Кюнемес : другие произведения.

Страсти по Трансильвании

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что связывает между собой крушение немецкого цеппелина, румынских повстанцев и шестерых студентов, отправившихся в лыжный поход? Инспектор Фазекаш должен разобраться в этом непростом деле...

СТРАСТИ ПО ТРАНСИЛЬВАНИИ

  

I. ГОРОД С ТРЕМЯ НАЗВАНИЯМИ

  
   В дверь робко постучали. Инспектор Имре Фазекаш, пятидесятилетний мужчина с прямыми усами и темными, небрежно зачесанными набок волосами, удивленно взглянул на вертикально разделенный стрелками пополам циферблат часов и вопросительно посмотрел на своего помощника.
   - Кто это еще может быть?
   - Наверное, судья Кукалан пришел пить чай, - усмехнувшись, ответил лейтенант Константин Трифонеску, невысокий, практически лысый человек сорока пяти лет с маленькими усиками. - Войдите!
   В кабинет буквально ввалилась тяжело дышавшая женщина в шерстяном платке, распространяя вокруг себя морозную свежесть улицы.
   - Помогите!.. Пожалуйста!.. - задыхаясь, выдавила из себя посетительница, растерянно озираясь по сторонам.
   - Что случилось? - спросил инспектор.
   - Я... У меня... красть конь... - стала объяснять женщина на ломаном венгерском.
   - Что? - не понял Фазекаш. - Коня украли?
   Женщина испуганно посмотрела на инспектора, казалось, мгновенно забыв свой скудный словарный запас. Имре сердито почесал усы, что свидетельствовало о его сильном раздражении.
   - Лейтенант, спросите у нее по-румынски, - обратился Фазекаш к Трифонеску.
   Константин задал женщине вопрос, и та, обрадованно закивав головой, ответила ему. Лейтенант взял лист бумаги и стал торопливо записывать показания женщины. Через десять минут разговора Трифонеску проводил посетительницу до двери. Последние слова лейтенанта звучали ободряюще и обнадеживающе.
   - Ну, что она сказала? - хмуро поинтересовался инспектор, когда Константин закрыл дверь.
   - Мария Букшэ, 42 года, приехала в город из Борбанда за своим мужем, который пьянствовал со своими дружками в трактире "Белый осел". Пока она приводила супруга в чувство, ее гнедого коня, который был запряжен в сани, украли, - вкратце пересказал Трифонеску.
   - Ясно, - откинулся на спинку стула Фазекаш. - Думаю, это объявились наши старые знакомые с окраины.
   - Цыгане-конокрады?
   - Давно о них ничего не было слышно. Небось, промышляли в других местах. А теперь вернулись, думают, что мы их забыли.
   - Как бы не так!
   - Но разговаривать с румынскими крестьянами все так же сложно, как и раньше, - покачал головой Имре. - Что есть венгерские школы, что нет - никакого толку...
   - О чем вы говорите! - махнул рукой лейтенант. - У нас в отдаленных горных селах еще неграмотные есть. А вы хотите, чтобы они говорили по-венгерски.
   - Да, хочу! - подтвердил Фазекаш.
   - Вы говорите довольно опасные вещи, инспектор... - осторожно заметил Константин.
   - Не обижайтесь, лейтенант, но официальный язык у нас венгерский, поэтому все жители королевства - в Словакии, Закарпатье или Трансильвании - должны говорить по-венгерски или, на худой конец, по-немецки, поскольку это официальный язык Остунгславии. Вы ведь выучили венгерский.
   Трифонеску, вскинув брови, вздохнул, потом, помолчав, сказал:
   - Вы никогда не задумывались, почему у нашего города целых три названия?.. Венгры называют его Дьюлафехервар, румыны - Четатя-Альбэ, а немцы - Карлсбург...
   - Вообще-то, пять, - снисходительно поправил инспектор своего помощника. - Вы забыли латинскую Альба-Юлию и славянский Белград.
   - Это уже экзотика, - возразил Константин. - Так вот, мне кажется, что австрийцы навязали свое название для того, чтобы примирить венгерское и румынское население.
   - Ваша теория неверна. По-вашему, я должен называть наш город Дьюлафехервар, но я говорю: "Карлсбург", потому что так короче, - пожал плечами Имре. - А неужели вы называете город Четатя-Альбэ?
   - Нет.
   - Вот видите!
   Фазекаш, победно усмехнувшись, хотел снова откинуться на спинку стула, но вдруг, вспомнив о деле, резко выпрямился.
   - Чуска! - позвал он.
   На пороге появился высокий, как телеграфный столб, вахмистр. Его почти детское веснушчатое лицо странно контрастировало с длинной худой фигурой.
   - Слушаю!
   - Возьмите с собой двух... нет, лучше четырех жандармов и навестите дом наших знакомых цыган у железной дороги. Если я не ошибаюсь, то около часа назад они украли гнедого коня возле трактира "Белый осел", - проговорил инспектор.
   - Будет сделано! - тряхнул копной светлых волос Чуска, собравшись уходить.
   - Постойте! - вспомнил кое-что Имре.
   - Да?
   - Вы ведь венгр?
   - Так точно!
   - Скажите, в каком городе вы сейчас находитесь?
   - В Дьюлафехерваре, - в недоумении ответил вахмистр.
   Лейтенант значительно посмотрел на инспектора.
   - А почему не в Карлсбурге? - поинтересовался Фазекаш.
   - Не знаю. У нас в семье так говорили, - простодушно сказал Чуска.
   - Можете идти.
   Когда вахмистр вышел, Трифонеску, усмехнувшись, произнес:
   - А я что говорил?
   - Исключение, лейтенант, только подтверждает правило! - парировал Имре.
   Он встал из-за стола и начал одеваться.
   - Я пойду домой, - пояснил инспектор. - Рабочий день давно закончился, а мы и так уже здесь засиделись. Вы идете?
   - Еще нет.
   - Думаете, Чуска сам не справится?
   Константин развел руками.
   - Ну, как знаете, - Фазекаш надел на голову черную шляпу с плюмажем. - До завтра!
   - До свидания! - кивнул Трифонеску.
   Был тихий январский вечер. Недавно взошедшая полная луна мягким сиянием осветила заснеженные улицы. Снег приятно скрипел под сапогами Имре. Он шел быстрым шагом, глубоко вдыхая морозный воздух. Инспектор миновал длинное здание городского совета, пересек небольшую площадь, прошел мимо огромного старинного собора с квадратной колокольней с часами и нырнул под темные своды ворот, которые вывели его из крепости. Эта крепость в форме семилучевой звезды прятала за своими массивными кирпичными стенами старый город - сердце Карлсбурга. Фазекаш пересек по мосту широкий ров и, обогнув один из фортов, расположившихся вокруг крепости, вышел на тесно застроенную небольшими домами улицу. Через несколько минут он уже был в своей служебной квартире.
   Возле дверей его встретила улыбавшаяся жена.
   - Здравствуй, дорогая! - поцеловал ее в щеку Имре. - Ты сегодня какая-то веселая.
   - А что, я уже не могу ничему порадоваться? - игриво удивилась супруга.
   - Не моему же приходу.
   - Узнаю этот холодный тон! Ты у нас очень серьезный человек.
   - Вообще-то, Корнелия, я инспектор жандармерии, если ты не забыла.
   - Ну конечно! Ты же видишь всех людей насквозь!
   - Ты мне льстишь. Ну, рассказывай, что случилось?
   Корнелия показала мужу зажатое в ладони письмо в разорванном конверте.
   - От кого это? - спросил Фазекаш, протягивая руку за письмом, но жена ловко спрятала его за спину. После непродолжительной борьбы, сопровождаемой смехом Корнелии, Имре почувствовал в руке клочок бумаги. Инспектор развернул его, но это был всего лишь конверт, письмо осталось в победно вскинутой вверх руке супруги. Фазекаш бросил взгляд на обратный адрес: это было письмо их старшего сына Дьёрдя, учившегося в университете в Будапеште.
   - Ну и ладно! Можешь не показывать, - махнул рукой Имре.
   - Тебе что, не интересно, как там твой сын? - возмутилась Корнелия.
   - Его еще не отчислили?
   - Почему ты такого плохого мнения о нашем сыне? Наоборот, у него все хорошо. Преподаватели его хвалят, и... кажется, у него появилась девушка...
   - Так вот почему ты так сияешь!.. Женщин хлебом не корми, только дай об амурных делах посудачить.
   - Ты еще скажи, что не рад!
   Инспектор помолчал.
   - И что, у него все серьезно?
   - Он хочет привезти ее к нам летом.
   - Пусть везет, - пожал плечами Фазекаш. - Как бы только это не сказалось на его учебе...
   - Он ведь уже в этом году окончит университет, - заметила Корнелия.
   - А как там Бела?
   - Дьёрдь пишет, что присматривает за ним.
   - Ты в это веришь? Ты же знаешь Дьёрдя. Ему бы за собой присмотреть.
   - Ну, я надеюсь, что про своего младшего брата он помнит...
   - И зачем Бела поехал учиться в Будапешт? Дьёрдь, по крайней мере, знал, куда поступает, а Бела? Он просто поехал вслед за старшим братом, чтобы показать, что он не хуже его. Оставался бы в Карлсбурге и пошел бы в наш университет. Думаю, здесь преподают не хуже, чем в Будапеште. И дешевле бы вышло, и был бы под присмотром. А сейчас что? Дьёрдь окончит университет, и Бела останется там один со своими проблемами.
   - Ну, у него же, наверное, есть товарищи.
   - Товарищи тоже бывают разные...
   - Дорогой, ты заглядываешь слишком далеко вперед. Пошли лучше ужинать, - предложила Корнелия.
   - Пошли, - согласился Имре, отправляясь вслед за женой на кухню.
  

II. КАТАСТРОФА В НЕБЕ

  
   Фазекаш проснулся ночью от громкого стука в дверь. Инспектор посмотрел на часы: половина первого.
   - Кому там неймется? - недовольно пробормотала Корнелия.
   - Спи, дорогая, это, наверное, ко мне, - спешно одеваясь, тихо проговорил Имре.
   Он, протирая глаза, подошел к двери.
   - Кто там?
   - Это я, Константин.
   Фазекаш открыл дверь. На пороге стоял встревоженный лейтенант.
   - Что случилось? - спросил, зевая, инспектор. - Цыгане?
   - Хуже, - мрачно ответил Трифонеску. - В районе Сасвароша загорелся и упал дирижабль. Есть погибшие.
   - Что? - вырвалось у Имре.
   - Мы на машине, - коротко пояснил Константин.
   Выйдя на залитую лунным светом улицу, Фазекаш увидел темный автомобиль жандармерии с работавшим двигателем. За рулем был Чуска. Инспектор сел на заднее сиденье слева, лейтенант - справа. Машина тронулась и с глухим шумом поехала по улицам Карлсбурга.
   - Есть какие-нибудь подробности? - машинально произнес Имре.
   - Пассажирский цеппелин LZ 152 "Боруссия" совершал регулярный рейс Фридрихсхафен - Дар-эс-Салам с остановками в Вене, Будапеште, Бухаресте, Стамбуле и Каире. На борту находилось 110 человек, из них 35 человек экипажа. Примерно за пятнадцать минут до полуночи между Девой и Сасварошем на дирижабле начался пожар, который привел к взрыву водорода и крушению цеппелина. Точное число жертв пока неизвестно, но счет идет уже на десятки, - отрешенно доложил Трифонеску.
   - Сасварош - это же соседний комитат, - задумчиво сказал Фазекаш. - Километров пятьдесят от Карлсбурга?
   - Где-то так, - кивнул Чуска.
   - И зачем мы могли им понадобиться? - недоумевал инспектор.
   - Наверное, людей не хватает, - предположил Константин.
   Некоторое время все молчали. Слышен был лишь однообразный гул мотора.
   - Что там, кстати, слышно об украденном коне? - вспомнил вдруг Имре.
   - Нашли, - оживленно проговорил вахмистр. - У тех цыган, как вы и сказали.
   Фазекаш почувствовал неуместность своего беспокойства о лошади, когда они едут на место катастрофы с человеческими жертвами, поэтому он устремил неподвижный взгляд в окно и за всю дорогу больше не проронил ни слова.
   Двигатель глухо ворчал. Фары разрезали пространство ослепительным желтым светом, выхватывая из темноты силуэты столбов и деревьев. За окном медленно проплывали покрытые черной щетиной лесов горы и спавшие в бирюзовых снегах деревни.
   Через час пути дорогу им преградил патруль. Инспектор вышел из машины и предъявил удостоверение жандарму. Тот вытянулся и отдал честь.
   - Проезжайте!
   - А куда хоть ехать? - спросил Имре.
   - Увидите.
   За поворотом, там, где к шоссе вплотную подходила железная дорога, толпились люди. На обочине сгрудились пожарные автомобили, машины скорой помощи и жандармерии. Чуска остановился.
   - Стойте здесь, - приказал Фазекаш, надевая шляпу. - Я скоро.
   Инспектор стал пробираться сквозь толпу репортеров, фотографов и зевак, упрямо напиравшую на жандармов, оцепивших место катастрофы. Недовольный ропот то и дело прерывался одиночными криками, из раскрытых ртов вырывались клубы пара, часто щелкали затворы фотоаппаратов, вспышки фотоколб слепили глаза. Имре бросил взгляд на еще дымившийся, покореженный скелет дирижабля, распластанный на берегу реки. Пятно обугленной травы под ним странно смотрелось посреди заснеженных лугов и полей. Время от времени толпа почтительно расступалась, и санитары с носилками, на которых стонали от переломов и ожогов выжившие пассажиры, быстро проходили к машинам скорой помощи. Чтобы прояснить ситуацию, Фазекаш стал высматривать среди жандармов кого-нибудь из своих знакомых. Наконец он заметил в оцеплении инспектора Рэдукану из Девы, ругавшего за что-то провинившегося жандарма. Фазекаш пошел к нему.
   - И вы здесь? - пожал руку Имре инспектор из Девы. - Тяжелая ночь, не так ли?
   - За что вы его? - кивнул Фазекаш на жандарма.
   - Да пускает кого попало за оцепление. Как бы эти чертовы журналисты не вытоптали там все вокруг.
   - А кто будет проводить расследование причин катастрофы?
   - Не знаю. Говорят, завтра приедет комиссия - немецкие инженеры из Фридрихсхафена и наши из Будапешта. Посмотрим...
   - Много жертв?
   - Около сорока, но из выживших многие в тяжелом состоянии.
   - Мы чем-нибудь можем вам помочь?
   - Думаю, мы и сами справимся.
   - Тогда зачем нас сюда вызвали? - недовольно произнес Имре.
   - Это обыкновенная история! Кто-то вверху решил подстраховаться и вызвал на место катастрофы жандармов со всех окрестных городов. Бюрократия... - развел руками Рэдукану.
   - Значит, я возвращаюсь в Карлсбург.
   - Езжайте. Если что-нибудь понадобится, я вам позвоню.
   Они попрощались, и Фазекаш, поеживаясь от холода, стал торопливо пробираться сквозь толпу к своей машине.
   Следующие три дня прошли в тревожных хлопотах. Выяснилось, что в потерпевшем крушение цеппелине летели в основном германские колонисты - целые семьи с детьми. Число жертв росло. Пассажиров, находившихся в тяжелом состоянии, перевозили из Девы в лучше оснащенную больницу Карлсбурга. Туда приехали известные врачи из Берлина, Вены и Будапешта. Обычное течение жизни провинциального города было нарушено: люди ходили какие-то притихшие и в своих разговорах то и дело возвращались к катастрофе дирижабля. Но это продолжалось недолго: новое событие, всколыхнувшее весь город, вытеснило в головах обывателей трагедию в небе над Трансильванией.
  

