал твою душу по пути в мир мертвых и уговорил вернуться в тело, погрузив в лоно Незыблемой. Источник вытянул из тебя все силы. Их следовало восстановить.
   - Призванному не понравится, что ты погрузил меня во второй раз.
   - Ему об этом знать не следует.
   Колдунья устало прикрыла глаза.
   - Позволишь чуток вздремнуть?
   - Поспи. Время еще есть.
   Тропа была неширокой, но наезженной. Трава давно перестала пытаться завладеть этой полосой земли и предпочитала расти вдоль дороги. Отпечатки босых ног, лошадиных подков и колес запечатлели на ней историю прошедших здесь людей. Тропа змейкой вилась между дубами и рябинами, выбегала на солнечные поляны с белыми ромашками, ныряла в заросли боярышника, подныривала под лапами сосен, взбиралась и скатывалась с бугорков. После безжизненного Дома стылых ветров, который колдуны покинули два дня назад, здешняя природа радовала глаз и чем-то напоминала родные края Наи. Девушка полностью пришла в себя и набралась сил, чтобы выдержать неблизкую дорогу и все же Радкур время от времени придерживал коней, давая отдохнуть от скачки и ей, и животным.
   - Ты до сих пор не сказал, откуда у тебя лошадь, - Ная оглядела длинноногую серую кобылку с белой отметиной на лбу. Животные шли бок о бок, отмахиваясь хвостами от комаров и мошкары. И отлично ладили друг с другом.
   - Красавица, правда? - потрепал с лаской кобылку за гриву Скорняк. - Росинкой зовут. Арху-Кир расщедрился, подарил нашему клану двух лошадей. На другой Кагар приедет.
   - Чем же их Хостен кормить будет?
   - Это его забота. Но лошади клану нужны. Одного Холодка маловато, а через мир мертвых часто не находишься.
   Девушка отломила от дерева веточку, спросила с напускным безразличием:
   - О чем говорили на Совете? Или это тайна?
   В отличии от других привратников, Радкур имел право присутствовать на совете Верховных и к его мнению прислушивались, как к равному. Возможно, дело в том, что он был единственным проводником на все кланы или потому что колдун прожил несколько лет в мире людей и знал лучше, чем кто бы то ни было, их образ жизни. А может, и еще по какой, Нае неведомой причине.
   - Не тайна, - ответил Скорняк. - Наоборот, решение Верховных будет донесено до всех привратников. Ситуация становится все хуже. Боюсь, скоро придет черед "Кровавого дирка" и мы будем вынуждены выбирать жертву Незыблемой из самих привратников.
   - А как же Сакриф?
   - От него давно нет ни вестей, ни жертв. Аметисты не могут связаться с ним. Неизвестно, жив он или мертв. Скорее всего, парень погиб, учитывая, сколько патрулей сейчас на дорогах.
   Ная с грустью подумала о Тэзире. Бедняга, новый удар. Витог был его другом. И балагур нелегко перенес прощание с ним, а теперь еще узнает о гибели.
   - Неужели дела настолько плохи, что заговорили о "Кровавом дирке"?
   Колдунья знала об обряде лишь из свитков. Прибегали к нему в крайнем случае. В сосуд, наполненный прахом из мира мертвых, все привратники складывали дирки. А потом доставали. Оружие, на лезвии которого проступила кровь, указывало, кого избрала Незыблема в жертву. Случалось, кто-то добровольно шел на заклание, избавляя соратников от выбора. Надо было лишь надрезать дирком ладонь с изображением присвоенного Даадой прозвища и дать крови капнуть в сосуд.
   - Пока решили не прибегать к этой последней мере. Будем по очереди отправляться на поиски людей с сильным Тха. Но у меня плохое предчувствие. Границы слабеют. Твари низших пределов отлично чуют слабину. И нам придется очень туго, чтобы избавить их от соблазна выйти на волю. Ходящих, способных удержать тварей на пределах, мало. И если Тьма хлынет, она снесет и границу, и вас.
   - Не будем заранее думать о плохом.
   - В том-то и дело, что сейчас время только плохих вестей, - Радкур щелчком сбил с руки комара, растер оставшуюся от его трапезы капельку крови. - Еще постановили отправить Сеятелю послание. Верховные тешат надежду донести до него важность нашей работы и просьбу не вмешивать в мирские дела. Только слабо верю, что от этого письма будет толк. Сила, которой мы владеем, большой соблазн для Дарующих. А человеческая жадность и жажда могущества предела не знает.
   Ная отмахнулась веткой от мошки, тучей вьющейся над головой.
   - Считаешь, войны не избежать?
   - Уверен. Но не ожидал, что она так быстро придет к нашему дому.
   Лошади спустились с холма, перекинувшего через свою вершину тропу. Радкур привстал в стременах, вглядываясь в дорогу, уходящую под сень деревьев. Поперек, перегораживая путь, лежало толстенное дерево с растопыренными ветвями.
   - В прошлый раз его здесь не было. И что-то не припомню, чтобы случалась гроза. Оставайся в седле и будь настороже. Колдовать не вздумай, рядом могут быть патрули - тракт близко.
   - Подозреваешь засаду? - Ная сжала под плащом рукоять кинжала.
   - Все может быть, - настороженно осматриваясь по сторонам, Скорняк выдвинул чуть вперед Росинку. Лошадь под его властной рукой чуть сбавила шаг. Колдунья на Холодке держалась на полкорпуса позади.
   До дерева осталось полтора десятка шагов, когда из зарослей прозвучал голос:
   - Ну, все, путнички, приехали, слазьте с лошадей, - и на дорогу вышел крепкого телосложения чернявый мужик в грязной рубахе, распахнутой до груди, и заштопанных штанах. Сальные волосы торчали в беспорядке, мочка одного уха была порвана, в другой поблескивала серьга, на шее болтались побрякушки из цветного стекла. Как есть скоморох. Улыбнуться, да поехать мимо, но тесак в его руке и показавшиеся из-за кустов дружки к веселью не располагали. Семеро. Один с натянутым луком встал рядом с ватажником, справа поднялись с земли двое с дубинами, слева переминался коротышка с кастетом, рядом с ним поигрывал топором коротко стриженный бугай с застарелыми шрамами от язв на левой щеке. За спиной щерился в мерзкой ухмылке худой, как жердь, мужик с дротиком в руке. Только зря он радостно скалился. Оружие держал неправильно, по-селянски, как вилы. Значит, и пользовался так же.
   - Чего застыли? Слазьте по-хорошему, сказал, если жизнь дорога! - гаркнул вожак. Нацеленная стрела лучника служила убедительным доводом. Тут не поспоришь. Кто знает, насколько ватажник меток. А уж лук в дурных руках и при дурной голове мог вообще нанести вреда больше, чем у опытного стрелка, умеющего собой владеть.
   Ная сжала в щепоть пальцы. Огонь всяко быстрее, чем стрела. Радкур, заметив жест, незаметно качнул головой, спешился первым. Колдунья с неохотой притушила начинавшуюся уже разгораться в пальцах искру, соскочила с жеребца. Скорняк твердой рукой перехватил под уздцы Холодка и Росинку, шагнул вперед, направляя лошадей так, чтобы они заслонили его с девушкой от лучника.
   - Девку тоже заберем. Смазливая, - гоготнул пошленько один из ватажников справа, почесав между ног.
   - А и правда, ничего, - оценивающе глянул вожак. - Что, папаша, отдашь дочку доблестным мужам? Не боись, попользуем и вернем, мы ж не звери красоту такую губить.
   Ватажники похотливо залыбились, перемигиваясь. Радкур, словно в раздумье глянул на девушку, пожал плечами, вроде как давая разрешение, подтолкнул вперед лошадей.
   - Во, сразу видно, разумный мужик, хоть и немой, - одобрил вожак. Лучник, подчиняясь его знаку, опустил лук. Другие разбойники начали выбираться из кустов. И тут Радкур ударил по крупам лошадей:
   - Анхай!
   Животные рванулись вперед, смяли вожака с лучником. Раздался крик, треск сломанного лука. Возможно, и костей. Брызнула кровь. Пока носившиеся и кусающиеся лошади наводили переполох, Радкур с Наей бросились назад к холму.
   - Эй, вы чего удумали, куда собрались? - перекрывающий путь к отступлению ватажник вскинул к груди дротик.
   Что произошло потом, разбойник вряд ли понял. Он вроде только что держал дротик, и вдруг тот оказался в руках мужчины с седыми прядями... а через миг торчал из живота. Ноги ватажника подогнулись, на губах выступила кровь, и он, скорчившись, рухнул на землю.
   Одним меньше.
   - Паскуды! Веча порешили!
   Отложив поимку норовистых лошадей, разбойники бросились вдогонку за привратниками. Их не смутило, что бежали путники легко, без устали, и не в лесные дебри, где проще затеряться, а на голый холм. И выбравшись на вершину, как заправские бойцы встали спина к спине.
   Но азарт погони порой заставляет забыть об осторожности. А зря. Только вожак заподозрил неладное, когда они скинули плащи и обнажили оружие. Не бывает таких клинков у простых путников. Да и не держат простые путники оружие подобным хватом, что от одной постановки рук пробирал мороз по коже. Вожак оторвал взор от застланного тьмой лезвия кнефа в ладони спутника девчонки, покосился на мертвого Веча и с опаской отступил за спины дружков.
   Но, видно, нехорошее предчувствие шевельнулось только у него. Ватажники окружили пару, поигрывая для устрашения оружием.
   - Попались, голубчики.
   - А, может, ну их, пусть проваливают от лиха подальше? - предложил осторожный атаман, стирая со щеки кровь.
   - Да ты что, Квон? - прогнусавил самый огромный разбойник. - Нам ли их ножичков бояться. Навалимся скопом, враз скрутим.
   Атаман глянул на детинушку как на блаженного, но промолчал. Для надежности отступил еще на пару шагов. Пусть пробуют, если ума нет.
   - Давай, Ларон, ты первый.
   Детинушка, ухнув, с богатырским замахом вскинул топор. Радкур плавным движением скользнул навстречу, поднырнул под рукой, развернулся за спиной и вновь вернулся на место. С лезвия кнефа на траву упали тяжелые капли крови. Ларон выпучил глаза, охнул, покачнулся, топор вылетел из рук, а из живота вывалились внутренности. Ватажник попытался их удержать, но рухнул плашмя на землю. Такого удара атаман еще никогда не видел. И нанести его мог лишь человек, знающий толк в убийстве. По жизненным убеждениям Квон предпочитал не связываться с подобными людьми и потому, когда орава тупиц набросилась на путников, развернулся и дал стрекоча в лес. Ватагу и новую набрать можно, а вторую жизнь у судьбы не выторгуешь.
   С разбойниками было покончено быстро. Двое против четверых - приемлемый расклад, к тому же тати оказались не ахти какие вояки. Им бы только ворон ловить, да селян пугать. Всадив кинжал под ребра одному, и перехватив горло другому, Ная заметила скрывшегося между деревьев беглеца.
   - Один ушел. Догоню.
   Радкур проследил за ее взглядом.
   - Не стоит. Забудь. - Отмахнул кнефом лоскут от рубахи мертвого ватажника с отрубленной рукой, обтер от крови лезвие.
   Но колдунья уже мчалась за атаманом. Почувствовав погоню, тот прибавил ходу. Петляя между деревьями, перескакивая через пеньки и торчащие корни, разбойник оглядывался со страхом. Девчонка настигала. Черное одеяние мелькало за стволами сосен все ближе и ближе. Казалось, за ним гонится сама смерть, потому как бегать человек так быстро просто не мог.
   Она догнала его в овражке. Сбила с ног, припечатала ступней между лопаток, заставив уткнуться лицом в землю. В спине что-то хрустнуло, но атаман тут же забыл про боль. Девчонка сцапала его за волосы, задрала голову и, приставив лезвие к горлу, прошипела пугающе на ухо на незнакомом языке:
   - Аршур-начш-тха-нуд-Даада.
   - Поща... - сипло начал ватажник, но дернулся и захлебнулся кровью. Последнее, что уловило его меркнущее сознание - рисунок саламандры на рукояти изогнутого ножа в ладони путницы.
   - Я, кажется, велел отпустить его и не применять колдовства. Но ты сделала опять все по-своему. Когда научишься подчиняться? - появившийся на краю оврага Радкур даже не взглянул на мертвеца. Смахнув скатившуюся по виску капельку пота, сунул в раздражении не пригодившийся кнеф за пояс.
   - Ты сам сказал, Дааде нужны жертвы, а за его спиной стояла ее тень. - Девушка спрятала дирк. Лезвие было чистым, без крови. Как всегда, когда приносилась жертва Незыблемой. Только легкий запах прелой листвы витал в воздухе.
   - Зато теперь любой Дарующий уловит выплеск силы.
   - Брось. Откуда в такой глухомани Дарующие? - Уцепившись за руку Скорняка, Ная выбралась из овражка.
   - Знаешь, почему погибли эти люди? Не потому, что встретили опытных бойцов. А потому что переоценили себя. Действуй они иначе, и вместо их тел красоту этого леска портили бы наши трупы. Надо забрать лошадей и быстрее отсюда убираться.
   Тропа недолго оставалась пустынной. Вскоре раздался конский топот, и вооруженный отряд из десяти человек выехал на холм. Вояки замедлили ход, рассматривая валявшихся на траве мертвецов. Один из жнецов присвистнул:
   - Да тут совсем недавно была жуткая резня. Покойнички еще свежие.
   Молодой жнец побелел лицом, отвернулся, сдерживая рвотные позывы.
   - Разбойники добычу не поделили. Обычное дело, - небрежным тоном произнес ехавший впереди офицер.
   - Вы не правы, Калрел, - возразил второй офицер. Перекинув ногу через шею лошади, спрыгнул на землю, подошел к ближайшем трупу - здоровяку с попорченными язвами щеками - внимательно осмотрел раны. Затем пробежался цепким взглядам по другим мертвецам. - Это не разбойничья разборка. Нарвались ребятушки не на того. Они-то, конечно, тати лесные, но положил их мастер, владеющий оружием, как рукой. Великий искусник.
   - Откуда вы знаете, рон Сашер?
   Офицер указал на громилу.
   - По отметинам ран. Бил знаток. Один прием - три быстрых удара. - Сашер повернулся скользящим движением, повторяя воображаемым оружием действия убийцы. - Шаг навстречу. Вспорот живот. Нырок под руку. Поворот. Перекрестный через спину. Готов. Чисто. Четко. Красиво.
   Перешел к другому разбойнику.
   - А этого убрал вот так. Наискось через грудь, перехват оружия левой, рубящий сверху вниз. И руки татя как не бывало. А затем завершающий штрих - удар по горлу.
   Офицер, словно танцуя, переходил мягкими кошачьими шагами от одного тела к другому и показывал, как неизвестный расправился с разбойниками. Жнецы заинтриговано наблюдали за его действом.
   - Наш убийца - превосходный боец, Калрел, - произнес офицер, присев на траву у последнего тела. - С удовольствием познакомился бы с ним, чтобы пожать руку и... поинтересоваться: кто он таков и что делает в этих краях? Странно. - Сашер вдруг встал на колени, с удивлением разглядывая место вокруг мертвеца. - А знаете, я, кажется, ошибся. Убийца был не один. И второй был или подросток, или женщина.
   - С чего вы взяли? - Первый офицер склонился с седла, разглядывая потоптанную и залитую кровью траву.
   - Отпечатки следов. Небольшой размер и земля продавлена не сильно - вес легкий. Калрел, вам давно пора научиться распознавать следы и составлять по ним картину происшествия. Как вы вообще попали в косари не имея элементарной подготовки? Или слухи о протекции дядюшки Дарующего - правда?
   Спутник Сашера густо покраснел, намотал в нервном движении повод на ладонь.
   - Дело вовсе не в дяде. Находиться на службе Сеятеля в качестве косаря - моя заветная мечта. А знания - дело времени. Я всему научусь.
   - Кроме знаний, рон, должно быть и чутье.
   Калрел хотел что-то возразить, но Сашер вскинул руку, призывая к молчанию. Припав, как пес к земле, косарь обнюхал мертвеца. Вскочил. Вернулся к предыдущему покойнику. Закружился, что-то бормоча под нос. Глаза его сияли странным фанатичным светом. Сашер перебегал от одного трупа к другому, время от времени принюхивался, пробовал воздух на вкус, высовывая язык.
   - Что вы ищете?
   Не отвечая, косарь помчался с холма ведомый ему одному видимой нитью. У леска обернулся, махнул рукой, подзывая отряд. Но поджидать их не стал, скрылся в чаще. Спутники обнаружили его в маленьком овражке над телом еще одного разбойника. Хищная улыбка напавшего на след добычи охотника играла на губах Сашера. Калрел передернул плечами, взглянув в застланные серой пеленой глаза трупу. У мертвых бывают разные выражения лиц. Но этот будто узрел перед кончиной что-то настолько жуткое и невообразимое, что у него не хватило сил и мужества пережить это. Так можно было бы подумать, если бы не колотая рана между ключицами, не выпустившая ни одной капли крови. Офицер покосился на Сашера, который пребывал в радостно-приподнятом состоянии, совсем не соответствующему месту и обстоятельствам.
   - Я не ошибся. Это она. Тот же самый почерк ударов, вкус колдовства. Их ни с чем не спутать. Ты была здесь, дорогуша. И была совсем недавно, - развернувшись к спутникам, гаркнул: - Не стойте столбами! Четверо - обыщите лес. Остальные скачите к тракту. Ищите двоих. Мужчину и черноволосую красивую девушку. Будьте осторожны, они очень опасны. Ни в коем случае не убивать, особенно девчонку. Найдете - немедленно сообщите мне.
   Жнецы бросились на поиски. Сашер в задумчивости посмотрел на горло убитого.
   - Хотелось бы знать, почему этого ты убила иначе, колдовством. Но думаю, скоро это выясню, - вскочил в седло и направился в сторону тракта.
   Лицо колдуньи из Лота всплыло в памяти. Девчонка стала наваждением, а вкус ее колдовства щекотал небо пряно-сладковатым привкусом. Он преследовал косаря повсюду, вел верно по следу как волка, даже, когда думал, что показалось, ошибся и принял чужой запах за поток силы девчонки. Как тогда на горной дороге. А ведь мерзавка была там, в той телеге. Потом догадался, когда обнаружили погибший патруль. Сашер шел по следу до горы Ворона, до обвала. Дальше пути не было. Но что-то подсказывало, что колдунья жива. А раз жива, он непременно найдет ее, как находил других одаренных силой. Иначе бы Сашера не ценили на службе, считая лучшим в своем деле.
   - Рон офицер, поймали, - выскочил навстречу гонец. - Как вы и говорили. Мужчина и девчонка. Черноволосая, красивая.
   - Сопротивление оказывали?
   - Не успели. Мы их тепленькими сцапали, когда мужик нужду справлял, а девка переодевалась. Со всех сторон навалились и скрутили.
   - Молодцы. - Косарь пришпорил коня.
   Проскакав по лесной тропе, они выскочили на тракт, что через десять лиг спускался к реке, прямехонько к переправе.
   - Далеко?
   - С пару лиг отсюда.
   Сашер в нетерпении хлестнул лошадь кнутом. Скорее. Скорее. Он должен убедиться, что поймали точно ее, и девчонка не сумеет сбежать. А такая сможет. Он помнил, что колдунья натворила в Лоте. Что ей помешает прибегнуть к силе сейчас?
   Косарь еще издали увидел своих людей на дороге. Двое держали под прицелом стрел мужчину, положенного лицом в пыль, третий упирал ему в спину рогатину. А чуть поодаль еще двое удерживали поставленную на колени девчонку, вывернув ей руки за спину. Третий прижимал нож к горлу. В паре шагов стояли Калрел с десятником жнецов. Дядька опытный. У такого не забалуешь. Да девчонка и не пыталась. Смиренно повесила голову, перепутавшиеся в потасовке длинные волосы закрывали лицо.
   - Рон офицер, пожалейте, - запричитал мужчина, попытавшись приподнять голову, но его тут же заставили опять уткнуться в землю. - За что нас схватили? Ни в чем не виноваты.
   Сашер прошел мимо мужчины. С ним потом будет разговор. Остановился возле девушки, улыбнулся.
   - Вот мы и встретились, дорогуша. Долго я тебя искал. Но от меня еще никто не уходил.
   Девушка то ли всхлипнула, то ли засмеялась. За опущенными волосами не понять. Косарь приподнял пленнице голову, откинул с лица волосы. Она была красива. Очень. Огромные темные глаза, словно безлунная ночь, густые длинные ресницы, чуть вздернутый нос, пухлые манящие губы, точеные плечи, выглядывающие в разорванный ворот рубахи. Красавица, от которой можно потерять голову. Но она была не той, кого он ожидал увидеть. Разочарование смешалось со злостью.
   - Отпустить! - рявкнул он, ударив с досады плеткой себя по сапогам.
   - Обоих? И девку? - переспросил десятник.
   От лютого взгляда офицера, жнец прикусил язык, суетливо кивнул головой.
   - Понял. Отпустить.
   - Рон Сашер, не объясните, кого мы ловим? И почему? - Калрел нервно покусывал губы.
   - Позже. Я не мог ошибиться. На холме была та самая колдунья, из Лота. И ее вместе со спутником непременно надо отыскать. Они не могли далеко уйти.
   - Рон офицер, - подал голос старик, успокаивая рыдающую у него на груди дочь.
   Теперь Сашер и сам заметил, что селянин слишком дряхл и грузен, чтобы так ловко управляться оружием. И не было на холме свежих следов от колес телеги, что стояла сейчас на обочине. А ведь телега его сразу смутила, но радость затмила голос разума. Паршиво. Такие просчеты в его работе недопустимы. Косарь повернулся в раздражении к мужику.
   - Чего тебе?
   - Извиняюсь, разговор тут ваш краем уха услышал. Так вот, видали мы их, тех, кого вы ищите - мужчину и девушку, с которыми вы нас спутали. Девчонка еще на мою дочь немного похожа.
   Сашер едва не рассмеялся в лицо старику. Похожа? Да как весенняя гроза на летнюю духоту. Но одергивать не стал.
   - Где и когда ты их видел?
   - Да туточки, на тракте. Незадолго до того, как вы нас повязали. Только они напрямки, через лес, поехали. К кувшинкиному озеру. Торопились очень.
   - По коням! - рявкнул Сашер, не слушая дальше старика.
   Отряд съехал с тракта и через заросли бурьяна помчался к пылающему багровым светом заходящего солнца лесу.
   - Езжайте, братушки, езжайте. Может, и догоните... - пробормотал старик, смотря им вслед, - зайца или белку.
   Когда конные скрылись в лесу, повернулся в противоположную сторону, кивнул слегка шелохнувшимся веткам лещины, тронутым осторожной рукой. Затем подсадил дочь на телегу и пустился в путь.
   - Я думала, он нас выдаст, - произнесла Ная, снимая ладонь с кинжала.
   - Честно говоря, я тоже, - Радкур потянул за узду лошадей к тракту. - Но, видно, дед помнит еще старые времена и то, как чтили привратников. Или просто не чужд благодарности за помощь. Самому ему телегу из ямы было бы не вытащить. Кстати, перевяжи правую ладонь тряпицей. Старик сразу смекнул, кто мы, заметив на ней рисунок.
   - Дожили. Прячемся от тех, кого защищаем, - пробурчала девушка, но ладонь тряпицей замотала.
   - Меня волнует больше другое, - Радкур подсадил колдунью на Холодка. - Этот офицер... он знал точно, кого ищет. А искал он тебя.
   - Уверен?
   - Его больше интересовала схваченная девушка, чем старик. А увидев ее лицо, был откровенно разочарован. Ему известно, как ты выглядишь, известен твой почерк колдовства. Откуда?
   - Лот, - припомнила Ная, где видела темноволосого офицера с дерзким взглядом сапсана.
   - Вот к чему привело твое бездумное жертвоприношение. - Скорняк запрыгнул в седло. - Живо убираемся отсюда.
   До переправы они гнали лошадей галопом. Боялись погони. Офицер мог догадаться об обмане и вернуться назад.
   Паром уже отчалил, когда они выскочили на косогор. Дожидаться следующего рейса было рискованно. Вместо парома могли дождаться вооруженного отряда.
   - Держись крепче. Будем прыгать, - крикнул Радкур. Кони чуть ли не взвились над землей от его возгласа: - Акюр!
   Холодок с Росинкой голова в голову рванули к переправе, вздымая облако пыли. Ветер засвистел в ушах колдунов. Умеренный на вершине бугра, внизу, у реки, он задувал ощутимо, нагоняя пенистые волны. Опоздавших заметили, приостановили отплытие, но от берега до плота Наю с Радкуром разделяло полтора десятков шагов чистой воды. Привратники пригнулись к шеям лошадей, ударили пятками по бокам. Тихий перестук копыт по утрамбованной земле сменился вскоре громким цоканьем по бревенчатому настилу.
   - Нахтан! - крикнул Скорняк, и животные, оттолкнувшись от края мостков, пролетели над рекой и приземлились на пароме, едва не сбив давешнего Наиного знакомца - пузатого сластолюбца. Рожа у того покраснела, рот перекосился, готовый разразиться руганью. Но разглядев наездницу и спутника рядом с ней, мужик побледнел, сглотнул, метнулся в шалаш и больше не показывался.
   - Раз все на месте - плывем дальше, - произнес его брат.
   Дал знак помощникам приступать к работе. Трое крепких мужчин ухватились за перекинутый через реку канат и с криком: "Раз-два!" потянули, перебирая руками. Паром медленно заскользил по воде, борясь с нахлестывающими на бревна волнами.
   Они уже приближались к середине реки, когда на бугре показался вооруженный отряд. Вояки свистели, кричали, махали руками, требуя повернуть назад. Надвинув пониже капюшоны плащей, Ная с Радкуром пересели ближе к лошадям.
   - Эй, хозяин, - подал голос один из пассажиров. - Ты что ж, не слышишь, жнецы на том берегу кричат, требуют вертаться. Видно, торопятся, дело срочное, плыть им надо.
   - А? Что? Кто кричит? - изобразил непонимание паромщик. Повернулся к удаляющемуся берегу, подслеповато прищурился. - А и, правда, люди припоздали. Ничего, поплывут другим рейсом.
   - Так это ж жнецы! Они ждать не любят и по закону положено перевозить в первую очередь, - никак не унимался пассажир.
   - Ладушки, повернем, - кивнул хозяин. - Только за повторный рейс и их перевоз ты заплатишь.
   - А чего это я? - опешил пассажир.
   - Так ты тут ратовал за возвращение. А гонять паром туда-сюда даром мне не с руки. Людям за работу платить надо. А жнецы, как известно, привыкли бесплатно плавать. Но ежели ты издержки возместишь...
   - Так ведь я не требую, - пошел на попятную пассажир, - посочувствовал просто, что вояки опоздали совсем чуток. Но раз места нет, и отплыли далеко, да еще река неспокойная, опасно с таким грузом вертаться - что ж делать, поплывут другим рейсом, чего им толкаться с простым народом в тесноте.
   - Вот сиди и помалкивай, - отрезал паромщик. Глянув на колдунов, подмигнул. Затем скомандовал помощникам: - А ну, ребятушки, поторопимся. Пассажирами нынче день богат.
   Спрятавшись в объятиях Радкура, Ная с тревогой смотрела на противоположный берег. Кто-то из жнецов бегал вдоль реки, кто-то ругался, потрясая кулаками, кто-то устало сидел в седле или развалился на траве. И лишь один, заложив руки за спину, застывшей статуей стоял у кромки воды и провожал пристальным взором удаляющийся паром. Волны накатывались на сапоги, ветер рвал плащ, развевал темные волосы, залепляя глаза, но мужчина не шевелился. Нае казалось, что его взгляд обращен именно к ней. Он знал, что она тут. Он видел ее.
  
  
   Глава 21
   Ильгар
  
   Ракавир редко принимал гостей дома. Тем более - устраивал подобные вечера: с тремя десятками гостей, семью переменами блюд, музыкантами, жонглерами и танцующей собачкой. Всех разговоров было не услышать, но, как понял Ильгар, о делах бесед не вели. Нобели любили подобные посиделки, где время уделялось исключительно веселью.
   Ильгар с женой сидели по правую руку от хозяина дома. По левую находился почетный гость - Хетер Уланд, командир и старший сарлуг в городе. Он был молод, разряжен в пух и прах. Пальцы унизывали кольца и перстни. Широкоплечий, высокий и, пожалуй, красивый, он притягивал внимание не только девушек, но и дам постарше.
   Это стало заметно, когда церемониймейстер объявил Квинтовый танец: женщины облепили Хетера, как мухи ложку меда. Все поспешила в центр зала, где разбились на четверки, которым предстояло меняться партнерами каждый раз, когда музыканты чередовали мелодии. Платья и дублеты закружились в танце, веселом и достаточно сложном, чтобы разобраться в нем за один вечер.
   - Потанцуешь? - спросил Ильгар у жены. - В последней четверке как раз одного человека не хватает.
   - С удовольствием. А ты ревновать не станешь?
   - Неужели есть причины? - он вскинул бровь.
   - Как знать, как знать, - Рика ухмыльнулась. - Уланд на меня весь вечер поглядывает! А разве перед ним устоишь? Украшений больше, чем на мне, да еще и рубаху явно в чане с духами отмачивал... Женственные мужчины - моя слабость, знаешь ли!
   - Иди уже! - он в шутку толкнул жену в плечо.
   Сам Ильгар о танцах не помышлял. Не то чтобы не любил танцевать или не умел - получалось у него довольно неплохо. Но Квинтовый или Дуэльный танец - это настоящие алфавиты из движений, взмахов веерами, поворотов головы и шагов с пируэтами, на изучение которых знать тратила недели. То ли дело танцы попроще, вроде Ручейка или Ромашки! Ильгар с удовольствием составил бы компанию жене, но пока что и ходить получалось с трудом.
   - Весь вечер смотрю на вас, - послышался негромкий голос слева. Опустевшее место Рики заняла женщина в обегающем платье зеленого шелка, по лифу расшитому золотым чертополохом, свидетельствовавшим о принадлежности к роду Амарандэ - новичков в Сайнарии, перебравшихся сюда из Лота. Позади дамы сидел хмурый мужчина. Элда и Гермон, Ильгар слышал про них. - Вы такой спокойный, сосредоточенный. Разговариваете лишь с женой и ее сестрой... забыла, как зовут. Она ведь не живет в городе?
   - Нарти. Вернулась два дня назад.
   - Да, точно, Нарти! Мы с мужем, знаете ли, недавно в городе, и не всех, кого нужно, знаем по именам... Так вот, смотрю на вас весь вечер и удивляюсь - откуда эти шрамы на запястьях? У вас сломана рука? Простите мое любопытство, но... неужели слухи не врут, и зять самого Ракавира действительно служит в городской страже?
   - Да.
   - Но... почему? Вернее, неужели вам это нравится? - настал черед недоумевать Гермону.
   - Нет.
   Супруги Амарандэ выглядели обескураженными.
   - Неожиданно, правда? - вмешалась в разговор Нарти. До этого она была занята вином и чтением каких-то записок. - Вы еще сильнее удивитесь, когда узнаете, что Ильгар из простых солдат. Он добровольно перешел на сторону Сеятеля, хотя родился в далеком лесном племени. Здорово, правда? Наша семья - олицетворение нового мира. Тут и Дарующие, и ученые, и политики, и язычники...
   Элда и Гермон Амарандэ, окончательно выбитые из колеи, не нашлись, что ответить. А вскоре и вовсе пересели подальше, сославшись на громкую музыку.
   - Это семейная черта? - спросил Ильгар, глядя на Нарти.
   - В смысле? - та улыбнулась.
   - Смущать, удивлять, сбивать с толку окружающих?
   - А, ты об этом, - девушка рассмеялась и пригубила вина, - в этом мы с Рикой не сильно отличаемся от отца. Мне просто не нравятся эти подхалимы и бездельники. Их становится все больше. Погляди на них - до сих пор поверить не могут, что ты не бросил военное ремесло!
   - Стража мало общего имеет с войной и жнецами.
   Она фыркнула
   - То-то ты жиром, как погляжу, заплываешь. И пальцы, небось, тоже со скуки переломал? Да и хромаешь, как конь старый.
   Ильгар скривился. С пальцами и вправду не повезло - не в первый раз ломает.
   Нарти отрезала мяса и, обмакнув в клюквенный соус, отправила в рот. Девушка ела с удовольствием и смаковала каждый кусочек.
   - Так это правда? - спросила она, не отрываясь от еды.
   - Что именно?
   - Что ты убил трех чудищ в квартале бедняков?
   - Не совсем.
   - Так и знала! Вечно наврут с три короба... А как на самом деле было?
   - Двух убили вместе с напарником. Еще до трущоб.
   - А третий был?
   - Был.
   - И ты действительно поперся один на его поиски? С ума сошел?
   - В тот момент это казалось единственно верным решением.
  
   Он чувствовал себя уязвимым в воде. Фонарный свет не давал хорошей видимости, но, по крайней мере, позволял не расшибить голову о выныривавшие из темноты стены халуп. Земля была неровной, кое-где вода достигала груди, в иных местах - пояса, а в низине и вовсе по самые уши легко провалиться. Благо рогатину прихватил, и теперь водил ею по дну, обходя бугры и ямы.
   Игла горела под кожей, причиняя боль, зато усталости как не бывало! И от ран не осталось следа. Ильгар мог лишь надеяться, что артефакт вытравит всю заразу, которая водилась в воде и непременно попала в кровь... Не хотелось остаться без ног или рук.
   Мысли были мимолетными, проскальзывали на задворках сознания и исчезали без следа. Он шел к цели, надеясь, что все же ошибся.
   Но оказался прав.
   Замурованный вход рухнул, из-под земли доносился треск, скрежет и взрыкивания. Не иначе, еще одно чудище продолжало крушить стены в надежде освободить... кого? Он ведь так и не понял, с чем имел дело!
   Помощи ждать неоткуда. После произошедшего придется объясняться еще с начальством, но, опять же - это потом. Сейчас главную угрозу представляла извивающаяся в подземелье тварь.
   Делать было нечего. Он поднял фонарь над головой, пошел вниз. Твари разгребли камни так, что Ильгар запросто протиснулся на лестницу.
   Оставалось надеяться на удачу и Иглу, поддерживающую в нем силу.
   Пол был завален обломками, приходилось двигаться медленно и осторожно, чтобы не угодить в расщелины и не поломать ноги. Да и какое-нибудь страшилище вполне могло притаиться в завалах.
   Уровень воды заметно упал, и она едва достигала пояса. Это озадачивало. Словно кто-то неведомой силой приказал ей держаться подальше от подземного святилища.
   С трудом он выбрался в зал, где едва не угодил под когтистое щупальце. Оно оставило царапину на стене, подняло волну и погасило фонарь. Ильгар на звук ударил рогатиной, угодил в пол. Атаковал снова - попал. Оружие крепко засело в броне монстра и держаться дальше за древко не имело смысла. Он выхватил тычковой нож. Ударил трижды, на четвертый раз сумел-таки пробить панцирь чудовища, вдавил клинок, насколько хватило сил, провернул.
   Толчок сбил с ног, бросил в воду. Плечо и левый бок будто пламя охватило, но Игла избавила от чужеродной боли, заполнив своей. Страж быстро поднялся на ноги, получил еще тычок, упал, снова встал и отлетел в сторону, ударившись головой о стену. Горячая кровь потекла по лицу.
   Чудовище напало снова, но Ильгар был готов. Ударил настолько сильно, что услышал, как хрустят пальцы. Лезвие сломалось, но, судя по всему, чудовище получило смертельную рану. Оно жалобно заскулило, замолотило щупальцами по воде и умолкло.
   Ильгар остался в тишине. Привалился к стене, стараясь пережить очередной приступ боли. Рвотные спазмы выкручивали желудок, пальцы дрожали и плохо слушались.
   Артефакт остыл, но через него в тело по-прежнему вливалась сила.
   Ильгар сам не знал, сколько просидел в темноте. Наверное, он все-таки потерял сознание, потому что не сразу вспомнил, где находится и что произошло. Согнав мысли в кучу, встал и, пошатываясь, направился на поиски заслонки. Света не хватало, поэтому пришлось искать на ощупь.
   - Сломанные пальцы, - пробормотал он, - темнота, вода на полу, влажный камень... кажется, со мной такое уже было.
   Он споткнулся обо что-то, хлопнулся в воду. Злость сменилась радостью, когда нащупал древко. Рогатина была сломана, но с ней всяко лучше, чем совсем без оружия.
   Запинаясь, пошел дальше. Наконец, нащупал шершавый холодный металл. Вернее - обломок, торчавший из стены. Заслонка, вырванная вместе с креплениями, валялась на полу.
   - Твою мать.
   Из пролома тянуло холодом.
   По сторону было пусто. И тихо. Если кто-то раньше и прятался в святилище, то теперь он ушел.
  
   - И как? Ты оказался прав? - голос Нарти напомнил ему, что все это лишь воспоминания, и с того времени прошло уже две недели.
   - К сожалению, да.
   - Интересный ты фрукт, Ильгар, - девушка рассмеялась. - О, а вот и сестрица пожаловала! Тут на твоего мужа уже покушались!
   - Кто?! - Рика нахмурила грозно брови и обвела злым взглядом гостей.
   - Элда Амарандэ. Но, не переживай - я ее прогнала!
   - За победу? - Рика подняла кубок.
   - За победу! - поддержала ее сестра.
   Ильгар не стал дожидаться окончания гулянья, хотя и планировал так поступить с самого начала. Не хотелось представать перед гостями хромым, медленно плетущимся подранком. Но в определенный момент нобили упились настолько, что перестали обращать внимание на окружающих. Разбились по компаниям, принялись болтать о всяких глупостях, раздражающе громко хохотать, шутить и вообще, вести себя ничуть не лучше гуляющей солдатни или стражи.
   Получилось почти незаметно выскользнуть из-за стола и покинуть зал.
   В коридоре, соединявшем зал с лестницами, ведущими в гостевые комнаты, было прохладно. Ильгар сразу почувствовал себя лучше. Его потрепали гораздо крепче, чем показалось тогда, под храмом. Приходилось сторицей платить за выздоровление. Игла нещадно пила силу, делая вялым, слабым, постоянно сонным. Зато от ран остались вздувшиеся рубцы, лишь изредка кровоточащие, в то время как у обычного человека они бы заживали долгие месяцы.
   Кроме того, состоялся неприятный разговор с женой. Она здорово разозлилась! Так, как не злилась на него никогда. Рика стала похожа на Ракавира. И говорила столь же холодно и властно.
   - Ты теперь не жнец. И никогда уже им не будешь, если только не вознамеришься сбежать из дому и стать наемником! Не веди себя как юнец, перестань бросаться в авантюры сломя голову. А еще лучше - уйди из стражи.
   - Что?!
   - Стань стражем в своем доме, Ильгар! И отец, и я нуждаемся в тебе. Ты не предашь, не ударишь в спину. У тебя теперь есть семья - это самое важное.
   Он улыбнулся в ответ.
  
   Ильгар вышел на улицу, спустился по лестнице и устроился в беседке, окутанной виноградом. Земля вокруг была все еще мокрой, в воздухе висел запах тины, будто на берегу старого озера. Две недели как дождь прекратился. Две недели с момента, как существо бежало из подземной темницы. До сих пор он не знал, что это было и какие последствия их ждут. Недаром ведь Сеятель когда-то заточил тварь там!
   Но имелись и другие новости, заполняющие его голову - три дня назад вернулся Кальтер. Шпион был встревожен, малословен и явно торопился. Его соратникам удалось перехватить один из сосудов. Причем все обстряпали так, что у предателей не должно было возникнуть подозрений. Получилось как бы все случайно, просто телега, везущая груз, натолкнулась на дороге на пьяный разъезд. Всадники повздорили с возницей, надавали тому оплеух и, пригрозив быстрой и жестокой расправой охранникам обоза, сопроводили всех на ближайшую заставу. Солдаты получили выговор и были уволены из армии, а телегу обыскали... и нашли под воловьими шкурами пустой сосуд. Как он попал к торгашу - тот объяснить не смог. Строил из себя обиженного, обещал, что гильдия этого так не оставит...
   Кальтер сказал, что никто и представить не мог, что в дело замешаны торговцы. Это станет еще одним ударом для Сеятеля. Он всегда с трепетом относился к купцам, помогал гильдии, иногда даже в убыток своей империи. По слухам торговцы внесли веский вклад в его возвышение, даже какой-то из родственников Сеятеля был торговцем... А тут такое. Сосуды - бесценны, секрет их изготовления знали лишь единицы и, уж подавно, никто не разбрасывался сосудами направо-налево, поэтому торговца арестовали за воровство...
   Ильгар закрыл глаза.
   Прохладный ветерок овевал кожу, ночной город все еще оставался шумным, но здесь, в квартале богачей, было относительно спокойно. Музыка лилась из распахнутых окон зала, где-то вдали бренчала лютня, по дорогам ходили стражи.
   Через две недели он снова встретится с Кальтером. Предстоит провернуть еще одно дельце перед тем, как шпион укатит в Нижний Ландгард. После этого часть масок будет сброшена и, вполне возможно, империю ждет первое, по-настоящему серьезное потрясение. Момент был не из лучших: все помнили события в Лоте, Сайнарии, неудачи на реке Безымянной, но, быть может, этот как раз та самая встряска, что поможет Сеятелю продвинуться дальше.
  
   - Ты как? Выглядишь плохо.
   Кальтер ждал в захламленном проулке позади ремесленной лавки. Парень казался безликим. Неброская одежда, недельная щетина, ленивый прищур...
   - Выгляжу ровно так, как и чувствую себя, - Ильгар ухмыльнулся.
   - Тогда терпи, - шпион пожал плечами. - Сегодня идеальный день. И другого такого может не выпасть.
   - Готов терпеть что угодно, лишь бы дома не сидеть! Хоть в Топи опять...
   - Ну уж нет! - воскликнул Кальтер, улыбаясь. - Я туда ни ногой больше. Отвратное местечко.
   - Не то слово. Но, знаешь, есть мнение, что скоро мы вновь встретимся с нашими друзьями из Плачущих Топей.
   - Ага, понимаю. Дождь и водяные твари? Уверен, что они пришли оттуда?
   - Нутром чую. Это не простых богов работа.
   - А что ты делал в квартале нищих? Или это секрет?
   - Не секрет. Преследовал одну из тварей. В квартале есть старое святилище - заброшенное. И тварь спряталась там. Неизвестно, скольких еще горожан могла убить, пока до нее добрались бы стражи или жнецы.
   - Узнаю своего десятника! - он легонько хлопнул Ильгара по плечу. - В некоторых вещах ты не меняешься. И, если уж честно, это меня радует.
   - Попробуй растолковать это моей жене!
   - Женщины... что они понимают в мужском долге? - философски заметил шпион.
   - Побольше многих мужчин, уж поверь. Правда, понимают по-своему... Ладно, хватит трепаться. Куда идем?
   - Прощупаем одного пройдоху. Его часто видели в не лучших компаниях, кроме того - он работает на гильдию торговцев.
   Они прошли переулками до торговой площади, а там на время разделились, чтобы снова встретиться за городскими воротами. Сослуживцы не должны были видеть Ильгара в компании незнакомого человека.
   - Аск Лери. Лет семь назад был вхож в гильдию, занимался табаком.
   - Ландгардским?
   - Нет. Покупал у язычников.
   - Ого! Поэтому из гильдии выперли?
   - В точку. Но выперли весьма условно - на самом деле Аск промышлял контрабандой еще пять лет, и все это время его покрывал тогдашний глава гильдии Вескорс Сивый. После того, как Вескорс заболел, Аск отошел от дел. В гильдии трижды сменилось руководство... и за все это время никто с нашего контрабандиста не спросил.
   - Наводит на определенные мысли.
   - Точно. И, главное, Аск трижды покидал свой дом за последние полгода. И ездил только в Вайрантур.
   - Понимаю. Сосуды изготавливают только там, верно?
   - Верно.
   Жил Аск в доме, расположенном между двумя холмами. Контрабандист явно никого не боялся, потому как даже не удосужился обнести жилище и всевозможные пристройки частоколом - обошелся рвом и насыпью. Там имелась пасека, загон для свиней, коровник, курятник, амбар и барак, в котором обитала охрана и рабочие. Позади дома на делянке рос табак.
   - А неплохо он устроился! - Ильгар присвистнул.
   - Конечно. Столько лет безнаказанно крутить черные делишки под крылом гильдии... У него с десяток стражников там. Дозоров никаких, собак не держит, поэтому подберемся к дому легко. Наш человек дверь запирать не станет, и, когда закончим, уйдет с нами.
   Ильгар чувствовал себя разбойником. Крался в ночи к жилому дому, где, вполне возможно, спокойно спят ни в чем не повинные люди. А ну как не удастся обстряпать все по-тихому? Тогда придется пускать в дело ножи. Оставалось надеяться, что все пройдет как по маслу.
   Расползающаяся по телу усталость настораживала, Игла отняла слишком много сил! Но в замен прошла боль в ногах.
   Передвигаться тихо Ильгар не разучился. Кальтер и вовсе походил на крадущегося кота - ступал плавно, где нужно перекатывался, полз. В руках сжимал короткий лук и пару стрел в полруки длиной. Но оружие не понадобилось, они добрались до подворья незамеченными.
   Перебрались через заполненный мусором ров, осторожно взобрались по насыпи.
   Двор перед двухэтажным домом хорошо освещали факелы на высоких шестах. Само строение утопало во мраке и тишине, забранные решетками окна были темны. Зато барак гудел от шума. Сквозь приоткрытую дверь лился свет, доносились голоса и смех.
   Кальтер негромко выругался. Но все равно повел Ильгара к двери в особняк, хотя и складывалось все не лучшим образом.
   Дверь была не заперта, петли заботливо смазаны. Отворилась она бесшумно, впустив пару незваных гостей в дом.
   Полы покрывали мягкие ковры, в коридорах, скупо освещенных лампадками, вдоль стен стояли вазы, несколько высоких щитов, разукрашенных охрой и углем, три диковинных тотема. Не иначе, хозяин притащил все это барахло из земель язычников. И не боялся хранить дома! Значит, чувствовал себя безнаказанным.
   Они бесшумно крались в полумраке. Кальтер точно знал, куда идти, и все же это не спасло от неприятностей. До нужной комнаты оставалось порядка сем шагов, когда позади Ильгара распахнулась дверь и на пороге застыла сонная девчушка лет десяти. За ее спиной стояла женщина в белом переднике и с ночным горшком в руках. Они не сразу заметили незнакомых мужчин.
   -... А все потому, что кое-кто выпил целый графин сливового компота!
   - Ну вот еще, Финна! Мало мне матушки, которая твердит об этом каждый вечер, так еще и ты туда же!
   - И правильно делает. Полночи прошло, а горшок полон...
   В этот миг Кальтер оказался рядом и коротко ударил женщину кулаком в висок. Не дав упасть, и втолкнул обратно в комнату. Горшок глухо ударил в пол. Ильгар, понимая, что сейчас случится нечто совсем плохое, подхватил девчонку и, зажав ей рот, метнулся за товарищем. Дверь быстро закрыли и затаились.
   Никто на шум не появился.
   - Издашь хотя бы звук - убью. - Вряд ли дрожащий от страха ребенок понимал суть сказанного Ильгаром.
   Кальтер тем временем достал туго набитый мешок из мягкой кожи.
   - Убери-ка руку, - попросил он Ильгара.
   Девчонка уже собиралась завопить, когда шпион выхватил из мешка и бросил ей в лицо горсть белой пыли. Она, мерцая и кружась, осела на пол. Ильгар почувствовал, как немеет язык. Ребенок в его руках вмиг обмяк. Осталось только уложить девочку на кровать.
   - Там кувшин с водой, - Кальтер поморщился. - Прополощи рот и слей мне на руки. Порошок опасен даже в малых количествах...
   - Готово.
   - Хорошо. Теперь наполни стакан.
   Он размешал порошок, привел оглушенную женщину в чувства и заставил выпить весь стакан.
   - Проклятье, - пробурчал Кальтер. - По-тихому не получилось.
   - Но стража пока не появилась.
   - Это-то и настораживает. В доме, кроме нашего человека, есть еще двое охранников. И уж один из них точно спать не должен! Думаю, надо переждать немного...
   - Давай закончим дело. От ожидания толку не будет.
   - Осторожность - это не про тебя, да? - он улыбнулся.
   - Я уже и сам не знаю, что про меня, а что - нет.
   Ильгар покосился на два тела, лежащих на кровати.
   - Порошок ребенку не навредит?
   - Навредит. Может и убить, если не повезет.
   Они вышли в коридор. В доме по-прежнему было тихо. Настолько тихо, что Ильгар заподозрил неладное.
   - Не нравится мне это.
   - Мне тоже. Давай-ка поскорее закончим - начальство не поймет, если просто свалим отсюда, как пара трусов.
   Спальня Аска располагалась в конце коридора. Вход в нее загораживала тяжелая штора из алого бархата, расшитого звездами. Ильгар и Кальтер одновременно вошли внутрь, обнажив клинки.
   - Стоять.
   Голос был спокойным.
   - Зажгите свет.
   Огни озарили спальню. В ней было тесно от народа. Человек пятнадцать, не меньше. Все при оружии, в кожаных доспехах, с топорами и кинжалами в руках.
   На кровати под шелковым балдахином сидел мужчина лет сорока. Кряжистый, гладко выбритый и аккуратно подстриженный. Он внимательно смотрел на незваных гостей и улыбался.
   - Одного убейте - второго оставьте в живых. Нам нужны доказательства.
   Ни страха, ни удивления Ильгар не почувствовал. Скорее интерес. Потому как засада и окровавленное тело стража на полу были отнюдь не самыми странными в этой комнате. Удивительнее всех оказалась златовласая женщина, стоявшая в изголовье кровати. Глядя на Ильгара желто-зелеными круглыми глазами, что подошли больше сове или кошке, она радостно скалилась, показывая тонкие клыки.
   В тот же миг на них набросились стражи
   Ильгар получил четыре удара прежде, чем успел слово вымолвить. В узкой комнате негде было развернуться, и численный перевес врагов оказался слишком велик. Игла не избавила от боли, но добавила сил и очистила затуманенный разум.
   Послышался громкий хлопок, яркая вспышка ослепила всех, кто был в комнате.
   Пользуясь мгновенным замешательством врагов, Ильгар бросился не в коридор, как поступил Кальтер мгновением ранее, а на Аска. Торговец, до этого напыщенно сидевший на кровати, вскрикнул и попытался улизнуть. Золотоволосая женщина загородила Ильгару дорогу, но были сбита на пол... однако в мгновение ока оказалась на ногах. Следующий удар должен был уложить ее надолго, и опять женщина поднялась как ни в чем не бывало.
   Налетели стражники Аска.
   Ильгар отразил два удара, ткнул локтем в ответ, расквасив лицо особо резвому бойцу, и, ухватив хозяина дома за шиворот, дернул так, что старик влетел в стену, сбив на пол картину и повалив столик с вазой. В следующий миг Ильгар оказался над Аском с занесенным кинжалом.
   - Стоять! Хоть кто-нибудь дернется - вспорю ему брюхо!
   - Не двигайтесь, - спокойно произнесла женщина. На ее лице не было ни синяка, ни ссадины, хотя Ильгар бил в полную силу. - Не провоцируйте ублюдка. Ему бежать некуда... Достаньте пока второго. Необязательно живым.
   - И не думай, - Ильгар приставил нож к шее Аска. - Мой друг не должен пострадать.
   - Аск стоит ровно одну жизнь - твою, - женщина уперла руки в бока. - Второй мне без надобности.
   Ильгар ощущал, как течет кровь по ногам, спине и даже лицу. Сердце испуганно билось, дыхание вырывалось из горла хрипом. Дрожь в пальцах унялась ненадолго - слишком уж близко была смерть... Но стражи замерли. Жизнь хозяина была в руках врага.
   - Я сниму маску вместе с кожей с твоего рыла, выродок! - прорычал торговец.
   - Возможно, - Ильгар схватил его за губу и со всей силы сжал. Старик заскулил.
   - Ничего, время терпит - пообещала женщина. - Подождем, пока истечет кровью.
   Ильгар прислушался к ощущениям. Игла горела под кожей, сила толчками расплывалась по телу, в жилах будто тек раскаленный металл. Мелкие царапины быстро затягивались, но раны посерьезнее продолжали кровоточить.
   Желудок скрутила судорога.
   Тем не менее, Ильгар постарался сохранить невозмутимость.
   - Долго ждать придется.
   - А мы никуда не спешим, - женщина уселась на ближайший табурет и закинула ногу на ногу.
   В этот миг в дверь влетела глиняная банка. Она раскололась от удара о стену, послышалось шипение, повалил то ли дым, то ли пар. Еще одна банка чуть не угодила Ильгару в голову. Он выругался и прикрыл лицо рукавом. Старик закашлялся, начал дергаться и стражи потеряли терпение - навалились на Ильгара. Тот вогнал нож в спину хозяину дома, откатился под кровать и выбрался с другой стороны. Опрокинул перед собой шкаф и нырнул в дым. На ощупь выбрался в коридор и рухнул на пол.
   Из глаз брызнули слезы, горло словно обожгло. Мимо него кто-то проскользнул в комнату. Вспыхнула искра. Из дверей вырвался сноп пламени. Огонь лишь слегка облизнул Ильгара, и быстро потух. Повалил жирный и едкий черный дым.
   Бывший десятник к тому моменту уже плохо соображал. Почувствовал, как его тормошат. Затем поднимают на ноги и куда-то волокут.
  
   Ночь надежно укрыла беглецов от взглядов возможных преследователей. Высокая трава и неровная местность дали шанс на спасение.
   - Нас проищут до зари, - Кальтер безуспешно пытался оттереть с лица копоть. Одна его рука висела плетью, волосы стояли торчком от заскорузлой крови.
   - Не трать зря воду. Нам еще невесть сколько здесь прятаться.
   Сам Ильгар до сих пор слабо понимал, как они уцелели. Было ясно, что он принял на себя большую часть ударов, в то время как проворный Кальтер использовал одну из дорогих световых вспышек и кинулся прочь из комнаты. За ним последовали лишь двое. А дальше Ильгар приковал внимание стражей к себе. И напарник смог пустить в ход кое-что посерьезнее из своих запасов.
   - Дым, - спросил Ильгар, затягивая концы повязки на голени, - что это такое? У меня до сих пор в носу свербит и горло жжет.
   - Это не совсем дым. Скорее очень легкий порошок, взвесь, которая поднимается кверху, когда просыпается, и медленно оседает. Состав в обеих банках разный. Смешиваясь, он создает облако, которое в мгновение ока вспыхивает. Достаточно искры от кремня... Короткая вспышка сжигает все, что находится поблизости. От тел не остается ничего... даже костей. А мебель, одежда, украшения лишь слегка нагреваются или тлеют. В общем, страшное оружие, если говорить откровенно. И стоит безумно дорого. Иначе давно армию снабдили бы чем-нибудь подобным. Главное, это спасло нам жизнь.
   - Ну да. И еще - мы провалили задание. Старик был мертв до того, как ты устроил вспышку. Я пырнул ножом урода.
   - Не худший исход, - Кальтер тяжело вздохнул. - Не первый и не последний подозреваемый, которого теряем. Зато теперь знаем, что наше расследование отныне не тайна. Заговорщикам известно, что за ними следят. Значит, будут вдвое осторожнее. Затаятся. Или, наоборот, начнут действовать... так или иначе, есть над чем подумать. Ты ведь не выходишь из дела?
   - Нет, - Ильгар вздохнул. - Работаем дальше. Тем более мне интересно, что за женщина была в комнате. Я дважды съездил ей по лицу так, что скулы должны были рассыпаться, а она будто не заметила. И вела себя словно хозяйка дома.
   - Теперь хозяйка мертва. И дело закончено. Думаю, нам следует некоторое время не встречаться...
  
   Вода в оловянном тазу покраснела. На столешнице лежала вымоченная в вине тряпица с хирургическими иглами. Ильгару было по карману пригласить хорошего полевого лекаря, но он решил обойтись услугами простого целителя, без зачарованных красных перчаток.
   - Поразительно, - пропыхтел хирург, обрезая нить. - Готов поклясться, что рана должна была загноиться. Сколько времени прошло до того, как ты ко мне пожаловал?
   - Два дня. Из них один я пролежал пластом, - Ильгар до сих пор с болью в сердце вспоминал тяжелый взгляд жены. Она встретила его на пороге дома - грязного, побитого, с воспаленными ранами по всему телу и иссушенного Иглой. Именно артефакт не дал ему выбраться из дому раньше, нещадно выкачивая силы. Рика не задавала вопросов, лишь напомнила про их разговор. - У меня талант к выживаемости.
   - Счастливчик, а? - усмехнулся хирург.
   - Вряд ли. Счастлив тот, кого вообще не режут, а не тот, кто умудряется выжить.
   - Трезвый взгляд на вещи. Однажды любое везение подводит. Лучше его не испытывать.
   - Золотая истина.
   В комнате было сыро. И холодно. Каменные плиты на полу и стены из булыжника были выскоблены, все пространство заливал яркий свет, что теней почти не осталось. Услугами лекаря Челтара пользовались многие стражники и солдаты - старик имел репутацию не просто хорошего мастера, но человека, умеющего держать язык за зубами. И сейчас это дорогого стоило.
   - Ты ведь страж? - Челтар протер руки тряпицей, пропитанной травяным настоем.
   - Уже нет.
   - Уволился?
   - Сегодня утром.
   - Не боишься остаться без ломтя хлеба в наше время? Неспокойно сейчас. А ты вряд ли знаешь иные ремесла.
   - Ты прав. Но такой я человек, - Ильгар улыбнулся. - Быстро увлекаюсь, быстро теряю интерес. Поэтому немного посижу на шее у тестя. Хочу организовать стражу, достойную самого влиятельного Дарующего в империи. Как знать, может быть, пользуясь знаниями солдата и стража, сумею организовать свою гильдию телохранителей.
   - Хорошее дело, - улыбнулся Челтар. И понимал он гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.
   План был прост. Хотя изначально Ильгару не понравился. Кальтер предложил ему поиграть в обленившегося альфонса, бывшего солдата, волею судьбы оказавшегося у золотой кормушки. И верно, зачем ему гнуть спину, раз все и так поднесут, накормят, напоят? Кто станет воспринимать такого человека серьезно?
   - Это же отличный план, - говорил Кальтер, когда они в очередной раз прятались от погони. - Можешь еще и сарлугом заделаться! - он рассмеялся. - Купишь позолоченные доспехи, павлиньи перья... В общем, тебе нужно побыть на виду. Походить по званым балам, ужинам, быть может, набьешься в провожатые к Ракавиру во время очередной его поездки.
   - Я не буду играть роль нахлебника, дружище, - Ильгар покачал головой. - Это мне не под силу, а вот заняться обеспечением безопасности семьи - запросто.
   - Отличная мысль!
   - Рика придумала. Так или иначе, у Ракавира много недоброжелателей. Внутренняя грызня, как по мне, опаснее открытой вражды. Присмотрю за стариком.
  
   Глава 22
   Ная
  
   Тварь сидела на обломке разрушенной крепости и следила за Наей. Следила неотрывно, с плохо скрываемым желанием вцепиться колдунье в горло. Нежить была с четвертого предела, не меньше. И свеча, как и нанесенные на кожу девушки заклинания, вряд ли удержали бы ее от нападения. Разве только печать Незыблемой остужала пока пыл. Но надолго ли? В последнее время сущности тьмы стали наглее, а забредали на первый предел с низших чаще. Границы слабели. Терял силу и свет свечи, защищавший прежде надежно привратников. Ситуацию с жертвами пытались выправить, послав двух колдунов на поиски людей с сильным Тха, но вестей от них пока не поступало. Как и от найдара, пропавшего где-то в устье Нарью.
   Ная переложила свечу в левую руку, правой достала из-за пояса дирк, но для себя решила: если тварь не нападет - трогать ее не станет. Даст нежити шанс убраться по-доброму восвояси. Схватка встревожит пространство мира мертвых. А шуметь, как и расходовать силы пока не хотелось. До пятого предела путь не близок, встречи могли быть намного неприятнее, чем эта.
   На двадцать третьем шаге колдуньи тварь напала. Со спины. Другого Ная и не ждала. Природный инстинкт нежити не изменить. Жажда крови и теплой плоти пересиливали даже страх нарушить табу.
   Девушка с точностью до мига уловила момент прыжка, чтобы развернуться и встретить тварь ударом. Пламя свечи выхватило из темноты сжавшуюся в клубок гибкую фигуру. А затем длинные лапы неслышно оттолкнулись от земли, не скрытые кожей мышцы напряглись, посылая тело в полет. Нижняя челюсть выдвинулась вперед, распахнулась, как створки ворот. Пасть была огромной - голова пролезет. Пихнув свечу в морду падающей сверху нежити, девушка дирком ударила ее в ухо. Лезвие соскользнуло по кости и лишь распороло его надвое. Но тварь с визгом отскочила, сотрясаясь в кашле и выплевывая искры. Не по нраву? Еще бы! Свет свечи жидким пламенем выжигал нутро. На этом можно было бы и закончить, будь нежить с первого предела, но с этой миром разойтись уже не получится. Решилась напасть один раз, нападет непременно во второй, но уже более коварно и умело. И никто не поручится, что ей не удастся достигнуть желаемого.
   Ная тряхнула левым плечом, и золотистые вкрапления соскользнули по руке, образовав тонкую, но достаточно крепкую цепочку из крохотных шариков, длиной в рост человека. Один конец обвил браслетом запястье, другой - кольцами скрутился возле ног девушки. Об этой особенности золотых вкраплений колдунья не рассказала даже Радкуру. Не решила еще, нужно ли тревожить по такому пустяку, ведь ничего опасного в том не было. Да и сама узнала недавно - три недели назад, когда схлестнулась с яркури - прыгучей тварью, на втором пределе. Удивилась не меньше нежити, вокруг шеи которой цепь внезапно захлестнулась. Новое приобретение понравилось. Отличное подспорье в бою. Задушив врага, цепь возвращалась на место, становясь прежним вкраплением.
   Движение рукой было коротким и стремительным, золотая молния сверкнула в темноте, обвила горло нежити. Тварь задергалась в петле, стараясь освободиться, а, не добившись успеха, попыталась дотянуться зубами до цепи и перегрызть. Но только разодрала десна в лоскуты. Сущность издала рык ярости. Глаза полыхнули желтым огнем. Кажется, она разозлилась всерьез... и сделала самое глупое, что могла - прыгнула вновь на колдунью. Теперь разозлилась Ная. Дирк метил уже войти в глаз твари, но цепь вперед укротила нежить, стянув горло так, что та рухнула и, хрипя, заскребла лапами. Петля сжалась сильнее, затем еще сильнее, пока существо тьмы окончательно не прекратило борьбу.
   Ная склонилась над поверженной нежитью.
   - Теперь уяснила, на кого не следует разевать пасть? - и вонзила дирк под ребра сущности.
  
   - Ты задержалась. Были сложности?
   Радкур сидел у входа в туннель и складывал из камней пирамидку. Одиннадцать башенок уже высились рядком.
   - Прошлась до пятого предела. Проверила границу. Давно ждешь? - Колдунья заученными движениями начала заделывать дыру.
   - Порядком. - Скорняк водрузил камушек на вершину пирамиды. Она качнулась, но устояла. - Не ходи так далеко. Опасно.
   - Пятый мне по силам.
   - И все же осваивай пределы постепенно, не спеша. - Еще один камушек лег сверху шаткой конструкции. Казалось, дыхни - и развалится, но каким-то чудом башенка держалась.
   - Сам знаешь, сейчас не спеша не получится. Ситуация не позволяет медлить, - девушка сняла перчатки, запихнула в котомку. Туда же сунула и прозрачный шарф.
   - Прошу лишь быть осторожнее. Если с тобой что-нибудь случится на нижних пределах, могу не успеть прийти на помощь. Далеко.
   - Чтобы ты и не успел?! Вряд ли ты способен так жестоко разочаровать доверчивую девушку. - Ная критически осмотрела башенку, присела, подобрала округлый камушек, осторожно опустила на пирамидку Радкура. Она выдержала и эту ношу. А через миг разлетелась в разные стороны от щелчка пальцев девушки. - Пойдем домой, сказочник. А то твари по ту сторону стены от смеха захлебнутся.
   Скорняк поднялся, отряхнул ладони.
   - Идем, наивная.
  
   Солнце все ниже спускалось за скалистые вершины гор, окрашивая их заревом пожарища. Тени удлинились, наползали друг на друга, словно играли в игру - кто кого вперед проглотит. Скоро совсем станет темно. В селении зажгут сигнальный огонь для припозднившихся с дозора привратников.
   Заметив спускающихся по тропинке Радкура с Наей, "вороненок" убрал ведро с водой с колодезного сруба на землю и поспешил навстречу.
   - Тебя хочет видеть Кагар-Радшу, - выпалил он девушке. - Велел, чтобы сразу пришла, как вернетесь.
   От слов Рикара несло неприятностями. Поздний вызов к Призванному не сулил ничего хорошего.
   - Не говорил, зачем понадобилась?
   - Нет. Но перед этим к нему заходил Аметист, - понизив голос, по секрету доложил мальчишка.
   Чувство тревоги усилилось.
   - Пожалуй, наведаюсь к Кагару вместе с тобой, - произнес Радкур, разделив ее опасения.
   - Призванный будет недоволен, если заявимся вдвоем.
   - Не думаю, что он выставит меня за дверь. Хотя, Кагар может. - Радкур обнял девушку за плечи. - Выше нос. Справимся.
   На стук в дверь сразу прозвучало приглашение.
   - Заходи. Давно тебя жду.
   Невзирая на прохладный вечер, Призванный снял меховую накидку, оставшись в широких тонких штанах и льняной рубахе до колен, подпоясанной кожаным ремешком. На вошедшего первым Радкура глянул с неодобрением.
   - Ты что тут забыл?
   - Зашел пообщаться.
   - Именно сейчас?
   - А чем сегодняшний вечер плох? - Скорняк без приглашения расположился на скамье. Как друг и старый соратник Кагара он мог позволить себе столь свободное поведение с Призванным. Ная же проявить подобную вольность не имела права и смиренно стояла у порога.
   - Незыблемая с тобой. Оставайся. Пообщаемся, - в голосе Кагара прозвучала скрытая угроза.
   Он мазнул взглядом по левой руке девушки. Скривился. Недовольство всегда появлялось на его лице, когда натыкался взором на сделанную Радкуром по дороге с Ледетта татуировку. Из-за нее им пришлось задержаться на сутки. Полдня Скорняк искал нужные для окраса растения, вытачивал из растущего только в горах дерева олаха иглы. Остальные полдня наносил рисунок, чтобы скрыть золотистые вкрапления. В итоге капельки слились с переплетением разноцветных узоров и стали почти незаметны. Разве что, знающий, что именно искать, внимательный человек мог различить их в рисунке.
   - От Верховного Сарид-Лара пришло сообщение. Касается тебя. Догадываешься в чем дело? - грозно спросил Кагар-Радшу.
   - Нет, - ответила девушка, стараясь не показать возникшего беспокойства. Неужели Тэзир проболтался?
   - На территории клана воздуха будет проведен обряд Сплетенного узла... - У Наи засосало под ребрами от плохого предчувствия. Обряд Сплетенного узла?! На территории клана Тэзира?! И это напрямую касается ее?! Куда Кагар клонит? У них, конечно, не принято насильно связывать судьбы, но, иногда, исходя из необходимости или провинности привратников, это допускалось. А уж они с Тэзиром по макушку увязли в нарушении запретов. - Ты приглашена на празднество... как сестра жениха.
   Колдунья выдохнула с облегчением. Всего-то? Умеет Призванный заставить нервничать. Забыла даже, что для Ходящих обряд Сплетенного узла табу.
   - Для меня это большая честь. Рада за Арки и Саю, - ответила Ная.
   - Тогда иди, собирайся.
   - Значит, мы едем на свадьбу? - потянувшись, спросил Радкур, когда за девушкой закрылась дверь.
   - Едем я и Ная. Ты - нет.
   - Почему?
   Призванный подлил чернил в маленькую чашку, проверил остроту писчих палочек. Из сундучка в углублении стены достал записи Лариуса.
   - Что тебе там делать?
   - Встретиться с друзьями.
   - Встретишься с ними в другой раз.
   Скорняк в подозрении глянул на Кагара.
   - В чем дело? Почему ты против, чтобы я ехал?
   Кагар с видом занятого человека уселся за стол, раскрыл труд целителя, обмакнул палочку в чернила.
   - Не хватало, чтобы вы еще испортили праздник выяснением отношений.
   - О чем ты?
   Призванный отложил писчую палочку, повернулся к колдуну.
   - Думаешь, не вижу, что происходит между тобой, Наей и этим мальчиком Тэзиром?
   - И что же, по-твоему, происходит? - сухо осведомился Радкур.
   - Мне прекрасно известно, что в наше отсутствие Саламандра ездила к Тэзиру, соврав, что отправилась в клан Коркеи. А ты, узнав об этом, бросился вдогонку, словно ревнивый юнец. Потому и набиваешься в поездку, что опасаешься, как бы без тебя у них чего не вышло.
   - Чушь. Ная - взрослая девушка и вольна встречаться с кем пожелает. Я всего лишь хотел сопроводить ее на обратной дороге. Одной путешествовать сейчас опасно.
   - А зачем татуировку ей на руку нанес?
   - Обычная защита, - пожал плечами Скорняк.
   - Мне-то не лги! - Кагар-Радшу еле сдерживал гнев. - Я, конечно, не такой знаток в ирхаде, как ты или Верховный Рха-Дэн, передавший тебе все тайны письма татуировок, но ума хватило понять значение рисунка. Совсем рехнулся? Вплел в узор заклинаний линию своей силы! Соображаешь, что натворил?
   - Вполне.
   Призванный порывисто встал, пересек комнату, навис над Радкуром.
   - Ответь прямо: от кого или чего ты пытаешься ее защитить?
   - Тебе лучше, чем кому-либо известно, что надвигается. Ная, как ходящая еще неопытная. И если пределы поплывут, и хлынут твари - ее просто сметут. Что тогда будет со всеми остальными? Оттого сумеет она сдержать ту силу или нет, зависит, уцелеем ли мы все. Я всего лишь чуть увеличил ее шансы выстоять.
   - Не рассказывай небылицу, что причина только в этом. И твое отношение к ней совсем не причем.
   - Может, и причем, - обронил устало Радкур. - Но какое это имеет значение, если поможет спасти многие жизни.
   - Твое участие в ее судьбе переходит все пределы допустимого.
   - А есть предел в желании спасти любимую женщину? - Вскинул вопрошающе глаза на Кагара Скорняк. - Если в моих силах помочь Нае выжить, я сделаю это. Чтобы потом не сожалеть о не сделанном, стоя над ее мертвым телом.
   Взгляд Призванного стал тяжелым.
   - Занду имеешь в виду?
   Радкур досадливо поморщился.
   - Прости, не хотел напомнить.
   - Хотел. Потому и сказал. - Кагар опустился на лавку рядом с Радкуром, выудил из потайного кармашка обрывок зеленой ленточки. - Занда первая прокляла бы меня, поставь я чувства выше долга. А ты из-за любви к Нае стал забывать, кто мы и чего будем стоить, как привратники, если уподобимся в чувствах обычным смертным. В нашем ремесле это непозволительно. Не умея владеть собой, при такой силе мы превратимся в не менее жутких чудовищ, что удерживаем по ту сторону грани. А, может, и более опасных. Любовь прекрасна. Но не для нас. Потому что когда-нибудь непременно поставит перед выбором: спасение клана или любимой.
   - Как было с Зандой? - Радкур взял ленточку из рук Кагара, коснулся пальцами двух красных пятнышек на зеленом атласе. В памяти всплыло строгое лицо русоволосой девушки. Она любила зеленый цвет. И ненавидела красный. Но так случилось, что именно красный цвет заполнил ее угасающий взор. Крови было много. Очень много. Она забрызгала буквально все вокруг. И только на зеленую ленточку, вплетенную в волосы, попало всего две капли. Колдун вернул обрывок. Промолвил мрачно: - И ты выбрал клан.
   Призванный спрятал ленточку, прошел к полке, достал кувшин и две кружки, налил вина. Одну протянул Радкуру.
   - Занда поступила бы так же. А какой выбор сделаешь ты, если придется? - Скорняк оставил вопрос без ответа, смакуя вино мелкими глотками. - Вам прекрасно известно, к чему приведет ваша любовь. Клан не может потерять ни тебя, ни Саламандру. Постарайся, чтобы этого не произошло.
   Радкур неторопливо допил, поднялся с лавки.
   - Хорошее вино. Так, когда мы выезжаем?
   - Завтра на рассвете, - буркнул Призванный.
  
   Прибывших из клана огня гостей встречали с большим почтением. Две лиги до селения их сопровождали трое конных дозорных. У распахнутых настежь врат дожидались в полном составе Верховные и Арки с Саей. После короткого приветствия - терять время на долгие словоизлияния у них было не принято - Призванному и Радкуру по обычаю поднесли воды и лепешку. Нае, державшейся за спинами спутников, как младшей по возрасту и рангу, угощения не полагалось. Не достойна еще такой чести. Определенное уважение воздавалась у них на определенной ступени мастерства.
   Оттого Призванный и не спешил в дороге, и привал устроил за пять лиг до клана. Давал время прибыть другим Верховным, чтобы ритуал встречи прошел по всем правилам.
   Лишняя ночевка в лесу Наю нисколько не расстроила. Кагар с Радкуром пекли в золе сладкие клубни, вспоминали давно минувшие события, ушедших за грань великих мастеров и друзей. Перед Наей раскрывалась другая, неведомая часть жизни ее спутников, и мурашки пробегали по коже от возможности окунуться в нее, увидеть их в молодые годы. Девушка слушала истории чужих судеб и откладывала в памяти необычные случаи, где ум, хитрость и хладнокровие помогли выстоять, выбраться из казалось бы обреченной ситуации. Все пригодится, все пойдет впрок. Чужие ошибки при умной голове помогут не совершить своих. А потом Призванный завалился спать на телеге, а они с Радкуром продолжали сидеть в обнимку и смотреть в огонь, видя в нем каждый своих призраков. Но близость любимого мужчины, исходящие от него тепло и надежность, не давали ненависти вновь разгореться в ней. Она помнила. Ничего не забыла. И вернет долг. Но сделает это не сгоряча, выжженная изнутри дотла злобой, а обдуманно.
   Приветственная часть закончилась, и Верховные направились в селение. Еще в прошлый раз Наю поразили массивные ворота, окованные полосками железа - вот уж бестолковая трата столь ценного материала - и высокая, в два человеческих роста стена, сложенная из скрепленных раствором камней, поверху которой шли два ряда кольев. Не селение - крепость. А если взять в расчет, что в окружности трех лиг от селения растянуты сигнальные сети, а наколдованный морок путал чужих, не пуская вглубь леса, то удивиться такой защите стоило. Впрочем, подобные меры были объяснимы. Клан огневиков от людей отгораживали труднопроходимые горы. "Воздушные" же жили в предгорье, среди дремучих лесов и холмов и надеяться только на их заслон было бы неосмотрительно.
   Ная стиснула зубы, видя, как Коркея подплыла к Радкуру, подхватила под руку и, что-то нашептывая с улыбкой на ухо, повлекла вслед за Призванным и Верховными. Стерва! Мысленно послала стрелу ей между лопаток. Но с уходом глав кланов девушка, наконец, могла сбросить с себя приличествующий правилами молодому привратнику скромный вид и обнять друзей.
   - Как же я рада вас видеть. А где Тэзир? Почему не встречает?
   - По рангу не положено. - Арки кивнул на Верховных. - Увидитесь позже. Он знает о твоем прибытии. Кстати, Кайтур тоже приехала.
   Оставив Холодка с телегой на попечении дозорных, они зашагали по селению, но в другую сторону, чем направились Верховные.
   - Спокойно у вас в клане?
   - Найдар пропал. В остальном Незыблемая милует. - Ная с интересом поглядывала по сторонам - в прошлый раз недосуг было разглядывать, как живут "воздушные", торопилась.
   Постройки здесь все были из дерева, столь ценного для клана огневиков, использующих в основном камень. Срубленные из сосновых бревен домики выглядели крепенькими и ладненькими, словно грибы-боровички, примостившиеся под великанами деревьями. Это напомнило племя мархов. Они тоже строили жилье под защитой предков-дубов. В груди непривычно заныло. Колдунья перевела взгляд в другую сторону. Небольшие беседки и лавочки добавляли уюта. Круг для тренировок был обнесен невысоким забором и засыпан песком. Ничего схожего с суровостью селения огневиков. Тэзир не солгал, в красивом месте жили "воздушные".
   - А у вас как дела?
   - В клане Саи один погибший. Правда, в дозоре, не в стычках со жнецами. У нас двое. Зато найдар уцелел, возвращается в селение с учеником, - Арки сорвал с дерева какой-то фрукт, протянул Нае. - Попробуй. Слышала, троих колдунов отправили с посланием к Сеятелю? Все в нетерпении, чем кончатся переговоры.
   Ная слышала, но, как и Радкур не особо верила, что послание что-то решит и все закончится миром и согласием. Желтый фрукт ей понравился. Сочный и сладкий. И во рту приятная свежесть. Даже пить перехотелось.
   Они вышли на площадь. Приготовления к торжеству шли полным ходом. В центре стоял на случай дождя сбитый из досок высокий навес. Под ним выстроились в два ряда столы. Привратники сновали туда-сюда, кто носил лавки, кто волок в трапезную корзины с овощами, кто складывал поленницу для ночных костров.
   - Суматошно у вас тут, - заметила Ная.
   - Сарид-Лар решил провести обряд пышно. Говорит, после всех обрушившихся на кланы несчастий, праздник нам просто необходим, чтобы впустить в сердца немного радости, - ответил Арки.
   - Ты когда-нибудь присутствовала на свадьбе привратников? - Мышка выхватила из букета на столе цветок, воткнула в волосы подруги. Одобрительно кивнула.
   - Нет.
   - Мы тоже.
   Это развеселило. Ная поймала себя на мысли, что впервые за много лет смеется с легкостью, как когда-то дома от шуток брата. Воздух здесь такой или место умиротворяющее, что отпускало напряжение, и охватывала некая беззаботность. А вот это было опасное чувство. И за ним чаще всего следовала расплата. Беспечность для привратника недопустима нигде.
   Выделенная Нае комната была крохотной. В ней умещалась лишь лежанка и табурет с ушатом воды. Вполне достаточно для пары ночей. Нынче многим "воздушным" пришлось потесниться, чтобы разместить гостей. Смыв пыль после дороги и, пригладив волосы, Ная отправилась предложить посильную помощь в подготовке праздника. Лишние руки в работе никогда не помешают. Саи с Арки она нигде не нашла, балагура тоже, хотя, кого не спрашивала, все отвечали, что видели его буквально мгновение назад. Прямо неуловимый дух.
   Перехватив пробегавшего мимо "вороненка", поинтересовалась:
   - Тэзира знаешь?
   - А кто его не знает, - фыркнул мальчишка.
   - Увидишь, передай - Саламандра ищет.
   - Не врешь? Ты та самая Саламандра, что Талкару убила? - выпучил он глаза.
   - Ага, - кивнула Ная. - А еще я откусываю головы назойливым мальчишкам.
   - Заливаешь, - сморщил в недоверчивой усмешке конопатое лицо "вороненок".
   - Задержишься тут еще на миг и узнаешь на себе, - пригрозила колдунья. - Проваливай, давай.
   Мальчишку словно ветром сдуло.
   Бойкая седовласая женщина, хозяйским глазом следящая за приготовлениями к завтрашнему дню, отнеслась к просьбе Наи дать ей какую-нибудь работу с радостью. Помощников не хватало. Каждый человек был при деле. Девушку тут же отрядили к двум привратницам, разбиравшим фрукты. Хорошие плоды относили в кухню и погреб, слегка подпорченные обрезали и пускали на пироги и варенье. Женщины приняли Наю доброжелательно. Правда, тайком косились на мужской наряд. У них так ходить было непринято. Обычное одеяние привратниц состояло из юбки, рубахи с широкими рукавами или свободного платья тогри с множеством складок на груди, дающим свободу действия.
   В одно из возвращений с кухни с пустой корзиной Наю привлек знакомый смех, доносившийся из беседки. Скрытые занавесью вьюнка, Радкур с Коркеей что-то увлеченно обсуждали. И ничего в том не было бы страшного - почему не поговорить двум старым друзьям - если бы Верховная не касалась то волос Скорняка, будто снимала прицепившийся листок, то невзначай щеки, то пальцев. Женщина всегда распознает скрытую игру другой женщины, пытающейся обольстить мужчину. Ная еле подавила желание запустить искру в пышную прическу Верховной, рассудив, что это будет совсем по-детски, и Радкур не одобрит подобную шалость с ее стороны. Колдунья спряталась за угол ближайшего дома, и некоторое время просто наблюдала за парой в беседке, доедая захваченный с кухни пирожок. Убедившись, что Радкур со старой приятельницей не более, чем радушен, обтерла травой жирные руки и собиралась уже уйти, как кто-то навалился на нее, прижал к стене и, обдав винным запахом, потянулся поцелуем к губам.
   - Говорят, ты меня искала.
   - Отлипни! - прорычала девушка, отпихнув наглеца.
   - А чего так сурово? Искала тогда зачем? - пьяно икнул Тэзир.
   - Я искала друга, а не шута. - Ная подхватила корзину и рассерженно зашагала к площади.
   - Даже не выпьешь со мной? Тут осталось еще немного, - встряхнул мехом балагур. Не получив ответа, уселся на траву, отшвырнул мех и произнес совсем не пьяным голосом: - Вот придурок!
   - Что за внезапный порыв честности? - возник за его спиной Арки. Проследив за понурым взглядом друга, провожавшим Наю, шутливо стукнул кулаком Тэзира по темечку. - Только не говори, что едва встретившись, успели поссориться. - Поднял с травы мех, хлебнул вина. - Сказал?
   - И не скажу! Ты тоже не скажешь! Даже Сае! Иначе больше мне не друг.
   - Но зачем скрывать? - удивился Арки.
   - Мне одного раза хватило - держать ее мертвую на руках. Повторения не хочу.
   - Как же жить с этим будешь?
   - Стерплюсь как-нибудь. Главное, чтобы она ни о чем не догадалась, пока тут гостит. А там уедет - не узнает. - Тэзир отобрал у друга мех, сделал глоток. - Сливовое? То-то сразу не понравилось. Идем, надо еще две лавки сколотить до вечера. Не сделаю, Сарид-Лар с меня шкуру спустит.
   Вторая лавка была уже почти готова, осталось вколотить последний гвоздь. Но, как всегда случается, именно его угораздило попасть в сучок, и упрямец отказывался входить в дерево. Балагур сдвинул чуть в сторону носик гвоздя, ударил молотком по шляпке. И едва не попал по пальцу от неожиданно присевшей перед ним Наей.
   - А теперь признавайся, что все это значило? То прячешься, то изображаешь пьяного. Думаешь, не поняла по звуку, что мех был полон? Или не знаю, как у тебя сияют глаза, когда выпьешь лишнего?
   - Я же шут, - пожал он плечами. - Решил подурачиться.
   Ная улыбнулась, дернула его за ухо.
   - Я тоже рада тебя видеть. Поболтаем потом?
   Тэзир не успел ответить, а она уже поднялась, направилась к группе привратниц, достающих из корзин гирлянды из сплетенных цветов. Притворяясь работающим, балагур украдкой поглядывал, как Ная захватила в охапку несколько гирлянд и начала украшать навес, растягивая их между столбами. Первый ряд, второй, третий. Мужской наряд удивительно шел девушке, как нельзя лучше соответствуя ее характеру и делая еще более притягательной. Этого балагур не подметить не мог.
   Ряды гирлянд поднимались все выше по столбам. Колдунья встала на цыпочки, с трудом уже дотягиваясь до вбитых гвоздей. Тэзир отложил лавку, собравшись подойти помочь, но взявшийся неизвестно откуда Скорняк опередил его. Забрал гирлянду, закрепил на столбе. Со стороны - обычное дело, сейчас все помогали всем. Но Тэзиру ли не знать, что крылось за их легкими, словно случайными, соприкосновениями пальцев, улыбкой во взгляде. Неприметные чужому глазу чувства, для него кричали в голос об их тайне. Балагур отвернулся, только взгляд все равно тянулся в сторону Радкура и Наи.
   Скорняк подставил к столбу лестницу, намереваясь забраться наверх. Но девушка оказалась шустрее, ящеркой взлетела по ступенькам, зацепила новую гирлянду за гвоздь, перекинула через балку, поддерживающую крышу навеса. Теперь требовалось спуститься и передвинуть лестницу к следующему столбу. Радкура кто-то окликнул, и он поспешил на зов. Саламандра возиться с передвижением лестницы не стала, обхватила ногами горизонтальную балку и поползла к следующему столбу. Она достигла почти середины, когда раздался громкий треск, и прозвучал чей-то крик:
   - Берегись!
   Навес вздрогнул, накренился и начал заваливаться. Народ бросился врассыпную, только Ная по-прежнему висела под крышей.
   - Прыгай! - заорал Тэзир.
   Однако колдунья продолжала теребить гирлянду. И тогда он понял, в чем дело: нога девушки запуталась в украшении, и ей никак не удавалось освободиться. Расталкивая с дороги людей, балагур рванулся на помощь. Ная тем временем выудила из-за пояса дирк, извернулась и перерезала захлестнувшую щиколотку петлю. Но тут столб переломился. И колдунья полетела вниз на столы и лавки. Следом с грохотом обрушился весь навес. Площадь заволокло пылью.
   Балагур похолодел. В глазах потемнело. Превозмогая слабость и внезапную боль в голове, бросился к высившейся груде досок и бревен. Кто-то отбрасывал их уже в сторону. Сквозь облако пыли Тэзир различил Радкура. Взгляд его был столь же страшен, как и на берегу источника Лэдетт. К ним подбежали еще люди, стали помогать разбирать завал. Рядом трудился Арки, напротив Кайтур. Смуглянку попытались отстранить, но она осталась. Работали молча, иногда замирали, прислушивались, не раздастся ли голос из-под завала. Ная не откликалась. Призванный и Верховные уже узнали о несчастье и стояли в стороне, ожидая с тревогой результата.
   - Плохая примета. Кровь пролилась, - пробежал шепоток среди теснившихся сзади привратников.
   Желваки заходили на скулах Тэзира. Болтливые курицы. Не будь он занят, заткнул бы им рты. Ная жива! По-другому быть не может!
   Завал почти разобрали. Они отбросили последний столб, поддерживавший навес, треснувшую лавку и, наконец, преломившуюся посередине массивную крышку одного из столов, сложившуюся в форме шалаша и державшую на себе всю тяжесть завала. Затем увидели Наю - покрытую пылью и щепками, сжавшуюся в комок и прикрывавшую голову руками. Колдунья не шевелилась. Радкур с осторожностью коснулся ее руки - она никак не отреагировала. Тогда привратник бережно перевернул ее на спину, приложил пальцы к вене на шее. После чего похлопал по щекам.
   - Давай, девочка, очнись.
   Казалось, прошла вечность, прежде чем Ная открыла глаза и обвела всех затуманенным взглядом. Она была оглушена, потеряна, но жива. Все вздохнули с облегчением. Радкур помог ей сесть, потом встать на ноги.
   - Где болит?
   - Нигде. Все хорошо. Я цела.
   Радкур, не слушая, дотошно ощупал голову - обнаружил шишку на затылке и содранную кожу на виске - затем шею, плечи. Заметив кровь на рукаве, дернул ткань, оголяя правую руку. Рана на предплечье была рваная, глубокая. То ли гвоздь зацепил, то ли обломок доски.
   - Тебе надо к целителю.
   - Пустяки. Заживет.
   - А вот это неправильно, раны запускать нельзя, - поучительно выговорила бойкая седовласая женщина, подойдя к ним. - Особенно при нашей жаркой погоде.
   Привратницу поддержала Сая.
   - Действительно, не хватало, чтобы плечо еще загнило.
   Вдвоем им удалось уговорить колдунью отправиться к целителю.
   Удостоверившись, что с Наей все благополучно, Призванный с Верховными удалились, люди тоже понемногу стали расходиться по своим делам. Оставшийся народ шумно обсуждал случившееся.
   - Повезло девчонке, при таком падении в живых осталась. Если бы крышка шалашом не сложилась...
   - А с чего навес-то рухнул? Крепко ведь стоял. Сам проверял.
   - Плохо, значит, проверял.
   - В чем ты меня обвиняешь? Я каждый гвоздик проверил, каждую балку и бревно. Надежно был поставлен.
   Дальше слушать перебранку Радкур не стал. Почему упал? По чьей вине? Какое это уже имеет значение. Главное, Ная осталась жива. Он устало мазнул взглядом по толпе. Заметил Тэзира. Парень стоял ошеломленный, оглушенный, держась за плечо. Поймав его взгляд, с поспешность выбрался из толпы и зашагал к общинному дому. Радкур двинулся за ним. То, что он увидел - ему не понравилось. Но лучше убедиться - не ошибся ли. Подтверждение своей догадки Скорняк увидел через несколько шагов. Присел, внимательно посмотрел на несколько красных пятнышек на земле. Такие же пятнышки он заметил и на пороге общинного дома. Радкур простер руки в стороны, пошел по коридору, выискивая комнату Тэзира. Толчки почувствовались в правой ладони возле четвертой двери. Но это только означало, что внутри кто-то сейчас есть. Для верности начертал в воздухе знак. Кожу на пальцах запекло. Тут. Без стука распахнул дверь. Вошел в комнату. Тэзир испугано дернулся, прикрылся рубахой, но Радкур увидел, что хотел. На предплечье парня была глубокая рваная рана. В точности, как у Наи.
   - Вот значит как.
   Тэзир зыркнул на него волком, в молчании швырнул рубаху на лежанку.
   - Ная тоже? - спросил Скорняк.
   - Нет. Только я.
   - Она знает?
   - Чтобы опять бросилась, как очумелая в пасть смерти? Я не настолько придурок, - буркнул балагур. Достав с полки глиняную бутылочку, вытащил пробку, содержимое плеснул на плечо, зашипел.
   - Давай помогу, - предложил Радкур.
   - Обойдусь.
   - Осла-то из себя не строй, - Радкур силой усадил парня на табурет. - Считать меня другом у тебя, конечно, причины нет, но я тебе и не враг. - Порывшись в кармашках пояса, вынул свернутый лист лопуха с желтым порошком, высыпал немного на ладонь, дунул на рану. Из того же пояса выудил иголку с нитками, свернутую тряпицу. Понюхав жидкость в пузырьке, удовлетворенно кивнул, смочил в ней иглу с нитью. Ловко зашил рану. Шов получился ровный, аккуратный. Дней через десять только еле заметный шрам останется.
   - Не раз приходилось латать? - покосился на его работу Тэзир, сидевший во время лечения в угрюмом молчании.
   - Жизнь многому учит. Не всегда целитель может оказаться рядом. - Привратник наложил на плечо повязку. Проверил, не слишком ли туго закрутил.
   - Я понимаю, почему она выбрала тебя, - произнес Тэзир, с осторожностью просунув в рукав раненую руку.
   Радкур улыбнулся с горечью.
   - Любой выбор иллюзорен. Особенно у привратников, - уложил в кармашек пояса иглу и остатки порошка, направился к двери. На пороге остановился, словно запнулся от внезапно пришедшей мысли. - Я рад, что у Наи есть такой друг как ты. Мне будет спокойнее.
   И скрылся за дверью, оставив Тэзира в недоумении.
  
   Лежанка, скрипнув, прогнулась под тяжестью опустившегося на нее тела. Сильные руки обняли спящую девушку, горячее дыхание защекотало шею. Ная встрепенулась, дернулась было за дирком под подушкой, но уловив знакомый запах, расслабилась, сама прижалась к мужчине за спиной.
   - Вы не ошиблись постелью, таинственный гость?
   - Сегодня многие проведут ночь не в своей постели. Мне захотелось провести ее в твоей. Не возражаешь? - пробормотал Радкур, зарывшись лицом в волосы девушки. От него пахло хмельным.
   - Когда я возражала? Но кое-кому из твоих очень старых друзей это не понравится.
   - Хватит тебе уже видеть в Коркее врага. Она просто чересчур волнуется за меня после случая с Талкарой.
   - А еще она тебя любит, - добавила Ная. Не дождавшись ответа, развернулась лицом к Скорняку. Он крепко спал. Девушка улыбнулась, примостила голову ему на плечо: - И пыталась сегодня меня убить.
  
   Глава 23
   Ард
  
   - Ты понимаешь, что сотворил?
   - Да, отец.
   - Осознаешь, что обрек на смерть доверившихся тебе людей?
   - Осознаю.
   - И говоришь об этом вот так, спокойно? Ни дрожи в голосе, ни сожаления!
   - Я не хотел, чтобы кто-нибудь из них умер. И больше всего на свете желаю, чтобы был другой путь. Но его не существует. Поэтому и сожаления не испытываю. Мое дело - правое. Еще не раз этот выбор мне аукнется как с хорошей, так и плохой стороны. Я готов платить за решения, которые принял. Это мой путь.
   Стол вдруг показался поразительно широким. Словно Арда от отца отделял не прямоугольник выскобленных досок, а пропасть. Он не надеялся, что Ландмир поймет, но совершенно по-детски рассчитывал на поддержку. И не получил ее.
   Ард вышел на улицу со стаканом в руке. Вино горчило, но подходило к моменту как нельзя лучше. И тучи на небе, и косые струи дождя, барабанящие по земле - как окантовка его настроению.
   - Он кричал, - Пард оказался тут как тут. Охранник, женившись, погрузнел, и редко покидал таверну, но по-прежнему находил время, чтобы повидаться с Ардом и поболтать о мире. - Что стряслось?
   - Я стал слишком взрослым. Больше не могу найти с ним общий язык. Хочешь знать, что он сказал на прощание?
   - Если поделишься - выслушаю.
   - Попросил помнить, за что отдала жизнь моя мать! Отец считает, что я не принесу миру ничего хорошего. Кажется, Ландмир предпочел бы видеть меня прикованным к креслу на колесиках.
   - И причем здесь твоя мать? - удивился Пард.
   - Он боится, что ее жертва - роковая ошибка.
  
   Ард продолжал гостить у эйтаров. Они оказались не только интересным народом с уникальными обычаями и собственной философией, но и радушными хозяевами. Жизнь их не изобиловала чем-то необычным и ярким, в этом они мало отличались от деревьев, что их окружали. Зато некоторые особенности волновали и захватывали воображение гостей. Например, мужчины странствовали по свету и, забираясь в самые далекие края, собирали корни, мхи и лозы редких растений. Возвращаясь, высаживали диковинные травы здесь - и они приживались.
   Эйтары не пили вино, предпочитая отвары и настойки. Чай их имел потрясающий вкус, пах ягодами, мятой и медом. Мясо готовили исключительно на пару, ели злаки и овощи, которые сами же выращивали. К удивлению Арда, они не особо церемонились с деревьями и кустарниками - использовали в хозяйстве все, что могло пригодиться.
   - Природа дала миру деревья, - объяснила ему бойкая девчонка, помогающая лесорубам увязывать стесанные сучья. - Никто ведь не упрекает белку за то, что она живет в дупле? Да и жуков, точащих корни, вряд ли стоит стыдить! Поэтому мы берем то, что нам требуется.
   - Но не больше, - добавил лесоруб. - И никогда не станем жечь деревья, расчищая место под пашни, как делают многие. Нам хватает того, что есть.
   В конце концов Ард отчаялся понять, чем живут эти люди, и просто восхищался ими. Противоречивые жизненные устои сбивали с толку. Казалось, вот-вот он найдет какую-либо закономерность, но в следующий миг она разбивалась об очередное чудачество эйтаров.
   Горцы восстановили силы после боя и, с разрешения Арда, отправились по домам. Из всех остался только Херидан, которому крепко досталось в битве, и до сих пор было непонятно, поправится ли он окончательно. Огонь наносил раны страшнее, чем оружие.
   Рейхе любила прогуливаться по улицам города, наслаждаясь природой и умиротворением. Ей нравилось играть с детьми - не по возрасту мудрыми, открытыми, веселыми и беззаботными.
   Сказитель собирал местный фольклор, рассказывал свои байки и безуспешно пытался отыскать хоть что-нибудь, напоминающее книги. Но эйтары хранили знания и историю лишь в памяти и неохотно делились с чужеземцами.
   Так или иначе, настало время покидать чудной город. Ард не получил ответы на многие вопросы, но все равно был доволен проведенным здесь временем...
  
