Аннотация: Она пахла - дешевым пивом и газетой. Он - соленой воблой и тоской
Нашел ее случайно. Зашел по привычке за угол, только собрался облегчиться, а тут голос: "Можно не на лицо?"
Голос отбил всю охоту. Стало неловко и опасливо. Собрался было развернуться, но чертыхнулся, достал спички, чиркнул, нагнулся, чтобы рассмотреть. "Чистейшей прелести чистейший образец" дрожал крупной дрожью, щурил огромные слезящиеся глаза, был невообразимо грязен, и, несмотря на это - от него исходил запах пронзительного юношеского счастья. Наверное, так пахнут влюбленные, ещё не познавшие разврата обыденности.
Зачем он взял ее к себе, никогда у себя не спрашивал. Просто взял и понес. Отмыл, накормил, одел в кумачовую сорочку.
Пользы от нее было мало. Да и какая польза от забытой в вихре революции музы? Стрелять не умеет, для речей - голос тихий, нежный такой. В строй не поставишь, на базар не пошлешь. Плюнул. Так и жили.
Стал замечать - кислой капустой, сивухой и потом за версту не несет. Это нравилось. Правда, во взгляде появилась печаль, чужая какая-то. А со временем и кумачовая сорочка стала к лицу, и запах - весенний, пронзительный - угадывался все слабее...
Вечерами подолгу смотрел на падающие листья. Нравился дождь. Она рядом - пиво пила, газеты читала, и "Беломор" курить стала.
Его назвали новым пролетарским поэтом. Она все реже вспоминала свое имя.