III. ПРОКЛАМАЦИЯ

  
   На четвертый день после катастрофы ясным морозным утром Имре, как обычно, шел на службу. У ворот в крепость он увидел толпившийся народ. Заметив приближавшегося инспектора, люди, боязливо озираясь, стали расходиться. На воротах висел лист бумаги, на котором было напечатано несколько строк по-румынски. Фазекаш в недоумении остановился, пытаясь понять, о чем идет речь в объявлении. За этим занятием и застал его Трифонеску. У лейтенанта был обеспокоенный вид.
   - Здравствуйте, инспектор! - кивнул Константин и, увидев бумагу, поспешно снял ее с ворот.
   - Что это вы делаете? - не понял Имре.
   - Пойдемте в участок, я вам кое-что покажу, - хмуро проговорил Трифонеску.
   - О чем там хотя бы написано?
   - Не здесь.
   Лейтенант быстрым шагом вошел в крепость. Фазекаш, сгорая от нетерпения, двинулся вслед за ним.
   Когда они оказались в своем кабинете, инспектор не выдержал:
   - Вы объясните мне, наконец, в чем дело?
   - Это прокламация, - ответил Константин.
   - О чем там говорится? Переведите мне.
   - Извольте!.. "Дорогие соотечественники! Братья и сестры! Хватит терпеть притеснения со стороны... подлых венгров и надменных австрияков! Настало время взять нашу судьбу в свои руки. Мы, румынские патриоты, выступаем за свободную и независимую Трансильванию! У нас много врагов, но сейчас мы сильны как никогда. Мы обладаем оружием, которого нет нигде в мире. Один из наших братьев изобрел... луч смерти, которым он взорвал немецкий дирижабль над Девой. С помощью... этого оружия разрушительной силы мы разгромим наших врагов. Приближается... решающий момент нашей истории. Вскоре будет дан сигнал к всеобщему румынскому восстанию. Да здравствует независимое княжество Трансильвания!" - закончил читать Трифонеску.
   - Там так и написано? - почесал усы Имре.
   - Может быть, я не сумел правильно подобрать некоторые слова, но постарался передать вам суть.
   - А что вы хотели мне показать?
   Лейтенант открыл ящик стола и достал оттуда еще две копии прокламации.
   - Вот эта висела на других воротах в крепость, а эта - на дверях православной церкви, - пояснил Константин. - Вероятно, это еще не все.
   Фазекаш разложил прокламации на столе.
   - Похоже, все они были набраны на одной пишущей машинке с помощью копировальной бумаги. Вот эта, самая четкая, скорее всего, находилась вверху, - задумчиво сказал инспектор.
   - В таком случае тот, кто это сделал, поступил весьма опрометчиво: ведь мы сможем вычислить его по машинке, - заметил Трифонеску.
   - Верно. У этой машинки укороченная буква "p", а у буквы "s" частично стерт верхний конец.
   - А что вы думаете об этом "луче смерти"?
   - Не знаю, я ведь не инженер... Но кто же мог изобрести это оружие? Неужели кто-то из нашего университета?..
   - Это вполне возможно.
   - А дежурившие ночью жандармы не видели, кто расклеивал прокламации?
   - Я уже спрашивал. Они сказали, что не заметили ничего необычного.
   Имре тяжело вздохнул.
   - Черт знает что!.. Я звоню в Деву, - решил он.
   Фазекаш поднял трубку телефона.
   - Алло!.. Доброе утро! Соедините меня с жандармерией Девы...
   - Алло! - послышался на другом конце провода голос инспектора Рэдукану.
   - Здравствуйте! Это Фазекаш.
   - Здравствуйте! Рад вас слышать, инспектор!
   - Я звоню вам по очень серьезному делу.
   - Слушаю.
   - У нас в городе ночью кто-то расклеил прокламации каких-то румынских повстанцев. У вас ничего такого не было?
   - Нет. В первый раз слышу.
   - Это еще не все. В прокламации говорится, будто бы кто-то из этих повстанцев сбил немецкий цеппелин над Девой с помощью некоего "луча смерти". Что вы об этом думаете?
   - Ну... вообще-то, я вам уже говорил, что расследование причин катастрофы дирижабля ведет следственная комиссия из немецких и венгерских инженеров. Обратитесь лучше к ней.
   - Хорошо, как мне с ней связаться?
   - Вас сейчас перенаправят. До свидания!
   - До свидания!
   Через некоторое время в трубке послышался негромкий голос:
   - Добрый день! Говорит инженер Чаплар.
   - Здравствуйте! Это инспектор Фазекаш из Карлсбурга.
   - Что вы хотели?
   - У нас ночью расклеили прокламации, в которых утверждается, что дирижабль, крушение которого вы расследуете, был уничтожен неким "лучом смерти".
   - Чьи это прокламации?
   - Каких-то румынских повстанцев.
   - Сейчас многие спекулируют на теме лучей смерти. Многие о них слышали, но никто не видел. Тесла, например, утверждает, что он создал лучи смерти, но никаких доказательств этого до сих пор не представлено.
   - Значит, вы считаете это выдумкой?
   - Обыкновенный блеф. Повстанцы хотят, чтобы вы их боялись.
   - А у вас уже есть версия о причине катастрофы цеппелина?
   - Мы считаем, что в результате обрыва одного из элементов каркаса был поврежден газовый баллон с водородом. Произошла утечка газа, при его смешении с атмосферным воздухом возникла взрывоопасная смесь. После этого достаточно было малейшей искры, чтобы на дирижабле возник пожар.
   - Но ведь что-то должно было вызвать эту искру.
   - Понимаете, инспектор, сейчас уже практически невозможно выяснить, что вызвало эту искру. Мы можем об этом только догадываться.
   - Значит, теоретически это мог быть луч смерти?
   - Знаете, инспектор, среди обывателей много любителей всякого рода необъяснимых феноменов, заговоров и загадок истории. Но вы ведь не один из них?
   - Выходит, это маловероятно? - не сдавался Имре.
   - Послушайте! - начал терять терпение Чаплар. - Скажу вам начистоту. Мы не можем со слов каких-то неизвестных повстанцев написать в официальном отчете, что дирижабль был уничтожен лучом смерти. Вы представляете, какой будет скандал, если мы так напишем? Вы хотите, чтобы к вам в город приехал с десяток разных комиссий из Вены и Будапешта? Вам это надо?.. Мой вам совет: постарайтесь сами без лишнего шума разобраться в этом деле. Я не верю в то, что дирижабль был сбит каким-то фантастическим оружием.
   - Именно это я и хотел от вас услышать. До свидания!
   - До свидания, инспектор!
   Фазекаш устало положил трубку.
   - Ну что? - спросил лейтенант.
   - Инженер из комиссии по расследованию причин катастрофы дирижабля считает, что луч смерти - это блеф повстанцев, - с досадой проговорил инспектор.
   - Значит, беспокоиться не о чем, - обрадованно произнес Константин. - Но вы, кажется, чем-то недовольны.
   - У меня очень нехорошее предчувствие, - признался Имре. - Думаю, в нашем расследовании мы должны исходить из худшего.
   - Что будем делать?
   - Мы должны действовать осторожно. О прокламациях никому ни слова. Правда, я уже рассказал о них Рэдукану, но, надеюсь, у него хватит ума не трубить об этом на каждом углу. Я попробую пока что провести неофициальное расследование. Схожу в университет, расспрошу ректора, а там посмотрим...
   - Я могу вам чем-нибудь помочь?
   - Вы нужны мне здесь, в участке. Если сюда будут заходить румыны, попытайтесь выведать у них что-нибудь об этом деле. Правду они вам, конечно, не скажут, но можно проследить за их реакцией. Город у нас небольшой, все друг друга знают, так что скрыться автору прокламаций будет нелегко.
   - Понятно, - кивнул Трифонеску.
   Фазекаш взял со стола прокламацию с наиболее четким текстом, надел шляпу и вышел из кабинета.
  

IV. В УНИВЕРСИТЕТЕ

  
   Карлсбургский университет, официально именовавшийся Трансильванским университетом Альба-Юлии, был открыт через четыре года после окончания победной для Остунгславии Великой войны. Новое высшее учебное заведение было оснащено самым современным оборудованием, поэтому пользовалось все возраставшей популярностью среди венгерских абитуриентов. На естественнонаучном, математическом, филологическом и юридическом факультетах обучались в общей сложности около двух тысяч студентов. В прошлом году как раз состоялся первый выпуск студентов.
   Университетский городок был расположен на окраине Карлсбурга, там, где над городом возвышались покрытые темным лесом заснеженные горы. Все здания университета, включая интернаты, были построены в новом архитектурном стиле, недавно получившем распространение во всей Европе. Внушительное здание естественнонаучного факультета, в котором располагался ректорат, выделялось высокими квадратными пилястрами, членившими фасад по вертикали, и напоминавшей зиккурат замысловатой башней, прорезанной узкими окнами.
   Войдя в корпус, Фазекаш оказался в роскошном холле, опоясанном по периметру орнаментом из латунных пальмовых листьев. По углам стояли аллегорические женские скульптуры, олицетворявшие науки. Поблуждав вокруг, инспектор не без труда нашел нужный ему коридор, где находился кабинет ректора.
   Ректор университета Кэтанэ был величественным стариком с высоким покатым лбом, обрамленным короткими седыми волосами, крючковатым носом и усами, переходившими в длинную бороду, делавшую его лицо еще более вытянутым. Он сидел за массивным письменным столом, заваленным бумагами. Из-за приоткрытой двери, которая вела в канцелярию, доносился частый стук клавиш пишущей машинки.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш, - представился Имре, показав удостоверение.
   - Здравствуйте! - встал из-за стола Кэтанэ, протягивая инспектору широкую мясистую ладонь. - Что привело вас в наш университет?
   - Я пришел к вам по делу, - пожал руку ректору Фазекаш, - боюсь, не слишком приятному.
   - Разумеется! Присаживайтесь, - предложил Кэтанэ и, подойдя к двери в канцелярию, осторожно закрыл ее. - Я к вашим услугам.
   Имре положил на стол прокламацию.
   - Вот это мы обнаружили сегодня утром на воротах в крепость. Еще две такие же были найдены в других местах города.
   Ректор водрузил на нос пенсне и стал читать, после чего поднял испуганный взгляд на инспектора.
   - Вы считаете, это дело рук кого-нибудь из наших преподавателей?
   - Здесь говорится о некоем ученом, который изобрел луч смерти. Согласитесь, что в нашем городе, кроме студентов и преподавателей университета, больше некому это сделать.
   - Почему вы решили, что этот ученый должен быть непременно из нашего города? - Кэтанэ недоверчиво посмотрел на Имре.
   - Это мое предположение, - неуверенно проговорил Фазекаш, чувствуя, что ректор нащупал слабое место в его теории. - Дирижабль потерпел крушение между Девой и Сасварошем, но там никто не слышал о подобных прокламациях, а появились они именно в Карлсбурге.
   - Я уверен в своих подчиненных, инспектор. Я просто не могу себе представить, чтобы кто-нибудь из них был способен на такое. Вы ведь знаете, - вполголоса сказал Кэтанэ, - перед открытием нового университета в не особенно лояльном к венгерской короне регионе наши преподаватели прошли очень тщательный отбор. Кроме того, откровенно говоря, я не знаю среди них ни одного гениального ученого. Ну и, наконец, вы меня извините, но само появление этой прокламации - совершенная глупость. Зачем повстанцам открыто сообщать о своих планах властям накануне восстания? Какой нормальный взрослый человек так поступит?
   - Значит, вы считаете, что это кто-то из студентов?
   - Да. Но не беспокойтесь, скорее всего, это просто такая... глупая шутка.
   - Хороша шутка! - покачал головой Имре. - Мне сейчас совсем не до смеха.
   - Совершенно с вами согласен, - кивнул ректор. - Мне тоже.
   - Вы говорите, что у вас нет гениальных ученых среди преподавателей. Тогда, может, у вас есть гениальные студенты?
   - Я, конечно, не знаю всех студентов, но среди них встречаются очень способные молодые люди.
   - Сколько студентов проживает в интернатах?
   - Мы стараемся полностью обеспечивать жильем наших студентов. Как правило, только жители Карлсбурга остаются жить у своих родителей. Впрочем, некоторые студенты из нашего города все равно живут в интернатах.
   - Студенты могут отлучаться ночью из интерната?
   - Это исключено. У нас в университете с этим строго. Каждый вечер мы проверяем в интернатах нахождение студентов в своих комнатах. Если студент, проживающий в интернате, отсутствовал в нем ночью без письменного разрешения со стороны руководства, мы накладываем на обучающегося дисциплинарное взыскание.
   - Это хорошо... - обрадованно пробормотал Фазекаш.
   - Что вы сказали? - не понял Кэтанэ.
   - Значит, вы можете мне сказать, кто из проживающих в интернатах студентов отсутствовал в ночь, когда произошла катастрофа дирижабля?
   - Да, конечно, - ректор взял со стола одну из папок и стал перебирать листы. - Нет, в ту ночь нарушений режима зафиксировано не было.
   - А сколько студентов проживает у родителей в Карлсбурге? - спросил инспектор.
   - Надо считать. Десять человек на филологическом... Ах да, совсем забыл! - воскликнул Кэтанэ. - Шестеро студентов отсутствовали в ту ночь в городе с моего разрешения.
   - Вот как? - насторожился Имре. - И кто же это?
   - Вы не подумайте ничего плохого. Они участвовали в лыжном походе по окрестным горам от нашей секции спортивного туризма. У них было освобождение на неделю. Они все хорошие ребята.
   - Они вернулись или еще нет?
   - Они вернулись вчера вечером, сегодня заходили ко мне перед занятиями.
   - У вас есть их список?
   - Разумеется! У меня даже остались их личные карточки, еще не успел отнести в канцелярию, - ректор достал из ящика стола стопку из нескольких бланков с фотографиями. Фазекаш быстро просмотрел их.
   - Вы можете коротко охарактеризовать этих студентов?
   - Пожалуй... Шандор Тимар, венгр, студент-физик, учится на последнем курсе, организатор и руководитель секции спортивного туризма в нашем университете, очень активный и добросовестный молодой человек. Карл Ауэрбёк, немец, студент-биолог, родом из Карлсбурга, но живет в интернате, увлекается насекомыми, участвует в научных конференциях. Петру Бирдян, румын, студент-химик, учится хорошо, также активно участвует в научной жизни университета. Иштван Сеп, венгр, студент-геолог, сын нашего профессора филологии Ференца Сепа, очень уважаемого человека в университете, учится на "отлично", проявил недюжинные способности к наукам, проживает с отцом и мачехой в Карлсбурге. Макс Гольдфарб, очень способный еврейский юноша, студент-юрист. Василе Карча, румын, студент-математик, учится неплохо, увлекается музыкой, живет с родителями в Карлсбурге.
   - Хорошо. Можно, я заберу с собой их личные карточки?
   - Конечно! Только... вы же не подозреваете их в этом безобразии? - кивнул на прокламацию Кэтанэ.
   - Давайте начистоту, - тихо произнес инспектор. - Мы оба заинтересованы в том, чтобы раньше времени не раскрывать ход этого дела. Я веду расследование неофициально. Этих шестерых студентов я опрошу пока что в качестве возможных свидетелей катастрофы дирижабля. Вы же, в свою очередь, должны провести внутреннее расследование, чтобы выяснить, кто из студентов мог быть автором прокламации. Согласны?
   - Хорошо.
   - И последний вопрос: у вас в канцелярии одна пишущая машинка?
   - Одна.
   - Можно взглянуть на какой-нибудь документ, набранный на ней?
   - Вот, пожалуйста.
   Имре стал внимательно изучать текст, но вместо наполовину стертых букв "p" и "s" здесь пропадало основание у "l".
   - Не та, - заключил Фазекаш, пряча прокламацию в карман. - Спасибо вам за содействие! До свидания!
   - До свидания, инспектор! - попрощался Кэтанэ. - Если у вас появятся новости, заходите ко мне в любое время.
   Пока студенты были на занятиях, инспектор решил посетить магазин пишущих машинок, который находился в центре города. Имре поздоровался с продавцом, пожилым венгром, и передал ему личные карточки студентов.
   - За последний месяц кто-нибудь из этих людей заходил к вам в магазин? - спросил Фазекаш.
   - Он! - продавец указал на фотографию Ауэрбёка.
   - Вы уверены? - удивился инспектор. - Посмотрите внимательно.
   - Точно он!
   - Когда это было?
   - Где-то две недели назад.
   - И что же, он купил у вас пишущую машинку?
   - Нет. Он долго расспрашивал меня о разных моделях, попробовал печатать на двух или трех машинках, но так ничего и не взял, поэтому я его хорошо запомнил.
   - Что ж, спасибо! - задумчиво проговорил Имре.
   Дело принимало неожиданный оборот.
  