   - Не сердись на отца.
   Ард давненько не стоял за стойкой в зале. Она стала шире, длиннее и массивнее. То же самое можно было сказать и обо всей таверне. Несмотря на дрогнувший от перемен мир - дела здесь шли неплохо.
   - Не сержусь ни мгновения.
   - Врешь.
   - Тебе почем знать?
   - У тебя выражение лица, как у обиженного ребенка, - Айла ухмыльнулась.
   - Он считает, что я - напыщенный убийца! Или просто дурак, угробивший кучу народа и возомнивший о себе невесть что. Ни слова поддержки. Только осуждение.
   - В чем-то Ландмир прав, - степнячка посерьезнела. - Но он не понимает, что этого требует твое Тха. У тебя своя дорога, не такая, как у него. Он чувствует это и волнуется за тебя больше, чем следует.
   - Мне так не показалось.
   - Потому что ты молод и глуп, когда дело касается твоей семьи. Взгляни на него, как смотришь на незнакомцев. Оцени. И поймешь всю боль, которую испытывает родитель, когда ребенок становится взрослым. Ландмир был твоим защитником много лет. Теперь все изменилось. Будь умнее отца. Раз он не в состоянии понять тебя - пойми его сам.
   - Постараюсь.
   - Постарайся! Снова собираешься в дорогу? Надолго? Чувствую, что да. Скорее всего, не собираешься возвращаться... молчи! Я не дура, пора уж запомнить - вижу и понимаю многое! Так вот, уезжая - не оставляй за спиной обиду на самого родного человека.
   - Я поговорю с ним еще раз, - он протянул руку и крепко сжал ладонь степнячки. - Ничего не буду объяснять.
   Она накрыла его руку и улыбнулась.
   - Не трать попусту слова. Просто пойми. И если когда-нибудь перед тобой встанет серьезный выбор, от которого будет зависеть многое, помни: поступки - как дети. Рано или поздно плоды дел начинают жить сами. Не так, как хочется нам. И не наша в том вина.
   Ард покачал головой.
   - Нет, не пойдет. Я не хочу ни о чем жалеть, и буду делать все так, чтобы потом не пришлось рвать волосы и лить слезы.
  
   Ночью Праотец испускал легкое сияние. Вода вокруг него, наоборот, налилась чернотой. По неподвижной глади скользил золотой лист - где-то не стало еще одного эйтара. Его никто не оплакивал, не устраивал прощальных ужинов, все принимали это как данность. Желали лишь, чтобы усопшему повезло, и он нашел последний приют.
   У древнего дерева было тихо, безмятежно.
   Рейхе сидела на траве и разглядывала куклу, подаренную на прощание детишками. Лоза, немного коры и крохотный цветочек - простенькая игрушка, но в то же время - ценнейший подарок, напоминание о днях, проведенных серди чудесного народа. Девушке, выросшей в холодном северном краю, среди запустения, упадка и животных нравов некогда великого народа, город эйтаров казался чудесным садом. Если бы она и хотела где-нибудь осесть навсегда, то, конечно же, здесь. Но это были лишь мечты, потому как Ард не собирался останавливаться. Он готовился вернуться домой и, передохнув, отправиться куда-нибудь еще. Быть может, в погоню за ваартанами. Или к Коралловому морю. Или еще невесть куда...
   Ей хотелось другой жизни.
   Спокойной, мирной, в окружении детей, которые будут играть с вот такими вот простенькими куколками. Счастье? Или только его отражение? Она и сама не знала. Просто этого хотело сердце.
   День был не совсем обычным, поскольку эйтары вели себя странно. Перешептывались, передвигались небольшими группками и не отпускали на улицу детей. А еще ее удивил Терн.
   - Приходи к Праотцу затемно, - попросил он после совместного ужина. - Насладись его красотой и светом. Отправляйся одна и не волнуйся.
   Вот она и сидела на траве, сжав куклу в руках, и ждала неведомо чего.
   Он появился неожиданно.
   Как тень, как дуновение ветра. Не произнеся ни слова, уселся рядом. От него дурно пахло. Человек в длинной белой рубашке, перехваченной плетеным поясом, старых сапогах и домотканых штанах попытался улыбнуться. Мешал ему чудовищного вида рубец со вздувшимися краями, пересекавший лицо. Кожа вокруг шрама посерела, кое-где слезла лоскутами. Правую руку незнакомец прижимал к телу, будто бы не мог разогнуть локоть. Мужчина заметно хромал.
   - Воняет? - он понимающе кивнул. - Придется потерпеть. Это тлен, и он живет во мне. Вернее, в этой моей ипостаси.
   - О чем вы говорите? - Рейхе нахмурилась.
   Мужчин махнул левой рукой, будто отгонял досадливого комара:
   - Не задавай вопросов, слушай, и не перебивай, пока сам не спрошу - времени мало, а многое надо увидеть и запомнить до утра.
   Он скривился от боли и некоторое время молчал, глядя на дерево. Затем вновь заговорил - наполовину парализованный рот мешал произносить слова, и Рейхе внимательно прислушивалась. Собеседник по-прежнему глядел на Праотца.
   - Иногда я ему завидую... до слез, до колик в брюхе. Ладно, сейчас не про то разговор! Я попросил Терна позвать тебя, потому что с Ардом мне нельзя встречаться. По крайней мере, сейчас. Все полетело в бездну, все труды, все замыслы. Этого следовало ожидать - что несовершенно при рождении, то останется несовершенным навсегда. Хотя уродство с годами лишь усугубляется. Про уродство мы сейчас и поговорим, Рейхе.
   - Вы знаете мое имя?
   - Я знаю все имена.
  
   - Мы давно не сидели просто так, обнявшись. Соскучилась за подобными моментами.
   - Я тоже.
   - Отличное местечко ты выбрал! Отсюда виден кусок неба и травянистый склон. Гляди, как красиво падает лунный свет. Будто прозрачная медь...
   Ард рассмеялся.
   - Лерст на тебя плохо влияет. Скоро начнешь еще вирши сочинять! Станешь такой же надоедливой и вечно голодной. А вообще, ты права - место и вправду хорошее.
   Он вдруг замолчал, покрепче обнял жену.
   - Занятно. Только сейчас понял, что впервые поговорил с Сайнарией именно здесь. Она пила персиковое вино. Это было так давно... и столько всего успело произойти!
   - Время бежит, дорогой. Хорошо, что ты вспоминаешь скрипачку. Для нее это много значило бы.
   - Сайнарию непросто забыть.
   Вопреки планам, они задержались в таверне еще на месяц. Дороги наводнили беженцы и переселенцы - то тут, то там закипали войны, стычки, разбойники и мародеры сбивались в маленькие армии и безнаказанно лютовали как на трактах, так и в лесах, горах, сельской местности - везде, где можно было поживиться. Ни о какой погоне за ваартанами речи и быть не могло. Ард болезненно переживал это, считая личным поражением. Огнепоклонников нужно уничтожить, здесь он был не согласен с эйтарами, считавшими, что ваартаны - те же самые долгоносики, только в человеческом обличии. И если природе угодно их существование - не другому человеку обрекать на смерть целый народ.
   В таверне было шумно и тесно от гостей, в зале пиликала свирель и раздавались задорные куплеты бродячих музыкантов. Ард увел жену подальше от шума, чтобы спокойно поговорить о новом путешествии.
   - Не хочу уезжать, - призналась Рейхе.
   - Серьезно?
   - Да. С тех пор как ты привез меня сюда - мы почти не останавливаемся. Носимся, как сумасшедшие. Ищем непонятно что.
   - Это важно для меня, дорогая.
   - Понимаю. Поэтому я рядом. Но пойми и ты - есть кое-что, важное и для меня. И это - наше с тобой счастье. Семья. Уголок спокойствия... который покидаем раз за разом, и не знаем - вернемся ли когда-нибудь. Раньше хотя бы просто ездили по торговым делам, а теперь затеяли войну!
   - Это необходимо, Рейхе! Я не мог стоять в стороне...
   -...или не хотел?
   - Не хотел и не мог! - он вытащил из-за ворота песочные часы. - Они не просто так были даны мне. И песчинки, пусть и медленно, продолжают падать на дно. Что будет, когда последняя упадет? Не упаду ли я следом? Пока у меня есть время и силы - буду делать то, что считаю нужным.
   - И что ты собираешься делать, Ард? Гоняться за ваартанами? - девушка прищурилась.
   - Нет, - он посмотрел на залитый лунным светом склон. - Хочу найти по-настоящему свободный народ. Такой, что живет своей волей. И не оглядывается на богов.
   - Такого народа нет, любимый, - вздохнула Рейхе и прижалась к нему. - Разве что мой...
   Ард отодвинул от себя жену и пристально посмотрел ей в глаза.
   - Что ты имеешь в виду?
   - В Файхалтаре бога нет. Нет воли, которая мешала бы смертным жить так, как они сами пожелают. Если я и поеду куда-то - то только на родину. Мы увидим, как живут свободные и чего эта свобода стоит.
  
   Лист в очередной раз проплыл вокруг дерева, покачнувшись, ушел под воду. Сияние Праотца заметно поубавилось.
   - Я не говорю о долге, Рейхе. Никто никому ничего не должен по-настоящему, долг существует лишь перед своей совестью. Надеюсь только, что поймешь, насколько это важно для мира и меня, как для последнего Ваятеля. Знаю, это будет не просто, и придется дорого заплатить. Но иначе нельзя, потому как разрушится все, ради чего я по-прежнему живу.
   - А потом ты уйдешь?
   - Это случится не скоро, - Висд вновь попытался улыбнуться.
   - Я сделаю все, что потребуется, - решилась Рейхе.
   - Ни мгновения в тебе не сомневался. Сделай так, как я сказал - остальное будет зависеть от Арда и его Тха. Помни только, что он уже не тот паренек, с которым ты встретилась в Файхалтаре. И будет перековываться дальше, потому что это его путь.
   - Я не наивная дура. Вижу, к чему идет дело в Ваярии. Если можно помешать катастрофе - помогу по мере сил.
   - Умница.
   Он по-отечески положил руку ей на плечо. Девушка заметила, что пальцев у него шесть. Они были длинные и имели по четыре сустава.
   В этот момент у дерева объявился Терн. В пояс поклонился Висду и протянул матерчатый мешочек.
   - Вот. Как ты и просил, Ваятель. Их было сложно вырастить, и вряд ли получится снова - на это ушли десятилетия.
   - Благодарю, сын мой. Это поможет нам, когда граница между миром живых и мертвых дрогнет. Надеюсь, что до подобного не дойдет, но все же... Тогда прямо сейчас отправляюсь в болота. Великое счастье, что среди наших отрекшихся от света детей еще остались разумные, - он вздохнул. Затем повернулся к Рейхе: - Раз ты согласна - делай, что считаешь нужным. Про меня ничего не говори, пока не придет время. Одна из моих ипостасей всегда будет рядом.
   Вместе с Терном они ушли. Рейхе еще некоторое время просидела в одиночестве, разглядывая золотые листья и наслаждаясь тишиной.
  
   Глава 24
   Ильгар
  
   Ему снились клубки. Шерсти, лески, тетивы. Запутанные, сводящие с ума, мешающие заниматься делом. И сколько ни возись с ними, ни пытайся распутать - все без толку. Так и хотелось ухватить нож и разрезать их, но лезвие всегда было тупым, а нити и лески - прочнее стали. Сны эти не оставляли в покое Ильгара четыре недели, заставляя просыпаться утомленным, апатичным, с головной болью и нежеланием выползать из кровати. Что уж было тому виной - полученные раны, либо же новый путь, избранный уже бывшим сайнарийским стражем?
   - Ты бледный. Выпей воды, - Ракавир протянул хрустальный кубок. Дарующий всегда возил с собой расписной сундук, в котором хранились четыре кубка и дорогой графин. Отяжелевший от воды, сейчас он стоял на столешнице в удобной повозке, что неслась мимо желтых полей южного Ландгарда. - Поездки и здорового человека с ног свалят, а ты всего-то месяц назад на ладан дышал.
   Ильгар сделал три глотка, благодарно кивнул.
   - Всяко лучше, чем сидеть дома... или болтаться по дозорам, коллекционируя шрамы.
   - Мне нравится такой подход, - Дарующий улыбнулся. - Ты поумнел, парень. Нечего цепляться за старую жизнь, если новая открывает большие возможности. Пусть былое живет в воспоминаниях, потому что там все видится ярче, чем было, и приятнее.
   - Радостно чувствовать поддержку семьи.
   - Вот именно. Поэтому, надеюсь, ты до конца осознаешь свою удачу в жизни.
   - Осознаю. И постараюсь рассчитаться.
   Повозка въехала на длинный мост, перестеленный через приток Елги. По обоим его берегам находились деревушки. Дома были глинобитные, крытые черепицей, и все, как один, зеленоватого цвета. Сильно пахло копченой рыбой. Тусклый свет заходящего солнца заливал дворы, проникал в повозку сквозь приоткрытое окно и, касаясь графина, рассеивался всеми цветами радуги.
   - Ты набрал людей? - спросил Ракавир.
   - Да. Пока что пятерых. Трое ушли недавно из стражи, ветераны. А двое других...
   - Меня мало волнуют подробности, Ильгар. Я спросил - набрал ли ты людей? Изволь отвечать по существу. Ты можешь привести хоть пятерых зайцев, хоть пятерых богов, лишь бы они служили хорошо. И помни, за каждого отвечаешь лично ты. И ответ будешь держать не перед красномордым пропойцей из стражи, которого по скудоумию капитаном кличут, не перед провонявшимся лошадиным потом офицером, что не умнее сапога, а передо мной. Перед семьей.
   Ильгар сделал еще два глотка. Вода будто стала горькой на вкус.
   Ракавир всегда становился строгим, когда речь заходила о деле. Это в бытовых вопросах он мог позволить вольности себе, зятю, дочерям и гостям на балу. Но за порогом поместья Дарующий источал лед и пламя. Находиться рядом с ним было неприятно, но Ильгар верил, что это необходимо. К тому же он давным-давно хотел побывать в Ландгарде, покрутиться в высшем обществе. Жаль только, что в аграрную столицу Империи они так и не заехали, зато исколесили южный Ландгард. Тут выращивали пшеницу и лучший табак. Земледельцы жили общинами, которым почти не требовалось руководство, они давным-давно отказались от язычества, да и раньше их боги ничем не отличались от народа, предпочитая трудиться бок о бок со смертными в полях. Вероятно, Сеятель даже пощадил их, поскольку считалось, что пока они живы - земля родит лучше, а Империи требовалось кормить громадную армию.
   Наконец мост закончился, и дальше дорога устремилась на пригорок, за которым расположилась равнина.
   Тракт тянулся мимо полей и огородов, уводя все дальше на юг.
   Торстан, Главный город южного Ландгарда находился на холме, и удивить мог разве что непритязательностью строений и десятками мельниц, разбросанными вокруг. Ильгару еще не доводилось видеть так густо заселенные земли.
   - На совет ты не пойдешь, - Дарующий выплеснул в окно воду из графина, спрятал его в сундук. - Там не бывает посторонних.
   - Хорошо. Прогуляюсь, посмотрю город.
   - Гуляй на здоровье. Но помни, те, кому нужно, будут знать, что ты приехал со мной. И, как ты понимаешь, не все из знающих ко мне лояльны. Они не выступят открыто, но подгадят с удовольствием, так что держи ухо востро...
   - Внимание недоброжелателей меня не пугает. Надо привыкать.
   Их встретили и сопроводили на постоялый двор. Это было удивительно, потому как Ильгар считал, что никто не знает об их приезде. Но встречающих было много, все в дорогих одеждах, напыщенные, деловитые. Руководил всем коренастый молодой человек в алом дублете и с умасленными волосами, завитыми в кудри.
   - Распорядитель Гедор, - он уважительно поклонился Ракавиру, - к вашим услугам.
   - Где назначена встреча, Гедор? - Дарущий кивнул, вытирая руки влажным полотенцем и принимая из рук служанки кисть темного винограда.
   - Усадьба Мальена. Прислать за вами эскорт?
   - Нет, к чему помпезность? Сейчас наскоро перекусим с зятем, и я буду готов.
  
   Гуляли здесь с рвением равноценным прилежной работе в полях.
   Палили костры, жарили колбасы, мясо и лепешки. Ели зерно в меду, пили брагу и вино из соседской провинции. Где-то пиликала скрипка, кто-то пел песни. Вся долина, неплохо обозримая с холма, сверкала огнями.
   Ильгар пока не замечал ни слежки, ни излишнего внимания. Просто еще один человек, бродящий по городу. Человек, у которого при себе три ножа...
   Он собирался выбрать подарки для Рики и Майти, но в местных лавках не нашлось ничего достойного. Хотя жене и нравились нехитрые поделки ремесленников, вроде свирелей или шкатулок для бус, хотелось найти нечто особенное. И дорогое. Было приятно ощущать тяжесть полного кошеля, и не думать о том, сколько платишь за ужин и лучшую комнату в гостинице. Ильгар искал в Торстане лавку с редкими товарами и, наконец, нашел.
   Не дошел всего пары шагов.
   Набросили сзади мешок на голову, ударили по затылку, втолкнули в проулок и вжали в стену. Руки и ноги словно оплели невидимые путы. Ни дернуться, ни пальцем пошевелить. И не докричаться - неподалеку горланили песни и били в бубны.
   - Знакомый запах, - промурлыкал женский голос. - Не думала повстречать тебя здесь.
   Ильгар по-прежнему ничего не видел, вжатый лицом в холодную стену. Оставалось лишь гадать, кто на него напал. Но, судя по тому, что сразу не прирезали, цели нападавшие имели особые.
   - Ты - говорящая собака? - просипел Ильгар. - Это они друг друга по запаху узнают.
   - В лицо можно узнать того, кто не носит маску, - женщина рассмеялась. А Ильгару стало не по себе. - Ты же любишь скрывать лицо, когда вламываешься в чужой дом ночью.
   - Я шел пьяным домой и ошибся дверью? Вот так потеха! Хотя, в последнее время я излишне люблю вкус вина...
   - Заканчивай дурацкий маскарад! - Последовал болезненный тычок в спину.
   Затем его развернули, подняли в воздух и сорвали с головы мешок. Наконец Ильгар сумел разглядеть нападавших. Двое мужчин держали его за руки, в то время как за их спинами стояла высокая женщина и буравила пленника глазами. Та самая, что должна была превратиться в пепел в доме Аска.
   - И с таким лицом ты пытаешься прикинуться праздным гулякой? - она снова улыбнулась, обнажив клыки. - Солдат есть солдат. Что в доспехах, что в парче. Отпустите его.
   Ильгар готов был поклясться, что его руки сжимали настоящие железные тиски. Кровь возвращалась в онемевшие пальцы.
   - Чем занимаетесь, парни? Подковы гнете? - спросил он, оглядев плечистых близнецов.
   - Они немые, - ответила незнакомка. - Зато силы в них, как в быках.
   - Ума, видимо, тоже, - пробормотал Ильгар, аккуратно вытряхивая из скрытых ножен клинок.
   - Не дергайся! - женщина вытянула руку, растопырив пальцы. Между ними мерцало нечто, напоминающее паутину. - Спрячь нож. Хотела бы - давно убила бы, без этого представления.
   - Не хочешь пачкать руки? - Ильгар, ничуть не смутившись, спрятал оружие.
   - Нет пока смысла. Ты приехал с Ракавиром, значит, приближенный к нему человек, заслуживший покровительство самого известного Дарующего, а это немаловажно.
   - Его дочь находит меня весьма неплохим мужем. Этого достаточно любящему папаше. А ты кто такая? И откуда все знаешь?
   - Призвание такое. Знать.
   - У тебя есть дар. Но ты не похожа на богиню. Огонь тебя не убил. Знаешь Ракавира и кто я такой. Это занятно.
   - Ты убил Аска, хотя путешествуешь с Дарующим. Это тоже сложно увязать, дружок, - глаза ее сверкнули. С каждым мгновением в женщине проявлялось нечто звериное, пугающее. Ничего подобного прежде Ильгар не видел. - В тебе тоже полно загадок, и сейчас мы вряд ли их разгадаем. Но крепко-накрепко запомни с какой легкостью тебя прижали к стенке. Не забывай, это может повториться, когда я того пожелаю. Ты нажил врага, с которым вряд ли справишься... А это - чтобы лучше усвоилось.
   Она прикоснулась ладонью к лицу Ильгара.
   Минуло мгновение - вокруг не осталось ничего. Чернота. Затем ее разбавил тусклый свет ночного неба. В ноги толкнула вязкая почва, запахло прелостью. Вокруг расползалось заросшее сорняками поле, продуваемое ветрами и исхлестываемое дождем. Ильгар стоял один, совершенно сбитый с толку.
   Затем земля задрожала. Грунт под ногами вздыбился, из глубины вылезло нечто, напоминающее осклизлый корень. Затем еще один. И еще. Вскоре на поверхности появилась тварь размером с быка, слепленная из пожелтевших костей, глины, травы и корней. Издавая невероятные звуки, она устремилась на Ильгара.
   Драться было бессмысленно, и он бросился бежать.
   Сапоги оказались не его, неудобными, скользили и увязала в грязи. Сорняки оплетали ноги, рвали штаны и царапали кожу. Но шум за спиной заставлял забыть обо всех неудобствах - чудовище мчалось попятам, источая смрад и оглашая поле ревом.
   Гонка продолжалась бесконечно долго.
   Силы будто не убывали, но страх нарастал с каждым шагом. Поле тянулось от горизонта до горизонта, ровное, как столешница, а дождь лил сильнее и сильнее...
   Вдали блеснул огонек.
   Ильгар устремился к нему, ища спасения в единственном источнике света. Тварь ухватила корнем за ногу, вдавила в плоть шипы. Он рванулся раз, другой, кое-как сумел высвободиться из захвата. Тварь поднялась на задние лапы, став ростом с взрослого медведя. Корни извивались, как осклизлые змеи, вода стекала с них ручьями.
   Зрелище было отравительным и ошеломляющим.
   Чудище обрушилось на Ильгара, разрывая его на части...
  
   Он лежал на боку, прижавшись спиной к стене. В полумраке, совсем один. Хотел открыть рот, но не смог пошевелить челюстью. Дотянувшись дрожащей рукой до подбородка, нащупал нечто влажное, податливое, но вместе с тем крепкое.
   Паутина!
   Усевшись, Ильгар принялся срывать с лица клейкую массу.
   Поблизости по-прежнему били в барабаны и пели песни. Пахло дымом и жареным мясом. Погода стояла теплая, а небо сверкало звездами. Он снова был в Торстане! Если вообще покидал его...
   Ильгар встал, вышел на свет. Одежда оказалась грязной, но целой. На теле ни царапинки. Значит, чудовище было ненастоящим! Женщина наслала морок? Но Разве это под силу смертной?!
   - И выжить в огненном вихре обычному человеку тоже не под силу, - пробормотал он.
   Пошатываясь, Ильгар побрел прочь от лавки редких товаров. Стало как-то не до покупок. Хотелось поскорее добраться до постоялого двора и выпить пару стаканов вина, чтобы хоть немного прочистить мозги.
   До сих пор еще мерещились тени, звук моросящего дождя и тяжелое дыхание чудовища.
   От выпивки полегчало, да и шум переполненного зала действовал успокаивающе, хотя Ильгар и не любил подобные скопления народа. Но тревоги растворились в дыму и нехитрой мелодии свирели. Он даже заказал пару жареных колбасок и краюху хлеба, чтобы закусить терпкое пиво.
   Таверна была большой, богатой, с чистыми столами, маслеными светильниками и тремя надстройками, где располагались комнаты. Сам Ильгар остановился в месте побогаче, куда не пускали местных работяг, но поужинать решил здесь.
   Он как раз расправлялся с третьей колбаской, когда в заведение пожаловала довольно необычная компания. Стражи, невысокий мужчина в алой куртке и с умасленными волосами... и пара близнецов, статью напоминающих молотобойцев. Ильгар вздрогнул. Вначале коснулся ножа, затем опустил пониже голову, исподлобья разглядывая вошедших.
   Гедор направился к хозяину таверны. Приветливо взмахнул рукой, рассмеялся. Достал из сумки листок и положил на столешницу. Хозяин обтер руки, почтительно кивнул и, забрав список, отправился на кухню. Вскоре вернулся в сопровождении служанок и парней, работавших во дворе. Они принесли ящик с рядками глиняных бутылей в ивовой оплетке. Хозяин протянул корзину с виноградом, сухофруктами, яблоками и грушами. Девушки подали парующий хлеб и масло.
   Распорядитель, утром встречавший Ракавира и помогавший с заселением, положил на стол кошель и добродушно похлопал держателя таверны по плечу. Явно знал его давно и не в первый раз заказывал продукты, что было удивительно, поскольку таверна не выглядела дорогой и достойной людей высокого полета.
   Забрав продукты, они вышли на улицу. Ильгар встал, бросил на столешницу несколько монет и поспешил следом. Плевать, на что там способна эта баба - вокруг нее слишком много плетется клубков, пора начать их распутывать. Или разрезать.
   На улице хватало народу, было шумно, и затеряться в сутолоке не составляло труда. Ильгар не отставал, но и приближаться не торопился - по крайней мере, пока не решит, что именно хочет от распорядителя и его сопровождающих.
   Те шли сквозь толпу, ни от кого не таились, Гедор перекидывался фразами с местными жителями, смеялся и вел себя словно хозяин города. Ильгару совсем не нравилось происходящее. Совет в городе вполне мог быть ловушкой заговорщиков. У Дарующего хватает недругов. Далеко не все разделяли его рвение в работе, честность и жесткость в делах. Многие не любили за неукоснительное следование идеалам Сеятеля. Тенета интриг в Империи полнились ядовитыми пауками, что так и норовили вцепиться друг в друга.
   Каким же он был наивным раньше, когда не высовывал носа за пределы армейского резерва, и не подозревал, что на самом деле Империя отнюдь не одна большая дружная семья, где каждый мечтает освободить мир от тирании ложных богов. Барталин был прав, говоря, что иногда лучше оставаться мелким незаметным человеком, чтобы другие хищники власти не обратили на тебя взор и не сожрали с потрохами. Но Ильгар оказался среди пауков. В этой же паутине находилась его семья. Значит, придется выпутываться из паутины самому и вытаскивать новую родню.
   Погруженный в такие размышления, он не переставал наблюдать за распорядителем и близнецами. Ильгар встревожился, поняв, куда те направляются. К особняку Мальена, где проводился совет.
   И их явно там ждали.
   Работники забрали ящики, корзину, и поспешили на веранду, где были расставлены столы и дымились курильницы. Воздух наполнялся ароматом тонких благовоний. За столами сидели богато одетые люди и пили вино. Был там и Ракавир. Он как раз разговаривал с высокой женщиной в голубом шелковом платье...
   Ильгара обожгло холодом. С трудом удалось сдержаться, не выхватить нож и не броситься на женщину.
   Ракавир держался так, будто знал ее долгие годы. В их беседу то и дело вмешивались люди, и каждый проявлял к женщине знаки уважения, будь то сдержанный поклон или довольно фривольный поцелуй пальцев, что в столице Империи - Вайрантуре - считалось открытым проявлением симпатии.
   Мысли в голове ворочались, как тяжеленные камни. Ильгар отчаялся что-либо понять. Слишком сложно, слишком непонятно. Женщина защищала Аска, значит, была заинтересована в том, чтобы тот не выдал тайны глиняных сосудов. Но, в то же время, вхожа в высшее общество Дарующих, и, судя по всему, ей полностью доверяли.
   Была еще одна странность. Усадьбу будто окружал ореол тишины, за который не просачивалось ни звука, ни единого слова. Люди, прибывшие на совет, явно не хотели, чтобы их услышали.
   Ильгар скрипнул зубами. Развернулся, и, досадуя, скрылся в темном переулке.
   Рано или поздно он докопается до правды...
   Но вот в чем вопрос - стоит ли рассказать Ракавиру правду об этой женщине? Кальтер настрого запретил раскрывать их шпионские игры даже семье. Как знать, что за последствия после этого могут быть? Но, с другой стороны, женщина была на редкость опасным противником. Обладала совершенно необычным даром, который не имел ничего общего с божественной силой - иначе ожог на груди себя проявил бы.
   - Во всем Торстане не хватит вина, чтобы прочистить мои мозги, - пробурчал Ильгар, возвращаясь в таверну. Почему-то очень захотелось напиться вусмерть.
   Но он обошелся кружкой ромашкового отвара и трубкой с самым крепким табаком, который только выращивали в этих краях.
  
   Тесть не выказывал беспокойства - очевидно, совет прошел лучше, чем он рассчитывал. Ильгар тоже ничего не выспрашивал, знал - Ракавир сам поделится, если посчитает нужным. Но тот молчал, лишь самодовольно улыбался во время завтрака и пока собирали вещи в дорогу. Следующим пунктом назначения должен был стать восточный Ландгард, но вместо этого Ракавир распорядился возвращаться в Сайнарию.
   - Мое присутствие там необходимо, - пояснил он Ильгару. - Сеятель недоволен, что с городом постоянно происходят всякие беды, и требует, чтобы отныне Совет Дарующих заседал только там... Не иначе считает, что так будут лучше заботиться об этом городишке. Может оно и к лучшему, что не придется больше разъезжать. Да и ты явно за женой соскучился. Уж больно мрачный в последнее время сделался.
   Путь занял чуть больше трех дней, благо, погода стояла отличная, и дорога была суха и вполне пригодна для быстрой езды. Только раз они остановились, чтобы пропустить внушительный отряд Северной армии, возвращавшийся из похода. Жнецов перебрасывали к Безымянной, чтобы-таки форсировать реку и закрепиться на другом берегу. В прошлом месяце армии трижды удалось разбить язычников, перебраться через Безымянную на плотах и даже заложить нечто вроде крепости с земляной насыпью и частоколом, но в первую же ночь укрепление сожгли, защитников убили, а семерым выжившим выкололи глаза и столкнули ослепленных в воду.
   То была еще одна пощечина офицерам, и если верить молве, многие из них лишились мест и званий после очередной неудачи. Новые командиры решили нарастить мощь.
   Среди солдат было много северян, они выделялись русыми волосами и светлой кожей, глаза походили на ледышки, а росту и стати могли позавидовать даже горцы. Северные племена в последние несколько лет страдали от голода и цинги, но с появлением армии Сеятеля им стало жить проще, после этого многие добровольно встали под знамя Плуга. Они носили не привычные рогатины, а копья и щиты, обтянутые кожей морских зверей, и даже в жару неохотно расставались с меховыми шапками.
   Отряд растянулся на добрую тысячу шагов, перекрыв дорогу и мешая повозке. Но, стоило лишь Ракавиру перемолвиться словом с капитаном, воины сошли на обочину. Больше за время пути не случилось ничего необычного.
   Вопреки собственным желаниям, Ильгар мало времени провел с женой. Имелись дела, которые требовалось уладить до того, как он снова куда-либо уедет. Времени стало не хватать! Да и на столе в коридоре лежала стопка приглашений на балы, турниры сарлугов и прочую обязательную чепуху, от которой Ильгару хотелось пить ведрами неразбавленное вино. Он лучше посидел бы денек-другой в темнице в Плачущих топях, чем вечер за вечером наблюдал за танцами и пьяными нобилями, которые, изрядно надравшись, вели себя ничуть не лучше хмельных лесорубов в дряном трактире.
   Перво-наперво Ильгар наведался в Купель знаний.
   Это было неприметное строение, совсем недавно возведенное в Сайнарии. Эдакий небольшой каменный гриб, выросший в тени городской стены. В темных подвалах хранились по-своему бесценные свитки и книги. Совсем немного, потому как большинство исторических записей, помимо тех, что сделаны на всеобщем языке, запечатлевались исключительно на наречии многочисленных племен Ваярии. Каждую такую книгу или свиток требовалось перетолковать, либо записать по памяти, что занимало много времени и требовало громадного труда. В Вайранутре, как говорили знающие люди, Сеятель распорядился открыть целое заведение, где обучались писцы и толмачи. Но их усилий едва хватало на собственную Купель знаний. В сайнарийской же множество полок пустовали. Имелись лишь самые известные экземпляры Речей Сеятеля, по всеобщему убеждению половина которых являлась подделками; кодексы армии, жрецов, и несколько свитков с легендами.
   Книг в переплетах и с пергаментными страницами было несравненно больше, но все они относились ко времени до прихода Сеятеля, и по большей части содержали смесь правды, выдумок и легенд. В них описывались странствия героев, торговцев, лекарей, картографов, путешествовавших по Гаргии и Ваярии. То были самые старые источники знаний, записанные на всеобщем языке, и стоили относительно недорого, потому как переписывались век за веком, и развозились по миру торговцами.
   Но Ильгар пришел за другим.
   Он попросил хранителя знаний отвести его к записям жрецов. Среди груды свитков, глиняных черепков, кусков исписанной ягодными чернилами ткани хранились сведенья о богах, колдунах, и прочей нечисти, паразитировавшей на простых смертных, и встреченных Армией в самых дальних уголках Гаргии.
   Скупые знания не могли раскрыть многого, но Ильгар надеялся, что сумеет хотя бы немного узнать про источник силы женщины из дома Аска. Она вполне могла оказаться колдуньей из клана тех, кто поклоняется смерти. Или еще какой-нибудь проделкой творцов мира, про которую никогда и никто не слышал. Такая сила могла обернуться против Империи в любое мгновение, и следовало хоть немного разузнать про похожие случаи. В мире множество тайн. Чего стоила ваза Дана, да и сам этот паренек. Эйтары, например. Или тот силуэт со скрипкой, который Ильгар видел, и чью музыку слышал.
   Он хотел поскорее разобраться с бумагами и вернуться домой, но в итоге до вечера лишь сортировал записи, не прочитав и не вникнув ни в одну из них. Хорошо, что хранитель знаний явно страдал от излишков свободного времени и согласился помочь.
   На следующий день выбраться в Купель не удалось - вечером был назначен бал у гражданского преатора, и Рика с утра пораньше утащила мужа к портному, чтобы подогнать по росту дублет и подобрать под цвет пару шарфов. Ильгар стоически пережил это испытание, и даже просидел до конца бала в зале, вслушиваясь в разговоры и танцуя с женой.
   На следующий день он купил три пирожка с мясом, крынку молока и поспешил в Купель знаний.
   Наконец-то получилось погрузиться в чтение. За прошедший день хранитель взял на себя труд разобрать бумаги по годам и местам, где были сделаны записи. Ильгар не особо рассчитывал на успех, но, как оказалось, в свитках хватало заметок о всяких странностях, и большинство из них носило явный божественный след. Конечно, встречались исключения, вроде выдающегося лекарского искусства, умения дышать под водой, подчинять животных, успокаивать или вызывать ветер. По всему выходило, что одаренных людей полным-полно, и отнюдь не все из них вели род от богов. Как правило, дар получали прямые потомки бессмертных, сыновья и дочери, реже - внуки.
   Кроме трех.
   Первым был некий Герван, купеческий сын, научившийся нагревать воду взглядом. Он делал это на потеху друзьям и спутникам, но был казнен особо рьяными жнецами.
   Вторым оказался северянин Зевердан, немой и глухой от рождения, что писал на стенах пугающие соплеменников знаки, и в один из дней призвал в поселение жуткое чудовище, убившее троих мужчин и скрывшееся в океане. Парня забили камнями.
   Последняя девочка, способная усыплять прикосновением, умерла во сне, не дожив до десяти лет.
   Каждый их них не приходился потомком богам, и способности их были по большей части бестолковыми, в то время как сила бессмертных всегда несла определенную пользу.
   Отложив последний кусок кожи, на котором углем была описана охота за человеком-козлом в затопленных лугах за Ирханом, Ильгар встал из-за стола и огляделся. Выходило, что дар рождался в человеке отнюдь не из-за божественной крови. Что-то пробуждало его, либо зарождало. Вот только что? И как понять, насколько опасны подобные таланты? Ведь из всех лишь эйтары нашли по-настоящему полезное применение дару.
   - Нашли, что искали? - послышался негромкий голос хранителя знаний. Мужчина стоял в залитом мягким светом коридоре, держа перед собой мерцающий кристалл соли - факелы и лампадки было запрещено приносить в Купель.
   - Крохи.
   Ильгару не понравилось, что за ним наблюдали.
   - Вас интересует дар, - хранитель обвел рукой захламленную столешницу. - Не стесняйтесь! Воины, торговцы, Дарующие и жрецы - многие хотят понять природу дара... И, вот вам совет, если всерьез вознамеритесь изучить дар - отправляйтесь в вайрантурскую Купель и найдите книгу "Ветер в парусах", в ней описываются странствия древнего героя Хока...
   - Это же детская книга!
   - Возможно. Но конкретно "Ветер в парусах" отличается от многих, переписанных позднее. Там есть главы описаний различных талантов. Я не знаю, какими знаниями вы обладаете, и что именно ищите - потому не рискну лезть с расспросами. Но осмелюсь попросить - если отыщите нечто важное, поделитесь, пожалуйста, со мной.
   Ильгар кивнул.
   Сбитый с толку, он вышел из Купели знаний. Улицы Сайнарии затопили сумерки, месяц скрылся за тучами, звезд не было видно. Ильгар пожалел, что не захватил фонарь или лампу, потому как ни зги не видел.
   Он осторожно побрел на свет ближайшего фонаря...
   - Эй, Ильгар.
   Голос заставил вздрогнуть. Доносился он из тени под стеной.
   - Кальтер?!
   - А кто же еще, - послышался смешок. - Спешишь?
   - Уже нет... какими судьбами?
   - Есть новости.
   Лучник вышел из тени, он двигался медленно, с трудом переставляя ноги.
   - Ты ранен?
   - Все почти зажило. Не обращай внимания! Давай-ка поторопимся.
   Они пробрались в проулок, где хватало света, чтобы друг друга разглядеть. Лицо Кальтера осунулось, плечи поникли, а левая кисть была туго замотана бинтами.
   - Что стряслось? - прошипел Ильгар. - Я мертвецов видал краше, чем ты выглядишь!
   - Угодили в переплет, - Кальтер снова усмехнулся, облизнул губы. - Не рассчитали, с кем имеем дело, и заплатили сполна. Но улов того стоил! Ты знал Нерлина Валуса, так?
   - Конечно! Он мой друг... По крайней мере, раньше им являлся. Но почему ты спрашиваешь?
   - Его голова у меня в сумке.
  
   Глава 25
   Ная
  
   Сая была прекрасна, как и каждая невеста. И причина крылась не в наряде - платье было обычным, только украшено лентами и цветами - а в счастье, которым светились глаза. Оно озаряло лицо девушки особым внутренним светом, преображая черты и наполняя солнцем. Чем не колдовство?
   - Хотела бы быть на ее месте?
   Радкур подошел неслышно. Чтобы не вызывать досужих пересудов, встал под сенью листвы позади Наи.
   - Нет, - проронила она, наблюдая, как две привратницы укладывают Сае волосы на особый манер, в виде узла. - Мне не нужен обряд и слова клятвы, чтобы доказать своему мужчине, что я счастлива с ним и другого не желаю.
   - Разве замужество не мечта любой девушки?
   - Я сужу об этом иначе. Любви не требуются узы и одобрение других людей. Как и никакой обряд не вернет любовь, если она ушла.
   - Да ты мудрец.
   - Насмехаешься? - Колдунья зыркнула через плечо на Скорняка.
   - Любуюсь. Давно не видел тебя в платье. Тебе идет.
   - Оргаза, местная ходящая, навязала, - скривилась Ная. - У них тут строгие правила. - Сорвав с дерева зеленую ягоду, кинула в Радкура. - И нечего подлизываться, льстец. На этот раз я проведу ночь в твоей постели, и только попробуй вновь уснуть.
   - Просить пощады бесполезно?
   Ная презрительно фыркнула.
   На площади появились Призванный и Верховные. И сразу торжественно забили барабаны, смолкли посторонние разговоры. Привратники выстроились в две линии. Скорняк присоединился к главам кланов, Ная направилась к взявшимся за руки Сае и Арки. Тзир уже стоял со стороны Мышки как названный брат невесты. Колдунья расположилась по левую руку от книгочея, приняв роль сестры жениха. По знаку Призванного они завязали молодым глаза - потому что слепцами вступают юноши и девушки на путь семьи, не ведая обо всех ожидаемых впереди трудностях. Лозой оплели правую руку Арки с левой рукой Саи. После чего повели их мимо привратников. Колдуны бросали под ноги молодым шишки, камни, ветки, черепки, как напоминание, что семья - это путь боли, терпения и понимания. Перед Верховными маленькая процессия остановилась. Ная с Тэзиром сняли повязки с глаз жениха и невесты. Кагар-Радшу выступил вперед.
   - Сегодня вы приняли нелегкое решение - связать судьбы обрядом Узла. Не стану желать вам легкого пути, потому как в жизни нет легких дорог. Желаю пройти его, каким бы он ни оказался сложным, с честью, не потеряв любви и уважения друг к другу. Отныне вам идти рука об руку, служа жизни и смерти. И без роптания принимать их волю.
   Барабаны забили веселее. На этом обряд закончился, и пришло время праздновать. Столы поставили под открытым небом, передумав возводить новый навес. Подозрительные тучи, способные испортить праздник внезапным дождем, разогнали. "Воздушные" не поскупились на угощение и устроили настоящий пир. Чего тут только не было: жареное мясо, грибы, тушеные овощи, сыр, пироги, копченая рыба, моченые яблоки, ягоды в меду.
   Ная налегала на соленые грибы. С детства любила это кушанье. И солили их мархи отменно, с травами и малиновым листом. Эти были тоже хороши - крепенькие, хрустящие. Как тетка Олэйка делала в далеком прошлом... Все здесь было как дома, по-доброму, уютно, тепло. У мархов тоже садились большой дружной семьей за стол во время празднества или скорби по умершим, деля радость и горе. Так же стояли друг за дружку горой. Сообща и новую избу возводили, и детей растили, и делились едой голодной зимой. От нахлынувших воспоминаний Ная ощутила прилив счастья. Стало вдруг спокойно, хорошо, словно вернулась в детство. Хотелось без причины улыбаться и громко смеяться каждой сказанной шутке, хлопать до боли в ладоши веселящим народ "воронятам". Даже не волновало, что Коркея сидела рядом со Скорняком и обхаживала его с любезностью паука, заманивающего в сеть добычу. Ная ловила на себе частые взгляды колдуна, и этого было достаточно, чтобы оставаться спокойной, не исходить ревностью. Его глаза умели скрывать правду, но не лгать.
   - Занятная у тебя татуировка. И что она означает? - указала Кайтур ложкой на руку Наи.
   - Просто защитное заклинание, - ответила она, как учил Радкур.
   - Татуировку позволяется наносить только привратникам рангом выше. За что тебе такая честь? - смуглянка кинула в рот орешек, с хрустом разгрызла, выплюнула скорлупу на траву.
   - Я ходящая. И мне нужна дополнительная защита на нижних пределах.
   - Почему у других ходящих нет такой татуировки? - дотошно допытывалась девушка.
   - Потому что их обучали постепенно осваивать пределы. У меня такой возможности нет. И я не так опытна, как они.
   Объяснение, похоже, Кайтур удовлетворило. Кинув в рот очередной орешек, она признала:
   - Красиво. Я себе тоже такую бы хотела.
   - И мне нравится, - подхватила простодушно Сая. - Необычный рисунок.
   Тэзир слушал разговор с хмурым видом. Татуировка не приводила его в восторг. Наоборот, жгла взгляд, напоминая истинную причину ее возникновения, и какой ценой была оплачена эта красота. Дернув подбородком, он отвернулся, хлебнул вина из кружки.
   Арки, приподняв рукав Наи, провел пальцем по цветным полосам на коже Саламандры.
   - Эта линия - страж. Эта - вроде печать. А эта... Нет, не пойму, слишком сложно, много незнакомых линий и переплетений. Погоди, а вот эти золотистые точки...мне кажется или они на самом деле...
   - Проклятие! - громко выбранился Тэзир, перебив друга. Тряхнул пустым кувшином. - Вино кончилось. Схожу, принесу.
   От Наи не укрылось, как выбравшийся из-за лавки балагур пьяно качнулся к Арки, стиснул ему плечо - чересчур сильно для простой опоры, да и Тэзир не был настолько пьян, чтобы шататься. А еще колдунья заметила, как они обменялись взглядами, и книгочей тут же перевел разговор в другое русло, оставив мысль недосказанной. - А знаете ли вы, что...
   Колдунья испытала облегчение. Татуировка, точно бельмо в глазу, притягивала внимание окружающих, вызывая недоумение: почему привратнице низшего уровня это позволили? Коркею даже перекосило, когда она увидела ее руку. Не зря Радкур советовал надеть рубаху с длинными рукавами. Никто бы ничего и не узнал, не рухни тот навес и не порвись одежда, выставив на всеобщее обозрение рисунок. Пришлось отдуваться и рассказывать легенду о защитном заклинании. Благо, никто не мог его прочесть. Ная и сама не знала, какой смысл Радкур вложил в рисунок. Он отделался заготовленной для всех ложью: "Обычное заклинание". Но глаза его лгать не умели.
   С приходом вечера на площади зажгли костры. У привратников не было заведено прыгать через них, как делали мархи, развеселившись во время пира. К огню колдуны относились с уважением и забавы с ним не поощрялись.
   От мечущихся в сумерках языков пламени, бьющих в такт сердцу барабанов, будоражащих взглядов Радкура и ощущения возврата в детство, в груди Наи разливался жар. Он становился нестерпимее, ударял в голову, опьяняя крепче вина. Держать его в себе делалось все труднее. Чувство требовало выплеска. Оно толкало изнутри, как собравшийся появиться на свет ребенок. Хотелось сделать что-то приятное, порадовать всех этих людей в ответ на радость, которую они подарили сегодня ей. Колдунья любила сейчас каждого, и любви было тесно в теле. Она просилась на волю, и удержать порыв, заглушить голос было не по силам. Все равно, что пытаться прекратить роды.
   Ная поднялась из-за стола, вышла в центр площади... и растерялась. Что я тут делаю?! Звякнул еще пару раз бубен, бумкнул барабан, а затем инструменты смокли, как и разговоры за столом от разнесшегося над площадью звука. Высокого, чистого, звенящего хрустальным родником, и вдруг перетекшего в грудной, низкий, глубокий, а затем чуть ли не в шепот, напоминающий заклинание.
   Ная пела. И удивлялась этому. Она не пела с тех пор, как жнецы уничтожили селение мархов. Держало что-то изнутри точно запертое замком. Но сейчас песня лилась помимо воли. И девушка жила мелодией. Она словно со стороны наблюдала за собой, поражаясь красоте звучания голоса, его мелодичности, столь не похожей на ее прежнее пение. Словно голос принадлежал кому-то другому.
   Когда-то эту песню пела мама отцу. Про одинокую сосну, ютившуюся на краю утеса. И стоявший у его подножия кедр, который, шаг за шагом, перемещая корни, перебирался к сосне, чтобы обнять и согреть от дующих ветров, избавить от одиночества. Ная пела на языке мархов, но чтобы прочувствовать песню сердцем, не обязательно понимать значение незнакомых слов. Привратники перестали есть и пить, заворожено слушая девушку. А музыка уносила Саламандру все дальше, плетя из теснивших грудь чувств новую вязь слов. Это была уже другая история. Про другую любовь и другое счастье - недостижимое и ворованное у судьбы. Освобожденное песней пламя стекало с ладоней Наи, в нетерпении больше таиться в ее теле, охватывало узорчатой шалью плечи. И колдунья кружилась в его вихре, забыв обо всем на свете, не замечая угасшего разом веселья. А огонь, то ласкался об ноги котенком, то вздымался неприступной скалой, то зависал радугой над головой, а то обрушивался с поднятых рук водопадом. У похожего они с Радкуром остановились на привал по дороге с Ледетта, где после всех передряг, погоней, опасностей и переживаний страсть прорвалась в них, круша запреты, и они отдались ей, послав на время мир к Незыблемой.
   Колдунья вскинула ладони, и пламя, лежащее на них облаком, взмыло к небу жар- птицей, чтобы рассыпаться светлячками, вспорхнувшими затем стайкой бабочек. Мир расплылся, потерялся в вечности, состоящей из песни и огня, где вдох - звук, биение жизни - свет. А Ная была силой, сплетавшей их вместе, творившей новое рождение и разрушающей в прах. Подобно Ваятелям. Она не видела, как от ее песни и танца встревоженно переглядывались привратники. Как с хитрым прищуром следила за ней Кайтур. Как на скулах Тэзира играли желваки, а глиняная кружка под пальцами рассыпалась в крошево. Как Арки с беспокойством поглядывал на друга, закусив губу. Как глаза Радкура заслала снежная пелена, а Коркея напряглась, словно готовая к прыжку пещерная кошка. И как потемнел лик Призванного, закаменели черты, уподобив его суровому утесу, о котором Ная только что пела. Только Сая продолжала слушать, но и в ее мягкой улыбке сквозила печаль.
   - Хватит! - грохнул об стол ладонью Призванный, оборвав девушку на полуслове. Поднялся грозно из-за стола. - Наслушались. Если ты хотела нас удивить - тебе это удалось.
   - Кагар-Радшу, я... - пролепетала Саламандра, не понимая причины гнева старца.
   - Жди здесь, - не дал он договорить. И вмиг потерял к девушке всякий интерес, словно забыл о ее существовании. Развернулся к Радкуру. - А ты ступай за мной. Будет разговор.
   Скорняк молча поднялся, коротко глянул на Наю. Трудно было что-то понять по невозмутимому виду колдуна, но его глаза лгать не умели - он боялся за нее.
   - Пожалуй, нам с Верховными тоже стоит поприсутствовать при разговоре, - встала следом с лавки Коркея. За ней вышли из-за стола Сарид-Лар и Арху-Кир.
   На площади повисла гнетущая тишина. Ная в растерянности посмотрела на привратников за столом. Они сидели сумрачные, бросая на нее настороженные взгляды, кое-кто даже враждебные. Но в чем ее вина? Девушка решительно направилась за Верховными.
   Дорогу перегородил Тэзир.
   - Не ходи. Будет только хуже.
   - Почему? Что я сделала?
   - Умеешь, ты, подруга, удивлять, - заметила Кайтур с усмешкой, облокотившись локтем об стол. Мышка сидела рядом молча, потупив глаза, точно это она виновата в испорченном празднике.
   - Я просто пела.
   - Если бы, - обронил Арки. - Но ты еще демонстрировала силу... которой у тебя быть еще не должно.
   Ная закусила губу, поняв, наконец, что произошло.
   - Но причем тут Радкур?
   - Потому что только он мог дать тебе эту силу, - ответил Арки.
   И каким образом она получила ее, знал теперь не только Тэзир, но и остальные привратники. То-то сидели встревоженные - не знали, куда она направит пламя в следующее мгновение. Память о делах Талкары еще была ярка. Но она ведь не Талкара!
   Ная оттолкнула Тэзира с дороги и устремилась в погоню за скрывшимися в темноте Верховными. Отыскать их не составило труда. Окошко светилось только в одном доме - принадлежащем Сарид-Лару. Девушка постучала для приличия и, не дожидаясь разрешения, вошла.
   - Кагар-Радшу, позвольте объяснить. Радкур не виноват...
   - Вон! - рявкнул Призванный. - Или мое слово уже не указ?!
   - Смотрю, дисциплине она так и не научилась, - заметила язвительно Коркея.
   - Я только хотела... - не обращая внимания на замечание Верховной, попыталась Ная объяснить причину прихода Призванному.
   - Тебе не давали слово, не приглашали на совет. Покинь помещение. И впредь не забывайся! - Ледяной голос обмораживал.
   - Ная, тебе лучше уйти, - произнес Радкур. Кивнув на дверь, добавил с нажимом: - Ступай. Жди на улице. Не волнуйся.
   Глаза его говорили: "Я справлюсь. Не вмешивайся". Но выпроваживал он ее не случайно. Сейчас здесь будет жарко. Она бы не ушла - не привыкла прятаться за чужими спинами - если бы не боялась еще больше навредить Радкуру непослушанием. Девушка попятилась, молча прикрыла дверь. Усевшись на лавку напротив дома, в волнении обхватила себя руками за плечи.
   Едва за колдуньей закрылась дверь, Призванный развернулся к Скорняку.
   - Мы ждем объяснений, - взгляд его был темен.
   - Каких?
   - Довольно скоморошничать! Откуда у нее такая сила? Сколько раз ты ее погружал?!
   - Дважды.
   Коркея покачала головой.
   - Неужели история с Талкарой тебя ничему не научила?
   - Мне пришлось. Иначе бы она умерла, - ответил Радкур, но не ей, а Призванному.
   Кагар слегка изогнул бровь.
   - Я чего-то не знаю?
   - Ная вычитала в рукописях Лариуса, как разорвать обряд единения и отправилась к источнику Ледетт совершить его. Когда я приехал, чтобы остановить ее, она почти ушла за грань. Мне пришлось погрузить ее, чтобы вернуть. Другого выхода не было.
   - Что ты сделал?! - прошептал пораженно Кагар, отступив на шаг. - Погрузил ее у источника Ледетт?! Ты безумен или преследуешь какую-то свою цель?!
   - Мне надо было дать ей умереть?! - вспылил Радкур.
   - Да! Да! Да! Тысячу раз да! Но не открывать ту дверь в таком месте. Тебе ли это не знать? А теперь гадай, чем обернется твоя жалость, кого впустил в этот мир.
   - Ная прежняя. Я наблюдал за ней.
   - Смелое утверждение после сегодняшнего представления, - произнес Арху-Кир.
   - Действительно, Радкур, удивил. Прежде ты не поступал столь опрометчиво. Эта девчонка лишила тебя разума. Ты просто одержим ею. Опекаешь чрезмерно, все позволяешь, кругом оправдываешь, даже стал нарушать из-за нее законы. В твоих ли это правилах?
   - Не могу не согласиться с прекрасной Коркеей. Мы еще не разобрались, что за сюрприз вашей ходящей оставила Талкара, а тут новая головная боль, - поддержал Верховную Сарид-Лар. - Девочка получила от источника слишком большую силу, которую удержать не сможет. Она сломает ее, превратит в нейрлу или еще в кого хуже. Как бы потом не пришлось клану расплачиваться за ее спасение.
   - Предлагаете ради безопасности принести девчонку в дар Незыблемой? - с жаром спросила Коркея. - Вернем данную Даадой силу и таким образом избежим неприятностей. Вполне разумно.
   - Мы говорим о привратнике. Ходящей! Которых у нас и так слишком мало, чтобы с легкостью жертвовать одной из них, а не об овце на заклание, - процедил Радкур.
   - Разве? - изогнула в язвительной усмешке уголок губ Коркея. - А по мне об избалованной, дерзкой, самовольной девице, которой все спускается с рук. Единственная женщина среди мужчин. Вот и носитесь с ней как няньки с дитем. Отправьте ее в мой клан. Там я девчонку быстро научу знать свое место.
   - Нет, - отрезал Скорняк. - Ее место в клане "огневиков".
   - Решать не тебе, - произнесла Верховная.
   - А что вы скажете, уважаемый Кагар-Радшу? - поинтересовался Сарид-Лар.
   Призванный в раздумье обвел присутствующих взглядом. Решение было непростое. Заметив, что он склонен согласиться с Коркеей и отлично зная тому причину, Радкур попытался его переубедить, выдвинув веский довод.
   - Ная - ходящая. Без нее сейчас "огневикам" не продержаться.
   - Жили же вы раньше. Обойдетесь и теперь. Будем помогать, - давила Коркея.
   - А я тоже против, чтобы ты прибрала девчонку себе. Три ходящие в клане. Не жирно ли? Хочешь усилить свои позиции? - выступил на этот раз против Коркеи Сарид-Лар.
   - Вы подозреваете меня в таком неблаговидном деле? - возмутилась Верховная. - Я всего лишь хотела помочь, исправить неприятную ситуацию. А "огневикам", чтобы всех успокоить, отдам Ланулу. Так справедливо?
   - Ланула стара, и не знакома с нашей гранью, - не согласился Скорняк.
   - Она опытная, быстро обучится.
   - Ваш разговор похож на торг, не находите? - недовольно пробурчал Арху-Кир. - Может, лучше поговорим, что делать с проблемой, чем подозревать друг друга в желании возвысить свой клан? Меня тревожит совсем другое. Язык, на котором пела ваша ходящая. Вы ничего не заметили в нем странного?
   Все в недоумении возрились на него.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Кагар. - Ная из племени мархов и пела, скорее всего, на родном языке.
   - Возможно. Но слова, проскальзывающие у нее шепотом, были словами другого языка. Очень древнего, практически забытого. Языка Ассашей.
   - Невозможно.
   - И все же она произносила на нем целые фразы. Я всю жизнь посвятил изысканиям его в древних свитках и сразу узнал, - остался при своем мнении Арху-Кир.
   - И что она говорила? - полюбопытствовал Сарид-Лар.
   - Я вернусь. Забывший - вспомнит. Неждущий - заплачет. Кровь утолит жажду, прах - голод. Смертью будем дышать мы. Петь о мертвых, а не о живых.
   В домике воцарилось молчание.
   - Вы уверены? Не ошиблись в переводе? - спросил Кагар.
   Верховный кивнул.
   - Я говорила - она опасна,- выпалила Каркея.
   - Чушь, - возразил Радкур. - Она никогда не пойдет против своих.
   - Не был бы так уверен на твоем месте, - хмыкнул Арху-Кир.
   - Вряд ли она сама знает о проскользнувших фразах. Ная находилась в трансе, когда пела. Это действие Ледетта. А ее силу нужно не бояться, а обратить на пользу, научив обращаться с ней правильно. Особенно сейчас, когда мы на пороге войны. Это в мирные времена можно быть осторожными, следовать старым правилам. Теперь безрассудство - лишать себя преимущества в борьбе, отдав Дааде такого бойца, как Саламандра. Возможно, именно она наш шанс на победу и спасение.
   - Или гибель, - подытожил Призванный, не вдохновившись речью Скорняка.
   - Ты постоянно запугиваешь нас войной. Настолько уверен, что ее не избежать? Стычки случались и раньше. А потом все затихало. Какой ненормальный решится воевать с колдунами? - усомнилась Коркея.
   - На этот раз все будет иначе - не просто инициатива прихлебателей Сеятеля и тупоголовых вояк, а намного серьезнее и страшнее.
   - Для начала им надо обзавестись оружием посущественнее, чем стрелы и мечи, - возразил Арху-Кир.
   - А вы не задумывались, вдруг оно у них уже есть? - добавил свою ложку дегтя в разговор Сарид-Лар.
   - В таком случае, Радкур, тебе надо позаботиться, чтобы ходящих стало больше, а не нянькаться только с одной. У меня в клане есть подходящие для этой цели девочки. Да и в других, думаю, найдутся. Пора тебе вспомнить о своих обязанностях, - заключила Коркея.
   - Полностью с вами согласен, - не остался в стороне Арху-Кир.- И последний вопрос. Так вашей ходящей удалось разорвать узы обряда Единения?
   Взгляды присутствующих сошлись вопрошающе на Радкуре.
   - Не совсем, - промолвил он с заминкой.
  
   Совещание в домике длилось долго. Ная даже слегка замерзла. Хоть день и выдался жаркий, ночь была прохладной. Сказывалась близость гор. Наконец, из домика вышел Радкур. Нашел Наю взглядом, прикрыл не спеша дверь и подошел к девушке.
   - Что? - спросила она.
   - Обошлось. Тебя не накажут. Но будут приглядывать.
   - За то, что я просто пела? Или потому, что их испугала сила не по моему рангу?
   - Ная, не заводись, - попросил Радкур. - У них есть причины беспокоиться. Были случаи. Да и ты непослушанием добавила дров в огонь.
   - Что в отношении тебя?
   - Прощен. Но напомнили о моих обязанностях. Кланам нужны новые ходящие.
   Ная с рыком сломала ветку, которой отгоняла комаров..
   - Это Коркея придумала? Ее идея?
   Сука! Нашла как отыграться через Радкура!
   - Причем здесь Коркея? Они правы. Мой долг никто не отменял. А при нынешней ситуации ходящих должно быть больше. Тем выше шанс у привратников уцелеть.
   - Понимаю. Не дура. Но, когда представляю тебя на ложе с другой - охота рычать от злости.
   Радкур засмеялся, опустившись на лавку, притянул девушку к себе, чмокнул в макушку.
   - Да ты ревнивица. - Она что-то неразборчиво буркнула, уткнувшись ему в грудь лицом. - Ты прекрасно знаешь, что погружение, совсем не то, что происходит между мужчиной и женщиной. И, тем более, что было у нас с тобой. Не изводись напрасно. Ты - единственная женщина, которая мне нужна.
   - Наверное, я плохой привратник, если позволяю чувствам брать верх.
   - Ты отличный привратник. И не верь говорящим обратное.
   - Как трогательно. Тебе бы ее другому поучить, а не излишней самоуверенности, - раздался голос Коркеи. Она стояла в освещенном дверном проеме вместе с Призванным и Верховными.
   Ная вскочила с лавки.
   - Кагар-Радшу, я виновата, признаю, но я не искала нарочно той силы. И никогда не предам клан. Не наврежу никому из вас. Скорее умру.
   Коркея насмешливо фыркнула.
   - Идем со мной, - поманил девушку пальцем Призванный.
   Они пересекли площадь, где опять начало разгораться веселье, вышли за ворота и направились между холмами в сторону гор. Шли долго, дорогу освещал только свет полной луны. Призванный не произнес ни слова, как выбрались из селения, молчала и Ная.
   Они спустились к небольшому яру, окруженному плотной стеной сосен. Здесь Кагар остановился, задумчиво уставился на ряд холмиков, охваченных нешироким рвом со странно белесой водой, отсвечивающей серебром в свете луны. Края рва покрывал белый налет. Ная коснулась его пальцами, понюхала.
   - Соль, - пояснил Призванный. - Но пробовать не советую. К ней добавлены вещества, не способствующие продлению жизни.
   Колдунья тщательно обтерла руку об траву.
   - Что это за место? - Хотя уже догадалась сама. Погост. Но не простой. Иначе не был бы заключен сдерживающим рвом с солью.
   - Они тоже были привратниками и давали клятву охранять границу, защищать клан. А потом сила сломала их, перемолола на свой лад, и они обернули оружие и полученные знания против тех, кого считали семьей, став нейрлами. Мы служим Дааде. Но Мать Смерть постоянно проверяет нас на стойкость, предлагая безграничное могущество. Не каждый способен устоять перед соблазном. Некоторые забывают, что сила - это не друг и помощник, а коварный враг, ждущий момента, чтобы взыскать за каждую одолженную каплю. Она каждое мгновение пытается лишить нас разума, поэтому мы воспитываем привратников в строгой дисциплине и контроле над чувствами. А теперь, глядя на могилы, посиди и подумай, насколько ты далека в своем пути от такого холмика.
   Призванный развернулся и пошел обратно.
   - Кагар-Радшу, - окликнула его Ная. - А у вас было когда-нибудь желание поддаться соблазну?
   Он ответил не сразу.
   - Однажды я очень близко находился от того, чтобы стать холмиком здесь. Не сделать последний шаг мне помог Радкур, только получивший в то время звание привратника. Постарайся, чтобы мне не пришлось приходить сюда и просить у холмика с твоим именем прощения, что не сумел удержать от ошибки, как мы просим прощения у них. Будь всегда настороже с Даадой, не доверяй ей.
   - Я не забуду это место.
   Призванный кивнул и двинулся дальше. Вскоре его белеющий в темноте силуэт исчез за деревьями. Ная перешагнула через ров, уселась на землю между безымянными могилами. Привратники помнили всех до единого, но не указывали имен на могилах. Лежащие здесь утеряли их, став нейрлами. Какими они были прежде? О чем мечтали и грустили? Кого любили? Никто не узнает уже об этом. Ная при желании узнать могла бы. Стоило только приложить руку к холмику и ощутить заключенное в земляных оковах существо. Но ее не интересовало, кем они были, чем жили. Важнее, кем стали, как закончили жизнь. Как говорил волхв Карагач: "Человека надо судить не потому, как он жил, а как умер. Порой одна мелкая подлость или глупость способна перечеркнуть всю добродетельную жизнь, а отважный поступок обелить презренные дела". Эту истину Ная тоже никогда не забывала.
   Зашуршавшие под чьей-то ногой камешки заставили ее оглянуться. Между двух искривлённых деревьев стояла женщина. Светлые волосы распущены, рубаха чем-то заляпана. Наверное, пришла к кому-то из этих холмиков...
   Оставаться здесь дальше было бы неучтиво. Женщине, несомненно, хотелось побыть наедине с когда-то дорогим человеком.
   - Не волнуйтесь, я уже ухожу, - крикнула Ная, поднимаясь.
   Она направилась в противоположную сторону, чтобы не смущать незнакомку. Угодила ногой в заросшую травой вымоину от дождя, склонилась, чтобы сорвать зацепившейся за подол плющ. И сильно удивилась, увидев женщину перед собой. Их разделял только ров. Ная отступила назад. Даже привратники не могли перемещаться так быстро. Скорала! Злобный дух, выбравшийся из мира мертвых на загривке какой-нибудь твари, а потом вместившийся в тело человека. Колдунья потянулась к дирку на поясе. Выругалась. Нож остался в комнатке. По правилам на праздники, кроме посвящения, оружие приносить запрещалось. Вот так и становятся холмиком. Сложила пальцы щепотью. Не уйдет. Пламя потекло по руке. Запекло ладонь. Кто-то перехватил девушку за запястье. Колдунья развернулась, нанося удар с левой. Но противник оказался ловок, ускользнул. А затем приложил палец к губам.
   - Тш-ш, не шуми.
   Ная выругалась во второй раз. Тэзир!
   - Ты откуда здесь?
   - За вами шел. Чего торчишь тут?
   - Кагар велел посидеть-подумать.
   - И что надумала?
   - Ничего умного. А потом эта тварь появилась.
   - Мы давно ее ищем. Ловкая и хитрая. В тело женщины из подгорного селения вселилась, всю семью загрызла, ребенка у соседей украла. Засады ставили - ушла. Голод, наверное, к тебе вывел.
   - Или сила привлекла. Все они к ней тянутся, - ответила Ная, следя за переминающейся у грани рва женщиной.
   - Ты вот что, отвлеки ее ненадолго, подразни, а я с тыла зайду, - предложил балагур, доставая из-за голенища сапога кинжал, что когда-то предназначался в подарок Нае.
   - А сразу огнем ударить - нельзя?
   - Человеческие селения близко, огнем ненужное внимание привлечем. Железом надежнее. К тому же оно заклинанием усилено.
   Ная спорить не стала. Тэзиру виднее. Развоплощение сущностей тьмы - направление его клана. Балагур скрылся в темноте, а колдунья, обращая на себя взор скоралы, подошла ближе ко рву. Достать ее нежить не могла - через преграду сущности не перебраться, соленая водица отпугивала, а уйти - не отпускала кипящая в девушке сила. Чуяла тварь родную стихию, подпитывающую в ней жизнь. Глаза скоралы горели огнем жажды, рот кривился в нетерпении, вытянутые руки шкрябали воздух в попытке дотянуться до девушки. Присутствие в человеческом теле сущности меняло его облик. Чем дольше она в нем находилась, тем сильнее перемены. Нынешнее лицо скоралы, принадлежавшее прежде женщине, было одутловатым, черты резкими, с выражением злобы. А ведь когда-то оно было красиво. Остатки привлекательности еще сохранились на нем. Наверное, женщина раньше замечательно улыбалась, встречая мужа с работы или качая колыбельку. Былое очарование ушло безвозвратно, вытесненное природой смерти. Никто не оставался прежним, будучи захваченным скоралой.
   Ная с сожалением сжала кулаки, туша тлеющее пламя. Подпалить бы гадину, чтоб горела ярко, но не время. За спиной сущности мелькнула тень. Тэзир короткими перебежками от дерева к дереву подбирался к твари. Она почувствовала опасность, оглянулась, повела носом
   - Эй, сюда смотри!
   Ная шагнула на край рва, выдернув из волос заколку, проткнула палец, помахала им в опасной близости от лица сущности, возвращая ее внимание обратно к себе. Запах крови заставил нежить забыть о почудившейся угрозе. Скорала потянулась за пальцем. Но тут некстати треснула подвернувшаяся под ногу балагура шишка. Голова сущности настороженно дернулась в его сторону. И тогда Ная качнулась вперед, перешагнув одной ногой ров, и мазнула кровью нежить по губам. Пусть распробует. Это разрешило ее сомнение - ретироваться или все же добраться до добычи. Скорала рванулась за девушкой, почти зацепила когтями предплечье. Колдунья отпрыгнула. И сущность, не удержав равновесия, рухнула в ров с соленой водой. Заверещала нечеловеческим голосом, больше похожим на животный вой. Кожа начала слезать лоскутами, обнажая почерневшую плоть и кости. Скорала оперлась на искалеченные ладони, пытаясь выбраться из рва. Ная ударом ноги отправила ее обратно в воду.
   - Живее! - крикнула Тэзиру.
   Подбежавший балагур произнес заклинание и вонзил кинжал под затылок твари. Тело обмякло, задымилось, распалось прахом. Ная торопливо стряхнула его с земли в ров. Разлетится - бед натворит. Кому в глаз попадет, кому - в дом, а то с травой через корм животных будет людей травить. Да не только тело, но и душу. А народ гадать станет, от чего прежде добрый отзывчивый человек превратился вдруг в злого и жестокого.
   - Хорошо сработали, - похвалился балагур.
   - Еще бы не топал как медведь, - осадила его Ная.
   Тэзир сделал вид, что не расслышал.
   - Предлагаю сменить это место на более приятное и не менее значимое для нас. Сад Либбель. Слышала о таком?
   - Нет, но уберусь отсюда с удовольствием.
   - Сад тебе понравится. Подобные деревья в Гаргии только в двух-трех местах растут.
   - Тогда веди. Гляну на ваше чудо. А то сама скоро от злости начну кидаться на всех.
   - Ты это брось. Иначе придется тебя развоплотить, - пошутил Тэзир. Затем сочувственно спросил: - Досталось от Верховных?
   Ная махнула рукой.
   - Не привыкать. Скажи, ты тоже считаешь, что я опасна?
   - Ну... порой я тебя серьезно побаиваюсь, особенно, когда жаждешь прибить меня за какую-нибудь шутку.
   Колдунья стукнула его кулаком в плечо.
   - Шут. Я серьезно.
   - А серьезно - мы сами про себя не знаем, на что способны. Как может судить об этом кто-то другой, делая выводы из собственных соображений, не очутившись с нами в опасной ситуации, - Тэзир срубил кинжалом разросшийся у тропки чертополох, очищая девушке дорогу.
   - За приготовлениями к празднику я так и не спросила, как ты поживаешь?
   - Не хуже других. Бодр и весел.
   - Подружку завел?
   - Есть одна. Или надеялась, что буду по тебе всю жизнь тосковать? Я же не такой, сама знаешь, охоч до пригожих девчонок, - с беспечностью отозвался балагур.
   - И кто она? Почему не познакомил?
   - Она из другого клана, - уклончиво ответил он. - Не смогла приехать на праздник.
   - Рада за тебя.
   - А как я за себя рад. Наконец появилась та, что оценила меня по заслугам, - Тэзир запустил камень в темноту, спугнув шуршащего в траве зверька.
   - Я говорила, ты найдешь свою половинку.
   - Ты у нас известный пророк, - хмыкнул он, после чего указал рукой вперед. - А вон и сад виднеется. Видишь за холмом справа свечение? Это листья деревьев Либбель переливаются разными цветами. Невероятно красивое зрелище - сейчас сама убедишься.
   Назвать садом восемь деревьев можно было с натяжкой. Но выразить охватывающие здесь чувства - не хватало слов. Восторг, восхищение - эти определения казались блеклыми, не способными передать настоящих впечатлений. Будто небо опустилось на землю, развесив звезды в сияющей белесой дымке по кажущимся непостижимо хрупкими деревьям.
   - Слышишь едва уловимый звон? Это листочки издают такой звук от ветра. Во время цветения сюда приходят влюбленные, чтобы обменяться клятвами верности. Немощные просят здоровья. Отправляющиеся в путешествие - удачи в пути. Существует поверье, если загадать желание, когда деревья цветут - оно сбудется, - пояснил Тэзир, поглаживая прозрачные стволы с розовыми прожилками.
   - Загадывал? - Ная с осторожностью коснулась радужных листочков.
   - Нет. Подходящего случая не выпадало...До сегодняшнего дня. - Под действием внезапного порыва, Тэзир решительно развернул девушку лицом к себе, воткнул в волосы сорванный цветочек. - Не прошу ни богатства, ни власти, только, чтобы ты была моей, пока смерть не закроет мне глаза. - И коснулся поцелуем губ девушки. Сначала легким, почти неуловимым, словно проверяя реакцию Наи. А затем потянулся уже со страстью. Ни один из них не заметил, как, роняя перламутровые лепестки цветов, дрогнула отпущенная осторожной рукой ветка, и человек в черном плаще, невольный свидетель слов балагура, отступил в темноту за деревьями.
   - А как же твоя подружка? - отгородилась Ная ладонью от губ парня.
   - Какая еще подружка? - недоуменно вытаращился он.
   - Из другого клана, - напомнила колдунья обманчиво ласковым голосом.
   - А, эта. Она не возражает.
   Девушка в гневе пихнула Тэзира в грудь, отталкивая.
   - Наврал?! Так и знала. Лгун! Лгун! Лгун!
   - Но то, что она из другого клана, я же не соврал, - отделался он шуткой.
   - Издеваешься? Я думала, у Ледетта мы все решили и остались друзьями.
   - Это ты решила. Я обещаний не давал, - огрызнулся Тэзир.
   - Ничего у нас с тобой не может быть. Как еще вбить тебе это в голову?
   - А каково мне жить с этим, когда с мыслями о тебе ложишься спать и встаешь. Каждый вдох твой чувствуешь, что гложет и радует. Как забыть того, кто стал частью тебя?! - выпалил он в запале.
   - Чувствуешь?! - с подозрением уставилась на него Ная. - Но как... я ведь провела обряд. Неужели? - она прикрыла рот ладонью в страшной догадке.
   Тэзир, сообразив, что ляпнул лишнее, попытался дурашливой улыбкой сгладить смысл вырвавшихся слов.
   - Это я образно сказал, потому что думаю о тебе день и ночь. А ты что подумала?
   Что Ная подумала - говорить не стала. Стремительно шагнула к нему, выхватила из-за пояса кинжал и черканула по ладони. Тэзир не успел ни помешать ей, ни испугаться, только скрыть вздох облегчения, когда она провела клинком по его руке, а не своей.
   - Убедилась? Все в порядке. - Он стер кровь рукавом, отобрал у нее кинжал. - Чего взбаламутилась? Еще у Ледетта ведь проверяла.
   - Не знаю. Подумалось вдруг... Ладно, забудь. И прости. - Колдунья указала на порез на его руке.
   - Пустяки, - отмахнулся Тэзир. - Ты тоже мое вранье забудь. Не хотел волновать. Сердцу ведь не прикажешь. Ни я своему, ни ты своему. Серьезно у вас... со Скорняком?
   Ная прислонилась к стволу либбеля, кивнула.
   - Как ты сказал: пока смерть не закроет глаза. Именно так. Только счастья большого ждать не приходится. Он - проводник. Я - ходящая. Та еще парочка неудачников. Но с другой стороны, кто сказал, что мерило любви - постель?
   - Это да, но с ней всяко приятнее.
   Ная ткнула его в бок кулаком.
   - Иногда мне охота тебя поджарить, как ту скоралу.
   - А еще удивляешься, что тебя опасаются. Вот и ответ. Добрее надо быть к людям, особенно к друзьям. - Тэзир поправил цветок у нее в волосах. - Возвращаемся?
   - Ты ступай, я побуду еще здесь, полюбуюсь. Не беспокойся, не заблужусь.
   Балагур не беспокоился и понимал, что девушке просто хочется побыть одной.
   - Тут кругом дозоры, но на всякий случай возьми, - протянул он ей кинжал. Усмехнулся невесело. - В голову пришло. У людей мужчины дарят своим женщинам украшения, сладости, а мы оружие.
   - У нас жизнь другая, и сами мы другие. Нам важнее надежное оружие, чем красивые побрякушки. Ими от тварей не отобьешься, - ответила колдунья, засовывая клинок за пояс.
   Ная вернулась в селение, когда рассвет только-только начинал теснить ночь. Дозорные на вратах ее узнали, пропустили без вопросов. Площадь еще была пуста, но в окнах уже зажглись огонечки. Скоро селение оживет, примется за ежедневные дела. У конюшни девушка заметила Радкура. Колдун седлал Холодка. Но не под телегу, а для верховой езды. Она подошла, помогла вздеть узду на жеребца.
   - Едешь в клан Коркеи? - спросила с тяжелым сердцем.
   - Нет. Домой.
   Стыдно было признаться, но девушка испытала облегчение.
   - Я с тобой, только дирк заберу.
   - У Кагара на тебя другие планы. Велел возвращаться одному.
   Разочарование было большим. Она с радостью уехала бы вместе с Радкуром.
   - Провожу хотя бы.
   - Шла бы отдыхать. Всю ночь прогуляла. Скоро Кагар позовет.
   - Справлюсь, - ответила колдунья фразой Скорняка. Он возражать не стал. Взял под уздцы Холодка, повел к воротам. Ная пошла рядом. - Злишься на меня?
   - За что мне на тебя злиться? - голос Радкура был ровный, но привычной теплоты, с которой колдун разговаривал с девушкой наедине, не ощущалось.
   - Что опять пришлось вытягивать из неприятностей.
   - Такая уж ты есть.
   - Вчера Тэзир показал мне сад Либбель.
   - Красивое место, - подтвердил Радкур.
   - По поверью, если загадать желание, когда цветут деревья - оно сбудется. - Ная встала напротив Скорняка. - Я пожелала не причинять больше боль дорогим мне людям. Но, похоже, не вышло. Да?
   Колдун вместо ответа спросил:
   - А что загадал Тэзир?
   - Это неважно, - глядя ему прямо в глаза, произнесла девушка. - Мечта есть у каждого. Но это не означает, что она должна совпадать с желаниями других людей. - Порывисто прижалась к мужчине. - Пообещай, что будешь осторожен в дороге.
   - Обещаю, - обнял он ее. - А ты будь умницей и не проказничай.
   - Ты прямо обрезаешь мне крылья. Да я сама безропотность.
   - Знаю, потому и прошу. - Улыбка прорвалась сквозь его бесстрастный вид. У Наи потеплело на сердце. Плохо расставаться в обиде или недопонимании. Удачи не будет в дороге. Радкур погладил девушку по волосам, мягко отстранился. - Надо ехать.
   Вскочил в седло, ударил жеребца по бокам пятками и поскакал к воротам. Ная повернула обратно. Если Кагар не найдет ее в комнате, это прибавит недовольство учителю.
   - Значит, это я тебе обязана, что меня не сделали ходящей? - донесся до девушки голос из серого марева, опустившегося на селение. У забора круга веером поигрывала Кайтур.
   - У тебя ко мне какие-то претензии? - Ная направилась к смуглянке.
   - Наоборот, поблагодарить хочу.
   Колдунья в растерянности остановилась.
   - Танцуешь и поешь ты завораживающе, и мужики по тебе с ума сходят. Тэзир до сих пор сохнет, хоть ты ему и замену нашла. Да и силой владеешь немалой, даже Верховные всполошились. Но избавь меня, Незыблемая, от такой судьбы. Не знать счастья, нести смерть тем, кого любишь. Чем больше сила, тем меньше в нас жизни. Тем выше шанс стать нейрлой. Это не моя мечта. С меня достаточно работать и на первом пределе.
   - Ты ведь не для того меня ждала, чтобы это сказать?
   Кайтур оглянулась по сторонам.
   - Опасайся Коркею. Ты чем-то сильно насолила ей. А она злопамятна, хоть и мудра.
   - Спасибо. Запомню.
   Призванный ждал Наю у гостевого дома.
   - Собирайся. Мы уходим. Путь не близок. Перекусим по дороге.
   Собирать было особо нечего. Переодеться в свою выстиранную и заштопанную одежду, взять дирк. Ная уже покидала комнату, когда услышала с улицы непонятный шум. На площади собрались, наверное, все привратники селения. На обычно спокойных лицах были заметны следы горя и гнева. Девушка пробралась вперед. На земле лежал мертвый старец. По знаку на запястье догадалась - найдар, по-видимому, тот самый, возвращения которого с нетерпением ждали "воздушные". Рядом стояла перепуганная девочка лет пяти. Оргаза склонилась к ней с улыбкой, сказала что-то ласковое и повела за собой. Раненный привратник, привалившись спиной к домику рассказывал, как дозор выехал навстречу найдару и нашел его смертельно раненным, но защищающим ребенка от патруля жнецов. Им пришлось вступить в схватку. Пятерых жнецов уничтожили, но троим удалось уйти. За ними отправлена погоня.
   - Сколько мы будем терпеть и позволять убивать себя? Хороша благодарность, что защищаем их жизни? И за них мы должны гибнуть? - раздались возмущенные голоса.
   - А ну, цыц, воронье! - рявкнул Кагар, ударив посохом об землю. - С каких пор мы работаем за чью-то благодарность? Мы стали ростовщиками? У нас был и есть один долг - защищать грань и служить двум мирам. И это единственное, что должно занимать умы и сердца. А что касается того, что на нас охотятся те, кого мы защищаем - это не их сила, это их беда. И вскоре они поймут это. Наша же сила в спокойствии и рассудительности. Мы с Верховными обсудим случившееся и дальнейшие действия. А пока займитесь делами. Твари тьмы не станут ждать, пока мы разрешим наши разногласия с Сеятелем. - Кагар-Радшу прошествовал к дому Решений, бросив на ходу Нае. - Никуда не уходи. Скоро отправимся в путь.
   Привратники притихли, стали расходиться. Тело надара накрыли полотном и унесли готовить для погребения. Ная заметила Тэзира. Подошла, коснулась плеча.
   - Сочувствую вашему горю.
   Парень взглянул на нее, но вряд ли увидел. Гнев и боль заслали глаза. Плохой взгляд. Опасный. Ведущий к смерти через порыв безрассудства. Такой же взгляд был у брата, когда жнецы убивали их сородичей. Лучше бы уж оплакал потерю, чем замыкаться в горе. Выжжет изнутри. Колдунья обхватила его лицо ладонями.
   - Не молчи. Расскажи мне о надаре. Он был хорошим человеком?
   Балагур кивнул, продолжая смотреть на испачканную кровью старца траву.
   - Он отыскал меня в рыбацкой деревушке на берегу озера Ирштван и привел сюда. Стал отцом и другом, научил перебарывать страхи и держать оружие. Его все любили, а малышня обожала. Он рассказывал нам сказки, порой пел колыбельные, когда кто-нибудь из детей начинал тосковать по дому. А эти мерзавцы взяли и убили его. За что? Он за всю жизнь никому вреда не сделал. А Призванный требует простить им это преступление, сделать вид, что ничего не случилось и жить дальше, не замечая, как гибнут наши друзья. Разве это справедливо? Где же наша честь, если спускаем жнецам все с рук?
   - А никто и не говорил, чтобы прощать. Кагар-Радшу советовал не поддаваться гневу и не кидаться безрассудно в схватку, плодя новых мертвецов. А с умом дать отпор. Жнецы пожалеют о смерти наших товарищей, сильно пожалеют. Мы заставим их считаться с нашей силой и уважать нашу работу. - Злое отчаянье ушло из взгляда Тэзира. Ная погладила его по щеке. - Глупая смерть кроме недоумения ничего не вызывает. Даже сочувствия. Если хочешь победить врага, научись выжидать подходящего момента, когда он не ждет нападения. А потом бей без жалости.
   - В летописях прочла?
   - Ага. Не сама же измыслила эту мудрость. - Колдунья увидела, как из дома Решений вышел Призванный, помахал ей рукой. - Кагар зовет. Пора уходить.
   - Значит, вновь расстаемся? - посмурнел Тэзир.
   - Не успеешь соскучиться, как снова поздороваемся.
  
   Глава 26
   Ард
  
   - Ты должен стараться лучше.
   - Имей совесть, женщина! Делаю, что могу.
   - Тогда пробуй снова! Я хочу от тебя ребенка.
   - Ты беспощадна и прекрасна.
   - Раз так прекрасна - за дело...
  
   Летом эти края выглядели куда дружелюбнее. Северная природа, вспоенная холодными реками Шавтар и Маятар, дышала жизнью. Изумрудное разнотравье стелилось по земле, как самый мягчайший ковер, который украшали редкие бутоны цветов, не произраставших больше нигде в Ваярии. В ярах и рощах чирикали птицы, нити ручьев то появлялись, то исчезали среди изгибов ландшафта. Серое небо висело низко над головой, в нем мелькали хищные птицы.
   И все же земли оставались суровыми, неприютными. Ночами было зябко, задували стылые ветра, а к утру мир сверкал налетом инея. Во тьме бродили неведомые звери, стражи частенько слышали пугающие хрипы, рокот и тяжелые шаги. Но к кострам никто не осмеливался подходить. Пока, во всяком случае.
   - Думаю, это великаны! - заявил Лерст. Солнце уже показалось на небосводе, теплые лучи обратили иней в капли. Лагерь сворачивали, но на костре еще побулькивал котелок с луковой похлебкой. Сказитель хлопотал вокруг него, орудуя ложкой и вылавливая из варева кусочки сала.
   - Тогда бы они оставляли следы, - заметила Рейхе. - К тому же великаны вымерли задолго до того, как был построен Файхалтар. Наши охотники находили громадные костяки в горах, а однажды притащили в город гигантский череп. Правда, потом Файхалтар наводнили тени, что пугали людей и разносили болезни. Череп закопали подальше от городской стены. А великанов так никто и не видывал.
   - Значит, призраки великанов! - Лерст ничуточки не смутился. - Бродят, неприкаянные, голодные, злые. Ух, хорошая история получится.
   Ард снял котелок, поставил перед сказителем и забросал огонь землей.
   - Пора выезжать. Надо бы добраться до деревни рыбаков засветло.
   Он до сих пор не мог понять, с чего вдруг Рейхе нестерпимо захотелось посетить родной город. Она никогда не заговаривала о том, что скучает по отцу или ком-либо из племени. Да и надоело ей колесить по далеким краям... А тут вдруг жену будто подменили!
   Рейхе не так часто просила о чем-либо, а он для нее не пожалел бы ничего. Вот и пришлось собирать небольшой отряд, закупать провизию и отправляться в путь.
   Времени с их пребывания здесь прошло немного, но Ард успел позабыть, как сурово выглядели эти края. Разве что земли ваартанов остались неизменно уродливыми, мертвыми, хотя и там встречались ростки настойчивой полыни, что проклюнулись сквозь спекшуюся глину, отыскивая капли влаги в почве. Вот уж трава так трава - плевать ей, что там возомнили себе ополоумевшие огнепоклонники, растет себе и растет.
   Дорога между холмами, где когда-то Ард угодил в засаду роднари, выглядела живее, чем раньше. По крайней мере, помимо корявых деревьев, растущих на склонах, сверкал зеленью вьюн, стелившийся по камням, да и бурьяна хватало.
   Стылый ветер гулял по тропе, свистел в расщелинах. Нагнал массивных туч, что грозили прорваться дождем, а то и вовсе мокрым снегом.
   Ард предложил остановиться на ночлег, но Херидан, не пожелавший, несмотря на раны, оставить хозяина, заверил, что они вот-вот достигнут Файхалтара.
   Огни древнего города были заметны издали. Теперь они горели в ладонях всех уцелевших статуй. То тут, то там поднимались струи жидкого дыма. Участок земли, где когда-то выращивали траву для лепешек, разросся втрое.
   - О, нас встречают! - воскликнул Лерст. - Не пойму... на чем они скачут?
   - На свиньях.
   - М-м-м... прелестно. Всадники на свиньях. Но как-то совсем неромантично, не находите?
   - Не вздумай это ляпнуть при них! - осадила его Рейхе. - Свиньи здесь ценятся больше людей.
   Среди стражей не было ни одного знакомого лица. По крайней мере, так показалось Арду. Рейхе, напротив, восторженно всплеснув руками, соскочила с лошади. Всадники приветственно подняли копья и дубины. Девушка поклонилась, затем подошла к одному из них, вынула из мешка сухую лепешку и протянула светловолосому воину.
   - Хантаг.
   - Безымянная.
   Воин по имени Хантаг принял угощение, разломил на несколько кусочков и раздал соратникам.
   - В прошлый раз ничего такого не было, - шепнул Ард завороженному сказителю.
   - С возвращением! - проговорил Хантаг, разворачивая свинью. - Отец будет рад тебя видеть.
   Всадники поскакали к городу.
   Рейхе развернулась, хмыкнула.
   - Отец сделал Хантага старшим стражем Файхалтара. Уступил свое место.
   - И почему ты удивлена? - спросил Ард, подводя лошадь к жене. - Гултак немолод. Может, надоело грабить редких путников...
   - Нет, здесь что-то другое! - Рейхе взобралась в седло, отряхнула штаны от пыли. - По закону Первого Народа вождь всегда является и старшим стражем.
   Город внешне почти не изменился, но производил менее удручающее впечатление, чем запомнилось Арду. То ли виной тому были вычищенные улицы и кое-где подлатанные дома, то ли озаряющие окрестные земли огни, то ли знание, что самозваный наместник богов навсегда изгнан из Файхалтара и убит.
   Костры по-прежнему палили прямо на улице, но роднари не валялись на шкурах, в окружении нечистот и свиней. Несмотря на преображение, город все еще выглядел полумертвым реликтом. Жизнь теплилась лишь в его центре, где остались более-менее целые дома: крыши на них залатали, щели замазали паклей или смолой, окна забрали крашеным холстом, навесили новенькие ставни. Брусчатку вокруг выскоблили, заменили битый камень. Ард поймал себя на мысли, что больше нигде не встречал ничего подобного, даже в богатом и спокойном Ландгарде дорожки были исключительно из утоптанной земли.
   Кроме того, раскопали и вычистили три колодца, которые нашли по старым картам города. Оставалось лишь удивляться мудрости и мастерству древних роднари, и поражаться упадку нынешнего поколения. Страшно было даже подумать, какого расцвета достиг бы Первый народ, не утеряй они мудрость и не увязни в тенетах лживого Наместника.
   Гултак нисколько не постарел со времени последней встречи, разве что слегка похудел, да в волосах прибавилось пепла. Вождь восторженно оглядел дочь, рассмеялся.
   - За временем не угонишься! Уезжала девчонка, а вернулась женщина. По лицу вижу - счастлива. Что ж, значит, муж твой достойный человек не только в делах, но и в семье. Это дорогого стоит!
   Ард прикинул, насколько он достойный муж, и решил, что гордиться особо нечем. С другой стороны, и стыдиться тоже не приходится. Улыбнулся, припомнив древнее приветствие.
   - Здравствуй, вождь. По-прежнему ли ярки огни Файхалтара?
   - Огни горят, - самодовольно ответил Гултак. - Яркие, жаркие, жадные. Тень больше не подступит к первому городу, Ард.
  
   На пир собрались все горожане. Роданри по-прежнему оставались диким народом, особенно если сравнивать их со многими другими старыми народами и поселениями, в которых уже довелось побывать Арду и его спутникам. Будь то Ландгард, край эйтаров или же города на побережье Кораллового Моря. Разве что на архипелаге, где постоянно лютовали пираты и боги делили власть, жил озлобленный и негостеприимный народец с мерзостными обычаями, способный потягаться дикостью с роднари...
   В отличие от свадебного пира, когда откушивали на разложенных на брусчатке кожах, сейчас на улицы выставили столы - в городе не сохранилось домов, способных вместить столько народу. Над Гултаком, Ардом и Рэйхе растянулись тент из кож и досок, украсили его вьюном.
   На столешницах стояли глиняные горшки с тушеным мясом, миски с горьковатыми клубнями и лепешками, от которых непривычного к такой еде человека мутило, а слюна становилась вязкой и кислой. Ард с изумлением заметил в кружках не только брагу и травяные настои, но и молоко. Когда он последний раз был в Файхалтаре, здесь не пили молока и не изготавливали сыра, что теперь рыхлыми кругами плавал в мисках с сывороткой и рассолами.
   Мясо, как и обычно, было свиное, но присутствовала и дичь, что водилась в холмах. Ягоды, мед, лещина - разносолы просто поражали.
   - Откуда такое изобилие? Разорили караван? - удивленно спросил Ард у вождя. Потом спохватился, где находится: - Извини, если нагрубил.
   - Мы заслужили подобные подозрения, - Гултак усмехнулся. - Богатый стол - прямая заслуга наших соседей. Ты уже заметил, что в Файхалтаре не только роднари?
   - Видел пару светловолосых и небритых мужчин.
   - Их гораздо больше. И женщин хватает, и ребятни. Они пришли из-за Чаши, где ты исцелился. По ту сторону гор, было крупное поселение. Селяне слыли знатными хозяевами, держали скотину, пасеки! Но пришла беда - стали совершать набеги чужеземцы. Раз напали, два напали, убедились, что те оборонить добро не умеют, и обрушились всей сворой. Благо, что старшой кутленского племени заблаговременно собрал все хозяйство, женщин, детвору, и увел в горы. Чужаки полютовали да убрались, перебив мужчин, что драться остались, и дома порушив. Вот к нам и пришли кутлены эти! Народ их поначалу не принял, хотели отобрать пожитки да прибить или просто прогнать дубьем. Но мне удалось переупрямить наших. А кому от того плохо? Разбавим кровь, здоровее будем, да и в беде поможем страдальцам, хлебнули они горя. К тому же, кутлены вмиг хозяйство поставили! Ох и умельцы! Огороды распахали, научили бортничать, потом взялись пасеку ставить, да пока не получается - у нас здесь холоднее и лугов нет, вот пчела и не приживается... В общем, нежданно-негаданно разрослось наше племя, окрепло.
   - Как ты убедил своих? - Ард прищурился. - Они ведь закостенели в варварских традициях.
   - Сказал, что уверен в своем выборе, и подкрепил слова делом - назвал нового стража. - Он нахмурился. Почесал нос. Затем расхохотался: - Я теперь как баба - по хозяйству хлопочу, совсем забросил копье и дубину. Тяжкое это бремя, Ард. Да и не ценит таких трудов никто.
   - А жизнь под крышей ценят?
   - Еще как!
   - Радует, что меняетесь, - Ард улыбнулся. - Был уверен, что так и сгинете, уж извини за прямоту. Насмотрелся на народы, задавленные своими же богами!
   - Нам теперь никто не указ, - глаза вождя вспыхнули. До сих пор он с ненавистью и неистовством вспомнила Наместника. - А то, что смертным тяжко жить - заметно. Время неспокойное, не то, что раньше! Зайд много стало, погорельцев да изгнанников всяких из родных краев. То один, то другой прибьется. Всех манят стены Файхалтара, думают, что за ними можно от ветров кусачих да людей и богов недобрых укрыться. Мы всех принимаем, хотя и осторожно - приютили одного паренька, с виду спокойного тихого, а он, сосок поросячий, двух девок снасильничал, а одну из них и вовсе удавил. Мы его по старому обычаю и казнили - скормили свиньям. Не косись так! Это урок всем чужакам был. Роднари обиду никому не спустят.
   - Ваше право. Я не судья. Знаешь, Гултак, мне почему-то казалось, что вокруг земли пустынные, разве что та рыбацкая деревушка у озера притулилась, а оказывается, тут полно мелких поселений!
   - Твоя правда. Мы и сами того не ведали раньше, к нам только странники, торгаши и грабители забредали, кто со злом, кто с добром. Местные же сторонились - все-таки норов у нашего народа суровый, и с иноплеменниками мы никогда не сюсюкались. А потом, как издох Наместник, я отправил охотников в дорогу. Дал мяса, даров, кое-какие побрякушки, что имелись в закромах. Велел подружиться с соседями. А тех, и верно, оказалось немало! Племена крохотные, причем многие живут безбожниками сотни лет. Не сказать, что задружились сильно, но хотя бы обмениваться стали: мы им носим свинину, сало, шкуры дубленые, кизяк, копья. Они - птицу домашнюю, яйца, рыбку, железо. Жить легче.
   Ард в глубине души радовался, что у него такой разумный тесть. Даже завидовал слегка, как ловко тот управляется с хозяйством.
   - Совсем крохотные поселения в округе? - задумчиво спросил он у Гултака.
   - Да. В некоторых по четыре-пять хибар осталось.
   - А не хотят ли соседи к вам перебраться?
   - К чему клонишь, Ард? - удивился вождь.
   - Вам лишние руки не помешают. Город поднимать надо. А иноплеменникам по вкусу придется жить за стенами. Здесь безопаснее.
   - Ну не знаю. Оно, может быть, и неплохо было бы, да кто ж согласится уйти из родных краев по доброй воле? Они на реках и озерах, земельке своей живут сотни лет, там их отцы и деды похоронены...
   - Станут упрямиться - от голода или топора захватчиков лягут в землю рядом с отцами и прадедами, Гултак. Мир бурлит, словно переполненный клубнями котел. Народы текут по Гаргии, как вышедшие из берегов реки, истребляют друг друга. Ваш Файхалтар - лакомый кусочек для любого захватчика, ищущего новую родину. Тут земля родит, хоть и не густо. Реки полноводны, рыба в них жиреет. Многие голову сложат, чтобы в таком краю закрепиться, пустить корни. У города стены высокие, хотя и щербатые, хватает пригодных домов, в то время как многие живут в землянках и укрываются от дождей в лесах!
   - Однако озадачил ты меня, парень. Но подумаем об этом позже. Сейчас давай по кружке браги опрокинем, чтобы голова прояснилась, да мясцом заедим, чтобы в брюхе не урчало. Вон и кабана печеного несут...
  
