- Ну вот, - Пати сняла с Пин последний бинт, - теперь ты перестанешь ныть, что тебе скучно лежать третий месяц без движения. Пошли, трав наберем, зелья наварим, а то... - перебирая склянки, - обезболивающее заканчивается, снотворное ты еще три дня назад выпила, заживляющего на дне... Что ты стоишь шатаешься? Пошли, на улице лучше станет.
Часа 4 спустя девушки вернулись домой, чумазые, с лесным сором в волосах, с корзинами, полными самых разных трав: от обычной крапивы до семян вертиножки, за которой сестрички гонялись по лесу час, пока Пин, наконец, не швырнула свою корзинку в неуловимое растение.
Хмурая Пати начала готовить обед: достала и поставила обратно впечь чугунок с кашей, протерла стол... Пин, уже, кажется, забывшая, что утром едва стояла на ногах, успела сунуть нос в печку, смахнуть горшок с цветущей в нем ромашкой с окна, пока Пати молча не сунула ей в руки веник:
- Мети.
- А ты утром говорила, что мы сегодня зелья варить будем.
- Угу.
- Мы будем варить?
- Угу.
- А когда?
- ...
- Ты меня игнорируешь? - так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, поинтересовалась Пин.
- Нет.
- Ты обещала мне снотворное.
- Угу.
- И?..
- Угу.
- Так когда?.. Эй! - она шустро присела, загородившись стулом от летящей в нее луковицы. - Ты... - мимо пронеслась морковка, - Сдурела?! - разделочная доска, - Прекрати! - над головой просвистел нож. - Да хватит уже!!
Вскочив на ноги, Пин швырнула в сестру первое, что попалось под руку...
... Подойдя к избушке, в которой жила знахарка с сестрой, и услышав веселый смех, кунец, хмыкнув, открыл дверь и обомлел: вся изба была завалена кухонной утварью, рассыпанными фруктами и овощами, посудой, поленница разбита и раскидана... сестры же сидели за столом и, мирно беседуя, обедали.
- Девки... Вы чего это, а? - ошалело спросил мужчина, - Обидел, что ль, кто?
- Нет, - обернулась Пати.
- А кто ж... погром-то...
- А, это мы с сестрой планировали завтрашний день.
- Сегодняшний!..