V. ФИЗИК ТИМАР

  
   После обеда Фазекаш снова вернулся в университетский городок. Сначала инспектор направился в интернат N1, одно из нескольких ступенчатых, сужавшихся кверху зданий, возвышавшихся вокруг более низких корпусов, где размещались факультеты. Имре поднялся на лифте на седьмой этаж, где жили студенты-физики, и постучал в дверь комнаты Тимара.
   - Войдите! - послышался оттуда твердый решительный голос.
   Открыв дверь, Фазекаш увидел довольно тесную, бедно обставленную комнату с кроватью, высоким, узким шкафом, хромоногим столом с тремя выдвижными ящиками и маленькой тумбочкой. Зато обилие висевших на стене дипломов и стоявших на всех свободных местах кубков придавало небольшому помещению нарядный вид.
   Заметив застывшего на пороге инспектора, Шандор Тимар поднялся со скрипучего стула. Это был молодой человек атлетичного телосложения с густыми, коротко подстриженными волосами и широким, гладко выбритым лицом с волевым подбородком.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш.
   - Добрый день! - пожал студент руку Имре.
   - Скажите, как вам удается совмещать учебу с соревнованиями и походами? Ведь это... поразительно! - не найдя подходящего слова, восхищенно произнес Фазекаш, окинув взглядом награды.
   - Тяжело, - засмеялся Шандор, - но я стараюсь.
   - Вы ведь физик?
   - Да.
   - Каким разделом физики вы интересуетесь больше всего?
   - Вы же сами видите, что мне некогда заниматься наукой... Впрочем, я пишу выпускную работу по термодинамике.
   - Ясно. Однако перейдем к делу. Вы догадываетесь, почему я к вам пришел?
   - Нет.
   - Вы, наверное, слышали, что три дня назад между Девой и Сасварошем потерпел крушение дирижабль?
   - Самое интересное, что мы узнали об этом только вчера вечером, когда вернулись в Дьюлафехервар.
   - Вот как? - не поверил инспектор. - Вы были руководителем похода?
   - Да.
   - И маршрут составляли тоже вы?
   - Конечно.
   - Значит, вы можете показать мне место вашей ночевки в день катастрофы дирижабля? - спросил Имре, разворачивая перед Тимаром большую потрепанную карту.
   - Вот здесь, - студент поставил карандашом крестик в четырех километрах к западу от Девы, - на опушке леса, недалеко от села Козойя.
   - Очень интересно!.. Скажите, может, вы видели или слышали ночью что-нибудь необычное?
   - Нет, - подумав, покачал головой Шандор. - В тот день мы сильно устали и сразу после ужина легли спать.
   - Вспомните, может, вас что-нибудь разбудило посреди ночи?
   - Нет, я спал крепко. Хотя... сквозь сон мне показалось, что кто-то входил в палатку. Но я в этом не уверен.
   - А с кем вы спали в одной палатке?
   - Я спал с Иштваном и Максом. В другой палатке ночевали Карл, Василе и Петру.
   - Спасибо, что ответили на мои вопросы! - поблагодарил Фазекаш Тимара, торопливо складывая карту. - Вы мне очень помогли. До свидания!
   - До свидания, - в недоумении сказал студент, провожая инспектора до двери.
  

VI. БИОЛОГ АУЭРБЁК

  
   Студенты-биологи жили на пятом этаже интерната N1. Фазекаш спустился на два этажа вниз и постучал в дверь комнаты Ауэрбёка. Инспектору никто не ответил. Имре дернул за ручку, и дверь открылась. Фазекаш оказался в небольшом, чисто убранном помещении. Обстановка комнаты выглядела скромно, но аккуратно. Вдоль стены стоял высокий застекленный шкаф с засушенными жуками самой разной расцветки. Карл Ауэрбёк сидел с книгой в руках за столом, на котором возвышалась старая громоздкая пишущая машинка.
   Карл был родом из трансильванских саксов. У него были светлые волосы, неподвижный взгляд голубых глаз словно пронизывал собеседника насквозь, крупный нос, казалось, был точно подогнан к скуластому лошадиному лицу, как деталь неизвестного механизма.
   - Здравствуйте! Я инспектор Фазекаш, - показал Имре удостоверение.
   - Здравствуйте! - кивнул студент, отложив книгу в сторону и поднимаясь со своего места.
   - Вы энтомолог? - спросил инспектор.
   - Колеоптеролог, если быть более точным, - поправил его Ауэрбёк. - Изучаю жесткокрылых.
   - И вам не жалко убивать таких красивых жуков? - поинтересовался Имре, указывая на витрину.
   - Это всего лишь насекомые, - пожал плечами Карл, - и потом я убиваю их не просто так, а ради науки.
   - Сколько времени вы собирали эту коллекцию?
   - Около пяти лет. Я собрал здесь самых распространенных в нашей местности жуков, есть и несколько редких экземпляров. Но, вообще-то, я мечтаю совершить экспедицию в тропики: там еще есть неизвестные науке виды жесткокрылых.
   - Скажите, почему вы живете в интернате, а не дома с родителями?
   - Не хочу им мешать. Мне нужно учиться жить самостоятельно.
   - Похвально, - задумчиво проговорил Фазекаш. - Собственно, я пришел к вам по делу...
   - Я вас слушаю, - студент внимательно посмотрел на инспектора.
   - Вы слышали о крушении цеппелина в районе Девы три дня назад?
   - Конечно. Это ужасная трагедия!
   - И вы узнали о ней только вчера, когда вернулись из похода?
   - Совершенно верно. Я зашел домой к родителям, и они мне рассказали.
   - Вечером накануне катастрофы вы остановились на ночевку недалеко от Девы. Может быть, вы что-нибудь видели или слышали в ту ночь?
   - Нет, ничего не видел и не слышал.
   - Совсем ничего?
   - Мы довольно поздно добрались до места ночевки, поэтому сразу после ужина пошли спать. Я спал как сурок.
   - Понятно... - Имре перевел взгляд с собеседника на стоявшую на столе пишущую машинку. - Разрешите взглянуть?.. Я давно не видел таких раритетов.
   - Пожалуйста! - Карл уступил место за столом инспектору.
   Фазекаш подвинул машинку ближе к себе, неторопливо размял пальцы и напечатал на заправленном в нее чистом листе несколько слов. Почти половина букв в тексте имела различные изъяны.
   - Я уже давно собирался купить новую, даже заглянул перед походом в наш магазин, но не нашел нужную модель. Так что приходится пока пользоваться этой, - пояснил Ауэрбёк.
   - У меня больше нет к вам вопросов, - встал из-за стола Имре. - Успехов вам в учебе! До свидания!
   - До свидания! - попрощался Карл, чинно кивнув инспектору.
  

VII. ЮРИСТ ГОЛЬДФАРБ

  
   Следующим Фазекаш хотел посетить Петру Бирдяна. Инспектор спустился на третий этаж интерната N1 и постучал в дверь комнаты, где жил студент-химик, но ему никто не открыл. Тогда Имре решил зайти сюда позже, а сам направился в интернат N4, где жили студенты юридического факультета. Через десять минут Фазекаш уже стучал в комнату Макса Гольдфарба. Дверь открыл плотный юноша в круглых очках с темными курчавыми волосами и слегка горбатым носом.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш.
   - Добрый день! Проходите, - пригласил студент.
   Комната была обставлена со вкусом, с претензией на роскошь. У стены стоял приземистый комод орехового дерева, из-за кровати выглядывала высокая тумбочка с резными ножками, на широком бюро лежала стопка толстых книг. На стене в рамке висел карандашный рисунок - вид города, над которым возвышался холм с руинами замка. Надпись внизу гласила: "Дева".
   - Вы родом из Девы? - удивился Имре.
   - Да, - ответил Макс.
   - И у вас не было соблазна во время последнего похода навестить родителей? - поинтересовался Фазекаш.
   - Был, - признался Гольдфарб, - но я решил, что лучше не отставать от остальной группы.
   - Вы ведь слышали о крушении дирижабля недалеко от Девы?
   - Слышал. Мне вчера рассказали.
   - А кто именно?
   - Я не помню, наверное, кто-то из ребят.
   - Попробуйте вспомнить, что происходило вечером накануне катастрофы, когда ваша группа остановилась на ночевку возле Девы.
   - Да, в общем, ничего особенного не происходило, - пожал плечами студент. - Мы поставили палатки, поужинали и сразу же легли спать.
   - Ночью вас ничего не разбудило?
   - Нет.
   - А ваш сосед Шандор Тимар говорит, что ему показалось, будто в вашу палатку кто-то входил.
   Макс немного подумал.
   - Вы знаете, наверное, это был я. Я выходил ночью из палатки... как бы это лучше выразиться... справить нужду, - усмехнулся он.
   - Во сколько это было?
   - Что-то около часа ночи.
   - Когда вы заходили в палатку, не заметили чьего-нибудь отсутствия?
   - Нет, кажется, все были на месте.
   Инспектор рассеянно осматривал комнату, думая, о чем бы еще спросить студента, пока внимание Имре не привлек пузырек со снотворным, стоявший на прикроватной тумбочке.
   - Вы часто принимаете снотворное? - спросил Фазекаш.
   - Постоянно. Обычно по ночам меня мучает бессонница.
   - А в походе вы тоже принимали снотворное?
   - Нет. Во время похода я хорошо спал, то ли потому что сильно уставал, то ли потому что не думал об учебе. Так что снотворное в походе мне ни разу не понадобилось.
   - Значит, вы брали его с собой?
   - Да.
   - Ну что ж, у меня к вам больше вопросов нет, - заключил Имре. - До свидания!
   - До свидания! - попрощался с инспектором Гольдфарб.
  

VIII. ГЕОЛОГ СЕП

  
   Студент-геолог Иштван Сеп жил в небольшом доме в пятнадцати минутах ходьбы от университетского городка. Фазекаш пересек маленький заснеженный палисадник и постучал в дверь. На пороге появилась красивая темноволосая девушка двадцати трех лет.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш.
   - Добрый день! - ответила незнакомка.
   - Мне нужен ваш брат.
   - Брат?! - удивилась девушка.
   - Иштван Сеп, - пояснил Имре.
   Незнакомка звонко рассмеялась, затем весело произнесла:
   - Я его мачеха.
   - Мачеха? - не смог сдержать улыбки Фазекаш.
   - Заходите.
   Инспектор проследовал за хозяйкой через узкую прихожую в гостиную.
   - Иштван, к тебе пришли, - сообщила девушка своему пасынку, входя в комнату, после чего сказала Имре: - Не буду вам мешать.
   Просторная гостиная выглядела по-семейному уютно и в то же время величественно, как и подобало комнате профессора. К большому бежевому дивану примыкал покрытый скатертью стол, в углу пристроился круглый журнальный столик с живописной стопкой газет, у одной стены возвышался стеклянный сервант из темного дерева, у другой - такого же цвета огромный книжный шкаф, в котором промежутки между пухлыми томами были заставлены разноцветными минералами.
   Внешность Иштвана Сепа полностью оправдывала его фамилию - Красивый. Если бы Аполлон был венгром, он, наверное, выглядел бы так. Статная фигура, широкие плечи, каштановая волна волос, густые брови, карие глаза, прямой нос, смелый изгиб рта - все черты облика студента оставляли неизгладимое впечатление у тех, кто видел его впервые.
   - Здравствуйте! Я инспектор Фазекаш, - привычным движением достал Имре удостоверение.
   - Здравствуйте! - приветственно поднялся навстречу инспектору Иштван.
   - У вас замечательная коллекция! - кивнул Фазекаш на отсвечивавшие холодным блеском минералы в шкафу. - Вы сами нашли все эти минералы?
   - Все, кроме двух или трех особенно редких. Минералы - это моя страсть! Чтобы собрать эту коллекцию, я облазил все Карпаты.
   - А туризм тоже ваша страсть?
   - Нет, в походы я хожу не так уж часто, где-то два раза в год.
   - Я хочу, чтобы вы мне ответили на пару вопросов, касающихся вашего последнего похода.
   - Я весь внимание.
   - Вы слышали о крушении дирижабля над Девой три дня назад?
   - Да, мне отец рассказал.
   - Накануне катастрофы ваша группа остановилась на ночевку в окрестностях Девы. Может, вы что-нибудь видели или слышали в ту ночь?
   - Нет, в тот день мы много прошли, сильно устали и сразу после ужина отправились спать. По крайней мере, я спал как убитый.
   - Ясно, - с плохо скрываемой досадой проговорил Фазекаш, озадаченный однообразием показаний студентов. Имре больше нечего было спросить. Он стал прощаться. Сеп вежливо проводил инспектора до двери.
  