   Утром Ард получил в дар записи Тхалуга, наброски рельефов местности вокруг Файхалтара и некоторых далеких земель Гаргии, старинные фолианты и древнейшие книги, собранные в истрескавшихся деревянных капсулах - все, что хранилось прежде в шатре наместника. На удивление Редкие книги не обратились пылью за прошедшие годы и были толще семи-восьми страниц, правда описывались в них лишь самые значимые тогда, но абсолютно бестолковые ныне события - "чернение солнца", дрожь земли или смерть очередного вождя. Во многих фигурировал Наместник, или Шен Улатара, как звали его на самом деле.
   В старых записях Шена называли помощником, умельцем, мастером. Он помог роднари заложить Файхалтар, возвести стены и дома. Следил за огнем. Но с годами, видимо, его воля ослабла - поддался неведомой скверне. У Арда в голове не умещались образы мастера на все руки, благожелательного бога, помогающего людям, и мерзкого тирана, покрывающего собственную дочь.
   Он передернул плечами.
   Еще интерес у Арда вызвали сказания о временах, когда Тхалуг только начал разносить знания общего языка, учить письму всех и вся, покуда хватало сил и времени. В легендах говорилось о том, что сопровождал мудреца одноглазый филин. Большой и грозный. Ард почувствовал, как холодеют пальцы.
   Филина он видел, и неоднократно.
   - Вот еще одна загадка, над которой придется поломать голову, - парень отхлебнул из кружки горячего молока с медом и откусил кусок хлеба с маслом.
   Были там слова и о сотворении мира, о таинственном народе, что поклялся сторожить смерть, которую называли Вечно-Голодной. И, что немаловажно, о "...Черных точках на бессмертных ликах".
   Вот эту находку Ард посчитал настоящим жемчугом!
   Тхалуг писал слишком витиевато, стороннему человеку было невозможно понять, о чем он ведет разговор. К тому же целый пласт знаний канул в бездну за прошедшие века. Мир представился гораздо старше, чем всегда мнилось Арду. И было в нем тайн значительно больше, чем способен был постигнуть даже самый пытливый ум.
   Оставалось лишь надеяться, что времени, отпущенного неведомым артефактом, Арду хватит, чтобы разобраться во всей этой чехарде. Потому как он видел много грозных предостережений, не имеющих на первый взгляд смысла. Это был вызов, и его хотелось принять.
   Но перво-наперво он хотел провернуть кое-какое дельце в Файхалтаре, и в помощники себе выбрал самого языкатого человека в городе...
   - Говоришь, здесь раньше в воздухе висела скала? - удивленно спросил Лерст, катая ногой кусок камня. Сказитель стоял возле горы битого базальта, кутаясь в плащ. Рядом притоптывал Ард - утро выдалось холодным, хотя совершенно безветренным. - И кто ее сюда подвесил?
   - Я тебе уже рассказывал про Шена. Думаю, его рук дело, хотя и не уверен.
   - Он был богом?
   - Слишком давно, чтобы заслуживать такого статуса. Бессмертным - да, был, но божественного начала в нем не осталось. Эта загадка не дает мне покоя, Лерст. Судя по самым древним летописям, составленным Тхалугом со слов стариков, которым передали знания деды и прадеды, Шен защищал роднари. Учил строить стены, отгонял чудовищ и ходил на соседей войной, если того требовало положение.
   - Знакомая история, - ответил сказитель. - Такое сплошь и рядом происходит. Даже люди с годами портятся характером, чего уж ожидать от тех, кто живет тысячи лет? Немудрено обезуметь.
   - То-то и оно! Но боги властвуют над народами, их безумство дорого обходится. Бессмертные защищали нас долгие годы от чудовищ, но со временем стали сродни им.
   - Ну а тебе какая в том печаль? - Лерст хмыкнул. - Вижу, что печенка болит от любого упоминания о бессмертных.
   - Хочу понять, нужны ли они вообще. Погляди на роднари - когда мы были здесь в последний раз, люди спаривались как животные на улице, грабили путников, ставили традиции выше здравого смысла - Херидан троих зарубил, когда те бросили ему вызов из-за небритой бороды! Шен держал их в узде и творил, что хотел.
   - У нас есть самостоятельное племя с богатой историей! Давай побудем в Файхалтаре подольше? В лохматых головах роднари столько легенд, что за сто лет не вытрясти!
   - Побудем. Тем более хочу помочь Гултаку договориться с соседями, убедить их перебраться в город.
   - Стоит ли? Передерутся еще.
   - Сегодня передерутся, завтра помирятся, - Ард отмахнулся. - А когда враг нагрянет - будут колотить его вместе.
   - Ха. Мне нравится твоя уверенность. Тогда давай переубедим кого-нибудь!
   - Ради этого я тебя и позвал на прогулку. Слушай, что нужно сделать.
  
   - Разузнал, что это за народ?
   Они ехали на лошадях. Можно было бы и на свиньях отправиться в путь, но Гултак рассоветовал - многие соседи до сих пор не доверяли роднари, и могли враждебно отнестись к всадникам.
   Лерст, как заправский и не шибко осторожный ловкач, намотал поводья на кулак и в пугающих количествах поглощал вяленую свинину. Прочавкавшись и запив очередную порцию водой, он ответил:
   - Тенори. Собиратели. Живут в каменистом ущелье, чуть севернее Чаши, где тепло от бьющих ключей защищает от морозов. Промысел у них нехитрый, собирают яйца птиц на скалах, ягоды, грибы, клубни выращивают. Скотину не держат, бога у них нет - видать, отшельники, отпочковавшиеся когда-то от роднари. Кровь в них застоялась, поэтому народ хилый, но упрямый и гордый.
   Сказитель самодовольно ухмыльнулся. Он за четыре дня переобщался с десятками роднари и иноплеменников, выясняя, кто находится в самом бедственном положении в округе, в обмен щедро делясь легендами и сказками, кои так любимы всеми.
   - Опасный декокт самых неоднозначных людских качеств, - Ард смахнул с лица налет серой пыли.
   - Ты же просил найти тех, кто в самом бедственном положении. А они на грани.
   - Именно это мы и постараемся до них донести. Дары захватил?
   - А то! - Лерст хлопнул по узлам, притороченным к седлу. - Свининка, рассольный сыр, соты. Даже мука! Ну и сами мы выглядим невинными и добрыми, как овечки - как таким откажешь?
   Ард не взял с собой никого из горцев, даже Херидана, хотя тот рвался в дорогу и Рейхе настаивала, чтобы он поехал. Пришлось проявить непреклонность - вряд ли доверие запуганному и бедствующему народцу внушит здоровяк с мечом и обожженной кожей.
   Местность севернее Чаши была скудна на краски, тень от гор накрывала землю с одной стороны, с другой темнела полоса усохшей дубравы. Не иначе и здесь когда-то били горячие ключи, а землю подтапливало, поскольку почву изрезали трещины, она облупилась, став сухой и безжизненной, как дно пересохшего озера. Если в том лесу и водилась какая-нибудь живность, то только вороны и жуки.
   - Страшновато тут, - Лерст потер ладони. - Отлично. Недаром поехали!
   - Уймись, дуралей, - беззлобно бросил Ард. - Чем меньше хлопот - тем лучше.
   - По-другому неинтересно, дружище. И, что гораздо важнее, так не бывает! Разу уж решил играть в пятнашки, а не сидеть дома, не удивляйся, что за тобой кто-нибудь погонится.
   Место для поселения выбрали неплохое, в седловине, заканчивающейся тупиком. Единственный проход заложили камнями, кое-как скрепив и обмазав препятствие глиной. Ворота были из деревянных кольев - не иначе, материал раздобыли в том самом лесу, что был виден с возвышенности - их сдвигали в сторону, подвесных петель для такой тяжести явно не смогли сработать.
   Путников приняли радушно, хотя и с некоторым удивлением. У забора слонялись мальчишки разного возраста и пара седовласых мужей в льняной одежке, старой, латаной, но чистой. Изб, сложенных из камня и отдаленно напоминавших дома в Файхалтаре, было десятка два, так что поселение было небольшим лишь относительно самого вечного города.
   Ард вручил дары деревенскому вождю. Тот сдержано поблагодарил, окликнул светловолосую девчонку. Та принесла шесть вареных яиц и пучок горного хвоща, подсохшего, но сладкого.
   - С чем пришли? - вождь не пригласил их в дом, а увел в другой конец деревни, где начиналась почти отвесная скальная стена, изрезанная искусственными уступами для удобного добывания яиц и лишайника. Старик уселся на застеленный старой мешковиной камень. - К нам нынче редко забредают иноплеменники, а вы, как вижу по одежке, и вовсе из далеких земель пожаловали.
   - Я - Ард. Это - Лерст, мой друг и сказитель. Мы пришли из Файхалтара и принесли дары. Город обретает вторую жизнь, и Гултак шлет вам приветствия и заверения в дружбе.
   - Файхалтар изменился в последние годы, - вождь кивнул. - Я слышал, что наместник сгинул?
   - Не в последнюю очередь благодаря нам! - заявил Лерст, ничуть не смутившись, что сам в тех событиях участия не принимал. - Ард собственными руками зажег огонь на статуях впервые за многие сотни лет, а потом женился на дочери вождя!
   Старик вздрогнул. Вытер выступившую на лбу испарину.
   - Так это ты сверг Наместника?!
   - Громко сказано, - Ард замялся, наградил сказителя обещающим расплату взглядом. - Убил его Гултак. Я просто помог понять, кем на самом деле являлся Шен Улатара.
   - Как бы то ни было, чужеземец, я рад, что Наместник пал. Сотни лет назад наши предки, не в силах дальше выносить гнет Наместника, ушли из Файхалтара. Голодали, умирали от холода, но сумели-таки выжить и остаться свободными...
   - Почему бы тогда не вернуться в Файхалтар?
   - Об этом забудь, чужеземец, - вождь тут же поднялся и заковылял к своему дому. - Оставайтесь до утра, а потом уезжайте.
   - Но...
   - Забудь. Тенори останутся здесь до конца. Сколь бы мало ни было нам отпущено.
   Ночью в деревне воцарилась тишина, какая обычно наступает в селах и деревушках, где живут пахари, земледельцы и прочие работяги, что встают ни свет, ни заря, и выходят на тяжелый труд с первыми лучами солнца.
   Им отвели ветхий домишко, где из мебели было лишь самое необходимое - очаг из булыжников, скамья, грубо сколоченный стол и две кровати, застеленные старыми шкурами. Лерст встряхнул одну, критически оглядел облако пыли.
   - Давненько здесь уборку не делали!
   Свет давал плавающий в наполненной жиром глиняной плошке фитиль.
   - Здесь вообще давненько ничего не делают, - пробурчал Ард. - Живут, как скот.
   - И без богов, свободные, как ты и хотел! - не преминул уколоть Лерст. - Хотя не живут, а доживают. Вялые, апатичные, без огонька в глазах. Даже детвора тихая, словно кошка на охоте.
   - Не выспросил ничего интересного? - Ард залил кипятком сухие листья в пиалах. По дому расползся приятный аромат.
   - Не-а. Местные неохочи до болтовни. Я ж говорю, жизни в них на один чих осталось.
   - Вождь тоже ничего не пояснил. Молчит, как воды в рот набрал... Ох! Какой вкусный чай! Интересно, что за сбор такой - даже у эйтаров подобной вкусноты не пил.
   Почва дрогнула. Зашатался стол, испуганно прижухло пламя в плошке. С потолка посыпалась каменная пыль. Ард и Лерст удивленно переглянулись.
   Было слышно, как зашелестел ветер. Его заунывная песня маскировала шумы, кои нарастали с каждым ударом сердца.
   - Я на улицу! - завопил сказитель, вскакивая с лавки.
   Ард ухватил его за рукав и с силой усадил на место. Толкнул в плечо, укорил:
   - Не теряй головы. Останемся в доме, пока не поймем, что происходит. Неспроста это все.
   Лерст прикусил губу, став похожим на обиженного ребенка, у которого отняли любимую игрушку, но не решил ослушаться.
   Почва вновь задрожала, зыбкую ночную тишину надломил протяжный стон. Он прокатился по деревне и стих, заставив Арда мелко задрожать. Липкий страх расползался в сердце, по животу, выстуживал кровь.
   На мгновение что-то мелькнуло в окне, загородив робкий свет ущербного месяца. Лерст подскочил к окну и задернул штору. Впервые Ард видел друга по-настоящему напуганным, а не увлеченным. Сказитель задвинул тяжелый брус в петли на дверях и попятился к кровати. Забрался на нее и поджал ноги, словно боялся, что кто-то вцепится в голени. Смех смехом, но Ард поступил так же - чувствуя, что в доме они не одни. И это не кошмар, не жуткое видение...
   Ночь казалась бесконечной. И шумам, что наполняли ее, не было конца.
   В один момент кто-то принялся топотать по крыше, выть дурным голосом, и ему вторили такие же голоса на улице. Дверь дрожала от ударов, за ней слышалась возня и стоны. Шум был невыносим.
   Облегчение принес рассвет.
   Солнечные зайчики, проникающие в избу сквозь незаметные щели в потолке и стенах, казались прекрасными.
   Не успел Ард откинуться на спину, расслаблено вздохнуть, как в дверь постучали.
   У порога стоял вождь тенори. Он опирался на клюку и тяжело дышал. Под глазами старца пролегли синяки.
   - Идите за мной.
   Вождь привел их к избе, издали ничем не отличавшейся от других. Но чем ближе они подходили, тем сильнее чувствовал Ард тревогу. Почва вокруг была изрыта, на земле лежали осколки битой черепицы. Сорванная с петель дверь лежала в стороне, словно ее вышибли тараном. В доме пахло как на свинобойне. Притом крови почти не осталось, лишь пара обглоданных трупов на полу и полный кавардак внутри.
   - Вот поэтому мы и не можем идти в Файхалтар, - проговорил негромко староста. - Мы прокляты. Не хотим привести смерть за собой в вечный город.
  
   Глава 27
   Ильгар
  
   Вино, оставляя пряное послевкусие на языке, огненным потоком проносилось по глотке, приятно обжигало, согревало желудок.
   - Иногда кажется... что лучше б мне было сгинуть в родной деревне. Сгореть или получить рогатину в брюхо.
   - Почему?
   - Я не успеваю за жизнью. С какого-то мига все несется впереди меня. Будто сель сошел, своротив с дороги все и вся, и меня утащил. Я безуспешно барахтаюсь в грязи и крови, среди сломанных домов, искалеченных людей, а вокруг лишь вывороченные пни, ножи и топоры, боевые знамена, мечи да комья земли и вранья...
   Он перевел дух, запустил пальцы в волосы.
   - А с другой стороны - вроде и жизнь не самая худшая. Есть, ради чего барахтаться... Как считаешь, повезло мне с судьбой?
   - Считаю, что ты слишком много выпил сегодня, и уже несешь околесицу, утомляя и себя, и меня.
   Ильгар недоуменно посмотрел на три пустых кувшина, перевел взгляд на тарелку с остывшим куском мяса, начиненным морковью и луком, к которому даже не притронулся. Выругался. Хотел допить вино, но лишь прикоснулся губами к ободку стакана, как почувствовал тошноту и отвращение. К вкусу перебродившего винограда, к хмелю, что затмевал рассудок, к самому себе, давшему слабину, к сидящему напротив Кальтеру.
   - Ты прав, друг. Пора заканчивать.
   Шпион протянул здоровую руку, чтобы коснуться его плеча: то ли ободрить хотел, то ли пожалеть, - и этот жест тоже вызвал у Ильгара отвращение. Кальтер будто почувствовал и не решился дотронуться.
   Сжал пальцы, показал Ильгару.
   - Вот таким я тебя помню. Собранным, как кулак. Жестким. Таким и оставайся. Время выдалось тяжелое, и ничего с этим не попишешь. Он был ублюдком, Ильгар. Лгуном, предателем, змеей. Его влияние на подковерные игры в Сайнарии тяжело переоценить. Повторюсь еще раз: прикрываясь гильдией, влиятельными друзьями, богатством, Нерлин наладил доставку глиняных сосудов с силой ото всех городов, ото всех лагерей и аванпостов, куда только заходили караваны.
   - Я помню лицо друга. Его колкие шутки, смех... Воспоминания не вяжутся с сущностью предателя.
   За образом из детства перед мысленным взором предстала отрубленная голова, густо перемазанная дегтем. С обожженной шеей, пустыми глазницами, тошнотворно смердящая. Пальцы сжали стакан так, что старая глина треснула, и вино брызнуло на столешницу.
   - Иди домой, друг, - Кальтер улыбнулся. - Сегодня я больше ничего тебе не скажу.
   Ильгар кивнул, с трудом поднялся и проковылял к двери. Сдернул с колышка на стене плащ. Огляделся. В полумраке коморки бултыхался вялый лепесток огня в каганце. Свет от него скользил по стенам и покрытому плесенью потолку.
   - Это теперь твое постоянное жилье?
   - Да. До следующей весны останусь здесь. Если, конечно, ничего не случится такого, что заставит нас действовать.
   Ильгар знал, что долго ждать не придется. Они таки вскрыли воспаленную рану. Тенета заговора оплели империю Сеятеля от края до края, и смерть Нерлина разбередит паучье гнездо.
   Ночь принесла тишину, запах горелой полыни, немного далекого городского шума и черный сон в доску пьяного человека.
   Завтракал Ильгар в одиночестве.
   Жена уехала вместе с Майти на ярмарку, а Ракавир, кажется, и вовсе не ночевал дома. Дарующий в последнее время был завален делами: Сайнария становилась новым центром власти, где надлежало заседать всем советам, гильдиям, представительствам империи... и хлопоты по этому поводу не заканчивались.
   Ракавир появился, когда Ильгар расправился-таки с прожаренным хлебом, плавающим в горшочке с топленым маслом и подтаявшим медом. Еда дико сладкая, сытная, но чересчур тяжелая для человека, прошлым вечером переусердствовавшего с вином.
   Дарующий налил воды, долго пил, останавливаясь лишь, чтобы перевести дух. Утомленно опустился на стул, помассировал лоб, глаза.
   - Проклятая неделя какая-то. С юности столько не бегал, сколько намотал за эти дни! - Он встал, скинул плащ и сапоги. - Четыре дня назад кто-то устроил настоящую бойню в придорожном трактире, в сотне лиг от Сайнарии. Убили Нерлина Валуса - влиятельного торговца, и еще троих человек из охраны. Вы, кажется, были знакомы?
   Желудок Ильгара сжался, едва не отправив мед с хлебом обратно. Изображать дурноту или удивление не требовалось - он до сих пор до конца не верил в смерть друга. И, главное, в то, кем тот оказался!
   - Знал. Мы дружили в детстве, пока его отец ходил с караваном попятам за резервом. Потом дороги разошлись, но я частенько встречался с Нерлином в походах. Неплохой парень был...
   - Вот как в жизни бывает. Отец шлюх водил солдатам, а сын уже снабжал передовую продуктами, лекарствами, скобяными товарами! Возил камни для стен в Сайнарию. Когда сын продолжает дело отца - отец может гордиться собой, но когда сын отца превосходит - тогда могут гордиться оба. Жаль, что все закончилось так рано для паренька, хваткий был. Гильдия торгашей нарадоваться на него не могла.
   - Убийц поймали? - Ильгар тоже налил воды, выпил маленькими глотками.
   - Нет, конечно же. Будь то простые разбойники, коих в наших краях не осталось, поймали бы сразу и вздернули на ближайшем суку. Торговца же убили осторожно, но жестоко, без колдовства и прочих фокусов. Он сопротивлялся, переломал кучу мебели... Но остался без головы, еще и левую руку по локоть отхватили. Может, его даже пытали - на правой пальцы сломаны и сорваны ногти. В общем, кто-то сильно хотел парня прибить. Это скверно, очень скверно.
   - Внутренняя дележка власти в гильдии, - Ильгар понимающе кивнул. - Если нарушатся устоявшиеся договоры и оборвутся связи, армию будет сложно обеспечивать, мы ведь зависимы от торговцев, как ни от кого другого.
   - Ха! - Ракавир хлопнул ладонью по столу. - Ты все-таки удивительно проницателен и неглуп, хотя порой и кажешься очередным сапогом, выбившимся в люди. Именно - нужно сделать все, чтобы гильдия не раскололась. Люди, вроде Валуса, всегда были любы Сеятелю - он многое прощал караванщикам, купцам и торговцам, использовал их в своих целях задолго до того, как вознесся. Ему платили верностью и надежностью. Нельзя допустить, чтобы раздор в гильдии похоронил то, что строилось годами. Поэтому будем внимательно следить за всеми влиятельными личностями... Тьфу. Как будто и без того забот мало было! Мать вашу...
   Он позвал прислужника и велел приготовить доспехи и плащ к вечернему совету. Первому на новом месте.
   Ильгар для самоуспокоения немного поплутал по городу, после чего отправился в городские казармы на холме, где когда-то останавливался его десяток.
   Он часто ходил туда не только размяться или побороться со скукой, но и выискивал крепких бойцов на службу. Ракавир хоть и считал себя неуязвимым, в последнее время все чаще оглядывался. Охраны явно не хватало. А среди гарнизонных воинов имелись как надежные ветераны, что до сих пор лишь благодаря настырности и привычке не сложили оружие и не ушли на заслуженный отдых, так и полный сил молодняк, что еще не получил назначение на какой-либо фронт и с утра до вечера потел на плацу. Для охраны на день-другой - самое оно!
   Но сегодня Ильгар пришел не по делу, а для души.
   Было приятно вновь взять в руки шест, выместить злобу на чучеле. Игла давала сил ровно столько, сколько хотелось, поэтому Ильгар себя не жалел. С редкими передышками, чтобы выпить воды или перекинуться словом-другим с кем-нибудь из гарнизона, работал до самых сумерек.
   Мысли не оставляли его.
   Нерлин - предатель. Невозможно поверить. И как давно это продолжалось? Кто получал из его рук подобное могущество? И что собирался с ним сделать? Для чего оно ему... или им?
   Он вспомнил несколько передряг, в которые угодил во время первого приезда в Сайнарию. Людей, вышедших из ливня, нападение великанов во время турнира, атаку неизвестных на город Лот... все это списывали на ярость богов, либо подлость таинственных колдунов. А теперь что получается? Такое мог сотворить кто угодно, получивший божественную силу.
   Оценить последствия невозможно.
   - О, а я не поверил, когда мне рассказали.
   Ильгар обернулся на звук. Скрестив руки в массивных перчатках на груди, перед ним стоял воин в громоздких доспехах. Сквозь глазные прорези в забрале, представлявшем искусно изготовленный плачущий лик, на него глядел сарлуг. Дорогой плащ голубого цвета волочился по земле, на нем красовался крылатый змей черного цвета.
   Позади воина стояла пара мальчуганов в одежде, схожей цветами с одеждой воина и гербом, что понуро весел на копье у одного из них в руках.
   - Чем обязан? - спросил Ильгар, даже не пошевелившись. На фоне расфуфыренного павлина он выглядел грязным и всклокоченным воробьем... и это сравнение не казалось обидным для самого Ильгара.
   - Да ничем. Мы даже незнакомы, - сарлуг усмехнулся. - Просто молва донесла, что зятек Ракавира не гнушается утрудить спинку. Вот и решил посмотреть, правда ли это. Ты, говорят, хорош в бою. Не лгут?
   В голосе парня - а вряд ли сарлуг был старше Ильгара - проскальзывало непонятное возбуждение. То ли как у пьяного, то ли как у влюбленного юнца, когда чувства, рвущиеся наружу, сдерживает только страх.
   - Был хорош. Сейчас - вряд ли.
   - Разжалованный десятник. Уволившийся страж. Зять самого влиятельного человека в городе. Ты даром не терял времени, Ильгар. Но сейчас занимаешься откровенной ерундой. Сидишь на земле, покрытый пылью, в рубахе, что под стать крестьянскому сынку, и смотришь в небо. У тебя и друзей-то нет. А ты еще молод! Силен! Влиятелен! Так давай, прославь свое имя! Выбери герб, доспехи - и вступай в мой орден!
   Ильгар скривился.
   - Не надсаживайся, кишки простудишь.
   Сарлуг замолчал на полуслове. Явно не ожидал дерзости в свой адрес. Затем довольно картинно махнул кулаком, крикнул:
   - Почему отказываешься? Тебя кто-то уже пригласил? Кто? Что за орден? Впрочем, плевать. Кем бы они ни были - они хуже нас. Я Кетель Аверле. И готов принять вызов любого другого сарлуга прямо сейчас.
   Ильгар встал, пожал плечами.
   - Никогда не любил тяжелые доспехи и яркие наряды. И, кстати, спасибо.
   - За что?
   - Плац подолом подмел. Хоть какая-то польза.
   И ушел.
   Он направлялся в квартал бедняков, чтобы как следует расспросить Кальтера. Прошлой ночью тот отвертелся от подробностей, но сегодня Ильгар ему такого шанса не предоставит.
   Ему оставалось пройти два квартала, когда послышался стук подкованных сапог и требование остановиться.
   К нему приближался еще один сарлуг, поменьше ростом, нежели предыдущий, но шире в плечах. Доспехи у него были массивные, тяжелые, украшенные вытравленными изображениями цветов. Только какими-то странными, со слишком строгими формами и острыми углами, будто неведомый оружейник старался показать их опасными, грозными.
   Рядом вышагивал богато одетый хлыщ с натертой душистым маслом бородой. К Ильгару обратился именно он, в то время как сарлуг не проронил ни слова.
   - Урдел ДаШали приветствует тебя! - хлыщ повел рукой в сторону своего хозяина. - Этот отважный воин, возглавляющий орден ДаШали, милостиво предлагает вам свои цвета. Если согласитесь - получите самого отважного покровителя среди сарлугов. И щедрого! Доспехи, плащ цветов ордена и объезженный конь - вот награда за проницательность и умение ценить чужую доблесть.
   - Щедрое предложение, - Ильгар нахмурился, - вот только я слышал, что орден ДеШали слаб, а сам Урдел не способен победить даже девку из таверны.
   - Кто позволил себе подобную дерзость?! - воскликнул хлыщ.
   - Кетель Аверле. На гербе - крылатый черный змей.
   - Презренный орден отъявленных лгунов и трусов! Урдел ДеШели проучит негодяя!
   - Замечательно. Тогда я подумаю о том, чтобы принять коня, доспехи и ваши цвета.
   Когда парочка удалилась, Ильгар усмехнулся и продолжил путь. Ему совсем не нравилось происходящее. Поначалу сарлуги соревновались только на ристалищах, но дружили, как говорится, за столом. Теперь они организовывают какие-то ордены, набирают прихлебателей и передвигаются по городу, не скрывая оружия. При этом отказываются от родовых фамилий, придумывая новые! Вряд ли Сеятель одобрил бы подобное своеволие, но местным преаторам явно плевать на происходящее. Стражам же при такой ситуации было сложно противостоять сыночкам высокопоставленных особ, больно те высоко задрали носы в последнее время, считая себя необязанными подчиняться кому-либо.
   Кальтера он застал на пороге дома. Шпион пытался одной рукой задвинуть засов и повесить замок.
   - Не боишься выходить на улицу?
   - А кто меня узнает? - отмахнулся Кальтер. - Я как былинка в стоге сена. Одет неброско, от жизни ничего не хочу.
   - Далеко собрался?
   - К капитану стражи. У меня есть заверенная бумага, что я отслужил три последних года на северном аванпосту, и был переведен в гарнизон Сайнарии. Нас таких теперь много будет - город нужно охранять пуще прежнего. Так что ни у кого подозрений не возникнет.
   Они некоторое время молча шли по улице.
   - Ждешь подробностей? - Кальтер покосился на Ильгара.
   - Хотелось бы.
   - Неприятное дело. Нерлин попался под руку случайно, и мы попытались допросить его. Запугать. Но с торгашом явно было что-то не так. Ты ведь помнишь, как он расправился с Тафелем?
   - А то!
   - Вот и с нами произошло примерно то же самое. Парень кулаками мог стены ломать. Я такого никогда не видел! Пришлось применить немного порошка из запасов, чтобы уцелеть в драке. И руку ему отрубили, чтобы прыти поубавить. Но он и после этого продолжал брыкаться, будто был одержимым чужой силой. Как Дарующие.
   Ильгар замер. Затем догнал соратника.
   - Разве кто-то, кроме Сеятеля, способен передавать божественную силу?
   - Похоже на то. Доклад был отправлен правителю вчера, так что посмотрим, какие меры он примет. В любом случае, мы вывели из игры очень важную фигуру. Усложнили жизнь заговорщикам. При случае можно попробовать допросить Нерлина Валуса.
   Ильгар сбился с шага.
   - Он же мертв!
   - Смерть - не преграда, - Кальтеру явно не хотелось говорить на эту тему. - В мире есть искусство, которому не следовало бы появляться, и прибегать к которому очень опасно, но иногда необходимо, хотя и не по душе мне такое... что это? Чуешь?
   - Дымом пахнет.
   Примерно в тот же миг раздался грохот. Яркая вспышка пронеслась над городом. Затем шум стих, а со стороны района гильдий повалили клубы черного дыма.
   Не сговариваясь, они побежали на шум.
   В городе уже поднялся переполох, некоторые люди прятались по домам, иные же, наоборот, стремглав бросались на шум. То тут, то там мелькали стражи, жнецы. Краем глаза Ильгар заметил на перекрестке поисковика, внимательно всматривающегося в орб. Рядом с ним топтались два воина с рогатинами наперевес - ждали команды.
   - Чего застрял? - тут же окликнул друга шпион. - Давай быстрее, а то жнецы поразгоняют народ - ничего не узнаем.
   Район гильдий еще не успели оцепить, и повсюду толкались зеваки и прочие заинтересованные и безрассудные личности. Ильгар и Кальтер затерялись в толпе, продолжая пробираться к тлеющему зданию.
   - Восточное крыло торговой гильдии, - шепнул Ильгар соратнику.
   - Заметают следы, - уверенно ответил тот. - Смотри-ка... сумерки, а в центральном и северном крыле не горят огни. Подозрительно.
   - И двери закрыты... Не иначе, и там что-то произошло. Проверим? Там могут остаться люди.
   - Нет, - Кальтер покачал головой. - Это нас не касается. Все, что нужно, мы и так узнаем. А гильдия в прежнем виде существовать не может - доверие исчерпано. Вот и повод для перековки торгашей подоспел. Вовремя.
   Ильгар искоса посмотрела на шпиона.
   - Грязная игра. Ваших рук дело?
   - Понятия не имею. Но, не удивлюсь, если ты прав. Ос выкуривают дымом. Поглядим, что выползет из этого улья...
   Расталкивая всех, к зданиям гильдии торговцев подоспел поисковик. Орб у него в руках светился, гранулы внутри бешено крутились, словно песок во время урагана в пустыне.
   - Разойдись! - рявкнул мужчина, подняв над головой орб. - Здесь замешана сила! Возможно, это боги! Все отправляйтесь по домам!
   Ильгар остался неподвижен. Отметина на его груди ни капельки не нагрелась, значит, никаких богов в Сайнарии не было.
   Дверь центрального крыла с грохотом вылетела, выломав крепления и обдав столпившихся зевак пылью. Покачиваясь, из прохода вышел человек. В доспехах и с волочащимся по земле плащом.
   Мужчина остановился, недоуменно оглядел собравшуюся толпу. Звонко хлопнул ладонью себя по лбу, принялся тереть глаза, словно хотел отогнать дурной сон.
   - Чтоб меня... - Кальтер отступил на шаг, - это Дарующий!
   Он оказался прав. Пусть доспехи и одежду человека заливала кровь и покрывала копоть, нельзя было спутать его ни с кем другим.
   Дарующий выставил перед собой кулак и прокричал что-то невнятное.
   В толпу врезался поток теплого воздуха. С каждым мгновением он становился все горячее, и вскоре находиться на его пути стало невозможно. Люди закричали, бросились врассыпную. На самых нерасторопных задымилась одежда, вспыхнули ресницы и волосы.
   Ильгара стоял далеко, и его лишь обдало горячим ветром. В то время как некоторые падали, сбитые с ног обжигающими порывами.
   Орб в руках поисковика с громким звоном лопнул, изрезав в кровь руки и лицо человека.
   Дарующий тем временем сбавил напор, перевел дух, и снова закричал. Вопль закончился кашлем. Мужчина давился собственным хрипом, трясся, но продолжал изливать раскаленные потоки ветра на все, что попадалось на глаза.
   Смел троих жнецов, подпалил крышу здания ремесленников, упал на колени, вцепился в волосы и вырвал клок. Снова встал и изжарил подкравшегося к нему стража. Тот рухнула на землю покрасневшей головней, с въевшейся в плоть тканью и медными пуговицами.
   Перепуганный народ ломанулся прочь, началась давка.
   Ильгар лавировал в потоке человеческих тел, тщетно пытаясь придумать, чем способен помочь. Кое-как нашел Кальтера, ухватил за ворот, чтобы снова не потерять.
   - Ты выстрелить сможешь?!
   - Нет!.. Даже камень не доброшу...
   На них обрушился удар. Запахло палеными волосами и тканью. Кто-то взвыл от боли, принялся тушить воспламенившуюся одежду. Ильгара сбили с ног, сильно ударили по голове, наступили на руку и едва не затоптали. Рассвирепев, он вскочил, распихивая обезумивших горожан.
   Горячий поток сместился правее, и это дало определенный шанс... Но только не группе жнецов, безуспешно пытавшихся закидать Дарующего камнями из пращей. Плоть на воинах вскипела и потекла, словно воск, оголяя кости.
   Безумие затопило все вокруг. Оно, словно моровое поветрие, передавалось от одного к другому, и не минуло никого. Страх сковывал, убивал, лишал рассудка...
   Сцепив зубы, Ильгар бросился на Дарующего. Неизвестно, когда придет помощь, а за это время свихнувшийся ублюдок перебьет кучу народа!
   Игла добавила сил, освободив ненадолго от боли.
   Он сделал несколько размашистых шагов, вырвался на свободное пространство. Повсюду лежали тела. Отвратительно смердело дымом и горелой плотью. Гарь била в нос, дурманила голову, хотелось расцарапать саднившую глотку ногтями, чтобы избавится от прогорклого привкуса... От жары слезились глаза, но останавливаться было нельзя.
   Дарующий был занят тем, что небезуспешно пытался поджечь центральное крыло гильдии. Воздух вокруг него дрожал, кожа человека пошла волдырями, от длинных волос на голове остался только опаленный вихор. Пыль, прикасаясь к доспехам, тут же сгорала.
   Словно танцуя на раскаленной сковородке, Ильгар подбежал к Дарующему и врезался в него плечом, пытаясь сбить на землю.
   Не получилось. Безумие наделило и без того крепкого мужчину необыкновенной силой.
   Но жжение на мгновение прекратилось. Этого хватило, чтобы один из стражей огрел Дарующего дубинкой по плечу, а жнец метнул рогатину.
   Доспехи выдержали удары.
   Ответ был страшен и унес жизни обоих смельчаков, но они купили смертью мгновение для Ильгара.
   Он вновь накинулся на Дарующего и, миновав очередную плеть ветра, ударил того кинжалом. Острие вошло в сочленение доспехов. Брызнула кровь. Забыв про боль, Ильгар провернул лезвие, освободил его, и ударил под челюсть.
   Дарующий забулькал, захлебываясь кровью, обмяк и повалился ничком. Ильгар свалился рядом, чувствую себя рыбой, вытащенной из реки и брошенной на солнцепеке.
  
   Глава 28
   Ная
  
   Место называлось Котел бурь. Оно и походило на огромный каменный котел из-за выстроившихся кругом выпуклых скал. Но грозное название плохо вязалось с тишиной и отсутствием малейшего ветерка внутри. Скорее место покоя и умиротворения. Дно устилала мягкая трава, над головой раскинулось синее небо без единого облака.
   Ная бросила котомку на землю, ослабила от жары шнуровку на рубахе.
   - А где же бури?
   - Скоро увидишь. - Призванный стер со лба бисеринки пота. - Разуйся. Дирк и прочее оружие убери под камень, чтобы не притянуло грозу.
   За годы обучения колдунья усвоила твердо - Кагару следует верить на слово. Синее небо? Ни единой тучки? Даже, если грозы в этом крае никогда не происходили, они загрохочут по движению пальца Призванного во всю мощь.
   Кагар вышел на середину каменного котла, повел плечами, стряхивая тяжесть с затекших мышц. Глубоко, во всю грудь вздохнул.
   - Чувствуешь, сколько здесь силищи разлито? Полный котел. Кипит, бурлит, а за стены не унести. Даже капли не захватить. Только тут и можно пользоваться.
   Силу Ная чувствовала. В горле стоял колючий комок, а в ушах шумело, точно на глубину нырнула. Пальцы даже не покалывало, ломило, будто с мороза в кипяток опустила. И были в том ощущении и боль, и наслаждение. А еще желание взбередить это бурлящее варево, закрутить вихрем, чтоб даже скалы раздвинулись. Но лишь от одной мысли брала жуть, разливающаяся холодком под ребрами. Такая мощь не только скалы раздвинет, но и в пыль развеет прикоснувшегося к ней. Слишком неподъемная, неуправляемая - не удержать. Заигрывать с таким бурным потоком - надо быть или безумным... или очень уверенным в своих возможностях человеком.
   Кагар, по-видимому, знал, что делал. Поманил Наю, велел встать рядом.
   - Научишься управлять этой рекой, справишься со своей силой.
   - Да она меня на кусочки разорвет!
   - Делай все как надо и останешься цела, - Кагар расставил ноги на ширине плеч, чуть согнул в коленях, вытянув руки вперед, повел ладонями слева направо и обратно. Плавно развернулся. Пальцы танцевали, порхали, перекидывали через плечи Призванного невидимые нити, заключая его в кокон силы. - Закручивай потоки осторожно, мягко, как туман притягиваешь, не пытайся грубо захватить и подавить. С ними такое не пройдет. Тут надо нежно, как с диким животным. Не ломать, а перенаправлять. Не бойся, если вырвутся, перехвачу.
   Ная повторяла в точности каждое движение. Давление на виски ослабло. В теле появилась легкость. Девушка словно растворилась в струях силы, плыла по ним, как листок по реке. И уже не понять, то ли поток нес ее, то ли колдунья указывала ему путь: вправо, влево, вверх, вниз. Она ощущала рядом присутствие Кагара, его твердую волю на потоке: контролирующую, придерживающую, не позволяющую выйти из повиновения. Они кружили в танце довольно долго. В какой-то миг привратница вдруг осознала, что не чувствует больше влияния Кагара. Призванный сидел в стороне, но по-прежнему зорко наблюдал за ее движениями и был готов оказать помощь.
   - Хорошо, молодец. Суть уловила. А теперь направь силу на землю, рассей благодатными семенами, заставь пробудиться к жизни.
   Ная захватила в ладони нити, закрутила поток. Ее чуть не сбило с ног от ударившего порыва.
   - Осторожнее! Ты же не хочешь вызвать ураган, что разобьет горы в щебень. Держи волну. Легче, легче. Играй с ней. - Призванный выправил поток, пустил раскручивающимся клубком по-над землей. Призрачное покрывало опустилось на траву, просочилось в глубину. А затем начали пробиваться росточки. Хрупкие, тонкие, еще слабые, но они прямо на глазах проклевывались из земли, тянулись к солнцу. - Восхищает, правда? Окрыляет такое могущество. Начинаешь чувствовать себя богом, - угадал ее мысли Кагар. - Но не обольщайся. Жизнь даешь не ты, а это место. Ты лишь орудие. И сила может повернуть его в другую сторону, если не сумеешь справиться с ней. Помни это всегда. - Он пошевелил пальцами. - Жизнь - это прекрасно. Но дать жизнь проще, чем противостоять смерти.
   Синее небо мгновенно заволокло тяжелыми грозовыми тучами, на котел опустилась темнота. А затем ударила молния. Огненный росчерк пронесся над головой девушки, заставив ее упасть ниц, врезался в скалу, вильнул и ушел в землю. Следом загрохотало так, что заложило уши. Колдунья тряхнул головой, возвращая слух, и тут же взвизгнула, откатилась в сторону от очередной молнии, впившейся в траву в пяти шагах от нее. А через пару ударов сердца полыхнуло уже с другого бока.
   - Хватит валяться. Хочешь жить, вставай и отводи молнии.
   Легко сказать - отводи! Нае не удавалось лишний раз вздохнуть, огненные "стрелы" сыпались с неба как из лука отменного стрелка и метили именно в нее. Она скакала между ними точно заяц, не успевая настроиться на защиту и перехватить инициативу. Подозрение, что это дело рук Кагара, перешло в увереннность, видя, как тот увлеченно полирует четки.
   Злость - плохой помощник в делах. Но именно злость помогла преодолеть страх и вернуться к потоку, ухватить точно взрыкивавшего пса за холку и указать его место... Молния не превратила ее в кучку пепла только благодаря Призванному, сместившему в последний момент удар. Вторая разнесла уступ одной из скал. Третья улетела в тучу, и вернулась с сестрой, спалив круг травы. Ная взмокла от пота. Каждый раз, когда казалось, что наконец-то сумела взнуздать силу и та у нее в руках, очередная молния едва ли не прижигала девушке пятки. И колдунье приходилось крутиться резвее, менять тактику.
   Первую отведенную "стрелу" Ная списала на помощь Кагара. Старик с видом заскучавшего человека вначале позевывал, потом и вовсе притворился дремлющим. Но когда удалось отвести вторую "стрелу", его левый глаз приоткрылся и во взгляде появился интерес. Пара молний все же ускользнули от присмотра. Она окупила ошибку, развернув обратно в небо четыре огненные "стрелы". Призванный окончательно сбросил дрему, поднялся. И небо сразу посветлело, тучи расползлись, стих гром.
   - Хватит для первого урока. Завтра продолжим.
   Они провели в котле два дня, посвящая все время тренировкам. Ная выматывалась до предела, выполняя задания Кагара. Спала урывками. Не оставалось сил даже радоваться успехам, скромным по словам Призванного. Но впервые она ощутила ответственность за дар, что имела. Не хмельной кураж, а понимание, насколько он опасен и непредсказуем и, как мало ей открыто. В перерывах отдыха колдунье было о чем подумать. Если, увеличенная в несколько раз, у нее здесь такая огромная сила, то какова же она у Кагара? И сколько надо умения, выдержки, чтобы сдерживать ее в себе? А еще вспоминала перед сном о Радкуре, улыбалась от мысли, что скоро увидится с ним, расскажет о своих достижениях, а он проведет ласково по щеке и произнесет: "Умница, девочка. Порадовала". А потом...Что будет потом, она не загадывала. В селении мархов боялись спугнуть удачу или изменить будущее, задумывая наперед как все сложится.
   Призванный разбудил ее ночью.
   - Вставай. Мы уходим. У нас в клане погибший.
   - Кто? - вскинулась Ная, а предчувствие уже зло нашептывало: "Радкур!" Только он находился за территорией клана, на землях подчиненных Сеятелю. После стычки с найдаром "воздушных" жнецы могли устроить засаду на переправе.
   - Неизвестно, - Кагар кинул котомку колдунье. Она торопливо запихнула в нее одеяло. Руки слегка подрагивали. - Пойдем через мир мертвых. Так быстрее.
   Не сказал кто. На самом деле не знает или щадит?
   Отравленные страхом мысли завертелись в голове, лишая ясности разума и твердости духа. А это худшее в такой ситуации. Поддаться панике и перестать мыслить четко.
   Спокойно! Рано впускать горе в сердце. Сначала надо узнать точно.
   Вскинув котомку на плечо, заспешила за Кагаром.
   - А почему Аметист не передал, кто погиб? - догнав его, спросила Ная. Неизвестность мучила сильнее правды.
   - Стены котла плохо пропускают сообщения. Аметист еле пробился сквозь них, чтобы сообщить о беде. - Кагар шагал легко, размашисто, хотя и опирался на посох. Торопится. Гибель привратника - черная отметина в списке Верховного.
   - Но за его стенами мы ведь можем узнать? - колдунья заглянула в лицо Кагару. Оно ничего не выражало, ни одной эмоции. У девушки подогнулись ноги. Плохой знак. Он знает кто. Точно Радкур. Его ответ только подтвердил опасения колдуньи.
   - Незачем терять время. Скоро будем дома, там и узнаем.
   Нае осталось только следовать за ним молча, наедине со своими страхами.
   У туннеля в мир мертвых их ждал дозор "воздушных" с приготовленными свечами, пеплом и красками. Среди привратников был и Тэзир. Пока старшие выражали сочувствие Призванному, балагур подошел к девушке.
   - До нас дошли печальные вести.
   Колдунья пытливо вгляделась в лицо парня. Знает кто или нет? И вдруг поняла, что не хочет услышать правду. Не сейчас. Пусть надежда еще побудет с ней, пока не вернутся в клан. А там... Наверное, она выглядела потерянной, потому что Тэзир успокаивающе стиснул ей плечи.
   - Хочешь, пойду с вами?
   Пойдет с ними? Зачем? Если не для того, чтобы поддержать в горе? Потому и глаза отводит? Радкур! Это он! Ная схватилась за горло, чувствуя, что задыхается. Надо взять себя в руки! Сейчас идти в мир мертвых, а она не владеет собой. За грань нельзя перешагивать, не имея спокойствия в душе. Верный шаг к гибели.
   Окрик Призванного помог вырваться из состояния паники.
   - Не стой столбом! Проход открыт. Идем.
   Сглотнув душивший ее ком в горле, Ная взяла протянутую балагуром свечу.
   - Не нужно. Я в порядке, - и направилась к туннелю.
   - Вы пойдете, не нанеся заклинаний? - удивились привратники.
   - Некогда, - отмахнулся Призванный, окинул ученицу оценивающим взором. - Справимся.
   Они вышли в Рассветных снегах из ближайшего к клану южного туннеля. Дорога до селения показалась втрое длиннее прежнего. Кагар выдерживал степенный шаг, стараясь не терять солидности. Но порой забывался и прибавлял скорости. Будь воля Наи - бегом бы помчалась. А так приходилось плестись за Призванным, изнывая от неизвестности.
   Их встречали у колодца. Несмотря на пронизывающий холодный ветер, колдуны стояли в одних рубахах, с непокрытыми головами. Левое предплечье у всех стягивала черная траурная лента с заклинаниями. Взгляд девушки заметался по лицам привратников. Радкура среди них не было. Болезненно сдавило грудь. Мир начал рассыпаться на мелкие кусочки, терять цвета. А потом из-за сарая появился Скорняк, и она не сдержалась. Скинув котомку, бросилась к нему, прижалась, обнимая и всхлипывая:
   - Живой.
   Радкур дрогнул, погладил ее по голове.
   - Живой-живой, успокойся, - попытался было мягко отстраниться. - Ная, люди смотрят.
   Но девушка притиснулась крепче, боясь отпустить его хоть на миг.
   - Пусть смотрят. Все равно они о нас знают. - И он сдался, обнял в ответ.
   - Кто погиб?! - ледяной голос Призванного вернул к страшной правде. Действительно, кто тогда? Ная обернулась, оглядела привратников. Вроде все тут.
   - Рикар, - угрюмо промолвил Дарон.
   Рикар?
   Только сейчас колдунья заметила, что среди "огневиков" не было "вороненка".
   - Как? - глухо спросил Кагар.
   - Моя вина, - покаялся Милар. Сильно постаревший за эти дни, осунувшийся. - Колено распухло и разболелось так, что ходить не мог. Вот с дури и брякнул, что поправился бы, если бы лещины погрыз. А "вороненок" на ум взял, тайком в деревню отправился за орехами. Порадовать хотел...
   - Мы поздно спохватились, что его давно не видно, на поиски пустились, - продолжил Дарон. - Возле деревни пастушка местного встретили. Тот и рассказал, что приходил к ним мальчишка-колдун, хотел орехи на фигурку из красного корня обменять. А в тот момент жнецы нагрянули, про селение колдунов выспрашивали, грозили деревню сжечь, всех вырезать, если не скажут, староста им мальчишку и выдал. Те его долго пытали, а потом повесили, и снимать запретили под страхом смерти. Мы его ночью по-тихому забрать хотели, но жнецов много было, не подобраться незаметно, специально, стервецы, стерегли, кто за ним придет.
   Молчание Призванного было пугающим. Глаза походили на небо над Котлом, когда начали сыпаться молнии. Казалось, даже ветер стал более пронизывающим, задул сильнее.
   - Как вы могли проглядеть мальчишку?! Где были дозоры? Расслабились, привыкли жить в мире. Забыли, что мы там теперь не друзья, а враги. Отныне, кроме проверки грани, никто за территорию клана не выходит. Даже носа без разрешения не высовывает. Тебя, Саламандра, это в первую очередь касается. - Кагар обратил гневный взор к девушке, стоявшей за плечом Радкура, но ее там не оказалось. - Где она?!
   - Мгновение назад была здесь, - удивленно огляделся колдун.
   - Найди ее. Не дай наделать глупостей.
   Скорняк метнулся к гостевому дому. Комната Ходящей была пуста. Как и стена, где висел меч Чар. Радкур бросился к конюшне. Ворота стояли, распахнутые настежь. Едва привратник сунулся внутрь, как оттуда, едва не сбив его с ног, вылетела верхом на коне Ная. Меч висел за спиной.
   - Вернись! Остановись, сумасшедшая! - закричал Радкур, но девушка только сильнее вдавила пятки в бока Холодка.
   Ная гнала жеребца, плохо видя дорогу. Глаза были слепы. Не от слез, а холодной ярости, разворачивающей за спиной огненные крылья. Солнечный день превратился в сумерки. Загрохотал гром. Но ни одна капля дождя не упала на землю. Да откуда взяться дождю, если глаза сухи.
   Рикар! Добрый улыбчивый мальчик, стремившийся помогать любому, мечтавший найти лекарство от моровых хворей, что выкашивали целые деревни и города. Не затронутый в душе даже тенью зла. А они его в петлю! Двенадцатилетнего ребенка!
   Молния, расчертив небо, ударила в верхушку горы. Земля содрогнулась, и лавина снежной пыли с грохотом покатилась в ущелье, сгребая на пути камни и деревья.
   Рикар висел на дубу за стеной деревни, где обычно вешали убийц и воров. Обмякший, непохожий на себя, напоминающий старую тряпочную куклу. А при жизни он был редким живчиком, легким на подъем и сноровистым в делах. Несколько ворон уже кружили над деревом, чуя поживу. Устроить пиршество им не давали двое мужчин, суетившиеся возле тела "вороненка". Обхватив за ноги повешенного, они придерживали его, пока забравшийся на ветку мальчишка, перепиливал ножом веревку. Малец первым заметил скачущего в их сторону всадника, криком предупредил мужчин внизу. Они оставили работу, в учтивом приветствии сняли шапки. Добродушие сменилось страхом, когда троица различила выражение лица наездницы и выглядывающую у нее из-за спины рукоять меча. С оружием к друзьям не приезжают. Мужчины попятились, мальчишка желудем скатился с дерева. Позабыв про лежащие у ствола холстину и веревки, деревенские пустились наутек.
   Ная попридержала Холодка, перейдя с галопа на рысь, подъехала к дубу.
   Смерть всегда меняет лица, стирая свет жизни и накладывая отпечаток уродства, гротескной маски. Глаза "вороненка" продолжали смотреть удивленно, словно он не верил до последнего, что это происходит с ним и люди, к которым он приходил не раз с добром, которых готовился защищать ценой собственной жизни, так могли поступить с ним.
   Колдунья погладила переломанные пальцы мальчишки.
   - Потерпи, братишка, скоро поедем домой.
   В ладони расцвел огненный цветок. Жаркий, жадный до человеческой крови. В небе сверкнула молния. Следом вторая. Двойной раскат грома прокатился над долиной, вспугнув с деревьев стаю птиц.
   Девушка окинула внимательным взглядом местность. Если жнецы прячутся, то довольно искусно. Что ж, упростим им задачу Она пришпорила Холодка, пустив его по улицам деревни. Глаза следили за окнами и крышами домов. Ная молила Дааду, чтобы жнецы еще не уехали, обещала ей богатую жертву, но Незыблемая любила поворачивать все по-своему, не давать желаемого, когда этого больше всего просишь, и исполнять просьбу, когда в ней нет нужды. Ирония была ей свойственна.
   Никого. Жнецы покинули деревню. Из дворов, отвлекшись от дел, на колдунью посматривали со страхом только жители. Матери хватали детей, прижимали к себе или прятали в сараях. Они боялись ее так же, как и жнецов. И правильно. Понимали, не в гости приехала. Мстить! Тогда девушка направила жеребца к жилью старейшины. Его дом был разве что чуть крепче остальных и крохотный надел земли на пару-тройку шагов больше. Старейшина жил и работал как все, но разве это что-то меняет, когда дело касается подлости?
   Ная спрыгнула с Холодка у низкого, всего по пояс, каменного забора, ногой толкнула давно рассохшуюся калитку. Вытащив из-за спины меч, вошла во двор. Черноволосая девушка, увидев ее, вскрикнула, уронила на землю корзинку с яйцами. На крик от грядки приподнялась пожилая женщина, побледнела вмиг, ухватилась за сердце. Не обращая на них внимания и пса, исходившего лаем на цепи, колдунья прошла в дом, отпихнула вставшего на пути с коротким копьецом пацаненка, сграбастала за ворот рубахи сидевшего за столом чернобородого мужика и поволокла на улицу. Он не сопротивлялся, только молил: "Семью не губи. Пощади. Мой грех. Мой ответ". Девушка молча швырнула старейшину на колени и одним быстрым движением отрубила мечом голову. Истошно завопила баба на грядке. Вслед подхватила подвывать чернявая девка, заглушая захлебывающегося ненавистью пса. Но от взгляда колдуньи обе тут же заткнулись, заскулили тихо, зажав кулаками рты. За забором стояли угрюмые притихшие селяне. Никто не роптал, отводили пугливо глаза. Хотя жалость к старосте и мелькала на лицах. Ная вытянула в их сторону руку с мечом. Две алые капли сорвались с клинка на землю.
   - Вы забыли, благодаря кому живете здесь, растите спокойно детей, встречаете старость, без страха ложитесь спать и просыпаетесь утром. Кто каждый день отводит от вас смерть, не подпуская тварей к вашим домам. Года мира и покоя подпортили вашу память. Это могли еще забыть люди равнин, спрятавшиеся за высокие стены городов, но не народ, живущий с нами бок о бок, знающий не понаслышке о существах мира мертвых. Или вы настолько потеряли честь, что отказались от заветов предков и стали убивать тех, кто защищает вас ценой собственной жизни? Решили, что без нас вам будет лучше? Мы уйдем. Но кто встанет между вами и отродьями Незыблемой? Ты? Ты? Или жнецы? А вы уверены, что они захотят помочь вам... и смогут? Что это им по силам? Пока они только способны жечь дома и вешать детей. И вы зря надеетесь, что в следующий раз на суку будет качаться не ваш ребенок. - Ная с презрением сплюнула под ноги. - Тледы.
   Комкая в руках шапку, из толпы подал голос высокий худой мужчина.
   - Мы не ищем вражды и благодарны за ваш труд. Страх за детей сломил нас, лишил мужества.
   - Повешенный "вороненок" тоже был ребенком.
   - Мы скорбим о его гибели. Но, может, хватит крови? Жизнь вашего человека оплачена жизнью нашего, пытавшегося лишь спасти свой народ.
   - Ценой подлости?
   - Это не оправдывает нас, но и не утяжеляет вины. Что мы могли поделать против мечей жнецов? Мы не воины.
   Мархи тоже не были воинами. Но не предали Соарт, предпочтя смерть позору. А эти...
   - Вам придется выбрать - с кем вы и против кого. Середины не будет. Пришло время решить: вы - скот, без чести, воли и совести или свободный народ, чтящий правду и помнящий добро? А теперь снимите привратника с дерева и уложите на жеребца, - велела сухо Ная. Но меч в ножны убрала.
   Двое парней бросились выполнять поручение. Лица жителей вдруг снова напряглись, боязливые взгляды обратились за спину колдунье. По улице застучали копыта. Ная, выхватив меч, обернулась на звук. В ладони заполыхал огненный шар. К дому старейшины подъехали Радкур с Зараем. Глянули на жавшихся руг к другу в страхе жителей, обезглавленное тело во дворе.
   Глаза Скорняка заслала снежная хмарь.
   - Что ты наделала? - проговорил он бесцветным голосом на языке колдунов.
   - То, что должен был сделать каждый из нас - отомстила за собрата.
   - Ты подписала себе приговор.
   Сарай походил больше на собачью конуру, был невысоким, узким и холодным. Пара охапок сена не придавала ему уюта, а лишь усиливала ощущение заточения. Впрочем, узнику другого и не положено. Благо, сидеть здесь недолго. За вопиющий по меркам привратников поступок - убийство мирного человека, не требуемого Незыблемой, Наю посадили под замок до решения Верховных. Совет был делом скорее условным, в таких случаях приговор всегда выносился один - смерть. Но в этот раз убийство человека вызвало в среде привратников бурные споры, и единодушия по поводу наказания не было. Одни возмущались недопустимой выходкой девушки, другие поддерживали ее. Обсуждение приговора обещало быть бурным. Но главное слово оставалось за Верховными. Милости Ная не ждала. Она слишком долго испытывала терпение глав кланов, и убийство старейшины стало последней каплей, дающей им право опустить в чашу черное перо.
   Громыхнул затвор, скрипнула дверь. Вошел Радкур. Выглядел он неважно, словно это его собирались казнить, придавать позору. Сев рядом с девушкой на солому, помассировал виски.
   - На рассвете совет.
   - Я не боюсь.
   - Я боюсь.
   Они помолчали.
   - Прости. Опять подвела тебя. - Его осуждение страшило сильнее приговора.
   Скорняк запустил пальцы в волосы, понурил голову.
   - Попытаюсь отстоять тебя. Но это будет непросто.
   - Знаю. - Ная уткнулась лбом ему в плечо. - Но если осудят, пообещай, что не уйдешь из клана, как было с Талкарой. Ты нужен им. Без тебя "огневикам" будет совсем тяжело, особенно, когда не станет меня. На парнях нет вины за мой поступок, да и не жалею о нем. Нельзя позволять кому-либо убивать нас. Иначе кто тогда защитит мир, если не станет привратников?
   Радкур заключил холодные руки колдуньи в ладони, подышал на них, согревая.
   - Так не должно было произойти.
   - Много чего не должно происходить. Мне суждено было провести всю жизнь в лесной деревушке, выйти замуж за охотника, нарожать ему кучу детей, но очутилась здесь, в клане "огневиков", где встретила тебя - свою любовь. И я благодарна судьбе за это. Хотя мое счастье и окуплено большим горем. - Ная заглянула Скорняку в глаза. Их затопила боль. Колдунья ласково погладила его по щеке. - Живу тобой.
   - А я тобой, - прошептал он, целуя ее.
   Радкур ушел перед рассветом. Ушел молча, не говоря ни слова, хотя знал, что Ная не спит. Тайной, что он это знает, для нее не было, но девушка продолжала притворяться спящей. Попрощались они ночью. Говорить что-то еще - не имело смысла. Только мучить друг друга. Когда за Скорняком закрылась дверь, колдунья раскрыла глаза, перевернулась на спину. Вот и наступил ее последний день. Интересно, сегодня солнечно или пасмурно? Увидеть напоследок солнце было бы хорошо. Она потянулась за одеждой, нацепила штаны и рубаху, заплела волосы в косу. И села на солому ждать.
   Шорох у двери колдунья сначала приняла за возню мышей. Затем раздался тихий стук и ее негромко позвали по имени. Девушка подбежала к двери.
   - Кто там?
   - Тэзир.
   - Откуда ты тут, горячая голова?
   - Упросил Верховного взять с собой. Как ты? Держишься?
   - Двумя руками за стены, - пошутила колдунья. Но, похоже, шутка его не повеселила.
   - Я что-нибудь обязательно придумаю, не дам им приговорить тебя.
   Ная горько усмехнулась. Что тут придумаешь? Решение Верховных не оспаривается. А какое оно будет, она знала.
   - Я так рада тебе. Поговори со мной, расскажи о новостях.
   - Арки перебрался в клан Саи. У них совсем мало осталось привратников. Поговаривают о слиянии наших двух кланов. Патруль, что пытался перехватить найдара, уничтожили. Они никому не успели ничего сообщить...
   Тэзир рассказывал, пока над горами не заалел рассвет.
   Совет начался.
   - Она уже начала убивать! Разве я не предупреждала, что это когда-нибудь произойдет? - негодовала Коркея. - Вот и дождались.
   - Убить мирного жителя - это неслыханно, - согласился Верховный клана Заклинателей.
   - Это не было просто убийством. Она наказала за смерть привратника, "вороненка", которого считала другом и братом, - вступился за Наю Радкур.
   - Мы не мстим. А держать чувства при себе наш долг, как бы велика ни была потеря. К тому же девчонка Ходящая. Если она не способна управлять собой, ей не место среди привратников, - не согласилась Коркея. - Или наши законы поменялись, и каждый волен вершить правосудие?
   - Законы устарели. Они были хороши, когда привратники жили в дружбе с людьми, но при нынешнем положении надо брать в расчет...
   - А какое нынешнее положение? - перебила Радкура Коркея, вскинув вопросительно брови.
   - Позволю заметить, мы вроде как на пороге войны, - съязвил Верховный "воздушных".
   - Это еще неизвестно. Войной нас пугает пока только Радкур. Но даже если это и так, тем более стоит ужесточить дисциплину.
   - Саламандра будет наказана за своеволие в любом случае, - с расстановкой произнес Призванный. - Вопрос в том, каково будет наказание?
   - Какое выносят всегда в таких случаях, - отрезала Коркея.
   Радкур стиснул подлокотники кресла.
   - Это неразумно. Мир изменился, изменилось отношение к привратникам, и нам пора начинать жить по новым правилам, если хотим уцелеть. Сколько уже погибло наших товарищей? Не за гранью, а в стычках со жнецами? Скоро за нами начнут охотиться уже простые люди. От нас не отстанут. Сеятель нацелен на колдунов, ему нужна наша сила и терять такого бойца как Саламандр, ослаблять клан - огромная ошибка.
   - Мелкие стычки случались и раньше, - проворчал Арху-Кир. - Это может быть обычным недоразумением. Вот вернутся послы...
   - Если вернутся, - едко ввернул "воздушный". - Я склонен согласится с Радкуром - дело приобретает скверный оборот. Войны не избежать.
   - Мы опять скатились к теме войны. Может, вернемся к тому, ради чего собрались? - прекратил спор Призванный.
   - Одно связано с другим, - возразил Радкур. - В мирное время проступок Саламандры был бы очевиден, нынче он не является преступлением. Это наказание за убийство привратника. Убийство не случайное - преднамеренное. По сути, являющееся вызовом нам. И казнь старейшины ответ ему - мы не позволим убивать наших товарищей.
   Коркея захлопала в ладоши.
   - Пылко. Страстно. Только как бы ты ни окрашивал ее выходку в героические цвета, убийство есть убийство, как его ни назови. Да и повесили ребенка жнецы - не деревенские.
   - Предательство - то же самое убийство. Возрази, если я не прав. И давно ли ты стала столь щепетильна в отношении убийств мирных жителей?
   Краска бросилась в лицо Верховной, но она быстро овладела собой, улыбнулась.
   - Радкур, Радкур, неужели у этой малышки так сладко между ног, что ты совсем потерял голову и оправдываешь все ее поступки?
   - Выбирай выражения! - процедил Скорняк. - В твоих устах это звучит пошло и омерзительно. Не уподобляйся городской товарке, ты все-таки Верховная. Держи лицо.
   Коркея вновь вспыхнула, поджала губы. Расправив складки платья, промолвила, словно ничего не произошло:
   - Думаю, дальнейшие разговоры бессмысленны. Пора голосовать.
   - А вы куда-то спешите, несравненная? - поинтересовался с ехидством Сарид-Лар. - Тут ведь не курицу режут, судьбу Ходящей решают. Радкур прав: она вступилась за товарища. А разве не эти качества мы воспитываем в учениках? Стоять друг за дружку. Предлагаю простить, - он опустил в чашу белое перо.
   - Не много ли ей прощалось по неизвестной причине? - Коркея покосилась на Радкура. - Она нарушила закон. Смерть. - В чашу упало черное перо.
   - Понять Саламандру можно, терять друзей тяжело, - проговорил "заклинатель". - Но простить... Закон писан для всех. Благодаря законам и дисциплине наш клан просуществовал тысячелетия. Смерть. - В чашу легло еще одно черное перо.
   - Если закон учит относиться равнодушно к убийству привратника, то горсть пепла ему цена. И нашему существованию тоже. Привратник без чести - такая же тварь, что обитает за гранью, - отрезал Радкур.
   - Не стоит перегибать палку. Мы говорим об обязанности оставаться бесстрастным, управлять чувствами в любой ситуации, - оспорил слова Скорняка "заклинатель".
   - С каких пор бесстрастность заменили бездушие и черствость? Тут много обсуждали убийство человека привратником, но почему-то умолчали об убийстве привратника людьми. Тоже неслыханное дело, не случавшееся во времена, когда составлялись законы. Простить. - Радкур опустил белое перо.
   - Возражаю, - вмешалась Коркея. - Ты не имеешь права голосовать.
   - Хочешь лишить меня и права голоса?
   - Ты не беспристрастен в этом деле. Саламандра делит с тобой ложе.
   - А ты сама так ли беспристрастна и не преследуешь своих целей?
   - А я вижу в словах Коркеи истину. Чувства к этой Ходящей не позволяют тебе правильно оценить ее поступок, - поддержал "заклинатель".
   - Перестаньте. Вы все знаете честность Радкура. Он никогда не пойдет против совести, - отмахнулся "воздушный".
   - А что скажет уважаемый Кагар-Радшу? Я заметил, вы не участвовали в обсуждении до сих пор. А ведь Саламандра - ваша ученица.
   - Тем тяжелее принимать ее проступок. Значит, где-то недоглядел, недоучил. Ее вина в полной мере и моя. Ная много пережила в жизни, дом сожгли, всю семью убили, и потерять друга, к которому относилась как к младшему братишке - было для нее нелегко. Но мы привратники - это тоже непреклонная истина. И сильны дисциплиной. Мы все горюем о гибели наших товарищей, но если каждый начнет самовольно вершить правосудие, отправляя Незыблемой, кого вздумается - горсть праха цена нашему делу и существованию. Мы ничем не будем отличаться от тварей, обитающих за гранью. Вот в чем сложность, Радкур. Те же слова, те же благородные желания, но итог разный. Я прощаю ее, как человек и учитель, но как глава кланов не могу допустить безвластия и своеволия.
   - Кагар! Я никогда тебя ни о чем не просил. Не приговаривай ее! - В голосе Скорняка прорвалось отчаянье при виде в руках Призванного черного пера.
   - Прости, Радкур. Мне горько и очень жаль, но так правильно.
   - К Незыблемой такую правду, если вы приговариваете нужного и преданного клану привратника, Ходящую, которая за собрата жизнь отдаст, и чья вина лишь в том, что стребовала ответ за смерть "вороненка". Или вешать детей - тоже уже в порядке вещей? Закон велит и тут стерпеть? Тогда давайте встанем на колени перед Сеятелем, подставим шеи под топор.
   - Правильность закона можно обсуждать долго. И правда одной стороны всегда будет противостоять правде другой, - проговорил Призванный, разглаживая в задумчивости перо. Возня за дверью и громкий стук не дали ему досказать мысль. - Ну, кто там смеет мешать совету?!
   Дверь приотворилась, в Зал Решений вошел Тэзир. За его спиной с виноватым лицом маячил Дарон.
   - Я пытался его остановить, но он настойчивый.
   - Чего тебе, Тэзир? - обратился Сарид-Лар к балагуру.
   Парень почтительно преклонил колено, выпалил на одном дыхании, пока не прервали.
   - Я по поводу Саламандры. Готов принять на себя ее вину и наказание, каким бы оно ни было, будь то даже смерть. Моя жизнь в обмен на ее.
   - Как мило и трогательно, - с издевкой всплеснула Коркея руками. - Да у нас тут герой. А девица-то ловка, как задурила голову парню, что тот за нее жизнью рад пожертвовать.
   - Саламандра никогда бы не переложила свою вину на чужие плечи и не попросила ни о чем подобном. Узнай она о моей просьбе - убила бы, - вспылил Тэзир.
   От двери раздалось вежливое покашливание.
   - Если позволите, мы тоже хотели бы выступить в защиту Наи, - у порога стояли "огневики" во главе с Зараем.
   - Это уже балаган, а не судилище, - фыркнул "заклинатель".
   - По закону десять голосов привратников приравниваются одному голосу Верховного. Нас тут даже больше, чем десять, поэтому просим внести наш голос за помилование Саламандры, - произнес Зарай. Оглянулся на колдунов, толпившихся за дверью. - Заходите, парни, не стесняйтесь. Вы в праве находиться здесь.
   - Интересный расклад получается, - хихикнул "воздушный".
   - Закономерный, даже если принять голос привратников. Три против двух. Итог - смерть, - проронила Коркея, вставая с кресла.
   - Не спеши. Я еще не вынес свое решение, - осадил ее Призванный.
   - Но как же...
   - Последнее слово не было сказано, черное перо в чашу не опущено. Или ты хочешь оспорить и мое право голоса? - свел брови Кагар, вернув взглядом Коркею обратно в кресло. - Приведите Саламандру.
   Ная тоскливо оглядела Зал Решений, полный привратников. Все здесь. Значит, приговор вынесен. Оттого и Радкур мрачен, и Тэзир как натянутая тетива. Неприятно засосало под ложечкой. Вот и все. Она вскинула голову, выдавила улыбку. На пренебрежительную та вряд ли походила, ну уж какая получилась.
   - Мы слушаем тебя, - слова Призванного промораживали до костей.
   Последнее слово. Перед казнью.
   Но разве она не знала, что этим совет и закончится?
   - Возможно, племя мархов было племенем диких законов. Но у нас всегда говорили: за невинно пролитую кровь отплата только кровь. Оттого, каждый знал, за ним весь род, о нем не забудут, не перешагнут через его смерть, как через бочаг с затухшей водой, напомнят убийце, что есть кому взыскать плату за бесчестье. Вы стали мне второй семьей, дали заботу и защиту. Я хотела быть достойной вас, благодарной за полученные знания. Простите, что разочаровала, но по-другому поступить не могла. Если вы сочли меня виновной - склоняюсь со смирением перед волей моей второй семьи.
   В зале повисла тишина. Белое и черное перья в пальцах Призванного крепко держали взоры всех присутствующих. Смерть или жизнь? Как много заключалось в обычном пере. Крах надежд или новый рассвет нового дня. А Кагар словно специально тянул время, дразнил, наклоняя в раздумье руку над чашей, то с одним пером, то с другим. И ни одно сердце замирало от тех движений. А потом перья выскользнули из его пальцев, пропарили в воздухе и упали в чашу. Оба. Белое и черное.
   - И что это значит? - поинтересовался "заклинатель".
   - Я даю Саламандре шанс доказать, что мы не ошиблись, сохранив ей жизнь. Но если она не оценит подаренную возможность и опять проявит самоволие - приговор будет приведен в исполнение без всякого обсуждения и голосования.
   - Большая ошибка. - Коркея поднялась с кресла, направилась к двери. Возле Наи остановилась, смерила девушку презрительным взглядом.
   - Везучая же ты, сука.
   - Незыблемая ко мне благосклонна.
   - Ненадолго, - в следующий момент дирк в руке Верховной полетел в грудь девушке.
  
   Глава 29
   Ард
  
   Подобные проклятия произрастают из дурных поступков. Цена, как правило, всегда больше, нежели само прегрешение. Обиженный, если может ударить в ответ, бьет больнее обидчика. Не стоит забывать, что, помимо богов, в мире хватает и самых разных чудес, большинство которых несут лишь вред. Открою секрет - не обязательно обладать некой силой или тайным знанием, чтобы сотворить чудо. Достаточно ненависти, страха или любви...
   Так вот, я к чему веду, чтобы снять проклятье, нужно не скупиться. Как на лесть, так и на силу. В противном случае проклятие будет лишь разрастаться, становиться сильнее, и его уже на сухую не вытравишь - придется кровью смачивать. А кому это надо? Я, как мирный сказитель, выступаю за бескровное решение любых конфликтов! Но, с другой стороны, если все станут миндальничать и целовать друг друга в щеки, откуда возьмутся интересные истории?
  
   Ард вернулся в Файхалтар.
   Он не пошел в лес вопреки настояниям сказителя. Но не по причине страха - не хотелось торопиться и рисковать головой почем зря. Неизвестно, что кроется там на самом деле, лучше иметь при себе пару бойцов покрепче.
   Гултак оценил его старания, хотя и пожурил за своеволие.
   - Мы с тенори дел не имеем, - сказал вождь. - Мутный народец, хотя и нашей крови. Но, если решил помочь им, препон чинить не стану. Пусть возвращаются в вечный город и живут под защитой огней.
   Ард покачал головой.
   - Пока в своей деревне посидят, не хватало, чтобы их проклятье на роднари перекинулось. Вот снимем его - тогда и воссоединитесь.
   - А что с ними не так-то? Я не понял.
   - Вкратце - по ночам то один, то другой человек оборачивается чудовищем. Раздирает собственную семью на клочки, а потом рыщет по деревне, царапается в двери, в окна ломится. А утром ничего не помнит. Как, почему - тенори сами не знают. Их вождь сказал, это старое дело, почти забытое, но отчего-то выползшее на свет пару лет назад. С тех пор поселение хиреет. Жалко их, умелые люди.
   - Жалко, но что тут поделаешь - нет среди нас знатоков по проклятьям... Или уже надумал, чем им помочь?
   - Пока не надумал, но сидеть, сложа руки, точно не буду. Возьму людей - и поеду обратно к тенори.
   Ард забрал Херидана, не смог отвертеться от назойливой компании Лерста, для количества прихватил еще пару воинов роднари. Последние были нужны, чтобы показать поселенцам добрую волю соседей. Рейхе в очередной раз отказалась сопровождать мужа, чем обрадовала, но и немало удивила.
   В деревне их приветили небольшим угощением. Сладкий душистый отвар и скромные закуски помогли восполнить силы, Ард подробнее расспросил вождя. Тот припомнил, что проклятью лет двести, а то и больше. Легло оно жуткой печатью на тенори в том самом высохшем ныне лесу.
   - Пращуры когда-то там бортничали, грибы собирали, валили деревья. Потом - ни ногой туда. С детства всех нас сказками пугали, что живет там чудо невиданное, недоброе. Ненавистны и мы ему, и все остальные люди.
   Лерст, когда они покинули деревеньку, потом говорил, что так чаще всего и бывает: настоящие страхи обрастают сказочными узорами, превращаются в легенду. Так их легче понять и растолковать другим. Вот только когда узор осыпается, перед людьми предстает совсем не то, на что они рассчитывали.
   - Для того и нужны сказители, чтобы правду хранить. Голую, как новорожденное дитя! - уверенно заявил Лерст. - В старости, если не околею где-нибудь на тракте или в урочище каком, засяду писать книги.
   - Ты и так постоянно грифелем что-то карябаешь в свитках. Кучу серебра из меня вытряс на последней ярмарке, когда в писчей лавке были!
   - Это пометки. Чтобы не забыть ничего! А уж потом я размахнусь! Так размахнусь - никакого пергамента не хватит, чтобы уместить мои приключения!
   - Жутковато звучит, - буркнул горец, чем заслужил надменный взгляд Лерста.
   Впятером въехали в лес.
   Их окружили дубы, корни которых выглядывали над почвой. Землю усеивала сухая листва, пустые желуди хрустели под копытами скакунов и ездовых свиней. Деревья были поразительно похожи, тянулись друг к другу узловатыми ветвями, словно ища поддержки. На них сидели вороны, не шелохнувшиеся, даже когда Херидан звонко свистнул. Лишь недоуменно уставились угольно-черными глазами на забредших в их владения людей. Подлесок вымер, редко где встречались обомшелые камни и засыпанные листьями и ветками русла ручейков. Живности, кроме ворон, не было.
   Черные неподвижные стражи казались околдованными.
   - Тьфу! - Горец передернул плечами. - До чего же поганые птицы.
   - Разве у горцев их не почитают, как символ долголетия и мудрости? - не преминул напомнить Лерст.
   - Это нормальных воронов почитают! Они выклевывают глаза мертвецам, и поглощают все их воспоминания, все, что павшие видели когда-либо. Пращуры говорили, что если ворона научить разговаривать - он расскажет всю мудрость мира... Эти же птицы неправильные! Ни одна не сорвалась с ветви, не улетела в поля или на луга искать добычу. Что они жрут? Тут и червей, небось, не сыщется.
   Роднари поглядывали на громогласного воина с интересом. Он был не похож на них, иначе вооружен и видел жизнь в другом разрезе. Воин первого народа в первую очередь был охотником, мародером и грабителем, в то время как горец жил строгими законами предков, носил на шее кусок камня из пещеры, в которой родился, и явно не боялся смерти.
   - Клевертак, кажется? - Ард решил ободрить спутников разговором. Обратился к тому, что постарше. - Ты что-нибудь слышал про этот лес?
   - Старые охотничьи угодья, - запинаясь, ответил тот. Он не носил меховую шапку, кои так были любимы в их племени, и шириной плеч вполне мог потягаться с молотобойцем. - Прежде роднари сюда хаживали. Мой дед бил здесь белок. Потом лес помер, и никто сюда носа не сует.
   - Подтопило деревья?
   - Ага. Говорят, выдалась лет сорок назад зима настолько суровая, что снег не сходил дольше обычного. Намело сугробов - твоему коню по грудь будет. Все подтаяло, потекло, как солнышко разыгралось. Ветер и теплые лучи землю высушили, а лес так и остался в воде киснуть.
   - А вороны откуда?
   - Вот этого не ведаю, - воин пожал плечами. - Но здесь они в любую погоду сидят.
   Ард покосился на ближайшую птицу. Та, словно уловив его взгляд, слегка наклонила голову и моргнула. Раскрыла клюв, издала звук, неприятно напоминавший человеческий смешок.
   - У-у, тварь! - Херидан погрозил ей кулаком. - Насмехаться вздумала?
   Ард однажды видел лиственный лес поздней осенью - когда голые стволы не задерживают свет, и вокруг нет привычной полутьмы. Такой лес не кажется мрачным или неприютным, он по-своему красив...
   Тут царила атмосфера гнета.
   От стволов тянуло не могильным, а замогильным холодом. Тени были черными, земля под копытами хрустела и рассыпалась в пыль, будто ехали по дну пересохшего озера.
   - Ищем невесть что, - бурчал Херидан. Он обнажил меч и крепко держался за рукоять. Раны все еще терзали его, но гордость не позволяла даже поморщиться.
   - Запустение должно либо усилиться, либо наоборот, смениться жизнью, - пояснил Лерст. - Видишь, на некоторых деревьях мох не черный и рыжий, а слегка зеленый? Он все еще живой. Значит, что-то питает почву.
   Вскоре им стали попадаться поросли вьюна и лозы. Пучки травы. На некоторых деревьях виднелись завязавшиеся почки. Лерст сорвал одну, но она оказалась жесткой, как горох.
   Наконец они выбрались на поляну, окаймленную зарослями шиповник. Посредине прогалины колыхалась на ветру высокая трава.
   - Клянусь огнями Файхалтара! - воскликнул Клевертак. Толкнул молодого сородича в плечо. - Погляди, Дантул, что такое там в кустах?
   - Птичьи косточки, - нахмурившись, ответил молодой воин.
   Ард присмотрелся - и верно, в шиповнике будто застряли и умерли сотни птиц. Встречались там черепа и покрупнее, скорее всего грызунов.
   Волнение нарастало, он обливался холодным потом. Место навевало отчаянье, с которым бьется застрявшая в колючих зарослях лесная птаха. Шаг за шагом Ард приближался к зарослям травы. В них пульсировала сила, толчками разносясь по поляне. Вряд ли спутники чувствовали ее касания, но парень словно шел навстречу струям ледяного дождя.
   Потрясенный остановился. Разве так бывает?
   - Лерст! Погляди.
   Сказитель выглянул из-за плеча друга, присвистнул.
   - Невероятно... так, где мои бумаги и грифель?! Я должен это поскорее записать. Запомнить все детали, даже самые маленькие!
   Подошел и Херидан. Витиевато выругался и вогнал меч в ножны.
   В траве лежала женщина. Тлен едва тронул кожу, в то время как от одежды остались лишь гнилые нитки. Невидящие глаза смотрели в небо. Худыми руками она прижимала к себе закутанного в шаль ребенка. Шерсть прекрасно сохранилась, лишь краски немного поблекли от дождей и ветров. Но самым поразительным было то, что ребенок шевелился.
   Никто не мог слова вымолвить.
   - Горло перерезано, - подытожил горец. - И рана в боку. Левая бровь распухла, как от удара. Я бы сказал, покойница здесь лежит три-четыре дня, но одежда говорит о том, что времени прошло гораздо больше.
   Прикрыв рот и нос рукой, он наклонился и прикоснулся к бледному плечу.
   - Холодная. Кожу жжет, как сталь на морозе.
   - Достанем ребенка? - предложил Ард. - Не уверен, что эта хорошая мысль, но... он ведь жив. И шевелится.
   - Достанем, - кивнул Лерст. - Может, все проклятие как раз на нем и завязано? Явно кто-то из тенори пришиб бедняжку и бросил помирать здесь. Она до конца держалась за свое дитя, и силой любви сохраняла ему жизнь столько времени...
   - А как это с проклятьем связано? - удивился Дантал. - Вряд ли ее убивали всем народом! Да и вы сами говорили, что ему лет двести.
   - Потом разберемся! - Лерст потянул за уголок шали. Ард не успел его остановить.
   Из свертка высыпался прах. Обгорелые кости, обломки черепа. Следом покатилась простенькая деревянная кукла.
   - Мать твою, - выругался сквозь зубы Херидан. - Что это значит?! Я видел, как он шевелился!
   - Все видели, - Ард кивнул. - Сдается, материнская любовь тут ни при чем.
   Земля мелко задрожала. Подул ветер. Все происходило точно так же, как ночью в деревне тенори.
   - Зрачки! - воскликнул Лерст. - Ее зрачки шевельнулись!
   Он ошибся. Зрачки не шевелились. Они налились чернотой, как два сверкающих антрацита. Уставились на названных гостей. В тот же миг над покойницей восстала тень. Она имела человеческие очертания, но двигалась хаотично и рябила. Позади тени поднимались завихрения из пыли и листьев. Вытянув руку, она издала звук, похожий на пронзительный вой вьюги.
   Вороны сорвались с мест, закружили, сливаясь в черное кольцо.
   Люди бросились бежать, остановились лишь, достигнув края поляны. За деревьями кто-то бродил. Слышались негромкие шаги, хруст ветвей и шелест. Но никого не было видно. Зато стволы приобрели совершенно иной облик. Они окаменели. С ветвей свисала черная паутина.
   Небо потемнело, солнце едва тлело сквозь серую хмарь.
   - Что здесь творится? - выдохнул Ард, утирая холодную испарину. - Куда мы попали?
   - Хотелось бы мне это знать самому! - тут же отозвался Лерст. На его лица застыла восторженная гримаса, но в глазах отчетливо читался страх.
   На мгновение шум стих. Клекот разлетелся над лесом. Послышался свист рассекаемого воздуха.
   На поляну опустился огромный филин.
   - Гляди! - воскликнул сказитель. - Это его ты видел в Чаше?
   Ард кивнул.
   Птица походила по траве, сторонясь раскачивающейся тени, затем сорвалась с места и умчалась ввысь. Тень смотрела ей вслед, затем, словно туман поздним утром, растворилась в воздухе, хотя Лерст готов был поклясться, что она всосалась в тело покойницы.
   Людей вновь окружали обыкновенные засохшие деревья, а вороны сидели неподвижно на ветвях.
   - Угомонилась, падаль, - просипел Херидан. - Много чудовищ я повидал... но это...
   - Думаю, днем она слишком слаба, чтобы отойти от тела, - решил Лерст. Он прямехонько направился к покойнице. - Попыталась сцапать нас, но силенок не хватило. Давайте подумаем, как ее можно укокошить.
   - Сжечь? - предложил Клевертак. - Нечисть боится огня, это всякому известно. Можно принести немного пламени из Файхалтара и спалить лес...
   - Нет.
   Этот голос заставил Арда вздрогнуть. Сухой, самоуверенный, злой. И все это - в одном единственном слове.
   Парень обернулся.
   У края поляны стоял седой мужчина. Кряжистый, широкоплечий. Обветренное лицо иссекли морщины, на щеках остались следы то ли мела, то ли пыли. Над правым глазом охрой начертан неведомый знак. Одетый в тряпье, незнакомец при себе имел посох и широкий меч в деревянных ножнах. Их украшала резьба - ягоды кизила, что было знаком лучших горских оружейников. Такой меч стоил дороже таверны Ландмира.
   - Тело нельзя уничтожать.
   Мужчина заковылял к зарослям травы, неловко приставляя левую ногу, словно та плохо гнулась в колене.
   - Ты кто такой? - окликнул его горец. - И что знаешь про эту тварь? Отвечай!
   - То, что знаю - тебя не касается. А то, что меня не узнают - не делает чести нынешнему поколению.
   Он остановился возле тела, воткнул в землю посох. Покачал головой. Огляделся. Что-то пробормотал. Прикрикнул на подкравшегося Лерста.
   - Сдурел, сопляк? Тварь убьет тебя и поселится в теле, как в этой бедолаге! Брысь, дурень! - он взмахнул мечом так резко, что сказитель дернуться не успел. На рубахе проступила алая линия. Кровь быстро пропитывала ткань на предплечье. Взвыв, Лерст отшатнулся и упал.
   Зарычав, Херидан выхватил меч и ринулся в атаку. За ним хотели последовать роднари, но Ард их остановил.
   Горец налетел на хромого незнакомца.
   Тот легко отвел удар. Ушел от второго, словно был втрое моложе, чем выглядел.
   - Уймись! - рявкнул, перехватывая своим клинком в воздухе клинок Херидана. Сцепил, крутанул дважды, рванул вверх - и обезоружил горца.
   Тот, как неумелый рыбак, упустивший рыбу, уставился на пустые ладони. В тот же миг получил жесткий удар в подбородок и упал рядом со сказителем.
   - Безмозглые олухи, - хромой сплюнул. - Убирайтесь из лесу. Я изгоню харталью. А вы пока соберите немного еды и питья, и сложите у ворот деревни. Заберу, как закончу - давно не ел хорошей пищи.
   Херидан встал, угрюмо зыркнул на незнакомца, под молчаливым приказом Арда нарываться больше не стал, отряхнул одежду, подобрал меч. Вздернул на ноги стонущего Лерста. Роднари помогли обоим добраться до лошадей и забраться в седло.
   Но Ард не сдвинулся с места.
   - Тебя тоже клинком прогнать, юнец? - насупился незнакомец. - Смотри, наверну по заднице плашмя - неделю не сядешь. Проваливай, покуда цел.
   - Если можешь расправиться с подобной тварью - сделай это, а не языком чеши. Мешаться под ногами не стану.
   - Мне не нужны зрители. Не фокусник.
   - Я тоже в ладоши хлопать не собираюсь, - спокойно ответил Ард. - Погляжу, как справишься. Может, пригодится в жизни.
   - Упаси тебя Незыблемая от таких пригодностей. Все равно ничего не поймешь, зато сгинуть можешь запросто. Тут дело серьезнее, чем мне показалось с первого взгляда.
   - Я взрослый мальчик. Сам за себя отвечаю. Знаниями тоже умею распорядиться.
   Ард уселся на землю. Посмотрел на Херидана.
   - Езжайте к тенори. Пусть приготовят дары.
   - Один останешься, хозяин? - взвился горец. - С этим поганцем?
   - Хоть один, хоть с армией - здесь это не имеет значения. Я должен понять, как бороться с нечистью... или - попытаться понять. Надоело стискивать кулаки в беспомощности и смотреть.
   Горец кивнул. Увел остальных, несмотря на вялые потуги сопротивления Лерста.
   - Хватить канючить, песий хрен! - рявкнул горец. - Чай не девка. Или крови никогда не видел?
   - Своей - никогда, - промямлил сказитель. - Своя не вдохновляет на творчество, надо признать... ох, даже есть расхотелось... или не расхотелось? Совсем запутался.
   Когда они скрылись из виду, хромой вздохнул.
   - Зря не ушел. Любопытство убивает.
   - Убивает дураков.
   - Всех.
   Он подошел к покойнице.
   Запустил пыльцы в мешок, подвязанный к поясу, вынул горсть серого порошка. Втер в щеки и лоб. Затем надрезал указательный палец и принялся что-то чертить на щеках, скулах, шее. Ард понял, что знак над бровью у того отнюдь не охрой был выведен.
   - Как тебя звать?
   - Ард.
   - Я - Ирбис. Колдун. Понимаешь, что это значит?
   Ард напрягся. Сжал кулаки. Первая встреча с колдуньей закончилась смертью его матери, вторая - тяжелым припадком. Никто ничего не знал про этот народ, ни в каких летописях не сыскать описания их жизни. Колдуны уединялись в труднодоступных местах, вроде гор, болот или непроходимых лесов, и гнали от себя чужаков. В то время как в городах и деревнях поговаривали, что они приносят человеческие жертвы... В это Ард мог поверить, потому что испытал на своей шкуре.
   Захотелось оказаться подальше от мрачного старика. Но остался сидеть.
   - Никогда про вас не слышал.
   - Врешь, - отмахнулся Ирбис. - Тебя касалось колдовство. Не пойму только, как и почему. Видать, Незыблемая тебя заприметила. Значит, и поныне следит, уж поверь, она никого не забывает. Будь ты моложе и сильнее - взял бы тебя в ученики... Но уже слишком поздно. Как для тебя, так и для меня.
   - Чем занимаются колдуны?
   Хромой мужчина повернулся, в глазах читалось разочарование. На лице, покрытом пылью и кровью, это выглядело совсем жутко.
   - Защитой. Этого достаточно, чтобы ты отстал?
   - Защитой кого и от кого?
   - Всех людей.
   - Ложь! Почему тогда не защитили роднари от Наместника? Шен изгалялся над ними сотни лет. А полугодом ранее из сожженных пустошей вышли ваартаны и пронеслись огненным вихрем по Гаргии. Что-то не припомню, чтобы хоть один колдун встал на защиту очередной деревеньки.
   Ирбис не отвечал. Вместо этого вынул из скрытых ножен кинжал, похожего на который Арду не доводилось видеть.
   Колдун подошел к покойнице и, опустившись на колени, сделал кинжалом небольшой надрез на ее запястьях. Простым мечом раскровенил себе руку и приложил рану к ране. Забормотал тихим, гортанным голосом. С каждым словом голос набирал силу, звучал громче и громче. Вскоре эхо разносилось по лесу, и по спине Арда забегали мурашки.
   Он огляделся. Небо вновь заволокла хмарь. Вороны снова закружили над поляной, а деревья окаменели и покрылись паутиной.
   Ард увидел, как над трупом и Ирбисом встала уже знакомая тень. В следующее мгновение она вошла в тело колдуна. Тот задрожал, убрал ладони от мертвой женщины. На губах пузырилась пена. Дрожащими, покрытыми кровью руками извлек из сумки огарок черной свечи. Щелкнул пальцами над фитилем, и на его кончике задрожало красное пламя...
   Тьма сгустилась. Внезапно Ард понял, что не видит ничего, кроме пляшущего огонька. Он рванулся к нему, как мотылек, потому что не мог больше и мгновения провести в одиночестве. Было страшно, тошно, хотелось рыдать и рвать волосы на голове от терзавшей сердце печали. Парень хлопнулся на землю рядом со свечей, ухватился за висящие на шее часы, словно ища в них утешение.
   Ирбис повернулся к Арду. Его лицо напоминало трупную маску. Мерзкую и жуткую одновременно. Глаза стали желтого цвета, как у кошки, фосфоресцировали во мраке. Открыв рот, колдун издал протяжный вой. Поджав пальцы, как когти и, скрючив руки, Ирбис зашипел, принялся царапать воздух.
   Огонек поменял цвет на зеленый.
   Колдун запрокинул голову, вновь завыл, на этот раз так, словно ему было страшно. Достал дирк и хватил себя по руке вновь - но вместо крови из него хлынула тьма. Она стекла на землю и застыла тенью, что медленно поползла подальше от света.
   Глаза Ирбиса вновь стали человеческими. Он ввалился в пятно света, выставил руку и что-то прокричал. По его пальцам стекло жидкое пламя, впилось в тень и выжгло ее, оставив лишь сухой след на земле.
   Колдун упал на колени, хрипя и кашляя. Сказал два слова, и, плюнув на пальцы, затушил свечу.
   Ард моргнул.
   Они снова находились на поляне. Рядом с ними, в примятой траве, лежал пожелтевший от времени скелет. Ворон видно не было. Утерев пот со лба, парень встал и потрясенно посмотрел на Ирбиса.
   - Что сейчас произошло?
   - Говорил же - ничего не поймешь, сопляк. Ты побывал за гранью. И увидел, как я изгнал харталью. Третья подобная тварь за мою долгую жизнь. Самая сильная... А теперь - помолчи. Мне нужно отдохнуть.
  