IX. МАТЕМАТИК КАРЧА

  
   Студент математического факультета Василе Карча жил в старом двухэтажном доме недалеко от центра города. Фазекаш поднялся по скрипучей деревянной лестнице наверх и постучал в квартиру. Дверь открыла пятидесятилетняя женщина с заколотыми в узел волосами. Она вопросительно посмотрела на инспектора неподвижным взглядом серых, как будто потухших глаз.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш.
   - Добрый день!
   - Мне нужен ваш сын Василе Карча.
   - Что он натворил? - испуганно сказала мать.
   - Ничего. Мне нужно задать ему несколько вопросов, - объяснил Имре.
   - Проходите.
   Комната, в которую женщина привела инспектора, не отличалась богатством интерьера. Узкая кровать в углу, простой письменный стол, заваленный книгами и тетрадями, два старых венских стула, покосившийся платяной шкаф, оклеенные пожелтевшими бумажными обоями стены - все указывало на то, что в квартире поселилась бедность, терпеливо переносимая ее жителями. За столом сидел, согнувшись над нотами, Василе Карча. У него была густая темная шевелюра и продолговатое худое лицо с пробивавшимися усами. Палец студента плавно передвигался по нотному стану. Дойдя до конца страницы, Василе поднял голову.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш, - вновь повторил Имре.
   - Здравствуйте, - отстраненно ответил на приветствие Карча, словно его голова все еще была занята музыкой.
   - Что вам больше по душе - математика или музыка? - поинтересовался инспектор.
   - Мне нравится и то, и другое, - оживленно произнес студент. - Я не разделяю эти сферы.
   - Как же вы их совмещаете? - удивился Фазекаш.
   - Я не вижу здесь никакого противоречия. Разве фуги Баха или симфонии Моцарта производили бы такое впечатление, если бы они были созданы не в соответствии с законами математики? Шпенглер, например, и вовсе считает, что математика - это не наука, а искусство. Пожалуй, в этом я с ним солидарен.
   - И на чем же вы играете?
   - На фортепиано и органе.
   - А вы любите ходить в походы?
   - Вы, вероятно, намекаете на последний поход? - усмехнулся Василе. - Я пошел туда не подумав. Мне было тяжело, все-таки лыжи - не мое.
   - Вы слышали, что во время вашего похода возле Девы потерпел крушение дирижабль?
   - Слышал.
   - Когда вы об этом узнали?
   - Родители рассказали, когда я вернулся домой.
   - Во время катастрофы дирижабля вы как раз ночевали в нескольких километрах от Девы. Может, вспомните что-нибудь необычное в ту ночь?
   - Нет, ничего.
   - Может быть, что-нибудь разбудило вас ночью?
   - Нет.
   - Тогда...
   - Послушайте, инспектор! - раздраженно перебил инспектора Карча. - В тот день я прошел на лыжах двадцать с лишним километров, из последних сил добрался до места ночевки, поэтому сразу после ужина заснул и проспал всю ночь.
   - Это все? - вздохнул Имре.
   - Все, - развел руками студент.
   - Ну что ж, - почесал усы Фазекаш, - спасибо, что уделили мне время.
   Он попрощался с Василе и неспешно покинул квартиру.
  

Х. ХИМИК БИРДЯН

  
   Когда инспектор вернулся в университетский городок, уже начинало смеркаться. В пропитанном синевой холодном воздухе стали летать крупные снежные хлопья. Темные громады интернатов стремительно обрастали желтыми огнями, лившимися из квадратных окон. Имре присмотрелся: во втором слева окне на третьем этаже интерната N1 горел свет. Значит, Петру Бирдян был у себя в комнате.
   Фазекаш постучал в дверь. На пороге появился подтянутый юноша с длинными, свисавшими до ушей темными волосами, симметрично разделенными на голове прямым пробором, маленьким острым носом и дерзко смотревшими исподлобья черными живыми глазами.
   - Добрый вечер! - небрежно проговорил студент.
   - Здравствуйте! Инспектор Фазекаш, - Имре начал доставать удостоверение.
   - Можете не показывать мне документы, - остановил инспектора Петру. - Проходите.
   Фазекаш оказался в просто обставленной комнате. На столе, поверхность которого была сплошь усеяна пересекавшимися цветными кругами от различных емкостей, располагались штатив с множеством пробирок, горелка, несколько колб и реторта. В углу темнел массивный ящик с реактивами.
   - Я собирался уходить, поэтому попрошу вас сразу перейти к делу, - сухо заметил Бирдян.
   - А куда вы уходите, если не секрет? - спросил инспектор.
   - К моему товарищу, будем вместе готовиться к занятиям.
   - Я не отниму у вас много времени. Вы слышали о крушении дирижабля недалеко от Девы три дня назад?
   - Конечно, слышал.
   - Когда вы об этом узнали?
   - Вчера вечером.
   - Кто вам об этом рассказал?
   - А какое это имеет значение? - возмутился студент. - Не помню.
   - Попытайтесь вспомнить, что происходило в ночь катастрофы. Место ночевки вашей группы находилось как раз недалеко от Девы. Может, вы слышали или заметили что-нибудь необычное в ту ночь?
   - Нет, ничего необычного я в ту ночь не заметил, - снисходительно ответил Петру. - Я спал. Что-нибудь еще?
   - Это все. Не буду вас больше задерживать, - заключил Имре. - До свидания!
   - До свидания! - произнес Бирдян, поворачиваясь спиной к инспектору.
  

XI. СЛЕДЫ

  
   Когда на следующий день Фазекаш появился в своем кабинете, Трифонеску нетерпеливо поинтересовался у инспектора, как проходит его расследование. Тот вкратце рассказал содержание вчерашних разговоров с ректором университета и шестью студентами.
   - Самое интересное, что показания этих шестерых туристов, за исключением некоторых мелочей, полностью повторяют друг друга, - закончил Имре.
   - Может, они сговорились? - предположил Константин.
   - Нет, я не верю, что они действуют заодно с румынскими повстанцами, - покачал головой Фазекаш. - Я еще могу себе представить, чтобы немец и еврей встали на сторону румынских сепаратистов, но чтобы это сделали венгры!.. Здесь должна быть какая-то простая причина... Может, все дело в снотворном?..
   - Снотворном?
   - Гольдфарб брал с собой в поход снотворное. Кто-то из студентов мог подмешать его, скажем, в чай и обеспечить себе свободу действий ночью, не вызывая у товарищей каких-либо подозрений.
   - Под "свободой действий" вы, видимо, подразумеваете уничтожение немецкого дирижабля лучом смерти? - спросил лейтенант.
   - Разумеется.
   - Значит, вы считаете, что это Гольдфарб?
   - Нет, Гольдфарб - юрист, он едва ли что-нибудь понимает в технике... Но это все умозрительные построения, не имеющие под собой доказательств... Нужно попытаться найти то место ночевки студентов возле Девы. Завтра же туда и поеду, - решил инспектор.
   - Но ведь завтра воскресенье, - удивился Трифонеску.
   - Я веду это расследование неофициально, так что оно не должно мешать исполнению моих служебных обязанностей, - заметил Имре.
   Константин в недоумении вскинул брови.
   - Чуска! - позвал Фазекаш.
   На пороге вырос вахмистр.
   - У вас есть какие-нибудь планы на завтра? - поинтересовался инспектор.
   - Ну... - задумчиво протянул Чуска.
   - Замечательно! Тогда завтра утром вы едете со мной в Деву, - бодрым голосом сказал Имре. - Вопросы?
   Чуска неопределенно пожал плечами.
   - Можете идти, - отпустил его Фазекаш.
   Когда дверь за вахмистром закрылась, лейтенант засмеялся.
   - Бедный Йожеф! За что вы его так?
   - Ничего, пусть работает. Он ведь хочет, чтобы его повысили... Да, кстати, как у вас вчера прошел день? Кто-нибудь приходил? - вспомнил вдруг инспектор.
   - Нет, румыны не приходили. Приходил один венгр, его якобы оклеветал компаньон.
   - Если у вас что-нибудь появится, сообщите мне.
   - Конечно, - кивнул Трифонеску.
   Погода в воскресенье выдалась отличная. Стоял легкий мороз, небо было затянуто тучами, но снег не шел. Темный автомобиль жандармерии, в котором сидели Чуска и Фазекаш, быстро несся по гладкому шоссе. Через час с четвертью они уже были в Деве. Там машина жандармерии свернула на проселочную дорогу, которая вела в село Козойя. Автомобиль сразу затрясло на присыпанных снегом ухабах. Проселок круто поднимался в гору, двигатель натужно загудел, машина медленно карабкалась вверх по склону, словно большой черный жук. В окнах проплывали дрожавшие стволы деревьев. Когда до вершины горы оставалась лишь сотня метров, сидевший за рулем Чуска настороженно произнес:
   - Дальше мы не проедем, слишком много снега.
   - Поехали! - упрямо проговорил инспектор.
   - Ну, смотрите.
   Мотор взвыл, автомобиль, судорожно трясясь, преодолел несколько метров, пока не завяз в снегу. Вахмистр заглушил двигатель.
   - А я предупреждал! - с плохо скрываемой досадой сказал Чуска, выходя из машины. Имре последовал его примеру.
   Вахмистр задумчиво осмотрел колеса.
   - Придется откапывать, - вздохнул он.
   Фазекаш хмуро почесал усы, затем разложил на багажнике карту.
   - Пожалуй, дальше я пойду пешком, - решил инспектор и, сложив карту, стал подниматься по дороге в гору.
   - Куда вы? - крикнул растерянный Чуска.
   - Разбирайтесь пока с машиной. Я буду не скоро, - ответил ему Имре.
   Добравшись до места, откуда дорога начинала спускаться в село, Фазекаш свернул направо и стал подниматься по сугробам в гору, чтобы сократить путь, оставив деревню в стороне. Вскоре инспектор пожалел об этом: он то и дело спотыкался и проваливался в снег по колено. Тем не менее перевал между двумя покрытыми деревьями вершинами был покорен, и Имре стал осторожно спускаться вниз вдоль кромки леса. Слева в четырехстах метрах показалось несколько дальних домиков Козойи с заснеженными черепичными крышами. Фазекаш замедлил шаг: где-то здесь участвовавшие в лыжном походе студенты останавливались на ночевку.
   Через полчаса поисков удача улыбнулась инспектору. Он заметил две большие многоугольные площадки, покрытые тонким слоем снега; там должны были стоять палатки. Рядом сходилось и расходилось множество следов лыжных ботинок, в одном месте они скапливались в форме неровного полумесяца; вероятно, там туристы готовили себе ужин и завтрак. Имре попробовал снять носком сапога верхний слой снега, которым присыпало это скопление следов, и обнаружил две обгоревшие спички. Воодушевленный этой находкой, Фазекаш стал искать лыжню. Действительно, со стороны села к месту ночевки подходила, разделяясь на несколько колей, припорошенная снегом лыжня, и такая же, принимая в себя несколько прямых "притоков", уходила от левой палатки на запад. Инспектор обошел вокруг место ночевки в надежде найти третью лыжню, по которой ночью должен был уйти студент с лучом смерти, но поиски не увенчались успехом. Когда Имре уже собирался уходить, ему показались подозрительными разбросанные на опушке леса ветки. Фазекаш подошел ближе и, подняв их, усмехнулся: третья лыжня, оставленная преступником, уходила по краю леса на север. Инспектор направился вдоль лыжни в лес.
   Лыжня то петляла между деревьями, то ломаной линией поднималась по склонам вверх, то прямо прорезала снежную гладь на спусках. В некоторых местах след лыж раздваивался, намекая на обратный путь лыжника. После четырех километров ходьбы по глубокому снегу Имре сильно устал. Фазекаш уже несколько раз доставал карту, чтобы понять, где он находится, но так и не разобрался. Компаса с собой инспектор не взял. Но наконец впереди показался просвет между деревьями, и лыжня вывела Имре на окраину Девы.
   Фазекаш был несколько удивлен. Он полагал, что преступник, сбивший дирижабль лучом смерти, стрелял им с какой-нибудь из окрестных гор, а лыжня привела инспектора вниз, в город. Теперь Имре опасался, что следы лыж затеряются на улицах Девы. Впрочем, лыжня резко повернула и пошла вдоль заборов домов горожан. Вскоре Фазекаш понял, куда она вела: за очередным поворотом перед инспектором вырос крутой холм, на котором гордо возвышались развалины замка. Лыжня свернула на тропу, вившуюся серпантином вокруг горы, и оборвалась у ворот в замок.
   В средние века замок Дева представлял собой мощное укрепление, состоявшее из нескольких стен и множества башен. От последних, правда, почти ничего не сохранилось, но и без них замок все еще выглядел величественно и неприступно.
   Имре осторожно поднялся по камням на вершину холма, с трех сторон окруженную руинами. Здесь на снегу виднелись совсем свежие следы: вероятно, какие-нибудь приезжие туристы осматривали местную достопримечательность. Фазекаш поднялся по каменной лестнице на полуразрушенную, изъеденную временем башню и выглянул в пустой оконный проем. Оттуда открывался удивительный вид на город и долину Мароша. Инспектор развернул карту. От замка до места крушения цеппелина около восемнадцати километров; если учесть, что дирижабль упал не сразу, а пролетел еще какое-то расстояние, то даже меньше. Попасть лучом смерти в объект размером 250 в 40 метров с такого расстояния в ясную лунную ночь вполне реально. А раз существует лыжня, ведущая от места ночевки студентов к замку, то существует и луч смерти. И изобрел его один из этих шестерых студентов. Имре стал задумчиво спускаться вниз.
   Обратный путь к машине, застрявшей в снегу в окрестностях Козойи, Фазекаш проделал по дороге. Поднимаясь на уже знакомую гору, Имре увидел темный автомобиль жандармерии и опиравшуюся на него высокую фигуру Чуски. Заметив приближавшегося инспектора, вахмистр устало повернулся к нему. Вид у Чуски был неважный.
   - Вы меня, конечно, извините, но я замерз и зверски хочу есть, - пожаловался он.
   - Я тоже с утра ничего не ел, да еще с десяток километров прошел, - заметил Имре. - Машину откопали?
   - Да, за двадцать минут.
   - А меня сколько не было?
   - Почти пять часов.
   Фазекаш почувствовал легкие угрызения совести.
   - Ладно, мы возвращаемся в Карлсбург. В награду за ваше терпение будете обедать у меня дома, - примирительно сказал инспектор, садясь в автомобиль.
  