   Грифель скрипел по пергаменту. Огонек плясал в лампадке. Ард задумчиво глядел в окно, где солнце последними лучами ласкало окружавшие деревню тенори горы.
   - Итак, значит, это был ритуал? - Лерст, с обмотанной тряпицей рукой, исподлобья поглядел на друга.
   - Да. Ирбис сказал, что харталью можно убить только за гранью. Тварь вселяется в тело человека, убитого в муках, отчаявшегося, несчастного. Она караулит случайных путников, чтобы превратить их в чудовищ, что убивают ночами, тем самым поддерживая собственные силы кровью. Тенори когда-то убили молодую мать на той поляне... и ее ребенка, вот и получился отличный сосуд для хартальи -по словам Ирбиса. Отсюда и растут уши "проклятья".
   - Тогда почему тварь ждала так долго? Что удерживало ее в лесу без малого двести лет, ведь терзать деревню она начала года три назад?
   - Ирбис не смог ответить. Сказал лишь, что харталья набрала удивительную силу и почти разорвала Границу - ума не приложу, что это значит. Вытянуть чудище из нашего мира можно было, лишь впустив в себя - как он и поступил, приложил рану к ране.
   - Кошмар.
   - Еще какой. Он был монстром. Но силой воли заставил себя надрезать запястья и избавился от тени.
   - А что у него за кинжал? Он ведь не касался им себя на поляне?
   - Думаю, это оружие для борьбы с нечистью.
   Сказитель внимательно оглядел написанное.
   - Почему он один? И сколько еще таких колдунов? Нужно будет найти их поселение и пожить пару лет.
   - Вряд ли тебе там не будут рады. Возможно, колдуны прежде и занимались каким-то важным ремеслом, но время стерло их труды из нашей памяти. А сейчас они не делают ничего, чтобы о себе напомнить. Забились по углам, и плевать хотят на все, что творится в мире.
   - Ну, если их долг того требует...
   - Их долг требует человеческих жертв, Лерст, - Ард встал и подошел к окну. - Да, Ирбис защитил деревню, но, сколько душ погубил за свою долгую жизнь? Как думаешь? На кой миру защитники, истребляющие тех, кого обязались защищать? Они в этом мало чем отличаются от Шена...
   - Он рисковал жизнью, - напомнил сказитель. - Ты несправедлив к Ирбису, друг. Однобоко смотришь.
   - Рыбак рискует жизнью, выходя в море. Охотника могут задрать дикие звери. Лекари гибнут, заразившись от больных. Ответь, они лучше или хуже колдунов? Хотя - молчи, не стоит больше болтать. Вероятно, я просто дурак, который не видит чего-то большего в ремесле колдунов.
   - Или видишь все, как есть, - Лерст откинулся на спинку стула. - Ну что, предлагаю закончить попусту сотрясать воздух и уделить немного внимания вот этому замечательному перепелу! И подвинь, пожалуйста, миску с вареными яйцами - я тяжело ранен, и должен восполнить силы, иначе мир лишится одного из своих главных сокровищ.
  
   Глава 30
   Ильгар
  
   Красные перчатки порхали, как пара птиц. Обожженная кожа болела даже от едва ощутимых прикосновений, а мерзавец полевой лекарь не скупился на силу. Следовало давно потерять сознание, но Ильгар был жаден до жизни и воздуха и продолжал смотреть в потолок, представляя двух падальщиц, дожидающихся его последнего вздоха.
   Игла держала между кошмарным бредом и явью.
   И все же ему становилось лучше. Прикосновения красных перчаток начали приносить долгожданную прохладу, освобождали от боли. Дыхание выровнялось. Стало холодно, Ильгар застучал зубами, мелко задрожал.
   - Готово, - послышался утомленный голос лекаря. - Заверните его в простынь, пропитанную вот этим бальзамом, и пусть спит, покуда сам не проснется. День, два, три, неделю - сколько ни потребуется. Сон может убить, но скорее всего, спасет. Потрясающая жизнестойкость! Его словно что-то держит в этом мире.
   - Спасибо, Риван, выручил, - проговорил Ракавир. - Мой зять выкован из хорошего железа, выберется раньше, чем успеешь потратить вот это.
   Послышался звон монет в кошельке.
   - Ох, не стоило!
   - Стоило. И не спорь. Я знаю цену твоих трудов.
   Когда дверь закрылась, Дарующий уселся на кровать рядом с Ильгаром. Некоторое время молчал.
   - Мне тебя никогда не понять, - в его голосе не было разочарования, скорее небольшая досада, причем - на себя. - Ты как ребенок, у которого есть лучшие куклы в городе, но он продолжает ковырять палкой грязь на берегу громадной лужи. Ладно, отдыхай. Скоро заявится военный преатор. Чует, сапог старый, что влетит от Сеятеля за неумение управлять городом! Вот и спешит, чтобы вызнать все подробности. Расскажи ему все, как есть.
   И верно, не успел Ильгар глаз сомкнуть, как послышался шум на улице. Преатор прибыл со свитой, как и подобает первому лицу в городе.
   Ветеран изрядно постарел за прошедшие годы, исхудал, осунулся. Руки теперь у него не было по локоть - не иначе, снова начала гнить.
   - С первой нашей встречи знал, что с тобой не оберешься хлопот, - пробурчал он. Преатор не садился, предпочитая возвышаться над кроватью Ильгара. Военная выправка никуда не делась, хотя годы и ответственность явно тянули к земле. - Везде, где случается какая-нибудь срань - слышу твое имя, вижу твою рожу. Почему так получается?
   - Я не безразличен к тому, что происходит, - спокойно ответил Ильгар. - Империя все для меня. Если бы и остальные так же относились к происходящему, глядишь, не было бы бойни на турнире сарлугов. И прочей, как вы выразились, срани тоже.
   - Не попрекай меня, дурак! - преатор топнул, как обиженный ребенок. - Не думай, что можешь безнаказанно тявкать из-за спины Ракавира! Это его должны трясти, что не распознал в одном из своих Дарующих сумасшедшего - не меня. Вместо этого из Вайрантура приходит приказ... - преатор тихо выругался сквозь зубы.
   Ветеран был в отчаянии. Ильгар видел это. Еле держится, хорохорится, а по суетливым движениям заметно - чувствует, что зашаталось под ним кресло преатора. Полез во власть, а его сожрали с потрохами, как и прочих. Да и не жалко такого - много жизней унесла бойня на турнире, когда высокомерно он отказался слушать доклад тогдашнего десятника.
   - Я прибежал на шум, - начал рассказ Ильгар, тщательно выбирая слова. Не следовало проявлять личную неприязнь открыто, подобные люди оказываются мстительны и злопамятны. - Дальше началось безумие, в котором я сумел вовремя сориентироваться. И все. Больше нечего рассказывать. Поверьте, Ракавир высказал мне все, что думает на счет моей беспечности.
   Преатор прищурился.
   - Скажи лучше вот что... Сумасшедший вышел из здания торговой гильдии?
   - Да.
   - Ты в этом уверен?
   - Я там был. Не мог ошибиться. Его доспехи покрывала кровь, а строение горело.
   Высокопоставленный гость шаркающей походкой расчерчивал комнату от угла до угла, тряс кулаком, рассуждал вслух.
   - Интересно, что ему там понадобилось? Явно ведь не чаю выпить заходил, - преатор потер шею под воротником камзола. - Кто-то его туда заманил? Направил? Вокруг полно и других зданий, но он вошел именно туда. В последнее время слишком много шумихи вокруг торговой гильдии. Теперь она фактически разрушена! Перебили почти всех влиятельных купцов. Каждый из них знал слишком много, чтобы считать их смерть случайностью. Да и сбрендил Дарующий тоже неслучайно... Одурманили, не иначе.
   Он подтянул пояс, поправил плащ.
   - Так и напишу в рапорте, что за этим стоял злой умысел. Пусть Сеятель сам разбирается в делах гильдий и тех, кому они мешают. А ты передай Ракавиру, что я знаю, что он замыслил. Прохвост собирается вышвырнуть меня из Сайнарии, чтобы исполнять обязанности обоих преаторов, и поэтому старается очернить мое имя всякий раз, когда что-то случается в этом проклятом городе! Он верен Сеятелю и чтит интересы империи, тут нельзя не отдать должное Ракавиру, но ставит себя слишком высоко. Это мой город, и я его защищу любой ценой. Хоть от внешнего, хоть от внутреннего врага.
   - А почему вы не скажите это ему сами?
   - Он покинул поместье до моего приезда.
   Странно. Ильгар посмотрел на только что закрывшуюся за преатором дверь. Он готов был поклясться, что Ракавир никуда не уезжал.
  
   Следующие две недели прошли в относительном спокойствии. В городе ничего существенного не происходило, в Империи тоже. Сумасшествие Дарующего всколыхнуло верхи власти, и рябь до сих пор шла по гильдиям, знатным семействам не только в Сайнарии, но и во многих других городах. Это был первый случай, когда сила Дарующего обернулась против воинов Сеятеля. Поговаривали, что правитель на некоторое время решил отказаться от правила наделять за заслуги мощью новых Дарующих. Поэтому сосуды доставлялись в Вайрантур и запирались в тайных оружейных до лучших, или худших, это как посмотреть, времен.
   Не так много осталось племен, угнетаемых бессмертными. В основном, все они сосредоточились за Безымянной рекой, которую по-прежнему не удавалось форсировать ни на одной переправе. Молва донесла, что стратеги начали искать обходной путь, но пока безуспешно - было лишь одно место, через которое имелась крохотная вероятность пройти, Зеркальные горы, но туда давным-давно не ступала нога человека, потому как сильные ветра и зловонные газы, бьющие из-под земли, делали край невозможным для жизни. Люди там попросту сходили с ума, и умирали в муках...
   Ильгар, прикованный к кровати слабостью не столько от ран, сколько от Иглы, по большей части читал. Он увлекся летописями, касающимися времен становления Сеятеля, и редких случаев, когда в людях просыпался дар.
   Таковых историй хватало, но слишком мало из них походили на правду. Легенды, мифы - они были почти бесполезны.
   Тогда он попросил жену отыскать через знакомых в Вайрантуре ту самую древнюю книгу про странствия Хока. Другие копии книги, продававшиеся в Сайнарии, были в усеченном варианте.
   Но пока ответ не приходил. Видимо, достать фолиант оказалось непросто даже для влиятельных друзей семьи Ракавира.
   На третью неделю Ильгар начал гулять по поместью, дышать свежим воздухом в саду, разминаться и спокойно носить рубаху, не морщась всякий раз, когда ткань касалась кожи. Появилось время для занятий семейными делами, и он собрал отличных стражей для Ракавира и Рики, усилил охрану усадьбы. Получил еще с десяток писем от сарлугов. Они не оставляли его в покое, а после событий у торговой гильдии и вовсе взбесились, наперебой предлагая принять их цвета, гербы, плащи и прочую шелуху. В итоге Ильгар решил вообще ничего не отвечать на послания, и даже потерял интерес стравливать гордецов. Каждое новое письмо отправлялось прямиком в очаг.
   Вскоре Ильгар взял в руки шест и отправился тренироваться.
   Как только мышцы переставали ныть от нагрузок, снова выходил на плац. Даже в армии он не уделял столько времени работе с шестом и топором, сколько тратил теперь ежедневно. Раздухарившись, однажды вышел в круг со жнецами из гарнизона. Продержался семнадцать хлопков, быстро выдохся и нахватал ударов, но остался страшно собою доволен.
   После этого выходил еще трижды, и всякий раз улучшал результаты.
   Сытная еда, отдых и тренировки сделали свое дело, он никогда еще не чувствовал себя таким крепким. Научился управляться с Иглой, используя ее коварные дары во благо. Конечно, артефакт забирал много, оставляя иногда без сил, совершенно раздавленным и апатичным, но и давал не мало.
   После очередного учебного боя, досадно закончившегося для Ильгара слишком рано, его перехватил по дороге домой Кальтер. Шпион отрастил бороду и носил одежду хорошего покроя, совершенно не подходящую району, в котором жил.
   - Рад видеть тебя снова на ногах, друг, - Кальтер похлопал его по плечу.
   - Я тоже рад нормально ходить... Куда ты запропастился? Во время нападения на гильдию? И почему не появлялся столько времени?
   - Увидел, как ты прирезал Дарующего, и отправился посмотреть на толпу с более удобной точки. Ясно ведь, кое-кто решил спалить нитки, ведущие к держащему клубок интриг.
   - Нашел кого-нибудь?
   - Увы. Ничего такого, за что мог бы зацепиться глаз. Суматоха, дым, крики... Торговая гильдия разгромлена и нескоро соберется вновь. Наверное, это болезненный укол для Сеятеля.
   - Ну, пока что он никак себя не проявлял.
   - А чего ты ожидал? Грома с молниями? Он ведь не один из богов, что со злости может кучу народа перебить и не вздрогнуть.
   - А что слышно по... гм... нашему делу?
   Кальтер осмотрелся. Они шли в толпе и не привлекали к себе внимания, но некоторые слова были слишком опасны вне стен его дома. Шпион хмыкнул.
   - Все, кто мог бы руководить Нерлином Валусом, мертвы. Вероятно, у него были покровители пожирнее, чем торгаши. Не просто так он получал самые сочные сделки в Сайнарии и на севере. Жаль, руки у нас коротки, и мы не знаем, кто это мог быть.
   Он приблизился к Ильгару, прошептал:
   - Поэтому придется использовать последнее средство. Поганое дело, но иного выхода нет. Нужно до конца вытравить заразу из Империи, пока она не унесла еще чьи-либо жизни.
   - Снова твои экивоки.
   - Нет. Просто есть слова, не предназначенные для улиц. Через три дня я повезу весть в поселок Бурый, на север империи. Дорога туда занимает семь дней, если ехать достаточно быстро. По пути - и эта основная моя цель - нужно будет навестить одного старого знакомого. Он нам поможет. Ты как? Не хочешь прогуляться?
   - Было бы здорово. Но, боюсь, надолго пропадать из города мне пока не с руки. Не дают покоя сарлуги, и если внезапно исчезну, их это может заинтересовать. К чему нам лишнее внимание?
   - Абсолютно ни к чему. Но есть одна мыслишка. Сходи с женой на званый ужин или бал, пусти слушок, что после ранения тебе нужно восстановить силы у соленого озера Ведль. Оно немного восточнее, чем нам нужно, но это уже мелочи. Выедешь через пару дней после меня, а потом встретимся на полпути к Файхалтару. Как раз, пока будешь ждать меня, успеешь обстряпать свои делишки.
   - Не припомню, что за Файхалтар такой?
   Они подходили к трущобам. Народу тут стало заметно меньше, улочки сузились. Пожалуй, городу не помешал бы небольшой дождь, чтобы прибить пыль, но после разрушительного ливня на Сайнарию не упало ни капли. Благо, время года близилось к зиме, и солнце не накаливало дома и мощеные дороги.
   - Реликтовый город. Настолько старый, что и подумать страшно. В общем, есть неподалеку от него рыбацкая деревушка на озере, вот там-то я тебя и подожду... если согласишься, конечно.
   - Соглашусь. Тренировки и домашние заботы это хорошо, но иногда нужно выгуливать своего внутреннего солдата, - Ильгар усмехнулся.
   - О, соскучился по маршам? По резерву? По плесневелым сухарям и прогорклой солонине?
   - Ну что может быть лучше, чем мозоли на ногах, или стертая о седло задница? Дорога - все для нас... Пока не осядем у кого-нибудь под юбкой.
   - Не всем так везет, Ильгар, сам знаешь. Гораздо больше народу осело на полях сражений или в канавах у трактов. Ладно, мы увильнули с нужной темы. Договорились. Жду тебя в деревне три дня, а потом ухожу. Не обессудь.
   - Не опоздаю.
  
   Пожалуй, у этого бала имелось одно неоспоримое достоинство - вино, привезенное неведомо из каких краев. Точно не ландгардское, потому как имело отчетливо ягодный, а не виноградный привкус. Похоже, ежевичный. Оно оказалось в меру терпким, сладким и легким. Как раз таким, каким приятно напиваться в подобном положении.
   Ильгар чувствовал бы себя удобнее за столом в латах и дурацком шлеме с пышным плюмажем, чем в новеньком дублете, чулках и мягких туфлях без каблуков. Но таково было его наказание за безрассудство. Рика не без злорадства поглядывала на мужа и тихонько хихикала.
   - Коварная бестия! - буркнул беззлобно Ильгар. - Обрядила невесть во что, еще и насмехается.
   - Дай насладиться зрелищем, - поддержала сестру Майти. Она не вернулась в Вайрнатур, как планировала вначале. Не исключено, это было проявление воли Ракавира, тот явно беспокоился за старшую дочь и старался не отпускать от себя. Постоянно водил на важные встречи, давал мелкие поручения. Ее знали в лицо все влиятельные семейства Сайнарии, и так же, как перед Ракавиром заискивали и лебезили. - Так ты похож на одного из сыночков местных нобилей. Только лицо не такое холеное... а сможешь надуть губки, чтобы выглядеть одновременно обиженным и надменным?
   - Нет. Такое умение явно передается вместе с благородной кровью. Я из лесных язычников, умею только пить ягодную брагу, бестолково молиться ложным богам и драться кое-как.
   - Про последнее забудь, - ввернула Рика. - Теперь у нас охрана такая, что поместье приступом не взять. А ты все носишься со своим шестом, как дурак с блестящим камешком. Я не против тренировок, мне нравится, когда ты в форме, но пора бы перестать бросаться в первую попавшуюся передрягу сломя голову. Причины-то теперь - ого-го!
   Она приложила ладонь к животу и хитро улыбнулась сестре. Та заговорщицки кивнула.
   - Но, это пока не точно...
   Ильгар едва не уронил бокал. Изумленно уставился на Майти, перевел взгляд на жену. Он первый раз об этом слышал!
   - Жрецы редко ошибаются, - Рика пожала плечами.
   - Ха. Я буду строгой теткой!
   - Уж не сомневаюсь. Старшая сестра из тебя получилась хоть куда.
   Он был ошеломлен, но сердце зашлось от радости. Захотелось хохотать во все горло, хмель испарился из крови. Наконец-то!
   Послышался стук падающей посуды. Серебряный поднос, лязгая, покатился по полу. Стихла музыка, вмиг смолки голоса.
   В середине зала, между столами, стояли, буравя друг друга злобными взглядами, два сарлуга. Один - светловолосый, с колючей лозой, вышитой по рукавам дублета, второй - кряжистый, широкоплечий, в алом табарде с гербовой молнией поверх рубахи. За их спинами сгрудились парни из обоих орденов. На полу, утирая слезы, сидела служанка, сбитая с ног спорщиками. Она как раз несла к столу соусницы, когда закипел спор, который уже не разрешить словами.
   Ильгар почувствовал, как в душе закипает злоба. Два глупца портят один из лучших моментов в его жизни! Он готов была сам выпороть обоих сопляков, но сдержался. С трудом.
   Как по волшебству у того и другого в руках появились мечи. И это было неслыханно - в Сайнарии по-прежнему действовал запрет на открытое ношение оружия. Но в тот миг законы были попраны.
   Хозяева поместья, семейство Адалтон, в ссору вмешиваться не спешили, явно получая удовольствие от происходящего. Но многие гости роптали, один из мужчин преклонных лет велел немедленно убрать оружие и прекратить оскорблять недостойным поведением присутствующих, но его замечание проигнорировали. Как и других, кому не пришелся по душе начинающийся балаган.
   - Просто сиди, - шепнула Рика. Накрыла ладонью кулак Ильгара. - Пусть валяют дурака, раз уж нравится, и им потворствуют власти.
   Коренастый сарлуг первым опустил оружие. Явно в его голове ютилось нечто еще, помимо напыщенности и самодовольства. Но противник встретил этот благоразумный жест насмешками, которые тут же поддержали дружным гоготом прихлебатели.
   Тогда крепыш отвесил ему неуклюжую, но звонкую оплеуху. Высокий отступил на шаг, но тут же бросился на врага, вскинув меч. Получил тычок в живот, по зубам, выронил оружие. Они сцепились, как пара пьяных моряков в портовой таверне, покатились по полу, неумелыми ударами осыпая друг друга, переворачивая столы. Соратники тоже не теряли времени даром.
   Началась потасовка.
   Ильгар сидел, как приколоченный гвоздями к месту, и наблюдал за происходящим. Страсти кипели нешуточные. Терпение лопнуло даже у Адалтонов, и отец семейства, Келвир, принялся звать стражу. Но, когда явилась пара дородных детин, вооруженных дубинами, не решился отдать приказ, чтобы драчунов растащили и выкинули вон. Многие из них стояли в иерархии местной знати гораздо выше Адалтонов, и если бы стражники переусердствовали, это грозило бы громадными неприятностями.
   Послышался сдавленный возглас. Толпа растеклась по залу, оставив лежать какого-то паренька. Юноша зажимал рану в боку и жалобно кричал.
   Эхо стонов наполнило зал, двум женщинам преклонных лет стало дурно, и их поскорее вывели на свежий воздух.
   - Лекаря! - заорал Келвир Адалтон.
   Парнишку наскоро перевязали, напоили полынной настойкой и уложили на сдвинутые стулья. Лекарь появился быстро, с ходу принялся за дело. К тому моменту, когда раненого перенесли в одну из гостевых комнат, кровь вытерли с плит, вновь расставили столы, и даже заиграла музыка.
   Сарлуги поспешили покинуть помещение, но их остановил строгий оклик.
   - Задиристые дети! Решили сбежать, не извинившись? Нет, так не пойдет.
   Как ни странно, слова принадлежали Майти. Она стояла, сложив руки на груди, как частенько делал Ракавир. Ильгар изумился, насколько же она похожа на отца. Властный взгляд, холод фраз. Почти все знали, кто она такая, хотя девушка и не носила родовых цветов. Адалтоны дружили с их семьей с незапамятных времен, но Келвир вел себя как последний лизоблюд, и Ракавир никогда не воспринимал его всерьез.
   - Неслыханно! - продолжила девушка. - Кто дал вам право плевать на законы города? Ставите себя выше Сеятеля?! Пронести оружие на бал - все равно что плюнуть в лицо Келвиру Адалтону. И всем гостям!
   - У нас особый статус, - без тени смущения ответил высокий. Рика шепнула мужу, что зовут того Гелтор и происходит он из семьи Леквор, не шибко богатой и влиятельной, но довольно амбициозной. - Это награда за отвагу и готовность служить империи. Сам военный преатор разрешил нам носить оружие!
   - И пускать его в дело в мирное время, будучи в гостях на балу, тоже преатор разрешил? Здесь собрался цвет знати Сайнарии. Вы друг друга знаете долгие годы. И я, даже не как дочь Ракавира, а как простая девушка глубоко оскорблена подобным поведением. Ваши постулаты основаны на чести? Так вы ее только что запятнали.
   Крепыш опустился на колено и склонил голову, прижав правый кулак к сердцу. Этот порывистый, пафосный жест вызвал у Ильгара смех.
   - Чем я могу искупить вину, добродетельная дама? Мы и вправду схлестнулись как чернь, а не достойно выяснили отношения на турнире...
   - Вы двое затеяли спор, а пострадал ни в чем неповинный юнец. Кто его ударил ножом - разберется городская стража. Но вы, как предводители орденов, отвечаете за каждый поступок ваших людей! И ответственность разделяете в полной мере.
   - Готов смыть с себя позор в поединке, - здоровяк продолжал стоять на колене и покорно смотреть в пол. - Если мой противник примет вызов - сойдемся хоть сейчас по правилам сарлугов.
   - К демонам правила! - рявкнул Гелтер. - Ты долго испытывал мое терпение, Ретан. Будем биться до первой крови. Проигравшего обяжем носить герб победителя рядом со своим гербом. Кроме того, он отдаст правую латную перчатку, как и положено нашими законами.
   - Согласен! - пылко ответил Ретан.
   - Вы не дикие язычники, чтобы устраивать бестолковую бойню, - вновь вмешалась Майти. - Если мои слова толкают вас на очередной поединок, то позволю себе предложить правила. Сарлуги постоянно твердят, что не уступают в отваге и мастерстве жнецам. Значит, и поединок проведете по их правилам. Муж моей сестры, как известно, доблестно сражался под знаменем плуга. Даже сейчас выходит в круг, чтобы всегда быть готовым защитить империю и мирных жителей. Пусть он объяснит правила боя в круге. Что скажешь, Ильгар?
   - Охотно.
  
   У Гелтера явно были отличные учителя. Он двигался плавно, знал, как орудовать мечом, сбивал с толку финтами, бил из самых неожиданных положений и умело парировал выпады противника.
   Ретан ничем подобным похвастать не мог, разве что сила и скорость делали его весьма неприятным противником. Но это лишь на фоне друг друга они казались опасными бойцами. Ильгар видел иное. Ни тот, ни другой понятия не имели, что нужно делать в круге. Хлопки гостей сбивали их с ритма, оба нервничали, ошибались. В резерве за такое их давно подняли бы на смех и еще долго не подпускали бы к учебному поединку.
   Удивляло то, что гости видели во всем происходящем еще одно развлечение. К чести некоторых, они ушли сразу, как пол оросила кровь, но большинство осталось.
   Гости подходили к Ильгару, расспрашивали о правилах, он охотно делился, сетуя, что не может составить бьющимся компанию.
   - Кожа по-прежнему зудит, и слабость не прошла, - рассказывал он, - придется на пару дней махнуть на озеро Ведль, чтобы набраться сил и восстановиться. Говорят, соленая вода обладает целебными свойствами...
   За болтовней, не переставал следить за довольно скучным поединком.
   Ретан атаковал однотипно. Ничего не стоило изучить его манеру и во время очередного выпада успешно контратаковать. Но Гелтер, чувствуя преимущество, не спешил заканчивать бой. Вместо этого старался действовать эффектно, чтобы получше запомниться зевакам. За это едва не поплатился, лишь на пару пальцев разминувшись с клинком противника.
   Это пошатнуло его самоуверенность, ноги начали заплетаться, меч дрогнул.
   Разозлившись, Гелтера осыпал Ретана ударами, загнал в угол и оставил на плече противника кровавую полосу.
   Бой окончился на семидесятом хлопке. И продолжительность говорила отнюдь не о том, что сражались равные или умелые противники.
   Подождав немного, пока победитель получит заслуженные овации и поздравления из уст соратников, а проигравший с пылающими от стыда щеками уберется из зала, Ильгар вышел из-за стола. Он был немного захмелевшим, поэтому чувствовал приятный кураж.
   - Ты что удумал? - зашипела Рика.
   - Он испортил самый потрясающий момент в моей жизни. Немного отплачу наглецу.
   - Только не устраивай сцен здесь, вояка несчастный!
   - Я тебя тоже люблю. Теперь - вдвойне сильнее.
   - Лгун. Помнится, ты когда-то говорил, что невозможно любить сильнее! - она рассмеялась.
   - Ну, так сама же говоришь, что я лгун. Чему удивляться?
   - Ладно. Заканчивай с выскочкой и возвращайся к нам. Мы с Майти потом хотим немного прогуляться по городу, и нам потребуется мужчина для охраны.
   Ильгар кивнул.
   Подошел к Гелтеру. Тот едва ли не лопался от самодовольства, совершенно по-детски показывая друзьям, как только что расправился с противником.
   - Поздравляю. Неплохо развлекли гостей.
   - А, Ильгар! - воскликнул победитель. - Теперь понимаю, почему ты возвращаешься к тренировкам в кругу. Бесподобное ощущение! Надо утвердить этот вид поединков на совете сарлугов! На праздниках будет смотреться великолепно!
   - Жнецам вряд ли понравится.
   - Плевать!
   - Зря.
   - О, ты их защищаешь? Хотя, чему удивляться - сам из таких. Скажи, сколько самое большее хлопков ты выстоял?
   - В резерве? Тридцать.
   - Так мало? - Гелтер рассмеялся. - Бьюсь об заклад, я многим бы утер нос в армии. Вы слишком скованы, малоподвижны. Сарлуг быстр и умел. Придет время, и жнецы будут простой пехотой, древком, в то время как мы станем острием копья Сеятеля.
   - К моменту, пока выкуется острие, древко перебьет всех, кого только можно. А вы продолжите конские хвосты на шлемы клеить, пока не надоест.
   - Ты дерзок! Нарываешься? - глаза Гелтера вспыхнули.
   - Я не скрываю намерений. То, что вы учинили на балу - непростительно.
   - Попробуй призвать меня к ответу, трус. У тебя даже ордена нет своего!
   - Встретимся на улице. Эти стены и так видели сегодня достаточно глупости.
   Они выбрали достаточно уединенное место, чтобы не привлекать внимание стражей, и хорошо освещенное. Бойцы ордена окружили Гелтера и Ильгара.
   Вместо шеста бывший десятник взял копье у одного из сарлугов. Ильгар чувствовал себя глупо в таком облачении и с оружием в руках, но одежда не должна была помешать двигаться быстро.
   - А как же первая кровь? - удивился сарлуг, увидев, как противник обматывает острие плащом. - Тебе и так непросто придется.
   - Будет тебе кровь.
   Они начали быстро.
   Гелтер сделал ловкий выпад в надежде зацепить Ильгара кончиком меча. Увернуться не составило труда.
   Шаг назад, шаг вперед и удар "пяткой" копья в ключицу.
   Сарлуг охнул, выронил меч.
   Не останавливаясь, Ильгар завел древко за шею Гелтеру и рванул на себя. Удар по затылку отправил парня на землю. Потребовался небольшой тычок, чтобы разбить ему нос.
   - А вот и первая кровь, друг. Перчатку можешь оставить себе.
   Поступок был скверный и совершенно бессмысленный - выместил непонятно откуда взявшуюся злобу на глупом парне.
   Но с другой стороны, сарлугов следовало давным-давно осадить. Это послужит хорошим уроком многим другим молодчикам, считающим, что им дозволено все на свете.
  
   Глава 31
   Ная
  
   Летящий в сердце дирк не забудешь никогда. Как и ощущение обреченности - ничего не изменить. Это конец.
   Даада уже распахивала в приветствии объятия. А взгляд Наи намертво прикипел к царапине на узком, как язык змеи, лезвии, словно перечеркивающей только что обретенную жизнь.
   Незыблемой свойственна ирония.
   Но то, что произошло дальше, вряд ли ожидала даже Даада. Золотистые вкрапления молниеносно стекли по руке колдуньи, цепью выстрелили навстречу Верховной. Обвив запястье с дирком, рывком вывернули руку, ломая кости, опрокидывая женщину на пол. А, обезвредив врага, ужом скользнули к горлу. Не покалеченная ладонь Коркеи успела нырнуть под цепь, не давая сломать шейные позвонки. Но Верховная проигрывала натиску. Удавка затягивалась сильнее, перерезая оказывающие сопротивление пальцы.
   - Прекрати! Ты убьешь ее! - крик Радкура вывел Наю из оцепенения.
   Девушка в растерянности задергала к себе цепь.
   - Назад! Ко мне! Отпусти! Приказываю! - Удавка продолжала сжиматься. - Она не слушается!
   Скорняк бросился к Коркее, вцепился в золотые звенья в попытке ослабить натяжение. Трое колдунов ухватились за цепь вслед за ним. Через миг все четверо откатились в сторону, потрясая обожженными ладонями.
   - Сделайте же...что-нибудь, - просипела Верховная, покраснев от натуги.
   Грай выбежал из Зала Решений, вернувшись с топором, рубанул по цепи. Звенья завибрировали со звуком, напоминающим жужжание рассерженной пчелы, но остались целы, а на топоре образовался скол размером с зуб. Колдун вновь обрушил колун, вложив в удар всю силу. Жужжание перешло в угрожающее. Дрожь усилилась, перекинулась на руки привратника. Они мелко затряслись, из ослабших пальцев выпал топор.
   - В сторону! - с ладони Призванного сорвалось огненное ядро, врезалось в цепь, растеклось жидким пламенем, но лишь опалило ее. Не причинили вреда и "Копье стужи", и "Черная кровь". Заклинания отражались как от зеркала, оставляя на стенах Зала выбоины.
   - Незыблемая, что это за золотая тварь?! - в изумлении привстал с кресла Сарид-Лар.
   - Цепь Алкара, - ответил Арху-Кир. - Не думал, что когда-нибудь увижу ее. Миф из истории об Ассашах.
   - Поговорим о мифах позже. Коркея погибнет, если не поможем ей! - рявкнул Призванный. - Как это прекратить?
   - Хороший вопрос, - буркнул "заклинатель".
   - Перестань сопротивляться, попробуй притвориться сломленной, - предложил Радкур.
   - Не... могу, - Верховная, хрипя, выгнулась в дугу. - Она... меня... задушит.
   - Надо разорвать связь с носителем. Тогда цепь потеряет силу, лишившись подпитки, - изрек Арху-Кир.
   - Уже пытались. Ее не разрубить, - отрезал Кагар.
   - Цепь - нет. А вот руку...
   Слова долетели до Наи. Отрубить руку? Но как она будет привратником без руки? Колдунья в панике задергала цепь, пытаясь вернуть ее на место.
   Кагар нахмурился. Взвешивающий все "за" и "против" взгляд перебежал с девушки на Верховную.
   - Коркея долго не выдержит, - надавил Арху-Кир.
   Верховная и впрямь находилась на пределе сил, уступая цепи последние мгновения жизни.
   Раздумывать было некогда. Призванный кивнул.
   Арху-Кир дал отмашку своему постоянному сопровождающему, огромному лысому привратнику с пышной бородой и костяной серьгой в ухе. Колдун выхватил секиру, направился к девушке.
   Скорняк рванулся на защиту, но трое привратников по знаку Кагара навалились на него, удерживая.
   - Не вмешивайся, Радкур. Не тот случай.
   Еще двое сбили колдунью с ног, прижали руку к полу, чтоб не отдернула.
   Бородач крутанул секиру над головой.
   - Не трепыхайся, воробушек, отхвачу нежно, по запястье.
   - Не надо! - всхлипнула Ная. - Пожалуйста, не надо!
   Тэзир кинулся наперерез бородачу, вскидывая чекан.
   - Не смей!
   Колдун легко отбросил парня с пути.
   - Сейчас не до жалости, сынок.
   Впрочем, жалость никогда не была свойственна привратникам. На первом месте всегда стояла безопасность клана.
   Балагур врезался в стену, от удара осел на пол, по лбу стекла струйка крови. Привратник тем временем занес секиру над воющей и рычащей в беспомощности Наей. От обиды и несправедливости девушку разбирала злость и желание драться. Она крутилась, изворачивалась ящерицей, пиналась. Но колдуны держали крепко, не вырваться.
   Золотая змея с металлическим шелестом соскользнула с горла Коркеи, ринулась к бородачу, хлестнула по глазам, вторым ударом подбила под колени. Колдун рухнул на спину, схватился за залитое кровью лицо. Цепь метнулась к его горлу, но бородачу хватило ловкости откатиться на безопасное расстояние. Дернулась обратно к Верховной - привратники уже успели оттянуть едва живую Коркею к двери. Тогда цепь кинулась к удерживающим девушку колдунам, сорвала у одного из бросившихся наутек с плеча клок одежды с кожей, другого огрела по ребрам. После чего зависла над всхлипывающей Наей, готовая атаковать любого, кто осмелится приблизиться.
   - Вот так поворот, - протянул в замешательстве Сарид-Лар. - И что будем делать?
   - А вы как думаете? - фыркнул "заклинатель". - По-моему, ответ очевиден.
   - Чего вы... ждете... Убейте их... обоих, - прохрипела Коркея, баюкая искалеченные руки у груди.
   - Пожалуй, тут соглашусь, - "воздушный" плотнее закутался в шубу. - Ходящая с цепью Алкара...это о-о-чень большая проблема, даже огромная. Слово за вами, Кагар-Радшу.
   Призванный в молчании постукивал пальцами по подлокотникам кресла. Взгляд был темен и тяжел. Левая ладонь нырнула в рукав одеяния, вынула четки. Но не запустила нефритовые горошины по кругу, а сжала в кулаке, до хруста.
   - Ная.
   Девушка вскинула заплаканное лицо.
   - Никто из нас не желал бы, что бы такое случилось. Но ты привратник... должна понять.
   Чего уж тут не понять. Она стала угрозой клану, а такого быть не должно. На их месте Ная поступила бы точно так же. Только она не на их месте. И оттого, что это правильное решение - умирать не легче. Уходить всегда тяжело, особенно, когда есть что терять или держит неисполненное дело. Она хотела отомстить Сеятелю, посвятить служению клана жизнь. Но, видно, остается послужить лишь смертью. Пусть так. Против клана Ная не пойдет. Это означало бы пойти и против Радкура. Как бы сильно Скорняк ее ни любил, он никогда не будет на ее стороне в таком деле и ни за что не позволит совершить предательство, осмелься колдунья на подобный шаг.
   Девушка сглотнула, выдавила хрипло:
   - Я понимаю. - На Радкура она не смотрела. Умереть тогда было бы труднее.
   - Уол, - Призванный окликнул лучшего лучника в клане. Привратник понял приказ, вышел из зала. - Ты должна знать, это непростое для меня решение... для нас всех.
   - Кагар, мы еще можем попытаться избавить ее от цепи! - воскликнул Скорняк.
   - Тебе известен способ? Мы ничего не знаем о цепи Алкара. Зато до нас дошли сведения, что она делает с теми, кому не повезло стать ее хозяином. Смерть для Саламандры будет милосерднее. И ты это понимаешь не хуже меня.
   Радкур опустил голову.
   Вернулся Уол. За плечом висел огромный лук. Сочувствующий взгляд привратника остановился на Нае.
   - Я сделаю это быстро и безболезненно.
   Колдунья выпрямилась - чтобы сразу в сердце. Хотя Уол не промахнулся бы в любом случае.
   - Нет! Это неправильно! Так нельзя! Что вы делаете?! - Тэзир, держась за стену, стал подниматься с пола. Но опустившаяся на плечо чья-то тяжелая ладонь припечатала его обратно.
   Уол наложил стрелу, прицелился.
   - Стойте! - возглас Радкура хлестанул плетью. - Стойте! Я сам.
   Удерживающие его привратники отступили под кивком Призванного. Скорняк направился к Нае. Тяжело, со старческой неуклюжестью опустился перед ней на колени.
   Сарид-Лар встрепенулся в кресле.
   - Почему цепь не тронула его?
   - Он вплел свою линию судьбы в татуировку Саламандры и для цепи такой же страж, как и она, - с неохотой пояснил Кагар.
   - Опасное заклинание, - Арху-Кир с настороженным любопытством следил за взволновавшейся цепью. - Неосмотрительный шаг с его стороны.
   Призванный поморщился. Давно ли тот сам стал осмотрительным? Напомнить бы пару случаев, да не до того сейчас.
   Ная заставила себя посмотреть на Радкура. Боялась увидеть в его глазах боль, а вместо этого окунулась в снежную бурю. И попробуй, пойми, что хуже?
   - Ты поклялся не оставлять клан. Помни, - прошептала она.
   Радкур промолчал. Пурга в глазах немного рассеялась. Рука потянулась к ее щеке: "Живу тобой...", но зависла на полпути, так и не коснувшись. Упала на рукоять кнефа.
   "А я тобой. - Пальцы девушки мягко легли поверх его ладони. - Делай, что нужно".
   Незыблемой свойственна ирония. Возродившаяся было надежда оказалась всего лишь шуткой.
   Скорняк продолжал сидеть, погруженный в себя. Цепь в тревоге шуршала над ними звеньями, чувствуя опасность и не понимая, где она таится.
   - Чего он медлит? - недовольно проворчал Арху-Кир.
   - Считаете это просто - убить любимую? - покосился на него Сарид-Лар.
   - Он привратник. Долг важнее чувств.
   Радкур со злой решительностью выдернул кнеф из-за пояса. Колдунья сжалась. Как ни готовься к смерти - никогда не будешь готов. И порой, все, что остается, это хотя бы задушить в себе страх.
   А потом Радкур ударил. Кажется, она на миг все же закрыла глаза. На рубахе расплылись пятна крови. Но это была не ее кровь. Ная по-прежнему дышала. Зато цепь извивалась, точно взбесившаяся змея от стекающих на нее из глубокого пореза на руке Скорняка багровых капель. Золотые звенья потемнели, заскрипели. "Мрак" разрубил их мягко, точно прошел сквозь масло. Цепь осыпалась трухой, лишь едва заметный золотистый след сохранился вокруг запястья девушки. Радкур, выдохнув, обессилено уперся ладонями в пол. По вискам сбежали капельки пота.
   - Как ему это удалось? Откуда он знал? - вымолвил ошеломленно Арху-Кир.
   Вопрос повис в воздухе. Привратники стояли в молчании, потрясенные не меньше Верховного.
   Согнувшись пополам, Ная сотряслась в беззвучных рыданиях.
   Незыблемой свойственна ирония. Но столько раз за день дарить и отнимать жизнь... слишком даже для нее.
   Радкур притянул девушку к себе, погладил, успокаивая.
   - Все хорошо, все закончилось.
   - Закончилось? Это вряд ли, - хрипло выдавила Коркея. - Сначала она убила мирного селянина, затем напала на Верховную. Что вам еще нужно, чтобы понять, что она опасна и ей не место в клане? Открыть границу и выпустить Дааду?
   - Позволю себе заметить, уважаемая, что вы первая напали на ходящую, притом оправданную общим голосованием. Цепь лишь защищала ее, - возразил Сарид-Лар.
   - Давайте, оправдывайте девчонку дальше. Только помяните мое слово, Талкара в сравнении с ней покажется вам еще невинной. Она...
   На улице послышались быстрые шаги, в Зал вошел Аметист. Отыскал взглядом Призванного.
   - Пришло сообщение. Наших послов прилюдно сожгли на площади.
   Четки в руке Кагара хрустнули во второй раз.
   - Вот вам, уважаемая Коркея, и ответ насчет войны, - произнес Сарид-Лар.
  
   Неприметное место с хорошим обзором дает много преимуществ. Одно из них - оставаться в курсе событий и не мозолить глаза сторонящимся тебя людям. После случая с цепью и слов Коркеи в отношениях некоторых привратников к Нае закрался холодок. Она не обижалась - сама виновата. Ей потребовались годы заслужить их доверие, потерять - хватило одной ошибки. Вдвойне горше, что лишилась уважения людей, которые вопреки закону вступились за ее жизнь.
   Колдунья забилась в крохотный грот нависающей над гостевым домом скалы и, грызя ногти, наблюдала, как привратники небольшими группами отправляются обезопасить все ведущие к селению дороги. Девушку с собой никто не позвал, что вполне объяснимо и заслужено. Она тоже не стала набиваться. Пытаться что-то доказывать, когда воздух еще не остыл от напряжения и незримого присутствия Даады, было пока бессмысленно. Нужно время, чтобы всем прийти в себя.
   Когда ты незаметен - многое можно увидеть, что обычно не выставляется напоказ. Например, как укрывшись под навесом конюшни, Тэзир с отрешенным видом потирает левое запястье. В поведении балагура было много странного. Взять хотя бы мрачное опустошение, с которым он вышел из Зала Решений, словно это его только что судили, приговаривали к казни. Ему, конечно, пришлось немало поволноваться за ее жизнь, но даже страх потери близкого человека не должен был настолько подкосить. Тут крылось что-то иное, и она выяснит это потом.
   Сейчас Наю занимала другая, не менее странная пара. Арху-Кир и его помощник. Кажущийся щуплым и немощным против бородача, Верховный с удивительной легкостью перенял у спутника с повязкой на глазах тяжелую секиру, ответив дружеским пожатием на возражение привратника, и первым пошел в направлении западного туннеля. Для вечно недовольного и брюзжащего Арху-Кира такая забота о собрате казалась невероятной, особенно, если учесть, с какой холодной безжалостностью он пытался искалечить и убить ее. Но Арху-Кир никогда бы не стал Верховным, если бы не умел во имя блага клана жертвовать другими... Как, впрочем, и Кагар. Злилась ли она на них? Немного. На их стороне был опыт тысячелетий. На ее - лишь горечь осознания, что была отдана на откуп Незыблемой. Весы правды перевешивали не в сторону колдуньи.
   Если ты не заметен, можно многое увидеть, непредназначенное для твоих глаз. Как Радкура с Коркеей. Разговор между ними происходил тяжелый. Они не горячились, не кричали друг на друга, но бросаемые с ледяной резкостью фразы жалили не менее метко. Поначалу Коркея сидела с гордо вскинутой головой, но от слов Радкура спесь сходила с лица, а бледность заливала щеки. Высокомерная, властная Верховная превращается в несчастную сломленную женщину. Злорадства Ная не испытывала. Скорее жалость. Она отлично знала, как Радкур мог, не повышая голоса и не прибегая к грубости подавить человека, заставить чувствовать себя виноватым, что хоть камень на шею и в омут головой.
   А чуть позже, не менее тяжелый разговор произошел уже между ними. И теперь Ная как Коркея сидела, повесив голову, а Скорняк прибивал девушку взглядом к лежанке.
   - Ты знала про цепь?
   Девушка, закусив губу, кивнула.
   - Почему не сказала?
   - Она прежде слушалась.
   - Пока ей это было выгодно, и брала контроль над твоим сознанием.
   - Но я не была подчинена ее воле, - Ная осмелилась поднять на него глаза, но лучше бы не поднимала. Ветер с ледников теплее.
   - Ты умолчала о притаившемся враге. Это первый шаг подчинения - поступать согласно ее замыслам.
   - Я не предполагала, что все так серьезно.
   - Чему учит закон привратников? Что даруемая Незыблемой сила - не награда, а опасная ноша, требующая осторожного обращения. Мы этому со временем научились. Но силу источника так и не удалось никому ни приручить, ни понять... ни избавиться от его разрушительного дара.
   - Но ты сумел освободить меня.
   Радкур сел рядом с колдуньей, сплел пальцы в замок.
   - Я не знал, как победить цепь. Положился на удачу, крохотную надежу, что сила Даады в моей крови проводника сумеет подавить силу источника. Направил один огненный смерч против другого. Мне повезло. Но все могло обернуться иначе.
   - И что тогда? - промолвила Ная, зная уже ответ.
   - Убил бы тебя. Потому что уготованная цепью судьба куда страшнее смерти. Ты превратилась бы в носителя, бездушного, не имеющего воли, только выполняющего приказы: идти туда, куда надо цепи, отыскивать тех, кого нужно убить. С твоей помощью она могла добраться до любого. Попробуй, распознай врага, спрятавшегося в татуировке на руке, - Радкур покривился. - И вся мерзость в том, что сам помог этой твари стать неприметной.
   - Я вперед убила бы себя, чем позволила цепи сотворить такое.
   - Она ни за что не допустила бы этого. Цепь оберегала бы тебя, как мать любимое дитя, наполняя силой, когда устала, добывая еду, чтобы утолила голод, защищая от желающих навредить. Бывали случаи, когда она управляла даже мертвым носителем, пока тот совсем не сгнивал.
   - Но откуда я могла знать, что цепь такое?! - воскликнула Ная.
   - Ты как ребенок, радующийся найденной сладкой горошине и совсем не задумывающийся, что лакомство может быть отравлено. Пора уже понять, что милостиво предложенная сила, откуда бы она ни появилась, не желанный сюрприз на солнцестояние, а ядовитый скорпион, украшенный цветными лентами, чтобы отвлечь внимание от опасности.
   Спокойный, ввинчивающийся ледяным жалом в мозг голос, начинал раздражать. Может, потому что Скорняк был прав, и колдунья это прекрасно понимала?
   - Знаю. Не разговаривай, как с глупой девчонкой. Я не хотела, чтобы это произошло. И силы той не искала. Буду осторожна впредь, - буркнула в ответ недовольно.
   Радкур молча встал, взял с полки котомку, стал складывать вещи.
   Ная следила за ним с нарастающим беспокойством.
   - Это ты чего надумал? Куда собрался?
   - Пора хоть кому-то из нас вспомнить о своем долге.
   - Хочешь сказать, я о нем забыла?!
   - Ты наплевательски относишься к своей жизни. С таким отношением не уцелеть, растопчут в первом же бою или прорыве за гранью. Без чувства самосохранения ты никудышный боец. Сломаешься сама - падут другие, от тебя зависящие. По крайней мере, хоть дам клану новых ходящих, чтобы у привратников был шанс выстоять. И у тебя тоже.
   Радкур направился к двери. Ная опередила его, заслонила проход.
   - Не уходи. Не сегодня... Презирая меня. Уйди завтра. Сама провожу тебя до туннеля. Смирюсь с любым твоим решением. Но сегодня, умоляю, останься, ты так нужен мне.
   - Презирая? - он с грустью усмехнулся.
   Радкур остался. А она осталась у него.
   Утром Скорняк тоже не ушел. Они хоронили Рикара. Привратники предавали своих мертвых огню. Рожденные из первобытного пламени, они возвращались в него, чтобы потом вспыхнуть светящимися лепестками на черных свечах, защищая собратьев в мире мертвых. По крайней мере, так гласила легенда. А красивая легенда всегда предпочтительнее суровой правды. Жнецы, сами не зная того, оказали послам колдунов последнюю услугу, отпустив с огнем, а, не приковав иной смертью к месту. Хотя воины Сеятеля и жители Сайнарии, допустившие казнь привратников, заслуживали хеттуков - не спящих душ, не дающих ночами спать живым шорохами, громкими шагами и жуткими звуками.
   Радкур не ушел ни в обед, ни вечером, ни на следующий день. Неотложные, в связи с войной, дела клана требовали его присутствия, и он потонул в заботах: то что-то обсуждал с Призванным за закрытыми дверями, то рылся в картах и древних свитках, то внезапно исчезал куда-то с Зараем. Возвращался Скорняк далеко за полночь, когда Ная спала, а уходил, когда еще не проснулась. Девушка держалась неприметной мышкой, под ногами не путалась, с помощью не навязывалась. Будет нужно - позовет. А раз не зовет - необходимости в ней нет. К тому же хватало и своей работы, приходилось проводить за гранью большую часть дня. Ее обязанности пока никто не отменял.
   А потом настал день, когда Радкур сказал: "Завтра". Ная восприняла это молча. Клану нужны ходящие, особенно теперь. Что тут возразишь? А утром отправилась проводить до туннеля, как и обещала.
   Разговор не складывался. Короткие вопросы-ответы не сглаживали, несмотря на примирение, сохранившуюся между ними некую натянутость, а наоборот заставляли чувствовать острее. Недоговоренность хуже любых резких слов.
   Ная развернулась к Радкуру.
   - Не думай, что желания и чувства для меня важнее клана. Я никогда не поставлю их выше его блага. И...
   Скорняк резко качнулся к девушке, зажав рот, толкнул к валуну.
   - Тш-ш, - указал взглядом ей за спину.
   По склону поднимались люди. Не узнать их было трудно - одежда слишком приметная... запоминающаяся.
   Жнецы.
   Отряд состоял из тридцати человек. И они явно вышли не полюбоваться красотами гор. И не заблудились в развилке дорог. Воины были хорошо вооружены и возглавляли их два Дарующих. Один - низкий и полноватый, с волосами, похожими на паклю. Другой - высокий и угрюмый, с мощными плечами, которым больше под стать носить кольчугу и меч за спиной, чем развевающийся точно стяг на ветру белый плащ, наброшенный с небрежностью. Пухлый коротышка, обряженный в отличие от своего товарища в новенькие сверкающие на солнце доспехи, непрестанно подгонял злыми окриками и пинками плетущегося впереди мальчишку-проводника. Лицо юнца было обезображено побоями: губы разбиты в кровь, глаз заплыл, на полщеки растекся синяк.
   - Не вздумай обмануть, щенок, - рассыпал угрозы первый Дарующий. - Если ты не выведешь нас к селению колдунов, твоим родным...
   - Да веду я, веду. Сами скоро убедитесь, тут они, близехонько живут. Чего толкаться? - шмыгнув носом, мальчишка утер рукавом струйку крови над губой.
   - Поговори мне, паршивец, - встряхнул его за шиворот командир жнецов. Мужчина уступал в мощи высокому Дарующему, но за неброской внешностью и суховатой фигурой чувствовался умелый и опасный воин, далеко не новичок в военном деле. Впрочем, на выслеживание колдунов вряд ли бы и послали другого.
   - Что будем делать? - спросила шепотом девушка.
   - Дозорные сейчас с грани должны возвращаться. Надо предупредить, а то столкнутся нос к носу. Беги, скажи, пусть в клан сообщат. А я пока за гостями пригляжу.
   Колдунья ящеркой юркнула между камнями. Дарона с парнями она перехватила у входа в туннель.
   - Жнецы!
   - Где?!
   - Чуть ниже по склону.
   - Как они прошли сквозь ловушки?
   - С ними два Дарующих. Радкур следит сейчас за ними. Надо передать весть в клан и идти на помощь, пока его не обнаружили. - Ная едва скрывала волнение.
   - Скорняка-то? Это вряд ли, - хмыкнул Дарон. - Но поспешить надо. Озор, отправь Хро с посланием и догоняй нас. Веди... воробышек... с ястребиными когтями.
   Разбираться, что крылось за словами привратника - шутка или издевка - не было времени. Его хитрый прищур мог подразумевать что угодно.
   Жнецы прилично продвинулись вперед, пока колдунья отлучалась. Радкур караулил их уже у другой скалы.
   - Свиная требуха, - выругался Дарон, прижавшись к влажному от росы камню рядом со Скорняком. - Резво идут. Серьезно настроены ребятки. Оторвать бы ноги этому пастушку, что б на брюхе до конца дней ползал. Все селение гнилое. Трусливые мыши.
   Ная вгляделась в лицо мальчишки. Ах вот откуда проводник показался смутно знакомым. Это он перерезал веревку, на которой висел Рикар. За побоями не сразу опознала.
   - Напрасно ты так о пацаненке, - не согласился Радкур. - Выбор не всегда бывает. А он к тому же решился на такой шаг, что не каждый мужчина осмелится.
   - Привести врагов к друзьям? Хотя какие мы друзья теперь, - Дарон зло сплюнул.
   - Он, может, и ведет, да не туда, куда нужно жнецам.
   Теперь и Ная поняла, что ее смущало в поведении людей. Отряд двигался уверенно, но шел не в сторону селения, а к Шатающимся горам, получившим название за ненадежно громоздившиеся друг на друге валуны. Стоило затронуть один камень, как вся пирамида приходила в движение и обрушивалась на глупца, осмелившегося ступить на гору.
   На что только безысходность не толкает... или желание отомстить.
   - Нам-то что делать? - спросил Озор.
   - Да пусть идут. Сгинут - забот меньше, - высказался сухопарый, никогда не улыбающийся, Ларк, но тетиву на короткий лук натянул.
   - А мальчишка как же?
   Дарон почесал рукоятью дирка переносицу.
   - Удивляешь ты меня, Саламандра. То головы без суда рубишь, то щенков жалеешь, - и, не давая девушке выпалить колкость, повернулся спиной, выглянул из-за скалы. - Многовато на пятерых, чтобы заварушку устраивать, к тому же без разрешения Кагара. Шуму наделаем, а если неподалеку еще отряд? Угодим в переделку. И мальца не спасем, и сами ляжем. А наших ждать - пастушок успеет жнецов до шатающихся гор довести. Или не успеет, если те поймут, что он их заманивает. В любом случае у мальчишки невелик шанс уцелеть.
   - Знал, на что шел. Из-за одного рисковать пятерыми, тем более ходящей, не будем, - отрезал Радкур. - А вот проследить, чтобы никто из жнецов не избежал камнепада и не привел другой отряд - следует.
   - Разумно, - согласился Дарон. - Устроим непрошеным гостям братскую могилу.
   - И сделаем это так, чтобы все выглядело как несчастный случай, - добавил Озор, вернув в перевязь на предплечье узкие, искривленные ножи, с зазубренным лезвием.
   Прячась за обломками скал, они двинулись на отдалении за отрядом. Предположения Дарона начинали сбываться. Чем ближе подходили жнецы к Шатающимся горам, тем сильнее в них крепло подозрение, что мальчишка морочит им голову. Пастушок что-то доказывал, убеждал с горячностью, тыкая рукой на верхушки гор. Но долго ли продлится его хитрость? Дарующим все-таки не за красивые одежды Сеятель раздавал силу. Мозги имелись. Да и командир жнецов не выглядел недоумком.
   Радкур поманил Дарона.
   - Похоже, придется помочь мальцу похоронить спутников. Справимся впятером?
   - Осилим, думаю.
   - Тогда разделимся. Вы с Ларком и Озором обойдете отряд с левого бока. Мы с Наей будем держаться правого. Видишь вон ту вершину, в виде жабьей головы? Если у пастушка не получится завести отряд на склон - свергнем ее вниз.
   - От обрушения такой махины не одна гора зашатается. Вряд ли кто из жнецов уцелеет, - поддержал его мысль привратник.
   Теперь они сопровождали отряд с двух сторон, сократив разрыв на допустимое расстояние, чтобы их не заметили. Пастушок уловками и уговорами сумел-таки довести жнецов до гряды Шатающихся гор. Перед подъемом он застопорился, понимая, что его ждет через мгновение. Кто сказал, что умирать легко, даже если ты сам выбрал смерть?
   - Чего застыл? Топай! - толкнул его между лопаток жезлом коротышка.
   Парнишка, сжав разбитые в кровь губы в жесткую линию, шагнул на первый камень. Ничего не произошло. Затем ступил на второй. Как же он был похож на ее брата Ильгара. Такой же решительный, отважный, идущий на смерть ради других. За пастушонком потянулся по склону отряд. Сперва один жнец, затем другой. И тут гора болезненно вздохнула, задрожала, посыпались сначала мелкие камешки, за ними крупнее. Раздался пугающий гул.
   - Что происходит? - всполошился коротышка.
   - В ловушку завел, змееныш?! - от тяжелого удара кулака высокого мальчишка покатился кубарем.
   - Все вниз! - рявкнул командир, утягивая со склона Дарующих. - Быстрее!
   Откуда-то из-за скалы прилетела стрела, обожгла отметиной щеку высокому. Вторая пронзила глаз жнецу, закрывшему коротышку.
   - Западня! Дарующих в кольцо! - командир отряда выхватил меч. Вокруг высокопоставленной парочки сразу сомкнулись стеной щиты. - Жнецы к бо... - ужалившая в горло стрела, оборвала его на полуслове.
   Захрипев, он завалился назад. Кто-то прикрыл командира щитом, попытался оттянуть в сторону от падающих камней, невзирая на риск оказаться самому погребенным под ними. Другие отводили на безопасное место Дарующих. Возможно, у них бы получилось спастись - жнецы не успели полностью разбудить гору. Но в их судьбу вмешались привратники. По свисту Радкура колдуны совместно ударили "небесными стрелами" по вершине. Гора ухнула. "Жабья голова" затрещала, накренилась и обрушилась вниз, покатилась по склону, увлекая за собой водопад глыб. Раздался грохот, что хоть уши зажимай. Отряд дрогнул, побежал. Против такого врага у них не было оружия.
   Колдуны выставили щиты силы.
   Жнецам так не повезло. Несущаяся волна камней настигала их, сметала, ломала тела, разбивала щиты в щепы. Раздались крики и стоны. А гора гудела, билась в истерике, плюясь в пытающихся убежать от смерти людей камнями.
   Облако пыли накрыло склон. Трудно было что-то увидеть сквозь него, но Ная разглядела пастушонка, сжавшегося за одним из валунов. Шаткая обманчивая защита. Кусок скалы еще держался, но под напором скатывающейся волны уже начинал шевелиться. Еще пару мгновений и он сдвинется, вольется в бурную каменную реку, раздавливая худенькое тело мальчишки. Ная рванулась к пастушку.
   - Куда?! - долетел до колдуньи наполненный страхом и гневом крик Радкура.
   Но возвращаться было поздно. И бесполезно. Гора разваливалась и падала прямо на нее и мальчишку, которого она едва успела прикрыть куполом своей силы. Вряд ли бы он выдержал, на такую мощь щит не был рассчитан, если бы поверх не легли купола других привратников. Прижавшись друг к другу, Ная с пастушонком пережидали под призрачной защитой окончания буйства горы. Сверху градом сыпались валуны, зависали в ладони от их голов, отскакивали и катились вниз. Сила куполов иссякала, щит прогибался все ниже. Девушка с мальчишкой распростёрлись уже на земле, прикрывая головы ладонями. А потом все стихло. Оглушенные грохотом, они ни сразу поняли, что камнепад прекратился. Ная поднялась, вздернула на ноги пастушка.
   - Живой?
   Он кивнул. И вдруг испугано взвизгнул:
   - Сзади!
   Оборачиваться - только терять драгоценные мгновения. Колдунья откинула пацаненка в сторону, кувыркнулась вправо, зажигая в ладони огненный шар. Запустить его она не успела. Кровь брызнула в лицо. Отрубленная рука с мечом взлетела в воздухе и упала у ног девушки. Следом раздался крик боли. Высокий Дараущий - как и уцелел в такой мясорубке - рухнул на колени, зажимая обрубок правой руки. За его спиной стоял Радкур. Лезвие "мрака" марала кровь... кажущаяся неестественно ярко алой на черном кнефе.
   Затянутый снежной хмарью взгляд колдуна обратился на Наю. Она не думала, что лед может испепелять. Уж лучше бы Скорняк наорал на нее, ударил, чем молчал так красноречиво. Девушка могла повторить каждое несказанное им вслух слово. И была полностью со всем согласна. Она поступила более чем безрассудно. Поддавшись непонятному чувству, подвергла прикрывших ее своими куполами товарищей опасности, оставив их в камнепад без малейшей защиты. Едва не лишила клан ходящей. И все ради чего? Незнакомого мальчишки, чем-то похожего на Ильгара и нахлынувшего внезапно желания исправить то, что не смогла сделать много лет назад - спасти брата? Даже, если бы у валуна был на самом деле Ильгар, она не имела права на подобный поступок. Ная виновато потупилась.
   - Не думайте, что вы победили. Это не конец. Сеятель не оставит безнаказанно гибель своих людей, - к облегчению девушки внимание Радкура переключилось на сумевшего подняться Дарующего. Ему это далось нелегко, но мужчина был не слабого десятка, умел терпеть боль и смотреть без трепета в лицо врагу. Возможно, она бы восхитилась его мужеством, не находись на другой противоборствующей стороне. Говорят, умного, отважного противника следует уважать. Очередное словоблудие. Пусть тот будет хоть семи пядей во лбу и великий мастер оружия - ей плевать. Ная никогда не будет уважать врага, пришедшего разрушить ее дом и убить родных. Оттого, что они погибнут от руки умного и ловкого врага, а не новобранца не будет легче. Она пойдет на все, чтобы не допустить этого и убить вперед его самого. - За нашим отрядом придут другие. И будут приходить, пока в живых не останется ни одного из вас. Мы будем отомщены.
   - Как интересно, - Призванный легким шагом спустился с насыпи, подошел к Дарующему. Следующие за ним привратники разошлись по "полю боя", осматривая искалеченные тела. Раненных добивали. - Что вам здесь нужно?
   - Думаю, вы и сами это прекрасно знаете, - спокойствие Дарующего граничило чуть ли не с вызовом. Завидная выдержка для человека, потерпевшего поражение и обреченного на смерть. - Уничтожить ваше колдовское гнездо.
   - Почему Сеятель не оставит нас в покое? Мы не доставляем вам неприятностей, не лезем в дрязги за власть. Нас не интересует политика. Мы только оберегаем мир от тварей тьмы, спасаем ваши же головы. Неужели Сеятель настолько глуп, чтобы понять это?
   Дарующий расхохотался.
   - Нет, это вы глупы и наивны, если надеетесь, что вам позволят и дальше жить своим мирком. Вы обладаете огромной запретной силой, превосходящей даже силу некоторых богов, запросто ходите по миру мертвых, на равных со смертью. Вам ведомы слишком опасные тайны, чтобы оставлять такого грозного противника за спиной. Да и не справедливо, что вы одни имеете такую мощь и не желаете делиться ей ни с кем.
   - Хотите нашей силы и возможности ходить по миру мертвых? - Призванный кивнул. - Это можно устроить. За грань его! - повернулся к столпившимся в сторонке привратникам. - Есть еще живые?
   - Нет. Даада всех прибрала.
   - Что ж, тогда вам придется познать нашу силу в одиночестве. Сожалею, что никто не оценит больше вашего триумфа, - бросил Кагар Дарующему.
   Ная мрачно следила за уводимым к туннелю пленником. Тому самое время было сейчас позавидовать своим мертвым товарищам.
   - Считаешь мое решение жестоким? - спросил Кагар.
   - Справедливым.
   Призванный повернулся к переминавшемуся неподалеку мальчишке, поманил пальцем.
   - Расскажи мне. Все.
   - Они пришли на рассвете, выгнали людей из домов и сказали, что убьют всех, если им не укажут дорогу к селению колдунов. А когда никто не вызвался - начали убивать. Сперва - мужчин. Каждого пятого. Отца... - мальчишка закусил губу, отвернулся, пряча набежавшие слезы. Пальцы Наи до боли стиснули рукоять дирка. "Так же было и в селении мархов". Пастушок собрался с духом, продолжил: - Я не мог им позволить убить еще и маму с сестрой и братишкой. Отец всегда говорил, что после него на мне долг и ответ за родных. - Он шмыгнул носом, повесил виновато голову. - Я надеялся увести к Шатающимся горам всех жнецов, но половина их осталась. И теперь они убьют моих родных.
   - Откуда дорогу к Шатающимся горам знаешь? Здесь запретные места.
   - Коза потерялась. Искать пошел. Случайно и забрел. Козу спасти не успел. На гору полезла, дурище, - камнями завалило. А отец мне уши надрал, чтобы не хаживал более сюда.
   - Прав был твой отец. Вместе с козой и ты погибнуть мог. Тропинку покажешь, по которой жнецов вел?
   - Покажу. А родных и односельчан поможете спасти?
   Кагар усмехнулся.
   - А ты парень не промах - торговаться умеешь. Поможем.
  
   Деревня казалась пустой. Дома были погружены в темноту. Тишину не нарушал даже лай собак. Но жизнь чувствовалась в этом месте, просто затаилась в страхе и тревожном ожидании. Замерли и колдуны, вглядываясь в улицы селения. Тихо. Или все жнецы беззаботно спят, или их дозоры очень хорошо спрятаны. Во второе верилось больше. Ждали возвращения разведчиков.
   А потом по знаку Кагара привратники двинулись к деревне. Темные бесшумные тени перепрыгивали через ограду, рассеивались по улицам. Пастушок шел рядом с Наей и Радкуром. Наотрез отказался ждать за околицей. С характером мальчишка. Колдунья протянула пацаненку снятый с мертвого жнеца кинжал.
   - У мужчин должно быть оружие.
   Мальчишка принял клинок с суровым видом, указал на дом справа.
   - Тут мы живем.
   Они проскользнули в калитку. Собачий лай их не встретил. Зарубленный пес лежал у крыльца. Мальчишка шмыгнул носом. Присев, погладил окровавленную шкуру друга.
   - До последнего защищал нас, даже раненый.
   Радкур вздернул пастушонка на ноги, кивнул на хлев.
   - Проверьте. Я дом осмотрю. После будем скорбеть о погибших.
   Верный ход - отвлечь от печальных воспоминаний делом.
   Ная двинулась к хлеву первая. Правая рука сжимала меч Дарующего. Отрубленные пальцы никак не хотели выпускать из мертвой хватки оружие. Но Ная не привыкла отступать перед трудностями. Да и хороший меч жалко бросать. Пригодится привратникам. Не ее, конечно, Чар, но тоже неплох, разве только немного тяжеловат. Тихо отворила дверь, проскользнула внутрь. И замерла у порога. В сарае кто-то был, раздавалась странная возня, то ли всхлипы, то ли стоны. Колдунья медленно двинулась вперед, держа меч наготове. Обогнула пустое стойло. В углу на соломе барахтались двое. С задранной до пояса юбкой под ражим жнецом стонала и выгибалась девушка. А он без лишней спешки делал свое дело, покряхтывая от удовольствия. Ная приблизилась, встала за спиной поганца. Глаза девчонки широко распахнулись при ее появлении. Колдунья приложила палец к губам, а то вспугнет раньше срока криком. Вскинула меч для удара. И тут девчонка заверещала:
   - Колдуны!
   Жнец вскинулся с нее, но удар под левую лопатку укротил его прыть. Вояка завалился на бок, уткнувшись лицом в белеющую в темноте грудь продолжавшей орать девчонки.
   - Заткнись! Переполошишь всех, - приставила к ее горлу меч Ная.
   Это подействовало. Вопли перешли в тихий скулеж. Колдунья сбросила с нее убитого, подала руку подняться, но девчонка с непонятной злостью оттолкнула ее, склонилась над жнецом, целуя залитое кровью лицо.
   - Уби-ли. Уби-ли сокола ясного. Счастье мое. Любовь мою, - плюнув в сторону опешившей Наи, прошипела: - Сука! Ненавижу! Только смерть всем и приносите. Правильно они делают, что вешают вас.
   В лицо словно ледяной воды плеснули. Колдунья шагнула к ней с мечом.
   - Дамейка? - раздался за спиной потрясенный голос мальчишки. Девушка суетливо запахнула на груди рубаху. Пастушок прошел вперед, встал перед сестрой, напряженный как тетива. Покосился на мертвого жнеца. - Скажи, что он взял тебя силой. Ты ведь не могла добровольно. После того, как они убили отца. И обещали убить других, скормить меня псам, если не отведу к колдунам. Скажи, что мы ошиблись, поняли не так.
   Сжавшаяся было под взглядом брата девушка, вскинула голову, выпалила резко:
   - Могла. Потому что люблю его. Еще с прошлого раза, когда на постое тут были. Он добрый, слова ласковые разные говорил, обещал жениться, забрать с собою. Почему я должна умирать вместе со всеми? Ради кого? Проклятых колдунов, из-за которых отец погиб? Из-за них все наши беды.
   - Замолчи, - процедил брат.
   Девчонка продолжала разоряться.
   - Я могла быть счастливой, жить в большом городе, ходить в красивых нарядах... - голова Дамейки дернулась от пощечины.
   - Ты опозорила нашу семью. Предала отца и односельчан, - пастушок вытащил из-за пояса кинжал.
   - Ты чего, Лар, братишка? - Дамейка испугано отшатнулась.
   - Нет у тебя брата, а у меня сестры.
   Ная молча вышла из хлева. Это Лару решать, судить. Дело рода. Ей встревать - прав нет. За дверью колдунья столкнулась с Радкуром.
   - Что за крик был?
   - Пастушок сестру нашел.
   - Мертвую?
   - Со жнецом в обнимку.
   - Случается и такое. - Радкур убрал кнеф в ножны. - Дом пустой. Соседние тоже.
   - Думаешь, жителей убили?
   - Все может быть.
   Односельчан Лара привратники обнаружили в общем амбаре, где хранились на продажу овечьи шкуры. Вокруг строения уже были разложены кучки хвороста. Утром жителей собирались сжечь, если от ушедшего отряда ворон не принесет известия. Неудивительно, что появление колдунов вызвало у людей радость. Из двух зол, как правило, всегда выбирают меньшее. Придется ли подставлять головы под секиры привратников - еще вопрос, а как быстры мечи жнецов - уже убедились.
   Пока выискивали последних, затаившихся жнецов, селян, для их же безопасности, попросили побыть еще в амбаре. Схватки вспыхивали то тут, то там. В доме бывшего старейшины засел еще один Дарующий. Сражался он отчаянно, швыряя в окна горшочки с жутко вонючим содержимым, разъедающим глаза и кожу. Но против колдунов выстоять у него шансов не было. Тогда он попытался ускользнуть, набросив на себя завесу невидимости. Только колдунам не обязательно видеть врага, достаточно слышать стук его сердца. А билось оно у Дарующего оглушающе.
   После того, как был уничтожен последний жнец, привратники проводили уцелевших жителей с наспех собранным скарбом в дальнее глухое селение за перевалом. Вождь того племени дружески относился к колдунам и согласился оказать помощь беженцам, которым после разгрома отряда жнецов оставаться в своих домах стало не безопасно. Народ решил не дожидаться гнева Сеятеля и покинуть насиженное место. Жизнь, как ни суди, дороже нажитого добра.
   Перед уходом Лар сказал Нае.:
   - Знаешь, наш старейшина был очень хорошим человеком: честным, справедливым. И сестра была хорошей: доброй, на ласку щедрой. Почему же тогда так вышло?
   Если бы колдунья знала ответ. "Правда двулика, и каждый, выбравший одну из ее сторон, прав по-своему", - сказал однажды Кагар. Но вряд ли мальчишке от этого стало бы легче.
   Чтобы скрыть истинную причину пропажи отряда, на деревню с гор спустили сель. Лавина из глыб, деревьев, песка, грязи и снега смела все следы вместе с домами и телами убитых жнецов, перемолов их и воздвигнув на когда-то проложенной горцами дороге непроходимую гряду. Еще один надежный заслон к селению колдунов.
  
   Глава 32
   Ард
  
   За год, проведенный в Файхалтаре, Ард многое почерпнул как из книг, так и из легенд и сказок, передаваемых сотни лет от отца к сыну в разных племенах.
   Город тем временем рос, наполнялся жизнью - сумбурной, бестолковой, полной раздоров, драк, сутяжничества. Но убийств и грабежей почти не случалось, с мерзавцами быстро расправлялись, отрубая руки и скармливая свиньям прямо на глазах провинившихся. Гултак правил умело, был строг и скор на расправу, но всегда знал меру, как в наказаниях, так и в награде заслужившим. Вслед за тенори в вечный город потянулись искатели лучшей доли из ближних и далеких поселений. Молва быстро разнесла по северу, что появилась община, живущая вне божественной воли. Встречались беженцы, сироты, жертвы мелких войн и грабежей.
   Трудами жителей вечного города еды хватало всем. Но делать для этого приходилось очень много, увеличивать охотничьи отряды, распахивать новые клочки скупой на дары земли, отправляться к рекам и озерам, обустраивать там временные поселения, чтобы возить рыбу, водоросли и сладкий хвощ в город. Ард пообещал раздобыть местным несколько телег или возов, как только вновь встретится с дядей, но уехать пока не получалось.
   И дело было отнюдь не в удерживающих его знаниях, коими так щедро делился север. Рейхе внезапно стала отчаянно противиться любым попыткам покинуть Файхалтар. Постоянно находила новые дела, отговорки. Ард не сильно тому расстраивался, но понять жену не мог. Начал подумывать, не зачали ли они, наконец, ребенка, но ошибся.
   В итоге решил не ломать голову и продолжил заниматься тем, что нравилось больше всего - учиться. У каждого народа, у каждого способного научить чему-то толковому. Будь то нехитрое ремесло, охотничье или врачебное знание.
   В один из вечеров, когда заняться особо было нечем, Ард сидел возле костра и наблюдал за игрой семерых мужчин, бросающих кости. На кону стояла всяческая мелочевка. Побрякушки, еда, совершенно бесполезные в Файхалтаре монеты. Всех обыгрывал худощавый паренек в потертом дорожном облачении и шляпе с мягкими полями, обмотанной цветастыми лентами. Он раз за разом забирал выигрыш, а когда удача обходила стороной, хохотал, рассказывал шутки, показывал фокусы и даже жонглировал разноцветными камешками.
   Лицо у него было странным. Вернее - глаза. Выцветшие, как у старика, совершенно неподходящие молодому человеку.
   Когда игра закончилась, он раздал свой выигрыш соперникам и под их недоуменными взглядами опустошил в два глубоких глотка стакан с брагой.
   Дождавшись, пока игроки разбредутся, Ард подсел к парню.
   - Зачем ты добавляешь в брагу пепел?
   - Разнообразить вкус.
   - Она и так достаточно мерзка.
   Ард терпеть ее не мог, брагу в Файхалтаре настаивали на той же траве, из которой готовили тошнотворные лепешки. Местные пили и нахваливали, а люди из других племен и деревень плевались от терпкого, едкого привкуса.
   Его собеседник сделал глоток и пожал плечами, в то время как слабые желудком люди не могли и мгновения удержать в себе тягучую зеленоватую субстанцию.
   - Вяжет. И послевкусие поганое. А так ничего. Мне разную доводилось пить. И такую, и куда противнее. Роднит их одно - любой вкус рано или поздно надоедает, хоть сладкий, хоть горький. Вот и пытаюсь слегка удивить сам себя. Соль и сахар - редкость на севере, в краях более благосклонных к людям его раздобыть несложно; перцы, тмин, мак, разные приправы - все надоело. Теперь до пепла добрался.
   - И как?
   - На год-другой сойдет, надо только добавлять побольше. А там найду что-нибудь новое. Говорят, где-то на юге научились делать сладкое вино из лимонов и апельсинов, но туда дойду нескоро, так что обойдусь этим.
   - Ты словоохотлив. Я еще помучаю тебя вопросами?
   - Почему бы и нет. Спать пока не хочется, а так, глядишь, за болтовней и ночь минует. Утром сон особо сладок, и день быстрее проходит, если ложишься на рассвете.
   - Зачем ты раздал выигрыш?
   - А зачем он мне? Не люблю бродить с набитыми карманами и полным кошельком.
   - Почему тогда играл?
   - Обязан играть. Таково мое предназначение.
   - Странное предназначение.
   - Какое есть. Не я его выбрал. Как дети не выбирают родителей, так и я не выбирал, кем быть. Это проклятие, которое не в силах понять смертные.
   - Смертные? - Ард прищурился. - А сам-то ты кто?
   - Определенно, бессмертный. - Он устроился удобнее на шкуре, сдвинул шляпу на затылок. - Ард, так? Чужеземец, убивший Шена... Я тебя знаю. Заочно. Интересный ты человек. Ах, забыл представиться - Дес. Теперь спрашивай.
   - Что ты делаешь в Файхалтаре, Дес? - Ард напрягся.
   - Живу. Сегодня здесь, завтра - куда ветер занесет. Город манит к себе не только смертных. Мне нравятся его огни, стены, шум. Вероятно, пробуду тут еще немного, пока не надоест - а надоест обязательно!
   - Не радужное у тебя настроение, как погляжу.
   - Живу слишком долго, чтобы радоваться каждому новому дню, как делаете вы. Мне все обрыдло.
   - Ищешь развлечения? Видал я, как бессмертные развлекаются...
   - Ты меня в чем-то подозреваешь? Правильно. Я - бог плутов. Игр. Обмана. Воровства. Лжи. Только правду говорю чаще, нежели любой из тех, с кем родился в один день.
   - Бог плутов? Что за глупость?
   - Не глупость. Замысел. Если тебя это ставит в недоумение - найди кого-нибудь из Ваятелей и попробуй расспросить, на кой хрен я им такой понадобился. Видимо, они считали, что смертным требуется некто вроде меня. Но люди обошлись и без моих услуг. Игры придумали, научились брать чужое, обманывать. Это даже не везде считается плохим - я вдосталь побродил по миру, повидал разных обычаев, можешь мне поверить. В общем, как бог я бесполезен.
   - Никогда ничего подобного не слышал.
   - И не услышишь. Я по-своему уникален. У всех богов есть свои народы, племена, у меня нет никого, но в то же время все эти народы, можно сказать, мои. В них то, что я привнес в мир.
   Ард облизнул пересохшие губы.
   - Ты откровенен.
   - Почему бы не откровенничать, когда другие лгут? Что тебе еще интересно? Могу поделиться знаниями, но только, если откроешь, чего хочешь от жизни или ищешь.
   - Боюсь, я заблудился, - честно ответил Ард. - Хотел одного, но жизнь сложилась иначе. Вот и стою на перепутье.
   - Тогда ты счастлив. Перепутье это не тупик. А вот я брожу по кольцу всю жизнь, и ничего не вижу нового.
   - Но мир огромен!
   - А я бессмертен. Я видел все, что только хотел. И был там, куда не ступала нога смертных. Разве что смерть еще не познал, но смерть для бога не то же самое, что смерть для тебя.
   - Поясни.
   - Это слишком долго. Да и не нужно оно тебе! Живи и радуйся, что каждый день открываешь что-то новое, и умрешь раньше, чем познаешь все.
   Так Ард обзавелся еще одним интересным собеседником. Несмотря на угнетенный взгляд, мрачность, Дес никогда не скупился на слова. А большего и не требовалось. Он был гораздо ближе к смертным, нежели к богам.
  
   Переселенцы не были чем-то необычным в последнее время, но компания, заявившаяся в тот вечер, всполошила город.
   Ард, привлеченный шумом, тоже направился к недавно возведенным воротам.
   Народ обступил длинную повозку с высокими бортами, крытую парусиной. Тащили повозку лохматые быки. Ард таких никогда не видел, но слышал от роднари, что дальше на севере, у самих Ледников, пасутся стада подобных могучих животных. Рога у них были спилены и обмотаны тряпицами.
   Правил повозкой светловолосый мужчина в шубе. Рядом с ним сидел стрелок с самострелом на коленях.
   Из повозки вышел пухлый парень. На плечах шкура белого медведя, большая шапка сдвинута на затылок. За чужеземцем последовали трое вооруженных копьями воинов. Они носили странные костяные доспехи, оружие венчали костяные наконечники.
   Ард находился слишком далеко, чтобы заметить, но шепот зевак донес до него, что у гостя с севера левая рука черная и скрюченная, а на щеке темное пятно омертвевшей кожи.
   Тем временем воины, отложив копья, вытащили из повозки три корзины. Поставили на землю, сняли крышки.
   - Ягоды, - гулко проговорил парень. - Красные, черные и золотые.
   Кивнул воинам.
   Те выкатили бочонок.
   - Хмельной мед.
   Народ восторженно загалдел. Многие никогда не видели ничего подобного, в здешнем краю росли лишь кислые ягоды, от которых можно было и с больным животом слечь.
   - Орехи, рыба и шкуры. Это дары, посланные Йетракуккой, нашей повелительницей, - парень коснулся здоровой рукой щеки, расплылся в улыбке. - Где ваш вождь, люди города огней?
   Гултак не заставил себя долго ждать.
   - Я тут. Никогда не слышал про ваше племя, но за дары благодарен.
   - Мы - народ, а не племя, - ответил посланник. - Досадно, что роднари не слышали про нас, мы же до сих пор чтим вашего мудрого соплеменника, Тхалуга, принесшего нам Слово. Йетракукка, наша богиня, стяжала когда-то бедные племена под свое крыло. Спасла от голодной смерти, отогнала лютую стужу, что убивала все живое. Она добра. Поэтому и желает вас предупредить.
   - О чем? - вождь нахмурился.
   Ард устремился сквозь толпу.
   - Ваши огни манят людей. Смертные, как мотыльки, летят сюда, вдохновленные сплетнями о мнимой свободе. Но от кого эта свобода? И что они получат взамен? Каждый человек, рожденный на севере, должен быть поцелован Йетракуккой, - он вновь коснулся уродливой отметины на щеке. - Это защита. От зла, лютой стужи и глупости. Пока что мой народ не глядит в сторону вашего города, но из соседних владений смертные бегут. Боги недовольны.
   - Чем? - подал голос Ард. - Что может волновать бессмертных правителей?
   - Ах, не иначе, ты и есть тот самый чужеземец, из-за которого собственный народ прикончил Шена! - изумился посланник. - Богам не нужна смута, а ты - смутьян. Из-за тебя вождь поднял руку на собственного бога! Непостижимо!
   - Роднари стали жить гораздо лучше. Шен им мешал. Теперь они свободны.
   - Глупо отрицать, что Шен правил неумело, - парировал посланник. - Забился внутрь руин и пыжился от собственной важности. Теперь с вами можно торговать, что радует Йетракукку... Но и волнует, потому как вслед за головой глупого бога, может покатиться голова мудрого. А этого нельзя допускать! Кто тогда защитит нас от напастей? От лютой стужи? Даже ваших огней не хватит, чтобы согреться.
   - Богам нечего бояться, если они - боги, - спокойно ответил Гултак. - Пусть хранят вас, как хранили до этого. Но когда бог становится палачом... его не спасет ничто.
   - Глупые речи, вождь, - покачал головой посланник. - Не все такие, как Шен.
   Он поднял скрюченную руку. С пальцев на землю посыпался сверкающий иней. Холод незаметными иглами впился в кожу каждого, кто находился у ворот. Затем парень опустил руку и неприятное ощущение исчезло.
   - И отнюдь не все такие, как наша повелительница. Она шлет дары вместо угроз. Иные же пришлют воинов.
   - Боги волнуются, что смертные свергли их безумного собрата? - произнес Ард. - Я думал, они должны радоваться тому, как люди самостоятельно справляются с невзгодами. Люди не скот, чтобы за ними ходил пастух и погонял палкой.
   - Так было задумано творцами мира, иначе они не наделили бы богов мудростью и мощью.
   - Не думаю.
   - Вождь. Уйми смутьяна. Не стоит ярить белого медведя... Примите дары. И крепко задумайтесь. Файхалтар для нас полезен таким, каким стал, но некоторым он куда больше придется по вкусу в виде руин.
  
   - Ард! Ард! Вставай! Вставай, чтоб тебя!..
   На дверь обрушился град ударов.
   Ард скатился с кровати. Через мгновение был на ногах, вооруженный табуреткой. Рейхе, даже не подумав скрыть наготу, выхватила кинжал и притаилась у стены. Супруги мгновение смотрели друг на друга, потом прыснули от смеха.
   Узнали голос кричащего.
   - Надеюсь, у тебя достаточно веский довод, чтобы будить нас среди ночи, Лерст!
   Ард открыл дверь, впуская ошалелого от радости сказителя.
   Тот был в расхристанной рубахе, с головы до ног перепачкан пылью и паутиной. Глаза возбужденно блестели. Бесцеремонно прошлепав в комнату, он ухватил кувшин с водой и долго пил, заливая грудь и периодически фыркая. Отдышавшись, кинул Арду сумку, в которой обычно таскал писчие принадлежности.
   - Читай!
   - Утром...
   - Нет, читай прямо сейчас.
   Лерст вцепился ему в плечи и потащил к старой двери, положенной на козлы, и заменяющей в доме стол. Сказитель запалил каганец и придвинул к другу. Из сумки достал пергамент, раскатал на столешнице.
   - Прочитал?
   - Нет.
   - Прочитал?
   - Нет!
   - Почему так медленно, ну?
   - Да потому что ты отвлекаешь, горлопан несчастный! - Ард оттолкнул Лерста. - Перестань вести себя как дурак. Рейхе, милая, дай ему тушеных клубней с салом, а то он от меня не отстанет.
   Он пробежался глазами по строчкам. Пергамент был старым, на нем явно лежало что-то железное и изрядно проржавевшее, судя по запаху и бурым пятнам.
   - Гм... Здесь написано, что некий Кай помер, разнимая двух дерущихся боровов. Ты и вправду считаешь, что мне нужно было это знать прямо сейчас?
   Лерст поглядел на него поверх горшка. Перестал жевать и утер засаленный рот.
   - Ох, прости, дружище, не та сторона!
   Ард перевернул пергамент... и провалился. Он будто летел сквозь года и пространство. Парил над миром, впитывал каждое слово, что рисовало перед ним образы древности...
   Он был Тхалугом. Уже немолодым, но все еще сильным. Мудрым и любознательным. Только что вернувшимся из кругосветного паломничества. На левой руке его не было пальцев, правая нога не гнулась в колене, а от зубов остались лишь пеньки.
   И все-таки Тхалуг продолжал искать, писать и думать. Изводить себя голодом, сетовать на то, что совсем не уделяет внимание жене, но не останавливаться ни на мгновение. Набродившись по Гаргии, он сосредоточился на родном крае.
   То тут, то там мелькали описания уже знакомых Арду мест.
   Даже Шен упоминался пару раз. Он как-то даже сопровождал Тхалуга в дальнем путешествии в горы. Там они видели великанов, но не осмелились к ним приблизиться - тем были подвластны особые чары, таящиеся в их костях.
   Но дальше последовало несколько фраз, буквально приморозивших Арда к табурету.
   Он читал - видел! - нечто такое, о чем никогда не мог даже помыслить. Судя по всему, в момент, когда Тхалуг делал эти записи, он сильно болел. Вероятно, бредил. Потому как явно не собирался делиться этими мыслями ни с кем другим.
   Ард укусил себя за палец. Он чувствовал перевозбуждение, которое не скоро пройдет.
   Встал, заходил по комнате.
   - Ну? Как тебе? - спросил нетерпеливый сказитель. Он уже что-то успел разболтать Рейхе, и она теперь хмуро поглядывала на мужа.
   - Где ты взял это? - Ард потряс пергаментом.
   - В доме... у одной из местных женщин. У Тальмы, если быть точным. Ну-ну, чего смеешься, Рейхе?! У меня тоже есть вполне конкретные мужские потребности. Почему бы не осчастливить вдову? Знаешь, как она готовит мясо на ребрышках! Ух... А, так вот. По молодости она прислуживала у местного бога. Ну, понятно как прислуживала - тот урод охоч до молодых девок был... В общем, поручил он как-то двоим своим прислужницам прибраться в его жилище. Тальма, плутовка такая, умыкнула у него кувшин, запечатанный глиной. Думала, там драгоценности... А оказалось - ворох пергаментов. Принесла домой, перепуганная, что Шен осерчает и накажет, спрятала на чердаке. Там два десятка лет и пылился кувшин, пока я не нашел. На прочих пергаментах всякая ерунда, хотя есть и записи Тхалуга! Я их воском покрою и себе оставлю - это же реликвия всей моей жизни! И этот пергамент тоже сохраню.
   Он протянул руку, но Ард отодвинул сверток.
   - В чем дело? - удивился сказитель.
   - Я его сожгу.
   - Сдурел? Почему?!
   - Ты же умный, сам догадайся, - Ард разорвал пергамент на две части, одну сунул под кровать, а другую бросил в очаг. Кинул сверху пару пластов кизяка, сухой лозы и велел жене все это поджечь.
   Лерст попытался голыми руками выхватить бумагу из огня, но его оттащили в сторону. На сказителя стало жалко смотреть, он едва сдерживал слезы. Посмотрел волком на Арда, вскочил, дернулся к двери...
   Рейхе перехватила его, усадила на лавку. Взъерошила волосы и приобняла за плечи. Прошептала что-то успокаивающее.
   Ард уселся напротив, посмотрел ему в глаза.
   - Это опасные знания, Лерст. Ты же слышал, что сказал посланник с севера - боги готовы убить всех нас, превратить Файхалтар в руины только за то, что Гултак посмел править мудро и принимать всех желающих. За то, что показал, как можно жить без поводка. Как думаешь, что они сотворят, если увидят... это?
   - Но ты-то половину оставил! - взвился сказитель. - Дай угадаю - ту, где чертежи, да?
   - Именно. Чертежи, порода глины и прочие тонкости гончарного дела.
   - А зачем? Почему не сохранить все целиком? Это бесценные записи! Каждое слово - картина.
   - Потому что в таком виде это просто чертежи, вряд ли кто-нибудь поймет, что они значили. А вот трактовка способна была вбить нас в землю по уши... Мне тоже жаль терять записи, но без этого никак не обойтись.
   - Дважды подумай, Ард, - сказала Рейхе. - Для чего они тебе? Сила... сила эта непонятна ни тебе, ни Лерсту. Что ты станешь с нею делать?
   Ард неопределенно пожал плечами.
   Лерст хлопнул ладонью по столешнице.
   - Да ничего не нужно делать! Достаточно просто знать, что в некоторых людях, в чьем роду были бессмертные, есть крупицы дара! И дар этот можно украсть... вместе с жизнью. Тхалуг подро-о-обно описал этот способ.
   - Поэтому никому о нем не следует знать, - подытожил Ард. - Вообще никому. Даже самым доверенным людям.
  
   Глава 33
   Ильгар
  
   На площади в полдень должна была состояться казнь погромщиков торговой гильдии, и выехать из города рано утром не получилось. Ворота по приказу военного преатора были закрыты, никого не впускали и не выпускали, на стенах стояла усиленная стража. Виновниками переполоха оказались колдуны. Странный народец, таинственный и жуткий, как о них отзывался Ракавир, а ему Ильгар верил.
   Они восславляли смерть, могли поднимать мертвых и насылать болезни. Жили колдуны где-то в горах, не так далеко от родных для Ильгара мест, но слышать о них прежде ему не доводилось. Ни от стариков, ни от зайд. По словам Ракавира, речи колдунов могли свести с ума, либо призвать какую-нибудь жуткую тварь, поэтому пленникам вырезали языки.
   Народ понемногу собирался на площади. То тут, то там мелькали лоточники, разносящие пирожки, фруктовую воду, сладости. Что турнир, что казнь - для многих лишь еще один способ заработать, для иных повеселиться. Не снявшие же траур по убитым возле торговой гильдии, держались особняком, молчаливые, мрачные. Они пришли не за весельем.
   Ильгар почувствовал себя неуютно, когда остановился возле столбов, обложенных хворостом и просмоленными бревнами. Он был не любитель казней, хотя и повидал их немало. Сожжение - мучительная смерть. Ильгар не раз видел обезумившие глаза тех, кого привязывают к столбам и обливают маслом. Помнил безумные крики.
   Он не знал, как связан заговор внутри империи с колдунами, но был согласен, что подобная сила должна быть надежно заперта в глиняных сосудах и передана в руки лично Сеятелю. Нельзя допустить, чтобы ее использовали во вред простым людям.
   Ильгар направил лошадь к сторожевой башне, где дежурил его знакомый офицер стражи, решив переждать время, пока не откроют ворота. Бывший соратник пригласил его за стол и угостил разбавленным до состояния алой водички вином. Потом раскурили по трубке, поговорили о всяких пустяках.
   - Парни здорово себя проявили, - оценил Ильгар. Он смотрел в стрельчатое окошко, из которого открывался вид на крыши цехов и ремесленных мастерских. В застывшем от безветрия воздухе виднелся султанчик дыма, вившийся над площадью. В комнату лился шум возбужденной толпы. - Непросто, наверное, было схватить колдунов. По слухам они ребята опасные.
   - Неувязка тут, мать их, - офицер прищурился, накрутил на палец кончик прокуренного уса. - Колдунов поймали не стражи.
   - А кто? Ракавир говорил мне иное.
   - Вроде бы их накрыли жнецы и поисковик с орбом. Где-то на отшибе квартала бедняков. Но парни, ходившие туда на рейд, ничего не видели и не слышали. Совсем ничего. Сам знаешь, даже если обычным бандитам бока мнут - вопли стоят на полгорода. А тут хоть бы комар перднул... Сам там не был, клясться не стану, но парни верные, болтать попусту не будут.
   Ворота открыли ближе к вечеру. Возбужденная после казни толпа запрудила проход, возвращаясь по домам в близлежащие деревни и делясь впечатлениями недавнего зрелища. Ильгар еле пробился за городскую стену, до тошноты наслушавшись подробностей о смерти колдунов.
   Он намеревался скакать до самой ночи, пока не отыщет ночлег. На местности ориентироваться умел неплохо, к тому же, эта часть света была густозаселенной, не возникнет проблем с постоем и советами, как быстрее и лучше проехать в сторону Файхалтара.
   Был соблазн заглянуть в город Кост-Адар, где торговали отменным оружием и броней, но Ильгар предпочел заночевать в старой таверне на дороге. Кормили там вкусно, обставлено все было на славу. Присматривала за залом девчонка лет четырнадцати. Она по-хозяйски командовала служаночками и не скупилась на брань, если что-то шло не так, как ей хотелось. На стене, позади бойкой хозяйки, был приколочен щит, на котором висел старый топор.
   Разрез глаз и цвет кожи у девчонки был как у степняков, но волосы казались льняными. Это удивляло, поскольку степняки, населявшие некогда окрестности, давным-давно исчезли как народ.
   Нынче в степях раскиданы части Восточной армии, сухую землю исчертили траншеи, скалились кольями и рвами укрепления. Все это было направлено против обитателей пустыни Гайтчи. Сил скопилось много, воины ждали команды Сеятеля, чтобы ударить по великанам, но тот пока медлил, и воины страдали среди безжизненных равнин, где ветер срывал шапку с головы и сек глаза пылью.
   Он объехал степи по краю и устремился дальше на север.
   Миновал земли, густо засеянные полынью. Пустынный край сбил Ильгара с толку. Он видел островки голой земли, которые, как незаживающие раны, чернели под солнцем. Ни годы, ни старания жрецов не смогли вернуть почву к жизни.
   Травы тут росли необычные, по большей части сорные, но живучие. Он даже спустился с лошади и сковырнул носком сапога землю - не ошибся, под покровом колючей лозы и мхов чернел шлак.
   Как всегда в дороге, Ильгар почти не чувствовал Иглу. Она дремала в плоти, почти не высасывая из него жизненной силы...
   Отыскать Кальтера не составило труда. Приозерная деревня была отличным ориентиром, поэтому он не блукал по дорогам, а быстро добрался до высокого плетня, увитого диким горошком. Ни частокола, ни рва, ни караульных. Только мальчишки у вросших в землю ворот, играющие с деревянными фигурками. Не иначе, беда обходила поселение стороной долгие годы.
   Шпион в три горла ел и пил за уставленным мисками и тарелками столом, вольготно расположившись под дощатым скатом какого-то домишки. Кальтер кивнул на лавку.
   - Падай. Попробуй вот эту копченую рыбку. Хоть и озерная, а косточек почти нет. А те, что есть - тонкие, как волоски.
   Они крепко отобедали, не разговаривая о делах. Только Ильгар поделился новостями о казни колдунов.
   - Ха. Представляю. То еще зрелище было, - Кальтер выплюнул рыбью кость. - Пышнее сжигание закончилось абсолютно ничем?
   - Разочарованные вопли слышны были даже в башне стражей, - Ильгар хмыкнул. - Никакой силы в колдунах не оказалось. Если это вообще колдуны были, а не парочка нищих, на которых спихнули вину за разгром торговой гильдии.
   - Беда. Кто-то крепко получит по шапке. Вероятно, твой тесть тоже в стороне не останется, но большая часть тумаков обрушится на военного преатора.
   - Получается, не колдуны повинны в нападении на гильдию.
   - Скоро проясним, что к чему... Ты как, готов выдвигаться?
   - Конечно. Отдохнул в седле лучше, чем на перине в доме Ракавира.
   - Пойдем пешком - на лошадях туда не добраться... Он отшельник.
   - О, тогда предвижу сложности, с которыми мы столкнемся.
   - Вряд ли осознаешь до конца, - шпион усмехнулся. - Никто не знает, сколько ему лет. Старик выдал Сеятелю собственного отца. Бога. И только поэтому жив.
   Ильгар посмурнел. Было у них с отшельником что-то общее. От этой мысли сделалось гадко на душе.
   Шли не по дороге, а полями. Несмотря на близость Ледников, природа дышала жизнью. Северные края, все же, гораздо красивее южных. И древнее. Именно здесь находились самые старые города и жили первые народы.
   Березовые рощи, обилие ручьев, далекие очертания холмов и вросшие в землю древние обомшелые камни. Небо цвета льда и слабое солнце, приятно согревающее плечи. Ветра почти нет. Лишь под ногами хрустит переплетение сухого и зеленого разнотравья.
   - Он знает, что мы придем, - пояснил Кальтер после долгого молчания. - Я принес ему позавчера дары. Вряд ли старик ждет нас сегодня, но, думаю, почувствует наше приближение.
   - Чем он полезен? Не оглядывайся, тут нет лишних ушей.
   - Адвин говорит с мертвыми. Подробностей не знаю. Вряд ли это безопасный дар, но нужный... Мать твою!
   Кальтер остановился и придержал Ильгара. Вроде бы только что на дороге не было ничего и никого, как вдруг впереди появилась тонкая человеческая фигурка. Она неестественно быстро приближалась.
   Ильгар, не веря, протер глаза. Нет, не ошибся. К ним подходил седой, неухоженный старец. Грязные волосы колтунами свисали ниже плеч. Давно нестриженые усы почернели от грязи. Засаленный ворот рубахи едва закрывал горло, рукава были подкатаны, обнажая тонкие загорелые руки.
   - Пойдем, - старик махнул рукой, - нечего здесь топтаться. Ступайте след в след.
   Ильгар уставился под ноги. Среди травы виднелись выцветшие каменные плитки, размером со стопу. По ним и ступал отшельник. Кальтер двинулся следом.
   Пространство вокруг них подернулось рябью, задрожало. Они прошли совсем немного, когда воздух вдруг заметно потеплел и сделался густым и влажным, как на болоте.
   Ильгар недоуменно огляделся - они стояли на лысом холме. Позади виднелись горные кряжи, впереди тянулась громадная река - дальний берег был едва различим вдали - а вокруг простиралась устланная травой долина. Среди разнотравья одиноко стоял двухэтажный бревенчатый дом, окруженный плетнем. В загоне блеяли овцы, под двору бегали куры. Неподалеку от дома виднелись грядки. Пахло навозом.
   - Что произошло? - тихо спросил Ильгар.
   - Понятия не имею, - ответил Кальтер.
   - У меня спросить трудно? - пробурчал старик. - Чего перешептываетесь, как девки глупые?
   - Как мы здесь очутились?
   - Теперь сам догадывайся.
   Отшельник зашагал к дому, бурча и плюясь.
   В доме царил порядок. Было прохладно и темно, как в погребе. По полкам расставлены рядки глиняных фигурок. Ничего похожего Ильгар никогда не видел. Фигурки изображали чудовищ, порожденных не иначе как похмельными кошмарами. Они сочетали в себе образы людей, животных, деревьев и рыб. Отвратительно, но талантливо. В комнате, рядом с кроватью, стоял гончарный круг.
   Адвин провел их по узкому коридору и указал на заднюю дверь.
   - Выходите во двор. Я сейчас.
   Позади дома оказалось открытое всем ветрам пространство. Ни кустика, ни камешка. Только выскобленная мотыгой земля.
   Друзья не успели и парой слов перемолвиться, когда отшельник почти бесшумно спустился по старой лестнице. На нем был балахон из мешковины, а в руках туго свернутый кожух. Хозяин повел гостей подальше от жилья, куда не падала тень от постройки.
   - Клади мешок с головой на землю.
   Он достал охотничий нож и принялся чертить на сухом грунте загадочные знаки. Они образовывали огромное замыкающееся кольцо.
   - Я призову тха мертвеца. Ни вы, ни я не сможем переступить порог мира мертвых, а вот с той стороны способно вылезти что угодно, поэтому выполняйте все, что прикажу.
   - Что такое тха? - спросил Ильгар.
   Адвин недобро покосился на него, но ничего отвечать не стал. Во взгляде сквозило нечто среднее между презрением и жалостью. С таким выражением смотрят на валяющегося в луже пропойцу.
   - Что такое тха? - повторил Ильгар с нажимом.
   - Упрямец?
   - Иногда.
   - Ты тратишь мое время, юнец. Именно поэтому мне не нужны здесь гости. Насмотрелся я на вас, когда Сеятель еще был молод... о, тогда сюда частенько наведывался и он сам, и его соратники. Теперь носа не кажет, возгордился, наверное. Все чужими руками делает.
   - Ты бы словами сорил меньше, - парировал Ильгар, - а просто ответил на вопрос.
   - Тьфу тебе в рожу, сучий сын. До чего надоедливый! Недаром чую в тебе гниль какую-то... Тха - это дар. То, что заложили в нас творцы мира. В ком-то тха сильное, в ком-то слабое. В иных и вовсе так пылает, что без боли не взглянешь. Доволен?
   - Не совсем.
   - А придется довольствоваться!
   Отшельник торопился. Явно хотел закончить до наступления сумерек. На вопросы перестал отвечать, двигался не по возрасту быстро, ловко справляясь с ритуальными ножами, плошками, покрывая землю все новыми знаками. На спине его расплывалось темное пятно пота, в воздухе витала пыль.
   Ильгар ощущал в редких порывах ветерка соленый запах. Так пахли лекарства от ран, привозимые с морского побережья. К этому запаху примешивался менее острый, но такой же приятный аромат влажной зелени, как на берегу старого озера или реки.
   Тем временем отшельник исписал громадный кусок земли, разделив его знаками на три круга - один в другом. В середину самого маленького, где лежала голова, заключил треугольник.
   - Тройная ловушка, - пояснил, наконец, Адвин, утерев со лба пот. - В чарках мед, пшено, мясо и вода. Неплохо было бы добавить вина, но у меня нет его... Говорю для того, чтобы вы поняли, сколько у нас примерно времени: когда мертвец дойдет до последней плошки - оборву ритуал, так что как хотите, так и успевайте.
   - А что за знаки? - спросил Кальтер.
   - Старые знаки. И уж точно не для твоего уха... Ладно, смотрите внимательно! Встаньте так, чтобы ваши тени не пересекались. Чтобы ни происходило - не суйтесь ко мне. Убью.
   Он вдруг остановился. Мелко задрожал.
   - Чтобы вы передохли, сучьи выродки... - хлопнул себя по лбу, - заболтали, непутевые. Да и сам уже из ума выжил, забыл, что помнил.
   Не переставая бормотать и костерить всех и вся, вытащил из мешка запечатанный воском рог и щербатую миску. Сковырнул печать и высыпал серый порошок. Затем, с ножом в руках, подошел к Ильгару и Кальтеру.
   - Моя кровь не подойдет. Давайте ваши руки... неглубоко порежу.
   - Нельзя свою кровь где попало лить, - заметил Кальтер, отступив на шаг. - Так говаривала моя бабка, а она была неглупой женщиной.
   - А ты весь в нее удался, - буркнул Адвин. - Такой же мудрый... и трусливый, как дряхлая жирная баба.
   Ильгар забрал у старика нож.
   - Раз уж без этого не обойтись... - Резанул себя по предплечью и протянул руку к миске. Кровь потекла в серый порошок. Игла тут же запротестовала, раскалилась под кожей, заставив забыть про рану. Артефакту не нравилось происходящее, и он властно на это указывал Ильгару. Но тот не подумал остановиться, покуда отшельник не убрал миску.
   Затем Адвин размешал гадкую кашицу, зачерпнул ладонью и принялся размазывать по лбу, щекам.
   - Прах и кровь скроют, что вы живые. Покройте лоб и щеки!
   - Прах? Чей?
   - Бараний, не человеческий к сожалению... Поэтому защита слабая. Но без нее нам бы туго пришлось.
   Когда последняя часть ритуала была закончена, Адвин подошел к осмоленной голове и вставил в глазницы два отполированных камня. Ильгар, чувствуя, как засыхает на лице маска из крови и праха, испытывал отвращение к себе и людям, его окружавшим. Все это было противно природе, смертным, и всему, за что сражался Сеятель. Как раз от таких ритуалов он и хотел избавить Ваярию... Но приходится участвовать в этом. Хотелось поскорее закончить, а затем долго-долго тереть лицо мочалом.
   Старик вынул из кожуха тончайший костяной нож и воткнул его в череп.
   Воздух вокруг них подернулся дымкой, потемнел. Вместо ветерка, несшего неведомый приятный аромат, повеяло сухостью, пылью и пронзительным холодом. Он жалил тело ледяными иглами, заставляя дрожать.
   Ильгар увидел, как тень, падающая от черепа, начала удлиняться. Она тянулась и тянулась, дрожала, пока не приобрела очертания согбенной человеческой фигуры.
   Природа смолкла. Не было слышно ни блеянья овец, ни куриного квохтания. Лишь тяжело дышал Адвин.
   Сложно было сказать, лежала ли тень на земле или шла во весь человеческий рост. Но вот она остановилась, Подняла прихваченную тленом голову и водрузила на плечи.
   Рот с громким щелчком открылся, обнажив черный распухший язык и гнилые десны. Челюсть не шевелилась, но мертвец произнес:
   - Где мои глаза? - голос походил на шелест ветра за окном, на скрип раскачивающегося ставня, на гул, доносящийся из земных недр. В нем не было ничего от Нерлина Валуса. - Кто забрал мои глаза?
   Черные полупрозрачные пальцы коснулись разукрашенных камней.
   - Ты мертв, - глухо ответил Адвин. - И только гость здесь. Я тебя призвал, так что и ответ держать мне.
   Голова слегка повернулась набок. Складывалось ощущение, что она выглядывает из слоев темной ткани. Тень сделала едва уловимое движение, но не смогла выйти за пределы треугольника. Так и билась о невидимую стену, пока отшельник не заговорил вновь.
   - Я хочу угостить тебя тем, чего нет в мире мертвых. Мне не нужна сила, не нужны тайны мира мертвых, я преклоняюсь перед могуществом Иссушающей, но ищу ответы на вопросы мира живых. Пройди, отведай злаков.
   Он провел ножом по воздуху, словно разрезая нить. Треугольник исчез, и мертвец ввалился в первый круг. Остановился у плошки. Голова опустилась, с шумом втягивая воздух.
   - Забытый вкус... - сказал, как будто ножом по стенке котелка проскрежетал.
   Адвин обернулся к Кальтеру.
   - Спрашивай скорее!
   Шпион облизнул пересохшие губы, с трудом проговорил:
   - Кто руководил заговорщиками? Зачем разгромили торговую гильдию? Как и куда вывозят сосуды с силой убитых богов?
   - Не больше одного, дурак! - рявкнул отшельник. - Не гневи мертвого!
   Мертвец тем временем упорно бился в следующий барьер. Из раскрытого в немом крике рта лился звук, напоминающий эхо в пещере. Но вот он стал членораздельным.
   - Гильдию разбил Дарующий. Сила в нем вскипела и лишила разума. Им управляли.
   - Кто?
   - Тот, кто повелевает безумием...
   Адвин взмахнул ножом - меньший круг исчез. Нерлин Валус припал к миске с медом. Было слышно возбужденное пыхтение.
   - Он не отвечает прямо, - прошептал Кальтер.
   - А ты чего ждал? - буркнул отшельник. - Это тха, а не человек... а может, и не тха. Это сила, вырванная из лап Иссушающей! Радуйся тем крупицам, что падают в ладони! И торопись.
   Насытившись, мертвец приподнялся и устремился к следующему кругу. Движение стали плавными и ленивыми.
   - Кто повелевает безумием? - громко произнес Кальтер.
   - Мшара, - принялся чеканить Нерлин. Он повернулся на голос и смотрел нарисованными на камнях зрачками на людей, отчего Ильгару стало по-настоящему жутко, - Сеятель дважды побеждал ее. В первый раз изгнал, во второй - пленил и заточил в подземном храме Сайнарии. Думал, что пустит ее в ход, если начнет проигрывать войну. Она сводит с ума любого бога... И того, в ком теплится переданная сила.
   - Где тварь теперь?
   - Освободили - и сожгли. Ее сила служит заговорщикам.
   Адвин рассек средний круг. Нерлин медленно направился к плошке с мясом. Он перестал торопиться, не отрываясь, глядел на людей за последней чертой. Припал к лакомству не сразу, явно ждал следующего вопроса.
   - Как воровали сосуды?
   - Убивали богов в далеких землях. Часть сосудов отсылали Сеятелю в Вайрантур, часть прятали.
   - Зачем их зашивали в трупы? - вступил в разговор Ильгар.
   Нерлин дернулся. Пробормотал нечто нечленораздельное. Провел призрачной ладонью по мертвому лицу, словно силился отогнать морок. Но все-таки ответил.
   - Силу брали без жрецов, в самодельные сосуды. Она не задерживалась надолго и вырывалась на свободу. А вот тело, даже мертвое, как якорь. Умирает человек - умирает и сила в нем. Не сразу, со временем. Нам того времени хватало, чтобы с торговыми караванами переправить тела в нужное место, где она находила нового хозяина. Я сам тело привез только раз - на реку Безымянную. Потом лишь руководил торговцами.
   Ильгара пробрал холод. Он понял. Так вот что произошло тогда! Вот откуда взялось тело в лесу! Они с Кальтером переглянулись. Шпион раздосадовано покачал головой.
   Мертвец насыщался мясом долго. Смаковал. Время от времени отрывался от трапезы и смотрел на людей, с шумом вдыхал воздух.
   Отшельник разнервничался. Исходил потом, дрожал, словно на плечах висел тяжкий груз. Нож держал неуверенно, то и дело перекладывал из руки в руку, вытирая об накидку влажные ладони.
   - Что-то на меня давит, - пожаловался он совсем по-детски, - нужно обрывать ритуал.
   - Нет! - воскликнул Кальтер. - Он не ответил на главные вопросы!
   - Торопитесь тогда, - простонал Адвин, стирая границы последнего круга.
   Мертвец устремился к воде. На мгновение потерял интерес к людям и принялся нюхать ее, словно чувствовал какой-то запах. Больше ничего не сдерживало тварь...
   - Сколько мятежников в империи? - спросил Ильгар.
   - Десятки. Сотни, - не отрываясь, ответил Нерлин.
   - Кто. Руководит. Мятежниками.
   - Это тайна, - мертвец оторвался от плошки и уставился на Ильгара. Глаза в глаза. Так, что нутро у того скрутила судорога. - Знаю, что он из Сайнарии. Жрецы не посвящены в заговор. Только Дарующие.
   Он встал, выставил руку.
   - Я вас вижу.
   Адвин люто выругался, взмахнул ножом, словно перерезая последнюю нить.
   Ничего произошло.
   Нерлин медленно зашаг к Ильгару, с хлюпающим звуком втягивая воздух прогнившими ноздрями.
   - Я тебя знаю. Я тебя помню. Твой запах. Твой голос. Вот только лица не узнаю... это не твое лицо! Мертвая маска. Ты примерил личину трупа...
   Отшельник засуетился, бормотал заклятия, полосовал знаками почву под ногами, но не мог остановить Нерлина. Кальтер увидел, как в тени дома бурлит мрак. Там то появлялись, то исчезали фантомы. Земля застонала.
   - Раз помнишь - помоги по старой дружбе! - воскликнул Ильгар.
   - Тебе за ответами далеко не нужно ходить, - прошептал мертвец. Он остановился. - Я тебя помню, старый друг.
   Дрожащая черная рука устремилась к Ильгару. Тот будто примерз к месту, глядя в нарисованные глаза, парящей над землей головы. Почувствовал прикосновение, словно ледяным осколком провели по коже...
   В этот миг закричал Адвин. Он вырвал из головы Нерлина нож и, с поразительной ловкостью, заключил тень увлеченную беседой в треугольник.
   Мрак рассеялся.
   Теплый вечер окутал долину запахами, легкими ветерком, стрекотом насекомых, блеяньем овец, шумом недалекой реки.
   Адвин корчился на земле, его рвало. Сквозь слезы он клял на чем свет стоит своего отца, Сеятеля, и всех, кто с ними связан.
   Кальтер сбегал за водой, принес ушат и окатил старика. Тот забился, как выброшенная на берег рыба, но замолчал. Лишь всхлипывал и жался в пыль.
   - Ну и ну, - шпион покачал головой. - У меня поджилки трясутся.
   Треугольник никуда не делся, в нем лежал голый череп, камни выкрошились из глазниц, плоть обратилась прахом.
   - Глупые, глупые людишки, - простонал Адвин, поднимаясь. Он выглядел злым и жалким, потрясая худющими кулаками. - Мертвец узнал вас! Узнал! Почему никто не обмолвился, что вы были знакомы? Почему?! Тьфу! Проклятые дураки! Я не смог изгнать эту тварь! Она в ловушке... Придется звать колдунов, чтобы вышвырнуть ее отсюда! А они меня убьют, понимаете? Убьют!
   - Никто тебя не убьет, - отмахнулся Кальтер. - Поедешь с нами в Сайнарию. Останешься при жрецах. Будешь сыт и цел. А про это место забудь...
   - Нет! - рявкнул Адвин. - Это место - дар моему отцу от творцов Ваярии! Он жил здесь, веками устраивая встречи живых и мертвых... И передал часть дара и знаний мне. А я его предал! Струсил и предал. Выкупил свою жизнь, отдав его. Почему? Потому что он противился Сеятелю! И правильно делал, как теперь вижу... Я тогда свою шкуру ценил выше всего. Тогда. Но теперь я стар и мне плевать, жив я или завтра подохну, как дворняга. Нет, никуда я не пойду, разве что к колдунам, чтобы они изгнали мертвеца. А потом пусть судят, как хотят.
  
   Глава 34
   Ная
  
   Лошади упрямились. Били копытами, фыркали, и наотрез отказывались приближаться к перекрывшей дорогу горе. Один из всадников спрыгнул с гнедого жеребца, направился к завалу.
   - Вот, господин хороший, как и говорил, не проехать тут теперича. Напрочь засыпало, не разгрести, - подал голос проводник, сухонький, но еще вполне резвый старичок, обтирая пот со лба. Осел, на котором он сидел, издал глубокомысленно рев, словно поддерживал его слова.
   Мужчина в подбитом мехом плаще, давно утерявшем первоначальный лоск новенькой ткани, не обратил на речь старика внимания. Окинул гору внимательным взглядом, сняв перчатку, приложил ладонь к выпирающему обледенелому камню, погрузился в ощущения. Чувствовалась смерть. И не одна.
   - Как давно, говоришь, сель сошел? - спросил, не разжимая сомкнутых век.
   - Да, почитай, месяца два, а то и три. Сыновья Аркила поехали насчет шкур договариваться с лардянами, местными пастухами. А тут такое.
   - А с чего сель случился? - мужчина в плаще повернулся к проводнику, вперил в него пронзительный взгляд.
   Старичок поерзал в седле, ощущая себя неуютно, пошамкал губами.
   - Да с чего он всегда случается, господин хороший. Погода сплоховала, али горный дух осерчал. Тут такое часто бывает, не предугадаешь.
   - И когда в последний раз было?
   - Разве ж вспомнишь? Позапрошлой весной, кажись, сель сошел. Но тогда никто не пострадал, а тут, вишь, целую деревню накрыло. Бедняги.
   Мужчина кивнул в подтверждение своим мыслям, обтер испачканную ладонь об плащ.
   - Какое трагичное совпадение. Сель сошел именно тогда, когда в деревню прибыл отряд жнецов с тремя Дарующими, один из которых, кстати, умел отлично предвидеть изменения погоды.
   - Куда вы клоните, Сашер? - спросил один из всадников, молодой франтоватый офицер с нашивкой перекрещенных кос на рукаве стеганки.
   - Этот сель не случаен, он сошел не сам по себе, ему помогли.
   И без того удлиненное лицо офицера вытянулось еще сильнее. Верхняя губа с полоской усов над ней дрогнула.
   - Вы подозреваете, что это дело рук...
   - Колдунов, - закончил за него мужчина, сковырнув носком сапога в пропасть камень. Проследив за его полетом, устало зевнул: - Более того, уверен в этом. Деревня находилась в стороне от возможного схода селя. Каким же тогда необъяснимым образом он сделал крюк?
   Проводник от его слов почувствовал себя еще более неуютно, с напускной деловитостью принялся поправлять упряжь ослика, стараясь казаться неприметным. Сопровождавшие косарей воины схватились за оружие, заозирались по сторонам. Выражение утомленности после многодневного перехода по горам сменилось готовностью к бою.
   - Не может быть! Устроить обвал на дороге - еще понятно. Но заставить сель подчистую смести целую деревню...Неужели им подвластна такая мощь? - молодой косарь выбрался из седла, приблизился к горе, в потрясении разглядывая навороченные глыбы вперемешку со льдом и мусором. - Сотворить такое собственной волей. Это... страшная способность. О, бездна, - офицер, побледнев, указал на вмороженный в лед кусок чьего-то лица. Красный от крови глаз слепо уставился на косаря. Не сдержавшись, офицер согнулся, его вырвало.
   - Вы не видели прежде трупов? - хмыкнул Сашер, натягивая перчатки на озябшие пальцы. Все что нужно, он уже выяснил. И разглядел. Клочки формы жнецов, подошвы сапог, которые горцы отродясь не носили, предпочитая мягкие легкие кади из кожи.
   - Видел. Но не в таком жутком состоянии, - обтер губы рукавом офицер. - Вы уверены, что сель дело рук человека, а не природы?
   Уверен ли он? Сашер скривил губы в презрительной усмешке. Это спутники могут сомневаться и гадать. А он почувствовал силу, едва они подъехали. Поток, обрушенный на деревню, со временем ослаб, но след еще был яркий, ощущаемый сладкой горечью на языке. Не один работал колдун. Несколько. Букет оттенков разлился над этим местом точно радуга. Мужчине даже почудился на миг знакомый вкус, столь бережно сохраняемый им в памяти с происшествия в Лоте. Впрочем, предположение вполне могло оказаться и правдой. Где как не в этих суровых горах скрываться той швыряющейся огнем девчонке. В самый раз для ее норова местечко.
   - Если ваши подозрения верны, что собираетесь делать дальше? - избавляясь от последствий рвоты, офицер прополоскал рот водой из фляжки, брезгливо выплюнул.
   - Пока ничего, - Сашер подозвал свистом коня, запрыгнул в седло. - Всему свое время, мой друг. Всему свое время. - Развернул жеребца и поскакал вниз по тропе. Отряд двинулся за ним.
   Проводник задержался на мгновение. Глянул в сторону видневшихся вдали снежных вершин, незаметно скрестил пальцы в оберегающем знаке и засеменил на ослике вдогонку за жнецами.
  
  
   Фигурки людей были видны далеко внизу. Если поднажать, можно успеть догнать. Ная перемахнула расщелину, перескакивая с камня на камень, спустилась по склону. На белом фоне выпавшего несколько дней назад снега, цепочка шагов выделялась четко. Колдунья припустила по ним, виляя между валунами. На очередном повороте бросилась напрямик, сокращая путь. Нетронутый снег на этом участке подмерз, превратившись в скользкий наст, и девушка съехала по нему на заднице, как с ледяной горки. Прямо к ногам человека в черном плаще, шествующим впереди своих спутников.
   - Фу. Еле догнала, быстро ходите.
   Затянутые снежной хмарью глаза обратились на колдунью, уголок губ дернулся в недовольстве.
   Ах, он недоволен. Ну так и она сердита не меньше.
   - Во, шальная, - загоготал Дарон. - Появилась как горный дух из расщелины. Ты чего примчалась?
   - С вами решила пойти. - На угрюмо молчавшего Радкура она смотреть избегала. Не помогло.
   - Ты не идешь, - отрезал он.
   - Почему?!
   - Я тебе уже говорил.
   Даже слишком часто, чтобы его слова не начали вызывать изжогу. Ная воинственно нахохлилась.
   - Ты обещал.
   Радкур повернулся к стоявшим за спиной привратникам.
   - Ступайте. Я вас скоро догоню.
   Я догоню. Не мы. Значит, даже мысли не допускает, что она пойдет с ними. Это распалило Наю еще сильнее.
   Привратники прошли мимо девушки, сочувствующе улыбаясь и пожимая плечами.
   - Ничего, Саламандра, в следующий раз пойдешь. Сейчас нас и так толпа набралась, - ободряюще гыгыкнул Дарон. Но под хмурым взглядом Скорняка поторопился догнать спутников.
   В следующий раз? И он туда же. Радкур все обещаниями кормит, что отпустит на обход закрытой ими территории...когда-нибудь...потом, придумывая затем различные отговорки, чтобы не делать этого. "Погибшего привратника заменит другой привратник. А кто заменит тебя, ходящую?...Ты после похода за грань, устала... Тебе идти за грань, надо отдохнуть... В следующий раз". Она мирилась, молча сносила отказ, пока все было тихо, и дороги, ведущие к клану, оставались пустынны. Но месяц назад на одной из них появились чужаки. По словам дозорных, вооруженный отряд из двенадцати человек с проводником. Жнецы, судя по форме. Они не пытались преодолеть воздвигнутую на пути селем гору, только нечаянно затронули сигнальную сеть. А потом ушли. Долгое время никто не нарушал уединения колдунов. И вот сегодня утром сообщили о приближающихся путниках на волах. Кагар выслал отряд разведчиков узнать, кто такие, и что нужно на землях привратников. Ная загорелась пойти с колдунами - уж теперь Радкур позволит, какая опасность от путников? Он вроде бы и не возражал. Правда, ходил смурной. А перед самым уходом передал, что она срочно понадобилась по какому-то важному делу Призванному. "Не огорчайся, в следующий раз сходишь", - прозвучала давно опостылевшая фраза. Она уже тогда заподозрила неладное, а когда Кагар удивился ее приходу и наобум велел переписать первый попавшийся под руку свиток, выяснив, что колдунью прислал Радкур, убедилась в подозрении - Скорняк провел ее как простушку.
   - Почему... - спросила Ная, когда привратники удалились на достаточное расстояние, чтобы их не слышать. - Почему ты делаешь так, чтобы меня считали трусливой мышью, прячущейся за спинами других колдунов? Я такой же привратник, как все, и не желаю, чтобы меня оберегали.
   - Несколько странное обвинение, если учесть, что это ты прикрываешь сейчас всем нам спины, раз за разом уходя за грань одна. И если ты думаешь, что парни не понимают, какими силами тебе дается сдерживать пределы - глубоко ошибаешься. Ты нужнее там, а не здесь, потому что никто не сделает того, что по силам лишь тебе.
   Красивые слова. Но теперь она не купится.
   - Ты тоже способен ходить по пределам. И все же отправляешься каждый день на разведку.
   - В отличие от других привратников у меня есть небольшой опыт в военном деле. Пришлось поучаствовать.
   - Но, если я уже здесь, почему бы в этот раз мне не пойти с вами? Больше я не стану напрашиваться.
   - Нет! Ты вернешься в селение.
   Ная стрельнула в него гневным взглядом.
   -То, что мы иногда делим ложе, не дает тебе право указывать мне.
   - Дает. И ты это прекрасно знаешь.
   Она знала. Потому и промолчала, отвернувшись обижено.
   Радкур притянул ее к себе, потерся щекой об щеку.
   - Не хмурься. Просто послушайся и сделай в этот раз, как я прошу. Пожалуйста.
   Она зыркнула на него из-под сведенных в недовольстве бровей.
   - Хорошо. Но только посмей встрять в какую-нибудь заварушку и позволить убить себя. Оживлю и сама оторву голову.
   Радкур улыбнулся.
   - Договорились. Буду осторожен. А теперь ступай назад.
   Мазнул ласково по щеке пальцами и заторопился за колдунами.
   Ная с неясным чувством смотрела им в след. Черные фигурки на белом снегу. Они уходили все дальше и дальше, превращаясь в маленькие точки. На душе было неспокойно. Все-таки остался неприятный осадок от разговора. Может, следовало заупрямиться и увязаться с ними? Но и постоянно идти наперекор, тоже признак не большого ума. Ее своенравие и так принесло немало хлопот. Стоило ли опять ссориться с Радкуром из-за каких-то путников?
   Девушка вернулась в селение. И сразу угодила в острые когти Зарая. Колдун молча бросил ей шест, указал на круг. А дальше уже было не до обид и перебирания в уме недавнего разговора. Имя бы свое вспомнить. Тренировка напрочь вытеснила все мысли из головы. В этот раз она превзошла себя, продержавшись значительно дольше, чем в прошлые поединки, но в итоге все равно оказалась на земле. Уж, казалось, все хитрости колдуна изучила, а нет, каждый раз он припасал для нее новый прием, сбивающий с ног. Наступит ли когда-нибудь такой момент, что ей удастся взять верх над Зараем? Ох, сомнительно. Такие как он не сражаются, а живут схваткой, дышат ей точно пылкий влюбленный, забывая обо всем кругом.
   Работа в кругу сняла напряжение и наполнила тело приятной усталостью. Заметив поднимающихся по тропинке колдунов, Ная радостно воспряла. Вернулись. Но нет, ошиблась. Не они. Дозорные с восточной грани.
   - Волнуешься? - Зарай ухватил выражение досады на ее лице.
   Она с напускным безразличием пожала плечами.
   - С чего бы? Они опытные колдуны, как-нибудь разберутся с путниками.
   Привратник, играя, подкинул в руке с переворотом нож.
   - Может, и угощения какого принесут. Некоторые люди еще помнят старые времена и добро.
   Трапезная сотрясалась от хохота. Лойр травил байки. Был у колдуна редкостный дар - рассказывая даже самую обычную историю, доводить людей до смеха. Не до скупого хихиканья ради приличия, а настоящего истеричного хохота, со слезами на глазах, хлопанью в избытке чувств ладонью по столешнице от нехватки воздуха. Вот и сейчас привратники едва не рыдали, слушая, как Лойр ненароком попал в одну слишком гостеприимную деревеньку. Отправился по заданию Призванного и заблудился. Дернула же Незыблемая заехать спросить дорогу. На его беду в деревне играли свадьбу. Играли с размахом, щедро и как не угостить столь знатного гостя. Самой лучшей настоечки, по словам отца невесты, преподнесли. Угостился. Лучше бы его твари сожрали за гранью. Если это лучшая, то какая у них плохая? Большей мерзости в жизни не пробовал. Будто дерьма хлебнул. Воняла и на вкус была точно такая же. Что делать? Ни в себя влить эту гадость мужества не хватает, и выплюнуть нельзя, смотрят, рты раззявили. Обида будет, если хозяев не уважишь. Сделал усилие над организмом. Проглотил. А мысль одна, как бы скорее дать деру из деревни, да прорыгаться у реки. Но какой там. Не вырваться. Давят, что примета для молодых плохая, если знатный гость уедет раньше заката. А сами знай, наливают, потчуют. Тут ему совсем дурно сделалось, хоть саваном накрывайся, мутит, в брюхо боль иголки втыкает, рот с языком онемели, какой силой воли только и сдерживался, чтобы стол не испоганить. Уже в тумане увидел, что гости засуетились, вставать начали. Обрадовался было - конец застолью. Но куда там. По местному обычаю теперь надо было с мертвыми радость разделить, и народ двинулся на кладбище. Его тоже под ручки подхватили и повели знакомить с почившей родней. А родни там считай целый погост и каждого надо уважить, чарочку опрокинуть. Тут уж Лойра совсем грусть взяла, не дотянуть ему до заката, так плохо, горит огнем нутро, что и света белого не взвидел, еще пара могил и сам ляжет мертвецом среди многочисленной родни молодых. И с каждым шагом мысли эти все сильнее им овладевали, пока не стошнило его на могилу какой-то тетушки. Хорошо так выпростало, и цветы, и могильный камень, и наряд матери невесты, и башмаки старосты... В общем, всем досталось. Но видно лицом он был слишком зелен, что обиды предъявлять никто не стал, с натянутыми улыбками подвели коня, указали дорогу. Какой-то захмелевший дедок было ринулся на посошок еще чарку предложить, но его тут же оттеснили за спины, зашикали.
   История была старая, не единожды Лойром поведанная. Но умел же, стервец, ладно сказывать, что не приедалось и захватывало внимание, будто в первый раз слушаешь. И ведь речь вел на полном серьезе, без шуточек, будто взаправду горестями делился, а народ еще пуще оттого покатывался, давился гоготом. А говорят, привратникам неведомы чувства и они незыблемы как Мать Смерть. Что ни говори, а добрая шутка порой необходимее мудрого слова. Самое то, что им сейчас всем требовалось.
   Ная хохотала не меньше остальных, подмечая мимоходом, что в истории с каждым разом появляются все новые детали, а страдания Лойла приобретают все более трагичную окраску. Но разве это важно, когда всем так весело и легко впервые за долгое время?
   Свечи в трапезной мигнули от резко отворившейся двери. Смеющиеся лица обратились к вошедшему. На пороге стоял Грай. Выражение его лица стерло вмиг улыбки, оборвав веселье.
   Взгляд колдуна мазнул по присутствующим, застыл на миг на девушке и торопливо вильнул в сторону.
   - Там парни из разведки вернулись...Плохие новости.
   Наю словно под ребра кулаком ударили. Радкур! Перескочив через лавку, она бросилась из трапезной. Кажется, что-то перевернула по дороге, кого-то отпихнула в сторону. Ушедших в разведку привратников Саламандра увидела у колодца. Радкура среди них не было. Она двинулась к колдунам, переходя с шага на бег и сбиваясь вновь на шаг. Ее заметили, обернулись, что-то обронили негромко меж собой. Отвели глаза. Почему они все отводят глаза? Злость с непонятным отчаянием затопила разум. Сердце не билось, застыв в груди неподъемным камнем. Да и зачем ему биться, когда... и тут Ная услышала голос Радкура.
   - Не пускайте ее!
   Голос звучал слабо, измучено, но это был голос живого человека. Девушка рванулась на его звук. Но всколыхнувшуюся было надежду душил страх, еще непонятый, не сформировавшийся в четкую мысль и заведомо бросающий во тьму. Навстречу ей шагнул Дарон.
   - Не нужно тебе этого видеть.
   - Прочь с дороги, - процедила она. Рука сжала дирк на поясе.
   Он заметил ее жест. Потемнел лицом. Молча отступил в сторону.
   - Тебя же жалел.
   Почему - Ная поняла, увидев Радкура.
   Он лежал на смастеренных наспех носилках, укрытый до подбородка заляпанным кровью плащом. Крови было много. Слишком много. В ней были испачканы и волосы, и серо-землистая кожа изможденного лица. Скорняк походил на мертвеца, если бы не глаза, еще теплящиеся жизнью, борющиеся из последних сил с наплывающим туманом беспамятства. И проигрывающие эту битву. Но было что-то еще, настораживающее, чего она понять пока не могла и это пугало до тошноты в подреберье. Плащ. Он как-то неправильно облегал тело, прогибался в местах, где не должен был. Ноги налились невыносимой тяжестью, подогнулись. Ная осела на колени возле носилок, потянула плащ. Ткань сползала медленно, словно с неохотой открывала, что прятала... Сначала обрубок левой руки выше локтя, затем культу правой ноги до колена. Дыхание застыло в горле колдуньи ледяными осколками.
   - Меня тут немного укоротили, - разлепил с усилием губы Радкур.
   Раны были плохие, несмотря, что их сразу перетянули ремнями и прижгли. Кровь продолжала сочиться, и вид имела неприятный, буро грязный с желтым пенным налетом. Запах от ран шел как от давно гниющей плоти. Но так быть не должно! Еще даже суток не прошло. Ничего этого не должно было быть. Но было. Как бы сознание не отказывалось в это верить. Словно издалека доносился голос Дарона:
   - Они выглядели как путники, ехали на двух повозках, запряженных волами, величали себя торговцами. Сетовали, что заплутали, впервые в этих местах, а проводника не взяли, больно уж дорого просил, мерзавец, понадеялись на карту. Только мы сразу приметили, что с ними что-то не так, пока один зубы заговаривал, четверо у телеги толклись. Улыбки во всю харю, а сами напряжены, словно животами маются и боятся портки дерьмом загадить. Тут порыв ветра полу плаща у одного распахнул, а за поясом кинжал боевой, не купеческая игрушка для спокойствия души, а настоящий, воинский, с клеймом жнецов на рукояти. Мы за оружие. Пятеро против пятерых. Детская забава. Справимся, решили. Не взяли в расчет только западню. Из первой повозки еще десять человек выпрыгнули. На торговцев ничуть не похожие. Оружия на каждом как на богатой горожанке украшений. Ребята ловкие, умелые, знают не только с какого края держать меч, но и орудовать им точно рукой. Взяли нас в оборот лихо. Насели так, пальцы скрестить в заклинании некогда. Мы бы полегли там все, если бы Радкур не отвлек большую часть жнецов на себя, выгадав нам мгновение, чтобы ударить колдовством по врагу. Это почти сработало. Но случилось непредвиденное. Никто не заметил его в пылу боя. В повозке, наверное, скрывался. Спохватились, когда Дарующий скинул полог со второй телеги и вставил руку в закрепленное на ней странное устройство в виде рогатки и пульсирующего внутри искрящегося шара. Тот сразу налился оранжевым цветом, из середины выстрелил луч, полоснул по скале чуть выше наших голов, отрезав как масло ножом кусок породы с валун. Не давая времени Дарующему исправить ошибку, Радкур метнул в странное оружие "молот молний". Телегу с устройством подкинуло в воздух, охватило огнем и сбросило в пропасть, но луч, вильнув, успел зацепить Радкура. Руку и ногу...острее меча отмахнуло, и раны такие - ни травами, ни прижиганием, ни колдовством кровь не остановить, желтой пеной пузырятся. Думали, не донесем живого.
   На последних словах девушка словно очнулась.
   - Так какого духа теперь ждете?! Пока он совсем кровью истечет? В целительскую его. Живо!
   - Нет нужды...Мне уже не помочь.
   Жесткий взгляд Наи вперился в Радкура.
   - Это допустимо для кого другого. Но не для тебя и меня. Ты сам учил никогда не сдаваться. И я скорее в горе пещеру прогрызу, чем смирюсь. И тебе не позволю. А там поглядим, так ли неизбежное неизбежно. - Она обернулась к стоявшим за спиной привратникам. - Взяли. Понесли.
   Дверь отворилась с грохотом. Петли давно разболтались, а придерживать было не досуг. Ная вошла первой, за ней привратники занесли носилки. Войтек обернулся на шум, увидев процессию, вскочил из-за стола, на котором что-то мельчил в ступке.
   - Что случилось?
   - Не стой столбом. Радкур ранен. Готовь инструменты, - колдунья оттеснила молодого целителя с дороги, смела со стола пакетики с порошками и травами. - Кладите.
   Привратники водрузили Скорняка, отошли в сторону, пропуская Войтека. Молодой целитель приоткрыл плащ и изменился в лице. Кивнул Нае.
   - Отойдем.
   Она в раздражении двинулась за ним из лачуги.
   - Ну что еще? Время теряем.
   - Я бессилен ему помочь.
   Рука девушки выстрелила вперед, сграбастала молодого целителя за грудки и притянула к себе.
   - Я этого не слышала. А ты утрешь слюни, вернешься в дом и сделаешь все, чтобы Радкур выжил.
   - Ты не понимаешь, с такими ранами не живут.
   - Значит, тебе придется сотворить чудо, - прошипела Ная.
   - Я не Лариус. Да и он вряд ли смог бы тут что сделать.
   - А ты сделаешь! Станешь Лариусом! И исцелишь Радкура! А иначе... - волна холодной ярости выплеснулась в лицо Войтеку, смотревшему на нее уже со страхом.
   - Что иначе? Ты убьешь собрата? - раздался за спиной голос Призванного.
   Колдунья рванулась к нему как утопающий к берегу, выпустив молодого целителя.
   - Радкур тяжело ранен. Каждый миг на счету, а этот... - она гневно зыркнула на Войтека.
   - От таких ран разве что Ваятели способны исцелить, - оправдываясь, произнес целитель. - Уже ничего не сделать.
   - Я тебе в глотку засуну эти слова, если попробуешь еще раз сказать их, - дернулась к нему Ная.
   Призванный вскинул руку, останавливая ее. Затем толкнул дверь и вошел в дом целителя. Ная припустила за ним бегом. Кагар направился к столу, откинул плащ. Взглянул на раны.
   - Скажи хоть ты ей, что это бесполезно, - промолвил Радкур.
   - Я не дам ему умереть, - с упрямством отрезала Ная.
   Призванный покосился на девушку, опустил плащ. Угрюмо помолчав, повернулся к Войтеку.
   - Готовь горячую воду и тряпицы.
   - Кагар-Радшу... мне не справиться. Я с таким никогда не сталкивался.
   - Не попробовав - не узнаешь. К тому же ты будешь не один, я стану помогать.
   Войтек схватился за голову.
   - Давайте хотя бы пригласим целителей из других кланов.
   - И сколько мы будем их ждать? Радкур кровью истечет. Разговор окончен. Все вон.
   - Я не уйду, - напыжилась Ная.
   - Оставайся. Ты понадобишься. Остальные ждут за дверью.
   - Кагар...не трать напрасно силы. Дай уйти за грань при памяти, - Скорняк попробовал приподняться. Но тут же откинулся назад, прикрыл глаза. Кровь потекла с новой силой.
   - А кто говорит о смерти? - склонился над ним Призванный. Растопыренные пальцы левой руки накрыли лицо Радкура.
   - Я запрещаю... - колдун дернулся отвернуться, но обмяк, погрузившись в сон.
   - Как скажешь, друг мой, как скажешь. - Кагар закатал рукава, перетянул волосы ремешком. - Приступаем.
   Дверь тихонько скрипнула за торопливо вышедшими привратниками. Войтек заметался по комнате, зажигая в нишах свечи, сгребая с полок необходимые эликсиры и инструменты. Призванный поманил Наю пальцем, указал на безвольное тело Радкура.
   - Положи одну ладонь у подреберья, другую вертикально на грудь. Будешь следить за сердцем и дыханием. Внимательно смотри, что я делаю и запоминай.
   Он извлек из берестяной коробки ножи, опалил их с двух сторон выпорхнувшим из пальцев огнем. Тем же пламенем очистил обрубок руки, сверху плеснул темной жидкостью из бутылки, поданной Войтеком. Кровь зашипела, запузырилась еще сильнее, но края кожи и плоти присохли.
   - Отчего такие раны? - спросила Ная.
   - Хотел бы я тебе ответить, - буркнул Кагар, нанося выше локтя Скорняка заклинания кончиком ножа, обмакнутым в специальную вытяжку корней и трав. - Сучьи дети, все никак не угомонятся, хотят достичь уровня нашей силы.
   - Похоже, они близки к цели.
   - Наши цели различны, как и природа наших сил! - обрубил Кагар.
   - Но что это, если не колдовство?
   - Возможно. Только мы не режем людей лучами, от которых разрушается плоть и отравляется кровь.
   - Некоторых следовало бы, чтобы неповадно было.
   - Насилие не решает всех вопросов.
   - Но способно остановить другое насилие, - не согласилась Ная.
   - Если бы это было так, наш мир стал бы таким как за гранью.
   - Предлагаете прощать и терпеть? Или снова бежать и прятаться?
   - Искать варианты изменить происходящее.
   - А пока они будут убивать наших людей. Меня там не было, - со злостью выдохнула Ная.
   - Грозился кочет всех кур мира перетоптать. Никто не знает, как бы оно было на самом деле, сложись все иначе. Может, наоборот, только хуже.
   - Куда ж еще хуже, - проворчала колдунья, кивнув на Радкура.
   - Незыблемая умеет удивлять. А теперь держи крепче, сейчас его начнет трясти. Войтек, нгагар тебя задери, где ты ходишь? Ты нам нужен. Неси скорее воду и тряпки.
   - Что вы собираетесь делать? - девушка вжала ладони в грудь Радкура.
   - Надо удалить отравленную плоть, иначе кровь не остановить. Будешь вливать в него силу, как скажу. Не всю до капли, а медленно и понемногу. Поняла?
   Ная кивнула.
   А дальше словно окунулась в четкий, леденящий реальностью бред. Они кромсали, прижигали, сшивали, отпиливали, затирали мазями, опять кромсали, перематывали. Команды Кагара следовали одна за другой, и колдунья с Войтеком едва поспевали за ними, не в состоянии ни обдумать их, ни почесать нос, ни смахнуть со лба капельки пота, ни заново зажечь потухшие свечи.
   Сердце Радкура остановилось внезапно и без каких-либо предпосылок. Просто тихо замерло в груди. Мгновение назад он дышал и вдруг грудь опала и застыла.
   Ная в панике глянула на Кагара.
   - Чего смотришь, - зарычал он. - Силу качай. Увеличь поток. Почувствуешь слабость, сразу говори, заменю тебя другим.
   А вот это вряд ли. Радкура она не передоверит никому. И колдунья гнала в его тело силу, мысленно приказывая сердцу биться и поочередно надавливая ладонями на грудь. Оно ожило словно нехотя, ударило пару раз, замерло, еще раз, и опять зависло.
   Не позволю! Бейся!
   - Давай я, ты устала - предложил Войтек.
   - Справлюсь, - рыкнула девушка. Если кому и удастся заставить сердце Радкура вновь работать, то только ей. Он должен чувствовать ее руки, ощущать, как она борется за него, молит держаться. А она не сдастся. И плевать, что дрожат пальцы и шумит в ушах. А в глазах пляшут разноцветные пятна. Она не сдастся...Не сдастся.
   Шлепок по щеке заставил Наю вздрогнуть.
   - Если плохо - выйди на воздух. Тебя сменят.
   - Нет. Я сама, - качнула колдунья головой на предложение Призванного. И тут поняла, что сердце Радкура бьется. Ровно, размеренно. Ноги подогнулись от внезапно нахлынувшей слабости. Она оперлась о стол, не давая себе сползти на пол. Под внимательным взглядом Кагара встрепенулась, расправила плечи. - Со мной все хорошо. Правда.
   - Тогда продолжаем. Повторяй вслух каждое мое действие и старайся не уплывать. У нас еще осталась нога. Войтек, нужно еще воды.
   И опять все началось заново. Кромсали, прижигали, сшивали, отпиливали, затирали мазями, опять кромсали, перематывали. Ная подпитывала силой. В какой-то момент река тьмы подхватила ее и понесла по перекатам, утягивая все дальше и дальше. Очнулась девушка от стылого морозного воздуха, обжегшего лицо. Увидев впереди снежные вершины, вскочила, метнулась обратно в домик целителя. Чьи-то руки перехватили ее, усадили обратно на лавку. Перед глазами всплыло лицо Зарая.
   - Отдохни. Приди в себя.
   Она покачала головой.
   - Мне надо к Радкуру. Я должна быть там.
   - Вернешься. Но прежде наберись сил...и не отнимай у парней право тоже помочь ему. - Зарай сжал ей плечо. - Передохни немного.
   - Я чуток. - Пару мгновений ей вполне хватит. Хотя бы пару мгновений, чтобы потом вновь давать силу Радкуру. Всего пару мгновений. Ная прикрыла глаза, и река тьмы опять понесла ее по перекатам. Река бурлила, шумела, перекликалась эхом. А потом заговорила голосами. Сначала далекими, неразборчивыми, затем более понятными.
   - Посмотри на нее. Она совсем без сил. В таком состоянии идти за грань - верная смерть.
   - Но парни ждут. Без нее никак.
   - Что случилось? - разлепила Ная глаза.
   - Прорыв. Четыре твари с пятого предела.
   Пятый предел - это серьезно. Даже более чем.
   - Иду, - колдунья поднялась с лавки.
   - Ты истощена, тебе нельзя за грань, - встал на пути Зарай.
   - Справлюсь.
   - Тогда пойду с тобой.
   - На кой ляд? Помочь залатать дыру на пятом пределе? Не припомню, чтобы ты обретал способностью ходящих.
   Колдунья обошла привратника и направилась в свою комнату в гостевом доме. Сняла со стены костяную кольчугу, взвесила в руке. Тяжеловата. По правилам на пятый предел без нее ходить запрещено. Но кольчуга будет замедлять ее. А Нае нужно быстро разобраться с "беглецами" и вернуться пока Радкур не очнулся. Она должна быть рядом, когда он придет в себя.
   Парни ждали ее на первом пределе у входа. Потрепанные, уставшие и раздосадованные. Значит, не удалось всех выловить.
   - Сколько? - спросила Ная.
   - Три. Ушли на другой предел.
   - Давно?
   - Порядком. Мы преследовали их, и вдруг они пропали. Слушай, а, может, просто заделай дыру на втором пределе и достаточно? Пусть шныряют там. Пока Призванный не вызовет в помощь кого-нибудь из ходящих.
   - И сама справлюсь. Оставлять тварей нельзя. Они вкус других пределов почувствовали. Теперь не остановятся. Пробрались один раз, проберутся в другой.
   - Мы посторожим тут, пока ты будешь их выискивать. Мало ли чего.
   Она неопределенно махнула рукой, направилась к переходу. На ходу сняла с пояса фляжку, хлебнула снадобья. Поморщилась, ощутив горький вкус полыни, не перебиваемый даже другими травами. Радкур готовил зелье. Сам подбирал состав, долго мудрил с каждым растением, какое выпаривая, какое высушивая. Получилось немного вяжущим, резковатым, скорее неприятным для языка, но быстро возвращающим силы и придающим бодрости. Самое то, что ей сейчас необходимо. Ная сделала еще глоток, встряхнула головой. Тыльной стороной ладони обтерла губы. Фляжка вернулась на пояс, ладонь захолодила рукоять дирка. А теперь за работу.
   Прилив перенес колдунью на второй предел мягко, почти неощутимо. Только по зазвучавшим по-другому вибрациям поняла, что перешла на ступень ниже. Пора. Девушка задула свечу. Огонь ее сейчас только выдаст, а она должна быть невидима, чтобы подобраться к тварям. Да и свеча будет занимать руку, помешает в схватке. Ная сменила ее на кинжал, подаренный Тэзиром. И побежала. Уйти "беглецы" далеко не успели, здесь, голубчики, на втором пределе. Кожа вокруг запястья, где осталась еле приметная золотистая полоска от цепи Алкара, начала зудеть. Так происходило всегда, когда твари находились поблизости. Давно приметила. И пока ни разу не ошиблась. Чем сильнее зуд, тем меньше разделяло их расстояние. Сейчас кожу даже пекло. Рядом. Скоро они почувствуют ее. Надо суметь напасть первой. С тремя одной справиться будет тяжеловато. А возиться долго она нынче не намерена. Ей надо к Радкуру.
   Твари расположились на отдых возле развалин какой-то деревушки. Маленькое поселение, всего пять домов. Теперь от них остались лишь остовы и разбитый колодец с скособоченным "журавлем". Одна из "беглянок" вскинула голову, настороженно повела ушами, иголки, покрывавшие тело, засветились синим. Вокруг шеи забралом стали подниматься костяные пластины. Вынырнувшая стремительно из темноты Ная ударила ее в горло дирком до того, как последняя пластина успела встать на место. Кинжал воткнула в ухо. Не отвлекаясь больше на поверженную сущность, повернулась к оставшимся двум тварям. Неожиданность нападения сыграло свою роль. Но теперь сражаться придется в открытую. "Беглянки" были готовы к бою. Одна из них издала крик, встряхнувший тишину мертвого мира. Ная поморщилась. Резкий звук пробился даже сквозь предусмотрительно вставленные в уши пробки. Но не заставил рухнуть на колени, сжимая разрывающуюся от боли голову. Тогда твари разделились, обошли ее с двух сторон. Девушка отступила спиной к разрушенной стенке колодца. Можно было бы сплести заклинание, только оно заберет в ответ силу, да и приманит еще сущностей. А оно ей надо увязать в драке? С этими бы побыстрее справиться. Ей к Радкуру надо.
   Тварь справа делала постоянно выпады, топорщила иглы на загривке, запугивая и провоцируя на необдуманный шаг. Но Ная знала, что первой нападет другая, старающаяся казаться неприметной и выбирающая подходящий момент для броска. На нее девушка и прыгнула, оттолкнувшись от обломка колодца. Кинжал полоснул по морде, дирк ударил под ухо. Только "тихоне" хватило ловкости увернуться, откатиться в сторону, отделавшись лишь царапиной. Ная поднималась на ноги, когда на нее обрушилась вторая тварь. Когти впились в плечо. Девушка вскрикнула, повалилась в пыль, увлекая сущность. Пахло от нее как от разложившегося тела. Вонь выбивала из глаз слезы. А клыки глубже вонзались в плечо. Обдирая кулак о топорщащиеся иголки, колдунья вогнала дирк твари в бок. Та взвыла и ринулась вперед перехватить ей клыками горло. Оставив дирк торчать между ребер, Ная выхватила свечу из-за пояса, запалив движением пальцев, сунула в открытую пасть сущности. Хватило одного вдоха, чтобы она захрипела, выплевывая пламя. Дирк вновь оказался в ладони, ударил сначала в ухо, затем в небо, пробивая до ноздрей пасть. Этого хватило, чтобы заставить вторую "беглянку" замереть навсегда. Но оставалась еще третья. Колдунья выкарабкалась из-под туши, огляделась. Ну, где ты прячешься? Запястье пекло. Значит, не убежала, засела в засаде. Надо кончать с ней быстрее. Левое плечо кровоточило, на запах соберутся новые "друзья". А рука действовала только одна. Не успела девушка додумать эту мысль, как из-за развалин на нее выпорхнула тень. Ная отмахнулась дирком, промазала. Тварь тут же развернулась и, не давая ей времени подготовиться к атаке, вновь прыгнула. Прыжок был мощный и точный. "Тихоня" смела бы ее, но вдруг тварь взвизгнула, дернулась в воздухе, упала на землю и замерла. Это было странно. Ная осторожно приблизилась, держа дирк наготове. Удивленно вскинула брови. Тварь была мертва. В горле между пластинами торчало железное перо. И сработано оно было руками человека. Кто еще смог бы придать такую форму оружию, отполировать и наточить с двух сторон? Пряча дирк за спиной, Ная обернулась, вгляделась в темноту.
   - Эй, кто тут? Выходи!
  
   Глава 35
   Ард
  
   Ветер дул со стороны ледников. Гнал валы пепельного цвета туч, тяжелых, наполненных снегом, срывал шапки и капюшоны с голов горожан, мел поземку, просачивался в жилища, трепал и без того неспокойные языки оранжевого пламени костров. Мало кто осмеливался выйти на улицу в такую непогоду, но иногда пробегали сгорбленные, съежившиеся силуэты роднари и беженцев, спешащих по неведомым неотложным делам.
   Сквозь шумы стихии пробивался глухой стук - кто-то колол дрова. Недовольно хрюкали в загонах свиньи, они легко переносили лютую стужу, но мелкий колючий снег, заметаемый ветром под низкие скаты крыши, им не нравился. В былые годы первый народ не гнушался заводить животных в дома, соблюдая давние традиции предков, но Гултак решил, что негоже свиньям и людям жить под одной крышей, и распорядился возвести загоны.
   Ночь обещала быть холодной и по-северному злой.
   Тем неохотнее Ард набрасывал на плечи подбитый мехом плащ и надевал высокую шапку. У двери на мгновение задержался, поглядел на горячие угли в очаге, и вышел во двор.
   Тут же угодил под шквал ветра и еле удержался на ногах. Ледяная крупа больно секла лицо, холод пробирал до костей. Пряча руки в рукавах и вжимая голову в плечи, побрел к городской окраине. Непогода почти обездвижила Файхалтар, остановила работы по подъему городских ворот, разогнала по домам камнетесов и охотников. Не то чтобы местный народ был непривычен к суровой северной погоде, но уж больно резко ударили холода. Ард надеялся до снегов вернуться на восток и, возможно, отправиться в далекий большой город Лот, где, по слухам, пересекаются многие торговые пути. Но теперь путешествие пришлось отложить до весны.
   Он старался поменьше думать о находке Лерста, но образ сосуда никак не шел из головы. Вернее - возможности, которые открывались перед владельцем такой вещи. Тхалуг не знал наверняка, кто изобрел сосуд, лишь предположил, что какой-то древний нечеловеческий народ.
   Ард перечислял в голове существующие нынче расы, и насчитывалось таких немного. Великаны - их культура почти неизвестна человечеству, но она гораздо древнее Файхалтара, овеяна жутковатыми легендами и домыслами. Великаны не торгуют с людьми, никогда не нападают первыми, но жестоко расправляются с чужеземцами, если таковые осмеливаются пересечь степи и пустыню Гайтчи. Раньше они жили и на севере, в горах над Чашей, но то племя вымерло. Колдуны - с ними все запутано. Чем они занимаются совершенно непонятно, но вряд ли чем-то добрым, судя по слухам о культе смерти. Эйтары вряд ли смогли сотворить нечто подобное, цели их жизни иные. Кто еще остается? Существовали сказки о духах полей, которых называли крепами, об океанских островитянах, поедающих друг друга, о населявших берег Облачного моря полуженщинах-полуптицах... но все это ничем, кроме легенд, не было подтверждено. Да и вряд ли полудикие островные людоеды способны создать столь сложное гончарное дело.
   Он не дошел до жилища совсем немного.
   Почувствовал удар в бок, услышал звук ломающихся костей, закричал что было мочи. Упал на промерзшую брусчатку, разбив губы и оцарапав скулу. Рванул в сторону, исступленно перебирая руками и отталкиваясь ногами. Он не видел, откуда прилетел удар, зато чувствовал льющуюся из раны кровь.
   Ветер скрадывал шаги убийцы, а полумрак и метель укрывали фигуру. Лишь краем глаза Ард заметил смазанное движение и успел откатиться. Удар задел правую руку, обдав болью. Ни встать, ни сесть, ни опереться на локоть. Страх придал сил, но направить их было некуда. Паника опутала разум гибельной черной паутиной.
   Ард прижался к холодной стене дома. Тяжело дыша и борясь с тошнотой, уставился на надвигавшегося человека. Тот без особого страха вступил в освещенный городскими огнями клочок земли.
   Лицо незнакомца было замотано шарфом. Убийца носил длинный плащ без рукавов, шаровары и высокие сапоги. В одной руке держал каплевидный щит, в другой - копье. Устремился на Арда, тот снова увернулся, пропустив над головой свистящий удар. Копье угодило в стену, но убийца был готов к такому, перенес вес тела на левую ногу, слегка отвел руку с оружием в сторону и молниеносно ударил снова.
   Ард выставил перед собой ладони. Боль снова вспыхнула в голове, пронеслась огненным потоком по телу, заставив тонко закричать. И все-таки он умудрился отвести удар.
   Места для маневра почти не осталось. Пачкая заснеженную брусчатку кровью, Ард попытался отползти, но едва продвинулся на пару шагов. Его голова оказалась в полосе света, падающего от костров в ладонях статуй.
   Несмотря на свист ветра, они наделали достаточно шума, чтобы привлечь прохожих. На помощь Арду выбежали трое мужчин с дубинами наперевес - ночная стража, следящая за порядком в Файхалтаре.
   Убийца не стал ждать, когда его атакуют, первым бросился на стражей, жаля их копьем с поразительной ловкостью. Те не ожидали ничего подобного. Двое тут же упали на землю, обливаясь кровью и крича от боли, но третий хватил душегуба дубиной по плечу. Роднари обладали внушительной силой, хотя и не могли похвастаться статью и ловкостью.
   Удар отбросил копейщика в сторону, он рухнул на колено и выронил щит. Попытался тут же ответить, но копье лишь рассекло воздух. Страж пнул убийцу в бок, тот перекатился и тут же атаковал. Мог бы и достать роднари, но Ард, собрав остаток сил, бросился поднявшемуся убийце под ноги. Не свалил, не помешал, лишь слегка замедлил, поплатившись за это разбитой копейным древком головой...
   Зато дал возможность одному из раненых стражей раздробить дубиной колено врагу. Второй страж тут же огрел душегуба по черепу. Послышался тошнотворный хруст, Тело неудачливого убийцы обмякло и рухнуло.
   Ард сидел в луже крови, не понимая, что спрашивает у него страж. Он бы с удовольствием потерял сознание, но забвение пришло не сразу.
  
   Херидан рассматривал следы на снегу. Небо благосклонно перестало исторгать из себя ледяную крупу, не иначе, набиралось сил, чтобы покрыть земли настоящими сугробами. Такой передышкой следовало воспользоваться как можно скорее, и горец оставил полуслепую от слез Рейхе наедине с мужем, лишь наказал, чтобы стражи не спускали глаз с их дома, пообещав жестоко расправиться с любым, кто отойдет от двери и окон даже на шаг. Охотники роднари помнили, на что был способен бородатый чужеземец, и не посмели перечить.
   Рядом с лужей крови, в которой застыли мозги, виднелся контур человеческого тела. Чуть в стороне - следы локтя и пальцев. Вмятины от коленей. Затем - отпечаток подошвы. И длинные, шаркающие следы, ведущие к стене.
   Сомнений не осталось - копейщик ушел на своих двоих, никто не перетаскивал и не прятал тело, как решили поначалу охотники. Это было упущение, за которое следовало строго спросить, но горец не имел таких прав в Файхалтаре. Со своих людей он бы сразу шкуру спустил за подобный промах.
   - Что думаешь? - пробасил Гултак. Вождь был одет легко, его не страшили ни холод, ни ветер.
   - С такой раной не мог уйти далеко, - подытожил горец. - Голову проломили ему крепко.
   - Но все-таки ушел, так?
   - Ушел. И далеко, судя по тому, что отряд его не отыскал... Хотя, я твоим охотникам больше не доверяю. Следы они читать не умеют.
   - Что это меняет? - вождь пожал плечами. - Важно, что он умудрился подняться и уйти после того, как ему мозги расплескали. Такого не может быть.
   - Не может, - согласился Херидан.
   - Тогда остается надеться, что мерзавец подохнет в пустошах и его исклюют вороны... Старики говорят, к утру снова начнет сыпать снег, еще яростнее, чем сегодня, и будет идти не меньше трех дней. В такую вьюгу ему не выжить.
   - Я бы не рассчитывал на это, - ответил горец. - Явно не простой гость пожаловал. Не успокоюсь, пока не найду его труп или не отрежу негодяю голову и не принесу в мешке Рейхе. Он хотел убить Арда. Явно поджидал его. Притом, что никто не знал, что он выйдет из дому именно в это время.
   - Кое-кто знал, - сказал Гултак.
   - Дес? - усмехнулся горец. - Бог плутов... я тоже так вначале подумал. Но есть одна мелочь - он заинтересован в Арде. В его взглядах на жизнь, в делах, в прошлом.
   - И все же, я отправлю к нему десяток охотников. Пусть допросят, как следует. Не доверяю богам, ни одному из них! Этот такой же прохвост, как и остальные, разве что не врет в глаза каждому встречному. Далгак, собери охотников! Не дайте ему...
   - Нет, постой! - воскликнул горец. - Не торопись, вождь. Вы ничего не сделаете богу, он просто обманет охотников и уйдет, и уж тогда точно не ответит на вопросы. Я поговорю с ним с глазу на глаз. И, если не узнаю ничего, что могло бы нам помочь, отправлюсь в погоню за убийцей.
   - В такую непогоду?
   - Я родился в суровом краю, вождь, и не боюсь ни льда, ни снега.
   Дес быстро открыл дверь, словно ожидал гостей. Но вместо ватаги охотников пожаловал один-единственный горец.
   - Настроен делать глупости? - проговорил бог, кивнув на меч в руках Херидана.
   - У меня хватит сил отрезать тебе голову, - ответил горец. - Но, как видишь, я не собираюсь нападать первым.
   - Твои ум и доброта не знают границ, не могу это не оценить, - ответил Дес, усаживаясь на лавку и протягивая ладони к очагу. - Заходи и закрой дверь, на улице холодно.
   Горец вошел, не потрудившись сбить снег с сапог, остановился возле стены, чтобы никто не смог напасть со спины.
   - Веришь, что я здесь не причем? - спросил бог, глядя на него поверх чашки с горячим отваром.
   - Увяз в сомнениях, - честно ответил Херидан. - Ард богам не доверяет, и правильно делает.
   - Мне безразлично твое доверие, воин. Ты ведь не дурак, сам понимаешь, что мне как никому другому любопытна жизнь Арда. И я не хочу смерти парня.
   - И все же - Арда тяжело ранили, когда он шел к тебе на встречу. Ты его позвал. Не днем, не утром - а в сумерках. Скорее всего, парень не доживет до утра, и кто-то должен за это ответить.
   - Ловите убийцу, - хмыкнул бог. - Я кое-что знаю об обитателях башни, в которой твой хозяин нашел песочные часы, захотелось поделиться знаниями именно сегодня, потому что вечер выдался ненастным и дивно скучным. Ард - любимый собеседник за долгие годы, неужели я бы отказался от такого подарка, принесенного рекой судьбы?
   - Мой рассудок холоден, - Херидан положил меч на столешницу, - и ты меня убедил. Но что способна сотворить безутешная женщина? Рейхе твои слова - что жужжание комара. Гултак тебя сотрет в порошок, сил у роднари хватит, ты не первый бог, которому доведется издохнуть в этих стенах.
   - И что предлагаешь? - Дес не выглядел напуганным, скорее апатичным. - На коленях к ней ползти и вымаливать пощаду? Нет, этим не замараюсь.
   - Помоги мне.
   - Как?
   - Ты ведь бог плутов, мать твою!.. если у тебя была мать, конечно... В общем, я только за тем и пришел, чтобы ты отправился со мною за убийцей. Скроешься на время из города, и поможешь отомстить. Выбор у тебя невелик, Дес.
   Бог рассмеялся.
   - Мои собраться всполошились не зря! Люди без поводка быстро становятся наглыми, своевольными и опасными. Ох, наплачутся еще бессмертные от таких, как вы! Уговорил, идем. Месть - нечастое блюдо на моем столе. Говорят, его надо подавать холодным? Чудесно. Погода к такому располагает.
  
   Казалось, что ветер дожидался их, притаившись и лишь слегка тревожа кусты, но, когда двое вышли из Файхалатра, он набросился, как хищник. Забрасывал ледяной крупой, норовил повалить на землю, вырвать из рук Деса фонарь на палке. Силуэт города быстро исчез за спинами в водовороте из снега и мрака.
   Херидан поначалу не хотел брать фонарь, но теперь понял, насколько прав оказался бог плутов. Пусть свет и может их выдать беглецу, зато не даст заплутать в пустошах или провалиться в очередную расщелину, коих было тут пугающе много.
   - Я не вижу следов! - прокричал Херидан, прижавшись к плечу бога.
   - Я тоже, - ответил Дес, - но это не беда. За убийцей тянется заметный шлейф силы!
   Они побрели вперед, где пустоши подступали к горной гряде, отрезающей путь к морю. Враг сам загнал себя в тупик, это радовало горца. Чтобы сбежать, убийце придется возвращаться к Файхалтару, либо же идти вдоль гор до самой Чаши, а оттуда - к побережью у Ледников. В любом случае, раненый не сможет одолеть подобный путь... с другой стороны, бог обронил что-то про силу. Ард бы мог разобраться в этом, а Херидану это не под силу. Ясно лишь то, что в убегавшем есть нечто необычное. Значит, надо быть втрое осторожнее. Это все, что нужно знать простому рубаке, идущему по следу.
   Дес вышагивал уверено, явно не страшился непогоды, хотя напор стихии становился яростнее с каждым мгновением. Пришлось даже остановиться и переждать за камнем пик ярости ветра. И все-таки бог плутов снимал перчатки, растирал пальцы, старался согреть их дыханием. Значит, он и вправду гораздо ближе к людям, чем можно было подумать.
   Большую часть жизни Херидан считал богов далекими, особенными, высшими созданиями. Легко шел в бой, если того требовали бессмертные его клана. Возвращался из далеких путешествий и подносил щедрые дары лишь затем, чтобы получить благосклонный кивок, либо слово одобрения. Это казалось достойнейшей платой, пьянило сильнее любого вина, распаляло страсть жарче умелой любовницы... И раз за разом был одурачен.
   Он горько посмеивался, бредя сквозь заснеженную пустошь, и вспоминая прошлые годы.
   Не снискал богатств - зато заслужил славу первого бойца в клане. Не завел семью - но ни разу не предал хозяев и тех, кто ему доверился. Не стал старейшиной - зато у него в подчинении были десятки других горцев, которые уважали его... Не обрел мудрости - зато помог обрести ее Арду. Это достижение Херидан ставил выше других, он видел в Арде не просто мудрого юношу, а нечто большее.
   - Отомщу, - прорычал горец, ухватившись за рукоять меча, - на куски изрежу...
   Злоба лишь придавала сил.
   Они шли и шли, заметаемые снегом, исхлестываемые ветрами. Лишь однажды Дес обернулся и сказал, что след стал заметнее.
   - Настигаем, - весело крикнул бог плутов, - ему не уйти!
   Развеселился. Захвачен погоней. Не привык за людьми гоняться, и это хорошо... а то привычки такие сталью нужно вырезать. Херидан не доверял бессмертному, но ощущал нечто вроде симпатии. Дес развеивал привычный образ богов, пожалуй, его следовало возить по всей Гаргии и показывать забитым или угнетенным племенам - вот, поглядите, так выглядит бог плутов! Не кажется надменным, правда? То-то же...
   Горец едва не провалился в расщелину. Отругал сам себя за вольные мысли, не иначе, устал, а то с чего бы в голове такой бардак? Умные мысли - мыслителям. Ему - клинок.
   Они настигли убийцу под утром. В темном небе появились серые прожилки, а снег повалил гуще. Пушистый, тяжелый, он ложился на промерзшую землю сугробами. Ветер, запугав все живое и спев приветственную песню зиме, унялся.
   По белой перине, выстлавшей землю на тысячи шагов вокруг, тянулась протоптанная борозда. Снег не успел ее замести.
   Херидан прибавил шагу, затем и вовсе побежал.
   Противник явно не ожидал, что его настигнут. Разразившись бранью на неведомом языке, вскинул копье и встретил горца. Встретил умело, не дав ни мгновения, чтобы разорвать дистанцию, держал на длине копья и ловко перебирал ногами, закладывая круг за кругом.
   Краем глаза горец увидел, что Дес остановился. Он явно собирался насладиться боем, и не торопился помогать горцу...
   А тот едва не пропустил укол, в последний момент увернулся и потерял равновесие. Более крупных неприятностей избежал лишь благодаря шустрым ногам и большому опыту, быстро восстановил баланс и отскочил на три шага, разминувшись с повторным ударом.
   - Убирайтесь! - рявкнул копейщик. - Я ошибся!
   - Твоя ошибка дорого обойдется.
   Противник не походил на тяжело раненого. Никакой нарушенной координации, вялых движений, да и ловкость такая, что обзавидуешся - угадывалась особая техника боя пустынных народов, живущих на границе степей и Гайтчи. Их наемники ценились караванщиками.
   Зато стало заметно, что воин серьезно устал - шаги замедлялись, атаки потеряли в резкости. Противник пока не давал возможности достать его мечом, но потерпеть оставалось недолго.
   Как и в любом другом поединке, горец полыхал уверенностью. Страх затаился. Вот после боя снова проявится в дрожи пальцев, стуке сердца и мыслях о смерти...
   Пожалуй, год назад или два Херидан легко бы прикончил утомленного копейщика. Хватило бы скорости и ловкости, чтобы вынудить того атаковать и зацепить в контратаке предплечье или того лучше - пальцы. Но после огня ваартанов тело подводило горца, будь он менее опытным, мог и ошибиться, не рассчитать силы.
   Херидан не к месту подумал, что со стороны их неуклюжий поединок нелеп, и порадовался, что не доставит удовольствия Десу, совершенно бесстрастно наблюдавшему за боем.
   Наконец, копейщик начал ошибаться. Он понимал, накопленная усталость убьет его вернее, чем пара отчаянных атак. И, надо признать, знал, что делать в таком положении. Рванул вперед, рухнул на колени и со всего маху ударил горца в пах. Попал вскользь, порезав бедро. Херидан упал, перекатился и вскинул меч.
   Но враг не спешил добивать.
   - Я сказал... - прохрипел копейщик, - уходите. Эта кровь не нужна ни мне, ни вам... Сам разберусь с теми, кто обманул!
   Но Херидан не желал ничего слышать. Осыпал ударами, бил клинком плашмя по древку копья, прекрасно понимая, как немеют окоченевшие пальцы врага.
   Воодушевленный предыдущей удачной атакой, копейщик развернулся на пятке, откинул в сторону клинок горца, ударил трижды - в голову, в колени, и снова в голову, затем постарался подбить ноги раненому врагу, но безуспешно. Взмахнул копьем, предотвращая возможную атаку противника и сам попытался достать того в лицо.
   Горец двинулся навстречу, поднырнул под древко и пронзил грудь врагу. Вместе они рухнули в снег.
   Херидан испытал почти плотское наслаждение, когда острие клинка вышло из спины у врага. Тот задрожал, выплевывая кровь и слюни, а потом замер в сугробе, нелепо ухватившись голыми руками за лезвие.
   Меч пришлось оттирать долго - замерзшие пальцы слушались плохо, а кровь быстро застывала на лезвии алыми бусинами.
   - Мог бы и помочь, - проворчал горец. - Он едва меня не прикончил.
   - Ты не просил, - пожал плечами Дес.
   Подошел, подняв фонарь, задумчиво осмотрел поверженного воина. Затем опустился на колени и прикоснулся к глазами мертвеца.
   - Отрезать ему голову? - закончив работу и достав нож, спросил Херидан. - Хочу отнести Рейхе, как подарок.
   - Подари ей лучше бусы, если хочешь развеселить, - ответил Дес. - Не думаю, что отрезанные головы радуют женщин... Постой! Мы задержимся здесь ненадолго.
   - Я устал и промерз, как жаба в озере, - пробурчал Херидан. - Нужно добраться в Файхалтар до того, как нас заметет по самую задницу.
   - И все же - подождем. Во время схватки у этого человека было шесть теней.
   - Что это значит? При определенном освещении у людей бывает четыре тени, сам видел.
   - Бывает, не спорю. Но когда ты пронзил его мечом - одна из теней растаяла. Не понимаю, что это значит, но хочу кое-что проверить. Ты со мной? Или поковыляешь в город?
   - А, провались ты пропадом, - Херидан махнул рукой. - Мне и вправду стоит отдышаться... Не одолжишь плащ?
   - Забери у мертвеца... Впрочем, может, он сам захочет тебе его отдать.
   Херидан обернулся, от удивления отшатнулся и упал. Копейщик сидел и затуманенным взглядом смотрел на своего убийцу.
  
   Глава 36
   Ильгар
  
   - Давненько мы не прогуливались вместе, правда?
   - Уж лучше вовсе из дому не выходить, чем по такой причине.
   - Ладно тебе, Ильгар, возьми женщин из трущоб, селянок и просто небогатых горожанок, все вынашивают детей без лекарей, эйтаров и прочих чудес. Чем я хуже?
   - Ничем. Но к эйтарам зайдем.
   Они шли через город, прячась от зимнего воздуха в ворохе шерстяной одежды, меховых воротников и шарфов. В этом году холод впился в Сайнарию ледяными клыками, ветер терзал город, ярился, срывал черепицу и выламывал ставни. Снега не было, зато морозы стояли страшные.
   - Погоди, - Ильгар придержал за руку жену, кивнул на двигающуюся мимо повозку, - пусть проедут.
   Тела были накрыты полотном, жрецы шли по обе стороны телеги и наполняли воздух терпким дымом кадильниц. Нищие в трущобах с трудом справлялись со стужей, из беднейшего квартала каждый день вывозили по пять-шесть тел. Дети, старики, женщины - погода никого не щадила.
   - Брось, - Рика освободила руку и перешла дорогу позади телеги с мертвецами, - я не глупышка десяти лет от роду, кошмары меня мучить не станут.
   - Горожанам не нравится, что по Сайнарии возят тела, - Ильгар покачал головой.
   - Им не понравится еще больше, когда весной трупы начнут гнить и вонять, а расплодившиеся крысы принесут моровую язву. Отец правильно поступил, когда распорядился вывозить тела за город и сжигать...
   Ракавир теперь помогал военному преатору управлять Сайнарией, таков был указ, пришедший поздней осенью из Вайрантура. Сеятелю не нравилось положение дел в столь важном центре его империи - сарлуги ввязались в межорденские дрязги. Вражда не ограничивалась боями на потешных турнирах. На городских отшибах и в подворотнях лилась кровь за гербовые цвета и надуманную честь тайных орденов. Военный преатор, когда-то даровавший напыщенным юнцам право носить оружие, не смог теперь их урезонить - стражей сарлуги не боялись и не слушались.
   Дарующий с тех пор стал сам не свой - раздражителен и вспыльчив, сутки напролет проводил на службе. Времени категорически не хватало. Некоторую часть семейных дел он поручил Майти, изнывающей от скуки. Ильгар сопровождал ее в шести поездках, но так и не смог вникнуть в дела, махнул рукой и сосредоточился на уходе за женой. Ждал рождения ребенка и новостей от Кальтера. Последний пробыл в Сайнарии после их возвращения меньше суток и уехал "за мудрым советом". С тех пор как в воду канул.
   - Тебе не больно идти? Не стоило капризничать, нужно было взять повозку...
   - Уймись, Ильгар! - Рика рассмеялась. - Не будь наседкой, тебе не к лицу. Раз сказала, хочу размять ноги, значит, и вправду хочу, а не капризничаю.
   Небо озарилось алым. В тучах зародился сноп света и, с треском разрывая воздух, грянулся в землю неподалеку от городских ворот. Грохот прокатился над долиной и замер вдали, даровав лишь мгновение тишины.
   Следующая молния была гораздо меньше и слабее, зато угодила прямехонько в караульную башню возле ворот. Огонь смешался с пылью и дымом, встав над городом серым столпом.
   В месиве по-зимнему серых облаков замерцали огоньки, напоминая пятна крови на грязном снегу. Поднялся злой ветер. Посыпал град, барабаня по черепице, отскакивая от брусчатки и царапая кожу.
   Рика взвизгнула, прижалась в страхе к мужу.
   - Что это?
   Ильгар почувствовал, как отметина на груди теплеет. Боги!
   Он подхватил жену на руки и побежал к хижине эйтаров, ничего не объясняя и стараясь защитить ее от града. Остановился, снял плащ и набросил на недовольно ворчащую Рику.
   - Да тихо, ты! - рявкнул он. - На город напали!
   Третья молния, подтверждая его слова, шибанула в брусчатку, да так и застыла, соединив небо и землю. Воздух дрожал от оглушающего треска.
   Ильгар, едва не выломав дверь, ввалился в хижину эйтаров, усадил жену на лавку и рванул на улицу...
   - Стой! - крик жены ввинтился в ухо, заставив замерев на пороге. - Ты обещал больше не лезть на рожон!
   Рика оставалась внешне холодной и собранной, никаких намеков на истерику.
   - Это враги, дорогая, - ответил Ильгар. - Слышишь, гудит сигнальный рог?
   - И что?!
   Тем временем появился Клен. Задумчиво поглядел на беременную женщину, но в разговор вмешиваться не стал.
   - Пусть сарлуги проявят доблесть, про которую плетут тупым девкам и шлюхам по кабакам, - Рика встала, подошла к мужу, дотронулась рукой до щеки. - Почему лезешь в каждую схватку? Когда-нибудь ты оставишь в драке голову, а стражи, сарлуги и жнецы будут хвастать за стаканом браги, как отважно приняли бой и сколько врагов сразили. А ты - сгоришь на костре. Останься со мной. Здесь ты сейчас нужнее. Возьми колун и встань у дверей, если тебе так хочется, но не выходи на улицу.
   Ильгар кивнул. Взял топор и отправился в предбанник.
   - Чудно, - подал голос эйтар, - не устаю удивляться вам. И как только Перекати-Поле тут столько лет прожил... Ладно, женщина, проходи и садись у огня.
   Из-за двери доносился вой ветра, град барабанил по черепице, а улицы города пронзал вой сигнального рога.
   Вскоре в хаос звуков вплелись шумы битвы - их сложно было с чем-либо спутать. Город дрогнул еще дважды. В дом просачивался густой запах дыма. Ильгар ничего не делал, стоял в плохо протопленном предбаннике и страшно потел. Мышцы были напряжены до предела, щека дергалась. Влажные ладони скользили по топорищу, а отметина на груди заставляла морщиться от боли.
   Соседняя комната будто находилась в другом городе, тихом, спокойном. Пахло травяным настоем, медом, слышался неспешный разговор. Клен говорил одну-две фразы, в то время как Рика забрасывала его вопросами.
   Затем болтовня стихла.
   - Она уснула, - эйтар появился тихо. - И проспит до завтрашнего вечера. Настой пришлось дать крепкий, это поможет малышу и немного облегчит боль... Плащ накинь, там холодно.
   Ильгар улыбнулся. Клен понимал его хорошо, это всегда подкупало в эйтарах, хотя в голосе парня чувствовался колючий упрек.
   Лед и ветер - не лучшие помощники во время бега. Но Ильгар худо-бедно видел, куда следует двигаться - в районе ворот полыхало пламя, изредка поддерживаемое вспышками света и гулом высвобождаемой силы. Значит, Дарующие тоже приняли бой.
   Он был на улице не один, попадались отряды жнецов, стайки вооруженных горожан и даже клинья всадников-сарлугов. Всех их притягивал пятачок изуродованной земли перед городскими воротами. Там лежали исковерканные тела, воняло кровью и жженым мясом. Воздух раскалился от огня.
   Ильгар опустил топор.
   Битва закончилась... если это вообще была битва, а не резня.
   Перед ним стояли ряды жнецов, преградивших путь захватчикам. Острия рогатин были направлены в небо, воины лупили в щиты и победно кричали. Сарлуги лучились радостью, дули в рожки и размахивали гербами на копьях. На фоне триумфа как-то особенно ярко выглядела сожженная, разрушенная башня стражей, а тела на земле, освященные десятками факелов, казались жалкими и никому не нужными. Ильгар по форме мертвецов понял, кто принял на себя основной удар.
   Развернувшись, он отправился в хижину эйтара. По дороге швырнул колун в ледовое крошево, заполнившее канаву.
   Ветер посмеялся над одиноко бредущим человеком, бросив в лицо горсть ледышек с ближайшей крыши, но Ильгар был рад освежающему холоду. Он только что увидел смерть с непривычной стороны - со стороны убитых, и никакая сладость победы не способна была перебить вкус тухлой крови во рту.
  
   Нет, Ильгар, брат, ты меня пойми - я ж не трус, не ссусь в штаны при виде кинжала или дубины! Да ты сам знаешь, на что я годен, не раз ведь ходили в рейды... А тут, матерью клянусь, чуть не обмарал портки.
   Сижу, глотаю похлебку на сале и луке, а потом - р-раз! Вспышка, грохот! Ни зги не видно. Люди только орут. Я тоже пасть раззявил, чтобы закричать, но наглотался пыли. Как есть говорю - сидел бы в башне, а не в пристройке, помер под камнями или от огня.
   А так повезло еще, выполз из-за стола, полуслепой от пыли и охреневший от грохота.
   Но, сука, я ж не олух какой. Дубину нашел, плащ и шапку. Стою, а меня ветром шатает, как пропойцу! Клянусь!
   Бах! Трах!
   Молния в землю впилась... все в рассыпную, кого камнями от башни не побило. Я тоже плюхнулся в лужу и голову накрыл. Но человек сволочь любопытная - смотрю, что происходит.
   Воздух вокруг молнии дрожит, как над сковородником раскаленным...
   Вдруг из марева народ как повалил! Мать их в печень! Из воздуха, как великаны, когда народ на турнире побили. Только эти мелкие, корявые, страшные. Тьфу, вспоминать мерзко...
   Но ты слушай, слушай! Я потерплю, потом уж отвара полынного выпью. Выговориться надо, а то брюхо жжет, голова раскалывается от мыслей. А поболтаешь - и легче станет, вот.
   Короче говоря, повалило их из воздуха... незнамо сколько. Много. При оружии: мечи, топоры, кинжалы. Щиты! Брони на них, к слову сказать, ладные. Не чета нашим тулупам вшивым. Стоят, собачьи дети, тупо башками вертят, приказа ждут, что ли? А потом как пойдут на нас, как пойдут! Веришь - вспомню, кишки в узел завязываются.
   Ну, пращники их приветили. Камни так и хлынули, как горох. Но, сука, все мимо... Нет-нет, не в смысле мазали, в смысле - без толку. Хрясь, бум, хрясь - и на землю сыплются. А врагам хоть бы что! Прут и прут, только знай - мечами машут! Кровь по брусчатке, потроха... ор - аж в башке зазвенело.
   Я встал, отогнал молодняк, велел перестроиться, чтобы, не дай свет, не окружили поганцы. Попытались мы выпад сделать... Ох, мать, как же болит все... Да сиди ты, Ильгар, сиди! Не слушай нытье мое.
   В общем, ударили по ним, как смогли. Даже отбросили на дюжину шагов. Уж я помахал дубиной!
   Одного в лоб, утек от удара справа, поднырнул и второго по ключице - хрясь! Ублюдок упал, кости сквозь стеганку вылезли и... вместо крови - вода потекла. Клянусь! Я не сдурел от боли, своими глазами видел! И у всех так! Кому камнем рожу размолотило, кому дубиной размозжили черепушку. Вода водой, не кровь.
   Не помню, как и продержались. Полегло наших... да все почти, кто на смене был. Двадцать у башни, от обвала, тридцать - в бойне у ворот. Потом еще дважды молния жалила - по баракам, в ворота. Дым повалил черный, едучий... охо-хо. Нету больше стражей, Ильгар, нету...
   Прижали нас к стене, резать стали, как кролей на праздник!
   В этот самый момент первые Дарующие подошли. Вот уж кто дал так дал! Р-р-раз! Два! То пламя мелькнет, то ветер. Врагов - в лоскуты. Все водицей залили, выродки. Поворотились - и давай Дарующих бить. Хорошо били. Очень хорошо. Страшно вспомнить, клянусь, брат, страшно!
   Уж потом, когда прискакали верховые и ударили жнецы, удалось отодвинуть врага. А они уже и сами не рады драке! Вялые стали, слабые, падали под ударами.
   Иные ушли в молнию свою сраную, других иссекли и стоптали.
   Все кончилось.
   Стою сам не свой, в соплях, крови и слюнях. Ноги в алом по колено и вонь от пожарища такая, что ни чем не отобьешь.
   Жутко, брат Ильгар. А что это ты принес старому соратнику-стражу? А? Вино? Давай его сюда, мать твою. Выпьем за ребят погибших. Жаль, маловат кувшин... только жрецам не говори, слышишь? Отберут.
   Ладно, бывай. Тошно что-то стало, в сон клонит.
  
   Холодный воздух не мог остудить пламенеющих щек. Ильгар долго стоял под напором ветра, надеясь, что он выдует воспоминания о рассказе капитана городской стражи. Но образы никуда не делись, раскаленным гвоздем засев в голове.
   Не хотелось ни вина, ни пива.
   Хотелось понять, что больше терзает его.
   Он досадовал на себя, что не пошел в бой сразу, как и полагалось воину. В глубине души радовался уходу из стражей - мог бы и не пережить той ночи, окажись в башне или где-нибудь на посту. Из сотни сгинули восемьдесят шесть мужчин. Ильгар знал почти каждого. С иными ходил в рейды, пил пиво и смеялся за одним столом. Прошлой ночью мог бы сгореть на одном костре, но судьба увела в другое русло.
   Мысли разрывали голову. Избавиться от них был только один способ - заставить тело работать до изнеможения. Ильгар забыл на время про холод и ветер, бил и бил, ломая шесты и стирая до мяса ладони. Игла все исправит. Он вдруг осознал, что телесная боль - далеко не самое страшное и невыносимое в жизни.
   Ильгар чувствовал страх, не за себя, как перед сражением, а за Рику и ребенка. За Майти. Ракавира, в конце концов! Следующий такой выпад может стоить не сотни, а тысячи жизней. В этот раз кровью расплатились стражи, в другой раскошелятся мирные люди.
   Ильгар понимал, о чем говорил капитан. Хорошо понимал и помнил, как уже повстречался с этими самыми воинами, хоть и давно это было. Непогода, вода вместо крови - одно к одному. Тогда он пришел с предостережением к властям и был высмеян преатором, не пожелавшим даже рассмотреть его рапорт.
   Сейчас можно было посмеяться над самим преатором, но итог уж больно жесток.
   Старика сместили и отправили под трибунал. Сломали меч. За глупость, самоуправство, приведшее к грызне между сарлугами и, главное, за неумение обезопасить Сайнарию. Два нападения, потоп - Сеятелю надоело терпеть, он был безжалостен и строг.
   Что ж, теперь город был в руках Дарующих и Ракавира. Пока, во всяком случае.
   Ракавир был бледен и зол, как демон. Последние два дня ушли на устранение последствий погрома, подготовку похоронной церемонии и суд над военным преатором. И в каждом деле требовалось его вмешательство, а то и руководство. Майти с ног сбилась, выполняя поручения отца, и теперь лежала в своей спальне с ознобом и головной болью. Ильгар обеспечивал ей вооруженный эскорт, удвоил охрану дома. Подумывал даже на время увезти семью в Ландагрд, на виноградники, но Рика отказалась.
   Дарующий сидел в кресле, попивая вин, и наблюдал за тлеющими угольками в камине. В комнате было холодно. Ильгар, перед тем как начать разговор, подкинул поленьев и раздул огонь. Это полагалось делать слугам, но Ракавир не желал никого видеть, кроме зятя.
   - Ты ведь неглупый парень, - медленно проговорил Дарующий. Взгляд затуманенных усталостью глаз не отрывался от языков пламени. - Зачем в непогоду потащил мою дочь, носящую под сердцем ребенка, на другой конец города? Три квартала отделяли вас от ворот!
   - Рика плохо спала последние три недели, ее мучила боль. Нужно было что-то делать - и я решился.
   - Притащить мою дочь к язычникам - вот уж воистину светлая мысль! Мои лекари не столь хороши? Я присылал даже полевых - их красные перчатки лечат самые тяжелые раны, выжигают гной и сращивают кости, неужели в твоей беспокойной голове есть сомнения на счет их мастерства?
   - Рика не ранена, - спокойно ответил Ильгар. Он уселся в кресло по левую руку от тестя, но отказался от лежащих на керамическом блюде винограда и сыра. Лишь слегка пригубил терпкого сливового вина.
   - Не язви. Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Это - лучшие лекари во всей империи, во всем новом мире! Но ты выбрал язычников!
   - Они знают больше любых лекарей про зарождение и поддержание жизни, и пользуются расположением Сеятеля. Пусть язычники, пусть странные - но спорить с их мастерством глупо.
   - Я не сомневаюсь в их мастерстве - я не доверяю им самим, Ильгар! Они не приняли нового порядка, но получили от Сеятеля так много, что до сих пор в моей голове это не укладывается! Помощь эйтаров империи - капля в море, в то время как их жирные, богатые земли простаивают, а могли бы родить столько злаков, плодов и винограда, что на две армии хватит! Там лугов - на выпас десятков тысяч коров и овец. Но вместо этого все вянет и сохнет впустую, не зная плуга и посевов. Мы возим еду из Ландгарда, а могли бы брать все гораздо ближе, не теряя даром время. Эйтары способны заставить землю родить дважды в год, но даже пальцем не шевелят ради голодающих жнецов! Нет, ты все-таки дикарь, не можешь мыслить масштабно. От эйтаров пользы нет...
   - Это от ваших лекарей пользы не было, - Ильгар почувствовал, что злится. - А стоило обратиться к Клену - и боли у Рики прошли. Она снова хорошо спит. И ребенок здоров! Лекари же только топтались у кровати с утра до ночи и спорили. Вот в чем правда. Я дикарь, тут не поспоришь, но империя состоит из бывших дикарей. Они расширили ее, свергли богов!
   - Не повышай на меня голос, парень, - Ракавир привстал, скинув плед на пол. - Не забывай, кому обязан сытой жизнью! Я думаю об империи больше, чем ты можешь себе представить. И знаю в разы больше обо всем, что творится в ее пределах! Эйтары - язва, пережиток прошлого, от которого давным-давно следует избавиться. Когда-нибудь и правитель это поймет, или уже понял... но продолжает доверять им. Это глупо, это ошибка. Да и не только это. Погляди, что творится в Сайнарии. Нас жалят раз за разом, убивают людей, за Безымянной собрались тысячи язычников, готовят контрнаступление, а реку невозможно перейти! В тылу остались колдуны, приносящие в жертву детей. Черные боги - ты сам видел, на что они способны! В пустыне сидят великаны, которые уже показали, насколько опасны. Мы же никуда не двигаемся, разжирели, топчемся на месте. Безымянная - первый провал нашего владыки. Будут и новые, помяни мое слово! Пока среди нас ходят эйтары и прочие, кто не отказался от старых традиций - мы все в опасности. Вот о чем я думаю.
   - Но...
   - Не перебивай! Просто уясни раз и навсегда - не желаю, чтобы руки язычников прикасались к моей дочери. Возможно, я груб сейчас, потому что зол! Я видел уже сотни погибших в этом городе? И не хочу увидеть среди них Рику, Майти, тебя, дурья башка! Если ценишь, что получил от жизни - не ходи к эйтарам. Никогда.
   Ильгар ничего не ответил. Допил вино, встал и, подкинув поленьев в очаг, вышел из зала. Ракавир был размазан свалившимися на его голову заботами и несчастьями, ко всему еще и пьян. Выболтал много лишнего, посмел даже усомниться в правителе, что немыслимо. Но его резкость можно было понять. Дарующий яростно переживал за родню и общее дело. Он нес нелегкий груз - безопасность города и его населения, отвечал за каждую жизнь, и видеть гибель стольких доверенных тебе людей... тут кто угодно сорвется, вспылит. Утром хмель уйдет, вернется здравый рассудок и вера в Сеятеля. Ракавир не дурак, должен понимать, что в эйтарах есть огромная сила.
  