XII. ДВА РУМЫНА

  
   Утром следующего дня Фазекаш оживленно рассказывал Трифонеску об обнаруженных им вчера следах.
   - Как видите, моя теория о существовании луча смерти и причастности к его созданию одного из студентов, участвовавших в лыжном походе, полностью подтвердилась, - довольно откинулся на спинку стула инспектор.
   - Вы кого-нибудь подозреваете? - поинтересовался лейтенант.
   - Венгры отпадают сразу. Немец учится на биолога, еврей - на юриста, так что они тоже отпадают, - размышлял Имре. - Остаются два румына, математик и химик. У обоих есть мотив, оба обладают знаниями, которые могли им помочь изобрести луч смерти, и у обоих была возможность, чтобы совершить преступление. К тому же во время моих разговоров с ними оба вели себя несдержанно. Нужно нанести им сегодня визит...
   Через полчаса Фазекаш постучал в квартиру, где жил Василе Карча. Дверь снова открыла его мать.
   - Василе сейчас в соборе, играет на органе, - тихо произнесла она, грустно посмотрев на инспектора. Имре попрощался и направился обратно в крепость.
   Собор святого Михаила в Карлсбурге был старейшим католическим храмом во всей Трансильвании. Массивное каменное сооружение с узкими сводчатыми окнами и высокой квадратной колокольней, выполненное наполовину в романском, наполовину в готическом стиле, походило на исполинское доисторическое животное, настороженно вытянувшее вверх свою шею, или на огромный корабль с одинокой мачтой.
   Когда Фазекаш вошел в опустевший после утренней службы собор, под его мрачными белокаменными сводами раздавались громовые раскаты органа. Звуки музыки то затихали и неспешно перекатывались, то обрушивались тяжелыми аккордами, как морской прибой, и главная тема выплывала на гребнях этих волн, словно сверкавшая белая каемка пены. Наконец медленно ускорявшаяся фуга завершилась решительными финальными аккордами. Карча неторопливо встал из-за пульта, вытирая платком совершенно мокрый от пота бледный лоб. Обернувшись, Василе заметил стоявшего в проходе инспектора.
   - Здравствуйте! Вам понравилось? - спросил удивленный студент.
   - Честно говоря, я потрясен, - признался Имре. - Что вы сейчас играли?
   - Это фантазия и фуга на тему ВАСН Макса Регера. Я чувствовал, что меня кто-то слушает, но никогда бы не подумал, что это вы.
   - Не знал, что вы католик. Мне всегда казалось, что румыны - православные.
   - Так ведь я румын только наполовину. Мой отец - румын, и он православный, а моя мать - венгерка, она католичка. Это мать приобщила меня к религии, - объяснил Василе.
   - Вот как? - задумался Фазекаш.
   - Но вы ведь пришли сюда не для того, чтобы послушать орган, не правда ли? - усмехнулся Карча. - Вы хотели видеть меня, и я даже догадываюсь, почему. Вы думаете, что это я сбил в ту ночь немецкий дирижабль над Девой.
   - Почему вы так решили? - насторожился инспектор. - Кажется, я вам ничего не говорил о прокламации.
   - Мне отец рассказал, когда вернулся в тот день с работы. Я сопоставил ваши слова и текст прокламации и понял, что вы спрашивали у меня одно, но интересовало вас совсем другое.
   - Да, я подозреваю вас.
   - Послушайте, я никак не мог этого сделать. Во-первых, я румын только наполовину, поэтому мне совершенно ни к чему выступать за отделение Трансильвании. Во-вторых, то, что я в тот день сильно устал и пошел спать первым, подтвердят все участники похода. И потом... вы верите в Бога, инспектор? - студент пристально посмотрел на Имре.
   - Я деист, - ответил Фазекаш, опустив глаза.
   - А я верю, - твердо сказал Василе. - И для меня убить несколько десятков человек даже ради самой светлой цели - это страшнейший грех, который невозможно ничем искупить... Вера должна быть в сердце человека. А все эти деизмы, агностицизмы и прочие "измы" только имитируют веру, пытаясь выжать ее из разума. Но разве это настоящая вера?..
   Инспектор пожал плечами.
   - Ладно, не буду вас отвлекать своими философскими размышлениями, - проговорил Карча, закрывая партитуру. - Если у вас больше нет ко мне вопросов, разрешите мне идти.
   - Конечно, - кивнул Имре, задумчиво провожая взглядом сутулую фигуру студента.
   После обеда Фазекаш отправился в университетский городок в гости к Петру Бирдяну. Студент-химик был у себя в комнате.
   - Добрый день, инспектор! Как ваши дела? - развязно поинтересовался Петру.
   - Здравствуйте! Дела у меня идут неплохо. А у вас? - в тон ему спросил Имре.
   - Вы что-то зачастили ко мне.
   - А вас чем-то не устраивает мое общество?
   - По правде говоря, оно меня раздражает, - сверкнул глазами Бирдян. - Вы мне не нравитесь.
   Разговор принимал острый характер.
   - А я не обязан вам нравиться, - холодно произнес Фазекаш. - Я пришел к вам по делу.
   - Ах, по делу? Тогда объясните, что вам мешало задать мне настоящие вопросы в ваше первое посещение? Зачем вы спрашивали меня о звуках в ночи, вместо того чтобы сразу обвинить меня в уничтожении дирижабля? - негодовал студент.
   - Очень хорошо! - воскликнул инспектор. - Откуда вы знаете о прокламации?
   - А разве это государственная тайна? - саркастически усмехнулся Петру. - Да все румынское население города знает об этой прокламации. И ждет своего часа...
   - Раз уж у нас с вами пошел такой откровенный разговор... Да, я подозреваю вас в уничтожении немецкого дирижабля над Девой. Что вы можете сказать в свое оправдание?
   - Оправдание? Я не собираюсь перед вами оправдываться. Более того, я открыто вам заявляю, что выступаю за отделение Трансильвании от Остунгславии и ее воссоединение с Румынией.
   Бирдян картинно встал посреди комнаты и стал страстно декламировать румынские стихи. Когда он закончил, Имре устало поинтересовался:
   - Что это?
   - Сразу видно, что вы не знаете румынский, - обрадовался студент. - Это Эминеску, классик румынской литературы.
   - Это тот, который умер в сумасшедшем доме? - вспомнил Фазекаш.
   - Нет, это тот, которого посадили в сумасшедший дом, потому что он много кому мешал, - возразил Петру. - И особенно тогдашней Австро-Венгрии. Думаю, без спецслужб там не обошлось...
   - Ну что, гражданин Бирдян, расскажете мне, как сбили дирижабль? - спросил инспектор.
   - Вот еще! - возмутился студент. - Я, конечно, мог это сделать, но у вас нет никаких доказательств.
   - Они скоро появятся.
   - Вот когда появятся, тогда и поговорим, - заключил Петру. - А пока что не тратьте зря время. Я вам ничего не скажу.
   - Мы с вами еще не раз встретимся, - почесал усы Имре. - До свидания!
   - До свидания! - равнодушно ответил Бирдян.
   Через час Фазекаш пересказывал Трифонеску содержание своих разговоров с румынскими студентами.
   - Только как бы мне разоблачить Бирдяна? - недоумевал Имре.
   - Если он действительно замешан в этом деле, то непременно выдаст себя чем-нибудь. Но я бы на вашем месте не забывал и о математике, - напомнил инспектору лейтенант.
   - Карча? Почему я не должен ему верить? - удивился Фазекаш.
   - Вас могла сбить с толку его набожность. А излишняя религиозность может легко перерасти в фанатизм, - объяснил Константин. - Как известно, в тихом омуте черти водятся.
   - Вы хотите сказать, что я не разбираюсь в людях? - проговорил Имре с едва скрываемым раздражением.
   - Я просто хочу сказать, что никто из нас не застрахован от ошибок. Возможно, все совсем не так просто, как кажется, - заметил Трифонеску.
  

XIII. ИОДИД АЗОТА

  
   Игра, которую затеял Бирдян, только подогрела интерес инспектора. Он не считал, что обладает развитой интуицией, там, где ее недоставало, Имре предпочитал брать настойчивостью и упорством. Поэтому на следующий день Фазекаш вновь пошел к студенту-химику в расчете, что тот в азарте игрока проговорится о совершенном им преступлении.
   Петру был в своей комнате. Рядом с ним сидел бледный худой юноша с лиловыми мешками под глазами.
   - Добрый день, инспектор! Давно с вами не виделись, - язвительно сказал Бирдян. - Позвольте вам представить моего товарища Григоре Лупулеску. Григоре, это инспектор Фазекаш.
   - Здравствуйте! - кивнул бледный юноша.
   Петру стал что-то говорить Григоре по-румынски, посматривая на Имре. Фазекаш пожалел, что не взял с собой Трифонеску. Бирдян прочитал в глазах Имре досаду.
   - Скажите, инспектор, вам не нужен литр серной кислоты? - поинтересовался Петру.
   - Нет, - ответил Фазекаш. - А вам не кажется, что это незаконно?
   - Я не знаю, законно это или нет, но подобный обмен между студентами-химиками - обычное дело, - снисходительно произнес Бирдян.
   Он еще поговорил о чем-то с Лупулеску, затем пожал ему руку и проводил до двери. Петру остался наедине с Имре.
   - Ну что, у вас появились доказательства, инспектор? - усмехнулся Бирдян. - Вижу, что нет. Насколько я понимаю, вы должны найти у меня пишущую машинку, на которой была набрана прокламация, или луч смерти. Кстати, вы можете поискать их у Лупулеску, он ведь мой товарищ, логично, что я мог спрятать улики у него в комнате... Если хотите, можете устроить у меня обыск. Я даже не спрашиваю, есть ли у вас ордер, потому что знаю, что его нет. Можете приступать...
   Фазекаш молча стоял, не отводя пристального взгляда от студента. Казалось, Имре чего-то ждал.
   - Вижу, вы сегодня не слишком разговорчивы... Ну же, инспектор, смелее!.. Можете начать с реактивов, - Петру подвинул в сторону Имре тяжелый ящик. - Только осторожнее, а то еще отравитесь какой-нибудь сулемой. Если меня, кроме убийства сорока с чем-то человек, обвинят еще и в покушении на убийство инспектора жандармерии - мне несдобровать...
   Фазекаш по-прежнему молчал.
   - Не хотите - не надо, - пожал плечами Бирдян, задвигая ящик с реактивами обратно в угол. - К слову, мы, химики, люди опасные. Мы, например, можем из совершенно безобидных вещей сделать взрывчатку. Не верите?.. Тогда смотрите.
   Студент убрал со стола всю стеклянную посуду и достал из ящика с реактивами баночку с мелкими черными кристаллами.
   - Это обыкновенный йод, - пояснил Петру.
   Он взял из ящика стола маленькую фарфоровую ступку, отсыпал в нее несколько кристаллов йода и стал тщательно растирать их пестиком. Когда результат работы удовлетворил студента, он вернулся к ящику с реактивами и достал оттуда бутылочку с прозрачной жидкостью.
   - Это водный раствор аммиака, - проговорил Бирдян, открывая пробку. - Чувствуете?
   Инспектор поморщился от резкого запаха. Петру налил аммиачной воды в ступку с порошком йода и аккуратно перемешал полученную смесь.
   - При взаимодействии кристаллов йода с гидратом аммиака образуется крайне неустойчивое соединение - иодид азота, - объяснил студент. - Сейчас я его отфильтрую и оставлю сушиться.
   Бирдян вложил в лабораторный стакан бумажный фильтр и вылил в него содержимое ступки. Из скопившейся на фильтре черной жижи в стакан начал струиться бурый раствор. Когда жидкость перестала течь, Петру выгрузил влажный черный осадок на чистый бумажный фильтр, положенный на металлическую чернильницу. Вокруг кучки осадка стало медленно расплываться мокрое коричневое пятно. Студент отломал от стоявшего в углу комнаты веника прутик и осторожно потрогал им иодид азота - ничего.
   - Еще не высох, - сказал Бирдян. - Нужно немного подождать.
   Через две минуты он предпринял новую попытку. Стоило студенту слегка коснуться прутиком осадка, как раздался оглушительный, похожий на пистолетный выстрел взрыв. Продырявленный фильтр, кувыркаясь в клубах рыжего пара, отлетел в сторону.
   - Ну, как вам? - спросил Петру с довольным видом.
   - Впечатляюще, - кивнул Фазекаш. - А соседи не сбегутся к вам на звук взрыва?
   - Они уже привыкли, - махнул рукой Бирдян. - Ведь я химик, и мои соседи тоже.
   - Вот только я так и не понял, зачем вы показали мне этот опыт. Вы хотите напугать меня?
   - Разве вас можно чем-то напугать, инспектор? - усмехнулся студент.
   - Едва ли.
   - Я могу показать вам еще что-нибудь интересное...
   - Нет, спасибо.
   - Или вы все-таки хотите обыскать мою комнату?.. Тогда начинайте...
   У Имре вдруг появилась идея.
   - Я не вижу в этом необходимости, - произнес он.
   - Как?! - удивился Петру. - Вы снимаете с меня все подозрения?
   - Совершенно верно. Ваша свободная манера поведения не дает мне оснований подозревать вас в совершении этого страшного преступления, - пояснил Фазекаш. - Больше я вас не побеспокою. До свидания!
   - До свидания! - проговорил Бирдян, провожая инспектора недоверчивым взглядом.
   Опасения студента-химика были небезосновательными. Вернувшись в участок, Имре поручил двум жандармам установить за Бирдяном круглосуточное наблюдение.
  

XIV. ВЕЧЕРНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

  
   Прошел еще один день. Фазекаш, Трифонеску и судья Кукалан сидели в кабинете инспектора и пили чай. Стрелки часов на стене показывали уже восемь вечера, но никто не расходился, потому что словоохотливый судья очень любил рассказывать бесконечные истории из своей практики. Это был грузный семидесятилетний старик в овальных очках с двумя торчавшими по бокам от гладкой лысины клоками седых волос и загнутым вниз носом, отчего Кукалан был похож на филина. Вот и сейчас он вел свой нескончаемый монолог, прервать который не представлялось возможным. Имре, скучая, бросал исподлобья хмурые взгляды на циферблат часов: стрелки, как назло, ползли томительно медленно.
   - ...нет, люди на самом деле бывают разные. Помню, когда я в молодости работал в суде в Аюде, в городе случилось страшное убийство, - рассказывал Кукалан. - Жил там когда-то один почтовый служащий, под старость стал сильно выпивать. Однажды утром он просыпается весь в крови, смотрит - рядом с ним тело его убитого сына. А отец ничего не помнит, что было накануне вечером, когда он выпивал с сыном, ну и решил, что это он его убил. Пошел в жандармерию, сознался в своем преступлении. А потом стали спрашивать соседей, оказалось, что они пили вечером не вдвоем, с ними был еще и третий. Оказалось, что как раз этот третий и убил сына почтового служащего. А отец, видите, хоть и пьяница, но пошел в жандармерию, значит, еще не всю совесть пропил, при том что он к этому убийству не имел никакого отношения.
   Судья сделал шумный глоток чая, затем продолжил:
   - Раз уж речь зашла о пьяницах, в моей практике был один совершенно уникальный случай. В одной деревне у матери было два сына. Младший сын стал много пить и часто требовал у матери денег на выпивку. Однажды старший сын вернулся домой с работы и видит - его мать убита топором, рядом лежит пустая шкатулка, а брат его лежит вусмерть пьяный. Старший сын решил, что его младший брат убил мать, чтобы завладеть деньгами в шкатулке, и напился. В ярости старший брат убивает младшего тем же топором и идет сдаваться жандармерии. Его взяли под стражу, уже скоро суд, как вдруг врачи выясняют, что, когда старший брат "убивал" младшего топором, тот уже два часа как был мертвым: перепил. Разумеется, суд полностью оправдал старшего брата. А если бы не врачи, сколько бы лет он отсидел в тюрьме, уверенный в том, что он убийца собственного брата?..
   - Ну и истории у вас, господин судья, - одна другой краше, - мрачно заметил лейтенант.
   Внезапно раздался пронзительный звонок телефона. Имре поднял трубку.
   - Алло!
   - Инспектор? - послышался на другом конце провода обеспокоенный голос.
   - Да, я слушаю.
   - Я звоню из интерната N1. Мы следим за Бирдяном.
   - Что у вас случилось?
   - У него в комнате горит свет, а минуту назад он открыл окно.
   - Открыл окно?
   - Да, настежь. Что нам делать?
   Фазекаш лихорадочно соображал.
   - Ждите. Мы сейчас будем, - решил он.
   Положив трубку, инспектор, обрадованный тем, что у него наконец появился предлог для выпровождения Кукалана, громко произнес:
   - Извините, господин судья, но у нас срочное дело.
   - Конечно, инспектор, конечно... - кивнул Кукалан и, допив чай, тяжело поднялся со своего места, собираясь уходить. - Ну, спасибо вам! Удачи! До свидания!
   - До свидания! - попрощались Имре и Константин с судьей.
   - Кто это звонил? - спросил Трифонеску у инспектора.
   - Из интерната. Кажется, наш студент-химик что-то задумал, - одеваясь, объяснил Фазекаш. - Вы едете со мной.
   Через две минуты Имре, Константин и трое жандармов (Чуска уже ушел домой) неслись в автомобиле в университетский городок по темным улицам Карлсбурга. Вскоре они были на месте. Обе половины второго слева окна на третьем этаже интерната были распахнуты, и инспектору показалось, что на подоконнике возвышается что-то стеклянное.
   - Быстрее! - громко прошептал Фазекаш жандармам, указывая на окно. - И постарайтесь не наделать шума!
   Инспектор в сопровождении лейтенанта и троих жандармов бросился ко входу в интернат, где их поджидали два наблюдателя. Имре приказал им оставаться внизу. Затем группа из пятерых блюстителей порядка поднялась на третий этаж и бесшумно приблизилась к двери комнаты Бирдяна. Фазекаш подождал, пока отставшие подтянутся, после чего резко открыл дверь.
   Заметив вошедших, склонившийся над столом студент выпрямился. Какое-то мгновение лицо Петру выражало удивление, но его остатки тут же стерла ядовитая усмешка. В руках Бирдян держал кусачки и моток медной проволоки.
   - Добрый вечер, инспектор! - весело сказал студент. - Вы как раз вовремя. Я тут подумал, что в качестве источника энергии для луча смерти можно использовать какую-нибудь химическую реакцию. Например, сейчас я покажу вам реакцию взаимодействия меди с концентрированной азотной кислотой.
   Петру отделил кусачками от мотка проволоки небольшую часть и сложил ее в несколько раз, затем взял баночку с кислотой и подошел к подоконнику, на котором стоял штатив с одинокой пробиркой. Точно рассчитанным движением Бирдян налил кислоты в пробирку, после чего осторожно опустил в нее кусок гнутой медной проволоки. Попав в кислоту, проволока стала быстро покрываться пузырьками, на дне пробирки образовался темно-зеленый раствор, а вверх стал подниматься бурый газ. Реакция шла все активнее, зеленоватая пена растворявшейся меди поднималась все выше, бурый газ уже не вмещался в пробирке и выползал из нее ядовитыми клубами, исчезавшими в темноте открытого окна.
   - В результате химической реакции образуется водный раствор нитрата меди, который вы можете видеть внизу, и диоксид азота - ядовитый газ бурого цвета с резким запахом, - пояснил студент. - Обратите внимание, что со временем смесь в пробирке нагревается, и реакция начинает идти еще быстрее.
   Вскоре проволока растворилась, пена опала, и в пробирке осталась только темно-зеленая жидкость, над которой расплывалось бурое марево.
   - Вот и все. Вам понравилось, инспектор? - поинтересовался Петру с невинным выражением лица.
   Фазекаш с досадой почесал усы. Он чувствовал: чтобы уйти с высоко поднятой головой, нужно сказать студенту что-нибудь в ответ. Но мозг инспектора был совершенно пуст, поэтому Имре развернулся и, сердито махнув рукой жандармам, проговорил:
   - Пошли.
   - Приходите еще! - кричал Бирдян вслед инспектору. - И коллег своих приводите. Будет интересно!..
   Фазекаш вернулся домой совершенно уничтоженный.
   - Что с тобой? - испугалась жена. - Неприятности на работе?
   - Никак не могу поймать за руку одного студента. Этот мальчишка водит меня за нос!.. Я ему еще покажу!.. - Имре в глухом бешенстве погрозил пальцем в пустоту.
   - Ну, не надо, милый! Успокойся. Ты обязательно его поймаешь, - заверила мужа Корнелия.
   Она обняла инспектора и поцеловала его, потом ласково прошептала в ухо:
   - Сейчас мы пойдем ужинать, а потом спать... Слышишь? Спать... Идет?
   - Идет, - кивнул успокоившийся Фазекаш.
   - Вот и славно! - заключила Корнелия.
  

XV. АПАТИЯ

  
   Очередное хмурое зимнее утро не принесло инспектору облегчения. Когда Фазекаш шел на службу, в его голове проносились неприятные воспоминания о вчерашнем унижении. По дороге Имре то и дело встречались небольшие группы горожан, переговаривавшихся между собой и умолкавших при виде инспектора, и ему казалось, что все они обсуждают его постыдную неудачу.
   Войдя к себе в кабинет, Имре машинально поздоровался с Трифонеску и, сев за стол, начал рассеянно оправлять перья на своей шляпе.
   - Наверное, мне пора уходить на пенсию, - вздохнул Фазекаш.
   - Что вы такое говорите? - решительно возразил лейтенант.
   - Как я могу оставаться на службе после вчерашнего провала? Кажется, сегодня весь город обсуждает мой позор, - с досадой произнес инспектор.
   - Поговорят и забудут. А вот мы без вас пропадем!
   - Не пропадете...
   - Хотите, я помогу вам с этим делом? - предложил Константин.
   - Каким образом?
   - Я схожу в университет и постараюсь что-нибудь разузнать о ваших студентах у преподавателей.
   - Буду вам очень благодарен, - согласился Имре.
   - Тогда я пойду, - поднялся со своего места Трифонеску. - Ждите меня вечером.
   Когда лейтенант ушел, Фазекаш откинулся на спинку стула и стал задумчиво перебирать личные карточки студентов. Шандор Тимар, атлет, студент-физик. Теоретически он может быть изобретателем луча смерти, но он венгр, значит, у него нет мотива, к тому же он, помимо учебы, занят в своей секции... Карл Ауэрбёк, студент-биолог, родом из Карлсбурга, но почему-то живет в интернате, давно собирался купить новую пишущую машинку, но так и не купил, коллекционирует жуков... Разве жуки могли ему чем-нибудь помочь в создании луча смерти? Едва ли... Макс Гольдфарб, студент-юрист, родом из Девы, значит, хорошо знает город и его окрестности... Но он гуманитарий! Какой из него изобретатель?.. Иштван Сеп, студент-геолог, профессорский сынок, его хвалит ректор за способности к наукам... Теоретически он мог создать луч смерти, но опять же он венгр, и мотива нет... Василе Карча, студент-математик, наполовину румын, наполовину венгр, верующий католик, плохой лыжник, беден... Сложный случай... Пожалуй, он мог изобрести луч смерти, но его плохая физическая форма и отсутствие внятного мотива говорят против этого... Петру Бирдян, студент-химик, румынский националист, дерзок, смел, хитер... Он мог создать луч смерти, у него был для этого мотив, и черты его характера идеально подходят для преступника... Но он до сих пор ничем себя не выдал. Неужели это не он?..
   Инспектор терялся в догадках. Он бросил карточки на стол и, подперев голову рукой, стал тоскливо ждать вечера.
   К концу рабочего дня лейтенант вернулся в участок.
   - К сожалению, инспектор, мне особо нечем вас порадовать, - хмуро проговорил Константин. - Все они хорошие студенты, и зацепиться совершенно не за что.
   - Этого и следовало ожидать, - задумчиво сказал Имре.
   - А вы смотрели их личные карточки?
   - Конечно.
   - Дайте мне посмотреть свежим взглядом, - попросил Трифонеску.
   - Пожалуйста, - пожал плечами Фазекаш, передавая бланки лейтенанту. - Только вы все равно там ничего не найдете: я уже раз пять их перечитал.
   Константин стал внимательно изучать личные карточки студентов. Неожиданно на его лице расплылась довольная улыбка.
   - Вы что-то нашли? - нетерпеливо спросил инспектор.
   - Конечно, это может быть простым совпадением... - неуверенно произнес Трифонеску. - Вы знаете, какая девичья фамилия у мачехи Иштвана Сепа?
   - Не помню.
   - Басараб.
   - И что? - не понял Имре.
   - Сразу видно, что вы плохо знаете историю Румынии, - покачал головой лейтенант. - Басарабы - это очень знатный род, который несколько веков с небольшими перерывами правил в Валахии. А один из представителей этой династии - Михай Храбрый - на несколько месяцев объединил под своей властью все румынские земли. И знаете, где он был коронован? В Карлсбурге!..
   - И что дальше? - насторожился Фазекаш.
   - А вы подумайте. Мачеха Иштвана Сепа молода?
   - Да.
   - Красива?
   - Да.
   - Пасынок ладит с ней?
   - Ну, я не знаю... Каких-нибудь признаков напряженности между ними я не заметил. Наверное, у них хорошие отношения. Но знаете, лейтенант, если бы у меня была такая мачеха, я бы тоже с ней ладил.
   - А теперь представьте себе, что они ладят друг с другом буквально... - усмехнулся Константин. - Представили?..
   - Нет, - недоверчиво протянул инспектор. - Этого не может быть! У вас слишком бурная фантазия!
   - Но тогда у Сепа есть мотив, - не сдавался Трифонеску. - Подумайте об этом.
   - Хорошо, я подумаю, - после некоторого молчания согласился Имре.
  

XVI. ПРЕДАТЕЛЬСТВО

  
   Профессор филологии Ференц Сеп, пятидесятилетний мужчина с короткими каштановыми волосами и плавно переходившими в усы бакенбардами, закрыл книгу и снял очки. Часы в его рабочем кабинете пробили пять, и каждый их удар отдавался в сердце профессора все нараставшей тревогой. Идти или не идти?.. Может, лучше оставить все как есть?.. Нет, лучше все узнать и не терзать себя напрасными сомнениями. Да, ему нужна определенность! В конце каждого предложения должна стоять точка.
   Ференц неспешно оделся и вышел из кабинета. Профессор медленно спустился по парадной лестнице и покинул здание филологического факультета. До дома остается еще пятнадцать минут ходьбы. Но если он не будет торопиться, получится двадцать минут. Двадцать минут до его казни!..
   Когда первая жена Ференца умерла при родах второго ребенка, вдовец на долгие годы погрузился в траур. Единственное, что заставляло профессора на время забыть свое горе, - это взросление его сына, который с каждым годом проявлял все больший интерес к наукам и радовал отца успехами в школе. А потом в жизни Ференца, словно яркая комета в ночном небе его души, появилась Сильвия. Профессор заметил милую девушку, которая ходила на каждую его лекцию и после ее окончания покидала аудиторию последней, бросая украдкой на Ференца смеющийся взгляд. И профессор влюбился в нее, как мальчишка. Его жизнь вновь наполнилась светом и заиграла всеми красками. Потом было объяснение, свадьба и год счастливой, безмятежной жизни. Если бы он знал, сколько ему придется заплатить за этот год абсолютного счастья!.. Сильвия вдруг охладела к нему. Она все так же мило улыбалась Ференцу, но он чувствовал ее неискренность, как музыкант точно улавливает взятую на полтона выше или ниже ноту. Месяц назад молодая жена стала избегать с ним близости, ссылаясь на боль, но обращаться к врачам не спешила. Профессор стал ее подозревать.
   На улице смеркалось. Очертания домов и деревьев становились все более темными и размытыми. Подтаявший за день снег неприятно шелестел под ногами Ференца. Сумерки сгущались и в душе профессора. Он пытался вспомнить, когда его сын стал смотреть на мачеху не как на родственницу, а как на возлюбленную. Обычно любовное томление начинается с какой-нибудь мелочи: нечаянно брошенного взгляда, чувственной улыбки, жеста, прикосновения. Вероятно, у них все началось так же: роковая искра попала в кучу хвороста и запылала всепожирающим костром страсти. Сжигавшая грудь Ференца ревность услужливо рисовала в его голове разнузданные картины. Преодолевая приступ тошноты, он шумно глотнул. Ничего, конец уже близок. Утром перед уходом в университет он сказал жене, что вернется домой поздно, значит, он наверняка застанет их вместе.
   Дом профессора неумолимо приближался. Ференц замедлил шаг, чувствуя, как сердце бешено стучит в его грудную клетку. Расстояние до дома стремительно сокращалось, уже видно, что в окнах не горит свет. Но они должны быть там! Вот его отделяет от дома всего лишь узкий палисадник. Нужно идти еще медленнее, чтобы отсрочить свой конец. Но вот он уже у двери. Осторожно поворачивает ручку - закрыто. Нет, это еще не все! Дрожащей рукой он достает из кармана ключ. На улице мороз, но его вспотевшая ладонь, кажется, ничего не ощущает. Он пытается попасть ключом в замочную скважину, но тот предательски скользит в мокрых пальцах, а их непрекращающаяся дрожь грозит выдать его, пока он неверными движениями выбивает ключом частую дробь по замку. Ничего не получается! Сердце дребезжит уже у самого горла. Он хватается левой рукой за запястье правой и снова пытается попасть ключом в скважину. Удалось! Он поворачивает ключ медленно, почти со скоростью секундной стрелки, но ему все равно кажется, что скрип и скрежет замка слышен на всю улицу. А может, это не замок, а его лихорадочно бьющееся сердце? Замок открыт. Он вытирает скользкие пальцы о пальто, страшным усилием вытягивает ключ из скважины и осторожно открывает дверь. Вот он уже в темной прихожей. Дверь бесшумно закрывается. Нужно подождать, пока глаза привыкнут к темноте. Он прислушивается. Кажется, из дальней комнаты доносится странное всхлипывание. Он медленно крадется, стараясь не выдать себя. Вот здесь скрипит половица, нужно обойти ее слева. Сердце гремит, как отбойный молоток, грозя разорвать его тело в клочья, лицо горит, руки стали скользкими, как мыло, ноги налились свинцом, ревность разъедает внутренности. Нет, ему не показалось! Из спальни доносятся тихие вздохи и шумное дыхание. Вот он у цели. Он осторожно высовывает из-за двери голову и чувствует, как от отчаяния она готова треснуть. На супружеском ложе распластанное тело его сына, а на нем движется, изогнувшись в порыве страсти, Сильвия. Вид этих двух сцепленных в единый механизм темных тел казался ему каким-то сюрреалистическим зрелищем, мерзким ночным кошмаром, от которого хочется поскорее избавиться.
   - Моя королева!.. - тяжело дыша, простонал Иштван. - Княгиня Трансильвании!..
   Ференц судорожно обхватил голову руками, словно пытаясь ее собрать, и с безумным видом, пошатываясь, пошел назад по коридору.
  