   Глава 37
   Ная
  
   - У тебя дел других нет, чтобы сидеть тут, стеречь меня?
   От дремы не осталось и следа. Ная вскинула голову от сложенных на столе рук, тревожный взгляд пробежался по лицу Радкура. Успокаивающего было мало - неестественно серый цвет кожи и смотревшие словно из-за грани глаза. Сделав над собой усилие, девушка улыбнулась.
   - Сегодня решила побездельничать.
   - Опасное ремесло. Лень впускает в человека скверну, - поцокал языком Радкур. Ухватив пальцами ее за кончик косы, притянул ближе к себе. - Никогда не сдаешься, да?
   - Ты меня этому учил.
   - Иногда милосерднее отпустить человека за грань, чем привязывать к жизни...такого.
   Ная выпрямилась, зрачки гневно пыхнули пламенем, отразившимся от взметнувшегося огонька свечи.
   - Я этого не слышала, а ты не говорил.
   - Погляди на меня. Обрубок. Толку теперь... ни за грань, ни в обход. Обуза клану.
   Видеть его таким было больно.
   - Раны - не приговор. Оружием ты и одной рукой владеешь искуснее, чем другие двумя. А ногу Шерок выточит деревянную или костяную. Снова будешь ходить.
   - Вздумала бросить вызов Незыблемой? Бесполезное дело - отнимать у нее жертвы.
   - Ты видишь за собой ее тень? Я нет. К чему бессмысленный разговор? Лучше ответь, за гранью могут быть живые?
   Радкур уставился в задумчивости на колдунью.
   - Странно слышать такой вопрос от тебя.
   - Тогда кому это может принадлежать? - Ная протянула ему нож-перо.
   Радкур не без удивления оглядел оружие, щелкнул пальцами по лезвию, вслушался в звук.
   - Откуда он у тебя?
   - Этой вещицей некто убил тварь с пятого предела.
   - И ты не заметила, кто это был?
   - Ее хозяин решил остаться неизвестным, - кивнула Саламандра.
  
   Ноги гудели. Странная усталость навалилась на плечи, отнимая силы. Впрочем, ничего странного в том не было. Все складывалось не лучшим образом. Радкур продолжал пребывать в подавленном настроении. Его не взбодрила даже выточенная Шероком из кости нога и возможность покидать лачугу. Большую часть времени он проводил в размышлениях, глядя на пламя в очаге - живой, но застывший во времени как муравей в янтаре.
   Только однажды вырвался из скорлупы, выплеснул эмоции, когда Ная перенесла свои вещи к нему в домик.
   - Мне не нужна сиделка!
   - А я не сиделкой к тебе пришла. В гостевом доме стало холодно, топить нечем. Вдвоем будет теплее. Все селятся в домиках по несколько человек.
   - Ты не умеешь лгать, - проронил он, не отрывая взгляда от огня в очаге. - Жалость мне твоя тоже не нужна. Как и надуманное чувство долга. Ты мне ничем не обязана.
   - А как насчет настоящей причины, почему я здесь? Или и это уже не нужно?
   Радкур помолчал, бросил в очаг ветку.
   - Зачем тебе калека?
   Она встала перед ним, заслонив огонь. Волей-неволей ему пришлось посмотреть на нее.
   - Мне горько, что с тобой это случилось, но я благодарю судьбу, что и дальше могу, каждый день, просыпаясь и засыпая, смотреть в твои глаза, слушать биение сердца. Ты живой! И это самое важное. С остальным справимся. Мы те, кто есть и не в наших правилах сдаваться. Жалею только, что не настояла пойти с вами. Возможно, будь я тогда рядом...
   - Никто из нас не выжил бы, - добавил Радкур бесцветным голосом. - Тебя загнали бы в угол, а я бросился бы на выручку, оставив парней без прикрытия.
   Колдунью словно подбили под колени.
   - Так ты знал? Предвидел? И никому не сказал? Можно же было подготовиться к встрече, не допустить случившегося.
   - Нельзя! Нельзя ничего изменить, не нарушив целостности строения мира. Малейшее вмешательство влечет непредсказуемые последствия. Меняя одно событие, ты тянешь целую цепь случайностей, нарушая прежнюю картину и пуская колесо судьбы по другой колее. И по ком оно проедет в этот раз - неизвестно. Я решил схитрить, подправил рисунок, убрав одну из деталей, и это не замедлило сказаться. Измени мы ход события кардинально, и итог мог быть куда серьезнее. Да и не знал я, когда и где это должно произойти, приходили только отрывочные видения - смутные, рваные, как вспышки, что и не поймешь, бред это уставшего разума или надуманное ощущение опасности.
   - Потому ты и не пускал меня в дозоры. - Она качнулась к нему, обхватила голову руками, заглянула в серые холодно-льдистые глаза. - Сколько же еще ты будешь прикрывать меня собой?
   - Сколько смогу...и успею. А теперь закрой дверь. У меня для тебя есть еще урок...
  
   Крылатая тень упала на снег. Колдунья вскинула голову к небу, прищурив глаза от слепящего зимнего солнца, проследила за парящим в вышине Хро. Полет ястреба был плавен и спокоен. Редкость в последнее время. Ная поднялась с камня, вскинула котомку на плечо, отряхнула штаны от снега. Теперь можно и домой. Легкое головокружение прошло, тепло вновь растеклось по телу, возвращая румянец щекам и живой блеск глазам. Радкуру не к чему будет придраться. После того, как она показала ему нож-перо, Скорняк отпускал ее за грань скрепя сердце. Пока неизвестен владелец странного клинка, одной ходить по пределам, считал он, опасно. Кагар, не сумевший тоже ничего вразумительного сказать о находке, с ним согласился. Но оба отлично понимали, что это не реально, и ходить придется, невзирая на риск. Это обстоятельство еще сильнее угнетало Радкура, привыкшего всегда служить Нае щитом. Теперь ему приходилось лишь терпеливо дожидаться ее возвращения из-за грани. И как же Скорняк будет недоволен и сердит, узнав, что вопреки его требованию не ходить далеко, она побывала на восьмом пределе. Можно подумать, если владелец пера нападет на нее на втором пределе, что-то изменится, и к ней сумеют прийти на помощь. Да и с какой надобности ему нападать? Желал бы убить - не спасал.
   Несколько дней назад Ная вновь побывала в канувшей в забвение деревушке, встала у колодца - места схватки с тварями, вскинула вверх руку с "пером".
   - Эй, я пришла вернуть оружие и поблагодарить за помощь. Выйдите, поговорим.
   Отдавать клинок было жалко. Оружие древнее, редкостного мастерства и металла, даже "Чар" уступал ему в прочности и гибкости. Нынче секрет такой плавки неведом. Но отдать правильнее. Девушка долго ждала ответа, никто не отозвался. Хотя цепкое чувство, что за нею наблюдают, не отпускало.
   - Что ж, в любом случае, спасибо, - колдунья забралась на колодец, воткнула кинжал в жердь покосившегося журавля. Теперь не затеряется - выдернуть его сможет лишь человеческая рука.
   Сегодня она в очередной раз навестила деревушку. "Пера" на месте не оказалось.
  
   В лачуге был кто-то еще. Голос Радкура звучал бодро, даже с ноткой веселья, что случалось теперь нечасто. Кто же сумел его растормошить? Ная распахнула дверь, вошла в домик. Рядом с Радкуром сидела Коркея. Как всегда восхитительно хороша и величава. Аж противно.
   - О, у нас гости. - Девушка бросила в угол котомку, костяную кольчугу умышленно скинула на покрытую волчьей шкурой скамью, служившую им со Скорняком ложем. Пригладив растрепавшиеся волосы, поинтересовалась с заботливостью приветливой хозяйки. - Что же ты не предложил никакого угощения? Может, ягодного отвара принести из трапезной? Для лучшей беседы старых друзей.
   Умения владеть собой, как и ума распознать прикрытую вежливостью издевку, Коркеи было не занимать.
   Поправив на плечах меховую накидку, Верховная грациозно поднялась с лавки.
   - Не утруждайся, Радкур, мне уже пора. Была рада встрече. Выглядишь замечательно. Впрочем, другого и не ждала. Ты всегда был примером мужества. Увидимся. - Провела с нежностью ладонью по его заросшей щетиной щеке и проплыла к двери мимо Наи, словно она была пустое место.
   Скорняк на их маленькую "схватку" только неодобрительно хмыкнул и отвернулся к огню в очаге.
   - Как сходила?
   - Как всегда, - пожала Ная плечами. - Жива...Проклятие, забыла к Кагару зайти. Сейчас вернусь.
   Сорвав с крючка плащ, выскользнула из домика. Верховная спускалась по тропинке к селению. Колдунья припустила за ней вдогонку.
   - Коркея.
   Та шла, будто не слыша.
   - Верховная! - Лишь тогда она обернулась, вскинула бровь в молчаливом вопросе.
   - Надо поговорить. О Радкуре.
   Коркея продолжала взирать на нее с молчаливой неприязнью.
   - Он чувствует себя ненужным. Постоянно подавлен, отчужден.
   - Я этого не заметила, - соизволила, наконец, заговорить с нею Верховная. - Может, дело в тебе? Плохо трудишься в постели. Или уже просто прискучила.
   Ная пропустила мимо ушей оскорбление. Собака лает - ветер дует.
   - На свадьбе у Саи вы сказали, что у вас в клане есть девушки, способные стать ходящими. Почему бы их не присылать сюда через мир мертвых? Радкур вновь бы почувствовал себя необходимым, перестал отстраняться от жизни.
   Бровь Коркеи в этот раз взлетела в неподдельном удивлении.
   - Он знает о твоей просьбе?
   - Нет. И надеюсь, не узнает. Радкур воспримет это как подачку. А жалость к себе он не потерпит.
   Глава женского клана кивнула в знак согласия. Развернулась и пошла дальше по тропе.
   - Я подумаю над твоими словами, - бросила она через плечо только через несколько шагов.
   - Сука, - глядя ей в след, ругнулась Ная.
   В домике Радкур привычно смотрел в огонь, сидя спиной к двери. Он словно и не заметил отлучки девушки. Пребывал где-то наедине со своими мыслями. И вдруг спросил:
   - О чем говорили с Коркеей? - руки колдуньи застыли над кадкой, зачерпнутая вода засочилась сквозь пригоршни. Как он узнал? Плеснув в лицо, обтерлась тряпицей. Отнекиваться не имело смысла.
   - Попросила почаще навещать тебя.
   - А теперь правду.
   - А чем тебе эта плоха? - колдунья повесила тряпицу на вбитый между камнями колышек, искоса глянула на Радкура. Холоден и неприступен как гора Айлас. До чего же раздражало это его выжидательное молчание. Нет, чтобы прямо выдать в лицо: "Ты лжешь, девочка". Так давал осознать самой бесполезную глупость вранья. Она обреченно выдохнула. - Хорошо. Я сказала, что у меня к ней нет больше вражды.
   Тут уж Скорняк не сдержался, обернулся, фыркнул с усмешкой.
   - О да, я заметил. Только мое присутствие удержало вас от желания вцепиться друг дружке в глотку.
   - Ты преувеличиваешь, мы вполне мирно побеседовали.
   - О чем, ты меня просветить не желаешь?
   - Некоторые разговоры должны оставаться только между девочками, - Ная сдвинула кольчугу, легла на скамью, с наслаждением вытянув натруженные ноги. Волчий мех действовал успокаивающе. Как же приятно очутиться дома, расслабиться.
   - До какого предела ты ходила?
   Она скривила уголок губ. А вот теперь пошли неприятные вопросы.
   - Недалеко. Кажется, четвертый или третий, не помню точно. Кстати, таинственный хозяин пера забрал свое оружие, - колдунья попыталась перевести разговор в другое русло.
   - Ты по-прежнему врешь отвратно. Думаешь, не приметил, что надеваешь кольчугу, только когда идешь дальше пятого предела? Восьмой предел! Разума лишилась так рисковать?
   - С чего ты взял, что я была на восьмом?!
   - У тебя на волосах синий налет, как иней. Отличительная черта восьмого предела. А ты не знала? - Радкур вновь отвернулся к огню.
   Ная в раздражении ударила кулаками по шкуре, рывком села.
   - Какая разница, какой предел? Пятый или восьмой. Мне все равно их надо осваивать, постепенно привыкать к особенностям вибраций. Ты меня ведь к этому готовил. - Она встала со скамьи, подошла к Радкуру, обняла со спины, целуя в шею. - Давай поговорим лучше о чем-нибудь более приятном. Например, как я по тебе соскучилась.
   Поцелуи стали горячее, руки настойчивее. Колдунья скользнула к нему на колени, прижалась щекой к груди.
   - Мы слишком часто бываем близки. Так нельзя, - проговорил Радкур, перебирая ее волосы.
   - Когда это было в последний раз? - фыркнула она, развязывая шнуровку на его рубахе.
   - Три дня назад.
   - Три дня?! Это же целая вечность.
   Радкур перехватил ее руки, забравшиеся под рубаху.
   - Я не шучу. Это опасно для тебя.
   - Как и для тебя, - промурлыкала колдунья, ласково покусывая его за мочку уха. - Но мы будем бережны и не расточительны друг с другом.
   - Для меня последствия уже не имеют значения. Я отыгранная Незыблемой фигура. А тебе...
   Подобные разговоры Ная ненавидела еще больше его молчания.
   - Это еще кукушка не прокуковала, - вспылила она. - С твоим опытом и знаниями ты нужен клану больше, чем кто-либо из нас всех. А сейчас умолкни. Я хочу слышать только твои губы и руки.
   - Почему я не чувствую сил сказать тебе нет? - прошептал он, зарываясь лицом в ее волосы.
   - Потому что это ничего бы не изменило.
  
   Стук в дверь был коротким, но настойчивым. Так стучат, когда приносят важное известие, как правило, неприятное. Ная вскочила с лежанки, торопливо натянула рубаху и штаны, выглянула за дверь. За порогом стоял Зарай. Слишком серьезный для дружеского визита, к тому же столь раннего - небо только-только начинало сереть, проявляя грозные силуэты гор.
   - Прорыв?
   - Нет. Но всех срочно созывают в Зал Решений.
   - Что случилось? - Радкур уже прикрепил ногу и облачился в балахон.
   - Там узнаете. Поспешите.
   Что показалось Нае необычным, когда они вошли в Зал Решений, это стоявший чуть поодаль от остальных привратников незнакомец. Чужой в таком месте?! И ко всему прочему не колдун?! Сила в нем еле плескалась. Внешность была самая заурядная, в толпе от других людей не отличишь: лет сорока, худощавый, неровно обкромсанные ножом прямые русые волосы, невыразительные глаза под белесыми дугами бровей, нос картошкой, тонкие губы, над верхней - поросль чахлых усов. Одежда чистая, но простая, в такой каждый селянин ходит - войлочные штаны, поверх груботканой рубахи старая сермяга, на ногах валяные из собачьей шерсти короткие сапоги, обшитые снизу кожей, чтобы не промокали. Держался мужчина свободно и в тоже время с долей учтивости. Понимал, какой чести удостоился. Не каждому выпадает увидеть столько привратников сразу, да еще в их священной обители.
   Заметив Наю, мужчина приветливо улыбнулся. Улыбка, надо сказать, при его невзрачной внешности была приятной.
   - Я тебя помню, девочка, швыряющаяся огнем.
   - А я тебя нет, мужчина без имени, - сухо бросила она, занимая свое место среди привратников. Радкур прошел к принадлежащему ему по праву статуса креслу.
   - Я Донг из Лота, брат Крока, что спасал тебя и твоих друзей от жнецов.
   Колдунья его не помнила, в отличие от брата. Тогда сподвижники Крока казались неразделимой серой массой с одним лицом: напряженным, немного испуганным, плохо скрывающим желание оказаться как можно дальше от стен города и еще больше - от самих колдунов.
   Кагар-Радшу взмахом руки призвал к тишине.
   - Донг прибыл к нам с важным делом, - сообщил он медленно, словно взвешивал каждое слово. - И мы должны обсудить его просьбу. - Тонкие, не утерявшие ловкость пальцы небрежным жестом указали гостю на место перед креслами Верховных.
   Мужчина встал лицом к привратникам, кашлянул в кулак для смелости.
   - Моего брата Крока и еще трех повстанцев схватили жнецы. Через три дня их повесят, как шпионов и пособников колдунов. Об этом на каждой площади кричат глашатаи. Одна надежда спасти их - на вас. Если мы объединимся, то сумеем сорвать казнь.
   По рядам колдунов пробежал недоуменный шепоток. Вслух пока никто не высказывался, ждали по закону, когда вынесут вперед свой вердикт старшие.
   - Твое слово, Радкур, - передал ему право голоса Призванный.
   - Исключено. Мой ответ - нет, - отрезал он.
   Донг изменился в лице.
   - Но почему? Разве жнецы не наш общий враг? Сколько ваших братьев погибло и осталось калеками по их вине? - взгляд мужчины остановился на пустом рукаве Скорняка в подтверждение своих слов. Зря это он. Все равно, что масла плеснул в огонь. Жалости к себе Радкур не терпел и реагировал на сочувствие с точностью наоборот. А попасть под его тихий гнев хуже, чем спускаться на утлой лодке по порогам горной реки. Уж Ная знала.
   - Со своими бедами мы разберемся сами. Вы разбирайтесь со своими. - От холода слов хотелось запрыгнуть в костер погреться.
   - Без вашей помощи нам друзей не спасти. Прежде вы не оставляли людей в беде.
   - Прежде привратников приветливо встречали в селениях и не втыкали в спину вилы, не вешали на деревьях, не сжигали на кострах.
   - Это власть Сеятеля запугала людей. Но есть еще те, кто верен старым законам, мы с вами на одной стороне.
   - На одной? Это вряд ли, - Радкур откинулся на спинку кресла. - Донг, ты обладаешь силой?
   - Нет.
   - А твои товарищи?
   Мужчина заметно занервничал, чувствуя подвох в вопросе.
   - Нет.
   - Тогда кто из вас сумеет заменить привратников, что погибнут, спасая твоих друзей? - Донг обреченно опустил голову. Скорняк кивнул. - Правильно, никто. Видишь ли, наш закон полного невмешательство в дела мира не зря создан, и не зря ему придерживаются многие тысячелетия. У нас особое предназначение и мы не имеем права терять своих братьев, какую бы благую цель ни преследовали люди. Таких, как мы - мало, каждый привратник бесценен. Не будет нас - некому станет защищать грань и тогда враг, более страшный, чем жнецы, уничтожит этот мир, за который вы так радеете, с вашими друзьями, женами, детьми. И уважаемый Призванный должен был вас об этом предупредить. - Он выразительно покосился на Кагара.
   Донг облизнул пересохшие от волнения губы.
   - Правда ваша, я не смогу заменить привратника, но если вам нужна жертва, чтобы сохранить грань целой и не выпустить тварей тьмы в наш мир, я готов ее принести в любое время. А еще скажу, что младшему, кого повесят через несколько дней всего десять. - "Олерко?" - напряглась Ная. - И он, когда потребовалось, рисковал жизнью, но спасал ваших детишек, выводя их из Лота.
   Это было метко. Про Олерко. И отважно. Предложить себя в качестве жертвы. Слабые духом на такой шаг не способны.
   Радкур не мог это не оценить.
   - Хорошо. Допустим, мы согласны, - предположил он, - Как предлагаете это сделать?
   - Проведем вас по тайному входу в город. Вы зачаруете охрану и выпустите из темницы пленных.
   - Гм-м. Зачаруем. Забавно. Ладно, а что с Орбами прикажете делать? Шары будут на каждых вратах, у каждого караула, у темницы, у переодетых в горожан косарей, шныряющих в толпе и по улицам. Едва они почувствуют силу колдунов, тут же поднимется тревога. И всех схватят, не дав добраться даже до темницы.
   Привратники в Зале одобрительно загомонили.
   - Но вы ведь колдуны, что-нибудь придумаете, - с уверенностью выдал Донг.
   - Ну да, безусловно, - не сдержался от иронии Радкур.
   - Донг, мы внимательно вас выслушали, - горошины четок задвигались в пальцах Призванного, поблескивая в свете факелов, - теперь нам надо обсудить наедине сказанное и свои возможности помочь вашим друзьям. А вы пока отужинаете и отдохнете с дороги в трапезной. Дарон проводит. Не сочтите за обиду, но придется надеть повязку на глаза. Меры предосторожности. Не нужно вам знать точного месторасположения нашего поселения, на случай, если попадете в лапы к жнецам.
   - Согласен, - кивнул понимающе мужчина. - Лишние знания - лишний повод получить железо в горло.
   - Или в пузо, - добавил со зверской усмешкой Дарон, выводя гостя из Зала Решений.
   - А теперь высказывайтесь, - предложил Кагар.
   - Как сказал ранее, я против. Мне жаль брата и друзей Донга. Но они сами выбрали этот путь и колдуны не должны расплачиваться за их идеалы, - первым начал Радкур.
   - С каких пор мы забыли благодарность и честь? - возмутилась Ная. - Позволю напомнить, что в свое время они тоже рисковали жизнями, не единожды помогая нам.
   - А с каких пор привратники стали вмешиваться в дела людей? - парировал он. - Если мы начнем бросаться на выручку каждому просящему - некому будет защищать грань. И к твоему сведению, это не бесчестие - разумно расставлять приоритеты. Глупо положить ради четверых - десяток, способный удержать грань и сохранить жизнь тысячам. Или я не прав?
   - Прав, - подхватило хором несколько привратников. - У них своя свадьба, у нас - своя.
   - Мы давно не по разным берегам, а плывем все вместе на одном плоту по бурной реке. Это общая война. Она затронула нас, как и остальных, - не сдавалась колдунья. - Порознь мы сгинем под этой лавиной.
   - А я на стороне Радкура, - выпалил Грай. - Соваться в Лот самоубийство. Жнецы только этого и ждут. Потому и тянут с казнью, и по площадям оповещают, чтобы мы клюнули на наживку. Прежде что-то не церемонились: поймали, допросили и вздернули тишком. Ловушка это. Для нас специально подготовленная. А значит, жнецов в Лоте будет больше, чем горожан. Без крови не обойдется.
   - Без крови не обойдется в любом случае - пойдем мы или нет. А вот ответить на каверзу жнецов свей каверзой, оставить их с носом я бы не отказался, - встал на сторону девушки Озор.
   - Ребячество, не достойное привратников. Мы не дети - отвечать на подначки, - одернул его кто-то из жнецов.
   - А терпеть их нападения - достойно привратников? - вступился за Озора Зарай.
   Кагар-Радшу следил за разгоравшимся спором, не вмешиваясь.
   - Призванный, а почему вы молчите, не скажете свое мнение? - заметил его странное поведение Ларк.
   - Слушаю. Думаю. Столько разногласий. Изменился клан. Не пойму только, плохо это или хорошо. И что правильнее - придерживаться старых законов и бросать в беде тех, кто прежде помогал тебе, делая выбор между разумом и чувством, или преступить проверенное веками правило, спеша на помощь, и положить в уплату смерти друзей?
   - Это заведомая гибель, - произнес Скорняк, растирая обрубок левой ноги. Она частенько тревожила его, болела ниже колена, где ноги уже не было. - Нас там будут ждать. С Орбами и прочими хитрыми смертельными штуками.
   - Мы тоже можем кое-что им противопоставить, - оспорила Ная.
   - Сжечь полностью Лот? Или превратить его в пустыню, а жителей в ходячих мертвецов? - хмыкнул Хаз.
   - Не обязательно столь кроваво. Но мы должны заявить о себе, оставить предупреждение, - вставил Озор.
   - Вас просили всего лишь помочь освободить пленников. А вы решили устроить настоящую войну?
   Голос Призванного вклинился в спор, принудив всех замолчать.
   - Наверное, было бы проще, если бы дело касалось только казни повстанцев. У нас есть оправдание отказать им в помощи, - медленно проговорил Кагар, словно размышлял сам с собой вслух. Сегодня он был не похож на себя, отстраненный и замкнутый. - Да, для нас это было бы куда проще. И нашей совести тоже. Но так случилось, что казни придадут не четверых, а шестерых. Еще Хостена и Радера. Они находились в Лоте с моим поручением, когда их схватили. Так как поступим теперь? Тоже отдадим их в жертву, как и повстанцев?
   Снежная хмарь заслала глаза Скорняка. С Призванного не принято требовать ответа, но не высказанный вопрос застыл в его взгляде, как и у остальных: "Почему только теперь?"
   - Я хотел вначале послушать вас и понять, как же правильнее поступить, - прочитав по лицам их мысли, пояснил Кагар. - Раньше знал бы. Сейчас времена изменились, все перемешалось и верное решение уже выглядит предательством. А верного, кажется, и нет вовсе. Впервые я в замешательстве.
   - Придерживаюсь прежнего мнения - идти в Лот огромная ошибка, - произнес Радкур с нажимом на последние слова. - Окажись я на месте Хостена и Радера, не захотел бы, чтобы из-за меня братья шли на риск, подставляя головы... Но я не на месте Хостена и Радера. И считаю недопустимым позволить, чтобы с ними поступили, как с послами. Колдуны не бросают своих на смерть.
   Привратники, поддерживая, затопали ногами.
   - Что ж, тогда давайте думать, как их выручать.
   Предложения посыпались одно за другим. И тут же отметались из-за несостоятельности плана.
   - Вся беда в проклятых Орбах. Без них справились бы легко.
   - Значит, надо как-то их обойти.
   - А если отражающие талисманы сделать?
   - Не успеем.
   - Наслать сон?
   - Город слишком велик, весь не обхватим.
   - А если колдовством расплавить Орбы?
   - Мы не знаем, сколько их в Лоте и где находятся.
   - Прорваться с боем?
   - Положим кучу народа и сами поляжем.
   - Получается, в Лот незамеченными не войти?
   - Пока у жнецов есть Орбы - нет.
   - Тогда надо сделать так, чтобы они перестали реагировать на силу.
   - Предложи что попроще. Вывести разом из строя Орбы неосуществимо.
   - Напротив. - Радкур с мрачным видом сжал и разжал пальцы правой руки, словно толкал себя на нелегкое решение. - Есть такой способ. Непростой, рискованный, но при доле удачи и сноровки может получиться. Остается только выяснить, готов ли Донг с повстанцами на столь опасный шаг?
  
   Приготовления в дорогу были закончены, запряженный в телегу Холодок ждал у колодца. Ная тихо встала за спиной Радкура. Он как обычно смотрел в огонь. Уставший и как-то резко постаревший. Видеть его таким было больно. Дорога до грани далась Скорняку нелегко. Но без него было никак. Задействовать пришлось всех, кто не находился в дозорах.
   Когда Радкур рассказал о способе проникнуть в город, это привело в замешательство даже Наю. Ничего подобного никто и представить не мог.
   - Ты в своем уме предложить такое? - громыхал Призванный на весь Зал.
   - Я предлагал не соваться в Лот. А это наиболее вероятное решение проблемы.
   - Решение?! Да ты советуешь пустить по ветру тысячелетнюю работу привратников, извратил все, ради чего мы жили.
   - Не перебарщивай, - поморщился Радкур. - Я не советую открыть границы. Лишь использовать некоторые наши преимущества, чтобы попытаться спасти братьев. Или кто-то знает другой способ?
   Тишина в Зале была ему ответом.
   - Погибнут люди, - проговорил глухо Кагар, сжимая в кулаке четки.
   - Возможно. Но кровь прольется в любом случае, как правильно заметил Озор, какой бы выбор вы ни сделали. Нас поставили в безысходное положение, навязав войну. А ни одна война не обходится без погибших. И мой способ - единственный шанс продвинуться дальше ворот с наименьшими потерями. А чтобы их перевес был в сторону жнецов, и понадобятся люди Донга.
   - Правильно, - подхватил Зарай. - Если по-тихому не удается войти и выйти из Лота, так ответим на брошенный вызов громко. Пусть поймут, что Мать Смерть недовольна нанесенной ее слугам обидой.
   - А вы не задумывались, что Незыблемая потребует за это свою жертву? - вылил ушат холодной воды на привратников Кагар.
   - Возможно, - передернул плечами Радкур. - Или удовлетворится собранной в Лоте жатвой.
   - Не нравится мне все это. Слишком шатко, слишком опасно, - покачал головой Призванный. - И отправлять в город единственную ходящую - не лучшая идея.
   - А кто другой завершит то, что мы начнем? Кроме нее некому. Ты - глава клана, я - калека, - добавил Радкур со злостью.
   Призванный в сомнении взглянул на колдунью из-под кустистых бровей. Горошины четок вновь потекли между его пальцами, взвешивая все за и против.
   - Я справлюсь, Кагар-Радшу, - выступила Ная вперед.
   - В таком случае, давайте голосовать.
   А потом отбирали шестерых добровольцев, что вместе с Наей отправятся в Лот, отрабатывали дотошно детали похода. После чего приступили к начальной стадии плана Радкура. Никто из них прежде не делал такого. Обычно сущности мира мертвых охотились на них, а не наоборот. Поймать и спеленать четырнадцать даже самых слабых духов оказалось не столь легкой задачей. Привратники отыскивали нужный безобидный вид, что б легче его было контролировать, и гнали в ловушку. Ная с Кагаром набрасывали на духа сети и передавали Радкуру за грань, где он сдерживал их, пока не набралось нужное количество. Затем духов распределили и закрепили за каждым отправляющимся в Лот колдуном. Дальше осталось сделать самое сложное.
  
   - Готова? - спросил Радкур, не оборачиваясь.
   - Да. - Ная подошла ближе, положила руку ему на плечо. - Я знаю, как тебе было тяжело решиться отпустить меня на столь опасное задание. И очень ценю это.
   - Я вдруг понял, что лишь ломаю тебя, делаю слабой, пряча и оберегая от судьбы. Она все равно повернет по-своему, и ты должна быть готова противостоять ей, чтобы тебе не выпало. Пришло время отпустить вожжи. Теперь все зависит от твоего умения.
   - Я вернусь.
   Радкур накрыл ее пальцы ладонью.
   - Помнишь, чему учил последние дни? Если потребуется, используй это, не задумываясь, чтобы выжить. Не ради меня или себя. А во имя цели, которой служат привратники. Жизнь ходящей важнее сотен других. И ты обязана это помнить всегда, на какие бы жертвы тебе не пришлось пойти.
   - Не забуду.
   Скрипнула дверь. Вошел Зарай.
   - Пора.
   Ная в прощании стиснула плечо Радкура и быстро вышла из домика. Долгие проводы она по-прежнему ненавидела.
   - Зарай, - задержал колдуна голос Скорняка. - Сбереги ее.
   - Не сомневайся, - кивнул тот.
  
   Холодок в нетерпении бил копытом и храпел, извергая на морозном воздухе из ноздрей клубы пара. В застланных тьмой глазах плясали огни. Жеребец уже изведал колдовского зелья и готов был тянуть телегу с непомерным грузом. Вместо семерых ехали восемь человек. Дарон тоже изъявил желание присоединиться к добровольцам.
   В этот раз Холодок повезет колдунов не до самого Лота, а до середины пути, а там они разделятся и малыми группами проникнут в город. Трое войдут через врата, неся свой опасный груз, а четверо через потайной ход, откуда пройдут по улицам до площади, где состоится казнь, оставляя хозяевам неприятные дары. К тому времени люди Донга выполнят свою часть работы. Брат Крока, сопровожденный с завязанными глазами за границу земель колдунов, уже ускакал в Лот, увозя мешочек праха из мира мертвых и три пары перчаток, обработанных специальным раствором и заклинаниями.
   Ная запрыгнула на телегу, глянула на домик на склоне горы. Радкур стоял у распахнутой двери. Ветер трепал пустой рукав рубахи, снежинки сыпались на волосы, расплывались на груди мокрыми пятнами. Все, как в прошлый раз, когда она уезжала в Лот. Только тогда они ехали в радостном предвкушении развлечения, а сейчас с чувством неизвестности - вернутся ли назад живыми.
   "Я вернусь, - произнесла беззвучно Ная. - Вернусь". Она не сомневалась - Радкур понял ее, по губам разобрал сказанное.
  
   Глава 38
   Ард
  
   - То есть, если я тебе прямо сейчас отрежу голову - на завтра отрастет новая?
   Пленник передернул плечами.
   - По правде сказать, никогда прежде не лишался головы, потому не стану утверждать. Вот если мечом в брюхо ткнешь - все заживет. Утопишь - всплыву.
   - А если в костер? - услужливо подсказал Лерст.
   - Гм... вряд ли что-то хорошее из этого выйдет. Но вы же не собираетесь меня заживо сжигать, правда?
   - Почему бы и нет? - холодно проговорила Рейхе.
   Ее намерения выдавали сжатые кулаки и злой взгляд, метающийся по амбару в поисках чего-нибудь острого. Дважды мужчины оттаскивали Рейхе от наемного убийцы, когда того привели в Файхалтар. Вождь лично держал дочь, а потом лично попытался свернуть шею пленнику, но его остановил Ард.
   Ему, конечно, не следовало еще вставать с кровати, и уж подавно разговаривать, да разве сдержишь любопытство? Не каждый день тебе подсылают убийцу... да еще такого - почти бессмертного.
   Мужчина выглядел утомленным, но страха не выказывал, только небольшую настороженность.
   - Кому я помешал? - спросил Ард.
   - Ты это серьезно спрашиваешь? - удивился убийца.
   - Не до шуток сейчас.
   - Тогда должен понимать, что мне не выкладывают правду. Деньги, внешность, имя и место, где искать. Большего не требуется.
   - Выходит, ты бесполезен? - спросила из угла Рейхе.
   - Пользу можно извлечь из чего угодно, - уклончиво ответил мужчина. - Я не умею поворачивать вспять реки, насылать дожди, печь хлеб и смолить лодки, зато могу неплохо драться и знаю, кто обещал деньги за голову парня. Готов поделиться этими знаниями за умеренную плату. Цена - жизнь. Не прошу многого.
   Он тихо рассмеялся.
   - Что нам мешает привязать тебя к столбу и набросать хворосту под ноги? - спросил Ард. - Дым и пламя быстро развяжут язык.
   - Во-первых, хвороста у вас и без того мало в таком скудном на растительность краю, какой смысл расходовать его понапрасну? - убийца пожал плечами. - Во-вторых, я отлично читаю людей. Из всех только девушка готова оттащить меня за косу на площадь и собственноручно сложить костер. По глазам вижу, парень, ты и мухи не обидишь. Извиняй, что все так сложилось. Я зря согласился на дело. Жалею.
   - Слова! - громыхнул Гултак. - Пришел ночью, с оружием в руках! Хотел убить человека, а теперь, потерпев неудачу, начинаешь выкручиваться! Трус!
   - А ты у парня спроси, я добил его, когда была возможность? Правильно, не добил. Как думаете, почему? Потому что увидел знак, который послали высшие силы. И уж затем разглядел испуганного юношу, а не попирающего законы негодяя. Я чувствую людей, вижу их натуру. Многие из вас лили кровь, но ни один не убивал себе в радость, из скуки. Горец, конечно, ради денег многих прибил - да разве ж его упрекнешь?
   - Как тебя зовут? - спросил Ард.
   - Эрхин, сын Азана.
   - Какой знак ты увидел, Эрхин?
   - Птицу.
   - Птицу?
   - Огромного филина, если точнее, - убийца коснулся большим пальцем лба и прочертил невидимую линию до переносицы. - В моем краю это легендарная птица... олицетворяющая высшие, изначальные силы. Расскажу тебе эту красивую легенду позже, когда мне не будет угрожать костер, обезглавливание или еще чего повеселее...
   Ард почувствовал легкий холодок, пробежавший по спине. Филина он видел не раз и не два. Да и Рейхе отчего-то вздрогнула и прижала руку к груди. К чему бы это?
   - Договорились, Эрхин, мы сохраним тебе жизнь. Пока, во всяком случае, но тебе придется так говорить, чтобы каждый поверил! И Рейхе в том числе, а уж она спуску не даст, будь уверен.
   - На большую милость с вашей стороны глупо рассчитывать, - воин улыбнулся, - но все-таки, можно мне миску супа или хотя бы горячей воды? Замерз - силы нет.
   Ард кивнул Лерсту на котелок над очагом. Сказитель нехотя отправился за миской, по дороге взял со стола черствую лепешку и пару стрелок вялого болотного хвоща.
   - Лично я проткнул бы тебе брюхо восемь раз и бросил на корм свиньям, - процедил Херидан, наблюдая, как жадно есть наемный убийца. Обгоревшие пальцы горца скользили по узору на рукояти меча.
   - Ваше право поступать, как заблагорассудится, но, откровенно говоря, я довольно ценный человек, - ответил Эрхин, размачивая кусок лепешки в похлебке. - Гарантирую определенную верность, если станете платить хорошо...
   - Наглец! - воскликнула Рейхе. Ее вновь пришлось успокаивать и оттаскивать в другой конец комнаты. Она прокричала оттуда: - Жалкая тварь, лжец, готовый предать хозяев! Кто такому поверит?
   - Я наемник. Продаю копье за деньги. Кто больше заплатит - тому и служу. О каком доверии ты судачишь, женщина? Шла бы лучше шкуры выделывать, чистить котлы или с детишками возиться! Наемник я... с вашего позволения... честный. Не убиваю женщин, детей, стариков... маловлиятельных стариков.
   Он отодвинул пустую миску, костяную ложку бросил на столешницу.
   - И все же... - начал было Херидан, но Эрхин перебил его:
   - И все же я не гарантирую, что буду служить вам честно до конца жизни. Уж ты-то, горец, должен понимать, какова жизнь наемника! Ваш брат любит серебро, кровь лить без разбора и не считает зазорными убийства за награду. Я сам видел, как горцы жгли деревни и вырезали торговые караваны, не щадя никого. Мой же путь чище.
   - Ты нам не нужен, - покачал головой Ард. - Но и убивать тебя никто не станет, об этом я позабочусь! Скажи, кто тебя послал и что про меня говорил - и можешь выметаться из Файхалтара. Тебе здесь не рады.
   - Нет, - наемник улыбнулся. - Кто бы меня ни нанял - это дело между нами двоими. Хотите убивать - убивайте. Отпускаете? Благодарю покорно. Уеду утром... только еды позвольте в дорогу купить.
   - Будет тебе еда! - прогремел Гултак. - Досыта железом накормим. Говори, кто послал, ну?
   - Вождь, а глупый, - Эрхин покачал головой. - Парень, к тебе обращаюсь, как к самому толковому из всех. Дай еды и свободу. Улажу кое-какие дела - и вернусь, вот тогда и решишь, нужен я вам или нет.
   Ард с трудом повернулся к горцу.
   - Он хорошо бился?
   - Не особенно, - усмехнулся тот.
   - Я замерз и был тяжело ранен! - тут же парировал Эрхин. Лицо его сделалось хищным и страшным, как у песчаного грифа. - Встретимся при иной оказии - кровью подавишься!
   - Перестань угрожать моим друзьям! - осадил его Ард. - Ответь честно на последний вопрос. Твой наниматель в городе?
   Воин закусил ус, пожевал.
   - Нет. И, чтобы окончательно прояснить все - я не работаю на смертных. Никогда. Вернее, не работал, до сегодняшнего дня.
  
   Рейхе разговаривать с ним отказывалась, Херидан раздосадовано отмалчивался, даже Лерст незнамо куда запропастился. Зато нежданно-негаданно заявился Дес.
   - Вина? - протянул он старую бутыль. - Оно слегка подкисло, но еще не стало уксусом.
   Ард не любил хмельное, но сделал два глотка. В желудок влилось нечто горячее, колючее, оставив после себя неприятный привкус на языке.
   Дес тоже приложился к глиняному горлышку, но ни один мускул не дрогнул на лице бога.
   - Итак, ты мне не поверил? Поэтому спросил про нанимателя в Файхалтаре?
   - Очень хотелось бы тебе верить, но что-то в душе требовало последней проверки, - признался Ард.
   - Не могу тебя в том винить, но... слышать досадно - мы ведь много вечеров провели за беседами. Неужели мои собратья настолько упали в твоих глазах?
   - Я не стану говорить обо всех, но, если на чистоту - не удивлюсь любой подлости с их стороны. В этом они поразительно подобны смертным.
   - Занятная мысль, - Дес уселся на табурет, встряхнул бутылку, но пить не стал. - Смертные изменили богов?
   - Мне-то откуда знать? - Ард поморщился от боли. Бог плутов, когда входил в дом, ненадолго оставил приоткрытой дверь, этого хватило, чтобы из комнаты выдуло скудное тепло. Поцарапанные кости вновь разнылись. - Сам за собой ничего подобного не замечал?
   - Забываешь, что я не такой, как все. Вот жил бы в племени, скажем, пахарей - может, и набрался бы от них. Чем они пробавляются? Снохачество, кровосмешение, мелкое воровство?
   - А, кроме того, не помешало бы позаимствовать их трудолюбие...
   - Верно. Понимаю, к чему ведешь. Но сделаю шаг назад, чтобы вернуть разговор в нужное русло - я не верю, что боги послали наемника за твоей головой. Скорее сюда пришли бы два-три воинственных племени и не оставили от города камня на камне.
   - Стены высоки, еды хватает. Бойцов тоже. Файхалтар с наскока не взять, Дес. К тому же, твои собратья не ладят друг с другом, и вряд ли сумеют ударить разом.
   - Не ладят, когда дело касается их конфликтующих интересов... извини за мудреные слова. Они непримиримы в мелочах, но вы затронули нечто более важное. Их власть. Помнишь, что говорил посланец с севера? Некоторых самостоятельность смертных радует, иные же видят в ней угрозу. Чем не повод для союза?
   - Может, и повод, да только какой смысл собирать армию, если такую тлю как я может прикончить один-единственный наемник? Так бы и случилось, не взыграй в Эрхине совесть... или что он там за нее выдает? Вот уж чего точно не мог предвидеть наниматель, так это вмешательства неведомых изначальных сил! Слушай, а у бессмертных есть совесть, Дес?
   Тот долго пил, потом поставил бутылку на пол и пожал плечами.
   - Сложно сказать. Мы делаем то, что считаем правильным в данный момент. Таковыми богов сотворили. Не знаю, повлияли ли нравы смертных на нас, либо еще что-то, но со временем уверенность в собственной правоте лишь крепнет. Это касается всех - взгляни на смертных стариков, их не переупрямишь. Боги живут несоизмеримо дольше, чтобы считать себя последним источником правды, да и сила этому здорово способствует, знаешь ли. Хочешь мое мнение? Тебя хотел убить не бог. Для бессмертных это слишком трусливо и мелко.
  
   Несмотря на заморозки, Ард большую часть времени предпочитал находиться на воздухе. Неспешно ходил вдоль стен, разглядывал статуи, либо вовсе выбирался в пустоши, окружавшие Файхалтар. Не столько, чтобы восстановить организм, как советовал Херидан, а в надежде увидеть снова ту самую таинственную птицу.
   Раз за разом филин появлялся в его жизни, принося перемены, либо становясь их свидетелем. Тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять - птице что-то от него нужно.
   Но филина Ард так и не повстречал.
   Зато стал свидетелем короткой и жестокой битвы.
   Четверо пастухов, гонявших по холмам ездовых свиней, не давая им жиреть в тепле, натолкнулись на старого обитателя этих мест - карстового медведя. Он больше походил на чудовище, нежели на животное. Обитал в расщелинах и глубоких пещерах, питался горьким медом, корешками и мелкой живностью. Медведи редко выбирались на свет - прокорму им хватало, но когда выбирались, учиняли много хлопот местным.
   Гултак говорил, что во времена его юности Шен собирал отряды охотников и самолично водил на карстовых страшилищ, истребляя даже самых маленьких и безобидных.
   От обычного бурого медведя этого отличали громадные щербатые когти, царапавшие мерзлую землю, покрытая слизью, свалявшаяся шерсть, удивительная худоба и ломаная походка - он двигался размашистыми прыжками, приставляя задние лапы к передним и пружиня вперед.
   Рыже-серой стрелой он промчался через поляну и вломился в стадо свиней. Животные испуганно заверещали, разбежались, оставив на поживу чудовищу двоих поросят. Пастухи попрятались за камнями, но не из страха - выжидали удобный момент, чтобы отомстить.
   Медведь, разбрызгивая кровь, принялся выедать внутренности.
   - Не хочешь им помочь? - напряженно спросил Ард.
   Они остановились на пригорке, укрывшись среди заиндевевших камней.
   - Нисколечко, - ответил Дес, сопровождавший его во время прогулки. - Не люблю лезть в дела смертных... Да и вообще - вы тут днями напролет судачите о своей самостоятельности, так оставайтесь такими во всем, а не только на словах.
   Пастухам помощь и не потребовалась.
   Они быстро размотали пращи, набрали камней и, улюлюкая и насвистывая, забросали медведя нехитрыми снарядами. Под непрекращающимся градом камней зверь рванулся к людям, но те удобно устроились на скалах и отогнали чудовище копьями. Медведь был разъярен, ранен в шею и левую лапу, однако не оставлял попыток полакомиться человечинкой.
   И дорого за это поплатился.
   Один из пастухов ухитрился всадить острие копья прямо в глаз чудовищу. Оружие застряло в кости, карстовый медведь кубарем скатился с камней и едва не поломал хребет от удара оземь. Тут же на него набросились остальные пастухи и быстро закололи. Радостно потрясая копьями, они принялись отплясывать и трясти в воздухе окровавленным оружием.
   - Почетное дело у первого народа - убить карстового медведя, - подытожил Дес, выбираясь из укрытия. - Вождь наградит их.
   - Жуткое чудовище, - пробормотал Ард, представив, что это животное могло напасть на них. Было стыдно и от таких мыслей, и оттого, что не попытался помочь пастухам, но бог плутов верно подметил - люди и сами прекрасно справляются с тяготами жизни.
   - Оно гораздо страшнее, чем может показаться на первый взгляд.
   - Ты о чем, Дес? Он и выглядит, как чудовище из горячечного кошмара!
   - То, что вы называете карстовым медведем - не родилось вместе с миром, если понимаешь, о чем я.
   - Тогда откуда он взялся?!
   - Этого не знаю, - бог плутов пожал плечами, - никогда не имел ничего общего с чудовищами. Да и не хочу иметь. Быть может, когда окончательно надоест слоняться по миру я это выясню, пока ведаю не больше твоего. Если кратко - есть медведь и есть карстовый медведь. Есть боги простые - злые, добрые, коварные, властолюбивые. А есть... темные. Есть река Елга - питающая континент, а есть коварный Ирхан, по которому никто не отваживается плавать.
   - То есть, это противоположность чему-то нормальному.
   - Примерно так. Только не противоположность, а отравленное, измененное неведомой силой подобие. Великаны, драконы, твари из Темных топей - это червоточины на теле Гаргии.
   - Дико интересно, должен признать. Ничего подобного не доводилось слышать. Почему ты не рассказывал про это раньше?
   - В моей бездне памяти пылится слишком много всего, - Дес улыбнулся. - Просто случай удачный выпал... или - неудачный, это как посмотреть. К слову, зимой медведи спят. Даже если они карстовые. Подумай над тем, кто или что его разбудило.
  
   Ветер скользил между громадных, оледеневших камней, шипя, сметая ледяную крупу, уносился в пустоши, где его ярость достигала пугающих пределов. Непогода, которую неделю не разжимавшая хватку, без устали терзала земли первых людей. Рейхе чувствовала себя тоненьким колоском, вставшим на пути бури. Ее шатало, засыпало мелким колючим снегом, холод проникал под одежду из меха и шерсти, заставлял содрогаться раз за разом.
   И все-таки она шла.
   Было глупо рассчитывать на положительный исход, уповая лишь на удачу, но положение дел Рейхе пугало все больше и больше. Требовался совет.
   В очередной раз она попыталась перекричать ветер. Оглянулась - в белом тумане кружащихся ледяных кристаллов виднелись огни Файхалтара. Ее дом. Вернее, он был ее домом полтора десятка лет... не самым приветливым, благодаря правлению Шена, но эти древние стены помнят и ее радость, слышали детский смех, видели улыбку и счастливые глаза. Теперь же Рейхе не чувствовала себя тут уютно. Ард пока не понимает этого, либо делает вид, что не понимает, но она-то видит точно, что в вечном городе стало опасно. Подсыльный убийца, жуткая непогода, нападения карстовых медведей - а таковых случилось восемь за последние двадцать дней, - все это неспроста.
   Было лишь одно существо, способное разъяснить происходящее, но оно предпочитало прятаться, появляясь редко и мимолетно. Рейхе рассудила, что Ваятелю она нужна, раз почтил беседой и просьбой, значит, не допустит ее глупой гибели в пустошах.
   И девушка не ошиблась.
   Он стоял на пути ветра, как статуя изо льда и мрамора. Казалось, стихия ничуть его не смущает. На обезображенном лице застыла кривая усмешка. Одет Висд по-прежнему был в тряпье, а седые волосы сбились в грязный колтун. В жиденькой бороденке сверкали снежинки.
   Рейхе вновь поймала себя на мысли, что не чувствует никакого трепета перед творцом Ваярии, скорее - жалость. Уж больно скверный облик он имел.
   В нос снова шибанул запах больной плоти, так пахнет в избах стариков и старух, за которыми нет присмотра.
   - Не устаю удивляться, - прокричал Висд, - вроде и мудрость в вас вложили, а все равно чудите и чудите! Иди сюда, глупое дитя, встань от меня по правую руку.
   Рейхе с трудом до него добралась... и замерла. В ушах запищало от тишины, она перестала ощущать удары ветра и назойливый холод. Ваятеля окружал ареол спокойствия.
   Висд уселся на ближайший камень, и с него в мгновение ока стаяла ледовая корка.
   Задать вопрос ваятель не дал, выставив перед собой здоровую руку.
   - Не скажу, что давно не виделись, дитя. Не трать силы на болтовню. Знаю, что тебе хочется спросить... Хо-хо, до чего же вы похожи с Ардом! Что он бродил днями напролет, разыскивая меня, теперь ты принялась за то же.
   - Раз знаешь - рассказывай. Иначе мы уедем из Файхалтара завтра же!
   - Во-первых, непогода не позволит уехать, - Висд улыбнулся. - А во-вторых, вне стен вы будете в еще большей опасности. С некоторых пор Ард стал отличной мишенью, поэтому не высовывайтесь до оттепели.
   - Меня это не устраивает!
   - Меня подавно. Положение безвыходное - не дергайтесь, ждите, и тогда переживете зиму.
   Рейхе снова собралась возмутиться, но ваятель остановил ее.
   - Не горячись. Твой муж нужен мне для важнейшего дела... Гарантирую ему защиту.
   Он почесал бороду, задумчиво глянул в сторону огней, прорезающих метель. Говорил старик путано, сбивчиво, иногда перескакивая с одной мысли на другую. Но Рейхе понимала, к чему клонит Висд.
   - Когда Шен построил первую стену, я, право слово, решил, что мир получился едва ли не идеальным. Бог и смертные, бок о бок, словно камни в одной кладке... Жаль, надолго его не хватило.
   - Тот еще выродок был, - не преминула заметить Рейхе.
   - Я не судья ему - тебе виднее, - он резко встал, взял под руку девушку, - пойдем. Покажу кое-что.
   Рейхе выросла в этих краях, но никогда не видела холмы, к которым привел ее Висд. Отсюда были видны горные отроги, но это мало походило на реальность - до ближайших склонов больше десяти дней пути, а они прошли едва ли полсотни шагов.
   - Видишь кучу щебня у подножия? Там когда-то была пещера. Это первый дом роднари. Шен привел твоих предков сюда из пустошей, защитил от холода - а тогда морозы были еще злее! - разогнал тварей, живших столетиями в темноте. Здесь же загорелся первый огонь. Он отпугивал чудовищ, поэтому его называли священным. Я дал пламя Шену, а он - вам. С тех пор много рек высохло, стерлись горы, а моря и океаны поглотили тысячи островов, извергнув из пучин тысячи новых... Увы, теперь мне не под силу сотворить подобное пламя, я слишком долго прожил среди смертных. Да и раны лишили сил и желания творить... Дальше Шен и его собратья сами защищали смертных - огнем и дубинами. Он заложил Файхалтар - это дорого ему обошлось.
   Висд снял с шеи старый мешочек из неизвестного Рейхе материала и потянул зубами за шнуровку.
   - Подставь ладонь. Не бойся.
   Рейхе почувствовала прикосновение чего-то холодного. Покрутила в пальцах прозрачный обломок то ли кристалла, то ли ледышки.
   - А теперь загляни в него.
   Она вдруг увидела залитую дождями равнину. Посреди громадной лужи, багровой от крови, кипело сражение. Всюду лежали убитые, горела земля, люди бились с великанами. Шен, молодой и крепкий, яростный, сцепился с верховным шаманом. Тот лишь немного походил на человека. Скуластое, заросшее седыми волосами лицо было покрыто шрамами, вокруг предплечий громыхали браслеты из костей.
   Шаман пытался сотворить порыв ветра, но бог сбил его на землю. Дубина в руках Шена разлетелась щепой. Тогда он бросился на барахтающегося в луже врага и принялся душить. Тот вцепился зубами в ответ в плечо богу, рвал мясо, как дикий зверь.
   Но Шен одолевал. Бил локтями, предплечьями, ломая нос, выбивая врагу зубы. Бог вдавил большие пальцы в узкие глаза великана - и те лопнули, разлетевшись кровавыми брызгами.
   Бой был окончен.
   Камень в руках Рейхе заморгал, изображение сменилось.
   Лужи высохли, перед ней лежали в молодой траве скелеты людей и великанов. Травы и корни оплели выбеленные дождями кости, втянули под землю. Чудовищный монумент старой битвы скрылся от глаз смертных.
   - Это лишь один бой, - тихо проговорил Висд, забирая камень. - А их были сотни. Мне радостно видеть, как сражались за вас бессмертные - ведь именно это воплощение наших задумок. Вечные защитники, кладезь мудрости! И представь, как больно было наблюдать за Шеном, насилующим юных дев, обманывающим свой народ. Шеном, который собственноручно погасил пламя на башнях Файхалтара. Я не жалуюсь - мы сами в том виноваты.
   - Зачем ты мне все это показал? Чего хочешь от нас? Почему не остановил Шена?!
   - Показал, чтобы ты поняла, насколько тяжело мне будет просить о том, о чем собираюсь просить. Хочу я от вас многого. А Шена не остановил, потому что мое слово больше не закон для богов. Но вот огни, горящие нынче над Файхалтаром - сигнал для каждого из них.
  
   Глава 39
   Ильгар
  
   Город изменился. Вмиг с людей слетела спесь, никакие стены больше не казались непреступными.
   Северные ворота запирались даже днем, люд запускали только через крохотную дверь в Восточных. Там с утра до самой ночи творилось невесть что - шум, гам, давка, потасовки. Жнецы из гарнизона, временно исполняющие обязанности разгромленных стражей, справлялись ни шатко ни валко, быстро выходили из себя и колотили особо рьяных бузотеров. Доходило до крови. Недовольство новыми стражами быстро росло.
   Пронести за стену даже корзину с утиными яйцами стало делом сложным, почти неосуществимым, из-за чего вознегодовали жители посада, коим успела обрасти Сайнария.
   Ильгар находился далеко от пропускных ворот, но все равно слышал доносящий оттуда гомон.
   - А ты это... чего записываться-то пришел?
   Он обернулся к низкорослому, обрюзгшему мужику. Слезливые глаза смотрели недоверчиво, раскрасневшиеся от мороза щеки покрывала седая щетина. Пахло от него дегтем и топленым салом.
   - По одежке вижу - не из наших ты, не из простых мужиков. На кой пес тебе в ополчение?
   - Я солдат.
   - Так почему не в армии?
   - Не самый лучший солдат.
   - Тогда понятно.
   У наскоро возведенного приемного пункта пахло едой. За длинным столом, собранным из козел и оструганных досок, сидело пятеро писарей. Парни изрядно замерзли, пальцы и манжеты дублетов замарали чернилами, но продолжали записывать на пергаментах имена. Желающих было много. В основном выходцы из посада, либо жители трущоб. Доброволец тут же, не отходя от стола, получал краюху хлеба, миску похлебки и плошку шкварок. Непогода и страх сгоняли сюда все больше и больше народу с каждым днем.
   - Чем могу служить? - писарь, с посиневшими и дрожащими губами, изо всех сил старался выглядеть уверенно.
   - Я от Ракавира. К поместью приписано двадцать стражей и шестнадцать гвардейцев, - Ильгар положил список на столешницу и подтолкнул, - восемнадцать стражей готовы в случае чего подняться на стены или выходить в дозоры. Гвардейцы будут патрулировать наш квартал - все издержки, включая покупку амуниции, моя семья берет на себя.
   - Чудесно! - писарь быстренько переписал имена на отдельный пергамент, капнул воска и прижал печатью. - Как только командование поделит участки города между ополченцами, вам пришлют гонца.
   Ильгар кивнул и поспешил удалиться. Среди имен на пергаменте гвардии было и его, в резервной четверке, конечно же, но так, по крайней мере, он не будет стоять в стороне.
   Семейные дела ненадолго подмяли его под себя, не давая даже на плац выйти, но теперь наметился некоторый просвет, и Ильгар собирался им воспользоваться. Радовало не только это, но и укорот, который Ракавир учинил сарлугам. Отныне ни один юнец не имел права появляться на улицах города верхом. Оружие, правда, им оставили, но взамен Дарующий возложил на них обязанность биться в первую очередь не за свои флаги и семьи, а за город.
   Ему пришлось остановиться, пропуская возы с дровами, тянущиеся через узкие улочки. Многих мужчин едва ли не силой услали на далекие вырубки, чтобы снабдить город топливом в достаточной мере. Зато удалось уменьшить смертность - в последние недели умирали не только нищие, но и ремесленники. Раз в два дня в город пропускали колоннаду фургонов, груженых древесиной. Ильгар краем уха слышал от тестя, что выдвигались предложения снарядить в Плачущие топи новый отряд, чтобы наладить там добычу торфа, но Ракавир отказался от этой затеи.
   Он как раз собирался зайти в трактир и выпить травяного настоя, когда его кто-то сбил с ног. От удара о брусчатку воздух с шумом вылетел из легких. Затуманенным от боли взглядом он увидел полумесяц топора, поднявшийся к серому небу.
  
   Проут если и утруждал себя измышлениями, то только за карточным столом. Денег на свою колоду у него не водилось, поэтому он тренировался выточенными из камня брусочками. Один за другим они с грохотом опускались на замызганную столешницу. Разноцветные насечки могли ввести в заблуждение даже самого опытного игрока, но Проут давным-давно выучил их наизусть.
   Раньше у него имелась компаньонка для игр - старая шлюха Мафера. Ну, как старая... вряд ли ей за сорок перевалило, но слишком уж долго ее мочалили на грязных простынях в дешевых трактирах. Поизносилась, да... В общем, в один из счастливых вечеров, когда Проут вернулся в их жилище с десятком трухлявых поленьев, он нашел ее закоченевшее тело.
   Все в том же плетеном кресле, все с тем же штопаным пледом на костлявых коленях. Взгляд остекленевших глаз застыл на холодной золе очага.
   - Ненавижу тебя, - прошептал он, глядя на женщину, рядом с которой провел последний десяток зим. - Вечно все невпопад делаешь, тупица!
   Бросил дрова на пол, изо всех сил пнул кресло и завалился на кровать, зарывшись с головой в пахнущее чертополохом тряпье.
   Утром, когда проспался, обнаружил, что Мафера, покачнувшаяся от удара, вновь сидит, будто на подпорках.
   Тогда Проут уложил ее в кровать, обтер горячим полотенцем и закутал потеплее. А ну как жива еще? Нацепив шапку, взял три полена поменьше и побежал за знахаркой Олеле, что жила в общинной хижине на границы с кварталом ремесленников.
   Когда они вернулись, Мафера вновь сидела в кресле и не отвечала ни на зов, ни на пощечины. От нее веяло холодом.
   - Отдай ее похоронщикам или на мыловарню! - прошамкала беззубым ртом Олеле. - Дурное дело, дурное... и вот еще - полешки забери, не стану я брать их.
   - Прочь пошла, ведьма! - рявкнул Проут, выталкивая ошарашенную старуху из дома, - я скорее тебя на мыловарню сдам! И полено свое клятое забери!
   Запер дверь, огляделся. Картежник почувствовал себя неуютно наедине с Маферой. Много нехороших воспоминаний нахлынуло на него, из былых годов повеяло стужей и мертвечиной.
   Теперь он сидел на корточках, перед дотлевающими угольками в очаге, и пытался понять, что делать дальше. Ничего путного в голову не приходило, поэтому он пошел на первый решительный шаг.
   Поплевав на ладони, направился к застывшей женщине и попытался снять с ее безымянного пальца кольцо. Когда-то давно, когда молодая Мафера еще казалась лакомым кусочком для любого завсегдатая борделя, кольцо ей подарил хромой караванщик. Обещал вернуться и забрать ее... глупая баба до самой смерти - или что там с ней стряслось! - не желала закладывать его.
   - Да какое ж это кольцо? - бормотал Проут. - Смех, а не кольцо. Дерево и камушек поганый.
   Он собрался наведаться в трактир ремесленного квартала в надежде поставить колечко на кон и обыграть какого-нибудь олуха. Надел плащ, даже умылся и расчесал колтуны седых волос. Как знать, может, удастся разжиться монетой и купить свиного сала на рынке... или, чего доброго, позвать настоящего лекаря, а не полоумную бабку-шептунью.
   С такими мыслями выбрался на улицу и не увидел, как за спиной Маферы появилась скособоченная тень.
   Дело спорилось. Холод сгонял в таверну народ со всех окрестных кварталов - в зале было натоплено, тесно, сочно полыхал в очаге огонь. Были и дети, и женщины. Ремесленные мастерские почти не работали, более-менее при делах оставались пекари, но их в подобное местечко не заманишь даже дешевым пойлом. Остальные же трудяги охотно просиживали дни и вечера в таверне, не спеша возвращаться в пронизанные холодом жилища, обогреть которые почти невозможно.
   За картежным столом сидели трое - Проут, скобянщик с рваным ухом, и кучер Фрад, уже знакомый Проуту по былым картежным баталиям. Противники подобрались равные, но карман картежнику уже грел солидный выигрыш. Медяков хватит на сало и горох, а на остатки вполне можно разжиться десятком поленьев. Или позвать лекаря. Но был и третий вариант - на взятку стражу, который поможет добраться до обители верховного жреца Сайнарии. С прошлым сталкиваться не хотелось, а оставался ли другой выбор?
   Скобянщик проиграл меньше, чем Фрад, но выглядел недовольным. Цедил из кружки брагу и морщился так, будто подумывал плюнуть прямо на пол. Говорил мало, все больше хмыкал и бурчал нечто невразумительное. Кучер явно спустил за вечер половину недельного жалования, но при этом нисколечко не расстроился.
   - Легкая рука у тебя сегодня, - Фрад рассмеялся, когда очередная партия осталась за Проутом. Скобянщик положил на столешницу медяк, прижал обрубком указательного пальца и пододвинул победителю, после чего молча поднялся и направился к двери, покашливая. Кучер наклонился к столу и прошептал: - Клянусь, он только что упомянул о грязной связи с твоей матерью!
   - Слова не стрелы, шкуру не секут.
   Проут собрал выигрыш и, как было заведено среди игроков, заказал Фраду дешевого вина. Сам пить отказался.
   - Чего улыбаешься весь вечер?
   Кучер опрокинул стакан и тут же потребовал наполнить заново. Утер густые усы.
   - Мне уезжать завтра наутро. Хозяин денег насыпал - отчего бы не гульнуть? В дороге некогда будет... Хочу девку на ночь найти, поэтому пить много не буду.
   - Куда в такую непогоду собрались?
   - На юг. Может, там и останемся. Сам-то как? Жив-здоров?
   - Это ненадолго.
   - Я вот так скажу, - Фрад расправился со второй чаркой, - город этот дурно пахнет. Помяни мое слово - потеплеет, богатеи разбегутся отсюда. Слишком много дрянного стряслось за последние годы в Сайнарии, слишком... хочешь, поехали со мной? Мне все одно в дороге помощник пригодится, хозяева противиться не станут. Ты мужик честный, в жрецах ходил, помню...
   - Ходил, - кивнул Проут, - но давно это было, так что пора и забыть. Вот что - если решусь уехать с тобой, приду еще затемно к стойлу и помогу с упряжью.
   - Как знаешь, - ответил кучер. - Смотри, ждать не станем.
   Утром Проут так и не появился.
  
   Мафера сидела на своем месте... но изменилось нечто другое. Возле стены, в двух шагах от кровати, на полу лежал мальчишка. Чумазый оборванец смотрел стеклянным взглядом в потолок. Лицо его напоминало грязный весенний лед, и было таким же ноздреватым - язвы, будто выжженные огнем, уродовали кожу. Волосы, руки и одежка сверкали инеем.
   Проут шарахнулся к стене. Старый нож словно сам по себе скользнул в ладонь. Но в хижине никого больше не было. Только старый жрец, опустившийся на самое дно жизни, и два трупа. Женщина в кресле оставалась неподвижной. Зато тень, падающая от нее, делилась надвое. И вторая слегка рябила, точно живая.
  
   Ильгар мог увернуться, мог ударить в колено напавшему, но почему-то даже не дернулся.
   В следующий миг лезвие секиры обрушилось на брусчатку, прыснули искры, улицу разрезал дребезжащий звук.
   Человек с секирой - неухоженного облика мужик - утер пот с лица.
   - Можешь не благодарить, - процедил холодно и бросился в проулок.
   Ильгар вскочил, огляделся. Под ногами, куда угодил топор, расползалось черное пятно. Пузырящаяся жижа воняла, как старый труп. Отчего-то захотелось оказаться как можно дальше от нее, но Ильгар не спешил. Некоторое время смотрел, как пятно берется коркой, сжимается - вскоре от него осталась лишь щепотка праха.
   И тут в проулок хлынули люди. Были и солдаты, и простые горожане, и даже носитель орба. Все разговаривали на повышенных тонах и куда-то торопились.
   - Эй, человек, - позвал Ильгара старший в отряде воин, - не видел здесь оборванца с топором?
   - Видел. Шмыгнул в левый проулок... а что стряслось?
   Жнец не стал ничего разъяснять, лишь поспешил за оборванцем. Зато нашлись словоохотливые горожане.
  
   От тепла, идущего от печки, Проут задремал. Сказывались усталость, три бессонные ночи и наполненные суетой дни. Да и слегка подзабытое ощущение безопасности действовало лучше любого снотворного.
   Он проснулся от звука шаркающей походки и скрипа отворяемой двери.
   - Глазам не верю, - проговорил немолодой мужчина в бордовом одеянии с золотым шитьем. - Проут? Неужели это ты?
   - О, значит, не соврал! - тут же встрял молодой жрец, не пожелавший вначале пропустить Проута в обитель верховного жреца Сайнарии.
   - Я никогда не вру, сопляк!
   - Не в моих принципах доверять всякому отребью, - ответил юнец. - Спасибо скажи, огрызок, что разрешил поседеть у печки, а не погнал на улицу!
   - Где твои манеры, Суль? - верховный жрец удивленно покосился на него. - Жаль, что мы пошли на послабления и отказались от порки послушников... розги, вымоченные в соленой воде, очень хорошо сбивают спесь с глупцов.
   - Да ничего страшного, Эмар, - Проут встал, медленно поклонился, - это потерянное поколение... как и предыдущее. Их даже розги не спасут. Он дерзит, хотя знать не знает, кто я и чего заслуживаю.
   - Ты - отступник, - напомнил строго верховный жрец. - Поэтому не возноси себя.
   Проут снова кивнул. Эмар возложил руки на плечи отрекшемуся жрецу и улыбнулся.
   - И все же рад тебя видеть. Думал, дно города забрало тебя.
   - Я лишь живу на дне, но никогда не стану его частью. Оттуда, знаешь ли, видно лучше, кто на самом деле измарался в грязи и крови, а кого лишь пылью притрусило. Поверь, никакая вода, никакое мыло не смоет кровь с рук убийц.
   - Опять за старое?!
   - Прости, Эмар, не затем я пришел, чтобы вновь ссорится. Выслушаешь?
   - Охотно, - верховный жрец отворил дверь и пропустил гостя в обитель.
   Тут было холоднее, нежели в предбаннике, где остался сидеть ошарашенный тоном беседы Суль. Пахло жженой полынью и горячим хлебом. Обстановка говорила о том, что верховный жрец не привык себе ни в чем отказывать.
   - Бархат, пух, атлас... Ты не аскет, Эмар, - Проут улыбнулся, обнажив гнилые зубы.
   - Я не в том возрасте, чтобы спать на лавке, укрывшись плащом. Вина? Хлеба?
   Проут присел возле камина и подставил ладони жаркому пламени.
   - Мне нужен серп.
   - Чего-чего?! - верховный жрец едва не выронил кубок.
   - Мой серп.
   - Ты отказался от него! Бросил на пол, тогда, в Кромоуре...
   - Тогда бросил, сейчас хочу поднять.
   Эмар посмотрел на него с плохо скрываемым презрением. Это выражение лица Проут помнил хорошо, теперь оно чуточку изменилось из-за морщин, седой бороды и пухлых щек, но все-таки...
   - Отказался, - проговорил жрец, потрясая указательным пальцем, - отказался. Уходи сейчас же, Проут! Не гневи меня! Ты отступник, ты предатель!
   - Я жил своим умом, Эмар, - ответил спокойно Проут. - Называй меня какими угодно словам, но серп отдай. Либо пришли человека с серпом, иначе хлопот не оберетесь.
   - Пропади ты пропадом, мать твою! - кубок полетел в Проута, разбрызгивая дорогое вино, но тот даже не пошевелился, чтобы увернуться от удара. Алые капли потекли по ветхой одежде. - Что на этот раз ты натворил? Отвечай! Отвечай немедленно, Проут!
   - Это мое дело, и натворил я его давным-давно... видимо, теперь время расплачиваться. Я сделал много чего, друг. Долго носил за плечами мешок с чужими идеалами, ходил по пропитанной кровью земле, перепахивал пепелища, копал братские могилы. Говорил с Сеятелем! Видел его лицо! И после этого всего ушел, потому что имел право. Я имею право на серп! Дай его мне!
   Он вцепился в одежду Эмара, едва не повалил верховного жреца на пол. Тот вывернулся, ударил локтем в нос Проуту.
   Отступник упал на мягкий ковер, зажимая разбитое лицо.
   Верховный жрец одернул одежду, перевел дыхание.
   - Ты заслужил только петлю, как по мне.
  
   Всю ночь Проут просидел на пороге своей лачуги, страшась отпереть дверь. Холода почти не чувствовал. В свете сальной лампадки одну за другой метал пластины с метками, они стучали по сырым, прогнившим доскам. За дверью что-то копошилось, было слышно, как скрипят половицы, подрагивают ставни. Кто-то всхлипнул. Попросил то ли воды, то ли воли.
   Шум в доме, где лежат только покойники, выворачивал душу наизнанку. Хотелось броситься прочь, бежать, не останавливаясь, до самых ворот... да разве ж от себя убежишь? Он знал и помнил многое, кое-что уже стерлось из памяти, поблекло под напором прожитых лет, и еще многое Проут с удовольствием забыл бы по собственной воле, но не мог.
   Например, штурм одной из башен Кромоура.
   А после - оборону этой горной крепости. Голод, страх, потеря веры... многое тогда произошло, о чем он впоследствии жалел. Но уж в чем себя никогда не мог упрекнуть Проут, так это в стремлении помочь Сеятелю и его воинам. Никто ни тогда, ни сейчас не оценил и не оценит жертву, которую принес отступник в каверне под башней.
   Он всегда знал, что умрет до того, как прошлое напомнит о себе, но - увы, слишком стойким его отец вырастил. Да и годы в послушничестве дали первую закалку.
   В доме что-то загрохотало, словно по полу неведомая сила гоняла пустой чугунный котелок. От вибрации пластины слетели со ступеней в грязь.
   - Что б тебя разорвало, тварь! - прошипел отступник, в бессильной злобе оглядываясь на дверь.
   Сонный, усталый, он с первыми лучами солнца снова поплелся к обители верховного жреца. Лет сорок назад ему не раз удавалось переупрямить Эмара, так почему бы не попробовать снова?
   Старика дома не оказалось. Зато на пороге стоял, надменно улыбаясь, Суль.
   - Сученыш, - вместо приветствия бросил Проут.
   - Я сегодня читал про вас, Проут, - ответил молодой жрец. В его словах не было ни намека на вчерашнее презрение, скорее - интерес.
   - О, я думал, меня вычеркнули из хроник! Надо же.
   - Это не хроники - личные записи верховного жреца, к которым я имею доступ, - он спустился по каменным ступеням, оценивающе оглядел Проута. - Так это правда? Вы сражались вместе с Эмаром?
   Отступник рассмеялся, махнул рукой.
   - Скорее он сражался вместе со мной. И еще сотней жрецов. Мелкий такой, прыткий, лез поперек всех, будто уже тогда был самым умным.
   - Вас называли отрядом Пахарей.
   - Глупо, да? Что поделать, Сеятель помешался на теме землепашцев... Мы - первый и последний отряд жрецов, взявших в руки оружие. Только сражались по-другому, не лицом к лицу, как простые солдаты.
   - Десять лет Бодорской компании! Генерал Бодор и его две армии раз за разом штурмовали Пегие горы! Большая победа в итоге - мы обрели доступ к неисчерпаемым источникам руд, завоевали секреты оружейных мастеров и получили стратегически важный перевалочный пункт между Сайнарией и Ледниками.
   - Звучит все сладко, но на вкус - как посмертный помет больной собаки, - мрачно ответил Проут. - Ладно, хватит попусту воздух баламутить. Раз Эмара нет, приду завтра...
   - Постой! - Суль ухватил его за рукав. - Что ты просил у верховного жреца? Может, я сумею помочь?
   Проут прикинул, что потеряет, если поделится с юнцом. Выходило не так уж много. Уронит зерно тайны, которую четверо бойцов отряда Пахарей поклялись хранить до самой смерти - да кому оно нужно?! От старой правды мертвые не воскреснут, а вот избежать новых смертей можно.
   - Пойдем, покажу кое-что.
   Вид лачуги заставил Проута долго и яростно ругаться. Разбитая дверь лежала на полу, ставни с окон сорваны, ступени проломлены. Из дверного проема тянуло холодом и сыростью, словно внутри не топили очаг пару лет.
   - И ты здесь жил? - воскликнул Суль. - Ты - разговаривавший с Сеятелем?
   - Уют - это про меня.
   Проут осторожно заглянул внутрь. В доме все истлело - даже прочные дубовые лавки, которые он купил на остатки жалования, обратились трухой. Сгнили вещи, рассыпался пылью каменный очаг. Пол дрожал под ногами, из-под досок выступала мутная жижа. В углах висели коконы грязной, в жирной копоти, паутины. На месте, где сидела Мафера, зиял провал.
   Отступник осторожно посмотрел, что внизу - там, в переплетении корней и травы, будто билось уродливое сердце. Оно состояло из человеческих тел, грязи и обрывков одежды. Вибрирующий звук толчками поднимался вверх, давя на уши и заставляя кровь в жилах леденеть.
   Он зажал рот и нос ладонью, чтобы не закричать. Затем повернулся к Сулю и прошептал дрожащим голосом.
   - Я опоздал.
  
   Ильгар последовал за толпой, внимательно ловя обрывки разговоров и расспрашивая словоохотливых зевак. По всему выходило, что сумасшедший оборванец начал свой бег от обители жрецов, но нападал не на каждого встречного, а выборочно. Всякий раз, сбив с ног жертву, прочерчивал по земле линию острием топора и тут же бросался бежать дальше.
   Двигался он в сторону трущоб, поэтому на перехват отправили два отряда жнецов - по пять человек в каждом.
   И все-таки оборванец оставался не пойманным.
   Ильгар, дойдя до квартала ремесленников, остановился. Игла под кожей дернулась, вызвав короткий приступ боли. Дрожь прошла по рукам и остановилась в пальцах. Он почувствовал, как в воздухе разливается смрад. Знакомый, гадкий. Примерно так пахло в древних катакомбах, скрытых в Топях.
   Будто получив в руки путеводную нить, по запаху отправился к источнику смрада. Ошибиться было трудно - он находился не так далеко от границы трущоб и квартала ремесленников.
  
   - ...А еще я читал, - они двигались полубегом, дыхание с хрипом вырывалось из груди Суля, - что вы умирали от голода, но не сдались. Это позволило закрепиться на местности основным силам генерала Бодора и выбить горцев из Кромоура!
   - Ладно скроенная история, - пропыхтел Проут.
   - Сколько в ней правды?
   - А ты не глуп, понимаешь, как хроники ведутся! Но, правда в каждом слове, так все и было. Только много упущено достопочтимым Эмаром.
   Они стремительно приближались к обители верховного жреца, Суль уже достал связку ключей, неотрывно слушая отступника.
   - Знаешь, как выглядел Кромоур? Два десятка каменных башен, соединенных переходами и многочисленными туннелями, испещряющими гору, Мы заняли одну из таких башен, отравив защитников.
   - Про это верховный жрец не писал.
   - Для летописей такое не годится. Ядовитый дым вытравливает пафос из строк, это не клинок в клинок биться. Кому такое читать понравится? Но это правда - горцев мы вытравили, как пчел из ульев. Пока убирали трупы и разбирались, что к чему, наш обоз с провизией сожгли враги. Перебили лошадей. Удалось спасти четырех осликов. Вот так мы и оказались заперты.
   Они вошли в обитель Эмара. Молодой жрец отправился прямиком в комнату, где верховный принимал гостей.
   - Продолжай, - послышался его голос, - я весь внимание.
   - Большинство моих соратников, как и я, прежде в осадах не участвовали. Фортификационная наука не про нашего брата. Но отбиться от нападок неприятелей мы смогли. Пришли за нашими головами, к слову, не только горцы, но и жители долин, не пожелавшие раздвинуть ноги перед Сеятелем. Так себе вояки, тоже обломали зубы о стены. Правда, был враг и пострашнее горцев и долинников - голод. Съели осликов, сухари, выпили почти всю воду. Жратву старых хозяев пришлось выбросить - дым попортил даже соленую козлятину. И вот отсюда начинается история, про которую никто из Пахарей не захочет вспоминать до самой смерти.
   Он замолчал, вызывая в памяти образ темной каверны, вход в которую был долгие годы заложен. За кладкой, в паутине и мхе, лежало обнаженное тело...
   - Вы ели мертвых? - Суль вернулся из комнаты верховного, держа в руках небольшую секиру, покрытую странными надписями.
   - Да. И это пробудило кое-кого.
   - Расскажи все! - потребовал юнец. - И тогда получишь это оружие.
   По спине отступника пробежали мурашки. Он успел подзабыть, как оно выглядит, но теперь узнал. Секиру пожаловал Эмару сам Сеятель. Лезвие выковано из того же железа, что и серпы пахарей. Но сила, заключенная в ней...Пришлось перевести дыхание.
   - Тварь в каверне мало имела в себе божественного. Это был демон. Нечета лесным божкам и прочей мелочи, кою истребляли безмерно. Настоящий, терпеливо ждущий своего часа и мстительный...Тело нельзя было разрушать. К нему не следовало даже прикасаться.
   - Но вы сделали это?
   Проут уселся на кровать, внезапно почувствовав на плечах всю тяжесть прожитых лет. Разболелись кости, руки подрагивали, пот катился по раскрасневшемуся от ходьбы лицу.
   - Мы пробудили зло, заключенное в трупе. Убитые горцы, умершие в муках мои соратники, людоедство... было сотворено много черного, такого, отчего не отмыть ни руки, ни душу. Тварь проснулась и потянулась к нам. Я первым принял ее дар. Принял в себя. В обмен убил троих соратников... тайно. Благодаря этому остальные больше не чувствовали голода, усталости. Стали подобны живым мертвецам. Тварь требовала и требовала жертв, нашептывая каждую ночь, скольких я прикончил до этого... С тех пор оно дремала во мне. Сорок лет, понимаешь? Всю жизнь надеялся, что унесу ее с собой в могилу! Но не сдох раньше, к сожалению. Теперь зараза начала расползаться, как расползлась когда-то по поселению горцев. Ее тогда сумели остановить, отрезая тени клинками сырого железа. Поэтому и пришел за своим серпом, чтобы хотя бы на время покончить с тварью. Если вдруг замечу у кого из горожан две тени - буду отсекать, как делали горцы. А потом спущусь в подпол и запечатаю тварь в теле Маферы.
   Суль протянул топор отступнику.
   - Я пойду с тобой.
   - Нет. Ты бесполезен.
  
   Проут сумел сбить погоню со следа и долго лавировал между хибарами в трущобах. Дюжина отсеченных по пути крохотных теней - не велик результат, но это, по крайней мере, не даст жуткому существу пустить корни в городе. Осталось самое сложное...
   На пороге его лачуги стоял высокий молодой мужчина. Облачение на нем выдавало жителя богатого квартала. Хорошая, удобная одежда, но без пышности и излишней помпезности. Да и выправка была не как у богатенького сынка.
   - Чего тебе здесь надо? - прохрипел Проут. - Убирайся, пока не зарубил!
   - Не хорохорься, старик. Объясни, что происходит.
   - С какой стати? Прочь с дороги!
   Отступник взмахнул оружием, в глубине души надеясь испугать незваного гостя.
   Незнакомец подхватил со снега одну из подпорок, некогда не дающих обвалиться дощатому козырьку над ступеньками.
   - Ты ничего не понимаешь, дурак! Не трать мое время понапрасну!
   - До ужина далеко, а я никуда не опаздываю.
   Проут вскинул секиру, попытался оглушить незнакомца, но тот легко увернулся и молниеносно ударил его в колено. Нога подогнулась, отступник упал в замерзшую грязь. Штакетина застыла на расстоянии двух пальцев от его носа.
   - Ты отсек тень у моих ног, и она обратилась гадкой жижей. Что это такое? Ответь и ступай, куда хочешь. Я не страж, руки вязать тебе не собираюсь.
   Отступник еле-еле поднялся, указал дрожащим пальцем на разваливающуюся лачугу.
   - В подполе лежит мой вклад в новый мир. Он такой же мерзкий, как и любой вклад! Не все новое несет добро. Мы идем по пояс в крови к каким-то непонятным идеалам, а вокруг пылают дома, умирают люди и нелюди. Боги гибнут - зло плодится.
   Он взобрался по ступеням, задержался в дверном проеме.
   - Это зло я попытаюсь остановить, но сколько еще таких червоточин в поле, которое засевает Сеятель?
  
   Ильгар молча проводил взглядом скрывшегося в лачуге таинственного старика. Секира у того была отнюдь не простой, да и разговаривал он не как нищий из трущоб. За такие дерзкие слова можно было угодить на шибеницу. Они отнюдь не походили на ложь или бред пьяницы, и оборванец явно знал, что говорил, на собственной шкуре выстрадав правду. Чем правдивей слова, тем больше горя за ними скрывается и тем суровее наказание за откровенность. Так происходило во все времена. Было о чем задуматься.
   Оборванец вышел не скоро, без секиры, залитый темной кровью. Лицо ничего не выражало, он уселся на ступени, уткнулся лицом в ладони.
   - Кончено.
   - Я никому не скажу, где тебя искать, - негромко проговорил Ильгар. Сняв плащ, протянул старику. - Ты дрожишь, накинь. Хочешь, отведу тебя к эйтарам, они вылечат любые раны.
   - Я не ранен, - отмахнулся Проут. - А из трущоб не уйду. Мое место здесь.
   - Твой выбор... Но что-то мне подсказывает, что завтра утром к тебе зайдет пара молчаливых плотников. Принесут немного вещей и еды.
   - Буду весьма признателен, - старик рассеяно кивнул.
  