XVII. БЕГСТВО

  
   Ранним утром инспектора разбудил настойчивый стук в дверь. Быстро натянув темные брюки и набросив на плечи зеленый мундир, Имре выбежал в прихожую. На пороге стоял Трифонеску, одетый в штатское. Не говоря ни слова, он с серьезным видом вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
   - Что случилось? - спросил удивленный Фазекаш.
   - Румыны восстали, - хмуро ответил лейтенант.
   - Значит, нужно срочно бежать в участок!
   - Уже поздно! - покачал головой Константин. - Участок разгромлен, повстанцы захватили крепость.
   - Жандармы не пострадали?
   - Насколько я знаю, нет. Так, пара царапин.
   - А кто поднял восстание?
   - А вы как думаете? - мрачно усмехнулся Трифонеску. - Иштван Сеп. На завтра назначена коронация его мачехи.
   - Чуть-чуть не успели, - посетовал Фазекаш.
   - Я беспокоюсь за вас, инспектор, - проговорил лейтенант. - Я румын, меня, скорее всего, не тронут. Но вам оставаться в городе опасно.
   - Что вы предлагаете?
   - Собирайтесь. Через двадцать минут я к вам подъеду и отвезу к своим родственникам в деревню. Только переоденьтесь, - посоветовал Константин Имре. - А то в таком виде вас схватят на первой же улице.
   Трифонеску убежал. К инспектору подошла слышавшая часть разговора Корнелия.
   - Что произошло? - тревожно спросила она.
   - Румыны подняли восстание, - пояснил Фазекаш. - Я поеду с Трифонеску к его родственникам в деревню.
   - Я поеду с тобой.
   - В этом нет необходимости. Ты румынка, тебя не должны тронуть. Но поскольку ты жена инспектора жандармерии, будет лучше, если ты побудешь пока у родителей. Мне так будет спокойнее.
   - А как же ты?
   - Я надеюсь, это безобразие скоро прекратится. Думаю, я вернусь не позже чем через неделю.
   - Ах, Имре!.. - обняла инспектора жена.
   Через двадцать минут лейтенант постучал в квартиру Имре. Переодетый в штатское Фазекаш открыл дверь и удивленно осмотрел Трифонеску с ног до головы. На Константине была надета серая овечья шуба и черная смушковая шапка.
   - Ну что, я похож на румынского крестьянина? - поинтересовался лейтенант.
   - Похожи, - кивнул инспектор. - Но крестьяне не носят такие усы.
   - Это ничего, - махнул рукой Константин. - Надеюсь, меня не будут пристально рассматривать. Вы, главное, молчите; если кто-то будет что-нибудь спрашивать, отвечать буду я.
   - Разумеется.
   - Нам пора!
   Имре поцеловал жену на прощание.
   - Береги себя! - сказала Корнелия.
   - И ты здесь не задерживайся, - напомнил ей Фазекаш. - Я скоро вернусь. Пока!
   Выйдя на еще темную улицу, инспектор увидел светло-серую лошадь, запряженную в сани.
   - Мы поедем на санях? - удивился Имре.
   - Да, это не быстро, но маскировка что надо, - заметил Трифонеску.
   - А куда мы едем?
   - В Добру, это в тридцати километрах к западу от Девы.
   - И за сколько мы туда доедем?
   - Не беспокойтесь, инспектор, к ночи будем на месте.
   Недоверчиво покачав головой, Фазекаш стал устраиваться в санях. Лейтенант сел впереди и взял в руки поводья. Сани, глухо скрипя по снегу, медленно двинулись вперед. Улицы города были пусты, только над спрятанной за домами крепостью поднималось малиновое марево пожара; время от времени оттуда доносились одиночные крики и выстрелы. Константин и Имре без происшествий выехали из Карлсбурга. Инспектор оцепенело смотрел на удалявшуюся бесформенную груду домов города, из которой торчала колокольня собора, пока глаза Имре не стали слипаться.
   Фазекаш летел на дирижабле. Через наклонные окна прогулочной галереи виднелись освещенные луной заснеженные горы с покрытыми густым лесом склонами. Вдруг раздался страшный взрыв, дирижабль накренился, и инспектор буквально вылетел через окно. Оказавшись в морозном зимнем воздухе, Имре обернулся. Объятый пламенем дирижабль, опустив нос, стремительно падал на землю. Фазекаш посмотрел вниз: он летел в ярко освещенный огнями город. Вскоре инспектор различил под собой зубчатое колесо крепости и рельефный силуэт собора - это был Карлсбург. Черепичная крыша храма неумолимо приближалась, Имре зажмурился в ожидании столкновения... но удара не последовало. Открыв глаза, Фазекаш увидел себя парившим в залитом светом, переполненном людьми соборе. Василе Карча играл на органе Регера. В первом ряду инспектор заметил Иштвана Сепа и Петру Бирдяна. Перед алтарем склонилась Сильвия Басараб, облаченная в пурпурную мантию, подбитую горностаевым мехом, в то время как архиепископ возлагал на голову девушки корону. Лицо архиепископа показалось Имре знакомым. Он присмотрелся... Трифонеску!..
   Фазекаш проснулся и стал в недоумении оглядываться вокруг. Мимо медленно проплывали голые деревья, полозья саней мягко шуршали по разбитому снегу.
   - Ну вы здоровы спать! - обернулся лейтенант.
   - А где мы сейчас? - спросил инспектор.
   - Скоро будем в Деве.
   - Мне такой глупый сон приснился... - потягиваясь, проговорил Имре. - Я вот все думаю: почему в ходе поисков создателя луча смерти я сразу вычеркнул всех венгров из списка подозреваемых? Как я мог забыть про Петёфи?
   - Петёфи? - не понял Константин.
   - Один из основоположников венгерской поэзии Шандор Петёфи по национальности был сербом, но он вошел в историю как выдающийся венгр и герой Венгерской революции 1848 года, - объяснил Фазекаш. - А венгр Иштван Сеп решил войти в историю как руководитель румынского восстания в Трансильвании... Это моя ошибка!.. Теперь все становится на свои места. Сеп, в отличие от большинства студентов, жил не в интернате, а у себя дома, поэтому мог ночью спокойно расклеить в городе прокламации. А во время похода Сеп ночевал в одной палатке с Гольдфарбом, поэтому ему не составило труда раздобыть снотворное.
   - Но оно почему-то не подействовало на самого Гольдфарба, - заметил Трифонеску.
   - Возможно, его организм привык к снотворному, и той дозы, которую дал ему Сеп, не хватило для продолжительного крепкого сна, - предположил инспектор.
   - Тогда почему Гольдфарб не заметил отсутствия Сепа, когда выходил ночью из палатки? Вряд ли Сеп вернулся к тому времени из Девы.
   - Наверное, просто не обратил внимания. К тому же Гольдфарб носит очки, так что он мог не увидеть, что Сепа нет в палатке.
   Вечерело. Сани с мерным скрежетом разрезали синеватый снег, расходившийся сзади длинными косматыми грядами. Темные силуэты лесистых гор постепенно растворялись в наползавшем сумраке.
   Вскоре Константин и Имре въехали в Деву. Улицы города выглядели спокойно: из окон зданий лился уютный желтый свет, редкие прохожие спешили по своим делам.
   - Такое чувство, что здесь ничего не знают о румынском восстании, - вполголоса сказал Фазекаш.
   - Тише! - испуганно прошипел Трифонеску. - Соблюдайте осторожность, инспектор!
   - Может, мы где-нибудь остановимся перекусить? - прошептал Имре в ухо лейтенанту. - А то я утром только два бутерброда успел съесть.
   - Хорошо, - кивнул Константин.
   Проехав через весь город, они остановились на окраине Девы у трактира "Рыжий Шимон". Войдя внутрь, Фазекаш оказался в довольно просторном помещении с тяжелыми столами с приставленными к ним длинными лавками. В углу чернело старое пианино. За стойкой методично расставлял бутылки на полке рыжий еврей с круглым подвижным лицом. Посередине находился бильярдный стол; двое мужчин с сигаретами в зубах с сосредоточенным видом ударяли киями по шарам.
   Инспектор сел у окна за самым дальним столом, на котором возвышался ворох газет. Трифонеску пошел заказывать похожее на гуляш местное жаркое. В ожидании еды Имре решил посмотреть сегодняшние газеты. На первой полосе венгерской газеты небольшая заметка кричала крупными буквами заголовка: "Дьюлафехервар захвачен румынскими повстанцами". В статье сообщалось о трех тысячах румын, захвативших рано утром крепость и разгромивших находившиеся там правительственные учреждения; в ходе столкновений румын с венграми погибли несколько человек с обеих сторон; повстанцы арестовали и удерживают в крепости два десятка венгерских чиновников. Под заметкой внизу страницы помещалось воззвание Иштвана Тисы к венгерскому народу: "Венгры! Дорогие мои сограждане! Вы знаете, что во времена, когда я занимал пост премьер-министра Венгрии, я был убежденным сторонником австро-венгерского соглашения, но также твердо отстаивал территориальную целостность Венгрии. Взошедший на престол император Франц II совместно с Поповичи решил провести федерализацию Австро-Венгрии, превратив ее в Остунгславию, и, не спросив позволения у нашего народа, отделил от Венгрии Хорватию и Славонию, лишив наше отечество выхода к морю. Увидев такое вероломство со стороны нового императора, я возглавил в девятнадцатом году венгерское восстание. Тогда мы потерпели поражение, но все-таки смогли отстоять за собой Словакию и Трансильванию. Прошли годы. Наша страна одержала непростую победу в Великой войне. И вдруг в окружении императора опять заговорили о необходимости создания автономии для словаков и румын. Каков же результат этих опасных разговоров? Сегодня румыны подняли восстание в Дьюлафехерваре, и оно рискует быстро распространиться на всю Трансильванию. В сложившихся обстоятельствах я призываю венгров возобновить вооруженное сопротивление произволу Франца II. Австро-венгерское соглашение больше не имеет смысла и несет в себе угрозу территориальной целостности Венгрии. Я призываю весь венгерский народ сплотиться и с помощью силы оружия добыть желанную независимость от Габсбургов, обрести полную самостоятельность в решении внешне- и внутриполитических задач. Только выход из состава Остунгславии сохранит венгров как сильную и процветающую нацию!"
   Когда лейтенант вернулся с двумя дымившимися блюдами, Фазекаш, бросив газету на стол, раздраженно произнес:
   - Только этого еще не хватало!
   - Говорите тише, - предупредил Константин. - Что не так?
   - А вы прочтите вот это! - передал ему газету инспектор. - Мало нам восставших румын, так еще тисовцы зашевелились, решили половить рыбу в мутной воде!.. Еще совсем недавно все было так хорошо! А сейчас страна катится ко всем чертям!..
   Имре с досадой отвернулся к окну. На вершине крутого холма, увенчанного руинами замка, мерцал неясный огонек.
   - Смотрите, лейтенант! В замке горит огонь! - оживленно прошептал Фазекаш. - Спросите у хозяина, как часто там по ночам жгут костры.
   Трифонеску направился к стойке и около минуты говорил по-румынски с рыжим евреем. Вернувшись к инспектору, Константин вполголоса проговорил:
   - По словам хозяина, огни стали появляться в замке две или три недели назад, примерно раз в несколько дней. Он считает, что там ночует какой-нибудь бродяга.
   - Бьюсь об заклад, что это Иштван Сеп! - усмехнулся Имре.
   - Этого не может быть! - возразил лейтенант. - Сеп должен быть сейчас в Карлсбурге!
   - Почему вы так решили? Он мог отлучиться на одну ночь в Деву. Ведь Сеп стрелял лучом смерти именно из замка. Не удивлюсь, если и сам луч смерти он прячет там в каком-нибудь тайнике... Нет, это точно Сеп! Мы просто обязаны его взять!
   - Да вы что? Это же чистое безумие!
   - Ваш парабеллум с вами?
   - Да.
   - У меня тоже есть пистолет. Тогда в чем дело?
   - Это слишком опасно! Не думаю, что Сеп там будет один.
   - Риск, конечно, есть. Но разве вам не хочется исправиться?.. Решено: мы идем в замок! - заключил Фазекаш, принимаясь за жаркое.
  

XVIII. ДЕМОН НАЦИОНАЛИЗМА

  
   Забравшись на вершину холма, Имре и Константин увидели разведенный внутри разорванного кольца полуразрушенных стен замка костер, вокруг которого сидели пять человек. Они что-то оживленно обсуждали. Языки пламени, колеблясь, рисовали на стенах причудливо искаженные тени собравшихся. Фазекаш хотел подойти к ним поближе, чтобы услышать их разговор. Имре заметил, что сбоку по короткому крутому склону можно попасть на второй уровень обглоданной башни. Инспектор сделал знак Трифонеску следовать за ним, стараясь не сильно скрипеть сапогами по снегу, залез на башню и притаился у пустого, разодранного вверху проема. Рядом не без труда поместился лейтенант. Фазекаш прислушался: к его удивлению, сидевшие вокруг костра люди говорили по-венгерски.
   - Все это слишком сложно, - говорил повернутый спиной к Имре человек в меховой шубе. - А если бы комиссия по расследованию причин катастрофы дирижабля выяснила, что на самом деле он был сбит с помощью неизвестного оружия?
   - Во-первых, огонь надежно уничтожил все улики, - ответил человек пятидесяти лет с темной всклокоченной бородой, по-видимому, главный среди них. - Во-вторых, у нас в комиссии был свой человек - инженер Чаплар. Он, конечно, не мог сильно повлиять на мнение специалистов из Фридрихсхафена, но хотя бы держал нас в курсе дела. Между прочим, Чаплар рассказывал, что ему звонил некий инспектор Фазекаш, который поверил тексту прокламации и интересовался, может ли существовать на самом деле этот загадочный луч смерти. Разумеется, Чаплар его разубедил.
   Имре и Константин, не сговариваясь, многозначительно посмотрели друг на друга.
   - Жаль, что Михая нет сейчас с нами, - посетовал сидевший слева от костра человек средних лет, на очках которого плясали золотистые отсветы.
   - Чаплар сейчас гораздо нужнее в Будапеште, - заметил человек, сидевший справа на некотором отдалении от остальных, отчего его лицо было трудно различить в темноте. - Он должен поднять восстание на машиностроительном заводе.
   - А вы не боитесь, что этот Сеп не захочет вам подчиняться? - спросил человек в меховой шубе, обращаясь к главному.
   - У него не останется выбора, - усмехнулся тот. - Сеп может быть гениальным ученым, но он молод и глуп, поэтому совершенно не разбирается в жизни.
   - А вы не боитесь, что это восстание в Карлсбурге...
   - Какой еще Карлсбург?! - с негодованием воскликнул главный. - Только Дьюлафехервар!.. Чтобы я больше не слышал от вас подобных слов, господин Бебеш!
   - Извините! Вырвалось, - попросил прощения человек в меховой шубе. - Вы уверены, что ситуация в Дьюлафехерваре не выйдет из-под контроля? Если румынское восстание распространится на всю Трансильванию, его будет очень сложно подавить.
   - Об этом не беспокойтесь. Я обещал Сепу, что восстание начнется одновременно в нескольких городах Трансильвании, и, разумеется, этого не произошло. А с Дьюлафехерваром мы разберемся за пару дней. Туда уже выступил отряд из Коложвара. А когда восстание будет обезглавлено, оно быстро угаснет.
   Бородатый человек поднялся, настороженно прислушиваясь.
   - Кажется, сюда кто-то идет. Должно быть, это Сеп, - взглянув на карманные часы, решил он. - Попрошу вас, господа, до известного момента сохранять тишину: я буду говорить с ним по-румынски.
   Инспектор уже начинал догадываться, что перед ним тисовцы, но он пока не мог понять механизм сотрудничества между ними и руководителем румынского восстания Сепом. На мгновение Имре даже показалось, что разговаривавшие у костра венгры имели в виду какого-то другого Сепа. Но вскоре в замке показалась знакомая фигура Иштвана. Бородатый тисовец пожал студенту руку, обменялся с ним несколькими фразами и указал на своих товарищей. Те согласно закивали головами. Затем бородатый венгр стал о чем-то восхищенно говорить Сепу, тот, смущенно улыбаясь, отвечал ему. После этого Иштван подошел к подножию замковой стены, расчистил снег, отодвинул массивный плоский камень и извлек из тайника пишущую машинку и длинную металлическую трубку, похожую на телескоп. Фазекаш понял, что это и есть луч смерти. Спрятав машинку обратно и заложив ее камнем, студент подошел к главному тисовцу и показал ему свое изобретение, долго и обстоятельно объясняя его устройство. Бородатый венгр осторожно взял луч смерти в руки и, рассматривая его, беспрестанно качал головой в знак признания заслуг изобретателя.
   - Я восхищаюсь вашей... наивностью, господин Сеп! - сказал вдруг главный тисовец по-венгерски.
   - Что?.. - переспросил Иштван, в недоумении отступая на два шага назад. - Вы венгр?
   - Так же как и вы. Меня зовут Геза Лёринц, я правая рука вашего тезки, Иштвана Тисы. Слышали о таком?
   - Этого не может быть!.. Вы обманули меня! - в отчаянии крикнул студент.
   - Это было нетрудно... Только юнец, безумно влюбленный в свою мачеху, мог всерьез вообразить, что ее можно сделать княгиней Трансильвании. Допустим, вам бы это удалось, а что дальше?.. Как бы вы построили отношения с Румынией? Румыния сразу бы захотела включить Трансильванию в свой состав. И что бы вы тогда предприняли: добровольно отдали бы с таким трудом добытую вами власть или начали бы войну с Румынией? Или, может быть, вы решили, что румынский король из немецкой династии сам передаст престол представительнице древнего валашского рода?.. - насмешливо говорил Лёринц, как будто расстреливая растерянного Иштвана своими аргументами. - Вы молчите! У вас даже нет четкого плана, вы действовали наугад, и жизнь преподнесла вам заслуженный урок!..
   - Это несправедливо, - пролепетал Сеп.
   Геза засмеялся.
   - Жизнь, вообще, не слишком справедлива, - заметил он. - В ней побеждают смелые, решительные и в то же время расчетливые люди... Но у вас, Иштван, есть шанс исправиться. Мы оба венгры, мы с вами одной крови. Переходите на нашу сторону, и вы займете достойное место в руководстве новой независимой Венгрии. Если вы захотите заниматься наукой, мы обеспечим вас самым лучшим оборудованием и неограниченными финансовыми возможностями. Мы будем вместе с вами работать на благо нашей страны и нашей великой нации! Неужели вы променяете ваше блестящее будущее на страсть к красивой румынской девушке?..
   - Я люблю Сильвию!.. - воскликнул студент. - И я не собираюсь с вами сотрудничать ни при каких условиях!..
   - Как трогательно!.. - язвительно произнес Лёринц. - Что ж, вы сделали свой выбор, господин Сеп! Боюсь только, что и вашу любимую мачеху вы больше не увидите, - он направил на Иштвана луч смерти и поспешно сделал несколько шагов назад.
   - Вы не знаете, как им пользоваться, - скептически сказал студент.
   - Вот мы сейчас и посмотрим, - усмехнулся Геза.
   Он покрутил ручку на торце металлической трубки, но ничего не происходило. Вдруг бородатый тисовец отдернул обожженные ладони от луча смерти и стал трясти ими в холодном воздухе. Трубка полетела в снег и, немного откатившись в сторону, остановилась. Сеп побежал к лучу смерти, Лёринц бросился наперерез студенту. Схватив трубку и покрутив ручку в обратном направлении, Геза стал подниматься по каменной лестнице на башню. Иштван побежал за ним. Увидев краем глаза, что сидевший у костра Бебеш целится в Сепа из револьвера, Лёринц крикнул:
   - Не стрелять!
   Поднявшись на площадку, бородатый тисовец обернулся, но тут же был сбит с ног настигнувшим его студентом. Завязалась ожесточенная борьба за луч смерти. Геза и Иштван катались по снегу всего в нескольких метрах от прятавшихся за стеной по обеим сторонам от пустого проема инспектора и лейтенанта. Наконец Сеп отобрал свое изобретение у Лёринца и уже собирался подняться, как тот из последних сил ударил ногой в руку студента. Его пальцы разжались, и трубка полетела в зиявшее в сторону города окно.
   Вдруг темноту пронзил свет фонариков, и в замке появились трое жандармов.
   - Жандармерия! Всем оставаться на своих местах! - послышался решительный голос инспектора Рэдукану.
   - Черта с два! - прохрипел лежавший на спине Геза, доставая пистолет.
   - Даже не думайте! - строго проговорил Имре, выходя из своего укрытия. Константин направил на Лёринца парабеллум. Бородатый тисовец нервно засмеялся.
   - Фазекаш? Трифонеску? Вот уж не ожидал вас здесь встретить! - подбежал к ним инспектор из Девы.
   - Мы и сами не думали здесь оказаться, - пожал плечами Имре. - Это был своего рода экспромт. А вы как сюда попали?
   - Да вот поступила информация, что в замке собрались тисовцы, готовящие восстание в Венгрии, - сказал Рэдукану.
   - А откуда пришли эти сведения?
   - Мне позвонили из разведки.
   - Из разведки? - переспросил Геза, спускавшийся по лестнице с башни в сопровождении жандармов. - Значит, нас выдал кто-то из ближайшего окружения. А ну-ка, признавайтесь, кто из вас иуда?.. - обратился он к сидевшим вокруг костра тисовцам. - Кто?..
   - Ну я, - поднялся со своего места человек средних лет в очках, смело посмотрев в глаза Лёринцу.
   - Аттила? - не поверил Бебеш.
   - Предатель! - брезгливо сплюнул Геза. - Я всегда подозревал вас в мягкотелости, Юхас. Когда настало время решительных действий, вы побоялись испачкаться в крови.
   - Еще неизвестно, кто из нас предатель, - спокойно заметил Юхас. - Вначале я действительно думал, что вы защищаете интересы венгерского народа. Но эти встречи с британскими министрами, американскими сенаторами...
   - Это обыкновенная практика! Нам просто были нужны деньги!
   - А вы не думали о том, что независимой Венгрии пришлось бы потом отрабатывать эти деньги? Или вы возлагали особые надежды на луч смерти? Так его бы забрали у вас те же британцы, как вы это сейчас пытались сделать с Сепом... Нет, спасибо! Пусть лучше все остается как есть... История рассудит, кто из нас прав...
   - Трус!.. Чистоплюй!.. - кричал Лёринц, вырываясь из цепких рук жандармов.
   - Уведите его! - устало махнул рукой Рэдукану.
   - Мы совсем забыли про Сепа! - вспомнил вдруг Трифонеску. - Кажется, в последний раз я видел его на башне.
   Имре и Константин быстро поднялись по лестнице на башню и подбежали к окну, через которое во время борьбы тисовца и студента вылетел луч смерти. Сеп медленно, осторожно полз по снегу у основания башни, пытаясь достать повисшую на краю внешней стены замка металлическую трубку.
   - Постойте, Иштван! - громко произнес Фазекаш. - Не лезьте туда: сорветесь!
   Студент на мгновение остановился и посмотрел вверх.
   - Вы, конечно, заслуживаете смертной казни за совершенные преступления, - продолжил инспектор, - но я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы вам ввиду особых обстоятельств заменили смертную казнь пожизненным заключением. Вы даже сможете заниматься научной деятельностью...
   Сеп пополз дальше. До луча смерти оставалось каких-то три метра.
   - Бросьте вы эту трубку! - настаивал Имре. - Вы сделаете еще сотню таких!
   - Нет, - покачал головой Иштван. - В этом луче смерти находится очень редкий крупный кристалл ортита, я не найду больше такого.
   Студент прополз еще немного, вытянул руку, но не достал трубку. Он подполз еще ближе, пальцы коснулись холодного металла, луч смерти закачался на снежной шапке и стал переваливаться через стену. Сделав отчаянный прыжок, Сеп словил готовую упасть трубку, но не удержался на краю стены и сам полетел вниз.
   - Иштван! - крикнул Фазекаш, но ему никто не ответил.
   Инспектор и лейтенант выбежали из замка и стали быстро спускаться вниз по вившейся серпантином тропе. За очередным ее поворотом они увидели неподвижно лежавшее на снегу тело студента. Проломанная голова Сепа покоилась на разбитом луче смерти, кровь обильно залила когда-то прекрасное лицо юноши.
   - Ну, вот и все! - поднявшись, вздохнул Трифонеску и снял свою черную смушковую шапку. Имре последовал его примеру.
  

XIX. СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА

  
   Прошло три года.
   Теплым летним вечером Фазекаш возвращался по улице домой, когда его окликнул знакомый голос:
   - Здравствуйте, инспектор!
   Имре обернулся. Это был Петру Бирдян.
   - Здравствуйте, Петру! - усмехнулся Фазекаш. - Как ваши дела?
   - Отлично! На днях выпускаюсь из университета, - похвастался студент.
   - Уже? - удивился инспектор. - Поздравляю! Как же быстро летит время!.. Кажется, еще вчера вы показывали мне занимательные химические опыты... Для меня так и осталось загадкой, почему вы сразу не сказали, что не изобретали луч смерти.
   - А вы бы мне поверили?
   - А почему бы и нет? Скажем, Василе, с которым вы вместе ходили в поход, я поверил. В чем же тогда было дело?
   Бирдян пожал плечами.
   - Наверное, мне хотелось поиграть с вами... Это захватывающее чувство скольжения по лезвию бритвы, когда каждое произнесенное тобой слово может повлечь за собой серьезные последствия... Согласитесь, что я достойно прошел через это испытание!
   - Да, вы мне тогда немало крови попортили! - признался Имре.
   - Было дело, - согласился Петру.
   - Какие у вас планы на будущее? - поинтересовался Фазекаш.
   - Хочу устроиться в одной фармацевтической компании в Будапеште.
   - Отличный выбор! Я думаю, у вас все получится.
   Вдруг Имре заметил на пальце студента кольцо.
   - Вы женаты? - спросил он.
   - Пока только обручен.
   - Кто же ваша избранница?
   - Мы вместе учились на одном факультете. Кстати, она венгерка.
   - Вот как?.. И как же она мирится с вашей мечтой о Великой Румынии?
   - По правде говоря, инспектор, - задумчиво проговорил студент, - меня перестало это интересовать...
   - Понятно... Ну что ж, приятно было с вами увидеться! - произнес Фазекаш.
   - Мне тоже, - кивнул Бирдян.
   - Желаю вам удачи!
   - Спасибо!
   - До свидания!
   - До свидания, инспектор!
   Они впервые пожали друг другу руки, и Имре подумал, что только время способно примирять бывших соперников и врагов, делая когда-то острые противоречия едва заметными под толщей прожитых лет.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"