   Глава 40
   Ная
  
   Лот процветал. И следы той состоятельности и сытости были заметны повсюду. Ремонтировались городские стены и мост через ров с водой, северные врата венчали две новенькие башни из белого известняка. У южных протянулась линия складов, возле которых застыла цепочка груженных товаром телег. На востоке до самого горизонта простирались распаханные наделы земли. А у западных - пестрела в посаде шатрами ярмарка, на приколе у причалов покачивались купеческие корабли и лодчонки.
   - Красиво, - промолвил Озор.
   - Лживо, - отрубил Зарай.
   Стороннему наблюдателю с вершины сползающего к стенам города холма могло показаться, что он очутился в месте мира и благоденствия. Но для тех, чья жизнь неотделима от опасности, не остались незамеченными некоторые детали. Что строители больше создавали суматоху и видимость работ; в бойницах башен северных врат мелькали рожки луков; телеги у южных складов все как одна были накрыты холстинами, скрывая поклажу; на полях не гнул нынче спину ни один селянин; а команды на кораблях не сновали по сходням и палубе, перетаскивая грузы.
   - Поджидают, паучьи дети, - выругался Дарон.
   - Странно, что на тропах дозоры не расставили, - прикрыл ладонью зевок Озор.
   - В горах дорог много. Проще в город завлечь, да ловушку и захлопнуть. - Утеряв интерес к городским окрестностям, Зарай стал спускаться по противоположной стороне холма, откуда они только что поднялись на вершину. - Шевелитесь, Донг заждался. Юродивая, не отставай! И огонь в глазах притуши - побольше смирения и тупости.
   Ная поправила на спине горб, надвинула на изборожденное язвами лицо капюшон и припустила за спутниками. Ну посмотрим, какой ты нынче, Лот.
   Однако маленький отряд не направился ни к одним воротам. Сделав крюк, колдуны отдалились от города и стали пробираться через ярок, находящийся невдалеке от города. Лес был тих и пустынен. Даже птицы редко подавали голоса. То ли холод отбил желание щебетать, то ли спугнул кто. От легкого морозца листья поникли, их более слабые собратья шуршащим ковром устилали землю. Но это лучше, чем снег, хранящий следы.
   К условленному с Донгом месту колдуны подобрались неслышно. Сидевшая на ветке белка лишь прянула ушком, не подумав скрыться в дупле. Но примостившийся на пеньке человек обернулся, едва они приблизились к поляне. И это был не Донг. На простого обывателя он тоже не походил, хотя и оделся как бедняк. Глаз цепкий, в один миг пробежался по лицам, тряпью и местности за спинами путников. Удивления не выказал, впрочем, взгляд потух при их появлении, словно ждал кого другого. И беспокойства не проявил, сидел расслабленно, выстругивая крохотным ножом из деревяшки фигурку. Но глуп тот человек, кого крохотный нож введет в заблуждение. В руках настоящего вояки даже такая кроха выпустит кишки или проложит улыбку от уха до уха. А что мужчина близок к военной науке, вряд ли ошибешься. Ладони хоть и в мозолях, но определенно не от плуга, уж слишком ловко орудовали ножом. В какую старую дерюгу не рядись, сколько рожу сажей не мажь, а лис лиса чует издалека.
   - Здорово, калики перехожие. Далеко путь держите? - поприветствовал их мужчина.
   Ная незаметно потянулась за кинжалом, но рука Дарона легла ей на плечо, легонько сжала, удерживая от поспешного шага.
   - Дорог на свете много, бродим, мир смотрим. Идем, куда ветер позовет, солнышко путь укажет. А ты кто, мил человек, будешь и что в лесу один делаешь? Ни хвороста при тебе, ни дичи подстреленной, ни туеска с зимней ягодой.
   - Да вот сижу, прикидываю - соврал приятель или нет, - ответил незнакомец, ловко обойдя вопрос об имени. - А сказывал он, что ближе к полудню промчится через эту поляну четверка волшебных коней. У одного будут копыта тигра, у другого крылья ястреба, у третьего пасть горного шатуна, а у четвертого лапы и хвост саламандры. - Взгляд мужчины нет-нет, а обращался на Наю, впивался с подозрительным упрямством в лицо.
   - Чудные вещи говоришь. А твой приятель случаем не сказитель? Уж больно складно врет. Повидались бы с ним, послушали. Небылицы любим. По городам и селениям ходим, людям потом пересказываем, а они за это нас пускают у очага погреться, чарочку поднесут, щами накормят.
   - О да. Заливать он умеет. Такого наплетет - диву даешься. То про девицу выдумает, что огнем швыряется, то про порошок серый в красном мешочке, будто из самого мира мертвых принесенный. Дружка, кстати, Донгом зовут. Не слыхали?
   - Донгом, говоришь, кличут? - Зарай пошамкал задумчиво губами, показывая гнилые зубы. Не просто так незнакомец Донга вспоминал. Сказывать ведь можно по-всякому. И по-дружески и под пытками на дыбе. - Бона кузнеца знаем из Азара, и Тола пекаря из Мерита, он нас пирожками подгоревшими угощал. А Донга нет, не взыщи. Посудачили бы с тобой еще, добрый человек, занятный ты собеседник, да спешим. Здрав будь. - Колдун, дернув Наю за рукав, заспешил через поляну.
   - Кстати, если вы в Лот идете, то он в противоположной стороне.
   - Нам Лот без надобности, - буркнул Озор, перехватывая на всякий случай удобнее для удара посох. - Наша дорожка в другое место бежит.
   - К заброшенным шахтам? Они как раз в том направлении, куда путь держите. Только лучше по дороге идти, а не бить ноги об кочки, корни и ямы.
   - Свиная печенка! Поворотом, видать, ошиблись! - хлопнул себя по лбу Зарай. - Спасибо, мил человек, не дал в глушь забрести.
   - Пожалуй, провожу вас, а то заплутаете снова, - незнакомец поднялся с пенька. Нож словно по волшебству исчез в рукаве. - Правда, понять не могу, чего попрошайкам в заброшенных шахтах делать?
   - А это уже не твоего ума дело, - огрызнулся Дарон. - Сиди, где сидел, деревяшкой своей балуйся. Сами дорогу сыщем.
   - Не думаю, - покачал головой незнакомец. - И сдается мне, братцы - вы колдуны.
   Они застыли. С дурашливыми улыбками обернулись к мужчине.
   - Да ты и сам мастак байки плести. Этакое выдумать! Или у вас колдуны настолько ничтожны, что их легко с юродивыми спутать?
   Они загоготали. Дарон игриво пихнул Наю плечом.
   - Слышь, Макуля, как тебе колдуньей величаться?
   - А че, - подбоченилась она, - уж я бы развернулась! В повозке ездила, платья шелковые носила, а не клянчила бы у прохожих подаяние. Ух бы я всех к ногтю!
   Мужчина слушал их, посмеивался.
   - Вот теперь вижу, ты точно та самая девчонка, что огнем швыряется. Пока глаза в землю пялила - сомневался еще. А как подняла - бурный омут, как и сказывал Донг.
   Веселье вмиг стихло. С лиц слетело выражение напускной глупости. Колдуны переглянулись.
   - Прирезать и прикопать. Ясно же, подсыл, - постановил Озор, не видя уже смысла таиться от чужака.
   - Не подсыл я, - произнес мужчина с удивительным спокойствием. Стервец. Хладнокровен, будто девять жизней имел. - Друг Донга. Он прийти не смог, меня просил вас встретить.
   - А чего сразу не сказал?
   - Не признал сначала. Про юродивых сказа не было. Мало ли кто по лесу шляется. Потому намеками и говорил.
   - За намеки тебя чуть за грань не отправили! - сплюнул Дарон.
   - Это вряд ли. Железом владеть тоже умею.
   - Мы с Донгом договаривались. Про подмену тоже сказа не было.
   - Беда у нас. Одного из тех, кто пошел прахом жнецов метить, стрелами нашпиговали. Но он успел незаметно мешочек в кусты выкинуть. А второго у казарм поймали, живьем взять решили, ноги только перебили. Так он, чтобы не проболтаться под пытками, весь порошок им в рожи кинул, а себе горло ножом перехватил. Вот Донг и еще один парнишка пошли остатками пепла из первого мешочка метки доставлять.
   - Без перчаток?! - воскликнул Зарай. - Это же верная гибель. Если тот пепел попадет на кожу или одежду - не укрыться ни за какими стенами от спущенных с поводка духов. Они приговорили себя.
   - Думаешь, они этого не знают? - мрачно бросил мужчина. - Вас подвести не желали.
   - Тьфу, пропасть, с простым делом справиться не могли! - проворчал Озор. - Еще даже не начали, а почти полдесятка погибших.
   - А то ты не знал, что без жертв не обойдется! - огрызнулся Зарай. Спрятал кинжал в складках тряпья, взглянул на солнце. - Пора выдвигаться. Скоро братья окажутся у врат, и в городе начнется переполох. Надо успеть к тому времени добраться до площади.
   - Успеем. Пойдем короткой дорогой, - уверенность в голосе мужчины вселяла надежду. Колдуны двинулись за ним напрямик через яр.
   Ходить их провожатый по лесу умел, ни один сучок под ногой не треснул. Ловко подныривал под ветвями, не тревожа старых паутинок. Не цеплял одеждой репей. Научен следы не оставлять. И где опыта поднабрался, можно не спрашивать - по лицу видно, вряд ли скажет, не из болтливых. Такие не кричат о своих победах, и при поражениях пощады не просят, а если новый шанс дан - не упускают. Но что жизнь его потрепала, тоже заметно. Вон мочка уха порвана, а наискось по шее старый шрам идет. И левую ладонь перечеркивает еще один. Да и под одеждой, наверняка, сыщутся. Путь воина без отметин не бывает. И на теле, и на сердце остаются зарубки. Оттого и суров ликом. Даже, когда шутит, байки плетя, только губами улыбается, а глаза, что щит, не пробиться.
   Следуя за новым попутчиком, Ная продолжала с интересом разглядывать его. Не могуч телом, но статен, и в плечах широк, брюшко не отвисает, значит, не брезгует тренировками. Не столь гибок и плавен в движениях, как Зарай с Радкуром, но походка мягкая и руки лишних пустых махов не делают. Не красавец писаный, но и неприятным не назовешь. Взгляд отвести желания нет. Открыт, светел ликом. Каштановые до плеч волосы, небольшая бородка, нос с горбинкой - сломан, похоже, был не раз. А под густыми бровями два кусочка летнего неба. Словно откололись ненароком и всю синеву ему в глаза вылили. И зовут они в края неведомые, манят вольным ветром. Не одна, явно, баба белыми крылышками взмахивала, устремляясь в ту синеву навстречу призрачному счастью. Почему призрачному? А потому что не сидят такие дома у печи, семьей и покоем наслаждаясь. Их манит буря и дорога.
   Колдунья прибавила шагу, догнала мужчину.
   - Звать тебя как?
   - Норд.
   - Почему-то я не помню тебя среди дружков Крока, - бросила она ему в спину камень подозрения.
   - Так и я о тебе только по рассказам Донга и Олерко знаю. Меня тогда в городе не было, когда ты заварушку в Лоте устроила. Позже присоединился к Кроку.
   - Ты не из простых. Воин? По выправке видно.
   Мужчина кивнул.
   - Мое ремесло - война.
   - Наемник, - с презрением протянула Ная.
   - А чем плох наемник? Он служит тому, кто ему по душе.
   - И господин тот мошна с деньгами. А как платить нечем - зад показываешь. Дезертир, небось, из жнецов? Чем же тебя Крок прельстил? Одаривать за службу ему ведь нечем.
   - Послушай меня, девочка, - вспылил Норд, резко обернувшись. - Я служил и по приказу, и за деньги, и за веру. Теперь хочу послужить за надежду.
   - Хороший порыв. Только надежда надежде рознь. Сеятель тоже во имя своей надежды мир в огонь бросил.
   - Она всегда такая колючая на язык? - повернулся с усмешкой провожатый к Дарону.
   - Считай, сегодня тебе еще повезло, она в благодушном настроении.
   Они покинули яр по дну виляющего глубокого оврага. Деревья, словно страшась спуститься, нависли над ним, пряча путников от любопытных глаз в густой тени. Но такая удача продлилась недолго, и колдунам пришлось выбраться из сильно обмельчавшего укрытия на тракт. Прежде, чем двинуться по большаку, путники посидели немного на краю насыпи, делая вид, что сошли с дороги перекусить нехитрыми харчами и поправить сбившиеся обмотки. Пожевывая соленое мясо, огляделись вокруг. Тракт был пуст. Кто хотел, еще поутру прибыл в город, только запоздалая телега пылила где-то вдалеке. Дозорные к тому времени уже миновали этот отрезок стены, и колдунов заметить никто не мог. Они поднялись, отряхнули одежду. Норд неожиданно захромал, левая рука повисла плетью.
   - Когда человек калечен, от него не ждут угрозы. Не так ли? - с хитрым прищуром, намекнул он на их обманчивый облик. - Да и выбиваться из вашей компании не годится, подозрение вызовем.
   А их знакомец хитрец. Но кого именно пытался обхитрить? Потому что вел он совсем не в то место, которое помнила Ная. Кинжал уперся в бок мужчине.
   - Дорогу не запамятовал? Разве нам не к подземному ходу у старых руин?
   - Тот ход жнецы пять дней назад завалили. Пронюхали как-то. Там как раз в ловушку и угодили наши друзья.
   - Значит, кто-то из ваших проболтался, - уколол Озор.
   - Не клевещи зазря, не зная правды.
   Крики лоточников, наперебой призывающих взглянуть на их товар, были слышны даже на тракте. Посад приближался с каждым шагом, и провожатый уверенно шел к нему, не думая никуда сворачивать. Колдуны с тревогой посматривали вперед. Куда Норд ведет их? В посаде жнецы, орбы. Их сразу распознают.
   - Знаю, что делаю. Доверьтесь, не подведу, - точно почувствовав их беспокойство, произнес он, не оглядываясь.
   Они доверились. Не так, что б сильно - кинжалы под рукой держали, но последовали за провожатым дальше.
   Трактир "Золотое бедрышко" с безвкусной вывеской сияющего на блюде гуся был первым заведением в посаде, встречающим путников. Норд направился прямиком к нему. Но прежде, чем войти, мазнул взглядом по мужику, суетившемуся на противоположной стороне улицы вокруг перевернутой телеги со сломанной осью. Тот ответил едва заметным кивком и, как ни в чем не бывало, продолжил отчаянно ругаться, то грозя кулаками невинному ослику, стоявшему на обочине, возле сгруженных мешков, то покрикивая на паренька, судя по сходству черт лица, сына, снимавшего с непостижимым спокойствием задние колеса. Провожатый распахнул дверь трактира и пропустил колдунов внутрь. Они перешагнули порог и остолбенели. Зал был полон народу. В центре бражничали шестеро жнецов.
   - Хозяин, не найдется какая-нибудь работенка за харчи? - прогрохотал за спинами колдунов голос Норда.
   Дородного вида трактирщик вышел из-за стойки, вытирая руки полотенцем, оглядел с сомнением калек. Почесал залысину.
   - Хлипковаты что-то. Хотя печи от золы чистить сгодитесь. Проходите на кухню, Сарко укажет, что делать.
   Провожатый подтолкнул их к открытой двери, из-за которой доносились дурманящие запахи готовящейся еды.
   - Эй, девка, а ну стой! - гаркнул кто-то в зале, заставив колдунов напрячься. - У меня для тебя тоже работенка сыщется.
   Ная обернулась, подергивая уголком губ и глазом. Один из жнецов под гогот дружков с бесстыдством похлопывал по штанам ниже пояса. Но от красоты попрошайки отшатнулся, ругнувшись:
   - Ох, крысий хвост, вот так образина! Пшла! Пшла вон! Еще какую заразу передашь.
   Чем вызвал новый гогот собутыльников.
   - Хватит кокетничать, Мякуля. Ступай работать. Не пугай народ, - Норд с извиняющей улыбкой поторопился увести девушку в кухню.
   - Скорее в погреб, вас уже ждут, - прошипел помощник трактирщика Сарко, увлекая колдунов вниз по лестнице.
   Небольшое помещение было заставлено бочками разных размеров. Одинокая свеча горела на одной из них, давая совсем мало света. Вдруг тень в углу колыхнулась, и вперед вышел человек.
   - Наконец-то. Начал уже думать - вас схватили.
   - Живы покуда, - ответил Норд. - Проход открывай.
   Вдвоем они налегли на бочки, оттаскивая от стены. Колдуны отложили посохи, принялись помогать. Вскоре открылась невысокая дверь. Слегка согнувшись, они вошли через нее в узкий туннель, укрепленный подпорками. Пол круто уходил вниз, и колдунам вначале приходилось двигаться чуть ли не на четвереньках, пока проход не выровнялся и не стал выше. Но неудобства - не пытки, вытерпеть можно. А вот если их тут жнецы зажмут - уже не отбиться.
   Норд остановился, уткнувшись в деревянную перегородку. Приложив к ней ухо, прислушался. Затем с определенными промежутками стукнул пять раз. Тут же с противоположной стороны что-то зашуршало, заскребло, и перегородка отползла в сторону. Полыхнувший в отверстие свет ослепил их на мгновение. Колдуны очутились в подвале, заставленном старым барахлом.
   - Вы задержались, - встретивший их толстяк протянул Норду плащ и необычный кинжал с двумя зубчатыми лезвиями.
   Жадный взгляд Наи пробежался по клинку. В руке появился знакомый зуд. Хорошее оружие всегда вызывало у нее мурашки на коже и жгучее желание ощутить его в ладони.
   Заметив ее интерес, Норд с гордостью провел ладонью по кинжалу.
   - Двухжалый. Полжизни со мной во всех странствиях. Не раз от смерти спасал. Ну и я его поил кровушкой, не жалея. - Наемник сунул клинок за пояс, спрятав под наброшенным на плечи плащом. - Остальное оружие мои люди нам на площади передадут. Пока придется обходиться тем, что есть.
   - Нам не привыкать, - бросил Зарай.
   Норд кивнул владельцу склада.
   - Проверь, что на улице.
   - Пусто. Можете выходить.
   - Вход в туннель прикрой, но не заставляй, уходить будем в спешке.
   А проводник их был не последней фигурой в сопротивлении. Приказной уверенный тон говорил о многом. Умел командовать и подчинять своей воле людей.
   Колдуны один за другим выскользнули из склада вслед за Нордом. Замыкал мужчина из винного погреба. Его звали Сорм.
   Окраины города были пустынны, словно Лот вымер, и "калешные" двигались почти бегом. Но ближе к центру стали появляться прохожие, и они сбавили шаг. Сорм следовал за ними на расстоянии с видом праздного гуляки, не забывая внимательно поглядывать вокруг.
   Из проулка наперерез "калекам" выскочил мужчина. Встрепанный, запыхавшийся, точно удирал от кого-то или, наоборот, пытался догнать. Глаза ошалело шарили по сторонам, с носа свисала капелька пота. Приметив колдунов, резко свернул к ним. Это не сулило ничего хорошего, как и подозрительно выпирающая спереди рубаха, заляпанная кровью. "Калеки" потянулись к кинжалам.
   - Не горячитесь, свой, - успел их остановить Норд.
   Торопыга, подойдя, окинул сомневающимся взглядом колдунов.
   - Это они? - спросил у проводника.
   - Да. Можешь говорить смело.
   Мужчина кивнул на подворотню. И только, когда они укрылись от любопытных ушей, зашептал, захлебываясь словами:
   - У северных врат такое творится... Светопреставление. Орбы как спятили разом, вращаются в разные стороны, указывая то на одного, то на другого человека, даже на жнецов и Дарующих, словно одни одаренные силой вокруг. Стража в панике, не знает, кого хватать, вязать. Мечутся из края в край по толпе. Один из них, обезумев, своего же рогатиной проткнул, на кого орб указал. А затем вообще страшное дело стало происходить, жнецы ни с того ни с сего замертво начали падать один за другим, и вид у всех, как у груш высушенных. Народ в крик, в ужасе из города ломанулся, переполох жуткий, все смешалось, телеги переворачивают, топчут друг друга. Еле выбрался живым. Литара встретил, он сказывал, у западных не меньшая жуть происходит, шатры поваляли, прилавки переломали. А из-за бортов кораблей жнецы с луками поднялись, пяток буянов пристрелили для усмирения люда. И у южных суматоха, народ шепчется, жрецы на телегах какие-то штуки необычные притащили, врата под прицелом держат.
   - Плохо дело. Слишком рано город забурлил. Сбрасывайте гончих, - велел Зарай.
   Дарон, Озор и Ная стерли с запястья правой руки сдерживающий знак. Порыв ледяного ветра колыхнул волосы, заколол кожу на лице.
   - Что это было? - вскинулся Норд. - Холодом до кишок пробрало.
   - Если пепла не касался - бояться нечего. Гончие только за мечеными охотятся. Но на всякий случай держитесь рядом с нами, - ответил Озор.
   - Что за заразу вы приволокли в город? - вскипятился торопыга.
   - Хочешь в подробностях услышать? - прорычал Дарон. - Или ждали, мы цветами будем город усыпать? Мы слуги Матери Смерти, а не сказочники.
   - Уймитесь оба, - вклинился между спорщиками Норд. - Допустим разлад между собою - погибнем все.
   И тут что-то гулко ухнуло у южных ворот. А через мгновение долетела волна крика от западных.
   - Проклятие! Скорее на площадь! - Зарай метнулся из проулка.
   Остальные устремились за ним. По улице переполошено мчался народ: кто спешил убраться подальше от опасного места, кто, наоборот, жаждал полюбопытствовать, что случилось, и на бегущих "калек" никто не обращал внимания.
   Площадь была полна народу. Полюбоваться на чужую смерть набралось как всегда немало желающих. Пришли целыми семьями, наряженные, словно на праздник, не погнушавшись притащить даже детей. И те с завороженным восторгом тыкали пальцами в приговоренных к казни, будто перед ними звери невиданные, а не замученные пытками люди. Тледы и есть тледы. Что от таких ждать? Но пробираясь к помосту, Ная заметила, что не всем по вкусу готовящееся развлечение. Многие взирали на эшафот с мрачным недовольством, словно их загнали сюда по принуждению. Удивляться не приходилось, помня, как "усердствовала" стража у входа на площадь, зазывая всех встречных на казнь... и никого не выпуская обратно.
   - Не тушуйтесь, калешные, заходите, потешьтесь немного. А попозжа, - вояка подмигнул им - как с колдунами закончат, всем по прянику дать обещались.
   Его напарник был не столь приветлив. Качнув в сторону площади рогатиной, грубо рыкнул:
   - Чего встали? Шагайте внутрь. Или силком заталкивать?
   - А чего ж не посмотреть, как поганых колдунов вздернут? Тем более пряника еще дадут! - пробасил Дарон, пихая Наю вперед.
   По ее разумению сгонять народ в место, где должна пролиться кровь, и по всем приметам, не только приговоренных - было или полной бестолковостью местных властей, или злым умыслом. Ко второму она склонялась больше. Чем не прекрасная возможность сыграть на этом, прикрывшись людской стеной и связав тем самым колдунам руки? Отличный план, и она рукоплескала бы его автору, будь на стороне жнецов. Война чести не приемлет. Тут кто кого вперед обставит. Но как же хотелось взглянуть на этого выдумщика... чтобы свернуть ему шею.
   Помост с виселицей был виден издалека - так, похоже, и задумывалось. Петли уже обвивали шеи осужденных, но отмашка начинать казнь еще не прозвучала. Держались парни стойко. Даже Олерко, хотя их изрядно потрепали в казематах Дарующих. Пыточных дел мастера трудились на совесть, с чувством. Взгляд Хостена, слепо скользящий по толпе, остановился на краткий миг на ней, перебежал на Зарая, колдун еле заметно качнул головой "не надо" и тут же отвел глаза в сторону. Но вряд ли он верил, что они послушаются и уйдут просто так. Даже, если бы и решили. Поздно. Лавина уже набрала разбег. Теперь остается только выяснить, кого она сметет.
   Прак со свежей ссадиной над бровью стоял на заранее обговоренном месте. Других колдунов увидеть не удалось. Возможно, они еще не успели добраться. Или уже и не доберутся. Где-то должны быть люди Норда, но без запоздавших привратников освобождение может провалиться. У каждого была строго отведенная ему роль. И теперь все крушилось из-за какой-то случайности, непредвиденной помехи.
   Беглый осмотр места дал много интересного. У всех шести арок, выводящих на площадь, располагалась стража. Стояли открыто, будто бросая вызов противнику. Дразня его, провоцируя. Их дерзкая храбрость была оправдана. Крыши вокруг площади усеивали лучники. Скрывать свое присутствие они тоже не считали нужным. Это было и ни к чему, когда шеренга вооруженных жнецов окружала помост и толпу зрителей. А автор идеи ничего не оставляет на волю случая. Все предусмотрел. Разве что казус с орбами не взял в расчет. Пылинки в шарах метались в разные стороны, не успевая выстраиваться в стрелки. А это говорило об одном - гончие уже на площади. Почему же тогда нет паники, не бьют тревогу, а жнецы невредимы все до единого? Да и на балконе преарии толпилось немало зевак из городских властей. Если простыми гражданами можно пожертвовать, то подставлять под удар преаторов и им подобных вряд ли станут. Значит, уверены, что ничего не нарушит их план.
   Ная всмотрелась в лица присутствующей знати. Кто же из них наделен столь блестящим умом, чтобы на хитрость привратников сыграть своей хитростью? Он непременно должен находиться здесь, чтобы проследить за исполнением плана и насладиться триумфом. Явно умник не из расфуфыренной толпы вельмож, переминающихся чуть позади преаторов, напыщенного Дарующего и двух офицеров. Его место в первом ряду. Гражданский преатор излучал улыбки, но глаза бегали по сторонам. Он боялся. Военный преатор старался казаться грозным градоправителем, на деле же напоминал чванливого индюка из-за поджатых губ, отвисших щек и сведенных вместе кустистых бровей. Дарующий заметно нервничал. А вот стоявшие рядом с ними офицеры выглядели весьма уверенно, особенно тот, что постарше. Он прямо-таки олицетворял спокойствие, граничившее с безмятежностью кота, разомлевшего на солнце. А ведь он ей знаком. Черные волнистые волосы до плеч, хищный взгляд сапсана, пренебрежительная ухмылка на губах. И поразительное чутье на грани интуиции. Трудно забыть, как косарь едва не обнаружил их на тракте в телеге. Опасный противник. Что-то слишком часто судьба сводит ее с этим человеком.
   Народ заволновался, раздался в стороны. Кто-то пробирался сквозь толпу к зданию преарии. Строй жнецов расступился, и на балкон по широкой лестнице взбежал запыхавшийся начальник городской стражи. Он что-то торопливо начал говорить черноволосому офицеру. Но его пылкая речь разбивалась о холодное равнодушие косаря. Нае не составило труда подслушать их разговор по губам. Этому еще на первом году обучения натаскивали, тренируя внимательность. Бестолковое занятие, думалось тогда, в ремесле привратника абсолютно ненужное, а вот пригодилось.
   - Рон Сашер, казнь надо отменить. В городе паника и беспорядки. На вратах творится жуткая неразбериха. Мне нужны ваши воины. Я забираю их, - начальник стражи махнул рукой жнецам. - Все следуйте за мной.
   - Сто-ять! - гаркнул косарь. - Никто никуда не пойдет. И казнь продолжится.
   - Но город под угрозой, всюду колдуны, нужна ваша помощь! - вскричал начальник стражи.
   - Возможно. И все же мои люди останутся здесь. Все до единого.
   Невозмутимый тон косаря обескураживал.
   - Я думал, безопасность города важнее всего. И это ваша первоочередная задача...
   - Не судите о том, в чем не разбираетесь. Вы понятия не имеете о моей первоочередной задаче, - оборвал холодно его косарь.
   - Прошу прощения, но...
   - Вы - начальник стражи, вот и занимайтесь своим делом, наведите порядок в городе, - офицер с безразличием отвернулся от застывшего в ошеломлении мужчины.
   Тому ничего не оставалось, как несолоно хлебавши развернуться и сбежать по лестнице.
   Черноволосый даже не повел бровью. Стиснув перила, косарь взирал на толпу. К нему склонился молодой офицер.
   - Может, стоило все-таки...
   - Не стоило. Я не для того в строжайшей тайне ото всех держал роту жнецов за городом в закрытом сарае, чтобы испортить дело из-за несостоятельности этого дурака. Мне нужны надежные, с ясным мышлением, не затронутые никакими чарами люди. Беспорядки в городе, это только отвлекающий маневр. Настоящая схватка будет здесь.
   - Вы думаете, колдуны рискнут спасти своих?
   - Уверен. Посмотри на орбы. И порошок в красных мешочках тому доказательство.
   - Это всего лишь пепел.
   Сашер глянул на подчиненного со снисхождением.
   - Горсть пепла, из-за которого повстанцы бестрепетно расстаются с жизнью, чтобы не выдать его тайну? Вы серьезно считаете, Калрел, это ничего не значащим пустяком? Тогда сходите к воротам. Эти мешочки имеют прямое отношение к беспорядку в городе. Не знаю, в чем его секрет, но он достаточно ценен, чтобы отдать за него жизнь, и опасен, чтобы брать незащищенными руками, иначе, зачем на убитых повстанцах перчатки? - Старший косарь отстранился от перил балкона, покосился в недовольстве на возившихся с неисправными орбами жрецов. - Уймитесь! Набросьте на них ткань и забудьте. Шары нынче бесполезны. Те, ради кого мы собрались, давно на площади. Я ведь прав, колдуны? - обратился он уже к толпе. - Или как вы себя величаете? Слуги матери смерти. Вы пришли за братьями? - В этот момент что-то оглушающе бухнуло за домами площади. Люди в страхе присели. Вельможи на балконе испугано зашептались. Издалека донесся крик: "Пожар!" По рядам толпы пробежало волнение. Один косарь остался невозмутим. - Полагаю, это ваш ответ? Нисколько не сомневался. А это мой ответ. Никакие пожары, ливни, землетрясения не помешают состояться казни. Заговорщиков повесят, если вы добровольно не сдадитесь. После чего их судьбу разделят еще десять человек, наугад выбранные из толпы. А затем еще десять, и еще, пока не выйдите с поднятыми руками. Мы можем продолжать долго - шей хватает. Слово за вами, колдуны. Времени на размышление до пятого удара колокола.
   Будто в завершение его слов колокол отбил первый удар на башне преарии.
   - Как быть? Они не клюнули на переполох. И от гончих тут никакого толку! - прошептал Зарай спутникам.
   - Мы ничего не сможем сделать, - проворчал Дарон. - Их слишком много, чтобы устраивать бой.
   - Неужели сдадимся? - хмуро проронил Норд.
   Почему бы и нет, если этого так жаждет неприятель.
   Пришедшая мысль была чернее ночи. И Нае нравилась не больше предложения косаря. Один шаг тьмы всего лишь опора для другого шага тьмы, гласил закон привратников. Но порой, не вступив во тьму - не выйдешь к свету. Это тоже было истиной.
   - Как дам знак, забирайте наших ребят и уходите. Я догоню, - колдунья нырнула в толпу.
   - Куда! - дернулся за ней Зарай, но девушка уже затерялась среди людей.
   Найти укромное затемненное место в солнечный день оказалось не так просто. Арки были перекрыты, магазинчики закрыты, окружавшие площадь дома шли впритык друг к другу. Ни щели, ни подворотни. Разве что низкий козырек над цирюльней, ютившейся в полуподвальном помещении, более-менее подходил для замысла. Чье-то дите, освободившись из родительской ладони, заинтересовалось девушкой под козырьком цирюльни, подошло ближе.
   - Брысь, а то голову откушу, - рыкнула она.
   Ребенок с визгом прыснул в толпу. Прозвучал третий удар колокола. Отводящее глаза заклинание избавило от очередного чужого внимания.
   Колдунья выдернула из-под плаща слаженный из тряпок горб, бросила на землю. Так-то лучше. Надвинутый глубже капюшон скрыл полностью лицо. А дальше, как учил Радкур. Между пальцами потекла тень. Четвертый удар колокола. Тень уплотнилась, приобретая форму. Пятый удар колокола. Призрачные нити, расслаиваясь, устремились к заполнявшим площадь людям.
   - Что ж, я давал вам шанс решить все миром, вы не захотели. Пусть это останется на вашей совести, - с сожалением промолвил косарь. - Палач, приступайте.
   - Стойте! Мы сдаемся!
   Все, кто был на площади, обернулись на звук раздавшегося голоса. У лавки цирюльника, скрытый с головы до пят черным плащом, стоял с поднятыми вверх руками человек.
   - Что она делает? - прошипел встревожено Норд. - Она же не собирается на самом деле сдаться?
   Зарай ощутил холодок под ребрами, мысленно застонал. "Зачем? Этим никого не спасешь". Но потом разглядел... догадался... и похолодел еще больше. "Рисково играешь, девочка".
   - У нас мало времени, продвигаемся к помосту!
   - Вы ее бросите?! - зашептал пораженно наемник.
   - Поверь, сейчас ей помощь нужна меньше, чем кому бы-то ни было. Она знает, что делает, - Дарон первым двинулся сквозь толпу к помосту. Люди не замечали их, не ворчали, молча расступались, не отрывая взгляда от происходящего у лавки цирюльника. Норд еще раз оглянулся, вытянув шею, отыскал фигурку в плаще с поднятыми руками. Но теперь их было уже шесть. Откуда еще, удивился он, не понимая, как не заметил сразу остальных. И кто они такие?
   - Не оборачивайся, - дернул его Зарай. - Не стоит туда смотреть.
   - Почему?
   Привратник промолчал, не расположенный к пояснению. Его лицо словно накрыла тень, что висела за спиной девушки и еще пятерых неизвестно откуда взявшихся колдунов.
   - По той же причине, почему все смотрят на нее и не замечают нас, - пробормотал, опустив голову Озор. - Колдовство. Плохое колдовство.
  
   Итак, шестеро. Косарь не удержался от победной улыбки.
   - Очень благоразумно с вашей стороны. Не делайте глупостей, и никто не пострадает. А теперь снимите капюшоны.
   Ни один из колдунов не пошевелился.
   "Гордые, - хмыкнул Сашер. - Не желают до последнего признавать себя побежденными".
   - Не слышали, что рон офицер приказал? - по знаку косаря жнец кольнул копьем ближайшего колдуна. - Что за... - вояка еще раз кольнул пленного в спину, затем зашел спереди, помахал ладонью у него перед лицом. - Мать твою! Кажись, они того... неживые!
   - Что ты мелешь, олух? - рявкнул Сашер. Но коготки плохого предчувствия уже заскребли неприятно живот. - Калрел, за мной. Остальные скройтесь в преарии!
   Косари сбежали по ступенькам. Четверо жнецов из охраны тут же встали спереди и по бокам от них, расчищая дорогу щитами и дубинками. Ребята свое дело знали хорошо, но ладонь с рукояти меча Сашер не убирал. Холод металла вселял обманчивую уверенность. Это в такой-то толпе, где шныряют неизвестно еще сколько колдунов и их сообщников? Смешно.
   - Как есть неживые, гляньте сами. Я их колю, а они даже не шелохнутся. И глаза не моргают, - захлебываясь словами, доложил жнец.
   Сашер заглянул под капюшон одного из пленников. И с трудом вернул на место поползшие в удивлении вверх брови. На него смотрело лицо столь долго разыскиваемой им девушки колдуньи. Не то, чтобы он совсем не ожидал ее увидеть. Надеялся. Но не особо верил в такую удачу. Рука, потянувшаяся сдернуть с головы колдуньи капюшон, ухватила лишь воздух.
   Косарь метнулся к другой фигуре, ладонь беспрепятственно прошла и сквозь нее. С третьей, четвертой, пятой и шестой произошло в точности, как с первыми двумя. А через миг фигуры с лицом девчонки смазались, пошли рябью и растеклись в серую дымку.
   Морок!
   И сделан он был не для того, чтобы развеять его скуку. Косарь в скверном озарении крутнулся к эшафоту. На помосте лежал недвижимо палач. Пустые петли свисали с перекладины. Сашер ощутил себя обманутым, униженным, облитым смолой и вывалянным в перьях балваном, отданным на потеху толпе. Подобного позора ему еще не приходилось испытывать!
   - Ловко нас обвели. Как простаков, - ляпнул неосторожно под горячую руку Калрел.
   - Лучше заткнитесь, - процедил Сашер, еле сдержавшись, чтобы не запихнуть ему обратно в глотку сказанные слова. Тяжелый взгляд окинул толпу: - Шутить вздумали?! Принимается! Пошутим! Калрел, отберите десять человек. Повесить смутьянам в назидание!
   Жнецы бросились хватать людей. Горожане с воплями шарахнулись в разные стороны. Одни отбивались от цепких рук вояк, другие в слезах умоляли пощадить. Площадь забурлила, заверещала на разные голоса. Лучники нацелили стрелы на мечущийся в страхе народ. Но в такой давке пойми где свой, где чужой, кого приструнивать. Огненный шар врезался в эшафот, добавив паники и суматохи. Еще два взорвавшихся следом огненных шара привели людей в состояние неконтролируемого безумия. Народ хлынул в ужасе в арки, снес стражу, кто-то наткнулся на копье, пролилась кровь. Все смешалось в переполохе. Уже было непонятно, кто куда бежит, кто за кем гонится, кто с кем сцепился.
   - Чего вы ждете, Калрел? Пока вас растопчут? Бегом на балкон. Там легче отбиться, - рявкнул Сашер, выталкивая напарника из круговерти людских тел. Их охранников поглотила и разметала в разные стороны площади толпа и косарям самим пришлось прокладывать дорогу к преарии. Освобожденный из ножен меч полоснул по груди одного мужика, прущего на них разъяренным медведем. Оголовьем ударил другого, замешкавшегося на пути. До самой лестницы Сашер ждал подлого удара в спину. Такой удачный случай разделаться с ним, что для заговорщиков, что для своих. И ведь попробуй заметить в этом хаосе, кто железом накормил. Но обошлось. Пара синяков и порванный рукав не считаются. А теперь пора навести порядок. Сашер оперся ладонями на перила балкона, окидывая взглядом творящийся беспорядок.
   - Жнецы, слушай мою команду! Арки перекрыть. Никого не выпускать. Всех, кто еще на площади - мордой в землю. Потом разберемся, кто есть кто.
  
   Ная пробиралась к ближайшему выходу с площади, лавируя между людьми. Успели ли выбраться колдуны с приговоренными к казни - она не знала. Но огненные шары, принадлежащие запоздавшим Глосеру и Найдену, и снесенная у арок стража давали надежду, что вырвались. По крайней мере, у них была возможность уйти незамеченными во время сутолоки. Какой-то детина, рвущийся вперед, зацепил Наю плечом, едва не сбив с ног. Она выругалась сквозь зубы, поправила слетевший капюшон и пристроилась за парнем, разрезающим широкой грудью народ как челнок ряску. Колдунья прежде почувствовала, чем заметила увязавшегося за ней мужика в одежде селянина. Только на селянина он был похож, как волк на дворового пса. Неужели опознал, когда капюшон слетел? Ная вильнула вправо, он за ней, свернула влево, тот не отставал. И руку держал в кармане тулупчика, явно не пряник сжимая. Девушка чуть сбавила шаг, позволив преследователю приблизиться, а затем резко повернулась, шагнула ему навстречу.
   - Меня ищешь, дядя? - кинжал вошел под ребра мягко, без усилий. Мужчина, вытаращив глаза, захлебнулся кровью. Колдунья выдернула клинок, и не останавливаясь, двинулась прочь. Прошло лишь пару мгновений, когда сзади раздался истошный женский вопль.
   - Человека убили!
   - Вон она, девка ножом пырнула, я видел, - поддакнул мужской голос.
   Ная ускорила шаг.
   И сразу же окрик:
   - Эй, а ну стой! Тебе говорю - стоять!
   За спиной загрохотали по брусчатке сапоги. Ная опять завиляла между людьми. Нырнула вправо - наперерез выскочили двое жнецов, влево - путь перекрыли четверо, сзади тоже настигало пятеро. У арки поджидали трое с секирами наперевес. Народ, почуяв назревающую схватку, смышлено отхлынул с опасного пятачка, оставив девушку одну в окружении жнецов. К ним еще подтянулось десятеро. Пути к отступлению были отрезаны. Но битва еще не проиграна. Ная скинула плащ, в левой руке вспыхнул огненный шар. История повторяется? Ничуть ты не изменился, Лот.
   - А вот и наша пичужка. И заметьте, Калрел, вполне настоящая, из плоти и крови, а не слепленная мороком, - расплылся в довольной улыбке Сашер. А он уже было заволновался, что колдунье удалось скрыться. - Поговорить бы с ней по душам... в пыточной. Жаль, живьем вряд ли удастся взять. И стоит ли оно такого риска? Себе дороже выйдет. В бой не вступать! - крикнул он окружившим девушку жнецам. - С милашкой разберутся лучники. Бережнее с ней, ребята. Не попортите личико.
   Кое-кто из вояк усмехнулся его шутке. А затем стрелы роем устремилась к колдунье со всех сторон. Наю бы превратили в ежа, не успей она выставить щит. Но долго его не удержать - слишком много сил вытягивает, а они ей еще потребуются. Убрав защиту, она огрызнулась в лучников чередой огненных сгустков. Черепица брызнула осколками, пара человек с криками слетели на землю.
   - Ух ты! Кусачая сучка, - прицокнул языком косарь.
   - Сашер, гляньте, - Калрел в тревоге указал пальцем на заславший арки туман. Марево, стелясь по земле, быстро заполняло площадь. Вот оно достигло колен людей, вот пояса. - В городе пожар?
   Но там, где на страже только что стояли, ощетинившись оружием жнецы, проступили фигуры в черных плащах.
   - Опять ее проделки. Больше она этим нас не подловит.
   - Боюсь, это не морок, - промолвил сипло офицер.
   Темные фигуры скинули плащи. Под ними оказались вполне живые люди, с не менее реальным оружием.
   - Лучники! - гаркнул Сашер.
   Стрелы слажено глянули вниз. Но густой молочный туман уже поднялся выше голов, скрыв почти в мгновение, и жнецов, и колдунов. А затем и Сашера с Калрелом. Все растворилось в нем: и дома, и крыши. Протяни руку - не увидишь. Только звуки - страшные, звучащие смертью, раздавались вокруг. Звенело железо, кто-то крича, кто-то бранился матерно, кто-то стонал от боли, какие-то тени мелькали вокруг.
   - Наши люди в беде, мы должны им помочь, - ринулся было Калрел вниз по лестнице.
   Сашер ухватил его за камзол, дернул назад.
   - Не будьте идиотом! Выньте из ножен меч, встаньте ко мне спиной и убивайте всякого, кто приблизится.
   - А если это будут свои?
   - А если переодетые враги?! - парировал косарь. - Лучше перестраховаться, чем кормить потом червей.
   - Дэн Сашер, как это возможно, чтобы туман так быстро заволок площадь? - изумился офицер.
   - Забыли, с кем имеете дело? - бросил косарь, с опаской поглядывая по сторонам и прислушиваясь к звукам внизу. Бой там шел нешуточный, если судить по звону металла.
   Косарь затруднялся сказать, сколько они так простояли, примкнув спина к спине. Кажется, целый день. Но бой не может длиться столько времени, какими бы отличными бойцами ни были противники. Туман вдруг понемногу стал рассеиваться и вскоре совсем стек вниз, просочился сквозь брусчатку.
   - Проклятие, - выдохнул пораженно офицер, глянув на площадь. Сашер стиснул до онемения пальцы на перилах балкона. Внизу лежали мертвые тела. Одни жнецы. И ни одного колдуна. Косарь прикрыл глаза, сдерживая гнев. Не время сейчас поддаваться ярости. После... когда всех колдунов переловят в городе и те окажутся в казематах Дарующих. Он вскинул глаза к крышам домов, где от представившего внизу зрелища застыли лучники.
   - Чего глазами лупаете? - гаркнул со злостью. - Живо все к воротам. Первый и второй десяток к северным, третий и четвертый к южным, пятый и шестой к западным, остальные за мной. Луки держать в готовности. Смотреть в оба. Бить на поражение.
  
   Улица мелькала за улицей. Впереди бежал Норд, ведя короткой дорогой к складу. На шаг позади - Ная и Озор, сжимавшие под плащами рукояти кинжалов на случай столкновения со жнецами. Найден с Праком двигались позади, прикрывая отступление. Дарон с Зараем шли в середине, таща под руки раненного Глоссера. Один из жнецов на площади все-таки достал колдуна секирой. Рана была бы не столь опасна, и посильнее выдерживали, если бы не заведенное правило жнецов смазывать лезвие ядом. И теперь бедро колдуна опухло, кожа приобрела лилово черный цвет. Рану нужно было поскорее обработать, не дать отраве дальше разливаться в крови по телу. Времени только не было остановиться даже ненадолго. Едва туман растает, все до единого жнеца бросятся на их поимку.
   - Не лучше ли разделиться? Привлекаем внимание, - покосившись на оглядывающихся на них прохожих, произнес Найден.
   - Нет, - отверг предложение Зарай. - Идем все вместе. Легче отбиться в случае чего.
   Ная была с ним согласна. К тому же до склада осталось пройти всего пару улиц. Со слов Норда его люди уже отвели туда Хостена с Раденом, пока они резали на площади жнецов.
   Норд выглянул из-за угла и тут же дернулся обратно.
   - Отряд. Проверяют все дома. Вот-вот доберутся до склада Раха.
   - Если они войдут в склад, то обнаружат Хостена с Раденом, - сообщил Озор и так всем известную истину.
   - И нас скоро заметят, - промолвил Дарон.
   - Значит, бой? - обхватил надежнее рукоять подобранного на площади топора Прак.
   - Увязнем. Уйти нам уже не дадут, - покачал головой Зарай.
   Это верно. Недооценивать жнецов глупо. Среди них немало хороших воинов. Тем более, сейчас они злы и жаждут отмщения. Значит, будут лютовать. А привратники истощены, перенос гончих и бой на площади изрядно их ослабил. Только у нее одной не иссяк еще запас сил, потому что ходящая, побольше возможностей, чем у остальных. Отсюда вывод.
   - Попытаюсь увести жнецов за собой. Меня не ждите, уходите. Встретимся в горах, - Ная выскользнула за угол.
   - Вот шальная девка! - ругнулся Зарай. - Вечно смерти ищет. Озор, перейми Глоссера, пойду с ней.
   - Мне вернее будет, - поднялся с корточек Норд. - Я город знаю. Не волнуйтесь, ступайте. Пригляжу.
   От склада Раха жнецов отделял один дом, когда Ная с Нордом проскочили мимо них в соседний проулок, противоположный от того, в котором укрывались колдуны. Уловка сработала. Позади раздался топот сапог и крики. Оставалось надеяться, что за ними последовали все жнецы, или хотя бы большая часть. Для приманки колдунья притворно оступилась, захромала, оглядываясь. За ними гнались человек десять. Где же остальные? Неужели...Но тут за домами на соседнем переулке промелькнули люди в форме, и желание дальше прикидываться хромой отпало.
   - Живее! Иначе в тиски возьмут, - подогнала колдунья Норда окриком.
   Они вылетели на другую улицу, нырнули в подворотню, перепрыгнув через чей-то плетень, промчались по клумбам, шмыгнули в просвет между кустами малины, перемахнули через небольшую поленницу. Опять попали в какой-то проулок. Свернули вправо, затем влево. Нырнули в дыру в заборе, завиляли между сараями. Им вроде удалось оторваться от жнецов - никто не ломился следом. Но удалось ли увести их от склада Раха? Ная с Нордом привалились к одному из сараев, переводя дыхание.
   - Чего увязался-то? Уходил бы со всеми, - спросила Ная, засовывая выбившуюся косу за ворот рубахи.
   - Давно в салки не играл, развлечься захотелось, - буркнул Норд.
   Колдунья осторожно выглянула из-за угла. Никого.
   - Проклятие. Они нас потеряли.
   - Не терпится угодить в лапы к жнецам?
   - Увести подальше от братьев.
   - Сама-то как выбираться намерена?
   - Что-нибудь придумаю.
   Норд в сомнении хмыкнул.
   Колдунья взглянула с пониманием на наемника.
   - Тебе незачем оставаться со мной. Свою часть работы ты выполнил. Уходи. Дальше справлюсь сама.
   - Непременно. Как только выберемся из города. Я, может, и наемник, но не трусливый подлец. Идем искать наших преследователей. - Норд вынырнул из-за сарая, двинулся в обратном направлении, откуда они прибежали.
   Проулок был пустынен. Ни жнецов, ни людей. В бедном квартале такого не случается, обязательно кто-то топчется у домов, играет детвора. А тут тишина, словно мор всех выкосил. У простого люда как у волков отличное чутье на опасность. Знают, когда нужно убраться с глаз долой. Колдунья с наемником торопливо зашагали по проулку.
   Стрела ужалила стену дома в трех пальцах от виска, отщипнув кусочек деревяшки. Аккурат вошла бы в глаз, не дерни Норд в сторону Наю за миг до этого. Только волосы обдало холодком. В ладони наемника блеснул нож, поймав солнечный зайчик, унесся вверх. Раздался вскрик, и стрелок свалился на землю из чердачного окна.
   - Следи за крышами! Это город. Здесь воюют иначе, чем у вас.
   Вторая, пробив подол плаща девушки, улетела в чей-то палисад. Колдунья юркнула за Нордом в узкий проход между домами. Из проулка прозвучал зов рожка и крик еще одного арбалетчика:
   - Сюда! Они здесь.
   И опять топот сапог за спиной, опять погоня. Пару раз влипали в короткие схватки. Один раз, когда уже думали, что их обложили и не выбраться, гончие прямо на глазах разделались с преследователями. На что Ная привычная к подобным вещам и то жутковато было смотреть, как разрывались сами собой тела. Гончие набирали мощь, и следовало поторопиться загнать их обратно в ловушку, иначе город станет через пару дней мертвым. Набранного тха хватит им, чтобы охотиться потом и за непомеченными. Ее силы тоже были на исходе. Пару шаров еще слепит, а потом только надежда на кинжал и дерзость. Но против стольких жнецов это слабое преимущество.
   - Пора сматываться. Имеется еще тайный ход?
   - Если и имеется, то я о таком не знаю, - качнул головой Норд. - Разве что попробовать через старую полуразрушенную сигнальную башню выбраться. Внешняя стена у нее рекой омывается, но есть выход на стену, что через пару пролетов уже по суше идет, можно спуститься по веревке.
   - Охрана?
   - Кому нужны развалины. Перестроить башню не успели, дверь только заколотили, что б мальцы не лазили. Стража сюда тоже редко доходит с других участков. Что им тут делать? Рыб караулить?
   - А где веревку возьмем?
   - Найдем по дороге.
   Закоулки опять замелькали перед глазами. Где-то слышался топот сапог, где-то жуткие крики, причину которых знать не хотелось. Происшествие в городе загнало народ по домам, и это было очень кстати. Как и спускающиеся на Лот сумерки. Больше шансов выбраться из этой каменной ловушки. В одном из глухих проулков Норд оставил Наю в тени палисада, а сам скрылся в глубине двора. Вернулся быстро, с мотком веревки на плече.
   - Бельевую срезал, - проворчал наемник.
   - А выдержит?
   - Там и посмотрим. Выбрать получше не предлагали, как понимаешь.
   Им пришлось пересечь чуть ли не полгорода, пока добрались до башни, оплывшим огарком вырисовывавшейся на фоне закатного неба. Как наемник и говорил, полуразвалившееся строение никто не охранял. Все вроде верно. В любой другой день. Но не сегодня, когда Лот охвачен беспокойством, а по улицам шастают страшные колдуны. По уму, даже недалекому, хоть плохенького сторожа поставить следовало. На всякий случай. Например, такой, как сейчас. А то неразумно выходит, а ведь жнецы не такие и дураки, иначе бы не подмяли под свою власть большую часть Гаргии. Это тоже о чем-то говрит.
   Ная с Нордом долго вглядывались в башню и городскую стену, вслушивались в тишину, нарушаемую только шумом накатываемых с обратной стороны волн реки. Наемника тоже тревожило это безмолвие. Как пес он внюхивался в воздух, ловя прилетающие с ветерком запахи.
   - Можем поискать другой путь.
   - Будем выбираться этим, - отрезала Ная. Чем дольше бегают, тем скорее угодят в лапы жнецам.
   - Тогда вперед, по-тихому?
   Она кивнула, вынырнула из-за куста и метнула в дверь огненный шар. Щепы и осколки кирпича брызнули в разные стороны.
   - Это, по-твоему, по-тихому? - проворчал Норд, направляясь за ней к башне.
   - Зато неожиданно для тех, кто вздумал укрыться внутри.
   Вылетевшие из дверного проема стрелы, едва они вступили на крыльцо, тоже стали для них неожиданностью. Ная, оттолкнув наемника, еле успела прикрыться силовым щитом. Прочности в нем было уже не столько как на площади, поистратила запас, стрелы только ненадолго увязли. Но этих мгновений хватило, чтобы откатиться к стене. И сразу на вершине башни затрубил рожок, призывая подмогу.
   Колдунья подползла к наемнику. Норд, кривясь, зажимал бок.
   - Ранен?
   - Пустяк. Царапина. - Он сплюнул попавший в рот песок. - Суки. Все-таки устроили засаду. Придется уходить.
   - Поздно. Не слышишь на улице конский топот? Будем прорываться. Держись за мной.
   - Не привык я прятаться за бабской спиной.
   - Бабы в поле спину гнут! - огрызнулась колдунья. - Или ты можешь противопоставить жнецам еще что-то, кроме кинжала? Нет. А я могу. Пока еще. Потому гордость свою запихни куда подальше. Или проваливай.
   Ная вскочила первой, подбежав к проему, швырнула в темноту коридора еще один огненный шар, прижалась к стене. Рядом замер наемник. Выждав мгновение, девушка нырнула в проем. Несколько обгорелых тел лежали на ступенях. Один из воинов еще был полужив, попытался ухватить колдунью за ногу, она выдернула ступню, ударила его пяткой в лицо, отбив охоту геройствовать. С верхнего пролета лестницы кто-то прыгнул на Норда. Но он управился сам, помощь не потребовалась.
   - На площадку.
   Там их уже ждали четверо.
   Старший был ловок, но Норд оказался ловчее, подрезал вояке ногу. Трое других - по виду совсем мальчишки, невесть как затесавшиеся в стражи, испуганно попятились, увидев залитых кровью, грязных и страшных незнакомцев.
   - Прочь отсюда! - шуганула их Ная.
   Они и побежали, бросив оружие. Да вскоре развернулись, увидев, как к ним по стене бежит помощь.
   - Назад, - дернул колдунью наемник в другую сторону. Но и с противоположного края бежали вояки, перекрывая дорогу к побегу. А внизу с коней уже спешивались жнецы, торопились к лестнице, выхватывая оружие. Только косарь и молоденький офицерик остались в седлах. Конь плясал под чернявым, чувствуя тревожное настроение хозяина.
   - Надо прыгать, - указал наемник на реку за стеной. - Другого выхода нет.
   - Не дайте им уйти, - закричал косарь, привстав в стременах. Зеленый луч сверкнул перед Наей, разрушив один из зубцов стены. Еще бы пару шагов и это она разлетелась бы в клочья, а не каменная кладка. В животе захолодело. Наемник уже вскарабкался на парапет и тянул руку к Нае.
   - Чего ждешь?! Запрыгивай!
   - Хватит церемониться. Убейте их! - рявкнул косарь.
   Колдунья оглянулась на крик. Черноволосый вырвал из рук Дарующего устройство в виде рогатки с пульсирующим внутри шаром, нацелил на башню.
   Ная вскочила между зубцами рядом с наемником. Не удержалась, отсалютовала косарю кинжалом. И тут он выстрелил. Луч ослепил вспышкой, прошел над головой, поднятую руку тряхнуло, прошило болью, кинжал выпал из пальцев. А через миг и она упала в ледяную воду реки, сдернутая со стены Нордом.
  
   Комната была погружена в полумрак. Только на столе горела свеча, бросая желтый тусклый свет на склонившего на руки голову человека. Он вздрогнул, откинулся на стул, принимая другое положение, когда заскрежетал замок в двери. Через порог перешагнул мужчина. Форма косаря была ему к лицу, но невозмутимое выражение с колючими льдинками в глазах говорило, что мужчина пребывал в ярости. Он подошел к столу, сел напротив. На грубо выструганные доски столешницы лег кинжал.
   - Расскажи мне все об его владельце.
   Человек, чье лицо оставалось в тени, взял оружие, с нежностью провел пальцами по лезвию и резной рукояти, словно вспоминая забытое и узнавая работу мастера. Улыбнулся, погладив выточенную из кости фигурку ящерицы.
   - Саламандра. - Поднял глаза на косаря. - Если вы считаете, что сумеете победить огненный смерч - желаю удачи. Она вам понадобится. Потому как ее, - человек кивнул на фигурку на рукояти, - ведет сама Мать Смерть.
   Косарь резко поднялся, забрал из рук мужчины кинжал.
   - Значит, это еще один веский повод убить ее.
  
   Глава 41
   Ард
  
   С оттепелью в Файхалтар пришли первые торговые караваны, а вместе с ними и интересные вести - возвращались в гуурнские степи кочевники. Вначале их было немного, потрепанные семьи, крохотные родовые общины, а затем потянулись сотни конных воинов. Были они понурыми, утомленными, сломленными, от боевого азарта не осталось ни следа. Некоторые шли в работники, иные и вовсе подавались в Ландгардские земли, где трудились на полях или расчищали лес.
   Конечно, основная часть армии Хораса продолжала ломиться через неизведанные земли, сея разруху и заливая все кровью, но в ней назревал раскол. Гуурнов становилось все меньше, их влияние на другие племена стремительно падало. Завязалась борьба за власть, которую не смог остановить даже могучий бог.
   Эту новость острее всех воспринял Херидан, он видел в возвращающихся кочевниках отнюдь не пахарей или лесорубов.
   - Они и возьмут недорого! - уверял он Арда. - Отличные воины, при лошадях и какой-никакой амуниции. Поторопимся, чтобы никто раньше нас не нанял их!
   В его словах было зерно истины. Кочевники могли бы сопровождать караваны, возить вести на любые расстояния, к тому же, степи нынче не прокормят даже ничтожную горстку вернувшихся, так что скоро там опять залютует голод. Вот тогда кочевые народы снова возьмутся за оружие и пойдут на большак, а то и деревни жечь начнут...
   - Я напишу письмо дяде, - пообещал Ард. - Торговое братство явно не откажется от такого вложения. Всяко лучше наемников.
   - Тогда я лично повезу письмо! - вызвался горец. - До смерти надоело сидеть в этом городе, хозяин. Понимаю, что обещал тебя защищать, но здесь и без меня хватает неплохих бойцов.
   - Езжай, конечно.
   - Только поклянись, что никуда не уедешь, пока не вернусь!
   - Клясться не стану, но постараюсь тебя дождаться.
  
   Было немного непривычно оказаться почти в одиночестве. Лерст и Гултак отправились на побережье к ледникам, горец укатил нанимать кочевников, а бог плутов куда-то запропастился и не показывался на глаза уже больше трех недель. Одна Рейхе оставалась рядом с Ардом, и это было приятно.
   Изначально она планировала замещать отца, но тот отказал - строго, не желая слушать никаких доводов.
   - Вождем будет только мужчина. Филкист, старший охотник, возложит на себя эту почетную обязанность, пока меня не будет. Если со мной что-то случится - именно он станет новым вождем.
   Ард начал маяться от скуки, все меньше находя интересного в записях, что хранил Шен.
   Раны затянулись, погода стояла погожая, и сердце требовало снова оказаться в дороге, рвануть куда-нибудь за реку Нарью, мимо жутких топей и дремучих лесов. Будто услышав его зов, в город вернулся Дес. В пыльной одежде, мрачнее обычного. У него появилась новая привычка - жевать табачное зелье, смешивая его с сушеными ягодами и смолами.
   - Не спрашиваю, где ты был, - проговорил Ард, откладывая ложку и с сожалением поглядывая на горячий суп из свинины с кусочками прочесноченного теста, - но что у тебя за вид? Решил попробовать тащить телегу вместо лошади?
   Дес снял толстый кожаный плащ, испачканный грязью и пылью в три слоя, и обессилено привалился к стене. Рейхе подала богу плутов табурет.
   - Торопился. А я отвык торопиться, знаешь ли! А тут как в юные годы... В общем, слушай сюда, тебя это тоже касается. Меня призвали на большой совет - такого никогда не было, даже во время первых стычек с великанами. Мои братья встревожены. За время, тянущееся с нашего рождения, боги гибли - по самым разным причинам, но это случалось, хоть и крайне редко. За последнее десятилетие погибло тринадцать бессмертных. Причем половина из них невесть как! Кто-то сошел с ума, кто-то пал от рук других богов ... остальных убили смертные. Восьмерых.
   - Если они вели себя как Шен - чему удивляться? - Ард пожал плечами.
   - С твоей точки зрения здесь нет ничего удивительного. Со стороны богов - это попрание всех законов.
   - Но ведь...
   - Безразлично им, понимаешь? Решили, что такого быть не должно и надо наказывать тех, кто льет кровь бессмертных. Уже заключены настоящие союзы, крепкие, надежные. Их мнение довлеет над одиночками, а таких, как я, и вовсе спрашивать не станут.
   - И что теперь? - спросила Рейхе. - Они придут за моим отцом, прикончившим Шена? За Ардом, убившем сумасшедшего бога?
   - Поскольку смертные не имели слова на том совете - вполне могли бы и прийти, но среди моих братьев есть такие, что горой стоят за вас, и вряд ли дадут открыто карать тех, кто защищает себя и близких. Распри между богами ничего хорошего не сулят, но пока это сдерживает самых скорых на расправу... Конечно, это вряд ли помешает им действовать тихо.
   - Вроде подосланного убийцы? - Ард отодвинул тарелку, осознав, что не сможет проглотить ни кусочка.
   - Верно.
   - Тогда мы не можем просто ждать, когда ночью тебе или отцу перехватят горло! Надо что-то делать! - воскликнула Рейхе. Она тут же вспомнила слова Висда, и с трудом удержалась, чтобы не выболтать мужу всю правду.
   - По меньшей мере, не стоит привлекать к себе внимание, - ответил Дес. - Лучше подсыл, чем армия богов под стенами Файхалтара. Это на первое время, а после...
   - Дес, - перебил его Ард, - можешь устроить мне встречу с этим вашим советом?
   - Что ты задумал? - всполошилась Рейхе. - Не смей даже пытаться...
   Ард будто ее не слышал.
   - Сможешь или нет, Дес?
   Бог плутов изменился в лице, задумчиво пожевал табак, рассматривая закопченный потолок хижины.
   - Хорошая мысль, если воспринимать ее с моей стороны. С твоей - глупость неимоверная. Посуди сам - что помешает бессмертным прибить тебя прямо на совете?
   - Ничего не помешает.
   - То-то и оно! Допустим, я приведу тебя на совет. Это возвысит меня в глазах нового союза богов, вероятно, сильнейшие боги даже предложат дружбу... Только на кой они сдались? Одному гораздо лучше. Встречу устроить-то можно, но готов ли ты на такой риск?
   - Нет! - снова воскликнула Рейхе.
   - Это не риск, - Ард пристально посмотрел на жену, - риск - это две-три тысячи вражеских воинов в Файхалтаре и право карать любого смертного, осмелившегося себя защищать.
   Рейхе схватила подбитый мехом плащ и, стиснув в руках, выскочила на улицу. Щеки женщины пылали, она готова была пинать стены от злости и бессилия что-либо изменить. Проклятый упрямец! Снова вбил себе в голову невесть что! А Висд говорил, Висд предупреждал...
   Тем временем в доме Дес принялся хлебать остывший суп. Без особого аппетита, просто чтобы чем-нибудь себя занять.
   - Ты дружен с эйтарами, так? - проговорил он, поверх тарелки глядя на Арда.
   - Не то чтобы дружен. Просто помог им однажды... или они помогли мне, это как посмотреть. Но уж точно не на ножах.
   - Тем лучше. Бессмертные уважают эйтаров, поэтому не посмеют ударить в спину на их земле.
   - Боги согласятся идти в чужие земли? Я думал, они не покидают свои племена.
   Дес рассмеялся.
   - Ваярия принадлежит бессмертным. Они могут уважительно относиться к тому или иному народу, чтить местные обычаи, тем более, когда дело касается эйтаров - они не так просты, как может показаться на первый взгляд, - но для богов каждый клочок земли - родной. Уж поверь, я сделаю так, что они примчатся туда. Я ведь бог плутов, а не какой-нибудь зачуханный всадник.
   Сложнее всего пришлось с Рейхе. Она никак не хотела принять его доводы, спорила, отговаривала, настаивала ехать вместе. Он понимал, что говорит в ней не упрямство, а забота, искренняя любовь, но на уступки идти в этот раз не собирался. Их спор грозил перерасти в настоящую ссору, но вмешался Дес.
   - Ты вознамерился встретиться лицом к лицу с бессмертными, чтобы отстаивать право на жизнь, свободу выбора, самим решать, что делать и куда идти. Тогда почему отказываешь в выборе самому близкому человеку? Как после этого ты посмеешь попрекать богов в непреклонности и закостенелости взглядов?
   Он говорил с улыбкой, но за каждым словом стояло слишком много, чтобы воспринять их несерьезно.
   Ард осекся, выругался.
   - Почему бы тебе подобными доводами не образумить собратьев?
   - Потому что они, в отличие от смертных, меня слушать не станут. Ты же другой, как и многие простые люди. Мы остаемся неизменны.
   - Даже ты?
   - Даже я.
  
   Рейхе удивилась, когда на следующий день муж вдруг сказал, что одобрит любое ее решение и согласился взять с собой. Она тут же отправилась собирать вещи в дорогу.
   Перед отъездом не помешало бы поговорить с Висдом, но того и след простыл. Никто не видел филина в городе, а настойчиво выспрашивать о нем было бы странным. Ваятель просил до поры до времени не давать тха Арда распаляться, но раз уж все сложилось именно так...
   Почему-то Рейхе была уверена, если им будет угрожать опасность - Висд появится.
   По уму следовало взять с собой воинов, дождаться Лерста и Гултака, а то и вовсе отправить посыльного за Хериданом, но Ард решил не мешкать и добраться до земель эйтаров как можно скорее.
   С ним, помимо Рейхе, отправились Дес и трое горцев. Ард не хотел тащить с собой кого бы то ни было, и ставить под удар бойцов - но совсем без охраны нечего даже высовываться из вечного города. На дорогах неспокойно, то тут, то там вспыхивали мелкие стычки, а его дело стоило несопоставимо дороже трех-четырех жизней. Что за "дело" - Ард и сам толком не знал, вероятнее всего, ему хотелось доказать бессмертным, что люди не просто овцы без права голоса и собственной воли, которыми они вольны жертвовать себе в усладу, убивать по первому желанию, издеваться и унижать, не страшась расплаты. Только вот слов подходящих не находилось. Пока. И Дес тут не был хорошим советчиком.
   - Изволь думать сам, - в очередной раз отвечал бог плутов, когда они ехали на крытой повозке по плохо раскатанной весенней дороге.
   Дорогу в этих краях они знали плохо, следовали направлениям, указанным поселянами. Колея петляла между заливными лугами, иногда ныряла в рощи, пропадая в реках, и появлялась на противоположном берегу. Природа, запуганная лютой зимой, потихоньку сбрасывала оковы робости, набирала силу, давая жизнь травам, бурьяну, диким цветам и купам деревьев, раскиданных ее волей то тут, то там.
   Ард наслаждался видом долин, озер, рек и крохотных поселений и общин, где текла своя, непохожая одна на другую жизнь. Везде были свои герои и негодяи, пелись свои песни, рассказывались свои сказки. Для многих мир ограничивался лугом, журчащей поблизости речушкой, распаханными полями, рядками ульев на отшибе, дремучими лесами, окружавшими десяток-полтора приземистых изб или недалекие хутора с дощатыми загонами для овец и коз.
   Сказывалась близость земли эйтаров - края простирались богатые, сытые, спокойные. Путешествовать было одно удовольствие, в каждом поселении встречали радушно, давали кров и еду. Даже в трактирах не просили многого. Местные охотно делились легендами, вспоминали подвиги предков... Но Арду мешали слушать и запоминать темны мысли. Неуверенность подтачивала силы, он с каждым днем все меньше понимал, что сможет противопоставить вековым традициям и морали богов.
   Маленький отряд продолжал покрывать лигу за лигой, приближаясь к краю тысячелетних дубов и дикой природы.
   Папоротники были огромными, под одним листом вполне мог укрыться взрослый человек. Грибы походили на валуны, а ягоды достигали размера с кулак. Дубы сплелись корнями, став пышущим жизнью монолитом. Дожди шли часто, вспенивая реки и наполняя озерца, коих было без счета. По тяжелым ветвям сновала мелкая живность, пели птицы, стрекотали цикады, будто на дворе стояло лето.
   Тропинок тут было не сыскать, поэтому Ард просто погнал лошадь напрямки через лес, выбирая более-менее пригодные для езды участки земли. Его расчет оправдался - эйтары сами нашли чужаков.
   Невысокий мужчина неопределенного возраста, тихий, будто сонный, появился из леса совершенно незаметно, застав врасплох горцев. В руках он держал моток лозы и смотрел только на него, что-то шепча, будто разговаривал с ним. Ард готов был поклясться, что из клубка доносился тихий шепот, но разобрать слов не смог. Эйтар опустил клубок и внимательно посмотрел на незваных гостей.
   - Деревья вас помнят. Двоих, по крайней мере. Меня зовут Элло Ковыль, добро пожаловать в наши края.
   Элло велел расседлать лошадей и идти за ним. Один из горцев заявил, что останется сторожить животных и с места не сдвинется, но под взглядом эйтара, в котором чудным образом сочеталась мудрость прожитых лет и юношеская свежесть, быстро стушевался, что-то пробормотал невнятное, и, забросив седло за спину, пошел за спутниками.
   - Отныне лошади свободны, - бросил Элло. Обращался он к Арду, остальные для него будто не существовали.
   - За них были уплачены деньги, - ответил тот, покосившись на воинов. - Для моих спутников это не просто животное, на котором удобно ездить по миру, но и друзья. Нельзя их бросать посреди леса!
   - Скажи, воины дружат между собой? - эйтар осторожно переступал через любую мелкую поросль, предпочитая вышагивать по прелой листве и сухим желудям, что хрустели под его лаптями, словно яичная скорлупа.
   - Конечно.
   - Тогда почему они не ездят друг на друге, разрывая рты удилами и всаживая шпоры в бока? А что - вспрыгнул на закорки, и в путь.
   - Ты сравниваешь человека с лошадью? - ответил Ард удивленно.
   - Сравниваю двух живых существ. Почему на одном можно ездить, а на другом нельзя? Чтобы понять, что чувствует лошадь, нужно походить под седлом. Перед тем, как понукать быка, боронящего сухую землю, сам попробуй тяжесть упряжи и крепость палки погонщика.
   - Я это запомню.
   Он привел их не к столице, что немного разочаровало Арда и Рейхе, а к домику на дереве, сплетенному из корней, лозы и ветвей ивы, склонившейся над черным озером. Само озеро окружали дубы, с торчащими сквозь наросты на коре костями.
   - В дом не приглашаю, - Элло махнул на ворох листьев, - сюда садитесь. Здесь тепло.
   Он пошел к дому, мгновенно забыв о пришедших с ним людях.
   - Мерзкий тип, - заявил Экхорн - горец, собиравшийся стеречь лошадей.
   - Аккуратнее со словами, - осадил его старший из воинов - Редан. Тот был с Ардом в день стычки с ваартанами, чем заслужил особый статус среди горцев Херидана. - Люди леса чуют и слышат многое... мы здесь гости, поэтому и вести себя будем почтительно.
   - Даже если хозяин и вправду странноват, - усмехнулась Рейхе. Она бросила плащ на листья и уселась сверху. Езда в седле никогда не была ее сильной стороной, и после долгих дней скачки было приятно вот так просто сидеть и смотреть на старую иву, роняющую капли в озеро.
  
   Терн пришел затемно. Ард со спутниками все так же сидели на листьях и подкреплялись солониной, сухарями и сыром. От земли и озера тянуло холодом, но костер разводить в лесу они побоялись.
   Эйтар не стал подниматься в домик на дереве, а направился прямиком к маленькому лагерю.
   - Терн! - воскликнула Рейхе удивленно. - Что с тобой стряслось?!
   Копна некогда черных волос совершенно поседела, лицо мужчины исполосовали глубокие морщины, а глаза будто ввалились в череп. Выглядел он жутковато.
   - Провел слишком много времени вне дома, - Терн улыбнулся. - Но ничего, скоро все будет в порядке... Чего не могу сказать про вас.
   Он как-то недоверчиво покосился на озеро и домик на дереве.
   - Нам надо уходить. Есть места, в которых нельзя долго находиться.
   Ничего не объясняя, он повел их по едва различимой тропке, змеящейся вдоль деревьев, мимо густого подлеска. Показал, как переправиться через реку по камням и старым поваленным непогодой стволам, служившим чем-то вроде мостков.
   То тут, то там виднелись домики, поляны, на которых росли сотни диковинных растений.
   - Кто такой этот Элло? - спросил Ард. - Он ведь не простой эйтар?
   - Элло отшельник, - нехотя ответил Терн. - Смотритель за Последними приютами. Он хранит покой мертвых и находится гораздо ближе к ним, нежели к нам. Видит и чувствует больше... Похоже, что-то его смутило, уж больно настойчиво звал меня. Я бы никогда не отправился в такой путь вечером, но кое-какие вести не оставили выбора. Понимаешь, о чем я?
   - Понимаю. И заранее хочу извиниться, что втравливаю вас в такое дело.
   - Оставь слова, - эйтар даже не обернулся, - они ничего не стоят. Если бы ты не хотел или действительно сожалел о подобном выборе, никогда не согласился бы на эту встречу. Ты нас используешь.
   Ард собирался возразить, но в глубине души понимал, что собеседник прав. Земли эйтаров были своего рода защитой не только для него, но и для любого живого существа. И он беззастенчиво согласился на хитрость, предложенную Десом.
   - Мы постараемся уйти как можно скорее.
   - Это будет славно... Тем более, почти все стороны уже собрались.
   Он вывел их на крохотную поляну. На границе с лесом стоял высокий шалаш, крытый невесть откуда взявшимися хвойными лапами. Его окружала трава и дикие цветы. По центру поляны полукругом выстроились сморщенные грибы, от которых лился зеленоватый свет, рассеивавший вечерний сумрак.
   У входа в шалаш стоял Дес. Капюшон был надвинут на лицо так глубоко, что выглядывал только заросший щетиной подбородок.
   - Внутри трое, - проговорил Терн. - Ни одного из них я бы ни за что не принял как гостя. Деревья взволнованы... напуганы.
   Он отступил на три шага, словно боялся оказаться на открытом пространстве. Прислонился плечом к стволу ближайшего граба и шумно выдохнул.
   - Заканчивайте - и уходите как можно скорее.
   - Возьмешь нож? - спросил Страдан, самый молодой из горцев, приходившийся Херидану племянником. Парень протянул ножны из сыромятной кожи. - Закрепи ремень на предплечье, в случае чего сможешь быстро выхватить.
   - Говорить о мире, сжимая рукоять ножа?
   Ард двинулся к шалашу. Рэйхе с ним не пошла - так они условились. Горцы остались с ней, чтобы, в случае чего, помочь ускользнуть от бессмертных. Хотя вздумай бессмертные учинить засаду, не помогут ни клинки, ни быстрые ноги.
   Дес приподнял льняное покрывало, пропуская Арда в шалаш.
   На земле искрился лепесток холодного пламени. Он вился у ног троих богов.
   - Всего лишь ребенок, - проговорила мелодичным голосом женщина, облаченная в невесомые зеленые одеяния. Из всех бессмертных, кто собрался на поляне, она больше всего походила на человека. Только слегка раскосые глаза и вздернутые уши отличали ее от людей.
   Двое других в равной степени сочетали в себе черты людские и звериные. Громадные желтые глаза, выступающие над верхней губой клыки и густая шерсть, покрывающая голову, шею и руки.
   - Садись, - желтоглазый указал на подушечку рядом со входом. Обе руки у него оказались деревянные. - Ребенок или нет, а он повинен в гибели бога.
   Голос звучал сухо, холодно.
   - Повинен, - прорычал полузверь.
   - Повинен, - согласилась женщина. Задумалась на мгновение, подняла голову, словно читала на потолке слова, и кивнула. - Сестры согласны со мной.
   - Что, впрочем, - продолжил желтоглазый, - не отменяет справедливости, по которой и воздалось Шену.
   Зверь кивнул, а вот женщина выставила перед собой ладонь.
   - Не смертным вершить наши судьбы. Жизнь бога - слишком дорога. Они не осознают...
   - Тем осмотрительнее надо быть нашим братьям и сестрам, - все тем же спокойный голосом ответил желтоглазый. - Смертные не осознают, но в нас это знание заложено с сотворения мира. Думать, сестра, думать и оценивать - вот наша задача. Толку сейчас словами воздух резать?
   - Верно, - прорычал третий бог. С клыков его срывалась то ли слюна, то ли пена, и падала на странную одежку из сыромятной кожи и шерсти. - Я в мгновение порву глотку юнцу - а что изменится? Шен не восстанет, как не восстанут и другие.
   - Многое изменится в будущем, - в глазах женщины блеснул огонь.
   - Вам не жаль расходовать понапрасну уникальное Тха? - Желтоглазый, протянул деревянную руку и погладил Арда по плечу. - Его можно использовать иначе.
   Ард с интересом переводил взгляд с одного бога на другого. Они серьезно? Ведут себя так, будто он глупый индюк, который крутится под ногами мясников, не понимая, что сейчас ему отсекут голову.
   - Тха непредсказуем, - с нажимом проговорила женщина. - И нам известно, что его Тха погубит многих бессмертных! Этого нельзя допустить!
   - Ваше видение было туманным, - усмехнулся в ответ желтоглазый. - Он погубит бессмертны, но - каких? В Плачущих топях, знаешь ли, богов полно, и я бы с удовольствием посмотрел, как их вбивают в трясину по самые уши!
   - Темные слишком сильны даже для нас!
   - Мне-то не рассказывай, - желтоглазый показал ей протезы, - я гостил у Андере! Поэтому выступаю за то, чтобы обращать смертных с сильным Тха на свою сторону. Не сегодня, так завтра нас всех ждет большая война - первая, со времени исхода великанов.
   - Темные боги выйдут из топей лишь тогда, когда сила, что их питает, сокрушит границы, - женщина сжала кулаки, и огонек, пляшущий на земле, заискрился.
   - В любом случае, сражаться с ними мы будем не только своими руками, - ответил желтоглазый. Он посмотрел на Арда и снова улыбнулся, будто тот был деревенским дурачком, случайно забредшим на совет старейшин. - Ну что, парень, хочешь одолеть древнее зло?
   Ард покачал головой.
   - Ни древнее, ни новорожденное зло меня не интересует. Я думал, вы умнее.
   - О чем это он? - спросил полузверь недоуменно.
   - Я пришел с одной только целью - объяснить, что людей не бесчувственные куклы, которыми можно распоряжаться как заблагорассудится. Я убил одержимого бога не потому, что так захотелось с утра, после чашки ромашкового отвара или просто со скуки. Он спятил, изуродовал своих людей, замучил и убил! Я защищался и только.
   - Одержимого? - нахмурилась женщина.
   - Мшара - вам это имя говорит что-нибудь?
   В шалаше на некоторое время стало тихо, даже дыхания не было слышно. Ард готов был поклясться, что ощущает страх богов. Нечто подобное коснулось его за мгновение до смерти Шена.
   - Чую падаль, - зверь часто дышал, облизывая клыки. В палатке мерзко запахло. - От твоих слов смердит ложью, мальчишка. Мшара не может ступить в Ваярию!
   - Я видел ее так же отчетливо, как вижу вот этот огонек, прыгающий по земле. Она убила моего друга, попыталась прикончить и меня... но не сумела.
   Женщина заметно побледнела, закусила губу.
   - Неужели колдуны не заметили такой прорыв? - спросил зверь озадаченно. - Это ведь не просто чудовище, приползшее в деревню ночью!
   - Мшара могла прийти из топей, - мрачно возразил желтоглазый. - Там повсюду руины старых поселений колдунов, они сотни лет проваливаются все глубже и глубже в трясину, но это знак для всех нас. Грань там истончилась и уже начала рваться... Куда, говоришь, исчезла Мшара?
   - Она пыталась сорвать с моей шеи эту вещицу, - Ард показал песочные часы. - Что произошло потом - не могу точно описать. Ее будто разорвал ветер...
   Женщина слегка наклонилась, чтобы получше разглядеть часы. В зеленых глазах вспыхнул и тут же угас огонек интереса. В голосе зазвучало благоговение.
   - Работа не богов, но и не людей. Где ты их взял, смертный?!
   - В старой башне, чуть севернее Файхалтара. Руины посреди озера с соленой водой.
   - Уму непостижимо! - женщина многозначительно оглядела остальных богов. - Ты отыскал башню последнего Ваятеля и смог беспрепятственно пробраться внутрь?
   - Руины никто не сторожил.
   Боги вновь замолчали. Но выглядели так, словно продолжали мысленный разговор. Наконец, когда Ард уже почувствовал боль в поджатых ногах, желтоглазый произнес:
   - Ты будешь помилован. Как и второй человек, поднявший руку на Шена. Мы хотели преподать урок всем смертным, но милость - лучший дар и бесценный урок всем вам. Бессмертным чувство справедливости не чуждо! Но запомни - если хоть кто-нибудь поднимет руку на бога, вдохновленный вашими историями, слухами, которые поползли по Ваярии, расплата будет быстрой и жестокой.
   - Но...
   - Не смей меня перебивать! Вы - короткоживущие и короткодумающие существа! Вам неведомо наше предназначение, так что не суйте нос в дела богов. Мы правим - вы слушаетесь. Мы защищаем - вы благодарите. Этот договор был заложен в основу мира, так что не тебе, мальчишка, его оспаривать.
   - Мне тут утром намекнули, - осторожно ответил Ард, - что погонщику никогда не понять быка, покуда погонщик сам не отведает батога и не вспашет борозду-другую. Похоже, и богам не понять, что чувствует смертный, неподвластный собственной воле.
   - Ты уходишь живым, к тому же получишь наше слово, что твоим близким никто не станет мстить, - спокойно ответила женщина, - это не просто проявление милости, о которой начал говорить Фейрат, а предложение дружбы. Я, Эйлель, старшая из соарт, предлагаю тебе дружбу, Ард. Мы постарались понять тебя и твои помыслы, попробуй теперь понять наши. Я не вижу твою судьбу, тха мешает заглянуть даже в завтрашний день, но будь уверен - мы с сестрами попробуем прозреть будущее как можно дальше, чтобы быть готовыми к новым бедам, с которыми люди, вроде тебя, помогут нам справиться. Сила богов - в людях. В том первооснова Ваярии. Этим наш союз отличается от прочих божественных союзов, мы понимаем, что в тяжелые времена, когда темные все-таки выйдут из Плачущих топей, смертные встанут рядом с бессмертными по своей воле. Но до этого времени они должны сохранять покорность и не трогать своих защитников, как бы тяжело это ни было.
   - Я понял, чего вы хотите, - ответил Ард, - и слово в слово все перескажу Гултаку, когда вернусь в Файхалтар. Мы можем идти?
  
   Дес не поехал с ними, сославшись на обрушившиеся внезапно дела. Бог выглядел веселее обычного, сказывалось новое развлечение, внезапно появившееся в рутине его бесконечной жизни.
   Они поспешили уйти как можно дальше от поляны, несмотря на позднюю ночь и мутный лунный свет, пробивающийся сквозь свод переплетенных ветвей, и лозы. Ард боялся, что им все-таки ударят в спину, и горцы были внимательнее обычного, напряжены и неразговорчивы. Шли чересчур быстро, поспевать за ними удавалось с большим трудом.
   - В лесу нет чужаков, - попытался всех успокоить Терн.
   Рейхе смогла спокойно вздохнуть, только когда они оказались у последней полосы громадных дубов, целящихся обомшелыми ветвями в чистое весеннее небо. За полосой молодых деревьев простирался ковер разнотравья и цветов, он тянулся, куда хватало глаз, и был поразительно красивым. Ветер гонял шелестящие волны по сочной зелени, носил пыль и остужал разгоряченные лица людей. Тут пахло прогретой землей и весенними цветами.
   Прямо на траве была расстелена льняная скатерть, на которой лежала пара котомок и две бутыли в ивовой оплетке.
   - Третью корзину разметали лисы, - как бы извиняясь, пояснил Терн, - поэтому на мясо не рассчитывайте.
   - Ничего, - ответил Ард, - у нас есть солонина. А что в этих?
   - Яблоки, груши, клубни и хлебные лепешки. Это в качестве извинения за лошадей, отобранных Элло. Денег у нас нет, поэтому возьмите взамен немного лечебных снадобий. У людей в первой встречной деревушке за них дорого дадут, так что сможете разжиться даже телегой и осликом.
   - Извини, если нарушили покой вашего края, - снова повторил Ард. - Я использовал особенность этих земель отнюдь не корысти ради.
   - Не стану тебя судить, - пожал плечами эйтар, - можешь возвращаться сюда сколько сердцу угодно, только не принеси на подоле плаща огонь и кровь.
   Терн поспешил вернуться в лес, в один момент став неотличимым от кустов и темных стволов деревьев.
   - Они вообще - люди? - спросил Страдан.
   - Не уверен,- отозвался Ард. - Но я рад, что они есть, Ваярия без них поблекнет.
  
   Насколько деревенька походила на остальные в этих краях, настолько же и отличалась. Дюжина срубов, крытых досками и дерном, курятники, овечьи загоны, пара колодцев. Воздух наполнен ароматами сыра и молока. Людей во дворах почти нет - все трудятся, только детвора шныряет туда-сюда и глазеет на невесть как забредших к ним незнакомцев.
   - А к нам в прошлом году торговец приезжал! Настоящий! - хвастался вихрастый малец. Он восторженно смотрел на горцев, на Рейхе, облаченную в мужскую одежду. - Только оружия при нем не было никакого! Привез сладкое зерно, персики сушеные и эту... как ее... кулумбику в меду! Истории рассказывал - жуть какие! А вы знаете истории?
   Малец выжидающе посмотрел на Экхорна.
   - Знаю парочку, но оставлю их при себе.
   Дети тут же окружили воина и принялись упрашивать рассказать хоть немного про далекие края, из которых он приехал, про неведомых чудовищ, живущих в горах, и про полоску железа в ножнах, которой и названия-то в деревне не знали.
   Рейхе посмеивалась, наблюдая за этой мелкой суетой.
   Сильно хотелось спать, но о ночлеге Ард пока не договорился. Конечно, кто-нибудь их обязательно примет - они согласны ночевать даже в амбаре. Тем более что дни стояли погожие, теплые, даже слишком теплые, учитывая недобрую зиму, пронесшуюся по Ваярии. Но в этих края не слышали ни про нужду, ни про голод. Дальние кольца эйтарских лесов снабжали местных охотников дичью, грибами, ягодами и сушняком для очагов, в озерах и реках резвилась рыба, а большие стада овец и вовсе не давали вспоминать, что такое голод. Поэтому чужаков привечали по-доброму, не жалели угощения.
   Рейхе опустила голову на сцепленные пальцы и прикрыла глаза. Она не то чтобы устала от дороги, просто сильно вымоталась эмоционально. Ард получил, что хотел, и остался жив - разве не это самое важное? Но отчего-то на душе было неспокойно, муторно. Боги запросто играли словами, стравливали народы и мерились силой ради забавы, так с чего вдруг им верить? Как знать, не целится ли в спину ее мужу лучник из очередной рощи? Не скрывается ли в тени домов очередной убийца с кинжалом?
   От этих мыслей становилось не по себе.
   - А вы знаете истории? - послышался робкий голосок.
   Перед Рейхе стояли две светловолосые девочки лет шести и мальчишка примерно в половину младше. Ясными зелеными глазами он смотрел на незнакомку и кусал большой палец.
   - Истории не по моей части, - она улыбнулась, - а вот кое-что повеселее могу придумать. Ну-ка, раздобудьте длинную жердь и пару камешков! Покажу вам интересную игру.
  
   Волнения не было. Ард успокоился и даже готов был поверить в разумность бессмертных, способных хоть чуть-чуть понимать людей. Пусть свысока, пусть надменно - но они выслушали его и пообещали дружбу. Мшара показала, что и боги способны бояться, значит, не настолько они всемогущи. Он мало верил, что троице удастся переубедить остальных братьев и сестер, но, может, им хоть на время удастся удержать армии богов от нападения на Файхалтар.
   Он закончил обсуждать с деревенским головой, куда им разместиться на постой, и возвращался к колодцу, где его ждали остальные. С ночлегом проблем не должно было быть - мужчины лягут в амбаре, а вдова с тремя детьми согласилась принять Рейхе. Еды тоже вдоволь, только осликов тут не было и телег тоже. Тройка лошадей, но их не соглашались продать ни за какие сокровища, даже самую старую кобылу.
   Ард остановился, чтобы понаблюдать за царившей у колодца умильной картиной.
   Его жена, в окружении группки детишек, рассказывала какую-то забавную сказку роднари. Мелюзга смеялась и хлопала в ладоши. Было во всем этом нечто настолько гармоничное и прекрасное, что Ард невольно сам рассмеялся. Впервые за долгое время.
   К вечеру немого похолодало. Рейхе как раз несла немного овечьего молока и теплого хлеба в амбар, чтобы угостить мужа и горцев, когда ей повстречалась одна из деревенских девчонок. Рейхе запомнила ее из-за длинной косы, прихваченной пестрыми лентами. Малышка сильно смущалась, когда не смогла сделать ей никакого подарка - остальные дети отблагодарили ее за сказки всякими безделушками и нехитрым угощением.
   - Уже темно, - пожурила ее Рейхе, - не страшно по деревне в одиночку шастать?
   - А чего тут бояться? - девочка улыбнулась. - Всех страшилищ повыбили давным-давно Гайке Сокол и Борбин Черный Дуб!
   Затем она замолчала и, явно стесняясь, вытянула руку со сжатым кулачком.
   - Вот, это тебе.
   - Надо же, - Рейхе снова рассмеялась, - и что же это?
   - Украшение!
   На ладонь упала брошь - полированное дерево, витки железа и крохотный изумруд. Рейхе остолбенела от подобного подарка. Изумруды стоили неимоверно дорого, их практически невозможно было найти ни в одном крупом городе Гаргии, разве что где-то на океанских островах, но туда добираться год или два!
   - Где ты взяла это сокровище? - прошептала Рейхе. - Надеюсь, не у матери стащила? Ох, влетит тебе за это!
   Девочка пождала губы и помотала головой.
   Рейхе провела пальцем по многогранному камешку, в котором то и дело вспыхивали блики от факелов, освещавших деревню. И тут произошло нечто странное. Камен внезапно стал горячим, задрожал, как студень, в следующий миг побежал водою по рукам, впитываясь в кожу и оставляя глубокие кровавые борозды на руке.
   Дальше все обратилось в черную, непроглядную муть. Рейхе ощутила, что лежит не земле, в щеки и нос впились мелкие камешки. Во рту было солоно, а тело казалось наполненным кипящим оловом. Крик рвался из груди, но вместо этого раздавался лишь булькающий хрип.
  
   Глава 42
   Ильгар
  
   Лимонами пахло очень сильно. Они лежали на столе, высыпавшись из развязанного мешка, желтые и красивые. От одного взгляда на них рот наполнялся слюной.
   - Вашей жене будет полезно после такой долгой зимы, угощайтесь. Северяне их хранят в меду, нарезными кольцами, и готовы платить громадные деньги даже за один плохонький лимончик. Западнее, в Лоте, за каждый мешок идут жакрие торги - иногда даже до рукоприкладства доходит! Но эти - лучшие, из моего личного сада. Кстати, вот еще кое-что для вашей прелестной жены.
   Пара апельсинов появилась, будто по волшебству.
   - Прямиком с берегов Кораллового моря. Слаще, сочнее фрукта не сыскать!
   Ильгар одобрительно кивнул.
   Напротив сидел смуглый мужчина, облаченный в толстый халат, вязаную шапку и обувь из валяной шерсти. Несмотря на близость жаровни с алыми углями, гость то и дело согревал дыханием озябшие пальцы, пил пряное вино. В бородке, заплетенной в косу, сверкали камни и костяные украшения. Тонкие, непривыкшие к грубой работе пальцы унизывали не перстни, как было принято у богачей в свободных землях, а кольца. Серебро и золото.
   - В моем обозе имеется еще корица, перец, толченые водоросли, янтарь. Все это - вам.
   Вино остыло, став довольно неприятным на вкус, но Ильгар все же сделал пару глотков, хотя и помнил советы тестя - не пить из чужой посуды, не садиться за стол с незнакомцами и уж подавно никогда не спешить соглашаться на сомнительные предложения. Несколько правил он уже нарушил за сегодняшний вечер, что ж...
   - Я знал Нерлина с детства, и до сих пор еще не смирился с его смертью. - Врать приходилось, смотря прямо в глаза собеседнику, и казалось Ильгару, что тот улавливает фальшь в каждом слове. - Вы действительно знаете, кто его убил?
   - Увы, - собеседник развел руками, - конкретное имя назвать не могу. Но кое-какие зацепки имеются, поэтому я мерзну здесь, среди камней и не менее холодных людей, надеясь на вашу помощь, Ильгар.
   Следовало в очередной раз посетовать на невесть куда запропастившегося Кальтера - вот где его совет понадобился бы! Вероятнее всего, тот предложил бы решить дело ножом или стрелой, но Ильгар предпочитал пока не торопиться.
   - Если это будет в моих силах, - осторожно произнес он.
   - Ни мгновения в вас не сомневался! - торговец рассмеялся, продемонстрировав белоснежные зубы. - Как только пощадили моего посла и согласились встретиться здесь - тут же понял, что дело будет сделано.
   "Здесь" - это в одной из уцелевших комнат торговой гильдии. Часть зданий отстроили за лето и осень, но зима разогнала работяг по домам. До сих пор стены хранили запах сажи, а кое-где под потолком чернели разводы копоти. Место мрачное и достаточно тихое, чтобы без лишних глаз поговорить с человеком, приславшим утром гонца.
   Паренек, смуглый и ловкий, как кошка, умудрился пробраться в особняк, чем совершенно сбил Ильгара с толку. Неслышно вошел в каминный зал и положил на столик письмо.
   - Девей Ги прибыл в город, - мальчишка поклонился. Он путал гласные, что было свойственно островитянам Кораллового моря, и носил родовые татуировки на скулах. Опасливо покосившись на столовый нож, застывший у собственного горла, пролепетал: - Извините, следовало оставить письмо на коврике у входной двери?
   В те мгновения у Ильгара в голове промелькнул каскад красочных картинок, как наемный убийца - неважно, на кого работающий - так же легко проникает в поместье, убивает Ракавира, Рику, Майти, его... поэтому большую часть сказанного испуганным сопляком пропустил мимо ушей.
   - Друг Нерлина... месть... знает, кто убил... кто виноват... Ваша помощь...
   Он ухватил верткого пацана за шиворот, толкнул в кресло.
   - Теперь медленно и потише, если хочешь жить.
   И вот, вечером, едва стемнело, он отправился на руины торговой гильдии. При нем был топорик на короткой рукояти и любимый тычковой нож, надежно спрятанный в жилете. Ильгар, когда служил стражем, подсмотрел у грабителей из трущоб этот трюк - даже тщательный обыск не поможет отыскать короткое лезвие. Топорик взял для отвода глаз, чтобы на входе добровольно отдать стражам торговца, показав тем самым добрые намеренья.
   Мальчишка не сказал, как много людей у Девея, но и дураку понятно, что влиятельный торговец вряд ли бы приехал в город без наемников.
   У того и вправду имелся отряд из пяти человек. Их разоружили при въезде в город, но они где-то умудрились раздобыть дубины и пару колунов. На Ильгара смотрели с подозрением, но обыскивать не стали - так проявлялся благодушный настрой Девея Ги. Правда, топорик все же попросили оставить у порога в комнату.
   Ильгар слушал внимательно, боясь пропустить даже крохотный намек. Если Девей хоть сколько-нибудь знает о тайных трудах Кальтера или Ильгара, придется его убить.
   Но все оказалось гораздо запутаннее, чем думалось поначалу.
   - Ее зовут Тейнера, - Девей помрачнел, принялся тасовать с пальца на палец кольца, - по просьбе Нерлина я оказывал ей некоторые услуги, так что мы, можно сказать, представлены друг другу. Живет она, насколько знаю, в Ландгарде, и вращается в самых высоких кругах.
   Смутное узнавание настигло Ильгара, по спине покатился пот.
   - Не смейтесь, уважаемый, но от этой женщины веет опасностью! Не уверен, человек ли она. Судя по некоторым поступкам, в ее жилах течет кровь волчицы. Я лично просил Нерлина больше нас не сводить, поскольку во время одного... гм... дельца, Тейнера убила двенадцать человек. Некоторых руками наемников, но и сама не гнушалась запачкаться.
   Торговец склонился над столом и поманил Ильгара. Шепот прерывался глубокими вздохами.
   - Мои люди видели, как она спускает кровь из трупов, делая надрезы в определенной последовательности. Эта женщина - жуткое создание, невесть как избежавшее очистительного огня!
   - Какое отношение она имеет к смерти Нерлина? - Ильгар знал, кто убил мятежного торговца. Знал и то, что Нерлин хранил чьи-то слишком опасные тайны и не смог поведать их даже после смерти.
   - Самое прямое, полагаю, - Девей Ги протянул ладони к жаровне. - Она втравила его в какие-то авантюры, о которых Нерлин никому не говорил. В итоге - гильдия дорого заплатила. Я чую запах огня и смерти, от этого места хочется плакать.
   - Если у вас есть доказательства злодейств этой женщины - обвините ее публично. Подобные ритуалы вне закона.
   Торговец рассмеялся.
   - Тейнера прикрывается властью. Нерлин тоже был на короткой ноге со многими значимыми людьми. Эти нити я связал в интересный узор - в деле участвуют не последние люди империи. Поймите, если эта бестия решила устранить всех, кто был с ней связан - моя жизнь окажется печально короткой... Поэтому прошу помощи, а не просто взываю к отмщению.
   - Вы ждете от меня каких-то действий? - Ильгар внимательно посмотрел на собеседника. - Невозможно просто прижать к стене высокопоставленную особу и вытрясти из нее правду.
   - Никакая месть, увы, не вернет Нерлина к жизни, да и вам, вхожему в самую влиятельную семью Сайнарии, негоже лезть в дрязги торгашей. Но во всем этом есть один штрих, способный заинтересовать даже вас. Я рискую жизнью, произнося это в холодном городе, но... Тейнеру часто видели в общества Ракавира.
   - Опасный намек, не находите?
   - Не поймите превратно! Просто пришло в голову... возможно, Ракавир знает об этой женщине что-нибудь важное. Я не могу прийти к нему и попросить протекции, мало ли, какую роль Тейнера играет в делах Сеятеля. Мой ум короток для политики и военных дел, а в подобных делах за скоропалительные выводы можно головой поплатиться. Поэтому и прошу вас, Ильгар. Что значит слово торгаша - воробьиный чих. А вот слова солдата, отважного стража...
   - Вы, надеюсь, не ждете от меня никаких обещаний?
   - Было бы глупо требовать нечто подобное. Не забудьте лимоны, дорогой друг! Они прекрасны и полезны.
  
   Пару дней он выжидал, разрываясь между желанием броситься на поиски Тейнеры и семейными делами. Рика все больше лежала, ей требовался особый уход и внимание. Как назло Ракавир укатил из города, пользуясь внезапно наладившейся погодой, и не объявлялся десятый день. Он мог бы ответить на некоторые вопросы, но - увы. Майти выглядела как никогда несчастной - отец взвалил на хрупкие плечи старшей дочери слишком много забот. В общем, жизнь замкнулась в стенах поместья, и было непонятно, когда это изменится.
   Девей Ги явно переоценивал его возможности, раз считал, что Ильгар имеет хоть какую-то реальную власть или водит дружбу с нужными людьми. На деле выходило, что он не может даже выяснить, где сейчас находится Тейнера.
   - Сходи-ка ты на плац, - сказала однажды Рика. - А то ходишь по дому, как скорбный призрак, разглядывая собственные ботинки, или над душой сидишь. Из тебя не получится наседки, Ильгар, по глазам вижу, со скуки киснешь. С нами ничего не случится - за каждым поворотом страж стоит! Осталось только в туалет чудака с орбом поставить.
   - Надо будет - поставим двоих.
   Но Ильгар согласился, что размяться - не самая плохая мысль. С тех пор, как вступил в ополчение, он стал заниматься еще усерднее и теперь чувствовал себя лучше, чем когда бы то ни было, только из-за последних событий третью неделю не мог выбраться на плац.
   Он взял флягу с водой и отправился к казармам коротким путем, через проулки, по которым ходил еще стражником. И был изрядно удивлен, когда кто-то незаметно подкрался и коснулся его плеча.
   Разворот дался легко. Как и подсечка. Ильгар присвистнул, разглядев сбитого с ног противника.
   - Ты, пацан, совсем ничему не учишься?
   Он спрятал нож и поднял с земли мальчишку-посыльного. Тот потирал ушибленную голень и виновато улыбался.
   - Зря скалишься, так запросто можно нарваться на нож. В ваших края принято подкрадываться к людям в темных проулках?
   - Я не хотел снова лезть в особняк, - парень пожал плечами. - Стражей в саду стало больше, теперь у них есть псы...
   - Что ты здесь делаешь? Девей Ги тоже в городе?
   - Уехал на следующий день после встречи с вами. Он боится.
   - Еще бы... ты замерз, чего дрожишь?
   Парень кутался в шерстяную накидку, хотя на улице вроде бы было тепло.
   - Вокруг слишком много камня.
   Ильгар отвел парня на площадь, купил два горячих пирога с капустой и чашку ромашкового отвара.
   - Как тебя зовут?
   - Энто, сын Болумуку.
   - Почему ты здесь, Энто? И чего от меня хочешь?
   Парень быстро расправился с едой и теперь с живым интересом разглядывал торговую площадь.
   - Оглох?
   - Простите! Рынки на побережье и уж тем более на море не похожи на этот. Тут все чинно, никто не дерется и не кричит... Я остался в городе, чтобы помочь вам в поисках.
   - Тебя это не касается, мальчик. Я найду караван, идущий к Коралловому морю, устроишься в нем конюхом или котлы будешь чистить, пока не доберетесь на побережье. Ешь ты вряд ли много, так что торговцы не откажутся от еще одной пары рук.
   Энто покачал головой.
   - Я остался ради господина Девея, а не ради вас. Ему грозит опасность! Поэтому не уйду, пока не добьюсь своего.
   - Какая бы опасность ни грозила торговцу, тебе с ней не сладить. Видишь, даже я пока что бессилен.
   - Сладить или не сладить - дело второе, - он улыбнулся, - почему бы для начала не попробовать? Не прогоняйте меня, господин Ильгар. Я благодарен Девею Ги, он забрал меня, сестру и мать с нашего острова, где лютовал Черный зверь, и хочу отплатить добром.
   - Что еще за зверь?
   - Мы так называем моровую болезнь. Ее разносят черные мухи и комары. Первыми она поражает коров и быков, а потом перекидывается на людей. Моя семья была бы давно мертвой, не брось якорь в нашей бухте корабль Девея. Он принял нас, хотя видел измазанное сажей полотно над пристанью.
   - Сладкая история, но я по-прежнему не знаю, как ты поможешь.
   Паренек огляделся, словно боялся, что подслушают. Проговорил негромко:
   - Это я видел, как госпожа Тейнера сцеживает кровь убитых.
   - Удивлен, что тебе доверили сопровождать такую важную особу.
   - Я умею красться неслышно, хорошо ориентируюсь даже в местах, где никогда прежде не бывал, кроме того, знаю четыре языка и умею писать. Пусть вас, господин Ильгар, не вводит в заблуждение цвет моей кожи и странный акцент. Но, клянусь, лучше бы в тот день выбрали мою сестру! Она младше, но талант у нас схож... В общем, я видел, что женщина сделала с теми несчастными людьми, и рассказал Девею Ги не всю правду.
   - Почему?
   - Испугался.
   - Что же там творилось такое? Снова дрожишь, хм... не согрелся?
   - Это не от холода, господин Ильгар! - темные глаза Энто блестели. - Страшно вспоминать, а слова цепляются за язык...
   - Тогда ты просто обязан избавиться от этих слов, - Ильгар ободряюще улыбнулся, - и прямо сейчас начнешь отплачивать Девею за его доброту. Подумай над тем, что, если не остановить Тейнеру, ее страшные поступки будут повторяться. День за днем.
   Парень перевел дух и принялся за рассказ. Ему это давалось непросто, но Ильгар требовал продолжать - слишком важные события окружали эту особу.
  
   Дым от табака смешивался с дымом от поленьев, только что подброшенных в очаг. Старые угли трещали, выстреливая снопами искр.
   - Мать твою, трактирщик, - пророкотал кучер в старом засаленном тулупе, - прочисть клятую трубу! Чадит - хоть на улице пей!
   - Так и шел бы на улицу, коль здесь не по душе, - мрачно ответил трактирщик. Он бросил последнее полено и пошурудил кочергой. - Кому еще пива? Погреб закрывать?
   - А давай еще пару, - Кальтер махнул рукой, - и лука в сухарной крошке подай, только посочнее, не пересушенного!
   Когда запотевшие кружки, накрытые пенными шапками, оказались на столешнице, шпион довольно причмокнул. Рядом на тарелке дымилась нехитрая закуска.
   - Какой богатый аромат солода и хмеля, чувствуешь? Лучшее пиво в городе!
   - Спорить не стану.
   Пили в тишине - наболтались за время, пока шли к таверне. Пересказали все последние новости, коротко обсудили новую неудачу войск на Безымянной. Потом подступили к главному... Разговор выдался сложным, после такого промочить горло было просто необходимо.
   - По второй? - Кальтер отодвинул кружку и утер пену с отросших во время странствий усов.
   - Охотно.
   Темнело. В зале зажгли пару лампадок, плотно затворили единственное окно. Кажется, на улице шелестел дождь. Народу набилось полный трактир, кто-то негромко наигрывал на флейте, с полдюжины бесед, ведшихся за столами, сплетались в неразборчивый гул. За этой стеной шума было легко спрятаться от чужих ушей.
   - Жутко, - Кальтер покачал головой. - Что за ритуалы такие?
   - Кто бы знал, - вздохнул Ильгар, от пива ему обычно хотелось спать, но только не сегодня. - Она делала разрезы на шее, запястьях и бедрах. Никаких слов не произносила, знаков тоже не чертила.
   - Похоже на выдумки... пойми меня, это же слова ребенка, и совсем не то, что мы видели своими глазами, верно? Как ему вообще можно доверять? А Девею Ги? Он тот еще подонок, насколько я знаю, возит на острова дурманящие отвары и выменивает специи и бычьи шкуры у местных.
   - Я все это трижды в голове прокрутил. Девеем явно движет страх за свою жизнь - вот он и приехал сюда. Думает, раз я в родстве с главой Сайнарии, значит, смогу добраться до этой Тайнеры.
   - Заблуждение типичного прохвоста, - Кальтер вытер пену с губ, - считает, что у всех должны быть связи и длинные руки, которыми можно убирать неугодных. Ну, ладно, положим, мотивы у него крепкие и он действительно заинтересован в деле. А мальчишке-то чего надо? Где он, кстати?
   - В самом безопасном месте.
   - У эйтаров небось?
   - А то.
   - Славно.
   Кальтер замолчал, разглядывая влажные разводы на столешнице, оставленные кружками и пивной пеной.
   - Спускать кровь... этим многие дикие народы занимаются, сам знаешь.
   - Знаю. Но это полдела.
   - Вот вторая половина как раз пугает меня сильнее, - шпион поежился, - она вливала мертвецам воду в рот?
   - Именно. Перед этим зашивала раны, глазницы, а влив воду - и губы тоже. Спустя какое-то время мертвецы начинали дергаться, дрожать и затем вставали.
   - Ох, демоны меня разорвите, даже слушать тошно. Знаешь, было бы недурно навестить нашего знакомого старца, кое-что соображающего в делах оживших мертвецов, и задать пару вопросов. Я, признаться, никогда ничего подобного не видел.
   Ильгар понял, что наступил подходящий момент.
   - Видел.
   - Ты о чем?!
   - Когда мы впервые ехали в Сайнарию, помнишь? Ливень, палатка... разгромленная повозка. Ты выстрелил в странного воина, вышедшего из тумана, но он лишь покачнулся. Они пришли с дождем. И пришли вновь этой зимой, сравняв казармы стражей с землей, зарезали кучу народу. Один мой приятель, переживший ту бойню, говорил, что из ран врагов хлестала вода.
   Кальтер покачал головой.
   - Безумие какое-то.
   - Вот уж нет, друг. Как раз за всем этим стоит крепкий, коварный разум. Мне кажется, однажды, выйдя на улицу, я увижу паутину, что оплела этот город, дома, людей.
   - Понимаю тебя. Надо добраться до этой сучки как можно скорее и вытрясти правду любыми способами.
   - Это слишком трудно, Кальтер. Она сильна сама по себе, а еще за ней стоит некто наделенный властью. Если и выступать против такого врага, то лишь открыто, опираясь на законы Сеятеля.
   - Думаешь, настало время попросить помощи у Ракавира?
   - Именно. Он ее сотрет в порошок... но лишь тогда, когда получит неопровержимые доказательства. Слова мальчишки не в счет, как ты понимаешь.
   - Тогда поищем иные подступы, Ильгар. Не хочется ставить под удар всю твою семью... да и наши труды тоже. Слишком много сил вложено в распутывание клубка.
   - Эта женщина создает почти неуязвимых солдат, Кальтер! Скольких еще она сотворит за время, пока ее выслеживаем? Сотню? Две? Или несколько тысяч? Зимой они напали на Сайнарию, а в сезон дождей...
   Ильгар запнулся. Посмотрел на друга так, словно только что прозрел или проснулся от векового сна.
   - Что б меня...
   - Осенило?
   - Еще как! Вайрантур! Сезон дождей длится в Вайрантуре три месяца! Ты понимаешь, что к тому времени на столицу может обрушиться целая армия? Войска стянуты на Безымянную, чтобы прихлопнуть альянс ложных богов, но с тыла никто не ждет нападения.
   - Добавь к этому еще кое-что, - шпион потемнел лицом, глаза заблестели, - пыльную бурю, например. И великанов, которые из нее появились. Если они разом ударят - столица не выстоит, там нет стен, как в Сайнарии, и гарнизон относительно небольшой. Да, выхода у нас нет. Идем к Ракавиру?
  
   Глава 43
   Ард
  
   Солнце проникало сквозь кроны косыми, горячими лучами. Они скользили по траве, разгоняли притаившиеся в зарослях кустов тени. Заплутавший в листве вековых дубов ветер наполнял лес принесенным с полей ароматом цветов. Воздух набух от всевозможных запахов, стал густым, насыщенным.
   Деревья, широкие, мощные, не по времени года быстро обрядившиеся зеленью, окружали поляну, как обомшелые стражи. По ветвям сновали шустрые белки, у корней суетились мелкие зверьки. Семейство ежей бесстрашно маршировало от одного дуба к другому.
   Жизнь закипала в лесу эйтаров, разбуженная весной и ярким солнцем, но Арду казалось, что он плавает в тишине. Мир сузился до тоненького ствола, слегка подрагивающего под напором ветра...
   Элло велел смотреть на деревце и не отрывать взгляда. Не отрывать ни на миг. И Ард прикипел глазами к еще слабой кроне и коричневым молодым веточкам. Но видел другое. Разметавшиеся в пыли волосы и раскатившиеся красные бусины порвавшегося браслета. Они пламенели в свете факелов на фоне мертвенно-белого лица, как капли крови. Отчего-то именно эта картина впилась в сознание ядовитым плющом, удерживая его внимание. Возможно, потому что она звучала безнадежностью - пронзительно, как скрипка Сайнари. Звук этот беспрестанно бился в голове, когда Ард бежал к распростертой на земле жене, когда гладил ее пушистые волосы, припорошенные пылью, касался с осторожностью разбитого лица, тряс за плечи.
   - Рэйхе, ты что? Очнись! Открой глаза!
   Какие-то расплывчатые силуэты толпились вокруг - то ли ночные тени, то ли слетевшиеся птицы смерти. Сквозь туман доносились голоса:
   - Хозяин, это девчонка виновата. Сам видел, как она Рэйхе что-то дала, и та сразу упала. Перерезать ей глотку?
   И тут же его перекрыл старческий, подрагивающий от волнения.
   - Пощадите, господин. Она ведь дитя совсем. Не могла сама злой умысел сотворить, подговорил кто! Позвольте разобраться!
   - Выспросить прежде надо, а не суд вершить. Дите само напугано, слова вымолвить не может. С какой обиды губить ей чужачку? - загудели другие голоса.
   Ард поднял глаза, непонимающе уставился на Страдана, державшего у горла перепуганной девочки кинжал.
   "О чем они все? Чего хотят? Как они вообще могут о чем-то говорить, когда с Рэйхе беда?"
   - Лекаря! Лекаря сюда, живо! Ну? Чего ждете, мать вашу?! - прорычал он.
   Из толпы виновато донеслось:
   - Нет у нас тут лекаря.
   Староста кивнул.
   - И отродясь не было. - Безнадежность опять звякнула скрипичной струной. - Бальзамами и эликсирами лечимся, вымениваем в лесу... у эйтаров.
   Эйтары!
   Ард вскочил, подхватил Рейхе и поспешил к полю, за которым темнел лес.
   - Хозяин, а с девчонкой что делать? - крикнул Страдан. Не дождавшись ответа, пихнул ребенка старосте. - Если не хотите крови - заприте ее на время. Позже разберемся, кто науськал на черное дело!
   И бросился вдогонку за Ардом. Обернувшись, пригрозил:
   - Не дождетесь, упрячете куда, всю деревню сожжем.
   Лица горцев, последовавших за ним, выглядели убедительно.
   Мысль, что Рэйхе, возможно, уже мертва, обожгла Арда внезапно. Он аккуратно положил жену на траву, приложил ухо к груди. Сердце билось едва различимо, натужно, жизнь уходила из него. Отчаянье сдавило горло. Ард выпростал из-за ворота часы, вложил артефакт в холодную ладонь Рейхе. Гранулы в часах вспыхнули, побежали быстрее. Стекло ощутимо нагрелось - в тот же миг дыхание жены выровнялось. Но песок бежал слишком быстро, и от этого делалось еще страшнее. Обмотав поясом кулак жены, чтобы не выпали часы, Ард встал, вновь подхватил Рэйхе и припустил к лесу.
   - Держись, родная. Уже скоро. Эйтары помогут тебе.
   Уханье филина в ночи прозвучало хохотом безнадежности.
   Он шел и шел, спотыкаясь, раскачиваясь, тяжело дыша и обливаясь потом. Лишь когда преодолел половину пути, а небо на востоке зарозовело, позволил Экхорну перенять жену.
   - Терн! Терн! - закричал хрипло, едва они подошли к границе леса. - Терн, отзовись! Мне нужна твоя помощь!
   - Чего шумите? Деревья вас давно услышали.
   Элло в полутьме мало походил на человека. Лицо исказила гримаса отвращения.
   - Зачем притащили в лес отраву?
   - Помогите... ей, умоляю, - с трудом ворочая языком, ответил Ард.
   - Умоляешь? - хмыкнул Элло. Размотал пояс, всмотрелся в часы. - Чьи они?
   - Мои.
   Эйтар пристально, с интересом посмотрел на него, снова хмыкнул.
   - Забери, - сунул часы ему в ладонь. - Ей уже ни к чему, только держат насильно, мучая. А вот тебе еще пригодятся.
   Ард плохо понимал, о чем говорит эйтар.
   - Вы поможете?
   - Это зависит от того, что считать помощью. Для одних - это мешочек с монетами, для других - милосердный удар кинжала, - проворчал Элло. Сучковатый палец указал на горцев. - Берите женщину и несите за мной.
   - Я сам, - Ард склонился над женой.
   - Ты останешься здесь! - отрезал эйтар. И не давая оспорить сказанное, развернул его к молоденькому деревцу. - Смотри на него и молись.
   - Молиться?
   - Всем твоим богам или к кому взывает душа. Хотя...
   - Что, хотя?! - вскинулся встревожено Ард.
   - Просто молись дереву! - рыкнул Элло. - Не отрывай взгляда и не двигайся с места, если хочешь помочь жене.
  
   Элло велел молиться. И Ард молился. Сначала неистово, уставившись на ровный ствол и крохотный бугорочек готовой народиться новенькой веточки. Потом в вопрошающем негодовании. "Кто?! За что?! И почему Рэйхе, а не он?! Или таково слово и милость богов?" Затем в отупляющем опустошении. Взгляд скользил по ярко изумрудной листве, хрупким веточкам и муравью, настойчиво ползущему вверх по стволу. А перед глазами стояли разметавшиеся в пыли волосы жены и кровавые бусины браслета. Безнадежность завывала ветром в верхушках деревьев, повисала на ресницах слезами.
   Элло пришел вечером. Устало опираясь на клюку, погруженный в мысли. За прошедшее с утра время он будто вдвое постарел, высох, сгорбился. Лишь глаза по-прежнему блестели зеленью и полнились скрытой силой. Ард дернулся вскочить, расспросить о жене, но рука эйтара, властно опустившаяся на его плечо, заставила сесть обратно.
   - Продолжай смотреть. И слушай, - сказал он, пристроившись рядом. - Каждая жизнь подобна солнечным лучам. Они озаряют наш мир, делая его цветным, наполненным красками, знанием, светом и любовью. Мы не можем управлять ими, подчинять своей воле и приказу. Мы можем только наслаждаться теми моментами, когда они с нами, нежиться в их ласковом свете и благодарить за подаренное чудо. А после помнить, сколько счастья они нам дали.
   Безнадежность протяжно взвыла оборвавшейся скрипичной струной.
   - Рэйхе? Она...
   - Иди за мной. Увидишь все сам, - поднялся эйтар.
   Дерево было красивым, изящным. Изгибы и переплетения коры четко вырисовывали черты лица и тела Рэйхе. В шелесте листьев слышался далекий, такой знакомый голос. Жена была как живая. Протяни руку и, кажется, почувствуешь жар ее кожи.
   - Это все, что мы могли сделать для нее, - сказал Терн. Он стоял поодаль и, видимо, должен был разъяснить все вместо утомленного Элло.
   - Дать ей красивое надгробие?
   - Новую жизнь.
   - Деревом? Разве я об этом просил?
   - Тобой говорит боль потери. Но ты не потерял ее. Твоя жена стала духом этого места, его тха. Она была доброй женщиной и ее доброта и любовь наполнят здесь каждую травинку, каждую ветку. Неужели ты не чувствуешь?
   Он чувствовал. Словно Рэйхе по-прежнему обнимала его, касалась щеки губами и шептала на ухо: "Я рядом, любимый. Я не покину тебя".
   - Она будет жить долго - гораздо дольше тебя, - Элло улыбнулся, показав сточенные годами зубы. - Кости твоих правнуков станут прахом, а листья этого дерева по-прежнему останутся зелены, сок продолжит струиться по венам. Женщина шагнула в вечность. Длань Тленной не коснется ее. Это лучший дар, что ты мог дать любимой в такой ситуации.
   - Я хотел дать ей счастливую жизнь и детей, которых она безмерно желала. Подарил смерть. Уйдите. Оставьте нас.
   - Я буду поблизости, если понадоблюсь, - сказал Терн.
   Элло молча заковылял в сторону деревьев. Ард был благодарен ему за это молчание. От слов становилось больнее.
   Он опустился возле дерева, обхватил ствол руками и застонал.
   - Прости меня. Прости, если сможешь.
   Листья печально шелестели над головой.
   "Все хорошо. Все хорошо".
   Ард нашел Терна у родника за холмом. Эйтар выгребал горстями землю, укреплял края камнями, мостя чашу для источника.
   - Можно мне остаться у вас?
   - Оставайся. Возражать не станем, но разве тебе не надо ехать в Файхалтар? Не ждут дела?
   - Мне не к кому ехать. Печальную весть отцу Рэйхе отвезут горцы.
   - Твой выбор. Поступай, как считаешь правильно. Живи здесь...пока не сочтешь, что нужен в другом месте, - туманно ответил Терн, обтерев испачканные руки о траву.
   - Спасибо. - Ард опустился на колени и принялся помогать очищать родник.
  
   Лето раскаленным колесом прокатилось по землям эйтаров, сменилось сухой, ветреной осенью, позолотившей листья на деревьях.
   Веря, что Рэйхе продолжает жить в дереве, каждое утро и вечер Ард приходил к ней на поляну, и под приветливое покачивание ветвей, желал доброго утра, рассказывал, как прошел день. Найти себе дело в лесу было не трудно. Работы хватало каждым рукам. Однажды Терн отвел Арда в чудесную долину. Осеннее небо, темное от туч, нависало над бесчисленными рядками растений. Они тянулись на тысячи шагов, и обрывались у старого ущелья, предваряющего ничейные земли.
   Росли тут полезные лекарственные травы, плодово-ягодные деревья, кустарники, цветочные клумбы. В пещерах выращивали мхи, вьюны, осклизлые водоросли. Денно и нощно в долине трудились женщины и дети, заботливо ухаживая за растениями, словно это их больные родичи.
   - В ущелье течет подземная река, - пояснил Терн. Они обошли один из многочисленных участков, где тянулись к небу диковинные растения, и остановились у пробивающегося на поверхность родничка с вкусной студеной водой. - Она не слабее, чем притоки Елги, и щедро вспаивает долину.
   - А что за ущельем?
   - Горы. Они не такие загадочные, как Зеркальные, и не такие красивые, как Рассветные снега, но старые, сточенные временем. Пройти по узким тропам сложно, да и незачем - низины, открывающиеся следом, затоплены. Воздух там ядовитый, ничего полезного не растет и не живет.
   - А что еще дальше?
   - Низины непроходимы, - эйтар покачал головой. - Скорее всего, там оконечность Гаргии и выход к океану.
   Океан... немногие видели его буйные воды. Говорят, он окольцовывает Гаргию, скрывая в себе гигантских чудовищ, а еще в нем полным-полно островов с дикими и вполне цивилизованными народами.
   - Всегда хотел посмотреть на океан, - признался Ард. - В книге про "Хока" очень красиво описаны штормы, далекие земли, киты, водяные змеи.
   - Тогда твой путь лежит за Безымянную реку, - эйтар повел его к горным отрогам, - это лучшее направление. Низины отравлены, Зеркальные горы опасны, дорога через Ландгарды слишком длинная, да и сейчас там неспокойно после нашествия ваартанов и кочевников.
   Терн остановился и указал на ряд пещер, соединенных лестницами.
   - Это кельи. Тут живут юные эйтары, способные ухаживать за растениями.
   - Способные? - удивился Ард. - Разве не любой этим может заниматься?
   - Любой. Но эйтар, любящий такое ремесло, будет предан делу всем сердцем - растение это чувствует, и живет, несмотря ни на что. Не интересно возиться в земле? Тогда в путь, собирать редкие травы. Нравится врачевать? Тогда дорога в помощники к нашим женщинам. Никто из-под палки здесь ничего не делает.
   За юнцами присматривал Герд Тис. Он и сам выглядел юным, хотя уже успел получить имя, значит, был старше Терна. Руки его приобрели зеленовато-желтый оттенок, от одежды крепко пахло травяными настоями.
   Тис отказался показывать учеников, зато подарил Арду четыре микстуры от усталости и один ягодный отвар - поразительное лакомство, насыщенное запахами и вкусами лесных фруктов.
   - Он чудаковат, - улыбаясь, пояснил Терн, - зато мудр.
   Они пошли по дороге, которую ограждали виноградники.
   - Ты так и не сказал, чем сам занимаешься, - проговорил Ард. - В порядке, царящем здесь, каждому была отведена своя роль.
   - Правителем не назовусь, - рассмеялся эйтар, - но среди людей меня звали бы именно так.
   - А старец?
   - Старец лишь голос и глаза Левега. Элло - древний враг Тленной, никто не знает его настоящего возраста. Герд Тис наблюдает за долиной и юнцами, а Лилия Эвис старшая знахарка. Между собой они почти не пересекаются, поэтому все важные решения лежат на мне. Я не могу надолго покидать леса. Поэтому выслушиваю мнения всех глав и уже затем принимаю решения по каким-либо важным вопросам... Заговорились мы. На западе высадили диковинные ягоды, хочешь взглянуть? Говорят, эти кусты привлекают мелкую лесную живность.
   - Было бы интересно взглянуть.
  
   Иней высеребрил деревья, листья лежали медным ковром на земле, хрустели под сапогами. Вдали набирали влагу массивные тучи, ветер гнал их к лесу, грозя разорвать на части и обрушить первый снег.
   Ард шел им навстречу, набросив капюшон домотканого балахона и спрятав руки в рукава. В подобной одежде надлежало ходить ученикам, она неплохо защищала от ветра, хотя была неприятной телу. За последние три недели спокойная жизнь вновь стала лишь словами и мечтой.
   Первым его покой нарушил Херидан. Едва три горца добрались до Файхалтара, старый воин тут же собрал вещи и бросился к Арду. В пути напомнили о себе старые раны, он в беспамятстве сверзься с коня, а после долго отлеживался у сердобольной знахарки, приютившей чужака. Добрался еле живым, и все рвался мстить непонятно кому, хотел вернуть Арда в вечный город.
   - Гултаку нужна моя поддержка?
   - Нет, он крепкий, мудрый мужчина - утирать сопли такому без надобности, - Херидан сидела на табурете, глаза маслянисто блестели от обезболивающих эликсиров, но мысли излагал четко. - Дело в другом - он хочет понять, как и я, кто виновен в смерти Рейхе! И вернуть сторицей кровавый долг. У Файхалтара теперь есть не только охотники - я привел два десятка кочевников! Мы дали им еду и кров, так что они готовы выполнить любое требование вождя. Без тебя он не станет ничего делать - ты зажег огни на башнях, породнился с ним, сделал Рейхе счастливой... помог свергнуть Шена. Гултак недоумевает, отчего ты вдруг сделался чужим? Поехали со мной, Ард, смерть твоей жены не должна остаться безнаказанной.
   Впервые он назвал его по имени, а не "хозяином". От этого стало приятно на душе. Ард покачал головой.
   - Я уже затеял однажды сражение. До сих пор храню тетрадь с именами павших воинов. Прежде, чем мстить, нужно понять - кто виноват и стоят ли они еще большей крови.
   Он ушел и старался лишний раз не пересекаться с Хериданом. Горец проявлял твердость, не покидал лесов. Ждал решения.
   Все резко изменилось, когда Арду сообщили, что к нему явился озадаченный Терн.
   - К тебе явился гость.
   - Кто?
   - Посмотри сам. Он почему-то не переступает границу наших земель. Намеренья его непонятны, но если почуешь опасность - беги в лес, деревья укроют от чужих глаз.
   Сначала Ард думал пойти один, потом решил все же позвать Херидана. Не из страха за свою жизнь, а чтобы показать, что по-прежнему доверяет ему и не собирается забывать.
   Горец ничего выспрашивать не стал, подхватил сверток с мечом и набросил плащ.
   За время, проведенное в лесу, Ард научился ориентироваться ничуть не хуже местных. Было это нетрудно - в направлении, нужном ему, росли березы. Отправляешься на север - следи за зарослями куманики. Идешь на юг? Клены доведут.
   За лесом открывались смутно знакомые склоны. Херидан тоже их узнал.
   - Мы тут сшиблись с ваартанами, - воин улыбнулся. - Хороший был день!
   Пройти оставалось немного.
   Фигуру, сидящую на сухом бревне, они заметили издали. Пестрый плащ был весь в разноцветных заплатках. Гость безмятежно курил и явно не собирался прятаться.
   - Засаду устроить негде, - подытожил Херидан. - За деревьями эйтаров лучнику не укрыться, а из-за холма долго скакать - успеем уйти. Держу меч наготове.
   - Отлично.
   Но в оружии нужды не было. Гостем оказался Дес.
   Бог плутов взмахнул рукой и улыбнулся.
   - Давно не виделись, Ард.
   - Дес! Где ты пропадал столько времени?
   - У тебя свои дела, у меня свои. Впервые за долгие годы это были настоящие дела, Ард. И мне по-настоящему хорошо.
   Дым, идущий от трубки, слегка кружил голову. Это заметил и горец.
   - Что за дрянь? - Херидан поморщился. - Меня будто снова маковым маслом натерли.
   Дес пальцем погасил трубку и спрятал в карман.
   - Зелье. Это мой дар смертным. Лекарство от скуки. Многие от него наплачутся еще... Да не о том речь, - он вмиг посерьезнел. Таким Ард не видел его даже на совете богов. Впервые за все знакомство он разглядел в собеседнике древнюю сущность, в которой не сыскать ничего человеческого. Пожалуй, именно поэтому смертные были многие века назад очарованны богами. - Отойдем, Ард. При всем уважении, воин, это касается лишь нас.
   Он взял с земли тяжелую сумку и поспешил от бревна.
   - В чем дело?!
   - Рейхе умерла из-за меня.
   Арда бросило в холод, затем в жар. Он полгода старался не терять рассудка, хотя многие на его месте с горя натворили бы дел. Но сумел перебороть душевную боль, обуздать злость, не дать ей затмить разум. В этот раз все далось тяжелее.
   В три-четыре удара сердца в его голове родились и расцвели всеми возможными красками каскады картинок, на которых он убивает Деса.
   - Говори.
   - Пока рано. Взгляни на это.
   Бог развязал сумку и вытащил кувшин и глиняный шар размером с капустный кочан.
   Кувшин не походил ни на что, виденное Ардом когда-либо. Тонкое горлышко было искривлено гончаром, а поверхность покрывали письмена.
   - Внутри лабиринт из перегородок, - Дес усмехнулся. - Вольешь воду - до донышка она будет течь долго-долго. Это кувшин, про который писал Тхалуг. Народ, сотворивший его, давно исчез. Кое-кто помог мне восстановить часть их опасных знаний. Стой, ничего не говори! Дай пару мгновений.
   Следом из сумки он достал тубус и протянул Арду.
   - Там старые чертежи, которые сказитель нашел в вечном городе. Есть и две копии поновее. Я сам их рисовал, потому не взыщи.
   - Для чего ты это говоришь? Мне совершенно не интересны ни твои кувшины, ни чертежи. Хочу знать только одно - за что ты убил Рейхе?
   - Выслушай меня, потом будишь судить-казнить. Это не простой кувшин для пива. В сосуд можно заключить частичку божественной силы, и не просто заключить, а передать другому. Этого хватит, чтобы сделать человека непомерно сильным. Ты еще не раз оценишь этот дар и поблагодаришь меня.
   - Да хоть всех богов разом туда заточи, - прорычал Ард, - мне плевать на каждого, понимаешь? Зачем ты Рейхе убил?! Чем она мешала? Убил бы меня, Гултака, горцев!
   - Клянусь, я не хотел причинять вред твоей жене! Но и отказаться не мог.
   Под ошалелым взглядом Арда он поднял с земли глиняный шар.
   - Горючая смесь ваартанов. Яростное пламя. Именно оно запечатает божественную сущность в кувшине и не даст выметнуться ей в переделы Матери Смерти! Я самый ничтожный и бестолковый бог, который только ступал на тело Ваярии. Меня раздражает зной, дожди, снега, воротит от вина и пива. Еще больше воротит от безвольных смертных и моих братьев, которые их безвольностью пользуются. Я устал жить вечно.
   Он криво улыбнулся, вновь показав, насколько древнее существо таится в человеческих чертах лица.
   - Прости, мне искренне жаль Рейхе, но она не могла не умереть. Слишком уж сладкая жертва.
   Глиняный шар разбился у его ног. Дес ухватил сосуд обеими руками и пронзительно смотрел на Арда, пока высвободившееся пламя не охватило сперва плащ, а затем перекинулось на волосы. Кожа потекла как воск, глаза лопнули от жара. Крик резанул по ушам, быстро растворился в треске и хлопках беснующегося огня.
   Ард упал, откатился в сторону, сбивая с себя тлеющие искры. Подбежавший Херидан помог ему подняться.
   В золе, на обглоданных огнем костях лежал покрасневший кувшин. Он слегка мерцал, от горлышка толчками расходилась сила. Воздух полнился запахами копоти, трава вокруг скукожилась и потемнела. Огонь ваартанов пожрал бога быстро, как простого смертного.
   Ард толкнул носком сапога череп Деса. Приподнял кувшин и всмотрелся в сложную вязь, покрывающую его донышко. Глина была холодной.
   - Что на него нашло?! - Херидан в ошеломлении уставился на выгоревшее пятно травы.
   - Очередной безумный поступок бессмертного, друг мой.
  
   Глава 44
   Ная
  
   Поначалу вода показалась даже освежающе приятной. Пока тело еще было разгорячено боем, а разум не осознал проникающего по венам холода. Но река быстро избавила от заблуждения, вытеснив как прессом тепло и вонзив ледяные когти в беспомощно трепыхающуюся девичью фигурку. Холод был не столь нестерпимым, сродни ощущению сдираемой кожи, как в горных реках, и все же достаточно сильным, чтобы сковать руки и ноги, замедлить биение сердца. Еще несколько мгновений в такой воде - и уже можно не выбраться. Стылень - самый морозный месяц зимы - выстудил реки даже в предгорье.
   Берег находился недалеко, река не отличалась особой шириной, доплыть - пустячное дело, но проклятый плащ запутался вокруг шеи, и без того тяжелая ткань, намокнув, камнем тянула на дно. Тело уже порядком онемело и почти потеряло чувствительность. Ная с отчаяньем безумца боролась, рвала в кровь пальцы, пытаясь содрать спеленавшее ее полотно, но течение закручивало, увлекало дальше, не давая вынырнуть на поверхность, воздуха не хватало, а столь необходимый сейчас кинжал остался на стене.
   Перед глазами уже расплывалась кровавая пелена, и далекая чужая мысль "Какая глупая смерть" гасла в сознании, когда проникающий сквозь воду свет заходящего солнца заслонила тень, а закрутившийся на шее плащ дернули несколько раз так, что едва не выдавили последние капли жизни из девушки. Что-то металлическое коснулось кожи. Ткань поползла, освобождая горло, огромной летучей мышью порхнула в сторону, отброшенная нетерпеливой рукой, а Наю быстро потянули куда-то. Куда - не имело значения, да и сил помочь или воспротивиться этому не осталось. Девушку вздернули вверх, вытолкнули сквозь толщу воды и стылый воздух разорвал легкие. Колдунья закашлялась, выплевывая воду, рванулась к берегу. Чьи-то сильные руки удержали ее.
   - Рано. Выберемся ниже по течению, подальше от Лота, - прозвучал над ухом голос Норда.
   Они плыли, пока огни города не скрылись за изломом, и заметить выходящих из воды беглецов с крепостной стены уже не могли. Вряд ли Нае с Нордом удалось бы выбраться на берег - замерзшие, обессиленные, они едва держались на плаву, не то что бороться с течением и карабкаться по отвесным склонам. Река сама выбросила их на сушу, вышвырнув на песчаную косу как дохлую рыбу. Не особо они от нее и отличались, валяясь в луже воды, скрючившись от холода, и не в состоянии пошевелиться.
   - На-до у-хо-дить, - прохрипел Норд, стуча зубами.
   Уходить следовало как можно быстрее, тут он прав, погоня наверняка уже идет по следу. И искать станут тщательно, с орбами, каждую лазейку перекроют, весь берег прошерстят. Косарь не из тех, кто отступает, будет гнаться до победного. Ная приподнялась на локте и опять рухнула на песок. Холодно. Как же холодно. Хотелось сжаться в комок в поисках тепла и не двигаться, ни о чем не думать. Но тогда смерть. Колдунья подтянула ноги, опираясь на ладони, доползла до наемника, толкнула в бок.
   - Не засыпай. Поднимай задницу и ходу.
   Помогая друг другу, они встали, двинулись по косе к берегу. Ноги еле двигались.
   Ная с досады выругалась, вернулась.
   - Придется задержаться, кое-что осталось незаконченным, - выбрав сухой участок песка, быстро начертила круг, после чего разделила его заклинаниями на равные части. Норд насчитал их четырнадцать.
   - Может, отложим твои колдовские штучки на потом, когда будем в безопасности? Сейчас надо рвать когти. Жнецы - ребята лихие, глазом не успеем моргнуть, настигнут, - он схватил ее за руку, потянул за собой.
   Девушка вырвалась, лихорадочно продолжила чертить дальше.
   - Ты не понимаешь! К утру гончие скинут поводок и тогда жителей Лота уже ничто не спасет. Через два дня город станет мертвым, если я не захлопну ловушку. А затем духи двинутся к другому городу, уничтожая всех в округе. Потому не мешай.
   Она заключила в круг треугольник, знаки, вышедшие из его вершин, перекрестились в середине.
   - Кинжал! Скорее! - девушка требовательно выпростала руку к Норду.
   Он замялся.
   - В чем дело?! Теряем время, - поторопила Ная.
   - Мне бы не хотелось, чтобы колдовство коснулось клинка.
   - Если предпочитаешь оставить жителей их судьбе, то я запросто могу прекратить! - Соблазн так поступить был велик. Лот ей уже поперек горла встал. Но были еще Крок, Олерко, да и другие... не заслуживающие такой смерти.
   Наемник со вздохом вложил клинок ей в ладонь. С сумрачным видом он смотрел, как лезвие прошлось по запястью колдуньи, и в центр круга закапала кровь. Выкрикнув гортанно несколько слов, Ная с силой впечатала правую ладонь в рисунок. Знаки заклинания на миг вспыхнули огнем, затем рисунок свернулся, а песок взвился облаком и осыпался пеплом. На месте ритуала осталось лишь выжженное пятно.
   - Вот теперь бежим. - Она поднялась на ноги, вернула кинжал. - Ополосни в речной воде. Этого достаточно.
   Заставить себя бежать было нелегко. Тело отказывалось повиноваться и молило о покое - хотя бы кратком, одном мгновении. Мокрая заледеневшая одежда царапала кожу не хуже стекла, каждое ее прикосновение вызывало боль. Холод убивал чувства, отнимал силы. Веки отяжелели, глаза закрывались на ходу. Так не пойдет. Если не ускориться - их поймают. Ная глянула исподлобья на плетущегося чуть впереди Норда.
   - Все наемники так неповоротливы и медлительны? Как вы захватываете города и женщин, если двигаетесь не быстрее гусеницы?
   Он обернулся, вперил в нее тяжелый взгляд.
   - А у всех колдуний такой поганый язык и скверный характер?
   Девушка приблизилась, криво усмехнулась.
   - Зато дадим фору любому наемнику, - и без предупреждения ударила в челюсть, выжав силы, сколько смогла. - Да и деремся не хуже.
   Норд дернул подбородком, сплюнул на землю кровавую слюну.
   - Ну ладно...
   От первого удара она увернулась, кулак прошел рядом с ухом. Но второй впечатался под ребра, выбив воздух. Ная согнулась, на глаза навернулись злые слезы. Бил он мастерски. Ударь в полную силу - не скоро бы очухалась, если бы очухалась.
   - Бьешь... как селянка.
   Норд хмыкнул, обтер рукавом разбитые губы.
   - Вижу, помогло. Теперь хватит злости бежать?
   - Самому бы хватило.
   - Испытаем?
   Первые их шаги сложно было назвать бегом, но потом вошли в ритм и дальше следовали заданному темпу, машинально переставляя ноги. Селения и дороги обходили стороной. Пробирались в горы по тайной тропе, известной Норду. Но где знает один, могут знать и другие. Чувствовать себя в безопасности было еще рано. Вряд ли погоня так быстро отстала бы. Каждый звук заставлял замирать, вглядываться в темноту. И спешить. Заледеневшая одежда от распаренных тел вновь стала влажной и неприятно липла к коже, вызывая озноб. С приходом ночи и каждой пройденной вверх в горы лигой мороз крепчал, а силы иссякали. Следовало скорее найти ночлег.
   - Есть предложения? - уперев ладони в колени, Ная пыталась отдышаться.
   - Где-то в лиге отсюда небольшая деревушка...
   - Исключено. Жнецы туда заглянут непременно.
   Норд задумался.
   - У Паучьих скал сторожка стоит, там охотники и дровосеки иногда останавливаются. Зимой она вроде пустует.
   - Веди.
   Сторожка находилась в живописном месте. Тихий сосновый лесок, черные скалы в форме огромных пауков, звонкий, незамерзающий родничок, вытекающий из-под их "лап". Отдаленный от жилья укромный уголок, отличное логово, чтобы укрыться от погони. Беда в том, что от сторожки осталось лишь пепелище. Старое, присыпанное снегом, с посеревшими от пепла огрызками бревен, торчащих из земли. Кто-то нерадивый нечаянно поджог или с умыслом тайное жилище уничтожили - было уже неважно.
   Колдунья поддала ногой старый уголек.
   - Другие предложения имеются?
   Охлопывая себя ладонями в попытке согреться, наемник осмотрелся по сторонам.
   - Мог бы предложить насобирать побольше сушняка и продержаться у костра до утра, но запах дыма нас выдаст.
   - И огонь в горах видно далеко.
   - А...
   - Колдовать тоже нельзя, - опередила его девушка. - Все равно, что выйти к вратам Лота и громко крикнуть - я здесь! На выплеск силы сразу отреагируют орбы и укажут путь преследователям.
   - Тогда мы в очень незавидном положении.
   - Будем топтаться на месте - замерзнем. Надо двигаться.
   - Бежать всю ночь у нас сил не хватит.
   - Есть идея поинтересней? - огрызнулась колдунья.
   Норд поскреб пальцами подбородок.
   - Мыслишка вертится. Правда, не уверен, что место подходящее. Заброшенная шахта. Там может быть сыро, грязно и холодно. Но даст на время укрытие от ветра и погони.
   - Годится. Все лучше, чем превращаться в сосульку под сосной.
   - Я знаю короткий путь, но придется немного вернуться.
   - Другого убежища нам впотьмах все равно не найти.
  
   Цокот копыт на безлюдной дороге ночью спугнул их как воробьев атакующая кошка. Жнецы! Колдунья с наемником метнулись за стену деревьев, скатились в неглубокий овражек, вымытый весенними водами. А затем из-за поворота появилась лошадь, тянущая повозку. На козлах сидел мужичек в плохоньком драном зипунишке и ворчливо ругался:
   - Проклятая кляча, давно следовало пустить тебя на колбасу, не будь ты столь стара. Другие спутники уже дома пиво пьют, а мы еле тащимся.
   Ная чуть не расхохоталась. Всего-то! Припозднившийся селянин, а показалось, будто отряд скачет.
   Норд приподнял голову над овражком.
   - У него могут быть теплые вещи.
   - А еще он потом нас выдаст. Сиди тихо и не рыпайся, - прошипела Ная.
   - Надо хоть немного доверять людям. Не все они мерзавцы.
   - Из уст наемника это звучит бредово.
   - В любом случае нам нужна сухая одежда.
   Пригибаясь, он выбрался из овражка, по-за деревьями пробежал вдоль дороги и вышел наперерез повозке.
   - Здравствуй, добрый путник.
   При виде незнакомца мужик икнул, натянул вожжи, останавливая лошадь, испугано заозирался.
   - И тебе поздорову, мирный человек. Али не мирный? Разбойник?
   - Мирный. Не волнуйся, - поднял вверх открытые ладони Норд.
   - И что делает мирный человек ночью на пустынной дороге? - с недоверием спросил селянин.
   - Беда у меня. Неизвестные напали по пути домой. Обобрали и в реку бросили, песье племя!
   - Что-то не очень ты похож на человека, которого можно обидеть безнаказанно. Да еще с таким кинжалом, - мужик кивнул на оружие на поясе наемника.
   Норд усмехнулся.
   - Трофей. Парочке из нападавших я тоже сумел рожу начистить. Но их было больше. Оглушили, суки, со спины.
   - А от меня чего хочешь?
   - Вода больно холодная. Замерз до жути. Мне бы сухую одежку какую, что б согреться, пока до дома доберусь.
   - Где ж взять такую? Сам в рванье еду, мерзну. Одна дерюжка старая в повозке валяется. Могу позаимствовать, если возьмешь.
   - Давай хоть ее, - расстроено промолвил наемник.
   Возница слез с козел, пошурудил в повозке, вытащил кусок несвежей ткани в пятнах.
   - Вот, по доброте душевной отдаю. Так и быть готов взять за нее кинжал, только из-за сочувствия к несчастному.
   - Кинжал за старую дерюгу!? Никак спятил! - возмутился Норд.
   - Так ведь и ближайшая река в нескольких лигах отсюда, а селение - лишь мое рядом находится, других в округе нет. Потому не станем доискиваться истины и разойдемся по-доброму. Так берешь дерюжку? - хитро улыбнулся возница.
   - Беру! - наемник выдернул дерюжку из рук мужика. - Но как дар сочувствующего чужому горю, без всякой оплаты и обмена.
   - Но...
   Норд прижал кинжал к горлу возницы.
   - А теперь скажи, добрый путник, как твое имя, чтобы я мог воздать хвалу судьбе за посланного мне в беде щедрого человека. И не вздумай солгать. Не хорошо вводить даму в заблуждение.
   - Анжер, - пролепетал, заикаясь путник. - Меня зовут Анжер.
   - А теперь послушай, Анжер, внимательно, - Норд чуть надавил лезвие кинжала на горло возницы. - Если кому-то скажешь, что видел меня, все равно кому, мои друзья разыщут тебя и убьют, а затем вырежут всю твою семью. И никто тебя не спасет. Хорошо расслышал?
   Селянин закивал, обильно потея.
   - Да, господин хороший, никому не скажу, только не убивайте.
   - Рад, что ты смышленый. Нож непременно найдет твое горло, если вздумаешь открыть рот.
   Норд убрал кинжал, перекинул дерюжку через плечо, взгляд мельком скользнул по приоткрытому пологу повозки, задержался на торчащей из мешка вещи.
   - А это что? - он отдернул ткань, глянул внутрь повозки. - Да ты не столь беден, как притворялся, - наемник вытащил шерстяное одеяло.
   Возница побледнел.
   - Смилуйся, жене подарок везу. В честь рождения сына.
   - У вас есть сын. Это лучший подарок. Мои поздравления жене. Это, кстати, я тоже прихвачу. - Норд засунул за пазуху кольцо колбасы, лепешку и пару картофелин.
   - А говорил не разбойник, - проворчал селянин.
   - Езжай уже, а то и лошадь заберу, - пригрозил Норд.
   Бухтя под нос все, что думает о мирных людях, шастающих ночью по безлюдным дорогам, селянин залез на козлы, дернул вожжами, понукая лошадь.
   Наемник дождался, когда повозка растает в темноте, и только потом направился к овражку, где оставил Наю.
   - А кто-то говорил о доверии, - хмыкнула язвительно колдунья. - Ты умеешь находить общий язык с людьми.
   - Он заподозрил, что я не тот, за кого выдавал себя.
   - Тогда следовало его убить.
   - Я не проливаю кровь просто так.
   - Странно слышать это от наемника.
   Норд скривил язвительную рожу, сунул ей половину колбасы и лепешку.
   - Ешь.
   - Поедим на бегу. А вот одеяло очень кстати. Тонковато, но все лучше, чем ничего.
   - Скупердяй поганый, не особо он и любит жену, если пожалел купить хорошее одеяло за рожденного сына, - буркнул Норд, откусывая от картофелины.
   Шахта оказалась именно такой, как и предупреждал наемник: холодной, грязной, сырой.
   - Вглубь лучше не заходить, столбы подгнили, могут завалиться.
   Ная огляделась. Паутина. Запустение. Рабочий мусор.
   - Подходит.
   - Схожу, наломаю сосновых веток для лежанки, - Норд высвободился из одеяла, набросил свой край на плечи девушке. - Грейся пока.
   Предложение вызвало усмешку. В мокрой одежде, да в таком-то холоде, укрывшись тонюсеньким одеялом? Скорее согреешься, рубя деревья. Но у нее не было при себе даже кинжала, а, значит, и нет смысла предлагать помощь. Да и работы той - одному на потеху. Есть дело поважнее.
   Вернувшись и не застав Наи в шахте, наемник заволновался, выглянул наружу, негромко позвал:
   - Эй, ты где?
   Колдунья вышла из темноты туннеля.
   - Проверяла, далеко ли идет коридор, на случай, если нас тут захватят.
   - Говорил ведь, там опасно. Шахта обрушилась, стала ненадежной, потому и забросили, - выбрав место посуше, Норд кинул охапку сосновых лап на пол, поворошил, приминая, - маловато. Надо еще.
   Он опять вышел в ночь, задержавшись на этот раз дольше. Кроме двух больших охапок, притянул еще два куста, заслонил ими вход в шахту.
   Ная скептически смотрела на его старания. Вряд ли уловка сработает и скроет убежище от погони, но, по крайней мере, меньше будет задувать ветер.
   Норд бухнулся на сосновые ветки рядом с колдуньей. Заложив руки за голову, уставился в скрывающий потолок темноту. Ная сунула ему половину одеяла.
   - Оставь себе, я не замерз, - воспротивился он.
   - Перед простушками городскими красуйся, мне-то не втюхивай. И опекать прекращай. Я привратник. Приучена к суровой жизни.
   Он повернул к ней голову, попытался разглядеть в темноте лицо.
   - Слушай, все спросить хотел, как ты сделала тех шестерых на площади?
   - Долго объяснять, - зевнула колдунья. - Просто морок. Быстрый, грубый.
   - И такое возможно? - наемник приподнялся в изумлении на локте. - Не удивительно, что жнецы вас опасаются.
   - Мы много что можем, но берем лишь малую часть силы Матери Смерти, необходимой только для защиты грани. Существуют законы, которые не нарушит ни один колдун, потому что знаем, насколько ужасны последствия такого шага. - Рассказывать историю Талкары ему было не зачем. Это дело семейное.
   - И как там за гранью?
   - Лучше не знать.
   - Что же вас вынуждает становиться привратниками?
   - У каждого свое призвание. Наше - защищать этот мир от тварей тьмы.
   - Неужели тебе не страшно каждый раз отправляться в край смерти?
   - А тебе, когда идешь в бой? Страх есть у всех. Но он дан нам как испытание, преодоление себя. Способны мы стать сильнее духом или годны только трястись от каждой тени, жить рабами страха.
   - Хм, неплохо сказано. Проклятие! До чего же холодно. - Норд рывком поднялся с ложа, заходил взад-вперед, размахивая и крутя руками. Вынув кинжал, стал наносить невидимому врагу удары с разных сторон, крутясь и подпрыгивая.
   - До утра собираешься так скакать? - не выдержала Ная.
   - Надо как-нибудь согреться. И почему говорят, когда замерзаешь, в сон клонит? Я ни фига уснуть не могу. Мысли только о крепком вине и хорошо натопленном очаге.
   Колдунью посещали такие же мысли. Больше всего ей сейчас хотелось забраться в горячую ванну в скале Памяти и не выбираться из нее дня три, пока полностью не уйдет холод из кажущихся насквозь промерзших костей. Но чтобы добраться до скалы Прощания прежде надо выжить.
   - Уймись. Надолго тебя все равно не хватит. Раздевайся и иди сюда. Греться будем.
   Норд опешил.
   - Ты это серьезно?
   - Предпочитаешь замерзнуть насмерть? - огрызнулась колдунья.
   - Желания нет. Но такого предложения точно не ждал услышать.
   - Я под тебя не от нежных чувств решила лечь. Другого способа продержаться ночь без огня не вижу.
   Норд с недоверием - не является ли это шуткой, стянул рубаху, затем штаны, бросив одежду на сосновые ветки, забрался под одеяло. Отвернувшись, подождал, пока девушка тоже разденется.
   - Дашь волю рукам - отрежу, - пригрозила колдунья.
   Наемник возмущенно вскинулся.
   - Эй, подруга, это не я к тебе под юбку лезу, сама позвала. И как ты предлагаешь обойтись без рук?
   - Просто сделай дело, без всяких ласк и слащавой болтовни.
   - Я тебе что, бык производитель, чтобы тупо выполнять работу. У меня, между прочим, тоже свои предпочтения есть и определенные правила в отношении с женщинами. Я не с каждой лягу и ни одну силком не взял.
   Она издевательски присвистнула.
   - Наемник с кодексом чести и особым предпочтением женщин... Это прямо диво дивное. Просто так не убивает, баб не насильничает. Да наемник ли ты вообще?
   - Много ли ты наемников видела, чтобы судить?! - проскрипел он сердито. - Это вы, бабы, думаете, если плечико оголили, то мы сразу разум теряем, из штанов выпрыгиваем, и все ваши прихоти готовы выполнить. Ты, кстати, и не в моем вкусе даже.
   - Беда, - протянула колдунья насмешливо. - Ну, уж как-нибудь сделай над собой усилие, перетерпи сей неприятный момент. Очень не хочется к утру в труп превратиться, - не сдержавшись, рассмеялась. - Вот не думала, не гадала, что когда-то придется уговаривать мужика отыметь меня.
   - Будешь ерничать, встану и уйду.
   - Ладно, молчу, молчу. Хотя, обидчивый наемник, это...
   Норд дернулся подняться, колдунья ухватила его за плечи, заставила вновь лечь. - Не трепыхайся. Ну, пошутила немного, что б сгладить момент и нам проще было. Откуда знать, что ты так остро воспримешь мои слова. Трудись уже.
   Норд, сопя, повернулся набок, нерешительно приобнял ее, уткнулся лицом в волосы.
   - Чего медлишь? Начинай что ли.
   Он в смущении крякнул, выдавил с явным усилием.
   - Не уверен, что смогу сейчас. Замерз сильно.
   Это понять было можно. После купания в ледяной воде и проведенных полночи в мокрой одежде на морозе... Не до утех.
   Ная прижалась к нему, обхватив мужские бедра ногами, порывисто перевернула наемника на спину, дыхнула жаром в лицо.
   - Не тушуйся. Помогу.
   Холод и скованность от неловкости сначала не давали расслабиться. Но, державшее весь день напряжение от событий в Лоте, схватки со жнецами, ожидание погони, жажда тепла и природный инстинкт сыграли свою роль, и вскоре они не только согрелись, а разгорячились настолько, что стало жарко под одеялом. Сложенная на сосновые ветки одежда, под их телами просохла и намокла вновь от пота.
   Норд, тяжело дыша, откинулся на спину. Несколько мгновений пытался восстановить сердцебиение. Казалось, оно заглушало даже завывание ветра за стенами шахты. Молчать вроде было как-то неудобно. Следовало, наверное, что-то сказать.
   - У тебя есть кто или свободна? - и тут же мысленно обругал себя за смороженную глупость от ее насмешливого фырканья.
   - В женихи набиваешься?
   - Просто интересно, каким должен быть мужчина, которого бы ты стерпела рядом с собой. Ты ведь женщина не тихая, домашняя - боец, смирения и чужой власти над собой вряд ли приемлешь.
   Она зажала зубами сосновую иголку.
   - Особенным.
   - И такой имеется?
   - Имеется. Он, по сути, и слепил меня, сделал тем, кто я сейчас есть, научил сражаться и тонкостям нашего ремесла.
   - И как он воспримет, что ты провела ночь с другим мужчиной? Осерчает, небось?
   - Предпочти я ложную стыдливость возможности выжить, еще бы и отчитал за дурость.
   - Странные вы колдуны. И живете по странным понятиям.
   - Нас ремесло заставляет чтить другие ценности. Ставить выше надуманной людьми морали и добродетели способность выжить и прийти на помощь, чтобы не погибли другие. Ладно, спи, скоро утро.
   Прерывистое дыхание наемника вскоре стало ровным и тихим. Ная немного выждала, затем неслышно повернулась набок, с осторожностью вытянула из-под сосновых веток с левой стороны от мужчины кинжал, покрутила в руке, разглядывая. Красавец. Чувствовалась в нем хищная сила и преданный дух хозяину. Еще когда у реки взяла, ощутила, как воспротивился чужой руке, вздыбился враждебностью. Совсем как ее Чар. Да только против ее силы, куда ему тягаться? Уровень другой. Покорился.
   Колдунья покосилась на мирно спящего Норда. Могла бы она убить его? Спящего? Для спасения клана?! В дар Дааде?! Запросто. Невзирая, что он не единожды спасал ее сегодня от гибели. Удержать грань важнее чьей-то жизни. Даже если это жизнь достойного человека. А с его сильным Тха клан смог бы выстоять еще некоторое время. Почему-то колдунья была уверена, что Норд и добровольно согласился бы пожертвовать собой, знай ситуацию, попроси она его о том. Такие как он честные, благородные, живущие по совести, всегда лезут в первые ряды смертников, за жизнь не цепляются, собой других прикрывают. Душу вывернут наизнанку ради благого дела. Потому и в Лоте ей в защитники набился, хотя мог уйти свободно, не рисковать. И как он в наемники затесался с его взглядами на жизнь, где надо вгрызаться и рвать глотки за право уцелеть, уметь перешагивать через жалость, иначе сметут, раздавят, как льдинки на весенних лужах. Герои умирают первыми. Но какая была бы богатая жертва! Такое яркое Тха! Одна беда. За его спиной не стояла тень Даады.
   Чем уж ей не приглянулся наемник, почему пренебрегла? Возможно, имела на него другие виды. Разве планы Незыблемой поймешь? Только принимать этот дар она отказывалась. Нашла время кочевряжиться. Колдунья впервые ощутила злость на Дааду... а, может, скорее на себя, что не особо была, если честно, и огорчена ее выбором.
   Норд продолжал тихо посапывать, даже не подозревая, как близко находился у грани. Спал он уж слишком спокойно и безмятежно...для наемника. Ная усмехнулась, склонилась к его уху.
   - Хороший кинжал. Достоин своего хозяина.
   Сунула оружие на прежнее место, под сосновые ветки, перевернулась на другой бок, к наемнику спиной, и затихла.
   Веки Норда дрогнули. Он приоткрыл глаза, покосился на закутавшуюся до самой макушки в одеяло девушку, послушал ее дыхание...слишком ровное, усыпляющее, для того, кто мгновение назад держал кинжал у его горла. И вновь закрыл глаза.
   Норд проснулся, когда сквозь деревца в шахту начал проникать серый свет. Девушки рядом с ним не было. Колдунья стояла у входа и внимательно всматривалась в местность.
   - Как там?
   - Тихо пока, - ответила она негромко. - Надо убираться отсюда, пока не обнаружили.
   - И куда дальше?
   - Тут мы разбежимся. Я к своим. Ты к своим... или куда тебе сподручнее.
   - И это после всего, что между нами было? - хмыкнул Норд, садясь.
   Выстуживающий до костей взгляд девушки обратился на него.
   - А что между нами было? Ни любви. Ни страсти. Ни даже похоти. Мы просто не дали друг другу умереть от холода.
   - Ты о шутке слышала что-нибудь? У нас, у наемников, частенько любят подтрунить друг над другом.
   Ее взгляд не потеплел ни на каплю.
   - Светает. Одевайся.
   Он вытащил из-под себя штаны и рубаху.
   - Отвернись.
   Ная вскинула насмешливо брови.
   - Неужто стесняешься? И это после всего, что между нами было?
   Но отвернулась.
   - Язва, - буркнул он, принявшись натягивать штаны и рубашку. Одежда была теплая и лишь едва влажная. Жар их тел высушил ее не хуже костра. - Может, проводить немного, на всякий случай?
   - Справлюсь.
   Норд пожал плечами.
   - Как знаешь, - сунул ей одеяло. - Тебе больше пригодится в горах. Мне с ним попадаться не с руки.
   Возражать было глупо. Колдунья перекинула одеяло через плечо.
   - Ладно, бывай. В Лот не суйся, там твою рожу крепко запомнили.
   - Разберусь.
   Откинув заслонявшие проход кусты, она шагнула было из шахты, но затем оглянулась.
   - Эй, наемник, не верь никому, держи всегда руку на оружии, а глаза на затылке.
   - Ты тоже, колдунья.
   Серая предутренняя дымка быстро скрыла удаляющуюся фигурку девушки. Норд вернулся к лежанке, вынул из-под веток кинжал, сунул за пояс и тут же выхватил его снова, резко развернулся к входу, заслышав быстрые шаги.
   - Жнецы! - ворвалась Ная в шахту.
   - Близко?
   - Совсем рядом.
   - Чего вернулась тогда?! - прорычал наемник, выглянув на улицу.
   - Поздно. Они со всех сторон. Заметили бы.
   Теперь и Норд увидел крадущихся по-за деревьями вояк.
   - С одним кинжалом нам не прорваться.
   - Предлагаешь поджарить им пятки?
   - Погодим пока. Кровь пролить всегда успеем. В туннель. Живо. Может, обойдется, не станут рыскать.
   Они бросились вглубь шахты, подальше от входа. В темноте их вряд ли увидят, но если заглянут с факелами - деться некуда. Из укрытий всего лишь неглубокая ниша. В такой обнаружат в два счета. Практически полностью обсыпавшийся коридор, ответвляющийся от основного прохода, попался им как раз во время. Едва они скользнули в него, послышался топот, гулким эхом долетели голоса.
   - Видите, никого нет, рон Сашер. Мы напрасно проделали путь, - произнес молодой голос.
   - Не скажите, Калрел. На полу сосновые ветки, совсем свежие, даже хранят еще их тепло и запах. Я чую, они здесь, голубчики. Орбы не солгали, - возразил другой голос, настолько хорошо знакомый колдунье, что спутать его просто невозможно. Косарь.
   - Но в Лоте...
   - Здесь не Лот. Глухое заброшенное место, где нет колдунов... разве что кроме одной. Зажгите факелы и пройдите туннель.
   - Это опасно, - вмешался ворчливо третий старческий голос. - Шахта заброшена и давно стоит без присмотра. А ну как обвалится? Если колдунья и ночевала здесь, то давно ушла. Орбы уловили лишь отголосок ее силы.
   - Проверьте шахту! - вновь потребовал косарь.
   - Не нужно так рьяно пытаться исправить неудачу с казней колдунов и их бегством, подвергая свою и другие жизни опасности, - с вкрадчивой мягкостью, полной яда, промолвил третий голос.
   - За неудачи я отвечу перед Сеятелем сам, а сейчас позвольте мне исполнять дальше долг, а также исправлять и ваши огрехи, Дарующий, - с подчеркнутой язвительностью отрезал косарь.
   - Выполняйте приказ рона Сашера, - велел еще один звонкий голос.
   Послышалось шипение, и туннель осветился. Несколько человек двигались по коридору с факелами. Шаги раздавались все ближе и ближе от укрытия беглецов. Норд, зажав кинжал в кулаке, ждал момента, чтобы нанести удар первому, кто заглянет за поворот. Вот отблески огня заиграли на противоположной стене ответвления, где прятались колдунья с наемником. Вот какой-то жнец остановился, осветил проход, раздумывая, стоит ли заглядывать. Решил, что стоит. Шагнул в темноту. Норд изготовился, занес кинжал, рука двинулась навстречу жмурящемуся от света вояке. Ная ощутила жар в ладони. Сейчас! Вдруг послышался быстрый топот ушедших вперед жнецов и крик.
   - Уходим! Порода просела. Столбы трещат. Ща как жахнет!
   Это и спасло воину жизнь.
   Развернувшись, он бросился к выходу вслед за сослуживцами. А потом донесся нарастающий треск и гул.
   - Завалит. Надо спасаться, - всполошился Норд.
   - Куда?! - дернула Ная его обратно. - Смерть, что там, что тут.
   - Предлагаешь сдохнуть?
   - Ждать, пока не уйдут жнецы.
   - Нас заживо погребет, - прошипел наемник.
   - Выберемся... Потом. А теперь глубоко вдохни и береги воздух, - колдунья набросила им на головы одеяло, вжалась вместе с Нордом в стену. Бешеный стук их сердец грохотал в голове. В блестевших в темноте глазах застыло напряжение. Быть может, это последние мгновения их жизни. Время текло тягучим клейстером. Ну, давай же! И тут ударила волна, гул резанул по ушам, дрожь сотрясла стены. Было слышно, как ломались за поворотом, словно спички, подпоры, рушился потолок, не выдержав груз давившей земли. Облако угольной пыли, песка, взвеси окутало шахту, пробилось сквозь одеяло. Нае с Нордом просто повезло, что они оказались в соседнем туннеле. Волна прошла мимо, не сильно потрепав их укрытие. Где-то в шагах пяти от ответвления ее ярость иссякла, и она в изнеможении остановилась, засыпав на треть выход. Первым и нестерпимым желанием было наплевать на все и скорее вылезти в оставшуюся щель на свет, к воздуху, людям, ощутить себя живым. Но Ная крепко вцепилась наемнику в руку.
   - Ждем... Ждем, - твердила она, не замечая, что впивается ногтями ему в ладонь.
   - Ждем, - вторил он, прижавшись лбом к ее лбу и стараясь дышать неглубоко, чтобы не наглотаться удушающей пыли.
   Это были очень неприятные и очень долгие мгновения, следующие одно за другим, пока они, наконец, осмелились выбраться. Может, прошел день, может, месяц, может, год. Им казалось - вся жизнь. Они вышли из туннеля, примкнув спина к спине, готовые к последнему бою. Но никто не выпрыгивал из засады, не нападал на них, не вязал руки, не рубил головы. Никого возле шахты не было. Ушли.
   Солнце висело в зените, птицы щебетали в деревьях, а колдунья с наемником ощущали вкус подземелья и смерти.
   - Кажись, живы, - Норд брезгливо сплюнул налипшую на языке пыль. - Так в жизни редко везет.
   - Считай тогда, что ты везунчик, - ответила Ная, обтирая от грязи листвой руки, лицо и шею. Отряхнув одежду и волосы, подобрала валявшуюся крепкую сучковатую палку.
   - Все, милый друг, с тобой забавно, но дальше каждый топает своей дорогой.
   - И вспоминать не будешь? - ощерился он в ухмылке.
   - Как страшный сон, - бросила она через плечо, уходя.
  
   Ненавистный Лот все дальше оставался за спиной, дорога уходила все выше в горы, а, значит, колдунья была все ближе к дому. Даже голод и холод чувствовались не так остро. Она возвращалась. Идти было легко. Знакомые очертания гор Предрассветных снегов маячили впереди, вызывая радость. Пронзительная синева неба ласкала взор. Ощущение свободы и силы наполняли грудь. С каждым шагом словно отсекалось все скверное, мерзкое, плодившееся на узких грязных улицах Лота и враждебное этому месту. Дом. Родной дом. Край для сильных духом людей.
   Чужое присутствие вторглось в приподнятое настроение, как грозовая туча в солнечный день. Огненный шар тут же вспыхнул в руке колдуньи. Игры в прятки кончились. Отступив за валун, она крикнула:
   - Покажись!
   - Долго гуляешь, - вышел из расщелины человек. - Уже заждался тебя.
   Ная усмехнулась при виде Зарая, тряхнула пальцами, туша пламя.
   - Ты прямо как сыч в засаде.
   - Чего задержалась? Были трудности?
   - Пришлось заночевать в шахте. Жнецы шли по пятам.
   Зарай окинул ее внимательным взглядом.
   - Все нормально?
   - Я же здесь, - пожала девушка плечами.
   - Видок у тебя однако... словно тобой брешь в горах прорубали.
   - А, ерунда, - отмахнулась она. - В шахте обвал случился. Чуток засыпало.
   - Как выбралась?
   - В оставшуюся щель пролезла. Хватит уже допрашивать. Жива ведь. У тебя поесть ничего нет? А то скоро камни начну грызть.
   - Как знал, приберег, - Зарай достал из-за пазухи сверток. - Держи, друзья Крока в дорогу снедью снабдили.
   Ная с жадностью впилась зубами в лепешку и кусок вяленого мяса. Лепешка была холодной, суховатой, мясо соленым, но сейчас они казались самым вкусным кушаньем.
   - Наемник-то цел?
   - Жив. Что с ним сделается.
   - Хорошо, - кивнул привратник. - Он вроде неплохой мужик.
   - Вроде, - согласилась Ная, заглатывая последние крошки. - Как Хостен с Роденом?
   - В порядке. В горах мы их немного подлатали, так что до клана живыми добраться должны.
   - А ты чего не ушел?
   - Чтобы мне Радкур голову оторвал, что без тебя вернулся?
   - Прям уж и голову, ну ты загнул. Разве что только уши, - хохотнула Ная.
  
   Призванный был суров и мрачен. С ледяным выражением лица он стоял у колодца, опираясь на посох, и ждал, когда Ная с Зараем приблизятся. Остальные привратники маячили за его спиной в странном молчании. Точно также все были угрюмы, когда погиб вороненок. Сердце болезненно сжалось. В клане опять несчастье? Взгляд метнулся к домику на утесе. Радкур стоял у открытой двери, опираясь на костыль. Стало сразу легче дышать. Тогда что произошло?
   Колдунья остановилась в двух шагах от Призванного, склонила в почтении голову.
   - Я вернулась, Кагар-Радшу.
   Она не успела даже охнуть, как оказалась распростертой на земле, подбитая под ноги посохом. Железный наконечник давил в затылок, не давая приподнять голову.
   - Никогда! Никогда впредь не смей играть с тенями! - гневно процедил Призванный, слегка склонившись к ней. - Иначе когда-нибудь станешь одной из них. Надо объяснять, что будет потом?
   - У меня не было другого выбора, - прохрипела она, ощущая на языке вкус камней.
   - Выбор всегда есть.
   - Надо было позволить жнецам повесить наших братьев?- упорствовала колдунья.
   - Тысячу раз да, чем, спасая пятерых, выпускать на волю скверну. Кому нужен такой дар, если мир потом будет лежать в руинах? Ты спросила братьев, согласны они заплатить такую цену за свою жизнь?
   - Времени не выпало как-то, - едко буркнула девушка. - На их шеях затягивали веревки. Нужен ли такой мир, где не ценят тех, кто его бережет?
   Это было дерзко. Но о наказании в тот момент не думалось.
   - Мир губят не войны. Мир губят простаки и фанатики, - как-то подозрительно спокойно ответил Кагар-Радшу. Он убрал посох с ее затылка, окованным наконечником приподнял подбородок, посмотрел в глаза. - Ты наивно самоуверенна, если думаешь, что выпустив тонкий ручеек скверны, способна остановить его по своему желанию. Эту брешь теперь не залатать. Она уже захватывает чьи-то души, отравляя мысли страхом, ненавистью, отчаяньем, что ведет к безумию. Ее следы заметны даже на тебе. Лишь маленькая щель и слабина - это все, что нужно скверне, чтобы хлынуть в нее полноводным потоком. И сломать каждого. На будущее, вдруг времени не выпадет, я предпочту смерть, чем возвращенную при помощи скверны жизнь. Привратников не страшит смерть, страшит стать потворщиком тьмы.
   Он развернулся и зашагал к своему домику.
   - Три недели чистки котлов, - долетел его приказ.
   Девушка медленно поднялась, отряхнула лицо от земли. Привратники так же молчком разошлись. Никто не сказал ей ни слова. По их опущенным головам трудно было понять - осуждают ее или нет. Ная угрызений совести не чувствовала. Призванный всегда все усложняет, запугивает. Ничего опасного она не сделала, а за братьев будет драться всеми способами, но почему-то под ребрами поселился неприятный холодок. Следы тьмы на ней. Что он имел в виду?
   Радкур встретил ее улыбкой. Тревожный взгляд пробежался по царапинам и синякам на лице.
   - Тяжело пришлось?
   - Я здесь. Другое не важно, - она потерлась носом об его нос. - Скучал по мне? Скорняк хмыкнул, вытащил из волос колдуньи сосновую иголку.
   - Ягодный чай будешь?
   - Буду. И не только чай, - пообещала она многозначительно.
   - Это подождет. К тебе гостья, - Радкур кивнул на девичью фигурку на лавке у трапезной.
   - Сая?! - удивилась радостно колдунья.
   Подруга выглядела похудевшей, с непонятной грустью в глазах. Но осталась такой же эмоциональной - бросилась Нае на шею, обняла, даже чуть не всплакнула, глаза подозрительно влажно заблестели.
   - Ты какими судьбами здесь? Давно ждешь?
   - Со вчерашнего вечера. Уже хотела уходить, - Сая рассмеялась. - А ты, смотрю, все такая же, продолжаешь не давать Верховным жить спокойно.
   - Беспокоюсь, что заскучают, вот и подкидываю развлечения. Как Арки?
   Улыбка спала с лица Саи, грусть вернулась в глаза.
   - Я ведь попрощаться пришла.
   - Верховный отправляет куда-то по делам? - с охватившим внезапно беспокойством спросила Ная. А сердце почему-то забухало, заметалось в груди.
   Сая покачала головой. Плечи девушки поникли.
   - Арки выпал черный дирк. И я решила уйти с ним.
   - Что?! - вскинулась колдунья с лавки. - Скажи, что это шутка. Неудачная глупая шутка. Это не может быть правдой.
   Голова Саи склонилась еще ниже.
   - Не шутка. Мы тянули жребий.
   В груди перехватило дыхание, резко стало нечем дышать.
   - Как это возможно?! Как ваш Верховный допустил такое?! - Ная, сжав ладонями виски, заходила взад-вперед мимо лавки. - Последний раз жребий тянули три тысячелетия назад.
   - У нас в клане дела шли неважно, - тихо ответила Мышка. - Жертв не было больше полугода. Грань распадается, трещит по швам. Неделю назад не вернулась из обхода ходящая, а перед этим погибли сразу четверо привратников. Твари осмелели, людей сдерживать их не хватает. Вначале вообще хотели закрыть проход вратами восьмерых, как ваш южный туннель, но потом решили тянуть жребий.
   - А людей попросить в помощь в других кланах нельзя было?
   - У кого просить? Все кланы несут потери, держатся из последних сил. Слышала, даже на ваш жнецы нападать стали. Сочувствую беде с Радкуром. Как он?
   Ная уселась на лавку, погрузила пальцы в волосы, сказала уставшим голосом, что скрывала ото всех и гнала из своих мыслей.
   - Неважно. Не сломался, но потух. Угас внутренний огонь, сидит и думает о чем-то целыми днями у очага. Пытаюсь растормошить, убедить, что он необходим клану даже в таком состоянии, но не всегда получается. Порой смотрит на меня так задумчиво, что холодно в груди. Неразговорчив стал. - Спохватившись, повернулась к подруге. - Прости, у тебя у самой беда до небес, а я со своими переживаниями. Знаешь что, пошли к Призванному, он не допустит, он найдет выход. - Ная схватила Мышку за руку, потянула с лавки.
   - Я была у Призванного! - не сдвинулась с места Сая. - Он ничем не может помочь. Ничем! Сказал, сейчас все кланы стоят перед этим выбором. Ваш тоже. Да я и не ждала. Понимаю.
   - Но это неправильно! - вскипела колдунья. - Жребий ничего не изменит. Будет только хуже. Нас станет меньше.
   - А что правильно?! Дать пределам поплыть, и выпустить всю эту свору жутких тварей в мир?
   Мышка была права как никогда, и Ная понимала это не хуже подруги, но мириться, принимать как должное, отказывалось все ее существо. Бунтовало, металось в отчаянье, ища выхода. И не находило.
   - Но как можно взять и отдать Арки в жертву? Такого умницу, книжника? Он ведь мудрец, - пробурчала она подавлено.
   - А кого вместо него?! Кого ты считаешь менее достойным?! - холодно спросила Сая. - Можешь назвать таких из своего клана, кого не жалко и справедливо отдать? То-то же. У нас не было выхода, а Незыблемая сделала выбор. Без Арки мне нет жизни, я уйду с ним - дольше грань продержится. Этого уже не изменить, все решено. Попрощаться только захотели. Арки отправился к Тэзиру. Я к Кайтур и тебе. - Мышка обхватила лицо Наи ладонями, улыбнулась сквозь слезы. - Не горюй. Мы не боимся и не жалеем ни о чем. Прими и ты нашу волю и погордись нами. Мы уйдем, выполнив перед кланом последний свой долг. Разве не ради этого мы стали привратниками?
   Мышка, милая Мышка, тихая, неприметная... и такая мужественная.
   - Я горжусь вами, - сглотнув ком в горле, промолвила колдунья. - Горжусь. Светлого пути вам в вашем долге.
   Сая обняла колдунью, несколько мгновений они седили молча, потом девушка отстранилась, встала.
   - Мне пора. Проводишь немного? - глаза ее были сухи, взгляд решителен.
   - Конечно, - поднялась Ная.
   Они зашагали к восточному туннелю.
   - Слышала, ты вернулась из Лота. Как город?
   - Такая же крысиная нора, - ответила колдунья хмуро. Говорить ни о чем не хотелось, слишком тяжело было на душе. Но идти, молча, еще тяжелее.
   - Надеюсь, ты им напомнила, кто такие привратники? - наигранно весело сказала Мышка.
   - Поверь, надолго запомнят.
   - Хотелось бы мне снова сражаться с тобой плечо к плечу, - Сая остановилась, протянула колдунье свою ледяную плетку. - Возьми на память. Мне она больше не пригодится.
   - Мы славно сражались вместе. Мне будет вас не доставать, - Нае стоило огромных сил сказать это ровным голосом, принять выбор подруги.
   - Нам тебя тоже, если возможно будет там скучать. - Сая, вздохнув, выдавила улыбку. - Дальше не ходи. Ненавижу долгие проводы. Ная тоже. - Держись тут. Не давай никому спуску. И не смей погибать! Тебе теперь за нас троих драться придется.
   - Буду, - кивнула Ная.
   - И за Тэзиром приглядывай. Он славный, хоть и баламут, - и, не дожидаясь ответа, развернулась быстро и зашагала к высившимся впереди скалам.
   Ная долго смотрела ей вслед. В душе была пустота, глухая, стылая, словно кто-то взял и оторвал кусок ее жизни, смял и разорвал его на множество кусочков. Она знала, что как прежде уже не будет, та жизнь осталась позади, и это только начало, начало чего-то плохого, что надвигалось как грозовая туча.
  
   Глава 45
   Ильгар
  
   Освещение здесь могло быть и лучше, зато полутьма давала определенные преимущества. Например, страж у ворот не заметит крадущуюся фигуру и не поднимет тревогу. Пусть юнец и дальше продолжает таращиться на соседское поместье, в надежде увидеть в распахнутом окне полуобнаженное женское тело.
   А вот молодчики у дома Дарующего, заскучавшие без карт и игральных костей, которые у них отобрал несколько недель назад зять Ракавира, куда опаснее. Сидят у дверей, как пара сторожевых псов, и зыркают по сторонам. Иногда им то с восточной, то с западной приусадебной площадки сигнализируют фонарями дозорные. Проход от дверей к гостевому залу сторожат еще четверо, так, по крайней мере, было раньше.
   Дом охранялся лучше иных городов, народу на мелкий гарнизон наберется. Поэтому лучше идти в темноте. Собаки не учуют, а мрак спрячет. Так бывало много раз до этого, так будет и сейчас, потому что даже самые верные стражи не знают о некоторых потайных ходах.
   Аккуратно подстриженные кусты шиповника недаром растут так близко к фасаду. Фундамент отнюдь неслучайно обложен довольно безвкусным и дорогим камнем. Очередной ряд булыжников крепится на дубовый щит, мастерски утопленный в стене. Сдвинуть его трудно, но это - самый надежный проход. Раньше, бывало, она захаживала через парадные двери, как обыкновенный гость, но теперь все иначе. Много глаз устремлено на Сайнарию, много ножей нацелено в спину Ракавира и его семейству. Он раз за разом бросает вызов врагам и постоянно побеждает, а таких людей ненавидят как союзники, так и заклятые враги. Они пойдут на все, лишь бы опорочить властного человека и усесться на его место.
   Поэтому приходится пробираться как тать, будто вернулась на две сотни лет назад.
   Что ж, зато в тайных встречах есть толика давно позабытой романтики. Приятно после стольких прожитых лет вновь испытать нечто подобное, пусть и при совершенно иных обстоятельствах.
   В помещении нет ни паутины, ни пыли, но пахнет сыростью. На ввинченном в стену крюке слабо трепещет язычок пламени, спрятанный в начищенный до блеска фонарь. Дарующий всегда учтив, галантен и все делает для ее удобства, даже зная, что гостья видит в темноте лучше кошки. В следующий раз, наверное, и вовсе поставит кувшин с водой или вазу фруктов.
   Она поднялась по лестнице - шесть ступеней. Прямой выход в покои Ракавира. Всего-то и нужно, что отпереть дверь и откинуть гобелен...
   - Я давно тебя жду.
   Дарующий сегодня небрежен, сидит во всем домашнем, и пьет вино.
   - Странно видеть тебя таким, - она поставила фонарь на столешницу и без приглашения села в кресло напротив хозяйского.
   - Смущает? - Ракавир приподнял хрустальный кубок.
   - Нет. В моем возрасте уже ничего не смутит, даже если ты здесь устроишь языческую оргию.
   Он рассмеялся, но кубок отодвинул подальше и закупорил графин тяжелой пробкой.
   - У меня состоялся довольно странный разговор с Ильгаром.
   - Такой странный, что ты ухватился за стакан? - она не преминула уколоть его - такая возможность нечасто подворачивалась, и всегда было приятно посмотреть, как алеют щеки этого властного мужчины... Только не в этот раз.
   - Мы говорили о тебе, Тайнера.
   Неожиданно. И неприятно.
   - И?..
   - Что ты вскинулась? Тоже выпить захотелось?
   - О чем вы разговаривали, Ракавир? Ты ведь понимаешь, что твой зять жив лишь потому...
   - Да-да, знаю - жив лишь благодаря моей воле. Она, к слову, нисколько не меняется. Ильгар толковый парень, к тому же, моя дочь его любит, так что оставь любые кровожадные помыслы на его счет. В общем, со времен, когда паренек болтался в жнецах, у него остался друг. Торгаш. Так вот, он не так давно умер. Не без сторонней помощи. А затем, откуда-то с моря заявился еще один торговец и сказал Ильгару, что, вероятно, именно ты стоишь за смертью Нерлина Валуса.
   - Чушь, - Тайнера усмехнулась. - Нерлин Валус со мной дел не вел.
   - Я ему ответил то же самое. Но Ильгара трудно переубедить - он по-дикарски честный человек, такому вообще не место в политической возне, слишком легкая жертва. Он верит друзьям, а это по нашим временам непозволительная роскошь. От них в первую очередь следует ждать ножа или яда.
   - Вот как? - она вскинула бровь. - Тогда я и вправду откажусь от вина...
   - Ну-ну, дорогая, мы с тобой отнюдь не друзья.
   - И то верно.
   - Так или иначе, а тебя заметили. Среди потоков чуши, которую на меня вывалил Ильгар, было кое-что опасное для моей репутации и... твоей головы. Езжай-ка из города куда подальше. В Ландгарды или на север. Лучше на север.
   - Ублюдки, - Тайнера сжала подлокотники, - всегда знала, что торговая гильдия как старая болезнь - если вовремя не вылечишь, обязательно тебя прикончит.
   - Тебе зараза не страшна, - Ракавир улыбнулся, - за торговца тоже не волнуйся, мы с ним с глазу на глаз поговорим.
   - Уж будь так добр. К слову, что именно он про меня наплел?
   - Уличил в ритуальных убийствах. Ильгар, скорее всего, знает больше, чем сказал, но не торопится с выводами и обвинениями. Думаю, он считает, что ты играешь на стороне лживых богов.
   - Ну и вздор! Ни один бог не стоит даже моего ногтя! Мне противно находиться с ними на одном континенте, чего уж говорить про союзы...
   - Я прекрасно знаю тебя, поэтому не верю в эти глупости. Но вот сторонние люди... Слухи о тебе опасны, особенно теперь, когда на моей шее висит целый город! Именно поэтому Девея накажут.
   - Так вот оно что! Это Девей Ги растрепался? Кто бы мог подумать. Старый говнюк... Убей его. Хотя, нет, не убивай - это сыграет ему же на руку. Я сама найду торгаша.
   - Вы знакомы? - Ракавир выглядел удивленным.
   - О, еще как!
  
   Встретиться решили за воротами на холме, где несколько лет назад Ильгар сидел в дозоре и разглядывал новенький меч. Частокол убрали, ров зарыли, зато заложили фундамент под еще одну мельницу и обработали клочок земли. Город постепенно обживался, обрастал посадом и, несмотря на все невзгоды, по-прежнему манил переселенцев.
   - Курить будешь? - Кальтер протянул кисет. - Табак дешевый, но неплохо бодрит - ягоды подмешаны какие-то...
   Ильгар отказался. Они устроились на опалубке, осматривая с возвышенности ночной город. Из-за многочисленных факелов и жаровен на стенах, казалось, что Сайнария обрядилась в огненную юбку.
   - Он не поверил?
   - Сложно сказать, - ответил Ильгар, - Тайнера, видимо, не такая уж и тайная фигура. Ракавир говорил, что Сеятель считает ее союзником и другом империи.
   - Но мы видели ее в иной ипостаси.
   - Видели. Но, чтобы переубедить Ракавира, придется выложить всю правду. А твои командиры этого почему-то не хотят.
   - Верно...
   В ночи раздались шаги. Кто-то нарочито громко топал, покашливал. Ильгар достал нож, Кальтер выхватил кинжал.
   - Это я! - послышался взволнованный голос. - Энто!
   Мальчишка запыхался, утирал пот ладонью. Лицо было взволнованнным.
   - Что ты здесь делаешь?! - воскликнул Кальтер. - И почему нарочно шумишь?
   - Шел за вами... боялся, что с испугу кинете нож или из самострела пальнете, - он улыбнулся, затем снова посерьезнел. - Я был в поместье, когда пришла она - та самая страшная женщина! Она обещала убить господина Девея! Умолю, помогите ему! Не дайте Тайнере добраться до Девея! Он хороший человек.
   - Как ты попал в дом? - мрачно спросил Ильгар, уже прикидывая, кого именно из стражи следует выгнать и кого взять на освободившееся место.
   - Через потайной лаз, - ответил Энто, - я прокрался по нему следом за Тайнерой. Стражники ни при чем, господин Ильгар, не вините их. Просто я умею тихо ходить.
   - Это мы заметили, - ответил Кальтер. - Так куда, говоришь, отправилась эта Тайнера?
   - За господином Девеем. Она убьет его! Она всех убивает!
   - Не хныч, парень, - Ильгар похлопал его по плечу, - у Девея неплохая охрана. Да и вряд ли эта женщина так запросто настигнет его на тракте.
   - Вы не понимаете, - Энто покачал головой, - это же настоящее чудовище. Она отыщет моего господина где угодно, а потом... а потом и за мной придет, потому что именно я всем рассказал правду!
   - Печально, - ответил Кальтер,- чтобы ничего подобного не стряслось - сходи-ка, погуляй по пустырю, а мы кое-что обсудим.
   Паренек мрачно побрел к городу, пиная головки чертополоха и что-то бормоча на незнакомом языке. Друзья смотрели ему в спину, пока он не растворился в ночи.
   - Отправим в земли эйтаров, - решил Ильгар. - Его там никто не тронет. Клен обещал не спускать с него глаз, но, видимо, за мальчишкой просто невозможно уследить.
   - С ним не все ладно, - прошептал Кальтер.
   - Лжет?
   - Не исключено, но я другое имею в виду. Я не слышу, как он ходит... Никто не слышит. Мы со Снурвельдом не новички в охоте и слежке, но этот мальчишка, посмеиваясь, ушел бы от обоих. Люди не способны ходить так тихо, тем более он не из лесных народов, не из охотников, а с островов, где люди поголовно занимаются скотоводством. Это дар.
   - Тогда почему орбы его не видят? - удивился Ильгар. - После нападения на казармы стражей шагу не сделать без надзора!
   - Вероятно, влияние того же самого дара. К слову, скольких странных детей ты повстречал за последнее время?
   - Троих. Энто - третий... Хм, а до этого - ни одного. Странно это все.
   - Еще как! Но, думаю, пока с этим морочиться не будем. Попросим Клена, чтобы приютил сопляка. У нас дела поважнее. Идем за Тайнерой?
   - А стоит оно того? - спросил Ильгар. - Сам говоришь, что слов Девея и его юного прислужника маловато. К тому же Ракавир уверен, что женщина на нашей стороне... Хотя мы и видели ее в компании человека, стоявшего за воровством сосудов с божественной силой. Может, она шпионила лично для Сеятеля?
   - Это лишь слова, Ильгар. Неважно, кто их произносит - торговец, юнец или Дарующий. Правду можно узнать только от самого Сеятеля, либо отрезав Тайнере голову. Второе, как понимаешь, осуществить проще, чем попасть на прием к правителю.
   - Я бы предпочел подождать. Девея убьют - мы добудем неопровержимые доказательства своей правоты. Думаю, Ракавир с удовольствием прихлопнет ее, когда получит подтверждения нашим словам.
   - Вот именно поэтому она не убьет торговца, - вздохнул Кальтер. - Сколько времени Тейнера оставалась в тени? Год? Пять лет? Сотню? Она хитрая, изворотливая и умная сука. К тому же, отнюдь не человек, а от таких созданий можно всего ожидать! Где границы ее силы и что вообще способна сотворить эта женщина?
   Ильгар задумался. Некоторое время смотрел на играющее яркими звездами ночное небо, потом перевел взгляд на город. Нет, сейчас он не имеет права уезжать. Слишком уж неспокойно в самой Сайнараии, и никакой страж не будет достаточно хорош, чтобы поручить ему защиту Рейхе и их ребенка.
   - Я останусь в городе в любом случае, Кальтер. У меня жена на сносях. Даже если мы не ошиблись, и Тайнера участвует в мятеже... я должен быть здесь. Езжай-ка сам, попробуй выследить ее и все вызнать досконально.
   - Ну, свою работу я неплохо знаю, дружище, и не стану уговаривать тебя идти со мной.
   - Будь осторожен, она опасна.
   - Мы тоже кое на что способны. Тем более, я собираюсь прихватить с собой небольшой козырь.
   - О чем ты?..
  
   Первое письмо он получил спустя три недели после разговора за городом. Как раз шел к коменданту ополчения, чтобы внести еженедельный взнос на провиант и мелкие расходы. Его внимание привлек сутулый старик, облаченный в одежду, будто бы нарочно собранную с людей разного положения в обществе. Сапоги старые, стоптанные, прихваченные у голенищ веревками; штаны - цветастые, как у мелкого торгаша на рынке где-нибудь в Лоте, а рубаха из отличной шерсти, хоть и с выцветшей вышивкой по рукавам. Поверх шнуровки на вороте висел медальон из старой меди. Незаметным такого назвать язык не повернется, и все-таки именно этот старик держал в руке зеленый платок. Знак, условленный с Кальтером.
   Старик посмотрел Ильгару в глаза, кивнул на ближайший проулок и скрылся в тени.
   Пришлось обойти полквартала, чтобы не вызвать подозрений и не привлечь лишних взглядов, после чего осторожно прошмыгнул в просвет между дешевой таверной и кособоким домишкой спившегося картографа. Закрывая нос от кислого запаха перебродившего солода, мочи и тухлых очистков, вываливаемых прямо из окон, он добрался до нужного места. По дороге наподдал здоровенной крысе, которая с противным писком обороняла гнилую капустную кочерыжку. После клетки в Плачущих Топях он на дух не переносил этих мерзких тварей...
   Старик держался в тени, и, несмотря на солнечный день, лицо его было не разглядеть.
   - Актис к вашим услугам, - короткий кивок лишь на мгновение высветил морщинистое, обветренное лицо. Тонкая нитка седых усов почти не скрывала шрам между губой и носом. - Имя ваше оставьте при себе, мне оно не интересно - достаточно того, что вы знаете, на что смотреть, - он покачал платком и спрятал его в рукав. - Послание надлежало доставить еще два дня назад, но все никак не мог вас отыскать. Примите, когда посчитаете нужным.
   Он указал под стену трактира, после чего поспешил из проулка.
   Ильгару не нравилась мысль передавать такие важные новости через кого-то постороннего, но Кальтер был уверен, что это вполне надежные посредники. Тут лишь время могло показать, насколько заблуждается лучник, но прав он был в главном - если их подозрения подтвердятся, Ракавир обязан будет получить эти известия от Ильгара лично, и как можно скорее.
   Послание хранилось в деревянном футляре. Пробку закрывала нашлепка сургуча с процарапанной ножом буквой "К".
   С плохим предчувствием Ильгар отправился вначале к коменданту, а уж затем домой. В их тайну посвящено все больше и больше народу, рано или поздно правда всплывет на поверхность, и неизвестно, во что это выльется. Шпионов никто не любит... даже если они верно служат Сеятелю.
   Как ни странно, писал не сам Кальтер. Почерк был ладным, умелым, Ильгар не смог накарябать ничего подобного, его буквы походили на заросли больных корявых деревьев, в то время как тут, будто умелый художник рисовал идеальные, стройные деревца. Таким почерком могли похвастаться либо выходцы из Файхалтара, откуда, по легендам, и пошел всеобщий язык, либо жрецы. Сложно поверить, что это дело рук островного дикаренка Энто.
   Ильгар до сих пор был недоволен, что отпустил мальчишку на такое опасное дело с Кальтером, но это, стоило признать, довольно разумный шаг - дар мальчишки полезен, и вполне способен стать тем самым козырем.
   Дождавшись, пока уснет жена, он вышел из комнаты и уселся прямо на полу в коридоре. Огарка ароматной свечи как раз должно было хватить, поэтому не пришлось рыскать по дому в поисках жира или масла.
  
   Господин И, надеюсь, у вас и вашей жены все хорошо! Пишу под диктовку нашего общего знакомого, поэтому ничего лишнего в письме больше не будет.
   Мы на полпути к побережью. Нагнали ЕЕ - она остановилась в трактире, а мы немного уехали вперед, чтобы выиграть чуточку времени. Господин Д уже на побережье Кораллового моря, в портовом городе Кадлей. Т не одна - с ней путешествуют воины под знаменем плуга, к слову, вполне открыто. Ее личные стражи носят маски и не спускаются с повозки даже ноги размять или помочиться, это странно. Третий мужчина в повозке - кучер, он явно сторонится тех двух, даже спит не на постоялом дворе, а у коновязи.
   Мы приедем в Кадлей раньше, поэтому будем сторожить их возле ворот. На этом - все.
   Ах, еще пару слов от меня - передайте господину Клену, чтобы не волновался. Со мной ничего не случится, и мы еще съездим в их лесной город, как и договаривались.
  
   После этого - ожидания стали самыми главными спутниками Ильгара. С одной стороны, он ждал рождения ребенка - и это были самые поразительные чувства, яркие, прекрасные. С другой - письма Кальтера. И это тяготило, наполняло голову тревожными мыслями. Но хуже всего был сезон дождей, который надвигался неотвратимо, и вполне мог принести такие беды, рядом с которыми даже атаки на Сайнарию показались бы пустяками.
   Время между всем этим занимали бытовые дела, тренировки, мелкие поручения Ракавира и помощь Майти.
   Слухи приносили то неутешительные вести с берегов Безымянной, где союзом ложных богов были сожжены укрепления жнецов, а сама армия оказалась отброшена от линии обороны на полсотни лиг, притом, что отходящей армии пришлось оставить без поддержки и на растерзание врагу два форта. То из Лота - об учиненном колдунами погроме. Так что о мирной жизни даже в глубинке освобожденных Сеятелем земель оставалось лишь мечтать.
   И тем сильнее изводила неизвестность, и тем радостнее было вновь получить заветный футляр с письмом.
   Старик в этот раз сидел на ступенях борделя и курил самокрутку. Из приоткрытых дверей доносилась медленная, сладкая, тягучая, будто вываленная в меду и тесте музыка. Глаза старика маслянисто блестели, а сам он выглядел то ли сонным, то ли безмерно уставшим. Платок был зажат между указательным и большим пальцем левой руки.
   Стоило подойти и забрать послание, но мешала Майти. Им нужно было зайти еще к трем важным горожанам, один из которых просаживал семейные деньги на шлюх и дорогие вина. Именно поэтому они оказались здесь, чтобы переговорить с ним подальше от остального семейства...
   - Чего он так смотрит? - спросила девушка. - Сказать стражам, чтобы прогнали старика?
   - Не стоит. Мы знакомы.
   - Ох у тебя и друзья, - Майти усмехнулась, оглядываясь на улыбающихся стражей. - Вместе по борделям шастали?
   - Пьянствовали, когда я в стражах ходил. А что? Выпивать, знаешь ли, нужно только с достойными людьми.
   Ильгар махнул рукой вестовому и прошел мимо. Оставалось надеяться, что никто не заметил, как он напряжен. Старик появился в не самое лучшее время, и неизвестно, когда объявится вновь...
   - Куверт самый бестолковый из всех, - продолжила между тем Майти прерванный разговор, - пьет, по девкам таскается. Оно бы и ничего для семьи, всяко лучше, чем в перьях и железе на лошадях скакать да лупить друг друга тупыми турнирными мечами, только семейка ни в какую не хочет признавать моего отца главой города... А вот Куверт считает, что будущее как раз за Ракавиром.
   - Так мы пришли свое почтение засвидетельствовать? - Ильгар усмехнулся.
   - Нет. Какое еще почтение - Куверт болван и бестолочь. Просто оказать небольшую услугу ему. Вот, - Майти достала аккуратный пергамент, окантованный тонкими полосками бархата. - Это приглашение его братьям - Увегу и Эртону.
   - Они сарлуги? - На бумаге красовался гербовый плуг и позолоченные шпоры.
   - Именно. Их трижды задерживали за турнирные бои в городе, а один из них зашиб оруженосца. Власти города решили, что такие отчаянные удальцы пригодятся на берегу Безымянной. Куверт останется за старшего...
   Ильгар кивнул. На входе в самую лучшую в квартале таверну он задержался и сказал, что не хочет сидеть в прокуренном помещении. Майти кивнула и велела стражам идти вместе с ней.
   От всех этих игр он чувствовал себя грязным. Ясное дело, что Увега и Эртона отправляют на убой. Какими бы тупыми и самодовольными они ни были - жалко парней. Что всадникам делать на подобной войне? Какой толк от этих груд железа? Разве что умереть красиво, да и то - какая красота в смерти?
   Зато Куверт станет главой семейства, ведь их отец давно немолод. Хуже всего, что Майти отлично понимает, чем занимается, и ее это нисколько не смущает. Видимо, сложные времена требуют не менее сложных решений.
   Ильгар так увлекся собственными мыслями, что едва не прошел мимо посыльного. Он так же сидел и курил на ступенях, помахивая платочком.
   - Падай, - старик склонил голову, - есть пара слов для тебя.
   Ильгар сел, овеваемым терпким запахом табака и амбре ароматных масел, которое доносилось из борделя.
   - Говори быстрее, старик. И давай сюда футляр.
   - Да слов-то немного. Мальчишка, который принес письмо, был испуган и болтал без умолку, так что пришлось вылавливать из потока самое важное. Коротко - все сложилось не лучшим образом. Это ваши дела, так что лишнее мне знать не нужно. Больше - тут.
   Он поставил футляр на ступеньки и отщелкнул самокрутку в сторону. Бумага для табака была редчайшим товаром, и позволить ее себе могли лишь очень богатые люди. Старик на такого не походил.
   - Спасибо.
   - Не за что. Это последнее письмо - за большее не было уплачено. Бывай.
   Он встал и, пошатываясь, побрел в бордель.
   Ильгара перед трактиром уже поджидала Майти. Девушка улыбалась.
   - Все прошло отлично! Куверт принял боевую грамоту - его братья лишь порадуются возможности... эм... проявить себя на поле боя. Придурки, что с них взять. Куверт теперь знает, кто помог ему услать родственничков на Безымянную, и еще больше возлюбит новую власть. Все счастливы! А ты где был? С собутыльником поди болтал?
   - Есть что вспомнить.
   - Охотно верю! - затем едва слышно прошептала, - не знала, что у тебя есть дела с гильдией молчунов.
   - Ты о чем? - Ильгар опешил.
   - Не строй из себя дурня. У старика на шее медальон - знак гильдии. Почетный человек, наверное, высокого ранга! Слышала, что они работают исключительно на самых могучих людей в империи. Вот уж не подумала бы, что ты тоже в чем-то подобном замешан, Ильгар.
   Ей явно понравилось, что родственник тоже втянулся в какие-то подковерные игры. Всю дорогу до поместья Майти весело щебетала, рассказывая, как удачно все провернули с Кувертом, и какую выгоду для города из этого можно извлечь.
   Но Ильгар почти не слушал - у него в кошеле лежало послание, содержимое которого явно не принесет радости.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"